Фаталист: Вялотекущий Апокалипсис

«И обратился я, и видел, что не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных – богатство, и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех их. Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них»

I

Теперь Пётр. Он сидит у себя и услышал, что Милица вернулась. Пётр раскрыл огромную книгу по юриспруденции и принялся водить по строкам тупым взглядом. К нему зашла архивариус и положила на край стола мокрую обложку от папки одного закрытого дела. Пётр размял плечи и положил в тяжелую книгу эту обложку. Жестом велел архивариусу выйти. Встал и подошел к окну. Там настолько облачно, темно, что он даже прищурился, чтобы разглядеть какие-либо детали на улице. Напряг глаза и стало больно. Подошел к зеркалу и увидел, что глаза раскраснелись. Снова вернулся за стол и раскрыл книгу. Увидел визитку и оторвал её от бумаг. «Где ты? Мне нужна твоя Милица. П. и М.» Что за «М»? – Подумал Пётр. Покачал головой и вспомнил по номеру дела что это. Это оказалось старое дело об отравлении какого-то офицера полиции. Офицер был из тех, кто следил за своим здоровьем так сильно, что он иногда делал себе контролируемые кровопускания, и однажды во время этого в ванной он позвонил в скорую помощь и сказал, что если он не перезвонит через час, то пусть за ним приезжают. Он был очень озабоченный человек. К нему и приехали во время того, как он принимал душ, через 30 мин. Открывать не хотел, а дело ещё вот в чем было: он позвонил в скорую не просто так. У него были счеты с одним из их начальников: начальник был должен офицеру, а он был такой человек, что не мог иметь долги. Тогда он и решил «спасти» себя. Но на самом деле он просто хотел поддать им жару (так он на суде и выразился). Получилось же, однако, так, что офицер конкретно вляпался. К нему не могли войти в квартиру на 6 этаже (последнем), и как раз в это время к нему заходила служанка (он снимал комнату в отеле, т.к. не хотел напрягать своего знакомого из полиции, который должен был вместо полагаемого льготного жилья сдавать офицеру квартиру. Но на самом же деле просто офицер не хотел, чтобы соседи догадывались, что с ними живет в одном доме первый офицер, и вообще первый человек из полиции города. Офицер желал быть тем, кто является непонятно откуда и уходит неизвестно куда.), которая очень сильно напряглась, видя медиков. Служанка позвонила управляющему отеля и наконец зазвонил стационарный телефон, который никто не знал, кроме работников отеля. Офицер подошел и обомлел. Он решил срочно заткнуть запах крови и все, открыв все свои чистящие средства и надев свою самую длинную рубашку, закатав её по локти так, чтобы пережимало как можно сильнее вены, на которых он проводил кровопускание. Он принялся придумывать алиби всего, что было. К нему наконец ворвались, и офицер так сильно дернулся от испуга, что порвал рубашку на спине и там оголились его шрамы от одной ножевой драки во время задержания. Вся комната/квартира настолько пропахла чистящими средствами, что вошедшие не могли сдерживать рвотные позывы. А в купе с тем, что они увидели относительно свежие шрамы, у них заякорилось это (рвотный позыв). Офицер медленно вошел на кухню и хотел было налить всем попить, но случайно схватил чистящее средство и брызнул в стакан, но вовремя опомнился. Офицер увидел, насколько плохо вошедшим, что решил срочно принять таблетки, да так, что дернулся и порезался об торчащую железную шпажку. Только лишь уколол палец, но вонзил так глубоко, что не смог уже сдерживаться и вскричал. Подбежавшие медики быстро осмотрели рану и обработали средствами, да ещё и дали офицеру успокоительных, видя и догадываясь, что он резался по кровоподтекам на закатанных рукавах и видя то, как офицер терпит и морщится от того, как он сгибает руки. Офицер отвернулся и принял таблетки, но на самом деле он выпил свои, а их таблетки положил в нагрудный карман. Быстренько проводил медиков и даже оплатил тут же штраф за ложный вызов, и когда они ушли он кинул со злости таблетки в стакан с чистящим средством, да так, что таблетка одна упала в стакан и утонула, растворилась, а вторая отрикошетила от поверхности и упала на стол вся в слизи.

