Форт Стеллар

Глава 2.

2669 год галактического календаря…

На ближних орбитах Стеллара – безвоздушного спутника планеты Рори.

Город, накрытый силовым куполом и расположенный на поверхности безвоздушной луны, из космоса казался драгоценным камнем, случайно оброненным на мертвую поверхность.

У Андрея защемило сердце, когда он увидел его сквозь мутное стекло иллюминатора идущего на посадку орбитального челнока.

Сейчас, глядя вниз, он не мог с точностью сказать, сколько бессонных, тоскливых ночей прошло в грезах об этом уголке обитаемой Вселенной.

Казалось бы, минуло всего полвека, а все изменилось до полной неузнаваемости. Конечно, мертвая, желто-коричневая луна до сих пор хранила на своем теле множество шрамов от той войны, но город… Андрей помнил его маленьким, сжавшимся в комок поселением, серым, унылым, расчерченным на ровные прямоугольники барачных кварталов, между которыми там и тут виднелись герметичные горловины бомбоубежищ, а сейчас под ним сиял голубоватый карбункул с ярко освещенными, прихотливыми прожилками ущелий-улиц, многоэтажный, вознесшийся над землей, над мертвыми серыми скалами, где затаились батареи сохранившихся до сей поры противокосмических орудий…

Челнок опускался все ниже, ниже, и что-то темное, глубинное вдруг начало всплывать из пучин сознания, захлестывая разум тугой, горячей волной очнувшейся памяти, сбивая тонкие перегородки, возведенные так называемой реабилитацией, потому что это было просто невозможно похоронить под хрупкими наслоениями искусственного забвения…

Андрей не осознавал, что его пальцы внезапно побелели, впившись в обрамляющий окошко иллюминатора выступ. Стоявший рядом с ним мужчина средних лет вдруг покосился на него и опасливо посторонился, не понимая, почему этот молодой человек с короткой стрижкой вдруг так сильно побледнел, а в его глазах зажегся какой-то непонятный, глубокий и страстный огонь…

…

– Огонь!

Орудие рявкнуло, выплевывая в космос полутонный снаряд, и внутри башни резко загудел механизм боевого эскалатора.

– Электромагниты перезаряжены!.. – Голос был резким, отрывистым, хриплым. – Пеленг два ноля восемнадцать, класс – крейсер, гравитационная поправка прежняя!.. – Замок орудийного ствола глухо звякнул, запирая канал.

– Огонь!..

Орудийный ложемент вздрагивает, вбиваемый внутрь башни силой отдачи…

– Снаряд, сукины дети!.. Снаряд!

…

– …Что с вами, сэр? – Бортовой андроид осторожно притронулся к плечу Андрея, участливо заглядывая через плечо. – Вас укачало?

– Нет. – Он сам не понимал, что это вдруг нашло на него, просто воспоминание вырвалось так неожиданно, так ярко. – Нет, со мной все в порядке. Меня не укачивает при посадке. – Он попытался улыбнуться и заметил, что его потуга на улыбку вдруг образовала странный вакуум подле ровной шеренги смотровых иллюминаторов. Пассажиры, вставшие со своих мест и любовавшиеся, так же как он, открывшимся видом на город, отчего-то поспешили на свои места, хотя по интеркому еще не передавали предупреждения о том, что нужно сесть и пристегнуться.

Андрей оглянулся почти растерянно.

Поймав взглядом какого-то пожилого джентльмена, он заметил, как тот потупился, отводя глаза.

– Извините… – Андрей внезапно почувствовал острый, жалящий укол в сердце и даже не заметил того, что машинально обратился к дройду. Пройдя на свое место, он сел, откинулся на спинку кресла и плотно зажмурил глаза, пытаясь унять бешеное биение сердца.

Ему было невдомек, чем он так напугал окружающих? Что он сделал такого, что его вдруг стали сторониться, словно он носитель чумы Прокуса?

Пока он пытался успокоиться, интерком наконец объявил посадку, и это принесло Андрею облегчение.

Челнок резко пошел на снижение, так что у пассажиров возникло чувство холода в животах; на мгновение пришла невесомость, и в глубине салона вдруг заплакал испуганный ребенок.

Андрей по-прежнему не открывал глаза. Он сидел, утонув в объятиях удобного кресла, и слушал свои очнувшиеся чувства.

Не психуй… – мысленно твердил он сам себе. – Прошло столько лет… Мир изменился… Эти люди уже, наверное, не помнят, как все происходило на самом деле. Ты должен их понять… Ведь именно за это будущее ты и дрался, верно?

Все бы ничего, да вот только женщина, сидящая подле плачущего ребенка, успокаивая его, вдруг произнесла слишком громкую фразу, которая волей-неволей, но достигла ушей Андрея:

– Будешь плакать, отдам вон тому доимпланту, понял?

Андрей каким-то седьмым чувством понял, что речь наверняка идет о нем, но что это за странный речевой оборот доимплант, он, естественно, не знал.

Однако ребенок тут же затих, испуганно шмыгая носом.

В наступившей вдруг тишине стало слышно, как пожилой джентльмен тихо проворчал себе под нос:

– Господи, ну почему для этих отморозков до сих пор не придумают отдельного вида транспорта?..

Андрей опять ничего не понял, но испытал какое-то постыдное облегчение, когда челнок наконец перестал выть планетарным двигателем и опустился на твердую опору посадочной плиты.

Ему хотелось поскорее оказаться снаружи и глотнуть свежего воздуха, потому что атмосфера кондиционированного салона вдруг стала для него невыносимой, спертой, словно вокруг витал какой-то едва уловимый обонянием смрад.

Когда открылся наружный люк челнока, он, не дожидаясь приглашения дройда, первым встал и пошел к выходу, не обращая внимания на взгляды, которыми провожали его благопристойные граждане Форта Стеллар, бывшей космической крепости Свободных Колоний, а ныне – процветающего города-мегаполиса с миллиардным населением.

Сказать, что Стеллар изменился за два минувших после войны десятилетия, значит, не сказать ничего.

Андрей действительно помнил его совершенно другим. Тогда это была лишенная воздуха и жизни песочно-желтая луна, обращавшаяся по орбите вокруг малоизвестной в ту пору планеты Рори. Это сейчас на Рори полным ходом шла вырубка знаменитых зеркальных деревьев, а когда Андрей попал сюда впервые, то на базе военного флота, спешно формируемого из разнообразных гражданских кораблей, носились лишь смутные слухи о том, что внизу, на планете, есть какие-то люди, которые рубят странные деревья с зеркальными стволами, и будто там совсем недавно разразилась энергетическая буря, с дождем из шаровых молний, потому что деревья эти необычные, и вообще – эволюция никогда и ничего не делает зря, даже стволы и листья, похожие на зеркало, – они, оказывается, отражают и перераспределяют падающий на планету свет горячей голубой звезды…