Фландри с Терры

1

Вблизи, на фоне черного, кристально чистого неба, густо усеянного сверкающей россыпью звезд и незнакомых созвездий, Алтай был просто великолепен. Большую половину его Северного полушария и несколько поменьше — Южного — покрывали полярные снега. В лучах Красны заснеженные равнины казались розовыми, а льды мерцали голубым и зеленым холодным светом. Всю экваториальную область планеты занимали степи и тундры, поэтому из космоса казалось, что Алтай опоясан тропическим поясом цвета бронзы и тусклого золота. Тут и там вспыхивали серебром большие озера. Подобно Сатурну, Алтай окружали рыжевато-золотистые кольца, которые, переливаясь всеми цветами радуги, вращались вокруг экватора на расстоянии трех радиусов планеты, а чуть подальше медными монетками поблескивали две его луны.

Сэр Доминик Фландри, капитан разведывательного корпуса космического флота Терранской Империи, с трудом перевел взгляд на мостик космического корабля.

— Теперь я понимаю, почему ее так назвали, — заметил он. — Алтай означает Золотой, на языке терранских колонистов этой планеты, во всяком случае, так утверждал бетельгейзианский торговец. Но Красна — совсем неподходящее название для этой звезды. Она вовсе не представляется красной человеческому глазу. Я бы сказал, что она скорее оранжево-желтая.

Синеватое лицо Залата, шкипера повидавшего виды торгового космического корабля, скривилось в гримасу, которая для существа его расы означала как бы пожатие плечами. Он был гуманоидом: плотное, безволосое существо вполовину человеческого роста, одетое в длинную кольчугу.

— Я сцитаю, как вы говорить, это — противопоставление. — Он говорил на английском с нарочитьм акцентом, как бы показывая этим, что независимость системы Бетельгейзс — буферного государства между враждующими империями, Террой и Мерсейей — не означает ее изоляции от межзвездной культуры.

Фландри предпочел бы попрактиковаться в разговоре на алтайском языке, тем более что словарный запас англика у Залата был настолько мал, что превращал беседу в обмен банальностями. Но, подумав, решил воздержаться. Как единственный пассажир на этом корабле, к тому же иного биологического вида, а значит, и с особыми требованиями к диете, он зависел от благорасположения командира корабля. К тому же бетельгейзиане принимали его не за того, кем он был на самом деле. По официальной версии его послали для того, чтобы восстановить контакты между Алтаем и остальной частью человечества, и его миссия была столь незначительна, что Терра даже не сочла возможным предоставить ему собственный космический корабль, а предложила договариваться о перелете самостоятельно… Так что пусть себе Залат болтает.

— В конце концов, — продолжал хозяин, — по терранскому календарю Алтай был колонизирован более семи столетий тому назад, на заре, так сказать, межзвездных сообщений. Люди сами, наверное, плохо понимали, зацем они это делают — ведь Красна — это удруцающе тусклое и холодное светило по сравнению с Солом. Это теперь мы стали знацительно более искушенными в космонавтике.

Фландри глядел на блистающий космос — звезды, звезды, звезды. Он подумал, что те четыре миллиона из них, которые образуют неопределенную область, называемую Терранской Империей, — это лишь малая часть спиральной ветви самой заурядной галактики. Даже если добавить другие звездные империи и независимые государства, подобные системе Бетельгейзе, а также все области, разведанные космическими первопроходцами за всю историю космонавтики, все равно известная человечеству часть Вселенной ничтожно мала. И так будет всегда.

— Как часто вы бываете здесь? — спросил он, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

— Приблизительно раз в один терра-год, — ответил Залат, — однако на этом маршруте бывают и другие торговцы. Я торгую мехами, но Алтай производит также драгоценные камни, минеральное сырье, кожи и разлицные органицсские продукты, даже вяленое мясо, пользующееся спросом у нас на родине. Так цто в порту Улан-Балая всегда находится один или два космицеских корабля.

— Долго вы пробудете здесь?

— Надеюсь, цто нет. Ведь это весьма унылое место для существ нецеловецеской расы. Не так давно здесь построили дом развлецений специально для нас, но… — лицо Залата снова скривилось. — Тут пошли все эти волнения, добыца меха упала, труднее стало доставлять товар караванам в Улан-Балай. В последний раз я вынужден был ждать загрузки корабля цуть не целый месяц. А сейцас может быть есцо хуже.

«Ого», подумал Фландри, но вслух только спросил:

— Раз уж металлы и машины, которые вы поставляете в обмен на меха, здесь так дефицитны, почему кто-нибудь из алтайцев не приобретет собственный космический корабль и не начнет заниматься торговлей без посредников?

— Здесь не та цивилизация, — ответил Залат. — Достатоцно вспомнить, цто наши люди появились на Алтае менее ста лет тому назад. А до этого… После того как последний из космицеских кораблей, доставивших сюда колонистов, превратился в утиль, Алтай оказался пракгицески отрезанным от остального мира. Строительство космицеских кораблей здесь весьма трудное и дорогостоясцее предприятие из-за нехватки металлов, да и сами колонисты не особенно рвались возобновить галактицеские контакты. Возможно, сейцас некоторые молодые мужцины-алтайцы и нацали проявлять заинтересованность к предприятиям такого рода, но совсем недавно ха-хан запретил кому-либо из своих подданных покидать планету. Исклюцение делается лишь для особо доверенных и к тому же умеющих держать язык за зубами лиц, которые назнацаются представителями планеты в системе Бетельгейзе. Вполне возможно, цто этот запрет стал одной из прицин, вызвавших в последние годы мятежи и восстания на планете.

— М-да. — Фландри окинул унылым взглядом ледяные просторы планеты. — Если бы эта планета принадлежала мне, я бы постарался как можно быстрее продать ее недругу.

«И все равно я сюда потащился, — подумал он. — Вот и говорите потом о невоспетых героях! Впрочем, в этом нет ничего удивительного — когда Империя трещит по швам и распадается па куски, кто-то должен, проявляя чудеса храбрости и расторопности, попытаться залатать образовавшиеся прорехи. А иначе — Долгая Ночь может настать для всех нас, грешных. А в этом конкретном случае, — закончил он свою мысль, — у меня есть все основания предполагать, что недруг пытается купить эту планету».

2

Город Улан-Балай был основан в давние времена в том месте, где широкие, но мелководные реки Зея и Талыма, питаемые полярными снегами, проложив свой извилистый путь на юг через степные просторы, впадали, соединившись, в озеро Рюрик. Во все времена небольшой город, в настоящее время он являлся единственным поселением людей на Алтае с числом жителей около двадцати тысяч. Правда, город всегда окружало кольцо лагерей скотоводов, которые приезжали сюда, чтобы поторговать, совершить религиозные обряды в Башне Пророка или просто пообщаться друг с другом. Их палатки и повозки словно стеной окружали внешние границы Улан-Балая, вплотную подступали к Примитивному космическому порту, а дым их костров стелился на многие километры вдоль береговой линии озера с ярко-синей водой.

Однако при спуске капитан Фландри проявил интерес отнюдь не к этим живописным деталям местного пейзажа. Потратив небольшую сумму на взятку, он сумел пробраться в кормовую башню к увеличивающему иллюминатору. Отсюда он увидел, что весь город опутывала, подобно паутине, сеть монорельсовых дорог, на которых, вне всякого сомнения, размещались установки для запуска тяжелых снарядов. Он увидел вполне современные и эффективные боевые машины, парящие в небе на своих антигравитационных пучках. Он увидел, что к западу от города ведется строительство казарм и укрытий для размещения бронетанковой бригады. Многочисленные танки и легкие самоходные машины уже патрулировали подступы к этому объекту. В центре города ему удалось разглядеть приземистое здание, в котором, по всей видимости, размещался генератор отрицательной гравитации, способный защитить весь город с прилегающими к нему окрестностями.

И все это — абсолютно новое.

И ничто из этого не поступило с заводов, контролируемых Террой!

— И скорее всего поступило, — пробормотал он, — от наших малорослых зеленых приятелей. Мерсейская база здесь, в буферном районе, выходящем флангом к Катавраяннису… Само по себе это не имеет решающего значения, но делает их позиции намного сильнее. И в конце концов, когда их силы здесь окажутся достаточными для нанесения удара, они нанесут этот удар.

Он подавил в себе горечь от сознания, что его собственный народ при всем своем богатстве и силе не способен ответить на угрозу в открытом бою. Ведь большинство из них Отрицает саму возможность существования угрозы, ибо кто может осмелиться «нарушить покой Терранской Империи»! В конце концов, подумал он язвительно, именно благодаря декадансу отпуска, проводимые дома, доставляют ему удовольствие.

Но сейчас у него есть работа! В последние годы в разведывательные службы Терры стала поступать информация из района Бетельгейзе; торговцы рассказывали о странных делах в захолустной дыре с названием Алтай. В архивах нашли, упоминание о колонии, удаленной от главных космических магистралей. Колонии не то чтобы потерянной, а скорее забытой за ненужностью. Получить более определенную информацию от бетельгейзианских торговцев, таких, как Залат, не удалось, так как единственное, что их интересовало на Алтае, — это цены на шкуры и шерсть ангорских коз.

Должным образом проведенное расследование потребовало бы работы многих сотен сотрудников в течение нескольких месяцев. Однако разведывательные службы Империи, в которую входило несколько миллионов звезд, не располагали достаточным для проведения такой операции штатом и смогли направить на Бетельгейзе только одного сотрудника. В посольстве Терры Фландри получил тоненькое досье, скудные командировочные и указания разузнать, что же, черт побери, за всем этим скрывается. После чего перегруженные работой люди и машины сразу же забыли о нем. Они вспомнят о нем, лишь когда он вернется иди погибнет при каких-либо очень уж знаменательных обстоятельствах. Если же этого не произойдет, то Алтай может оказаться забытым еще на десяток лет.

«А это, похоже, несколько больше, чем позволительно в сложившейся ситуации», — подумал Фландри.

С нарочитой беспечностью прошагал он из башни в свою каюту. Никто на Алтае не должен подозревать, что он уже успел здесь увидеть. А если это и станет известно, никому не должно прийти в голову, будто он заподозрил, что все эти приготовления — отнюдь не для подавления местных мятежей.

Ха-хан оказался беспечным в вопросе о засекреченности проводимых работ, так как считал маловероятным приезд наблюдателя с Терры. Но теперь-то он не будет настолько беспечным, чтобы позволить этому наблюдателю увезти домой компрометирующую его информацию.

В своей каюте Фландри с обычной для него тщательностью переоделся. Ему было известно, что в одежде алтайцы, как и он, любят яркие цвета, причем в больших количествах. Он надел рубашку из блестящей ткани, зеленый расшитый причудливыми узорами жилет, алые брюки с золотыми лампасами, заткнутые в полусапожки из тисненой кожи, темно-красный кушак и такого же цвета плащ. Гладко зачесал волосы, цветом напоминающие темно-коричневый мех морского котика, и в довершение всего надел черный берет, щегольски заломив его на одно ухо. Фландри был высоким, хорошо сложенным мужчиной, его продолговатое лицо с высокими скулами, прямым носом и серыми глазами украшали аккуратно подстриженные усы. К тому же он входил в число постоянных клиентов лучшего биоскульптора-косметолога Терры.

Космический корабль приземлился в одном из дальних концов бетонированного поля космодрома. Рядом возвышался еще один бетельгейзианский корабль, как бы подтверждая слова Залата о торговле, может быть, и не слишком оживленной — кораблей двадцать за один стандартный год, — но постоянной и, как теперь стало совершенно очевидно, весьма важной для экономики планеты.

Выйдя из причального шлюза, Фландри ощутил легкое возбуждение от потери приблизительно четверти своего веса. Но это возбуждение быстро улетучилось, как только он почувствовал жалящие укусы местного ветра. Улан-Балай располагался в Северном полушарии на широте одиннадцать градусов. Наклон полярной оси планеты был почти таким же, как у Терры. Но смене времен года на планете были подвержены обширные территории почти до экватора — из-за тусклого света карликового солнца и отсутствия океанов, способных сгладить климат. Сейчас в Северном полушарии наступала зима. Ветер, стекавший с полярной шапки, сжал Фландри ледяными клещами, загудел в ушах и сорвал с головы берет. Он успел подхватить его, выругался и предстал перед комендантом космодрома с меньшим достоинством, чем предполагал.

— Приветствую, — произнес он, следуя принятому здесь церемониалу, — пред тобой тот, чье имя Доминик Фландри, место обитания — Терра, Империя.

Алтаец моргнул узкими черными глазами, но в остальном его лицо осталось застывшим, словно маска. Широкое и плоское, это лицо тем не менее нельзя было отнести к монголоидному типу. Светлая кожа, несколько крючковатый нос, густая, коротко стриженная бородка говорили о примеси европейской крови в роду этого алтайца. Впрочем, об этом же свидетельствовал и язык, на котором он изъяснялся. Небольшого роста, плотный, он был одет в кожаную куртку, украшенную замысловатым лаковым узором, и штаны из толстой войлочной ткани. На голове — меховая шляпа, привязанная под подбородком, а на догах — сапоги, отороченные вывернутой овчиной. Старомодный механический пистолет пристегнут на левом боку, а на правом — широкий нож.

— Мы давно не принимали таких гостей. — Алтаец сделал паузу, словно собираясь с мыслями, и поклонился: — Мы приветствуем всех, кто приходит к нам с честными намерениями, — произнес он высокопарно. — Пред тобой тот, чье имя Петр Гучлук, из людей, присягнувших на верность ха-хану. — Затем он повернулся К Залату и сказал: — Ты и твои люди можете сразу пройти в отведенную вам резиденцию. Документы мы оформим позже. А я должен лично доставить… столь высокого гостя во дворец.

Он хлопнул в ладоши. Тут же появились два человека той же расы, что и он, так же одетые и вооруженные. Их блестящие глаза неотрывно следили за терранином, а застывшие, словно одеревеневшие лица плохо скрывали охватившее их возбуждение.

— Конечно же, такой великий орлук, как ты, предпочтет варяк туляку, — произнес Петр Гучлук полувопросительно.

— Разумеется, — ответил Фландри, сожалея, что его словарный запас не содержит этих слов.

Впрочем, вскоре он обнаружил, что варяк — это нечто, напоминающее мотоцикл местного производства: двухколесный экипаж, приводимый в движение мощным энергетическим накопителем, с багажником сзади и пулеметом спереди. Управлялся варяк коленями, которые упирались в рулевую поперечину. Остальные приборы и приспособления для вождения располагались на щитке управления за ветровым стеклом. Имелось также третье колесо, которое использовалось при медленном движении и на стоянке — в качестве упора. Петр Гучлук предложил Фландри шлем с защитными очками, который он извлек из бокса, расположенного сбоку варяка, и, рванув с места, в считанные секунды разогнался до двухсот километров в час.

Набирая скорость, Фландри почувствовал, как ветер, обтекающий ветровое стекло, хлещет его по лицу и пытается сбросить с седла. Он начал притормаживать. Но — держись, старина, помни о престиже Империи, сожми зубы и вперед, черт побери! — каким-то образом ему удалось удержаться в хвосте у машины Гучлука, когда они с ревом въехали в город.

Улан-Балай полумесяцем охватывал пологие берега одной из бухт озера Рюрик. А в бездонной голубизне неба сияли кольца. Бледные днем, они висели над оранжевым солнцем, образуя сверкающее изморозью гало. При таком освещении круто изогнутые красные черепичные крыши города приобрели цвет свежей крови. Даже древние стены из серого камня казались розоватыми. В городе отсутствовали небольшие строения, в каждом доме проживало, по-видимому, несколько семейств. В нежилых домах теснились небольшие магазинчики и лавки. Широкие, чисто выметенные улицы города заполняли толпы кочевников и порывистый ветер.

Дорога, по которой ехал Гучлук, висела над городом. Ее поддерживали пилоны, выполненные в виде драконов, оскаленные пасти которых удерживали несущие стальные тросы. Видимо, это была правительственная трасса, пустынная, если не считать редких патрульных на варяках. Отсюда открывался отличный вид на ханский дворец, утопающий в садах за высокими стенами. Это была гигантская копия других строений города, но, в отличие от них, ярко и кричаще раскрашенная и окруженная колоннадой в виде драконов, вырезанных из дерева. Однако архитектурной доминантой города являлась вовсе не ханская резиденция, а Башня Пророка.

Из весьма неопределенных бетельгейзианских описаний планеты Фландри узнал, что большая часть ее населения исповедует некую смесь мусульманской и буддистской религий, канонизированную много столетий тому назад пророком Суботаем. Для религиозных отправлений на планете воздвигли всего один храм. Впрочем, этого оказалось вполне достаточно. Высотой два километра, он круто взмывал вверх в разреженные слои подвижной атмосферы Алтая, словно пытаясь пронзить луну. Храм построили в виде башни, архитектурные формы которой больше всего напоминали пагоду ослепительно красного цвета. Обращенная на север стена башни была абсолютно гладкой. И на этой стене, как на каменной странице, корявые буквы алфавита, составленного, вероятно, из смеси кириллицы и китайских иероглифов, увековечивали предначертания Пророка. Даже Фландри, который отнюдь не страдал избытком благочестия, ощутил минутное благоговение перед несокрушимой волей, поднявшей этот гигантский шпиль над окружавшими город равнинами.

Подъем дороги сменился спуском. Варяк Гучлука резко остановился перед дворцом. Фландри из-за своего высокого роста запутался с управлением и чуть не врезался в ворота из кованой бронзы. Справившись со своими ногами, он сумел в самый последний момент повернуть так резко, что едва удержался в седле. Увидев это, стражник, стоявший на стене и опиравшийся на нечто вроде базуки, громко рассмеялся. Фландри услышал его смех и чертыхнулся. Он продолжал двигаться по кривой вокруг Гучлука так близко от него, что вполне мог бы отправить на тот свет и его и себя. Высвободив наконец третье колесо, он остановил мотоцикл, выпрыгнул из седла и раскланялся, как на сцене.

— Черт побери! — воскликнул Гучлук. Капельки пота сверкали на его лице, и он вытер их трясущейся рукой. — Что за безрассудные люди живут на Терре!

— О, что вы, — сказал Фландри, сожалея, что не может себе позволить вытереть пот. — Может быть, немного экспансивные, но безрассудные — никогда!

Еще раз ему представилась возможность с благодарностью вспомнить ненавистные часы занятий гимнастикой и дзюдо, которые сделали тело послушным его воле. Когда ворота открылись, для чего Гучлук воспользовался портативным радиопередатчиком, Фландри снова вскочил на свой варяк и проехал в сад под изумленным взглядом стражника.

Каменистый сад с горбатыми мостиками весь зарос карликовыми деревьями и мхами. Очень мало из того, что росло на Терре, смогло прижиться на Алтае. Фландри начал ощущать сухость в носу и горле. Этот воздух отбирал у него влагу так же жадно, как и тепло. Видимо, поэтому он обрадовался теплу внутри дворца больше, чем предполагал.

