Фактор Ясеня (фрагмент)

Пополнение

Этот и следующий день пролетели, как один миг. Боевые действия – это отнюдь не романтика. Это тяжёлая и кропотливая работа, где дисциплина и осмотрительность становятся условием не стабильного дохода или премии даже, а условием выживания. И хотя нас, в преддверии скорого пополнения, не направляли в длительные рейды, текучки хватало с лихвой.

Вечером второго дня я ввалился в расположение одним из первых. Мазнул взглядом по кроватям. Взгляд упал на разметавшуюся по простыням Милену, занятую чем-то в своём инте.

- Привет, Ми! - бросил ей, пролетев мимо и забежав в душевую.

И только тут до меня дошло, что Старшей вообще-то не должно быть в расположении. Тем не менее сразу пороть горячку не стал. Сполоснулся, и лишь затем вышел в общий зал.

- Ми, а где наш сын? Что-то случилось?

Кошка погасила очередную голограмму и сложилась в более подходящую разговору позу лотоса. Зыркнула на меня из-под низкой чёлки. И, стараясь не показывать эмоций, проговорила:

- О нашем сыне, Кошак, сейчас заботятся профессионалы. Я приняла решение прервать адаптационный период досрочно.

Вот тут уже меня проняло не на шутку!

- Ты… его… бросила?!

- А что же ты, милый, не спрашиваешь, почему я приняла такое решение? Зачем эти крики, эта экспрессия, когда нужно задать всего лишь один вопрос: почему?

- Да какая разница, почему? Это же наш сын, а ты… уже на четвёртый день…

- Что – я? Договаривай, раз начал. Только хорошо подумай, прежде чем сказать что-то опрометчивое.

Странно, но предложение чёрной кошки, произнесённое вкрадчивым, невыразительным голосом, заставило подобраться. Я действительно призадумался. Присел на край кровати, так что ариала оказалась от меня на расстоянии вытянутой руки. С этого ракурса хорошо было видно её осунувшееся лицо, прямая, напряжённая спина, решительный, хотя и несколько поблёкший взгляд. А действительно: почему? Что заставило её так резко сорваться? Бросить едва родившегося ребёнка на попечение чужих людей? Самой не завершить курс полноценной адаптации после родов? Что случилось такого за эти пару дней, чего не было на момент нашего последнего общения по сети?

Ответ лежал на поверхности. Все эти дни прошли у кошек в приподнятом настроении, в ожидании долгожданного события – прибытия в стаю новенькой. Это как в старой доброй российской армии, когда вся часть с замиранием сердца ожидает прибытия молодого пополнения. Это было нужно буквально всем. Прошлому молодому призыву – второму периоду службы – чтобы подняться на одну ступень в иерархии, сбросить с себя опостылевшую рутину хотя бы обслуживания старослужащих. Третьему периоду – чтобы стать в один ряд с дедушками, скинуть на второй период основную рутину службы. Четвёртому периоду… тем хотелось наконец почувствовать скорое дыхание дембеля, овеществлённое в молодых; вспомнить через них, что именно ждёт на гражданке.

Разумеется, у нас была «не старая добрая армия», и строгого деления на периоды не существовало. Не было и разного восприятия мира молодыми и старослужащими – хотя авторитет последних безусловно уважался. Наконец, никто ни на кого не собирался скидывать тяжесть Экспансии. Более опытные валькирии тянули её на себе стократ сильней, чем молодые, и гордились этим. Нет, всего этого не было. Зато было предчувствие чего-то нового, загадочного, волнительного; струи свежего воздуха в стабильном и привычном объёме коллектива. Ведь юная республиканка приносила с собой иную, странную и давно забытую старшими жизнь. Она приносила дыхание молодости. Каждая кошка в каждый момент времени помнила, что новенькая не просто придёт откуда-то из гражданской жизни. Она придёт из воспиталища, то есть прямо из юности каждой из них. Это внушало. Заставляло вибрировать струны души даже, казалось бы, всё повидавшей в этой жизни и через всё прошедшей Викеры. И как тогда прикажете реагировать Старшей? Ведь она, помимо всего прочего, отвечает за всех нас!..

- Судьба стаи настолько важна для тебя? - слова прозвучали даже мягче, чем я хотел. Злость куда-то выветрилась, ей на смену пришло задумчивое понимание.

- Мне тяжело делать выбор, Кошак. Поверь. Но я не могу в такой момент оставить стаю. Будь там вторая Арья… даже не почесалась бы, - голос Милены тоже заметно потеплел. Она поняла, что я понял, и оттаяла. - Но девочка только из воспиталища… Это головная боль. Её требуется обтесать. Я не могу не принять в этом участия… Хотя бы на первых порах.

- Обещай, что как только поймёшь, что сёстры справляются – сразу отправишься к нашему сыну, - я коснулся ладонью щеки своей Ртути. Невесомо погладил шелковистую кожу. Она в ответ потёрлась о протянутую руку, прикрыв глаза – что та большая кошка.

- Обещаю…

Опять пятак перед гравитационной дорожкой, опять построение вогнутым полукругом – казалось, и не было этих месяцев в составе стаи. Правда, в этот раз я по-настоящему волновался. Девчонка! Молодая республиканка! Только-только из воспиталища! Разумеется, зная нравы Республики, я не питал иллюзий. И всё же глубоко в душе теплилась надежда – увидеть такого же сребровласого котёночка, каким отложилась в памяти Марина. Ведь и новая младшенькая – такая же детдомовская! Без родителей и надежды на семейный уют. Без уверенности, что за спиной всегда стоит крепкая и надёжная семья, в любой момент готовая прийти на помощь. Лишь кошки способны пригреть на груди чужого котёнка… Нет, очень правильно придумали матери-основательницы!

- Кот. Не стала тебе говорить загодя, - повернулась ко мне Милена, стоявшая на одном из двух острых концов полумесяца. - Слушай боевую задачу. Берёшь девочку, как только та спустится с трапа. Заламываешь на болевой – так, чтобы она послушно плелась перед тобой, сгорбленная. Ставишь на колени перед стаей, по центру. Задаёшь первый вопрос: «Почему ты считаешь себя достойной?» Ну или как-то так, не обязательно дословно. Задача ясна?

- Да, - коротко обронил. Однако неприятно скрипнувшие зубы сказали Старшей остальное.

- А ты что, хочешь сам перед ней на колени встать? Не велика ли честь для мелкой шмакодявки, ни разу ещё не валькирии? - слова ариалы падали, что те глыбы, рискуя раздавить. Только эффект имели отнюдь не уничижительный – напротив, будили в душе ещё большую злость.

- Последним моим поступком в этой жизни станет, если я начну самоутверждаться за счёт сопливой девчонки. Можешь сама мне тогда сердце когтями вырвать – если по-настоящему любишь.

На мгновение над строем повисла звенящая тишина. Казалось, можно было услышать, как шевелятся шестерёнки мыслей в головах матёрых республиканок.

- Эта девчонка… из его воспиталища… забыла, как её зовут... - проявила удивительную чуткость и проницательность милаха Эйди.

- Марина, кажется, - подтвердила Сай. - Да, он их отождествляет. Это логично. Ведь она была первым членом его семьи. Истинной семьи!

- Кошак, - Викера вышла из строя и подошла ко мне. Стала напротив. Вздёрнула мой подбородок так, что я смотрел прямо на громаду заходящего на посадку транспорта. - Там – не прошлое. Там – будущее. Твоё и наше. Проявишь сразу слабину, она тебе на шею сядет. И ладно бы только тебе! Нельзя спекулировать на том, что она мелкая. В конечном счёте, она сама тебе спасибо за это не скажет. Хотя бы потому, что не считает себя такой. Девочка много лет готовилась к этому судьбоносному моменту. Уж поверь мне! Я таких котяток не одну тысячу перевидала. Чуть ослабишь хватку – сразу глаза выцарапает, даже если до того полудохлой валялась. Она – республиканка. Всё. Думай о ней так, и не ошибёшься.

Наставница вернулась в строй, а остальные замолчали, выжидая, пока я приму какое-то решение.

- И всё же, почему именно я? - упрямо тряхнул головой, буравя пристальным взглядом Старшую.

- Потому что тебя последним посвящали. Теперь твоя очередь. Это, если хочешь, проявление коллективной справедливости. Сначала тебя – потом ты. Сразу. Чтобы лучше прочувствовал заботу, и то, что ты ничем не хуже неё. Или любой другой кошки.

- Хорошо. Я сделаю это.

- Но если захочешь перед ней раскорячиться, мы на это с удовольствием поглядим, - ухмыльнулась Сайна, и её слова словно сбросили весь копившийся груз напряжения с сестёр и… брата. Меня тоже отпустило. Вместе со смехом сознание покинуло что-то неприятное, чужеродное, гадкое, оставив по себе звенящую пустоту и предвкушение. Да, именно предвкушение! Просто котёночек, который должен был вот-вот появиться из раскрывшего свою пасть лайнера, на языке гравитационной дорожки, обещал оказаться куда игривей, чем я полагал до того. А ещё его сначала требуется приучить… кхм… к туалету и прочим прелестям жизни домашних питомцев, а это процесс весьма и весьма болезненный…

Такая аналогия окончательно примирила меня с предстоящей миссией. Что ж, будем приучать. Занятно, что мне выпала честь первому подержать котёнка за шкибон.

- А чего это ты развеселился?.. А, Кошак?.. Признавайся! - не удержалась Лайна.

Пришлось поведать про пришедшее в голову сравнение, так что к моменту, когда маленькая пассажирка появилась на рампе космического корабля, стая успела сменить громы и молнии неожиданной грозы на яркое солнце белозубых улыбок, и теперь стояла, собранная и подтянутая, как и пристало во время официальной церемонии.