Офицера стало тошнить, он проблевался на пол и упал в обморок, скинув всё со стола и пролив стакан. Его снова не нашла служанка и сама открыла дверь. Её от ударившего запаха и вида на разлитые вещества и лежащего человека отключило тут же и осталась лежать в дверном проеме. Так их и нашли.

А теперь вся версия, которую видели те, кто были: приехала скорая, не нашла никого, заказала звонок в номер. В итоге чрезвычайная ситуация и они вошли. Увидели полубольного офицера, который отказывается от помощи, хотя сам вызвал скорую. Он отказался от всех методов диагностики, но принял таблетки и этому свидетели три человека. Потом медики увидели кровоподтеки на локтях и боль от сгибания последних и вышли, точнее были выпровожены. Через 5 минут в начальство полиции поступил звонок от офицера, говорящий, что он съезжает и должен через 30 минут навестить новую квартиру. Ему естественно отказали, а в ответ тот просто сбросил трубку. Дело следующее: как так получилось, что офицер, проживающий без какой либо информации о своем месте жительства отравился бытовыми химикатами при медиках и почему таблетки оказались нетронутыми, а точнее они были в рвоте на полу без признаков разъедания желудочным соком. И зачем изначально вызывалась скорая помощь.

Пётр сел. Задумался. Он достал портсигар и попытался открыть его зубами. Только лишь очень неприятно укусил себя за язык. Пошла кровь. Он решил смочить табак собственной кровью и закурил. Почувствовал неприятный запах, от которого у него закружилась голова. Решил позвонить в полицию, даже не зная зачем. Ответила знакомая ему Александра. Он спросил как дела у них. Ответ резкий, который выбил Петра. “шел бы ты… да. Приходи к нам.” Порфирьевич ответил: “Нет… Нет, нет, нет.” И сбросил трубку. Быстро оделся и распахнул окно, чтобы увидеть всех у выхода из суда. Там стояли лишь два адвоката и курили. Чуть закружилась у него голова от этого вида и он размял пальцы. Открыл с силой дверь и полетел вниз.

II

Пётр зашёл в парк и сел на лавку. Задумался и услышал диалог:

– Сколько нам ещё осталось?

– Да чёрт их знает, нам по бумагам ещё 15 мест посетить надо. Так то они должны быть не готовы к нам, магазины дурацкие. Но им будто кто-то сообщил. Всё идеально. Под копирку одинаковые. Может своруем что-нибудь?

– А по бумагам? По бумагам то что? Ты ведь должен выяснить как раз, что всё идеально к их приезду.

– Ладно, только нам заплатить все равно не оговоренную сумму должны, а магазины всё же в курсе наших визитов и по бумагам, да филькина грамота эти бумаги, начерта мы согласились!..

– Не бунтуй, нам обещали больше денег, если мы всех обойдем и сами оставим отзыв. Детдомовец.

– Че? Я детдомовец? Это я нашел нам эту работу, ага, ничего так. И устроились мы хорошо, так, что нам даже мед. страховку оформили, за те же документы по приему и ту же подпись два договора. Это я нам всё выбил.

