Билл Фосетт. ТРАДИЦИЯ

Последние семьсот лет каждый Ежемесячный Обед на Флоте начиналось точно в полдень. Если командор не появлялся к половине первого, расположившиеся за столами в строгом порядке офицеры базы, в голубой униформе, с узорами из мечей, начинали беспомощно озираться по сторонам.

Флотские офицеры, как правило, вполне терпимо относились к многочисленным традициям, а некоторыми — прямо-таки упивались. Имей они чуть больше уважения к своему руководству, вполне могли бы подождать еще часок… Но новый командор был из снабженцев, и закаленные в боях солдаты относились к нему без излишнего почтения, что и понятно.

Для Мак-Коля день выдался довольно прохладный — температура не намного превышала сорок градусов по Цельсию. Ослепительно-голубое солнце раскалило стены здания, в котором должно было состояться пиршество, и кондиционеры работали из последних сил. Офицеры в парадных мундирах чувствовали себя не слишком уютно.

— Идет, — пробормотал капитан, искоса глянув сквозь очки с фильтрами на раскаленный плац, залитый ослепительным светом.

Их новый начальник с поспешностью двигался от Центра Связи сквозь волны удушающего жара; его мокрый от пота голубой мундир плотно прилип к телу. Один из-местных крылатых паразитов сделал несколько неуверенных попыток опуститься на землю, но отчаялся и поспешил убраться восвояси. С каждым шагом оседал на начищенных ботинках командора слой сероватой пыли.

Командор Абрахам Мейер, известный также как просто Эйб — представитель уже десятого поколения семьи, посвятившей себя службе во Флоте, — был поистине несчастен.

И, конечно же, не из-за погоды. Обычная здесь удушающая жара делала климат Мак-Коля мало похожим на курортный, но это, впрочем еще не так страшно. Торжественные формальности, связанные с обрядом Ежемесячного Обеда, всегда страшили его куда больше, но предстоящее испытание было по крайней мере хорошо знакомо. Даже возможный контакте наверняка враждебными трайпами воспринимался им скорее как вызов. А вот чего командор Мейер никак уже не мог вынести — так это бумажного шуршания в нагрудном кармане. Это был ответ из штаб-квартиры на его отчаянную просьбу о поддержке, отправленную когда враждебность трайпов стала уж слишком очевидной.

«Отказать. Нет средств», — гласил он.

Неожиданный халианский кризис поглотил все ресурсы и сковал все корабли Флота, свободные от выполнения первоочередных заданий. Гарнизон Мак-Коля обобрали до нитки, чтобы обеспечить спешно сколоченную ударную группировку, оставив на Вспомогательной Базе К2 Мак-Коль боеспособных кораблей меньше, чем число планет, которые они были призваны защищать. Адмирал, предшественник Мейера на этом посту, теперь был назначен командующим основных сил группировки, действующей против халиан. Еще больше Мейера расстроило то, что отказ подписал не кто иной, как его единственный родственник Исаак Мейер, адмирал Белого и командующий объединенными силами Восточных Секторов.

Получив назначение на ремонтно-вспомогательную базу, Эйб Мейер был искренне благодарен дедушкиной протекции, которая вытащила его из Порта, хотя скорее всего причиной послужило желание адмирала спасти от позора честное имя семьи. Но он ошибался. С тех пор как отец Эйба погиб, отражая атаку пиратов на Фриборн десять лет назад, Эйбу Мейеру редко доводилось видеться с дедом. Адмирал Исаак Мейер и раньше-то находился слишком далеко от Порта, а теперь и подавно они не смогут увидеться. Чуть пониже подписи на бумажке с отказом адмирал приписал собственной рукой морализаторское дополнение, призванное укрепить воинский дух внука. Но сентенции деда не вызвали ожидаемой реакции, а только усилили напряжение и обиду «Надеюсь, ты не опозоришь славные семейные традиции», — гласила приписка.

Во время второго прочтения этой короткой и маловразумительной фразы негодование почти заглушило в душе Эйба Мейера чувство отчаяния. У него уже не оставалось ни малейших Сомнений в несправедливости Адмиралтейства и всей Вселенной, когда он наконец подошел к двери офицерского клуба. Бросив взгляд на часы он понял, что непростительно опоздал.

Не вполне уверенный, что от него ждут каких-нибудь речей, командор с трехнедельным стажем службы на новом месте, открыл дверь клуба. Ему страшно хотелось бы войти внутрь вдохновенно и гордо вскинув голову, обвести орлиным взором зал, замерший в немом восторге… Но к сожалению, он был невысок и круглолиц, и если что-то в нем и приковывало внимание офицеров, так это сильно выдававшийся вперед живот. Глаза командора непрерывно слезились с тех самых пор; как он впервые ступил на землю Мак-Коля. Он был точно таким же, как и вообще все снабженцы на богом забытых тыловых базах.

Как того и требовали неписанные законы и традиции, самый молодой офицер скомандовал: «Смиииирр…АААА!», и все находившиеся в зале мгновенно вскочили. Дух Мейера ничуть не укрепило то обстоятельство, что большинство его подчиненных были набраны в Секторе Валькеса, и теперь они возвышались над своим несчастным командором на добрые полметра. Усиленно пытаясь выглядеть не столь жалким, командор поспешил занять предназначенное место. Его рубашка, пропитанная потом, мгновенно заледенела, как только он оказался в помещении с хорошим кондиционером. Спина неприятно заныла. Командор почти побежал к своему месту во главе длинного стола, обогнав слугу, призванного согласно неписаной традиции помочь ему занять место. С размаху усевшись в кресло и придвинувшись к столу, Мейер вопросительно обвел взглядом подчиненных. После секундного замешательства те молча опустились на стулья; некоторые при этом недовольно глянули на командора. Приглушенный разговор звучал все громче и отчетливей; официанты разлили вино в высокие бокалы и поднесли каждому вазочку с тонкими дольками фруктов. Командор придвинул к себе вазочку с терпкими плодами, и никто из соседей по столу не посмел первым заговорить с ним.

Эйб Мейер был полностью поглощен своими мыслями и ел медленно, так что закончившие трапезу прежде него офицеры были вынуждены от нечего делать подливать и подливать себе вина, а некоторые любители заказали темно-зеленый ликер, недавно ставший чрезвычайно популярным в Порту. Многие уже выпили больше, чем следовало, и заговорили громче. В конце концов молодой командор расправился с вкусным, несовершенно незнакомым сладким десертом и неохотно поднял глаза. Наступал черед нововведения — Традиции Часа.

После Ежемесячного Обеда на один час все законы субординации прекращались, и все могли общаться совершенно свободно, невзирая на должности и звания. Каждый офицер мог совершенно свободно обратиться к другому — командор также не являлся исключением. Именно этого он и боялся больше всего все это время. Конечно, излишне дерзкий вопрос мог мгновенно лишить молодого офицера всякой перспективы продвижения по службе, однако Мейер осознавал, что в зале найдется немало людей одного с ним звания. И некоторые вполне способны позволить себе вольность, прекрасно понимая, что должность он получил по протекции высокопоставленного дедушки. Первые несколько вопросов были вполне пристойными и в основном касались общих знакомых в Порту. Но затем некая дама — капитан разведывательного корабля, видно, принявшая несколько больше, чем следовало бы, неуверенно поднялась из-за стола и, сделав широкий пьяный жест, спросила:

— Когда же вы позволите нам преподать урок этим проклятым трайпам… э-э… сэр? — Слово «сэр» было сказано очень тихо и лишь после долгой паузы. — Мы уже две недели бьем баклуши в этой чертовой дыре, вместо того чтобы поднять корабли. А ведь наш долг защищать этот сектор, надеюсь вы не станете возражать? — К концу короткой, но пламенной речи голос звучал гневно, хотя слива звучали несколько неотчетливо. С глухим стуком она опустилась на стул и тут же, не теряя ни секунды, опустошила еще один бокал.

Командор почувствовал, что неудержимо краснеет. Выражение лиц окружающих не оставляло ни тени сомнения — они думают то же самое. Что тут ответишь? И почему только эти проклятые трайпы появились именно тогда, когда он принял командование? Почему они не оказались дружественно настроенными — или хотя бы не столь агрессивными? Его мысли лихорадочно вращались в тесном кольце фактов.

— Обзор ситуации поможет прояснить мое решение, — медленно начал Мейер, в душе мечтая иметь хоть какое-то решение, которое могло бы быть прояснено. Пока что у него в голове крутилась только одна конструктивная мысль — громко завопить о помощи. — Первый контакт с… э-э, трайпами — произошел как раз тогда, когда я направлялся на Мак-Коль. — Он неуверенно закончил: эта фраза больше всего смахивала на извинение. — Для распространяющегося в пространстве Альянса, обнаружение новых рас, в том числе и принципиально новых, образующих свои собственные империи — дело обычное. Трайпы, судя по архивным документам Первой Империи, создали базирующуюся на мускульной энергии цивилизацию, когда наступила Темная Эпоха. С тех пор, они, судя по всему, ступили на путь прогресса. Я изучил все сообщения, подготовленные разведкой. Информация была получена в основном из рассказов случайных купцов, и только однажды разведчикам удалось встретить торговое судно самих трайпов…

Ради всего святого, что за чушь он мелет? Он даже сам видел, что несет полную ахинею. И тут он вспомнил первую заповедь начальника: если все плохо, пусть отдувается кто-нибудь другой.

