Ещё раз о спящей красавице

Когда молодой человек добрался до бурелома, шар светила коснулся верхушек деревьев и начал медленное погружение в частокол леса. Это, видимо, так смутило солнце, что оно густо покраснело, отражаясь в сливе лошадиного глаза. Лошадь тихо всхрапнула, судорожно вздымая взмыленные бока и ещё раз повернула голову, разглядывая седока своим полубезумным взглядом. Рука в кожаной перчатке прошлась по спутанной гриве и тихий голос всадника сочувственно произнёс:

— Извини, я не хотел, чтобы так получилось. Поверь, ещё немного и ты отдохнёшь.

В этом не было ни капли лжи. Мало того, что животное, роняя клочья пены, оказалось на грани падения, так ещё и дорога…

Как и было сказано, дорога упиралась в уродливый барьер, состоящий из наваленных, в беспорядке, стволов, давно срубленных деревьев. За прошедшие десятилетия (десятилетия?), их погребли густые наслоения серого мха и накрыли настоящие полотнища толстой паутины; несомненно работа целой армии отвратительных лохматых пауков. Неприступный бурелом уходил в обе стороны, теряясь в подступающих сумерках и как предполагал путник, по периметру окружал замок, башни которого странник наблюдал, подъезжая сюда.

Принц, с некоторым усилием спрыгнул на землю и покачнулся: всё же длинная дорога сказалась и на нём. Что уж говорить о лошади, укоризненно разглядывающей хозяина! Тот набросил поводья на ветвь ближайшего дерева и привязал животное.

— Надеюсь, волков здесь нет, — пробормотал молодой человек, поправляя ножны длинной шпаги, — Очень не хотелось бы найти здесь только твой обглоданный скелет. Ну да ладно, будем надеяться на лучшее. Пожелай мне удачи.

Если лёгкий всхрап можно было принять за благословение, то он его получил.

Не оглядываясь более, парень устремился к завалу, пытаясь сообразить, как же быстрее оказаться на другой стороне. Можно было пройтись вдоль уродливой преграды и поискать проход, но книги однозначно писали, что бурелом полностью окружил спящий замок и не имеет проходов. К чему напрасно терять время?

Предательский мох, как вскоре выяснилось, скользил под руками, точно начищенный лёд, поэтому преодолев треть подъёма, парень потерял равновесие и рухнул вниз. К счастью, густая трава спасла его от серьёзных повреждений и дело обошлось ушибленным плечом. Лёжа на земле, принц обнаружил кое что любопытное. Рядом с его головой сверкала пряжка, некогда украшавшая плащ-накидку, какого-то путника. Украшение носило на себе знак королевского дома соседнего государства. Принц повертел пряжку в руках и пожав плечами, отбросил в сторону. Это может означать всё, что угодно. Или — ничего. Кто-то был здесь и потерял пряжку. Что с того?

Бурелом поддался ему после третьего падения, когда одежда принца и без того потерявшая вид, превратилась в одеяние безродного бродяги, рыскающего в поисках пропитания. Шпагу пришлось использовать в качестве опоры и оружие, абсолютно не подготовленное к подобному повороту, возмущённо хрустнуло, сломавшись у самой рукояти. Стоя на вершине деревянного вала, юноша осмотрел испорченный клинок и усмехнувшись, отбросил прочь. Там, куда он направлялся, защищаться и нападать не требовалось.

Спрыгнув с последнего, из поваленных, стволов принц попытался привести свой костюм в порядок, но тут же признал, насколько это бессмысленно.

— М-да, — критически промычал молодой человек, рассматривая лохмотья кожи, свисающие с его куртки, — Эдак принцесса примет меня за какого-нибудь бандита, а то и насильника!

Оставив лохмотья в покое, парень осмотрелся и обнаружил, что находится в самом начале дорожки из плоского булыжника, усыпанного пожухлым листом. Поникшие деревья, вдоль аллеи, оказались затянуты густой сетью плотной паутины. Однако же, создатели этих мощных снастей не торопились показывать свои отвратительные тела, продолжая скрываться в глубинах логовищ.

Шаги путника оглушительно отдавались гулким эхом, долго блуждающим среди голых веток высоких деревьев. Отголоски позволили принцу оценить тишину, царящую в окрестностях Спящего замка. Здесь не звучали радостные голоса птиц, не слышался тихий топот мелких зверушек и ещё сложнее было бы представить внезапную человеческую речь. В общем, всё обстояло именно так, как рассказывала древняя книга.

Нога парня наткнулась на какой-то предмет и наклонившись, он обнаружил тельце кролика, погребённое под кучей сухих листьев. Зверёк казался странно высохшим, словно все жизненные соки покинули маленькое животное. Принц почесал затылок, размышляя над загадкой. Возможно проклятие, поразившее замок, должно действовать именно так? Или это поработали гигантские пауки, опутавшие деревья своими сетями?

