Эвританские хроники

22

– Ты уверен, что мы здесь что-нибудь узнаем? – Пантейя с сомнением смотрела на покосившуюся дверь грязного трактира с аляповатой надписью «Три веселых гуся».

– То, что надо! – заявил Саркат, поведя носом и судорожно сглотнув слюну. – За мной, девочки!

Изнутри трактир выглядел еще менее привлекательно, чем снаружи, но Саркат, не давая опомниться своим спутницам, энергично ринулся в дальний конец зала, взгромоздился на широкую скамью и нетерпеливо грохнул рукой по столу.

– Хозяин! Вина и закусок благородным дамам… и их телохранителю!

Амазонки, примостившиеся рядом, захихикали. Пантейя грозно посмотрела на них.

– На роль телохранителя, о великий пророк, ты, к сожалению, не тянешь, – хмыкнула она.

– Все нормально, – прошептал Саркат, – не забывайте: вы не на Соломее. Здесь женщины не воюют, а дома сидят да детей нянчат… – Он замолчал, увидев сонного трактирщика, вышедшего из подсобки к гостям.

– Чем изволят закусывать благородные дамы? – с легкой усмешкой спросил толстый хозяин «Трех веселых гусей», с трудом справляясь с зевотой.

– Бифштексы из свежей оленины по-герденски, тушеную зайчатину, отбивные из молодой кабанятины, – затараторил Саркат. – Торийского трехлетней выдержки – да не вздумай подсунуть хрюльского, а то знаю я вас, каналий! Это дамам… Теперь мне…

Сон с многоопытного трактирщика быстро слетел, как только он рассмотрел в полумраке зала, освещенного только пламенем камина, что под неуклюжими нарядами крестьянок скрываются довольно ладные молодые тела – явно не крестьянского происхождения. Последние его сомнения развеял острый взгляд Пантейи. Уверенный взгляд человека, привыкшего повелевать.

– Не извольте беспокоиться, уважаемые, – залебезил он. – Гости моего заведения всегда были довольны. Сию минуточку… – И трактирщик рысцой кинулся на кухню.

– Ну, и кого ты здесь собираешься расспрашивать? Уж не этого ли толстомордого? – скептически оглядывая пустую забегаловку, спросила Пантейя.

– Рано, – лаконично ответил Саркат. – Через час-другой здесь яблоку упасть негде будет.

Словно в подтверждение его слов дверь трактира распахнулась, и на пороге появилась фигура монаха, с головы до пят закутанная в черный плащ, в сопровождении двух молодых людей и малыша, зябко кутавшегося в длинное пальто. Лицо малыша скрывала широкополая шляпа, из-под которой остро поблескивали сердитые глаза. Вновь прибывшие не менее энергично, чем перед этим Саркат, направились в противоположную сторону трактира и, оседлав скамьи, дружно загомонили:

– Хозяин! Самого лучшего, что есть в твоем заведении!

Пантейя толкнула ногой под столом Сарката:

– Ну, иди, расспрашивай.

– Кого? Монаха да двух пацанов? – изумился Саркат. – Не смеши меня, милая…

– Я тебе не милая! – Как ни ценила царица амазонок труды опального философа, фамильярностей с его стороны не терпела. – Долго мы еще будем шляться по азорским кабакам? Из каждого тебя потом на руках выносить приходится, а к храму нас это пока не приблизило.

– Ну вот что, – надулся обиженный до глубины души Саркат, – не нравится – ищите себе другого проводника! В противном случае попрошу не вмешиваться в работу специалиста. Это ж надо придумать! Выжать информацию из монаха Дельгийского ордена, да еще из трезвого…

Философ замолчал, отвернувшись от амазонок. Его худенькая фигурка гордо выпрямилась, излучая оскорбленное достоинство.

– Ну будет, будет. Не сердись… – Пантейя неловко погладила опального философа по руке, что заставило его еще выше задрать нос.

Неизвестно, как долго длилась бы эта мировая скорбь, если б не стук кружек о стол. Это хозяин спешил ублажить клиентов.

– Бифштексы жарятся, зайчатина тушится, отбивные отбиваются, – скороговоркой отбарабанил трактирщик. – Извольте чуточку подождать, и все будет на столе. А пока насладитесь торийским. К сожалению, трехлетней выдержки не держим. У нас как минимум пять лет-с.

Контраст между напыщенным пафосом, с которым была произнесена финальная фраза, и угодливой позой хозяина трактира, согнувшегося перед амазонками, старательно оттопырив зад, был так разителен, что девицы невольно прыснули в кулачок.

