Фантомные боли железных грифонов

Глава 12

Хидден обошёл квартиру, с трудом веря, что это не сон: в таких местах ему ещё жить не доводилось. Да что говорить, – единственное его постоянное жильё, если не считать заброшенного бара и чужого полуразвалившегося деревянного дома в детстве – это тот самый подвал нейрохакеров. Номера отелей – каждую ночь разных – по которым он кантовался последние пять лет, не в счёт.

Он скинул куртку, оставшись в футболке и мотоджинсах, но разуваться не рискнул – пол бетонный и наверняка не слишком приятный. Заглянул за маленькую дверь: в ванной прятались каменные раковина с унитазом и нечто похожее на встроенный шкаф без дверцы. Над чашей раковины нависал выходящий из стены кран, никаких вентилей нигде не было. Хидден постучал пальцем по крану – ничего не произошло. Сунул под него руку, и тот сразу же ответил напором тёплой воды.

– Ого!

Хидден вышел из ванной, открыл полупрозрачную дверцу душевой: ни вентилей, ни шлангов, ни даже крана в ней не имелось, но в потолке чернело множество мелких точек. Он сунул в душевую руку, помахал ею, но вода не полилась. Заглянул в кабину поглубже, снова помахал – опять ничего. «Бутафория!» – разочарованно подумал Хидден и зачем-то влез внутрь. И тут с потолка его окатило тропическим ливнем. Невнятно ругнувшись, он выскочил из кабины, отжал футболку, пошарил по комнате в поисках полотенца, но ничего похожего не нашёл: видимо, такие штуки надо заказывать из «внешнего мира».

Напялив влажную футболку, присел на краешек кровати, покачался, пробуя мягкость. Низ ложа сплошным постаментом рос из пола, а верхняя часть – «матрас» – напоминала мягкую кожистую шляпку гриба. Ладно, бельё и одеяло тоже придётся добывать извне, но хотя бы тут не так жёстко, как он сперва подумал.

Уходя, Сага сказала, что столовую он сможет найти сам, если проголодается, и Хидден сделал вывод, что ему не обязательно сидеть здесь безвылазно, а можно выйти в город и осмотреться.

– Не убьёшь же ты меня прямо на месте за один неверный шаг? – на всякий случай уточнил он в пространство.

Пространство не ответило, продолжая монотонно переливаться тёмно-синими световыми волнами.

– Ладно. Тогда я схожу прогуляюсь? Ты там посигналь, если что не так, лады? – Хидден вновь прислушался к окружавшей его тишине. – Нубий гайд, что я несу! – пробурчал он себе под нос, поднимаясь с кровати. – Беседую с плесенью!

День в Творецке и правда не отличался от ночи: тот же полумрак, утопающий в клубах пара, подсвеченного голубоватым неоном уличных фонарей. Пустынные тротуары, кривые улочки, скособоченные домишки в два-три этажа: растут по отдельности или слепившись стенками вместе, как грибы. Окна светятся тёплым жёлтым, синим или малиновым, но часто встречаются и просто чёрные, ничем не подсвеченные. («Интересно, в чём разница?») И густая тишина, в которой тонут все звуки, не отражаясь эхом.

Эта тишина вместе с плотным туманом обступали так тесно, что Хидден чувствовал себя облепленным клочьями влажной ваты. Под футболку, а следом и глубже – под кожу – закрадывалось мерзкое ощущение, что кто-то смотрит на него из этого тумана, кто-то дышит в полумраке, словно принюхиваясь, и задумчиво перебирает волосы на его затылке… Или это они сами шевелятся?

Ветра здесь не ощущалось, и белый пар причудливо танцевал на месте, то сгущаясь, то истончаясь. Улица вывела к опушке, к плотно сгрудившейся черноте огромных елей, утопающих корнями в жёлтых цветах, мерцающих, словно светлячки. Вдоль опушки шла хрупкая девушка. Сарафан на тонких, завязанных бантиком, бретельках, влажным от росы подолом путался вокруг её лодыжек, у бедра болталась простая матерчатая сумка, перекинутая через плечо. Девушка собирала цветы, и их свет отражался в пене золотых кудряшек, паривших невесомым облаком вокруг её головы и плеч.