Девочка первой из пассажиров перемахнула рампу и побежала вниз – пандус ещё не успел коснуться земли. Я сразу понял, что это она. Это читалось в каждом жесте, в каждом движении – в том непередаваемом флёре гордости и целеустремлённости в подтянутой, хотя и сравнительно хрупкой, фигурке. А ещё наша новенькая оказалась… снежкой. А как же иначе? Чтобы леди – и не позаботилась о моих предпочтениях при отборе? Не бывать такому! Или всё это – ироничная насмешка Тины? Мол, никогда ты не слезешь с «рыжей иглы», милый, как ни пыжься. Моя персональная Смерть хотя сама и не смеётся, но выдать занимательную шутку способна на раз. А главное, у неё это всегда выходит совершенно неожиданно. Ну не ждёшь от Высшей подлянки! Что угодно, но только не иронию! А она раз за разом не устаёт удивлять…

Моя будущая сестричка тем временем преодолела всю наклонную протяжённость пандуса и, даже не подумав затормозить, с разгона влетела в меня. Завязалась короткая схватка, но всё, чего добилась девочка – это сильно отдавила мне в первые секунды ногу. Едва взмахи рук и ног стихли, из нашей кучи-малы раздалось недовольное рычание. Ещё бы ей не рычать! Ведь как и заказывали сёстры, снежка теперь стояла, сгорбившись, с заломленной за спину рукой, надёжно зафиксированной на болевой. Хотя вру, была ещё одна попытка «нападения». Только не такого, как я ожидал, а потому, когда в последний момент рука чертовки метнулась к моему паху, я принял её встречным ударом. И только тогда до меня дошло, что ладонь двигалась как-то чересчур уж медленно, да и не была собрана для удара. Но всё это осознал задним числом, уже отсушив наглой девчонке руку. Рычание юной республиканки перешло в шипение:

- Яйца раздавлю, мальчик! Дай только вырваться!

- Не советую, девочка. Они тебе ещё понадобятся, - хмыкнул в ответ. - Если стая тебя признает.

Вообще, мелкая по всем признакам не слишком-то сопротивлялась. Нет, сопротивлялась, конечно, но мне хорошо запомнился её исполненный совсем не детской иронии взгляд, с которым она неслась на меня. Девочка знала, что её будут встречать отнюдь не объятьями. Однако легко сдаваться не спешила – равно как и сопротивляться до последнего. Во время короткой сшибки я успел бегло оценить её уровень, и хотя мне она противницей не была, сделать своё пленение крайне неприятным для пленителя могла. Косвенно эти выводы подтверждала и её дурашливая проделка, когда вместо удара снежка попыталась схватить меня за яйца. Вот ведь чертовка! Что же из неё вырастет-то через пару лет?.. Так в жизнь и выходят бестии типа Триши или Милены!

Свидетелями нашей короткой стычки стали отнюдь не только кошки моей стаи. С пандуса неспешно сходили и другие республиканки. Что характерно, среди них гражданских больше не было – лишь черничная форма серебрилась на фоне молочно-чёрных поверхностей транспортного борта. Следом за людьми из корабля просыпались гравитационные платформы, доверху гружёные контейнерами военных грузов. И всё же ощущение взгляда шло явно не от железок. Кто-то из вновь прибывших кошек внимательно отслеживал развитие нашего с мелкой знакомства. Впрочем, сейчас было не до того.

Кое-как доведя намеренно ковыляющую сильней, чем она себя ощущала, снежку до замершего строя, я попытался поставить её на колени. Но даже сильней вывернув руку, не добился желаемого – рыжая только рычала и скалилась. Пришлось добавить. Удар по бедру ступнёй и пятерня второй руки в волосах помогли девочке выполнить требуемое. Разве что отсушенная нога, подломившаяся от удара, что та спичка, заставила юную республиканку закатить глаза от боли. С моей позиции это было хорошо заметно – опуская пигалицу на колени, я запрокинул ей голову назад, с силой рванув волосы вниз.

Несколько секунд коленопреклонённого существования прошли для снежки в молчании. Сёстры демонстративно изучали представшую перед ними композицию, словно только сейчас обратили внимание на гостью. Короткий кивок Старшей послужил сигналом, и я заговорил:

- С чего ты взяла, рыжая, что достойна стаи? - слова сливались в единый рык, эмоции короткого противостояния рвались наружу.

- Я с восьми лет готовилась к этой минуте, валькирии! Математика, физика, баллистика, физика иных метрик, история Республики и моей ветви, боевые тактики, физическая подготовка, боевые искусства…

Девочка хотела сказать ещё что-то, но Викера неожиданно хмыкнула, иронично изогнув бровь.

- Боевые искусства?.. Неужели?.. - никак не ожидал от наставницы, что та станет откровенно иронизировать над быстрым пленением и незавидным положением в пространстве юной претендентки. Только позже до меня дошло, что так она проверяет девочку на излом, пробует на вкус знойный коктейль её выдержки.

- Да! - гордо рявкнула снежка, впрочем, не предпринимая попыток освободиться. Понимала, что дело не в её пленении. - Я никогда не пойду против обычаев фракции! Все знают про посвящение! Ваш кот в своём праве… до него. Потом уже я ему коготочки пообломаю… Больше поддаваться не стану…

- Ну и зря, - теперь пришёл черёд Сай иронично фыркать. - Он тебе правильно всё сказал. Видимо, мелкая ещё, чтобы понимать взрослые игры. Или нет?..

Опять провокация, и в этот раз она дошла до адресата. Медноволосая хулиганка вся вскинулась в новой попытке вырваться. От напряжения по её волосам проскочили вереницы разрядов… чтобы безобидно стечь по моей руке, и далее, в землю. Но рывок впечатлял. Мелкая полностью игнорировала боль в вывернутой руке, только сила давления и всё ещё не пришедшая в рабочее состояние нога не позволили ей развить попытку.

- Место мужчины – под женщиной! А кота – под кошкой! - решила, раз не получилось силой, хоть глаголом отплатить мучителю.

- Сложно с тобой спорить, девочка, - Милена была сама невозмутимость, да и остальные не спешили демонстрировать свой ироничный настрой. - Уверена, Кошак полностью разделяет эту твою убеждённость. И да, ключевое слово здесь – «под кошкой». До тех пор, пока ты не одна из нас – этот аргумент не пройдёт. А посему… готова ли ты пройти и через подобное… унижение?

- Да! - крикнула в запале, а потом, уже тише, добавила. - Он у вас ничего так, крепко сбитый…

- И это все достоинства кота, которые ты можешь перечислить после плотного с ним общения?.. Пусть и недолгого?.. - не унималась Сайна, так и не получившая ответа на свой вопрос.

- Не издевайся, валькирия!

- И в мыслях не было, - мягко ответила, чтобы в следующее мгновение сорваться на рык. - Я задала вопрос!

Как рыжая оказалась рядом с нами, даже я не заметил. Её когтистая ладонь впилась мелкой в промежность, так что глаза у той сделались по пять копеек. Однако крови не было: сестра обошлась без режущей кромки.

- Извини, валькирия… Этого больше не повторится…

- Надеюсь! Итак?.. - Сай и не думала ослаблять стальную хватку.

- Сильный. Быстрый. Техничный. Значительно опытней меня. Вместе с республиканской техникой демонстрирует что-то нестандартное… Я такого раньше не видела.

- Ещё!..

- Права, ты права, валькирия! - сорвалась на горловой клёкот юная бестия. - Я заигрывала с ним! Он забавный! Спокойный, без закидонов! Довольна?!.

- Вот так-то лучше… - промурчала рыжая, не спеша возвращаясь в строй и не забывая при этом мягко покачивать бёдрами – явно не для мелкой играла.

Ненадолго над строем воцарилась тишина, кошки сделали эффектную паузу. По короткому взгляду Милены я чётко уловил момент, когда нужно возобновить игру. Чем руководствовалась сама ариала, сказать было сложно – но ей куда лучше была видна мимика коленопреклонённой республиканки.

- Хорошо. Мы выяснили, что ты готовилась. Выяснили, что ты уже не девочка, даже с котом пытаешься заигрывать на его поле, - выразительный взгляд в сторону Сайны и её виноватая мордаха. - Так почему ты считаешь, что достойна?..

- Я люблю Республику. С детства брежу Экспансией. Изучила все ключевые сражения Эпохальной Революции, важнейшие переломные моменты Нового Витка Экспансии. Я готова отдать всю себя на это! Человечество должно объединиться, и под началом мудрых Высших и Верховных продолжить самосовершенствование. Я мечтала оказаться на переднем крае Экспансии! Когда летела сюда, чуть не смеялась от счастья, ощущая, что вокруг уже не Полновесные Колонии, а миры внешников.

- Я так и не услышала, почему именно валькирии, - остановила вполне эмоциональный, от всего сердца, пассаж девочки Старшая. Но по ряду едва заметных признаков было видно, что её тронули слова юной республиканки.

- Валькирии – всегда на переднем крае. Они – душа Республики. Я… всё готова отдать, чтобы стать одной из вас!

- Даже растечься слизнем под ногами этого милого котика? - опять принялась за провокации Вик.

- Нет! Этого вы не можете от меня требовать… Никто не может… Настоящая республиканка должна уважать свои убеждения. Иначе какая она после этого республиканка? О какой тогда Экспансии может идти речь? Такой бесхребетной твари не место под звёздами Республики НОЧ!

Сёстры молчали. Смотрели на молодую снежку и ждали ещё чего-то. Она тоже поняла это, и поспешила добавить:

- Но обычаи фракции станут для меня всем! Республика, фракция, стая. Правила и нормы жизни я готова впитывать каждой порой души. Вы не пожалеете!.. Даже ты, кот…

На этот раз сёстры не удержались, зафыркали. Всё же моё присутствие в составе боевой семьи сильно било по несформировавшимся ещё в полной мере представлениям о валькириях этой милахи. Вернее, её собственные, взлелеянные втайне от прочих представления, натолкнувшись на реалии жизни кошек, трещали по швам, но эта бестия упорно за них цеплялась. Упорно пыталась выстроить из обломков что-то жизнеспособное. Это выглядело одновременно и жалко, и достойно уважения. Она не сдавалась, не обвиняла взрослых в попрании собственных доморощенных представлений, а пыталась подстроиться. Пыталась отлить сталь душевного стержня в форме жестокой реальности, с поправкой на эту самую реальность.

- И что тебе дался наш кот? - опять Сайна. - Дай ему волю, он бы тебя на руках носил! От снежек тащится! Ты не о том сейчас думаешь, юное дарование. Однако не могу не признать, что во всём остальном твои суждения здравы.

Здесь Милена с рыжей оказалась полностью солидарна, потому что и бровью не повела на её вмешательство. Всё же стая жила на одной волне, и такие вот выкрики впереди паровоза на самом деле были обыденны и естественны. Каждая кошка чётко знала своё место и выступала тогда, когда приходил её черёд, когда по самой своей роли в коллективе она просто не могла смолчать. Старшая выступала здесь эдаким дирижёром стайного оркестра, в котором и без неё каждый знает свою партию, но нуждается в лёгком объединяющем движении руки, губ, бровей… или иных, невербальных, жестах.