Пётр не смог дальше слушать этот бред и встал. Пошел напрочь. Идет по улице и вдруг ему приметился магазин с огромной старинной вывеской, на которой были какие-то иероглифы. Он готов был поклясться, что раньше не видел, хоть и проходил тут каждый день. Он зашел в этот магазин и встал у кассы. Осмотрелся и увидел следующее: под потолком были подвешены самолеты старых моделей, ещё пропеллерные, а на стенах висели картины, старинные, по тому, как краска выцвела, но на картинах были нарисованные в красных тонах документы, будто какие то договора. Он так засмотрелся, что случайно нажал на звоночек. Вскочил, оглянулся, но никого. Решил ещё подождать и сел за столик. На столике лежит книга и он её открыл. Книга зеленая и без обложки на ней (ничего на ней не написано) В книге оказался учет каких-то товаров с названиями-иероглифами, очень криво написанными, что понятно, ведь их просто срисовывали. Учет за последние две недели не велся, только до прошлого месяца. Пётр вообще начал злиться. Он встал, хлопнул книгой по столу как раздалось из-за кассы: “Добрый вечер.” Пётр был в шоке. Подошел и облокотился одной рукой на стойку.

– Всё у вас хорошо?

– Ещё как. А что такое? Я видел вы книгу открывали. Ну и как вам? Давно мы в неё ничего не записывали. Хотите прям при вас заполним? Две недели торговли как никак. Можете и сами заполнить.

– Да… Не надо.

– Нет, давайте.

И торговец зашел в чулан-подсобку, вытащил один ящик с иероглифами и поставил на маленький столик так, что тот затрещал. “Можно?” И Пётр подал ему книгу.

– Вот смотрите, тут разные баночки и всё это то, что нам принесли, все со значками… – И тут Пётр его прервал.

– Как это вам приносят? Кто?

– Люди в городе давно покупают нашу продукцию под гарантию того, что если она им не подойдет, то смогут вернуть. Вот они и возвращают. – И Пётр опять прифигел.

– Как это возвращают? Что это вообще нахрен такое?

– Покупатели берут надежду. Это очень токсичное вещество, яд, говоря откровенно, но для похудения невероятно полезны сверхмалые дозы. Пару капель в кружку чая, вот и сжигается жир. Они используют, используют, а потом нам приносят. Мы и возвращаем деньги, если эффекта нет. Даже если нет эффекта их родственнику или кому либо ещё из знакомых. Вот так.

Пётр покачал головой и стал думать.

– А почему всегда разные иероглифы в книге?

– Каждый раз у вещества уникальное образное название, его вручную делают и каждой баночке дают название.

– Е-е-е-маё… – Пётр внезапно шокировался снова. Он встал, отряхнулся и достал портсигар. Пётр был в таком шоке, что даже не стал спрашивать можно ли курить. Он затянулся, но закашлял и покачнулся. Упал в обморок и ударился о край стола плечом. Портсигар раскрылся в полете и громко ударился и что-то зазвенело. Пётр ахнул и отключился.

III

Пётр очнулся. Он лежит на какой-то койке в темной комнате. В комнате на стенах картины моря, одно море, но одна, прямо над дверным проемом, из которого видно ту лавку в которой она упал в обморок, показывает ад. Всё горит, много уровней и грешники, хотя по правде это самая маленькая картина в комнате и Пётр точно не мог разглядеть что в темноте на ней нарисовано. Пётр привстал и подошел поближе к картине. На ней в самом деле что-то красное нарисовано, какое то месиво. Пётр обернулся и подошел поближе к кровати, к тумбе прикроватной. На тумбе записка: “Я тебя не стал трогать, поэтому лежи спокойно, а портсигар твой, он кажется разбился, но я его соберу. Сигареты у тебя дрянь, от них и голова будет болеть, на стойке в магазине нормальные, возьми. Встретимся в парке в 8 вечера.” Пётр покачал головой. Вышел на свет и со щуреными глазами принялся искать сигареты. Не нашел их на стойке и у него затряслись руки. Он принялся шарить в ящиках. Всё же нашел сигареты с красным фильтром и попытался закурить. Но сигареты первая не закуривалась и он взял ту, что лежала подальше в коробочке. Она закурилась и ему показалось, что дала какой-то искрой, но Пётр на это не обратил внимание и у него сразу пошла дрожь по всему телу. “А хороши сигареты то… Хороши.” И Пётр задумался. “Что я тут делаю? Нет, надо бы пойти в полицию, меня ведь позвали как никак. Расскажу что нового… Они оценят. Да и прийти можно попозже, ну их… Посижу пока.” И Пётр сел сидеть за столик на котором лежит зеленая книга. Пётр просто положил руку на обложку и подумал что неплохо было бы поговорить со своей матерью мысленно. Она ведь даже ему отвечала.

