Эволюционирующая Бездна

С наступлением рассвета «Последний бросок» бесшумно поднялся в прохладный воздух, оставив Экспедитора на поверхности. Вдалеке перед ним над горами на горизонте показался золотисто-розовый полукруг поднимающегося солнца. Ощущая на лице его ласковое тепло, Экспедитор отправился вниз по склону. Над мелкими кольцами здешнего эквивалента травы вились струйки тумана, превращающего впадины в бурлящие паром ручьи. Местные птицы уже заводили свои гортанные трели и в ожидании наступающего дня взлетали с черных деревьев.

Экспедитор с изумлением следил за их неловкими попытками взмыть в небо. Казалось, что эволюция в этом мире где-то допустила ошибку. Птицы выглядели столь же громоздкими, сколь и неуклюжими.

Стадо сонных четвероногих животных пофыркивало и отряхивалось, приветствуя в своей тяжеловесной манере новый утомительный день. Медлительные животные не уступали размерами земным носорогам и обладали приблизительно таким же норовом. Их туши покрывала складчатая шкура тусклого ржаво-коричневого цвета, а ноги, толщиной с торс самого Экспедитора, могли шагать целый день напролет. Аномийцы запрягали этих выносливых зверей в плуги и повозки.

Экспедитор обогнул стадо еще до того, как животные почуяли его приближение. Вряд ли стоило их распугивать еще до встречи с местными обитателями.

По мере приближения к деревне он стал ощущать в воздухе запах дыма. Горевшие всю ночь напролет костры уже угасали, превращаясь в кучки тлеющих углей. Они выполнили свою задачу – до самого рассвета отпугивали диких зверей.

Перед спуском на поверхность «Последний бросок» провел пассивное сканирование, что позволило увидеть на берегу небольшой реки широкий полукруг строений. Каменными были только низкие круглые сооружения, по-видимому, предназначенные для хранения зерна. Жилые дома строились из дерева.

Зрительные вставки позволили Экспедитору подробно рассмотреть их с расстояния около мили. Дома стояли на массивных опорах примерно в двух метрах над пыльной поверхностью планеты. Крыши из плотно уложенного тростника со всех сторон нависали над выпуклыми стенами, в которых были врезаны овальные рамы из полированного дерева с какой-то твердой прозрачной мембраной. Сквозь нее он даже разглядел движущиеся внутри тени.

Двое аномийцев, наблюдающих за одной из костровых ям, остановились и повернули свои антенны. Они были пожилыми, это Экспедитор мог определить по темно-голубому цвету верхних конечностей и тому, как они сгибали назад ноги, уменьшая вес тела. Кожа у всех молодых особей имела почти одинаковый медный оттенок, а у взрослых меняла цвет на желтовато-зеленый. Кроме того, эти двое имели массивные туловища. Вероятно, только у людей с возрастом не увеличивалась масса тела.

По пути к деревне его юз-дубль провел последнюю проверку переводящего устройства, висевшего на шее Экспедитора на золотой цепочке. Этот прямоугольный аппарат величиной с ладонь был способен воспроизводить звуки на верхних частотах, характерные для речи аномийцев. Антропологи из культурологической экспедиции Флота с этой целью изменяли свои голосовые связки, но полного успеха добиться не смогли. Тем не менее аномийцы, не применяющие механизмов сложнее колеса, одобрили их старания.

Экспедитор просмотрел файл, относящийся к местному этикету.

– Я приветствую вас этим чудесным утром, – заговорил он, и его слова немедленно преобразовались в смесь визга и свиста, похожую на щебетание дельфинов. – Я прибыл к вам из другого мира. Я хочу попросить вас поделиться со мной преданиями о ваших предках.

Он слегка поклонился, но этот жест явно не имел смысла для чужаков.

Аномийцы были примерно на метр выше него, особенно когда выпрямляли ноги при ходьбе. Обычно средняя, наиболее узкая часть их туловища заметно выдавалась вперед, а верхние колени ног с тремя суставами для сохранения равновесия выгибались назад.

Ему ответил аномиец, чья кожа стала такой темной, что казалась не лиловой, а почти черной:

– Я приветствую тебя этим утром, путник со звезд. Я Тизак, старший отец деревни. Я могу потратить некоторое время и обменяться с тобой преданиями.

– Благодарю за проявленную доброту – сказал Экспедитор.

Если Тизак и испытывал какое-то волнение или любопытство, на его облике это никак не отразилось. Ничего похожего на человеческий язык тела, ни дрожи, ни любых других движений. Сейчас Экспедитор признал, что для чужаков это было бы довольно затруднительно. Их кожа напоминала чешую, что делало невозможными движения мелких мышц. Эмоций не выдавали и глаза, поскольку вместо них у аномийцев была пара антенн, покрытых влажным, у всех одинаково серым слоем фоточувствительных клеток. Антенны торчали из шишковатой головы, большую часть которой занимал рот, и давали визуальное представление о мире, совершенно иное, чем у людей. Мозг аномийцев скрывался в верхней трети туловища, между маленькими средними и более сильными верхними руками.

– Твой истинный голос молчит, – сказал Тизак.

– Да. Я не могу правильно произносить звуки вашей речи. И прошу прощения за то, что пользуюсь машинным переводчиком.

– Тебе не за что извиняться.

– Мне говорили, что вы не одобряете применение машин.

Двое аномийцев коснулись друг друга небольшими коготками средних рук.

– Кто-то был с тобой не совсем честен, – сказал Тизак. – Я рад, что ты пришел в нашу деревню, чтобы мы рассказали тебе правду.

– О вашем отказе от машин мне рассказали мои сородичи. Они посещали вас довольно давно.

– Значит, память твоей расы со временем ослабевает. Мы не отвергаем машины. Мы просто предпочитаем ими не пользоваться.

– Могу я спросить почему?

Средние и верхние колени Тизака согнулись, и он опустился на корточки. Второй аномиец отошел.

– У нас есть жизненный путь, проложенный миром, который нас сформировал, – сказал Тизак. – Нам известно, что с нами стало, когда мы выбрали путь, ограниченный машинами и технологиями. Наши предки достигли величия, таких же высот, как, возможно, и вы.

– Ваши предки во многих отношениях ушли далеко вперед по сравнению с нами, – поправил его Экспедитор. – И мы в неоплатном долгу перед ними. Они спасли множество звезд от агрессивной расы, за что мы всегда будем им благодарны.

– Ты говоришь о тех, что живут вокруг двух звезд. Они стремились уничтожить все другие формы жизни.

– Ты знаешь о них?

– Наш жизненный путь отличен от пути наших предков, о чем мы искренне грустим, но мы радуемся их успехам. Они ушли, чтобы стать кем-то другим, кем-то более могущественным.

– Вы не последовали за ними. Почему?

– Эта планета создала нас. Ей и выбирать сущность нашей жизни.

«Звучит как какая-то религиозная проповедь», – по отдельному каналу связи сказал Гор.

«Скорее, как постулат одной из наших фракций, – возразил Экспедитор. – Аномийские „Ускорители“ вознеслись на постфизический уровень, а „Дарвинисты“ хотят жить так, как предписывает им природа».

Экспедитор решил, что чувство равновесия у аномийцев развито сильнее, чем у людей, хотя со стороны их движения и напоминали дерганую походку голубя.

К костровой яме устремилась группа молодежи. Дети аномийцев быстро окружили Экспедитора и Тизака, но они просто не могли стоять на месте. Они то садились на корточки, то подпрыгивали и непрерывно болтали между собой, обсуждая незнакомое существо со странным телом, слабыми на вид клешнями и шерстью на макушке. От их гвалта у него едва не заложило уши.

Экспедитор услышал, как Тизак объясняет детям, кто такой их гость.

– Откуда ты прилетел? – спросил один из подростков.

Он был выше своих товарищей, почти одинакового с Экспедитором роста, его абрикосовая кожа слегка отливала зеленым.

– С планеты под названием Земля, за много световых лет отсюда.

– А зачем?

– Я ищу мудрость. Ваши предки обладали удивительными знаниями.

Пронзительные крики детей стали еще громче. Переводчик интерпретировал их как повторяющиеся возгласы: «Да! Да, они много знали».

– Мне пора поесть, – произнес Тизак. – Ты присоединишься ко мне?

– Это доставит мне большое удовольствие, – заверил его Экспедитор.

Тизак быстро поднялся, заставив ребятишек отпрыгнуть в сторону, и пошел к одному из ближайших домов. Двигался он удивительно быстро. Экспедитору, чтобы не отстать, пришлось бежать трусцой.

– Я должен предупредить, что твоя пища, возможно, физически мне не подходит.

– Я понимаю. Твои биохимические процессы вряд ли приспособлены к нашим растениям.

– Тебе знакома концепция биохимии?

– Не считай нас невеждами, путник со звезд. Мы просто не применяем наши знания так, как это делаете вы.

– Я понимаю.

Тизак дошел до своего дома и запрыгнул на небольшую площадку перед дверью. Экспедитор окинул быстрым взглядом толстые опоры, на которых стоял дом, и взобрался по одной из них до площадки.

– Ты другой, – заявил Тизак и вошел внутрь.

Оконные мембраны пропускали в дом достаточно света. Изнутри Экспедитор заметил на них радужные разводы и решил, что это какая-то кожа или кора, обработанная особым способом. Дом Тизака был разделен на три комнаты. В самой большой, куда они вошли, мебели оказалось немного. Вдоль внутренней стены стояло несколько простых сундуков. Три странных каркасных сооружения Экспедитор определил как стулья, а кроме них имелось еще пять скамей, составленных в центре в пятиугольник. На всех стояли широкие глиняные горшки.

На первый взгляд ему показалось, что в половине горшков что-то кипит – на поверхность поднимались и лопались многочисленные пузырьки. От резких запахов у него заслезились глаза. Экспедитор узнал запах гниющих или забродивших фруктов, но невероятно сильный.

Через мгновение он понял, что в помещении нет ни плиты, ни очага, хотя воздух здесь был заметно теплее, чем снаружи. А в горшках действительно шел процесс брожения – и довольно интенсивный. Экспедитор украдкой заглянул в один из них. Густая масса напоминала джем, но из не перемолотых фруктов.

Тизак подвинул к себе один горшок, нагнулся и, распахнув широкий рот, обхватил горло посудины. Прежде чем аномиец закрыл рот и несколькими быстрыми глотками высосал содержимое, Экспедитор успел заметить внутри сотни подвижных мандибул.

– Не хочешь ли попробовать моего >нет прямого перевода: консервированного холодным способом супа

– Нет, благодарю. Так ты помнишь моих сородичей, посещавших этот мир в прошлом?

– Мы храним предания, друг мой.

Тизак пододвинул еще один горшок и обхватил его ртом.

– Но, кажется, я никому не интересен, кроме самых молодых жителей деревни.

– Я расскажу твою историю на нашем собрании. И она начнет переходить от деревни к деревне на общих встречах. Через двадцать лет предание о тебе будет известно всему миру, и его станут передавать от поколения к поколению. Ты никогда не затеряешься в нашей памяти, путник со звезд.

– Мне радостно это слышать. Ты, наверное, знаешь множество преданий, Тизак.

– Знаю. Я очень стар и слышал много рассказов. Так много, что они начинают меркнуть в моей памяти. Потому я рассказываю их снова и снова, чтобы предания не затерялись в прошлом.

«Какая глупость, – заявил Гор. – Таким образом они теряют массу информации. Ведь была же у них своя письменность. Без базовой символики, особенно в математике, невозможно развивать технологии. Зачем они отказались от своей культуры? При пересказе их история невероятно искажается, а потом и вовсе забывается».

«Не беспокойся, – заверил его Экспедитор. – Необходимое нам событие слишком велико, чтобы о нем забыть. Уж о нем-то они наверняка помнят».

«Да, конечно, но неопределенность меня убивает».

– Я бы хотел услышать предание о ваших предках, – сказал Экспедитор Тизаку. – Я хочу узнать, как они покинули этот мир, эту Вселенную.

– Предание, которое хотят услышать все, кто посещает наш мир. Но у меня есть много других историй. Например, о Газуке, чья храбрость не позволила утонуть пятерым детям, когда обрушился мост. Я слышал, как Разул отбивалась от стаи >нет прямого перевода: эквивалент волков<, пока ее сестры рожали. Разул уже была стара, когда я присутствовал на общей встрече, но ее слова сохранили истину. Есть еще предание о Фозифе, как он на машине, изрыгающей пламя, полетел к Италу, соседней с нами планете. Он первым из нашего рода проделал такое. Это самое старое предание, все остальные рассказы относятся к более позднему времени.

– Какое из преданий ты хочешь мне рассказать?

– Любое о нашем прекрасном мире. Ради этого мы живем. Чтобы все мы знали обо всем, что случается с нами.

– Но разве такое не противоречит вашему выбору? Знания относятся к той же области, что и наука и технология, от которых вы отказались.

– То истории машин. Истории, уже рассказанные. Они закончены. Теперь мы рассказываем истории о самих себе.

– Кажется, я понял. Ваши предания повествуют не о достижениях ваших предков, а о личностях, которые чего-то достигли.

– Ты становишься ближе к нашей истории, к нашей жизни. Чтобы понять нас сегодняшних, ты должен услышать все предания.

– Я сожалею, что мое время в вашем мире ограничено. Я был бы благодарен, если бы ты рассказал мне о своих предках и о том, как они покинули эту Вселенную. Ты знаешь, где произошло то знаменательное событие?

Тизак проглотил содержимое очередного горшка, затем подошел к ряду сундуков и открыл держащиеся на петлях крышки. Оттуда появились небольшие, чем-то наполненные мешочки из ткани, которые он разложил на скамьях.

– Предание о великом расставании никогда не померкнет в моей памяти. Оно имеет для нашего народа чрезвычайную важность, поскольку так начался раскол расы. На тех, кто ушел, и тех, кто поклялся сохранить верность нашей планете и судьбе, уготованной ею для всех нас. Мы до сих пор испытываем сожаление, потому что воссоединиться уже не сможем никогда.

– Моя раса тоже разделена на множество групп, – сказал Экспедитор, наблюдая, как Тизак управляется с мешками.

Аномиец достал и положил в горшки какие-то фрукты, добавив туда воды из большого сосуда, стоявшего в центре между скамьями. В конце он посыпал все это бело-голубым порошком из маленького пакетика. Содержимое горшка немедленно забулькало.

– Я выслушаю твои рассказы о разделении, – сказал Тизак. – Они мне пригодятся.

– Спасибо. А рассказ о месте, откуда ушли ваши предки? Я бы очень хотел его узнать и посетить.

– Мы пойдем туда.

Это было не совсем то, на что надеялся Экспедитор.

– Я рад. Могу я позвать свой корабль? Он перенесет нас в любое место вашего мира.

– Я понимаю, что твое предложение вызвано твоей добротой. Но я не хочу путешествовать на твоем корабле. Я пойду к месту разделения пешком.

«Проклятье, – возмутился Гор. – Путешествие может занять целые месяцы, если не годы. Попробуй убедить этого монстра рассказать, где оно находится. И предложи встретиться там, если уж иначе никак».

– Мне жаль, но я не способен долго путешествовать по вашему миру, – сказал Экспедитор. – Мне нужна пригодная для нашей расы пища. Не могли бы мы там встретиться?

– Туда всего два дня пути, – объяснил Тизак. – Ты столько пройдешь?

– Да, столько я осилю.

«Вот черт! – воскликнул Гор. – Твой новый друг, похоже, говорит о городе, что стоит в дальнем конце долины. Больше ничего подходящего здесь нет».

Экспедитор быстро просмотрел файлы, извлеченные из хранилища памяти и развернутые в экзо-зрении.

– Четыре дня назад мы исследовали там здание, стоящее к западу от большой площади. Ты заходил внутрь. Там была какая-то конструкция, оперирующая экзотической материей, что-то вроде небольшого стабилизатора червоточины. Неработающая. Мы предположили, что она связана с орбитальной станцией или каким-то уже не существующим устройством.

«И это говорит о том, как глупо строить предположения, когда дело касается чужаков, – сказал Гор. – Мы обнаружили пятьдесят три таких объекта и отвергли их все».

«Все объекты находились в разных городах, – добавил Экспедитор, рассматривая карту планеты. – В географическом отношении размещение идеальное. Я думаю, это могла быть заброшенная транспортная сеть вроде нашего старого Трансземного Кольца».

«Да, это случилось еще до твоего рождения, а я довольно часто им пользовался. В любом случае я отправляюсь к городу. Просканирую и проанализирую все до последнего отрицательного атома. Я выясню, что там за чертовщина, еще до того, как вы остановитесь пообедать».

Тизак вышел в одну из задних комнат. Экспедитор счел маленьким чудом, что чужак не задел антеннами за потолок. Но каждое движение его было точно выверено, и, проходя в более низкий дверной проем, аномиец нагнул голову.

«Как нам повезло, что мы выбрали деревню поблизости от механизма вознесения», – заметил Экспедитор.

Он сам не мог поверить такой удаче. Вероятность столь точного выбора была просто ничтожной.

«Пора бы судьбе нам улыбнуться», – проворчал Гор.

Экспедитор прекрасно понимал, что Гор не верит в удачу. «Может, Тизак просто собирается воспользоваться червоточиной, чтобы переместиться к механизму вознесения? Может, именно для этого и предназначена транспортная система? Нет, глупо. Если он не согласен лететь к городу на корабле, он не будет пользоваться и червоточиной. Проклятье!»

Аномиец вышел в большую комнату в костюме, состоящем из витков толстой, ярко окрашенной ткани, расшитой каменными бусинами. Экспедитор отметил искусный замысел такого одеяния, закрывающего длинное туловище, но оставляющего конечностям полную свободу движений.

Они сразу же отправились в путь. Сначала спустились по склону через всю деревню, затем перешли реку по арочному каменному мосту, настолько старому, что боковые камни уже начали крошиться.

– Сколько времени стоит здесь ваша деревня? – спросил Экспедитор.

– Семьсот лет.

По обоим берегам реки простирались ухоженные поля и сады. Взрослые аномийцы шли вдоль рядов деревьев и сильными верхними клещами перекусывали черенки плодов. В саду работали в основном матери, об этом Экспедитор догадался по цвету их кожи. Жизненный цикл аномийцев заключался в довольно простой последовательности: от бесполых детей и подростков к взрослым матерям и престарелым отцам. Каждый цикл длился около двадцати пяти лет. До восьмидесяти лет доживали лишь редкие аномийцы.

Такое никак не укладывалось у него в голове. Известно, что в прошлом они овладели искусством генетических манипуляций и умели продлевать жизнь. Но и от этого достижения аномийцы отказались, предпочитая не сходить с пути, предначертанного эволюцией. Подобных принципов не придерживалась ни одна из человеческих фракций. Даже Натуралы и те каждые тридцать лет прибегали к услугам изрядно устаревшего омоложения. Желание продлить жизнь так глубоко укоренилось в человеческом разуме, что уничтожить его не могло никакое психонейронное перепрофилирование.

«Как и надежду, – подумал Экспедитор. – Я продолжаю разгадывать смехотворную шараду Гора, потому что она дает мне надежду. Это единственный способ вернуться к Лиззи и детям. Одному Оззи известно, какое безумие запланировала Иланта в Бездне, но ни у кого нет ни единой идеи, как ее остановить. Если бы только надежда не была такой… хрупкой. Если бы я мог заставить себя поверить в то, что я делаю».

Экспедитор поднял голову. В далекой вышине в разрывах туч виднелась серебристая полоска орбитального мусора, похожая на неподвижное перистое облако. Он вздохнул. «Знаки и приметы, вот что я теперь ищу в небе. Неужели я настолько жалок? И я еще считаю слабыми аномийцев и удивляюсь, что они вернулись к примитивной жизни. К жизни, не угрожающей галактике. К жизни, не разделяющей отцов с детьми».

Он активировал связь с Гором.

«А что ты будешь делать потом? Если мы победим?»