Белобородый человек в отороченном мехом халате склонился перед ним в низком поклоне:

— Сам ха-хан приветствует тебя, орлук Фландри. Он примет тебя незамедлительно.

— Да, но дары, которые я привез…

— Сейчас это не имеет никакого значения, мой господин. — Дворецкий снова поклонился, после чего повернулся и повел Фландри по сводчатым коридорам, увешанным гобеленами. Было очень тихо. Вокруг сновали, перешептываясь, слуги; стражники, вооруженные современными бластерами, стояли неподвижно в своих кожаных накидках, украшенных головой дракона, и шлемах с защитными очками. От курившихся дымом треног исходил горьковатый запах благовоний. Весь огромный дом, казалось, притаился и наблюдал за Фландри.

«Похоже, я их несколько встревожил, — подумал он. — Только они устроили маленький, уютный такой заговор — как я подозреваю, с народцем, поклявшимся уничтожить Терру, — а тут вдруг, впервые за пять или шесть столетий, появляется офицер Империи… М-да-а-а. Так что же они будут делать дальше? Теперь их ход».

3

Олег Ешукай, ха-хан всех племен, был крупнее, чем большинство алтайцев. Рыжеватая бородка удлиняла и без того продолговатое, резко очерченное лицо. В роскошном убранстве — пальцы рук усыпаны перстнями и золотыми кольцами, халат сплошь покрыт искусной вышивкой, а меховая шапка отделана серебром — хан производил впечатление человека, для которого вся эта роскошь не более чем уступка скучной и утомительной традиции. Рука хана, к которой Фландри прикоснулся лбом, оказалась твердой и мускулистой. На ханской талии висел пистолет, имевший вид оружия, использовавшегося в Деле. Они находились в комнате для частных аудиенций с задрапированными красной тканью стенами и старинной мебелью, в изобилии украшенной причудливой резьбой и инкрустацией. Здесь же стояли ультрасовременный бетельгейзианский речевой принтер и письменный стол с грудой наваленных на неге бумаг.

— Присаживайся, — сказал хан и сам уселся на стул с короткими ножками. Открыв сигарницу резной кости и изобразив некое подобие улыбки, он произнес: — Теперь, когда мы избавились от моих придурковатых придворных, нам нет нужды вести себя, словно ты мой вассал. — Он достал из сигарницы надломленную недорогую сигару пурпурного цвета. — Я бы предложил сигару и тебе, но боюсь, что тебе от нее станет плохо. Наш обмен веществ несколько изменился: ведь тридцать с лишком поколений мы употребляли алтайскую пищу.

— Ваше величество очень великодушны. — Фландри втянул дым собственной сигареты и устроился поудобнее, насколько это позволяла прямая спинка стула.

— Великодушен? — Олег-хан произнес смачное ругательство. — Ну уж нет. Мой отец в пятнадцать лет уже был вне закона и скитался по тундре. — Он имел в виду местный год, который был на треть длиннее терранского. Алтай находился на расстояний примерно одной астрономической единицы от своего светила, не масса Красны значительно уступала массе Солнца. — В тридцать лет он собрал пятьдесят тысяч воинов и захватил Улан-Балай. Старого Тули-хана он выбросил обнаженным во льды Арктики, поскольку, как тебе известно, нельзя проливать ханскую кровь. Но он никогда не жил здесь. Все его сыновья выросли, как и он сам, в орде, в походных лагерях. Учились военному делу, участвуя в сражениях против Тебтенгри вместе с отцом, а в придачу изучали науки, учились читать и писать. Так что забудем о великодушии, орлук Фландри. У меня не было времени научиться ему.

Терранин хранил молчание. Это, казалось, несколько обескуражило Олега. Он целую минуту курил, яростно вдыхая сигарный дым. Затем, наклонившись вперед, произнес:

— Так почему же ваше правительство соизволило наконец обратить на нас свое внимание?

— Ваше величество, мне кажется, — сказал тихо Фландри, — что колонисты Алтая забрались так далеко от звезды Сол именно для того, чтобы не обращать на себя чьего-либо внимания.

— Это правда. Не верьте всей этой чуши в героических песнопениях. Наши предки пришли сюда, потому что были слабыми, а не сильными. Планеты, пригодные для заселения людьми, встречаются не так часто, чтобы хватило на всех, а законы в те времена не очень-то соблюдались. Улетев так далеко и выбрав планету, покрытую ледяной пустыней, несколько космических кораблей с выходцами из Центральной Азии избежали необходимости в бою отвоевывать себе жизненное пространство. Они не хотели заниматься скотоводством и попытались заняться земледелием. Но это оказалось невозможным. Слишком сухо и холодно, кроме всего прочего. Построить индустриальное общество с промышленностью, производящей синтетическую пищу, тоже не удалось из-за нехватки металлов, отсутствия угля, нефти, органического топлива и расщепляющихся материалов. Ведь это планета малой плотности, как тебе известно. Шаг за шагом, поколение за поколением, руководствуясь лишь забытыми традициями, они оказались вынужденными развивать кочевой образ жизни. Для этого Алтай оказался пригодным. Население начало расти. Конечно же, появились мифы и легенды. Большинство моего народа до сих пор считает, что Терра — это утопическая, давно потерянная страна, а наши предки — бесстрашные и искусные воины. — Узкие, цвета ржавчины глаза Олега глядели на Фландри. Он погладил свою бородку:

— Я достаточно читал и достаточно размышлял, чтобы составить правильное представление о вашей Империи и о том, на что она способна. Итак — какова цель этого визита и именно в данный момент?

— Ваше величество, новые завоевания сами по себе больше не представляют для нас интереса, — сказал Фландри, и это соответствовало действительности. — А наши торговые корабли избегали посещать этот сектор по нескольким причинам: во-первых, он весьма удален от центральных звезд, поэтому в конкурентной борьбе с бетельгейзианами мы оказываемся в неравных условиях — ведь они здесь почти у себя дома. Во-вторых, риск встретить случайный военный корабль наших врагов мерсейцев малопривлекателен для гражданских кораблей. В общем, не представилось случая ни военному, ни гражданскому кораблю посетить Алтай. — Понемногу речь Фландри становилась все более витиеватой и уклончивой. — Но у императора никогда не возникало желания оставить отрезанным от человеческого сообщества любого из его членов. Во всяком случае, я уполномочен передать вам его братские приветствия. — (А вот это уже — чуть не государственное преступление, Фландри должен был сказать «отеческие», но Олег-хану могло не понравиться оказаться в роли покровительствуемого.) — И если Алтай пожелает воссоединиться с нами для взаимной защиты и выгоды, то существует множество вопросов, которые мы могли бы обсудить. Резидент Империи мог бы, например, предложить совет и поддержку…

Фландри не закончил фразу, поскольку на самом деле совет Резидента мог бы звучать приблизительно так: «Я советую вам поступить так-то, а иначе я вызову корабли Вооруженных сил Империи…»

Но, к удивлению Фландри, алтайский хан не проявил недовольства в связи с посягательством на его суверенитет. Вместо этого Олег Ешукай с любезностью тигра сказал:

— Если вы обеспокоены нашими внутренними трудностями, то оставьте это. Кочевничество с неизбежностью ведет к племенному общественному укладу, которому свойственны межплеменная; вражда и войны. Я уже говорил о захвате планетарного лидерства кланом моего отца у Нуру-батора. Вот и против нас выступил мятежные гур-ханы. Ты еще услышишь в придворных кругах о противостоящем нам союзе, называемом Шаманат Тебтенгри. Но для алтайской истории в этом нет ничего нового. А если говорить откровенно, сейчас я обладаю самой твердой и устойчивой властью над большей частью планеты, чем любой ха-хан со времен Пророка. Пройдет еще немного времени, и я приведу к повиновению последний из мятежных кланов.

— С помощью импортного вооружения? — Брови Фландри приподнялись не более чем на миллиметр. Рискованная фраза, из которой следовал вывод о его осведомленности о происходящих на планете военных приготовлениях. Но еще более подозрительным было бы проявить неосведомленность при их очевидности я отсутствии всякой конспирации. И действительно, его собеседник остался невозмутимым. Фландри продолжил: — Империя с радостью готова прислать вам техническую миссию.

— В этом я ничуть не сомневаюсь, — сухо произнес Олег.

— Могу ли я со всем уважением задать один вопрос: с какой планеты вы получаете помощь?

— Вопрос дерзкий, и ты это прекрасно понимаешь. Я не обижусь, но воздержусь от ответа. — И тут же добавил доверительно: — Старые соглашения гарантируют бетельгейзианским торговцам монопольное право на некоторые статьи местного экспорта. Но наши новые партнеры принимают в оплату своих услуг товары по тем же статьям. Я не считаю себя связанным обязательствами, взятыми династией Нуру-батора, но в настоящий момент нежелательно, чтобы это стало известно бетельгейзианам.

Это был прекрасный образчик лжи экспромтом, настолько прекрасный, что Олег, возможно, и вправду возомнит, что Фландри ему поверил. С глуповатым видом самодовольного зазнайки — смотрите-ка, какой я умник — он произнес:

— Я понимаю, великий хан. Вы можете рассчитывать на благоразумие Терры.

— Очень надеюсь на это, — произнес Олег иронично. — Мы обычно наказываем шпионов, сдирая с них кожу и оставляя живыми в таком состоянии несколько дней.

Фландри судорожно глотнул. Он хотел сделать это преднамеренно, но получилось очень даже естественно.

— Должен напомнить вашему величеству, — сказал он, — о необходимости предостеречь от необдуманных действий ваших не слишком образованных и импульсивных горожан, так как Флоту Империи предписано содействовать возмещению ущерба, причиненного любому терранину где бы то ни было во Вселенной.

— Похвально, — заметил Олег. Судя по тону, которым это было сказано, он прекрасно знал, что упомянутое Фландри правило в настоящее время остается только на бумаге. За исключением, может быть, случаев бомбардировки какой-нибудь непокорной планеты, неспособной ответить на удар.

Набравшись информации от бетельгейзианских торговцев, собственных своих посланников на Бетельгейзе и от этих самых, которые его вооружают — кто бы они ни были, — ха-хан стал понимать в галактической политике не хуже любого имперского аристократа.

Или мерсейского? От осознания этого у Фландри по коже побежали мурашки. Похоже, он вел себя как слепой котенок, принимая к исполнению свое новое задание. Только теперь он мало-помалу начал понимать, насколько оно оказалось ответственным и опасным.

— Весьма здравая политика, — продолжал Олег. — Но будем откровенны, орлук. Если ты, пусть даже случайно, пострадаешь в моих владениях и если твои хозяева неправильно оценят случившееся, что, впрочем, очень маловероятно, я буду вынужден обратиться за помощью к третьей стороне. Причем получу эту помощь без промедления.

«Мерсейя недалеко, — подумал Фландри, — и нам известно, что она собрала мощные соединения космических сил на ближайшей от Алтая базе. И если я хочу хоть немного укрепить позиции Империи в этом регионе, мне следует сейчас прикинуться таким идиотом, каким я никогда не был прежде в своей славно прожитой, но беспутной жизни».

— Между Бетельгейзе и Империей имеются соглашения, ваше величество, — произнес он вслух с оттенком угрозы, — так что она не станет вмешиваться в споры Терры со своими колониями! — И тут же, как бы спохватившись и ужаснувшись, что наговорил лишнего, добавил: — Но, впрочем, для этого нет никаких оснований. Наша беседа, э-э, приняла нежелательный, э-э, оборот. К моему большому сожалению, ваше Величество! Я всегда интересовался, э-э, необычными человеческими колониями и нашел как-то в архиве, э-э, упоминание о… — И так далее, и так далее.

Олег Ешукай усмехнулся.

4

Сутки на Алтае продолжались тридцать пять часов. Поселенцы привыкли к этому, а Фландри умел подолгу не спать. Вторую половину дня он провел, осматривая Улан-Балай. Он задавая сопровождающим дурацкие вопросы, уверенный, что все станет известно хану. Длинный день приучил алтайцев принимать пищу четыре-пять раз в сутки. Фландри кормили в домах вельмож из клана Ешукая, и во время этих застолий он постарался представить себя этаким молодым имперским повесой, который сумел упросить свое начальство направить его сюда, чтобы немного поразвлечься. Посещение одного из домов развлечений для приезжих кочевников должно было усилить это впечатление. К тому же заведение и вправду оказалось забавным.

После захода солнца шумные улицы города залили потоки мерцающего света от электрических фонарей. Подсвеченная Башня Пророка нависла над городом, как окровавленное копье. В искусственном свете стена с двухкилометровой надписью казалась белой, а буквы — черными. Два километра предписаний по суровому и аскетическому образу жизни.

— Послушайте, — воскликнул Фландри, — ведь мы еще не были там! Может быть, зайдем?

Старший проводник, седовласый воин с задубевшей от ветра и мороза кожей, несколько замешкался.

— Нам уже пора возвращаться во дворец, орлук, — сказал он, — скоро начнется банкет.

— Отлично, отлично! Хотя такое количество возлияний для меня, пожалуй, может оказаться чрезмерным. Ну так что, — Фландри развязно ткнул пальцем в бок своего гида, — может быть, заглянем на минутку? Этот небоскреб просто невероятен, знаете ли.

— Нам нужно сначала очиститься…

— Это строжайше запрещено, — грубо вступил в разговор более молодой проводник, — ведь ты непосвященный, орлук, а во всей Вселенной нет более святого места.

— О, тогда конечно… Но могу я, по крайней мере, сфотографировать ее завтра?

— Да, — сказал молодой воин, — это не запрещено, но в такой случае мы не отвечаем за последствия, если простые правоверные увидят тебя с фотокамерой. Никто, кроме разве что Тебтенгри, не смотрит на Башню иначе, чем с благоговением…

— Теб… что?

— Мятежники и язычники далеко на севере. — Старший провожатый коснулся бровей и губ — знак против нечистой силы. — Чернокнижники и маги, торгующие с Людьми Льдов. О них нет смысла даже разговаривать, их нужно просто истреблять. Но нам следует поторопиться, орлук.

— Да, да, конечно.

Фландри вскарабкался в туляк, открытую механическую повозку, украшенную фигурой дракона.

Пока его везли во дворец, он подводил неутешительные итоги тому, что успел узнать. Происходит нечто большее, чем местная война. Олег-хан не заинтересован, чтобы Терра узнала об этом. Агент Империи, который узнает хотя бы незначительную часть правды о происходящем, не вернется домой живым. Только прирожденный идиот может рассчитывать на обратное путешествие. Остается только надеяться, что Фландри удалось убедить алтайцев, что он — именно такой идиот. Хоть это и нелегко, но он должен копнуть поглубже…

«Более того, дружище, даже если тебе удастся, подкрутив усы, ускакать отсюда в развевающемся плаще, чтобы вызвать военные корабли Империи, Олег тут же вызовет своих друзей. А это отнюдь не частный концерн, производящий и торгующий вооружениями, как он пытается представить дело мне: весь Алтай не производит достаточно товаров, чтобы расплатиться за все, что я здесь увидел. Так что, если его друзья окажутся здесь первыми, чтобы защитить свои военные инвестиции, будет драка. Причем у них, окопавшихся на поверхности планеты и занявших подступы к ней в космосе, окажется решающее преимущество. Наш флот не погладит тебя по головке, если ты втянешь его в проигрышную кампанию, приятель».

Он зажег новую сигарету и подумал с сожалением, какого черта он не сказал в Штабе, что страдает болезнью Твонка.[3]

Одежда Фландри заметно озадачила приставленного к нему лакея: потребовалось добрых полчаса на подбор нового, не столь кричащего ансамбля, после чего секретный агент Империи проследовал в банкетный зал, сопровождаемый почетным караулом с обнаженными кинжалами в руках.

Стола как такового не было. Нечто вроде огромного каменного корыта занимало весь зал. Вокруг, скрестив ноги, сидели на полу около сотни участников банкета. Фландри посадили по правую руку от хана. Суп, напоминавший бульон с острым вкусом, налили в корыто из котлов на колесах. Затем, по сигналу хана, остатки супа удалили с помощью сифонов, корыто вымыли струями воды, из кранов, после чего туда же навалили еще менее понятное второе блюдо. Тем временем ни на минуту не оставались пустыми пиалы, наполняемые горячим чаем, настоянным на травах, с крепким алкогольным привкусом. Банкет сопровождался зрелищными номерами под завывания флейт и грохот барабанов небольшого оркестра: свое искусство продемонстрировали акробаты, снайперы, танцоры с ножами и водители варяков. В самом конце банкета встал дряхлый акын и спел несколько длинных, заунывных песен; затем приглашенный с базара толстый весельчак начал рассказывать истории собственного сочинения. Каждый участник банкета получил подарок от хана, и на этом мероприятие закончилось. Не было произнесено ни одного слова между участниками застолья.

«Ну что ж, я думаю, все здесь отлично повеселились, кроме меня», — проворчал про себя Фландри.

Не совсем трезвый, он в сопровождении стражи прошел в своя апартаменты. Слуга пожелал ему спокойной ночи и запахнул за собой толстые меховые портьеры, служившие здесь внутренними дверьми.

Комнату освещал большой светящийся шар, но его свет казался слабым по сравнению с тем, который проникал через застекленную дверь балкона. Фландри приоткрыл дверь и изумленным взглядом окинул лежащий глубоко внизу ночной город. По бескрайним черным просторам озера Рюрик бежали две сверкающий лунные дорожки и терялись где-то за невидимым горизонтом. Слева от него возвышалась Башня Пророка, словно гигантский Вечный Огонь, увенчанный немигающими, по-зимнему яркими звездами. Оба спутника были в фазе полнолуния, и их красноватый) диски, в шесть и восемь раз большие для глаза, чем диск Луны, были окружены великолепными искрящимися кристалликами льда гало. Их свет заливал окружавшие город равнины, а Зея И Талыма казались ртутными лентами. И над всем этим великолепием в южной части небосвода возвышался еще более великолепный гигантский радужный мост, образованный двумя бледными кольцами. Время от времени небо перечеркивали светящиеся стрелы метеоритов, которые этот двойной обруч выбрасывал в атмосферу.

Фландри не был любителем пейзажной экзотики, но на этот раз зрелище так захватило его, что он только через несколько минут почувствовал пронизывающий холод ночного воздуха. Он повернулся, чтобы возвратиться в относительную теплоту своего жилища. Когда он закрыл балконную дверь, в комнату из спальни вышла женщина. Вообще-то Фландри ожидал чего-то в этом роде, как проявления местного гостеприимства. Более высокая чем местные женщины, с иссиня-черными волосами и блестящими раскосыми глазами зеленоватого цвета, редкого на этой планете, она быстро приблизилась почти вплотную к Фландри. Ее фигуру окутывал плащ из золотистой жесткой ткани, а большую часть лица скрывала вуаль. Фландри ждал какого-нибудь знака подчинения с ее стороны.

