Фаворитка двух магов

Глава 12

Следующее утро я встретила в королевских покоях в объятиях Даррена. Хотя, по ощущениям, утро было чрезвычайно ранним — еще даже не начало светать.

Вчера Даррен был совершенно неугомонным. Джейкоб тоже, но в какой-то момент выбрался из постели и сказал, что ушел решать королевские дела, а мы можем продолжать. А Даррен продолжил.

Наставница была права: маг, который упускает контроль, поистине неутомим. Хорошо, что есть магия исцеления, иначе, боюсь, я бы сегодня и пошевелиться не смогла. Но свою долю удовольствия я получила, хотя впервые с того времени, как я стала фавориткой, ночь была совсем не нежной.

Я приподнялась на локте и посмотрела на доверчиво спящего рядом Даррена. Красивый. Добрый. Нежный. Или не нежный. Страстный. Заботливый. И…

Не мой.

Совсем не мой.

Он будет принадлежать какой-то королеве — сильной, влиятельной. Той, которая сможет уничтожить Эваланжелину всего одним словом. Той, ради которой Даррену не придется выходить из себя.

И Джейкоб, наверное, тоже.

— Лив? Что-то случилось? — чуть хрипло прошептал Даррен.

Сонный. Теплый. Я не удержалась и склонилась над ним, почти невесомо коснулась губ:

— Доброй магии.

— И тебе доброй, — улыбнулся мне Даррен. — Так что случилось?

— Ничего, — помотала я головой. — Все хорошо.

Теплая рука коснулась моей щеки, погладила. Даррен не отставал:

— В чем дело, Лив? Я же не дурак. Что-то не то? Я… переборщил этой ночью?

— Нет, мне все понравилось. — Ни слова лжи.

— Тогда Эваланжелина? Не переживай, я решу этот вопрос радикально.

— И поставишь свою власть под вопрос?

Это было дерзко. Такие вещи нельзя говорить обычным королям — можно и головы лишиться. Но

Даррен обычным не был.

— Лишь немного ослаблю. Но я не хочу быть мужчиной, не способным защитить свою женщину.

— Я всего лишь фаворитка, — тихо сказала я.

— Ты — моя женщина, — твердо сказал Даррен. — Все остальное — лишь общественные условности, которые не имеют к нам никакого отношения.

Даррен, Даррен. Когда ты выберешь королеву, то не стану ли я сама условностью?

Каким-то чудом мне удалось переубедить Даррена не разрывать отношения с советником Моссом. Я даже уговорила не отсылать его вместе с семьей из столицы.

— Тогда из столицы выедет Эваланжелина. Пусть поправит здоровье несколько месяц.

— Она больна? — из вежливости уточнила я.

— Морально больна, — жестко отрезал Даррен. — Пусть подлечит свою голову и психику. И не спорь. Да, поддержка семьи Мосс мне нужна, но король все-таки я. И закрывать глаза на подобное полностью — показать, что тобой, моей прекрасной фавориткой, можно пренебречь.

Я кивнула и улыбнулась. Приятно, когда о тебе так сильно заботятся. Такое отношение подкупает, что ни спорить, не переубеждать не хочется. И впрямь. Эваланжелина испортила конец моего дебюта как королевской фаворитки, так что пусть полечится. Я не святая, воспетая в легендах. Обычной земной женщиной со своими страстями, пороками и нежеланием прощать обидчиц мне нравится быть куда больше. Да и святая никогда бы не смотрела на короля и принца одновременно. Не смотрела бы на них как на своих мужчин. И не мечтала, чтобы о ней не только заботились, но еще и любили.

И заботиться о них мне тоже нравилось. Как сейчас. Королевская власть еще недостаточно стабильна, чтобы отказываться от советника Мосса. Несмотря на то, что его дочь вела себя отвратительно, сомневаться в поддержке советника не приходилось. Он был не хуже самой настоящей стены между королем и враждебно настроенной фракцией. Настоящая королевская гончая, которая выслеживала и уничтожала самых радикальных противников королевской власти. Не он сам, а люди в его подчинении. Но приказы отдавал он.

Да и Эваланжелина… не была простой глупой девочкой. Влияния в светском кругу у нее было больше, чем у безызвестной меня. Я же… ничего за все это время не сделала.