— Харлан, вы начальник Отдела Разведки. Кое-кто из здесь присутствующих только недавно прибыл на базу; пожалуйста, расскажите нам вкратце, что же известно о трайпах.

У начальника разведки была стойкая репутация неисправимого зануды, готового засыпать каждого встречного ненужными сведениями. Замечательная черта для начальника разведки, но не на такой маленькой базе. Радостно улыбнувшись, начальник разведки поднялся, принял сосредоточенный вид и приступил к делу.

— Год тому назад Мак-Коль еще был типичной базой разведчиков, когда было-решено, что сектору требуется ремонтно-вспомогательное подразделение класса Е. Это было еще до того, как действия Халии оттянули так много кораблей Альянса к себе, на далекую периферию. И тогда мы остались с наполовину организованной ремонтной базой и огромными складами, достаточными для обеспечения всего Флота. Еще до своего ухода адмирал Дуэйн приказал, чтобы остававшиеся разведчики приступили к освоению пространства за пределами сектора. И меньше чем через неделю после того как 197 Эскадрон и почти половина личного состава базы присоединились к адмиралу Эсплендадоре, мы обнаружили трайпов.

Здесь Харлан Крамер выдержал долгую паузу, с удовольствием ощущая всеобщее внимание. Когда пауза стала слишком явственно затягиваться, командор Мейер поощрительно улыбнулся ему и кивком головы попросил продолжить.

Итак, трайпы стали известны как однопланетная и еще не вышедшая в космическое пространство цивилизация примерно сто лет тому назад. Теперь понятно. Это были в основном слухи, полученные от бродяжничающих капитанов, которым довелось иметь с ними дело…

— И продавать оружие и корабли, черт побери, — неожиданно вставил кто-то из дальнего угла зала. Многие офицеры пробормотали что-то в знак согласия. Флот не уважал бродяг.

Попытавшись сделать вид, что ничего не произошло, разведчик продолжил свою речь.

— Трайпы обитают на шести планетах; управление осуществляется Советом Родов, или племен. Основных племен примерно десять, и у каждого — собственный флот. На время военных действий они избирают вождя, который руководит объединенными силами. Похоже, в настоящее время у них как раз проходят очередные выборы. Об их избраннике нам неизвестно ничего — даже его имя.

В этот момент в зал вошли два официанта, — один нес огромный кувшин с зеленым ликером, а другой — поднос с бокалами. Они принялись расставлять их, и Харлан решил подождать, пока отвлекающая внимание процедура не завершится. Когда официанты вышли, несколько молодых офицеров уже успели опустошить бокалы и делали недвусмысленные жесты, требуя наполнить их вновь. Начальник разведки сверлил взглядом злополучных официантов до тех пор, пока те не опорожнили кувшины и не покинули зал. Когда он продолжил речь, в его голосе отчетливо слышалась досада.

— Нам известно, что в Совете Родов имеется миролюбивая фракция, однако на контакт с ней выйти так и не удалось. Нам удалось определить местоположение их главной планеты, хотя полиция Флота не дает разрешения атаковать ее прямо сейчас.

Капитан Агберей, под руководством которого находились остававшиеся на Мак-Коле боевые части, полупривстал и призывно взглянул на собравшихся, как-будто собираясь что-то добавить.

Харлан замер на месте с полуоткрытым ртом. Заметив, что все взоры обратились на него, высокий бородатый офицер стряхнул с мундира несуществующую пылинку и, ни слова не говоря, опустился на место.

— У трайпов трехсторонняя симметрия, — продолжил разведчик, вдохнув побольше воздуха. — У них три ноги, три руки и девять глаз. Торговцы утверждают, что передвигаются они очень грациозно, а их произведения искусства иначе как шедеврами не назовешь. Общество трайпов очень динамично и индивидуалистично, что не свойственно молодым культурам. Дышат они кислородом, основаны на углеродной органике и предпочитают селиться на планетах земного типа, хотя им нравится несколько более высокая температура, чем нам. Судя по всему, Мак-Коль был бы для них настоящим курортом. — Начальник разведки напряг голос, стараясь перекричать общий гул и звон бокалов. — У них оптическое зрение широкого диапазона, и они могут видеть помимо обычного света также в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазоне. Помимо этого они способны видеть не только на сверхбольших расстояниях, но и на микроуровне. Они очень осторожны, внимательны и при планировании огромное внимание уделяют мелким подробностям. Один торговец жаловался, что заключенное с ними корабельное соглашение удовлетворяла форме ПК.

Один молодой офицер громко заржал при этих словах. Он только что получил директиву штаба Флота, разрешающую провести ремонт терминалов по форме 12К с планеты, на которой не было собственной цивилизации вообще. Мейер удивленно глянул было в его сторону, но его спас вдохновенный докладчик.

— За последнюю неделю они соорудили базу на незаселенной планете на расстоянии менее двадцати световых лет отсюда на территории, бесспорно принадлежащей Альянсу. Поскольку прежде она была нам неизвестна, я использовал свое право и назвал ее «Планетой Харлана». — Он широко улыбнулся, но поспешил продолжить речь. — Один из их транспортов был угнан на Аллисон и там обнаружен нашими разведчиками. Судя по всему, они используют вместо обычных для нас приборов индикаторные панели, меняющие цвета. Их техника менее совершенна, чем наша, и похоже базируется на кораблях времен Первой Империи. Флот трайпов состоит из многочисленных вооруженных транспортов и примерно сотни боевых кораблей — разведчиков и истребителей. Анализ импорта материалов позволяет сделать вывод, что в настоящее время они также строят полномасштабные крейсеры.

Несколько офицеров разведки вопросительно взглянули на Агберея, будто ожидая дальнейших комментариев, однако боевой командир, не обращая ни на кого внимания, устремил пристальный взор на опустевший бокал.

— Поскольку почти все силы Флота отвлечены на операции на другом конце Альянса, они могут оказаться очень мощной силой в нашем секторе. К тому же мы практически ничего больше о них не знаем, и единственным, но слабым утешением может послужить лишь то, что им, возможно, о нас известно еще меньше, чем нам — о них.

Наступила томительная пауза, прежде чем командор Мейер осознал, что Харлан выговорился. Он поспешил прервать молчание первым.

— Как вы понимаете, мы оказались в крайне сложной и опасной ситуации. В настоящее время я готовлю план действий, — объявил он. — Разумеется, мы должны быть готовыми к любым действиям. В процессе разработки плана мне предстоит встретиться с некоторыми из вас в отдельности — эти встречи начнутся уже завтра. А сейчас — вольно! — Он поспешил подняться и покинуть зал пока никто не успел задать ему еще какой-нибудь щекотливый вопрос.

К полуночи отчаяние полностью овладело Абрахамом Мейером. Последние девять часов он провел за компьютером, вновь и вновь просматривая те скудные сведения, которые удалось собрать о трайпах. Явно никакой возможности разрешить конфликт. Противник не может рассматривать Альянс иначе, чем угрозу своему существованию, и в этом есть доля правды. Сферы распространения двух цивилизаций соприкоснулись, и десять принадлежащих Альянсу планет оказались менее чем в полусотне световых лет от столицы трайпов.

В отчаянии юный командор стукнул по панели кулаком, но несколькими секундами позднее вновь защелкал клавишами.

Примерно двадцать лет назад трайпы вели, небольшую войну с другой цивилизацией и очень изящно ее выиграли. Самое интересное, что эта цивилизация рассматривалась как их ближайший союзник. Похоже, что теперь они вновь готовились к войне. Сил у трайпов было вполне достаточно, чтобы уничтожить все население Альянса в секторе еще до того, как удастся отозвать значительные силы с Халианской войны. Несомненно, в длительной войне Флот неизбежно одержал бы победу, но миллионам гражданам Альянса, проживающим в этом секторе, это бы уже не помогло. Можно было только сожалеть о том, что противником оказались именно трайпы — они были индустриально развитой расой и могли бы стать ценным добавлением к Альянсу.

Эта недавно открытая раса могла также стать причиной позорного конца карьеры блестящего молодого офицера Флота — именно эта мысль не давала покоя командору. Взгляд непроизвольно упал на смятую бумажку с посланием деда, и он громко прошипел «традиция» так, что оно прозвучало почти непристойно. И в это мгновение он был совершенно искренним.

Следующие десять минут Мейер провел, бессмысленно уставившись в пустой монитор, и чувствовал такое опустошение, что был неспособен даже испытывать жалость к собственной персоне.