- Ты говорила о принципах. Должна признать, твои слова всем пришлись по душе, - продолжила Ми секундой позже. - Какие принципы ты считаешь незыблемыми для республиканки и валькирии? Только мне не нужно слов. Говори о том, что показала на деле. В исключительных ситуациях. В самом образе своей прошлой жизни. Мы с сёстрами и братом посмотрим.

- Посмотрите?.. - натурально растерялась девочка.

- Ну я же говорила, что мне не нужны слова. Показывай свою Память, девочка! Так и только так ты сможешь доказать, что достойна!

Вот тут проняло не только её, но и меня. С ума сойти! Милена хочет разобрать всю прошлую жизнь этой юной республиканки! Но как это возможно?! Надо отдать должное рыжей в моих руках, та недолго терялась. Принялась кусать губу, забыв и про неудобное положение, в котором всё ещё находилась, и про не спускающих с неё изучающих взглядов валькирий. Наконец мелкая решилась.

- Я не готовилась к такому. Прошу меня простить за сумбур и задержку, если вдруг не смогу сразу угадать момент.

- Ничего, мы подождём. Ждали всё это время – подождём лишние часы и минуты.

- Я… мне в таком положении демонстрировать?..

- Кот, отпусти ей одну руку. Так нормально?..

- Да, - упрямо тряхнула головой девочка, намекая на желательность убрать мою пятерню из причёски. Что я и сделал. Действительно, с намотанной на мою руку копной волос ей будет весьма затруднительно показать что-либо… Нужно работать с голограммами, а там половина управления построена на взгляде. Ми эту мою вольность проигнорировала, явно думала также. - Моё имя – Лита О`Сильд, и я воспитанница воспиталища Анда-пять в Полновесной Колонии Андария. Про родителей говорить не буду. Мне ещё предстоит показать себя достойной их героической жизни и смерти, а до того момента не считаю себя вправе жить в тени их имени. То, что было до момента, когда я узнала, что одна на свете – тоже не в счёт. Именно с этого момента я начала готовить себя к службе и жертве во благо Экспансии…

…Нашему взгляду открылся просторный светлый зал с мягким покрытием пола. Здесь, прямо на полу, кружком расселись дети – с волосами разной цветовой палитры, но уже сейчас неизменно длинными и роскошными. Поразило обилие мужчин на единицу площади. Пусть пацаны ещё, но столько республиканцев за раз мне видеть ещё не доводилось.

Вся молодёжь, как один человек, с серьёзными лицами внимает словам пепельноволосой метиллии. По внимательным взглядам детей можно подумать, что наставница открывает им некие абсолютные истины – но нет, она всего лишь учит молодёжь психологическим техникам. Лекция плавно переходит в тренировку на правильное дыхание, сменяемую общей медитацией. Дети сидят, подчёркнуто сосредоточенно всматриваясь в себя, стараясь не упустить мимолётное ощущение слияния с миром – чтобы запомнить его и научиться возвращаться к нему по желанию, проваливаясь в нирвану не на минуты, а на десятки минут и часы.

Среди детей отчётливо выделяется молоденькая девчушка, удивительно похожая на Литу. Только волосы у неё не медные, как сейчас, а более светлого, насыщенно-рыжего оттенка, что вкупе с большими тёмно-синими озёрами глаз рождает удивительно милый и исполненный невинности образ. Особого же шарма ему добавляет сияние в солнечном свете таких же солнечных волос, отчего они больше походят на светящееся изнутри облако или… нимб. Маленькое солнышко, дитя большой и горячей звезды…

Тем временем наставница подходит к этой удивительно домашней и такой уютной Лите. Кладёт на плечо свою руку. Предлагает встать. Девочка подчиняется. Наваждение с сияющим облачком волос рассыпается – вместе с прянувшими по плечам прядями. Учительница и её ученица отходят чуть в сторону от стайки ребятни.

- Лита, сегодня у тебя особое занятие.

- Наставница?.. - удивительно большие в юном возрасте глаза смотрят на женщину с непониманием.

- Ты знаешь, что никто из воспитанников не знает своих родителей. Это непреложное правило. Я тоже не в курсе, кто они. Ты понимаешь, зачем это делается?

- Воспитательному процессу нельзя вредить, все дети должны находиться в равных условиях, - заученно, но вместе с тем вполне осознанно отвечает рыжая пигалица, продолжая гипнотизировать своими глазищами опытную метиллию.

- Условия… не всегда равны. Невозможно исключить отличия в способностях у разных детей, равно как никто не вправе мешать разным способностям проявляться и развиваться. Поэтому главная причина всё же кроется в воспитательном процессе… Понимаешь меня, девочка?

- Да, наставница. Пока понимаю.

- Когда-то давно было введено ещё одно правило. Так же, как и прочие, направленное к интересам воспитания. О нём известно наставникам… но не воспитанникам. По крайней мере, не всем. Так нужно.

- Правило?..

- Да, Лита, правило. Я расскажу, пришло время. Оно кажется простым – по видимости, но не по сути. Если у ребёнка нет за спиной рода – он должен об этом знать. Воспитатели сами решают, когда именно он готов к этому знанию. Ты – готова. Поэтому слушай внимательно и запоминай. Твои родители погибли, служа Экспансии. Мама была валькирией, а папа… папа поддерживал маму в её служении человечеству.

- Я… одна?.. - растерянность девочки сменилась какой-то детской обидой. Она нахмурилась, отворачиваясь от метиллии. И без того нескладное девичье тельце всё скукожилось, сделалось совсем уж жалким.

Моё сердце пронзило мучительным уколом сочувствия к юной дочери Республики. Захотелось сжать её в объятиях до скрежета зубовного. Я с трудом пересилил непроизвольный рефлекс. Жутко, когда дети остаются одни. Так не должно быть. Точно подтверждая эту мою мысль, метиллия поймала воспитанницу за подбородок и повернула хмурое личико со следами отчаяния к себе. Посмотрела в глаза – твёрдо, прямо.

- Нет. Ты не одна. Республика никогда не бросает своих дочерей. Особенно дочерей, чьи родители приняли смерть ради будущего объединённого человечества. Республика берёт тебя под своё крыло. Ты готова стать её, и только её дочерью?..

- Я… да, готова, - упрямо сжала губки рыжая.

В её взгляде проступило нечто, от чего по моему телу пробежали мурашки. Какое-то запредельное, просто непредставимое упрямство.

- Тогда слушай меня внимательно. Слушай, и запоминай каждое слово, - голос наставницы окреп, он впечатывался в мозг пигалицы калёным железом смыслов. - Республика даёт тебе выбор. Ты вправе избрать любой жизненный путь. Самые серьёзные технические вузы легко распахнут перед тобой свои двери. Ласточки и прочие фракции с радостью примут в свои ряды новую сестру. Условие одно: уже сейчас ты должна учиться за двоих. Должна готовить себя к будущему. Потому что отныне ты – это и есть весь род О`Сильд. Республика даст многое, но и ты должна широко распахнуть свой разум, чтобы вобрать мощный поток поддержки. Готова?..

- Я… принадлежу роду О`Сильд?..

- Да. На тебя отныне смотрит вся Республика. И ты можешь начать свою Экспансию уже сейчас. Будь достойна рода, покажи, что он не оборвался со смертью родителей. Сможешь?..

- Наставник А`Райли много рассказывал про род, про то, насколько важно поддерживать его честь и благополучие… Но одна… Вытянуть род… - впрочем, сгорбленная фигурка уже распрямлялась. Плотно сжатые губы разглаживались. Снежка думала и, по мере того, как она приходила к каким-то своим выводам, вся её повадка приобретала какую-то одухотворённость, осмысленность.

- Республика поможет. Для того я и поведала про тяжесть доставшейся ноши уже сейчас. У тебя ещё есть время до выхода во взрослую жизнь. Ты сможешь подготовиться, создать нужную базу. Мы поможем. Все наставники тебе помогут.

- Моя мама была валькирией… Могу и я… стать кошкой?.. Нам говорили…

- Ты – можешь, - в голосе метиллии появились победные интонации, воспитанница пришла именно к той мысли, к которой её хотели подвести. - Но только ты. Фракция заботится о детях своих пернатых чад… Но Лита. Ничто не даётся просто так. Чтобы пройти посвящение в валькирии, нужно показать себя достойной. Любому. Исключений не бывает. Тебе лишь представится шанс показать себя немного раньше остальных.

- Это всё равно много! - теперь девочка казалась выше, чем была до начала этого сложного разговора. Слова наставницы её буквально окрылили. - Я буду стараться! Вы поможете?.. Подскажете, в каком направлении развиваться?..

- Конечно, девочка, конечно… - и суровая наставница нежно потрепала воспитанницу по щеке, почти неслышно добавив. - У меня у самой такая же пигалица на Верну-три бегает…

Не знаю, услышала ли последнюю реплику суровой наставницы Лита, но юная республиканка подалась вперёд, чтобы таким же исполненным доверчивости жестом нежно потереться о гладящую её щёку руку. При этом полный обожания взгляд рыжей был обращён прямо в глаза метиллии…

…Следующая сцена возникла почти без перехода. Что-то подсказывало: прошло совсем немного времени с описанных ранее событий. Рыжеволосая Лита идёт по коридору. Вот она останавливается перед дверью. Та с явной неохотой протаивает, открывая широкий проход. Юная нимфа хмурится, сжимает губки и делает шаг вперёд. Получается немного деревянно, но она не отступает.

Перед снежкой предстаёт сравнительно небольшое помещение, плотно уставленное… тренажёрами. Да, это явно тренажёры. Сложная система – даже сложней, чем в стандартной тренировочной зоне. Имеются здесь и такие, которых я до того не встречал. Хотя нет… что-то похожее было на моём крейсере. Точно! В той самой зоне, где тренировался десант. Что-то для отработки действий в невесомости.

Словно в подтверждение моих мыслей, взгляд пигалицы выцепил обитателей помещения. Все девчонки, ни одного парня. Все заметно старше Литы. И все, как одна, метиллии.