Вместо этого она стояла, наблюдая за ним, почти целую минуту. В комнате было так тихо, что он слышал шелест ветра над озером. В углах сгустилась тьма, а драконы и воины на занавесях, казалось, медленно шевелились.

Наконец она нарушила молчание и тихим, взволнованным голосом сказала:

— Орлук, ты и в самом деле шпион с Матери Людей?

— Шпион? — Фландри с ужасом подумал о возможной провокации. — Клянусь космосом, нет! То есть, я хочу сказать, ничего подобного!

Она положила руку на его запястье. Ее пальцы оказались холодными и сжимали его с неистовой силой. Другой рукой она откинула вуаль. Он увидел широкое лицо с довольно светлой кожей, изящно очерченным носом, полными губами и твердым подбородком. Лицо скорее красивое, чем хорошенькое. Она зашептала так быстро и с таким напряжением в голосе, что он с трудом успевал понять сказанное:

— Кто бы ты ни был, ты должен меня выслушать! Если ты не воин, то передай мои слова, когда вернешься домой, воинам. Я — Буртай Иванская из племени Тумурий, входящего в Шаманат Тебтенгри. Ты, конечно, слышал о них, главных противниках Олега, оттесненных его войсками далеко на север, но не сложивших оружие. Мой отец, которого хорошо знал Юши Ильяк, был нойоном, командиром дивизии по-вашему. Он погиб в прошлом году в сражении при Двуречье. Люди Ешукая разгромили тогда всю нашу орду. Меня доставили сюда отчасти как заложницу — как будто это может сломить волю моего народа! — вставила она надменно, — а отчасти для гарема ха-хана. С тех пор я сумела войти к нему в доверие, и, что еще важнее, у меня образовались собственные связи, ведь гарем — это всегда центр интриг. Ничто не остается секретом для гарема, но многие секреты рождаются именно здесь.

— Догадываюсь, — сказал Фландри. Все происходящее почти ошеломило его и ввергло в состояние оцепенения. Тем не менее он не удержался и добавил: — Постель очень часто служит источником странной политики.

Женщина непонимающе моргнула, но тут же вернулась к своему рассказу:

— Я услышала сегодня утром, что прибыл посланник с Терры. И я подумала, что, может быть, он… что он ничего не знает о планах, вынашиваемых Ешукаем против Матери Людей. Тогда нужно ему рассказать! Я разузнала имя женщины, которую хотели предложить ему, и сумела организовать ее подмену собой. Не спрашивай как! У меня скопилось столько компрометирующих секретов, что я держу в своем кулаке многих охранников гарема: ведь не всегда бывает достаточно подпоить их транквилизаторами половой потенции во время их дежурства! Я имею право на все способы отмщения. Олег-хан — мой враг и враг моего убитого отца, поэтому для меня нет ничего противозаконного! К тому же Святая Терра находится в опасности. Послушай, человек Терры…

Фландри наконец сбросил с себя оцепенение. Последние несколько секунд были настолько фантастическими, что он потеряв способность действовать. Как в дешевой мелодраме, перед ним вдруг появилась девица (именно девица, а не обиженный ханом мужчина!), которая выбалтывает свою биографию, как пролог к невероятным откровениям. И вдруг он понял, что все сказанное ею — чистая правда, что мелодрамы изредка случаются и в жизни и что в этой мелодраме любая роль, кроме комической, погубит его.

Он выпрямился, отстранил от себя Буртай и произнес торопливо:

— Милая моя девушка, я ничего не понимаю в таких делах! К тому же мне довелось слышать гораздо более правдоподобные истории от колониальных девушек, рассчитывающих прокатиться на Терру. Но уверяю тебя, Терра — не лучшее место для маленькой провинциальной девушки без средств к существованию. Мне не хотелось бы оскорбить тебя, но сама идея, что затерянная на окраине Империи планета может представлять угрозу для Терры не столь смехотворна, сколь скучна. Так что прошу тебя, оставь меня в покое.

Буртай отступила назад. Ее плащ распахнулся, и под ним оказалось прозрачное платье, сквозь которое проглядывала несколько полная, но хорошо сложенная фигура девушки. Правда на вкус терранина, она была слишком коренаста. Но зрелище было бы весьма приятным, если бы не выражение мучительной боли на ее лице.

— Но, мой господин орлук, — запинаясь сказала она, — клянусь нашей общей Матерью.

«Несчастное романтическое создание, — все прямо-таки кричало в нем, — неужели ты думаешь, что я всемогущий Бог? И если ты такая деревенщина, что не слыхала о встроенных в стены комнат для гостей микрофонах, то не таков Олег-хан. Замолчи прежде чем ты погубишь нас обоих!»

Но вслух он, восхищенно расхохотавшись, сказал:

— Клянусь Сириусом, это очень заботливо: кроме всего прочего предоставить мне для развлечений очаровательную шпионку. Ну а если серьезно, дорогуша, хватит трепаться и давай займемся более взрослыми играми. А-а? Как насчет этого?

Он потянулся за ней. Она вырвалась из его рук и перебежала в другой конец комнаты. Слезы струились по ее лицу. Увертываясь от его преследований, она почти прокричала:

— Нет-нет, дурак, слепой безмозглый трепач, ты выслушаешь меня! Ты выслушаешь меня, даже если для этого я вынуждена буду повалить тебя на пол и связать. И все расскажешь им, расскажешь, когда вернешься домой… и попросишь прислать настоящего шпиона, чтобы они все узнали сами!

Фландри загнал ее в угол. Он сумел схватить ее за руки и попытался заставить замолчать поцелуем. В ответ она нанесла ему резкий удар лбом по носу. Он отшатнулся, почти ничего не видя от боли, и только слышал, как она пронзительно выкрикивала:

— Это мерсейцы, я тебе говорю, что это мерсейцы, огромные чудовища с зеленой кожей и длинными хвостами. Они прилетели сюда и приземлились на засекреченном космодроме. Я сама видела, как они разгуливали по залам дворца после наступления темноты. Еще я подслушала, как пьяный орхон выболтал о них одной женщине, я подкралась к ним тихо, как мышь, и все слышала собственными ушами. Они называются мерсейцами, это злейшие враги нашей расы. И знаешь…

Фландри сел на диван, вытер кровь с усов и сказал устало:

— Теперь это не имеет никакого значения. Как нам выбраться отсюда? Я имею в виду — прежде чем стража пристрелит нас.

5

Буртай вдруг замолчала, и он понял, что говорил на англике. Он понял также, что их пристрелят разве что при попытке к бегству. А сначала их допросят, и допросят с пристрастием! Он не знал, имеются ли здесь вмонтированные в стены микрофоны и подсматривающие устройства. Не знал, ведется ли наблюдение непрерывно или записывается для последующего просмотра информации утром. Полагаться на второй вариант было слишком рискованно.

Вскочив на ноги, он одним прыжком настиг Буртай. Она отреагировала с проворностью маленького юркого зверька, попытавшись ребром ладони нанести ему удар по горлу. Но Фландри успел опустить голову, и удар пришелся по верхушке его черепа. В свою очередь он схватился за края воротника ее плаща и сжал руками ее шею. Предотвращая удар в солнечное сплетение, он придавил ее тяжестью своего тела. Большими пальцами она попыталась выдавить ему глаза, но Фландри замотал головой, заработав несколько глубоких царапин на носу, который и без того сильно болел после только что полученного удара. Он вскрикнул, но не отпустил ее. Секундой позже она затихла и обмякла, тогда Фландри развернул ее и заломил ее руку за спину. Девушка пошевелилась — придушенная чуть-чуть, она и сознание потеряла совсем ненадолго. Фландри, словно любовник, зарылся лицом в спадавшие ей на плечи черные волосы. Они были теплыми, а их запах напоминал о лете. Найдя ее ухо, он почти беззвучно прошептал:

— Послушай, дурочка, неужели ты не понимаешь, что хан подозревает меня? Что стены здесь имеют уши? Теперь, чтобы уцелеть, у нас остался последний шанс — выбраться отсюда как можно быстрее. Возможно, придется похитить бетельгейзианский корабль. А пока я должен сделать вид, что арестовал тебя, чтобы усыпить их бдительность. Иначе они могут появиться здесь в любое мгновение. Ты поняла? Сможешь ты сыграть свою роль?

Ее тело напряглось, и он скорее почувствовал, чем увидел ее утвердительный кивок. Словно сжатая пружина лежало в его руках упругое молодое тело. Он, пожалуй, впервые в своей жизни встретил женщину с такой отличной физической подготовкой. Несомненно, Буртай Иванская прошла курс военной подготовки. Теперь это ей пригодится.

Вслух Фландри с раздражением в голосе произнес:

— Послушай, ты меня просто смешишь! Здесь нет никаких мерсейцев. Я наводил справки перед вылетом. Неужели ты думаешь, что я очень жажду встречи с ними? Чтобы провести, скажем, год в их вонючей тюрьме, пока папаша договорится о моей освобождении? Так, что ли? Все это чушь собачья. — Он помешкал немного и сказал: — А тебя, пожалуй, стоит сдать охране. Так что пошли со мной, и без шуток!

Он вывел ее за дверь в длинный коридор с колоннами. Через раскрытое окно виднелся пруд, блестевший корочкой ночного льда, а дальний конец коридора терялся в полутьме. Фландри подтолкнул Буртай именно в эту сторону. Вскоре они подошли К широкой, ведущей вниз лестнице. Здесь стояли на посту два стражника в шлемах, кожаных куртках, вооруженные ножами и бластерами. Один из них прицелился и заорал:

— Стой! Кто вдет?

— Эта девица, знаешь ли, — проговорил задыхаясь Фландри и сильно толкнул Буртай в спину. Та издала довольно правдоподобный вопль. — Она начала нести какую-то невероятную чушь. Кто здесь старший? Она склоняла меня помочь ей против хана. Подумать только!

— Что? — стражник подошел поближе.

— Тебтенгри отомстит за меня! — огрызнулась Буртай. — Люди Льдов сровняют этот дворец с лицом земли!

Фландри подумал, что она переигрывает, но оба стражника выглядели пораженными ее дерзостью. Ближний из них зачехлил свой бластер и сказал:

— Я присмотрю за ней, орлук. А ты, Борис, сбегай за командиром.

Когда он подошел ближе, Фландри отпустил девушку. В стальном шлеме на голове и плотной кожаной куртке, стражник был не очень-то уязвим. Разве что — правая рука Фландри взметнулась вверх, и тыльной стороной ладони он нанес монголоиду пониже носа сокрушительный удар; перевалившись через балюстраду, тот упал замертво на лестницу. Второй стражник, уже повернувшийся, чтобы идти за командиром, резко развернулся на каблуках и потянулся за оружием. Но Буртай сделала ему подсечку, и он упал. Фландри бросился на него, и они покатились, сцепившись, по полу. Стражник громко визжал. Фландри через плечо противника увидел, что Буртай сняла кожаный ремень с поверженного воина и подбежала к ним. Фландри позволил своему врагу оказаться наверху. Буртай набросила ремень на шею стражника, уперлась коленом в его спину и стянула ремень.

Фландри выкарабкался из-под тела затихшего врага.

— Возьми их бластеры! — переведя дыхание, крикнул он. — Так, дай один мне. Быстрее! Мы наделали шума больше, чем я рассчитывал. Ты знаешь, как отсюда выбраться? Тогда веди!

Босоногая Буртай помчалась вниз по ступеням. Ее вышитый золотом плащ и тонкое платье развевались, словно знамена на ветру — зрелище, совсем не соответствующее моменту. Фландри бежал следом — один пролет, второй пролет.

Внизу послышался топот сапог по мраморным ступеням лестницы. Пробежав еще один пролет, Фландри увидел взвод солдат, которые в спешке поднимались по лестнице. Взводный, увидев его, прокричал:

— Орлук, нехорошая женщина с тобой?

Значит, прослушивание велось непрерывно. И даже сдав Буртай, Фландри не мог рассчитывать спасти свою шкуру. Был он никчемным пижоном или нет, не имело теперь никакого значения — он слишком много знал.

Пока командир говорил, солдаты заметили у Буртай бластер. Кто-то заорал, и Буртай выстрелила в самую гущу человеческих тел. Фландри успел упасть и уже на полу услышал шелест ионного разряда, скользнувшего по тому месту, где он только что находился. Он в свою очередь выстрелил расфокусированным пучком, который на такой дистанции не мог убить человека, но зато опалил сразу четырех солдат. Под их громкие вопли он вскочил на ноги, перемахнул через поверженных, сшиб с ног воина из последнего ряда и выбежал на лестничную площадку. Отсюда балюстрада лестницы широким изгибом спускалась на первый этаж. С торжествующим криком, как школьник, Фландри прыгнул на перила и съехал по ним вниз. Там внизу находился небольшой холл со стеклянными дверями/выходившими в сад. Свет лун и колец был так ярок, что направлявшиеся к дверям полдюжины варяков ехали с незажженными фарами. На них восседали охранники, привлеченные шумом боя. Фландри огляделся. По бокам от двери на высоте двух метров располагались сводчатые окна. Он жестом подозвал Буртай, согнулся под одним из окон и сцепил пальцы рук. Она понимающе кивнула, одним махом взлетела на подоконник, рукояткой бластера, выбила стекло и открыла огонь по подъезжающим. Фландри, укрывшись за колонной, разрядил свой бластер в остатки пехотного взвода, возобновившего преследование. Те сразу же исчезли из виду, так как представляли собой прекрасную мишень.

В холл сквозь двери ворвался варяк. Сидящий на нем солдат руками прикрывал лицо от разлетающихся осколков стекол. Фландри уложил его прежде, чем он успел опустить руки. Неуправляемый варяк завилял и свалился прямо в дверном проеме. Следующий варяк врезался в него. Сумев удержать равновесие, тренированный водитель выстрелил в терранина. Выстрелом сверху Буртай помогла ему вывалиться из седла.

Она самостоятельно спрыгнула вниз и сказала:

— Я подстрелила еще двух в саду, и еще двое спрятались в укрытии и вызывают помощь.

— Все равно мы должны рискнуть. Где ближайшие ворота?

— Но они заперты! Чтобы выжечь замок, нам потребуется уйма…

— Я попробую. Быстро в седло. Выедешь сначала медленно из двери. Потом за мной; прихвати машины тех двух убитых тобой стражников и жди.

Фландри стащил труп с варяка, не без сочувствия посмотрев на человека, который еще несколько секунд назад был жив, и поставил машину на колеса. Затем он вскочил в седло и на предельной скорости выехал через разбитую вдребезги дверь.

Ну что ж, пока что внезапность и быстрота действий позволили им с помощью энергетического оружия противостоять во много раз превосходящему их численно противнику. Но существует предел: два человека не могут выдержать натиск сотен. Им нужно уходить.

Его настигла ослепительная вспышка света. Он не слишком умело управлял варяком, чтобы суметь увернуться от выстрелов. Поэтому он просто пригнулся и рванул вперед, надеясь уйти от прямого попадания. Резкая боль от слегка задевшего ногу разряда обожгла его, словно кипятком. Он направил варяк к своей цели, к высокому горбатому мосту. Машина с ревом въехала на него и скатилась вниз. Фландри вывалился из седла. Он расслабил мышцы в полете, сделал отмашку, чтобы уменьшить силу удара при падении на землю, но все-таки опять расшиб себе нос. Из его глаз непроизвольно полились слезы, и он грубо выругался. Тем временем два стражника на варяках друг за другом въехали на мост. Фландри вскочил на балюстраду и застрелил обоих. Со всех сторон слышался гул нарастающей суматохи. Во дворце одно за другим зажигались окна. Вскоре уже десятки драконьих глаз смотрели в ночь. Фландри сбежал вниз к груде навалившихся друг на друга варяков и стал растаскивать их.

— Приведи другие машины! — прокричал он Буртай. Вскоре она подъехала, управляя варяком и ведя на буксировочных тросах, которые привязала к рычагам управления, два других. Как он и предполагал, все машины были снабжены оборудованием для буксировки: кочевникам, видимо, часто приходилось транспортировать целую связку варяков.

Здесь, в черной тени под нависшей скалой, они двигались, словно две тени. Окружавший их парк в лунном свете казался покрытым пеленой тумана медного оттенка. Зубчатая внешняя стена резко отделяла освещенное пространство сада от погруженного во тьму города. Ее зубцы на фоне колец Алтая казались зубами дракона.

— Мы возьмем две машины, — пробормотал Фландри, — а остальные используем, чтобы протаранить ворота. Как ты думаешь, сработает?

— Должно сработать, — ответила Буртай и быстро установила рычаги управления на приборных щитках варяков в нужное положение. — Вот посмотри, в багажниках всегда должен находиться запасной комплект одежды и шлем. Надень по крайней мере шлем, а переодеться мы сможем позже.

— Для короткого броска в этом нет необходимости.

— А ты уверен, что космодром не наводнен еще людьми Ешукая?

— О-о, дьявол! — воскликнул Фландри. Он застегнул пряжку шлема, опустил защитные очки и оседлал мотоцикл. Буртай побежала вдоль цепочки варяков, включая на каждом зажигание. Машины без седоков рванули с места. Выброшенный из-под колес гравий хлестнул Фландри по лицу. Не обращая на это внимания, он последовал за варяком девушки.

Далеко впереди дорогу перебежали два воина. Они появились внезапно — две фигурки, отчетливо видимые в свете двух лун, — и так же внезапно исчезли в темноте. Похоже, они не заметили беглецов. Фландри подумал, что вся дворцовая стража находится сейчас в состоянии крайнего смятения. Он должен выбраться отсюда, пока оно не спадет и не начнется планомерное преследование.

Перед ним высились дворцовые ворота с массивными прутьями, сквозь которые виднелась пустынная площадь, залитая мертвенно-белым лунным светом. Впереди Фландри видел лишь отблески света на мчащихся, как метеоры, варяках. У часовых на стене обзор был куда лучше. Загремели выстрелы бластеров, взахлеб затараторили пулеметы — бесполезная стрельба по несуществующим седокам.

Первый варяк с грохотом, словно в день Страшного суда, врезался в ворота. Он развалился на четыре части. Фландри почувствовал, как кусок раскаленного докрасна металла пронесся мимо его уха. Следующий удар, и прутья ворот немного прогнулись. Третий варяк пробил в воротах узкую щель, через которую вывалился на площадь. После удара четвертого варяка ворота распахнулись настежь.