– Мам. Я скучаю. Можно к тебе?

– Нельзя, ты и так накурился, дурак. Что ты несешь?

– Я просто сбегаю. Я не могу тут быть так, одному. Вот иду я сейчас в полицию, а они ведь даже не ждут меня… Мне так одиноко без тебя.

– Найди себя, дурак. Или ты нашел себя в куреве и пошлых судебных делах где ты король?!

– Не говори так… Пожалуйста. Я стараюсь, я стараюсь угодить Порфирьевичу (следователю), он мой человек. Он раскрывает дела, а я просто пешка, я ничего не могу, я ведь просто ничего не понимаю, мне нужно спасение. Я так устал, дорогая моя… – И тут у Петра покатилась слез по левой щеке.

– Не поддавайся этому. А Порфирьевич тебе не спасение, спасение только в тебе. Вот скажи, что ты чувствуешь? Положил руку на дурацкую книгу и думаешь будто какая-то связь есть? У тебя сейчас столько возможностей прямо в этой комнате, а ты просто… – Пётр убрал руку с книги и голос исчез.

– Мама? Мама?.. Мама, я понимаю, что я должен сам делать то, что Порфирьевич дает мне. Но мне так страшно перед всем этим, я боюсь того, что откроется мне, я ведь не выдержу. Мама? Ты слышишь?

Пётр будто очнулся и принялся судорожно искать что-то, раскрыл книги, полностью пролистал и выпала бумажка. Пётр её поднял и прочитал: “Парк, 11 октября, 8 утра, приноси людей.” Петр подумал: “Так это же завтра… Это мой шанс!” Пётр быстро собрался, забежал в подсобку и схватил свою шляпу, выбежал из лавки.

IV

Пётр направился в полицию как его и позвали. Он шел сквозь пустующий рынок, хоть так и было дольше, но его это успокаивало, такие большие площади без людей считал он местом силы, это его подбадривало. Тогда Пётр увидел в самом краю площади девочку сидящую за стойкой. Подошел к девочке и посмотрел что она тут делает. Девочка сидела и продавала веники. Веники, совки, тряпки для пола, поломойки, ведра. Пётр покачал головой.

– Девочка. – Она не слышит и смотрит в одну точку. – Де-во-чка. – Она очнулась.

– Что вам? Я ведь чувствую, вы первый за день.

– Чувствуешь? Я знаешь, тоже доверяю своим чувствам. Но, знаешь, сложно это. – Но девочка оказалась не глупая.

– Я здесь с утра. И сижу, все думаю, зачем же меня мама оставила продавать одну на площади в октябре. Это же ужасно, погода ужасная. Но мама меня любит, она столько наставлений сделала, я понимаю прекрасно, что она очень переживала когда отпускала меня. Всё же. Одну, одну продавать, это очень странно для неё. Знаете, я могу рассказать вам историю как она однажды чуть не потеряла меня и тогда вы поймете что я чувствую.

– Расскажи, куда деваться.

