Фонд и Империя

1. Поиски магов

Эскорт не сопровождал Бела Риоза в его передвижениях, и это было нарушением установленных двором правил для Командующего флотом, базировавшимся в далеко еще не безопасной звездной системе у самых границ владений Империи.

Бел Риоз был молод и энергичен, и именно из-за его энергии не подверженный эмоциям и расчетливый двор послал его почти на самый край Вселенной. К тому же Генералу нельзя было отказать в любознательности. Она подогревалась страшными и невероятными историями, которые передавались из уст в уста сотнями людей, но почти не были известны большинству. А любая перспектива военного предприятия будоражила Риоза. Перед таким сочетанием ничто не могло устоять.

Он выбрался из своего старого планетохода и подошел к двери выгоревшего на солнце особняка, который и был целью его приезда. Он подождал. Фотонный глаз, охранявший вход, казалось, работал, но Генералу пришлось войти, толкнув дверь рукой.

Бел Риоз улыбнулся старику:

— Я — Риоз.

— Я узнал вас. — Старик не шелохнулся и, похоже было, совсем не удивился, — Что вам угодно?

Риоз вежливо отступил на шаг:

— Я пришел с миром. Если вы Дасем Барр, мне нужно с вами поговорить.

Дасем Барр прошел в глубину комнаты, и стены засветились. Генерал вышел на свет.

Он провел пальцами по стене кабинета, потом посмотрел кругом.

— У вас так везде на Сайвенне?

Барр тонко улыбнулся:

— Да нет, я думаю. Я здесь сам делаю ремонт как умею. Должен извиниться, что заставил вас ждать на пороге. Автомат еще реагирует на посетителей, но дверь уже не открывает.

— Нельзя отремонтировать? — Голос Генерала прозвучал немного насмешливо.

— Нет запчастей. Садитесь, сэр. Выпьете чаю?

— На Сайвенне? Мой дорогой сэр, разве здесь можно не пить его, не нарушая традиций?

Старый Патриций бесшумно удалился с медленным поклоном, что было частью церемонных условностей, оставшихся от аристократического этикета последнего столетия.

Риоз посмотрел вслед уходящей фигуре хозяина и засомневался в правильности заученных им манер. Его образование было сугубо военным, как и опыт. Он, как говорится, много раз смотрел смерти в глаза, но смерть всегда оставалась для него загадкой. Следовательно, нет ничего удивительного в том, что возведенный в идолы герой 20-го Флота так скованно почувствовал себя в затхлом воздухе этого помещения.

Генерал узнал маленькие черные коробки, которые лежали на полках как книги. Их названия были ему незнакомы. Он догадался, что аппарат, стоявший в другом конце комнаты, был декодером для перевода текста в видеоформу. Он никогда не видел, как это делается, но слышал о таких устройствах.

Когда-то ему говорили, что раньше, в золотой век, когда Империя мирно сосуществовала со всей Галактикой, почти в каждом доме были такие аппараты. И такие ряды книг.

Теперь времени на просмотры обычно не теряли. Книги остались для стариков. К тому же половина всех историй о прошлом была выдумкой. Больше, чем половина.

Чай был подан, Риоз сел. Дасем Барр поднял свою чашку:

— Ваша честь!

— Спасибо. За вас.

Дасем Барр осторожно спросил:

— Говорят, вы еще молоды. Тридцать пять?

— Почти. Тридцать четыре.

— Тогда я должен сразу же вас предупредить, что у меня, к сожалению, нет любовных заклинаний, напитков и прочего, — мягко сказал Барр. — И я не могу влиять на расположение к вам юной госпожи, которая вам нравится.

— Не нуждаюсь в помощи в этом плане. — Самоуверенность, задетое самолюбие прорвались в голосе Генерала. — Вы получаете много заказов на такие услуги?

— Достаточно. К сожалению, невежи путают ученость с магией, а любовь им кажется именно той областью, где без магии просто не обойтись.

— Да, тут нечему удивляться. Но ко мне это не относится. Для меня ученость — это умение отвечать на трудные вопросы.

— Вы можете точно так же ошибаться, — мрачно заметил сайвенянин.

— Может, так, а может, и нет. — Молодой Генерал поставил свою чашку на выдвинувшуюся подставку, чтобы налить себе еще чаю. Затем бросил в нее предложенную ему ароматическую капсулу.

— Так вот, скажите мне, Патриций, кто такие маги? Настоящие маги?

Барр, казалось, был испуган этим уже почти не употреблявшимся словом:

— Здесь нет никаких магов, — сказал он.

— Но люди говорят о них. Сайвенна переполнена слухами. Из этого возникают целые легенды. Есть какая-то странная связь между всем этим и вашими соотечественниками, которые воспоминают старые порядки и то, что они называют свободой и автономией. Со временем это может превратиться в угрозу для Государства.

Старик покачал головой:

— Почему вы меня об этом спрашиваете? Вам кажется, что назревает восстание и я могу его возглавить?

Риоз пожал плечами:

— Нет. Хотя то, о чем вы говорите — совсем не смешно. Ваш отец был в изгнании в свое время. Вы, в свою очередь, яростный патриот Сайвенны. Мне, как гостю, не пристало говорить так, но положение обязывает. И потом — ваша конспирация. Зачем она вам нужна? Уже три поколения на Сайвенне не знают, что это такое.

Старик неохотно ответил:

— Я буду таким же невежливым хозяином, как вы гостем. Я напомню вам, что один Вице-король был того же мнения о Сайвенне, что и вы. Он изгнал моего отца и сделал его нищим, замучил моих братьев, довел мою сестру до самоубийства. Но потом сам погиб ужасной смертью от рук все тех же презренных сайвенян.

— Да, да. Собственно, об этом я и говорю. Но я уже три года знаю тайну этой загадочной смерти. В личной охране Вице-короля был один солдат, и его действия весьма интересны. Именно вы были этим солдатом и, я думаю, подробности излишни.

Барр был спокоен:

— Да. Так чего же вы хотите?

— Чтобы вы ответили на мои вопросы.

— Только давайте без угроз. Я стар, но не настолько, чтобы жизнь потеряла для меня смысл.

— Мой дорогой сэр. Сейчас тяжелые времена, — многозначительно сказал Риоз. — У вас есть дети, друзья, страна, которой вы клялись когда-то в верности. Послушайте, если бы я решил применить силу, неужели бы я выбрал именно вас?

— Так что вам угодно? — спросил Барр холодно.

Риоз говорил, держа в руке пустую чашку:

— Патриций, послушайте меня. Сейчас времена, когда удачливы те, кто возглавляет военные парады вокруг Императорского Дворца по праздникам и сопровождает шикарные увеселительные корабли Его Императорского Величества к теплым планетам. Я… Я же неудачник. Я — неудачник в свои 34, и так и будет. Потому что, видите ли, я люблю воевать.

Вот почему меня сюда направили. Я доставляю много неприятностей двору, я не вмещаюсь в рамки этикета. Я оскорбляю щеголей и Лордов Адмиралтейства, но я слишком хорошо умею командовать кораблями и людьми, чтобы от меня можно было так легко отделаться и изолировать в космосе. Таким образом, Сайвенна — всего лишь смена декораций. Это приграничный мир, неспокойная и пустынная провинция. Она далеко, и достаточно далеко, чтобы все остались довольны. И я постепенно схожу на нет. Ни бунтов, ни мятежных приграничных королей. По крайней мере, с тех пор, как светлой памяти покойный отец Его Императорского Величества показал пример подавления восстаний, когда расправился с Маунтелом на Парамайе.

— Сильный был Император, — пробормотал Барр.

— Да, и нам нужны такие Императоры. Он — мой хозяин, запомните это. И именно его интересы я охраняю.

Барр безразлично пожал плечами:

— Какое это имеет отношение к нашему разговору?

— Я скажу в двух словах. Маги, о которых я упоминал, появились издалека, из-за пограничных постов, где звезды рассеяны…

— Где звезды рассеяны, — повторил Барр. — И холод космоса пронизывает насквозь.

— Это что, поэзия? — нахмурился Риоз. Стихи были слишком неподходящими в этот момент. — В любом случае, они с Периферии — из той единственной четверти, где я могу свободно сражаться во славу Императора.

И, таким образом, послужить интересам Его Императорского Величества и удовлетворить свою собственную страсть к хорошей битве.

Но я должен знать, с кем бороться, и вы можете в этом мне помочь.

— С чего вы взяли?

Риоз стал грызть печенье:

— Я три года внимал каждому мифу, слуху, каждому мимолетному упоминанию о магах. Из всей огромной информации, которую я собрал, только два факта безусловно согласуются, а потому являются истинными. Первое — маги живут на окраине Галактики напротив Сайвенны. И второе — ваш отец однажды встречался с настоящим живым магом.

Старик смотрел не мигая. Риоз предложил:

— Лучше расскажите все, что знаете.

Барр задумчиво ответил:

— Мне даже интересно кое-что рассказать вам. Это был бы мой собственный психоисторический эксперимент.

— Какой эксперимент?

— Психоисторический. — Старик ехидно улыбнулся, потом добавил холодно: — Вы бы лучше выпили еще чаю. Я произнесу небольшую речь.

Он откинулся на мягкие подушки кресла. Свет стен постепенно стал нежно-розовым, смягчив даже суровый профиль солдата. Дасем Барр начал:

— Мой опыт — результат двух обстоятельств. Что я сын своего отца и что я родился в этой стране. Это началось больше 40 лет назад, вскоре после Великого Истребления, когда мой отец был изгнан в Южные леса, а я служил в личном флоте Вице-короля. Именно этот Вице-король, между прочим, отдал приказ о массовом Истреблении и умер потом такой страшной смертью.

Барр зловеще улыбнулся и продолжил:

— Мой отец был Патрицием Империи и Сенатором Сайвенны. Его имя Онам Барр.

Риоз нетерпеливо перебил:

— Я хорошо знаю обстоятельства его ссылки. Не надо на этом останавливаться.

Старик не обратил на него внимания и продолжал, как будто его не прерывали:

— Когда он был в ссылке, он познакомился с одним странником. Молодой торговец с окраины Галактики, который говорил со странным акцентом и ничего не знал о современной истории Империи. На нем был индивидуальный силовой щит.

— Индивидуальный силовой щит? — Риоз пристально взглянул на него. — Вы говорите странные вещи. Разве есть такие мощные генераторы, которые могут свести щит до размера человека? Он что, по всей огромной Галактике таскал с собой 5 тысяч мириатонн излучателя энергии на тележке?

Барр спокойно ответил:

— Вот о таких магах до вас и доходили слухи, выдумки и россказни. На самом деле не так просто заслужить имя мага. Генератора на нем и заметить было нельзя, но любое оружие, которое способен поднять человек, не оставило бы на его щите даже вмятины.

— И это все, что вам известно? Что, маги рождаются в воображении больного старика, надломленного ссылкой?

— Истории о магах появились задолго до моего отца, сэр. Кроме того, у меня есть более конкретное доказательство. После моего отца этот торговец, которого называют магом, посетил одного техника. И оставил в этом городе такой щит-генератор. Мой отец забрал его себе, когда вернулся из ссылки. Было это как раз перед гибелью проклятого Вице-короля. Разыскать щит было совсем не просто…

Генератор висит на стене позади вас, сэр. Но он не работает. Только первые два дня можно было им пользоваться. Но если вы посмотрите на него, то увидите, что никто в Империи не смог сделать такого.

Бел Риоз снял со стены пояс из металлических колец, от прикосновения его руки крошечная присоска на стене с чмокающим звуком отлепилась. Пояс заканчивался овальной пластиной величиной с грецкий орех. Она приковала внимание Риоза:

— Это и есть..?

— Это был генератор, — кивнул Барр. — Но только был. Секрет его работы невозможно разгадать в наше время. Электронные исследования показали, что это — сплав, но даже тщательное изучение его дофракционных моделей не может установить его состав.

— Тогда ваши доказательства — пустые слова, ведь нет никаких конкретных свидетельств.

Барр пожал плечами:

— Вы потребовали, чтобы я рассказал все, что знаю, и пригрозили применить силу. Если вы все воспринимаете со скепсисом, что я могу, поделать? Вы хотите, чтобы я замолчал?

— Продолжайте, — хрипло ответил Генерал.

— Когда мой отец умер, я продолжил его исследования, и вскоре другое обстоятельство, о котором я уже упоминал, пришло мне на помощь. Сайвенна была хорошо известна Хэри Селдону.

— А кто такой Хэри Селдон?

— Хэри Селдон был ученым во время царствования Императора Далубена IV. Он был последним и величайшим из всех психоисториков. Один раз он посетил Сайвенну, когда на этой планете процветали торговля, искусство и науки.

— Хм, — кисло пробормотал Риоз, — нет такой отсталой планеты, где бы не твердили о былом процветании.

— Все это было двести лет назад. Тогда под властью Императора находились самые далекие звезды, а Сайвенна была внутренним миром, а не полуварварской приграничной провинцией. Но уже в те времена Хэри Селдон предсказал кризис Имперской Власти и постепенное наступление варварства во всей Галактике.

Риоз внезапно рассмеялся:

— Он предвидел такое? В таком случае он ошибался, дорогой мой ученый или как вы там себя называете. Империя сейчас более могущественна, чем когда-либо в своей истории. Вы просто ничего не знаете. Вы бы посмотрели на жизнь внутренних миров, на богатство и роскошь центра!

Старик печально покачал головой:

— Кровообращение сначала нарушается на периферии. Нужно время, чтобы болезнь достигла сердца. Это явное и очевидное разрушение, но иное, чем то, о котором говорят уже 15 веков.

— Значит, этот Хэри Селдон предвидел Галактику всеобщего варварства, — сказал Риоз добродушно. — И что потом?

— Он основал два Фонда в противоположных концах Галактики для самых лучших, молодых и сильных, чтобы сберечь расу и дать ей возможность расти и развиваться. Миры, в которых они обосновались, были очень тщательно отобраны, так же как и время и окружающая среда. Все было согласовано так, что будущее обеспечивало им отделение от центра Имперской цивилизации на ранней стадии и постепенное создание на их основе Второй Галактической Империи. Таким образом, они сокращают тридцатитысячелетний период неизбежного варварства до одной тысячи лет. Это следовало из непреложных математических законов психоистории.

— Откуда вы все это взяли? Кажется, вы знаете все подробности.

— Я не знаю и никогда не знал, — возразил Патриций спокойно. — Это всего лишь вымученный результат сопоставления отдельных фактов, обнаруженных моим отцом, и совсем немногих, собранных мною. Фундамент очень хлипкий, а крыша сделана лишь для заполнения пустоты. Но я убежден, что в основе все правильно.

— Вас очень легко убедить.

— Да нет. Это заняло сорок лет исследований.

— Хм, сорок лет! Я бы все узнал за сорок дней. По крайней мере, мне так кажется. Но сделал бы все по-другому.

— И как бы вы сделали?

— Вполне обычным способом. Я стал бы исследователем. Я сам бы нашел этот Фонд, о котором вы говорите, и убедился собственными глазами во всем. Вы говорите, их два?

— В хрониках говорится о двух. Достоверные доказательства есть только об одном, и это понятно. Ведь другой — на противоположном конце Галактики.

— Ну что ж. Посетим ближайший. — Генерал был уже на ногах и пристегивал пояс.

— И вы знаете, в какую сторону держать путь? — спросил Барр.

— Приблизительно. В хрониках предпоследнего Вице-короля, которого вы так здорово укокошили, есть подозрительные истории о каких-то варварах. И потом, одна из его дочерей вышла замуж за их принца. Я найду дорогу. — Он протянул руку: — Благодарю вас за гостеприимство.

Дасем Барр притронулся к его руке и церемонно поклонился:

— Ваш визит был для меня большой честью.

Бел Риоз ответил:

— Что касается информации, которую вы мне предоставили, я сумею отблагодарить вас, когда вернусь.

Дасем Барр услужливо проводил гостя к входной двери. И вслед исчезающему планетоходу тихо сказал:

— Если ты вернешься…

2. Маги

В недоступной для посторонних комнате сидели четверо. Время от времени они поглядывали друг на друга, но потом снова опускали глаза на разделявший их стол. На нем стояли четыре бутылки и столько же стаканов, наполненных, но нетронутых.

Наконец сидевший ближе всех к двери положил руку на стол и стал медленно отстукивать пальцами неровный ритм. Потом сказал:

— Ну что, так и будем сидеть и думать? Какая разница, кто начнет первым?

— Ты и говори, — ответил толстяк напротив. — Это тебе надо больше всех волноваться.

Сеннет Форелл еле слышно, но с явным раздражением хмыкнул.

— Потому Что вы считаете меня самым богатым? Или вы надеетесь, что я буду продолжать, потому что уже начал? Раз уж мой Торговый Флот захватил их разведчика.

— У тебя самый крупный флот, — вступил в разговор третий, — и лучшие пилоты. Это лишний раз доказывает, что ты богаче всех нас. Но даже ты здорово рисковал, а уж о нас нечего и говорить.

Сеннет Форелл снова хмыкнул:

— Отец научил меня рисковать с умом. Самое главное — когда результаты это оправдывают. Вы ведь не станете отрицать, что мы без потерь захватили их, а они даже не успели ни с кем из своих связаться?..