Разве что вернула магию Даррена и Джейкоба в норму. У Джейкоба даже глаза прекратили светиться. Как потом объяснил мне личный лекарь королевской семьи — это большая и ужасно приятная неожиданность. Джейкоб уже давно превысил лимит контроля над негативной энергией, доступной самым одаренным магам. И эффект признали необратимым. В перспективе Джейкоба ждали мучительные боли, а продолжительность жизни совсем скоро должна была начать сокращаться — за счет постоянного нанесениям вреда самому себе. Нет, Джейкоб прожил бы достаточно долго для обычного человека, но удивительно мало для мага. А я… а я смогла это предотвратить. Никто не рассчитывал, что такое вообще когда-то произойдет. Я пробыла источником меньше года — и такой результат.

— Вы сильный источник, леди Оливия, — сказал старик в белой мантии — он был лекарем еще при отце Даррена и Джейкоба. — Но были у королей источники и более сильные. Та же Элизабет. Она обладала самым сильным даром за всю историю нашего королевства, однако с такой силой подавить негативные магические эффекты предыдущего короля, ситуации которого была намного проще, не смогла.

— Тогда в чем причина? — удивилась я.

— Сопоставимость. Источник, по своей сути — это ключ. Чем лучше подойдет — тем выше эффективность борьбы с последствиями использования магии.

— Но сопоставимость проверяется и измеряется, я знаю, что у меня с Дарреном и Джейкобом высокий уровень совпадения, но явно не какой-то феноменальный, — заметила я.

— Верно, — кивнул лекарь. — Я давно изучаю все проявления взаимодействия магов с источниками. И могу сказать одну вещь — еще очень много зависит от отношений внутри пары. Или триады. Хотя с триадами вообще отдельный разговор. Чем сильнее отношения между источником и магом, чем больше любви и заботы, тем лучше результаты.

Я удивленно захлопала глазами. Звучало как сказка для наивных маленьких девочек, в которую трудно поверить мне, взрослой женщине. Ведь если это правда, разве не изменится отношение к нам, источникам? Разве не исчезнет столько несчастных браков?

— Почему вы это не обнародуете? — взволнованно спросила я. — Это ведь…

Это ведь поменяет все! Будет лучше не только источникам, которые находятся в вечно уязвимом положении, но и магам. Ведь чем сильнее источник успокаивает их бушующую магию, тем лучше для них. Всем будет выгодно.

— Впечатляет, да? — улыбнулся врач. — Но пока это лишь слова, доказательства своей теории я все еще собираю. Вы ведь понимаете, леди Оливия, какой резонанс вызовет это известие? И как сильно изменится жизнь аристократов, которые относились к источникам как к вещи? Они мигом превратятся в неудачников. Если я докажу это. А если нет…

— Вы под защитой короля, — заметила я.

— Только поэтому я провожу эти исследования, — лекарь улыбнулся. — Вы выросли в аристократической семье, поэтому все же защищены. Но девушки из простых бедных семей — это зачастую предмет торговли и обмена. Если я объявлю всему миру, что то, на чем построена прибыль огромного количества людей, предметом по объективным причинам быть не может, мне не легко не будет. Я под защитой — и это меня выручит. К тому же, я стар и терять мне уже нечего особо. Но это не значит, что нужно отнестись легко к этому делу.

Я кивнула — старик был прав. Да и зря он считал меня наивной девочкой: о том, что источники похищали, перепродавали я прекрасно знала.

— А что такого особенного в триадах? — спросила я.

— Много чего, — загадочно ответил лекарь. — Когда вы воздействуете сразу на два вида энергии, то происходит резонанс — и магии подстраиваются друг под друга и под вас. Сплетают вместе, а сами адаптируются. Если есть чувства — привязанность, дружба, любовь — то они усиливаются. И немного изменяются.

— Это как? — не поняла я.

— Вам становится проще любить одновременно двоих, например. А Даррену и Джейкобу — не испытывать ревности по отношению друг к другу из-за вас. Магия разумна и все продумала. Триады на моей практике вообще встречаются исключительно удачные. Видимо, из-за того что всем приходится подстраиваться и осторожничать, а один из магов обязательно сдерживает второго — и наоборот. Такое поведение дает источнику время зародиться симпатии. Даже Элизабет сейчас…

Лекарь внезапно оборвал себя, засуетился и наш разговор, словно сказал что-то лишнее. Да, сказал. Личная жизнь Элизабет после смерти короля… Думаю, она наладилась достаточно быстро, ведь ни король ее, ни она его не любили. А теперь Элизабет стала влиятельной женщиной, которая могла себе позволить выбирать.

Влияние. Везде и всюду. И это именно то, чего мне не хватало. На момент разговора в врачом я этого не понимала, в момент, когда я лежала в постели Даррена после инцидента с Эваланжелиной, я начинала догадываться.