– Моя мама однажды заболела. И когда она заболела, а заболела она сильно, она посылала меня к нашей соседке за горячей водой, за кипятком, потому что мама боялась, что я что-нибудь не так сделаю с чайником и пролью на себя кипяток, а соседка как раз таки носила нам воду, сама, представьте себе. Вот тут то и начались странности. Соседка то нам воду кипятила, но на день третий стала будто предсказывать что я приду за кипятком и буквально в две минуты выходила с чайником готовым, шла к нам в квартиру. Хотя до этого ей требовалось минут 10, не меньше. Но дело ещё в чем: я приходила за водой всегда в разное время, время зависело лишь от того когда маме станет совсем плохо и она пошлет за водой для грелки и ванночки для ног. Но мама моя была не простой человек, она очень и очень красивой прачкой, да такой, что у неё были достаточно могущественные покровители и из-за чего мы не могли жить рядом с теми, кто знал чем она зарабатывает. Нет, вы не подумайте, ничего такого, но опыт последних соседей показал, что не нужно показывать сколько она зарабатывает просто прачкой. Вот меня и поглотил страх, что она (соседка) что-то знает и что-то может сделать пока моя мама болеет. Я решила проверить что у нас такого дома что может выдать маму.

– Да, и вы нашли что все ваши стены увешаны картинами в красных цветах, проще говоря это были картины ада.

– Что?.. Аэм, ну да. Да, картины ада, но не ужасные и не отвратительные, но красивые, показывающие всегда то, что чем сильнее грех тем выше наказание. Меня это поддерживало, ведь так легко совершить легкий грех, но представьте приходишь домой и видишь что всего лишь тебя на время отправят работать куда-нибудь, искупать вину, никакой страшной боли. Вот я к чему клоню. Тогда то я и поняла, что может моя мама попала в ад на земле, что она об этом и мечтала. Вот я и подумала, может она не хочет унимать боль. Может это и поняла соседка и решила ей помочь. Может она что-то подмешивает в воду и постоянно её кипятит, чтобы в ту же минуту мне отдать. Котел ада, понимаете.

– Ха-ха-ха, боже мой, девочка… Нет, продолжай, продолжай.

– Ну вот и я решила создать план, чтобы это проверить. Я начала шилом копать дырку в стене между её квартирой и нашей, чтобы подслушать кипятит ли она воду постоянно. Но затея с шилом не была закончена, я укололась. Тогда я взяла молоток, нашла зубило и решила как уйдет соседка пробить стену. Тогда мне всё удалось и так удачно получилось, что я даже не повредила обои соседки, то есть она не могла узнать что у ней тут дырка и её подслушивают. Ну я и стала слушать. Мои опасения не то чтобы подтвердились, но оказалось, что к ней постоянно приходят какие-то люди, вроде как бездомные и она их водит в свою ванную, чтобы те за странные услуги помылись у неё. Тогда то я ночью слушала, слушала что происходит и услышала одну странную фразу: “Мария, если вам всё это надоест, то даю вам слово мы больше не придем, вы должны себя уважать.” Тогда в ответ от неё прозвучало следующее: “Я заслужила это, когда с вашим поругалась. Но я надеюсь вы исполните мою просьбу когда вы все закончите?” Ответ: “Мы сделаем всё возможное, но для начала она должна выздороветь, унесем картины и статуэтку как только она сама уйдет из дома.” Тут я поняла всё. Она договорилась с бездомными из ночлежки, чтобы они унесли все картины из дома моей мамы ну и захватили статуэтку черного ворона. Я и решила в тот момент сразу дать знать, что мы всё знаем. Я побежала искать зубило, но на какой-то черт мама его куда-то убрала: я поняла это по тому, что шкаф с инструментами был закрыт на ключ. Тогда я схватила статуэтку ворона и хотеле пробить острым клювом побольше дырку, чтобы крикнуть этому уроду и суке этой. Но только обломала клюв. Ну и последнее что я смогла: я воткнула в дырку петарду и зажгла её. Очень громкий звук, все разлетелось, мама закричала, но я свое сделала: дыра огромная. Я подбежала и стала кричать в дыру: “Черт вам, а не моя мама-а-а!!!” Тогда через дыру ко мне протянулась белая чистая рука и схватила меня за шею. “Молчи, тварь! Что ты сделала?! Изуверка!” Тогда она меня отпустила и куда-то побежала, а я к маме. Мама была в панике и даже не могла встать с кровати. Тут я услышала какой-то странный шум. Подбежала обратно в комнату с дырой в стене и увидела, что она просунула баллон с освежителем воздуха одной рукой и стала его распылять, а в другой руке у неё была зажигалка и она подожгла струю. Так она поджигала нам обои и столик что стоял у стены.

