Эльфийские войны

Отрывок из «Реки Времени», Великого Свитка Астинуса, Главного историка Кринна

Эльфийская война проливала потоки крови на равнинах в течение почти сорока лет. Это было время долгих, затяжных сражений, нескончаемых лишений, жизни впроголодь, болезней и смертей. Зимой, в жестокие бураны, лагеря враждебных армий превращались в пустыни, а весной яростные грозы с молниями, градом и могучими ветрами проносились над обоими противниками.

С точки зрения историка, война протекала однообразно. Гончие Кит-Канана преследовали людей, атаковали их, почти изгоняли со своей земли, но затем новые отряды из Эргота занимали место погибших.

Генералу Гиарне удалось сохранять командование войсками Эргота, несмотря на ужасные потери, – он не сожалел о них. Внезапные атаки сокращали численность эльфийских войск, а потери генерала тут же пополнялись. Война зашла в тупик: армия Сильванести выигрывала битву за битвой, но людям всякий раз удавалось избежать полного поражения.

Несмотря на монотонное течение войны, в ее истории можно отметить несколько ярких эпизодов.

Решающим событием, несомненно, была осада Ситэлбека – последний шанс генерала Гиарны одержать легкую победу. Но битва за Ситэлбек изменила ход войны, и отныне она считается одним из поворотных событий в истории Кринна.

Жизнь отдельного участника событий во всех отношениях лучше демонстрирует трагедию и неизбежность Эльфийской войны. Это жизнь супруги Кит-Канана, Сюзины Квивалин.

Поскольку она приходилась родственницей великому императору Квивалину Пятому, а также его наследникам (за время войны в Эрготе сменилось три правителя), ее присутствие в неприятельской армии способствовало ожесточению людей. Ее монарх отрекся от нее, бывший возлюбленный, генерал Гиарна, заочно приговорил ее к смерти, и она служила делу эльфов с неизменной преданностью.

Свыше тридцати пяти лет, большую часть своей жизни, она оставалась верной своему супругу, сначала как возлюбленная, позднее – как жена, друг и советчица. Эльфы Сильванести так и не признали ее; брат ее мужа не желал слышать о ее существовании. Она родила Кит-Канану двоих детей, и эти полукровки были воспитаны как эльфы среди Гончих.

И все же армия Сильванести, как и все эльфийское общество, со временем изменилась. Подобно тому, как в королевскую семью вступила женщина из людей, и в войсках Гончих тоже появились люди. В смешанном обществе запада понятию национальной гордости не придавали такого значения, как среди восточных эльфов. Эльфы Кит-Канана, сражавшиеся за дело Сильванести, видели цели войны иначе, чем Ситас.

Бушевали сражения, много раз казалось, что решающий момент уже близок, но он снова и снова ускользал.

Однако пришло время, когда война закончилась, и самым удивительным в ее истории оказался именно конец…

Ранняя Весна, год Облачного Гиганта
(2177 г. до н. э.)

Побег, когда-то выросший в гордое молодое деревце, теперь возвышался над Кит-Кананом, превратившись в крепкий дуб высотой в шестьдесят футов. Эльф пристально смотрел на дерево, но сердце его билось по-прежнему ровно. Он обнаружил, что за прошедшие годы воспоминания об Анайе потускнели. Почти четыре десятилетия войны и сражений с неуловимыми армиями Эргота многое стерли из его памяти. Первыми исчезли драгоценные воспоминания о довоенной жизни. Теперь Кит-Канану казалось, что с Анайей и Макели был знаком кто-то другой, какой-то эльф, о котором он слышал, которого видел на картинках, но никогда не встречал.

И даже Сюзина. Теперь ему трудно было вспомнить ее такой, какой она была когда-то. Ее волосы, в прежние дни пышные и ярко-рыжие, поседели, превратились в редкие пряди. Гибкие, грациозные движения стали медлительными и неуверенными, прекрасное молодое тело – больным, неуклюжим. Он, эльф, которому суждена была долгая жизнь, по-прежнему оставался молодым мужчиной, а она превратилась в старуху.

Кит-Канан прилетел сюда ранним утром, отчасти для того, чтобы избежать встречи и с женой, и со всеми, кто собрался на военный совет в лесном лагере, находившемся в часе полета на грифоне. Это был восьмой по счету подобный совет между братьями. Они встречались примерно раз в пять лет. Совещания проводились, подобно этому, на полпути между Сильваностом и Ситэлбеком. Кит-Канану была невыносима мысль о возвращении в эльфийскую столицу, а Ситас не желал совершать долгое путешествие к месту военных действий.

Сначала эти встречи походили на пышные загородные прогулки, это была возможность для генерала, его семьи и приближенных офицеров на время отвлечься от постоянного напряжения войны. Но теперь они превратились для Кита в проклятие – по-своему они были так же предсказуемы, как события на поле боя.

Семья его брата и придворная свита наслаждались, всячески унижая чужую женщину, на которой женился Кит-Канан. Сюзину обязательно приглашали на банкеты, пиры и праздники. Но как только она появлялась, ее намеренно избегали. Некоторые эльфы, например Нирикана, его мать, не поддавались влиянию окружающих и относились к жене Кит-Канана с добротой и учтивостью. Таманьер Амбродель, тридцать лет назад ставший мужем Нириканы, сам бывший родом с равнин, пытался облегчить бремя предрассудков, павшее на Сюзину.

Но Герматия, Квимант и остальные выказывали ей лишь презрение, и с годами Сюзина устала от этого. Теперь она избегала больших собраний, хотя по-прежнему сопровождала Кит-Канана на совет.

Кит отвел взгляд от дерева, словно почувствовав стыд за свои мысли, – теперь он вспомнил о детях. Сюзина родила ему двух полуэльфов, и когда-то он думал, что они принесут ему счастье.

Ульвиан, сын Кит-Канана! Возможно, в один прекрасный день ему суждено стать государем. Разве он не был первенцем эльфийского героя, бессменно руководившего армией все годы Эльфийской войны? Хотя он и рос быстрее своих эльфийских сверстников – признак человеческой крови, – он обязан был проявлять мудрость и отвагу, неизменные черты своего отца. Но пока их не было заметно. Парень был вялым, даже ленивым, а его высокомерный, надменный нрав отвращал от него любого, кто пытался завести с ним дружбу.

Или Верханна, дочь. Благословенный образ своей матери? Отец опасался, что она, со своими приступами раздражения, грубостью и требовательностью, станет лишь живым напоминанием о распрях войны, которая уже стала образом жизни для него и для всего эльфийского народа.

Эльфийская война. Сколько семей разрушили смерть или предательство? Это уже не просто война эльфов и людей, если когда-то она и была таковой. Население Сильванести не могло обеспечить достаточную численность войска, и сейчас, кроме отважных гномов, рядом с Гончими сражались большие отряды людей-наемников. Им щедро платили за соответствие эльфийским стандартам.

И в то же время множество эльфов, особенно Каганести, отколовшиеся от своего народа, недовольные суровыми законами Звездного Пророка, вступили под знамена людей. Гномы из кланов Тейвар и Девар также поступили на службу к императору Эргота.

Это была странная смесь военных союзов. Сколько раз эльф убивал эльфа, человек сражался с человеком, гном зарубал гнома? Каждая битва приносила новые зверства, и воины одного народа сражались друг против друга.

Война, прежде имевшая четкие, ясные цели, превратилась в ненасытное чудовище: неиссякаемые армии врага, казалось, готовы были заплатить за победу любую цену, а умелые, храбрые воины Кит-Канана ценой своей крови завоевывали победу за победой в десятках битв. Но полная победа – прекращение военных действий – по-прежнему оставалась недостижимой.

Кит-Канан со вздохом поднялся на ноги и устало направился к Аркубаллису. Он знал, что должен возвращаться в лагерь. Совещание начнется через час. Грифон поднимался в воздух, а всадник печально размышлял о том времени, когда путеводной звездой его жизни служило растущее среди леса дерево.

– Мы каждое лето преследуем людей на равнинах! Мы убиваем тысячу, а на смену им приходят пять тысяч! – Кит-Канан громко жаловался на изматывающий заколдованный круг.

Ситас, лорд Квимант и Таманьер Амбродель прибыли на совет из столицы. Кит-Канан, со своей стороны, пригласил в путешествие через степь Парнигара и Дунбарта Железную Руку. Остальные члены делегаций – Герматия, Нирикана, Сюзина и Мари, вторая жена Парнигара, тоже из людей, – отдыхали в тени навесов и крон деревьев на краю большого луга, где был разбит лагерь.

В это время две делегации вели горячий спор в палатке посредине луга. Палатку окружали две дюжины гвардейцев, находившихся вне пределов слышимости.

Самые жестокие весенние бури миновали несколько недель назад, но мелкий непрекращающийся дождь проникал сквозь стенки палатки, усиливая тоскливое настроение.

– Мы уничтожаем в бою одну армию, а на нас с другой стороны идет следующая! Они знают, что им нас не одолеть, но не бросают своих попыток! Что же это за существа? Если они убьют пять Крылатых Всадников и заплатят за это жизнями тысячи своих солдат, то считают это победой!