Ну давай! На скорости двести километров в час Буртай и Фландри неслись к воротам. В их распоряжении было всего несколько секунд. Пока деморализованная стража наверху снова не открыла огонь. Машина Буртай, после удара о лежащие грудой варяки, взмыла вверх, как с трамплина, и пролетела по воздуху почти половину площади. «Прямо как птица», — подумал Фландри. Приземлившись на оба колеса, она исчезла в аллее за площадью. Теперь его черед. В голове промелькнула мысль: каковы его шансы не сломать себе шею? Но перед перспективой оказаться в камере пыток хана она мгновенно померкла. Удар, толчок! Вот я все! Он, конечно, не рассчитывал повторить цирковой трюк Буртай и в полете высвободил третье колесо. Удар о землю оказался не слишком резким — ну и амортизаторы у этой штуковины! Качнувшись несколько раз и чуть не перевернувшись при этом, он наконец восстановил равновесие. При приземлении его дополнительное колесо высекло сноп искр из камней мостовой. Он убрал его и, заставив мотор взреветь, на предельной скорости помчался вперед.

Взглянув на север в сторону Башни, он увидел высоко в небе над космодромом рой воздушных кораблей. Не могло быть и речи о захвате бетельгейзианского корабля. Ехать в резиденцию Залата также не имело смысла. Так куда же ему деться под этим безжалостным, усеянным осенними звездами небом?

Впереди, в полукилометре от него, словно призрак неслась по узеньким улицам ночного города Буртай. Угрюмо сосредоточив свое внимание на управлении варяком, чтобы избежать случайных столкновений, Фландри мчался за ней. В мгновение ока — хотя это мгновение показалось ему вечностью — они вырвались за пределы города в бескрайние степные просторы.

6

В высоких степных травах ветер почти не ощущался. Их шелест непрерывно звучал в ушах Фландри во время безостановочного движения вперед и вперед, куда-то за край горизонта. Неопределенного желто-зеленого цвета с тысячью оттенков, трава медленно раскачивалась под порывами ветра. Здесь и там попадались кусты с красными заостренными, как будто прихваченными морозом ветвями. Травы обтекали их, словно волны беспокойного моря. Над головой все необозримое пространство, вплоть до синего небосвода, заполнял леденящий ветер. На западе, почти у самого горизонта, висел тускло-оранжевый диск Красны, окрашивающий степи в рыжеватый цвет. Кольца казались гигантским обледеневшим мостом, перекинутым на юг, а северная часть небосвода испускала бледное зеленоватое сияние. Буртай объяснила это отражением от рано выпавших снегов. Фландри сидел пригнувшись в траве высотой с его рост. Выглянув, он увидел охотившийся за ними воздушный корабль. Он лениво выписывал круги. Но таких кораблей было много, и они стянут всю планету математически рассчитанной сетью. Даже через бинокль, который Фландри достал из багажника, корабль казался всего лишь светящейся точкой. Но наверняка он вел поиск беглецов с помощью телескопов, металлоискателей и инфракрасных детекторов. Просто невероятно, что, располагая такой техникой, многочисленные поисковые силы хана до сих пор не обнаружили их.

Сколько времени уже все это длится? Два алтайских дня? В его памяти все перемешалось: лихорадочная, безумная гонка на север, бешено крутящиеся колеса, иссушенная ветром и кровоточащая кожа, сон урывками в седле варяка, вяленое мясо из неприкосновенного запаса и пополнение фляг водой из родников, которые Буртай находила по видимым только ей признакам. Сейчас все его тело до последней клетки пронизывала боль, а мозг отказывался работать от усталости.

Вся невообразимо огромная равнина — ее площадь почти в два раза превышала площадь всех континентов Терры — заросла густой и высокой травой. Именно эта трава служила беглецам укрытием от всевидящего неба. Чтобы запутать следы, они несколько раз проезжали через огромные стада. Фландри полностью доверился Буртай. Казалось, она обладает каким-то охотничьим чутьем. Меняя направление, петляя и заметая следы, им удавалось в течение двух дней уходить от погони.

Но теперь, похоже, приближалась развязка.

Фландри смотрел на девушку. Она сидела скрестив ноги, с безучастным видом, и только темные круги под глазами выдавали ее усталость. В кожаной одежде, с убранными под шлем волосами, она могла вполне сойти за юношу. Защитный слой жира на лице портил его высокомерную красоту. Опершись на свой бластер, Фландри спросил:

— Думаешь, он засечет нас? — Он не старался говорить тихо, продуваемая всеми ветрами огромность окружавшей их степи мгновенно превращала любой звук в ничто.

— Пока нет, — ответила она, — его детектор работает сейчас на пределе своих возможностей, и он не станет нырять вниз при каждом сомнительном показании прибора.

— Тогда… забудем о нем, и он уберется восвояси?

— Боюсь, что нет, — она выглядела обеспокоенной. — Они ведь не дураки, эти ханские служаки. Это их обычный поисковый прием. Они кружат над одной и той же территорией до наступления ночи. Затем, если мы решим ехать дальше, придется включить нагреватели варяков, чтобы не замерзнуть. И тогда мы будем выглядеть в их инфракрасных видоискателях словно пламя горящего стога сена.

Фландри потер свой гладкий подбородок. Мало того, что алтайская одежда была смехотворно короткой для него, да еще борода не росла из-за того снадобья, которое дернуло же его принять. Благодари теперь богов элегантности! Ему очень хотелось закурить.

— Так что же нам делать? — спросил он. Буртай пожала плечами:

— Пока оставаться здесь. У нас есть спальные мешки с отличной теплоизоляцией. Мы не замерзнем, если залезем вдвоем в один из них. Но если ночью температура упадет сильно ниже нуля, наше собственное дыхание и инфракрасное излучение тел выдадут нас.

— Как далеко отсюда твои друзья? Буртай потерла свои миндалевидные глаза.

— Не могу сказать точно. Они перемещаются вдоль Хребта по самому краю Кара-Гоби. В это время года они спускаются в южные районы, так что мы находимся не слишком далеко от той или другой орды. Но в степи небольших расстояний не бывает. — Помедлив, она добавила: — Даже если мы доживем до утра, то не сможем больше ехать. Энергетические накопители варяков истощены до предела. Нам придется идти пешком.

Фландри окинул взглядом машины, грязные и разбитые до неузнаваемости.

«Удивительно выносливые механизмы, — подумал он рассеянно. — В основном кустарной работы с использованием ручных инструментов, изготовленные с тщательностью, возможной только в обществе с некоммерческой экономикой. Кстати, коротковолновые передатчики… Не стоит сожалеть. При первой же попытке связаться с Тебтенгри этот летающий ящик там, наверху, бросится вниз, словно ястреб».

Он расслабился и лег на спину. Земля оказалась весьма холодной. Через минуту Буртай последовала его примеру и прильнула к нему с детской доверчивостью.

— Если нас поймают, что ж, такова пространственно-временная структура, — сказала она с фатальным спокойствием. — Но что ты намерен делать, орлук, если нам удастся добраться до моих друзей?

— Прежде всего я должен послать сигнал Терре. Не спрашивай меня как.

— А если ты не вернешься, твои друзья прилетят сюда, чтобы отомстить?

— Нет. Хану достаточно сказать бетельгейзианам, что я погиб в результате несчастного случая во время мятежа, или что-нибудь в этом роде, и я буду кремирован со всеми почестями. Обожженный бластером труп приблизительно моего роста вполне сойдет для такого представления. Ведь для существа нечеловеческой расы все мы на одно лицо. Когда известие попадет в мою организацию, естественно, возникнут некоторые подозрения. Но из-за занятости повседневной работой одних подозрений окажется недостаточно, чтобы предпринять какие-то действия. В лучшем случае сюда направят еще одного агента. Но на этот раз хан успеет подготовиться и одурачит его: замаскирует новые военные объекты и установки, позволит нашему человеку встретиться только с верными ему людьми, покажет только то, что посчитает нужным показать, и так далее. Как может один человек противостоять целой планете?

— Но ведь ты сумел уже что-то сделать.

— Я же говорил тебе, что застал Олега врасплох.

— Ты должен что-то придумать, — спокойно продолжала настаивать Буртай. — Разве нельзя, например, переправить контрабандой письмо с помощью бетельгейзиан? Мы можем заслать наших агентов в Улан-Балай.

— Я думаю, такая мысль уже пришла в голову хана. Он сможет поставить дело так, чтобы никто, кроме верных ему людей, не вступал в контакт с бетельгейзианами, а все экспортные материалы подвергались тщательному досмотру.

— Тогда напиши письмо на своем языке.

— Он прочитает его сам, если уж никто другой не сможет.

— О нет. — Буртай приподнялась, опираясь на локоть. — На Алтае никто, кроме тебя, не знает англик. Так, кажется, он называется? Кто-то из бетельгейзиан, возможно, знает, но у нас не было необходимости изучать его. Олег читает только на алтайском и основном бетельгейзианском языках. Я знаю. Как-то ночью он сам сказал мне об этом. — О событиях прошедшего года она говорила абсолютно невозмутимо. Видимо, в этом обществе быть рабыней в гареме не считалось бесчестьем — издержки войны и не более того.

— Да что там, — продолжал Фландри, — хотел бы я посмотреть, как это люди Олега пропустят письмо на незнакомом алфавите. Пока они не получат меня живым или мертвым, они даже близко не подпустят к любому космическому кораблю или пассажиру ничего вызывающего хоть малейшее подозрение.

Буртай села. Неожиданно ее глаза наполнились слезами.

— Но ты не можешь быть таким беспомощным! — вскричала она. — Ведь ты же с Терры!

Ему не хотелось разочаровывать ее, и он сказал:

— Ладно, мы еще что-нибудь придумаем. — Он торопливо сорвал стебелек травы, разгрыз его и перевел разговор в другое русло: — Вкус этой травы очень напоминает мне вкус травы дома. Просто удивительное сходство.

— О, так эта трава терранского происхождения. — Отчаяние Буртай мгновенно сменилось изумлением, что ему неизвестны такие прописные истины. — Первые колонисты нашли здесь фактически пустыню со скудной растительностью, в основном ядовитой для человека. Все другие местные формы жизни из-за отсутствия воды отступили в арктическую и антарктическую зоны. Наши предки привезли с собой семена растений и небольших животных. С помощью генетических исследований и селекции им удалось создать виды растений и животных с подходящими для местных условий свойствами и устойчивой наследственностью. В конце концов почти вся экология экваториальной части Алтая стала походить на терранскую.

Фландри еще раз убедился, что Буртай, несмотря на кочевой образ жизни, обладала некоторым запасом знаний и культуры. Да-а, интересно будет посмотреть на эту цивилизацию на колесах… если он останется в живых, конечно… что весьма сомнительно. Он очень устал и не мог сосредоточиться. Его мысли произвольно блуждали в попытке связать все, что он увидел за последние дни, с хорошо известными ему фактами.

Судя по всему, Красна была старой звездой, относящейся приблизительно к середине второй звездной популяции. Внутри-галактический дрейф вынес звезду из ядра Галактики в один из ее рукавов. Поэтому Красна и ее планеты содержали мало тяжелых элементов, которые образуются внутри звезд, возникающих при взрывах новой или сверхновой звезды, и накапливаются при их последующей эволюции. С массой меньшей, чем у Солнца, Красна почти все время своего существования оставалась красным карликом.

В течение первого миллиарда лет температурные условия на поверхности Алтая и Терры почти не отличались благодаря внутренним источникам тепла. В этот период в мелководных морях планеты развились протоплазменные формы жизни и, возможно, примитивные наземные организмы. Но планета остывала, истощились радиоактивные источники энергии. Остался лишь скудный поток тепла от тусклой Красны, и Алтай начал замерзать. Процесс остывания протекал настолько медленно, что некоторые формы жизни успевали приспособиться к новым условиям. Прошло много миллионов лет, и Алтай от полюса до полюса покрыла сплошная корка льда. Старый, старый мир. Настолько старый, что одна из лун, двигаясь по спирали, подошла к планете так близко, что распалась на бесчисленное множество осколков и образовала кольца. Настолько старый, что Красна уже завершила первую стадию сжигания водорода и перешла к следующей. Теперь она с каждым миллионом лет будет становиться все горячее и ярче. Вода в морях и океанах Алтая растает, а потом и закипит, когда Красна станет новой. Наконец, на завершающей стадии своей жизни, Красна превратится в белого карлика и начнет угасать, погружаться в вечную темноту.

Но пока этот процесс только начался. Только в тропическом поясе планеты температура поднялась до уровня, пригодного для жизни людей. Большая часть растаявшей воды ушла к полюсам в виде снега, оставив равнины сухими, а скудная растительность вынуждена адаптироваться… или исчезнуть, уступив место под солнцем зеленой траве…

Мысль Фландри перескочила к отдаленному будущему его планеты и замерла. Леденящий вечерний бриз вернул его к действительности. Он почувствовал, что его тело окоченело, и со стоном принял сидячее положение. А ведь солнце еще не село. Что же будет ночью? Буртай сидела с отрешенным видом. Фландри позавидовал ей. Нет, это не для него: подвергаться риску замерзнуть насмерть, идти по иссушенной равнине сотни километров, идти, несмотря на усиливающийся осенний холод, час за часом, день за днем.

Его мысль металась, словно ласка в клетке, в поисках выхода… Огонь, огонь, полцарства за огонь… Эй, послушай!

Он вскочил на ноги, вспомнил о воздушном корабле и тут же бросился на землю так быстро, что снова расшиб многострадальный нос. Девушка слушала, широко раскрыв глаза, быструю, бессвязную английскую речь. Когда он остановился, она с уважением произнесла:

— Я тоже молюсь Духу Матери, чтобы Она помогла нам.

— Ну, я не то чтобы молился, — ухмыльнулся Фландри. — Нет, моя милая. У меня просто появился план. Несколько дикий, но… Вот, послушай…

7

Люди, сидевшие скрестив ноги прямо на полу, образовывали большой круг. В полумраке их лица казались смутными белыми пятнами. Когда Аргун Тиликский поднялся, его лицо осветил просачивающийся через единственное небольшое окно кибитки скудный свет.

— Нехорошо, — резко сказал он. — Нет ничего страшнее, чем степной пожар. И ты зажег его нарочно! Такое дело не может вести к удаче.

Фландри внимательно смотрел на него. Нойон племени Машу Туман выглядел очень молодо даже для нынешних времен, когда мужчины Тебтенгри редко достигали преклонного возраста. О нем говорили как о блестящем и бесстрашном воине, и он только что доказал это во время операции по спасению терранина. Но при этом он был в некоторой степени ханжой.

— Но пожар очень быстро погасили, разве не так? — спросил Фландри мягко. — Я слышал от вашего разведчика, что множество воздушных кораблей ха-хана, забрасывало огонь бомбами с пеной, пока не подавило его. Выгорело не так уж и много.

— В подобных делах, — сказал Тогрул Вавилов, гур-хан племени, — все алтайцы заодно. — Он погладил бороду и обменялся с Фландри улыбками (прирожденный лицемер!). — Наш разведчик и сам доставил туда несколько бомб с пеной. Ни один вражеский корабль не помешал ему, и он благополучно вернулся назад.

Один из приглашенных вождей воскликнул:

— Твой нойон богохульствует, Тогрул. Сэр Доминик — посланец Терры! И если ему понадобилось зажечь огонь, кто посмеет порицать его за это?

Фландри подумал, что стоило бы покраснеть от смущения, но только сказал:

— В сложившемся положении я не смог придумать лучшего плана действий. Я расскажу обо всем еще раз, так как не все вожди, приехавшие на этот… как это у вас называется?.. на этот курултай, знают, что произошло. Девушка Буртай и я оказались в западне. Запас энергии в наших варяках иссяк. И даже если в ту ночь люди хана не обнаружили бы нас с помощью инфракрасных приборов, мы бы либо замерзли, либо умерли от голода через несколько дней. Поэтому сразу после захода Красны я в нескольких местах поджег сухую траву. Ветер отгонял от нас языки пламени и дым, и вскоре пожар охватил большую территорию. На таком фоне нагреватели наших варяков оказались неразличимы для инфракрасных детекторов! По нашим расчетам мы находились не очень далеко от той или другой орды Шаманата, поэтому хотя бы один ваш воздушный разведчик обязательно должен был заметить разрастающийся пожар и подлететь поближе. Выждав некоторое время, мы вышли в эфир с призывом о помощи. После этого нам под прикрытием огня и дыма пришлось маневрировать, чтобы не попасть под пули воздушных кораблей Олега… пока не подоспела помощь от Мангу Тумана. Разбив врага, воздушные корабли спасателей подобрали нас и, не дожидаясь прибытия новых ханских сил, доставили сюда.

— И вот, мы собрали этот совет, — добавил Тогрул Вавилов. — Вожди всех союзных племен должны знать о сложившемся положении.

— Да, но пожар… — пробормотал Аргун.

Все глаза обратились к старику, сидевшему под окном. Казалось, его голова существовала независимо от тщедушного тела, скрытого под множеством меховых одежд. Шаман погладил редкую седую бородку, поморгал маленькими проницательными глазками, сухо улыбнулся и чуть слышно произнес:

— Сейчас не время обсуждать, имел ли право человек, прибывший со священной Терры, нарушать законы Алтая. Вопрос в том, сможем ли мы снова собраться когда-либо, чтобы заняться подобными разговорами?

Аргун тряхнул копной своих темно-рыжих волос и, фыркнув, возразил:

— Отец Олега, да и вся династия Нуру-батор, не раз пытались разбить Тебтенгри. Но мы все еще удерживаем в своих руках северные земли. Я не думаю, что положение может измениться за одну ночь.

— Еще как может, — произнес Фландри очень мягко, — если сидеть сложа руки.

Он достал одну из последних, оставшихся у него сигарет и наклонился вперед. При этом свет упал на его лицо с необычными для жителей этой планеты чертами. Он сказал:

— Во все времена вашей истории, в мирное время и во время войн вы использовали машины и механизмы, которые приводились в движение за счет химической энергии или запаса солнечной энергии. Вся ваша экономика обеспечивалась работой нескольких шахт и небольших атомных реакторов в Улан-Балае. Атомную войну ваша экономика просто не выдержала бы, даже если территориальные споры и межплеменная вражда вынудили ее развязать. Именно поэтому союз Тебтенгри так долго удерживал в своих руках субарктические пастбища, несмотря на то что все остальные племена планеты объединились против вас. Разве я не прав?

Все присутствующие закивали в знак согласия, и он продолжал:

— Но теперь Олег-хан получает помощь извне. Кое-что из его новых приобретений я видел собственными глазами. Летательные аппараты, которые могут выписывать вензеля вокруг ваших, или, если захотят, выходить за пределы атмосферы и снова бросаться вниз. Боевые машины, с чьей броней не справятся сильнейшие ваши взрывчатые вещества. Снаряды, которые могут поражать огромные территории, так что тактика рассредоточения не спасет вас от уничтожения. Пока что у него не очень много современного вооружения, но каждый месяц Олег получает новые партии; в конце концов он накопит достаточно, чтобы вас раздавить. Еще хуже то, что его новые союзники — существа нечеловеческой расы.