О том, что Форелл был дальним родственником покойного великого Хобера Мэллоу, открыто говорили во всем Фонде. Точно так же все знали, что он был его незаконнорожденным сыном, но об этом предпочитали не упоминать вслух.

Маленькие глазки четвертого лукаво блеснули, и он процедил:

— Подумаешь, достижение: захватывать какую-то мелочь, что, скорей всего, только еще больше разозлит этого парня.

— Ты думаешь, ему нужен повод? — презрительно спросил Форелл.

— Да, нужен. А твоя авантюра избавит его от необходимости что-то выдумывать, — продолжал четвертый неторопливо. — Хобер Мэллоу сделал бы по-другому, и Сэлвор Хардин тоже. Для такой грязной работы они бы нашли других, а сами бы действовали спокойно и наверняка.

Форелл пожал плечами:

— Этот корабль стоил того. Все доводы — ничто, по сравнению с тем, что мы получили взамен. — Чувствовалось, что в нем заговорила кровь торговца. — Выяснилось, что этот парень из старой Империи.

— Мы знали это, — прервал его толстяк, не скрывая раздражения.

— Мы подозревали это, — мягко поправил его Форелл. — Если появляется человек, у которого есть корабли, товар, выгодные предложения, разумно будет не принимать его сразу в штыки. Но все равно, надо непременно убедиться, что это не маска. А теперь…

— Нам нужно было быть еще осторожней. — В голосе третьего проскользнули истеричные нотки. — Надо было все выяснить. Надо было во всем убедиться сначала, а потом уже отпускать его. Вот это было бы по-настоящему разумно.

— Зачем снова начинать этот разговор? — Форелл досадливо и решительно отмахнулся, показывая, что не желает возвращаться к этой теме.

— Уж слишком наше правительство нерешительно, — пожаловался третий. — А Мэр — просто полный идиот.

Четвертый обвел всех взглядом, вынул изо рта окурок сигары и не глядя бросил его в поглотитель справа от себя, где окурок, вспыхнув, исчез.

— Я надеюсь, что господин говорит так только по привычке. Я могу вам напомнить, что мы являемся фактическим правительством, — сказал он язвительно.

Послышалось одобрительное бормотание.

Четвертый продолжал, не отрывая глаз от стола:

— Так что политика правительства здесь ни причем. Этот парень, этот чужак может быть потенциальным покупателем. Вы втроем уже пытались обработать его для выгодного контракта, хотя у нас есть соглашение, пусть и джентльменское. Вы его нарушили.

— Ты тоже пытался, — огрызнулся второй.

— Ну и что? — спокойно возразил четвертый.

— Давайте не будем вспоминать, что мы делали до сих пор, — нетерпеливо прервал их Форелл, — и подумаем, что сейчас нам делать. Если мы его схватим или убьем, что толку? Мы даже не знаем его намерений. Но, самое главное, не можем же мы разрушить Империю, укоротив кому-то жизнь? У них там, наверное, море кораблей, которые только и ждут, чем же закончится вся эта история.

— Наверняка, — поддержал четвертый. — Что ты выудил из этого корабля? Я слишком стар, чтоб слушать всю эту болтовню.

— Можно и покороче, — сказал Форелл мрачно. — Он — Генерал Империи или какой-то там другой крупный чин. Как я понял, он, несмотря на молодость, уже показал себя блестящим стратегом, и его люди на него молятся. Карьера прямо-таки романтичная. Все, что они говорят — наполовину ложь, но даже если это и так, он, без сомнения, в своем духе самородок.

— Кто это «они»? — спросил второй.

— Экипаж корабля. Я записал на микропленку все, что они рассказали, и она у меня в надежном месте. Вы можете и сами поговорить с ними, если будет нужно. Я рассказал только самое главное.

— Как ты из них вытянул все это? Ты уверен, что они говорили правду?

Форелл нахмурился:

— Я с ними не церемонился, дорогой мой. Я выбил из них все, накачал их наркотиками до безумия, потом как следует обработал их на Детекторе. Они заговорили, и этому можно верить.

— Раньше применили бы чистую психологию, — сказал третий невпопад. — Безболезненно, знаете, но очень надежно. Попробуй, солги.

— Раньше все было иначе, — сухо ответил Форелл. — Сейчас другие времена.

— Но что ему здесь надо? Этому генералу, этому даровитому романтику? — с упрямой настойчивостью спросил четвертый.

Форелл бросил на него пронзительный взгляд:

— Ты думаешь, он посвящает во все детали государственной политики своих подчиненных? Они не знали; я пытался выбить из них хоть что-нибудь, но ничего не получилось, клянусь Галактикой.

— Нам остается только…

— Сделать собственные выводы, конечно же. — Пальцы Форелла снова тихо застучали по столу. — Этот парень — военный лидер Империи. Его попытки произвести впечатление незначительного отпрыска королевской знати с какой-то звезды на Периферии лишь убеждают, что он специально пытался ввести нас в заблуждение. Он тщательно скрывает свои намерения. Сопоставьте его ремесло и тот факт, что Империя однажды, еще при жизни моего отца, пыталась напасть на нас. А теперь их мощь еще страшнее. Та первая атака провалилась. Сомневаюсь, что Империя простила нам это.

— В твоих словах нет ничего, в чем можно быть уверенным. Ты ничего не скрываешь? — настороженно спросил четвертый.

Форелл спокойно ответил:

— Мне нет смысла что-то скрывать. Здесь не может быть и речи о конкуренции между нами. Нам надо держаться вместе, хотим мы этого или нет.

— Патриотизм? — В тонком голосе третьего прозвучала издевка.

— К черту патриотизм, — спокойно сказал Форелл. — Вы думаете, я бы потратил хоть два атомных заряда для того, чтобы приблизить эту нашу Вторую Империю? Или рискнул хоть одной торговой сделкой, чтобы проложить ей дорогу? Но неужели вы полагаете, что, завоевав нас, старая Империя позволит развивать дело мне или вам? Если Империя победит, найдется немало охотников поживиться, как воронье падалью, тем, что от нас остается.

— Как будто от нас много осталось, — мрачно добавил четвертый.

Сердито качнувшись на стуле, второй прервал свое молчание:

— Зачем так говорить? Империя не может нас победить. Мы в любом случае создадим вторую Империю — это доказано Селдоном. Это просто очередной кризис. Три таких мы уже пережили.

— Да, лишь очередной кризис, — задумчиво сказал Форелл. — Но в первых двух случаях нами руководил Сэлвор Хардин, в третий раз это был Хобер Мэллоу, а кто сейчас?

Он угрюмо посмотрел на остальных и продолжил:

— Законы психоистории Сэлдона, на которые так удобно ссылаться в своих действиях, требуют, все-таки, какой-то инициативы со стороны людей Фонда. Законы Селдона помогают тому, кто сам не сидит сложа руки.

— У каждого времени — свои герои. Вот тебе еще одна пословица, — сказал третий.

— На это не надо целиком рассчитывать, — проворчал Форелл. — Я это представляю себе так: если это четвертый кризис, Селдон его предвидел. Таким образом, выход существует. Надо только найти его. Сейчас Империя сильнее нас, и так было всегда. Но теперь существует реальная угроза прямого нападения, Имперские силы представляют огромную опасность. Значит, этот кризис, как и все предыдущие, может быть преодолен не с помощью силы, а иным способом. Мы должны найти слабую сторону противника и там нанести удар.

— И где же эта слабая сторона? — иронично спросил четвертый. — Ты что, хочешь потереотезировать?

— Нет. Я веду к тому, что наши великие лидеры прошлого всегда находили уязвимые места своих врагов и метили точно в цель, но сейчас…

В его голосе прозвучала безнадежность. Повисла пауза, и никто не отваживался ее нарушить.

Потом четвертый сказал:

— Нам нужны свои разведчики.

Форелл нетерпеливо повернулся к нему:

— Верно. Я не знаю, когда Империя нападет. Может, еще есть время.

— Хобер Мэллоу всегда сам проникал во владения Империи, — намекнул второй.

Но Форелл покачал головой:

— Не надо так прямолинейно. Мы уже далеко не молоды, а бюрократия и управление окончательно поглотили нас. Нам нужны люди молодые и деятельные.

— Независимые торговцы? — спросил четвертый.

Форелл кивнул и прошептал:

— Если еще есть время…

3. Призрак

Бел Риоз прекратил раздраженно мерять шагами комнату и с надеждой взглянул на вошедшего адъютанта:

— Никаких известий о «Сверхновой»?

— Никаких. Поисковая группа прочесала все окрестное пространство, но приборы ничего не обнаружили. Командующий Юм доложил, что Флот готов к немедленному массированному удару.

Генерал покачал головой:

— Нет, из-за патрульного корабля… Пока еще рано. Скажи ему — удвоить… Нет, подожди. Я напишу приказ. Зашифруй и передай плотным лучом.

Он говорил и писал одновременно, потом подал бумагу ожидающему офицеру.

— Сайвенянин уже здесь?

— Нет еще.

— Проследи, чтобы его привели сюда, как только появится.

Адъютант четко отдал честь и вышел. Риоз снова стал раздраженно ходить по комнате.

Когда дверь снова открылась, на пороге появился Дасем Барр. Медленно следуя за охранником, он вошел в ослепительно яркую комнату, потолок которой был отделан под стереоскопическую модель Галактики. Посередине комнаты стоял Бел Риоз:

— Добрый день, Патриций. — Генерал ногой подвинул стул и подал знак адъютанту — не беспокоить его ни при каких обстоятельствах.

Он стоял перед сайвенянином, расставив ноги, заложив руки за спину, и медленно покачивался с пятки на носок. Потом отрывисто спросил:

— Верны ли вы Императору, Патриций?

Барр, который до того хранил безразличное молчание, поморщился и уклончиво ответил:

— У меня нет причин любить Имперскую власть.

— Но это не значит, что вы можете ее предать.

— Верно. Но даже не предавая, я вовсе не обязан активно помогать ей.

— И это верно. Но ваш отказ от помощи в такой ситуации может расцениваться как предательство и быть соответственно наказан, — медленно сказал Бел Риоз.

Барр нахмурился:

— Оставьте эти солдафонские штучки для ваших подчиненных. Скажите серьезно, что вам угодно — этого вполне достаточно.

Риоз сел и закинул ногу на ногу:

— Барр, мы уже говорили об этом полгода назад.

— О ваших магах, что ли?

— Да. И вы помните, что я собирался сделать.

Барр кивнул. Его руки неподвижно лежали на коленях:

— Вы избирались нанести им визит, и отсутствовали четыре месяца. Ну, нашли их?

— Нашел? Да, я сделал это! — вскричал Риоз. Его губы были напряжены, казалось, он прилагал все усилия, чтобы сдержать свой гнев: — Патриций, они — не маги, они — дьяволы! Это так же невозможно понять, как видеть темные туманности. Представьте себе! Этот мир, размером с носовой платок, с ноготь, с такими ничтожными ресурсами, с властью такой скоротечной и таким микроскопичным населением, что их не хватило бы даже на отдаленные миры пыльных Темных Звезд! И при всем при этом, люди там настолько горды и амбициозны, что спокойно и методично думают о своей власти над Галактикой. Они так уверены в себе, что даже не спешат: они медленно и флегматично двигаются, говорят, что необходимы века, лениво проглатывают слова и самодовольно ползают по звездным системам. И при этом процветают! Их мерзкое торговое общество протянуло свои щупальца во все системы, даже дальше, чем проникают их игрушечные корабли. Их торговцы, как они сами себя называют, покрывают парсеки расстояний.

Дасем Барр прервал этот гневный поток:

— Какая часть этой информации проверена? Может быть, это просто ярость?

Генерал перевел дыхание и немного успокоился:

— Ярость не ослепляет меня. Я был в мирах, близких больше к Сайвенне, чем к Фонду, но даже там Империя — далекий миф. Торговцы — их реальность. Нас самих приняли за торговцев.

— Вам в Фонде сказали, что они стремятся к господству в Галактике?

— Мне сказали! — Риоз снова разбушевался. — Об этом и речи нет. Официальные представители говорят только о бизнесе. Но простые люди говорят о своем «исключительном предназначении» и спокойно ждут «великого будущего». И спрашивать не надо. Всеобщий оптимизм! Они даже и не пытаются скрывать!

Старик явно был удовлетворен:

— Ваша гипотеза, кажется, вполне соответствует той небольшой информации, которую мне удалось собрать.

— Без сомнения, — сказал Риоз с сарказмом. — Я оценил ваши аналитические способности. Все лишь подтверждает ваше предположение о растущей угрозе доминионам Его Императорского Величества.

Барр безразлично пожал плечами, а Риоз внезапно наклонился вперед, схватил старика за плечи и пытливо уставился ему в глаза:

— Нет, Патриций, не надо так. У меня нет ни малейшего желания быть варваром. Я понимаю, что вы ненавидите Империю, тут все ясно, но я сделал бы все, чтобы вы простили. Я не могу вмешиваться в гражданские дела, меня отзовут, и на этом все кончится. Вы же понимаете? Я вижу, вы понимаете. Вы уже отомстили за все зло, и давайте забудем об этом. Мне нужна ваша помощь. И я честно в этом признаюсь.

В его голосе было нетерпение, но Дасем Барр медленно и спокойно покачал головой.

Риоз умоляюще продолжал:

— Вы не понимаете, Патриций, и сомневаюсь, что смогу заставить вас понять. Я не могу спорить с ваших позиций. Вы — ученый, я — нет. Но одно я могу вам сказать. Что бы вы не думали об Империи, нельзя не признать ее большие заслуги. Ее Вооруженные Силы совершили много отдельных преступлений, но в целом это была сила мира и созидания. Именно Императорский Флот установил мир, который царствовал в Галактике две тысячи лет. Вспомните, что этому предшествовали две тысячи лет межзвездной анархии, войны и разрушения, и скажите: разве Империя, пусть со всеми ее ошибками, недостойна существовать дальше?

Подумайте, — продолжал он с силой, — как уменьшилась внешняя граница Империи после всех этих отделений и провозглашений независимости. Спросите себя, стоит ли ради простой мести превращать Сайвенну в варварский мир в варварской Галактике, погруженный в нищету и деградацию, и лишать ее защиты мощного Императорского Флота?

— Неужели это будет так скоро и так плохо? — пробормотал сайвенянин.

— Нет, — признал Риоз. — Если бы наша жизнь была даже в четыре раза длиннее, нам бы ничто не угрожало. Но я сражаюсь за Империю и за боевые традиции. Они важны для меня лично, я не могу передать это чувство вам. Они — основа Империи, и я им следую.

— Вы становитесь мистиком, а мне всегда было сложно понимать чужой мистицизм.

— Не важно. Вы понимаете, что Фонд опасен для нас.

— Еще на Сайвенне я говорил вам об этом.

— В таком случае, вы понимаете, что опасность должна быть уничтожена в зародыше — или ее вообще не уничтожить. Вы узнали об этом Фонде раньше всех и знаете о нем больше, чем кто-либо в Империи. Вы наверняка знаете их уязвимые места и можете предупредить о возможных контрмерах. Ну же, будем друзьями!

Дасем Барр поднялся и спокойно сказал:

— Помощь, которую я могу оказать, ничего не стоит. Поэтому я предпочел бы не обременять вас ею, несмотря на всю вашу настойчивость.

— Мне лучше знать, чего она стоит.

— Нет, я серьезно. Нет необходимости направлять всю мощь Империи на сокрушение этого мира пигмеев.

— Почему нет? — Глаза Риоза жестко блеснули. — Нет, оставайтесь на месте. Я скажу, когда вы сможете уйти. Почему нет? Вы не правы, нельзя недооценивать такого врага.

Патриций, — продолжал он неохотно, — я потерял один корабль, когда возвращался обратно. У меня нет доказательств, что он попал в руки Фонда, но мы до сих пор не можем его обнаружить. Если бы это был просто несчастный случай, то его обломки можно было бы отыскать. Это — незначительная потеря, совсем ничтожная, но она может означать, что Фонд уже начал военные действия. Такая самоуверенность и пренебрежение к последствиям наводят на мысль, что в их арсенале может быть оружие, о котором я ничего не знаю. Вы бы мне очень помогли, если бы ответили на несколько вопросов. Какова их военная мощь?

— Не имею ни малейшего представления.

— Тогда объясните, как вы это понимаете. Почему вы говорите, что Империя не сможет победить ничтожного врага?

Сайвенянин снова сел и отвел взгляд в сторону:

— Потому, что я верю в принципы психоистории. Это странная наука. Она достигла математического совершенства, благодаря Хэри Селдону, и умерла вместе с ним, потому что с тех пор нет способных разобраться во всех ее сложностях. Но даже за такой короткий период она проявила себя как самый властный из всех существующих инструментов изучения человечества. Она не может предсказать действие отдельных личностей, но с помощью математического анализа и экстраполяции она способна руководить и предсказывать действия групп людей.

— Значит…

— Именно психоисторию Селдон и его группа применили в полной мере при основании Фонда. Место, время и условия математически просчитаны, и поэтому развитие новой Империи необратимо.