«Для начала освобожусь от животного тела и вернусь в АНС, где я снова смогу мыслить должным образом».

«Но разве проблема не в этом? Посмотри, до чего довело нас ускорение эволюции».

«Ты считаешь, что мы зарвались, сынок? Думаешь, наше высокомерие – корень всех бед?»

«В некоторой степени – да».

«Ха, в некоторой степени. Ну конечно. Как раз потому мы должны продолжать двигаться, расширять границы человеческого развития. Каждый из нас должен использовать свои гены рациональности и ответственности по максимуму. Это единственный способ мирно жить в такой опасной галактике, как наша».

«Старый аргумент».

«И абсолютно актуальный. Может быть, единственный аргумент, сохранивший силу на протяжении всей нашей истории. Без образования и осмысления варвары одолели бы нас и давно овладели бы воротами города».

«А она неплохо воспользовалась этим, не так ли?»

«Иланта? Типичный случай, когда образование превышает коэффициент умственного развития, а амбиции сильнее таланта. Она просто еще одна поборница фашизма, сынок, а это опаснее всего, такие всегда уверены, что правы. Любой несогласный по любой причине становится злом, существующим только для того, чтобы его сокрушить».

Трудно было поверить, но Экспедитор внезапно поймал себя на том, что улыбается, шагая мимо садов и лугов чужой планеты.

«Это совсем не то, что ваш либерализм, верно?»

«В самую точку, сынок».

Спустя некоторое время возделанные поля сменились холмистыми пастбищами. Тизак свернул на узкую тропинку, идущую параллельно реке, видневшейся в нескольких милях от них. Впереди лежал гигантский пустой город, охватывающий начало долины, хотя его грандиозные башни и поражающие воображение купола в дымке летнего полдня были едва различимы.

Прекрасный вид. Чистый воздух. Яркое солнце. Поход к определенному месту. Не важно, по какой причине, но он снова стал ощущать перед собой цель. Еще не уверенность, но для начала и это неплохо.

– Я могу идти быстрее, – сказал он Тизаку.

Высокий чужак без видимых усилий удлинил шаги почти до прыжков. Экспедитор не отставал, наслаждаясь скоростью приближения к цели. «Я делаю это, – мысленно говорил он Лиззи и дочкам. – Я иду к вам».

Оззи ничем не выразил своего мнения. На лице Майрайан появилась сонная улыбка.

– Мило, – сказала она и снова погрузилась в Последний сон Иниго.

Сильнее всего сновидение подействовало на Корри-Лин. Она опустилась на колени перед Иниго и посмотрела на него снизу вверх, словно в надежде, что это была ошибка.

– Они получили все, – умоляющим тоном произнесла она. – Они победили. Их мысли достигли невероятной красоты.

– И все тщетно, – ответил он ей. – Они перестали быть людьми. Они получили все, что хотели, и это лишило их чувства собственного достоинства и ощущения цели. Их жизнь стала однообразной и скучной. Все их интересы остались в прошлом. Они посещают уже открытые ранее места. Это не дает никакого опыта, а лишь вызывает мрачную ностальгию. Они ничем не жертвуют, потому что в том нет необходимости.

– Они достигли самореализации, – возразила Корри-Лин. – Их разум так окреп. Иниго, они научились летать!

– А куда им летать? Для чего они используют этот дар? Только ради собственного развлечения. Кверенция превратилась в курорт для бесхарактерных божков.

– Они сумели избавиться от рутинных физических оков, ограничивающих нашу жизнь. Этот дар преподнес им Идущий-по-Воде. Они живут в свое удовольствие, никого не эксплуатируя, ничего не разрушая. Они понимают и любят друг друга.

– Потому что все они одинаковы. Это просто эгоизм.

– Нет.

Корри-Лин покачала головой и вышла на веранду. Спустя несколько мгновений Оззи услышал скрип старых ступеней под ее ногами.

Расстроенный Иниго поднялся, чтобы ее догнать.

– Оставь ее, старик, – предостерег его Оззи. – Пусть сама во всем разберется. Это единственно верный путь к пониманию.

Иниго долго колебался, потом медленно опустился на стул с высокой спинкой у кухонного стола.

– Проклятье, – буркнул он.

– Так вот чем все закончилось? – произнес Оззи. – Досадно.

Иниго ответил полным отвращения взглядом.

– Я что-то не уловил, – сказал Аарон. – Они достигли жизни, близкой к классическому представлению о рае на Земле.

– К несчастью, старик. Я там побывал. Можешь мне поверить: богач с золотыми мозгами и с репутацией развратника. Вино, женщины и песни без конца. У меня получалось намного лучше, чем у тех парней. Ну… за исключением умения летать. Должен признать, это было здорово. Я всегда удивлялся, как Эдеард не научился раньше. Знаешь, если я попаду в Бездну, я стану учиться с рассвета до заката. Это будет самореализация старейшего из людей.

– Не понимаю, – упорствовал Аарон. – Они достигли самореализации. Все до единого. И это великолепно. Вот наилучшее оправдание всего движения Воплощенного Сна.

– Навозный жук, обнаруживший, что его норка заполнена. Мы ведь говорим откровенно, да, Иниго?

– Да.

– Так вот, надо быть осторожнее со своими желаниями. Утопия на нашем биологическом уровне не годится. Если ты достиг всего, больше ничего не остается. Исчезает сущность человека: борьба. Потомки Эдеарда достигли состояния, когда самореализация неизбежна. И тебе не надо прилагать никаких усилий. Это не по-человечески, и тогда начинается процесс, обратный эволюции. И жители Кверенции в глубине души все понимали. Во времена Эдеарда численность населения начала уменьшаться. Нет смысла заводить детей, когда для них не осталось ничего нового. Они не смогли бы внести весомый вклад в Ядро.

– В таком случае Последний сон ничем нам не поможет, насколько я понимаю, – сказал Аарон.

– Нет, для твоей миссии он бесполезен, – подтвердил Оззи, гадая, как это отразится на его странной психике. – Но я полагаю, если обнародовать Последний сон, кое-кто из последователей Воплощенного Сна начнет сомневаться. Хотя бы самые смышленые, хотя они и в меньшинстве.

– Слишком поздно, – возразил Иниго. – Даже если большинство признает, что результатом паломничества в Бездну станет потерянное, бесплодное поколение, это не повлияет на само паломничество. Ты же видел реакцию Корри-Лин. Она не поверила, что Последний сон свидетельствует о провале. Если уж я не смог убедить ее…

– Отказаться от своей веры всегда непросто. Посмотри хотя бы на себя.

Иниго бессильно провел ладонями по лицу и ссутулился на стуле.

– Да, стоит посмотреть на меня.

– Старик, я тебе сочувствую. Нет, правда, сочувствую. Это был грандиозный крах. Как долго ты держал в себе Последний сон?

– Около семидесяти лет.

– Ну и ну. Должно быть, тебе стало легче, когда ты освободился от этой ноши. Вот что я тебе скажу, сегодня вечером мы с тобой хорошенько напьемся. Вот наилучший способ избавиться от всякого дерьма. Если кто и понимает колоссальный масштаб нависшей угрозы, то только ты.

Звучит почти заманчиво, – признал Иниго.

– Этим вы можете заняться позже, – заявил Аарон. – Теперь, когда мы убедились, что Последний сон для нас не имеет значения, вы должны сосредоточиться на том, что следует предпринять.

– Парень, ты никогда не сдаешься?

– А ты сдался, когда появился Сновидец и извратил твою идею Гея-сферы?

– Ой, только не надо пробовать на мне приемы мотивационной психологии. Кем бы ты ни был, это тебе не по силам. Завязывай с психической атакой.

– Как пожелаешь. Завязывай со своими шутками и займись делом. Наша задача – доставить Сновидца в Бездну.

– Я не исключаю, что этого не потребуется, – сказал Иниго. – Я поддерживаю мнение Араминты о том, что Ядро уничтожит Иланту.

– Может, ты и прав, – поддержал его Оззи. – Сильфены верят в Араминту. Я чувствую. В данный момент она их самая реальная надежда.

– Вы опять отклонились от темы, – воскликнул Аарон.

– Нет, не отклонились, – упрямо возразил Иниго. – Проблема с Илантой возникла уже после того, как началась твоя миссия. Учитывая огромное значение этого фактора, нам придется принимать во внимание и ее. Поступать иначе было бы нерационально.

– Задача миссии – доставить тебя, Сновидец, в Бездну.

– Нет. Как это ни прискорбно признавать, – сказал Оззи, – но Иниго прав. Про Иланту нельзя забывать, даже если твой босс, программируя твою упрямую башку, не принимал ее во внимание. Ты должен привыкнуть думать и о ней тоже. Послушай, неужели в твоем чугунном черепе совсем нет простора для маневра?

– Справедливо. Я понимаю, что она является важным фактором конечного исхода. Но, если мы не попадем в Бездну, мы не сможем ей противостоять, не так ли? Так что вы, двое, объединяйте свои гениальные мозги и думайте, как нам забросить Иниго.

– Это невозможно, – сказал Иниго. – Даже с таким кораблем, на котором ты прилетел на Ханко, мы не сумели бы добраться до границы Бездны раньше флотилии паломничества. В сущности, выигрывает тот, кто первым попадет в Бездну.

Не стоит быть таким уверенным, старик, – заметил Оззи. – Если ты попадешь туда первым, ты получишь шанс на победу. Но с уверенностью утверждать так нельзя, особенно в этой ситуации. Ну а теперь, когда мы выяснили, что попасть туда ты не сможешь, пора подумать о быстром, но почетном отступлении.

– Об этом думать непозволительно, и я уже устал вам повторять, – сказал Аарон. – Не заставляйте меня менять метод убеждения, мне надоели ваши метафоры. Итак, как нам доставить Сновидца в Бездну?

Оззи устало ссутулил плечи. Агент начинал раздражать его, и это плохо. Он знал, что не сумеет удержаться, чтобы не выяснить, до чего может дойти Аарон. «Совсем как чикойя в Октороне».

– Давайте рассмотрим вопрос о телепатической связи на тот случай, если ничего другого не удастся? – с невинным видом предложил он.

Руки Аарона легли на стол. Боевые элементы приподняли кожу на запястьях.

– Не стоит.

Майрайан приоткрыла глаза и улыбнулась из глубин гипнотического сна.

– Плохие мальчики. Придется лишить вас ужина.

– Я хочу получить свой ужин, – возразил Оззи.

Аарон долго смотрел на него предостерегающим взглядом, но его оружие медленно исчезло.

– Что ж, ладно, давайте разберем проблему во всех подробностях. Корабли паломничества опережают нас примерно на восемь тысяч световых лет. «Линдау» сильно поврежден. Итак, нам нужен корабль, превосходящий по скорости все, что было построено в Содружестве. Что имеется на Конусе?

Оззи печально вздохнул.

– Эй, мозг-в-кувшине, ты слышал вопрос. Что ты можешь сказать по этому поводу?

«ИР Конуса на настоящий момент зарегистрировал триста восемьдесят два корабля чужаков, – ответили интел-центры. – Ни один из них не способен развить большую скорость, чем корабль Содружества, оснащенный гипердвигателем. Наиболее скоростные суда, определенные сенсорами, принадлежат илоди. Их скорость может достигать двадцати двух световых лет в час».

– Это нам не подходит, – сказал Иниго.

– Вы можете угнать один из кораблей и вернуться в Содружество, – предложил Оззи. – Если Иниго появится на людях, твой босс, скорее всего, свяжется с тобой и скажет, что делать дальше.

– Этот вариант будет запасным на тот случай, если не удастся даже установить телепатическую связь с Бездной, – сказал Аарон. – Ты говорил, что в случае расширения Бездны Высокий Ангел тебя заберет.

Оззи вдруг пожалел, что накануне не придержал язык. Этот намек мог привести лишь к одному, и Аарон не откажется от своей цели, только не он.

– Вполне вероятно. Зависит от того, будет ли у него свободное время.

– Вот твои слова: «Кватукс мне кое-чем обязан. Высокий Ангел захватит нас по пути к Андромеде, или куда он еще надумает направиться» Это означает, что ты можешь вызвать Высокий Ангел сюда.

– Старик, я могу только попросить. Нет никаких гарантий…

– Проси.

– Какой в этом смысл? Ты хочешь попасть в Бездну. Кватукс направится в противоположную сторону, и как можно дальше.

– Райели – единственные среди всех известных рас, кто способен прорваться сквозь рубеж. Они могут доставить нас внутрь.

– Могут, но не станут. Не стоит даже спрашивать.

– Сделай одолжение.

Оззи бросил в сторону Иниго умоляющий взгляд. Бывший мессия пожал плечами.

– Добро пожаловать в нашу компанию, – только и сказал он.

– Контакт установить не так-то просто, – произнес Оззи.

Ложь. Он проигрывал бой и понимал это.

– Для того, кто имеет частный трансмерный канал связи с Содружеством? – насмешливо спросил Аарон.

– Все равно ничего не получится, – упорствовал Оззи.

– Я тебя очень прошу. Ты ведь уже заслуживаешь моральной победы надо мной. Возможно, мне придется заткнуться и оставить тебя в покое.

Оззи метнул на него сердитый взгляд и дал команду юз-дублю активировать канал связи с Высоким Ангелом.

– Расширь приемный конец на всех нас, пожалуйста, – попросил Аарон.

Оззи не был так зол уже много столетий. Нельзя сказать, что он не хотел помочь Иниго попасть в Бездну. Но он опасался, что и ему самому придется его сопровождать, а в противном случае Кватукс вряд ли согласится одолжить им Высокий Ангел. Оззи не хотел соваться в Бездну по одной простой причине: еще никому, насколько это было известно, не удавалось из нее выбраться.

Высокий Ангел принял вызов.

«Оззи, – произнес Кватукс. – Мы не общались много лет».

– Да, точно. Послушай, давай оставим на потом приятельские приветствия. Тут у меня два человека, которым надо попасть в Бездну раньше, чем туда доберется флотилия паломничества. Не мог бы ты или кто-то из твоих сородичей этому поспособствовать?

«Оззи, ты, как всегда, выдвигаешь самые невероятные предложения. Именно потому я так ценю нашу дружбу. Аарон с тобой?»

– Я здесь, – откликнулся Аарон. – Откуда ты знаешь?

«Канал связи тянется на семь с лишним тысяч световых лет. Кроме того, он проходит через множество узлов в унисфере. Я не думаю, что он абсолютно безопасен. Не забывайте об этом, пожалуйста. Но я рад, что ты выжил. Наш общий друг Паула Мио информировала меня о твоих передвижениях».

– А. Конечно.

«И другой человек, которого ты разыскивал, когда мы встречались, он тоже с тобой?»

– Да.

«Чудесная новость».

– Я рад, что ты так считаешь. Надеюсь, ты понимаешь, что этот третий мог бы нейтрализовать угрозу, если бы ты доставил его в Бездну раньше паломников. Вам по силам такое? Тебе или райелям-воинам?

«Нет».

– Я хочу спросить тебя напрямик. Чем может навредить наш проход через границу? Это всего два человека, тогда как на подходе двадцать четыре миллиона паломников.

«Мне очень жаль, но мы просто не в силах помочь. Такое физически нереализуемо. Даже наши корабли не обладают достаточной скоростью, чтобы доставить вас туда вовремя. Тем не менее у меня есть альтернативное предложение».

– Какое?

«На встречу с Оззи летит кое-кто еще. Это, возможно, более значительная личность, чем тот человек, что находится рядом с тобой. Корабль прибудет через три дня. Я настоятельно советую его дождаться».

– Я не уверен, что смогу это сделать. У меня задание.

«Очень, очень жаль».

– Я подожду, – сказал Оззи.

«Спасибо, Оззи. С этим человеком летит мой старинный друг Оскар Монро. Он выступит гарантом того, что ты услышишь».

– Черт побери. Оскар? В самом деле? Он уже освободился? Проклятье, я потерял счет времени.

«Да, он давно на свободе. Я надеюсь, что все вместе вы найдете выход из этой ужасной ситуации. Прошу тебя, убеди Аарона подождать их прибытия».

– Сделаю, что смогу, старик.

Разговор закончился. Оззи задумчиво посмотрел на Иниго.

– Некто, более значительный, чем ты? Кто же это?

Он никак не мог догадаться и потому злился. Кватукс не стал бы лгать, так что… кто-то более значительный, чем Иниго, по отношению к Бездне. У Оззи не было ни единого предположения.

– Наша миссия под угрозой, – заявил Аарон.

Он поднялся, и вокруг позаимствованного им мундира появился слабый пурпурный ореол защитного силового поля.

Оззи хихикнул.

– Тебе надо бы лучше знать Паулу Мио. Мало того что она с десяти шагов способна отморозить тебе яйца одним только взглядом, эта цыпочка весьма серьезная особа. Не удивлюсь, если она и окажется твоим таинственным боссом. В свое время она проворачивала и более грандиозные операции.

– Я не могу позволить ставить под угрозу миссию.

– Расслабься. Если бы Паула хотела тебя остановить, ты бы сюда не добрался. Кватукс советовал мне остыть. Старина Ква далеко не глуп. Надо дождаться Оскара. Подумать только, он еще в деле. Могу тебя заверить, моя уверенность поднялась на десять пунктов.

– Во имя Хоньо, кто такой этот Оскар Монро? – воскликнул Иниго.

– Оскар Мученик, – негромко ответил Аарон. – Он пожертвовал своей жизнью, чтобы Уилсон Кайм помог Отмщению планеты и спас человечество от осквернения и истребления. Если сюда действительно летит Оскар…

Аарон явно колебался, чего раньше Оззи за ним не замечал.

– Ну, так я полагаю, мы будем ждать? – спросил он, с любопытством ожидая реакции.

Для того, кто не мог похвастаться почти никакими воспоминаниями (или для его босса), было странно упомянуть столь посторонний факт. И тем не менее упоминание об Оскаре вроде бы поколебало прямолинейную установку Аарона на выполнение миссии.

После его вопроса возникла заметная пауза, и лишь затем Аарон заговорил:

– Мы должны продолжать рассматривать все способы проникновения Иниго в Бездну. Этот процесс нельзя прекращать.

– Но мы можем продолжить, сидя здесь, не так ли? – уточнил Оззи.

И Аарон снова проявил признаки сомнений.

– Это допустимо.

– Отлично. Хотя о проникновении в Бездну можно забыть. Если уж райели не могут туда пробиться, чтобы нас забросить, догнать флотилию паломничества не удастся никому.

– Кватукс говорил, что связь ненадежна.

– Старик! Есть осторожность, а есть паранойя. Мне кажется, всем понятно, к чему ты склоняешься.

– Ладно. – Аарон повернулся к Иниго. – Этан говорил Араминте, что Воплощенный Сон надеется на открытие Бездны для остальных верующих Содружества.

– Эту идею мы обсуждали еще до моего ухода, – ответил Иниго. – Я никогда не считал ее реальной.

– Если ты можешь установить контакт с Небесным Властителем, ты должен попросить его забрать тебя отсюда.

– Ох, Заступница, прекрати…

– Мы должны обдумать все варианты. Если уж физический полет в Бездну для нас недоступен, мы должны опробовать и такой метод или, по крайней мере, обсудить его. Ты должен снова увидеть сон из Бездны. Это же не может усугубить нашу ситуацию?

В дверях кухни появилась Корри-Лин. Оззи нисколько не сомневался, что она уже некоторое время стояла поблизости.

– Я буду с тобой, если ты попытаешься это сделать, – сказала она Иниго и подошла, чтобы его обнять. – Отныне и навсегда.

Он положил голову ей на плечо.

– Спасибо тебе. За все. За понимание.

– Ты был прав. Их жизнь стала бесполезной, пустой. Они получили дар, о котором никто из нас и мечтать не мог, но не позаботились оглянуться вокруг. Их тела летали, а души постепенно умирали. Это так печально. Нельзя допустить, чтобы такая судьба постигла верующих. Они пропадут, и галактика погибнет. – Она взяла его руки в свои. – Веди нас прочь от этой участи, Сновидец. Не позволяй Бездне уничтожить нашу волю.

