Это было в Веморке

Глава 5. Вопросы и ответы

Руво пошевелился, и, представив, как он потянулся после сна, Логдэ улыбнулся.

– Я вижу, ты не спишь, – и Лотара снова передернуло, но уже не вызывая того страха, когда он первый раз услышал этот голос.

– Ладно, ты меня видишь в этой тьме. Это я могу понять. Но откуда ты знаешь немецкий? – спросил он и, шутя, продолжил, – У вас под землей репетиторы иностранных языков?

– Честно сказать, я думал, тебя будут волновать вопросы посерьезнее. Но если тебе так интересно, то я, конечно, расскажу, – и Руво повторил последнюю фразу на английском, русском, французском и испанском. – Мы понимаем, о чем воет волк, мы понимаем, о чем кричит ворон, мы даже понимаем, о чем молчит рыба. И ты удивляешься, откуда мы знаем ваш язык. В Европе, у вас только один язык. Все остальное – разновидности. Вы до сих пор не в состоянии понять собаку, а она с вами тысячи лет ходит вместе. Мы просто умнее вас, и с этим тебе надо будет согласиться.

– Но если вы настолько умнее нас, почему вы не летаете в космос, почему не создаете энергию?

– Нам этого не надо. Мы берем только то, что непосредственно требуется для существования.

– А вот нам, людям, надо. Мы стремимся к открытиям… – Лотар не договорил, так как Руво резко перебил его.

– Полет в космос, это не открытие, это вторжение на чужую территорию, куда вас не звали. Вы по своей, я скажу мягко, наивности, идете, куда вам показывают, а не куда вам надо. Вся проблема человечества в дисбалансе наличия серых клеток среди людей. Более изощренный ум начинает вести за собой менее здравомыслящих людей, составляющих подавляющее большинство. И когда это стадо с радостью уходит на бойню, это и есть победа развитого ума, а оружием является сказка, которую вы называете «пропаганда». Смотри, Лотар, самой умной игрой вы считаете шахматы. Объясни мне, в чем прелесть этой игры? Вся партия построена на уничтожении фигур соперника, и цель одна, это убить короля. Самое комическое здесь, когда происходит ничья. Один король стоит против другого, как и в начале игры, но уже без подданных, то есть произошла бессмысленная бойня. И ты считаешь, это разумно. Разумно, когда соперники согласятся на ничью, не сделав ни одного хода. А эталоном были бы шахматы, начинавшиеся с двух королей на поле и заканчивавшиеся, как я сказал тебе раньше, всеми фигурами на своих местах и соглашением на мировую.

– Но ведь не все согласны на ничью? Какая, к черту, может быть ничья, если коммунисты хотят захватить весь мир со своим Интернационалом? А это зло, и с ним надо бороться! – эмоционально высказался Лотар и чуть успокоившись, добавил. – Скажи мне, что опять ошибаюсь.

– Конечно, вы без этого не можете. Не существует коммунизма, монархии, капитализма, вашего национал-социализма. Есть только власть или ее отсутствие. Как ветер рождается из-за разности давлений в слоях атмосферы, и чем выше это различие, тем он сокрушительней, так и власть появляется, как я уже тебе сказал, из-за дисбаланса серых клеток среди людей. И как у ветра, чем выше эта разница, тем глобальней ущерб. Все должно быть сбалансировано.

– Руво, я так понимаю, ты говоришь о равенстве. Но это утопия. Люди настолько разные, что не могут быть равны.

– Ты меня не понял. Ни о каком равенстве я не говорю. Каждый должен получать по заслугам. У нас есть старейшины, но они не обладают властью, она им не нужна, они обладают мудростью. Они дают советы, а мы все вместе решаем, как ими пользоваться. Я уверен, тебе не нужна власть, и ты ее не хочешь. Объясни мне тогда, почему она нужна другим? Стремление к власти это удел людей, пораженных неизлечимо завистью, а в этом смысле ты абсолютно здоров.

Лотар не знал, что ответить, и в образовавшейся тишине вдруг услышал едва заметный скрежет. Напрягая слух, он никак не мог понять природу этого звука. Руво также замолчал и спустя минуту удовлетворенно произнес:

– Ну, наконец-то. Это за мной. Ещё далеко, так что времени поболтать у нас предостаточно.