Риоз сказал раздраженно:

— Вы хотите сказать, он уже предсказал, что я буду атаковать Фонд и проиграю эту битву по такой-то причине? Вы хотите сказать, что я, как безмозглый робот, следую по заданному пути к разрушению?

— Нет, — холодно ответил Патриций. — Я уже сказал, что эта наука не рассматривает действий Индивидуума. Поле ее шире такого предвидения.

— Тогда мы крепко связаны руками Богини Исторической Необходимости.

— Психоисторической Необходимости, — мягко поправил Барр.

— А если я использую свою прерогативу свободной воли? А если я буду атаковать в следующем году или не буду делать этого вообще? Как сговорчива Богиня? Как щедра?

Барр пожал плечами:

— Атакуй или нет, одним кораблем или всей силой Империи, военным или экономическим давлением, честным путем объявления войны или предательской засадой. Делайте что хотите по своей воле, но вы все равно проиграете.

— Из-за призрака Хэри Селдона?

— Из-за математики человеческого поведения, которая не может быть ни приостановлена, ни повернута вспять, ни задержана.

Они пристально смотрели друг другу в глаза, пока Генерал не отступил.

Он сказал просто:

— Я принимаю этот вызов: призрак против живой воли.

4. Император

Клеон II был властелином Вселенной. Он страдал неизвестным тяжелым недугом. Странно, но эти два взаимоисключающих факта были совместимы. И таких случаев в человеческой истории великое множество.

Клеону II не было никакого дела до этих случаев. Размышления над длинным перечнем подобных фактов ни на йоту не уменьшают собственных страданий. Его согревала лишь мысль, что его прадед был предводителем пиратов на планете величиной с песчинку, а он проводил время во Дворце удовольствий Амменетика Великого, будучи прямым наследником Властителей Галактики, простирающейся в необозримое прошлое. Усилиями его отца Стэннела VI были закрыты всевозможные пути для недовольства, Галактика процветала, и, как следствие, ни одно облако восстания в течение 25 лет правления не затмевало его сверкающую славу. Но все же положение вещей его беспокоило.

Император Галактики и Властелин Вселенной откинул голову на подушки, чтобы заставить боль отступить. От их невесомой мягкости боль постепенно утихла, и, найдя удобное положение, он отдохнул немного. Потом с трудом сел и угрюмо осмотрел стены огромной спальни. Плохая комната для того, чтобы побыть одному, очень большая. Все комнаты были слишком велики.

Но лучше быть одному во время приступов болезни, чем терпеть ряженых придворных, их притворное сочувствие, их назойливое всепоглощающее занудство. Лучше оставаться одному, чем видеть эти непроницаемые маски, за которыми проглядывает лицемерное ожидание его смерти и расчеты на возможного наследника престола.

Те же мысли тревожили и его. У него было три сына: молодых, смелых, многообещающих, отважных. Куда они запропастились в эти плохие дни? Ждут, конечно. Каждый следит друг за другом. И все следят за отцом.

Он с трудом пошевелился. Теперь Бродриг просил аудиенции. Преданный, худородный Бродриг; преданный потому, что его дружно ненавидит вся придворная знать. И это было единственным, в чем они все были единодушны.

Бродриг — преданный фаворит. Как тут не быть преданным, если его самый скоростной в Галактике корабль превратится в развалины на следующий же день после смерти Императора.

Клеон II нажал на плоскую кнопку на подлокотнике своего дивана, и огромная дверь в конце комнаты стала прозрачной.

Бродриг прошел по пурпурному ковру и преклонил колени перед Императором, целуя его немощную руку.

— Как ваше здоровье, государь? — спросил Личный Секретарь с беспокойством.

— Жив пока, — резко, с раздражением ответил Император. — Если то, что каждый негодяй, умеющий прочесть медицинскую книгу, использует меня для своих бессильных экспериментов, можно назвать жизнью. Ведь если существует какое-нибудь химическое, физическое или атомное средство, пока еще не испробованное, то сейчас же какой-то ученый болван из приграничного королевства примчится, чтобы испробовать его на мне. И снова какая-то только что найденная книга, больше, правда, похожая на фальшивку, будет большим авторитетом!..

Еще мой отец заметил, — угрожающе бормотал он, — что нет ни одного двуногого, который мог бы определить болезнь, основываясь на увиденном собственными глазами. Нет ни одного, кто мог бы сосчитать пульс, не глядя при этом в старинную книгу. Я болен, а они называют это «неизвестным». За тысячелетия возникают все новые и новые болезни, а древние их не знали, и поэтому теперь это «неизлечимо». Древним надо было бы жить сейчас, или мне — тогда.

Император опустился до того, что грязно ругнулся, пока Бродриг почтительно молчал в ожидании.

Клеон сварливо спросил;

— Сколько их там ждет?

Бродриг ответил терпеливо:

— В Большом Зале собралось как обычно.

— Вот пусть и подождут. Я занят важными государственными делами. Пусть Начальник Охраны объявит об этом. Или нет, подожди. Не надо о государственных делах. Просто пусть объявит, что аудиенции не будет, и пусть при этом выглядит скорбно. Шакалы сразу же себя выдадут. — Император злобно усмехнулся.

— Ходят слухи, государь, — сказал Бродриг спокойно, — что вас беспокоит сердце.

Ухмылка Императора немного смягчилась:

— Если эти слухи спровоцируют какое-либо действие, будет больнее другим, чем мне. Ну, что ты хочешь? Давай, рассказывай.

Получив разрешение, Бродриг поднялся с колен и сказал:

— Это касается Генерала Бела Риоза, Военного Губернатора Сайвенны.

— Риоза? — Клеон II тяжело нахмурился. — Я не назначал его. Подожди, это тот, что несколько месяцев назад прислал донкихотское послание? Да, помню. Он просил разрешения начать наступление во славу Империи и Императора.

— Именно так, государь.

Император усмехнулся:

— Ты думал, что такие люди покинули меня? Он — атавизм, достойный любопытства. Что мы ему ответили? Кажется, ты этим занимался?

— Да, государь. Ему было предписано прислать дополнительную информацию и не предпринимать никаких шагов без согласования с нами.

— Хм… Довольно надежно. Кто этот Риоз? Он когда-нибудь был при дворе?

Бродриг кивнул и презрительно скривил рот:

— Он начал свою карьеру десять лет назад кадетом Охраны. Потом участвовал в деле Лемула Кластера.

— Лемула Кластера? Знаешь, я не совсем помню. Это когда один молодой солдат спас от столкновения два корабля? Что-то в этом роде… Хм… — Он досадливо потряс рукой. — Я не помню подробностей. Это было что-то героическое.

— Риоз был тем солдатом. Вскоре после этого он получил повышение и был назначен капитаном корабля, — сухо сказал Бродриг.

— А теперь он Военный Губернатор приграничной провинции, и такой молодой. Талантливый он человек, Бродриг!

— Но небезопасный, государь. Он живет прошлым; бредит стариной, вернее, мифами о ней. Сами по себе такие люди безопасны, но из-за странного отсутствия реализма они смешно выглядят в глазах других. Я знаю, что он полностью контролирует своих подчиненных и что он — один из самых популярных ваших генералов.

— Неужели? — Император размышлял. — Отлично, Бродриг. Я бы не хотел, чтобы мне служили одни невежды. Они не могут быть примером преданности.

— Невежда — не опасный предатель. А за способными людьми лучше присматривать.

— И за тобой тоже, Бродриг? — Клеон II засмеялся — и скорчился от боли. — Тогда тебе придется позабыть на время о своих лекциях. Что же нового в делах нашего юного завоевателя? Думаю, ты пришел не за тем, чтобы предаваться воспоминаниям?

— От Генерала Риоза было получено еще одно послание, государь.

— И что же в нем?

— Он нашел мир этих варваров и просит направить туда военную экспедицию. Его доводы довольно натянуты и расплывчаты. Они не стоят внимания Вашего Императорского Величества, учитывая состояние вашего здоровья. Тем более, это будет детально обсуждаться на сессии Собрания Лордов. — Он искоса посмотрел на Императора.

Клеон II нахмурился:

— Лордов? Разве это их дело, Бродриг? Они еще потребуют более широкого трактования Хартии. В конце концов так всегда получается.

— Это неизбежно, государь. Было бы лучше, если бы ваш августейший отец, подавив последнее восстание, и не признал Хартию. Но коль уж она существует, мы должны ее терпеть.

— Думаю, ты прав. Пусть Лорды это и решают. Но к чему вся эта торжественность? Ведь это, в конце концов, незначительный вопрос. Успех на отдаленной границе небольшого воинского контингента едва ли — дело государственной важности.

Бродриг холодно улыбнулся:

— Это дело для романтичного идиота. Пусть он трижды романтичный, но в руках расчетливого бунтаря он может стать смертоносным оружием. Государь, этот человек всюду популярен. Он молод. И если он аннексирует одну, две дальние планеты варваров, он станет завоевателем. Молодой завоеватель, доказавший свои способности разжигать энтузиазм пилотов, шахтеров, торговцев и прочего сбора, опасен в любое время. Даже если у него и нет желания поступать с вами, как ваш августейший отец поступил с узурпатором Рикером, то какой-нибудь верноподданный Лорд может использовать его для подобных целей.

Клеон II в сердцах дернул рукой и окаменел от боли. Он медленно пришел в себя, но его улыбка была слабой, а голос перешел на шепот:

— Ты очень ценный подданный, Бродриг. Ты всегда подозреваешь больше, чем необходимо, и мне приходится принимать лишь половину предложенных тобой мер предосторожности. Предоставим это дело Лордам. Посмотрим, что они скажут, и примем соответствующие решения. Надеюсь, этот парень пока не предпринимал никаких военных действий?

— Он не докладывал ни об одном, но уже просит подкрепления.

— Подкрепления? — Глаза Императора сузились от удивления. — Какими силами он располагает?

— Десять линейных кораблей, государь, и полный состав вспомогательных судов. Два корабля оснащены двигателями, снятыми со старого Великого Флота, а один — такими же мощными огневыми установками. Другие корабли — новые, последних пятидесяти лет, но тем не менее они вполне пригодны.

— Десяти кораблей должно вполне хватить для любого разумного предприятия. Мой отец имел меньше десяти, когда победил узурпатора. Кто эти варвары, с которыми он сражается?

Личный Секретарь высокомерно поднял брови:

— Он называет их «Фондом».

— Фондом? Что это такое?

— Об этом нет письменных свидетельств, государь. Я тщательно исследовал все архивы. Обозначенная область Галактики входит в древнюю Провинцию Анакреона, которая два века назад вверглась в варварство и анархию. Но там нет ни одной планеты под названием Фонд. Есть лишь упоминание о группе ученых, посланных в эту провинцию как раз перед ее отделением. Они должны были подготовить Энциклопедию. — Он тонко улыбнулся. — Думаю, они назвали ее Энциклопедией Фонда.

Император мрачно задумался:

— Но, кажется, это не имеет отношения к делу. Это никак не связано.

Я и не делаю никакой связи. От тех ученых не было получено ни единого слова с тех пор, как регион захлестнула анархия. Если их потомки все еще живы и сохраняют свое имя, то они, конечно же, полностью обратились в варварство.

— Итак, ему нужно подкрепление. — Император свирепо взглянул на своего Секретаря. — Это очень странно. Собираться воевать с варварами десятью кораблями и просить помощи еще до атаки! Я начинаю припоминать этого Риоза. Он был красивым мальчишкой из верной мне семьи. Бродриг, здесь есть сложности, я их не совсем понимаю, а они могут оказаться гораздо важнее, чем кажется.

Пальцы Клеона лениво поглаживали блестящую накидку, покрывавшую его одеревеневшие ноги. Он сказал:

— Мне нужен там свой человек. Преданный, умный, наблюдательный, Бродриг…

Секретарь покорно склонил голову:

— А корабли, государь?

— Пока нет. — Император тихо застонал и переменил положение. — До тех пор, пока не узнаем больше. Собери Лордов на этой неделе. Это будет хорошим предлогом выудить дополнительные средства. Я сделаю это, чего бы мне не стоило.

Он откинулся головой на успокоительную подушку:

— Иди, Бродриг, и пришли врача. Такого бездельника еще поискать…

5. Война начинается

От светящейся точки Сайвенны силы Империи осторожно направились во мрак неизвестности на Периферию. Гигантские корабли преодолевали огромные расстояния, разделявшие блуждающие звезды на краю Галактики, и ощущали на себе их движение по самым крайним границам влияния Фонда.

Изолированные в течение двух столетий варварские миры вновь почувствовали власть Имперских Лордов на своей земле. Они подтвердили свою вассальную зависимость лишь перед лицом опасности массированного огневого удара по своим главным городам.

На планетах были оставлены гарнизоны людей в имперской униформе с погонами, на которых были Космический Корабль и Солнце. Старики снова вспомнили забытые истории времен их предков, когда Вселенная была огромной, богатой и мирной, и всегда те же Космический Корабль и Солнце правили ею.

Гигантские корабли продолжали приближаться к передовым базам Фонда. И по мере того, как новые миры попадали в паутину завоевания, в центральную Штаб-квартиру Бела Риоза на обнаженных утесах темной блуждающей планеты поступали донесения.

Теперь Бел Риоз мог расслабиться. Он тускло улыбнулся Дасему Барру:

— Ну, что скажете, Патриций?

— Я? Разве мое мнение имеет значение? Я не военный. — Уставшим недовольным взглядом он окинул беспорядочно заставленную круглую комнату с искусственным воздухом, светом и теплом — единственный островок жизни в бесконечности мертвого мира.

— За ту помощь, которую я мог бы оказать вам, или хотел бы оказать, вы должны вернуть меня на Сайвенну, — пробормотал он.

— Пока нет, пока нет. — Генерал повернулся вместе со стулом к углу, где огромная, яркая, светящаяся сфера изображала старую Имперскую Префектуру Анакреона и соседствующие с ней районы. — Позже, когда все закончится, вы вернетесь к своим книгам и прочему. Я позабочусь, чтобы все ваши семейные владения были вам возвращены в вечное пользование.

— Благодарю вас — но мне не хватает вашей уверенности в благополучном исходе дела.

Риоз хрипло рассмеялся:

— Прекратите свои пророческие карканья. Эта карта говорит больше, чем ваши жалкие теории. — Он нежно погладил ее невидимые линии. — Вы умеете читать карту в радиальной проекции? Умеете? Хорошо, смотрите. Золотые звезды — территория Империи, красные — Фонда, а розовые — скорее всего сфера их экономического влияния. Теперь смотрите…

Риоз нажал на круглую кнопку, и вся обозначенная область вокруг красных и розовых точек стала синей.

— Это пространство занято моими войсками, — сказал Генерал самодовольно, — и они продвигаются вперед. Мы не встретили никакого сопротивления. Варвары спокойны. Фонд еще не ответил на удар. Они крепко и спокойно спят.

— Но ваши войска сильно разбросаны, — сказал Барр.

— Это не совсем так, — возразил Риоз. — Ключевые точки, где находятся люди и вооружение, очень разбросаны, но их место расположения очень тщательно продумано. При минимальной затрате сил достигается огромный стратегический успех. В таком расположении очень много преимуществ. Надо просто хорошо знать пространственную тактику. Ясно, например, что я могу начать атаку из любой точки прилегающей сферы, а Фонд не сможет контратаковать с тыла или с флангов. У меня не будет ни того, ни другого по отношению к ним. Эта стратегия предварительного окружения использовалась и раньше, в частности, в кампаниях Лориса VI около 2000 лет назад. Но воплотить ее до конца никому не удавалось. Противник всегда препятствовал этому. Сейчас все по-другому.

— Идеальный случай из учебника? — безразлично спросил Барр.

Но Риоз был нетерпелив:

— Вы все еще считаете, что я проиграю?

— Вы должны.

— Да поймите же, не было еще случая в военной истории, когда бы атакующая сторона не выигрывала при окружении. Это может случиться, лишь если внешний флот имеет достаточно сил для прорыва.

— Ну, как скажете.

— Но вы все же придерживаетесь своей точки зрения?

— Да.

Риоз пожал плечами:

— Ну, как хотите.

Барр выдержал паузу, потом тихо спросил:

— Вы получили ответ от Империи?

Риоз достал сигарету из контейнера в стене, сунул ее между губ и осторожно зажег. Потом сказал:

— Вы имеете в виду ответ на мою просьбу о подкреплении? Он пришел, но это и все. Только ответ.

— Корабли не пришли?

— Ни единого. Я был почти уверен в этом. Откровенно говоря, Патриций, мне не надо было поддаваться вашему пессимизму с подкреплением. Это выставляет меня в дурном свете.

— Неужели?

— Именно так. Корабли — это награда. Гражданские войны за последние два века уничтожили больше половины Великого Флота, а то, что осталось, находится в довольно жалком состоянии. Вы же знаете, что наши современные корабли не многого стоят. Не думаю, что кто-нибудь во всей Галактике может сделать сегодня первоклассный гиператомный двигатель.

— Я знал об этом, — сказал Барр. Его глаза были задумчивы. Казалось, он поглощен своими мыслями. — Но я не мог представить, что и вы об этом знаете. Значит, Его Императорское Величество не может дать вам корабли. Психоистория могла это предвидеть. Наверняка предвидела. Должен заметить, что признак Хэри Селдона выигрывает предварительный раунд.