Но лишь спустя несколько месяцев, когда Эваланжелина «пролечилась» и вернулась в столицу и когда началось едва ли не прямое противостояние, я поняла насколько это влияние мне нужно.

Конечно, Даррен и Джейкоб меня защищали. У меня была охрана, мой братец медленно, но верно завоевывал авторитет во дворце, Элизабет меня поддерживала, но… Но нельзя сдержать тихое противостояние и очень продуманные козни женщины, у которой есть связи, влиятельные родственники, деньги и, как оказалось, довольно много ума.

Да и у Даррена с Джейкобом забот было столько, что словами не описать. Тревожить их из-за того, что горничная уронила мое платье на бал? А потом ее уволили и она внезапно купила себе дом, который горничная позволить не может?

Подослать ко мне свою подружку, которая будет мешать говорить с тем или иным аристократом? Легко.

И таких случаев было много. Ни один из них не был серьезным, ни один не противоречил этикету, ни в одном она не была задействована. Хитрая, очень хитрая. Ведь будь что-то серьезное — я бы пожаловалась Даррену и Джейкобу, а те приняли бы меры.

Но нет, Элизабет остановилась на мелких досадных пакостях, о которых и сказать стыдно. Но… эти пакости меня выматывали. Раздражали. И с этим что-то надо было делать. Например, стать женщиной настолько влиятельной, чтобы ни одна горничная, ни одна аристократка не смела и смотреть косо.

Даррен сейчас занимался каким-то невероятно важным проектом, она даже к нам с Джейкобом не всегда заглядывал на ночь. Разработка дорог для торговли и системы порталов. Если этот план удастся, то все соседние страны подпишут магический договор, а наша страна станет снова достаточно могущественной. А благодаря магическому договору — защищенной со всех сторон. И Даррену не придется терпеть никакого советника Мосса, а мне — выходки Эваланжелины, чтобы не провоцировать конфликт.

Но этот проект осуществиться нескоро, а проблемы с бывшей любовницей Джейкоба тут как тут. И решать их надо сейчас. Единственная, с кем я могла по этому поводу посоветоваться — Элизабет. Точнее, рассказать о своей безумной и сумасбродной идее, на которую планировала потратить целое состояние.

Сейчас я ожидала Элизабет в своей библиотеке — пришла пораньше. Сама же Элизабет приходила вовремя, ровно в назначенное время — ни минутой раньше, ни минутой позже.

Вот и сейчас: только пробило двенадцать часов дня — и в библиотеку постучали.

— Войдите, — сразу же откликнулась я. — Доброго дня.

— Доброго. Оливия, продолжим наши занятия? — спросила Элизабет, присаживаясь напротив меня. Даже сейчас она продолжала учить меня различным важным и нужным вещам.

Политика, экономика, основы ведения своего дела — я так и не поняла, каким образом Элизабет превратилась в мою эксклюзивную наставницу. Но знала почему. Даррен и Джейкоб были ей как дети, ведь фактически она их воспитала. Поэтому и учила меня.

И я могла задать ей вопросы насчет Эваланжелины. Рассказать все.

— Ты не хочешь беспокоить Даррена и Джейкоба? — Элизабет тут же поняла мою проблему. — Хочешь решить все сама?

— Верно.

— У Эваланжелины есть все: от происхождения до изворотливого ума, — пробормотала Элизабет. — И ее круг общения — влиятельный. Ее собственный, не говоря уже о советнике Мосс.

— Значит, мне нужно создать не менее влиятельный круг, чем у этой женщины.

— Это будет нелегко. Практически все богатые аристократы находятся на стороне ее отца, а это означает, что и на ее, — ответила Элизабет. — Переманить их непросто. Конечно, состояние, оставшиеся от предыдущих фавориток, позволит тебе перекупить некоторых, но это будут отнюдь не те люди, на которых с уверенностью можно опереться. Не уверена, что овчина стоит выделки. Проще подождать, пока Даррен наберет достаточно влияния, чтобы подавить всех недовольных.

— Не проще, — я упрямо мотнула головой.

— Ты не доверяешь Даррену? Не уверена в нем?

— Доверяю. И уверена в нем больше, чем когда-либо была уверена в себе.

Даррен… Раньше я никогда этого не осознавала, потому что была далека от высшей аристократии и королевской власти, но сейчас…

Но сейчас я знала, что предыдущий король был неумелым глупцом. Он не был ни плохим человеком, ни откровенным самодуром. Однако ему не хватало ни ума, ни характера, чтобы правильно управлять страной. Он натворил много глупостей, королевство при его правлении не процветало, а приходило в упадок. Даррен перехватил управление буквально за несколько месяцев до того, как ситуация стала необратимой. И поэтому он не мог в любой момент снести голову тому, кто что-то делал не то, именно поэтому он вынужден был быть гибким, балансировать между силой и способностью договариваться и закрывать глаза на некоторые моменты.