Снежка не спешила подходить. Она замерла по центру помещения, будто чего-то ожидая. Лита не боялась, а по рисунку мимических мышц лица можно было прочесть какую-то не от мира сего, даже фанатичную немного, решимость. Первой на присутствие юной республиканки отреагировала девчонка, до того отрабатывавшая движения с утяжелителями – что-то вроде бега на лыжах, но только под давлением массы, превосходящей изначальный вес тела. Отставив свои «лыжи», пепельноволосая покинула зону тренажёра. Вышла на центр зала. Встала напротив рыжей.

- Лита, кажется?.. - протянула она.

- Да.

- Ты ошиблась дверью. Здесь тренировочная зона метиллий, - сбоку подошла ещё одна дочерь звёзд, вытирая гигиеническим полотенцем шею.

- Я знаю. И тем не менее буду тренироваться здесь.

- Не дури, - нахмурилась первая. - Тут нагрузки под нашу физиологию. Да и мелковата ты ещё…

- Плевать! - рыкнула снежка, подаваясь вперёд. - В валькирии не берут слабачек.

В зале повисла тишина. Метиллии ошарашено переглядывались. Нет, они не имели ничего против юной упрямицы. Они реально не понимали, зачем ей это. Зачем изводить организм нагрузками, к которым её ветвь не приспособлена – да и из их собственной ветви подходят далеко не все. Нужно иметь проявившуюся в генетике предрасположенность. Из-за плотного переплетения ветвей она возникает далеко не у всех метиллий.

- Наставница в курсе? - не зная, что сказать, спросила девочка сбоку.

- Да. Она сказала, что это только мой выбор.

- Странно… - растерянность первой была очевидна. - Ты тут уработаешься, дурёха. Мы не из вредности тебе это говорим…

- Я знаю. Спасибо, что проявляете заботу, - и Лита изобразила вполне натуральный церемонный поклон, от которого девчонки вокруг растерялись ещё более.

- Ну, раз наставница не против… - махнула рукой старшая. - Меня Варна зовут. Раз ты всё для себя решила, я помогу тебе освоиться.

- Спасибо, Варна!

- Не благодари, - нахмурилась метиллия. - Не за что тут благодарить… Вот если бы я тебя взашей вытолкала – тогда да, а так…

Вечером Лита приползла в свою комнату едва живая. Даже встретивший её на выходе из тренировочной зоны медик не смог полностью убрать последствия запредельных нагрузок. Но снежка была довольна. Она считала, что идёт в правильном направлении, и логика в её поступках, безусловно, имелась. Мешанина генофонда привела не только к лишению ряда метиллий свойственных их ветви черт. По сути, в каждой республиканке теперь жили гены дочерей звёзд. А значит, каждая могла попытаться их пробудить – или умереть в процессе. Но юная нимфа была готова пойти на риск. Ей настоятельно требовалось преодолеть врождённый предел, выйти за грань – ведь только так она могла рассчитывать на выживание в среде матёрых десантниц…

…Лита вылезала из капсулы. Странная конструкция сферической формы казалась прозрачной, почти не отражала свет, и внутри неё прямо в воздухе висело несколько плоских сенсорных панелей. Как мне потом объяснили кошки, это чудо инженерной мысли именовалось Персональной Развивающей Капсулой, и развивала она отнюдь не сексуальность. И даже не физуху. Это был республиканский аналог… школьного письменного стола. Да-да, того самого, с просторной столешницей и кучей полочек, куда умещались многочисленные тетрадки, учебники, дополнительная литература, и который занимал почётное место в любой земной квартире. Правда, в Республике почти не использовалась бумага. Информация здесь передавалась через всевозможные электронные устройства, основанные на голографическом принципе. Отсюда классический письменный стол стал бы бессмысленной грудой мебели, лишь занимающей место в и без того не очень просторном кубрике. Другое дело капсула…

Она представляла собой универсальную образовательную систему, и при том же занимаемом объёме обладала несравнимым функционалом. Здесь воспитанники выполняли домашние задания, знакомились с дополнительной информацией по предметам, участвовали в индивидуальных занятиях и даже выполняли лабораторные работы. Голографическое моделирование позволяло выполнять практически любые операции, проводить интерактивные опыты, а физический интерфейс капсулы давал возможность моделировать самые разные внешние условия, вплоть до эмуляции невесомости.

Рыжая выглядела уставшей. Её шатало. Бездумно обтерев лицо гигиеническим полотенцем, принялась натирать им шею. Взгляд синих, подёрнутых поволокой усталости глаз был обращён куда-то вглубь души. Физика и пространственная метрика порой давались девушке тяжелей боевых техник… Но она не опускала рук, даже если и держалась временами на одном лишь ослином упрямстве…

В комнату впорхнула медноволосая снежка – её подруга по воспиталищу. Хмыкнула, смерив насмешливым взглядом измождённую сестру по ветви. Откровенно жалкий вид подруги был достоин сочувствия, однако девочка, вздёрнув подбородок, подчёркнуто весёлым голосом выдала:

- Лита, опять ты в этой капсуле днюешь и ночуешь! Что, даже забыла про сегодняшнюю экскурсию?

- Экскурсию?.. - не до конца понимая, о чём вообще говорит подруга, нахмурилась рыжая, в тщетной попытке собрать в кучу разбегающееся сознание.

- В центр терраформирования. Кости земли смотреть, - подмигнула девчонка. - Или не интересно?

- Нет, Гала, извини.

- Ну тогда я твоего Лонда себе заберу. Он на тебя всё смотрит-смотрит, а ты только с капсулой своей и тренировками дружишь. Нельзя так с мальчиком. Ему внимание и забота нужны…

- Забирай, - тяжело вздохнула снежка, хмурясь ещё больше.

Лита понимала, что с этим форсированием учебной программы сильно выпадает из принятого в воспиталище ритма отдыха-работы. Вернее, работа-то как раз не страдала, чего не скажешь о фазе отдыха... Почему Лонд должен вздыхать в сторонке, пока прочие развлекаются, а сама она пребывает в очередном фанатичном загоне? Это неправильно. Пусть подруга составит ему компанию. В конце концов, отношения не обязательно должны быть постоянными, ей и эпизодических за глаза хватает… Тут главное – вовремя снять напряжение, переключиться на другой предмет. Она своё потом нагонит…

…Случай нагнать представился лишь через пару лет, и, как это часто бывает, совершенно неожиданно. В воспиталище прибыл новенький. Парень. Из недавно присоединённой Полновесной Колонии. Как им сказали, у него вся семья погибла во время боевых действий, и вот теперь почти сформировавшегося молодого варвара забросили к ним. На перевоспитание. Чтобы мозги вправить. Чем не преминула заняться наставница.

Серьёзная метиллия, в прошлом не один год отдавшая Экспансии на переднем крае, гоняла бедолагу и в хвост и в гриву, не давая продыху. Даже девочки головой качали, не понимая, зачем так измываться над представителем слабого пола. Ему в конце концов не в бой идти, а постель греть… С чего вдруг такой нажим?

В то утро наставница взялась ставить парню удар. Да не какой-то там простой, а в прыжке, вплетённый в заковыристую серию уклонений и уворотов. Он так и назывался - «от защиты к активному нападению». И почему-то так вышло, что удар никак не давался парню, как тот ни пыжился. Бедолага снова и снова огребал от метиллии, да так, что всякий раз попытка атаки из защиты заканчивалась для него полётом на маты и лёгким оглушением. После пятого раза что-то в душе Литы сдвинулось. Возможно, причиной тому стал утробный стон, вырвавшийся у парня, когда он попытался в очередной раз подняться – скребясь руками и ногами по полу, пачкая его обильной кровью.

Снежка встала и сделала шаг в круг.

- Наставница! Он же не готов к такой сложной технике!

- Раз решил стать воином – должен быть готов. Всегда. Пусть учится, - взгляд метиллии ожёг юную снежку замогильным холодом. Но та не собиралась сдаваться.

- Наставница, разложите удар на фрагменты! Дайте ему их усвоить по частям! Вы же умеете! Вы так нас и учили… в самом начале.

- Проблема в том, что он – не в самом начале. Если действительно хочет быть достоин гордого звания воин…

- Простите, наставница, но вы просто его ломаете, - значительно тише, но от того не менее отчётливо проговорила Лита.

Её слова упали в зал, породив мёртвую тишину. Даже парень, казалось, перестал выть, прислушиваясь к происходящему. Губы наставницы исказились в хищной ухмылке. Она шагнула навстречу снежке… Все думали – сейчас точно ударит… Но нет. Та лишь потрепала Литу за щёку, усмехнулась, будто распрямляя сжатую где-то глубоко внутри пружину, и вполне миролюбиво, пусть и с некоторой долей издёвки, заметила:

- Хорошо. Раз ты вступилась – тебе и учить. Отныне ты в ответе за этого мальчика. Подтянешь его до приемлемого уровня.

- Но наставница… - растерялась рыжая. - У меня же занятия…

- Иногда полезно мобилизоваться по максимуму. Или ты полагаешь, валькирии только тренировками живут? Психология, чувство ответственности, ощущение плеча… Посмотрим, чему ты научилась за эти годы. Действуй!

И Лита начала действовать. Помогла парню подняться. При взгляде на юную республиканку тот было отпрянул, точно дикий волчонок, но рыжая доверчиво ему улыбнулась, погладила по плечу, что-то мягко втолковывая, стараясь голосом поддержать, вразумить. И парень поплыл. Расслабился. Опёрся на её плечо, и так они и ушли в регенератор.

Снежка показала себя крайне заботливой девочкой. На свой лад, разумеется – как понимали заботу известные мне валькирии. Девочка и не думала оставлять своего подопечного одного. Всё время, пока длилось излечение, она провела в позе медитативного ожидания. Отдыхала, медитировала и, пользуясь случаем, готовила домашнее задание по Углубленной Истории Колонизации – предмета из дополнительного перечня дисциплин, к которому обратилась совсем недавно. Пусть сущая ещё девчонка, но уже с правильными, хорошо поставленными кошачьими повадками…

Парень оклемался сравнительно быстро. Вообще, в его повадке угадывался солидный опыт прохождения регенерирующих процедур, что, в общем-то, не удивительно, учитывая, с кем ему приходилось жить. Скороспелый республиканец приподнялся, усаживаясь на медицинском ложе. Свесил ноги на пол. И только тут заметил свою неожиданную спасительницу… Не скажу, что парень сразу же воспылал к Лите недюжинной любовью. Удивился. Опешил. Нахмурился, не ожидая ничего хорошего от этих ненормальных республиканок. Но и здесь его поджидал очередной разрыв шаблона. Девочка гибко поднялась. Подошла. И, просыпав на девичьи груди ворох рыжих прядей, замерла в опасной близости от мужчины. Постояла с минуту, изучая реакцию, а после… протянула руку ладонью вверх. Её большие синие глазищи гипнотизировали, и не думая прерывать цепкого взгляда глаза в глаза.