Риоз резко ответил:

— У меня достаточно кораблей. Ваш Селдон ничего не выигрывает. Если бы ситуация обострилась, то появились бы и корабли. Кроме того, Император всего не знает.

— Да ну? Вы ему ничего не рассказали?

— По правде говоря, только ваши теории, — сказал Риоз сардонически. — И при всем уважении к вам, должен сказать, что они совершенно невероятны. Если развитие событий представит мне доказательство вашей теории, то лишь в этом случае я пойму, в чем заключается опасность. А доклад, не подтвержденный фактами, попахивает государственной изменой, что вряд ли будет приятно Его Императорскому Величеству.

Старый Патриций улыбнулся:

— Вы хотите сказать, что предупреждаете об опасности ниспровержения Его Августейшего Величества кучкой оборванцев из дальних уголков Вселенной не достойно внимания и доверия? В таком случае вам ничего от него не дождаться.

— Ну конечно, если не считать специального посланника.

— А при чем тут специальный посланник?

— Это старая традиция. Непосредственный представитель Короны присутствует при любой военной кампании под покровительством Трона.

— Правда? А зачем?

— Чтобы сохранить символическое руководство Императора всеми кампаниями. Его вторая функция — обеспечение преданности генералов, но он с ней не всегда справляется.

— Вам это будет мешать, Генерал. Я имею в виду, постороннее вмешательство.

— И не сомневаюсь в этом, — Риоз побагровел, — но ничего не поделаешь…

Сигнальное устройство на руке Генерала засветилось, и в тот же момент записка с информацией, в цилиндрическом контейнере, появилась в специальном отверстии. Риоз развернул ее:

— Отлично! Это то, что надо.

Дасем Барр вопросительно поднял брови.

Риоз сказал:

— Мы взяли в плен одного из их торговцев. Живого и с целым кораблем.

— Я уже слышал об этом.

— Через минуту его приведут сюда. Останьтесь, Патриций. Я хочу, чтобы вы присутствовали при допросе. Именно для этого я и просил вас прийти сегодня. Может, вы уловите какие-то важные детали, которые я могу пропустить.

Раздался звонок, и Генерал толчком ноги широко раскрыл дверь. Человек, стоявший на пороге, был высоким и бородатым, одетым в короткую куртку из мягкого кожезаменителя с откинутым капюшоном. Его руки были свободны, и даже заметив, что люди в комнате вооружены, он не проявил беспокойства.

Он вошел и осмотрел комнату оценивающим взглядом. Приветствовал Генерала уже вышедшим из моды жестом и полунаклоном.

— Твое имя? — холодно спросил Риоз.

— Лэзэн Деверс. — Торговец засунул свои большие пальцы за широкий пояс. — Вы здесь начальник?

— Ты торговец из Фонда?

— Все верно. Послушайте, если вы начальник, вы бы лучше сказали своим парням держаться подальше от моего груза.

Генерал поднял голову и угрожающе посмотрел на пленника:

— Отвечай на вопросы, а не командуй.

— Хорошо, я молчу. Но одному из ваших парней на пол метра грудь бластером разворотило — сунул свои пальцы куда не надо.

Риоз перевел взгляд на дежурного лейтенанта:

— Это правда? Ты докладывал, Врэнк, что никто не погиб.

— Тогда еще никто не погиб, — выдавил из себя лейтенант. — Позднее был отдан приказ осмотреть корабль, потому что возникли слухи, что на его борту — женщина. Но вместо нее, сэр, было найдено много инструментов неизвестного происхождения. Пленник заявляет, что это его товар для продажи. Один солдат погиб, когда взял в руки такой инструмент.

Генерал повернулся к торговцу:

— На борту твоего корабля есть ядерная взрывчатка?

— Да нет же. Зачем она мне? Этот идиот схватил атомный дырокол не с той стороны и поставил на максимальную дисперсию. Это то же самое, что приставить нейтронную пушку к голове. Я бы остановил его, если бы пять человек не сидело у меня на груди.

Риоз подал знак ожидавшей охране:

— Идите. Корабль возьмите под охрану и никого туда не допускайте. Садись, Деверс.

Торговец сел, куда указали, и стоически выдержал тяжелый взгляд Имперского Генерала и любопытствующее разглядывание сайвеннского Патриция.

Риоз сказал:

— Ты благоразумный человек, Деверс.

— Спасибо. Что, лицо у меня такое, или к чему вы это? Если что надо, скажите. Я человек деловой.

— Это почти одно и то же. Ты сдался в плен, хотя и мог, вместо этого, превратить свой корабль в пыль. Такое поведение достойно уважения, если ты, конечно, не изменишь свои взгляды.

— Вот чего мне не хватает, так это уважения, начальник.

— Хорошо. А мне, в свою очередь, не хватает надежных людей для сотрудничества. — Риоз улыбнулся и тихо сказал Дасему Барру: — Я надеюсь, слово «не хватает» значит именно то, что я думаю? Вы когда-нибудь слышали такой варварский диалект?

Деверс вежливо сказал:

— Да, это слово значит именно это. Но о каком сотрудничестве вы говорите? По правде говоря, я не знаю, на каком я небе. — Он осмотрелся вокруг. — Где мы находимся и в чем, собственно говоря, дело?

— А… Я забыл представиться. Прошу прощения. — Риоз был в хорошем настроении. — Этот господин — Дасем Барр, Патриций Империи. Я — Бел Риоз, Пэр Империи и Генерал третьего класса Вооруженных Сил Его Императорского Величества.

У торговца отвисла челюсть. Потом он промолвил:

— Империя? Старая Империя, о которой нам говорили еще в школе? Ух, ты! Ничего себе! Я всегда был уверен, что ее больше нет.

— Посмотри вокруг! Она пока еще есть! — жестко сказал Риоз.

— Мне лучше было бы знать об этом, — Лэзэн Деверс уставился глазами в потолок. — А… Эта отполированная громадина, что захватила мою тачку… Ни у одного королевства Периферии таких нет. — Он нахмурил брови. — Начальник, что происходит? Или мне надо называть вас «Генерал»?

— Это война.

— Империя против Фонда, так?

— Все верно.

— Зачем?

— Я думаю, ты знаешь, зачем.

Торговец внимательно на них посмотрел и покачал головой. Риоз дал ему время подумать, а потом негромко повторил:

— Я уверен, что ты знаешь, зачем.

Лэзэн Деверс пробормотал:

— Ну и жара, и жара. — Встал и снял куртку. Потом снова сел и вытянул ноги. — Знаете, — сказал он успокаивающе, — мне кажется, вы думаете, что я должен прыгнуть и навалиться на вас. Я мог бы уложить вас на обе лопатки, вы бы не успели и глазом моргнуть. И этот старикан, что сидит здесь, как истукан, не помог бы вам.

— Но ты не сделаешь этого, — сказал Риоз уверенно.

— Не сделаю, — согласился дружелюбно Деверс. — Я ведь не остановлю войну, если вас убью. Там, откуда вы пришли, еще, должно быть, полно генералов.

— Все правильно рассчитано.

— Кроме того, меня бы тотчас же схватили, если бы я напал на вас. И быстро бы убили, а может быть, медленно. Но меня могли бы убить, а мне не нравится, когда появляется такая возможность. Это никогда не окупается.

— Я же сказал, что ты благоразумен.

— Но я хотел бы узнать одну вещь, начальник. Я хочу, чтобы вы сказали мне, что имеете в виду, когда говорите, что я знаю, почему вы нападаете на нас. Я не знаю. А играть в догадки меня бесконечно утомляет.

— Да? Ты никогда не слышал о Хэри Селдоне?

— Нет. Я сказал, что не люблю загадки.

Риоз искоса взглянул на Дасема Барра. Тот любезно улыбнулся в ответ и снова погрузился в задумчивость.

Риоз сказал с гримасой:

— Это ты не играй в игры, Деверс. О вашем Фонде ходят истории или басни, или сказки, мне все равно, — что вы собираетесь установить Вторую Империю. Я знаком со всей этой психоисторической болтовней Хэри Селдона и знаю ваши планы агрессии против Империи.

— Что? — Деверс задумчиво покачал головой. — И кто вам сказал все это?

— Какая разница? — сказал Риоз с опасным спокойствием. — Ты здесь не для того, чтобы задавать вопросы. Расскажи, что ты знаешь о баснях Селдона.

— Но если это всего лишь басни…

— Не играй словами, Деверс.

— Я не играю. Я, правда, ничего не скрываю. Вы знаете все, что и я знаю об этом. Это глупости. В каждом мире свои небылицы, и от людей их не скрыть. Да, я слышал такие разговоры: Селдон, Вторая Империя и тому подобное. Но это колыбельные сказки для детей. Детвора бредит триллерами Селдона. Это — не для взрослых. — Торговец снова покачал головой.

Глаза Генерала Империи потемнели от гнева:

— Что ты плетешь? Ты уже запутался в своей лжи! Я был на Терминусе и уж знаю твой Фонд. Я смотрел ему в глаза.

— Тогда зачем меня спрашивать? Я там не задерживался больше чем на два месяца последние десять лет. Вы только теряете время. Но можете продолжать свою войну, если вы руководствуетесь баснями.

Вдруг Барр внезапно прервал свое молчание и мягко спросил:

— Значит, вы уверены, что Фонд победит?

Торговец повернулся к нему. Он слегка покраснел, а его старый шрам на виске побледнел:

— Хм… молчаливый собеседник. Из чего это вы сделали такой вывод?

Риоз незаметно кивнул Барру, и Патриций продолжил глухим голосом:

— Если бы вы думали, что ваш мир проиграет войну и будет в роли поверженного, вы бы беспокоились больше. Я знаю, потому что мой мир уже однажды проиграл.

Лэзэн Деверс почесал бороду, перевел взгляд с одного оппонента на другого и коротко рассмеялся:

— Он всегда так разговаривает, начальник? Послушайте, — сказал он уже серьезно, — какое поражение? Я видел войны и видел поражения. Ну и что, если кто-то побеждает? Кому какое дело? Что мне толку от этого? Или таким, как я?.. — Он насмешливо покачал головой.

— Слушайте. — Торговец заговорил громко и, казалось, искренне: — Если пять-шесть жлобов с какой-угодно планеты получают пинок под зад, мне нечего терять присутствие духа из-за этого. Поймите! Обычным людям до этого нет никакого дела. Некоторых убивают, другие платят дополнительные налоги какое-то время, но потом все входит в свое русло. Потом это все может повториться, но уже с другими пятью-шестью.

Дасем Барр раздул ноздри, сухожилия на его руках заиграли, но он ничего не ответил.

Глаза Лэзэна упрямо смотрели на Патриция. Он продолжал:

— Я провожу свою жизнь в космосе и получаю за это пятицентовый кренделек с пивом от Синдиката. А дома сидят толстяки, — он показал большим пальцем назад, — и протирают штаны, но их ежеминутный заработок больше, чем мой годовой. Такие как я нужны любому, кто бы этим Фондом не управлял. Хоть бы и вы. Вы нуждались бы в нас больше, чем даже Синдикат. Потому что мы знаем, как все делается, и умеем зарабатывать деньги. Мы бы лучше заключили сделку с Империей. Мы — люди деловые. Если это улучшит ситуацию, я — за.

Он воинственно посмотрел на своих пленителей. Несколько минут стояла тишина. Затем снова информационная пластинка, вложенная в цилиндр, зашуршала на устройстве. Генерал открыл его, посмотрел на аккуратный шрифт и вставил в аппарат перфокарту с ответом: «Подготовьте карту с указанием местонахождения каждого корабля. Ждите дальнейших распоряжений по организации обороны».

Он потянулся за своим плащом. Набросил его на плечи и, застегнув, прошептал Барру:

— Я оставляю этого человека на вашу ответственность. Я буду ждать результатов. Это война, и я могу быть жестоким. Помните. — Он вышел, отдав честь обоим.

Лэзэн Деверс посмотрел ему вслед:

— Да, что-то задело его за живое. Что же происходит?

— Битва, конечно, — сказал Барр угрюмо. — Силы Фонда вступают в первый бой. Лучше уйти отсюда.

В комнату вошли вооруженные солдаты. Они держались почтительно, но лица их были твердыми. Гордый сайвеннский старик встал и пошел к выходу. Деверс последовал за ним.

Комната, куда их привели, была маленькой. В ней стояли две кровати, монитор, еще были душ и санузел. Солдаты вышли, и дверь глухо захлопнулась за ними.

— Хм! — Деверс неодобрительно посмотрел вокруг. — Выглядит весьма основательно.

— Да, — коротко ответил Барр и повернулся спиной.

Торговец раздраженно спросил:

— Что за игры?

— Это не игры. Ты оставлен на мое попечение, вот и все.

Торговец встал и подошел к неподвижному Патрицию:

— Да? Но тебя привели в этот склеп точно так, как меня — под ружьем. Послушай, ведь ты просто закипал, когда слушал мою болтовню о войне и мире.

Он безрезультатно подождал какой-либо реакции, но затем продолжил:

— Ладно. Позволь, я спрошу тебя. Ты сказал, что твоя страна была повержена. Кем? Кометой внешней туманности?

Барр поднял глаза:

— Империей.

— Даже так? Что ты здесь тогда делаешь?

Барр многозначительно молчал.

Торговец выпятил нижнюю губу и медленно кивнул. Затем он снял плоский кованый браслет с правого запястья и протянул его Барру:

— Что ты об этом думаешь?

На его левом запястье был точно такой же.

Сайвенянин взял украшение и медленно надел на руку. Странный звон быстро затих.

Голос Деверса сразу изменился:

— Хорошо, старик. Ты понимаешь, в чем дело. Теперь можешь говорить спокойно. Даже если здесь есть подслушивающее устройство, они все равно ничего не поймут. Это Распылитель Поля, последнее изобретение Мэллоу. Продается за 25 кредитов во всех мирах. Для тебя — бесплатно. Не шевели губами, когда говоришь, и расслабься. Надо научиться им пользоваться.

Дасем Барр почувствовал внезапную слабость. Горящие глаза торговца смотрели настойчиво, но он не мог заставить себя ответить.

Барр сказал:

— Что тебе нужно? — Слова еле просочились через его неподвижные губы.

— Я уже сказал тебе. Ты говоришь как настоящий патриот. Но твой мир повержен, а ты сошелся с этим светловолосым Имперским Генералом. В этом нет никакой логики, не так ли?

Барр сказал:

— Я уже сделал свое дело. Я убил Вице-короля Империи.

— Правда? И давно?

— 40 лет назад.

— Сорок… лет… назад… — Казалось, слова имеют огромное значение для Торговца. Он нахмурился: — Так долго не живут воспоминаниями. Этот молодчик в генеральской форме знает об этом?

Барр кивнул.

Глаза Деверса потемнели:

— И ты хочешь, чтобы Империя победила?

Старый Патриций внезапно разразился гневом:

— Да пусть эта Империя и все ее дела погибнут во всеобщей катастрофе! Вся Сайвенна молится об этом. Но у меня когда-то были братья, сестра, отец. Теперь у меня есть дети, внуки. И Генерал знает, где они.

Деверс ждал.

Барр продолжал шепотом:

— Но это не остановит меня, если события будут развиваться не так, как мне хотелось бы. Они еще узнают, что такое умирать.

Торговец сказал мягко:

— Ты когда-то убил Вице-короля? Знаешь, я кое-что вспоминаю. У нас был Мэр по имени Хобер Мэллоу. Он посещал Сайвенну, этот твой мир, так? Он встречал там человека по имени Барр.

Дасем Барр подозрительно посмотрел на него:

— Что ты об этом знаешь?

— Только то, что знает каждый торговец Фонда. Может, ты хитрый, старикан, а тебя ко мне подсадили? Они могут направлять на тебя бластеры, ты можешь ненавидеть Империю и желать ее гибели. Я проникнусь — и раскроюсь перед тобой. Генерал будет доволен, но на это у тебя мало шансов. Мне ведь тоже хотелось бы иметь доказательства того, что ты сын Онама Барра из Сайвенны, шестой, самый младший и единственный, кто спасся от массового уничтожения.

Руки Барра дрожали, когда он подошел к стене и открыл в ее углублении маленький ящик. Он достал из него металлический предмет и сунул его в руки торговцу.

— Посмотри на это, — сказал он.

Деверс поднес к глазам центральное звено цепи и тихо выругался:

— Будь я проклят, но это монограмма Мэллоу, и ей 50 лет.

Он поднял глаза и улыбнулся:

— Дай мне руку. Атомный щит в человеческий рост — единственное доказательство, что нужно. — И он протянул свою огромную руку.

6. Фаворит

Крохотные корабли появились из пустоты Галактики и направились в середину Армады. Затем прорезали, без единого выстрела или вспышки, заполненное кораблями пространство, и имперские громыхающие чудовища безуспешно пытались их настичь. Два бесшумные всполоха разорвали космос, когда два маленьких, как комарики, корабля погибли в атомной дезинтеграции — а все остальные исчезли.

Огромные корабли вели поиск, но затем возвратились к своей первоначальной задаче, и гигантская паутина окружения опутывала мир за миром.