– Хозяин! Опоссум тебе в глотку! Мы долго будем ждать? Почему стол пуст, бездельник! – Громогласный рев недовольной четверки посетителей заставил вздрогнуть трактирщика.

– Мужланы, – поморщился он. – Прошу прощения, пойду распоряжусь. Не то они испортят вам аппетит своими дикими воплями.

С этими словами он засеменил к рассерженным его нерасторопностью клиентам.

– Вина! – тоном задиристого молодого петушка потребовал юноша с легкомысленным чубом, постоянно сползающим ему на глаза, от чего он периодически встряхивался, как только что вылезший из воды пес, отбрасывая движением головы непокорные патлы. – Я ничего не напутал в заказе?

Дим – так Кирилл подсократил имя Диментий – посмотрел на своих друзей. Длиннополая шляпа, едва возвышавшаяся над столом, энергично закивала. На мгновение перед трактирщиком мелькнуло что-то косматое.

– Хлеба, – добавил монах.

– И зрелищ, – засмеялся Кирилл, – и чего-нибудь мясного. А вино я вообще считаю излишеством.

– Шеф! – схватился за поясницу Дим. – Три ночи на сырой земле, радикулит проклятый!.. Одно средство спасает – хорошая выпивка!

– Бог с тобой, – добродушно махнул рукой Кирилл, – но чтоб не нахрюкался!

– Усвоил? – повернулся к трактирщику Дим. – Исполняй. Восемь кувшинов. Нас, понимаешь, четверо. Четыре на стол, четыре в котомку. Дорога дальняя.

Кузя одобрительно закивал, Кирилл осуждающе скривился.

– И шустренько, шустренько, в темпе вальса! – Дим забарабанил пальцами по столу, задавая темп, в котором должен двигаться хозяин, если не желает нарваться на неприятности.

Бросив взгляд на внушительную рукоятку меча, торчавшую из-за спины Кирилла, хозяин предпочел согласиться с заданным ритмом, и через несколько мгновений перед друзьями материализовался их заказ.

Трактир постепенно наполнялся посетителями. Это были преимущественно ремесленники, закончившие свой трудовой день, бродяги подозрительного вида и крестьяне, продавшие нехитрый товар на рынке.

По трактиру засновали половые. Слышался стук кружек, наполненных дешевым вином.

Под приглушенный гомон в зале трактирщик задумчиво тер подбородок. Что-то не давало ему покоя. Но что? И тут его осенило. Бабы! Это о них предупреждал Кэссир.

Поманив к себе полового, он прошептал ему что-то на ухо, подтолкнул к двери и, довольно потирая руки, только что не затанцевал от радости. Награда за поимку смутьянок была назначена прямо-таки фантастическая, а Кэссир славился абсолютной честностью в расчетах с подельщиками. Качество, довольно редкое для начальника городской стражи.

Меж тем в зале становилось все шумнее. Гомон нарастал прямо пропорционально количеству выпитого вина. Запоздавшие посетители уже с трудом находили свободные места, и вскоре в полном соответствии с предсказанием Сарката яблоку действительно некуда было падать.

Команда Кирилла к тому времени расправилась с заказом и смотрела на мир благодушными, сытыми глазами. На столе остался последний недопитый кувшин вина. Возможно, они б его благополучно прикончили и тихо-мирно покинули заведение, если б не…

– А ну подвиньтесь! Ишь, расселись, гаспада… Блаародныя… Туба сесть жалает!

Около стола, покачиваясь, стояло бочкообразное существо с кувшином в руках.

– Занято, – не оборачиваясь, ответил друид.

– Шо? Это ты мне? – изумилась бочка, моргая заплывшими свинячьими глазками.

Свободная от кувшина рука (толщиной с ляжку быка) схватила монаха за плащ. Стол взметнулся вверх. Дим успел на лету подхватить оленью ногу и впился зубами в хрустящую розовую корочку. Плащ слетел с друида. Глаза монаха гневно вперились в мгновенно онемевшего Тубу.

– Тебе, кажется, ясно сказали: занято… – прошипел он, поднимая посох.

Все раздражение последних дней внезапно выплеснулось наружу. Это движение неизвестно куда и неизвестно зачем вслед за неизвестно откуда взявшимся героем, к которому он непонятно как попал в кабалу, достало Нучарда. Герой, как он уже успел заметить, больше страдал о своем Мавре и Натали, чем об Эвритании. Как тут пропустить повод спустить пары? Кувшин звонко разбился о каменный пол. Сметая все на своем пути, переворачивая по дороге столы и скамейки, обезумевший от страха Туба несся к спасительной двери. Вслед ему летели проклятия пострадавших, пустые кружки, слышался чей-то смех.

