Эротика с аффектом

Так зарождалась их любовь

Татьяна Рубцова

Обложка для книги создана при помощи генератора изображений "Kandinsky 2.2" по публичной лицензии, правообладатель ПАО СберБанк©, 2023 год, все права защищены.

Банкет был в самом разгаре. На эстраде гремела музыка: пела приглашённая группа «Маша и медведи».

– Поднимаю этот сосуд за успех! – хохотал с поднятым высоко над головой бокалом режиссёр Литвинов.

– Умница, Ксанка, нос всем утёрла за океаном.

Оксана Лазорева весело смеялась, благодарила всех за поздравления, она несколько дней назад вернулась из Америки, где получила «Оскар» за роль второго плана в фильме режиссёра Джейса «Однажды в апреле». Она играла профессиональную воровку, выросшую в русском Бруклине. Фильм вышел культовый и получил сразу три награды, одна из которых досталась удачливой россиянке. И теперь она вместе со своими друзьями-артистами, режиссёрами и прочими кинодеятелями праздновала успех в «Золотом апельсине».

Внешне она была весела и легкомысленна, с удовольствием отвечала на поздравления, танцевала со всеми, кто приглашал её и, не выдержав больше, тихонько пошла к туалету, а там проскользнула к выходу, взяла кожаную куртку и выбежала вон под противный мелкий осенний дождь. Она ничего не видела от рыданий, душивших её и не понимала: капли дождя или слёзы катятся по её щекам.

Успех пришёл к ней слишком поздно, вчера врач сказал ей, что проба на ВИЧ-инфекцию подтвердила прошлый анализ. Она неизлечимо больна и подцепила болезнь, судя по всему, в Лос-Анжелесе.

В московском кинобизнесе её долго не воспринимали, она жила на грани бедности, узнала все беды и унижения работы в массовках и безнадёжного ожидания, пока наконец не вытянула счастливый билет. Её, двадцатичетырёхлетнюю, игравшую в дипломном фильме выпускника ВГИКа, – шестнадцатилетнюю школьницу, увидел Ник Кржецкий, американский продюсер с русско-еврейскими корнями.

Он увёз её в Голливуд и снял в роли Нетты. Потом в Лос-Анжелесе она встретилась с Павлом Дёминым, усовершенствовавшим в Америке свои знания по банковскому делу. Они полюбили друг друга, именно полюбили: двадцатичетырёхлетняя артистка и двадцатишестилетний банкир. Ей не нужны были его деньги, ему – её слава. Любовь их была безрасчётной и сумасшедшей.

Они должны были пожениться через месяц. Его мама требовала полного обследования и… вот результат.

Оксану душили слёзы. На бегу она вытирала их рукой, машинально прижимая к себе другой рукой сумочку.

Нет, жизнь с ней обошлась круто, слишком круто даже по современным меркам. Она всегда была актрисой, ещё в детстве, живя на рабочей окраине, в «хрущёвке», она мечтала о кино, она всегда кого-то играла, была то Наташей Ростовой, то Катериной.

Во ВГИК она поступила благодаря дяде, довольно богатому человеку. И все. Больше ей никто не помогал: ни рублём, ни поддержкой – никак.

Она училась, подрабатывала, где придётся, жила впроголодь, бралась за всё, лишь бы одеться на уровне и выглядеть, как надо. Но до уровня она всё равно не могла дотянуться, куда там. И поэтому она всегда оставалась в массовках, – серая и незаметная тогда и признанная красавицей теперь.

Но почему именно сейчас, перед концом.

Почему? Почему в России талант меряется деньгами, связами, чем угодно, только не самим талантом. Почему?! Это неправильно, так не должно быть. Люди должны получить своё, то, что им причитается, а не куплено за грязные деньги. Успех должен прийти, когда он нужен, нужен, как воздух, как сама жизнь.

Но жизнь не любит бедность.

Даже Паша, её единственная всепоглощающая любовь, не посмотрел бы в её сторону, оставайся она по-прежнему нищей москвичкой и неудачницей. Все оставалось при ней: и рыжие волосы, и зелёные ведьмовские глаза, и белая, не поддающаяся загару кожа, и точёная фигура. И всё равно он бы не увидел её, даже если бы прошёл рядом. Может, он бы и переспал с ней, как с проституткой, а потом выкинул бы вон, забыв о её существовании.