Но все эти мысли разом покинули голову путника, когда в конце длинной аллеи он увидел серое здание замка, погружённого в вечернюю дымку. Быстрее, быстрее, ещё быстрее! Туда, где его ожидала самая красивая девушка в мире.

В памяти тотчас вспыхнул портрет, который он обнаружил в пыльном томе старинных легенд. Безупречный овал лица, обрамлённого длинными кудрями, цвета вороного крыла; пухлые губы ярко алого цвета под небольшим ровным носиком и наконец, загадочные, бездонно-чёрные глаза. Не влюбиться в такую красавицу просто невозможно.

А уж как поразила воображение принца легенда, относящаяся к портрету! Поразила до такой степени, что он, нигде не задерживаясь, на одном дыхании, преодолел пятьсот миль, отделявшие вотчину его отца от Спящего замка. Подумать только: красавица, ещё в колыбели, проклятая злобной чародейкой! И вот, стоило красотке отпраздновать шестнадцатилетние, как проклятие вошло в силу. В этом месте рассказчик становился крайне невнятен, акцентируя внимание на ужасе, окутавшем замок. Одно становилось ясно: лишь поцелуй прекрасного принца способен пробудить ото сна спящую красавицу. И это, несомненно, будет именно он!

Когда принц подошёл к высокой постройке, ночь почти вступила в свои права и в подступающем мраке стало понятно: стены замка источают неприятный зеленоватый свет, напоминающий тот, который можно наблюдать на старинных погостах.

— Это всё от времени! — пробормотал, поёжившись, принц, — Потому то у местных дураков замок и пользуется дурной славой.

Он вспомнил, как жители окрестных деревень отказывались показывать ему дорогу к замку, просили вернуться обратно и унося детей в дома, делали вслед путнику знаки от сглаза.

— Суеверная деревенщина! — констатировал принц, медленно шагая к разверзнутому зеву входа, — О, чёрт!

Около входных дверей, покосившихся так, словно их кто-то сорвал с петель, лежала высохшая мумия стражника в полном облачении и с алебардой в руках. Солдат сжимал оружие так, словно пытался защититься от неведомой опасности, а на серой физиономии застыло выражение смертного страха.

— Да уж, проклятие — не самая приятная вещь! — констатировал принц, — Эк его…

Как выяснилось: не только его. Пробираясь по гулким коридорам замка, наполненным омерзительным кладбищенским сиянием, парень то и дело встречал иссохшие тела обитателей проклятого места. Судя по выражениям лиц, каждый, перед погружением в сон, испытал настоящий ужас.

Поёживаясь, принц задумался: а как, собственно, выглядит сама спящая красавица? Будет достаточно сложно целовать иссохшую мумию скалящую зубы в гримасе ужаса. Чёртова ведьма явно перестаралась со своим проклятием! Не пришлось бы возвращаться, не солоно хлебавши.

Однако впереди уже можно было наблюдать двери в исполинский зал, озарённый отвратительным зелёным сиянием ярче, чем все остальные помещения. У самого входа, принц внезапно остановился и удивлённо уставился на несколько тел, которые кто-то аккуратно усадил вдоль стены. Молодые люди в дорожных одеждах, выглядели иначе, чем остальные спящие обитатели замка. Да и тела казались много свежее остальных. Кроме того, на лицах неизвестных было написано сонное блаженство, а не страх, как у всех остальных.

Ещё одна загадка, не имеющая ответа.

Пожав плечами, принц преступил порог зала, оставив вопросы за спиной. Тотчас зелёное сияние поглотило его, словно путник оказался в глубинах странного водоёма. Здесь не было украшений или мебели — только плотные тёмные полотна, наглухо закрывающие высокие стрельчатые окна. И наконец, невысокое возвышение, где стоял гроб, обшитый потускневшим, от времени, бархатом.

— Должно быть они решили, что она умерла! — пробормотал принц, устремившись вперёд, — О боже! Легенда не соврала…

Принцесса оказалась много краше, чем на портрете: яркий румянец играл на её гладких щеках, а алые губы просто требовали ласкового поцелуя. Ощущая, как его сердце разрывается, от нетерпения, принц склонился над красавицей.

— Сейчас, — прошептал он, — Сейчас я сниму проклятие!

Алые губы разомкнулись, открыв ослепительно белые зубы.

— Подожди, — улыбнулась спящая красавица, — сначала я…

Веки её поднялись, открыв глаза, но не чёрные, а ярко-жёлтые. Принц ощутил, как руки красотки, с нечеловеческой силой, прижали его к холодному, словно лёд, телу.

А потом, боль, мешавшаяся с удовольствием, пришла в его шею и унесла сознание.