– Так, – расстроился Кирилл, стряхивая с себя остатки какого-то экзотического салата, густо окропленного вином, – монахам больше не наливать.

– Я еще не успел принять сан, – заволновался Дим.

– Прошу простить, господа… нервы… – смущенно пробурчал Нучард.

Дим, не прекращая жевать, поймал проносившегося мимо полового за подол рубахи.

– Чтобы через пару минут здесь все блестело, – указывая на заляпанный стол, принялся деловито перечислять он, – лежала гора закусок и стояло еще четыре полных кувшинов вина. И обязательно передай своему пройдохе-хозяину, что если вино будет такое же дрянное, как и в первый раз, то я лично расчленю его на трех маленьких жирненьких веселых гусят, насажу вот на этот вертел – перед глазами испуганного парня сверкнул меч, молниеносно выдернутый из-за пояса Дима, – а вас, лоботрясы, заставлю жарить, а потом есть, запивая тем пойлом, которое вы нам подсунули…

Подробно проинструктированный официант прогалопировал в подсобку, откуда вернулся с целой бригадой помощников, оперативно восстановивших за столом надлежащий порядок. Вино на сей раз было отменное, закуски вдоволь, и разношерстная компания Кирилла быстро успокоилась. На нее снизошло благодушное настроение. Только Нучард продолжал еще хмуриться, виновато вздыхая.

Тем временем Саркат, понукаемый Пантейей, приступил к своим основным обязанностям. Опустошив кувшин, философ подпер свою мудрую голову, чтобы не очень раскачивалась, и занялся изучением обстановки.

– Ну, давай, – нетерпеливо зашипела Пантейя, ерзая как на иголках, – смотри сколько народу! Ведь наверняка кто-нибудь что-нибудь знает.

– Х-х-х-х… ик!

– Что? – подалась вперед царица амазонок.

– Х-х-хамье… ик!… Быдло… – изрек Саркат. Рука подломилась, и гениальная голова опального философа плюхнулась в блюдо с жареным поросенком.

– Как они похожи, – всплеснула руками Алфея, любуясь на Сарката и поросенка, лежавших нос к носу на одном блюде. Рассвирепевшая Пантейя схватила кувшин торийского, к которому амазонки так и не прикоснулись, и с размаху опрокинула на своего «консультанта». Саркат зачмокал во сне и блаженно улыбнулся:

– Какой букет…

Патнейя рывком оторвала его от стола и в отчаянии завертела головой. Привыкшая к беспрекословному подчинению своих воительниц и суровому быту Азора, она безнадежно терялась в хаосе бытия разгульного континента.

– Нужно срочно привести его в чувство! – потребовала царица.

– Как? – захлопала глазами Алфея.

– Как-как! Откуда я знаю? – зарычала Пантейя.

– А помните, вчера наш пророк с каким-то воином разговорился, перед тем как погрузиться в нирвану? – осторожно вступила в разговор Зирка.

– Ну?

– Тот рассказывал, что у них пьяных воинов окунают в холодную воду, прежде чем отрубить голову.

– Зачем нам рубить ему голову? – удивилась Пантейя.

Зирка пожала плечами. Дебаты прервала неожиданно возникшая в зале тишина.

Отряд из двадцати солдат под предводительством сурового седоусого воина с большой медной бляхой на кожаном нагруднике медленно двигался вдоль столов, внимательно всматриваясь в лица гуляк. Второй отряд, разделившись на несколько групп, поспешно перекрывал выходы из помещения и блокировал узкие окошки, затянутые мутной пленкой из бычьего пузыря.

– Это за нами, – безошибочно определила Пантейя. – Приготовьтесь.

– В этих тряпках двинуться невозможно! – пожаловалась Алфея.

– Режь завязки! – Предстоящая схватка мгновенно преобразила царицу. Здесь все ясно. Никаких тревог и сомнений. Вокруг враги, а рядом пятерка надежных, проверенных воинов.

– Вот они! – Кэссир разглядел наконец в полумраке пестрые платья амазонок. – Раздевайтесь, – распорядился он, – вот до сих… – Ладонь начальника стражи чиркнула по горлу.

– Чего? – выпучила глаза Пантейя.

