Эликсир равновесия

Глава 1. Как раз для такого случая

Когда Арка открылась впервые – мы не знали, что и думать. Это было недоумение чистой воды.

Во второй раз было изумление. Потому что не должно было быть второго раза.

На третий раз – была злость, а с ней закономерный вопрос: «Какого Хаоса?!» Потому что мы были твердо уверены, что третьего раза не могло быть.

В четвертый раз мы обрадовались. Потому что сами хотели, чтобы это случилось.

В пятый раз мы встретились молча.

Это было страшное, тяжелое молчание, когда все приветствия после полугодовой разлуки состоят из кивков, когда ни один не смотрит на другого и при этом каждый знает, что делать дальше и что чувствуют по этому поводу остальные. И носятся в воздухе невысказанные, но от этого еще более ощутимые слова.

Как мы надеялись, что не будет этого раза! Но он наступил.

Как мы хотели, чтобы он наступил по-другому!

Но он пришел именно так.

И теперь мы все сидели в Канцелярии, в одной из аудиторий Светлого Отдела – и молчали.

Йехар – застыл за партой, глядя на свой клинок так, будто Глэрион может что-то подсказать. Но меч нем и даже не показывает своей огненной сути.

Бо-бо – не ищет зеркало, не щебечет и не глядит на остальных, изучая свою обувь.

Эдмус – невозможно, но угрюм и молчалив. Кажется, он осунулся и постарел с той секунды, как шагнул из Арки.

Я – чувствующая себя так, будто на меня обращено общее внимание.

И не нужно искать причины нашего поведения. Причина одна. Я назову ее.

Равновесная Арка нынче открылась в наш мир.

Собрала нас – и исчезла, давая понять, что похода не будет и ее Дружина уже на месте. Наплевав в очередной раз на правила, гласящие, что она не открывается в мир, который служит точкой сбора. В очередной раз использовав роковое «Остальное решает Арка».

Сегодня Арка решила, что мы должны предать и убить того, кто когда-то был одним из нас.

И вот мы сидим и ждем, тайно ждем… вдруг она откроется… вдруг позовет нас в какой-нибудь другой мир, может быть, на смерть, но пусть бы… ждем – прекрасно зная, что не откроется и не позовет.

Иначе Повелитель Тени, которого раньше звали Веславом, был бы сегодня с нами.

Говорит Андрий, которого Арка призвала нынче пятым. Неясно, зачем и почему – кто там знает, может, для ровного счёта ей вдруг потребовался стихийник земли, который два года как защитился на подмастерье. После моего четырёхкратного призыва уже и неудивительно.

Мой рыжий коллега, сперва проникшись благоговением к своему высокому призванию, скис тут же, как увидел наши мрачные физиономии. Какое-то время сидел тоже тихо, не понимая, что происходит. Потом принялся нас вводить в курс дел. То есть, остальных, потому что я была уже в курсе.

Наверное, это было самым тяжелым из всего.

– Итого, в целом за последний только месяц – у нас серьёзные потери, –Андрий с удручённым видом перевернул страничку в ежедневнике. – Около тридцати стихийников, девять в нашем городе. Светлые и темные. Плюс в целом по стране человек… – тут он сглатывает и ничего не добавляет.

Впервые с момента открытия Арки беру голос я.

– Больше сотни.

И хотя это не самые страшные потери, которые мне приходилось видеть (стоит вспомнить об испепеленных городах в мире Виолы) – на этот раз мне больнее.

– Это не обязательно он, – тихо возражает Йехар. Но я прерываю его жестом и сама удивляюсь тому, насколько не по-моему жестко звучит голос.

– Все стихийники убиты одним и тем же способом. Развертка тени. Мы подключали наших, проверяли. Сомнений не может быть. Это Веслав.

– А его видели хоть раз? И почему в таком случае он убивает темных?

Я благодарна Андрию за то, что он отвечает вместо меня.

– Потому что после первых… случаев на него была объявлена охота. Тремя Отделами.

И нечаянно обрывает галстук, который счел подходящим для встречи с «высокопоставленными коллегами». И становится хоть немного похожим на самого себя – на Андрия из полесской деревушки, который в особо стрессовые моменты делается просто пугающе не городским.

Но этого никто не замечает.

– Так он сделал это, чтобы защитить себя?

Андрий молит меня глазами вмешаться, потому что тон Йехара – тон опытного светлого странника. Но я не вмешиваюсь.

– Не совсем. То есть, не всегда. Нападения происходили по всей стране, и иногда им подвергались стихийники… ну, знаете, дома… с…

– С семьями, – наконец помогаю я. Мы вновь замыкаемся в выжидающем молчании.

– Не знаю, мог ли он это сделать, – наконец задумчиво произносит Йехар, и наши челюсти отваливаются.

Особенно у Эдмуса, потому что полные идиотизма сентенции – обычно его удел.

– Йехар, ты видел, как действует развертка мрака?

Странник кивает, задумчиво поглаживая неразлучный клинок.

– Ты видел его после призыва стихии?

Условный рефлекс. Как только я это спрашиваю, картинка выскакивает в мозгу с такой скоростью, будто я не старалась ее полгода засунуть как можно дальше. Лицо, в котором не осталось прежней неправильности черт, которое стало почти идеальным – идеальным в холодности, жестокости, наполненные живой тьмой глаза…

Странник опять кивает, но говорит поразительные вещи:

– Но разверткой тьмы владеет не только Повелитель Тени. Мы видели, как её использовали мооны в мире Эдмуса, к примеру. И если его ни разу не видели на месте убийств…

– В Свердловске сборная команда Отделов его как раз на месте и застала. Это было в марте.