Хиддена она не замечала, и он не хотел её напугать, поэтому остановился поодаль, дожидаясь, когда она обернётся. Прошло минуты две.

– Я знаю, что вы здесь, – не отрываясь от своего занятия, сказала девушка.

Голос её звучал абсолютно спокойно, меланхолично-задумчиво, и Хидден решил, что может подойти ближе, раз уж она его заметила и не боится.

– От вас бензином несёт за версту.

Девушка наконец-то оглянулась на него, прибавляя очередной сорванный цветок к внушительной уже охапке, лежащей на сгибе её локтя. То, что она улыбнулась, Хидден понял и по голосу. Но, увидев эту улыбку с солнечными ямочками на нежных персиковых щеках, даже чуть оторопел: настолько она оказалась очаровательной и настолько не вписывалась в мрачность окружающего мира.

Девушка выглядела совсем юной – он не дал бы ей и семнадцати, но чутьё подсказывало, что она года на три-четыре постарше. По-детски распахнутые глаза с густыми ресницами приветливо смотрели на него из-за стёкол больших, почти круглых очков в тонкой золотистой оправе, сидящих на аккуратном вздёрнутом носике. В волосах, убранных от лица и заплетённых в косичку, убегающую ото лба к затылку, шёлково мерцала тёмно-голубая – в цвет глаз и сарафана – ленточка.

– Как вы себя чувствуете? – спросила девушка, и Хиддену в её голосе послышались типично докторские нотки. – Город, разумеется, смягчил ваше падение, но летели вы, конечно, знатно…

– Я ничего не помню, – признался Хидден. – Но чувствую себя сносно, спасибо.

– Ваш мотоцикл заглох при въезде в Город. Это нормально, с техникой здесь всегда так. Но скорость, конечно, была… – Она с шутливым укором глянула на Хиддена. – Вы лихач!

Тот пожал плечами: мол, что есть, то есть.

– Байк в хлам? – с опаской спросил он.

Девушка покачала головой:

– С виду целый, но я в этом не разбираюсь. Его отогнали на крытую парковку в северной части города. Он здесь всё равно не заведётся, но можете сходить его проведать. – Она снова улыбнулась. – Я – Тэлли. А вы себе имя уже выбрали?

– Хидден.

Он подошёл ещё ближе, кивнул на охапку цветов:

– Давай помогу. Мне ведь можно их трогать? – уточнил на всякий случай.

– Да! – Тэлли вновь расцвела улыбкой. – Конечно! Это обычная trollius europaeus. Купальница, – пояснила она, видя замешательство на лице собеседника, и перевалила увесистый букет ему в руки.

– А почему тогда светится?

– Я попросила. – Тэлли пожала плечами, словно речь шла о вещах само собой разумеющихся.

– То есть? – не понял Хидден.

– У нас здесь есть… кладбище. – Она осторожно глянула на него. – Вы знали?

– Слышал.

– Не совсем у нас, скорее – у Города, ведь это он выкапывает могилы накануне чьей-то смерти… Кладбище некрасивое – просто холмики голой земли, покрытые чем-то похожим на цементную корку или что-то подобное, не знаю… В общем, я попросила Город, чтобы он вырастил на могилах купальницу. Там чернота такая, что сердцу тошно, и я хотела, чтобы золотые лепестки чуть-чуть освещали эту темень. Люблю лютики, – Тэлли усмехнулась каким-то своим мыслям. – И он вырастил, но здесь, на границе. И, видите, понял меня по поводу освещения слишком буквально. Так что я теперь собираю их и отношу на могилы. Прово́дите?

Она вышагнула из зарослей купальницы и не спеша направилась по узкой тропке, вьющейся вдоль леса.

– Так это – граница? – уточнил Хидден, идя следом за ней. – И где же силовое поле?

Тэлли кивнула, указала рукой на столбы между ёлками, растущие из земли на расстоянии метров десяти друг от друга.