— Я ведь тыловик, а не боевой офицер, — вслух пожаловался он безмолвному клочку бумаги. — Свое дело я знаю неплохо, — говорил он, и при этом умудрялся обижаться даже на свои собственные слова. Настоящий Герой должен уметь за пару часов собрать сверхмощное оружие из комплекта запчастей для своего калькулятора и с его помощью направить Флот к очередной славной победе.

Мейер гордился своими способностями и профессиональными знаниями, но здесь от них было мало толку. Мысль о том, что миллионам людей придется погибнуть из-за его вопиющей некомпетентности, бросила в дрожь.

Однако служба во Флоте великолепно подготовила его к любым неожиданностям, и теперь командор Абрахам Мейер задал компьютеру режим автоматического поиска решения, а сам тем временем вновь стал осмысливать создавшуюся ситуацию.

С одной стороны — новая раса, незнакомая ни с Альянсом, ни с Флотом. Эта раса была умной, амбициозной, внимательной, основательной и хорошо вооруженной — всем необходимым для того, чтобы нанести сокрушительный удар силам Альянса под его командованием.

Командор Мейер уже собрал все силы, которыми он располагал в этом секторе — три крейсера, четырнадцать разведчиков и три допотопных планетарных бомбардировщика. Последние три ретромонстра остались со времен войны с Вевеки и были совершенно не приспособлены к сражениям между кораблями.

Несмотря на превосходство с технологии, противник оказывался сильнее как минимум в пять раз. И что еще хуже — ему требовалось защитить два десятка планет, по любой из которых трайпы могли нанести удар, а кораблей у него не хватало даже из расчета один корабль на планету.

В течение ближайших нескольких месяцев можно было даже и не мечтать о подкреплении и резервах, а за это время События могли зайти так далеко, что он вполне-мог погибнуть или с позором слететь с поста.

В его распоряжении только лишь одна более или менее работоспособная ремонтно-восстановительная база класса У, личный состав наполовину неукомплектован и полностью отсутствует постоянный гарнизон боевых кораблей. К тому же на Мак-Коле находится огромный вспомогательный склад Флота, из-за которого его и постигло это проклятое повышение. На нем находилось все необходимое, чтобы отремонтировать корабль или выстроить его заново — кроме корпуса и вооружения.

Надеясь только на чудо, командор Мейер просмотрел перечень хранящегося на складе имущества. Все-таки он был снабженцем и мог позволить себе все что угодно — но только не переживать столь долго из-за каких-то там трайпов.

В перечне он обнаружил сорок тысяч баррелей краски для корпусов боевых кораблей — такого количества было вполне достаточно, чтобы перекрасить заново весь Флот. Многие уже проведали про эти несметные запасы и старались отправить свои корабли на покраску именно в Мак-Коль.

Стараясь развеять плохое настроение, молодой офицер громко объявил в пустоту комнаты, что теперь в его распоряжении имеется секретное оружие. Они могут стрелять в трайпов краской, — ведь последние столь чувствительны к цветовым оттенкам. В красках он разбирался.

Затем в небольшой комнате наступила тишина, и Эйб Мейер долго созерцал царапину на серой стене. Затем робкая поначалу улыбка становилась все более радостной по мере того, как командор просматривал перечень имущества на складах. Еще минутой позже он сделал небольшую пометку и расплылся в улыбке от уха до уха.

Капитан Агберей вошел в кабинет командора с видом, от которого тщетно пытался избавиться — или хотя бы смягчить. Тонкие черты в сочетании с аккуратно подстриженной бородкой придавали ему порочный, почти дьявольский вид, столь удобный для запугивания молодых офицеров и местных женщин. Ему удалось изогнуть губы в подобие улыбки, которая лишь подчеркнула напряжение, сковавшее лицо.

Стены кабинеты были совершенно голые, так как Абрахам Мейер никаких украшений с собой захватить не догадался, а аборигенов, у которых можно было бы приобрести местные произведения искусства, просто не было. Единственная мебель — письменный стол, пара кресел да огромный терминал системы управления, почти полностью закрывавший одну стену. Позади стола находилось окно. В бледно-голубом ослепительном сиянии солнца поблескивали продолговатые серебристые корпуса кораблей.

Боевой командир подошел к столу и замер, переминаясь с ноги на ногу, пока Мейер предложит ему присесть.

— Прежде всего позвольте мне принести извинения от имени всего подразделения за тон, который позволила себе офицер О'Херн. Она ни в коей мере не хотела показаться непочтительной. — Агберей нерешительно молчал, пока командор Мейер кивком не дал понять, что принимает извинение После чего сделал глубокий вдох и продолжил. — Последние два десятилетия вы служили в тылу, занимаясь складами да амуницией. Нет ничего оскорбительного в предположении, что сейчас вы оказались не в своей тарелке… Эйб. — Он замолчал, стараясь оценить реакцию на такую фамильярность. Реакции, однако, не воспоследовало. — Мне приходилось руководить войсками во время более чем дюжины сражении, и я готов принять на себя командование всеми боевыми подразделениями базы. Вы же продолжите управлять — всем, что находится на земле. Разделим, так сказать, наши полномочия, а? — Нервно закончил он. — Пусть каждый делает то, что он умеет лучше всего, э-э?

Командор Мейер с трудом поборол закипавший гнев и окинул офицера долгим взглядом. Неужели болван Агберей и в самом деле решил, что он добровольно откажется от командования? Когда гнев утих окончательно, Абрахам вспомнил, зачем собственно он его вызвал. А потом, когда вслед за гневом ушло и раздражение, он даже позволил себе улыбнуться.

По-видимому лучше всего было бы сохранять полное спокойствие и изображать невозмутимость. Если это сработает, удивление Агберея хоть немного потешит самолюбие командора. Если же его план провалится, их все равно ожидает только одно — смерть.

Неправильно оценив командорскую ухмылку, Агберей, в свою очередь, криво ухмыльнулся и привстал с кресла.

— Ну, если мы договорились… — начал было он, но Мейер спокойно прервал:

— Мы ни о чем не договаривались, — мягко произнес он. — Я командую всей базой и намереваюсь заниматься этим и впредь.

Агберей замер, полусогнувшись, и удивление быстро сменилось испугом. Он был абсолютно уверен, что командор с радостью примет его предложение, а вышло, что он посмел нанести оскорбление непосредственному начальнику. Внезапно Агберей вспомнил, что перед ним все-таки подлинный Мейер — представитель древнего и могущественного рода, и о подвигах его предков на Флоте рассказывают легенды. Теперь на дальнейшей карьере можно смело поставить крест.

— Однако ваш опыт и способности могут сыграть немаловажную роль в наших дальнейших действиях, — добавил Мейер, стараясь не слишком явно наслаждаться сконфуженным видом собеседника. — Здесь перечень материалов, которые ваши люди должны погрузить на борт своих кораблей уже сегодня в полдень, — продолжил он неожиданно жестко. — Разместить все будет трудновато, но я надеюсь на вашу изобретательность. Кроме того, каждому кораблю придется буксировать от четырех до пятнадцати вспомогательных. Все должны быть вооружены и находиться в постоянной боевой готовности. Все увольнения запрещаются, пилоты должны спать на борту своих кораблей.

Командор поднялся со своего кресла и устремил взгляд в окно.

— Кроме того, я приказал усовершенствовать двигатели бомбардировщиков. Проследите, чтобы ваши люди загрузили в точности все, что перечислено в приказе — все до последнего грамма. Письменный приказ получите сегодня в полдень.

Последняя фраза, будто бичом; хлестнула Агберея. Он с нерешительно видом выпрямился и внимательно выслушал начальника. Его, «Слушаюсь, сэр!» было молодцеватым и отчетливым, и он моментально покинул кабинет. Командор не успел повернуться, чтобы увидеть его лицо, но адъютант в соседнем помещении еще долго недоуменно смотрел в спину уходящего Агберея.

Как только дверь закрылась, командор с довольным видом откинулся в кресле. Прав он или неправ, но так или иначе дело пошло. Он с удовольствием занялся своим любимым и хорошо знакомым делом, обдумывая сотни мелких деталей предстоящего сражения, которые нужно было обозначить в приказе.

Старший унтер-офицер Оврам Чекли служил на борту бомбардировщика «Вильгельм Раньер» последние двадцать лет из двадцати пяти, проведенных во Флоте. А из этих двадцати — восемнадцать он занимался двигателями. Оврам был коренастым, волосы уже тронуты сединой, а руки казались чересчур большими. Чтобы дать выход огорчению, он имел обыкновение жонглировать огромным гаечным ключом, иногда для разнообразия завязывая его в узел. В таких случаях три молодых помощника в страхе забивались в самый дальний угол.

— Двадцать лет провозиться с этим металлоломом, — возмущенно ревел Оврам, — и теперь мне предлагают все разрушить. И все потому, что этот сумасшедший командор боится запачкать свой чертов голубой мундир. — Инженер был столь взбешен, что не заметил открытого люка за спиной.

— Ну, хватит — прервал его разглагольствования капитан Агберей, ступив на палубу моторного отделения. — Что-то я не вижу, как вы выполняете полученный приказ. Имейте в виду: вам придется постараться.