Человека делают деньги, а потом всё остальное.

Поэтому она и ненавидела их: доллары, евро, рубли, все эти грязные бумажки, которые делали её глаза бездонными омутами, волосы – дикой пляской огня, тело – средоточием всех желаний, а дар – редкостным талантом, наконец замеченным, почитаемым и восхваляемым.

Она поехала в Америку за порцией дифирамбов, за признанием, за поклонением, а вернулась – умирать.

Как всё это было больно.

«Паша, любимый, – написала она тогда по электронной почте. – Я люблю тебя, милый, но мы не можем быть вместе. У меня скоротечная неизлечимая лейкемия, мне противопоказан секс, – врала она. – Врачи сказали, что я могу умереть прямо в постели. Представляешь, какой для тебя это будет удар. Прости, милый, найди себе другую девушку, их сейчас полно: рыжих, зеленоглазых длинноногих ведьм, которые способны околдовать любого мужчину. Меня не ищи, я уезжаю далеко-далеко. И если мы когда-нибудь случайно встретимся, это будет разочарованием для обоих. Всё в нашей любви кончено. Забудь про меня и прощай».

Она знала точно, от кого заразилась. Потому что это была её единственная измена. И такое наказание. К огромному счастью, после этого, близости с Павлом у неё не было.

Уйдя в свои мысли, она быстро, почти бегом, шла по мокрому асфальту. С обеих сторон тянулись ряды акаций. Порывы ветра срывали с оголённых ветвей оставшиеся багряные листья и швыряли их на почерневший асфальт под ноги, прямо в лужи и грязь. Но она не замечала ничего. Плачущий мир застилали её слезы, и они ничем не отличались от дождинок, мочивших её и без того мокрое лицо.

Она шла, спеша в никуда, потому что у неё не было цели, не было даже смысла идти этой аллеей. Она просто шла и радовалась безлюдью, пока её не схватили сзади, и крепкая мужская рука зажала ей рот.

– Что… – хотела сказать она, но рука ещё крепче сжала её лицо, мешая дышать.

Было мрачно и холодно, и редкие фонари освещали плачущий дождём воздух, чёрный блестевший лужами асфальт и унылые голые стволы.

Другая рука обхватила женщину поперёк груди и её потащили в мокрые кусты.

Оказавшись в ещё большем мраке, Оксана отчаянно рванулась, поскальзываясь на слизкой чёрной грязи.

– Я вас не задушил? – невнятным шёпотом спросил мужчина, склоняясь над ней и слегка отпуская рот. – Осторожно, вы можете упасть. И тогда испачкаетесь.

Оксана шумно вздохнула, но не закричала, а удивлённо пыталась рассмотреть склонившееся над ней лицо с бегающими глазами, блестевшими из-под низко надвинутого козырька утеплённой кепки.

– Потерпите немного. Просто кричите, ну.

Мужчина нервно и неумело рванул на ней молнию куртки.

– Вы кто? – машинально Оксана помогала ему.

– Не важно. Что же вы не кричите?

– Вы убьёте меня?

– Да. Да. Сначала изнасилую.

Оксана рванулась, но у неё свободным было только лицо.

Внезапно ей стало смешно. Мужчина, продолжая держать её в неудобном согнутом положении, неуклюже сдвинул к плечу рукав куртки и взглянул на запястье. Воспользовавшись этим, Оксана рванулась, ударила каблуком по мужскому ботинку и на секунду оказалась свободной.

– Так нельзя, – мужчина снова обхватил её за плечи, и они оба упали прямо в грязь у корней живой изгороди: она – вниз, он – наверх.

– Убейте меня, только сразу.

– Да. Да. Кричите, зовите на помощь. Я не хотел, чтобы вы падали, но так даже лучше.

Мужчина на ощупь, неловко путался в её одежде.

– Черта с два. Изнасилуй меня и сдохни.

– Зачем?

– У меня СПИД.

Руки враз отпустили её. И мужчина поднялся. Оксана повернулась на бок и села, глядя на него снизу-вверх.

– Обосрался. Мудак!

– Простите.

– Сумасшедший.

Словно забыв про неё, мужчина поднял голову и прислушался.