И в этот момент Лотару стало не по себе. Почему никто не спасает его? Неужели про него забыли? И, читая его мысли, дитя природы сказало:

– Тебя здесь никто не ищет. Ты сам бы искал себя в здании пустого склада под землей? Поверь, они не собираются его даже откапывать, но я помогу тебе, после того как вытащат меня. А, как ты слышишь, за мной уже идут.

– Согласен, в это время мне нечего было здесь делать, но тогда у меня вопрос: а что привело тебя сюда?

– Любопытство…, любопытство. Всё хотелось точно узнать, чем это закончится. Первый раз у них не получилось.

– Что это? – нервно спросил Лотар, его начинали бесить эти фразы-загадки. – Я догадываюсь, что это была диверсия. Ты её имеешь в виду?

– Скажу тебе даже больше. Эта спецоперация носила название «Ганнерсайд», по-вашему «Мелководье». Это длинная история и если ты захочешь, я расскажу тебе её позже.

– Откуда, ты это знаешь?

– Мы следим за вами, потому что вы склонны делать непоправимые вещи. Мало того, уничтожаете себя, это нас не сильно волнует, вы нехотя приносите беду и нам. А вот это уже тревожит, и поэтому нам приходится наблюдать за вами и по возможности мешать.

– Интересно, что вы можете такое сделать, чтобы помешать? Мне мало верится, что знание языка зверей сильнее наших технологий. Или я опять ошибаюсь? И у вас под землей целые заводы производят что-то сверхъестественное?

– Здесь ты прав. Заводов у нас нет. Все, что нам надо для существования, мы берем у вас.

– Так вы просто паразиты! Жить за счет других и при этом учить их жизни. Вот это ваша мудрость, Руво! – воскликнул Лотар, чувствуя в душе небольшую победу, и на ажиотаже продолжил. – Нет, я опять ошибаюсь, вы не паразиты, вы просто мелкие воришки!

– Иногда, может быть, мы и действуем как мелкие воришки. Но насчет жизни за счет других, ты не прав. Все ваши сооружения, города, заводы стоят как деревья, пустив корни в глубину земли. Что будет, если дерево оставить без корня? Оно упадет. Вот так стержни ваших городов вы сами дали нам в руки, и в любой момент, если мы решим, что так будет правильно, обрушить любые ваши строения не составит никакого труда. Согласись, слишком большая сила для паразитов.

– Ты тоже говоришь о разрушении. Так чем вы лучше нас? – почти переходя на крик, не мог успокоится Лотар.

– Ты так и не понял. Мы не уничтожаем себе подобных, – спокойно ответил Руво, – вот главное отличие.

Они оба замолкли, и Логдэ, задумавшись, пытался найти несостоятельность в его утверждениях. Он неплохо знал историю Нового времени, и быстро пробежал по ней, вспоминая крупные военные конфликты. Ливонская, Англо-испанская, 30-летняя, Северная, хождение Наполеона по Европе, n-ое количество Русско-турецких и, в конце концов, Первая мировая. А потом ещё с десяток менее значительных войн. Лотар искал оправдание всем этим столкновениям, но не нашел ни одного действительно веского. Похоже, Руво прав, говоря о подавляющем количестве скудоумных людей. Недаром Отто фон Бисмарк сказал, что глупость – это дар божий, но нельзя им злоупотреблять. И его самого начали терзать сомнения по поводу. Он никогда не считал себя глупцом. У всех кто знал Лотара, несмотря на различные отношения, не поворачивался язык даже в его отсутствие назвать недалеким. Но, по утверждениям Руво, он примкнул к стаду. И не только он. Ректор технической школы Эрнст Сторм с 1932 года был членом НСДАП. Вспомним и Вернера фон Брауна. Нет, эти люди не могут поддаться на сказки и быть толпой, значит, дело в другом. Окунаясь дальше в эти размышления, Лотар понимал, что ответ не так уж близок. Всё равно сейчас ничего не изменить, война в разгаре, и нужно полностью отдать себя Родине. И на данный момент это будет правильно. Он не смог понять малого, что отрицание влияния пропаганды на себя, это первый признак, что она сработала, только более искусно. В руках мастера, коим являлся Йозеф Геббельс, даже умная пешка превращалась в обычную, не подозревая об этом. Вопросы возникали только с мудрыми пешками, но эта проблема решалась с помощью вывода их из шахматной композиции и замены простыми.