Стало тихо. Присутствующие смущенно зашевелились, некоторые делали знаки против злых духов. Только шаман Юши оставался невозмутимым. От глиняной трубки, которую он держал в руке, поднимался вверх горьковатый дымок.

— Кто же эти существа? — спросил он спокойно.

— Мерсейцы, — ответил Фландри. — Это обитатели враждебной человечеству империи. Мы стоим на пути их притязаний на галактическое господство. Номинально мы уже много лет находимся с ними в состоянии мира, но на самом деле на границе двух империй постоянно возникают мелкие стычки, совершаются провокации, убийства из-за угла, Происходит постоянная проба сил. Они решили, что Алтай можно превратить в отличную базу для их космических вооруженных сил. Прямое вторжение стоит больших средств. К тому же при этом неизбежно вмешательство Терры, так как она ведет непрерывное наблюдение за мерсейцами. Проще предоставить Олегу военную помощь, чтобы он завоевал всю планету для них. Видите, как все просто? Затем сюда прибудут мерсейские инженеры с Мерсейи; используя рабский труд алтайцев, они возведут на планете крепости, разместят сеть ударных космических установок… после чего позволят Терре узнать, что же здесь происходит!

— А как Олег, знает ли он об этом? — рявкнул Тогрул.

— Я думаю, что он знает очень мало, — пожав плечами, сказал Фландри. — Как все марионеточные правители, он еще разглядит ниточки, за которые дергают кукловоды. Но будет уже слишком поздно. Подобные истории происходят довольно часто.

— Честно говоря, — добавил он, — я и сам не раз помогал развиваться событиям по описанному сценарию — только в пользу Терры.

Тогрул нервно переплел пальцы рук и сказал:

— Я верю тебе. До нас и раньше доходили слухи… Но что же нам делать? Может быть, послать призыв о помощи Терре?

— Да-да, сообщить Терре, предупредить Мать Людей. — На мужественных, украшенных шрамами лицах воинов, окружавших Фландри, отражалось искреннее волнение. Народы Тебтенгри не признавали пророка Суботая, а исповедовали собственную религию, что-то вроде гуманистического пантеизма. И Фландри видел, какую власть над ними имеет символ планеты-прародительницы.

Он не хотел, чтобы эти люди узнали, что она представляет собой на самом деле (а может быть, так было во все времена? Ведь героями и святыми люди становятся только в ретроспективе!). К чему им знать об императорах-алкоголиках, продажных аристократах, неверных женах и льстивых обывателях?

Но, к счастью, имеются проблемы, требующие незамедлительного рассмотрения.

— Терра гораздо дальше отсюда, чем Мерсейя, — сказал он. — Даже ближайшая наша база расположена дальше, чем их базы. Я думаю, что в данный момент мерсейцев на планете нет, но в распоряжении Олега наверняка имеется скоростной космический корабль, чтобы доставить своим новым хозяевам срочную информацию. Что, вы думаете, будет делать Олег, если узнает о наших попытках связаться с Террой? — Фландри кивнул. — Совершенно верно! Олег сообщит об этом немедля на ближайшую базу Мерсейи. А мне известно, что там дислоцируются значительные силы их космического флота. Вы ведь не думаете, что они безропотно спишут свои инвестиции? Нет, они мгновенно пришлют сюда свои корабли, оккупируют планету, забросают ядерными бомбами земли Тебтенгри и начнут окапываться. К тому времени как сюда подойдут достаточные силы Имперского Космического Флота, мерсейцы успеют основательно укрепить свои позиции. Самая трудная задача в космической войне — это выбить противника с планеты, которую он прочно удерживает. Это может оказаться просто невозможным. Но даже если нам удастся выбить их отсюда, Алтай превратится в безжизненную радиоактивную пустыню.

В кибитке наступила тяжелая тишина. Люди переглядывались друг с другом, затем их взгляды снова устремились на Фландри. В их глазах читался такой ужас перед нарисованной им перспективой, что ему стало не по себе. Он поспешил продолжить:

— Таким образом, единственно приемлемым для нас выходом из сложившейся ситуации является пересылка на Терру секретного послания. Если Олег и Мерсейя останутся в неведении о посланной информации, они не станут ускорять выполнение своей программы. Вместо этого Империя пришлет сюда свой флот и захватит Улан-Балай. Затем мы построим здесь свои наземные укрепления, а на подступах к планете разместим космические крепости. Я хорошо знаком с военной стратегией мерсейцев и могу предсказать, что при таких обстоятельствах они не станут драться. Для них это не имеет смысла, так как Алтай не может быть использован против них в качестве военной базы.

Ему следовало бы сказать «не будет использован», но пусть они сами догадаются, что Терра заинтересована в одном — в сохранении статус-кво.

Аргун вскочил на ноги. Вынужденный согнуться под низким потолком кибитки, он слегка утратил свою надменность. Его юное мужественное лицо вспыхнуло.

— И Терра примет нас! Мы вернемся наконец в человеческое сообщество!

Пока вожди Тебтенгри ликовали со слезами на глазах, Фландри сосредоточенно курил. В конце концов, совсем не обязательно думать, что драгоценное это сообщество развратит их! В крайнем случае — чуть-чуть. Здесь будет небольшая военная база, губернатор с Терры, силой установленный межплеменной мир. А в остальном — пусть живут по собственному усмотрению. Империи нет необходимости обращать их в свою веру. Ту часть свободы, которую они потеряют у себя дома, их молодежь с лихвой окупит, получив доступ к звездам. Разве не так?

8

Наконец шаман Юши, собравший этот курултай, пронзительным шепотом произнес:

— Давайте перестанем шуметь и подумаем, как это сделать.

Фландри подождал, пока люди рассядутся по своим местам.

— Хороший вопрос, — грустно улыбнулся он. — Следующий вопрос, пожалуйста.

— Бетельгейзиане… — начал было громогласно Тогрул.

— Сомневаюсь, — возразил другой гур-хан. — На месте Олега Проклятого я бы приставил охрану к каждому бетельгейзианину и к каждому космическому кораблю, пока не минует опасность, Я бы подверг тщательной проверке перед погрузкой на торговый корабль каждую безделушку, каждую шкуру или мех.

— Или позвал мерсейцев, — добавил кто-то, поежившись.

— Нет-нет, — сказал Фландри. — Я уверен, что Мерсейя воздержится от поспешных действий, пока не получит убедительных доказательств об осведомленности Империи в их планах. У них слишком много других забот.

— Кроме того, — добавил Юши, — Олег Ешукай не захочет стать всеобщим посмешищем, взывая о помощи из-за одного пропавшего за Хребтом беглеца.

— К тому же ему известно, — вставил Тогрул, — как трудно нам отправить что-либо с планеты. Может быть, некоторые племена и недовольны тиранией Олега, но еще больше они недолюбливают нас — ведь мы общаемся с Обитателями Льдов и насмехаемся над их дурацким Пророком. Но допустим невозможное, и кто-нибудь согласится спрятать наше письмо в тюк с мехами или сделать надпись на коже, а инспекторы Олега не заметят этого. Очень вероятно, что в этом случае товар пролежит несколько месяцев на складах Алтая или Бетельгейзе.

— А мы не можем так долго ждать. Ведь Олег может разгромить вас, и мерсейцы прибудут сюда, как и планировали, — завершил рассуждения Тогрула Фландри.

Он посидел еще немного, слушая, как они горячо обсуждают самые фантастические проекты. В кибитке стало жарко и душно. Он поднялся и обратился к шаману:

— Я хочу обдумать все на свежем воздухе. Юши величественным кивком отпустил его. Аргун снова вскочил.

— Я тоже выйду, — сказал он.

— Если терранин не будет против твоей компании, — произнес Тогрул.

— Конечно, конечно, — рассеянно согласился Фландри.

Он открыл дверь и спустился вниз по небольшой лесенке. Кибитка располагалась на платформе большого грузовика. Его кузов служил непритязательным жилищем для шамана. На крыше грузовика находились черные панели солнечных батарей. Обращенные к Красне, они заряжали ее энергией аккумуляторные батареи. Подобные панели виднелись на всех других больших грузовиках, образующих этот необычный город на колесах. Разбросанные по окрестным холмам, они напоминали стадо огромных фантастических черепах.

Вдали виднелись пологие склоны невысокого Хребта. Их прорезали многочисленные овраги. Они казались серовато-зелеными в местах, поросших колючим кустарником, и желтыми — от пожухшей травы, на свободных от кустарника площадях. На севере покатые вершины Хребта скрывались под снежными шапками. Вниз по склонам стекал леденящий ветер, который заставил Фландри поплотнее запахнуть пальто, наспех подогнанное по его фигуре. Тусклые кольца на фоне бледного неба виднелись на юге, где пологие холмы уступали место необозримым степям.

Всюду на склонах Хребта под присмотром пастухов на варяках паслись стада, принадлежащие племени Мангу Туман. На Алтае не было рогатого скота. Высшие млекопитающие Терры плохо приживались на других планетах. Грызуны в этом отношении оказались более неприхотливыми и легче адаптировались к новым условиям. Первые колонисты привезли с собой кроликов. Путем многочисленных скрещиваний и систематической селекции им удалось вывести породу животных, в которых сейчас с трудом можно было узнать их предков. Скорее они напоминали гигантских, размером с корову, морских свинок, деловито грызущих полутораметровые стебли травы. Виднелись также стайки страусов, выведенных методами биоинженерии.

— А вон там — наша библиотека, — с гордостью сказал Аргун и жестом указал на группу детей, сидевших возле одной из кибиток.

Фландри посмотрел в указанном направлении. Ну что ж, используя микрофильмы, можно возить с собой тысячи томов. Безграмотные не смогли бы управлять этими многочисленными наземными транспортными средствами и тем более — висящими высоко антигравитационными летательными аппаратами. Вероятно, некоторые грузовики и даже целые автопоезда служили здесь арсеналами, больницами, мастерскими и небольшими фабриками по производству керамики и тканей. Возможно, самые бедные семейства были вынуждены жить вместе в одной юрте — круглом жилище из войлочной ткани на самоходной повозке. Но нигде Фландри не увидел голодного или оборванного человека. Обнищавший народ не смог бы иметь все эти сверкающие ракетные установки, тучи легких танков, не смог бы вооружить каждого взрослого своего члена. Вспомнив о Буртай, Фландри решил, что все племя, и мужчины, и женщины, представляет собой единую военную, а не только общественную и экономическую структуру. Все работают, все сражаются, а заработанное делится более справедливо, чем на Терре.

— Где вы берете металл? — спросил Фландри.

— На территории пастбищ у каждого племени имеется несколько шахт, — ответил Аргун. — Кочуя в течение года, мы некоторое время проводим вблизи них, добывая и плавя металл. Таким же образом, но в других местах, мы собираем посеянные ранее зерновые, добываем нефть из скважин и очищаем ее. То, что мы не можем добыть или сделать сами, приходится покупать у других племен.

— Сплошное трудолюбие и добродетель, — подытожил Фландри.

— О, мы умеем и развлекаться, — поспешно сообщил Аргун. Он заметил, что терранина слегка передернуло, — устраиваем игрища и празднества, занимаемся спортом и различными видами искусств, раз в три года проводим ярмарку у горы Киевка… — Внезапно он замолчал.

Мимо лагерного костра к ним шла Буртай. Фландри вдруг почувствовал, как она одинока. В этом обществе женщина обладала почти такими же правами, как и мужчина. Буртай могла свободно перемещаться по лагерю, она стала героиней, после того как привела сюда терранина. Но ее семью уничтожили, и она не могла даже получить работу.

Она увидела мужчин и подбежала к ним:

— О… так что же там решили?

— Пока ничего. — Фландри взял ее за руки. Черт возьми! Вполне симпатичная девица! Он продемонстрировал самую ослепительную из своих улыбок. — Просто зачем проводить время в обществе унылых, хотя и добродетельных мужчин, если можно провести его с тобой. Я вышел сюда, и мои надежды оправдались!

Буртай вспыхнула. Она не привыкла к такой бойкости. Потупив глаза, она прошептала:

— Я не знаю, что тебе ответить.

— Ты и не должна ничего говорить. Достаточно того, что ты существуешь, — снова улыбнулся Фландри.

— Но я совсем не та… Дочь убитого человека… мое приданое давно разграблено… А ты — терранин! Это нехорошо!

— Ты думаешь, твое приданое имеет какое-нибудь значение? — сказал надтреснутым голосом Аргун.

Фландри взглянул на него с удивлением. Лицо воина снова превратилось в маску. Но перед этим… Фландри сразу стало ясно, почему Аргун Тиликский не любит его.

— Пошли, — сказал он, вздохнув, — нам лучше вернуться на курултай.

Он не отпустил Буртай, а заставил ее взять себя под руку. Она молча последовала с ним. Несмотря на тяжелые одежды, он чувствовал, как дрожит ее тело. Холодный ветер трепал прядь темных волос.

Когда они приблизились к кибитке, дверь открылась и появился согбенный под тяжестью лет Юши Ильяк. Его иссохшие губы приоткрылись, и дыхание старца, преодолев непостижимым образом несколько метров пространства, заполненного воющим ветром, донесло до Фландри слова:

— Терранин, кажется, мы нашли правильный путь. Согласен ли ты пойти со мной к Людям Льдов?

9

Тенгри Нор, или Озеро Духов, находилось далеко на севере. Так далеко, что кольца Алтая отсюда можно было увидеть только по ночам в виде бледной, мерцающей полоски в южной части горизонта. Воздушный корабль доставил сюда Юши и Фландри уже на исходе дня. Красна, словно янтарный шарик, висела над горизонтом и окрашивала снежные равнины в красный цвет. Она опускалась, и пурпурные тени быстро скользили от сугроба к сугробу.

Стояла редкостная тишина. Даже в космосе всегда слышен неясный шум машин, поддерживающих температурный режим космического корабля. Здесь, в ледяном воздухе, казалось — звуки просто застыли. Почти неощутимый ветер беззвучно вздымал вверх мельчайшие кристаллики льда, крутил их над сверкающими, словно алмазы, заснеженными берегами озера и поднимал рябь на его поверхности. Фландри не ощущал холода, так как был основательно укутан в меховые одежды, а его лицо покрывал толстый слой жира. Только вдыхая морозный воздух, он ощущал резь в ноздрях. Ему почудился острый, какой-то химический запах, исходящий от озера, но в этом царстве зимы органы чувств терранина вполне могли обмануть.

Он заговорил, но звуки его голоса оказались необычно громкими, словно выстрелы из ружья, и он закончил фразу почти шепотом:

— Они знают, что мы здесь?

— О да. У них есть свои способы узнать это. Скоро они появятся. — Юши посмотрел на север: вдоль берега озера тянулись величественные руины. Снег наполовину засыпал мраморные стены, белое на белом; закатные лучи кровью окрашивали разбитую покосившуюся колоннаду. От дыхания шамана его борода покрылась белым инеем.

— Они могут отличить нас по опознавательным знакам. Но что, если ха-хан пришлет сюда свой корабль, закамуфлированный под дружеский?

— Такие попытки уже предпринимались несколько лет тому назад. Но их уничтожили каким-то образом далеко отсюда, на юге. У Обитателей есть своя, непонятная нам мудрость.

Юши поднял вверх руки и начал раскачиваться. Откинув голову назад и закрыв глаза, он запел тонким, пронзительным голосом.

Что это было? Заклинание злых духов, какой-то ритуал или обращение к населяющему эти льды народу? Фландри не раз бывал в необычных ситуациях, поэтому предпочел воздержаться от бесполезных умозаключений. Он просто ждал, разглядывая открывшуюся перед ним панораму.

На запад от развалин вдоль северного берега озера рос небольшой лес. Изящные белые деревья с причудливо изогнутыми обледеневшими ветвями сверкали, словно драгоценные камни. Их тонкие синеватые листья слегка вибрировали. Весь лес казался стеклянным, и Фландри затаил дыхание, чтобы услышать звон его трепещущих листьев. Но тишина была абсолютной. Низкая серая поросль стелилась по снегу между блестящими в лучах заходящего солнца стволами деревьев. Кое-где из-под снега торчали сплошь заросшие мхом камни. Если бы не тишина и холод, разнообразие и буйство растительности можно было бы назвать тропическим.

Сгущались вечерние тени, и над поверхностью озера появились клубы тумана, а дальние берега исчезли из виду.

Фландри узнал от Юши, что протоплазменные формы жизни на Алтае приспособились к низкой температуре, вырабатывая метанол. Пятидесятипроцентная смесь его с водой не замерзала вплоть до сорока градусов ниже нуля. При более низкой температуре она не образовывала разрывающих клетки органической ткани кристалликов льда, а превращалась в постепенно густеющую кашицеобразную массу. Таким образом низшие формы жизни могли продолжать активную жизнедеятельность при температуре семьдесят градусов ниже нуля по шкале Цельсия. Если температура опускалась еще ниже, они впадали в состояние анабиоза. Теплокровные животные благодаря своей изотермичности сохраняли жизнеспособность при температуре воздуха сто градусов ниже нуля. Все это Юши сообщил Фландри, как само собой разумеющееся.

Из-за биологической аккумуляции спиртов полярные реки и озера оставались свободными от льда до середины зимы. Но главной проблемой в этом обледенелом мире для всех форм жизни была нехватка минеральной составляющей в их обмене веществ. Бактерии находили минералы глубоко внизу, под толстым слоем снега и льда. Животные мигрировали далеко на юг, чтобы полизать обнаженные скалы. Возвращаясь в свои леса, они после смерти вносили свой вклад в почвенный слой в виде тяжелых атомов. Впрочем, алтайская экология в основном не нуждалась в этом. Например, местные животные здесь никогда не имели костной ткани. Зато их хрящевидные и хитиновые ткани превосходили все известное на Терре.

Весьма интересно и правдоподобно — так решил Фландри, слушая этот рассказ в теплой кибитке на поросшем травой склоне. Но теперь он стоял на снегу, возраст которого исчислялся миллионами лет, слушал пение Юши под этим величественным зеленым небом, пылающим закатом, и наблюдал, как постепенно погружаются в темноту циклопические руины и фантастический хрустальный лес. И ему стало ясно, что все научные объяснения — это лишь малая часть истины.

Взошла одна из лун. Взглянув на нее, Фландри вдруг увидел, как поперек ее медного диска что-то медленно перемещается. Когда объект приблизился, стало ясно, что это группа белых сфер разных размеров — от очень маленьких до превышающих размер воздушного корабля. От каждой сферы свешивались вниз длинные щупальца.

Юши неожиданно прекратил петь и сказал:

— А-а, это аэромедузы. Обитатели где-то близко.

— Что-что? — переспросил Фландри, обхватив себя руками. Он начал замерзать. Казалось, холод вгрызается в его меховые и кожаные одежды, пытаясь добраться до тела.