– Эй, ты, – начала было Оксана.

Но мужчина быстро повернулся и побежал прямо по вязкой земле. Он бежал, прыгая через лужи и петляя между кустов.

Оксана медленно поднялась, вся в грязи, потом наклонилась и стала ощупью искать сумочку. Первое, что она нащупала – была мужская утеплённая кепка и рядом с ней лежала её сумочка. Оксана подняла обе вещи, секунду подумала и побежала вслед за исчезающим в темноте мужчиной. Не понятно, почему, но он заинтересовал её. Не был он похож на насильника, совершенно.

Только тут она услышала шлёпающий топот нескольких пар ног.

– Стойте, – отчаянно закричала она.

– Что это она? – крикнул за её спиной голос преследователя. – Эй, стой!

Но она продолжала бежать на неудобных шпильках. Длинные носки модных туфель тонули в грязи.

– Стойте!

Мужчина стоял за фанерным киоском, прислонясь к его запертой двери. Он тяжело дышал и затравленно озирался.

– Кто там шёл? – спросил он, рукой затаскивая Оксану за фанерную стену.

– Не знаю. Вы забыли кепку.

Мужчина в сердцах вырвал её и зашвырнул в кусты. Тут раздался полицейский свисток, и он сорвался с места.

Ни о чём не думая, женщина бросилась за ним. На какое-то мгновение они даже поравнялись, и она схватила измазанный в грязи рукав мужской куртки.

– Давай потише. Я не могу так быстро, у меня каблуки.

Мужчина, не теряя времени на слова, схватил её за руку и свернул с аллеи на улицу. Перебежав дорогу, они вбежали в узкий двор между четырьмя многоэтажками и остановились, тяжело дыша.

– Вы вся в грязи. Извините, – проговорил мужчина, глядя на неожиданную спутницу в свете фонаря. – Вот, возьмите платок. Вытретесь.

Голос у него был чуть хриплый, с нервным надломом. Оксана в совершенной растерянности взяла из его руки клетчатый мужской платок и стала вытирать им лицо, потом посмотрела на мужчину, протянула руку с платком и провела по его щеке с жирной грязной каплей.

– А вы странный насильник. Больше похожи на Ретта Батлера.

– Это ваш друг?

– Кто?

– Ретт Батлер?

– Это экранный образ Кларка Гейбла. Не знаете такого?

– Ну, я понял уже. Это артист. И я не насильник, не думайте. Просто так получилось.

Тут он посмотрел через её плечо, внезапно схватил её и, толкнув в тень, сделал вид, что целует.

Мимо с топотом пробежали люди. Оксана услышала, что они удаляются, оттолкнула от себя нависшие плечи, и сама отступила тоже, оглядываясь.

– А все же вы странный… маньяк.

– Зачем вы побежали за мной?

– Чтобы отдать вам кепку. Зачем вы её выбросили?

– Она не моя… то есть… в общем….

– Запутались совсем? Да?

– Да. Я ужасно запутался.

– Не надо врать.

– Не могу. Мне так велели.

– Духи или инопланетяне?

– Не совсем.

– Так я и думала. Прощайте.

– Подождите, куда же вы? Вы так долго за мной бежали и вдруг вот так…

– Заберите ваш платок.

– Спасибо, – мужчина машинально положил испачканный платок в карман куртки.

– Дома скажите жене, чтобы постирала.

– От меня ушла жена, – мужчина вздохнул.

– Что, трудно жить под одной крышей с сексуальным маньяком?

– Я уже сказал вам, что я не маньяк, не маньяк, понятно вам? А теперь убирайтесь, мне и без вас тошно.

Неожиданно Оксана положила руку на испачканный в грязи рукав его кожаной куртки и очень мягко, по-женски, сказала:

– Что у вас случилось? Может, я могу вам помочь?

– Мне уже никто не поможет.

– Но это же лечится. Всякая нестандартная ориентация…

– Я же сказал вам, что я не маньяк.

– Тогда зачем вы потащили меня в кусты? В интересах здоровья? Чтобы вывалять в лечебной грязи?

– Знаете, что? Идите. Так нельзя стоять. Меня может схватить полиция и тогда я погиб.

– У вас мания?

– Нет конечно.