А еще поэтому убивал себя на работе, продвигая проект дорог и порталов среди всех государств, ведь только он мог кардинально изменить ситуацию в королевстве, вывести его власть на новый уровень.

— Я не планирую их переманивать, — ухмыльнулась я. — Не только богатые аристократы могут быть очень влиятельными. У нас же есть еще одна сила, та, про которую все забывают. Есть у меня одна безумная идея.

Только Элизабет я могла прямо об этом сказать. Моя идея не менее масштабная и значимая, чем у Даррена с дорогами и порталами. Если… если она осуществится так, как задумано, то вопрос, какой я вклад внесу как фаворитка будет снят. Третья сила. Церковь.

— Церковь? Но они слишком отрешены от дворцовых интриг. С тех самых пор, как в церкви произошел переворот, они стараются не приближаться к королевской власти, — заметила Элизабет.

Да, так оно и было. Около сотни лет назад церковь утопала в интригах, дрязгах и коррупции. Священники, которые должны были помогать народу, этот самый народ грабили: сначала тайно, втихую, а потом все откровеннее и откровеннее. Доходило до того, что священнослужитель мог при свидетелях забрать коробку с пожертвованиями и пойти их тратить. Падала ли репутация церкви? Конечно. Становилось ли меньше пожертвований? Ничуть. Это ведь церковь, заметят, что обычная булочница месяц не ходит в церковь — заклеймят отступницей. И все. Прощай репутация, бойкая торговля и, если девушка не в браке, еще и шанс выйти за кого-то достойного замуж. Так что все ходили, жертвовали монетки, скрепя сердце. А церковь все глубже погрязала в интригах.

Пока не родился маг с самыми могущественными святыми силами. И он наложил благословение. Или проклятье? Тут уж трудно разобрать. Но он сказал, что все праведные получат силу, а все неправедные — потеряют ее. Над ним смеялись, злословили, а потом все, кто грабил людей, отказывался их лечить, потеряли свои силы. И не только — некоторые стали калеками, некоторые — потеряли жизнь.

Служителей церкви стало меньше, но репутация церкви поднялась, а те, для кого служение оказалось призванием, поднялись на невиданные высоты. Они помогали людям, исцеляли, учили, спасали, не приближались к королевской, но…

Но их было слишком мало. И именно поэтому они не могли помочь очень и очень многим. А у меня была идея, как это положение исправить.

— У тебя есть план, девочка?

— У меня есть один грандиозный и великолепный план. Единственное, он абсолютно безумный. Но он перетянет на мою сторону не только церковь, но и многих общественных деятелей, меценатов.

Популярность среди народа — то, что поможет мне противостоять не только Эваланжелине, но и многим другим аристократкам. Потому что аристократы переменчивы, корыстны и всегда есть шанс, что если ты сама переманиваешь их деньгами, то кто-то еще может сделать также. Любовь народа — другая. И мне она нужна. Как и поддержка церкви.

— Расскажи. Ты не единственная фаворитка, которая творила безумные и правильные вещи, — улыбнулась Элизабет.

— Я хочу три вещи. Дать возможность обедневшим аристократам зарабатывать на жизнь, получить поддержку народа, сделав для них действительно что-то полезное, и получить поддержку церкви, — ответила я, а после изложила свой план Элизабет, получив восхищение и недоверчивое покачивание головой.

— Что вы думаете?

— Я думаю, что твой план великолепен, — улыбнулась женщина. — Но это и впрямь безумие. Ты ведь это осознаешь?

— Осознаю. Но он же потрясающий.

— Потрясающий, — подтвердила Элизабет. — И тебе нужна будет моя помощь.

Она не спрашивала — утверждала. Конечно, нужна. Договориться о деловой встрече со священником — дело ой какое непростое. Нет, прийти покаяться в грехах или получить исцеление возможно, а вот на мирские пустяки они обычно не отвлекаются. По крайней мере, на всяких аристократов, особенно таких незначительных, как я. Да и рядовой священник не подойдет, нужен тот, кто будет стоять достаточно высоко, чтобы принимать глобальные решения.

У меня нет шансов, но Элизабет — другое дело. О ней мало знала общественность, но знали все в деловых кругах. Меценат. Это о многом говорит.

— Нужна.