Руво прекрасно понимал дилемму в его голове и поэтому молчал, давая спокойствие его рассуждениям, выжидая, когда он задаст, очередной вопрос. Тишина продолжалась, и он, чувствуя, что Лотар не может найти ответа, решил перевести разговор на более позитивную тему:

– Ты не уснул? – шутя спросил Руво, естественно, зная ответ. – Некоторые вещи вы делаете, поверь, что мы завидуем. Я скажу больше, это небесно красиво.

– Да неужели, хотелось бы узнать по подробнее! – в Логдэ опять проснулось раздражение. Сосед начинал его нервировать, но он понимал, что не прав, и ничего не мог сделать со своим я. Всегда раздражает, когда из тебя делают примитивность. Но, с другой стороны, он знал, что только глупец считает себя умным. И лишь здравый рассудок может полагать, что он ещё ничего не знает. Всегда приятно смотреть, как дурачатся умные люди, и очень тоскливо, когда умничают дураки.

– Ваше искусство, например. Ты не поверишь, но я безумно люблю «Шутку» Баха, «Каприс» Паганини и, это само собой, «В пещере горного короля» Эдварда Грига.

– А как ты относишься к джазу?

– Никогда такого не слышал, – и, пропустив этот вопрос, продолжил, – если появлялась возможность, то я обязательно приходил в Норвежский национальный театр. Естественно, без билета. Когда начиналось действие и тушили свет, я поднимался снизу, спокойно становился за кулисы и слушал, слушал, слушал. А потом так же тихо возвращался. Был однажды забавный случай. На одном из представлений, если не ошибаюсь, «Победа во тьме» Лагерквиста, как всегда, занял свое излюбленное место в темном углу за кулисами и наслаждался игрой актеров. Закончился первый акт, началась подготовка декораций ко второму, и в этом движении меня никто не замечал. Я был похож на неприглядную тень, никому не нужную. Не знаю точно, что там случилось, но на сцене начал появляться дым. Прибежал пожарный с фонарем, пытаясь отыскать очаг. Так интересно, вокруг была огромная суета, и при этом тихо. Все перешептывались, чтоб не испугать зрителей. И вдруг пожарный резко развернул фонарь в мою сторону, полностью осветив меня. Мне ничего не оставалось, как застыть замертво, прикидываясь куклой. Не сильно присматриваясь ко мне, укротитель огня приказал, чтобы «этого страшного деревянного карлика» отнесли в сторону. Честно сказать, я обиделся, он тоже был далеко не красавец. Круглый, на коротких ногах, и этот шлем, который не налазил на его голову, смотрелся как железная чашка на глобусе. Двое актеров подбежали ко мне, взяв по бокам за прижатые руки, перенесли как дверь и поставили напротив метрах в пяти. Меня это начало веселить. В течение пары минут они справились с источником дыма, там начала тлеть какая-то мелочь, и вся труппа, выдохнув и успокоившись, вместе с пожарным молча стояла на сцене. И в этот момент я топнул ногой. Когда они посмотрели все в мою сторону, не понимая, откуда этот звук, я уже на их глазах стукнул по полу еще раз и походкой Чарли Чаплина пошел в их сторону. Ты не видел эти лица! Пройдя по сцене сквозь них, они расступались, я в полной тишине вышел за кулисы и направился восвояси. Правда, на двери комнаты пожарного я не удержался и написал «Сам ты страшный деревянный карлик». Жаль, так и не глянул второй акт.

Смех Лотара начинал расти по ходу рассказа и, представляя эту картину, превращался в хохот. Он не мог остановиться, рисуя в своем воображении глупо удивленное лицо нагнувшегося пожарного, читающего несколько раз надпись на двери, сделанную на уровне живота.