Он повернулся назад, она последовала за ним, и они медленно пошли по тротуару между домами.

– Понимаете, я получил по электронной почте письмо, там говорилось, что я должен взять в камере хранения на Казанском вокзале большую спортивную сумку, в ней была эта куртка и кепка.

– И что же?

– Мне надо было ждать в парке какую-нибудь девушку и…

– Изнасиловать её?

– Нет. Я бы всё равно не смог. Просто нужно было сделать так, чтобы она закричала и позвала на помощь.

– Зачем?

– Чтобы меня арестовали.

– Почему?

– Я должен был назваться Ночным Наездником.

– А кто такой этот наездник.

– Он и есть маньяк. Он убивает девочек и женщин. Вы что местные новости не смотрите?

– Я только вчера вернулась из Америки.

– Понятно. По Москва-24 каждый день про это говорят. Он убивает ночью, где-нибудь в парке. У него там как-то так получается. В общем, наездник. Так его назвали.

– Но почему именно вы должны были стать грузовиком?

– Кем? Простите…

– Грузовик – это на сленге значит тот, кто берет на себя чужую вину. Почему вы согласились на это?

– У них моя дочь, чудесная девочка. Ей девять лет.

– Вы же сказали, что от вас ушла жена.

– Ну да. Она уехала в Лондон с каким-то журналистом, а дочка, славу богу, осталась со мной. Только теперь я думаю, лучше бы она сейчас была с матерью в безопасности. Она такая замечательная.

– Кто, мать?

– Нет… То есть, Анастасия хорошая женщина.

– И вас бросила.

– Все в жизни бывает. Теперь давайте, я посажу вас в такси. У меня осталось мало времени. Мне дали всего сутки. Через семь часов они истекут. Вот так.

– Но вас же посадят… что тогда будет с вашей дочерью.

– Я уже всё продумал. Я отправлю её в Лондон к матери. Они обещали мне устроить так, что меня признают невменяемым, отправят в больницу и оттуда мне помогут бежать. Только я в это слабо верю. Со мной всё кончено, да я и не жалею. Пусть. Что ж, раз так всё пошло. Лишь бы с Ангелой ничего не случилось.

– Чушь. Вы же молодой, здоровый, вы должны бороться. Сколько вам лет?

– Тридцать.

– Вот видите. Вам нельзя поддаваться.

– А что же делать?

– Искать дочь. Тогда у них не будет власти над вами.

– Как искать? Где? Москва большая, а у меня всего семь часов.

– А что будет потом?

– Девочку убьют. Они так и написали. И ещё написали, как её будут убивать. Я даже повторить такое не могу. Так что уезжайте. Прошу вас.

– Черта с два, слышите? Черта с два! Да я не сяду, не лягу, пока мы не разыщем девчонку.

– Один в поле не воин.

– Это один. А нас будет двое, слышите? И ещё: почему вы уверены, что они отпустят вашу дочь? Ей же девять, и она свидетельница.

– Я об этом не подумал. Может быть, вы и правы, следует попробовать? Все-таки какая-то надежда…

– Ко… скорее!

Оксана быстро обернулась, толкнула мужчину к стене и обхватила его шею руками. Мимо проехала машина ДПС, освещая все изменчивым синим светом.

– Нет, в таком виде ходить по городу не рекомендуется.

– Что же делать?

– Идите. Я тут рядом живу. Мы уже почти дошли. Там мы почистимся, вымоемся и начнём поиск. По рукам?

Мужчина неожиданно улыбнулся широкой улыбкой, поворачиваясь к свету.

– По рукам. Надеюсь, я поступаю правильно.

– Идите скорее.

Оксана разгорячилась и тащила незнакомого мужчину за руку.

– Вон он, мой дом, третий отсюда. Окна на улицу.

– Отдельная квартира?

– Что ты. Коммуналка. От родителей осталась. Они сейчас в деревню переехали.

– Это плохо.

– В деревне? Что ты. Отлично.

– Нет, я про квартиру. Меня могут увидеть.

– Плевать. Я же артистка.

– Ну да?

– А вы и не знали? Что ж, тем хуже для меня.

– Нет, нет, просто. Я… не смотрю телевизор, уже давно. Всё за компьютером. Теперь даже дома работаю. Ангела растёт, знаете ли. А детские вещи такие дорогие.