Чекли застыл на месте, не дыша, и огромная железка повисла в воздухе. Но капитан неожиданно смягчился.

— Поймите, Оврам, в этом есть свой резон. В противном случае все наши действия против трайпов Неизбежно приведут к поражению. Надеюсь, что вы отлично справитесь с поставленной задачей.

«Надеюсь, что Мейер знает, что делает, потому что сам я в том как раз не уверен», добавил он про себя. Со стороны, к счастью, он всегда производил впечатление уверенного в себе человека.

— Но как же… Разрегулировать двигатели ради этого спектакля и оставить малышку там? — слабо возразил инженер. — Но тогда мы окажемся в худшем положении, чем «Ржавый Воин». — Он упомянул неофициальное, но самое популярное название бомбардировщика «Рассел Уоррен», который славился худшей инженерной командой во всем секторе. — И так их мало…

— Мы надеемся, что вы выполните задание в соответствии с приказом, — положил конец пустой болтовне Агберей. — Я лично надеюсь на вас.

Когда квартирмейстер Оуэн Эльрих смущался, его голос начинал предательски вибрировать. Он долгие годы тщетно ждал, когда же жизненный опыт избавит его от столь постыдной привычки и начал уже подозревать, что видимо это навсегда. Вот и сейчас, когда он по комму, пытался выразить свои претензии по поводу полученного приказа, его голос сорвался на писк.

— Нет никакого смысла, сэр, грузить на каждый корабль по сотне галлонов каждой краски из десяти видов. Если загрузить один корабль, то и этого будет достаточно, чтобы перекрасить весь наличный Флот десятки раз.

— Выполняйте приказ, — послышался в ответ не менее сконфуженный голос адъютанта Мейера. — Это важнейший элемент в нашем плане действий против трайпов.

Адъютант прервал связь и задумчиво посмотрел на дверь в кабинет командора Мейера. Сегодня он успел ответить уже на шесть подобных звонков. В корабли загружалось больше запасных стабилизаторов, антенн и странных пузатых емкостей, чем во время сражений десятилетней давности — к тому же в огромной спешке. Похоже, катастрофа неминуема. Для бомбардировщиков подходит только один вид оружия — ракеты класса космос-земля. Их придется запихивать в корабли уже потом, когда они и без того будут переполнены.

Какое-то время он боролся с искушением немедленно зайти в кабинет и потребовать от командора объяснений. Но потом молодой адъютант вспомнил, с каким лицом сегодня утром выбежал из кабинета Агберей, и решил что если командор и в самом деле с ума сошел, то это его не касается.

Комм вновь опять пронзительно заверещал. Теперь капитан с корабля-разведчика возмущенно требовал объяснить, почему его корабль снизу доверху забили всякой ерундой. Теперь он даже в своей рубке не может пошевелиться, не то что вести боевые действия.

Адъютант твердо сказал, что таков приказ и что капитану предстоит выполнить особое задание чрезвычайной важности. Для психического здоровья адъютанта было огромной удачей, что он не видел план командора, на котором тот собственноручно нацарапал «Совершенно Секретно. Особой Важности».

Корабль «Возмездие» приближался к огромной луне Харлана на максимальной скорости. Поверхность спутника, лишенного атмосферы, была густо усеяна кратерами и покрыта серой пылью. За спутником находилась планета, где поражало смешение красного и желтого цветов, разделенное двумя огромными лиловыми океанами.

Сидя в кресле наблюдателя на палубе крейсера, командор Мейер ощутил острое чувство вины. До главного сражения оставалось минут десять, не более, и если их ждет гибель, то его замечательный план так и останется нереализованным. Это чувство уравновесилось в его душе воспоминанием о визите капитана Агберея, и он решил объяснить офицерам, сколь велико значение предстоящей битвы. Повернувшись к высокому бородатому офицеру, он жестом подозвал его.

— Вероятно вас удивляет, почему я приказал эскадре прорываться на такое огромное расстояние в обычном пространстве? — прямо спросил он.

Агберей почтительно промолчал, но согласно кивнул, попросив Мейера продолжать.

— Причина очень проста. Двигаясь не через гиперпространство, мы даем командованию трайпов достаточно времени, чтобы понять, что их слишком мало для сражения. Таким образом они смогут отдать приказ всем кораблям системы спасаться бегством, и у них будет достаточно чистого пространства. Я бы очень не хотел уничтожать даже один корабль противника.

Для боевого офицера это было уже слишком.

— Надеюсь, вы не собираетесь свести их с ума одним своим видом, — прорычал Агберей.

— Да, на нечто подобное я и рассчитываю, — спокойно сказал Мейер.

Объяснение явно недостаточное, но однако теперь Агберей хотя бы понял что здесь что-то не так.

— Отдайте соответствующий приказ. Всем кораблям преследовать противника, сохраняя дистанцию. Огня не открывать. Ждать приказа.

— Там их всего шесть, — почти захныкал Агберей. — Мы можем поймать их в капкан только поблизости от какой-нибудь планеты. Зачем размешать корабли по периферии системы, ведь тогда мы не сможем окружить противника?

— Выходите на связь с разведчиками каждые десять минут и каждый раз предупреждайте их, чтобы держались вне радиуса действия планетных лазеров — до тех пор пока мы не убедимся, что Харлан прав и у противника их нет ни одного.

Агберей аж зашипел от возмущения, но приказ исполнил в точности.

Через двадцать минут последний корабль трайпов, преследуемый четырьмя разведчиками Флота через половину солнечной системы, внезапно исчез в гиперпространстве. Когда Агберей выслушивал сообщение об этом событии, он явственно скрипел зубами. Эйб Мейер случайно подошел к офицеру-связисту.

— Соедините меня с командиром трайпов на планете, — попросил он.

Когда связь наконец была установлена, командор наконец увидел первого в своей жизни трайпа. Трехсторонняя симметрия несколько сбивала с толку, но отвратительным его назвать уж никак нельзя, а движения так вовсе грациозные. Кожа существа все время меняла окраску, становясь то блекло-серой, то зловеще-черной с легким зеленоватым оттенком.

— Вы не имеете права находиться здесь, — произнес он.

Во всех девяти глазах существа отчетливо светилась ярость, а на коже вблизи глаз вспыхивали яркие золотые искорки. Мейер остался доволен внешним видом собеседника.

— Это космическое пространство принадлежит нам, и вы обязаны удалиться, — продолжило существо, немного поколебавшись из-за того, что не дождалось ответной реакции.

Мейер продолжал молчать, изучая изображение на экране. Наконец он неторопливо заговорил, не отрывая взгляда от, монитора.

— Как вы очевидно заметили, все ваши корабли ушли отсюда, — спокойным тоном указал командор. — Через час сюда прибудет бомбардировщик «Янус». Настаиваю, чтобы вы эвакуировали личный состав со всех трех баз до того, как они будут полностью разрушены. Одному кораблю на это потребуется пятнадцать минут, не более. После этого мы сразу же исчезнем — на время, предоставив вашим кораблям возможность вернуться и забрать вас на планету, на которой вы имеете право находиться. Это может рассматриваться, как наш ответ на любые попытки вторгнуться в принадлежащее Альянсу космическое пространство.

— Вы не имеете права, — попробовал возразить трайп. Его кожа стала ярко-фиолетовой.

— У вас остался один час, — напомнил Мейер и удовлетворенно щелкнул выключателем.

Повернувшись к Агберею, он приказал произвести пуск одиночной ракеты с разведчика в пустынную область планеты, расположенную в нескольких километрах от того места, откуда пришел сигнал. На этот раз Агберей счел, что Мейер лучше, чем он думал, и быстро отдал приказ — вскоре на поверхности планеты выросло коричневое пятно, хорошо различимое даже из космоса.

Потребовалось полтора часа, чтобы датчики «Возмездия» подтвердили — все живые существа покинули намеченные в качестве целей базы. Командор Мейер отдал приказ, и первый из бомбардировщиков наконец появился из-за спутника планеты.

— Трайпы отслеживают нас в оптическом диапазоне, — сообщил офицер связи тоном, который ему самому казался совершенно нейтральным. — Ставить помехи?

— Конечно же нет, — поспешил сказать командор. — Это было бы признаком дурного тона.

Все, кто находился в это время на палубе, ощутили настоятельную потребность низко склониться над своими приборами.

«Вильгельм Раньер» проскочил всю орбиту с максимальным ускорением и выпустил ракеты по первой из намеченных целей. Избавившись практически от половины своего полетного веса, бомбардировщик ринулся вперед и исчез за спутником планеты. Оказавшись вне зоны видимости с планеты, он ушел в подпространство и начал свое двухдневное путешествие к базе Мак-Коль. Планета буквально извергала тучи пыли, когда плазменные заряды вырыли десятимильный кратер вблизи береговой линии лилового моря. Образовавшаяся при взрыве пыль поднялась в стратосферу, и раскатистое эхо взрывов разнеслось на многие тысячи километров.