– Я люблю тебя.

Иниго нежно поцеловал Корри-Лин.

Сцена стала такой интимной, что Оззи почти смутился, наблюдая за ними. Почти. Влюбленные стояли и смотрели друг на друга, улыбаясь от счастья и радости понимания. Никто другой для них не существовал.

– Старик?

Улыбка Иниго стала шире, а Корри-Лин рассмеялась.

– Да, Оззи?

– Есть предложение: выдай верующим Последний сон.

– Что?

– Корри-Лин права. Тебе пора начинать борьбу. Так что давай, покажи им, что мечта о переселении в Бездну была ужасной ошибкой, что они обрекают своих потомков на пустоту и вымирание. Как там говорил тот парень? «Часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь?» Этот шаг заставит отвернуться от движения самых верных твоих последователей. Возможно, они все поймут, а возможно, и нет. Но кому какое дело, старик? Тебе все равно никогда не удалось бы снова привлечь их на свою сторону. В крайнем случае, они сильно подпортят настроение Этану и Иланте. А если повезет, можно надеяться на бунт на кораблях флотилии.

– Да, – неожиданно оживилась Корри-Лин. – Они заслуживают того, чтобы все узнать. Они так долго ждали твоего возвращения. Верни им их истинную надежду. Эдеард так бы и поступил.

– Хорошо.

Иниго выпрямился. Его гея-частицы открылись, и Сновидец снова поделился своими мыслями. Со всеми.

Если бы Тизак был человеком, они с Экспедитором стали бы лучшими друзьями еще до того, как добрались до покинутого города в начале долины. Два дня путешествия по необитаемой местности сплотили их как нельзя лучше. Ухоженные поля и пастбища, окружавшие деревню, уже через три часа ходьбы уступили место дикорастущим лугам. В отсутствие пасущихся животных вьющийся эквивалент травы вырастал густым и высоким, так что его изогнутые стебли образовывали труднопроходимый ковер. Часто встречались плотные растения высотой до человеческого колена с копьевидными листьями, выделявшими слабые токсины. Тизак старательно обходил их стороной. Потому путь их оказался не таким прямым, как хотелось бы Экспедитору. Он мирился с этим, рассказывая Тизаку о своей жизни и семье.

– Я слышу, что твоя раса близка к разделению, как случилось с нашими предками, – заметил старый аномиец.

– Да, конечно, в нашей истории есть сходство с вашими преданиями. Но судя по тому, что нам известно о вас, в вашем обществе было меньше противоречий. Это вызывает восхищение. Хотелось бы, чтобы и мы смогли добиться согласия.

– У нас есть предания о конфликтах между нашими предками. Кое-кто верит, что эти истории потеряли свою силу по той причине, что их рассказывали недовольными голосами. Было бы странно, если в нашем прошлом полностью отсутствовала вражда.

– В этом между нами тоже есть нечто общее. Очень многие из нас любят поговорить о добрых старых временах лет тысячу назад. Но по словам тех, кто жил тогда, я понял, что проходящие годы зачастую искажают реальность.

– Кому захочется плохо отзываться о своих предках? Ведь они подарили нам сегодняшний день.

Кроме ядовитых растений, путь сильно затрудняли ручьи. Тизак весил намного больше, чем человек, и на топких берегах ему приходилось соблюдать осторожность. Проходя вдоль бурлящего ручья в поисках каменистого участка для переправы, он говорил, что в предательских трясинах попало в ловушку немало беззаботных путешественников.

В ответ на отредактированный рассказ Экспедитора о своей жизни он получил предание о Газуке на разрушающемся мосту, и о Разул, и о Фазку и десяток других скучных историй, весьма характерных для пасторального общества. Под конец он выслушал предание о Фозифе, оказавшееся по сравнению с остальными удивительно лиричным. Его удивило трепетное отношение к первому полету в другой мир, тогда как обо всех остальных достижениях аномийцев, ставших расой звездных путешественников, говорилось лишь несколькими короткими фразами. Зато эта история напомнила ему о космических программах эпохи холодной войны и о Ниле Армстронге, о чем он и рассказал. После его историй Тизак молчал целых сорок минут.

Для первой ночевки они остановились на краю небольшой рощи высоких деревьев с широкими поникшими ветвями. Экспедитор отстегнул с пояса цилиндрический автономный конденсатор величиной с ладонь, и тот негромко зажужжал, пропуская через себя воздух. Пластиковая емкость, вышедшая из него, словно желтоватая опухоль, стала раздуваться, наполняясь влагой. Эту воду Экспедитор залил в пакеты с пищевыми концентратами. Они оказались неплохими на вкус, хотя он предпочел бы съесть что-нибудь горячее. Тизак высосал содержимое двух горшков, которые нес в рюкзаке.

С наступлением темноты послышались голоса ночных животных. Экспедитор из прямоугольного куска пластика развернул вверх и вширь свою палатку. Тизак поблагодарил его за предложение разделить ночлег, но отказался, сказав, что предпочитает спать под открытым небом. Сон аномийцев не был таким глубоким, как у людей. Они всю ночь только дремали. И уж конечно, не видели никаких снов.

Вспомогательные подпрограммы разбудили Экспедитора сразу после полуночи по местному времени. Сканирование бионониками показало, что к нему приближаются три довольно больших зверя. Город вдали мерцал радужным сиянием, как будто в зданиях из цветного стекла остались сгустки дневного света. Переливающееся зарево составляло резкий контраст с черным массивом леса с другой стороны, откуда слышался шорох ветра в ветвях да трели ночных птиц. Экспедитор, повернувшись лицом к лесу, настроил биононики на комплексный энергетический импульс низкого уровня. После разряда звери отчаянно взвизгнули и бросились прочь, ломая нижние ветки и в спешке разбрасывая лапами клочья травы. Неизвестно, как Тизак относился к убийству местных животных, поэтому выстрел Экспедитора был эквивалентен всего лишь увесистому удару по носу, подкрепленному слабым электрическим разрядом.

– Я благодарен тебе, – произнес Тизак, поднимаясь со своего травяного ложа. – От трех > нет прямого перевода: ночных зверей < даже мне было бы трудно нас защитить.

– Вот видишь, машины иногда могут оказаться полезными.

– Со мной мой > нет прямого перевода: топор-дубинка <, он бы мне помог, – сказал аномиец, поднимая продолговатый кусок дерева, обведенный парой резных спиралей и увенчанный шишкой с острыми гранями. – Он еще никогда меня не подводил.

Экспедитор посмотрел на светящийся город и открыл канал связи с Гором.

«Ну как, ты что-нибудь выяснил?»

«Частично. Эта штуковина стабилизирует нулевую червоточину, но в данный момент она не развернута. Сенсоры „Последнего броска“ принялись за исследование квантового строения, но, пока она закрыта, проделать такое непросто. Первые предположения о том, куда вела червоточина, я получу через несколько часов».

«Так значит, это не механизм вознесения?»

«Нет, если только червоточина не ведет прямиком в рай аномийцев».

«Сквозь нулевую червоточину не может перемещаться ни одно физическое тело».

«Я знаю. Но это только начало. Вдруг я что-то просмотрел. А как у тебя дела?»

«О, великолепно. Приключение – мечта мальчишек – в самом разгаре. Мы встретимся с тобой завтра».

После этого Экспедитор пожелал Тизаку спокойной ночи и вернулся на удивительно мягкий матрас в палатке.

На следующее утро они пустились в путь с рассветом. По дну долины, повторяя извилистый путь реки, тянулись тонкие щупальца тумана, но поднимающееся солнце быстро их высушило. Над городом, сияющим в утренних лучах, дул ровный ветерок.

Путь предстоял неблизкий, но Экспедитор верил, что до наступления ночи они его одолеют.

– А у вас есть предание о том, что уготовила вам планета в самом конце? – спросил он старого аномийца.

– Мы живем в этом предании, но с той точки, где мы находимся, конца не видно.

– Но есть же у вас какие-то догадки? Какая-то общая вера, из-за которой вы не ушли вместе с предками, чтобы стать кем-то еще.

– Перед расставанием навеки было сказано много слов надежды. Кто-то верит, что со временем мы станем неразумными существами и планета выдвинет на главенствующее место другой разум.

– Разве это не обратный ход эволюции?

– Только с точки зрения единственной расы. Жизнь планеты важнее. Она настолько хрупкое и редкое явление, имеющее такой потенциал, что ее необходимо беречь. Если потребуется отречься от физического превосходства в пользу наших преемников, мы должны смириться. Но этот поворот лежит в далеком будущем для нас. По меркам эволюции, мы пока в самом начале пути.

– Как же вы узнаете, что достигли предела? Что уже пора уступить дорогу?

– Мы этого не узнаем. Я живу во времена ожидания. Мы считаем, что оно продлится несколько десятков тысяч лет. Возможно, мы просто перестанем существовать. Есть среди нас и те, кто считает, что мы будем жить в гармонии с планетой, пока не остынет солнце и не погаснет свет. Какой бы ни оказалась наша судьба, мне этого не узнать. Я всего лишь простой ремесленник, творящий свою недолгую жизнь. И у меня есть цель. Я доволен ею и доволен удивительными историями, которые еще успею послушать за короткий промежуток отведенного мне времени. Ты можешь сказать то же самое о своей жизни?

– Ты успел очень хорошо меня узнать, Тизак. Нет, моей жизни не хватает вашей уверенности и безмятежности. Не исключено, что моя жизнь улучшится, если я узнаю о твоих предках то, что хочу узнать.

– Мне жаль тебя. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы твоя история закончилась хорошо.

– Спасибо тебе.

«Это местная звезда», – в полдень объявил Гор.

Экспедитор сквозь густое сплетение ветвей посмотрел в небо. Вместе с Тизаком они шагали по лесу, где горячий неподвижный воздух был насыщен пыльцой какого-то растения, пахнущей перцем. Яркие солнечные лучи, проникающие через голубую и зеленую листву, заставили его прищуриться.

«А что тут такого?»

«Ничего. Червоточина с нулевым диаметром разворачивалась на сто восемьдесят миллионов километров. Таково расстояние до планеты. Ничего другого на таком расстоянии нет. „Последний бросок“ закончил исследования. Это огромный участок пространства, при единственном сканировании нетрудно что-то пропустить, тем более, если объект скрыт маскировкой. Или какая-то станция могла изменить орбиту».

«Ты рассуждаешь как человек. Перестань. Аномийцам не надо было ничего скрывать».

Экспедитор рассмеялся во весь голос, вспугнув с деревьев несколько неповоротливых птиц.

«Но ведь механизм вознесения они умудрились скрыть, и довольно успешно, не так ли?»

«Механизм никто не прятал. Мы просто не знаем, что надо искать».

«Похоже на последний отчаянный аргумент».

«Или, еще хуже, на аргумент одержимого».

«Сынок, ты идешь за монстром через лес на чужой планете и надеешься, что этот путь приведет тебя к семье. Так что не надо говорить мне об отчаянии, ладно?»

«Ладно, но ответь на один вопрос: зачем открывать червоточину в центр звезды? Она может сжечь всю планету».

«Сквозь нулевую червоточину не способно перемещаться ни одно физическое тело».

Экспедитор отчетливо представлял себе лицо Гора, его золотую кожу и мелкие морщинки вокруг глаз, когда он растерянно хмурился.

«Хорошо, тогда какую информацию можно получить из звезды?»

«Не из самой звезды. Где-то под короной должен болтаться какой-нибудь сенсор. Или даже глубже. Всем известно, что они любили научные эксперименты».

«Эксперименты – это неплохо, но не забывай, нам нужен конечный результат».

Он и сам догадался, о чем сейчас спросит Гор, настолько велико было его нетерпение.

«Сколько вам еще потребуется, чтобы сюда добраться?»

Экспедитор усмехнулся, окидывая взглядом лес вокруг.

«Дай нам еще часов пять».

«Господи боже мой!»

«Мы и так неплохо идем, – возразил Экспедитор. – Не забывай, что Тизак – не самый молодой житель деревни».

«Ладно, я жду».

Экспедитор предпочел не уточнять, что пять часов потребуется, чтобы дойти только до границы города.

На плоскую равнину, простирающуюся перед городом аномийцев, они вышли, когда краски окружающего мира уже начали меркнуть в наступающем сумраке. Это была странная и беспокойная прогулка. В отличие от человеческих городов, зона городской застройки здесь не начиналась постепенно. Граница была резкой и отчетливой. Только что они шли по подозрительно ровной и однообразной траве, а в следующий момент под ногами Экспедитора уже протянулся местный эквивалент бетонной улицы, а впереди маячило поднимающееся высоко в пепельно-серое небо здание в форме луковицы. Внутри массивных строений начали загораться огни. Вместо привычных человеку окон здесь были полностью полупрозрачные стены. При внимательном осмотре Экспедитору даже почудилось какое-то движение разноцветных линий, пронизывающих поверхность стен, как будто по ним текла жидкость. Тогда он понял, что перед ним усовершенствованный вариант мембран, увиденных в деревенских домах.

Чем глубже они погружались в город, тем темнее становилось небо. Через несколько минут дома уже обступили их со всех сторон. С момента прибытия на планету он повидал немало городов, и чужеродные силуэты и планировка его не удивляли. Но в компании Тизака все это производило совершенно иное впечатление. Казалось… город не так пуст, как он считал. Мягкий теплый свет заливал улицы, создавая на каждой поверхности многоцветные узоры. Ему чудилось, что боковым зрением он не раз улавливал их мерцание. Ощущение чужого следящего взгляда стало настолько сильным, что он не удержался и провел быстрое сканирование.

Как и ожидалось, вокруг никого не было. Но холодная логика никак не могла рассеять таинственное ощущение.

– А у вас есть предания о призраках? – спросил он Тизака.

– Твоя переводящая машина затрудняется с толкованием слова. Ты говоришь о сущности, оставшейся после гибели живого тела?

– Да.

– Есть предания о наших предках, перенесших свои мысли в машины, чтобы продолжать после отказа биологического тела.

– Да, люди тоже так поступают, но это не совсем то, что я имел в виду. Я говорил о существовании вне физической формы.

– Такими стали наши предки после разделения. Вот он, метод, который ты ищешь.

– Нет. Не совсем. Это нечто невероятное, но оно существует.

– У нас нет преданий о таких вещах.

– Понятно. Спасибо.

Тизак продолжал двигаться по улице длинными прыгающими шагами, даже не оглядываясь на Экспедитора.

– Но город обращается ко мне со своими небольшими историями.

– Город?

– Без звука. Но тем не менее своим голосом.

– Интересно. А что за истории он тебе рассказывает?

– О том, где мои предки покинули этот мир. Так мы его и отыщем.

Экспедитор чуть не выпалил: «Но вы ведь не пользуетесь машинами!»

Он знал, что должна быть коммуникационная сеть, загрузка информации в эквивалент человеческих макроклеточных ячеек. По всей видимости, оставшиеся аномийцы так и не избавились от этого незначительного усовершенствования на генетическом уровне.

«Мы опять строим предположения, – сказал Гор. – Мы считали, что Тизак знает о механизме вознесения, а оказалось, что он спрашивает о нем у оставшегося ИР».

«Нет, – возразил Экспедитор. – Это не совсем так. Я уже достаточно хорошо его изучил. Он скорее позволит диким ночным зверям себя разорвать, чем воспользуется приличным оружием. Здесь что-то другое».

Он провел более тщательное сканирование.

«Никакой трансляции, по крайней мере я ничего не смог обнаружить. И все-таки от этого места у меня мурашки по коже бегают. Ты провел здесь два дня. Тебя что-то беспокоило?»

«Привидения и гоблины? Нет».

«Как типично», – подумал Экспедитор. Но город продолжал нервировать его, а Тизак получал какую-то информацию, передаваемую методом, который не могли определить его биононики. Он возобновил сканирование. Звуковое. Химическое. Электромагнитное. Визуальное/подсознательное. Микробиологическое. Вибрационное. Все варианты воздействий, способных затронуть человеческое тело.

Никакой активности в городе обнаружить не удалось. Но в других городах, где он ходил без Тизака, такого не было. «Следовательно, это не внешний эффект…» Экспедитор полностью открыл свои гея-частицы и прислушался к мыслям.

Да, вот оно, доносится откуда-то издалека, словно чужие сны на окраинах Гея-сферы, генерируемые узлами восприятия, которые они оставили на орбите. Мысль, но сотканная из понятий, разительно отличающихся от человеческих. Цвета, запахи, звуки, эмоции – все это как будто не совпадало по фазе с представлениями из мира Экспедитора.

«Привет?» – мысленно поздоровался он.

Реакция была, в этом он не сомневался. Едва уловимый слой незнакомых мыслей всколыхнулся. Мелькнуло даже слабое раздражение, не мысль и не воспоминание, а едва заметное ощущение: спящее свернувшееся животное еще глубже прячет голову, когда что-то задело его шкуру.

«Значит, мы способны понимать друг друга». Вот только город этого не хочет, потому что он не был его частью, частью здешнего мира. Он не связан с городом, он здесь чужак. В дремлющем разуме не возникло ни сожаления, ни вражды. Город не выразил своего отношения к нему. Он просто знал, что пришелец никак с ним не связан, не входит в его систему.

«ИР основан на нейронной сети, – доложил он Гору. – Я ощущаю его через гея-частицы. Он в какой-то степени активен, но откликается только на мысли аномийцев. Нам не удастся получить из него никакой информации».

«Дерьмо».

«Какая ирония, а? Одно пожелание, одна мысль местного обитателя, и весь город оживет, чтобы обеспечить им жизнь, которую они и представить себе уже не могут. А оставшиеся аномийцы довольствуются простейшей философией далекого прошлого».

Тизак вывел их на длинный бульвар, постепенно поднимающийся вверх. Здания с обеих сторон соединялись тонкими арками, и каждая светилась одним основным цветом, словно разделенные полосы радуги. Экспедитор развернул в экзо-зрении план города.

«А знаешь, мы направляемся в твою сторону».

«Да, я вижу».

«Если точнее, то прямо к тебе. Это не может быть простым совпадением».

«Сынок, я уже перестал удивляться всему, что нам подбрасывает планета».

Еще целый час они шагали по широким городским улицам. Тизак уверенно определял направление, но двигался уже не так быстро, как ранним утром. Напряжение ощущалось даже в усиленных бионониками мускулах Экспедитора. Не считая нескольких коротких остановок, они шли уже пятнадцать часов подряд.

С появлением первых звезд, едва различимых в насыщенном свете зданий, они наконец вышли на просторную площадь. Она представляла собой круг диаметром около семисот метров, по краю которого тянулись сегменты густых зарослей зеленовато-серого кустарника. Вокруг высились башни и эллипсоиды, уходящие в небо на целый километр. Благодаря их высоте и расположению казалось, что они слегка наклоняются внутрь, охраняя площадь.

Космический корабль на площади смотрелся явно нелепо, но Гор поставил «Последний бросок» почти вплотную к раздутой цилиндрической башне с гладкой темной верхушкой. Золотой человек уже шагал через площадь к ним навстречу, отбрасывая пучок разноцветных теней, колеблющихся при движении, подобно лепесткам цветка. Он остановился в центре площади и вежливо поклонился аномийцу.

– Тизак, для нас большая честь, что ты тратишь свое время, чтобы поведать нам предание об уходе ваших предков.

Экспедитор удивленно приподнял бровь: пронзительные звуки аномийской речи выходили непосредственно из горла Гора.

– Для меня это удовольствие, – ответил Тизак. – У тебя другой цвет кожи. Ты более развит, чем твой сородич?

– Нет, сейчас я от него не отличаюсь. Это мое тело из далекого прошлого. Обстоятельства заставили меня снова им воспользоваться.

– Я рад, что так получилось. Ты интересен.

– Благодарю. Можешь ли ты сказать нам, откуда ушли ваши умудренные знаниями предки?