Тут Пётр прокричал:

– Сто-о-о-оп!!! Что ты несёшь? Ты это сейчас придумала? Признавайся!

– Я… Нет, вы что.

– Так, подожди. Твоей маме соседка давала воду из ванной, горячую и в которой мылись бездомные? И ты даже не заметила что эту воду уже использовали? Потом ты проделала дырку в стене, чтобы подслушивать и в итоге взорвала её? Через дырку соседка тебя схватила за шею и стала душить, а потом ещё и подожгла вам квартиру баллоном с освежителем воздуха?!

– С апельсином…

– Что?

– С апельсинчиком… Он пах апельсином. – И девочка заплакала.

– Ах… – И тут Пётр точно вспомнил что он вёл это дело. Оттуда ведь он и помнил, что картины все были красных цветов. Это был ключевой момент в ведении дела, ведь проверяли на детекторе лжи была ли соседка в квартире и видела ли картины на стенах. Но дело было ещё вот в чем: девочки у этой женщины не было. В комнате да, была дыра в стене, но сделала её сама женщина, потому что оказалось запертой и не могла ни открыть окна ни выйти и выдолбила дыру, чтобы подышать. Но ещё был факт того, что женщина оказалась умершей в своей постели, хотя дверь была заперта изнутри и получается она просто легла и умерла. Заснула. Пётр встал и был крайне шокирован. – Одну, одну. Одну, одну. Что ты вообще продаешь?

– Только ведра.

– А всё остальное?

– Да ну, я же говорю, меня мама отправила одну продавать. Поэтому только ведра. Но вы проверьте перед покупкой, чтобы потом не возвращаться. Меня и не будет. Мама ещё сказала не приходить к ней если не продам. Вот продам и вернусь к ней.

– Нет, нет, нет. Девочка. Ты обратно не иди. Только дай мне ведра. Все что у тебя есть, пожалуйста.

– Да вот я вам о чем и говорю. Мама меня с тех пор вообще никуда не отпускала и всегда держала под присмотром. Теперь вы понимаете как это необычно?

– Я понимаю, да, да. Вот только ты одна пришла?

– Нет, меня мама довела и она скоро придет. – И тут девочка достала карманные часы из кармашка и посмотрела время, вытерев слезки. – Она придет с минуты на минуту.

На этих словах все мысли Петра оборвались. Он понял, что уж совсем не хочет видеть продолжение истории.

– Девочка, давай ведра и я пойду. Мне нужно… В полицию, знаешь. Работаю я там.

– Ого!.. А вы из по-ли-ции?.. А можно вопрос? Ну небольшой.

– Нет, нельзя. Давай ведра.

– Ладно, ладно. О! А вон и мама идет. – И девочка указала на какую-то старую женщину в переулке медленно идущую к ним. – Стойте, куда вы?.. А вопрос то… – И Пётр обернулся на секунду. – Сколько вам ещё работать в полиции? Мама говорит, что в полиции работают только те, кто готов вынести вес целой обоймы в себе… Или на себе… Стойте!.. Ах.

И Пётр быстренько сбежал.

V

Пётр стоит у входа в полицейский участок. Топчется. “Ну… Я думаю достаточно сегодня увидел, чтобы зайти туда и сказать, что я очень устал. Ведь я устал? Нет, если я достаточно устал, а я устал, тогда они меня поймут, ведь усталость это показатель того как человек может в дальнейшем воспринимать окружающий мир. Я может и спать не хочу, хочу просто посидеть, но эти дурацкие диалоги с полицией…” Пётр решил войти.