Для ближайших к району трайпов, находившихся на станции слежения в тридцати милях от места взрыва, он представлялся гигантской ослепительной вспышкой; все небо заполнилось тучами пепла. Они едва успели поставить хоть какую-то защиту, до того как ударная волна разрушила их хрупкие жилища. Хорошо защищенное оборудование продолжало наблюдать за кораблями Флота.

Вся команда «Возмездия», затаив дыхание, смотрела на экран. На него выдавалось изображение с платформы, парящей прямо над целью. Взрыв сначала раскрошил стены базы противника в щебень, а затем превратил их в огромную тучу пыли. Почва в месте взрыва испарилась и направилась в верхние слои атмосферы, где соединилась с мельчайшими частицами вещества стен. Металл сначала раскалился настолько, что на него стало больно смотреть даже на мониторе, а затем начал плавиться.

Светящиеся капельки, разлетавшиеся во все стороны, успевали полностью испариться еще до того, как достигали обожженной взрывом поверхности планеты.

Внезапно изображение на мониторе ярко вспыхнуло, а затем погасло — либо платформа очутилась слишком близко к месту взрыва, либо ее сразило шальным осколком.

Снабженец в душе, Мейер первым делом с горечью подумал о гибели дорогостоящего казенного оборудования. Штурман и артиллеристы, напротив, были явно преисполнены гордости. Не поняв причину явного огорчения командора, штурман подошел к панели управления, и через секунду экран вновь ожил: теперь на нем было изображение Харлана и его спутника. Вблизи экватора планеты отчетливо виднелось огромное коричневое пятно.

Несколькими секундами позднее из-за спутника вынырнул второй бомбардировщик — как раз в том месте, где должен был бы появиться первый. Датчики трайпов были не в состоянии отличить один от другого — цвет и внешний вид кораблей были совершенно одинаковыми, координаты орбит тоже совпадали, и даже электронные характеристики излучения явно плохо отлаженных двигателей совпадали в точности.

Тремя минутами позже корабль дал ракетный залп — даже более мощный, чем первый. Еще одна база была полностью уничтожена. При этом погибла редкая коллекция произведений искусства времен Первой Империи, и в том числе редчайшие работы Диснея.

Командир трайпов позволил себе минуту бешенства по поводу личной утраты, а затем вернулся к бесстрастному созерцанию данных, поступавших со множества наблюдательных станций — слишком маленьких, чтобы привлечь к себе внимание кораблей Альянса.

Второй корабль тоже скрылся за спутником и тоже уступил свое место на орбите третьему бомбардировщику. Тот повторил атаку, уничтожив последнюю базу противника на Харлане, а затем присоединился к скоплению серебристых кораблей-разведчиков, находившихся позади спутника. Бой обошелся без потерь.

Доклад планетарного командира привел в замешательство всех трайпов. До этого преобладало мнение о полной беззащитности Альянса, а вот теперь все три базы были полностью уничтожены.

Партия войны в Совете оказалась в затруднительном положении. Партия мира, состоявшая в основном из торговцев, в свою очередь подняла волну истерии, тщательно живописуя происшедшее во всех подробностях и стараясь разрушить дальнейшие планы другой партии. Первые сообщения были сильно преувеличены, особенно в том, что касалось числа потерь.

Аэрофотосъемка продемонстрировала всем, что там, где прежде были базы, теперь — огромные кратеры.

Позднее стали считать, что первоначальные данные о бомбардировщике, атаковавшем базы, были ошибочными.

Полный анализ телеметрических данных неопровержимо свидетельствовал — общая масса выпущенных им ракет составляла 150 от полетной массы бомбардировщика, что безусловно нуждалось в подтверждении. Обладая такими фактами, партия мира смогла отменить планировавшуюся атаку на Мак-Коль.

Пока продолжались ожесточенные споры, партия мира смогла добиться прекращения всей враждебной деятельности против Альянса — по крайней мере до тех пор, пока не удастся собрать дополнительную информацию о силах и возможностях противника.

Даже военные признали мудрость подобной политики. Предполагалось обменяться делегациями, обсудить условия мира и в первую очередь на месте оценить реальный военный потенциал. Для этого в состав делегации, помимо четырех членов Совета — по двое от каждой фракции — были включены еще и два профессиональных разведчика.

Еще через неделю командор Мейер получил предложение трайпов провести на Мак-Коле встречу в верхах. Харлан Крамер взорвался от одной только мысли о том, какие могут возникнуть проблемы. Капитан Агберей, почуяв дух происходящего, понимающе улыбнулся, но оставил все сомнения при себе.

Всю последующую неделю Мейер посвятил обдумыванию всевозможных мелких деталей. Это спасло его от удивления, как будто подозрения почти всего персонала базы подтвердились и он и в самом деле свихнулся. Он свято верил в обратное, но временами начинал сомневаться. Временами он позволял себе удовольствие страстно пробормотать «традиция», и вскоре это стало его излюбленным ругательством.

Тремя днями позднее командор Мейер произвел осмотр спроектированного им здания. Офицер-строитель ловил каждое слово, пытаясь ухватить смысл этого нелепого сооружения, уже прозванного «Веселым Домом».

На его сооружении в очень сжатые сроки были заняты все строительные рабочие. Эйба Мейера немало позабавила реакция офицеров, когда он приказал им запачкать стены и вообще привести все в такое состояние, как будто только что выстроенный дом уже выстоял не один год под палящими лучами и все это время напряженно эксплуатировался.

Почти весь следующий день командор Мейер провел под землей, инспектируя строительство десяти туннелей, которые он приказал срочно прорыть. Вечером он выстроил новые стартовые площадки — достаточно большие, чтобы в них могли приземляться крейсера. К каждой площадке должны были подходить хорошо замаскированные выходы туннелей.

Это могло смутить кого угодно, но не молодого лейтенанта-десантника из службы безопасности базы, которому Мейер целый час втолковывал суть своего замысла. Дав клятву хранить молчание, молодой десантник весь остаток недели всячески избегал расспросов товарищей и только тихо посмеивался. Вскоре он стал частенько наведываться в зону обслуживания, где занимался переоборудованием небольшого десантного корабля. Когда командор Мейер совершенно неожиданно приказал перекрасить все корабли на базе в ярко-красный цвет, ему довелось случайно услышать свое новое прозвище: «кисточка». Три дня всем пришлось изрядно попотеть, ползая по выстроенным вокруг корпусов лесам и перекрашивая и так недавно выкрашенные корабли.

Один разведчик допустил грубейшую ошибку, позволив себе высказывание, что перекрашивание корабля, на котором не сменилась команда, противоречит традиции. Он долго еще раскрашивал корабль, который собирались сдать в утильсырье — в качестве воспитательной меры. После этого урока на следующем Ежемесячном Обеде никаких протестов или просто каверзных вопросов никто себе уже не позволял. А когда был получен приказ срочно, в течение недели, разыскать на ближайших планетах и доставить на базу абсолютно одинаковых внешне близнецов-тройняшек, то этот приказ был исполнен незамедлительно. Ко всеобщему удивлению, группа поиска вернулась с тремя симпатичными юными леди. Они были членами музыкальной группы, и несколько членов команды сумело опознать их благодаря популярному диску с записями концертов. Девушки прибыли на Мак-Коль, не вполне представляя, что именно им предстоит делать, но в любом случае горя желанием помочь.

Советник Ар-Арнаас нервничал и стал тускло-оранжевым, когда их корабль приблизился к вражеской планете. Он яростнее всех других членов совета отстаивал идею о необходимости быстро и решительно атаковать силы Альянса — и именно поэтому никто и не оспаривал его право быть координатором грядущей войны. Его пламенные речи, произносимые в совете, в любом случае заканчивались страстными призывами атаковать ближайшую базу Альянса — немедленно и без всяких колебаний.

Теперь он приближался к базе на невооруженном корабле и чувствовал себя совершенно беззащитным. Прямо под ним раскинулась территория исполинской базы — на ней десятки раз могли бы уместиться все их корабли. Внизу он разглядел десятки хорошо заметных кораблей ярко-красного цвета.

— Это же глупо — позволить нам узнать о себе так много, — недоуменно сказал он советникам. — Они даже позволили нам самим выбрать посадочную площадку. Ну что же, посмотрим какова их искренность.

— Корабль, разрушивший наши передовые базы, был зеленого цвета. В настоящее время база ведет оживленный обмен с неизвестными силами на краю системы, — сухо напомнил ему разведчик.

— Итак, мы имеем дело с двумя группировками, которые могут быть уничтожены одним ударом, — предположил Ар-Арнаас. — Война будет короткой и славной.

Советником двигало лишь одно желание — всегда господствовать над теми, кто его окружает. А если среди подчиненных окажется новая раса со странным названием «человечество»— тем лучше.

— …и расплатой за нее будет наше будущее, — возмущенно произнес Кренер-Н, лидер партии мира. Он также весь стал оранжевым от ощущения предстоящей опасности.