От такой прямоты Экспедитор невольно поморщился.

– Вот отсюда, – ответил Тизак.

Золотой палец Гора показал на гладкое матовое покрытие площади.

– Отсюда?

– Да.

Биононики Экспедитора немедленно провели сканирование пространства под его ногами. Гор сделал то же самое. Площадь оказалась верхушкой цилиндра, уходящего вглубь почти на пятьсот метров. Ее ядерная структура была необычной: разнообразные полосы из усовершенствованных длинноцепочечных молекул сплетались и извивались друг вокруг друга, словно струи дыма под ветром. Вся система казалась бездействующей и инертной. Но создавалось впечатление, что эти полосы каким-то образом влияют на квантовые поля под ними, хотя эффект был едва заметен.

Ничего подобного Экспедитор еще не видел. Интел-центр наверняка не сможет идентифицировать не только саму систему, но и выполняемые молекулярными цепочками функции, если они перейдут в активный режим. Как только он открыл свои гея-частицы, он ощутил неясные мысли механизма, еще более абстрактные, чем эмоции самого города. Экспедитор с отчаянием осознал, что между механизмом и человеком невозможен никакой контакт. Чтобы перевести его в рабочий режим, необходима помощь Тизака или кого-нибудь из его сородичей.

– Они и впрямь не хотели, чтобы за ними последовал кто-то другой, – невесело заметил Гор.

– Похоже, что так.

– Ха. И вот появляюсь я. Ну, ладно. – Гор подбоченился и повернулся к Тизаку. – Прошу тебя, попроси машину включиться.

– Машина, отделившая нас от предков, не является частью моей жизни. Она выполнила свою роль. Нам планета уготовила другую судьбу.

– Вот как? И это твой окончательный ответ?

– А разве может быть иначе?

– Если мы не выясним, как твои предки покинули мир, галактике грозит гибель.

– Я не стану рассказывать эту историю на общей встрече. Она лишена обоснования в нашем мире.

– А если я докажу, что говорю правду?

– Если мир ожидает такая судьба, она уготована и нам. Нас носит планета.

– Чертовы фаталисты, – пробормотал себе под нос Гор.

– Ну, что теперь? – спросил Экспедитор.

Он не смог сдержать нотку отчаяния в голосе.

– Прекрати ныть, начинай думать. Нам остается только взломать систему, вот и все.

– Взломать- это?

– Нет, не сам механизм, а контрольную сеть. Как только получишь контроль над выключателем, ты на коне. Точка.

– Но речь идет не об управляющем процессоре. Это нечто среднее между узлом восприятия и многомерной системой. Ты не сможешь ее развернуть. Проклятое устройство наполовину живое и обладает разумом.

– Значит, мы физически разорвем связи и вставим собственную командную цепь непосредственно в механизм. А теперь помолчи. Ты провел сравнительный анализ остальных пятидесяти трех червоточин, которые мы обнаружили?

– Что? Нет.

– Тогда послушай. Все они расположены на открытых местах вроде этой площади. Другими словами, на планете не меньше пятидесяти четырех механизмов вознесения. Ну, логично. Высокоразвитых аномийцев было очень много, тем более что они собрались здесь из всех колоний. Процесс перехода на постфизический уровень наверняка тянулся долго.

– Да, я уверен, так и было.

– Отлично. А откуда они брали питание? Если ты раскручиваешься до статуса архангела, энергии потребуется немало, тем более что используется механизм чуть ли не в половину кубического километра твердотельных систем. – Гор повернулся к раздутой башне, на фоне которой стоял «Последний бросок», и обвиняющим жестом ткнул в нее пальцем. – Но, если подключить кабель непосредственно к ближайшей звезде, о мощности источника можно не беспокоиться.

– А, так по червоточинам поступала не информация…

– Ни в коей мере. Они соорудили какой-то энергетический сифон и поместили его в фотосфере, а может, и глубже. И от него энергия по нулевой червоточине поступала на планету. Ладно, это мне понятно. Теперь надо посмотреть, сохранился ли там сифон.

Экспедитор на мгновение лишился дара речи.

– Зачем?

– У тебя трудности с выполнением программы «Я так просто не сдамся»?

– Но червоточина даже не развернута. Все управление осуществляется разумными машинами, обладающими своей психологией, – и мы в этой психологии не учтены.

– Мы станем действовать постепенно. Сначала мы все проверим. Если все на месте и в дежурном режиме, как было оставлено, сделаем попытку проникновения. Разработанные людьми программы самые хитрые во всей галактике. Наши электронщики, благослови их, Господи, тысячу лет совершенствовали свое великое мастерство, и я считаю их первыми во Вселенной. Эта задача под силу их славному племени.

– Но у нас с собой нет никого…

Экспедитор, увидев выражение золотого лица, все понял и предпочел помолчать.

– Если я не сумею восстановить такую простую вещь, как обесточенная червоточина, значит, я уже мертв и испытываю адские муки. А теперь пошли.

Гор зашагал через площадь к «Последнему броску».

– Вы уходите? – спросил Тизак.

– Только ненадолго, – заверил старого аномийца Экспедитор. – Нам надо слетать и кое-что проверить. Это займет меньше суток. Ты останешься здесь?

– Я хотел бы услышать окончание вашей истории. Я задержусь на какое-то время.

Экспедитор, подавив желание извиниться, поспешил вслед за Гором.

За то время, которое потребовалось кораблю, чтобы нырнуть в гиперпространство и выйти из него в трех миллионах километров от фотосферы звезды, кулинарный процессор успел приготовить порцию ризотто с лимоном и жареными овощами. Лиззи обычно готовила это блюдо, стоя с большой сковородой у плиты, попивая вино и помешивая еду в течение получаса, пока они обсуждали прошедший день. В дополнение к рисотто Экспедитор заказал тарелку чесночных хлебцев и порцию тертого пармезана, которым посыпал горячий рис. Лиззи всегда возражала против этого, утверждая, что пармезан заглушает вкус овощей. Гор на предложение присоединиться только покачал головой.

– Ты все еще беспокоишься о Джастине? – спросил Экспедитор.

– Нет, я не беспокоюсь о Джастине, – проворчал в ответ Гор. – Мы еще не прошли границу временного эффекта, когда она должна добраться до Кверенции.

– Ну и хорошо.

– Даже если что-то случится, мы не в силах снарядить спасательную экспедицию.

– Если только Араминта не убедит Небесного Властителя покинуть «Серебряную птицу», других препятствий для ее полета я не вижу.

– И это тоже не остановило бы мою Джастину. Разве что задержало бы ее, но не больше. Ты себе не представляешь, какой упрямой она может быть.

– И откуда в ней эта черта? Интересно.

Гор слабо усмехнулся.

– От матери.

– В самом деле?

– Не имею понятия. От этого воспоминания я избавился тысячу лет назад.

Экспедитор положил в рот кусочек чесночного хлебца и втянул воздух, чтобы его охладить.

– Я не верю.

– Сынок, моя жизнь ничуть не похожа на мыльную оперу. Я не могу себе этого позволить. Мой эмоциональный багаж равен нулю. У меня не было ничего общего с той женщиной с тех пор, как Найджел наблюдал за историческими шагами Дилана Льюиса.

– Что?

– Ну и дети пошли! Высадка на Марсе.

– А, конечно.

Гор возмущенно вздохнул.

Экспедитор не понял, какое отношение это имело к их разговору. Он подцепил вилкой еще порцию ризотто, и тут «Последний бросок» вернулся в реальное пространство-время. В экзо-зрении немедленно вспыхнули предупреждающие иконки и изображения с наружных сенсоров. Быстрая проверка показала, что силовое поле корабля способно сдержать возросший уровень радиации и повышение температуры. Но изображение с гисрадара, искаженное колоссальной силой притяжения звезды, было расплывчатым. Отклик резонанса квантового поля тоже ухудшился.

– Надо подойти ближе, – заявил Гор.

Корабль начал разгоняться в сторону звезды до десяти g, – и Экспедитор предпочел не спорить. Он только надеялся, что Гор не станет проверять, какую температуру они способны вынести. Хотя, учитывая его взвинченное состояние, вполне мог бы.

В радиусе десяти миллионов километров от звезды не было ни одного пограничника, а те немногие, что следили за этим сектором пространства, не проявили к их полету никакого интереса. Не было здесь и каких-либо станций, только остатки астероидов да выгоревшие ядра комет. Самым близким значительным объектом оказалась первая от светила планета, вращавшаяся на расстоянии в семнадцать миллионов километров. День для этого скопления спекшихся камней длился три с половиной года, что в полдень приводило почти к полному расплавлению поверхности. Интерес к их экспедиции проявил только корабль, следующий за ними от самых Близнецов Лео, который по-прежнему держался на дистанции в пять миллионов километров и соблюдал режим скрытности.

Предела безопасности «Последний бросок» достиг приблизительно в миллионе километров от бурлящей плазмы фотосферы, оставив их плыть в тонком ультрафиолетовом слое короны. Из бушующего внизу ядерного шторма вздымались гигантские языки плазмы, грозящие поглотить маленький корабль, а затем рассыпались вдоль индукционных линий тайфунами расщепленных частиц.

Лучи сенсоров углубились в этот ад, отыскивая в перегретом водороде любые аномалии. «Последний бросок» обошел вокруг звезды по экватору, затем немного сместился, охватывая новый сегмент поверхности. На восьмом витке их поиски увенчались успехом.

Линзообразное силовое поле в двух тысячах километров под поверхностью конвекционной зоны. Гисрадар определил его ширину в пятьдесят километров. Интенсивные манипуляции с гравитонами удерживали предмет на месте, в противном случае водородные потоки вытолкнули бы его в фотосферу со скоростью, близкой к скорости света.

– Вот и наш энергетический сифон, – воскликнул Гор.

Гисрадар показал им, как причудливо изгибаются вокруг диска индукционные линии. Силовое поле, по всей видимости, было частично пористым, так что позволяло материи по краям просачиваться внутрь.

– А почему бы не воспользоваться масс-энергетическим конвертером? – пробормотал Экспедитор.

– Измерь излучение нейтрино. Такую картину дает только масс-энергетический конвертер, – сказал Гор. – И посмотри сюда. Сейчас он всего лишь сохраняет свое положение, и прикинь, сколько на это расходуется массы. Я уверен, в том, что поток уже не выходит наружу, как фанатики уверены в своем священном писании. То, что мы наблюдаем, – самый грандиозный из всех турбоэнергетических конвертеров.

– Ну, ладно, мы установили, что он на месте и продолжает функционировать. Что дальше?

– Наше силовое поле не выдержит и половины пути, но единственный способ до него добраться – это спуститься и, возможно, приземлиться или хотя бы пристыковаться, чтобы взломать мозг.

Экспедитор посмотрел на Гора с нескрываемым ужасом.

– Ты шутишь?

– Хотелось бы, сынок. Но не паникуй. У нас на борту репликатор самого высокого класса. Придется отштамповать несколько более мощных генераторов, чтобы повысить защиту «Последнего броска». Как только доведем ее до уровня звездного сенсора, мы заберемся в конвекционную зону и направим энергию к механизму вознесения. Ну… говоря «мы», я имел в виду тебя.

– Выглядит внушительно, – сказала Катриона Салиб.

– Да.

На этот раз Троблум был доволен. Перед ним в центре каюты стоял матово-серый скафандр, почти упирающийся круглым шлемом в потолок. Его телу костюм добавлял почти двадцать пять процентов объема. Но это было не важно. Связки электромускулов легко с ним управлялись, так что ходьба не требовала ни малейших усилий. Как и полеты, благодаря встроенной компактной антиграв-установке. В скафандре, конечно, не предусматривалось оружия, над этим вопросом Троблум не мог заставить себя работать. Зато защита… Он при любых обстоятельствах будет чувствовать себя в безопасности. Другими словами, если он встретится с Кэт, то не оскандалится, как на Шолапуре.

Нечто подобное следовало сконструировать давным-давно.

По его команде два маленьких сборочных робота, притаившиеся под скафандром, словно пауки-переростки, отошли в сторону. Троблум повернулся к столу, где его поджидал легкий перекус, и взял треугольник сэндвича.

После этого в экзо-зрении развернулось изображение Конуса, до которого оставалось каких-нибудь три световых года. Его базовый механизм создавал колоссальные искажения, уходящие из пространства-времени и распространяющиеся в квантовых полях. Небывалое явление привело Троблума в восторг. Ничего похожего на гипердвигатель человеческих кораблей. К сожалению, на «Искуплении Меллани» не было сенсоров, способных провести детальное сканирование.

Троблум покончил с сэндвичем, запил его немецким пивом и начал облачаться в свой скафандр. К тому времени, когда он с удобством устроился внутри, корабль вынырнул из гиперпространства в двух тысячах километров над солнечной стороной Конуса. Визуальные сенсоры показали ему фантастический скругленный трехгранник из металлических сегментов, блестящих в ярком солнечном свете серебряными пузырями. Между сегментами переплетался сложный узор темных трубопроводов. Сразу стало понятно, почему экипаж корабля Флота, обнаруживший это сооружение, решил, что перед ним самый большой космический корабль во всей галактике. В его очертаниях инстинктивно угадывалось стремление отдать дань аэродинамике. С противоположной стороны от гигантского жилища чужаков тускло мерцало Раскаленное Кольцо, уходящее в бесконечность.

Троблум повел корабль поперек освещенной стороны Конуса, ускоряясь, чтобы сравнять скорость с его неестественным орбитальным вектором. Навстречу «Искуплению Меллани», шедшему над разновеликими сегментами, сверкали вспышки отражений от зеркальных граней похожего на парус устройства. Корабельные сенсоры обследовали посадочные площадки вдоль транспортных трубопроводов, пригодных для передвижения людей, отыскивая знакомые признаки. Во время полета «Искупление Меллани» не мог засечь этот корабль, идущий под покровом маскировки, но Троблум надеялся, что он пришел вовремя.

– А вот и они, – наконец произнес он.

– Корабль Оскара? – спросила Катриона.

– Угу. Они приземлились вблизи Окторона. Это логично. Окторон – самое крупное человеческое поселение.

Он дал команду интел-центру посадить корабль на свободную площадку в двух километрах от судна Оскара. Слабое локальное поле появилось сразу, как только опоры коснулись площадки, но Троблум на всякий случай оставил ультрадвигатель в рабочем режиме. Интел-центр направил коммуникационный лазерный луч к кораблю, за которым Троблум следовал от самого Содружества.

– Я бы хотел поговорить с Оскаром Монро, – сказал он, как только юз-дубль сообщил, что вызов принят.

«А ты, должно быть, Троблум», – откликнулся Оскар.

Звук собственного имени возбудил в нем такой сильный приступ страха, что он вздрогнул. Электромускулы усилили непроизвольное движение. Шлем скафандра ударился в потолок. Вспомогательные программы мгновенно сформировали команду «Искуплению Меллани» погружаться в гиперпространство и бежать. Чтобы ее запустить, достаточно было одной мысли.

– Откуда вам известно мое имя?

«Паула Мио говорила, что ты ищешь контакта со мной».

– Как она могла знать об этом?

Еще не закончив фразу, он понял, что его предал РИ.

«Будь я проклят, если знаю, – воскликнул Оскар. – Она до смерти пугает меня, и у нас общее прошлое. Кстати, а откуда ты узнал, что я на борту „Возмездия Элвина“?»

– Это название твоего корабля? А каким был Элвин?

«Адам? Такой же, как я, заблуждавшийся, как могут заблуждаться только очень молодые. Ты это хотел узнать?»

– Нет. Наверное, я сумею вам помочь.

«Каким образом?»

– Мне известно о Стае. Я сам помогал ее создавать. Оззи, Араминте и Иниго это может пригодиться.

Последовала продолжительная пауза.

«Да, я думаю, пригодится. Мы уже установили контакт с Оззи. Через десять минут за нами подойдет капсула. Мы могли бы захватить и тебя».

– Хорошо. Я буду вас ждать.

А потом он стоял посреди заснеженной тундры, полностью раздетый, но почему-то не чувствовал боли. Где-то вдали край ледяной пустыни охраняли высокие горы с пугающими зазубренными вершинами – геологическая стена между цивилизацией и диким краем, откуда он пришел. Несмотря на резкий ветер, бросающий навстречу снежные вихри, он не чувствовал холода. В конце концов, это был его дом, его единственное убежище от остальной жизни и всех ее мучений.

День давно наступил, но солнце скрывали низкие тучи, заполонившие все небо. Он шагал по промерзшей земле, оставляя в плотном снегу отчетливые отпечатки. Откуда-то из-за холмов аскетически чистого пейзажа слышалось фырканье и топот коней. И вот вдали на гребень выскочил табун диких гигантских животных. На бегу они запрокидывали головы, рассекая рогами морозный воздух. Он восхищенно улыбнулся, вспомнив те времена, когда скакал верхом просто ради удовольствия, ездил в соседние деревни, встречался с друзьями, оттачивал мастерство верховой езды и обучался древней боевой тактике, которой должен был владеть каждый подросток. Задолго до…

Но вот по его коже бьет уже не снег. Он подставил ладонь, чтобы поймать летящую по воздуху частицу, но она рассыпалась в его пальцах. Пепел. Ноги ступали по мягкому покрову, при каждом шаге поднимая тонкую пыль. Пепел запорошил землю, траву и деревья, изгнал жизнь из цветущей долины. Покрывало пепла слетело с высокого кургана, появившегося перед ним, и обнажило труп огромного крылатого существа. Перья осыпались с него, словно осенние листья, и высохшая кожа натянулась на крепком скелете.

– Нет, – вскрикнул он.

Царь-орел, одно из самых величественных созданий на планете Дальняя. Много раз он садился на одного из них верхом и взмывал в сапфировое небо.

Опустошенную землю залило мерцающим оранжевым светом. Он обернулся. Остроконечные горные вершины взрывались потоками лавы. В небо поднялись широкие столбы темного дыма.

Пепел за его спиной зашуршал под чьими-то шагами. Появившийся запах горящей плоти усилился, так что он едва не задохнулся от едкого дыма.

– Это не твое убежище, – сказала она. – Это место, где я тебя взрастила. Это место, где осталось твое сердце. Здесь все мое. И ты мой.

Он не решался обернуться. Не мог встретиться с ней лицом к лицу. Это означало бы потерять себя, отдаться во власть боли и мучительной привязанности.

Золотой солнечный свет пробился сквозь удушающее одеяло пепла, единственный сверкающий луч упал на него, заставив прикрыть рукой глаза.

– Ну же, сынок, – раздался приятный голос. – Вот твой путь. Вот твое будущее. Это твое искупление.

Тучи пепла взвились вокруг него, быстро обретая форму. Золотистое сияние не померкло. Он протянул к нему руки…

– О-о-х! – Аарон проснулся, молотя руками под тонкой простыней, обернувшейся вокруг его тела. – Проклятье!

Он так сильно вспотел, что шелковая ткань прилипла к коже.

Он очнулся в комнате на первом этаже дома Оззи с кроватью посередине, кое-какой примитивной мебелью и окном, наглухо закрытом ставнями. Тем не менее по краям пробивался солнечный свет, позволяя увидеть…

– Черт! – воскликнул он.

В ногах его кровати, аккуратно подогнув ноги и задумчиво глядя на него, сидела Майрайан. Ее волосы сегодня были зелеными и голубыми. Сквозь свободную кружевную блузу просвечивали светящиеся пурпурные узоры.

– Ты теряешь его, – с милой улыбкой сказала она.

Он опять с опаской увидел ее клыки. Даже когда он спал, никто не мог к нему приблизиться. Ее приход должны были зафиксировать биононики. Вторичная тактическая программа предназначалась для предупреждения о вторжении, и при пробуждении он бы знал, что что-то происходит. В конце концов, мог бы сработать и естественный инстинкт. Аарон давно уже так не удивлялся. «Это плохо».

– Что я теряю? – мрачно спросил он.

Тем временем биононики провели сканирование дома – нет ли там других сюрпризов вроде вооруженных чикойя, ожидающих завтрака на кухне.