Костюм Бродрига был всегда неизменным: изысканного покроя, элегантно сидящий. Он неторопливо прогуливался по садам отдаленной планеты Ванда, временно превращенной в Штаб-квартиру Империи. Выражение его лица было мрачным.

Бел Риоз был с ним. Воротник его унылой темно-серой формы был расстегнут.

Риоз указал на гладкую черную скамью под древесным папоротником, огромные плоские листья которого защищали от белого солнца.

— Посмотрите, сэр. Это реликвия Империи. Скамейки с орнаментом для влюбленных остаются нужными и нетронутыми, в то время как заводы и дворцы превращаются в безымянные руины.

Он сел, а Личный Секретарь Клеона II стоял перед ним и аккуратными движениями своих белоснежных рук обрывал листья на папоротнике.

Риоз скрестил ноги и предложил собеседнику сигарету. Взял ее сам и сказал:

— Прислать такого компетентного наблюдателя, как вы — лишний раз подчеркивает мудрость Его Императорского Величества. Она лишит меня необходимости доказывать Его Императорскому Величеству важность этого предприятия на Периферии, и я смогу посвятить время решению военных задач.

— Глаза Императора повсюду, — сказал Бродриг механически. — Мы вовсе не недооцениваем важность этой кампании, но нам кажется, что делается слишком большой акцент на ее трудности. Их малые корабли не должны являться таким сложным препятствием для успешного проведения маневра окружения.

Риоз покраснел, но сумел сдержаться:

— Я не могу рисковать ни жизнью своих людей, которых у меня не так уж много, ни своими кораблями, которые могут погибнуть в результате поспешной атаки. Окружение в четыре раза увеличивает вероятность непредвиденных ситуаций при последней атаке, хотя она и так трудна, сама по себе. Я уже имел смелость объяснить вам это вчера с военной точки зрения.

— Да, конечно, я не военный человек. В таком случае, вы уверяете, что то, что кажется ясным и очевидным, в действительности является невероятным. Допустим. Но все же ваша осторожность идет гораздо дальше этого. В своем втором послании вы уже просили подкрепления, и это — против такого слабого врага, с которым, к тому же, вы еще и не сталкивались. При подобных обстоятельствах просьба о подкреплении отдает некомпетентностью или даже хуже, если бы вся ваша карьера не доказывала вашей смелости и ума.

— Благодарю вас, — сказал Генерал холодно. — Но я должен напомнить, что есть разница между смелостью и слепостью. Можно вести азартную игру, когда знаешь противника и можешь, хотя бы грубо, просчитать риск. Но идти против совершенно неизвестного тебе врага смело уже само по себе. Точно так же можно спросить, почему днем человек успешно преодолевает полосу препятствий, а ночью натыкается на мебель в комнате.

Бродриг махнул рукой, чтобы прервать его:

— Это красиво, но не слишком убедительно. Вы посетили их мир, к тому же у вас есть пленник, этот торговец. Так что, думаю, вы не блуждаете в потемках.

— Но я прошу вас помнить, что мир, находящийся в изоляции в течение более чем двух столетий, невозможно осмыслить и понять за два месяца пребывания в нем. Я — солдат, а не герой какого-то триллера с разбитым подбородком и вдавленной грудью… Точно так же один пленник, к тому же член экономической группы, не имеющий прямой связи с миром противника, не может посвятить меня во все детали их стратегии.

— Вы его допросили?

— Да.

— Ну и…?

— Это было полезно, но не жизненно необходимо. Его корабль совсем крошечный и не идет в счет. Он продает маленькие замечательные безделки, и больше ничего. Я взял только самые интересные, чтобы отослать Императору для развлечения. Конечно, в самом корабле есть много приборов, в которых я ничего не смыслю, но, в конце концов, я не техник.

— А среди ваших людей есть такие, кто смыслит? — спросил Бродриг.

— Да, конечно, есть, — ответил Генерал несколько насмешливо. — С дураками я дела не имею. Я уже послал за одним человеком, кто должен разбираться во всех этих странных атомных отсеках корабля, но он еще не прибыл.

— Такими людьми не разбрасываются, Генерал, наверняка в вашей огромной провинции есть человек, который разбирается в атомных делах.

— Если бы такой был, я бы заставил его отремонтировать два из десяти кораблей моего флота. Они составляют его пятую часть, но не могут участвовать в наступлении из-за неполадок в системе двигателя, а вынуждены находиться за линией наступления и заниматься консолидацией сил.

Пальцы Секретаря нервно застучали по скамейке:

— Ваше положение вовсе не оригинально, Генерал. У Императора те же проблемы.

Генерал выбросил пожеванную, так и не выкуренную сигарету. Зажег другую и пожал плечами:

— Но, в принципе, недостаток первоклассной техники не самая важная проблема для меня. Я бы добился большего от пленника, если бы мой Психодетектор был в порядке.

Секретарь поднял брови:

— У вас есть Детектор?

— Старый. Слишком старый, и каждый раз, когда он мне нужен, он не работает. Я установил его, когда пленник спал, но не получил никакого результата. Я попробовал его на своих людях, и реакция была в общем-то нужная, но никто из моих людей не может объяснить, почему он не работает с пленником. Дасем Барр, теоретик частиц, но отнюдь не механик, говорит, что физическая структура пленника может не поддаваться воздействию Детектора, потому что он с детства, может быть, поддавался такому воздействию невральной стимуляции. Я не знаю. Может, он мне еще пригодится. Поэтому я его и держу.

Бродриг оперся на скамью.

— Я подумаю, есть ли специалист в столице. Кстати. Что там этот человек, о котором вы упомянули, этот сайвенянин? Вы держите при себе слишком много врагов.

— Он знает противника. Я держу его при себе, потому что его совет может быть очень полезным.

— Но он с Сайвенны, сын бунтовщика, уголовника.

— Он старый и немощный, и его семья — в заложниках.

— Принимаю. И все же я сам хочу поговорить с торговцем.

— Конечно.

— Наедине, — холодно добавил Секретарь.

— Да, конечно, — повторил Риоз. — Как верноподданный Императора, я считаю его представителя моим начальником. Тем не менее, вам придется покинуть передовую область в интересное время, так как Торговец находится на постоянной базе.

— Да? Интересное в каком плане?

— Интересное в том плане, что окружение сегодня завершено, и в течение следующей недели Двадцатый Флот будет продвигаться к центру сопротивления.

Странно, но Бродриг почувствовал себя уязвленным.

7. Взятка

Сержант Мори Люк был образцовым солдатом. Он был родом с одной из огромных аграрных планет Плеяды, и только армейская жизнь могла разорвать вековые связи с землей-кормилицей и тяжелым беспросветным трудом на ней. Такая судьба была уготована и Сержанту. Не обладая достаточным воображением, чтобы бесстрашно встречать опасность, он, тем не менее, был достаточно смелым и ловким, чтобы успешно преодолевать ее. Он мгновенно реагировал на получаемые приказы, решительно поднимал в ружье своих солдат и преданно обожал генералов.

И при всем этом он оставался жизнерадостным человеком. Если он убивал, как велел ему долг, то делал это без колебаний, но при этом не испытывая ненависти.

То, что Сержант Люк стучал, прежде чем войти, было простой вежливостью; его положение позволяло ему входить без стука.

Двое в комнате оторвались от еды, и один из них живо вскочил, чтобы вырубить надтреснутый голос, доносящийся из карманного передатчика на батарейках.

— Еще книги? — спросил Лэзэн Деверс.

Сержант протянул ему туго смотанную катушку с фильмом, почесал шею:

— Она принадлежит инженеру Орру, и надо будет ее вернуть. Он собирается послать это своим детям, ну, в качестве сувенира, как вы это называете.

Дасем Барр заинтересовано посмотрел на катушку:

— Откуда она у инженера? У него ведь нет декодера?

Сержант покачал головой и, показывая на стоящий рядом с кроватью предмет, сказал:

— Да здесь он только один, этот парень, Орр, достал книгу в одном из миров, что мы завоевали. Они хранили их в одном большом здании, и ему даже пришлось убить нескольких охранников.

Он оценивающим взглядом посмотрел на катушку:

— Это будет хороший подарок.

Люк остановился, подумал, затем сказал таинственно:

— Кстати, есть одна важная новость. Это, конечно, может, только слухи, но даже если и так, это слишком хорошо, чтобы скрывать. Генерал снова сделал это. — Он кивнул медленно и с достоинством.

— Что? — спросил Деверс. — Что он сделал?

— Завершил Окружение, вот что. — Сержант усмехнулся с отцовской гордостью. — Ну разве это не потрясающе? Здорово у него это вышло! Один из парней, у которого хорошо подвязан язык, сказал, что все было четко и гладко, как музыка сфер, какая она ни есть.

— Теперь начнется большое наступление? — осторожно спросил Барр.

— Надеюсь! — громко крикнул в ответ Сержант. — Я хочу вернуться на корабль теперь, когда моя рука в порядке. Я устал сидеть здесь без толку.

— Я тоже, — внезапно резко сказал Деверс и прикусил нижнюю губу.

Сержант посмотрел на него с сомнением:

— Ну, мне пора идти. Скоро будет обход капитана. Надо торопиться, чтобы он не застал меня здесь.

Он остановился у двери.

— Кстати, сэр, — обратился он с неуклюжей застенчивостью к торговцу. — Моя жена передала, что тот маленький фризер, что вы мне подарили, прекрасно работает. Она замораживает им месячный запас продовольствия. Я вам очень благодарен.

— Ничего. Забудь об этом.

Огромная дверь бесшумно закрылась за счастливо улыбающимся Сержантом.

Дасем Барр встал со стула:

— Ну, что ж. Он хорошо отплатил нам за фризер. Давай посмотрим книгу. А …а? Без названия.

Он размотал около метра пленки и посмотрел на свет, и пробормотал:

— Ннн… да. Придется без толку сидеть, как сказал Сержант. Это «Сад Муммы», Деверс.

— Ну и что? — вяло ответил торговец и отодвинул в сторону остатки ужина. — Садись, Барр. Слушать эту древнюю литературу мне совсем не нравится. Ты слышал, что сказал Сержант?

— Да слышал. И что с того?

— Начинается наступление, а мы сидим здесь.

— А где ты хочешь сидеть?

— Ты знаешь, что я имею в виду. Нет смысла ждать.

— Думаешь? — Барр осторожно смотал старую пленку и вставил новую в аппарат. — За этот месяц ты много рассказал мне из истории Фонда, и по-моему, великие лидеры Фонда во времена кризисов не сидели сложа руки.

— Но, Барр, они знали, куда идут.

— Ты уверен? Я думаю, они говорили, что все знали, когда все заканчивалось. — Ну ладно, пускай и знали, но нет доказательства, что если бы они не знали, то все было бы иначе. Глубинные социально-экономические силы не управляются отдельными людьми.

Деверс насмешливо сказал:

— И все же не скажешь, что из-за этого что-то стало хуже. Ты споришь задом наперед. — Его глаза стали задумчивыми. — Давай предположим — я его прикончу.

— Кого? Риоза?

— Да.

Барр вздохнул. Его старые глаза затуманились — он вспоминал.

— Убийство не выход, Деверс. Я уже однажды пытался, правда, под нажимом, это все равно ничего не решило. Я лишь убрал этого мерзавца с Сайвенны, но Имперское ярмо осталось. А значение имеет ярмо, а вовсе не мерзавец.

— Но Риоз не просто мерзавец. Он — целая проклятая армия. Без него все бы развалилось. Они цепляются за него, как дети. Этот Сержант сразу распускает слюни, когда говорят о нем.

— Да, даже так. Но ведь есть другие армии и другие лидеры. Надо идти глубже. Есть, например, этот Бродриг. Никто, кроме него, не смеет советовать Императору. Он может спокойно взять сотню кораблей, когда Риозу приходится выбивать десяток. Я знаю его возможности.

— Ну и что? Что с того? — В глазах торговца безнадежность сменил живой огонек интереса.

— Хочешь, я вкратце его опишу? Это безродный мошенник, который своей беспроигрышной лестью управляет прихотями Императора. Его ненавидит вся придворная знать, которые ведь сами по себе — стадо паразитов. Он не относится ни к богатым, ни к бедным. Он советник Императора по всем вопросам и его орудие во всех грязных делах. Если есть выгода, он может продать, но именно поэтому он и верен Императору. В Империи нет равного ему по изощренности в злодействах и грубости в удовольствиях. Говорят, что достичь благосклонности Императора можно только через него, а его расположение достигается только низостью или хитростью.

— Хм, — задумчиво выдохнул Деверс в свою аккуратно подстриженную бороду. — И это его Император послал сюда присматривать за Риозом… Знаешь, у меня есть идея.

— Знаю.

— Предположим, этот Бродриг невзлюбит нашего Выдающегося Армейца.

— Он, наверняка, уже невзлюбил. Он, как известно, не умеет этим заниматься.

— Предположим, эта неприязнь будет действительно большой. Если Император узнает об этом, у Риоза будут проблемы.

— Угу. Вполне вероятно. Но как ты думаешь этому помочь?

— Я не знаю. Может, его можно подкупить?

Патриций тихо засмеялся:

— Да, конечно, но не так, как Сержанта. Не крохотным фризером. Даже если ты на него выйдешь, игра не стоит свеч. Наверное, нет человека, которого было бы легче купить, но и нет более бесчестного взяточника. Его нельзя уличить во взятке, ни за какие деньги. Так что придумай что-нибудь другое.

Деверс закинул ногу на ногу и нетерпеливо стал ею покачивать.

— Это лишь первый намек.

Он замер. Лампочка на пороге засветилась, и снова вошел Сержант. Он был возбужден, его широкое лицо стало красным и серьезным.

— Сэр, — начал он почтительно. — Я всегда вам буду благодарен за фризер. Вы всегда со мной хорошо говорили, хоть я — сын простого фермера, а вы — большие землевладельцы.

Его плеядский акцент стал сильнее, и было нелегко его понять. Деревенское происхождение и воспитание совершенно заслонило солдатскую выправку, так долго и мучительно насаждаемую.

Барр мягко спросил:

— Что случилось, Сержант?

— Лорд Бродриг собирается встретиться с вами. Он приедет уже завтра! Я понял это, когда Капитан сказал мне подготовить солдат для парадного смотра… в его честь. Я подумал, что, может быть, вас нужно предупредить.

Барр сказал:

— Спасибо, Сержант. Мы вас ценим. Но все в порядке. Не стоит…

На лице Сержанта Люка теперь появился безотчетный страх. Он заговорил тихим шепотом:

— Вы не знаете, что о нем говорят люди. Он продался космическому дьяволу. Нет, не смейтесь. О нем рассказывают совершенно жуткие истории. Говорят, что его постоянно сопровождают люди с бластерами, и когда ему хочется позабавиться, он приказывает им стрелять в первого встречного. Они стреляют, а он смеется. Говорят, даже Император боится его, он заставляет Императора поднимать налоги и не дает ему прислушаться к жалобам народа. И он ненавидит Генерала — вот что еще говорят. Он бы убил Генерала за то, что тот такой великий и мудрый. Но он не может, потому что нашему Генералу нет равных, и кроме того, Генерал знает, что лорд Бродриг — дерьмо!

Сержант заморгал, застенчиво улыбнулся своему внезапному красноречию и попятился к двери. Уже в дверном проеме он кивнул головой:

— Имейте в виду мои слова. Берегитесь его.

Он вышел.

Деверс посмотрел тяжелым взглядом:

— Это расстраивает наши планы, да?

— Все зависит от Бродрига, — сказал Барр сухо, но Деверс размышлял, а не слушал. Он напряженно думал.

Лорд Бродриг слегка кивнул головой, когда вошел в тесное помещение торгового корабля. За ним проследовали два охранника с оружием и профессионально злыми взглядами наемных убийц.

Личный Секретарь вовсе не выглядел человеком, продавшим душу дьяволу.

Если космический дьявол и купил его, то не оставил на нем видимых следов обладания. Наоборот, Бродриг являл дыхание утонченной придворной моды на фоне унылого пустынного уродства военной базы.

Твердые изящные линии его яркого безукоризненного костюма создавали иллюзии высоты, с которой его холодные безжизненные глаза смотрели вниз вдоль длинного носа — на торговца. Перламутровые браслеты на запястьях звенели при каждом движении рук, играющих тростью слоновой кости.

— Нет, — сказал он, делая легкий жест, — оставайся на месте. Забудь о своих игрушках. Мне они совсем не интересны.

Он подвинул стул, тщательно протер его мягкой тканью, прикрепленной к набалдашнику его белой трости, и сел. Деверс смотрел на второй стул, Бродриг проронил лениво:

— Ты будешь стоять в присутствии Пэра Государства. — Он улыбнулся.

Деверс пожал плечами:

— Если вы не интересуетесь моим товаром, зачем тогда я вам нужен?

Личный Секретарь холодно молчал, и Деверс медленно добавил:

— Сэр.

— Для сохранения тайны, — сказал Секретарь. — Я должен преодолевать двести парсеков, чтобы проверять всякие пустяки? Я прибыл сюда только для того, чтобы встретится с тобой.

Он достал маленькую розовую пастилку из гравированной коробочки и деликатно положил ее в рот. Затем стал медленно и с удовольствием жевать.

