Евангелие от Протона

Часть 1 — Глава 1

Сны, что есть сны? Попытка мозга разнообразить время отдыха? Побочный эффект структуризации и оптимизации памяти? Или это глобальная сеть разумов, созданная кем-то или чем-то для регулирования всех процессов, и создание самоорганизующийся системы?

Я, как и многие другие, видел сны, разные: хорошие и плохие, со смыслом, и без. Но есть в моей жизни особенный сон — почти всегда разные образы, но об одном и том же. Некий внутренний голос показывает мне некую картину, сложную как картины Босха, и необъяснимую как смысл жизни. Невозможно даже примерно сказать, что же именно происходит в этих снах, так как в отличие от других снов, в этих отсутствует время. И это не просто как, можно подумать, застывшее мгновение, напротив, это ко́мплексное и огромное по своим масштабам событие со множеством деталей и образов, это один и тот же сон, что я вижу всю свою жизнь, но внимание всегда фокусируется на определённых мелочах этого сна. Как если бы я перемещался во времени и пространстве, но только ни времени, ни пространства, чистое знание о всеобъемлющем, но упакованное таким образом, что можно его понять простым человеческим набором функций мозга.

В раннем детстве этот сон фокусировал внимание на той своей части, в которой был заложен смысл красоты мира, его элегантности и закономерности. Это повлияло на меня как на личность, и привило любовь к точным наукам. Когда я становился старше, фокус во сне сменился, и сон начал мне помогать понимать эти самые точные науки. И глядя на те же математические задачи, я начинал видеть решение, но не через формулы, а через принятие того факта, что математика или любая другая точная наука — это такой же язык, как и любой другой язык, на котором говорят люди друг с другом. И проблемы он создаёт те же, фактически создавая барьер восприятия. В попытках объяснить, что-то новое, великие умы, проводили границу, которую впоследствии принимали за точку отсчёта. Но у этой медали две стороны, и понимая одно, мы закрывали путь к пониманию другого. И передавая это знание следующим поколениям, создавая в их умах ложное представление, мы на долгие годы откладывали прогресс.

С годами сны становились все более абстрактны, это уже было не большое полотно со знаниями, а набор пятен, где каждое пятно, всего лишь набор чувств. И эти чувства, ни на что не похожие, можно было испытывать только во сне, но и они изредка напоминали что-то житейское, как чувство предвкушения от завершения сложного дела, или чувство эйфории, вызванное предстоящими каникулами. Но в основном чувства, транслируемые сном, описанию не поддавались.

Я становился старше, и как мне казалось на тот момент, мудрее. И глядя на некоторых «особенных» учёных, невольно занимался самоанализом, давая себе неутешительные диагнозы. Да, в жизни за всё приходится платить, за ум тоже. Принять тот факт, что, скорее всего, мои сны — это психологическое расстройство, дало мне некоторое время на жизнь нормального человека. Я влюбился и обзавёлся семьёй, тщательно скрывая своё сумасшествие, и даже когда родилась Соня, я не сказал Надежде о своём недуге. Многие годы спустя, я сожалел лишь о том, что жил всю жизнь с Надей бесчестно, фактически лишая её возможности узнать меня таким, какой я есть. Только сейчас, во вторую годовщину, той злосчастной автокатастрофы, унёсшей жизнь Надюши, я понял, что она бы меня поняла.

Остаться Соне единственным родителем, оказалось сложнее, чем заново решить гипотезу Римана и гипотезу Ходжа вместе взятые. Я был выдающимся мыслителем своего времени, но понять, что нужно моему ребёнку было за границей моих возможностей. Нет, я не был плохим отцом, и время я уделял столько, сколько положено, Соню нельзя было назвать беспризорной, и в этом, конечно, в первую очередь заслуга Наденьки. Да и Соня была уже достаточно взрослым и сформировавшимся человеком.