– О-о-о. Пётр Александрович? Да, мы вас ждали! – Сказала женщина за стойкой, Александра. – Вас мы ждали, вас мы ждали, ля-ля-ля. – И она вышла из-за стойки и взглянула на часы. Уже пол восьмого вечера. – Мы как раз через полчаса закрываемся и на дежурство. А пока вы можете с нами поговорить. Со мной или с кем-то другим хотите?

– Есть у вас… Ну кто-то кого ранили недавно. Пулей.

– Обижаете, Пётр Александрович. Ха-ха. Конечно есть. Но он один такой. Какой-то болван стрелял из антикварного ружья с балкона. Вот и нашего ранили. Но там такая пуля, крохотная и круглая, что ничего страшного, он уже на посту. Провести вас к нему?

– Да, конечно.

И они вдвоем пошли в курилку на заднем дворике полицейского участка. Зашли вместе в курилку и Петр увидел странное явление. Все, кто были в курилке дело в том что не только не курили, но ещё и соревновались друг с другом, судя по всему, в том кто более правильный полицейский. Как это понял Пётр? Очень просто: у каждого из полицейских на руках была кипа одежды, чисто выстиранной, а у одного из полицейских она была разложена на столике и все стояли смотрели насколько она разглажена. ”Странное зрелище” – подумал Пётр. Он никогда не думал, что в полиции могут быть такие увлечённые люди.

– Господа. Господа, господа, господа! Я вам представляю нашего сегодняшнего гостя- высшего судью нашего города Петра Александровича.

– Ого. Вы судья? Мы знаете, не работали с такими как вы, но это очень интересно.

– Хм… Ну да, знаете, мне по профессии не дано много с кем пересекаться. Полиция не входит уж совсем почти в этот круг.

– Пётр Александрович, рассудите нас. У нас тут такой разговор: вот есть допустим раненый гражданский, но ранен он в бедро и кровь из артерии хлынула прямо на его дорогущую белую рубашку. И дело такое: он не захотел снимать свою дорогущую рубашку, чтобы перевязать бедро. Прямо сопротивлялся, брыкался, что офицер полиции должен был использовать силу. Вот в этом дело- он теперь обвиняет офицера полиции, который его "обезвредил". Кто прав?

– Ха-ха. Ну знаете, сложный вопрос. Нужно быть достаточно правым самому, чтобы на такой ответить. Он (офицер) по какому поводу прибыл на место?

– Ранили гражданского дробинкой. Сумасшедший, стрелявший из окна из старинного ружья.

– Хорошо, а прохожий к нему собирался? В тот же дом?

– Ммм… Ну нет. Он просто шёл по улице.

– Но тогда с чего сумасшедший выстрелил в него?

– Да черт его знает, мы так и прибыли. Он, знаете, сам с револьвером расхаживал.

– Ох, ну с револьвером… Отлично, чтож. Знаете, я тоже своего рода такой человек с револьвером. Знаете, дайте мне оружие. – И несколько офицеров прямо бросились на перегонки что-ли, чтобы дать пистолет Петру. – Вот, спасибо. Смотрите. – И Пётр достал магазин из пистолета, перед этим зарядив один патрон. – Смотрите. Теперь я опасен? Да, несомненно. Но тут дело вот ещё в чем. Такой у меня инструмент, который единственную пулю возвращает с полным убоем. Револьвер же другой, совершенно другой. Не находите? – Тогда Пётр принялся доставать один за другим патроны из магазина револьвера. И когда он достал все, сказал: – Ну вот теперь смотрите, полностью рабочая машина для убийств, прямо как с завода, вставлю магазин, вот так… Вот, готово. И что? Понимаете, даже внешне ничего не поменялось. Мы разобрали и собрали, вынули даже детали, но убойная мощь оружия не изменилась. Я это все клоню лишь к одной вещи, думаю вы понимаете к какой.