— Кстати, — сказал он, — кто ты такой? Ты действительно гражданин этого варварского мира, создающего столько военных проблем?

Деверс сурово кивнул.

— И ты действительно был взят в плен, после того как началась это перепалка, которую наш Генерал называет войной?

Деверс снова кивнул.

— Так. Очень хорошо, почтенный чужестранец. Я вижу, твой язык сведен до минимума. Я облегчу твою участь. Создается впечатление, что наш Генерал ведет здесь очевидно бессмысленную войну, растрачивая огромные средства и энергетические ресурсы. И все это — из-за всеми забытого мира, размером с блошиный укус, на самом краю мрака. Человеку с логическим мышлением это должно казаться не стоящим ни одного выстрела. Но все же действия Генерала не лишены логики. Наоборот, я бы сказал, что он очень умно себя ведет. Ты следишь за ходом моих мыслей?

— Не могу ответить утвердительно, сэр.

Секретарь посмотрел на свои ногти и сказал:

— Тогда слушай дальше. Генерал не станет рисковать своими людьми и кораблями просто ради славы. Я знаю, что он говорит о славе и о чести Империи. Но совершенно очевидно, что его страсть представиться эдаким молодым полубогом Героических Времен имеет нечто большее под собой. К тому же он проявляет непонятную заботу о тебе. Если бы ты был моим пленником и рассказал так мало, как ему, я бы велел распороть тебе живот и удушить тебя твоими собственными кишками.

Деверс одеревенел. Он скосил глаза сначала на одного из охранников, потом на другого. Они были способны на такое — только отдай приказ.

Секретарь улыбнулся:

— Ну вот. Ты молчишь, дьявол. Генерал сказал, что даже Психодетектор не дал никаких результатов. Это, кстати, было его ошибкой, но убеждает меня, что наш военный вундеркинд лгал. — Казалось, Бродриг был в хорошем расположении духа.

— Мой дорогой торговец, — продолжал он, — у меня есть мой собственный Психодетектор. Он тебе очень подойдет. Смотри.

Между его большим и указательным пальцами появились искусно сделанные желто-розовые, совершенно идентичные ромбики.

Деверс сказал:

— Выглядит, как деньги.

— Это и есть деньги. И наилучшие деньги Империи, потому что они сделаны в моих поместьях, а они более обширны, чем Императорские. Сотня тысяч кредитов. Все здесь! В двух пальцах! И все твои!

— За что, сэр? Я хороший торговец, но сделка должна быть двусторонней.

— За что? За правду! Что нужно этому Генералу? Почему он ведет эту войну?

Лэзэн Деверс вздохнул и задумчиво погладил бороду:

— Что нужно Генералу! — Его глаза следили за руками Секретаря, который медленно отсчитывал купюры. — Если сказать одним словом, то тогда — Империя.

— Хм. Как обыденно! Этим всегда все заканчивается. Но как? Что стоит на пути от края Галактики к сердцу Империи, такое большое и влекущее?

— У Фонда есть свои секреты, — горько сказал Деверс. — У них есть книги, древние книги. Настолько древние, что их язык понятен лишь нескольким людям, стоящим на вершине власти. Тайны, сокрытые в ритуалах и религии, но никто не может их познать. Я попытался, и вот теперь я здесь. А там меня ждет смертный приговор.

— Понимаю. И что это за древние секреты? Давай, за сто тысяч кредитов я должен получить малейшие подробности.

— Трансмутация элементов, — коротко ответил Деверс.

Глаза Секретаря сузились и потеряли свою отстраненность:

— Мне говорили, что трансмутация практически невозможна по законам ядерной физики.

— Конечно, если использовать ядерную энергию. Но древние были умнее. Есть гораздо более мощные источники энергии, чем атом. Если Фонд использовал бы эти источники, как я им предлагал…

Деверс почувствовал мягкое посасывание в желудке. Приманка болталась, но рыбка к ней пока только принюхивалась. Внезапно Секретарь сказал:

— Продолжай. Я уверен, что Генерал уже знает обо всем этом. Но что он будет делать, когда закончит всю эту мыльную оперу?

Деверс постарался, чтобы голос звучал твердо:

— Завладев трансмутацией, он сможет контролировать экономику всей вашей Империи. Природные ископаемые не будут стоить и чиха, если Риоз сможет получать вольфрам из алюминия и иридий из железа. Система производства, построенная на недостатке одних элементов и изобилии других, придет в полную негодность. Начнется величайший распад, который когда-либо переживала Империя, и только Риоз будет способен остановить его. Но, как я уже заметил, есть один аспект этой новой власти, который не принесет Риозу религиозного экстаза. На его пути теперь ничто не стоит. Он ухватил Фонд за загривок, через два года он станет Императором.

— Итак, — Бродриг легко засмеялся, — иридий из железа, ты сказал, кажется? Слушай, я открою тебе государственную тайну. Знаешь ли ты, что Генерал уже общался с Фондом?

Спина Деверса напряглась.

— Ты, как я вижу, удивлен. А почему бы и нет? Сейчас это выглядит логичным. Они предложили ему сто тонн иридия в год, если он заключит с ним мир. Сотни тонн железа, превращенного в иридий, в нарушение всех религиозных принципов, лишь бы спасти свои головы. Достаточно честно, но, без сомнения, наш несокрушимый Генерал отказался, ведь он может иметь иридий с Империей в придачу. А бедный Клеон называл его единственным честным генералом! Ну что ж, мой дорогой торговец, ты заслужил свои деньги.

Он их подбросил, а Деверс метнулся собирать разлетевшиеся банкноты.

Лорд Бродриг подошел к выходу и на пороге обернулся:

— Одно лишь напоминание, торговец. Мои ребята со стволами не имеют ни ушей, ни языков, ни образования, ни ума. Они не могут ни слышать, ни писать, ни говорить, ни даже представлять интерес для Психодетектора. Но они умеют очень интересно казнить. Я купил тебя за сто тысяч кредитов, ты достойное приобретение. Но если ты когда-нибудь забудешь, что куплен, и попытаешься, скажем, повторить наш разговор Риозу, тебя казнят. Но казнят моим способом.

И на его нежном лице внезапно появились линии невероятной жестокости, которые мгновенно изменили заученную улыбку в кровожадный оскал. На один миг Деверс увидел, что космический дьявол, который купил его покупателя, посмотрел на него глазами Бродрига.

Молча торговец проследовал через две шеренги «ребят» Бродрига к своей комнате.

И в ответ на вопрос Дасема Барра он сказал с размеренным удовольствием:

— Нет, это самая интересная часть всего происходящего. Он дал взятку мне!

Два месяца трудной войны отразились на Беле Риозе. Он стал суров и раздражителен.

Он нетерпеливо обратился к молящемуся про себя Сержанту Люку:

— Подожди снаружи, солдат. Отведешь этих людей обратно, когда я закончу. Никто не должен входить, пока я не позову. Никто, ты понял?

Сержант отдал честь, и Риоз, бормоча что-то раздраженно, просмотрел бумаги на своем столе, бросил их в верхний ящик и захлопнул его.

— Садитесь, — сказал он коротко двоим ожидающим. — У меня мало времени. По-правде, я вообще сюда сегодня не собирался, но мне нужно было вас увидеть.

Он повернулся к Дасему Барру, который стоял рядом со стеклянным кубом с изображением строгого, с правильными чертами лица Его Императорского Величества Клеона II и поглаживал его своими длинными пальцами.

— Во-первых, Патриций, — сказал Генерал, — ваш Селдон проигрывает. Они, без сомнения, сражаются хорошо, снуют туда-сюда, как глупые пчелы, и сопротивляются как сумасшедшие. Каждая планета отчаянно сражается, и, уже побежденная, содрогается от восстаний, что доставляет массу неприятностей, как при удержании, так и при взятии. Но я их удерживаю. Так что ваш Селдон сдает позиции.

— Но он еще не проиграл окончательно, — вежливо пробормотал Барр.

— У Фонда сейчас гораздо меньше оптимизма. Они предлагают мне миллионы, чтобы я не довел этого Селдона до последней черты.

— Да. Об этом уже говорят.

— А…. слухи распространяются еще быстрее? А что говорят о последних событиях?

— А какие последние?

— Как же? Лорд Бродриг, любимец Императора, изъявил желание стать вторым в командовании.

Деверс вступил в разговор:

— Изъявил желание? Как это? Или вам он начинает нравиться? — Он усмехнулся.

Риоз сказал спокойно:

— Нет, я не могу сказать, что он мне нравится. Просто он купил это место, и цена вполне приемлемая.

— Какая же?

— Просьба Императору о подкреплении.

Презрительная улыбка Деверса стала еще шире:

— Он связывался с Императором? И, как я понимаю, начальник, вы ждете подкреплений, и они могут прибыть в любую минуту, правильно?

— Нет. Они уже прибыли. Пять линейных кораблей, маневренные и мощные, с личным поздравительным посланием от Императора. Еще больше кораблей пока что в пути. Да что с тобой, торговец? — спросил он насмешливо?

Деверс произнес внезапно оледеневшими губами:

— Ничего.

Риоз вышел из-за стола и встал перед торговцем, держа палец на курке бластера.

— Я спрашиваю, что случилось, торговец? Новость, кажется, взволновала тебя. У тебя, случайно, не пробудился интерес к Фонду?

— Нет.

— Да — вот это и странно.

— А что такое, начальник? — Деверс напряженно улыбнулся и сжал в карманах кулаки. — Выстройте мне свои аргументы, и я развею их.

— Пожалуйста. Тебя легко взяли в плен. Ты сдался с первого удара с обгоревшим щитом. Ты готов опустошить свой мир, не требуя ничего взамен. Интересно, правда?

— Я бы очень хотел быть с выигравшей стороной, начальник. Я благоразумный человек, вы ведь сами меня так назвали.

Риоз сказал хрипло:

— Конечно. Ведь с тех пор ни один торговец не попал в плен. Будто ни один корабль не имел достаточной скорости, чтобы удрать, когда захочется. Будто ни на одном торговом корабле не было экрана, прикрывающего от огня легкого крейсера во время боя. И ни один торговец не сражался насмерть, когда это было необходимо. Именно торговцы были руководителями партизан на оккупированных планетах и воздушных налетов в захваченном пространстве.

А ты, ты — единственный благоразумный человек? Ты не сражаешься и не налетаешь — а становишься предателем даже без принуждения. Ты исключение, странное исключение, даже — подозрительное.

Деверс мягко заметил:

— Я понимаю ваши подозрения, но меня не в чем упрекнуть. Я здесь уже полгода, и все это время я был паинькой.

— Конечно, и я платил тебе хорошим отношением. Я оставил твой корабль нетронутым и обращался с тобой хорошо. И все же ты не достигаешь поставленной цели. Предложенная тобой информация о всех приспособлениях была бы весьма полезна. Ведь атомные принципы, на которых они построены, кажется, использованы в самом грозном оружии Фонда. Верно?

— Я всего лишь торговец, — сказал Деверс, — а не какой-нибудь техник. Я продаю вещи, а не делаю их.

— Ну что ж, это все скоро выяснится. Я здесь как раз для этого. Например, мы обыщем твой корабль, и целью поиска будет персональный силовой щит. Ты такого щита никогда не надевал, хотя солдаты Фонда носят их. Это послужит достаточным доказательством того, что есть факты, которые ты упрямо скрываешь. Не так ли?

Ответа не последовало. Риоз продолжал:

— Дополнительных доказательств будет предостаточно. Я привез с собой Психодетектор. Однажды, правда, он подвел, но общение с врагом — хорошая школа.

Его голос звучал с тихой угрозой, и Деверс почувствовал, как в ребро ему уткнулся ствол — генеральский бластер, правда, пока еще в кобуре.

Генерал спокойно сказал:

— Ты сейчас снимешь свой браслет и прочие металлические побрякушки и отдашь мне. Медленно!.. Атомные поля можно рассеять, видите ли, а Психодетектор может давать показания лишь в статистическом состоянии!.. Вот так. Я возьму его.

Приемник на столе Генерала замерцал, и капсула с донесением со щелчком показалась в прорези. Барр стоял рядом, все еще поглаживая ладонью трехмерный бюст Императора.

Риоз обошел свой стол, держа бластер наготове.

— И вы, Патриций. Браслет выдает вас. Ваша помощь была мне нужна, и я не буду вам мстить. Но судьбу вашей семьи я решу, основываясь на показаниях Психодетектора.

И когда Риоз наклонился, чтобы достать капсулу с донесением, Барр поднял хрустальный бюст Клеона и медленно и тяжело опустил его на голову Генерала.

Все случилось слишком неожиданно, чтобы Деверс мог понять, что произошло. Казалось, в старика вселился демон.

— Уходим! — шепотом, сцепив зубы проговорил Барр. — Быстро! — Он схватил выпавший из рук Риоза бластер и спрятал его в складках своей рубахи.

Сержант Люк обернулся, когда они появились из узкой щели приоткрытой двери.

Барр сказал просто:

— Веди, Сержант.

Деверс закрыл за собой дверь.

Сержант Люк молча повел их в свои комнаты. А затем, после короткой паузы, последовавшей за толчком бластера между ребер, твердый голос прошептал в ухо Сержанту:

— К торговому кораблю.

Деверс шагнул вперед, чтобы отпереть люк, а Барр сказал:

— Стой на месте, Люк. Ты был порядочным человеком, и мы не собираемся тебя убивать.

Но Сержант узнал монограмму на бластере. Задохнувшись от ярости, он закричал:

— Вы убили Генерала!

С диким бессвязным криком он слепо рванулся вперед, напоролся на губительную ярость бластера и рухнул как подкошенный.

Торговый корабль уже поднимался над мертвой планетой, когда замерцали сигнальные огни; и в кремовую паутину огромной Линзы-Галактики поднимались другие черные очертания.

Деверс сказал мрачно:

— Держись, Барр — посмотрим, найдется ли у них корабль, равный моему по скорости.

Ведь наверняка не было!

И когда они оказались в открытом пространстве, голос торговца прозвучал потерянно и мертво:

— Наживка, которой я кормил Бродрига, была даже слишком хороша. Кажется, и он, и Генерал клюнули на нее.

И с огромной скоростью они понеслись в глубины Галактики, где скучились звезды.

8. К Трантору

Деверс склонился над маленьким мертвым экраном, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь признаки жизни. Пеленгатор медленно и тщательно обшаривал пространство пульсирующим лучом света.

Барр терпеливо ожидал, сидя на низкой кровати в углу. Он спросил:

— Больше никаких следов?

— Имперских парней? Нет. — Торговец нетерпеливо ворчал. — Мы уже давно от них оторвались. Космос! Мы, как слепые, скачем в этом гиперпространстве, но, к счастью, не приземлились в чреве солнца. Они не угнались бы за нами, даже если бы их скорости превышали наши — чего быть не могло.

Он откинулся и резким движением ослабил воротник.

— Я вообще не знаю, что эти парни из Империи здесь делали. Я думаю, что многие бреши находятся за линией фронта.

— Тогда, как я понимаю, ты собираешься добраться до Фонда?

— Я вызываю Ассоциацию, по крайней мере, пытаюсь.

— Ассоциация? Это кто?

— Ассоциация Независимых Торговцев. Что, никогда не слыхал? Впрочем, не ты один. Мы еще не развернулись.

На какое-то время вокруг молчащего индикатора приема воцарилась тишина. Потом Барр сказал:

— Ты в пределах слышимости?

— Понятия не имею! Я даже не представляю, где мы находимся, иду по счислению пути. Это может длиться вечность.

— Может, это? — Барр указал рукой, Деверс вскочил и настроил наушники. В маленькой бледной сфере показалось крошечное блестящее белое пятно. Полчаса Деверс старательно оберегал хрупкую ненадежную нить связи, идущую через гиперкосмос и соединяющую две точки. Медленный свет достиг бы их лишь за 5 веков.

Затем он снова безнадежно откинулся в кресле. Потом поднял голову и снял наушники.

— Давай поедим, доктор. Можешь принять игольчатый душ, если хочешь. Горячую воду можно не экономить.

Он наклонился к одной из нижних полок шкафа и проверил его содержимое:

— Надеюсь, ты не вегетарианец?

— Все ем, — сказал Барр. — А как насчет Ассоциации? Ты потерял их?

— Похоже на то. Был большой радиус, слишком большой. Ну, неважно. Все, что надо, я получил.

Он выпрямился и поставил на стол два металлических контейнера.

— Через пять минут, доктор, нажми на контакты, и эти штуки откроются. Будет тарелка, вилка и еда. Очень удобно, когда спешишь и если не обращаешь внимания на такие мелочи, как салфетки. Наверно, ты хочешь узнать, что я получил от Ассоциации?

— Если это не секрет.

Деверс покачал головой:

— Для тебя нет. То, что сказал Риоз — чистая правда.

— О предложении?..

— У-гу. Они предложили, но получили отказ. Дела плохи. Бои идут на внешних солнцах Лориса.

— Лорис близко к Фонду?

— Эх, да. Ты не знаешь. Это одно из бывших Четырех Королевств. Это, так сказать, часть внутренней линии обороны. Но это еще не самое плохое. Они сражались с огромными кораблями, которых в жизни не видели. И это значит, что Риоз нам не врал. Он действительно получил корабли. Бродриг подключил свои связи. А я кое-где просчитался.