Кит-Канан покачал головой, понимая, что люди одерживают победу всякий раз, когда гибнет хотя бы один Крылатый Всадник. Отряд насчитывал сейчас всего полторы сотни отважных ветеранов – едва ли треть от первоначального состава. Больше негде было взять грифонов, не было и обученных эльфийских воинов. А волна солдат Эргота, наводнявшая равнины, с каждым годом становилась все мощнее.

– Что это за народ, который может проливать столько крови, приносить столько жертв и все же продолжать войну? – раздраженно сказал Ситас. За сорок лет боевых действий Звездный Пророк так и не смог уяснить себе цели людей и их многочисленных союзников.

– Они размножаются, словно кролики, – заметил Квимант. – Мы не можем и надеяться равняться с ними по численности, а наша казна истощена содержанием того войска, что мы имеем.

– Понимание этого и решительные действия – это не одно и то же, – резко возразил Ситас.

Присутствующие погрузились в угрюмое молчание. Это затруднительное положение было всем слишком хорошо знакомо. Истощение ресурсов нации, вызванное войной, стало очевидным уже тридцать лет назад.

– По крайней мере, зима была сносной, – начал Парнигар, пытаясь поднять настроение. – Мы не понесли больших потерь от мороза и бурь.

– Да, но сколько раз за такими зимами следовали жестокие весенние грозы! – возразил Кит-Канан. – А летом всегда льется кровь, – заключил он.

– Мы могли бы отправить к императору послов с предложением мира, – сказал Таманьер Амбродель. – Возможно, Квивалин Седьмой окажется более сговорчивым, чем его отец или дед.

Парнигар фыркнул:

– Он правит уже четыре года, и за это время Эргот лишь усилил свой натиск! Они казнят пленных. Прошлым летом они отравляли колодцы на своем пути. Нет, Квивалин Седьмой не миротворец.

– Возможно, воля императора не совсем такова, – заметил Квимант, заставив Парнигара фыркнуть еще раз. – Генерал Гиарна создал себе собственную империю на поле боя. Он по доброй воле не расстанется с ней – а удержать власть в своих руках можно, лишь продолжая войну.

– Да, дело в генерале Гиарне, – проворчал Дунбарт, нахмурившись, что он делал весьма редко. – Он рвется вперед, пользуясь любой возможностью, и еще более жестоко, чем раньше. Не думаю, что он отступит, даже если ему прикажут. Война стала его жизнью! Она придает ему силы!

– Но ведь после всех этих лет… – удивился Таманьер.

– Этот человек не стареет! Наши шпионы сообщают, что он выглядит так же, как сорок лет назад, и сохранил энергию юноши! Солдаты боятся его и ненавидят, но он находит способы держать их в повиновении.

– Мы решились на крайние меры – подослали к нему убийц, отряд, состоявший из эльфов и людей, – рассказал Кит о покушении. – Ни один не вернулся назад. Нам известно, что они настигли Гиарну в его палатке. Личная охрана на вид была слабой. Они напали на него с кинжалами и мечами, но не смогли даже ранить его!

– Ты, разумеется, преувеличиваешь, – возразил брат. – Если они смогли подобраться к нему так близко, то почему попытка провалилась?

– Генерал Гиарна и раньше оставался в живых при таких обстоятельствах, когда я считал, что он наверняка погиб. Его осыпали дождем стрел. Под ним убивали лошадь, но он спасался пешком. Он выбирался целым и невредимым из самых опасных засад, оставляя за собой дюжины погибших Гончих.

– В этом есть что-то неестественное, – заявил Квимант. – Опасно помышлять о мире с подобным чудовищем.

– Не менее опасно сражаться с подобным чудовищем, – умышленно резко ответил Парнигар.

Квимант понял, кому предназначалась колкость. Парнигар, в конце концов, провел на войне полвека, а семья Квиманта все эти годы копила деньги, вырученные за торговлю оружием. Но лорд холодно игнорировал провокацию воина.

– Нет, пока еще рано говорить о мире, – с ударением произнес Ситас и обернулся к брату. – Мы можем заключить с врагами сделку, если будем разговаривать с ними с позиций силы.

– Ты и вправду собрался заключать сделку? – удивился Кит-Канан.

Ситас вздохнул:

– Ты прав. Вы все были правы, но я долгие годы отказывался вам верить. Но теперь мне уже не кажется, что мы сможем одержать полную победу над людьми. В конце концов, мы не в состоянии вечно вести дорогостоящую войну!

– Я должен вам сообщить, – вмешался Дунбарт, откашлявшись. – Несколько лет я находил отговорки для своего короля, но его терпение не безгранично. Многие в Торбардине стоят за наше возвращение домой. Вы должны понять, что король Панделтайн не настолько плохо относится к людям, как король Хал-Вейт.

«И ты, старина, – ты заслуживаешь возвращения домой и отдыха», – про себя добавил Кит-Канан. Время оставило на внешности Дунбарта более заметные следы, чем на лицах эльфов. Бороду и волосы гнома посеребрила седина. Плечи его, когда-то крепкие, теперь казались хрупкими, и тело его стало словно пустой оболочкой. Лицо испещрили старческие пятна и морщины.

Но в глазах его светились все те же веселые огоньки и проницательный ум. Словно угадав мысли Кита, он с усмешкой обернулся к эльфийскому генералу:

– Расскажи им, мальчик мой. Расскажи, что мы готовы к борьбе.

Кит кивнул. Время пришло.

– Нам сообщили, что люди замышляют устроить ловушку для Крылатых Всадников. Они заманят грифонов в засаду, где их будут ждать лучники. Мы собираемся сосредоточить силы Гончих, использовать всех наемников, гарнизон крепости и гномов. Мы хотим атаковать их с севера, востока и запада. Если удар окажется сильным и неожиданным, то мы нанесем им удар, который заставит их сесть за стол переговоров.

– Но как же Ситэлбек – вы собираетесь оставить город беззащитным? – спросил Ситас.

Во время Эльфийской войны история осады крепости превратилась в эпическое сказание, а вокруг ее стен вырос шумный военный город. Город стал не только могучим символом, но и имел практическое значение для армий Сильванести, там постоянно размещался внушительный гарнизон Гончих.

– Это рискованно, – согласился Кит-Канан. – Мы собираемся передвигаться быстро и нанести удар прежде, чем люди догадаются о наших намерениях. Крылатые Всадники послужат приманкой в ловушке, и, пока враги отвлекутся на них, мы нападем.

– Стоит попытаться, – настаивал Парнигар, поддерживая своего генерала. – Мы не можем год за годом гоняться за тенями!

– Некоторые тени легко поймать, – ядовито заметил Квимант. – Например, женщин из вражеского народа.

Парнигар вскочил на ноги, отшвырнув кресло, и бросился на лорда.

– Довольно! – Звездный Пророк протянул руку и отстранил воина. Парнигар, охваченный гневом, почтительно остановился перед своим государем.

– Твое оскорбительное замечание было лишним! – рявкнул Кит-Канан, пожирая Квиманта взглядом.

– Верно, – согласился Ситас. – Но повода для него не возникло бы, если бы ты и твои офицеры лучше понимали свой долг перед государством!

Кит-Канан вспыхнул от гнева и раздражения. Ну почему всегда одно и то же? Он яростно уставился на Ситаса, словно они были чужаками.

Шум у дверей отвлек их внимание. В палатку дерзко вошли Ванести, Ульвиан и Верханна, дети царственных близнецов. За ними следовала Герматия.

Кит-Канан встретился с ней взглядом и застыл, внезапно лишившись способности двигаться. Во имя богов, он и забыл, как она прекрасна! Хотя в груди его бушевала ярость, а душу жег стыд, он тайком любовался ею. Герматия взглянула на него искоса, и, как всегда, он увидел в ее глазах призыв. Это лишь усилило его страдание. Кит-Канан знал, что больше никогда не предаст своего брата. А теперь у него есть жена.

– Дядя Кит!

Ситаса покоробило то, что сын бросился прямо к дяде. Но юноша тут же остановился и изобразил церемонный поклон.

– Пойди сюда. Перестань вести себя, словно придворный шаркун! – Кит сжал племянника в объятиях, чувствуя, что взгляды его детей прикованы к нему. Ульвиан и Верханна, будучи моложе Ванести, из-за примеси человеческой крови созревали быстрее. Они уже превратились в молодых людей и презрительно наблюдали за этой вспышкой детской радости.

А может быть, они чувствовали, что отношение их отца к племяннику отличается от отношения дяди к ним. Между ними никогда не было этих «Дядя Ситас!» и «Пойдите сюда, дети!» Они были полуэльфами, и в семье Пророка для них не было места.

Возможно, они и понимали, но не прощали.

– Это мне напомнило о последнем деле. – жестко произнес Ситас.

Он успокоился, когда Ванести оставил Кита и отошел к двери, где стояли Ульвиан и Верханна.

– Ванести пора начать обучаться воинскому искусству. Он презирает городские школы и принудил меня обратиться к тебе с просьбой: возьмешь ли ты его к себе в ученики?

Кит-Канан на мгновение откинулся на спинку кресла, чувствуя, что Ванести с надеждой смотрит на него. Он почувствовал прилив гордости и любви. Ему нравился молодой эльф, он чувствовал, что из него выйдет отличный воин – у него получилось бы любое дело. Но в то же время его грызло воспоминание.