– Оно же должно гудеть?

– Да? – удивилась она.

– Ну, во внешнем мире гул слышен довольно далеко.

– Здесь – нет, как видите.

– Если суну туда руку, – не сбавляя шага, Хидден вытянул руку в сторону поля, – погибну?

– Не-ет, – Тэлли почти рассмеялась, – это так не работает! Оно отшвырнёт вас назад. Ощущения будут не слишком приятные, но Город не убивает тех, кто ему нужен.

Хидден чуть наклонился в сторону невидимого силового поля, щупая воздух пальцами, и вдруг словно белоснежная вспышка взорвала его мозг. В следующий момент он открыл глаза, лёжа на земле навзничь, засыпанный ворохом купальницы.

– Проверили? – укоризненно покачала кудрями стоявшая над ним Тэлли и протянула руку, чтобы помочь подняться. – И как впечатления?

– Как от светошумовой гранаты, – прохрипел Хидден, поднимаясь.

– Может, проводить вас домой? – обеспокоенно спросила Тэлли.

– Нет уж, пошли на кладбище, там люди цветов заждались! Кстати, с кладбищем ясно, а на улицах почему так пустынно? Все работают?

– О да. Ну, у кого-то выходной, конечно. За предыдущую переработку.

– Как у тебя?

– Ага. Но вообще здесь как-то не принято… гулять. Все по домам сидят или в столовой, если не на работе.

– А, – догадался Хидден, – значит, если в окне есть свет – хозяин дома, а если нет – то куда-то вышел?

– Если света нет – то умер, – вмиг посерьёзнев, ответила Тэлли. – И хозяин здесь только один – Творецк. Вам сказали, что для каждого он выращивает новый дом?

– Что-то такое слышал, да.

– Так вот, двери опустевших зарастают так, что их не открыть. А внутри всё остаётся, как было при жильце.

Хидден с минуту хмуро молчал, глядя на подол идущей впереди Тэлли, пенящийся бело-голубым светом на тёмной тропинке.

– Но зачем? Почему бы не использовать освободившиеся дома по второму кругу?

Тэлли пожала плечами:

– Я не знаю. Но думаю, он сохраняет их в качестве предупреждения оставшимся, – сказала она, доверительно понизив голос. – Согласитесь, очень наглядно вести статистику тёмными окнами и окнами, ещё светящимися.

– Да уж, – буркнул Хидден, споткнувшись впотьмах о какой-то корень. – особенно это твоё «ещё» вдохновляет… А цвет что-то значит?

– Не думаю. Скорее, Город подбирает более приятный для жильца.

– У тебя жёлтый?

Тэлли обернулась, на щеках вновь заиграли ямочки – не улыбнуться в ответ невозможно.

– Как узнали?

– Догадался…

Ещё через несколько шагов Тэлли резко остановилась:

– Пришли.

Хидден поравнялся с ней и, вглядевшись в клубящуюся темень, пожалел, что не успел выучить какую-нибудь фразу Саги. Какую-нибудь особо заковыристую фразу…

Впереди, насколько позволяли увидеть темнота и туман, раскинулось поле, взрытое небольшими холмиками. Их ряды, как и улицы Города, были извилисты и неровны, а могилы, как дома Творецка, лепились близко друг к другу, иногда срастаясь.

– Их же тут не одна сотня! – выдохнул Хидден.

– Ну… наверное, да. Говорят, основная часть погибла в первые пару лет, когда люди ещё пытались выбраться, пытались обыграть Город, перехитрить его. Сейчас жителей в Творецке гораздо меньше, чем раньше. Только необходимые.

Тэлли взяла у Хиддена часть цветов и пошла вдоль могил, бросая на них купальницы. Хидден двинулся по соседнему ряду.

– А что это за надписи? – спросил он.

По панцирям, покрывавшим могильные холмики, тянулись странные, похожие на руны, письмена. Тэлли вновь пожала плечами:

– Никто не смог их расшифровать.

– Это Город делает?

– Да. У грифонов на маховых перьях – такие же. Ну или похожие.