– Да ты, шутник, – успокоившись, после глубокого вздоха, произнес Лотар. – И часто так веселимся?

– Это было как-то спонтанно. Мне после этого досталось. У нас не приветствуются открытые встречи с вами.

– Интересно, а какие приветствуются? – перебил Лотар и тут же извинился за бестактность.

– У нас не везде есть уши, и мы находим людей, которые могут добыть для нас что-нибудь интересное. Ты не представляешь, на какую низость способны многие из вас за пригоршню золотых монет. А у нас этого добра – горы. Вот с ними мы и встречаемся в темных глухих места. Я уже говорил, мы следим за вами.

– А если я, когда выберусь отсюда, расскажу о своей встрече и разговоре с тобой? – неуверенно спросил Логдэ. – Вы сделаете так, что я пропаду без вести?

– Ты не тот случай, потому что тебе никто не поверит. Все спишут на шок и галлюцинации. Уверен, ты даже сейчас не до конца веришь в происходящее. Вы не можете полностью принимать информацию без визуального контакта, а он как раз сейчас отсутствует.

И действительно, Лотар поймал себя на мысли, что, может, это просто игра его пассивного воображения. «Шутка», «Каприс», «В пещере горного короля», конечно, он знал все эти произведения, и мозг мог их достать у себя на полке, но «Победа во тьме» Лагерквиста была необъяснима. Он даже не знал такой пьесы, но не слышал и о таком авторе. Ему рассказывали, что достаточно беглого взгляда на предмет и это навсегда останется в памяти. Возможно, эту пьесу он видел на одной из многочисленных афиш в Берлине? Может быть. Но были сомнения. Лотар обладал хорошей зрительной памятью и считал, что однозначно запомнил бы эту фамилию. Он не знал о запрете изданий и постановок пьес этого шведа из-за его отрицательного отношения к Германии после Первой мировой войны. На афишах Берлина в то время Лагерквиста никогда не было. Также Руво сказал, как называлась спецоперация. «Ганнерсайд». Он точно не слышал этого слова. Значит, это не галлюцинации и напротив него в этой тьме действительно находится существо, зовущее себя Руво. Математический склад холодного ума и сильное логическое мышление мешали ему принять данную ситуацию как вполне реальную, но Логдэ мог рассмотреть происходящее и с другой стороны. Будучи физикохимиком, в отличие от математиков, он отлично знал, что два плюс два не всегда будет четыре. Все зависит от условий, в которых происходит сложение. В итоге может быть и ноль, а может быть и десять. Если в науке для него с условиями было все понятно (изменения температуры, давления) и их влияние на происходящие процессы, то здесь он не мог определиться. Но это не было причиной отрицать существование таких, как Руво. В конце концов, ему было приятно это общение, хоть иногда оно его и злило. Интерес побеждал, и Лотар задал следующий вопрос:

– Как я понял, вы не любите нашу науку, но цените наше искусство. А что еще мы делаем прекрасное в вашем понимании?

– Нет разницы между наукой и искусством. Это все ваша активность, а вот она уже различается. Либо созидание, либо уничтожение, ну и, вспоминая о дураках, просто бессмысленная. И здесь появляются, как ты видишь, между мной и тобой разногласия. То, что ты считаешь творением, я считаю разрушением. Задайся вопросом, что ты делаешь в Веморке? Я знаю, ты ответишь, что человечество стоит на пороге открытия великой энергии, а ты в этом процессе далеко не последнее звено и, вероятно, войдешь в историю.

– Ты прав, я именно так и ответил бы, но добавлю еще, понимая, к чему ты клонишь. Да, атомная энергия может принести смерть и уничтожение. И, скорей всего, принесет. Но сколько с ее помощью можно будет сделать полезного. Гораздо больше, чем плохого.

– Смотря, в чьи руки вы ее отдадите. Но дело не в этом. Зачем расщеплять атом, когда вокруг вас один сплошной клубок энергии? Солнце, ветер, вода и, в конце концов, ее величество гравитация. Но нет, вам надо разрушить атом. А могли бы просто поймать за хвост молнию и оседлать ее. И хватило бы на всё и всех. Толька та энергия может быть чистой, которую дает природа вам просто так. Но…, чувствую, я тебя все равно не переубедил.