Предложение напомнило ему об Ульвиане. Кит назначил своего сына в оруженосцы к Парнигару, своему лучшему воину. Но молодой полуэльф оказался таким ленивым и невосприимчивым к учению, что Парнигар был вынужден отослать его обратно к отцу. Неудача гораздо сильнее огорчила Кит-Канана, чем Ульвиана.

Но, глядя на юного Ванести, так напоминавшего самого Кит-Канана в молодости, он уже знал, каким будет его ответ.

– Это честь для меня, – серьезно ответил Кит.

Стареющая женщина наблюдала в зеркале за изображением эльфа. Зеркало было составлено из кусочков, и нескольких осколков недоставало. Ведь оно было воссоздано практически из ничего. Пять лет назад Сюзина наняла нескольких эльфийских умельцев, чтобы соединить эти осколки, которые она хранила долгие годы, и с помощью своего искусства они вернули зеркалу часть прежней силы.

По-видимому, теперь, когда они с мужем все больше отдалялись друг от друга, Сюзине ничего не оставалось в жизни, кроме наблюдения за происходящим вокруг. Зеркало давало такую возможность, и ей не нужно было покидать свою карету и подвергаться едва уловимым насмешкам эльфов Сильванести.

Вспомнив о Герматии и Квиманте, Сюзина вспыхнула – их колкие замечания ранили ее десятки лет назад, когда она еще позволяла себе обращать на них внимание. Но даже колкости были лучше надменного молчания Ситаса, ее собственного деверя, который едва замечал ее.

Разумеется, и среди эльфов находились добрые души. Нирикана всегда относилась к ней как к дочери, и Таманьер Амбродель старался быть ей другом. Но старость отняла у жены Кит-Канана и это утешение. Как могла она чувствовать себя дочерью Нириканы – эльфийская женщина, которой было четыреста лет, рядом со стареющей Сюзиной казалась молодой женщиной. Сюзина теряла слух, и разговаривать с ней стало трудно; даже Таманьер Амбродель был вынужден выкрикивать свои замечания, часто повторяя их по два-три раза. Она решила, что для нее будет лучше просто избегать двух добросердечных эльфов.

И она сидела в закрытом экипаже, который подарил ей Кит-Канан. Большая карета была комфортабельно оборудована, здесь даже имелась мягкая кровать – в которой она спала всегда одна.

И снова, как тысячи раз до этого, Сюзина размышляла о своей удивительной судьбе, о любви к эльфу, который неизбежно переживет ее на сотни лет. Она не сожалела ни о чем. Годы счастья с Кит-Кананом были лучшими в ее жизни. Но эти годы остались позади, и если десятки лет назад она не сожалела о своем выборе, то теперь не могла отогнать прочь горечь, ставшую ее постоянной спутницей.

Дети не принесли ей утешения. Ульвиан и Верханна, казалось, стыдились происхождения своей матери и избегали ее, всячески стараясь изображать настоящих эльфов. Мать чувствовала к ним жалость: их отец никогда не выказывал им горячей любви, словно сам втайне стыдился их смешанной крови.

Сюзина стала слишком стара, чтобы ездить верхом, и муж возил ее в карете. Она чувствовала себя каким-то грузом, который Кит-Канан был обязан доставить по назначению, прежде чем заняться своими делами. Как долго сможет она выносить это? Что же ей предпринять, чтобы изменить свою угасающую жизнь?

Мысли женщины обратились к врагу – к врагу ее мужа и ее собственному. Она боялась генерала Гиарны больше, чем когда-либо. Сюзина часто наблюдала за ним в собранное из кусков зеркало, поражаясь его моложавости и энергии. Она чувствовала, что он владеет какой-то силой, более страшной, чем она подозревала сначала.

Нередко ей на ум приходила сцена убийства генерала Барнета. Сюзина вспомнила, как ей показалось тогда, что он словно высосал из старика жизненные силы. Теперь она понимала, что именно это и произошло. Сколько еще жизней поглотил Генерал-Мальчишка за эти годы? Какова была истинная цена его вечной молодости?

Мысли ее снова перенеслись к Кит-Канану, и в зеркале показалось его изображение. Он был на совете. Он был достаточно близко к ней, чтобы она могла ясно видеть его. Изображение в зеркале увеличилось, и она заглянула в его глаза, в то, что скрывалось за ними. Теперь она видела перед собой его подсознание – она научилась проникать в него несколько лет назад.

Сюзина видела войну, постоянный страх внутри него, затем оставила это и обратилась к более мирным вещам. Она искала образы его трех возлюбленных – она привыкла видеть в его мыслях эльфийских женщин, Анайю и Герматию. Сюзина искала свой собственный образ – образ молодой женщины, соблазнительной и чувственной. В последнее время его было все труднее находить, и от этого ей становилось еще хуже.

На этот раз она не смогла увидеть воспоминания о себе. Даже волшебница Анайа исчезла, сменившись изображением высокого, стройного дерева. Затем она увидела Герматию и желание в подсознании Кита. Это было новое ощущение – оно заставило зеркало внезапно запылать, и Сюзина отвернулась. Изображение померкло, и глаза ее наполнились слезами.

Медленно, осторожно она спрятала зеркало обратно в ларец. Пытаясь успокоить дрожь в руках, она огляделась в поисках своего кучера. Она знала, что Кит-Канан вернется не раньше чем через несколько часов.

Но тогда она будет уже далеко.

Середина Весны (2177 г. до н. э.)

Верховный вождь племени горных великанов селения Хиллрок вытянул мускулистые руки, остро почувствовав, что они стали не такими послушными, как прежде. Приложив огромную руку к голове, он провел грубыми пальцами по волосам – казалось, с каждой неделей их выпадает все больше.

Прищурившись на заходящее солнце, он оглядел мирную деревушку, состоявшую из просторных пещер, вырубленных в скале в этой укромной долине. На востоке вздымались громады гор Халькист, на западе торы переходили в равнины Сильванести.

Тридцать лет он правил племенем, и эти годы были добрыми для его народа. Добрые годы, но они уже позади. Пощупав широким языком одинокий зуб, гордо торчавший из нижней челюсти, верховный вождь принялся размышлять о будущем.

Его тянула какая-то неодолимая сила, тянула прочь из его мирной долины. Сам не понимая почему, горный великан, когда-то прозванный Однозубым, чувствовал необходимость уйти, направиться туда, через равнины. Он не хотел подчиняться этой силе – он почему-то знал, что, покинув долину, назад не вернется. Он не понимал, что все это значит, но с каждым днем его тянуло прочь все сильнее.

Наконец, горный великан собрал своих жен, шлепая и поругивая их, пока они не утихомирились.

– Я ухожу, – громко заявил он.

Формальности закончились, и он, подняв дубину, отправился в путь. Что бы ни заставляло его идти на равнины, он знал, что это связано с эльфом, который когда-то был его другом.

Конференция закончилась неловким прощанием. Лишь Герматия проявила какие-то эмоции, упрекая Ситаса за то, что он отправлял Ванести на войну. Звездный Пророк холодно игнорировал жену, и она, в конце концов, забилась в рыданиях. Она отчаянно обняла молодого эльфа, к его явному смущению, и затем вернулась в свою карету – предстоял долгий путь домой, в Сильваност.

Вчера мало кто заметил исчезновение Сюзины. Кит-Канан был озадачен ее отъездом, но решил, что она по каким-то причинам вернулась в Ситэлбек. По правде говоря, он почувствовал некоторое облегчение. Присутствие жены делало напряженным его общение с братом, и печальный прощальный банкет было легче вынести без Сюзины.

И все-таки это непохоже на нее – уехать внезапно, не посоветовавшись с ним, и он чувствовал некоторую тревогу. Тревога переросла в сильное волнение десять дней спустя, когда они, наконец, прибыли в крепость и узнали, что жену генерала никто не видел. Она не присылала никакого сообщения.

Кит-Канан отправил Крылатых Всадников прочесывать равнины в поисках неуклюжего экипажа Сюзины. Однако, как и предсказывал Кит, весенние грозы начались рано, и на землю обрушивались потоки дождя и град. Над равнинами, протянувшимися на сотни миль, не переставая завывал ветер. Розыски оказались бесполезными, и, несмотря ни на что, их пришлось отложить.

Тем временем Кит-Канан целиком посвятил себя разработке плана своей великой битвы. В Ситэлбеке сосредоточивались силы Гончих, готовясь к маршу на запад, где они должны были нанести удар по врагу прежде, чем генерал Гиарна поймет, что они покинули крепость.

Сообщения о вражеской армии были скудными и недостоверными. Наконец, Кит призвал на помощь единственного разведчика, на которого он мог положиться, – Парнигара.

– Возьми две дюжины верховых и подберись настолько близко, насколько возможно, – приказал Кит-Канан, отлично понимая, что просит друга пойти на страшный риск. Но выбора не было.

Если ветерана и возмутил трудновыполнимый приказ, он ничем не показал этого.

– Я постараюсь вернуться поскорее, – ответил он. – Нам нужно спешить.