Когда их корабль совершил посадку, офицер-разведчик сразу же принялся запоминать формы корпусов кораблей и их характерные особенности — для последующего сравнения. Никто не произнес ни слова до тех пор, пока гул турбин не затих окончательно. Выбравшись из своих стручков, каждый делегат засеменил к люку, надеясь первым ступить на вражескую землю.

— Я предлагаю всем установить единый цвет, — громко предложил Ар-Арнаас в коридоре, когда делегация спешила к выходу.

Как лидер фракции большинства, он был назначен руководителем делегации. Советник уже обратил внимание, что оба разведчика все время остаются невозмутимо-серыми. В несколько секунд политики без труда подстроились под них, и в этот момент люк с шипением отворился.

У основания трапа стояли два человека. Одного они уже знали — это был выходивший с ними на связь командир эскадры, обстрелявшей их базы.

— Добро пожаловать, — произнес командор Мейер, не имея никакого представления об особенностях принятого у трайпов протокола. Небольшой транслятор, висевший у него на шее, перевел его слова гостям.

— Приветствуем вас от имени Могущественной Народной Империи, — напыщенно ответил Ар-Арнаас.

Представители обеих рас весили примерно одинаково, но люди были на треть выше гостей, а трайпы — вдвое шире.

— Если вы подождете немного, сюда прибудет почетный караул, дабы встретить вас подобающим образом. Мы не знали, где именно вы захотите приземлиться, — пояснил Мейер. — А это — лейтенант-десантник Андерс, познакомьтесь.

Через секунду к ним приблизилось устройство, передвигающееся над самой поверхностью, пронзительно визжа пропеллерами. Кабина была совершенно прозрачной и обставлена с особой роскошью. Вполне подходящий транспортер для жаркого климата, сделал вывод разведчик. Все обратили внимание, что внутри крошечной кабинки может поместиться лишь горсточка людей.

— Такой почетный караул для нас просто оскорбителен, — сквозь зубы пробормотал Ар-Арнаас. Его несколько огорчило, что аппаратик на шее командора тут же перевел землянам это его замечание, но оба встречающих продолжали, скаля зубы, разглядывать советника, и тот решил что таким образом они выражают свое согласие.

Устройство уже почти опустилось на землю, и из единственной двери выбрались наружу десять человек в темно-зеленой униформе. Они выстроились по обе стороны трапа.

Трайпы уже начали спускаться вниз, когда внезапно появились еще десять гвардейцев, а за ними — еще десять и еще…

Советники стали потихоньку менять цвет, сначала — на бледно-розовый.

Их окраска становились все насыщенней и стала уже ярко-красной, когда из крошечного воздушного аппаратика выбежала вторая сотня гвардейцев. Мертвенно-лиловый Ар-Арнаас величаво повел, делегацию по направлению к экипажу. Изнутри он показался трайпам таким же крошечным, как и снаружи.

— Ошибка телеметрии, — громко, чтобы все слышали, предположил Джард-Де, советник партии мира и племянник столь позорно обесчещенного планетарного командующего.

Ар-Арнаас стал темно-фиолетовым, но ничего не сказал в ответ.

— Аппарат запрограммирован и доставит вас прямо в отведенную резиденцию, — объяснил лейтенант, просунув голову в узкую дверь. — Мои люди будут эскортировать вас.

Молодцевато козырнув, он вытащил голову обратно, и дверь беззвучно закрылась. Еще через мгновение раздался рокот лопастей, аппарат взмыл над поверхностью и начал медленно перемещаться по направлению к видневшемуся на горизонте зданию. Почетный Караул, уже сосчитанный разведчиками и состоявший из двухсот сорока гвардейцев, маршировал снаружи.

К еще большему смущению делегации, по всему огромному полю в полной тишине поднимались в небо космические корабли, быстро исчезавшие в безоблачном небе. И только один разведчик произнес что-то в «украшение», висевшее у него на шее, а затем удивленно поднял глаза.

— Они ушли в гиперпространство в нескольких планетных диаметрах отсюда, — сказал он руководителю делегации. — Их характеристики слегка отличаются от записанных нами. Это определенно еще одна ударная группировка.

Шестеро дипломатов почувствовали себя крайне неуютно. По мере того как их окраска становилась привычно-серой, они внимательно изучали устройство кабины, но не могли обнаружить ничего необычного. Когда аппарат остановился вблизи особняка, они все стали слегка голубоватыми, Ар-Арнаас обратил внимание, что вблизи нет иных построек, а само здание — одноэтажное и только с одним входом. Судя по всему, оно отлично охранялось.

— Голубые! Теперь ему нужны голубые корабли! Чертова кисточка окончательно тронулась!

Младший помощник артиллериста Симпкинс громко объявил эту новость, когда содрал последние остатки свежей красной краски с борта крейсера «Аделаида». Неделей раньше он пролил реки пота, счищая под палящими лучами солнца Мак-Коля зеленую краску с борта того же самого крейсера. Тогда он твердо решил для себя, что не может быть работы отвратительней; теперь его точка зрения изменилась. Делать то же самое на орбите последней, ледяной планеты системы было куда менее приятным занятием. Он и представить себе не мог, насколько трудно выполнять подобную работу в скафандре. Хуже того, у него очень чесалась спина, но ничего поделать с этим было нельзя в течение тех трех часов, пока он не закончил работу.

Ругательства, которыми он все это время оглашал эфир, с каждой минутой становились все красноречивей и изощреннее. Обычно работавшая только на базе бригада ремонтников теперь срочно меняла аэродинамические рули последней модели, только недавно установленные на крейсере и работавшие просто отменно, на несколько иные — в строгом соответствии с пожеланиями командора.

За день до этого они отключили антенну локатора последней модели и поставили прежнюю, демонтированную полгода назад. Они не успели послать ни единой весточки домой, когда маршевые двигатели всех кораблей были отключены на перекалибровку.

Первые пять дней «мирные» переговоры в основном состояли из длинных и нудных речей, которые произносил Ар-Арнаас. Если бы он не умиротворял членов собственной делегации, подчеркивая, что его старания направлены только на то, чтобы помочь им изучить мнение противоположной стороны, то его собственные сторонники вполне могли разорвать его на части. Командор Мейер обычно сидел молча и спокойно выслушивая весь тот вздор, который молол Ар-Арнаас с редкостным задором и энергией.

Далекое голубое солнце уже зашло и наступила почти полная темнота, когда Ти-Икам, еще один представитель провоенной фракции на переговорах, пулей ворвался в комнату.

— Еще один Флот садится, — в отчаянии сообщил он.

— Да нет, это тот же самый вернулся, — попытался успокоить коллегу Ар-Арнаас. Вдвоем они поднялись на ровную крышу здания.

— Они даже понятия не имеют, эти земляне с маленькими дырочками вместо глаз, насколько великолепно наше зрение. Я пришел к выводу, что их оптические датчики обладают крайне низкими характеристиками, — сказал старший разведчик. — Состав этого Флота точно такой же, как и у того, который покинул базу, когда мы прибыли сюда — только легких кораблей здесь раза в три меньше.

— Но они же все голубые, — недоуменно сообщил очевидный факт Кренер-Н.

— Внешний вид у этих кораблей несколько иной, — подтвердил младший разведчик, став темно-коричневым от умственного напряжения.

Это была его работа — запоминать всевозможные мелкие детали и с этой работой он несомненно справлялся отлично. Через несколько минут команда, оставшаяся на борту корабля, подтвердила, что у кораблей этой эскадры иные электронные характеристики.

Вся делегация провела бессонную ночь, наблюдая как на борт только что прибывших кораблей грузятся очень небольшие объемы грузов — в основном — запасы воздуха и пищи. Рассвет еще не наступил, когда корабли взмыли в звездное небо и скрылись из виду.

Вскоре с корабля трайпов поступило сообщение о том, что корабли ушли в гиперсвет. Последующие три недели на мирных переговорах не было достигнуто никакого прогресса. Еще дважды членам делегации удалось наблюдать, как из миниатюрной кабины крошечного транспортера выбирается на поверхность множество людей.

Разведчику пару раз удалось незаметно подкрасться к аппарату и осмотреть его вблизи, но он не смог найти никакого объяснения странному феномену. Кренер-Н предложил прямо спросить об этом, однако победило противоположное мнение, и члены делегации продолжали делать вид, что не заметили ничего необычного.

Один разведчик зашел столь далеко, что во время ночного совещания предупредил всех не задавать никаких вопросов технологического характера.

— Если у Альянса создастся впечатление, что технологически они превосходят нас, — предположил он, — они станут придерживаться на переговорах более жесткой линии, а возможно и сами решатся на агрессию. — Сама мысль об этом изменила его окраску на слегка желтоватую.

В течение последующего периода на базе произвели посадку еще три эскадрильи, состоявших из кораблей аналогичного класса, но несколько отличавшихся от тех, которые членам делегации довелось увидеть прежде, по своим параметрам, внешнему виду и окраске. Первая группа была оранжевого, вторая фиолетового, а третья — белого цвета.