Парень думал недолго. Недоверчиво, точно пугливая лань, принял протянутую ладонь. Поднялся, подчиняясь настойчивому рывку снежки. И пошёл, увлекаемый ею куда-то в недра воспиталища. Впрочем, интрига разрешилась быстро. Подростки оказались в тренировочной зоне, где Лита сноровисто затолкала его в капсулу… и нет, не удовольствий, как могло показаться неискушённым циникам вроде меня. Эмуляция невесомости с кучей подсобных, боевых, программ. Девочка меж тем забралась следом и следующий час настойчиво втолковывала парню последовательность действий.

Для себя Лита давно уяснила, что невесомость в некоторых случаях весьма полезна. Она помогает разбить сложившийся шаблон поведения. Полностью перестроить подходы даже к самым элементарным движениям – ведь в невесомости рушатся все впитанные с молоком матери способы передвижения. Подспудно девочка уже осознала важнейший принцип социальной дрессировки: чтобы изменить человека, переделать его устоявшиеся привычки, нужно вырвать его из обычного окружения. Разрушить привычный мирок, за который он привык цепляться. Ну а потом остаётся сущая малость – создать новый мир, с в корне отличными правилами и реакциями.

Военные это хорошо научились делать. И не только военные. Наставница на самом деле не столько тренировала, сколько разрушала сложившиеся стереотипы парня. Показывала, что против республиканки он ничего не стоит. Что девочка должна всегда вести. Что его задача – лишь вовремя сдаться, и тогда всё будет хорошо, придёт вожделенное спокойствие и умиротворение. Однако ушлая метиллия поняла и другое – что задачу разрушения личного пространства вполне способна довести до ума и её лучшая ученица. А уж создать новое – и подавно. Ей это куда проще сделать. Молодость, гормоны, внешняя привлекательность, а главное – вовремя подставленное плечо. Лита легко преодолела сопротивление дикого волчонка, проникла в его личное пространство и принялась самоотверженно ваять, воссоздавая то, что умела, то, чему её учили все эти годы.

Когда покидали капсулу, с некоторым недоумением рыжая ощутила распускающийся в душе цветок возбуждения. Она хотела этого мальчика, пусть они и провели вместе всего ничего. Парень сделался ей интересен не просто как подшефный объект, но как вполне конкретный представитель противоположного пола.

Остаток дня они провели вместе. Вместе ходили на занятия. Вместе готовили домашнее задание. А вечером случилось то, к чему их подталкивал весь образ жизни дочерей Республики. Лита затащила бедолагу в свою комнату, где, после очередного раунда недопонимания, сноровисто уложила нового знакомца в постель. Не последнюю роль в этом сыграл вновь обретённый авторитет помощницы и защитницы. Ну а следующие полночи рыжая скакала на парне – мгновенно вспыхивая возбуждением, даря океаны удовольствия себе и партнёру и… буквально забивая его жалкие попытки возмутиться столь вопиющему надругательству над возможностями мужского организма – да и желаниями, чего уж тут…

Стоит ли удивляться, что за следующий месяц снежка сделала для воспитания новичка больше, чем все наставники вместе взятые? Ещё и подруги помогли. Эти – своим потребительским отношением к мальчику. Лита на их фоне смотрелась верхом такта и участия.

К слову, историю кошки оценили. Долго фыркали, поглядывая на меня, взглядами намекая на далеко не простой характер этой рыжей фурии. Юной, но оттого не менее опасной. Скорее, даже более опасной…

…Последняя из запомнившихся сценок въелась в память особенно сильно. Во многом именно здесь проявился поистине стальной характер юной дочери Республики. Грешным делом даже вспомнилась наша, земная, «Повесть о настоящем человеке»…

День у Литы не заладился с самого утра. Неудачное выступление на татами, закончившееся позорным полётом к канатам. И от кого?! От её же собственного парня! Недавнего варвара, которого она за последний год основательно приручила! Следом новое разочарование: дрон-пчела, который Лита так долго конструировала, напрочь отказался демонстрировать чёткую картинку. Летать – летал, великолепно слушался управления, но картинку, зараза, передавал в условиях помех отвратительную! А ведь она столько сил угробила, пытаясь добиться необходимой чёткости! Ещё же вчера всё нормально работало… Не иначе, как под впечатлением от утренних неудач, снежка решила переломить сегодняшний день о колено. Всё равно он станет нормальным! Она выправит досадные шероховатости! Ради этого Лита сагитировала сестру по ветви, свою лучшую подругу, заняться сдачей пилотирования лёгких аппаратов.

И вот теперь две бессовестно рыжие снежки летели на катере. Зачётный полёт проходил без наставника – на то он и зачётный. С функциями контролёра прекрасно справлялась встроенная автоматика. По сути, отличие настоящего полёта от учебного, проходящего в тренировочной капсуле, было не так уж и велико. И там, и там всё решала электроника, разве что в реальном полёте участвовала не эмуляция, а вполне натуральный аппарат.

В обзорном экране мелькали аккуратные квадраты полей, острые спицы дорог, бескрайние океаны зелёных лесов. Всё это не было наведённой картинкой, призванной создать антураж – это были самые настоящие поля, дороги и леса. Лита уверенно вела аппарат. Подруга сидела в соседнем кресле, она уже прошла свою часть контрольного задания и теперь никак не могла налюбоваться проносящимся внизу ландшафтом. Этой дочери гордой Синергии была не чужда романтика… Девочка в свои годы любила первозданную красоту природы, преклонялась перед вычурностью архитектурных форм, обожала поэзию… особенно в устах какого-нибудь смазливого мальчика, стоящего перед ней на коленях. Та ещё затейница, одним словом – но искренняя, открытая, всегда готовая поддержать любой кипеж.

- Лита, смотри! Вон там – на семнадцать часов!

- Что там? Деревья какие-то...

- Это не просто деревья! Реликтовый лес! Он так роскошно цветёт в это время года! Давай над ним полетаем!

- Полётное задание другое…

- Да какая разница? Главное – время налетать и ориентацию показать отличную.

И республиканки, заложив крутой вираж, свернули к вставшему вдалеке лесу. Однако по мере его приближения, в душе Литы зарождалась смутная тревога. Реликтовый лес… Протянувшийся на многие сотни километров… Здесь она когда-то впервые проходила тренировки по выживанию… Жуткие воспоминания. Странные хищники. Не менее странные их жертвы. Причудливая растительность подлеска. И эти жуткие древесные лианы, выстреливающие свои языки на десятки метров вперёд… А бесконечные электрические разряды, так и снующие по ветвям и то и дело отделяющиеся от чёрно-зелёной массы небольшими шаровыми молниями?.. После подобной школы жизни какие-то жалкие эмуляции казались сущим детским садом, а все попытки наставников устроить юным воспитанницам непреодолимые испытания в каком-нибудь лесу попроще – пешим туристским походом по местным достопримечательностям.

Они летели уже без малого час, а лес всё не кончался. Напротив, сделался каким-то особенно мрачным и угрожающим. От обилия электрических разрядов в лесной чаще казалось, что там, внизу, раскинулась огромная сияющая паутина. Оплела деревья и подлесок, и теперь жила собственной жизнью – бесконечно переливающейся и пульсирующей, а оттого кажущейся настоящей. Лита как раз отвлеклась на особенно заковыристый рисунок природной сети разрядов, когда лес показал бесстрашным девочкам свой хищный оскал.

Сверху, из-под самый туч, из зарождающейся чёрно-синей бездны циклона, ударил ослепительный разряд. Хрупкое судёнышко прошило насквозь. Защитные поля взвыли, силясь погасить пробой – и это им почти удалось, и удалось бы наверняка, если бы не вмешался кошмарный бесформенный лес внизу. По какому-то стечению обстоятельств, по очередному капризу природы, навстречу небесному разряду из плотно сплетённых ветвей ударил ещё один разряд. Его цвет казался удивительно ярким, радостным – голубо-синим. Словно в насмешку над пассажирками хрупкого аппарата узкая вспышка озарила внутренности кораблика призрачным светом, отразилась в таких же по оттенку глазах рыжеволосой дочери Синергии. Точно в замедленной съёмке Лита, с приоткрытым ротиком, наблюдала, как призрачный свет проникает в их ненадёжное убежище. Как озаряет всё его внутреннее пространство. И как спустя мгновения остаётся единственным источником освещения, ибо прочая электроника гаснет, не выдержав чудовищной силы пробоя противостоящих электрических полей. А потом крошечный катер, лишённый своих гравитационных крыльев, камнем рухнул вниз, в пульсирующую разрядами чёрно-зелёную хмарь векового леса. Серебристая паутина получила свою вожделенную добычу, которую поджидала всё это время…

Лита пришла в себя рывком. Тело казалось ватным, команды от нервных центров проходили с заметным запозданием. Девочка попыталась пошевелиться. Раздался странный хлюпающий звук. На периферии сознания возник мигающий красным огонёк. Республиканка по привычке потянулась к сообщению – судя по заполошному цвету, явно экстренному. Однако в тот момент она не осознавала этого, действуя больше по привычке, выработанной во время длительных тренировок по вождению.

«Отменить режим гибернации?» - странные слова далеко не сразу сложились в осознанное предложение. Снежка по-прежнему туго соображала, но необходимость осознать написанное заставила собраться.

«Да» - был её лаконичный ответ.

В тот же миг ватность из тела начала куда-то уходить. По коже забегали мурашки. Стало нестерпимо щекотно, и рыжая, не удержавшись, чихнула. Это окончательно разогнало серую хмарь, в которой до того тонуло сознание. Юная воспитанница вдруг осознала, что до сих пор пребывает в кресле управления. На какое-то время оно стало для неё родней привычного кубрика воспиталища, приютило, обогрело, защитило. Да, именно защитило. Когда схлынул защитный гель, Лита смогла рассмотреть всю неприглядную картину окружающих её разрушений.