– Согласен, – заметил Кит. – И будь осторожен. Я предпочел бы, чтобы ты вернулся с пустыми руками, но не погиб!

Парнигар ухмыльнулся, затем внезапно сделался серьезным.

– Есть какие-нибудь известия о… я хотел сказать – от Сюзины?

Кит вздохнул:

– Ничего. Ее словно поглотила земля. Она сбежала с конференции в тот день. Я привел Ванести с собой в качестве оруженосца и обнаружил, что ее нет.

– Эти проклятые бури не прекратятся еще несколько недель, – сказал разведчик, – и я сомневаюсь, что до этого времени ты сможешь послать кого-либо на поиски. Я уверен, она в безопасности, укрылась на какой-нибудь ферме.

Но в голосе его не было уверенности. Сам Кит-Канан тоже потерял оптимизм и уже не знал, что думать. Все указывало на то, что Сюзина покинула лагерь по доброй воле. Почему? И почему он не чувствует огорчения?

– Ты упомянул о своем оруженосце. – Парнигар мягко сменил тему. – Как дела у этого юноши?

– Он полон энергии, ничего не могу сказать. Мои доспехи уже сто лет так не сверкали!

– А когда мы выступим…

– Ему придется меня сопровождать, – ответил Кит. – Но я не пущу его на передовую. У него недостаточно опыта, чтобы сражаться.

– Да уж, – проворчал старый воин и исчез в ночи.

– Достаточно, кучер. Дальше я пойду пешком.

– Госпожа? – Кучер, открыв Сюзине дверь, озабоченно взглянул на нее. – Здесь вокруг полно разведчиков армии Эргота. Они обязательно найдут тебя.

«На это я и рассчитываю», – мысленно ответила Сюзина.

– Я тронута твоей заботой, но поверь мне, со мной все будет в порядке.

– Я думаю, что генерал будет…

– Генерал не будет сердиться, – твердо ответила она.

– Хорошо. – Он согласился с явной неохотой, но помог ей спуститься на землю. Карета остановилась на краю грязной дороги. Несколько широких тропинок вели в лес.

Сюзина была довольна хорошей дорогой. Ни зрение, ни ноги не позволили бы ей преодолеть трудную тропу. Она обернулась к кучеру, который верно служил ей, больше недели путешествуя вместе с ней по степи. Зеркало, сейчас спрятанное в коробке у нее на поясе, указывало им путь, позволяя избежать встречи с вражескими патрулями. Единственная вещь, которую женщина взяла с собой, покоилась в кошеле у пояса – это был узкий кинжал. Она не собиралась возвращаться, но говорить об этом кучеру было нельзя.

– Подожди здесь два часа, – приказала она. – К тому времени я вернусь. Я хорошо знаю эти леса. Здесь есть места, которые мне хочется снова увидеть.

Кивнув и нахмурив брови, кучер взобрался на свое сиденье и смотрел ей вслед, пока она не исчезла за деревьями. Сюзина спешила изо всех сил, насколько ей позволяли старые ноги, но все равно ей потребовалось больше часа, чтобы пройти две мили. Она безошибочно миновала множество развилок, уверенная, что зеркало указало ей верный путь.

Когда она прошла вторую милю, дорогу ей преградил воин в доспехах, вооруженный арбалетом.

– Стой! – крикнул он, поднимая оружие, с удивлением глядя на одинокую старую женщину, подходившую к штаб-квартире армии Эргота.

– Рада, что ты вышел меня встретить, – вежливо произнесла Сюзина. – Проводи меня к генералу Гиарне.

– Ты хочешь увидеть генерала?

– Мы… старые друзья.

Озадаченно качая головой, стражник, тем не менее, провел Сюзину немного подальше по тропе, на небольшую поляну. Луг почти полностью был скрыт кронами высоких вязов – Сюзина знала, что они закрывают лагерь с воздуха.

– Генерал там, – человек указал на небольшой домик на краю поляны. Вход охраняли двое стражников, вытянувшихся по стойке «смирно» при ее приближении.

– Она хочет видеть генерала, – объяснил воин с арбалетом, пожимая плечами.

– Обыскать ее? – спросил мускулистый воин с алебардой, и по ссутуленной спине Сюзины пробежала дрожь. Она вспомнила о кинжале в своем кошеле.

– Не нужно.

Сюзина узнала глубокий голос, донесшийся из-за дверей. Караульные расступились, пропуская Сюзину внутрь.

– Ты вернулась ко мне.

Мгновение Сюзина стояла неподвижно, моргая и пытаясь привыкнуть к полутьме. Затем рядом шевельнулась массивная фигура в черном плаще, и она узнала его – узнала его движения, его запах, его наводящее ужас присутствие.

Она застыла в изумлении – все рассказы, которые она слышала, видения, показанные ее зеркалом, оказались правдой. Перед ней стоял генерал Гиарна. Она знала, что сейчас ему, по меньшей мере, семьдесят лет, но он выглядел точно так же, как сорок лет назад!

Он шагнул к ней. Сюзина почувствовала те же отвращение и страх, которые были ей так хорошо знакомы когда-то, когда он приближался к ней, пользовался ею. Пальцы ее медленно сомкнулись на рукоятке кинжала. Человек навис над ней, глядя на нее со снисходительной усмешкой. Она взглянула ему в глаза и увидела ту же пустоту, воспоминания о которой до сих пор наводили на нее ужас.

И тогда она, вытащив нож, сделала выпад. «Почему он смеется?» – удивилась она, направляя острие кинжала в открытое горло. Гиарна и не пытался защищаться.

Коснувшись кожи, клинок с сухим треском сломался у рукояти. Бесполезный кусок железа упал на пол у ног Сюзины, которая не верила своим глазам.

На горле генерала Гиарны не осталось и царапины.

Лишь после возвращения Парнигара и его отряда разведчиков Кит-Канан получил важную информацию о расположении вражеских частей. Старший сержант, промокший до нитки после девятидневного похода, вернувшись в форт, сразу же отправился с докладом к Кит-Канану.

– Мы подобрались к их флангам, – сообщил Парнигар. – Там полно патрулей, как мух на дохлой лошади. Они схватили двоих наших, а остальные едва ускользнули.

Кит, поморщившись, покачал головой. Даже после сорока лет войны он воспринимал смерть каждого эльфа, находившегося под его командованием, как личное несчастье.

– Мы не смогли пробраться в главный лагерь, – объяснил Парнигар. – Там слишком много охраны. Но, судя по числу патрулей, я сказал бы, что там находится ставка Гиарны.

– Спасибо тебе, что пошел на такой риск, друг мой, – наконец вымолвил Кит-Канан. – Я прошу тебя об этом слишком часто.

Парнигар устало улыбнулся.

– Я буду воевать до конца – каким бы он ни оказался! – Долговязый воин нерешительно кашлянул. – Есть… кое-что еще.

– Да?

– Недалеко от вражеских линий мы нашли кучера госпожи Сюзины.

Кит-Канан, охваченный внезапным страхом, поднял голову.

– Он был… он жив?

– Был. – Парнигар покачал головой. – Его схватил патруль, и ему удалось сбежать. Его тяжело ранили в живот, но он смог доползти до дороги. Мы обнаружили его там.

– Что он тебе рассказал?

– Он не знал, где она. Он высадил ее у дороги и она ушла по тропе в лес. Мы обыскали окрестности. Там больше охранников, чем где-либо, так что мне кажется, поблизости располагается штаб-квартира.

Неужели она вернулась к Гиарне? Кит-Канан чувствовал невысказанный вопрос Парнигара. Нет, она ни за что не предаст мужа.

– Ты можешь показать мне это место? – настойчиво спросил эльфийский главнокомандующий.

– Разумеется.

Кит сочувственно вздохнул:

– Сожалею, что тебе придется снова отправляться в путь, но, возможно…

Парнигар отмахнулся от объяснений:

– Я буду готов, когда ты скажешь.

– А сейчас иди домой. Мари так долго ждет тебя, – приказал Кит-Канан, вспомнив, что Парнигар насквозь мокрый. – У нее, наверно, найдется для тебя сухая одежда.

– Сомневаюсь, что она захочет меня одеть! – Многозначительно усмехнулся Парнигар.

– Быстрей к жене, пока она не состарилась, поджидая тебя!

Шутка была неудачной, но Парнигар, уходя, выдавил улыбку.

Поздняя весна, Сильваност

Герматия смотрелась в зеркало. Она была молода и прекрасна… но что толку? Она была одинока.

На глазах выступили горькие слезы. Резко отвернувшись, она поднялась, но тут взгляд ее упал на кровать. Вид ложа, укрытого балдахином, застеленного стеганым одеялом, причинял ей не меньшую боль, чем отражение в зеркале. Десятки лет Герматия спала на этой кровати одна.

А теперь и ее ребенка отослали от нее. Гнев по-прежнему бушевал в ее груди, тот же гнев, что превратил двухнедельное путешествие обратно, в Сильваност, в безмолвную пытку для Ситаса. Он сносил ее ярость, не позволяя себе обращать на нее внимания, и Герматия поняла, что он победил.