– Свой разум.

Он застонал и сполз с кровати, освободившись наконец от простыни.

– Значит, я присоединяюсь к вашей компании.

– Она пришла, когда тебе снился дом. Тебе больше некуда отступать. А детство не сможет тебя защитить. Против нее не выстоит ни один ребенок.

Он помолчал, разворачивая брюки, отштампованные для него репликатором Оззи.

– Против кого?

Она пронзительно хихикнула.

– Если тебе не известно, то и мне тоже.

– Конечно.

Он пытался игнорировать сон. Но он видел не просто кошмар, и они оба это знали. Кроме того, тревога возникала на самом глубинном уровне. В его разуме где-то крылся дефект. Такая война была ему абсолютно непонятна, и тактических решений для нее не существовало.

«Если только я не возвращаюсь к своему изначальному состоянию».

Но сегодня от него требовалось терпение и такт. Не самые сильные его качества даже при всех приобретенных дополнениях.

Майрайан соскользнула с кровати и завела руки за спину, соединив пальцы. Ее голова покачивалась из стороны в сторону в такт неслышным ударам сердца. Облик волшебной принцессы не произвел впечатления на Аарона. Он был уверен, что женщина что-то скрывает.

– Так ты специалист? – спросил он.

– Я просто подходящая для Оззи женщина, – с обычной глуповатой улыбкой ответила она.

– Ну и ладно.

Он натянул черную футболку.

– Тебе тоже нужен кто-то рядом. Каждому нужен. Эта Вселенная не для одиноких, Аарон. Кроме того, тебе нужна помощь, чтобы защититься от нее.

– Я подумаю.

Он всунул ноги в ботинки, позволив полуорганическим голенищам обхватить и зафиксировать лодыжки.

– А они уже прибыли.

– А?

– Корабль. Оскар вышел на контакт одиннадцать минут назад.

Сообщение его юз-дубль должен был отследить и передать ему. Цепочка тактических промахов начала его серьезно беспокоить. Это не простое совпадение.

– Отлично. Он сказал, кого с собой привез?

– Нет. Но я сейчас отправляюсь их встречать. Скоро вернусь.

Аарон сам предпочел бы встретить прибывший корабль, но он не мог пойти без Иниго. Предоставить его самому себе означало бы увеличить риск. Выбора нет. Ему придется положиться на Майрайан и ждать. «Довольно противоречивая установка».

Внизу за большим кухонным столом сидели Оззи и Иниго. Грязная посуда и приборы были сдвинуты в сторону. Оззи допивал кофе, а перед Иниго стояла кружка с горячим шоколадом. Корри-Лин пристроилась на мягком диванчике в дальнем конце комнаты и откровенно скучала.

– Прадед моей матери предположительно был из семьи Брандт, – говорил Иниго. – Мать часто рассказывала, что ее бабушка, когда жила на Ханко, пользовалась трастовым фондом. Я не помню всех небылиц о старом добром домашнем мире и о том, как хорошо тогда жилось. Если эти деньги когда-то и существовали, во время войны против Звездного Странника они пропали, а семья перебралась на Анагаску. В путешествие через темпоральную червоточину каждому разрешили взять с собой только то, что он мог унести. Когда я рос, избытка денег я точно не замечал. Если мы и были Брандтами, верхушка семейства оставила нас выплывать самостоятельно.

– Да, это похоже на династию, – согласился Оззи.

– Но ты скрыл семейную историю, – отметил Аарон, проходя к кулинарному процессору. – Я был в музее Иниго на Кухмо. Там ничего нет о твоем родстве с Брандтами.

– Я сознательно скрыл это, – сказал Иниго. – Я ведь родился Высшим. Мою мать, как и тетку, соблазнил один из радикальных ангелов. Думаешь, мне очень хотелось, чтобы все Содружество обсасывало эту историю? А так бы оно и было, моим оппонентам она бы очень понравилась.

– Да, само собой. Но даже если родство с Брандтами каким-то образом связывает тебя с их семейным ковчегом, это не объясняет, как корабль мог попасть в Бездну.

– Так же, как и Джастина, я полагаю.

– Нет. Она подобралась вплотную к границе. В том случае должно быть что-то другое, вроде телепортации на большое расстояние.

– Корабль Династии мог оказаться рядом с Бездной, если Брандты решили уйти на другой конец галактики.

– Ничего подобного. Райели начали патрулировать этот сектор с тех пор, как их вторжение оказалось неудачным. Они разворачивают каждого, кто подойдет хотя бы близко, начиная с Уилсона с его «Исследователем».

– Я не спорю, – сказал Иниго. – Но точно так же нельзя оспорить тот факт, что корабль с людьми проник в Бездну. Именно на этом основывалась наша надежда на открытие перехода из Содружества.

– Вот тут-то теория и лопается с громким треском. Как могла Бездна узнать о приближении ковчега? Здесь огромная нестыковка.

– На это способны Небесные Властители. И нельзя не учитывать само Ядро. Оно должно быть намного умнее.

– Но в таком случае они должны обладать способностью ощущать мысли практически повсюду. Если нужны мысли, почему бы не телепортировать каждую разумную расу прямо из домашнего мира, как только ее особи разовьются до способности связно рассуждать?

– Это не обязательно должно быть восприятие мыслей. Араминта видела Небесного Властителя во сне. Возможно, он способен и на другие контакты.

Аарон забрал из кулинарного процессора рулет с беконом и кружку с чаем и сел рядом с Корри-Лин.

– Они все там же?

– О да, – проворчала она.

Прошло пять полных дней. Иниго пытался увидеть во сне Небесного Властителя, но попытка оказалась безрезультатной. В остальное время они с Оззи спорили о природе Бездны и пытались придумать способ преодолеть ее границу. Занимались именно тем, чего добивался Аарон. Только он никак не ожидал, что их разглагольствования окажутся такими умопомрачительно скучными. То и дело высказывалась какая-нибудь фантастическая концепция, а потом следовали бесконечные обсуждения. Иниго и Оззи, похоже, не собирались останавливаться на какой-нибудь одной идее и строить на ней целую теорию. Другими словами, за четыре дня ни один из них не высказал ни одного правдоподобного предположения.

– Ты разговаривала с Майрайан? – спросил Аарон.

Корри-Лин едва заметно пожала плечами.

– А она разговаривает? Разумно?

– Да, я в этом убедился.

– Я просматривала новости из унисферы Содружества.

– И?

– Последний сон не пользуется популярностью. Новый Духовный Совет Воплощенного Сна объявил его подделкой, но мысли Иниго узнают уже многие. Среди верующих начались серьезные разногласия. Немало людей – больше, чем я ожидала, – проявляют беспокойство по поводу последствий паломничества.

– Но на стартовавших кораблях все погружены в небытие.

– Верно. Так что всё это слишком незначительно и слишком поздно. Мнение неверующих на наш счет подтвердились, но на них, как и раньше, никто не обращает внимания. Попыток мятежа на кораблях флотилии не замечено.

– Что ж, по крайней мере, мы умрем с чистой совестью.

Он надкусил рулет с беконом. В нем оказалось чересчур много масла, и оно вытекло ему на пальцы.

Корри-Лин взглянула на него с любопытством и сморщила свой короткий носик.

– Это впервые.

– Что?

– Ты допустил возможность неудачи. Хотя бы в шутку. Я не знала, что в твоей голове водятся такие мысли.

– Просто стараюсь выглядеть по-человечески, чтобы вас не напрягать. Стандартная тактика.

– Твои сны становятся все хуже, да?

– Должен признать, что со снами дела обстоят не самым лучшим образом. Или, по-твоему, это тоже проявление слабости?

– А теперь еще и оборона? Господи, да так мы скоро взломаем твои установки.

«Что-то их точно взломает», – уныло подумал он. После пробуждения ему потребовалось несколько минут, чтобы избавиться от страха. Ужас кошмара впервые преследовал его и в реальном мире. Еще один аспект ее- растущей силы.

– Лучше бы вам этого не делать, – проворчал он и перевел взгляд на стол.

– Со временем я, вероятно, мог бы выяснить, – сказал Оззи. – У меня еще сохранились кое-какие связи с остатками Династии Брандт, но твое родство станет всего лишь мелкой деталью. Даже если ты давно потерянный потомок Брандтов, это не объясняет, каким образом ковчег попал в Бездну. Кроме того, сам подумай, сколько Брандтов остались в Содружестве. Почему только ты стал таким особенным?

– А много ли Брандтов работали на станции «Центурион»?

– Не важно. Твой дар не позволяет разговаривать напрямую с Небесным Властителем, что нам сейчас необходимо.

– Знания всегда важны. Любая теория строится на фундаменте из фактов.

– Безусловно, старик, но этот фундамент нам не подходит.

– Мы должны проанализировать всю имеющуюся информацию о Бездне.

Аарон проглотил остатки рулета.

– Я, пожалуй, подожду капсулу снаружи.

– Не могу тебя за это упрекнуть, – сказала Корри-Лин.

Он остановился на веранде, глядя через спокойную гладь воды на таинственный чужой город. Его проклятые сны определенно пробивались наверх из глубин подсознания, причиняя сильное беспокойство. Он попытался прогнать тревогу, проведя диагностику бионоников и тактических подпрограмм, которые этим утром оказались такими ненадежными. Но так и не смог объяснить, как удалось Майрайан незамеченной проникнуть в спальню. Полевой сканер зарегистрировал движение, но оно оказалось настолько слабым, что сигнал тревоги бета-уровня не появился. А женщина сидела прямо у его ног, на расстоянии десяти сантиметров от границы, за которой последовала бы альфа-тревога. Было ли это простым совпадением? Если так, то совпадения стали слишком уж частыми.

Хорошо хоть юз-дубль объяснил, почему не перехватил адресованное Оззи сообщение. Домашние интел-центры оказались защищены какой-то очень сложной программой. «Значит, Оззи не до конца раскрылся. Вполне объяснимо».

На фоне яркого сияния полупрозрачной верхушки сегмента Конуса появилась капсула. Фильтры бионоников позволили Аарону следить за ней визуально. Полевой сканер определил, что внутри находится семь человек. Само собой, Майрайан, трое мужчин и женщина с бионониками, настроенными на легкую защиту, что его насторожило. Но боевые системы активированы не были. Кроме них, в капсуле разместился обычный мужчина без бионоников, и человек огромного роста в бронированном скафандре с активированным на полную мощность защитным полем.

Аарон послал в капсулу свои идентификационный импульс, и ему ответили все, кроме обычного мужчины. Вероятно, это и была та важная персона, которую Оскар вез ради встречи с Оззи.

Старенькая капсула приземлилась на лужайке с пурпурно-зеленой травой между озером и домом. Дверь открылась, и пассажиры начали выходить. Первой, весело помахивая рукой, появилась Майрайан, на которой Аарон не собирался сосредоточивать внимание. Быстрое сканирование окрестностей провели Бекия и Томансио, а не Оскар, что вызвало у Аарона легкое любопытство. Только после них вышел мужчина-Натурал. На вид он оказался старше, чем было принято по стандартам Содружества. Последним в дверь не без труда протиснулся Троблум в своей броне.

За спиной Аарона встретить прибывших выстроились Оззи, Иниго и Корри-Лин. Оззи весело усмехнулся.

– Святые угодники, да это и правда Оскар, – воскликнул он и продолжил немного громче: – Эй, старик, давненько не виделись.

Оскар, смущенно улыбаясь, направил на него указательный палец.

Однако внимание Аарона привлекла реакция Томансио. Он смотрел на него, не скрывая недоверчивого удивления.

– Ты! – выдохнул Томансио. – Ты жив.

– Никогда не чувствовал себя лучше, старик, – бодро ответил Оззи, поворачиваясь к Иниго. – Как видишь, легендарный гений всегда превосходит мессию.

– Иди-ка ты, – отрезал Иниго.

– Я не думаю… – заговорила Корри-Лин, переводя взгляд с Томансио на Аарона.

– Мятежник, – прошептал Томансио, все еще не сводя глаз с Аарона.

В мозгу Аарона, словно прорываясь через жизненно важную мембрану, мелькнуло короткое воспоминание. Ее- лицо с озорной улыбкой в его постели. Та же самая женщина в Золотом Парке в тот день, когда Этан был избран Духовным Пастырем. Другие волосы, но все же она. «Плохо дело».

– Что? – прохрипел он. – Как ты меня назвал?

– Мятежник. Точно ты.

– Нет, – запротестовала Бекия. – Не может быть.

– Кто? – озадаченно переспросил Оскар.

– Леннокс. Леннокс Макфостер. Как же это вышло? – со злостью спросил Томансио. – Как ты здесь оказался?

– Рыцари-Хранители потратили не одно десятилетие на твои поиски, – добавил Черитон. – Где ты был?

– Простите, – сказал Аарон. – Но я действительно ни черта не понимаю из того, что вы говорите.

Капсула приземлилась десять минут назад, но им еще не представили мужчину-Натурала, а Троблум хранил молчание. Рыцари-Хранители были крайне удивлены встречей с Аароном и нисколько не сомневались в его личности. Сын Брюса Макфостера, еще одного легендарного персонажа, захваченного и совращенного Звездным Странником, а впоследствии убитого Гором Бурнелли. Леннокс в то время был младенцем и, по их словам, воспитывался матерью Самантой в духе Хранителей Личности. Он одним из первых примкнул к Кэт в поисках новой роли для Хранителей Личности, чья организация тогда стояла на грани развала.

Аарона взволновал их рассказ. Имена и события определенно откликались в глубинах памяти, хотя и не в сознательном слое разума. Он не сомневался, что первоначально мог быть одним из Рыцарей-Хранителей. У него с ними имелось много общего. В таком случае, рассказ становился неприятно правдоподобным…

– А что за мятеж я поднял? – с любопытством спросил он.

Не надо было ему спрашивать. Он не имел отношения к делу.

– Мятеж в пантарском соборе, – безучастно ответил Троблум. – Это на Наррогине. Рыцарей-Хранителей привлекли на помощь одному из политических движений, стремившемуся подавить своих соперников. Кэт лично взяла на себя руководство операцией. Возникла ситуация с заложниками, и были выдвинуты невыполнимые требования. И тогда она начала истреблять людей. В том числе и их детей. Ты остановил ее. Ты выступил против Кэт.

– После этого наше движение претерпело значительные изменения, – продолжила Бекия. – Мы наконец признали недостатки Кэт. И исключили ее из числа лидеров. Но не тебя.

– Большинство членов организации отказались от нее, – с некоторым замешательством сказал Черитон. – Произошел раскол. В конце концов, она была основателем движения, снова вытащила нас на свет после окончания войны со Звездным Странником и добилась союза с барсумианцами. Впрочем, говорят, что это была твоя идея.

Аарон сознавал, что в первую очередь должен заняться выполнением миссии. Ему надо выяснить личность мужчины-Натурала и убедить всех продолжить обсуждение с Иниго и Оззи. «Доставить Иниго в Бездну». В этом вся его Вселенная, весь смысл его существования. Но сейчас установка оказалась слабее. В его мозгу таилась тень ее улыбки. Порой он видел ее даже с открытыми глазами.

«Плохо дело».

Похоже, что она не шутила.

– Я спас их? – вяло спросил он.

– Кого?

– Детей. Вы говорили, что я остановил ее, когда она убивала детей.

Томансио и Бекия переглянулись, и их смущение было красноречивее любого ответа.

– Ты помнишь, что происходило с тобой после? – спросил Черитон.

Аарон пожал плечами.

– Я даже этого не помню. То есть… ничего.

Он солгал. Где-то в дальнем уголке мозга вспыхнуло воспоминание о хрустальном куполе, мерцающем, словно пламя.

– Тебя так и не поймали, – сказал Томансио. – И не судили. Никто не знал, что с тобой случилось.

– Включая меня, как выяснилось, – добавил Аарон.

Казалось, в нем пробудилось чувство иронии.

– Кто же это с тобой сделал? – воскликнула Бекия, излучая гея-частицами бурлящий гнев. – Кто-то начисто промыл тебе мозги.

– Может, она, – пробормотал Томансио.

– Нет, – ответил Аарон, не зная, откуда в нем такая уверенность, но ни капли не сомневаясь. – Я сам выбрал, каким мне быть. И я сохраню эту сущность, что бы вы ни говорили.

– Но ведь ты явно сдаешь, – заметила Корри-Лин. – Твои установки слабеют.

– Я это переживу, – мрачно заявил он. – Я должен довести миссию до конца.

– Какую? – спросил Оскар.

Аарон махнул рукой на Иниго.

– Сновидец должен быть доставлен в Маккатран, внутрь Бездны. Или в крайнем случае установить контакт с Ядром.

Оскар и все трое Рыцарей-Хранителей посмотрели на мужчины-Натурала.

– Сновидец, – заговорил он. – Я Араминта-два.

Его гея-частицы выдали поток мыслей и эмоций, включая вид с обзорной площадки корабля «Свет Заступницы».

– Великая Заступница, – ахнул Иниго.

– Ого, – ухмыльнулся Оззи. – Вот это да!

– Я хочу помочь, – заявил Араминта-два. – Необходимо остановить паломничество.

– А теперь скажи им, кто посоветовал тебе объединить усилия с Оззи, – с довольным видом предложил Оскар.

По крайней мере, они разговорились, признал Аарон, хотя по мере повествования в основном ограничивались возгласами восторга и удивления. Но все они сидели вокруг кухонного стола в доме Оззи и поглощали закуски и напитки из его кулинарного процессора. Все, кроме Троблума, отказавшегося снять свой защитный скафандр и стоявшего во главе стола.

– Я встречался с Кэт.

Это было все, что он сказал по теме, и собеседники единодушно сочли его поведение следствием паранойи.

Во время знакомства Троблум произнес еще одну реплику: «Оззи, встреча с тобой большая честь для меня. Я потомок Марка Вернона».

– Правда? Здорово, – откликнулся Оззи и отвернулся к Араминте-два. – Мы пытались выяснить, способна ли Бездна перенести людей внутрь, как при телепортации, – сказал он. – Ты не могла бы спросить об этом Небесного Властителя?

– Я спрошу, – согласился Араминта-два.

Аарон внимательно наблюдал за Троблумом. После равнодушного ответа Оззи массивный человек слегка отодвинулся. В Гея-сферу не просачивалось ни малейшего намека на его чувства. Собственно говоря, невозможно было даже определить, кто именно скрывается внутри скафандра.

По словам Оскара, Троблум помогал при создании Стаи – и опять Иниго и Оззи это почему-то ничуть не заинтересовало. Аарона заинтересовало, но только потому, что подобная информация помогла бы освободить Землю из заключения. А в данный момент эта задача стояла в самом конце списка после всех возможных вариантов доставки Иниго в Бездну. Кроме того, раз райели не сумели пробить барьер вокруг Солнечной системы, он подозревал, что освобождение Земли займет больше времени, чем выполнение его основной миссии.

«Возможно ли, чтобы Ядро перенесло меня в вашу Вселенную прямо отсюда?» – спросил Араминта-два у Небесного Властителя.

Аарон с восхищением рассматривал золотистую пелену звездной пыли, флуоресцирующую отражениями десятков мерцающих точек – звезд, достигших точки воспламенения. На фоне этих облаков с распростертыми вакуумными крыльями парили Небесные Властители.

«Ты приближаешься, – сказал Небесный Властитель. – Я чувствую, как ты становишься ближе. Скоро ты будешь здесь. Скоро достигнешь самореализации».

«Я быстрее встречусь с тобой, если ты сможешь до меня дотянуться».

«Ядро притягивает все. Ядро принимает всех».

«Я все еще за пределами вашей Вселенной. Боюсь, что мне до вас не добраться. Сможешь ли ты дотянуться до меня, как сделал это с другими представителями моей расы?»

«Существа твоей расы росли здесь, на твердых планетах. Мой род доставит тебя туда».

«Но сначала мне надо добраться до вас. Можешь ли ты мне помочь?»