– Руво, давай каждый останется при своем мнении в этом вопросе, и поменяем тему. Мне так понравилась твоя история о театре, что очень хочется узнать, где ты еще был. Например, видел ли ты Эйфелеву башню? Я шучу.

– Видел, и я не шучу.

– Но как ты попал в Париж?

– Вот это, кстати, вообще не проблема. Спрятаться в трюме корабля и доплыть хоть до Америки, нет ничего проще. А потом залезть в почтовый вагон и доехать куда угодно, где есть рельсы.

– Всегда мечтал увидеть это творение Эйфеля не на картинках. Никогда не понимал людей, которые считают эту башню уродливой.

– В какой-то мере, Лотар, я с ними согласен. Люблю сооружения из камня или дерева, потому что в них есть жизнь, а железо мертво, и от него веет холодом, поэтому Эйфелева башня для меня это просто большая железяка. Обычный одноэтажный каменный домик нравится мне больше, чем любая стальная конструкция. Согласись, железо не вписывается в картину рядом с морем, лесом или горами. Природа его как бы отторгает. Как прекрасна каравелла в лучах заката на волнах океана и как уродлив танкер в том же свете.

Задумавшись, Лотар соглашался с его доводами. Может, действительно Эйфелеву башню лучше смотреть на картинках? Он хотел возразить, что по свойствам железо намного практичнее камня и тем более дерева, но осекся, вспомнив пирамиды, Великую китайскую стену и амфитеатр, которые выдержали натиск тысячелетий. А вид железного хопеша4, который он увидел в Новом музее, не производил впечатление хорошо сохранившегося, несмотря на весь уход за ним. Вода и воздух дарят человеку жизнь, а у железа, наоборот, забирают. Интересно получается.

– А что ты думаешь насчет стекла?

– Стекло – замечательный материал. И вы умеете с ним красиво работать. Чего стоят витражи Эмануэля Вигеланда здесь, в Осло, в Кафедральном соборе. Тончайшая работа. А теперь вы из него делаете крышу для зимних садов, значит, в будущем будут и стеклянные дома, и стеклянные мосты. Ты только представь себе мост, но не из обычного бесцветного стекла, а из переливающегося всеми красками витража. Как он сказочно будет играть на солнце! Мне кажется, что, наступив на такой мост в яркий день, можно почувствовать себя в другом, очень прекрасном мире на пути в Асгард.

– Да ты романтик, Руво!

– Нам не чуждо ничто человеческое, в конце концов, мы тоже люди, но только сильно отличаемся от вас….

Он затих, немного расстроившись, что не получилось вывести Лотара на разговор о религии, несмотря на тонкий намек о Кафедральном соборе и Асгарде. Ему очень хотелось поговорить на эту тему. Логдэ ему нравился, как нравится учителю, в хорошем смысле, дотошный ученик с пытливым умом.

– А что ты делал в соборе? Уверен, у вас другие боги,– Лотар не видел, как, довольный собой, улыбнулся Руво.

– И какие они, по твоему мнению?

– Я не знаю, к какой религии близок ваш народ. Христианство? А может, ислам? Или буддизм?

– Если это тебя так интересует, я, конечно, отвечу, – слукавил он. Ему самому очень хотелось провести лекцию на эту тему.

– Занятно было бы узнать, каким богам вы молитесь.

– Я не заставлю тебя ждать. Смотри, до нашей эры вы уже знали, что есть Индийский океан. Спустя пятьсот лет – Атлантический. А через 15 веков были в курсе насчет Тихого океана. Но на то, чтобы понять, что это одно целое, у вас ушло еще четыре века. И вот только недавно в 1917 году русский географ Юлий Шокальский объединил их и назвал «Мировой океан».

– Руво, я никогда об этом не слышал. Откуда ты все это знаешь? – искренне удивился Лотар.