Ванести был далеко, он служил рядом с дядей, там, на фронте, среди опасностей! Как мог ее муж допустить это? Какая извращенная жестокость могла заставить его так мучить свою жену? Она думала о Ситасе как о постороннем. Близость, ненадолго возникшая между ними когда-то, исчезла, унесенная тяготами войны.

Мысли ее внезапно перенеслись к Кит-Канану. Как он похож на Ситаса – и какие они разные! Герматия вспоминала их страстный роман как самое лучшее время в своей жизни. До того момента, как ее избрали в жены будущему Звездному Пророку, жизнь ее была подобна неистовому вихрю.

Затем была помолвка – Герматия из клана Дубовых Листьев выходит замуж за Ситаса, потомка Сильваноса! Она вспомнила, как Кит-Канан умолял ее – он умолял! – остаться с ним, бежать из города. Она смеялась в ответ, словно он сошел с ума.

Но теперь Герматия понимала, что безумной была тогда она. Она осознала, что престиж, положение в обществе и комфорт никогда не заменят ей того счастья, которое она бросила на ветер.

Она ясно помнила тот единственный раз после ее замужества, когда они с Кит-Кананом были вместе. Это больше не повторилось – совесть не позволяла Кит-Канану предавать брата. Долгие годы он избегал ее и чувствовал себя неловко, когда необходимость сводила их.

Покачав головой, Герматия подавила слезы. Ситас был во дворце. Она пойдет к нему и заставит его вернуть сына домой!

Она нашла мужа в кабинете – он изучал документ с золотой печатью клана Дубовых Листьев наверху страницы. При ее появлении Ситас поднял глаза, моргнув от удивления.

– Ты должен отозвать Ванести домой, – выпалила Герматия, пристально уставившись на него.

– Я этого не сделаю!

– Неужели ты не понимаешь, как много он для меня значит? – Герматии пришлось сделать над собой усилие, чтобы не закричать. – Он нужен мне здесь, рядом. У меня больше никого нет.

– Мы это уже обсуждали. Парню полезно выбраться из дворца, пожить среди солдат! Кроме того, Кит позаботится о нем. Ты что, не доверяешь ему?

– А ты ему доверяешь? – Обвинительные слова сами собой сорвались с уст Герматии.

– Почему я должен в нем сомневаться? Что ты имеешь в виду? – В ее голосе было что-то такое, что заставило Ситаса вскочить на ноги. Он подозрительно взглянул на нее.

Женщина отвернулась, внезапно успокоившись. Теперь инициатива была на ее стороне.

– Что ты имела в виду, спрашивая, доверяю ли я ему? – Голос Ситаса был ровным, холодным. – Разумеется, доверяю!

– Один раз ты уже оказался слишком доверчивым.

– Я знаю, что ты его любила, – продолжал Пророк. – Мне известно, что до нашего брака ты была его возлюбленной. Я знаю даже, что он просил тебя отправиться с ним в изгнание.

– Лучше бы я сбежала с ним! – внезапно обернувшись, выкрикнула жена.

– Ты все еще любишь его?

– Нет. – Она сама не знала, правда ли это, – Но он меня любит.

– Чушь!

– Один раз, давно, он приходил ко мне в спальню. И остался до утра. – Герматия солгала, потому что так было удобнее. Муж не должен знать, что это она пришла к Кит-Канану в комнату.

Ситас шагнул к ней.

– Почему я должен тебе верить?

– А зачем мне лгать?

Размахнувшись, он звонко ударил ее по лицу, и она, споткнувшись, отлетела к двери. С пылающим лицом женщина поднялась, уставившись на него обжигающим взглядом.

– Ванести останется на фронте, – заявил Ситас, и она, повернувшись, выбежала из комнаты.

Он подошел к окну, едва сознавая, что делает, и взглянул на запад, удивляясь, как это случилось, что брат стал ему совсем чужим.

– Ты думала, что сможешь прийти сюда и убить меня? – Генерал Гиарна снисходительно смотрел на Сюзину. Женщина прислонилась к закрытой двери. Она подобрала сломанный кинжал, но теперь он стал бесполезен – врага нельзя было ранить. Над лагерем разразилась очередная гроза, прогремел гром.

– Твоя смерть стала бы самым счастливым событием для всего Кринна! – Она говорила храбро, но мысли ее сковал страх. Как она могла быть такой глупой – прийти сюда одна, думая, что сможет одолеть этого жестокого воина? Теперь она превратилась в его пленницу.

Сердце Сюзины сжалось при мысли о страшных пытках, которые применял этот человек, чтобы заставить пленных заговорить. А жена его главного врага могла дать ему самые ценные сведения.

Генерал от души рассмеялся, уперев руки в бока и откинувшись назад, словно молодой человек.

– Тебе бы следовало знать, что меня не так легко убить.

Сюзина пристально взглянула на него.

– Помнишь последний вечер генерала Барнета?

Она бы никогда не смогла забыть это жуткое, съежившееся тело, которое генерал Гиарна отбросил прочь, словно пустую оболочку, высосав из него жизнь.

– Я обязан своим могуществом таким силам, которые ты даже не можешь себе представить!

Он возбужденно зашагал по комнате, глядя на нее.

– Существуют боги, покровительствующие сильным людям, боги, имена которых произносят лишь шепотом, глухой ночью, чтобы не напугать детей!

Генерал Гиарна резко обернулся, сосредоточенно нахмурив лоб.

– Это Моргион, бог болезней и распада. И уверяю тебя, его можно подкупить! Я плачу ему чужими жизнями, и он не трогает мою плоть! Есть и другие – Хедукель, Саргоннас! И, разумеется, – понизив голос и вздрогнув, он взглянул на Сюзину, – Владычица Тьмы, сама Такхизис! Говорят, что она изгнана, но это неправда! Она терпелива и щедра. Она дарует могущество тем, кто заслужит ее благосклонность!

Это могущество и есть сама жизнь, во всех ее проявлениях! Оно позволяет мне оставаться молодым и сильным, в то время как остальные стареют и умирают!

Гиарна посмотрел женщине прямо в глаза, и в голосе его прозвучало искреннее огорчение:

– Ты могла бы разделить со мной эту жизнь! Ты была могущественной женщиной. Ты стала бы для меня подходящей спутницей! И кто знает, в один прекрасный день мы смогли бы править Эрготом!

– Твое безумие пожирает тебя, – ответила Сюзина.

– Это не безумие! – прошипел он. – Ты не можешь убить меня. Ни один человек не может повредить мне! Ни гном, ни эльф. Никто не может отнять у меня жизнь!

Генерал Гиарна беспокойно расхаживал взад-вперед. Внезапно начался дождь и мерно застучал по крыше, заставив его повысить голос.

– Я не только остаюсь молодым и энергичным, я еще и неуязвим! – Он хитро покосился на нее. – Я даже приказал своим людям захватить в плен грифона, чтобы поглотить его, перенять его силу. И теперь даже эти чудовища – проклятие этой бесконечной войны! – не в состоянии причинить мне вреда. Но довольно болтать.

Внезапно Гиарна стал грубым. Схватив ее за руку, он подтащил ее к креслу и швырнул в него.

– Мои шпионы сообщают, что Гончие готовятся к наступлению. Они двинутся сюда, к моей ставке, потому что им стало известно о нашей предполагаемой засаде на грифонов.

Сюзина безмолвно глядела на него.

– Без сомнения, тебе известен их маршрут. Ты расскажешь мне. Будь уверена, ты расскажешь мне все. Я просто уберу засаду и тогда одержу победу, которая так долго не давалась мне в руки.

Страх горячей волной захлестнул Сюзину. Она действительно это знала! Много раз она присутствовала на совещаниях Кит-Канана и Парнигара. Офицеры не обращали на нее внимания, думая, что она не слушает, но из любопытства она прислушивалась к разговорам и запомнила большинство деталей.

– Вопрос лишь в том, – в глубоком голосе Гиарны зазвучало предупреждение, – расскажешь ли ты мне сейчас или потом?

Мысль ее работала четко. Она слышала стук дождя по деревянной крыше. Она подумала о детях и муже, и затем решение пришло.

Выход был – она могла спастись! Но следовало действовать быстро, не размышляя.

Ее окровавленные пальцы, по-прежнему сжимавшие клинок, резко дернулись, Гиарна заметил движение, и на лице его мелькнуло легкое раздражение. Ведь старая карга знает, что не сможет его убить!

Его. В это мгновение он понял свою ошибку – острие кинжала вошло в горло Сюзины. Из раны фонтаном хлынула ярко-красная кровь, заливая генерала, а тело старой женщины осело на пол у его ног.

Однозубый шел вперед, не обращая внимания на очередную грозу. Его путь, неслыханно длинный для горных великанов, вел через отроги его родных гор, через сотни миль равнинных земель.

Как они могут здесь жить? Он не мог представить себе жизни без уютных горных вершин. Среди поросших травой открытых пространств великан чувствовал себя уязвимым, беззащитным.

Разумеется, путь ему облегчало то, что встречное население в панике разбегалось при виде его, оставляя ему похлебку, кипящую на плите, и холодное молоко, хранившееся в сырых подвалах.