«Я чувствую, как ты приближаешься. Теперь уже скоро».

«Как проникли в вашу Вселенную первые существа моей расы?»

«Они появились, как появляются все».

«Ядро помогало им появиться?»

«Ядро принимает всех, кто появляется здесь».

«Я больше не смогу до тебя дотянуться. Мой путь прервется, если Ядро мне не поможет. Попроси его дотянуться до меня, пожалуйста. Я хочу увидеть мир, в котором обитали мои сородичи».

«Ты будешь там».

Мысли Араминты-два стали заметно жестче.

«Нет, не буду».

«Ты продолжаешь приближаться. Твой путь не нарушен. Мы встретим тебя. Мы проводим тебя».

Ощущение Небесного Властителя переместилось на задний план, и Араминта-два тряхнул головой.

– Прокляни тебя Оззи.

– Я, конечно, могу это сделать, если тебе так хочется, но вряд ли будет толк, – откликнулся Оззи.

Араминта-два смутился.

– Извини. Сила привычки.

– Вряд ли это имеет значение, – сказал Иниго. – С того самого момента, когда начались твои разговоры с Небесными Властителями, стало ясно, что они просто не воспринимают понятие «снаружи». Их разум для этого не приспособлен.

– Но Ядро, или Центр, или как там называется их правящий орган, – не согласился Оскар, – послушалось, когда ты попросил впустить Джастину. Интересная тогда выдалась ночка.

– Запрос все равно передавался через Небесного Властителя, – сказал Оззи. – И понять его было намного проще.

– Тогда и нам надо упростить свою просьбу, – предложил Иниго. – Нам бы только установить какую-то связь с Ядром. Оно обязательно поймет, чего мы добиваемся.

– Старик, упростить просьбу уже невозможно, – возразил Оззи. – Трудно убедить Небесного Властителя передать ее Ядру.

– Подозреваю, что это так, – сказал Иниго. – Трудно поверить, что существо, способное манипулировать материей Бездны, как делают Небесные Властители, не в состоянии воспринимать новые концепции.

– Процесс управления, вероятно, осуществляется инстинктивно. Внутри Бездны стремление – основная движущая сила любой модификации.

– Да, но…

Аарон ощутил, как в его груди зарождается вздох: снова эти споры. Ее улыбка стала откровенно издевательской.

– Я могу доставить вас туда вовремя, – заявил Троблум.

Все повернули головы к огромной фигуре, нависающей над столом. Майрайан тихонько хихикнула. Оззи откинул со лба прядь выбившихся волос.

– Старик, как ты собираешься это сделать?

– На моем корабле имеется сверхсветовой планетарный двигатель аномийцев.

Снова возникла пауза.

– Что-что? – переспросил Оскар.

– Аномийцы не строили генераторов силового барьера для Пары Дайсона. Они позаимствовали их у райелей. А чтобы доставить на место, использовали сверхсветовую систему такой мощности, что она могла перемещать целые планеты. Так вот, у меня она есть. Вернее, ее копия. Ну, или копия того, что они, по моему мнению, использовали.

Всеобщая неуверенность не остановила Аарона.

– Она быстрее, чем ультрадвигатель? – спросил он.

– Да. Перемещение практически мгновенное. Это червоточина.

– Такая широкая червоточина, что сквозь нее может пройти планета?

В голосе Оззи отчетливо прозвенело недоверие.

– Да.

– Это невозможно.

– По правде говоря, очень даже возможно, – возразил ему голос из интел-центров. – Чем выше задействованный поток энергии, тем больше размер – теоретически.

– Верно, – согласился Троблум.

– Хорошо, – сказал Оззи. – Так что же ты используешь для питания этой гигантской червоточины?

– Новую звезду. Ничто другое не даст такого пикового уровня.

– Ну, очень удобно, старик. Надо просто посмотреть по сторонам и подождать, пока не возникнет вспышка.

– Это необязательно, – послышался из интел-центров тот же голос, но с оттенком злорадства.

– Ага. – Аарон усмехнулся. – Нова-бомба.

– Да, – подтвердил Троблум. – С функцией отклонения энергии.

– Умно, – усмехнулся Иниго.

– Нет, ты, верно, надо мной издеваешься, – закричал Оззи.

– Я думаю, это сработает, – сказал Троблум.

– Хочешь сказать, ты еще не испытывал двигатель? – спросил Томансио.

Майрайан снова хихикнула, уже громче.

– Нет, пока нет.

– И он может доставить нас к галактическому ядру раньше, чем туда доберется флотилия паломничества? – настойчиво спросил Аарон.

– Должен. В качестве теста я рассчитывал перемещение планеты размера Сатурна на пятьсот световых лет. Но здесь могут быть варианты. Если диаметр червоточины уменьшить…

– Можно увеличить расстояние, – закончил за него Иниго. – Для объекта размером с космический корабль…

– Я считаю, что дальность перемещения составит приблизительно двадцать пять или тридцать тысяч световых лет. Если мы запустим червоточину сегодня, флотилию паломничества удастся опередить.

Оззи встал из-за стола.

– Что ж, ладно. Моя работа выполнена. Желаю вам всем удачи.

– Ты не полетишь с нами? – спросил Иниго.

– Эй, не забывай, что я всего лишь никчемный старик с половиной мозга. Кроме того… – Он картинно нахмурился и прищелкнул пальцами. – Чуть не забыл. Я хочу остаться в живых!

– Оззи, ты будешь полезным членом команды по предотвращению фазы расширения, – сказала Корри-Лин.

– Нет, не будет, – возразила Майрайан и любезно улыбнулась Корри-Лин. – Оззи останется здесь, где я позабочусь о его безопасности.

– Я не могу с ней спорить, – торжествующе усмехнулся Оззи.

Личность Майрайан всерьез заинтересовала Аарона. Сначала он предполагал, что это одна из фанаток знаменитости, склонная к наркомании. Но после нескольких проведенных здесь дней он понял, что в их паре ее слово не последнее. Нет слов, их союз казался очень странным, но ведь это не кто-нибудь, а Оззи. При своих скудных воспоминаниях Аарон знал, что Оззи слыл весьма необычным человеком, хотя сведения о нем устарели еще пару веков назад.

– Ладно. Присутствие Оззи не обязательно. У нас есть Иниго и Араминта-два. Я тоже должен лететь. Сколько еще человек поместится в твоем корабле, Троблум?

– Эй! – возмутилась Корри-Лин.

– Я исхожу из практических соображений, – терпеливо пояснил Аарон. – Для успеха миссии существуют минимальные требования. Сновидец и Второй Сновидец пользуются правом первоочередности.

– Кто, черт побери, назначил тебя здесь командовать? – спросил Томансио.

– У тебя есть реальный план по ограничению Бездны? Уверен, в таком случае мы бы все с интересом его выслушали.

– Насколько я знаю, такого плана нет и у тебя. О том, что делать дальше, тебе известно не больше, чем о себе самом.

– Но у меня действительно есть план. И я Мятежник, разве ты забыл? Тот самый Рыцарь-Хранитель, на которого вы можете положиться, как на самого себя. Или еще надежнее.

– Даже если ты и был Мятежником, откуда мне знать, кто ты такой в данный момент. Тебе самому это точно неизвестно.

Громкий смех Оззи заставил всех повернуться в его сторону.

– В чем дело? – спросил Томансио.

– Не понимаешь? Люди, вы сами-то себя слышите? Сновидец. Второй Сновидец. Мятежник. Мученик. Господи, да вам только масок и плащей не хватает, чтобы стать командой супергероев. Хотя Троблум позаботился о своем костюме. Да, кстати, отличный костюм, большой человек.

– Хочешь сказать, что нам лететь не стоит? – спросил Томансио.

– По всем правилам статистики и теории вероятности, вы даже сюда не должны были добраться, настолько вы бестолковы. Но вы добрались, и кто-то знает, что делает, загружая план в мозги Мятежника. Так пользуйтесь этим. Насколько я понимаю, вы, парни, получили последний шанс, чтобы остановить Иланту и Бездну. Представить себе не могу, что намерен сделать босс Аарона, когда вы доберетесь до Маккатрана, но… Томансио, он прав, если только у тебя нет какой-то идеи и ты не готов прозакладывать свою голову, что она сработает. Скажи, Оскар. Мы с тобой уже сталкивались с подобными проблемами, и ты знаешь, как отличить реальность от фантазий.

– Верно, – неохотно подтвердил Оскар. – Оззи прав. Все говорит о том, что у нас остался последний выстрел. Два Сновидца? Если кто-то и способен отвести эту угрозу, то только они.

Томансио пожал плечами.

– Ладно, я просто хотел сказать, мы даже не знаем, на чьей стороне сейчас Мятежник.

– Если рассуждать логически, это должна быть фракция, противодействующая Ускорителям, – сказал Иниго. – Я через такое уже проходил. И могу признать, что доверяю ему.

– Ха! – воскликнула Корри-Лин.

– Ну ладно. Итак, Троблум, сколько людей способен взять на борт твой корабль? – спросил Черитон. – И есть ли у него крылья?

– Система жизнеобеспечения рассчитана на пятнадцать человек, но тогда будет очень тесно. И это не крылья, а теплоотводящие лопасти, – ответил Троблум.

– А нас всего только десять, – сказал Оскар. – Значит, мы свободно сможем разместиться.

Оскар откашлялся.

– Вы еще не обо всем подумали. Сколько времени потребовалось Джастине, чтобы добраться до копии Дальней?

– Ох, черт, – спохватился Аарон. – Время Бездны.

– Верно, старик. Так что спрашивать надо было о том, сколько на борту у Троблума медицинских камер. До прохождения границы вам потребуется погружение в небытие.

– Одна камера, – ответил Троблум.

– На «Возмездии Элвина» их пять, – добавил Оскар. – Их установили на случай единовременных поражений.

– Ты опять нас недооцениваешь, – с усмешкой заметил Томансио. – Значит, надо еще четыре камеры. Оззи, в этом сегменте можно отыскать подобное оборудование?

– Не сейчас, – с поразительным спокойствием произнес Оззи. – Впервые за несколько десятков лет они все оказались заняты. Но не беспокойся. Мой репликатор сможет для вас что-нибудь собрать. – Он повысил голос: – Верно, мозг-в-кувшине?

– Процесс уже запущен, – ответил голос из интел-центров.

– Я думаю, и наш репликатор справится, – заметил Оскар. – Таким образом, время ожидания уменьшится.

Троблум так и не решился снять свой скафандр. Оскар не знал, что и думать. Юз-дубль Паулы прислал ему подробный файл на бывшего агента Ускорителей, но после этого возникло только еще больше вопросов.

Томансио по праву допрашивал Аарона, но Оскара больше беспокоил странный массивный человек, у которого имелось столько личностных проблем, что их хватило бы на целую монографию по психологии. «И система перемещения со сверхсветовой скоростью, способная двигать целые планеты? Газовые гиганты? Чу и ну».

Но беспокоиться было уже поздно. Теперь все они полетят на одном корабле. Если все получится и таинственный босс Аарона сумеет договориться с Ядром, весь этот кошмар с паломничеством и Бездной закончится через неделю.

«Да, так оно и будет».

Хотя Оззи прав. Больше им все равно ничего не остается. Потому он без жалоб и споров сидел за кухонным столом и ел бейглы с лососем, приготовленные кулинарным процессором Оззи для всей компании. Оскар подумал, что хорошо бы поболтать с Оззи. Не то чтобы они были очень близкими друзьями, но они пережили одни и те же исторические события. Жаль, но поболтать им не удастся. Оззи и Иниго готовы были спорить целую вечность. А в те короткие промежутки времени, когда спорщики переводили дух, Томансио терзал расспросами Аарона.

Домашние интел-центры (что казалось странным даже для Оззи) вместе с Лиатрисом пришли к выводу, что новые медицинские камеры будут готовы уже через час. После этого останется только установить их на «Искуплении Меллани». Еще одно напоминание о прошлом, без которого Оскар мог бы и обойтись. «Но, в конце концов, когда ты в таком возрасте, все взаимосвязано».

– Я надеюсь, ты больше никогда не активируешь ментальное поле, – убежденно заявил Иниго. Его голос прозвучал так громко, что все остальные разговоры прекратились. – Направлять мысль вдоль заведомо прогнившей ветви эволюции – это конец человечества.

– Психология в составе учения об эволюции? – буркнул в ответ Оззи. – Прекрати.

– Ты распространяешь влияние на каждое разумное существо. В Гея-сфере, по крайней мере, была возможность отгородиться от нее. А здесь нет ничего подобного. Это ментальный фашизм, и, что хуже всего, ты уверен, что действуешь во благо, ради нашей общей пользы. Распространи ментальную сферу на всю галактику, и ты превратишь наше общество в подобие того, что я видел в Последнем сне. Неужели ты этого не понимаешь? Утопия скучна, апатия страшнее всех врагов. Тебя надо остановить, как и Бездну. Ты ошибаешься, стремясь делиться мыслями, как ошибался Эдеард в темный период своей жизни. Вы оба поддались соблазну Ядра, соблазну совершенства, что в итоге приводит к порабощению человеческих душ.

Аарон, держа в руке тарелку с вафлями, присел рядом с Оскаром.

– Лиатрис уверяет, что репликатор закончит работу через восемнадцать минут, – шепотом сказал Оскар, наклонившись к Аарону.

– Может, они все-таки скажут что-то об ускорении времени в Бездне, – пробормотал в ответ Аарон.

– Они все время так общались?

– Пять дней без остановки. Я сам подталкивал их к обсуждению всех вариантов.

– А что ты можешь сказать о нашем большом друге?

Оскар незаметно кивнул в сторону громоздкого скафандра.

– В данный момент нейтрален. Я чувствую его страх перед Кэт. Если он сохранится и на борту его собственного корабля, можно будет сделать выводы.

– Верно. А ты действительно не знаешь, что произойдет, когда мы доберемся до Маккатрана?

– Нет, не знаю. Но мне нравится твой оптимизм.

Оскар снова задержал взгляд на его лице. То, что он видел, ему нравилось. Но под человеческой оболочкой Аарона скрывалось что-то еще, что-то странное – почти еще одна бездна. Он скорее изображал человека, чем был им. И Корри-Лин, не стесняясь, предсказывала ему скорый срыв.

– Личность не может оставаться сама по себе, – настаивал Оззи. – Человеческое общество должно стать коллективом. Подумай только, у нас есть нова-бомбы, м-поглотители, квантовые ракеты – всего этого достаточно, чтобы разнести галактику в клочья, и Бездна тут будет ни при чем. Такую силу необходимо сдерживать. Давай, спроси Мятежника. Ты никогда не задумывался, что произойдет, если оружием завладеет кто-нибудь вроде Кэт? И начнет буйствовать, просто ради собственного удовольствия! В таком технологически развитом обществе, как наше, нельзя обойтись без внутреннего защитного механизма. И это доверие, – парень. Только оно и может помочь. Ментальная сфера делает всеобщее доверие неизбежным. И ты научишься любить своих соседей.

– Ментальная сфера – это то же самое, что боевой корабль Флота в руках психопата. Мыслительные процессы некоторых чужаков настолько отличны от наших, что они уверены, будто ты пытаешься захватить над ними власть или обратить в какую-то веру.

– Все это чепуха. Что тебе известно о…

В экзо-зрении Оскара и Иниго внезапно вспыхнули красные предупреждающие об опасности символы. Вторичные программы дали возможность Оскару определить причину тревоги. Вокруг дома Оззи возникла телепорт-сфера.

– Проклятье!

Его защитное поле мгновенно активировалось. Краем глаза Оскар заметил, что скафандр Троблума потемнел до полной черноты. «Сукин сын, это же технология барьера, преграждающего путь к Солнечной системе».

Сканер бионоников определил, что на травянистый склон над краем озера телепортировались семнадцать чикойя. Все в тяжелой броне и с активированным оружием.

– Лиатрис, забирай нас отсюда. Быстро.

– Уже лечу, – ответил Лиатрис.

Еще двадцать три чикойя телепортировались перед домом, замкнув окружение. Группа из шести особей по газону устремилась к двери. Оскар только собрался спросить Томансио, какую тактику тот намерен применить, как сканер показал, что с квантовой структурой Оззи творится что-то непонятное. Благодаря ускорителям, хлынувшим в нервную систему, он отреагировал мгновенно, и сетка прицела зафиксировалась на зоне аномалии, то есть на теле Оззи, уже становившемся прозрачным по мере того, как молекулы изменялись, – а связи между ними слабели. На его лице еще можно было заметить виноватое выражение. Призрачная рука приподнялась в неискреннем прощальном жесте.

– Стой! – завопил Оскар. – Ты уходишь?

Он едва мог поверить своим глазам.

– Это, в общем-то, уже не совсем я, – донесся негромкий ответ.

– Нет, ты! Ты Оззи. Помоги нам.

– Я и так оказал вам немалую помощь, парни. Когда-нибудь я, возможно, снова вернусь в вашу компанию. Хотя вряд ли.

Затем его силуэт исчез полностью. В окружающих квантовых полях возникло незначительное искажение, недоступное для анализа сканеров Оскара.

– Черт побери! – ахнула Бекия. – Куда он подевался?

– Не важно, – бросил Томансио. – Мятежник, позаботься о Сновидцах. Всем остальным предлагаю организовать достойную встречу. Занимаем позиции и отгоняем их от дома.

Оскар, пригнувшись, пробил кухонную стену и прыгнул с веранды, пролетев над темной травой добрых пятнадцать метров. Он приземлился на склоне, спускающемся к озеру. Справа к зарослям кустарника, окаймляющего парк, пробирался Томансио. Слева на пологом подъеме перед неровной террасой появилась Бекия. Оскар не без удовольствия отметил, что прекрасно вписался в их команду и, не раздумывая, занимает нужную позицию.

Он никогда раньше не видел чикойя, тем более сразу шестерых. Их внешний облик немного шокировал, но в данный момент Оскар сосредоточился на тактическом анализе брони, оружия и маневренности противника. Только где-то в дальнем уголке мозга забилась предательская мысль: что бы смогли сделать Дашику и Джесарал против таких огромных монстров в черной бугорчатой броне с массивным оружием наперевес. Но в экзо-зрении он видел лишь траектории выстрелов на прицельной сетке, а вторичные подпрограммы координировали стрельбу его боевых систем. Залп электронных помех сбил работу брони чикойя и исказил показания их сенсоров. Воздух разорвали энергетические лучи и дезинтегрирующие импульсы. Двое чикойя в дымящейся броне покатились вниз по склону, разбрызгивая из открытых ран потоки пурпурной крови.

Защитное поле Оскара без труда отразило залп мазеров. Затем макроклеточные ячейки предупредили о прицельном сканировании, и он снова прыгнул, а на том месте, где он стоял полсекунды назад, землю взрыл луч лазера. В середине прыжка Оскар перекувырнулся через голову, изменил траекторию полета, изогнувшись влево, и, даже не выпрямившись после приземления, послал мощный дезинтегрирующий импульс в чикойя с огромным лучевым орудием.

С обеих сторон от него Рыцари-Хранители перепрыгивали от одного укрытия к другому, пользуясь усилителями мышц, предусмотренными бионониками. Шквал ответного огня заставил чикойя отступить от дома.

Во время перебежки по опаленной траве один из чужаков сопровождал Оскара нейтронным лучом, взрывавшим землю и камни и оставлявшим на пути фонтаны лавы и пламени. Оскар вычислил источник и послал залп микроракет. Прогремел взрыв, и нейтронный луч пропал.

– Кто-нибудь знает, что им от нас нужно? – крикнула Бекия, перекатившись за груду булыжников.

Стайка управляемых мин поднялась из-за камней над ее головой и понеслась к отряду чикойя.

– Сновидец, – ответил ей Аарон.

– Зачем он им? – спросил Оскар.