— Так мы их называем. Они выглядят примитивными, но в действительности обладают хорошо развитыми органами чувств и мозгом. В процессе обмена веществ они способны вырабатывать водород, подвергая электролизу пары воды. Водород дает им возможность парить в атмосфере, а выдыхая его, они толчками перемещаются в ней. Люди Льдов приручили их.

Фландри украдкой взглянул на зазубренную стену, возвышающуюся над сгустившейся внизу темнотой. Последний луч заходящего солнца вспыхнул розовым светом на одной из вершин и погас. С сожалением он произнес:

— Когда-то они делали не только это. Юши невозмутимо кивнул и сказал:

— Как мне кажется, уровень интеллекта коренного населения Алтая поднимался, как защитная реакция на ухудшение условий жизни. Я имею в виду потепление климата из-за разогрева Красны. Несмотря на трудности, связанные с нехваткой металлов, они построили высокоцивилизованное общество, но сокращение покрытых снегом территорий привело к гибели их культуры. — Старик произносил слова ровным, безучастным тоном. — Однако сами Обитатели воспринимают происходящее иначе. Им не кажется, что прошлое было лучше настоящего. — Он нахмурился, подыскивая слова. — Насколько я могу их понять, а я не так уж хорошо их понимаю, они… как бы отбросили что-то неподходящее… и нашли… иные пути.

Из леса появились два существа.

На первый взгляд они очень напоминали покрытых белым мехом людей карликового роста. Но, присмотревшись, Фландри разглядел некоторые особенности их коренастых тел и эластичных конечностей. Длинные ноги заканчивались перепончатыми ступнями. При необходимости они могли принять форму снегоступов или коротких лыж. Ладонь имела всего три пальца, а четвертый, большой, располагался в середине запястья. Два пучка шерсти прикрывали уши. Над круглыми, черными глазами колыхались тонкие усики. Их серые обезьяньи лица окружали меховые гребешки. При дыхании они не выпускали в морозный воздух струйки пара, так как температура их тел была значительно ниже нуля. Один из них держал каменную лампу, в которой колебался язычок спиртового пламени. В руке второго находился белый, покрытый замысловатой резьбой посох, с помощью которого он непостижимым образом управлял кружащей вокруг стаей медуз.

Они подошли поближе, остановились и застыли в ожидании. Все вокруг замерло. Только слабая поземка еле заметно шевелила их мех и колебала пламя спиртовки. Юши стоял также неподвижно, как и пришедшие. Замер и Фландри, хотя от холода его зубы уже начинали стучать. Он видел много различных форм жизни в мирах, значительно более чуждых, чем этот. Но сейчас его охватило чувство зыбкой неизвестности, которое вместе с холодом проникало в него все глубже и глубже.

Солнечный свет угас совсем. Из-за кристально чистого воздуха сумерки здесь отсутствовали. Звезды сияли, как бенгальские огни, на фоне мгновенно почерневшего неба. Краешек южной части горизонта слабо светился — там находились кольца Алтая.

Метеорит беззвучной молнией перечеркнул небо. Юши воспринял это как сигнал и начал говорить. Он говорил тоненьким и хрупким голосом, как будто сжавшимся от ночного мороза — нечеловеческим голосом. Теперь Фландри понял, почему именно Юши возглавлял все северные племена. Мало кто мог овладеть языком Обитателей и иметь с ними дело. Однако торговля с ними — обмен металлов на органические топлива и экзотические пластические материалы, а также взаимопомощь — совместное отражение воздушных налетов ха-хана — заметно увеличивали силу народов Тебтенгри.

Одно из существ ответило. Юши повернулся к Фландри и сказал:

— Я сказал им, кто ты и откуда пришел. Они не удивились. Но прежде чем я рассказал им о нашей проблеме, они сообщили мне о своей. Я не совсем понял значение слова, это что-то по поводу связи. Они и сами могут достичь Терры, расстояние для них не является препятствием, но только с помощью… снов.

Фландри оцепенел. Ну что ж, вполне возможно. Как долго пытались люди изобрести способ передачи информации со скоростью, превышающей скорость света? Пятьсот, тысячу лет? Но что этот отрезок времени в сравнении с возрастом Вселенной? Или даже Алтая? Он скорее почувствовал, чем осознал, насколько стара эта планета. За это время можно было…

— Телепатия? — спросил он наобум. — Но я никогда не слышал о телепатии на столь большое расстояние!

— Нет. Не это. Иначе они раньше нас узнали бы о появлении мерсейцев на Алтае. То, что они говорят, — за пределами моего понимания. — Юши тщательно выговаривал слова. — Они сказали мне, что все их могущество бесполезно в сложившейся ситуации.

Фландри вздохнул:

— Этого и следовало ожидать. Иначе все было бы слишком Просто. Негде было бы проявлять героизм.

— Они научились жить без оставленных в прошлом неуклюжих зданий и машин, — сказал Юши. — Вот уже много веков они ведут чисто созерцательный образ жизни. И, как следствие, ослабели в сугубо материальном смысле. Они помогают нам противостоять агрессии Улан-Балая, но бессильны против могущества мерсейцев.

Почти невидимый в тусклом красноватом свете луны снова заговорил один из автохтонов. Юши снова стал переводить:

— Он говорит, что они не боятся гибели своей расы. Они знают, что все имеет конец, но в то же время ничто по-настоящему не кончается. Им хотелось бы, чтобы их младшие собратья в этих обледенелых лесах продолжили существование еще несколько миллионов лет и тоже продвинулись к истине.

«Звучит прекрасно, — подумал Фландри, — если бы не одно „но“».

Юши продолжал:

— Они, как и мы, хотели бы войти в состав Терранской Империи, хотя для них это ничего не изменит. У них нет ничего общего с людьми, их не побеспокоит никакой наместник с Терры. А мерсейцы могут — например, развязав то космическое сражение, которое, по твоим словам, превратит Алтай в безжизненную пустыню. Поэтому Люди Льдов готовы помочь нам чем могут, хотя и не знают, что делать в сложившейся ситуации.

— Они заявляют это от имени всей своей расы? — с сомнением в голосе спросил Фландри.

— И от имени лесов и озер также, — сказал Юши. «Впечатляющее единение всех форм бытия», — подумал Фландри и, кивнув головой, сказал:

— Ну что ж, если ты так говоришь, давай примем их помощь. Но как они смогут нам помочь, не зная, что делать?

Юши тяжело вздохнул. Его вздох напоминал скорее старческое кряхтение.

— Я надеялся, что они смогут помочь. Но теперь… может быть, ты сам предложишь план действий?

Фландри надолго задумался. Холод все глубже пробирался под его одежду. Наконец он произнес:

— Улан-Балай — единственное место на планете, где есть космические корабли. Поэтому нам нужно как-то проникнуть в город, чтобы передать наше послание. Могут ли эти существа незаметно вступить в контакт с бетельгейзианами?

Юши спросил.

— Нет, — перевел он ответ. — Это невозможно, если торговый корабль усиленно охраняется, а они это знают.

Один из аборигенов слегка наклонился над тусклым голубым огоньком спиртовки. Что выражали его глаза? Печаль? Но свойственно ли это человеческое чувство им, существам иной расы? Послышалась стрекочущая, непонятная речь. Юши внимательно слушал.

— Они могут незаметно доставить нас в город, если ночь будет достаточно холодной, — перевел Юши. — Медуза сможет перенести нас по воздуху. Ее органы чувств позволяют видеть лучи радара и уклоняться от них. К тому же медузу нельзя обнаружить металлоискателем или инфракрасным детектором. — Шаман помедлил. — Но какая нам польза от этого, терранин? Мы и сами можем пробраться в город переодетыми.

— А перелететь? — упавшим голосом спросил Фландри.

— Нет. Нас наверняка остановит транспортный патруль со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Та-а-к. — Фландри поднял лицо к сверкающему небу. Его глаза на мгновение ослепил свет луны. Нервное напряжение заставило его позабыть о холоде.

— Мы уже обсуждали на курултае возможность установить с бетельгейзианским кораблем радиосвязь во время его старта с Алтая, прежде чем он перейдет на гипердрайв, — сказал он громко и нарочито медленно, пытаясь унять охватившую его дрожь. — Но вы сказали мне тогда, что у вас нет достаточно мощного передатчика, чтобы обеспечить устойчивую радиосвязь с ненаправленной антенной на расстоянии нескольких тысяч километров. Направленная антенна тоже бесполезна, ведь мы не будем знать, где находится корабль в каждый конкретный момент.

— Это так. Кроме того, радиоразведка хана сразу же перехватит нашу передачу, запеленгует передатчик и нанесет удар.

— Теперь допустим, что дружеский космический корабль приблизится к планете, но не станет совершать посадку… смогут Обитатели установить с ним связь?

Юши задал вопрос, но Фландри и сам уже знал ответ:

— Нет. У них нет радиопередатчиков вообще. А если бы и были, то хан смог бы их запеленговать с таким же успехом, как и наши. К тому же, орлук, ты сам говорил, что хан не должен знать о послании до прибытия Имперского Флота.

— Ладно, за спрос денег не берут. — Взгляд Фландри продолжал блуждать по небосводу, пока не наткнулся на Бетельгейзе. Она сияла среди созвездий, словно факел. — А можем мы узнать, что такой корабль появился в окрестностях планеты?

— Приближаясь к Алтаю, он безусловно установит радиосвязь с космодромом Улан-Балая, — затем, посовещавшись с Обитателями, Юши добавил их соображения; — Да. С помощью медузы мы можем разместить человека с радиоприемником высоко над городом. Он сможет перехватывать и прослушивать все переговоры между космическими кораблями и диспетчерами космодрома. Принесет ли это какую-нибудь пользу?

— Может, и принесет, — Фландри сказал это с таким вздохом, а точнее — выдохом, что целое облако замерзшего пара скрыло его лицо.

И неожиданно он громко и радостно рассмеялся. Возможно, подобные звуки впервые разносились над водами озера Тенгри Hop. Оба Обитателя отпрянули назад, словно маленькие, испуганные животные. Юши стоял в тени. И свет сейчас падал только на него — Доминика Фландри, капитана разведкорпуса Терранской Империи. Он стоял с запрокинутой к небу и залитой медным светом луны головой и хохотал, как мальчишка. — Клянусь небесами, — крикнул он, — мы сделаем это!

10

Осенний шторм зародился где-то вблизи полюса, пронесся над степями, собрал на их просторах снег и в полночь ворвался в Улан-Балай. Крутые, красные крыши домов сразу исчезли из виду. Вблизи освещенных окон домов можно было увидеть только белые полосы горизонтально летящего снега. Возникая из ночной темноты, они снова в ней исчезали. Но когда человек отходил на несколько метров в сторону, то оказывался в кромешной тьме и стоял по колено в снегу, ослепленный и оглушенный неистовством урагана.

Холод верхних слоев атмосферы, откуда Фландри только что спустился, проник в него так глубоко, что, казалось, он никогда не согреется снова. Несмотря на баллон с кислородом, он все еще испытывал кислородное голодание. Когда он глядел на снежную бурю сверху, то видел лишь смутные темные пятна. Первые льдины на озере Рюрик под натиском ветра беспорядочно метались вдоль южного берега.

Фландри стремительно падал вниз, подвешенный в сетке, которую образовали толстые, как канаты, щупальца медузы — огромного шара у него над головой. За ним следовало еще несколько медуз. Они судорожно метались в потоках воздуха, стараясь избежать невидимых Фландри радарных лучей. Впереди спускалась еще одна медуза, которая несла Обитателя, прижавшегося к глыбе льда — для него этот холодный воздух был подобен жару преисподней. Впрочем, даже Фландри почувствовал что-то вроде тепла, когда по ним хлестнула метель. Он нагнулся вперед, пытаясь что-нибудь разглядеть в кромешной и завывающей тьме.

Неожиданно его онемевшие ноги, висевшие словно плети, ударились о конек крыши. Ощущение удара пришло словно откуда-то издалека. Появилось сначала бледное, а по мере приближения — все более яркое свечение. Он был у цели. Громада светящейся Башни Пророка уходила вверх и исчезала с глаз. Ее света оказалось вполне достаточно, чтобы разглядеть сквозь летящие хлопья снега стену с надписью. Фландри нащупал за плечом форсунку распылителя. Соседняя медуза поднесла ему баллон с аэрозольной краской. Он потянулся, ухватился за конец шланга и соединил его с форсункой.

«Ну-с, Арктический мудрец, понятно тебе, что я собираюсь делать? Сможешь ты управлять моим скакуном, как мне это нужно?»

В его ушах завывал ветер. Время от времени раздавались глухие взрывы — «дыхание» медузы, с помощью которого она передвигалась вдоль стены. Стараясь сохранить нужное положение, медуза раскачивалась, и Фландри чуть не ударялся о стену. Огромная, размером с дом, черная буква маячила перед ним на сверкающем белом фоне. Фландри прицелился, нажал рычажок, и струя краски вылетела из сопла.

Проклятье! Порыв ветра отнес ее в сторону. Но при следующей попытке зеленая струя попала куда следовало. Краска оставалась жидкой даже при низкой температуре, но довольно быстро густела…

…Первый баллон иссяк, и Фландри сменил его. На этот раз голубая. Пригодную для распыления краску собирали по всем племенам Тебтенгри, так что палитра получилась всех цветов и оттенков, созданных Господом Богом. Оставалось только надеяться, что ее хватит.

Хватило, хотя к концу он чуть не потерял сознание от холода и усталости. И все же, когда последний огромный штрих был сделан, он не удержался и добавил внизу крохотный, в три сантиметра высотой, восклицательный знак.

— Ну, поехали, — прошептал Фландри. Непонятно как, но Обитатель понял и поднял свой посох; стая медуз рванулась вверх сквозь плотные тучи.

Краем глаза Фландри заметил, как от группы висящих над космодромом военных воздушных кораблей отделился один из них. Возможно, он просто возвращался с дежурства. Но в это время медузы вырвались из облаков в чистое пространство, пронизанное светом лун и колец. Корабль резко изменил курс. Фландри увидел вспышки энергетических взрывов вблизи стаи медуз и потянулся за своим бесполезным бластером. Его руки одеревенели и не могли даже удержать оружие…

Все медузы, кроме тех, что несли его и Обитателя, метнулись вбок. Они окружили корабль и со всех сторон обхватили его щупальцами так, что он почти скрылся из виду. Посыпались искры, как при электросварке. Фландри вспомнил, что металлический фюзеляж корабля есть не что иное, как клетка Фарадея, и электрические разряды не причиняют вреда членам экипажа, находящимся внутри. Но когда в корпусе образовались дыры и начали плавиться электрические цепи управления, корабль закачался в воздухе. Медузы отпустили его, и он камнем рухнул вниз.

Фландри расслабился, и вся стая стремительно понеслась на север.

11

Город бурлил. На улице Оружейников произошли вооруженные столкновения и свежевыпавший снег уже окрасился пятнами крови. Вооруженные отряды маршировали вокруг дворца и космодрома. Толпы людей улюлюкали им вслед. Слышались звуки военной музыки, гремели барабаны, визжали флейты. Молодые люди носились на варяках, выписывая головокружительные развороты и сквернословя при этом.

Олег-хан глядел из окна дворца на площадь.

— Вы свое еще получите, — пробормотал он. — Да, народ ты мой драгоценный, ты получишь все, что тебе положено.

Повернувшись к бетельгейзианину, которого только что привела стража, он пристально посмотрел на его синеватое лицо и спросил:

— Ты видел?

— Да, ваше велицество. — Залат обычно говорил по-алтайски бегло и почти без акцента, но сейчас его язык еле ворочался.

Он выглядел очень напуганным. Только вовремя прибывшие ханские охранники спасли его корабль от разрушения многотысячной толпой орущих фанатиков.

— Клянусь, я и мой экипаж не имеем к этому никакого отношения… мы абсолютно невиновны…

— Конечно-конечно! — ребром ладони Олег гневно рассек воздух. — Я ведь не один из этих безграмотных пастухов. Все бетельгейзиане находились под неусыпным контролем с момента… — спохватившись, он замолчал.

— Но я не могу понять поцему? — заикаясь спросил Залат.

— Разве это не ясно? Ты же знаешь, что имперский посланец погиб от руки агента Тебтенгри в день его прибытия. Произошло то, чего я уже давно ожидал: они все стали религиозными ксенофобами. Я уверен, что в городе есть их агенты, которые могут убить и тебя и любого члена твоей команды. Поэтому я приказал охранять вас и проверять каждого, кто захочет хотя бы приблизиться к вам. Это сделано в ваших же интересах.

Собственные слова несколько успокоили Олега. Он уселся, погладил бороду и, глядя на Залата сузившимися глазами, сказал:

— Случившееся с тобой сегодня достойно сожаления. Но все объясняется просто. Ты иностранец, а оскверняющая святыню надпись сделана не на алтайском языке. Поэтому некоторые люди сделали вывод, что это непристойные слова бетельгейзианского языка. Но я-то знаю, что это не так. Сегодня ночью погиб патрульный воздушный корабль. Обстоятельства его гибели не оставляют сомнения в том, что это преступление — дело рук Тебтенгри и их помощников из числа бесовского населения Арктики. Так как племена Тебтенгри не являются последователями Пророка, для них осквернение нашей святыни — пустяк. Но что меня смущает больше всего — признаюсь тебе откровенно и строго конфиденциально — зачем? Работа, сопряженная с огромной опасностью и весьма трудоемкая, выполнена просто… чтобы нанести грязное оскорбление?

Он снова посмотрел в окно; отсюда Башня казалась такой же, как всегда. Но если смотреть на нее с севера, то результат проделанной ночью работы представлялся весьма впечатляющим: стену со словами Пророка обезображивали пятна разноцветной краски общей длиной в добрый километр. И с этой стороны святотатственная надпись различалась на любом расстоянии, вплоть до самого горизонта.

Пальцы ха-хана сжались в кулак.

— Они заплатят за это сполна, — сказал он. — Верные мне племена теперь еще больше сплотятся. Люди Тебтенгри вспомнят об этом, когда мы станем бросать их детей живыми в кипящую воду на глазах родителей.

Залат, поколебавшись немного, заговорил:

— Ваше велицество…

— Да? — зло отозвался Олег.

— Эти знаки на Башне — буквы терранского алфавита.

— Что-о?

— Я немного знаю англик, как и многие бетельгейзиане… откуда его узнали люди Тебтенгри?

Олег знал ответ на вопрос Залата, но вместо этого он схватил того за воротник и начал с остервенением трясти.

— Что там написано? — вскричал он.

— Самое странное именно в этом, ваше велицество, — заикаясь от ужаса ответил Залат. — В этой надписи нет никакого смысла.

— Тогда как она звучит? Говори, прежде чем я велю вырвать тебе все зубы по одному.

— «Мэйдэй», — задыхаясь выдавил из себя Залат, — просто «майский день», ваше велицество.