Для разведчика было совершенно ясно — Флот старается держать свои корабли по возможности не на базах, а в космосе. Теперь можно было оценить надежность кораблей Альянса — и для трайпов оценка оказывалась весьма неутешительной. Неожиданно выяснилось, что силы Альянса вполне сравнимы с объединенной флотилией трайпов.

Корабль, доставивший делегацию на Мак-Коль, был спешно отправлен обратно с требованием немедленно свернуть враждебную Альянсу деятельность — по крайней мере до тех пор, пока его военный потенциал не будет оценен более точно. Наблюдая за отлетом корабля, Ар-Арнаас внезапно почувствовал себя потерянным и совершенно одиноким.

На следующей неделе на базе произвели посадку корабли, окрашенные в почти черный цвет.

Руководителем делегации подавляющим большинством голосов теперь был назначен Кренер-Н — против был лишь Ар-Арнаас. Теперь речи руководителя касались в основном истории цивилизации трайпов и преимуществ сотрудничества между ними и их соседями. Советник Кренер-Н продемонстрировал даже большую разговорчивость, чем его предшественник. Ар-Арнаас теперь откровенно скучал и занимался разработкой собственного плана действий.

Ближайшее к резиденции гостей здание всегда тщательно охранялось. Вооруженные солдаты постоянно дежурили у стен и на крыше. После длительных наблюдений Ар-Арнаасу удалось нащупать слабое место в системе охраны. Дела на переговорах шли все хуже и хуже, и теперь даже его коллега по фракции был совершенно обескуражен. Прошло уже уйма времени и все, что им удалось за это время установить, было на руку только их заклятым противникам из партии мира.

Благодаря своему превосходному ночному зрению Ар-Арнаас сумел незаметно проскользнуть между охранниками. Оказавшись в приземистом здании, он натолкнулся на нечто напоминающее законсервированный командный центр и замер в ожидании.

Все тихо. Постепенно, с величайшей осторожностью советник приступил к исследованиям.

Следующее помещение оказалось пустым, и по его светло-серым стенам нетрудно было догадаться, что когда-то здесь было очень многолюдно. Кто-то протащил однажды по металлическому полу очень тяжелое металлическое устройство, сильно поцарапав его. Следующая комната была того же цвета, но несколько меньше по размерам. Здесь он явственно ощущал гул работающего в следующей комнате агрегата.

Судя по размеру здания, следующая комната была последней. В ней находилось огромное, размером с летающий транспортер, устройство, которое по всей видимости и охраняло так много солдат. Вся поверхность аппарата была усеяна всевозможными датчиками, циферблатами и мигающими лампочками. У противоположной стены находились несколько емкостей странной формы.

Ар-Арнаас бесшумно проскользнул в комнату. Убедившись, что никого нет, он удовлетворенно расслабился, и кожа приобрела оттенок сильного загара. В здании больше ничего не было; значит, охраняли именно это устройство. Возможно, ему удастся разгадать секрет той странной аномалии, которая так потрясла их воображение. С разгадкой он сможет вернуться обратно, использовать ее на своих кораблях и уже затем атаковать базу Мак-Коль, будучи абсолютно уверенным в успехе.

Ровно через две минуты дверь, через которую он вошел, неожиданно плотно захлопнулась, а прямо над головой шпиона вспыхнул яркий свет. Ослепленный, он бросился обратно и натолкнулся на глухую стену. Свет продолжал вспыхивать с той же периодичностью. Ар-Арнаас на ощупь двинулся вдоль стены, пока не нащупал дверь.

В следующей комнате его зрение быстро пришло в норму. Дверь так же внезапно закрылась и советник не смог ее открыть. Он решил по своим следам вернуться обратно, обернулся — и остолбенел.

Это же совершенно другая комната! Она была раза в два больше прежней, стены ее плавно изгибаются, а цвет белый-белый. В машинное отделение он помнится попал из небольшой серой комнаты. В этой он никогда прежде не был. Осторожно приоткрыв дверь, он с удивлением обнаружил, что машина стоит на прежнем месте, только вспышки яркого света под потолком прекратились.

Ар-Арнаас занервничал и решил, что просто-напросто заблудился. Очевидно, его смутили вспышки света, и он потерял ориентировку в пространстве.

Он заметил, что пол слегка вибрирует, пересек комнату и оказался у следующей двери. Наверное, именно она вела к выходу, успокаивал он себя, ведь здание не может быть таким огромным.

Ар-Арнаас твердо решил в душе, что следующей ночью, когда немного успокоится, обязательно вернется сюда — но сейчас нужно уходить, прежде чем его обнаружат. Вполне возможно, что вспыхивающие огни в машинном отделении были своеобразным сигналом тревоги.

Добравшись до противоположной стены, он обнаружил, что дверь не заперта. Прислушиваясь, он слегка приоткрыл дверь и выглянул в узкую щелку.

Прямо перед ним гудела и таинственно мерцала огнями точно такая же машина, как и в комнате напротив. Его кожа стала слегка красноватой. Даже странные емкости точно так же свалены у стены.

Ошарашенный советник направился в обратный путь по вибрирующему полу. Он передвигался вдоль стены, все время придерживаясь за нее рукой, чтобы быть уверенным что он нигде не повернул обратно. Он уже пострадал от потерн ориентации — теперь следует быть поосторожнее.

Несколько секунд дверь не поддавалась, но потом легко открылась. Прямо перед ним стояла машина. Те же самые емкости валялись у той же самой стены. Советник стал пунцовым.

В состоянии, близком к панике, непрошенный гость вновь бросился через комнату. В этот раз вибрации не было, но он уже не обращал внимания на эти мелочи.

Мысль о том, что он может навеки потеряться в ловушке объемной ленты Мебиуса, только усилила его ужас. Уже почти уверенный, что вновь увидит машину, он с силой распахнул дверь — и облегченно вздохнул — перед ним дугообразный коридор, расходившийся вправо и влево, а потом плавно изгибавшийся назад.

Правда, никакого коридора прежде ему не встречалось, но здесь, по крайней мере, не было проклятой машины. Прямо перед ним — три двери блестящего отполированного металла.

Советник рванулся к той, что слева. Увидев свое отражение, он был просто сражен своим цветом полного отчаяния и ужаса и постоял немного, чтобы привести себя в порядок и хоть немного успокоиться.

Осторожно приоткрыв дверь, пришелец увидел женщину, сидящую за столом в небольшой комнате с тусклым освещением. Перед ней два экрана, в свете которых лицо ее казалось светло-зеленым.

— Боюсь, вы ошиблись комнатой, — проинформировала она изумленного пришельца на его собственном языке, но с сильным акцентом. Затем взглянув на экран, она продолжила: — Как лидеру партии войны вам известно, что для вас не закрыт путь стать одновременно и лидером партии мира.

Не в силах что-либо промолвить, советник попятился. Оказавшись в коридоре, распахнул другую дверь, надеясь, что еще не совсем потерял рассудок.

Внутри точно такой же комнаты сидела точно такая же женщина. Несомненно, та же самая — и тело, и лицо, даже прическа и цвет волос — те же самые. И даже небольшой зазор между передними зубами.

— Нет, вам в следующую комнату, — поправила она его, не отрываясь от экранов. Затем, мило улыбнувшись, она посмотрела ему прямо в глаза: — Ваша партия поверит вам, если вы предложите мир. У партии мира в таком случае не останется никакого выхода.

Ошеломленный советник выглянул в коридор. Нет, он не ошибся — это была не та же самая дверь. Не в силах совладать с эмоциями, он оставил центральную дверь открытой и подскочил к; первой двери.

Перед тем как открыть ее, он оглянулся. Дверь, через которую он попал в коридор, была закрыта, и в ней виднелось отражение сидящей в центральной комнате девушки. Она дружески помахала ему рукой и приветливо улыбнулась.

Через долю секунды пришелец ринулся в левую дверь и вновь увидел ту же самую девушку. Она стояла спиной к нему, но сразу же обернулась.

— Я же сказала, что вам нужно в ПРАВУЮ дверь, — произнесла она дружелюбно, но твердо.

Ар-Арнаас возмущенно присвистнул и выскочил в коридор. Металлическая дверь немедленно закрылась. В полированной поверхности он увидел свое ярко-красное отражение. Снова ему пришлось немного постоять, чтобы привести себя в более или менее спокойное состояние. Через две минуты он был уже бледно-розовым.

Не видя иного выхода, он обреченно направился к третьей двери. Теперь он совершенно не удивился, обнаружив за ней ту же комнату и ту же девушку. Она явно уже ждала его.

— Сейчас вы сможете отправиться обратно, — объявила она. — Идите той же дорогой, как и пришли сюда. И подумайте о том, что вы могли бы стать одним из руководителей Альянса, включающего многие сотни планет. — Девушка широко улыбнулась и повернула к нему экран. На нем был изображен космопорт — туда как раз садилась флотилия ярко-розовых кораблей.