От высокотехнологичного аппарата остались лишь жалкие огрызки. Единственным целым его фрагментом оказалось её собственное кресло. И что-то подсказывало, что дело тут отнюдь не в ударе о землю. Над хрупкой скорлупкой покуражились обитатели реликтового леса. Подтверждая это, слух прорезал скрежет металла. Лита бросила взгляд в том направлении и съёжилась: древесное щупальце оплело фрагмент двигательной установки и, сжав, буквально выдавило наружу что-то жидкое, похожее на пену… Ну да, пена. Обычная монтажная пена, которой автоматика до сих пор пыталась заштопать повреждения корпуса. Однако древняя флора оказалась сильней.

И тут рыжую опалило воспоминанием: она же была с Галой! Сестрой по воспиталищу и близкой подругой! Заполошно заозиравшись вокруг, девочка отметила, что от второго кресла остались лишь смутные лохмотья. Это открытие ещё больше дисциплинировало республиканку, она подобралась, и стала осматриваться с максимальной тщательностью. Взгляд синих глаз сделался пристальным, цепким. Из них пропал даже намёк на растерянность.

В руках снежки сам собой возник тревожный чемоданчик. Наружу были извлечены столь необходимые для выживания предметы. Девочка подпоясалась пояском с персональным генератором защитного поля. Надела лёгкий матерчатый шлем с комплексом навигационного и сканирующего оборудования. Приторочила к бедру вибронож. В руках тринадцатилетней девчонки оружие смотрелось чересчур массивным, брутальным, даже казалось несколько чужеродным – что, впрочем, не мешало самой республиканке ощущать клинок продолжением руки. На спину лёг аккуратный рюкзачок с пищевыми рационами, аптечкой и бытовыми приспособлениями. Теперь Лита ощущала себя готовой к любым испытаниям.

Ещё раз внимательно оглядев ошмётки аппарата, чуть не ставшего для неё могилой, снежка заметила следы волочения. Склонилась над острым фрагментом обшивки. На нём обнаружился клок волос. Медных, что та проволока. Лита нахмурилась и тенью выскользнула наружу, навстречу негостеприимной громаде леса.

Дальше волосы и ошмётки одежды обнаруживались с поразительной регулярностью. На последних метрах к ним добавились бурые потёки: кровь. Снежка тут же ускорилась, и не зря. Буквально через какой-то десяток метров она уже стояла у входа в пещеру. Следы волочения терялись во тьме разверзшегося зева земли. Лита не стала терять времени даром. Шлем заработал, дополняя визуальный ряд данными инфракрасного и энергетического спектров. Картинка активных и остаточных излучений придала окружающему пространству особенно угрожающие черты. По транслируемой на глаза проекции пролегли странные потусторонние разводы энергетических «жил». Подстроив восприятие, юная республиканка шагнула вперёд, внутрь смертоносной пещеры.

Они встретились в месте, где узкие стены раздавались, образуя просторное помещение. В другой ситуации комната могла даже показаться уютной – но только не сейчас, когда по центру замерли двое: гордая дочь Синергии и потусторонняя тварь, порождение древнего леса, находящееся на вершине местной пищевой цепи. Животное не выглядело особенно массивным – поджарое, припадающее к земле на передние лапы, с узкой длинной пастью, сродни волчьей. Глаз сразу цеплялся за эту пасть, зияющую двумя рядами зубов, издающую утробные, угрожающие звуки. Остальное тело противника слилось для Литы в сплошное зеленоватое пятно, транслируемое услужливой автоматикой шлема. К сожалению, шлем не был в полном смысле слова боевым, он не позволял строить синтетическую картинку на стыке сразу нескольких вариантов восприятия, выдавая лишь то единственное восприятие, которое казалось умной машинке наиболее информативным. Сейчас больше всего информации предоставляло именно тепловое зрение – просто потому, что другие варианты были заметно хуже.

Республиканка не растерялась, не испугалась – казалось, она вообще не испытывает сейчас никаких негативных эмоций. По крайней мере таких, которые бы помешали ясности сознания и чёткости восприятия. Лицо снежки под гибким шлемом превратилось в сплошную маску, ощерилось ответным хищным оскалом. Лита зарычала в ответ. Вибронож, сам собой скользнувший в руку ещё на входе в пещеру, теперь был сжат обратным хватом, пребывая в высшей степени готовности к удару.

Тварь ещё только примеривалась к своей явно неудобной и непривычной противнице, против которой все её вековые инстинкты молчали, а девочка уже пошла вперёд. Удар, уворот, перекат, удар снизу вверх… Тварь больше не угрожала, она выла. В последнем ударе нож прошёлся по её брюху, играючи распоров его. Наружу вывалилось нечто горячее, в восприятии умной электроники отразившееся ещё одним жёлтым пятном – которое, впрочем, быстро остывало. Рык твари сделался удивлённым, недоумевающим, а потом её лапы подломились. Заскулив, животное завалилось набок. Часто-часто задышало. Конечности забились в явной агонии.

Несколько минут жизнь уходила из некогда грозного создания. Всё это время снежка провела, замерев, ловя каждый звук в окружающем пространстве, фиксируя каждое движение или тепловой всплеск. Она плохо знала повадки подобных тварей. Во времена достопамятного урока по выживанию ей не приходилось с ними встречаться – только слышать о них. И слава космосу, что не приходилось. Она тогда была ещё слишком слаба, чтобы выйти один на один против столь совершенной машины для убийства. Теперь – другое дело. Последние годы закалили тело, подарили уверенность в себе, воспитали боевой дух. Снежка была готова принять бой с любым живым существом… кроме, разве что, самых матёрых хищниц исследованной Галактики – валькирий. На их фоне она всё равно казалась юной и неоперившейся ещё девчушкой, но здесь и сейчас именно она выступала самой серьёзной хищницей в реликтовом лесу.

Реликтовый лес… старый, древний… он слишком закостенел в своих представлениях о мире. Ему было невдомёк, что где-то вызрели и даже вышли к звёздам существа иного порядка социальной и биологической организации. На их фоне он сам казался пережитком, чем-то давно отжившим. Реликтовым. Да, это именно то слово, которое ярче всего характеризовало суть. Он – реликт, в то время как перед ним предстало существо новой формации, принадлежащее уже иному, новому, миру.

Когда пятно противника остыло, Лита пошла в дальний угол жилища. Там, среди костей и обрывков ткани, лежала Гала. Девочка представляла собой жуткое зрелище. Кровь во многих местах уже запеклась, волосы свалялись и висели такими же обрывками, как и клочья одежды. Никакой жизнерадостности, никакой воли к жизни – республиканка казалась сломанной куклой. Особенно в свете того, что одна нога у неё была отгрызена по самое бедро, а рука – по локоть.

Лита склонилась над подругой. Долго искала пульс, проверяла энергетическую оболочку. Пульса не было, но энергия ещё теплилась в растерзанном теле. Тогда снежка принялась за реанимационные процедуры. Не меньше часа она колдовала над Галой, и вскоре её усилия оказались вознаграждены: девочка задышала. Хрипло, прерывисто, но задышала. Республиканская кризисная медицина порой творила чудеса. Так и сейчас: бездыханное тело на глазах возвращалось к жизни.

Двое суток провела Лита в пещере. За это время она стабилизировала состояние подруги настолько, насколько это вообще возможно в их ситуации. Дальше оставаться здесь было опасно: в любой момент могли нагрянуть конкуренты убиенного хищника. Он уже два дня не обновлял свои метки по границе охотничьей территории, а лес не терпел малейших сбоев в биологических процессах. Поэтому, приладив на спине бессознательное тело Галы, снежка отправилась в путь. К цивилизации. К людям.

…Её подобрали спустя четыре дня. Поисковые экспедиции не прекращали попыток отыскать пропавших воспитанниц. Отлаженный механизм спасения работал всё это время, прочёсывая метр за метром громаду реликтового леса. Но, к сожалению, до того он работал вхолостую. Он бы сработал и раньше, да только подростки слишком далеко удалились в лесные дебри. Энергетические же аномалии, вкупе с мощной атмосферной грозой, не позволили определить место аварии. Спасатели вынуждены были тыкаться вслепую, пока она сама не вошла в зону поиска.

Пара женщин, руководящих спасательными процедурами, не сразу даже поняли, кто перед ними – уж больно спокойно и уверенно держалась эта девчонка, уж больно чистенькой и ухоженной была для подростка, пережившего страшную аварию и отмахавшего по древнему лесу не одну сотню километров за более чем неделю пути. Только горящие ослиным упрямством глаза, да скорбная ноша за спиной позволили взрослым не ошибиться, угадать в странной девчонке потеряшку. Даже электроника, посредством которой они впервые заметили снежку, не могла скрыть всей степени эмоционального накала, разлитого вокруг юной республиканки.

А ещё она спасла подругу. Пронесла её через бессчётные опасности на собственной спине. Не бросила и ни разу не дала слабину. Это оставило, пожалуй, самый сильный след в мировосприятии воспитанницы. Лита резко, за какие-то дни, окончательно повзрослела. И стала ещё упрямей – хотя, казалось бы, куда уж больше…

- Что ж, теперь вижу, ты заслужила право попробовать доказать, что достойна, - просмотренные кадры не оставили равнодушными никого, кошки прониклись образом нашей гостьи, и теперь старались всячески выразить ей свою приязнь.

Проще всего с этим оказалось мне. Я попросту выпустил заломленную руку… вместо неё намотав на кулак солидную прядь волос – насыщенного медного оттенка, с дразнящей краснинкой, они своей жёсткостью и несгибаемостью намекали на другой столь же жёсткий материал. Медную проволоку. Юная снежка восприняла мою вольность стоически, даже нарочито демонстративно. Эдак свысока, как одолжение непутёвому котику. Мне подобное отношение показалось в корне неправильным. Я нахмурился.

- Скажи, красавица, что ты вообще знаешь о боевой семье?.. Не боишься, что её образ окажется не таким, каким ты его себе напридумывала?.. - спросил негромко, на грани слышимости, но кошки в крике и не нуждались, коммуникаторы послушно донесли слова до всей стаи.