Великан по-прежнему не знал, зачем он отправился в путь и какова его цель. Но ноги легко несли его вперед, и миля за милей оставались позади. Он снова почувствовал себя молодым, энергичным, как десятки лет назад.

Им двигала мысль о том, что его жизненный путь еще не завершен. Он знал, что в конце дороги он встретит свою судьбу.

Неделю спустя

Потоки дождя заливали грифона и его всадника, но оба продолжали двигаться вперед сквозь бурю. Хотя рассвет наступил несколько часов назад, горизонт был едва виден – так плотно его укрывало серое одеяло туч. Аркубаллис летел низко, высматривая место для приземления, еще ниже припадая к земле при неожиданных ударах молнии, которые словно были небесным предупреждением.

Наконец Кит-Канан обнаружил его – небольшой домик посредине хутора, в конце тропы, по которой, по словам кучера, ушла Сюзина. Парнигар указал ему начало дороги, в двух милях отсюда, но он два раза пролетел над этим участком. Ветви деревьев так густо переплетались, что он не заметил просвета.

Тропа начиналась более чем в двух милях отсюда, и Сюзина не могла уйти далеко. Однако вокруг него простирался лишь безмолвный лес. Это было именно то место.

Аркубаллис быстро пошел вниз, камнем упав между ветвей могучих вязов. Подогнув ноги, он сел на землю, и Кит схватился за меч.

Дверь домика была приотворена и хлопала на ветру. Земля во дворе превратилась в грязь под копытами множества лошадей. Черные ямы указывали места, где располагались кухонные очаги, но теперь от них остались лишь кучки мокрой золы.

Кит-Канан осторожно слез на землю и подошел к домику. Распахнув дверь, он увидел единственную комнату, где царил страшный беспорядок. Перевернутые столы, поломанные стулья, кучи брошенной одежды, всевозможный мусор создавали картину разрушения.

Он начал шарить среди обломков, расшвыривая ногами вещи и отодвигая мебель свободной рукой, по-прежнему держа наготове меч. Он не нашел ничего достойного внимания, но, добравшись до дальнего угла, он увидел то, что искал.

По спине Кит-Канана пробежала дрожь – он узнал деревянную коробку, в которой Сюзина хранила свое зеркало. Опустившись на колени, он вытащил ее, отбросив в сторону покрытую плесенью попону. Он открыл коробку, и на него глянуло его собственное отражение. Зеркало осталось целым.

Затем на глазах у Кит-Канана изображение в зеркале поблекло, задрожало, и внезапно возникла совершенно иная картина.

Он увидел человека в черном плаще, верхом на темной лошади, скачущего под дождем во главе колонны солдат. Армия людей выступила в поход. Кит-Канан не узнавал местности, не мог различить сквозь туман никаких признаков того, где они находятся. Но он понял, что люди движутся.

Очевидно, предполагаемая засада Крылатых Всадников была раскрыта, и все следовало отменить. Но куда же направляются люди? На какое-то ужасное мгновение Киту представился Ситэлбек, практически беззащитный – почти весь гарнизон выступил в поход вместе с Гончими. Неужели генерал Гиарна осмелился пойти на это?

Еще более ужасная мысль пришла ему в голову. Неужели Сюзина предала его, открыла их планы главнокомандующему Эргота? Может быть, враг направляется в неизвестное место, чтобы устроить новую засаду? Кит-Канан не мог заставить себя поверить в это, но несомненно было, что она приходила сюда, в ставку командования вражеской армии.

Где же Сюзина? Инстинктивно он уже догадался об этом.

Кит угрюмо взобрался на Аркубаллиса и взлетел, направляясь на восток, к ударной группе своей армии, которая по его приказу двигалась на запад, чтобы захватить врасплох вражеский лагерь. Теперь он понимал, что необходимо придумать что-то новое – и быстро.

После двухдневных поисков гордый грифон, наконец, приземлился на сырой поляне, где Кит заметил эльфийский флаг.

Здесь он нашел Парнигара, Ванести и остальной штаб Гончих. Их сопровождали несколько дюжин телохранителей, и они старались идти примерно в центре колонны. Из-за плохой погоды армия разделилась на несколько частей, и небольшой отряд в эту ночь оказался в изоляции.

– Они снялись с лагеря, – без предисловий объявил Парнигар.

– Знаю. Основной лагерь покинут. Тебе не удалось выяснить, куда они направились?

Ответ Парнигара подтвердил самые худшие опасения Кита.

– Похоже, на восток. Следы, как обычно, ведут в разных направлениях, но, по-видимому, в паре миль от стоянок все они повернули на восток.

И снова Кит-Канан подумал о беззащитной крепости среди равнин, в сотне миль отсюда.

– Мы не можем напасть на них? – спросил Ванести, будучи больше не в силах сдерживаться.

– Ты остаешься здесь! – рявкнул Кит-Канан и обернулся к Парнигару. – Утром мы направимся на поиски.

– Что? И оставите меня здесь одного? Среди чистого поля? – негодовал Ванести.

– Ты прав, – со вздохом признал Кит. – Тебе придется пойти с нами. Но ты будешь делать только то, что я скажу!

– А разве я когда-нибудь поступал иначе? – лукаво усмехнулся юноша.

Генерал Гиарна ссутулился в седле среди десятков тысяч марширующих солдат. Армия Эргота, словно чудовищная змея, ползла на восток, к Ситэлбеку. Разведчики скакали впереди в поисках признаков Гончих, образуя тридцатимильную дугу. Гиарна хотел встретиться со своим врагом в открытом бою, пока погода не изменилась, надеясь, что гроза помешает действиям эльфийской крылатой кавалерии. За эти годы Крылатые Всадники причинили ему немало хлопот, и он предпочел бы битву без участия грифонов.

Даже в самых смелых мечтах он не рассчитывал на такую ужасную погоду. За день до этого над обозом с продовольствием пронесся ураган, погибло более тысячи человек, был уничтожен недельный запас провизии. И теперь значительная часть его армии блуждала по окутанным мраком равнинам, потеряв своих. Каждый день внезапно ударявшие молнии уносили жизни десятков человек или делали их калеками.

Генерал и не подозревал, что, в то время как он наступал на восток, эльфийская армия с трудом тащилась в противоположном направлении, в каких-нибудь двадцати пяти милях севернее. Гончие искали лагерь людей. Обе армии двигались вперед, маршируя на расстоянии выстрела друг от друга, не подозревая о присутствии врагов.

Генерал Гиарна взглянул налево, на север. Там что-то было! Он чувствовал это, хотя ничего не видел. Интуиция подсказывала ему, что нечто, притягивавшее его, находится на расстоянии многих миль.

– Там! – воскликнул он, внезапно подняв руку в черной перчатке и указывая на север. – Мы должны атаковать! Немедленно! Как можно быстрее!

Несколько отрядов услышали приказ. Подчиняясь командам своих старших сержантов, они начали неуклюже разворачиваться налево, готовясь нанести удар на север, навстречу пелене дождя и града – в приближающейся темноте. Остальные ничего не услышали. В результате этих маневров армия расползлась на расстояние вдвое большее, чем рассчитывал Гиарна, и между соседними бригадами образовались значительные промежутки, что окончательно запутало и без того сложную картину.

– Вперед, будьте вы прокляты! – яростно крикнул генерал. Над его головой сверкнула молния, и по небу рассыпались огненные стрелы. Вокруг гремел гром, и казалось, что мир рушится.

Но огромные отряды продолжали невыносимо трудное движение – утомленные люди изо всех сил старались выполнять истерические приказы Гиарны.

Но он не мог ждать. Что-то влекло его, как охотничью собаку манит запах дичи. Он вонзил острые шпоры в бока своей черной лошади и, отделившись от отряда, понесся вперед, обгоняя своих солдат. Один.

Потоки теплого воздуха неслись над ледяными волнами океана Турбидус, находившегося к югу от Эргота, поглощая влагу и поднимая ее ввысь. Капли воды образовывали гигантские черные тучи, вздымавшиеся все выше и выше, до тех пор, пока с земли уже нельзя было заметить их границ, скрывшихся в бесконечных небесных просторах.

Сверкали молнии, сначала в виде редких вспышек ослепительного света, затем они становились все яростнее, били чаще, превращаясь в сплошные стены огня, низвергавшиеся из разрывов в пелене туч. Воды океана бушевали, гонимые неистовым ветром.

Потоки воздуха закручивались, формируя смерчи. Смерчи уплотнялись, образуя узкие воронки, и скоро над морем вытянулся фронт циклонов, превратив его в сплошной пенный водоворот. Гигантские волны неслись к берегу, а сверху их хлестали потоки дождя.

А затем шторм обрушился на землю.

Грозовые тучи понеслись на север, затем, обогнув горы Харолис, устремились к западу. Впереди лежали равнины – сотни миль плоской, заболоченной земли, на которую обрушились тонны воды и града.

Очередная буря разразилась над равнинами, словно зная, что никому не под силу выдержать ее натиск.

Воин-Гончий, промокший до нитки, хромая, пробирался через кусты, заслоняясь ладонью от града и смахивая текущие по лицу потоки дождя. Наконец он оказался на поляне и заметил неясные очертания командного пункта. Он наткнулся на него благодаря чистой удаче. Воин был одним из двух дюжин вестовых, посланных с сообщением к Кит-Канану в надежде, что хотя бы одному удастся добраться до него.