– Да, понимаю. Я вообще-то в Голливуде снималась. У нас только в кинотеатре показывали. Может, на DVD ещё выпустили. Но там только экранка, насколько я знаю.

– В кино я уже лет сто не был.

– Я тоже.

И они оба рассмеялись, поднимаясь вверх по лестнице, освещённой тусклым светом маленькой лампочки.

– Послушай, а как тебя зовут? А то мы и не познакомились, – быстро шагая по приступкам, повернулась к спутнику Оксана.

– Вячеслав, можно просто Славик.

– Я Оксана, можно Ксюша.

– Очень приятно познакомиться. А по отчеству?

– Я что, так старо выгляжу?

– Ну что вы…

И они снова рассмеялись, останавливаясь возле крайней двери. Оксана, всё ещё смеясь, стала отпирать замок. Входите, только тихо, тут за дверью два пита-убийцы живут.

– Они, надеюсь, запертые и не покусают?

– Могут. Вообще-то это люди. Муж с женой. Твари ещё те. Тсс. Идёмте, моя комната следующая.

Тихо, на цыпочках, они пробрались к следующей двери. Отперев её, Оксана вошла в совершенно тёмную комнату и, втащив спутника за рукав, заперла дверь и с облегчением прислонилась к ней спиной.

– Всё, частные владения.

Ощупью она нашла выключатель и щелкала им. Зажглась люстра и, зажмурившись от света, Оксана посмотрела на своего спутника, потом повернулась к зеркалу и вскрикнула.

– Ну и вид у нас, как у поросят после лужи. Вот что. Тихо, тихо, бегом в ванную. Ты – идёшь первым, я – после тебя, пока соберу вещи.

– Спасибо, но я…

– Вот, держи полотенце и иди скорее. Только старайся, чтобы вода не шумела.

– Хорошо.

– Вещи оставь там, я потом разберусь.

– Спасибо, но я…

– Иди, я после тебя.

Вячеслав вышел, ещё смущённый. Но энергия девушки успокаивала и давала надежду.

Боясь причинить кому-нибудь неудобство, он купался как мог быстро, тихо и аккуратно. Когда в дверь постучала Оксана, Вячеслав уже вытирался мягким махровым полотенцем. Он чуть-чуть приоткрыл дверь, и ему передали ворох одежды. Постаравшись одеться как можно быстрее, Вячеслав выскочил из ванной с мокрыми волосами и влажными руками. Оксана, даже не взглянув на него, сама скрылась в ванной. Она купалась долго и со вкусом, радуясь, что её никто не торопит.

Вышла она с обвязанной полотенцем головой, окружённая запахом шампуня и геля для душа. И увидела Вячеслава, стоявшего спиной к стене в коридоре, возле закрытой двери её комнаты.

– Боже, Славик, я по запарке захлопнула дверь? Так она гвоздём открывается.

– Нет… я не знаю…

Оксана с размаха толкнула дверь, и та распахнулась настежь.

– Отпёрта же? – Оксана недоуменно посмотрел на мужчину.

– Да я… без вас… неудобно…

Не говоря больше ни слова, Оксана втолкнула его в комнату, вошла сама и закрыла дверь.

– Не будь таким диким. Падай, куда хочешь и дай мне десять минут, чтобы привести себя в порядок, – Оксана прошла за ширму. – Я, если хочешь знать, умею гримироваться быстрее всех на киностудии.

– Не беспокойтесь из-за меня.

– Только говори мне «ты», мы же с тобой… партнёры.

– Хорошо. Я просто думаю, может, зря я согласился с ва… с тобой. Выполнил бы сейчас их желание… и…

– И они убили бы твою дочь. Ты слышал, чтобы заложников выпускали живыми?

– Нет… не знаю… я вообще ничего такого не слышал.

– Вот именно. Подожди, я нанесу боевую раскраску и произведу разведку.

– Это как?

– Боем.

– Я вам…

– «Тебе».

– Я тебе, наверное, все планы спутал?

– А какие у меня сейчас планы? Жениху я отказала, работу закончила, что мне ещё остаётся? Сидеть дома и рыдать в диванную подушку?

– Так это правда?