Олег оставил его. На минуту установилась тишина. Наконец хан спросил:

— Это терранское слово?

— Наверное… я думаю, цто да. «Май» — это название одного из месяцев терранского календаря, а «день» ознацает сутоцный интервал времени. — Залат потер свои желтые глаза, пытаясь разгадать смысл написанного. — Возможно, надпись говорит о первом дне мая?

Олег медленно кивнул:

— Звучит правдоподобно. В алтайском календаре, который является модификацией древнего терранского, также есть похожее название одного из весенних месяцев. Майский день — день праздника весны? Вполне возможно.

Он посмотрел в окно и окинул взглядом город.

— Весна наступит еще не скоро, — сказал он. — Если надпись устанавливает срок… чего-то… какого-то события… то оно обречено. Мы разобьем Тебтенгри уже этой зимой. А к весне, — он прокашлялся и коротко закончил, — начнем осуществлять некоторые другие проекты.

Залат набрался смелости и возразил:

— Но как эта надпись может быть предписанием срока? Кто в Улан-Балае сможет ее процесть?

— Это верно. Я могу только предположить, что это какая-то дикая попытка бросить вызов… возможно, связанная с суеверием или ритуалом… — Хан резко повернулся и спросил: — Ваш корабль скоро отправляется домой, не так ли?

— Да, ваше велицество.

— Я хочу передать вашим властям послание. В течение ближайшего года ни один торговый корабль не должен появляться здесь. Мы будем очень заняты подавлением Тебтенгри и их союзников-аборигенов. — Олег пожал плечами. — Во всяком случае визит сюда торгового корабля окажется бесполезным, так как война неизбежно нарушит производство и доставку экспортных товаров. Позже мы, возможно, все восстановим.

В чем на самом деле он очень сомневался. К лету вернутся мерсейцы и начнут строить базу. А через год Алтай уже будет частью их империи, ха-хан поведет своих воинов в битвы за новые галактические пространства. Новые победы покроют его имя неувядаемой славой, и в песнопениях его народа появится новый герой.

12

В северных землях наступила ранняя зима. По бесконечным заснеженным равнинам, под небом цвета вороненой стали племя Мангу Туман кочевало по своему обычному маршруту. Окружавший Фландри белый мир был настолько огромен, что люди, стада и повозки казались в нем лишь щепоткой пыли: там — темное пятно, там — вертикальная струйка дыма в неподвижном воздухе. Красна висела, почти касаясь южной кромки горизонта — золотисто-красный диск, как бы покрытый инеем.

Три человека скользили по снегу, удаляясь от орды. Одетые в парки, с винтовками за плечами, они держались за тросы, прикрепленные к антигравитационному буксиру. Буксир летел так быстро, что их лыжи со свистом рассекали снег, покрытый тонкой корочкой наста.

Аргун Тиликский хрипло сказал:

— Я прекрасно понимаю, почему вы с Юши храните в тайне причины твоей эскапады на Башне пять недель назад: тот, кто не знает, не сможет ничего выдать, попав в плен. Но мне непонятно, почему ты обрадовался, когда узнал о последствиях своего «подвига»? Разведка донесла нам, в какое бешенство пришли воины хана и как он поклялся уничтожить нас уже в этом году. А это значит, что всем племенам Тебтенгри придется теперь держаться вместе, и нашим стадам не хватит подножного корма. К концу зимы начнется голод и среди людей. Так что хану остается только ждать, ибо к весне голод выполнит за него половину его плана!

— Остается только надеяться, что он поступит именно так, — сказал Фландри, — ведь это все-таки лучше, чем воевать, не так ли?

Аргун повернул к нему рассерженное юное лицо и отрезал:

— Я не разделяю восторгов перед всем терранским. Ты такой же человек, как и я. Но в этом незнакомом тебе мире ты больше подвержен ошибкам. Буду откровенным — на ближайшем курултае я призову к походу на Улан-Балай. И это нужно сделать сейчас, пока животы у нас набиты.

— Нет! — воскликнула Буртай. — Это равносильно самоубийству. Их вчетверо больше, чем нас. К тому же я собственными глазами видела кое-что из новой военной техники, привезенной мерсейцами. Они устроят нам мясорубку!

— Лучше уж быстрая смерть, — Аргун посмотрел на Фландри. — Ну, что ты на это скажешь?

Терранин вздохнул. Этого следовало ожидать. Поскольку Буртай все время находилась рядом с ним, а Аргун не отходил от Буртай, они уже не раз обсуждали эту тему. Теперь ему стало ясно, с какой целью Аргун организовал эту охоту на сатару — отбившихся от домашних стай и одичавших страусов. Но, по крайней мере, он поступил честно, предупредив его.

— Ну хорошо, ты не доверяешь мне, — сказал он, — хотя, наверное, один Бог знает, сколько я сделал для вас: сражался, проливал кровь, замерзал. Но почему ты не доверяешь Юши Ильяку? Он и Обитатели знают мой план и подтвердят тебе, что его успех зависит от нашей тактики проволочек и уклонения от боевых действий.

— Юши стар, — ответил Аргун, — и его ум уже не так остр, как… Смотрите, смотрите!

Он дернул за трос управления, буксир фыркнул несколько раз, остановился и повис в воздухе на полпути к гребню длинного, пологого склона. Аргун мгновенно забыл обо всем. Застыв в стойке, словно охотничий пес, он показывал на снег.

— Следы, — напряженным шепотом сказал он. — Теперь, чтобы подкрасться поближе, мы должны двигаться самостоятельно. Если птицы услышат генератор, они уйдут от нас. Орлук Фландри, ты иди прямо по склону, а я и Буртай обойдем его слева и справа.

Они отцепили буксировочные тросы и бесшумно заскользили на своих лыжах. Прежде чем Фландри что-нибудь понял, они ухе исчезли. Терранин посмотрел себе под ноги и увидел крупные вмятины — следы двух сатару. Он направился вверх, не теряя их из виду. Как они умудряются передвигаться на этих досках, черт побери? Ковыляя по склону, он споткнулся и упал, ударившись носом о валун. Барахтаясь в снегу, он чертыхался на восемнадцати известных ему языках, добавляя к ним древнемарсианские фоноглифы. Наконец он встал.

— И это они называют развлечением? — стараясь не потерять равновесие, он снова заковылял вверх. Снег, попавший под капюшон его парки, начал таять. Между лопаток потекли ручейки в поисках подходящего места, чтобы снова замерзнуть.

— Чертова дыра, — продолжал чертыхаться Фландри. — Сидеть бы мне сейчас в Эверест-Хаузе за бутылкой шампанского с какой-нибудь хорошенькой девицей да вешать ей лапшу на уши о своих подвигах…

Еле-еле волоча ноги, он преодолел подъем, присел на корточки и стал пристально всматриваться в густой, заиндевевший кустарник. Никаких птиц! Только длинный крутой спуск вниз к необозримой снежной равнине… подожди-ка!

Он успел заметить кровь и останки растерзанных птиц за долю секунды до того, как на него напали какие-то животные.

Они возникли из сорняков и сугробов так неожиданно, словно их изрыгнула сама земля. К Фландри бесшумно неслась дюжина белых существ размером с большую собаку. Он успел рассмотреть их длинные, острые морды, высокие спины, черные, горящие ненавистью глаза и голые, крысиные хвосты. Вскинув винтовку, он выстрелил. Пуля отбросила ближайшего зверя, он покатился вниз, задержался где-то посередине склона, секунду полежал и снова полез вверх.

Фландри этого уже не видел, прямо перед ним появилась морда второго зверя. Выстрелом в упор он застрелил его. Один на зверей нагнулся и стал зубами рвать тело убитого, но остальные продолжали мчаться вперед. Фландри прицелился в третьего. Он не успел выстрелить, так как что-то тяжелое навалилось ему на спину. Он упал и почувствовал, как острые челюсти разрывают кожаную куртку.

Прикрывая лицо рукой, Фландри сумел перевернуться. Один из зверей вырвал у него ружье, вертел его в лапах, очень похожих на человеческие руки. Свободной рукой Фландри нащупал на боку кинжал. На него лезли сразу два зверя, щелкая острыми резцами. Он умудрился ударить одного из них кинжалом в голову. Зверь завизжал, отскочил в сторону и тут же вернулся вместе с парой других, подоспевших на помощь.

Кто-то закричал. Звук, заглушаемый ударами бешено колотившегося сердца Фландри, пришел будто издалека. Он вонзил лезвие в волосатое плечо. Зверь вывернулся и оставил его безоружным. Он отбивался ногами, коленями, локтями и кулаками в облаке снежной пыли. Одно животное подпрыгнуло в воздух и опустилось ему прямо на живот. Непроизвольно выдохнув, он опустил руку, которой прикрывал лицо. Хищная пасть зверюги устремилась к его горлу.

Сзади появился Аргун. Алтаец схватил зверя за шею, в его свободной руке сверкнула сталь клинка. Точным движением он распотрошил визжащей твари брюхо и отбросил в сторону ее тушу. Несколько зверей тут же набросились на еще бившееся в судорогах тело и начали его пожирать. Мощным ударом ноги в ухо Аргон уложил наповал еще одного зверя. Но следующий бросился на него сзади. Он нагнулся, его правая рука взметнулась вверх в приеме дзюдо, и, пока зверь летел в воздухе у него над головой, он ножом вспорол ему брюхо.

— Вставай, — сказал он, помогая Фландри подняться. Терранин, покачиваясь, встал на ноги. Стая окружала их, лязгая зубами. Но теперь начали падать мертвыми звери из ее задних рядов — это вела прицельный огонь Буртай, взобравшаяся наконец-то на гребень холма. Самый крупный из стаи зверь издал пронзительный свист, и огромными прыжками все оставшиеся в живых исчезли из виду в считанные секунды.

Когда они подошли к Буртай, Аргун, тяжело дыша, опустился на снег. Девушка бросилась к Фландри.

— Ты не ранен? — чуть не рыдая спросила она.

— Разве что ранено мое самолюбие… мне кажется… — он посмотрел мимо нее на нойона и непоследовательно сказал: — Благодарю.

— Ты наш гость, — проворчал Аргун. Помолчав, он добавил: — Они наглеют с каждым годом. Никогда бы не подумал, что они могут напасть на людей так близко от орды. Если мы переживем эту зиму, надо будет что-нибудь предпринять.

— Что это за твари? — напряжение Фландри начало спадать.

— Гурчаку. Они рыщут стаями по всей степи, вплоть до Хребта. Едят все, но предпочитают мясо. Охотятся главным образом на сатару и диких животных, но иногда совершают набеги на наши стада. Изредка нападают на человека. — Аргун помрачнел. — Во времена моего деда они не были такими крупными и коварными.

— Крысы, — заметил Фландри, — и это не метафора.

— Я знаю, что такое крысы, — вступила в разговор Буртай, — но гурчаку…

— Новый вид. Подобное не раз случалось и на других колонизированных планетах. — Фландри невыносимо захотелось закурить. Он даже забыл, что хотел сказать, но после напоминания Буртай продолжил: — Да-а. Когда планету начали осваивать ваши предки, несколько крыс, приехавших сюда «зайцами» на их космических кораблях, сбежали и стали дикими. Начался процесс эволюции. Большой размер давал преимущества: лучше сохранялось тепло в холодном климате, позволял им охотиться на крупных домашних животных, которых вы разводили. Естественный отбор, короткий период воспроизводства, генетические отклонения внутри небольшой первоначальной популяции… Природа вполне способна ускорить эволюционный процесс при благоприятном стечении обстоятельств.

Он устало улыбнулся Буртай и добавил:

— В конце концов, если на приграничной планете есть прекрасные девушки, традиция требует, чтобы там были и чудовища.

Лицо девушки вспыхнуло, как костер.

В лагерь они возвращались молча. Фландри вошел в отведенную ему юрту, вымылся, переоделся, улегся на койку и уставился в потолок. Он с горечью вспоминал все романтические истории, которые ему довелось услышать на Терре, о похождениях бравых сотрудников разведкорпуса в Пограничных Областях. Ну а что же он имеет на своем счету? Несколько стычек с людьми и драка с крысами, которые собирались его загрызть, одежда из вонючих шкур, промокшие ноги и обмороженные уши, однообразная пища, скрипящие колеса или визжащие полозья, вынужденная трезвость и целомудрие, ранние подъемы и многозначительные беседы со старейшинами и ни единой занятной книжки или понятной ему шутки на расстоянии нескольких световых лет. Он зевнул, перевернулся на живот и попытался уснуть. Но сна не было ни в одном глазу, в какой-то момент ему даже захотелось, чтобы старейшины приняли дикий план Аргуна. Ну хоть бы что-то развеяло эту скукотищу. Долго ждать не пришлось, в дверь постучали. Он вскочил на ноги, ударился головой о распорный брус; выругался и сказал:

— Войдите. — Его рука привычно опустилась на бластер. Короткий день приближался к концу. За исключением красной полоски на краю небосвода, все вокруг уже погрузилось в темноту. Дверь открылась, и в освещенную юрту вошла Буртай. Закрыв дверь, она молча глядела на Фландри.

— Ну… привет. — Он помолчал немного и спросил: — Тебе чего?

— Зашла узнать, все ли у тебя в порядке. — Она не глядела ему в глаза.

— Да? Да, конечно, все в порядке, — сказал он глуповато, — очень заботливо с твоей стороны. Может быть… сделать чай?

— Если тебя покусали, то раны нужно обязательно обработать. Укусы гурчаку могут быть заразными.

— Да нет, спасибо. На этот раз пронесло. Ничего существенного, хотя, с другой стороны… — улыбнулся Фландри, — такая очаровательная медсестра…

Он снова увидел, как вспыхнули щеки Буртай — и вдруг обо всем догадался. Можно было догадаться и раньше, не будь здешние люди такими сдержанными. Сердце его учащенно забилось.

— Ты присядь, — пригласил он.

Она опустилась на пол. Он подсел к ней и обнял за плечи. Буртай не уклонилась. Его рука скользнула ниже и обвилась вокруг ее талии. Девушка прижалась к нему.

— Как ты думаешь, доведется нам увидеть следующую весну? — спросила она спокойно, словно о чем-то обыденном.

— Вот она, весна, рядом со мной, — сказал Фландри, и его губы коснулись ее темных волос.

— В орде никто не умеет так говорить, — еле слышно выдохнула она и быстро продолжила, — мы с тобой оба отрезаны от наших родных. Ты — расстоянием, а я — смертью. Вдвоем нам не будет одиноко.

— Но я вернусь на Терру при первой же возможности, — честно предостерег ее Фландри.

— Я знаю, — коротко сказала она, — но пока…

Их губы встретились.

В дверь громко постучали.

— Уйдите! — крикнули они одновременно. Посмотрев с удивлением друг другу в глаза, они весело расхохотались.

— Господин, — раздался мужской голос за дверью, — меня прислал гур-хан Тогрул. Получено сообщение — терранский космический корабль!

Фландри так поспешно выскочил из юрты, что опрокинул Буртай на пол. При этом он успел только подумать с раздражением, что с самого начала эта работа приносит ему только неприятности.

13

На огромной высоте над Улан-Балаем терпеливая аэромедуза удерживала в щупальцах одного из воинов. Он дышал кислородом из баллона и не выпускал из онемевших рук маленького радиоприемника. Каждые четыре часа новый воин сменял предыдущего, даже и такой срок вряд ли оказался бы под силу представителю другой человеческой породы.

И наконец долгое ожидание было вознаграждено — в наушниках послышался сквозь треск слабый, искаженный голос, говоривший на незнакомом алтайцу языке. В ответ что-то пробубнил диспетчер космодрома. Где-то высоко наверху говоривший уступил место у микрофона другому, и тот, запинаясь и с сильным акцентом, стал говорить на алтайском, выученном, без сомнения, у бетельгейзиан.

Разведчик Тебтенгри не мог сам установить связь с космическим кораблем. В этом случае его сигнал с большой вероятностью могла перехватить служба радиоразведки хана, и ядерный удар из Улан-Балая последовал бы незамедлительно. Однако его аппарат мог усиливать принимаемый сигнал и транслировать его по эстафете. От него тянулась длинная цепочка медуз с подобными аппаратами, которая заканчивалась в орде Тогрула Вавилова. Подобная ретрансляция, обнаруженная неприятелем, не вызвала бы у него подозрений, так как ее характер напоминал отраженные от ионосферы радиосигналы.

В свой бинокль разведчик и в самом деле увидел вскоре спускающийся терранский космический корабль. Он даже присвистнул, изумленный безукоризненной военной четкостью, с которой корабль выполнил этот маневр. И все же это был только один корабль, прибывший с визитом к Олегу Проклятому. Безусловно, тот подготовился к нему, припрятал или замаскировал все свои новоприобретения. Он станет стелиться травой перед своими гостями, покажет им то, что ему нужно, и не более. Вскоре они отправятся домой и доложат Терре, что Алтай — безобидная полуварварская планета, о которой можно спокойно снова забыть.

Разведчик вздохнул, похлопал руками в меховых варежках и стал с нетерпением ждать прибытия смены.

А вблизи полярного круга Доминик Фландри сидел возле радиоприемника Тогрула. За разрисованным морозными узорами окном призрачно переливалось северное сияние.

— Это то, что нужно, — сказал он. — Пусть радиомониторы продолжают работать, но я не ожидаю услышать ничего интересного до момента отбытия корабля.

— А когда это произойдет? — спросил гур-хан.

— Думаю, через пару дней, — ответил Фландри. — Нужно быть наготове! Нужно поднять всех мужчин племени и направить их на позиции в соответствии со схемой, которую нарисовали мы с Юши.

Тогрул кивнул.

— Что это за схема? — спросил только что вошедший Аргун Тиликский. — Почему я ничего о ней не знал?

— Не было необходимости, — ответил Фландри и вежливо добавил: — Воины Тебтенгри при любых обстоятельствах могут двигаться на полной скорости, находясь в состоянии пятиминутной боевой готовности. Разве не так ты говорил в своем десятиминутном докладе как-то вечером на прошлой неделе? Пришло время доказать это на деле. Так что действуй, нойон!

— Но тогда… — ощетинился Аргун.

— Ты поведешь дивизию варяков Мангу Туман прямо на юг, на расстояние пятисот километров, — сказал Тогрул. — Там будешь ждать дальнейших указаний по радио. Подразделения других племен займут другие позиции; кое-кого из них ты увидишь, но устанавливать радиосвязь вам категорически запрещено. Менее мобильные транспортные средства останутся в основном лагере. Ими будут управлять женщины и дети.

— А стада? — напомнил Фландри. — Не забудь, что мы можем покрыть стадами Тебтенгри довольно большую территорию.

— Но это сумасшествие! — вскричал Аргун. — Если Олег узнает, что мы рассредоточились, он воспользуется этим и вклинится между…

— Он не узнает, — сказал Фландри, — а если узнает, то не поймет цели этих маневров. На этом и построен весь план. А теперь давай!