– Да вы не бойтесь, – успокоил их начальник городской стражи, шурша пергаментом, – если приметы не совпадут – не тронем.

– Что за приметы? – насторожилась Зирка.

– Значит, так, – принялся перечислять Кэссир, – у одной из вас, – воин окинул взглядом пергамент с худороботом, созданным со слов барона фон Деревоза, – должно быть две руки, две ноги и две, – начальник стражи судорожно вздохнул, – груди…

– И больше ничего? – поинтересовалась Алфея.

– Ну, еще ряд незначительных деталей… – покраснел Кэссир.

– А почему до сих? – постукала себя по шее Зирка.

– У той, кого мы ищем, головы нет, – пояснил начальник стражи и задумался, нахмурив брови.

– Пантейя, – успокоила Зирка подругу, – это не нас…

– Пантейя! – радостно подпрыгнул Кэссир. – Попались!!!

Затрещали разрезаемые острыми клинками шнурки, и, как змеи, скидывающие старые ненужные шкуры, амазонки выскользнули из своих разноцветных балахонов. С воинственным кличем, сверкнув упругими, крепкими грудями, воительницы перелетели через стол и замерли в ожидании атаки, встав полукругом в самом углу таверны. Кэссир одобрительно кивнул головой, оценив их маневр. А вот вооружены они не очень. Одни кинжалы. Только Пантейя имела узкий, чуть изогнутый меч. Коротенькие юбочки, едва прикрывающие крутые бедра, заставили судорожно вздохнуть ветерана многочисленных баталий. Тряхнув головой, Кэссир постарался прогнать нахлынувшее наваждение.

– Взять! – И поспешно предупредил ринувшихся вперед солдат: – Живыми, только живыми!

Уточнять, в принципе, нужды не было. Ни у одного из его воинов не поднялась бы рука на такие прелестные формы. А потому опытные солдаты, убрав мечи в ножны, взялись за арканы. Дружно взмыли в воздух крепкие волосяные петли… и шлепнулись на пол, перерубленные острым, как бритва, мечом Пантейи. Но не все. Зирка оказалась дальше других от царицы. Тугая петля рванула ее на пол. Рассвирепевшая Пантейя испустила боевой клич, и девушки прыгнули вперед, как стая разъяренных фурий.

Бурлящий водоворот рукопашной схватки, из которого периодически вылетали вояки Кэссира, медленно, но верно приближался к столу Кирилла. В зону, где в данный момент царила полная идиллия. Нучард, приняв еще на грудь, окончательно отмяк и читал серьезную лекцию своему воспитаннику Диму о вреде пьянства.

Дим соглашался с ним. Больше пяти литров в день пить вредно. Возможности мочевого пузыря не беспредельны.

Кирилл, сидя, дремал, облокотившись о стол и подперев голову рукой, как недавно это пытался делать Саркат. Ему снилась Натали в довольно смелом для принцессы наряде. Она выходила из воды в купальном костюме, едва прикрывающем ее прелести. Капельки воды на смуглом, загорелом теле ярко сверкали под солнцем. Игриво улыбаясь, Натали манила Кирилла к себе, отступая к огромной скирде соломы. Ее рука тянулась к застежке лифчика… Как истинный джентльмен, Кирилл смущенно отворачивал голову – та, естественно, соскакивала со своей опоры и пикировала на стол. Он терпеливо водружал ее на прежнее место, и все начиналось сначала.

Домовой Кузя был счастлив тем, что счастлив его хозяин. Он тихонько спал, свернувшись клубочком на лавке, железной хваткой вцепившись в лямки котомки.

Дим, слушая вполуха наставника, с любопытством наблюдал за развитием конфликта между представителями местной власти и неукротимыми амазонками, не переставая обгладывать так понравившуюся ему оленью ляжку. Разумеется, долго в стороне от потасовки они остаться не могли.

– Ийя! – Ударом ноги Пантейя, потерявшая в схватке меч, подняла в воздух очередной снаряд. Воин Кэссира отключился в полете, а потому контролировать посадку не мог. Его тело проскользнуло по столу между друидом и его воспитанником, смахнув по дороге кувшин с вином и кружку монаха.

– Мой кувшинчик! – обиделся Дим.

Нучард хотел было тоже обидеться, но ему было лень. Кроме того, захотелось посмотреть, не потерял ли малыш сноровку за время скитаний вне стен монастыря. Тело несчастного воина вновь оказалось в полете. На этот раз оно смахнуло по дороге трех солдат Кэссира и Алфею. Вслед за телом ринулся юноша.