– Армия Эргота! – выдохнул он, ввалившись в хижину, служившую штаб-квартирой генералу. – Она приближается к нам с юга!

– Проклятие! – Кит-Канан тут же представил себе, как ужасно уязвима его армия, растянувшаяся в длинную колонну с запада на восток. Где бы ни нанесли удар люди, эльфы будут разбиты.

– Сколько до них? – быстро спросил он.

– Пять миль, может, меньше. Я видел отряд верховых – тысячу или около того. Не знаю, сколько еще отрядов движется сюда.

– Ты хорошо поступил, сообщив мне об этом немедленно. – Мысль Кита лихорадочно заработала. – Если Гиарна собрался нас атаковать, значит, у него что-то на уме. И все же мне не верится, что его атака удастся – только не в такую погоду.

– Нападем на них, дядя!

Кит обернулся к Ванести. Лицо его юного племянника горело энтузиазмом. Приближалась его первая битва.

– В твоем предложении что-то есть, – подумав, ответил командующий. – Именно этого не ожидает от нас враг. Если мы нападем, то наши шансы будут примерно равны. И более того, в такой обстановке я не могу организовать оборону. Лучше двинуться вперед и застать врага врасплох.

– Я разошлю разведчиков, – предложил Парнигар. – Мы передадим приказ всем отрядам, каким только сможем. Но ты понимаешь, что предупредить всю армию нам не удастся. Времени мало, и погода неподходящая.

– Знаю, – согласился Кит. – Что касается Крылатых Всадников, то им придется остаться на земле.

Он взглянул на Аркубаллиса. Огромное животное отдыхало неподалеку, спрятав голову от дождя под крыло.

– Я поеду на Киджо, а Аркубаллиса оставлю здесь.

На лошади Кит-Канан почему-то чувствовал себя словно увечным или хромым, но буря усиливалась, и он понимал, что полет был бы слишком опасен.

Эльфийский генерал мог лишь надеяться, что неприятельская атака окажется такой же беспорядочной. И его надежда оправдалась – еще до начала сражения войска вышли из-под контроля своих командующих.

Две армии вслепую брели сквозь пелену дождя. Они растянулись, образовав фронт длиной несколько десятков миль. отдельные формирования отдалились друг от друга, образовались дыры. Армия Эргота тащилась на север, и при встрече с отрядами эльфов между ними возникали беспорядочные стычки. Часто люди просто проходили мимо раскиданных по равнине частей армии Гончих, углубляясь все дальше в бесконечные пространства.

Гончие и их союзники спешили на юг. Подобно людям, они иногда натыкались на противника, а иногда не встречали никакого сопротивления.

На всем протяжении фронта, в тех местах, где в этом хаосе солдатам удавалось найти врага, возникали столкновения. Кавалерия Эргота неслась навстречу эльфийским мечам. В темноте, среди шума отряды не знали даже, что их товарищи сражаются не на жизнь, а на смерть в нескольких сотнях ярдов от них или что группа вражеских солдат прошла перед носом каких-нибудь пять минут назад.

Но это уже не имело никакого значения. Настоящая битва разгоралась над ними, среди облаков.

Сумерки, день середины лета. Год Облачного Гиганта

Град обрушился на леса, откалывая щепки от деревьев, оставляя синяки на незащищенных частях тела. Ледяные шарики, с монету в поперечнике, сплошным покровом усеяли землю. Шум от их падения был так силен, что разговаривать стало совершенно невозможно.

Кит-Канан, Ванести и Парнитар остановили с трудом продвигавшихся вперед лошадей в небольшой роще вязов, пытаясь хоть немного укрыться под ветвями. Они рады были хотя бы тому, что гроза не застигла их на открытом пространстве. На равнине такой потоп мог оказаться крайне опасным. Две дюжины их телохранителей, ветераны гвардии Защитников Государства, спрятались под ближайшими деревьями. Эльфы промокли до нитки и уныло молчали.

Уже несколько часов им не встретилось ни одного отряда Гончих, не было и никаких признаков людей. Они с самого утра блуждали под дождем, на ветру, промокшие и замерзшие, в бесплодных поисках врагов или своих.

– Ты не знаешь, где мы? – спросил Кит у Парнигара. Земля под ногами покрылась круглыми белыми градинами.

– Боюсь, что нет, – ответил старый разведчик. – Думаю, что мы продолжаем идти на юг, но трудно сказать точно, когда видишь всего на пару дюжин футов перед собой!

Внезапно Кит поднял руку, встревоженный, – гроза неожиданно прекратилась.

– В чем дело? – прошептал Ванести, оглядываясь вокруг и широко раскрыв глаза.

– Не знаю, – признался Кит. – Что-то здесь не так.

Из кустов на страшной скорости вылетела черная лошадь, на спине у нее, пригнувшись к взмыленной шее, сидел всадник в темной одежде. Острые копыта молотили по усыпанной градинами земле, и при каждом шаге во все стороны летели осколки льда. Нападающий пронесся мимо двух телохранителей, и Парнигар увидел блеск клинка. Меч двигался с ошеломляющей скоростью, и через мгновение оба эльфа были убиты.

– На нас напали! – крикнул Парнигар. Старый разведчик выхватил меч и, вскочив в седло, пришпорил лошадь.

Кит-Канан, а за ним Ванести бросились прятаться за широкий ствол, и в это время Парнигар столкнулся с врагом. Сильный удар отбросил кобылу эльфа в сторону, и она, споткнувшись, повалилась на землю. Эльфийский воин высвободился из стремян и пригнулся, приготовившись сражаться с человеком в черном плаще.

– Гиарна! – прошипел Кит-Канан, внезапно узнав врага.

– Правда? – выдохнул Ванести, высовываясь из-за дерева, чтобы лучше видеть.

– Назад! – прорычал эльфийский генерал.

Черная лошадь внезапно поднялась на дыбы, затем ударила Парнигара копытом по голове, и эльф тяжело рухнул на землю.

Кит в ярости взглянул на свой лук, притороченный к седельным сумкам, которые остались с другой стороны могучего дерева. С бранью он вытащил меч и бросился в бой.

Враг с дикой радостью соскочил с седла и встал над оглушенным Парнигаром, который пытался пошевелиться. Кит-Канан не успел добежать – человек вонзил меч в грудь разведчика, пригвоздив его к земле.

Парнигар тяжело повалился на спину, не в силах больше подняться. Из раны потоком хлынула кровь, и ледяное крошево под ним быстро окрасилось в ярко-алый цвет. Мгновение спустя агония сменилась слабым подергиванием, и затем он затих.

Кит уже ринулся на черного воина. Эльф взмахнул мечом, но с удивлением увидел, что удар пришелся мимо Гиарны. Тяжелый, как молот, кулак угодил Кит-Канану в живот, и эльф, кряхтя от боли, попятился, хватая ртом воздух.

Усмехаясь, человек вытащил меч и обернулся навстречу двум Гончим, телохранителям Кита, которые безрассудно бросились вперед. Меч сверкнул раз, другой, и два эльфа упали с перерезанными глотками.

– Сражайся со мной, ублюдок! – проревел Кит-Канан.

– Этого удовольствия мне долго пришлось ждать. – На лице генерала Гиарны появилась злобная ухмылка. Откинув назад голову, он разразился безумным смехом, и открывшиеся зубы хищно засверкали.

Четверо старых Гончих, преданных и заслуженных воинов гвардии Защитников Государства, напали на генерала Гиарну сзади. Но человек тут же обернулся, и окровавленный меч описал в воздухе дугу. Два гвардейца рухнули с распоротыми животами, два других в ужасе отшатнулись. Кит-Канан мог лишь потрясение наблюдать за происходящим. Он никогда не видел, чтобы кто-то наносил такие смертоносные удары.

Эльфы отступали слишком медленно. Гиарна прыжком, словно кот, догнал их и пронзил одному из них сердце. Последний солдат яростно напал на врага. Человек небрежно взмахнул рукой, и меч, словно коса, снес эльфу голову.

– Чудовище! – Кит-Канан обернулся на звук молодого голоса. Ванести откуда-то достал меч и, выскочив из-за дерева, атаковал генерала-убийцу.

– Нет! – вне себя от ужаса вскрикнул Кит-Канан, бросившись вперед в безумной попытке перехватить племянника. Но, зацепившись сапогом за скрытый в траве корень, он повалился на землю и, подняв голову, увидел Ванести, дико размахивавшего мечом.

Кит с трудом поднялся на ноги. Движения его казались невыносимо медленными, нелепыми сверх всякой меры. Он открыл было рот, чтобы закричать, но замер в ужасе.

Ванести, несшийся навстречу врагу, потерял равновесие и покачнулся. Он попытался отразить удар человека, но тщетно – острие меча генерала Гиарны вонзилось ему в солнечное сплетение, проткнуло насквозь живот и разрубило позвоночник. Юноша попытался крикнуть, но задохнулся, и тело его боком соскользнуло с меча. Он упал на спину, и руки его сжимались, хватая воздух.