Снежка сначала дёрнулась, будто от пощёчины. Чуть помолчала, словно чего-то ожидая. Не дождалась. Тогда девочка заговорила:

- Нет, не боюсь, - запоздало до меня дошло: а ведь она считала, что меня одёрнут! Не ожидала от мужчины самостоятельной игры… - Я понимаю, что далеко не все движущие мотивы фракции получают огласку. Не обо всём принято говорить. И я уже подтвердила, что готова меняться. Готова принять семью в своё сердце. Каждая девочка в воспиталище мечтает о том миге, когда окажется среди близких людей. Я же… мечтала за всех своих близких. Ведь они положили себя на алтарь Экспансии. Я… открыта перед вами, валькирии – моя душа открыта.

- Не считай Кошака наивным мальчиком или законченным формалистом, - ухмыльнулась на это Вик. - Его вопрос с подвохом. Когда надо, он может смотреть далеко вперёд, и мы все уважаем его за ясность взгляда. Тебя спросили не о боевой семье вообще, девочка. Вопрос был про конкретную семью. Нашу семью. Неужели ты полагаешь, что в семье не может быть уникальных особенностей?.. Что всегда и везде ты встретишь лишь общие правила?..

Такая интерпретация на первый взгляд простого вопроса порядком загрузила юную снежку. Видимо, подобный взгляд был для неё внове. Семья для недавней воспитанницы казалась чем-то абстрактным, универсальным. На деле же оказывалось, что в каждой семейной ячейке есть и нечто своё, неповторимое – то, чего не встретишь ни в одной другой. Хотя вроде бы и там и там – семья…

- Хотите сказать, ваши отношения… не такие, как у других?..

- В каждой боевой семье есть скелеты в шкафу, - кивнула головой наставница. - Мне ли не знать этого – после стольких лет работы со стаями?..

Мне же слова ариалы напомнили о Кикки А`Фрай, девочке с нетрадиционными взглядами, которую самоотверженно покрывала и пыталась перевоспитать стая.

- Дело не в коте… Не только в нём, - подтвердила слова Вик Старшая. Она точно с языка сняла мои последние мысли. - Ещё во время нашего с ним боевого слаживания, на Базе, Кошак помог одной боевой семье. Наша сестра разочаровалась в жизни, какая ей представала в Республике, и увлеклась розовыми отношениями.

- А стая?.. - натуральная растерянность, охватившая юное дарование, смотрелась очень мило. Тёмно-синие глазки девочки, и без того глубокого оттенка, сделались поистине бездонными.

- Стая её покрывала. После того, как расписалась в своей неспособности переломить пагубную привычку, - пожатие плеч Милены ввергло прелестницу в ещё большую растерянность.

- Но ведь…

Тогда я резким рывком запрокинул голову республиканки назад. Заглянул в её расширившиеся глаза.

- Стая решила разделить судьбу боевой сестры. Не выпускать её пагубное увлечение за границы расположения. Понимаешь теперь всю степень самоотдачи каждого члена боевого братства?..

- Лишение памяти… - прошептала снежка, даже не обратив внимания на мой жёсткий рывок.

- Трибунал. Я стоял с ней рядом и до последнего поддерживал. Мне удалось вправить сестре мозги, но искупать её заблуждение приходится кровью. Всей стае. На переднем крае. Итак, ты готова?..

- Это… сильно, - шёпот девочки едва уловимо шевелил губы. - И у вас… тоже?

Фырканье кошек стало ей красноречивым ответом.

- У нас с этим как раз проблем нет, - Сайна вмиг развеселилась. - Даже перебор наблюдается… Или сомневаешься, что такой милый котик способен заставить сестричек не думать о неприемлемом?..

- Да нет… я не про то… не издевайся, сестра по ветви, ваши слова просто… слишком сильные. Серьёзней в разы, чем я полагала наедине с собственными мыслями… Но тем сильней и моё о вас впечатление. Вживую вы ещё органичней и притягательней, чем издали.

- Что ж, раз тебя не пугает необходимость принимать сестёр и братьев такими, какие они есть, на сегодня, пожалуй, хватит испытаний. Пойдём, - Милена протянула руку, и юная республиканка с трепетом вложила в неё свою ладонь.

Девочка поднялась на ноги. На этот раз никто не препятствовал ей в этом. Сам я лишь нежно взъерошил непослушную медную гриву – и заслужил от юного дарования, уже готового вытерпеть очередное непотребство, полный недоумения взгляд. Но ничего. Немного подумает и поймёт, что лёд в отношениях тронулся, причин сильно зажимать кандидатку в валькирии больше нет. Если глупости делать не начнёт, разумеется…

Стая вмиг утратила былую упорядоченность и гурьбой устремилась к расположенному чуть в стороне лагерю. Понятно, что никто не удосужился ради какого-то километра-двух гонять катер. Уже разворачиваясь вслед остальным, я почувствовал, как левое плечо оттянуло сильным нажатием. Бросил взгляд в ту сторону. Незнакомая метиллия неотрывно вглядывалась в меня, давя ментально ничуть не слабей, чем рукой – физически. А немного в стороне, лишь обозначая принадлежность к одной компании, в расслабленных позах замерли её сёстры.

Да, девчонки явно только что прибыли на планету. В отличие от тех же внешников, десантницы шли налегке. Их личные вещи находились во всё прибывающих гравитационных контейнерах. Да и какие могут быть вещи у валькирии? Привычное оружие, с которым каждый профессионал срастается, не терпя замен? Броня, также настроенная под конкретного обладателя? Всё это сложно назвать личными вещами. Файлы Памяти? Программы? Они вполне умещаются в инте. Вот и стояли сёстры налегке, ожидая выгрузки внушительных контейнеров с привычными им смертоносными «игрушками».

Удивительно, но я сразу узнал этот взгляд – именно он сопровождал наше с Литой воссоединение. Похоже, девочка имела что-то против моего «неподобающего» поведения… Наивная! Было бы из-за чего дёргаться! Я ведь и сам его не одобрял… правда, из несколько иных соображений.

- Мне показалось, или ты был недостаточно учтив с этой милой девчушкой, так спешащей обрести семью?.. - протянула после недолгого взаимного разглядывания пепельноволосая.

- Признаюсь, в первый момент мне тоже так показалось, валькирия.

- А потом?.. - подыграла моей инсинуации кошка.

- Потом я почувствовал девочку в своём захвате и успокоился. Настоящую республиканку каким-то жалким вывихом не проймёшь, а эта пигалица – уже вполне готова к взрослой жизни.

- Не буду спорить, я и сама посчитала её готовой… - протянула бестия, аккуратно, но настойчиво разворачивая меня к себе. - Вот только это не оправдывает тебя, мужчину, в моих глазах. Волосы, намотанные на кулак, так уж точно были лишним…

- Веришь, нет, но я с куда большим удовольствием подхватил бы её на руки… Вот только волосы на кулак всё равно бы намотал: без фанатизма, всего лишь чтобы насладиться их сопротивлением… и почувствовать девчонку в своих когтях.

На последней фразе я обнял метиллию за талию и притянул к себе. Она и не думала возражать. Напротив, прижалась крепко-крепко, выпустила коготок и начала чесать мне за ушком. Натуральная кошачья идиллия, если бы не общее ощущение надвигающейся бури.

- Не буду говорить про когти, про потребность ощутить будущую кошку… всю… в своих когтях. Это правильно и даже похвально, - уловив в словах собеседницы намёк, мои когти покинули свои пазы и, мягко раздвинув ягодичные мышцы, плотно впились метиллии между ножек. - Но… волосы – это явный перебор.

- Ничего не могу с собой поделать, обожаю это ощущение тугих прядей в ладони…

- Со своими кошками делай, что хочешь. Они уже сложившиеся женщины. Но мелкую – не смей! - контраст рыка с предыдущим мурчанием получился сильным, однако не пробрал: я ждал чего-то подобного.

- Кошка, ты меня не знаешь. Я в последнюю очередь стану ломать свою будущую сестру – скорее сам постараюсь найти компромисс, помогу обрести то, чего ей недостаёт. Но… правильные реакции ей не помешают. Сразу. Пусть привыкает, - мои слова тоже были произнесены тоном, далёким от мурчания. Хотя и не рычащим – всего лишь уверенная констатация.

- Значит, правильные реакции, говоришь… Интересно, чему ты её ещё такому научить собрался?.. А главное – с чего вообще взял, что вправе запускать когти настолько глубоко?.. - кошка печатала слова. Ой, тяжело же с ней придётся! Неужели мне довелось встретить очередную Миру? Но и я уже не тот, что в самом начале. Смогу найти управу и на такую.

- Ещё ни одна кошка не жаловалась на мою науку, - буднично пожал плечами и активизировал когти у девочки между ног.

Только сейчас заметил, что вокруг стало тесно от зрительниц. Мои сёстры, услышав по коммуникатору завуалированную перепалку, решили вернуться. А с ними – и ничего не понимающая Лита. Стая моей новой знакомицы тоже подтянулась поближе. Валькирии буквально кайфовали от ощущения разлившейся вокруг страсти пополам с угрозой. Всё же метиллии я явно пришёлся по вкусу, и её напористость была лишь следствием её убеждений, следствием принципиальности – что не могло отменить взаимного влечения. В другой ситуации мы бы уже трахались…

- Какие у тебя… острые коготки. Хочу проверить их остроту… в другой ситуации, - укус за мочку уха вогнал меня в какой-то сексуальный транс. - Если они так же хороши в бою… и ты сможешь меня заломать, как ту пигалицу… я, пожалуй… сделаю тебе минет. Небось тоже часть твоей любимой науки?.. А?

- Нет. Не часть. Это дело сугубо индивидуального выбора, - не поддержал игру оппонентки. - Ну а в случае проигрыша?..

- Я придумаю тебе наказание... Можешь не сомневаться…

- Нет, мне нужна определённость. Надо понимать, насколько выкладываться. И если решишь забрать меня в стаю… на время… мой ответ: нет. Не забывай, я мечник, основная боевая единица подразделения, а мы не на уютной Базе. Здесь передний край, девочка.

- Я действительно думала о чём-то подобном… Прости. Пусть будет три часа в моей стае… Без ущерба боевому потенциалу стаи.

- Согласен.

- И ещё двенадцать – когда всё закончится, при условии, что мы выживем. И окажемся по базам. Там ты подключишься к капсуле удовольствия… где я встречу тебя в своей локации. Без права выхода… О!.. Уже боишься? - усмехнулась чертовка, когда я вздрогнул при упоминании этой волнительной жути. - Правильно делаешь! Там пощады не жди… У меня хорошее воображение.