Летом 2031 года, я провожал Соню в аэропорт. Предстояла долгая разлука. Моя умница-доченька, в свои неполные 17 лет, получила стипендию в массачусетский технологический институт. Для неё это была возможность реализовать свой потенциал как учёного, а заодно переключится от мыслей об утрате матери. Мне же, как оказалось позднее, эта разлука спокойствием не грозила. И уже по приезде домой, моя шизофрения заговорила по-новому. Я многое читал об этом заболевании и знал, что сильное эмоциональное потрясение усугубляет недуг, но чтобы настолько, я не ожидал. Даже после смерти Наденьки не было столь радикальных изменений в состоянии. Но, как оказалось, расставание с Соней и одиночество запустили неведомые мне процессы.

Всё началось, когда я зашёл домой. Я разулся, и мне внезапно очень сильно захотелось зелёного чая с молоком. Отродясь не пил такого, благо Надя пила, и чай дома был. Он так вкусно пах, что я вцепился в кружку двумя руками. Стенки приятно обжигали руки. Я наслаждался чайной церемонией и обратил внимание на чаинки, которые плавали сверху, их движение было обусловлено вращением тела жидкости внутри кружки. Чай — это то самое тело, форму которого задавала форма полости кружки. Границы кружки, определяли границы тела чая, создавая систему, в которой импульс чаинок сохранялся и подчинялся законам этого самого тела. На секунду я представил, что форма кружки начала меняться, и я увидел, как весь чай воспарил над кружкой, он принял форму шара. Этот шар был безупречен, рябь на его поверхности постепенно успокоилась, и чаинки не теряя импульса, начали вращаться по-новому, и в этом не было ничего удивительно, такой опыт был проделан в космосе, где нет гравитации, и картина была знакома. Но дальше было интереснее, шар начала выворачиваться наизнанку. Я не уверен, что существует описание этого процесса, но видел я всё так, будто мир вокруг начал сжиматься, а шар увеличивается и обволакивать всё вокруг. Но только я был не внутри шара, как может показаться, но шар и его границы были вокруг меня. И чаинки плавали, описывая различные траектории, но выглядели они иначе, так как они тоже были вывернуты, и границы всех чаинок, и каждой по отдельности были вокруг меня. И даже атомы стали вывернуты, и кварки, и глюоны, мезоны, и бозоны, и совершенно новые, ранее невиданные субатомные частицы обволакивали меня вокруг. Если Господь и видит то, как мне казалось на тот момент, видит мир он именно так. В этом божественном зрении было всё — в буквальном смысле всё — я видел каждую деталь нашего сложного мира, каждую звезду, и каждый атом, каждую галактику, и каждую песчинку, на каждой планете. И не было в этом зрении лишь одной детали, не было расстояния, как физической величины, все объекты были в поле зрения одновременно, и все они были равны. Атом был такой же, как и скопление галактик, и выглядел он не проще. Размер чего-либо или расстояние между чем-либо — это иллюзия, это граница восприятия, это точка отсчёта, позволяющая человеку начать понимать мир вокруг и понимать комфортно.

Моё представление об окружающем меня мире, изменилось. Стерев границы комфортного мышления и комфортной логики, я переосмыслил физику вещей. Вернее, я начал забывать, выкидывать из головы, большинство знаний о физике заложенных многовековой историей исследований. Так уж вышло, что физика из учебника — есть набор условностей, имеющих очень скудный набор описаний.

Каково было моё удивление, когда всё то непостижимое, что есть в понимании мира, начало выстраиваться согласно новой, только что образовавшейся, логике. Именно старые логические догмы и создавали барьер к новым знаниям. И перешагнув через рубеж старой логики, увидев мир под совершенно новым углом, я обрёл доступ к совершенно новым знаниям. Это новый раздел физики, который писался здесь и сейчас. Физики, в которой не было место для размеров и расстояний, времени и скорости. Старые рамки уже были не нужны, чтобы описать пространство. А скорость была не ограничена пределом скорости частиц без массы. Напротив, скорость в отсутствие расстояний имела отрицательный показатель и росла, но в обратную сторону. Как если бы скорость света была бы равна нулю, а скорость движения автомобиля на трассе была равна минус двести девяносто девять миллионов семьсот девяносто две тысячи четыреста тридцать один метр в секунду. И представить себе такое понятие, как отрицательная скорость, имея в багаже знания о классической механике, попросту не представляется возможным. Мир не меняется, в отличие от нашего представление о нём.