Двое чикойя неслись прямо на него, перемешивая разрывными снарядами землю и воздух вокруг узкой дренажной канавы, где он притаился. Оскар подпрыгнул и точным электронным лучом лазера ударил по магазину, висевшему на корпусе противника. Взрыв разорвал его тело на клочки, фрагменты брони и дымящиеся куски внутренностей дождем посыпались на землю.

– Разговор никогда до этого не доходил, – крикнул Аарон.

Схема на тактическом дисплее свидетельствовала о том, что Рыцари-Хранители оттесняют чикойя от дома, расходясь расширяющимся кругом. Но с задней стороны противники оставались еще близко к двери и рвались вперед. Черитон сдерживал натиск троих чикойя на лесистом склоне, но ему приходилось нелегко.

– Лиатрис, где ты?

– Еще две минуты, – пообещал Лиатрис.

Чикойя начали перегруппировку у самой кромки озера. Оскар увидел, как некоторые из них зашлепали по мелководью, и начал задавать координаты ищущим цель снарядам. Полевой сканер вдруг показал, что по выгоревшей лужайке к ним, пританцовывая, приближается Майрайан. Оскар рискнул поднять голову над краем канавы и взглянуть на нее. Женщина подпрыгивала и кружилась, словно участвовала в сложном балетном представлении. Широкие рукава тонкой просвечивающей блузы в такт движениям рук описывали в воздухе замысловатые узоры. К ней тут же устремились прицельные лучи лазеров чикойя.

– Какого черта… – буркнул Оскар. Его полевой сканер не обнаружил вокруг Майрайан никаких признаков защитного поля. – Ложись! – заорал он.

Женщина явно наглоталась каких-то наркотиков и не понимала, что происходит вокруг.

Майрайан не только танцевала, но и пела, хотя эту пронзительную трель Оскар скорее ожидал бы услышать от сильфенов, но никак не от человека. Земля вокруг нее вздыбилась фонтанами пыли и гравия, но ни один кинетический снаряд не достиг цели. Чикойя продолжали стрелять и не могли в нее попасть. Защищенные броней чужаки начали отступать при ее приближении. Обстрел прекратился. Безумный танец Майрайан закончился как раз перед одним из громадных чикойя. Она рассмеялась, широко развела руки и изобразила изящный поклон. Сквозь полупрозрачную ткань оранжевыми бликами вспыхнули узоры на ее коже. Чикойя не двинулся с места, и только выступающие из бронекостюма сенсоры следили за каждым движением. Майрайан выпрямилась и поднялась на цыпочки. Рядом с бронированной громадой чужака она выглядела невероятно слабой и уязвимой. Затем она запечатлела поцелуй на его шлеме.

Чикойя рухнул на землю. Мертвый.

Майрайан изящным пируэтом развернулась, и чикойя снова открыли огонь. И снова не могли в нее попасть. Тучи пыли, светящиеся полосы ионизированного газа и пламя взрывов почти полностью скрыли ее из вида.

Оскар вдруг понял, что едва не задохнулся, задерживая дыхание.

– Давайте ее поддержим, – скомандовал Томансио.

На отряд чикойя обрушился залп управляемых снарядов. Чужаки дрогнули и побежали, оставив на берегу озера погибших. Майрайан, весело подпрыгивая, последовала за ними по мелководью, словно обезумевший дух боевика, на ходу поддевая ногами клочья пены, так что ее пушистые тапочки потемнели от крови чужаков.

Оскар, выскочив из дренажной канавы, в изумлении следил за ней взглядом. Двое чикойя, преследуемых Майрайан, телепортировались с лужайки.

– Святые угодники, – пробормотал он.

«Что же она такое?» Точное определение сейчас его не слишком интересовало, он просто был рад, что это существо на их стороне.

Наверху, в пяти километрах над ними, в вихре фиолетовых вспышек появился быстро спускающийся корабль «Возмездие Элвина». Еще выше Оскар сумел рассмотреть черную дыру с рваными краями, пробитую в куполе сегмента. Обломки искореженного металла, кувыркаясь в растревоженном воздухе, начали свое долгое падение на землю. Вокруг пробоины стали сгущаться извилистые полосы тумана, постепенно вытягиваемые вакуумом. Яркая вспышка выявила восемь светящихся псевдокапсул. Они отделились от корабля и со значительным ускорением понеслись к осажденному дому. Биононики Оскара зафиксировали первое сканирование боевых роботов.

Чикойя, вероятно, понимали, что им грозит. Трое из них поспешно телепортировались.

– Проклятые Оззи монстры, – вскрикнул Черитон.

Семеро чикойя, заняв позиции на высоте, обрушили на него колоссальный залп энергетических и кинетических зарядов, истощая мощность защитного поля почти до предела.

– Первоочередная задача, – скомандовал Томансио Лиатрису. – Обезвредить противников, окруживших Черитона.

Мощное копье ослепительного света пронзило взвихренный воздух и ударило в склон позади дома. Вверх взметнулись останки чикойя. Злобные языки пламени быстро поднялись над кустами и деревьями. На Черитона было нацелено оружие четверых оставшихся чикойя.

Сканер Оскара выявил очаг телепортации, появившийся вокруг их товарища по команде.

– Давай контрпрограмму, – завопил он.

– Не могу, – ответил Черитон.

Оскар, Томансио и Бекия немедленно запустили поверх крыши дома залпы управляемых ракет. Биононики Черитона, отражая массированную атаку и поддерживая силовое поле, не могли обеспечить достаточное противодействие телепортации. Боевые роботы выпустили еще один залп, уничтожив несколько чикойя. Энергетический разряд, сопровождающийся колоссальным выбросом тепла, заставил пожар взметнуться длинной полосой. Обзор заслонили столбы густого дыма, но сканеру Оскара они не помешали. На дисплее экзо-зрения он увидел, что Черитон исчез.

– Проклятье! Лиатрис, куда они его телепортировали? – закричал Оскар. – Где находится центр т-сферы?

Боевые роботы спустились уже до пятисот метров и продолжали обстрел, вокруг дома вспыхивали все новые очаги пожара. Оставшиеся в живых чикойя поспешно телепортировались.

– Центр находится в сегменте Фарлой, около полутора тысяч километров вдоль оси Конуса. Это основное поселение чикойя.

– Ты получаешь хоть какой-нибудь сигнал от него? – спросил Томансио.

– Ничего. Хочешь, я слетаю туда и проведу детальное сканирование?

– Нет, – ответил Томансио.

Оскар обвел взглядом стену огня, спускающуюся по склону, чтобы охватить ближайшие к дому деревья. Термальный обзор показал очаги опасно высоких температур вблизи стен. Телепорт-сфера сократилась до нуля. Как ни трудно было это признать, Томансио принял правильное решение.

– Приземляйся у дома, – скомандовал он Лиатрису. – Необходимо обеспечить безопасность Сновидцев, пока сюда не телепортировалась целая армия чикойя. Аарон, выводи их из дома.

– Выполняю, – отозвался Аарон.

Оскар развернулся и просканировал берег озера. На почерневшей траве осталось лежать девять убитых чикойя, еще двое чужаков упали в воду. Никаких следов Майрайан его биононики отыскать не смогли. Он покачал головой, изумляясь фантастическим способностям женщины. В какой-то мере он был рад, что она исчезла. Вместе с ней исчезла и необходимость думать о ней.

«Возмездие Элвина» упал с неба, вызвав взрывную волну, от которой из окон вылетели оставшиеся стекла, а с крыши посыпалась черепица. Корабль повис в пяти метрах над выжженной лужайкой. Оскар и остальные Рыцари-Хранители сгруппировались, приготовившись прикрыть Аарона, сопровождавшего к кораблю обоих Сновидцев, Корри-Лин и Троблума. Воздушный шлюз быстро всосал Иниго. Следующей поднялась Корри-Лин.

Из дома выкатились две грузовые тележки с медицинскими камерами. Огонь, поднявшись по балкам, уже показался над крышей. Из разбитых окон первого этажа повалил дым.

– Что будем делать? – спросил Оскар, пятясь к кораблю вслед за Томансио. – Отправимся за ним?

– Нет. Он настоящий Рыцарь-Хранитель и не ждет от нас помощи. Это могло бы поставить под угрозу выполнение миссии.

– Господи, что же они с ним сделают?

– На месте чикойя я бы беспокоился о том, что он с ними сделает. Изобретенные человечеством биононики крепче всего, что они когда-либо создавали.

Медицинские камеры поднялись на борт. Снаружи остались только Оскар, Томансио и Бекия. На них уже сомкнулось защитное поле корабля.

– Но они явно охотились за ним, – сказал Оскар. Он еще не мог расслабиться, даже под защитой силового поля. – Это намеренное похищение. Они должны были знать, что он не Сновидец.

– Может, они приняли его за меня, – предположил Аарон. – Еще до вашего прибытия у меня с ними возникли кое-какие проблемы.

– Это несущественно, – отрезал Томансио и жестом скомандовал Оскару пройти в открывшийся шлюз. – Мы должны выполнять свою работу.

– Нет, существенно, – настаивал Оскар, уже поднимаясь на борт. Он чувствовал, что упустил нечто важное, и это его сильно раздражало. – Все-таки он мог бы подать хоть какой-то сигнал. Лиатрис, есть какие-нибудь признаки перестрелки в сегменте Фарлой?

– Нет. Ничего не наблюдается.

Оскар проскользнул в кают-компанию, где уже были оба Сновидца и несчастная, перепуганная до дрожи Корри-Лин. Шлем Троблума едва не упирался в потолок. Броня его скафандра опять стала тускло-серой, но снимать скафандр он явно не собирался.

В каюту поднялась Бекия и следом за ней Томансио. Даже без мебели в помещении стало довольно тесно.

– Поднимаемся и уходим, – сказал Томансио. – Ну же, Оскар, пора отправляться.

Оскар проглотил готовые сорваться с языка возражения и дал команду интел-центру поднять корабль через дыру, пробитую Лиатрисом.

– Почему бы нам не сделать один облет? – произнес он.

– Его могли телепортировать в любой сегмент Конуса, – печально заметила Бекия. – Или на космический корабль. И тогда он уже за несколько световых лет отсюда.

– Это исключено, – сказал Оскар, просматривая информацию с сенсоров. Корабль уже миновал зону мини-урагана и вышел в космос. – За последние десять минут с Конуса не стартовал ни один корабль.

– Оскар, брось, – уговаривал его Томансио. – Он ушел и, надеюсь, прихватил с собой немало этих мерзких чикойя. Приглашаю тебя на церемонию возрождения, когда мы вернемся на Дальнюю. Мы вырастим для него новое тело и загрузим воспоминания из хранилища. И он целый вечер будет смеяться над твоими тревогами.

Оскару хотелось хорошенько стукнуть обо что-нибудь кулаком.

– Хорошо.

«Но я знаю, что-то не так». Он сосредоточился на показаниях корабельных сенсоров. «Искупление Меллани» покинул посадочную площадку в то же время, что и «Возмездие Элвина». Теперь он находился в пяти тысячах километров от темной поверхности Конуса. Оскар приказал интел-центру состыковать оба корабля.

– Троблум, мы уже в безопасности.

– Отлично, – донесся голос из скафандра.

– Ты можешь снять свой шлем.

Долгое время массивная фигура оставалась неподвижной. Затем горизонтальные стыки малметалла на шлеме разошлись, освободив по три сегмента с каждой стороны. Пластины опустились.

Оскар постарался сохранить беспристрастность. Лицо Троблума было широким и жирным, а дряблая, болезненно бледная кожа блестела от обильной испарины. Щеки и подбородок потемнели от подросшей щетины.

– Привет, – произнес Троблум и смущенно улыбнулся.

– Мы благодарны тебе за предоставленный корабль, – заговорил Иниго. – И ценим твою помощь.

Троблум отрывисто кивнул, но ничего не ответил.

Оскару ничуть не хотелось зависеть от такого человека, и дело было не только в жалости. Еще по первым нескольким фразам он убедился, что Троблум не самый приятный компаньон. Но выбора у них не было. «Я обязан. Опять. Остается надеяться, что на этот раз мне не придется погибнуть».

– Как чикойя сумели вас отыскать? – спросил у Иниго Лиатрис.

– В Октороне многие знают, где живет Оззи, – сказал Аарон. – Меня удивляет лишь то, что им потребовалось так много времени.

– А я рада, что вы прибыли раньше, чем они, – сказала Корри-Лин. Ее все еще била дрожь, хотя она сидела на поднявшемся из пола стуле, обхватив себя руками за плечи. – В противном случае у нас против них не было ни единого шанса.

– Не обязательно, – возразила Бекия. – Непонятно, что за способности у Майрайан, но чикойя ничего не могли с ней сделать.

– Она сильфен? – спросил Томансио.

– Нет, – ответил Араминта-два. – Я их чувствую. Это был человек.

– Я думаю, слово «был» здесь вполне уместно, – сказал Оскар. – Может, она и не достигла постфизического уровня, но явно превзошла Высших.

– Кстати о постфизиках, – вставил Аарон. – А Оззи?

– Это известно одной Заступнице, – сказал Иниго. – Мои знания устарели на пару столетий, но то, что он сделал, превосходит все известные мне технологии.

– Он преобразовал свое квантовое состояние, – пояснил Троблум. – И каким-то неизвестным способом вышел за пределы реального пространства-времени.

– Персональный сверхсветовой двигатель? – недоверчиво спросила Корри-Лин.

– Возможно, и нет. Для такого требуется сдвиг времени по фазе.

– Так это постфизический уровень? – уточнил Оскар.

– В классическом смысле нет, но у меня нет эмпирических данных. Обычно постфизики после вознесения не остаются на своем прежнем месте. И он был решительно настроен помочь человеческой расе. В этом я уверен, мы долго с ним разговаривали.

– Да, конечно, – пробормотал Аарон.

«Возмездие Элвина» и «Искупление Меллани» подошли вплотную друг к другу. После непродолжительного маневрирования их шлюзы соединились и герметизировались. Троблум с удивительным проворством первым преодолел переход. Остальные не комментировали его спешку, хотя Оскар знал, что загадочный Высший у всех вызывает недоумение.

Он прошел через шлюзы вслед за Троблумом и оказался в каюте примерно того же размера, как и та, из которой он вышел. Там Троблума встретила очень симпатичная девушка, одетая по старинной моде. Она спрашивала, все ли с ним в порядке, прижимаясь руками к груди его скафандра. Оскар нахмурился, увидев эту сцену. О компаньоне Троблум не упоминал. И при всем желании трудно было представить, как такая девчонка может жить с Троблумом. Или она его дочь? Но в его файле семья не упоминалась.

Каюта постепенно наполнялась, и все бросали в сторону девушки одинаково удивленные взгляды. Излучение гея-частиц быстро уменьшилось.

– Это Катриона, – промямлил Троблум.

– Привет.

Она застенчиво улыбнулась.

Оскар перехватил взгляд Томансио, устремленный на электронный прибор, стоящий на единственном столе в каюте. Устройство показалось ему смутно знакомым. Вторичные подпрограммы провели сравнительный поиск в хранилище памяти.

– Ох, – тихонько выдохнул он.

Обзор в инфракрасном диапазоне подтвердил догадку. Катриона была объемной проекцией.

Затем появилась грузовая тележка с медицинской камерой, и все сразу занялись поисками места. После прихода второй тележки Оскар подумал, что кому-то придется погрузиться в небытие еще до приближения к Бездне. «А учитывая то, что я теперь не нужен…»

Троблум открыл дверь в проход.

– Несколько камер можно поставить здесь.

– Это все имеющееся пространство? – с сомнением спросил Иниго.

– Когда запустим планетарный двигатель, можно будет использовать передний грузовой отсек. А до тех пор придется обойтись этим.

Медицинские капсулы продолжали прибывать. Две поместились в узком переходе. Троблум приказал каюте выдвинуть из переборки узкие полки. Высоты хватило, чтобы поместить три капсулы одну над другой. Людям оставалось только стоять, да и то слишком близко друг к другу.

– Я присоединюсь к вам позже, – сказала Катриона и испарилась.

Троблум сделал вид, что ничего не заметил. Он раскрыл свой скафандр и засунул его в широкий багажный цилиндр, выдвинувшийся из пола. Такого поношенного плащ-костюма, как на Троблуме, Оскар еще никогда не видел.

– А спальные каюты здесь есть? – спросила Бекия.

– Три, – ответил Троблум.

– Одну займу я, – быстро заявила она.

Корри-Лин потребовала для себя вторую. На личную спальню Троблума никто претендовать не стал.

– Ну и как он работает? – спросил Томансио.

– Нам надо отыскать необитаемую звездную систему, – начал объяснения Троблум. – Кроме того, радиация от вспышки новой способна стерилизовать и соседние системы. Получается, что нам нужна звезда в пятнадцати световых годах от любой пригодной для жизни планеты. В пределах пятидесяти световых лет, что составляет около часа полетного времени, имеется три возможных варианта.

– Значит, выбираем ближайший из них, – сказал Иниго.

– Но эта звезда дальше всего от Бездны.

– Ох. Ладно, а как далеко до…

Иниго удивленно замолчал.

Оскар внезапно ощутил излучение персональных гея-частиц. Одной только эмоциональной составляющей ему хватило, чтобы идентифицировать Черитона. От ощущения безотлагательной настойчивости у него сильнее забилось сердце. Излучение постепенно усилилось до прямого обращения.

«Привет», – донеслась издалека мысль Черитона.

В его послании чувствовалось напряженное ожидание отклика, и Иниго с Араминтой-два понимающе переглянулись.

«Мы здесь», – одновременно прозвучало в их мыслях.

– Нет! – завопил Аарон.

Он потряс сжатыми кулаками и бросил на Сновидцев яростный взгляд.

В обращении Черитона не было ни изображений, ни звуков, ни запахов, только озадаченный разум, неспособный чувствовать ничего, кроме собственного тела. Только длительные тренировки и отличный самоконтроль позволяли ему сдерживать панику.

«Ах, – донеслась другая мысль, обескураживающая своей искренностью. – Я и не подумала о контакте через Гея-сферу. Вижу, у вас необычно большое количество гея-частиц с интересными мелкими отклонениями в структуре».

Оскар подумал, что новый контактер – явно не человек, настолько лишены эмоций были его мысли.

– Запускай двигатель, – скомандовал Томансио Троблуму.

На лице грузного мужчины явно читался страх, а тело била мелкая дрожь. Катриона материализовалась в каюте и обняла Троблума.

Черитон открыл глаза, и появилось изображение. Он смотрел в темносерый потолок, на фоне которого смутно белело чье-то лицо. Взгляд медленно сфокусировался на белом овале. Это было лицо женщины, обрамленное короткими темными волосами и благосклонно улыбающееся.

– Что за чертовщина, – не удержался Оскар.

«Привет, девочки и мальчики, – заговорила Кэт. – Я чувствую, что все вы здесь. Как мило, что вы переживаете за своего друга».

– Я не могу пошевелиться, – доложил Черитон.

Его самоконтроль начинал слабеть, и в мыслях, подобно электрическим искрам, проскальзывали вспышки страха.

«Прошу прощения за неудобства, – сказала Кэт. Она перевела взгляд на свою руку, обагренную кровью. Алые капли медленно стекали с каждого пальца. – Но не могла же я позволить тебе убежать, верно?»

– Черитон, – с ледяным спокойствием обратился к нему Томансио. – Ты должен активировать перегрузку бионоников. Мне очень жаль. Но как только мы вернемся домой, сразу же проведем церемонию возрождения. Клянусь.

«Я не могу, – донеслось из обессилевшего разума Черитона. – Не могу».

– В нашем хранилище есть твои воспоминания. Ты ничего не потеряешь.

«Не могу».

Дверь спальной каюты распахнулась. Корри-Лин, едва сдерживая слезы, подбежала к Иниго и обняла его.

– Черитон, – продолжат Томансио с оттенком строгости. – Ты должен это сделать. Она проникнет в твой мозг. И миссия окажется под угрозой.

«Помогите мне».