Верховный вождь племени деревни Хиллрок спешил вперед решительно, не обращая внимания на погоду, подобной которой он никогда не видел. Его хлестал град, струи дождя били в лицо, и ветер выл и ревел, напрасно пытаясь проникнуть сквозь тяжелый плащ из волчьей шкуры, плащ, который великан с гордостью носил уже сорок лет.

И Однозубый шел дальше, полный мрачной решимости достичь цели, которая ждала его где-то неподалеку. Он увидит конец этого пути. Огонь, жегший его, казалось, разгорался все ярче с каждым часом, и наконец, великан бросился бежать рысцой – так велико было его нетерпение.

Во время пути через равнины его мозг словно застлала какая-то странная пелена. Он начал забывать Хиллрок, забывать своих жен-великанш, маленькую деревушку, когда-то бывшую его домом. Вместо того в голове его возникали давние картины горных круч и заснеженной долины, где укрылась тесная пещера, согретая теплом костра.

Позднее эльфы, прожившие на свете по шестьсот лет, клялись, что никогда им не доводилось видеть подобной бури. Над степями бушевала такая жестокая непогода, что по сравнению с ней войны смертных, топтавших эту землю, казались детскими ссорами.

Грозовой фронт надвигался, ветер бушевал все неистовее, и в небесах грохотали взрывы и раскаты грома, превосходящие по силе все известное эльфу или человеку. Землю хлестали дождь, ветер, небесный огонь и град.

Это был день летнего солнцестояния. После заката, когда затопленные равнины укутала тьма, в небесах, высоко над облаками, взошла яркая, полная луна – Солинари, но никто на земле не видел ее.

Били молнии, и в землю с треском вонзались огненные стрелы. Огромные смерчи, по нескольку миль в поперечнике, с завыванием кружились в воздухе. Скручиваясь, они с ревом неслись вперед – сотня жутких туманных воронок, уничтожавших все на своем пути.

Решающая битва двух армий так и не началась. Вместо нее на западе возникла стая дьявольских, воющих смерчей, которые опустошили поля, рассеяли вражеские отряды, оставляя за собой десятки тысяч убитых.

Наиболее жестокий ураган пронесся над армией Эргота, опрокидывая повозки с продовольствием, убивая лошадей и людей, разметая обломки от крушения во все стороны.

Но если армия людей понесла неслыханные потери в живой силе, то и на долю Гончих достались огромные разрушения. Гигантские столбы черного дыма, вдалеке поднимавшиеся к небесам, отмечали место, где находилась могучая крепость Ситэлбек. Зловещие тени ужасным кольцом сжимали город.

На несколько часов на землю опустилась мертвая тишина. Те, кто искал убежище в Ситэлбеке, бежали, потрясенные этим неестественным спокойствием.

Затем гроза разразилась с новой силой. На город обрушился огненный шквал. Молнии с треском ударяли в каменные башни, взламывая кладку, наполняя воздух гарью и пылью. Деревянные строения за крепостной стеной охватило пламя, и вскоре в городе начался пожар.

Подобно артиллерийскому огню с небес, шипящие стрелы, насыщенные электричеством, ударяли в каменные стены, в дощатые крыши и взрывались. Круша, ломая все на своем пути, нанося увечья и раны, гроза продолжала свирепствовать, и город медленно превращался в развалины.

Кит осознал, что кричит, выплескивая всю ненависть и гнев на чудовищного врага, который сорок лет был проклятием его жизни. Отбросив осторожность, он отчаянно бросился в атаку, размахивая мечом, но Гиарна с готовностью парировал каждый выпад – и с каждой минутой приближался тот момент, когда в обороне эльфа должна была появиться фатальная брешь.

Клинки скрещивались с силой, не уступавшей ярости грозы. Противники рубили и кололи друг друга, спотыкаясь о валежник, протискиваясь через мокрый терновник, то неистово бросаясь в атаку, то осторожно отступая. Последняя группа Защитников Государства поспешила на помощь своему командиру. Но меч человека был подобен смертоносному серпу, и вскоре эльфы уже истекали кровью на ледяной, исхлестанной градом земле.

Киту становилось ясно, что Гиарна играет с ним. Человек был непобедим. Он мог покончить с противником буквально в любой момент и казался полностью неуязвимым для ударов Кита. Даже когда Кит, удачно атаковав, задел кожу человека, на теле врага не появилось раны.

Человек по-прежнему позволял Киту отчаянно бросаться в атаку, открывать себя для смертельных ударов и затем, спотыкаясь, отшатываться назад, едва избежав гибели.

Наконец он засмеялся – смех походил на резкий, жестокий лай.

– Теперь ты понял, что даже ты, со всем своим высокомерием, не сможешь жить вечно. Даже эльфийской жизни когда-то приходит конец!

Кит-Канан отступил на шаг, задыхаясь, пристально глядя на ненавистного врага. Он ничего не ответил – широко раскрыв рот, он хватал воздух.

– Возможно, ты умрешь с таким же достоинством, как твоя жена, – размышлял Гиарна.

Кит замер:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Эта шлюха всего лишь решила, что сможет сделать то, что оказалось не под силу всем твоим армиям. Она пыталась меня убить!

Эльф ничего не мог сказать, так он был потрясен. Сюзина! Во имя всех богов, почему она решилась на этот безумный, отчаянный шаг?

– Разумеется, она заплатила за свою глупость, и ты сейчас тоже заплатишь! Я сожалею лишь, что она покончила с собой прежде, чем я сумел добыть у нее необходимые мне сведения.

Кит-Канана охватило чувство ужаса и вины. Конечно, она это сделала. Он не оставил ей иного способа помочь ему!

– Она была отважнее и благороднее, чем мы когда-либо будем, – сказал он твердым голосом, несмотря на горе.

– Слова! – фыркнул Гиарна. – Выбирай слова хорошенько, эльф. Тебе недолго осталось говорить!

Ванести лежал на земле, неподвижный и холодный, – издалека могло показаться, что это светлое пятно – лужа. Рядом с ним лежал Парнигар, такой же недвижный, невидящими глазами уставившись в небо, сжав руки в кулаки. Горячая кровь растопила слой града вокруг него, и теперь он лежал в багровой ледяной луже.

Собрав всю свою решимость, Кит бросился в бой, в отчаянной попытке сломить стальное самообладание противника. Но Гиарна отступил в сторону, и Кит внезапно очутился на земле, и над ним склонилось мертвенное лицо с дырами вместо глаз – лицо человека, которому суждено было стать его убийцей. Эльф попытался отползти прочь, вскочить на ноги, но зацепился плащом за крючковатую ветку, дернулся и снова упал, совершенно беспомощный.

Стиснутый между двумя бревнами, Кит-Канан не мог пошевелиться. В отчаянии, охваченный гневом, несмотря на свое безвыходное положение, он яростно глядел на клинок, который сейчас должен был прервать его жизнь. Гиарна навис над ним, медленно поднимая окровавленный меч, словно этот кусок стали наслаждался предвкушением последнего, смертельного удара.

Но меч так и не опустился – могучий удар дубиной свалил Гиарну с ног. Кит, зажатый бревнами, не мог видеть, кто ударил его врага, но заметил, как тот покачнулся, и перед ним мелькнуло огромное оружие.

Рыча от гнева, Гиарна обернулся, готовый убить того, кто так дерзко помешал ему покончить со своей добычей. Он не испугался. Ведь он был неуязвим для ударов эльфов, гномов и людей.

Но перед ним стоял не эльф. Он в изумлении уставился на существо, возвышавшееся над ним. Последним, что Гиарна увидел, прежде чем дубина раскроила ему череп, разбрызгав мозги по грязи, был одинокий белый зуб, гордо торчащий из десны нападавшего.

– Он жив, – прошептал Кит-Канан, едва осмеливаясь дышать. Он опустился на колени рядом с Ванести, заметив, что грудь его медленно поднимается и опускается. Из его ноздрей шел пар – ужасно медленно.

– Помочь мальчику? – спросил Однозубый.

– Да. – Кит улыбнулся сквозь слезы, с признательностью глядя на огромное создание, которое прошагало, должно быть, сотни миль, чтобы найти его. Он спросил его зачем, но гигант лишь пожал плечами.

Однозубый нагнулся и подхватил безжизненный тюк, который прежде звался Ванести. Они завернули его в плащ, и Кит соорудил небольшой навес из нескольких пышных веток.

– Я разведу огонь, – сказал эльф. – Может быть, он привлечет кого-нибудь из Гончих.

Но мокрое дерево отказывалось разгораться, и трое, прижавшись друг к другу, всю долгую ночь дрожали от холода. Утром они услышали топот копыт по лесной тропе.

Кит прополз через кусты и увидел колонну разведчиков-Гончих. Несколько старых солдат, узнав своего командира, поспешили к нему, но, оказавшись на поляне, где происходила жестокая битва, они попятились назад при виде горного великана.

Они сделали для юноши носилки и приготовились к трудному пути в Ситэлбек.

– На этот раз ты пойдешь со мной домой, – сказал Кит великану, и они взглянули на запад сквозь редеющий туман.

Лишь через несколько дней, встретив остатки своей армии – солдат, получивших известия из крепости, – они узнали, что их дом превратился в груду дымящихся развалин.