– Мой кувшинчик! – периодически доносился до монаха разъяренный вопль Дима, сопровождаемый хлесткими ударами. Обида его была так велика, что он крушил все подряд.

– Надеюсь, дам он обижать не будет… – озабоченно пробурчал Нучард.

В этот момент рядом пролетело тело Пантейи, не успевшей вовремя убраться с дороги Дима, и смачно впечатало Кирилла в стену, за каким-то чертом находившуюся за скамейкой. Это произошло на самом интересном месте: Натали все же добралась до застежки лифчика. Так и не увидев продолжения, Кирилл отключился.

– Тоже мне – герой! – пренебрежительно хмыкнул Нучард и замер: тело Кирилла пошло волнами. – Кирон! – ахнул монах.

Да. Это был Кирон. Вернее, его частица, которая мгновенно активизировалась, воспользовавшись беспомощным положением героя. Открыв глаза, бог с восторгом обнаружил, что в его объятиях удобно расположилась потрясающая брюнетка с бесподобными формами, яростно пытавшаяся вырваться из них. – Куда вы, мадам! – воскликнул бог. – Мы же еще не успели толком познакомиться.

Удивленная железной хваткой на вид не очень крепкого парня, Пантейя удвоила усилия. Она делала это с грацией красивой сильной кошки. «Пантера, настоящая пантера!» – восхитился Кирон.

– Я умоляю вас, мадам! Телефончик или хоть что-нибудь на память… – понесло скоропостижно влюбившегося бога. Он сам не знал, что говорит. В его мозгах крутилась каша из обрывков воспоминаний Кирилла и своих собственных, древних. – Куда вы все время рветесь?

– Наших бьют! – неожиданно для себя выдала Пантейя.

– Давай поможем, – предложил Кирон.

Нучард во все глаза смотрел на Кирилла, мгновенно забыв о Диме. Вот теперь он окончательно поверил, что перед ним герой из предсказания Лосомона. Он почувствовал бога. Как и у любого монаха Дельгийского ордена, с магией у Нучарда все было в порядке, с благоразумием тоже. «Лучше сейчас от него подальше…» – сообразил он. Его желание исполнилось незамедлительно.

– Ну а ты чего глаза выпучил?

Нучард опасливо отодвинулся от Кирона.

– Видишь, девочек обижают? А ну-ка, быстренько наведи здесь статус-кво!

Как и Шура Балаганов, монах не знал, что такое «статус-кво», но правильно сориентировался в интонациях босса и нырнул в самую гущу сражения, быстро прорубившись к Диму.

– Девочек не обижать! – передал он требование героя.

Но достучаться до буйствующего послушника было практически невозможно.

– Мой кувшинчик! – орал он, круша все подряд.

– Да дайте ему наконец кто-нибудь кувшинчик! – в отчаянии воскликнул Кэссир, видя, что добыча вот-вот ускользнет из-за этой взбесившейся парочки. Но желающих приблизиться к Диму не находилось. Амазонки, воспользовавшись неожиданной поддержкой, прорвали кольцо окружения и расположились вдоль стола, за которым восседал сияющий Кирон, нежно обнимая Пантейю. Последняя уже давно не сопротивлялась и внимательно рассматривала Кирона, испытывая непривычное волнение. О том, что вокруг идет драка, что совсем рядом ее девы-воины, напрягая последние силы, отбрасывают накатывающиеся волны врагов, она совершенно забыла.

Из транса ее вывел возглас Зирки, не сумевшей увернуться от сокрушительного удара кулака Кэссира. Вскинув голову, она увидела, что обстановка резко изменилась. В двери трактира вливалось подкрепление. Это нагрянул дежурный отряд городской стражи, привлеченный шумом внутри.

– Много. Стольких нам не одолеть… – прошептала царица. – Пора петь песню смерти! – Она выскользнула из объятий Кирона, чтобы присоединиться к своим воинам, но бог жестом остановил ее:

– Пора и мне поразвлечься, прекрасная пантера.

– Я не… меня зовут Пантейя, – тихо произнесла царица амазонок.

– Постарайся, чтобы твои воины держались от меня подальше… желательно за спиной.

Кирон выхватил из-за спины катану и шагнул вперед. Пораженные солдаты увидели, как вспыхнули в полумраке желто-зеленые глаза незнакомца, надвигающегося на них, и начали медленно сужаться, пока не превратились в две узкие вертикальные щелочки. По трактиру пронесся низкий, рокочущий львиный рык…