– Что? – Оксана вышла из-за ширмы с каскадом густых рыжих волос, упавших на плечи и спину.

Вячеслав впервые увидел её такой, при ярком свете люстры. Он онемел, поднялся и уставился на неё во все глаза?

– Что, хороша картинка, правда? И не скажешь, что внутри сидит такая гадость.

– Может, ошиблись? Там пробирки перепутали?

– Нет. Гарантия. А ты тоже, между прочим, ничего, парнишка. В моем вкусе. Я бы даже могла влюбиться, если бы не эта зараза.

– Как же теперь?

– Плевать. Знаешь, я тебе благодарна. Представляешь, что бы со мной было, останься я одна. Повесилась бы, точно. А так – ещё поживу. И, может быть, очень долго.

– Это как?

– ВИЧ в этой форме, бывает, длится много лет, очень много, если лечиться. Можно и до старости дожить спокойно, если соблюдать рекомендации врачей и терапию вовремя проводить – там есть поддерживающая и убойная – пару раз в год кажется, не буду врать – не помню. Где мой телефон? Ага, сейчас найду номер Сергея.

– Это кто? Доктор?

– Мент. Из МУРа. Вот он.

– Зачем?

– Погоди. 640-15-82. Ага, этот. Дрыхнет, поди, как сурок. Алло. Серёжа. Угадай кто. В яблочко. Конечно. Вчера прилетела. А сейчас звоню. Да там так, посидели. Завтра, обязательно. Не обиделся, что поздно разбудила? А, даже так. Лучше бы приехала? Ха-ха-ха. Жди. Буду к следующему новому году. Ну, не знаю, не знаю. Я тут едва с самолёта, как меня перепугали до дрожи. Что там за Ночной Наездник? А? Маньяк? Анальный секс? Чудненько. Многих уже? Пятерых? Не мало. На дороге, в машину? Ух ты. А вдруг я сяду? Я обожаю садиться к незнакомым мужчинам. Ну, да. А как ты думаешь? Иномарка? И какая? Ух ты. А он сам-то какой? Видел кто-то, да? Ого. Ну, ну, ух ты. Ну, да. Отличненько. Пока, целую. Куда? В губы и страстно.

Оксана небрежно бросила аппарат на диван, и Вячеслав проводил взглядом падение дорогого гаджета на вздрогнувший матрац.

– В общем так. Этот Ночной Наездник, как я поняла, похож на тебя: рост 178-181, шатен, карие глаза, лицо удлинённое, подбородок выдаётся и с ямочкой. Ну да, и у тебя – тоже. Ты случайно не занимаешься анальным сексом?

– Нет, – поспешно ответил Вячеслав. – А это что?

– Понятно. Наш Наездник ездит на «Фольксвагене», левое заднее крыло недавно было помято.

– Так что же его не поймают, если столько примет.

– Москва большая. Но это и неважно.

– А что же?

– То, что он похож на тебя.

– Ты думаешь…

– Нет, конечно. Просто тот, кто хотел тебя подставить, знает его. Ты в каких соцсетях обитаешь?

– Только в Линке. По работе необходимо.

– Там есть твоё фото?

– Ну да, – аватарка.

– Тоже вариант. А из личных знакомств? Так. Можешь показать письмо?

Вячеслав достал свой телефон, начал настраивать.

– Вот, это почта, читайте.

– Оно не восстанавливается.

– Как так. Я же всего пару часов назад перечитывал его.

– А так бывает?

– Наверное. Кажется, мою почту взломали. Это хакеры.

– Значит теперь никакой зацепки? Ты не сохранил адрес отправителя?

– Нет… не подумал… не до этого было… Оксана, скажи мне – ты мне веришь?

– Какой разговор. Если бы не верила, привела бы тебя домой? А прикольно было бы…

– Что же теперь делать?

– Искать того, кто хочет тебя подставить. Слушай, где ты говоришь взял кожаную куртку?

– В спортивной сумке в камере хранения на Казанском вокзале. Сумку я оставил в той камере. Так говорилось в письме. А что?

– Сейчас.

Оксана выскочила из комнаты. У неё был лёгкий, почти неслышный шаг и поэтому она появилась в двери неожиданно. Вячеслав, задумавшийся на стуле, даже вздрогнул, увидев её в проёме.