На мгновение их взгляды встретились. Затем нойон хлопнул рукавицами по бедру, резко повернулся и вышел. Через несколько минут ночную тьму разорвал рев сотен моторов и пронзительные звуки боевых рогов.

Когда шум затих, Тогрул потрепал свою бороду, взглянул поверх радиоприемника на Фландри и спросил:

— Объясни мне, что привело сюда этот корабль?

— Они хотят провести расследование причин гибели на Алтае гражданина Империи, то есть меня, — усмехнулся Фландри. — По крайней мере именно так, если он не полный идиот, капитан объяснит цель своего визита Олегу. Далее он позволит Олегу убедить себя, что это был всего лишь досадный несчастный случай. После чего корабль отбудет на Терру.

Тогрул смотрел на Фландри широко раскрыв глаза и вдруг разразился гомерическим хохотом. Фландри вторил ему. Несколько минут гур-хан племени Мангу Туман и капитан разведывательного корпуса Космического Флота Терранской Империи отплясывали вокруг кибитки и распевали песни о том, как весной расцветут повсюду цветочки.

Вскоре Фландри ушел. В ближайшие дни всем будет не до сна, но сегодня… Он с нетерпением постучал в дверь своей юрты… Тишина, только завывания ветра и отдаленное грустное мычание скота. Он нахмурился и открыл дверь.

На его койке лежала записка.

«Любимый мой, я слышу сигналы тревоги. Тогрул дал мне оружие и новый варяк. Ты знаешь, что отец научил меня стрелять и ездить на варяке не хуже любого мужчины. В трудное время последняя из рода Тумурий должна быть вместе с воинами».

Довольно долго Фландри рассматривал корявые буквы записки. Наконец он крепко выругался, разделся и упал на койку.

14

Когда он проснулся утром, его повозка вместе со всеми остальными двигалась по заснеженной степи. Выглянув из юрты, он увидел Тогрула, который стоял в стороне от колонны и наводил на кольца Алтая навигационный прибор. Увидев Фландри, он поздоровался и пробурчал:

— Завтра будем на месте.

Примчался посыльный. Когда на марше находится такое количество машин и людей, неизбежно возникает множество проблем, требующих внимания руководителя. Фландри снова остался один.

Он уже научился не предлагать свою неквалифицированную помощь, а потому посвятил весь день сочинению ядовитых стишков о начальстве, пославшем его сюда. Шумный поход продолжался и после наступления темноты. На следующее утро колонна прибыла на место. Чтобы разбить лагерь, пришлось разгребать снег. Фландри выяснил, что махать лопатой он все-таки умеет. И быстро об этом пожалел.

К середине дня орда разместилась на новом месте. Но на этот раз лагерь не был, как всегда, компактным, а растянулся на многие километры, несмотря на ропот населения. Тогрул в резкой форме отклонил все претензии и прошел в свою кибитку. Просидев у радиоприемника несколько часов, он наконец вызвал Фландри.

— Космический корабль покидает Алтай, — сказал он. — Мы только что перехватили обычное предупреждение — всем летательным аппаратам покинуть зону космодрома. — Он нахмурился. — Успеем мы выполнить все маневры при дневном свете?

— Это не так уж важно, — сказал Фландри. — Мы уже образовали нужную конфигурацию. Как только они увидят ее, шкипер задержит отлет. Инструкции предписывают экипажу при отлете с подозрительной планеты тщательно ее осматривать.

Серые глаза Фландри устремились на лежащую перед ним на столе карту. Запросы по радио подтвердили, что все подразделения Тебтенгри заняли предписанные им позиции. Отмеченный на карте рукой Тогрула район, в котором рассредоточились племена Тебтенгри, простирался с запада на восток более чем на пятьсот километров. От крайних точек этого района отходили две наклонные линии, которые встречались далеко на севере. Здесь располагались позиции мобильных дивизий на варяках. Поглаживая усы, Фландри ждал.

— Взлет космического корабля разрешен. Внимание! Старт! Услышав, как из радиоприемника просочился сквозь атмосферные шумы слабенький голос, Фландри схватил карандаш и под пристальным взглядом Тогрула набросал следующую группу символов.

— Вот следующая конфигурация, — сказал он. — Я думаю, уже можно начать. Фигуру, которую мы образовали сейчас, увидят с корабля через несколько минут.

Гур-хан склонился над микрофоном и начал отдавать приказы:

— Внимание! Дивизиям кланов Мунлик, Федор, Кубилай, Тули — переместиться на сто километров к западу. Белгутай, Багдарин, Шагатай и Кассар — на сто километров к востоку. Глеб, Яханжир…

Фландри вертел карандаш в напряженных пальцах. Через несколько часов томительного ожидания начали поступать первые доклады о произведенных маневрах. Фландри отмечал на карте вновь занятые позиции. Весь замысел начинал казаться ему жалким и неуклюжим.

После долгого молчания заговорил Тогрул:

— Я вот тут думаю…

— Вредная привычка, — заметил Фландри, — от которой трудно избавиться. Попробуй холодные ванны и длительные прогулки пешком.

— Что, если Олег узнает обо всем этом?

— Безусловно, он кое-что узнает. Его воздушные разведчики перехватят отрывки наших переговоров. Но только отрывки, мы же пользуемся совсем слабыми передатчиками. И я надеюсь, что наши воздушные войска не дадут неприятелю взглянуть сверху на наши позиции. Олегу доложат, что мы совершаем широкомасштабные маневры. — Фландри пожал плечами. — Если бы я был на его месте, то для меня наиболее логичным было бы предположить, что вооруженные силы Тебтенгри проводят учения, готовясь к войне с ним.

— Что не так уж далеко от истины, — сказал Тогрул, барабаня пальцами по крышке стола.

— А потом — вот это. — Фландри протянул ему листок бумаги с рисунком.

— Хорошо. — Тогрул начал снова отдавать приказы. Закончив, он сказал: — Мы сможем продолжать и ночью. Зажжем костры. В мобильные дивизии пошлем воздушные корабли с топливом, тогда и они смогут зажечь огни.

— Это было бы неплохо.

— Придется, правда, израсходовать уйму топлива. У нас ничего не останется.

— Об этом можешь не беспокоиться, — сказал Фландри. — Твой народ будет в безопасности и получит все необходимое прежде, чем вы почувствуете нехватку топлива. Либо нас всех уничтожат, и мы не будем нуждаться ни в чем.

Ночь тянулась медленно. Время от времени Фландри дремал, Он даже не заметил, как рассвело. Оставалось сделать еще столько же работы. Прибыл посыльный от шамана Юши. Неуклюже отсалютовав, он доложил:

— Воздушная разведка обнаружила массированное движение войск в районе озера Рюрик. Отдельные колонны направляются на север.

— Уже? — Кулак Тогрула с грохотом опустился на стол.

— Пока заметные силы подойдут к нашим позициям, пройдет несколько дней, — заметил Фландри, почувствовав неприятный? холодок. — Если мы побеспокоим их с воздуха, то выиграем еще несколько дней, а для окончания работы нужен всего один.

— Когда мы получим помощь? — спросил Тогрул.

— Недели через три-четыре, не раньше, — ответил Фландри. — Наш сигнал о помощи должен дойти до базы Катавраяннис. Сперва командующий соберет эскадру, затем потребуется какое-то время, чтобы долететь до Алтая. В общем — около месяца, плюс-минус несколько дней. Сможем мы сдерживать натиск неприятеля в течение месяца без крупных потерь?

— Должны, — ответил Тогрул, — а иначе нам конец.

15

Капитан Фландри прижал приклад винтовки к щеке и прицелился. Пластиковая поверхность казалась гладкой и не холодной. Но металлические части оружия покусывали пальцы даже сквозь перчатку — голая рука к ним бы просто прилипла.

Красноватый полумрак и несущиеся хлопья снега мешали правильно определить расстояние до цели. Поправка на ветер — пойди ее угадай, а тут еще нужно учитывать эти дурацкие три четверти g.

…Он решил подпустить противника поближе и опустил ствол.

Рядом с ним, под прикрытием того же снежного наноса, находился Обитатель. Посмотрев на Фландри черными глазами, он спросил:

— Может быть, я пойду теперь? — Даже Юши удивился, узнав, что Люди Льдов знают человеческий язык. Правда, Обитатель говорил на алтайском еще хуже, чем Фландри.

— Я же сказал тебе, нет. — Из-за онемевших от холода губ Фландри говорил с большим, чем обычно, акцентом. — Тебе придется пересечь сто метров открытого пространства, пока ты добежишь до леса. Тебя подстрелят уже на полпути, разве что мы отвлечем их внимание.

Он снова начал вглядываться в полумрак. Зимой в этих землях Красна практически не поднималась над горизонтом. Лишь несколько дневных часов, находясь у нижнего края горизонта, она давала сумеречный свет, при котором глаз человека мог различить предметы на небольших расстояниях.

Атакующие уже подошли настолько близко, что Фландри увидел смутные очертания отдельных фигур на фоне затянутого туманом озера. Они передвигались на чем-то вроде варяков, только эти штуки имели полозья, а двигались с помощью маломощных антигравов. В очередной раз Фландри не повезло. Впрочем, весь последний месяц, а может быть и больше, был для Фландри сплошной полосой невезения. Большую часть людей Тебтенгри Юши отвел далеко на север, в глубинные области Страны Льдов. Почти неохраняемые стада остались в степях. Лишь малую их часть забили и в замороженном виде отправили на север. Продвижение войск Олег-хана сдерживали немногочисленные отряды воинов Тебтенгри и Обитателей, применяя тактику партизанской войны… Притаиться, выстрелить, перебежать в новое укрытие, наспех перекусить, в промокшей одежде залезть в не менее мокрый спальный мешок и, если удастся, поспать несколько минут… и так день за днем в течение нескольких недель.

И вот от подразделения Фландри в живых остались только он и его соратник — Обитатель. Остальные полегли на берегах озера Тенгри Нор. Похоже, настал и их черед: от неприятеля на варяках не уйти.

Он еще раз оценил дистанцию. Пора. Прицелившись в предводителя вражеского отряда, он кивнул Обитателю. Тот моментально исчез. Фландри выстрелил.

Пуля попала воину в живот. Он дернулся в седле и медленно сполз на землю. Даже в сумеречном свете Фландри увидел пятна алой крови на снегу. Завывания ветра почти заглушили вопли остальных вражеских солдат. Они поспешно бросились врассыпную. Он снова прицелился в одного из них и нажал курок. Промах. Нужно продержаться еще несколько секунд, пока Обитатель не добежит до того хрустального леска.

Он перевел оружие на автоматический огонь, высунулся из укрытия и начал стрелять, выкрикивая одновременно самые грязные ругательства.

Нырнув вниз, он скорее почувствовал, чем услышал, как у него над головой пронесся свинцовый ураган. Энергетические разряды с треском разрывались в воздухе, а попадая в снег, издавали громкое шипение. По лицу Фландри катились крупные капли горячего пота. Ну теперь-то этот чертов Обитатель должен добраться до леса!. Он наугад выстрелил в невидимого врага. Ну хоть кто-нибудь, вытащите меня отсюда! Зачем все это? Лепет этого парнишки о связи через корни деревьев, чтобы весь лес знал… Сквозь грохот выстрелов Фландри вдруг услышал тонкий звенящий звук. Он поднял глаза и замер от изумления — в бой вступила стая медуз.

Они налетели сверху, сотня за сотней. С их щупальцев срывались крохотные молнии. Некоторые из них взрывались, сгорали желтоватым водородным пламенем, но и падая на Землю, они старались поджечь вражеского воина. Другие хватали воинов из седел и бросали их в смертельные объятия ледяных вод озера. Но самым эффективным оружием медуз оказался электрошок. Фландри не успел прийти в себя от изумления, как увидел первых бегущих вражеских воинов. К тому моменту когда он вышел из своего укрытия, отступление стало паническим.

— Вот так игрушки-погремушки, — пробормотал он, — мама, почему ты не научила меня этим фокусам!

Вернулся Обитатель, маленький, пушистый и эластичный гоблин. Как бы извиняясь, он произнес:

— Слишком мало медуз, чтобы почаще проводить такие операции. Твои друзья пришли. Подождем.

— Что? А-а… ты имеешь в виду спасательную группу. Они, наверное, увидели этот спектакль в воздухе и решили выяснить на месте, что здесь произошло. — Фландри притопывал ногами, чтобы не дать им замерзнуть совсем. — Отличные трофеи, — добавил он, разглядывая разбросанное на поле боя оружие и варяки. — Ну что ж, мы отомстили за гибель наших воинов.

— Смерть человека — это всегда плохо, на какой бы стороне он ни сражался, — с упреком сказал Обитатель.

— Мог бы мне этого и не говорить, — поморщился Фландри. Послышалось урчание моторов. Из-за леса появился отряд лыжников. Их оказалось больше, чем он ожидал. Во главе отряда Фландри увидел Буртай и Аргуна. Он вдруг подумал, что с начала кампании не имел возможности обменяться с ними даже парой фраз, только «здравствуй» и «до свиданья». Да-а, это все издержки военного времени. Война — прекрасное мероприятие, если отбросить тяжкий труд, дисциплину, неудобства, паршивую пищу я недосып, однообразие и пули над головой.

Он зашагал навстречу прибывшим с видом настолько жизнерадостным, насколько это возможно для человека без сигарет.

— Привет! — закричал он.

— Доминик… это ты! — Буртай схватила его руки. — Ты мог погибнуть! — задыхаясь от волнения, сказала она.

— Профессиональное заболевание, — сказал Фландри. — Аргун, а я думал, ты командуешь нашей западной дивизией.

— Боевые действия закончились, — ответил нойон. — Я собираю наши части.

— Что-о?

— Разве ты не знаешь? — его глаза округлились от изумления. Несколько мгновений он простоял с открытым ртом, затем его покрытые инеем усы растрескались от широкой улыбки. Он хлопнул Фландри по спине и весело вскричал:

— Терране прибыли!

— А-а? — Фландри оцепенел. Удар по спине был довольно увесистым, — так что, что он сказал?

— Вчера, — торопливо заговорил алтаец. — Видимо, твой радиоприемник не поймал сообщение. Как, впрочем, и у твоих противников. В этом районе всегда плохо проходили короткие волны. А может быть, они просто фанатики — есть и такие, хоть и немного. Но теперь от них нетрудно будет избавиться.

Он наконец успокоился и продолжал:

— Ударная группировка терран потребовала безоговорочной капитуляции и разоружения армии Ешукая, как союзников мерсейцев. Командующий гарнизоном Улан-Балая согласился капитулировать без боя. Что еще ему оставалось делать? Олег-хан попытался собрать вокруг себя верных ему людей, отозвав их с фронта… ты бы слышал, что сегодня ночью творилось в эфире!.. но два имперских корабля подошли к его резиденции и сбросили ровно одну бомбу, на этом все и закончилось. Сейчас ханские племена покинули линию фронта и устремились на юг. Имперский адмирал вызвал Юши в Улан-Балай для консультаций: что делать дальше? Да, еще дано указание разыскать и доставить тебя…

Фландри закрыл глаза. Он покачнулся, и Буртай, подхватив его под руку, вскрикнула:

— Что с тобой, дорогой?

— Бренди, табак, — шептал он, — индийский чай, майонез из креветок с бутылкой рислинга, кондиционер… — очнувшись, он проговорил: — Извините. Я, кажется, отвлекся.

Он не заметил, что губы Буртай задрожали. Зато это заметил Аргун. Он с вызовом посмотрел на терранина и взял руку Буртай в свои. Та вцепилась в него, как потерянный ребенок.

Наконец Фландри понял, и его губы расплылись в широкой улыбке:

— Благословляю вас, дети мои, — пробормотал он.

— Что? — сердито огрызнулся Аргун, не понимая, что это значит.

— Когда вы доживете до моих лет, — сказал Фландри, — то поймете, что от любви не умирают. На самом деле эти раны заживают до отвращения быстро. Так что, если вы захотите назвать своего первенца Домиником, я с превеликим удовольствием пришлю ему серебряную ложку с соответствующей гравировкой.

— Но… — запинаясь заговорила Буртай, — но… — она не докончила и вцепилась в руку Аргуна еще крепче.

Лицо нойона покраснело. Поспешно переведя разговор на другую тему, он попросил:

— А теперь объясни мне свои действия, терранин.

— А? — заморгал непонимающе Фландри. — Да-да, конечно. Они медленно двинулись под кронами хрустальных деревьев вдоль синих вод Озера Духов. Заледенелые листья, словно кружева, висели у них над головой. Красноватый сумрак дня постепенно сгущался перед наступлением ночи. Фландри заговорил. В его голосе снова послышались свойственные ему веселые нотки:

— Нам нужно было послать секретное сообщение. Естественно, самым секретным оказалось бы сообщение, которое никто за таковое не принял бы. Например, «мэйдэй» на Башне Пророка. Это выглядело как хулиганская выходка, попытка оскорбить религиозные чувства… но весь город видел эту надпись. О ней говорили! Да еще как говорили! Даже если бы в данный момент на Алтае не оказалось бетельгейзианского корабля, слух об этой сенсационной выходке, несмотря на все меры предосторожности ха-хана, вскоре достиг бы Бетельгейзе. А бетельгейзиане рассказали бы об этом в терранском посольстве, и терране сразу поняли бы, в чем дело.

Дело в том, что «мэйдэй» на моей планете с древних времен означало — «помоги мне».[4]

— Вот это да! — воскликнула Буртай.

— Ничего себе! — сказал Аргун. Он хлопнул ладонью по бедру и громко расхохотался. — Теперь мне все понятно! Благодарю, дружище, за отличную историю, которую я смогу рассказывать своим внукам!

— Первый класс! — скромно сказал Фландри. — Дальше все произошло так, как я и предполагал. Мое начальство послало сюда разведывательный корабль. При почти полном отсутствии достоверной информации они вынуждены были вести себя очень осторожно. Сообщение Олега о моей случайной гибели они восприняли, в свете моего сигнала о помощи, как явную ложь. Я надеялся, что им хватит ума сделать вид, будто они поверили ха-хану, пока не получат информацию из других источников. Теперь задача состояла в том, чтобы передать им эту информацию, не привлекая внимания ханских разведслужб. Как это было сделано, вы уже знаете: племена Тебтенгри маневрировали по снежной равнине, образуя буквы терранского алфавита, видимые в телескоп — только сообщение должно быть очень кратким. Ну а результат — вы видите сами!

Фландри вдохнул обжигающий легкие воздух. Осознание того, что он жив и невредим, постепенно наполняло его и вытесняло чувство бесконечной усталости. Он усмехнулся и добавил, обращаясь больше к самому себе:

— Наверное, это первое секретное сообщение, написанное многокилометровыми буквами и более пятисот километров длиной, которое пришлось рассматривать не в микроскоп, а в телескоп!