– Чтобы перечитать небольшую городскую библиотеку, у меня уйдет около года. Больше времени теряется, чтобы взять, а потом вернуть книгу на место. Как ты там сказал, «мелкие воришки»? Но по-другому не получается. Не сбивай меня. И вот люди наконец-то дошли до того, что прекрасно понимают акулы: вода одинаковая, и океан один. Просто где-то теплее, а где-то холоднее. Развитие религий, я буду говорить о буддизме, христианстве и исламе, поскольку ты назвал их, началось просто с веры в себя, никаких богов. Ты понял, я говорю о буддизме. Но если каждый верит в себя, то этих людей практически нельзя подчинить, кроме как силой. Это порождает обратную реакцию, и никто не знает, чем это столкновение закончится. Поэтому некто, больной властью, решил подчинить себе людей с помощью богов. Человек начинал верить в бога, а этот некто стал посредником и, соответственно, обзавелся властью над верующими, говоря им, что только бог делает человека сильнее. Но как можно стать сильнее, перестав верить в себя? Многие это начали понимать и решились на отречение. И вот тут становится интересно. В буддизме нет отречения от бога, поскольку он отсутствует, точнее, оно носит другой характер, это уход от мирской суеты. В христианстве тебе скажут, что ты волен уйти, но это ничего не решает, так как на тебе стоит «неизгладимая печать». То есть мягко намекнут, что власть над тобой остается. А вот ислам, который моложе, пошел дальше христианства, и за отречение тебя ждет смерть. Это апогей власти. Но теперь вернемся к акулам. Представь эти три религии как три океана, а вода – это их устав, состоящий из заповедей и грехов, что в принципе одно и то же. Я не спорю, там написаны важные, мудрые вещи, и, заметь, они одинаковы в самом основании, как вода у берегов Индии и Кубы. Ну что, продолжишь мою мысль?

– Конечно, я понял, к чему ты ведешь. Создание единой мировой религии на базе основных заветов без права властвовать над человеком. Твои суждения пересекаются с мыслями Ницше.

– В этом нет ничего удивительного. Фридрих был мудрый человек. Мой дедушка любил с ним общаться, – и, чувствуя, как напрягся Лотар, Руво с улыбкой добавил, – это была шутка, успокойся. И теперь вопрос. Через сколько веков вы дойдете до этого?

– А ты уверен, что это правильный путь?

– Я скажу больше, он единственный верный.

– И, наверно, ты уже знаешь, как она будет называться?

– Не поверишь. Но я об этом никогда не задумывался, а сейчас как раз тот момент.

Наступила тишина, и Лотару было очень интересно, до чего же додумается Руво. Вдруг он обнаружил, что исчез скрежет за стеной. «Видно, все ушли на сиесту. В конце концов, они тоже люди», – про себя улыбнулся он. Казалось, что Руво уснул, и он решил не окликать его, а дать возможность самому немного поспать. Логдэ даже не заметил, как забыл о ране и застывшей крови на волосах после удара камня. Да, в этот день на голову была большая нагрузка, как извне, так и внутри. Его глаза начали закрываться под тяжестью усталости и темноты.

– Не спать! Я придумал!

– Ну, говори, потому что я уже очень хочу вздремнуть, – тихим голосом ответил Лотар, скрывая зевоту.

– Потерпи еще немного. Время нашего общения подходит к концу, а ты еще не задал самый важный для тебя вопрос…. А теперь о мировой религии. Вот что я придумал. Пальцы рук, держащие хрустальный шар, очень напоминают меридианы, обхватывающие землю. Длина меридиана везде одинакова, как и будет единая религия для любой точки земли. Меридиан обозначает «полуденный», то есть солнце в зените, высшая точка. Поэтому новая неделимая мировая религия вполне обоснованно может носить название – Меридианство. Как тебе, такое имя?

– В принципе, не вижу ни одного против, – произнес Логдэ, а сон побеждал, и он ничего не мог с этим сделать, – Руво, я буду засыпать. А тебе, наверное, не хочется? Ты же недавно спал.

– Из-за нехватки кислорода здесь, под землей, мы спим очень часто, стараясь не тратить его попусту. Поэтому мы стали маленькими, чтобы организму его хватало. Но ты должен и сам это прекрасно знать.

– Я физикохимик, а не биолог. Спокойной ночи.

– Лучше бы ты был биологом, – ответил тихо с грустью Руво, но Лотар уже отключился и не слышал его.