– Вот, – девушка держала в руках куртку, отмытую от грязи и мокрую.

Девушка бросила её на ковёр, и сама упала с размаха, тут же садясь на колени. Вячеслав подошёл к ней и присел, ничего не понимая.

– Она мокрая, ковёр испортит, – проговорил он неуверенно.

– Плевать. Ты что-нибудь видишь?

– Нет.

– Она не новая. Это точно. И довольно дорогая. Ага, вот.

Оксана перебирала полу куртки и застыла. Растягивая её край.

– Пятно видишь?

– Н-да.

– Похоже на кровь, правда?

–Н… не знаю.

– Может быть и не кровь. Ладно, утром отвезём Сергею на экспертизу.

– Зачем?

– Если это кровь человека, да ещё одной из жертв, тогда будет всё ясно.

– Что ясно?

– Ну, понимаешь, это могут быть два варианта: или тебя подставили твои знакомые, чтобы освободить себе дорогу…

– Чего?

– Ну, это не важно. Или тебя подставил сам маньяк. А, может, это одно и то же лицо. Ты где работаешь?

– В «Создателе».

– Что это такое?

– Постановка речи, тесты, имидж и все такое от внешнего вида и до походки. У нас даже есть группа у-шу гимнастики и массажист.

– А зачем?

– Политики, телеведущие, артисты – это все наши клиенты. Они хотят нравиться публике. У нас психологи, лингвисты, стилисты ставят человеку речь и жесты, внешний вид и манеру двигаться – это много значит: как говорить и что при этом делать руками.

– Ну да, примерно знакома. А ты что делаешь?

– У меня банк данных. Вношу в компьютер, слежу за новинками в сети, имею дело с сайтами.

– Не похоже.

– Что?

– Что ты кому-то перешёл дорогу.

– Я же говорил.

– Все бывает.

Вячеслав только сдавленно вздохнул.

– Подумать только, ещё вчера я жил обыкновенной простой жизнью, без проблем, без забот. Ну, там денег не хватало, это сейчас у многих. Дочь росла.

– Стоп. Этот кто-то кто тебя подставил, он знал, что у тебя есть дочь и что ты пойдёшь на все ради неё.

Вячеслав вздрогнул, продолжая сидеть на корточках.

– А скажи, как пропала твоя дочь?

– Она вышла из школы и домой не пришла. Я, когда её искал, одноклассникам звонил. Она от школы только до переулка дошла, больше её никто не видел.

– Это они!

– Кто?

– Твои сотрудники.

– Да нет.

– Есть, есть. Точно. Кто у вас на работе ПС?

– Кто?

Оксана вздохнула, пересела удобнее и снова посмотрела в лицо Вячеславу.

– Ты, когда брился в последний раз?

– Вчера… позавчера… утром, перед работой.

– Оно и видно. ПС – это первый сплетник, он всё про всех знает.

– А. Таких у нас, наверное, нет. Все заняты своим делом. У всех строгое разделения обязанностей.

– Такие люди везде есть, наивный ты человек.

– Тогда я не знаю.

– Ох, а что ты знаешь? Кто у вас заведует кадрами?

– А. Карпюк. А что?

– Адрес знаешь?

– Чей? Карпюка?

– Ох. Конечно.

– Вообще-то, да.

– Едем к нему, – Оксана облегчённо вздохнула и быстро и легко вскочила на ноги.

– Да ночь уже, неудобно.

– Это стоя спать не удобно. А у нас вопрос жизни и смерти. Поехали.

Вячеслав неловко поднялся и взял с пола куртку.

– Да брось её.

– Нельзя. Если меня увидят на улице без куртки, мою дочь убьют.

– Одевай. Значит точно на ней кровь.

Вячеслав с неохотой вдел в рукава руки и повёл плечами, натягивая куртку. В это время Оксана накинула на себя длинный плащ из красного латекса, взяла сумочку, мельком взглянула в зеркало и скомандовала:

– Вперёд. Сейчас бежим к гаражу за моей машиной.

Вячеслав поспешил за ней, на ходу застёгивая молнию до груди.

Это было началом истории их любви.

Полную версию вы найдёте в романе «Ночной наездник» на площадке магазина электронных книг ЛитРес, на странице автора.