— Я договорюсь с одним моим знакомым. Он нетерпелив, но в высшей степени благороден. И давно ищет способы и возможности поднять уровень жизни простых людей. Можно сказать, что тебя с твоим предложением ему подошлет судьба. Постараюсь устроить вашу встречу как можно быстрее.

— Спасибо, — улыбнулась я.

Безумство и радость бурлили во мне. Я всегда была счастлива заниматься чем-то интересным и одновременно полезным, но раньше масштаб был иным. Да и вопрос, над которым я так страдала — что же мне делать как фаворитке — решился. Если у меня все выйдет, то это будет просто потрясающе.

— Но, Оливия, ты понимаешь, что будет, когда ты все осуществишь?

— Я решу много проблем…

— Нет, я не об этом, — перебила меня Элизабет. — Священники ни за что не станут скрывать твое имя. О тебе будут говорить и служители церкви, и простой народ. Ты станешь любимицей народа. И твое могущество и влияние станут беспрецедентными. Ты готова к такому?

Я пожала плечами:

— Чем-то придется жертвовать. Но оно того стоит.

— И что ты будешь делать?

— Ничего, — ответила я.

— А когда придет королева?

Я улыбнулась и ответила:

— Посмотрим. Посмотрим, будет ли королева достаточно достойной и сильной женщиной, чтобы стать более влиятельной и могущественной в этой стране.

Кому-то недостойному я не отдам ни Джейкоба, ни Даррена. Хотя, признаюсь, я бы не хотела отдавать их никому.

Элизабет

Эта девочка… девушка… женщина. И впрямь хищница, как и говорили мне Даррен с Джейкобом. Они не ошиблись. Сейчас, когда ей дали почувствовать власть и силу, она расцвела. Нежная и трепетная фиалка оказалась колючей фиолетовой розой.

И это хорошо. Я бы не хотела, чтобы мои мальчики, те, кого я воспитывала, встретили женщину, которую нужно было оберегать. И которая не стала бы им помощницей. Нежные беспомощные цветы не подходят для королевской власти. Она их губит или превращает в ядовитых змей. Тех, кто теряет много своего, тех, кто творит ужасные вещи. Она превращает их в таких, как я. Из слабых другие не получаются.

Но у Оливии все будет хорошо. Такие стойкие и сильные женщины, как Оливия, расцветают, сохраняют свой характер и становятся поддержкой и опорой мужчинам.

Жаль, как же жаль, что у нее такая слабая семья. Будь у ее рода или богатство, или влияние — хотя бы что-то — Даррену не пришлось бы разыскивать себе королеву, чтобы укрепить свое влияние.

Но его отец — мой возлюбленный — оставил страну в таком состоянии, что без могущественной королевы ее не удержать. Нет, власть сохранить можно, но какой ценой? Уже сейчас аристократы осмеливаются плести интриги и козни, возражать приказам Даррена и Джейкоба. Если бы не магическая сила их обоих, то страна давно бы погрязла в гражданской войне. Я не сомневаюсь, что Даррену и Джейкобу хватит сил, чтобы удержать власть в своих руках, но это обернется реками крови и тысячами жизней.

И они не станут платить такую цену. Свою жизнь могли бы и отдать, но подвести подданых? Никогда. Не такими их растили. Не такими трусами я их любила как мать.

И мне оставалось только грустить и гордиться, потому что Оливия прокралась в самое сердце Даррена и Джейкоба. Влюбила их в себя за такое ничтожное время, что мне даже не верилось. Они сходили с ума, восхищались и обожали ее — я это видела по их глазам, поступкам, по несвойственному поведению.

По сброшенным маскам. Раньше они были такими — искренними и откровенными — исключительно с парой человек. Но теперь среди таких людей была Оливия. Она этого не видела, не осознавала, но, к моей нескончаемой радости, была влюблена в них обоих ничуть не меньше.

И если раньше у них не было никаких шансов остаться вместе навсегда, то сейчас их было чрезвычайно мало, что уже огромное достижение.

Я знала, что Даррен разрабатывает сложнейшие проекты, рискует, проявляет весь свой дипломатический талант, чтобы усилить власть, чтобы принимать самые важные решения для сердца самостоятельно. Но понимала, что при самых невероятных достижениях он не сможет получить ту, которую любит. Даже если Джейкоб подтолкнет всех. Не хватит буквально шага.

Но если Оливия, в глазах которой я прочитала решимость бороться за свою любовь, сделает этот недостающий шаг, то все может измениться.

Так что пусть творит свои безумства, пусть реализует прекрасный план, пусть остается не только в сердцах моих детей, но в их руках.