Не промолвив ни слова, советник, ринулся обратно, через единственную дверь с другой стороны коридора. Оказавшись в маленькой комнатке, он сразу же подскочил к противоположной стене. Она легко отворилась, и за ней взбудораженному взору шпиона открылась уже до боли знакомая машина. Оглядев стены помещения, Ар-Арнаас обнаружил только одну дверь. Это был тупиковый путь, но ему не оставалось ничего другого, кроме как последовать совету девушки.

Волнуясь и тщетно борясь с ощущением, что он проиграл, причем в игре, правила которой так и не успел узнать, советник вошел в машинное отделение. Он внимательно оглядел потолок, и дверь почти беззвучно затворилась за ним.

Огни не светились, и Ар-Арнаас почувствовал себя немного увереннее. Он внимательно изучил устройство. Пол слегка задрожал — вибрация машины несколько усилилась, но на его присутствие она, казалось, никак не отреагировала.

Быстро сняв переднюю панель, советник уставился на невообразимую путаницу проводов и электронных схем внутри.

Через несколько минут советник мог признать, что не понимает назначения этой штуковины.

В молодости ему довелось получить техническое образование, но ничего подобного ему видеть не приходилось нигде и никогда. Казалось, что странный агрегат просто какая-то нелепая мешанина хлама и запчастей. Если бы не пережитое им за последний час, он наверняка твердо решил бы, что эта штуковина никакого значения не имеет.

Внезапно Ар-Арнаас обнаружил, что провел в комнате недопустимо много времени. Его уже успела заметить женщина, сидевшая в трех комнатах одновременно, хотя ее это, похоже, нисколько не смутило — если бы она подала сигнал тревоги, то он был бы давным-давно схвачен.

Возможно, правда, что охрана побоялась войти в это помещение. В таком случае они будут ждать его за дверью. Ожидая увидеть за дверью солдат, он все же рискнул и приоткрыв дверь, осторожно выглянул в щелочку. Открывшаяся его взору комната была абсолютно пуста. Именно через нее он и попал в этот заколдованный лабиринт.

Советник даже не понял сначала, что же ему сделать — обрадоваться или насторожиться. Перед ним открылась дорога к спасению. Боясь хоть на долю секунды утратить ее из виду, пришелец ринулся напролом и оказался у входной двери.

На этот раз обойти охранников ему удалось безо всяких затруднений.

Пробираясь к своей резиденции, он обратил внимание, в небе превеликое множество космических кораблей. На этот раз — розового цвета.

Оказавшись в своей комнате, советник присел и тупо уставился в стену. Его окраска несколько раз сменила все цвета радуги. И, когда ослепительный свет вставшего над Мак-Колем голубого солнца вспучивал краску на корпусах только что приземлившихся кораблей, цвет советника уже стал зеленым, как у свежего гороха.

На следующий день Кренер-Н предложил прекратить переговоры. Мейер не возражал. Ар-Арнаас не выходил из своей комнаты, но другие члены делегации несколько раз наведывались к нему.

На следующий день разведчик как бы невзначай поинтересовался у адъютанта Мейера о процедуре добровольного присоединения к Альянсу. И как-то так случилось, что у того в этот момент нужная информация оказалась как раз под рукой.

Тремя днями позже было подписано заявление с просьбой трайпов добровольно присоединиться к Альянсу. Первую подпись под эпохальным документом поставил Ар-Арнаас, провозгласивший себя лидером только что созданной фракции мира и единства и первый кандидат на должность члена Палаты Представителей Альянса.

На состоявшемся двумя неделями позже Ежемесячном Обеде командор Мейер получил истинное вознаграждение. Именно там он впервые объяснил случившееся остолбеневшим от изумления офицерам.

— Поскольку выяснилось, что силы противника крайне незначительны и надежды на победу в затяжном военном конфликте у него никакой, он оказался просто прижатым к стенке. — Командор помолчал под восхищенными взглядами офицеров, столь разительно отличавшимися от тех, которыми одаряли его несколькими месяцами ранее. Он был очень доволен собой и знал, что это вполне заслуженно. — Для этого мне пришлось использовать имевшиеся у нас преимущества, — Командор широко улыбнулся Агберею. Тот нервно заерзал и вымученно улыбнулся в ответ. Он чувствовал себя крепко уязвленным, но еще не вполне понимал, чем именно. — Самой характерной особенностью ситуации, в которой мы оказались было то, что ни одна из сторон практически ничего не знала о противнике. Все планировавшиеся нами акции ставили целью не уничтожение противника, а его смущение и дезориентацию; он должен был всерьез задуматься — мудро ли он поступит, если нападет на нас? Задачей-минимум было выиграть время, пока основные силы Альянса не смогут прийти нам на помощь.

Предпринятые нами бомбардировки сами по себе смутили их настолько, что они решили послать делегацию на переговоры. Ее истинной задачей был сбор сведений. Нам очень повезло, что в составе делегации оказались лидеры как партии войны, так партии мира. Это сильно упростило нашу задачу и позволило выиграть время.

В этот момент он перевел взгляд на офицера-связиста с «Возмездия». Тот, в свою очередь, нерешительно взглянул на Агберея, который уже начинал кое-что понимать и поэтому благосклонно улыбнулся в ответ.

— Я потребовал связаться с ними для того, чтобы оценить эффективность наших действий. Благодаря тому, что мы действовали в открытую, противник решил что мы для нанесения ударов использовали всего один бомбардировщик с немыслимой грузоподъемностью. Постоянные косметические ремонты, изменение внешнего вида кораблей и их регулярная перекраска еще больше смутили их и создали миф о нашей — я имею в виду нашу базу — огромной военной мощи. Кстати говоря, если бы у нас и в самом деле был хоть один новичок, то думаю все бы согласились, что розовый — самый подходящий цвет для нашего победоносного эскадрона.

Командор опять сделал паузу, и понимающая улыбка постепенно появилась на лицах почти всех офицеров. Некоторые даже подняли свои бокалы в молчаливом тосте во славу своего командора. Мейер с удовлетворением продолжил объяснения.

— Особую роль в раздувании мифа о наших удивительных возможностях сыграли десантники из почетного караула. Огромное количество их пробралось на стартовый комплекс по вырытому нами туннелю и пробрались в транспортер на воздушной подушке через потайной люк, сделанный под одним из сидений — между остановившимися лопастями вентиляторов вполне может пробраться несколько человек одновременно. Со стороны казалось, что несколько сот человек выбралось из обычного десятиместного транспортера. Но апофеозом всего был «Веселый Дом»— я знаю, как вы его называли. Наверное многие недоумевающе качали головами, когда я заказал для него лифт размером с комнату. Вы бы совершенно уверились в этом, если бы увидели Бессмысленную Машину, которую я для него сконструировал. Она — а также яркие мигалки — предназначались для того, чтобы отвлечь, сбить с толку шпиона в тот момент, когда комната-лифт будет опускаться. Внизу Ар-Арнаас обнаружил что, предполагаемый выход на самом деле вел в круглую комнату, которая к тому же вращалась. Несколько оборотов на нашей карусели — и он был уже готов Наши милые тройняшки довершили дело. Нам опять повезло, что роль героя-разведчика в «Веселом Доме» решил сыграть сам лидер партии войны, хотя любой другой на его месте повел бы себя точно так же.

В зал вошли официанты с бокалами и великолепным шампанским, доставленным прямо с Земли. Командор Мейер праздновал свой триумф.

— Я бы хотел предложить несколько необычный тост, — сказал он, взял свой бокал и подождал, пока все офицеры не наполнили их. — За политиков, — весело произнес он и одним глотком опрокинул бокал.

Некоторые непонимающе посмотрели на него, другие только усмехнулись — но выпили все.

— Все политики во всей Вселенной одинаковы, — пояснил командор свою мысль, — и думают об одном и том же. Общение с ними — самый неприятный момент службы в Порту. Тройняшки из Нью-Дели подбросили ему пару идеек в то время, когда он практически лишился рассудка от потрясения — и он принял их. Они касались его собственного благополучия — и Альянса. Они подсказали ему, каким образом можно обеспечить и его собственные интересы, и интересы Альянса. Теперь Ар-Арнаас — глава вновь созданной единой фракции в Совете, которая выступает с идеей членства в Альянсе — и ее разделяет подавляющее большинство членов Совета. Бывший глава партии мира заверил меня, что решение о вступлении в Альянс будет принято в самое ближайшее время.

В этот момент Эйб Мейер опять замолчал и отпил еще один глоток шампанского. Оно было и в самом деле замечательным — а может, он слегка опьянел от одержанной победы. В зале наступила полная тишина — все с напряжением ждали продолжения.

— Я должен объявить благодарность капитану Агберею за то, что он стал вдохновителем этого плана. Именно он напомнил мне, что я прожженная тыловая крыса, а не настоящий боевой офицер…

Агберей густо, как Трайп, покраснел, но возразить не посмел.

— …вот я и действовал, как тыловик. Краска быстрее привела нас к победе, чем космические баталии. И главный герой — начальник склада лакокрасочных материалов — вполне достоин ордена Серебряной Галактики.

Загрузка...