«Ах, мои милые. – Улыбка Кэт нависла над ними, заполняя каюту леденящим холодом, хотя самой Кэт не было даже поблизости. Ее губы печально изогнулись. – Бедный мальчик говорит правду. Он не в состоянии покончить с собой. Это ведь признак слабости, а вам ведь известно, что я всегда требую быть сильными. Вот я ему и помогаю. Я взяла острые ножницы и обрезала соединения его бионоников. – Она с озадаченным видом посмотрела на блестящую от крови руку. – Я случайно перерезала еще несколько нервов. Ну, я говорю „перерезала“, но на самом деле отсекла. Есть и положительные моменты, теперь ничего не будет болеть, так что это милосердие с моей стороны».

– Дьявольская шлюха, – возмутился Томансио. – Как только все закончится, я тебя найду.

Кэт рассмеялась.

«Этим занимались люди и посильнее тебя. Но мне интересно. Что значит „всё“? У вас такая милая компания. Я хочу стать ее частью».

– Запускай двигатель, – решительно приказал Аарон. – Нам надо обеспечить запас времени. Она скоро все узнает.

«Узнаю, – подтвердила Кэт. – А его оставьте. Оставьте со мной. Мы вдвоем прекрасно проведем время».

«Уходите, – сказал Черитон. – Просто уходите, и все. Со мной скоро будет кончено. Того, что она со мной сделала, я не переживу».

«Ой, брось, мой милый, это гнусная ложь. У меня имеется медицинская камера, и я не боюсь ее использовать. Мы проведем вместе целую вечность. Я даже могу сделать из тебя дубликат Аарона. Как тебе это понравится?»

«Ни за что».

«Очень мило. Ты веришь в свои силы».

Изображение заполнилось четкими воспоминаниями из мозга Черитона. Он вдруг ощутил себя семилетним мальчиком, сидящим за столом со своими родителями и двумя сестрами. Это было приятное время, когда отец и мать постоянно разговаривали с детьми, интересовались их делами и отвечали на бесчисленные вопросы. Восхитительный период его жизни, пронизанный счастьем.

Затем его отец поднялся из-за стола. «Иди сюда», – позвал он сына. Мальчик встал, и тогда отец активировал боевые системы.

«Нет! – пронеслось в расстроенном разуме Черитона. – Нет, нет, это же я, это моя жизнь».

«Мне было скучно, милый. Такие сцены превращают тебя в слабака, а мне не нравится слабость. Я сделаю их намного интереснее и чуточку неприличнее».

– Прекрати, – крикнул Аарон.

«Или что?»

Голос Кэт заглушил отчаянные всхлипывания маленького Черитона. Оглушительное шипение оружия оборвало плач его сестер. От запаха Оскара чуть не стошнило.

«Ну, теперь, когда их больше нет, давай сотрем их и из остальной твоей жизни, – сказала Кэт. – А пока я буду это делать, я подумаю, чем смогу их заменить. Чем-нибудь соблазнительным. Таким, чтобы заставить тебя меня полюбить».

– Они существуют, – со всей силой убеждения обратился к нему Томансио. – Верь, Черитон. Сохрани истину. Они не погибли.

Воспоминания разбились на отдельные фрагменты изображений, звуков и ощущений. Образы родных Черитона пронеслись перед ними и рассеялись, словно дым.

«Верни их», – простонал Черитон.

– Троблум, – воскликнул Томансио. – Давай выбираться отсюда.

Но Троблум только крепче обнял Катриону.

– Она хочет добраться до меня. Она не остановится, никогда не остановится. Я ее знаю. Спросите у него.

Он показал на Аарона.

– Я не знаю, – сказал Аарон. – Она позаботилась об этом.

«Кого вернуть? – спросила Кэт, излучая мягкое сочувствие. – Кого, мой дорогой?»

– Что?

Мысли Черитона окончательно смешались.

– Если она действительно охотится за тобой, есть только одно место, где ты будешь в безопасности, – решительно заявил Оскар, повернувшись к Троблуму. Ужас этого грузного человека его беспокоил. В таком состоянии трудно мыслить логически. – Вези нас туда, – настаивал он.

«Ой, смотрите», – оживленно воскликнула Кэт.

Мозг Черитона заполнило другое воспоминание. На этот раз Оскар видел себя на пикнике у неширокого ручья. Теперь Черитон был отцом, и рядом с ним стояли его жена и маленький сын.

В мыслях Черитона забилась тревога. Он помнил эту приятную сцену, но уже знал, что здесь что-то не так.

– Прекрати, – крикнул Томансио. – Ты и так можешь достать все, что тебе угодно.

«Ну, на этот раз я немного поиграю, – сказала Кэт. – Если мой Черитон принадлежит мне, он не должен смотреть ни на кого другого, не правда ли?»

– Не смей!

– Троблум, – с угрожающей настойчивостью произнес Аарон. – Вывози нас отсюда.

– Пожалуйста, – прошептал Араминта-два.

Его эмоциональный отклик на ужасное разрушение разума Черитона поднялся до опасного уровня. У Оскара на глазах выступили слезы.

«Каков отец, таков и сын», – продолжала Кэт.

Черитон опустил взгляд и увидел в своих руках автоматическое ружье. «Нет! – зазвенел его вопль. – Нет, нет, нет. Остановите ее. Ради Оззи, не позволяйте ей это сделать».

– Мы не можем его оставить, – всхлипывая, взмолилась Корри-Лин. – Только не с ней. Никому не выдержать такое в одиночку. Это бесчеловечно.

Из кулака Аарона протянулся рубиновый луч лазера. И уперся в проектор.

– Быстро! – прошипел он.

– Троблум! – застонала Катриона.

Палец Черитона спустил предохранитель. Звонкий щелчок эхом прокатился по каюте.

– Это все не настоящее! – закричал Иниго. – Знай, Черитон, и помни.

– Иисусе милосердный, – пробормотал Оскар.

– Действуй, паршивец, – зарычал Аарон.

«Искупление Меллани» нырнул в гиперпространство.

Джастина Год сорок пятый

Джастина осторожно села, ощущая каждый год своего возраста. Такое долгое погружение в небытие действовало убийственно. В каждом мускуле притаилась боль. Она могла бы поклясться, что слышит, как при каждом движении скрипят суставы. Голодные колики перемежались приступами тошноты.

Вспомогательные программы подсказали, что в прошлый раз она покидала медицинскую камеру для краткой проверки «Серебряной птицы» пятнадцать лет назад. В экзо-зрении появилась сводка текущего состояния корабля. Большая часть бортовых систем держались в пределах допустимых параметров, хотя ухудшения за прошедшие сорок лет были заметными.

Юз-дубль заказал для нее в кулинарном процессоре насыщенный протеином напиток на основе бананов. Джастина подхватила пластиковый стакан третьей рукой и перенесла через всю каюту. Через пару минут после того, как она допила вязкую жидкость, самочувствие стало улучшаться. Мускулы по-прежнему болели, но с помощью бионоников выбраться из камеры было не так уж и трудно. Она доковыляла до душевой кабины и скомандовала открыть душ. Не какой-нибудь споровый поток, а настоящий водопад горячей воды, который можно ощутить кожей. Тепло быстро проникало в плоть, изгоняя болезненное напряжение, накопившееся за долгий период небытия. Затем Джастина нанесла гель, наслаждаясь ощущением чистоты, словно смывая с себя остатки сна. Кожу начало приятно пощипывать. И только тогда она вдруг осознала, что передает сцену «Девушка в душе» большей части человечества. «Через папу!»

– Ах, черт!

Мгновенный поток холодной воды смыл любые возможные эротические помыслы. Джастина вышла из кабины и завернулась в пушистое полотенце. К такой передаче всех ощущений еще надо привыкнуть. Не то чтобы она была чрезмерно целомудренной, но все- ощущения…

Высохнув, она надела строгую полуорганическую блузу и брючный костюм, уселась в свое любимое кресло и стала просматривать информацию с бортовых сенсоров наружного наблюдения. Корабль все так же двигался со скоростью в девять десятых от скорости света и в данный момент несся сквозь звездную систему. В двух световых часах впереди неестественно ярким бело-голубым цветом сияла пригодная для жизни людей планета. Джастина улыбнулась, когда датчики отыскали пустынный Никран, находившийся на тридцать миллионов миль ближе к светилу, и Браслет Гикона в виде ленты огоньков почти в противоположной стороне от звезды. Сомнений нет. Небесный Властитель направляет ее точно к Кверенции.

На звездном небе можно было увидеть туманности, знакомые по снам Иниго: красочное голубовато-зеленое Море Одина, окаймленное алыми рифами. Булуку, извилистая река фиолетовой звездной пыли, бушующая невероятной силы штормами в половину светового года длиной. И, конечно, пылающие двойные складки желтоватого и багрового огня яростного Хоньо.

Сейчас, когда все это было уже близко, Джастина испытывала нечто сродни дежавю. Как будто она вдруг увидела, как чудовища из прочитанных в детстве книг поднимаются со страниц. Это был не страх, но странное волнение исследователя. «Или, вернее, археолога».

Она направила телепатический посыл Небесному Властителю.

«Я благодарна тебе за то, что ты привел меня сюда. Теперь мой корабль самостоятельно закончит путь и приземлится».

«Я мог бы подойти еще ближе», – великодушно предложил он.

«Мне было бы приятнее спуститься на своем корабле. Теперь я на месте. И я рада, за что приношу тебе свою благодарность».

«Как пожелаешь», – ответил Небесный Властитель.

Джастина напряглась. Хотя это ей и не помогло. Странные гравитационные силы вновь подхватили «Серебряную птицу», как только Небесный Властитель начал манипулировать масштабом времени. Резкое замедление вернуло сиявшей впереди звезде ее нормальное желтоватое свечение. Красные штрихи звезд превратились в искры. Облака и снежные шапки на пиках Кверенции потемнели, а океаны приобрели глубокую сапфировую окраску. Радужные разводы вакуумных крыльев Небесного Властителя на мгновение окутали корпус «Серебряной птицы». Затем расстояние между ними стало быстро увеличиваться.

«Жди моих сородичей, они скоро будут здесь», – на прощание сказала она Небесному Властителю и в ответ ощутила его признательность.

Все внимание Джастины обратилось к приближающейся планете. Небесный Властитель оставил ее в ста пятидесяти тысячах километров, и дистанция быстро сокращалась. Она дала команду интел-центру проложить вектор движения, чтобы вывести корабль на орбиту на высоте в тысячу километров с двадцатиградусным наклонением. По ее воспоминаниям Маккатран располагался на границе субтропического пояса, и с такой орбиты его можно будет увидеть. Джастина не допускала мысли об исчезновении города. Маккатран, что бы он собой ни представлял, казался величиной постоянной и предоставлял убежище любой расе, имевшей несчастье оказаться в Бездне. Он стоял здесь задолго до появления людей, и Джастина не сомневалась, – остался на своем месте и по сей день.

Сразу же после начала торможения «Серебряной птицы» она снова включила узел восприятия. Она загружала туда не воспоминания, а скорее, надежду, граничащую с одержимостью, что на борту корабля работают все системы. «Даже если такое желание можно считать мелочным, этого вполне достаточно, чтобы корабль благополучно приземлился».

Затем она занялась составлением перечня предметов, которые понадобятся ей на месте. Вскоре репликатор негромко загудел, производя обширный набор одежды для каждого сезона. Потом настала очередь провизии: консервированные фрукты, сушеное и вяленое мясо, хлебные полуфабрикаты в герметичной упаковке, основные стерилизованные продукты, в которых не скоро заведется гниль или плесень, соки и вдобавок бутылка вина. Для приготовления пищи репликатор создал небольшой гриль для барбекю и несколько упаковок угля. После этого Джастина обратилась к самым древним воспоминаниям о гимназических походах, когда в качестве снаряжения они брали с собой самые примитивные предметы, как, например, компас, спички, котелки, тарелки и кружки. Жидкость для мытья посуды. Мыло. Шампунь! Несколько пар крепкой обуви. Ножи самых разных размеров, включая швейцарский армейский нож, самый большой, какой только нашелся в памяти интел-центра. И, как говорилось в рекламе, она могла бы с его помощью построить еще один космический корабль, если, конечно, разобралась бы со всеми содержащимися в нем приспособлениями. Веревка. Палатка старинного образца. Список получался бесконечным и занял ее вплоть до тех пор, пока «Серебряная птица» не вышла на заданную орбиту. Тогда Джастина уселась в кресло и стала рассматривать изображения проплывающего внизу мира.

Во время приближения Интел-центр проделал отличную работу по составлению карты основных географических особенностей планеты, зафиксировав примерно две трети континентальных контуров. Но у Джастины, несмотря на это, никак не получалось привязать к карте увиденные Эдеардом ландшафты. Очертания берегов, которые могли бы стать основными указателями, с высоты орбиты казались совершенно незнакомыми. Только на пятом витке корабль пролетел над горным хребтом, и это, вероятно, были горы Ульфсен, через которые Эдеард проходил с караваном Баркуса по пути в Маккатран. «С Салраной». Джастина загрустила. Их несчастный, обреченный роман прежде никогда не вызывал у нее особого интереса, но здесь, где он разворачивался, Джастина ощутила удивительный всплеск эмоций. «Глупое физическое тело». Она встряхнулась и сосредоточилась на изображениях.

Да, несомненно, дальше протянулись горы Донсори, а еще дальше раскинулась и равнина Игуру – обширный зеленый океан со странными вулканическими конусами. И вот на берегу моря показался Маккатран.

Она смотрела на огромный круглый городской массив и с восторгом узнавала знакомые очертания районов, разделенные темными извилистыми полосками каналов. Солнечный свет превратил хрустальную стену в светящуюся линию, опоясывающую город и спускающуюся к искрящемуся морю Лиот в районе порта с его узнаваемыми очертаниями в виде рыбьего хвоста.

Интел-центр по ее приказу провел финальную проверку систем корабля. За исключением ультрадвигателя, все работало с эффективностью в восемьдесят процентов. Уровень сбоев держался на минимуме.

– Начинай посадку, – сказала Джастина интел-центру.

Началось финальное торможение. Джастине осталось принять единственное решение, которое она откладывала до последнего момента. «Брать ли с собой оружие?» Она ничуть не сомневалась, что третьей рукой сможет отогнать любое животное, но что если на нее набросится целая стая собак или быстролисов? Прошло так много времени, что собаки совсем одичали. И проблема может быть не только с животными. Она не знала, кто прибудет в Маккатран в следующие несколько недель, или месяцев, или десятилетий, как не знала, сколько времени придется ей здесь провести, пока Гор не воплотит свой план.

Схемы и чертежи заскользили в ее экзо-зрении. Она выбрала один из них и переслала информацию в репликатор. Через две минуты оттуда вышел полуавтоматический пистолет с гарантированным спуском. За ним последовали пять запасных магазинов и пять коробок патронов. Этого ей наверняка хватит.

Инграв-установка погасила орбитальную скорость «Серебряной птицы», пустив корабль в свободное падение. В высших слоях атмосферы удары редких молекул вызвали пронзительный писк. За опускающимся все ниже кораблем протянулся длинный волнистый хвост светящихся ионов.

Желтые предупредительные иконки в экзо-зрении Джастины известили ее, что силовые поля близки к перегрузке. Она поделилась с узлом восприятия своим отчаянным желанием, чтобы генераторы выдержали. Желтые огоньки погасли.

Антиграв-установка заработала в пятнадцати километрах от поверхности, и падение стало замедляться. Джастина получила возможность изучить город по визуальным изображениям. Глубокое сканирование не давало отчетливой картины того, что находилось в скалах под Маккатраном, хотя тонкие нити тоннелей, пролегающих в застывшей лаве под равниной Игуру, она все же смогла увидеть.

«Итак, я все еще не знаю, что это такое», – с легким раздражением подумала Джастина. Но то, что способно манипулировать силой тяжести, чтобы нести Эдеарда по тоннелям, должно быть высокотехнологичным гостем этой Вселенной. Разум города признал Эдеарда, когда поведал ему о способности Бездны к перезапуску. «В ночь, когда Салрана его предала». Джастина раздраженно отмахнулась от мыслей о разлученных возлюбленных. «Прекрати, девочка, это же было тысячу лет назад. Их тела давно превратились в пыль, а их души торжествуют в Ядре». И снова возникли непрошеные тревожные мысли. «Если я умру здесь, я затеряюсь в космосе или буду поглощена Ядром. Или Хоньо».

Досадуя на свою слабость, Джастина сконцентрировала внимание на изображениях города. Теперь главное было выбрать площадку для приземления. Здесь так много мест, которые она хотела бы осмотреть. И осмотрит, обязательно, но все они находятся в застроенных районах. Она уже могла разглядеть самые крупные здания, купола Дворца-Сада в Анемоне, странные изогнутые шпили башен Эйри, стоящие на страже храма Заступницы. Ее взгляд устремился к Сампалоку, и в центре, как и ожидалось, раскинулась широкая площадь с шестиугольным особняком, созданным Эдеардом на руинах дома Байза.

– Черт побери, это все- настоящее, – пробормотала она.

То ли испуг, то ли решимость заставили ее собраться с мыслями. Широкая зеленая полоса между хрустальной стеной и внешним кольцом каналов, ограничивающих Высокий Ров, Низкий Ров, Тайхо и Андромеду, была вполне приемлемым вариантом, хотя и сильно заросла. Джастина видела купы деревьев, которые отсутствовали при Эдеарде. А судя по данным с радара и сканера массы, зеленые лужайки покрывала не трава, а кусты и лозы.

Значит, Золотой Парк. Бывшие плоские участки в окружении девственно-белых колонн тоже сильно заросли, и мартозы на аллеях стали намного гуще, но радар показывал, что здесь есть достаточно ровные площадки.

«Серебряная птица» продолжала спуск и слегка отклонилась в сторону самой западной части парка между Верхним Лесным и Чемпионским каналами.

Два предупреждающих символа вспыхнули в экзо-зрении, извещая о повышенном расходе мощности антиграв-установкой. Казалось, что сила тяжести усиливается, притягивая ее корабль в земле.

«И как пожелать, чтобы сила тяжести уменьшилась?»

Вспыхнули новые иконки, извещающие о сбоях во вспомогательных системах. Джастина ощутила усиливающуюся вибрацию и приказала креслу обеспечить тесный захват. Оно подчинилось, но не сразу.

– Ну, вот и приехали, – простонала она.

Космический корабль был только в километре от города, когда начал набирать скорость. «Ничего страшного, – сказала себе Джастина. – Пока еще ничего». Из корпуса выдвинулись опорные стойки. «Значит, кто-то хочет, чтобы я приземлилась благополучно». Но скорость увеличилась больше, чем ей бы хотелось. Джастина отослала интел-центру несколько команд, согласовывая процесс посадки с характерными особенностями Бездны.

На высоте в пятьсот метров «Серебряная птица» спускалась кормой вперед, как и положено, а нос корабля, описывая плавную дугу, слегка вибрировал. Последнее сканирование выбранной площадки подтвердило, что поверхность надежная.

Мысли Джастины устремились к узлу восприятия, требуя- нормальности. К антиграв-установкам была направлена энергия резервных м-поглотителей, и они продолжали работать в безопасном режиме. Джастина заметила, как верхушки башен Эйри сравнялись с кораблем и ушли вверх. Где-то в районе Тоселла шпиль Синей башни тоже оказался наверху.

Последние сто метров спуска «Серебряной птицы» прошли в идеальном режиме. Относительная скорость над заросшей площадкой снизилась до нуля, потом корабль опускался на полметра в секунду, пока опорные стойки не коснулись поверхности. Слой листьев, мха и травы спружинил, и только когда каждая опора прочно встала на землю, антиграв-установка отключилась.

И по всему кораблю, словно в знак солидарности, произошло отключение энергии. Джастине было уже все равно. Эта посадка не шла ни в какое сравнение с опасностью и драматичностью полета над вершиной Геркуланума.

– Хьюстон, – с полной серьезностью произнесла она в тишине каюты. – Говорит база Золотой Парк. «Серебряная птица» успешно приземлилась.