Глаза его затуманились, когда он включил контакты на контейнерах и наблюдал, как они аккуратно открылись. Похожее на рагу блюдо заполнило своим ароматом комнату. Барр уже ел.

— Ну, ладно, — сказал Барр, — хватит импровизаций. Мы ничего не можем здесь сделать. Мы не можем пробиться сквозь Имперские линии, чтобы вернуться в Фонд. Мы ничего не можем сделать, и поэтому самым разумным будет — терпеливо ждать. Но, тем не менее, если Риоз достиг внутренней линии, я думаю, долго ждать не придется.

Деверс положил свою вилку.

— Да, конечно, — проворчал он. — Тебе-то хорошо. Тебе терять нечего.

— Ты так думаешь? — Барр бледно улыбнулся.

— Нет. Но послушай. — Раздражение Деверса выплеснулось наружу. — Я устал смотреть на это все, как на дрянь под микроскопом. У меня там друзья, и они гибнут. Мой мир, мой дом тоже гибнет. Ты — чужак и не понимаешь, что это значит.

— Я видел, как погибают друзья. — Руки старика неподвижно лежали на коленях, глаза были закрыты. — Ты женат?

— Торговцы не женятся, — сказал Деверс.

— А у меня два сына и племянник. Они были предупреждены. Но, по понятным причинам, не могли ничего сделать. Наш побег означает их смерть. Моя дочь и двое внуков, надеюсь, уже покинули планету, но даже если не считать их, я все равно многим рисковал. И теряю гораздо больше, чем ты.

Деверс стал странно суров:

— Я знаю, но это был вопрос выбора. Ты мог остаться с Риозом. Я ведь тебя не уговаривал…

Барр покачал головой:

— Это не был вопрос выбора. Пусть совесть тебя не мучает. Я не рисковал своими сыновьями из-за тебя. Я имел дело с Риозом сколько мог. Но он использовал Психодетектор.

Патриций открыл глаза, и они были наполнены жгучей болью.

— Однажды, больше года тому назад, Риоз посетил меня на Сайвснне. Он говорил о культе, которым окружены маги, но пропустил правду. Это не совсем культ. Видишь ли, сорок лет назад Сайвенна попала в те же тиски, что сейчас угрожают твоему миру. За это время были подавлены пять восстаний. Потом я обнаружил древние записи Хэри Селдона, и вот теперь «культ» ждет. Он ждет прихода «магов», и он уже готов к этому. Мои сыновья — первые в рядах ожидающих. Это то, о чем я постоянно думаю и чего не должен касаться Детектор. И вот теперь они должны умереть как заложники. Другой вариант — это их смерть как бунтовщиков, и гибель половины Сайвенны. Так что у меня не было выбора, и я не чужой.

Деверс опустил глаза, Барр медленно продолжал:

— Именно от победы Фонда зависит судьба Сайвенны. И для этой победы мои сыновья принесены в жертву. Хэри Селдон не предсказал непременного спасения Сайвенны так, как безусловную победу Фонда. У меня нет гарантий в спасении моих людей, только надежда.

— Но вас вполне устраивает ваше выжидание. Даже когда Флот Империи уже у Лориса.

— Я бы выжидал, честно говоря, — просто сказал Барр, — пока они не высадятся на самом Терминусе.

Торговец беспомощно нахмурился:

— Не знаю. Все не так просто получается — по мановению волшебной палочки. Психоистория это или нет, факт в том, что они невероятно сильны, а мы немощны. Что может сделать Селдон?

— Ничего не надо делать. Все уже сделано. Процесс продолжается. Если ты не видишь действия, вовсе не значит, что оно не происходит.

— Может быть. Хотел бы я надеяться, что ты наверняка проломил череп Риозу. Он гораздо опаснее, чем вся его армия.

— Проломил ему череп? Чтобы Бродриг заменил его в командовании? — Лицо Барра исказилось от ненависти. — Тогда вся Сайвенна окажется в заложниках. Бродриг давно уже показал, на что способен. Есть один мир, который за пять лет потерял каждого десятого мужчину только потому, что не смог вовремя выплатить просроченные налоги. Этот самый Бродриг был сборщиком налогов. Нет, пусть уже Риоз останется в живых. Его месть не будет такой жестокой.

— Но провести шесть месяцев, шесть месяцев на Базе врага, и не извлечь никакой пользы из этого… — Деверс до хруста в суставах сжал свои сильные руки. — Никакой пользы!

— Да ладно, подожди. Ты напомнил мне… — Барр пошарил в кармане. — Может, это стоит принять во внимание. — Он бросил на стол маленький металлический шарик.

Деверс схватил его:

— Что это?

— Капсула с донесением. Именно та, которую Риоз получил как раз перед тем, как я его стукнул. Она чего-нибудь стоит?

— Не знаю. Это зависит от содержания. — Деверс сел и осторожно повертел ее в руках.

Когда Барр вышел из холодного душа и блаженно стал под струю мягкого теплого воздуха сушилки, Деверс молча сидел у пульта, поглощенный своими мыслями.

Сайвенянин, ритмично похлопывая себя по телу, сказал:

— Что ты делаешь?

Деверс поднял голову. Капельки пота блестели в его бороде.

— Собираюсь открыть эту капсулу.

— Ты сможешь открыть ее без отпечатков пальцев Риоза? — В голосе Барра прозвучало легкое удивление.

— Если я не смогу, уйду из Ассоциации и до конца моих дней не сяду на корабль. Я сделал трехмерный электронный анализ содержимого. У меня есть штуки, о которых Империя и не слышала, специально для открывания капсул. Знаешь, я ведь раньше работал взломщиком. Торговец должен уметь всего понемногу.

Деверс склонился над капсулой и маленьким плоским инструментом осторожно прощупывал на ней контакты, загоравшиеся при каждом прикосновении. Он сказал:

— Однако, работенка грубоватая. Эти ребята из Империи ничего не смыслят в таких ювелирных делах. Это видно невооруженным глазом. Ты когда-нибудь видел капсулы, сделанные Фондом? Они вполовину меньше и, главное, не восприимчивы к электронному анализу.

Он весь напрягся, мускулы обрисовались под одеждой. Он медленно нажимал своим крохотным инструментом…

Все произошло бесшумно, потом Деверс расслабился и вздохнул с облегчением. В его руке был маленький блестящий шарик со скрученным как пергамент содержанием.

— Это от Бродрига, — сказал он. Потом добавил с презрением: — Информация отпечатана на обычной бумаге. Если бы это была капсула Фонда, то она бы испарилась через минуту под воздействием кислорода.

Но Дасем Барр остановил его рукой. Он быстро прочитал послание.

Барр поднял голову от почти микроскопического шрифта и горько вскричал:

— Придурок! Чертов идиот! И это послание?

— Что? — сказал Деверс. Он был несколько огорчен и растерян.

— Это ничего не говорит, — продолжал Барр. — Наш придворный подхалим играет на Генерала теперь. Когда нет Риоза, он становится командующим и ублажает свое жалкое самолюбие, пережевывая помпезные доклады о военных действиях, к которым он не имеет никакого отношения. «Такая-то планета больше не сопротивляется. Наступление продолжается. Враг ослабел». Безмозглый павлин.

— Ну, ладно. Подожди минуту. Постой…

— Да выбрось ты это. — Старик с отвращением отвернулся. — Черт возьми, я и не ожидал, что это будет так сногсшибательно важно. Но в военное время разумно было бы предполагать, что даже самый обычный приказ, не доставленный по назначению, может затормозить военные действия и привести к дальнейшим осложнениям. Вот почему я забрал эту капсулу. Но такое!.. Лучше уж было не брать ее.

Тогда Риоз прочел бы ее, и мы бы сделали более существенные выводы.

Тут Деверс поднялся:

— Может быть, ты замолчишь и перестанешь шататься туда-сюда по комнате? Ради Селдона…

Он сунул листочек с посланием Барру под нос:

— Ну-ка, прочитай еще разок. Что он имеет в виду: «цель будет достигнута в обозримом будущем»?

— Завоевание Фонда. А что?

— Да? А может, он имеет в виду завоевание Империи? Ведь он именно это считает конечной целью.

— А если это так?

— А если это будет так! — Кривая улыбка Деверса утонула в бороде. — Хорошо, смотри, я тебе все покажу.

Одним, пальцем он протолкнул обратно в щель щедро украшенный монограммами листик с посланием-пергаментом. С тихим щелчком тот исчез внутри, и шарик снова стал неповрежденным. Внутри него засветился вихрь огоньков, как-будто что-то нарушилось в нем из-за резких толчков.

— Теперь нет иного способа открыть эту капсулу, кроме как с отпечатками пальцев Риоза, так ведь?

— Для Империи — нет, — сказал Барр.

— Тогда послание, находящееся в ней, неизвестно нам и абсолютно подлинно.

— Для Империи — да.

— Император может открыть ее, так ведь? Отпечатки пальцев всех официальных лиц правительства должны быть в памяти компьютера. В Фонде делают так.

— В столице Империи тоже, — согласился Барр.

— И когда ты, Патриций Сайвенны и Пэр Государства, скажешь Клеону, Императору, о том, что его любимый ручной попугай и его самый блистательный Генерал объединились, чтобы свергнуть его, и передашь ему эту капсулу как доказательство, — что он подумает о конечных целях Бродрига?

Барр устало сел:

— Подожди, я не понимаю. — Он похлопал ладонью по впалой щеке и сказал: — Ты серьезно, что ли?

— Да. — Деверс был возбужденно агрессивен. — Послушай, девяти из десяти последних Императоров отрубали головы или вспарывали животы их же собственные генералы, руководствуясь при этом великими идеями. Ты сам мне не раз об этом говорил. Старик Император поверит нам очень быстро, и голова Риоза на шее не удержится.

Барр еле слышно пробормотал:

— Он-таки серьезно! Слушай, клянусь Галактикой, не можешь же ты предотвратить кризис, предсказанный Селдоном, следуя такому притянутому за уши, невероятному, книжному сценарию! Представь себе, что эта капсула к тебе не попала. Представь, что Бродриг не использовал слово «цель». Селдон не зависит от воли случая!

— Если нам представляется случай, нет таких законов Селдона, которые бы запрещали бы им воспользоваться.

— Конечно… Но… но… — Барр замолчал, потом сказал тихо, но с заметным беспокойством: — Послушай, во-первых, как ты доберешься до Трантора? Ты не знаешь, где он находится в космосе, а я уж, конечно, не помню координат, даже приблизительно. Ты даже не знаешь, где ты сам находишься.

— В пространстве нельзя потеряться, — усмехнулся Деверс. Он уже сидел за пультом управления. — Мы идем к ближайшей планете и возьмем там самые полные комплекты навигационных карт, которые только можно купить за все сотни тысяч банкнот Бродрига.

— И получим бластером в живот. Наши приметы уже наверняка есть на каждой планете в этом районе Империи.

— Слушай, не будь деревенщиной, — сказал Деверс терпеливо. — Риоз сказал, что мой корабль легко сдался в плен, и он не шутил, брат. Корабль обладает достаточной огневой мощью и достаточно сильным щитом, чтобы выдержать любой удар, который могут здесь нам нанести. Кроме того, у нас есть личные щиты. Имперские парни не обнаружили их, впрочем, они для этого не предназначены.

— Хорошо, хорошо, — сказал Барр. — Представь себе, что ты на Транторе. Как ты собираешься встретиться с Императором? Ты думаешь, у него там есть время для приемов?

— Давай будем волноваться об этом уже на Транторе, — ответил Деверс.

И Барр беспомощно пробормотал:

— Ну, хорошо. Уже пятьдесят лет я хочу повидать Трантор перед смертью. Делай как знаешь.

Атомный гипердвигатель заработал. Засветились огни, и лишь легкий толчок показал, что корабль вышел в гиперпространство.

9. На Транторе

Звезды были разбросаны густо, как сорняки на запущенном поле. И впервые с начала путешествия Лэзэн Деверс получил цифры, следующие за десятичной дробью — очень важные для вычисления отрезков гиперпространства. Боязнь замкнутого пространства не позволяла совершать прыжки более чем в один световой год. Небо, беспрестанно светящееся со всех сторон, пугало своей режущей глаз окраской. Оно терялось в море света.

В центре скопления десяти тысяч звезд, разрывавших своим сиянием окружающую темноту на клочки, находилась громадная Имперская планета, Трантор.

Это было нечто большее, чем планета; это был живой пульс Империи, состоящий из двадцати миллионов солнечных систем. Он выполнял всего одну функцию — управление, имел одну цель — руководство, и только один производимый продукт — законы.

Весь остальной мир был лишь функциональным искажением. На поверхности не было других живых существ, кроме человека, его любимца и его паразита. Ни травинки, ни клочка земли нельзя было обнаружить за пределами Императорского Дворца, занимавшего сто квадратных миль. За пределами Дворца не было и воды; лишь огромные подземные цистерны хранили запас для планеты.

Блестящий, не поддающийся разрушению и ржавчине металл, который и был поверхностью, служил основой огромных металлических конструкций, которые лабиринтом протянулись по всей планете. Они соединялись между собой мостами, связывались коридорами, вмещали уютные офисы; в подземных этажах — торговые центры, раскинувшиеся на многие квадратные мили, сверкающий мир развлечений, который возрождался к жизни каждую ночь.

Можно было прогуляться по всему миру Трантора, так и не покинув пределы этого конгломерата зданий, так и не повидав сам город.

Флот, насчитывающий больше кораблей, чем когда-либо имела Империя, ежедневно разгружался на Транторе, чтобы накормить миллиарды людей, которые ничего не производили взамен. Они лишь исполняли обязанности, заключавшиеся в распутывании мириад нитей, ведущих в центральную администрацию одного из наиболее сложных правительств в истории Человечества.

Двадцать сельскохозяйственных планет были житницей Трантора. Вся Вселенная была в его услужении…

Плотно охваченный по бокам двумя огромными металлическими руками, корабль медленно и аккуратно спускался на гигантскую площадку, ведущую к ангару. Деверс уже успел проторить путь сквозь многочисленные преграды мира, погрязшего в бумажной рутине и следующего принципу составления четырех экземпляров каждого документа.

В космосе возникла заминка из-за того, что даже первый из запросов разросся до бесконечности. Последовали сотни перекрестных допросов, обычная затяжная процедура проверки на простейшем Детекторе, фотосъемка корабля, Характеристика-Анализ обоих мужчин, последующая запись всех результатов, поиски контрабанды, уплата въездного налога, и, наконец, проверка удостоверений личности и виз посетителей.

Дасем Барр был с Сайвенны, подданным Императора. Лэзэн Деверс же был чужаком и не имел нужных документов. Проверяющий на впуске очень сожалел, но все же Деверса не пропустил. Более того, он должен был остаться для официального расследования.

Откуда-то внезапно возникла пачка новых хрустящих сотенных кредитных билетов с изображением Бродрига на обратной стороне. Бесшумно и быстро они были переданы из рук в руки. Проверяющий важно хмыкнул, и переполнявшее его сожаление испарилось. Очередная бумага возникла из соответствующего ящика. Ее быстро и ловко заполнили, и все данные Деверса были точно и надлежащим образом указаны.

И оба, торговец и Патриций, оказались гражданами Сайвенны.

Спрятанный в ангаре торговый корабль должен был быть сфотографирован, заснят на пленку, описан, удостоверения личности его пассажиров воспроизведены в виде факсимиле, и за все это была заплачена весьма солидная сумма денег, написана и выдана расписка.

И наконец Деверс очутился на огромной террасе, залитой ярким солнечным светом, где болтали женщины, галдели дети, мужчины лениво потягивали напитки и слушали новости Империи, оглушительно звучавшие из громадных телевизоров.

Барр уплатил необходимое количество иридиевых монет и взял верхнюю из лежавших стопкой газет. Это были «Имперские Новости» Трантора, официальный орган правительства. Из комнаты редакции доносился негромкий потрескивающий звук, сопровождавший новые экземпляры. Они без устали печатались в офисах «Имперских Новостей», которые располагались в 10 тысячах миль по коридору — пли в шести тысячах воздушных миль. Точно так же в десятках миллионов других залов по всей планете печатались десятки миллионов копий газеты.

Барр пробежал глазами заголовки и негромко спросил:

— Что будем делать в первую очередь?

Деверс постарался выйти из депрессии. Он находился в далекой от его собственной вселенной, на планете, которая подавляла его своей запутанностью, среди людей, чьи действия были непостижимы и чей язык был почти так же непонятен. Сверкающие металлические башни, окружавшие его путанные линии, уходящие за горизонт в бесконечность, угнетали его; да и вся беспокойная и безразличная жизнь мира-метрополии повергала его в уныние, вызванное одиночеством и пигмейской незначительностью.

— Ты уж лучше сам решай, док, — сказал он.

Барр тихим спокойным голосом ответил:

— Я пытался объяснить тебе, но я знаю, что в это трудно поверить, не увидев все своими глазами. Знаешь ли ты, сколько народу каждый день хочет увидеть Императора? Около миллиона. А знаешь ли ты, скольких он принимает? Около десяти. Нам придется иметь дело с гражданской службой, а это еще больше все усложняет. Аристократия нам не по средствам.