- Не сомневаюсь, кошка. Республиканки страшные противницы… в виртуальной игре. Некоторые аспекты воображения развиты у вас бесподобно. Но я согласен и на это. Кстати, если выиграю – три часа на твоей территории остаются. Так какие будут правила?

- Нет, ты не боишься, - серьёзно изрекла валькирия, с секунду подумав. - Предвкушаешь. Что ж, так даже лучше. А правил никаких не будет. Либо ты меня заламываешь… или ставишь в какую иную безвыходную ситуацию… либо я тебя.

- Хорошо. Заламывать нужно вот так?.. - я аккуратно, неспешно провёл захват. Пришлось даже убрать когти с промежности боевой сестры – в надежде вновь сюда вернуться. Со временем.

Кошка позволила довести болевой до нужной степени исполнения, выдавив в его «высшей» точке сакраментальное: «Да».

- Ну что ж, я выполнил твоё условие, - без тени улыбки в голосе заметил я, не спеша отпускать метиллию. - Заломал.

Столпившиеся вокруг валькирии грохнули. Это были не их обычные фырки – кое-кто аж согнулся, держась за живот. Опешившая оппонентка, которую я поспешил выпустить из захвата, недоумённо озиралась по сторонам, тихо шалея от случившегося. К ней тут же подошла Мисель и дружески хлопнула по плечу:

- А представляешь, каково нам с ним жить – постоянно?

- Да, но…

- Девочка, - вкрадчиво начала Викера, тоже подошёдшая и положившая руку на её другое плечо. - Я слышала твоё условие. Он его выполнил. Да, немного схитрил… Но что ты ожидала от без пяти минут Высшего?..

- Высшего?.. - на метиллию было больно смотреть, и я поспешил вновь сграбастать её в объятия. Зарылся в тугие пепельные прядки. Шумно задышал над ухом. Чертовка ответила волной возбуждения. Ни секунды не сомневаясь, я открыл ей имплант. Кошка приняла это буднично, как нечто само собой разумеющееся, тут же ответив лёгким касанием – скорее обозначив, что взяла контроль, чем желая продемонстрировать собственнические рефлексы.

- А, так вы же только-только прилетели… - Мисель лучилась напускным сочувствием. - Ещё не в курсе, что будете нести службу в одной группе стай с… Мечом Республики…

- Не переживай ты так, милая, - промурчал на ушко совсем потерявшейся метиллии. - Я не хочу, чтобы ты делала это, не попробовав меня в полной мере. Для такой игры мы сначала должны изучить друг друга. Не находишь?..

- Тебе не обязательно…

- Не говори больше ничего, - я прижал пальчик к её губам, действительно заставляя замолчать на полуслове. - Когти – это наша жизнь. Попробуем друг друга. Уверен, после этого ты взглянешь на произошедшее под совсем иным углом… И с собой, и с этой пигалицей… Кстати, спасибо, что взяла на себя заботу о ней. Я сам такой же: стая для меня – единственная семья.

Наблюдая нашу короткую пикировку со стороны, Лита не удержалась от вопроса, буквально повиснув на руке у Старшей.

- Милена, а что, тут действительно где-то служит Меч Республики? И какое отношение к нему имеет ваш кот? Они знакомы?

Старшая даже отвечать на такую непосредственность не стала. Лишь повернулась, смерила мелкую тяжёлым взглядом, и отвернулась вновь. Только пробормотала что-то вроде: «Служит, куда он теперь денется…»

Мы же с валькирией, резко закончив лобызаться, столь же резко разорвали дистанцию. До последнего удерживающие девочку за плечи Викера и Мисель споро прянули в стороны – едва первые взмахи когтей возвестили о переходе игры в новую фазу. Вторая сшибка… третья… На четвёртой брызнула кровь и сёстры отпрянули ещё дальше, так как свободного пространства нам стало не хватать. Новые сшибки… В какой-то момент метиллия не стала отпрыгивать после удара. Получив ещё пару глубоких порезов, она предпочла провести встречную атаку. Опять полетела кровь – моя и её. Когти замельтешили с запредельной скоростью, сливаясь в какое-то подобие лопастей винтового самолёта. Тут были уже не удары – стремительные серии. В одной плоскости, в другой; блокирующие сшибки; резкие уклонения… И вдруг в один момент картинка побоища резко остановилась. Будто кто-то всемогущий, играя в «Море волнуется раз…», остановил игру.

- Чувствуешь, котик? - расплылась в довольной улыбке бестия. И я действительно ощутил впившуюся в яйца щепоть из когтей.

- Шея, - бросил в ответ. Кошка повела шеей, но я предостерегающе качнул головой. Движение замерло, так толком и не начавшись. - Сонная артерия. Ты должна чувствовать.

- И здесь обыграл… - горько усмехнулась девчонка, хотя в чернючих глазах плясали бесенята. Она ничуть не жалела, убирая когти. - Что ж, такого милого котика не грех и приласкать…

Дочерь звёзд в мгновение оказалась на коленях. Упрямо зыркнула на меня своими бездонными глазищами, и принялась деловито расстёгивать магнитную застёжку комбинезона. Под задорное фырканье плотно сомкнувших строй валькирий обеих стай. Я же, совершенно не опасаясь агрессии, мягко пропустил пальцы левой руки в роскошные пепельные пряди. И девочка даже не обратила на это внимания, посчитав частью игры. Правая же ладонь участливо накрыла пораненную щеку, с которой, мерно отсчитывая секунды, стекали густые капельки крови. Пальцем провёл по ранке. Следом за рукой на щёку просыпались искры энергий, поле пригладило шелковистую кожу, стирая всё лишнее, резким вздохом прижигая неприятный порез. Валькирия от неожиданности вздрогнула. Но, быстро уловив суть, лишь потёрлась щекой о ластящуюся руку. Коротко приникла губками к костяшке указательного пальца. Вновь зыркнула на меня снизу вверх и, больше не теряя ни секунды, обхватила ротиком жаждущую ласки плоть.

Чтобы не закричать, пришлось впиться в её волосы, а вторую ладонь перенести на плечо, стискивая уже его. Девочка явно не собиралась уклоняться от обещания, подошла к вопросу со всем возможным тщанием и огоньком. Вполне верилось теперь, что воображение у кошки – выше всяких похвал! Не забыла она и про имплант. Физические ощущения очень тонко дополнились наведёнными, метиллия резко превратилась в единый и неделимый инструмент удовольствия – беспощадный и методичный, – так что очень быстро меня накрыло столь глубокой разрядкой, что я не сдержался, застонал, весь выгибаясь навстречу подруге.

Лита смотрела на разыгрывающийся на её глазах фарс, приоткрыв ротик. Нет, она вовсе не была сейчас там, с котом и кошкой – юная республиканка самым банальнейшим образом обалдела от увиденного. Если беспрецедентную наглость кота она ещё могла стерпеть, разумом понимая, что он тут в своём праве, то открывшаяся картина напрочь выбивала из колеи. Все предупреждения валькирий и Кошака, повторенные по несколько раз, вновь прошли перед её внутренним взором, переживаемые и понимаемые с совсем иной стороны. Старшие зрили в корень, куда лучше представляя разницу между воображаемой жизнью и реальным её наполнением. И всё же это было немного слишком для гордой дочери Синергии. Не такой она представляла войну…

- Старшая, а зачем они вообще сцепились, если она уже проиграла? И почему она сдалась? Ведь держала же его за яйца! Куда бы он делся из такого захвата?! И почему вот так, наплевав на… чувства… других?!

Милена в этот раз даже не повернулась, увлечённая занимательным действом. Она-то как раз и была сейчас с нами, на импровизированной «дуэльной» площадке, где всё закончилось столь счастливо… для одного милого котика. Однако ариала всё же нашла в себе душевные силы отвлечься и пояснить:

- Не советую тебе, девочка, огульно судить об уровне подготовки бойцов по одному лишь их внешнему виду. И по внешней броскости повреждений. Куда важнее суть и подлинное направление удара – и, как следствие, повреждения сокрытые, внутренние или потенциальные.

Слова Ми прошли мимо сознания не воспринимающей сейчас иносказаний республиканки. Однако интерес юной снежки не пропал втуне. С другого бока к ней присоседилась Милаха. Взяла за руку. Фыркнула над самым ухом.

- Не лезь к ней, ей сейчас не до тебя. Мало того, что нужно контролировать ситуацию, так Старшая ещё и прониклась опасным обаянием нашего котика… Мало ей одного чада, на новое нарывается… А до повреждений – она права. Имплант снижает болевые ощущения в нервных центрах. Чтобы их «запустить» в полную силу, нужно иметь доступ. Так что пока эта милая кошечка резала бы ему яйца, кот бы ей артерию вскрыл. Как полагаешь, кто бы быстрей скопытился?.. То-то же! А вот почему они сцепились… Ну, нравится нашему котику плотно знакомиться с кошками перед сексуальной игрой. Мы-то привычные, все уже давно перезнакомились, а вот чужие удивляются, не понимают… А он всего лишь через это лучше узнаёт партнёршу перед постелью.

- Что узнаёт? Зачем ему знать, как хорошо она машет когтями… чтобы потом лечь под неё?..

- Ты как спросишь… - даже растерялась Эйди. - Ощущает её скорость, реакцию, пластику, какие-то ещё неопределимые на первый взгляд качества… Хотя… Нам уже всё равно, мы давно привыкли к его чудачествам. Но у тебя свежий взгляд. В самом деле: что он может узнать по её бою такого?..

Милаха основательно загрузилась. Общение с юной незашоренной республиканкой давало о себе знать, выставляя привычные вещи под новый угол обзора. Но то Мисель. Лично меня уже ничто не волновало, кроме сребровласой бестии у ног. Выполнив обещание, та мило мне улыбнулась, поднялась на ноги, попыталась обнять… и в этот момент кошку повело. Её глаза закатились, а я лишь в последний момент успел подхватить падающее тело. Прижал к груди. Почувствовал, как она отзывается, как гибкие ручки обвивают шею, как щека плотно вжимается в грудь. Сердце пронзил укол щемящей нежности. Я подхватил девчонку и, забыв обо всём, поспешил в регенераторную. Под странными взглядами вмиг переставших зубоскалить валькирий. Надо отдать должное, чувство момента было у них развито на интуитивном уровне.