— У нас почти сто тысяч.

— Один-единственный Пэр Государства обойдется нам в такую сумму, а ведь их потребуется по крайней мере три или четыре, чтобы навести мосты к Императору. Или пятьдесят специальных уполномоченных и старших охранников, но они могут, я думаю, обойтись в сотню каждый. Я буду вести переговоры. Во-первых, они не поймут твой диалект, а во-вторых, ты не знаком с правилами взяточничества в Империи. А это целое искусство, уверяю тебя. О!

На третьей странице «Имперских Новостей» он наконец нашел то, что искал, и передал газету Деверсу.

Деверс стал медленно читать. Слова были ему незнакомы, но он понимал. Он поднял потемневшие от беспокойства глаза. Потом ударил по газетному листку тыльной стороной ладони:

— Ты думаешь, этому можно верить?

— В какой-то мере, — спокойно ответил Барр. — Маловероятно, чтобы Флот Фонда был уничтожен. Они наверняка уже печатали это несколько раз, следуя обычной традиции военных репортажей из мировой столицы, далекой от фактического театра военных действий. Это может означать, что Риоз выиграл очередное сражение, что совсем не такая уж новость. Здесь говорится, что он захватил Лорис. Это главная планета Королевства Лорис?

— Да, — задумчиво произнес Деверс, — или того, что когда-то составляло Королевство Лорис. А это меньше, чем в двадцати парсеках от Фонда. Нам придется действовать быстро, док.

Барр пожал плечами:

— На Транторе быстро не бывает. А если ты и попытаешься, то вероятнее всего попадешь на мушку бластера.

— Сколько же нужно времени?

— Месяц, если нам повезет. Месяц времени, сотня тысяч кредитных билетов — при условии, что их нам хватит. А также если Императору не взбредет в голову отправиться на Летние Планеты, где он вообще не принимает просителей.

— Но Фонд…

— … позаботится о себе, как и раньше. Пойдем, нужно пообедать. Есть хочу. И кроме того, весь вечер наш, и мы можем распорядиться им по своему усмотрению. Мы никогда больше не увидим ничего похожего на Трантор в своей жизни, уж поверь мне.

Уполномоченный по Внутренним Делам Внешних Провинций беспомощно вытянул вперед свою пухлую руку и с близорукостью совы взглянул на просителей.

— Но Император нездоров, господа. Совершенно бесполезно пытаться передать ваше дело моему шефу. Его Императорское Величество никого не принимает вот уже целую неделю.

— Но он примет нас, — с напускной уверенностью сказал Барр. — Речь идет всего лишь о встрече с членом кабинета Личного Секретаря.

— Невозможно, — подчеркнуто многозначительно ответил Уполномоченный. — Если я осмелюсь сделать это, я поплачусь своим местом. Если бы вы только яснее изложили суть своего дела… Поймите, я готов помочь вам, но мне, естественно, нужно нечто более существенное, что я мог бы представить моему шефу как достаточную причину для дальнейшего рассмотрения вопроса.

— Если о моем деле можно было бы рассказать первому встречному, — хладнокровно сказал Барр, — вряд ли нужно было бы добиваться аудиенции Его Императорского Величества. Я предлагаю вам сделать выбор. Хочу вам напомнить, что Его Императорское Величество осознает важность нашего дела (а мы уверены, что так и будет), а вы наверняка получите заслуженные почести, если поможете нам сейчас.

— Да, но… — И Уполномоченный молча пожал плечами.

— Это дело удачи, — согласился Барр. — Конечно, риск будет вознагражден. Нам неудобно просить вас о большем, ведь мы уже и так достаточно вам обязаны за предоставленную нам возможность объяснить суть нашего дела. Но если бы вы позволили нам хоть немного отблагодарить вас…

Деверс нахмурился. Он слышал эту речь с незначительными вариациями раз двадцать в течение последнего месяца. Она завершилась, как обычно, быстрой передачей сложенных пополам купюр. Но в данном случае эпилог был несколько иным. Обычно деньги мгновенно и исчезали, сейчас же они оставались на виду, пока Уполномоченный медленно пересчитывал их, проверяя с обеих сторон.

Его голос еле уловимо изменился:

— С изображением Личного Секретаря? Хорошие деньги!

— Возвращаясь к предмету… — поторопил Барр.

— Нет, подождите, — прервал чиновник, — давайте постепенно возвращаться назад. Мне действительно хотелось бы знать, в чем может состоять ваше дело. Это хрустящие новые деньги, и у вас, должно быть, их немало, и мне кажется, что вы встречались с другими должностными лицами до меня. Ну, так в чем же дело?

— Я не понимаю, на что вы, собственно, намекаете, — сказал Барр.

— Ну почему же, ведь можно доказать, что вы на планете нелегально, потому что удостоверение личности и въездная виза вашего молчаливого друга, разумеется, поддельные. Он не является подданным Императора.

— Я отрицаю это.

— Это не имеет значения, — внезапно грубо сказал Уполномоченный. — Должностное лицо, подписавшее его удостоверение и получившее за это сотню банкнот, призналось во всем под давлением, и нам известно о вас больше, чем вы думаете.

— Если вы, сударь, намекаете на то, что сумма, которую мы попросили вас принять, не соответствует тому риску…

Уполномоченный улыбнулся.

— Наоборот, она более чем адекватна. — Он отбросил купюры в сторону. — Вернемся к тому, что я говорил. Сам Император заинтересовался вашим делом. Разве не правда, господа, что вы недавно были гостями Генерала Риоза? Разве не правда, что вам удалось сбежать из самой гущи его войск, мягко говоря, с поразительной легкостью? Разве не правда, что у вас имеется небольшое состояние в бумагах с изображением поместий лорда Бродрига? Короче говоря, разве не правда, что вы парочка шпионов и убийц, посланных сюда, чтобы… Впрочем, вы сами расскажете нам, кто вам заплатил и за что.

— Знаете что, — сказал Барр с тихой яростью, — я не считаю, что какой-то ничтожный уполномоченный имеет право обвинять нас в преступлениях. Мы уходим.

— Никуда вы не уйдете. — Уполномоченный поднялся, и его глаза уже не казались близорукими. — Вы не обязаны сейчас отвечать на вопросы; мы оставим это на потом, до более подходящего момента. И я вовсе не Уполномоченный, я — Лейтенант Имперской Полиции. Вы арестованы.

Он улыбнулся, и в его руке привычно сверкнул бластер.

— Сегодня были арестованы и более значительные люди, чем вы. Мы разворошили это осиное гнездо!

Деверс зарычал и потянулся за своим бластером. Лейтенант полиции улыбнулся еще шире и нажал на курок. Разрушительная сила огня ударила Деверса в грудь — и отскочила сверкающими брызгами света от его личного щита, не причинив никакого вреда.

Деверс тоже спустил курок, и голова лейтенанта скатилась с плеч падающего тела. Она все еще улыбалась, лежа в луче света, проникшего в только что появившуюся в стене дырку.

Они вышли через заднюю дверь.

Деверс хрипло сказал:

— Быстро в корабль. Пока они не успели поднять тревогу. — Он выругался шепотом. — Вот и еще один план обернулся против нас самих. Готов поклясться, что сам космический дьявол против меня!

Только на улице они заметили, что возле гигантских телевизоров собрались бормочущие толпы людей. Но у них не было времени, и потому они не обратили внимания на те разрозненные слова, что долетали до них. Но Барр успел схватить номер «Имперских Новостей», прежде чем нырнуть в огромное помещение ангара, где их корабль был быстро поднят сквозь огромную, наскоро выжженную дыру в крыше.

— Ты можешь оторваться от них? — спросил Барр.

Десять кораблей дорожной полиции неслись вслед за беглецом, который, прорвавшись сквозь официальную Дорогу Выхода, сломал все существующие законы скоростей. Следом за ним поднимались бесшумные блестящие корабли Секретной Службы — в погоню за подробно описанным кораблем, управляемым двумя точно установленными убийцами.

— Авось пронесет, — сказал Деверс и отчаянно рванул корабль в гиперкосмос за две тысячи миль от поверхности Трантора. Этот прыжок, в такой близи от огромной планетарной массы, закончился потерей сознания для Барра и невыносимой болью у Деверса, но космос на многие световые годы вокруг был чист.

Мрачная гордость Деверса прорвалась наружу.

— Ни один Имперский корабль не может догнать меня, — сказал он. И затем горько добавил: — Но нам некуда бежать, и мы не можем противостоять их силе. Что же делать? Что же можно сделать?

Барр слабо пошевелился на своей постели. Рывок в гиперпространство еще не отпустил его, и каждый мускул болел.

Он сказал:

— Никому ничего не надо делать. Все уже произошло. Вот.

Он передал Деверсу номер «Имперских Новостей», которые все еще сжимал в руке. Одних заголовков было достаточно для торговца.

— «Отозваны и арестованы — Риоз и Бродриг», — пробормотал Деверс. Он тупо уставился на Барра. — Но почему?

— Об этом не сказано, но какая разница? Война с Фондом закончена, и теперь на Сайвенне восстание. Прочитай все и поймешь. — Его голос постепенно слабел. — Мы остановимся в какой-нибудь провинции и потом выясним все детали. Если ты не против, я немного посплю.

И он заснул.

Все увеличивая амплитуду гиперпрыжков, торговый корабль пересекал Галактику, возвращаясь в Фонд.

10. Война окончена

Лэзэн Деверс чувствовал себя явно не в своей тарелке, и было неясно, отчего. Он получил свою награду и выдержал с молчаливым стоицизмом напыщенную речь Мэра, которой сопровождалось вручение ему малинового банта. На этом его участие в церемонии заканчивалось, но, естественно, он должен был остаться. Конечно, это была формальность, одна из тех, что не позволяют громко зевнуть или удобно закинуть ноги на сиденье стула, — и именно из-за всего этого он снова стремился в космос, который и был его домом.

Сайвеннская делегация, почетным членом которой был Дасем Барр, подписала Конвенцию, и Сайвенна стала первой провинцией, которая сменила политическую зависимость от Империи на экономическую зависимость от Фонда.

Пять Имперских линейных кораблей, захваченных, когда за линией Императорского Пограничного Флота восстала Сайвенна, проплыли над головой, огромные и массивные, грохоча в ответ на салют.

Теперь ничего, кроме пьянства, развлечений и великосветских разговоров…

Чей-то голос позвал его. Это был Форелл; человек, который, как хладнокровно рассуждал Деверс, мог купить двадцать таких, как он, за одну дневную выручку. Но сейчас этот Форелл поманил его пальцем с добродушной снисходительностью.

Он вышел на балкон на холодный ночной воздух, подобострастно поклонился, пряча скривленные губы в колючую бороду. Барр тоже стоял там, улыбаясь. Он сказал:

— Деверс, придется тебе помочь мне. Меня обвиняют в скромности — ужасном и совершенно неестественном преступлении.

— Деверс. — Форелл перекинул толстую сигару из одного угла рта в другой. — Лорд Барр утверждает, что ваше путешествие в столицу Клеона не связано с отзывом Риоза.

— Конечно не связано, сэр. — Деверс был краток. — Мы не встречались с Императором. Репортажи о суде, которые мы получали на обратном пути, показали, что это была чистой воды фальсификация. Поднялась пустая болтовня вокруг причастности Генерала к подрывным действиям против двора.

— А он был не при чем?

— Риоз? — переспросил Барр. — Да! Клянусь Галактикой, да! Бродриг предал Генерала, но его нельзя обвинить ни в одном из приписываемых ему преступлений. Это был судебный фарс; но необходимый, предсказуемый — и неизбежный.

— Психоисторически неизбежный, я полагаю, — Форелл звучно, непринужденно произнес фразу — с оттенком фамильярности.

— Именно. — Барр стал серьезным. — Это было непостижимо раньше, но потом все изменилось, и я смог… заглянуть в ответ в конце книги. И проблема разрешилась просто. Теперь ясно, что социальная основа Империи делает возможными для нее захватнические войны. Под управлением слабых императоров она разрывается на части генералами, которые борются за бесполезный и смертоносный трон. Под управлением сильных императоров Империя врастает в бессильное оцепенение, когда разложение прекращается лишь на какое-то время и за счет любого возможного роста.

— Я не совсем понимаю, вас, лорд Барр, — сквозь клубы дыма неясно промычал Форелл.

Барр медленно расплылся в улыбке:

— Ммм… Я думаю. Это трудно объяснить, когда человек не знаком с психоисторией. Слова — это довольно неточный заменитель математических расчетов. Но давайте посмотрим…

Барр размышлял, Форелл расслабился, опершись на ограду, а Деверс уставился в бархатное небо и, задумавшись, вспоминал Трантор.

Затем Барр сказал:

— Видите ли, сэр, вы и Деверс, как и, несомненно, все, считали, что победа над Империей может быть достигнута прежде всего разделением Императора и его Генерала. Вы, и Деверс, и все прочие, конечно, были правы — правы все время в том, что касается принципа внутреннего разъединения.

Однако вы ошибались в том, что это внутреннее разделение может быть вызвано отдельными действиями, сиюминутными порывами. Вы испробовали взятки и обман. Вы взывали к амбициям и страху. Но ваши планы ни к чему не привели. В действительности, все разворачивалось час от часу хуже.

И среди этой всей безумной мелочной суеты приливная волна Селдона двигалась вперед, медленно и неумолимо.

Дасем Барр отвернулся и посмотрел сквозь ограду на огни веселящегося города. И сказал:

— Призрак руководил всеми нами, сильным Генералом и великим Императором, моим миром и вашим — призрак Хэри Селдона. Он знал, что такой человек, как Риоз, должен будет провалиться, ведь его успех приносил поражение; и чем больше был успех, тем вероятнее поражение.

Форелл сухо заметил:

— Не могу сказать, что мне становится яснее.

— Секундочку, — сказал Барр серьезно. — Взгляните на всю ситуацию. Слабый генерал, конечно же, никогда не смог бы угрожать нам. Точно так же сильный генерал во времена слабого императора не мог бы быть опасен для нас, потому что он направил бы свое оружие против более достойной цели. События показывают, что три четверти императоров последних двух веков были восставшими генералами или мятежными вице-королями, прежде чем стали править.

Поэтому только альянс сильного императора с сильным генералом может повредить Фонду, потому что сильного императора трудно свергнуть, а сильный генерал вынужденно выталкивается вовне, за пограничные форты.

Но что делает Императора сильным? Что сделало Клеона сильным? Это очевидно. Он силен потому, что не допускает сильных подданных. Придворный, который становится слишком богатым, или генерал, который чересчур популярен, — опасен. Вся предшествующая история Империи доказывает это любому умному императору, достаточно умному для того, чтобы быть сильным.

Риоз одерживал победы, и Императору это стало подозрительно. Вся окружающая атмосфера требовала, чтобы он был подозрительным. Риоз отказался от взятки? Весьма подозрительно: скрытые мотивы. Его самый проверенный придворный внезапно взял Риоза под покровительство? Очень подозрительно, опять скрытые мотивы. Подозрительны не отдельные действия. Можно было сделать все, что угодно — вот почему наши собственные заговоры были ненужными и тщетными. Подозрительным был успех Риоза. Вот поэтому его отозвали, обвинили, приговорили и убили. Фонд снова выиграл.

Вот подумайте, ведь вовсе немыслимая раскладка событий привела к победе Фонда! Это было неизбежно: что бы ни делал Риоз, что бы ни делали мы.

Магнат Фонда тяжело кивнул:

— Так. А что, если бы Император и Генерал были одним лицом? А? Что тогда? Вот этот случай вы еще не осветили, и потому ничего не доказали.

Барр пожал плечами.

— Я ничего не могу доказать. У меня нет расчетов. Но вы просто подумайте. В Империи, где каждый аристократ, каждый сильный человек, каждый пират может домогаться трона — и (как показывает история) часто успешно, — что угодно может произойти даже с сильным Императором, занятым только войнами на противоположном конце Галактики. Сколько времени он сможет находиться вне столицы, прежде чем кто-нибудь не поднимет знамя гражданской войны и не принудит его вернуться домой? Социальное окружение в Империи сильно сократит этот срок.

Я как-то говорил Риозу, что вся мощь Империи не может противостоять призраку Хэри Селдона.

— Хорошо, хорошо! — Форелл был явно доволен. — Тогда вы подразумеваете, что Империя никогда больше не станет нам угрожать?

— Мне так кажется, — согласился Барр. — Честно говоря, Клеон может не прожить и года, и последует дискуссия о наследовании и возможном претенденте, что может обернуться последней гражданской войной для Империи.

— Тогда, — сказал Форелл, — больше нет врагов.

Барр задумчиво произнес:

— Существует еще Второй Фонд.

— На другом конце Галактики? Ну, до этого еще далеко.

Деверс внезапно обернулся при этих словах, и его лицо потемнело от злости, когда он посмотрел на Форелла:

— Наверное, есть и внутренние враги.

— Неужели? — холодно спросил Форелл. — Кто, например?

— Например, люди, которые могут захотеть увеличить немного свое богатство и не дать ему попасть в руки тех, кто его создает. Понимаете, что я имею в виду?

Презрительный взгляд Форелла постепенно наливался злобой, как и у Деверса.