– Что стало с командой?

– Все живы, а кое-кто так скоро собирается выписываться.

Вот заикаться они точно перестанут не скоро, – мрачно добавляю я про себя.

– Но никто не умер?

– Йехар! – я наконец не выдержала. – Объясни мне на милость, почему раньше ты готов был прикончить его без всякой причины, а теперь не можешь поверить…

– Мы не утверждали этого, – спокойно возразил странник. – Впрочем, мы с Глэрионом удивлены, что в это так быстро поверила ты…

К бедному Андрию потихоньку начал подкрадываться инфаркт после этой фразы, хотя стихийники земли славятся своей уравновешенностью. В заботах, связанных с прибытием дружинников я только обмолвилась парню, что «будет трудно». Но насколько – не пояснила. Теперь получите светлого странника, который не верит в злодейскую сущность Повелителя Тени!

Андрия, а может, и кого другого спасло появление шефов. Питерская триада – Игнатский, Макаренко и Грушняк, который недавно занял пост главного нейтрала города – возникла в дверях с такими лицами, будто внутри аудитории их ждала встреча с пещерным медведем.

Заметим при этом, медведем была я.

Посовещавшись взглядами, Макаренко и Грушняк выпихнули Игнатского вперед. Тот приблизился к Йехару, поднял руку в индейском жесте «Хай» и с вечным апокалипсисом на лице поинтересовался:

– Вы Поводырь?

И, дождавшись кивка, продолжил:

– У наших Отделов есть к вам предложение…

Вся оставшаяся часть Дружины, кроме Андрия, прозорливо фыркнула. Сценарий, который развертывался сейчас, предвидели мы все, в особенности я. Так что можно было и отвлечься, пока триада начальников пытается всучить Йехару смертоносный артефакт и поставить на острие удара по Веславу.

Это было что-то вроде обмена семейными новостями.

– Как Тео? – спросила я тихонько, пододвигаясь к только что возникшей на месте Бо Виоле. Та закатила глаза, как будто воспоминания о свалившемся на нее ученичке доставляли невыносимую боль.

– Каким ему еще быть… высокоморальный идиот! – произнесла она с нежностью, совершенно не подходящей ни к словам, ни к выражению лица. – Понятия не имею, что с ним там будет без меня. Ты же его знаешь: вечно его нужно оберегать, защищать…

Я позволила себе грустную улыбку. Последний серьезный маг, который посмел посягнуть на жизнь архивариуса пустого мира, просто растворился в воздухе. Но Виола или не помнила об этом или не хотела.

– Да к тому же сейчас он в трауре – у него сожгли библиотеку.

– В смысле… – я воровато оглянулась на Андрия, но тот покамест в беседу не встревал и пытался понять, почему мы беседуем о делах совершенно отвлеченных. – Так на моей памяти ее уже сжигали!

– Так то была магическая, а на днях спалили основную – ту, которую мы как-то обнаружили в крематории, помнишь? Фанатики.

– Но почему…

– Просто не всем понравилось исчезновение Сети, а с ним – телевидения, видеосигналов и прочего…

Поскольку мир Виолы – или та его часть, в которой мы побывали – отличался высокой урбанизацией, а жители проводили почти все свое время за виртуальным общением и чихали на жизнь реальную – я вздрогнула при мысли о реакции на такое.

– Книжник учинил очередную катастрофу? – вскинул брови Эдмус.

– Вовсе нет, – со скучающим видом пояснила Виола. – Это я ему посоветовала.

Дело начинало запутываться окончательно, и триаморфине пришлось объяснять:

– Прошло месяца два с того момента, как вы убыли – и он начал вдруг слабеть. Хотя вовсю врал, что все в порядке – ну, вы ж его помните: «О, нет-нет, я упал в обморок за столом, потому что с детства не люблю салаты!».

Здесь мы с Эдмусом выдавили невеселые ухмылки – он пошире, я поуже. Виола скопировала тон архивариуса в точности, только что брови озадаченно забыла приподнять. Тео умудрялся скрывать от нас, что смертельно болен, еще тогда, во время нашей четвертой миссии, и глупо было бы думать, что он может измениться, его же не смогла изменить Книга Миров, которая…

Я поняла сначала, что размышления начинают меня заводить не туда, потом – что Виола все еще говорит:

– Вот тогда мне и пришлось припомнить твои слова, Эдмус. О том, что если люди моего мира не оторвутся от мониторов и не начнут хоть как-то думать, их равнодушие убьет последний источник…

– Ты меня цитируешь! – поразился спирит. – А я-то придуривался, как всегда.

– И Тео вырубил всю сеть за раз? Да как ты его заставила – ведь он…

– …не умеет разрушать, конечно. Разве что нечаянно. Да я бы и не смогла, – Виола скривилась и потерла шрам на щеке. – Боль, которую он испытывает, когда творит стихии… Но тут вылезла блондинка и раз в жизни сделала что-то полезное.

– Сломала ноготок и сказала «ай», чтобы добиться сострадания?

– Стаскала его в центр детей, больных игроманией. Есть у нас один такой… В общем, Книжник поднялся на новый уровень – сеть пропала сразу и везде.

В автоматизированном до предела мире Виолы это было синонимом конца света, но триаморфиня только плечами пожала в ответ на наши взгляды.

– Ну, хаос, конечно… зато теперь хоть отдаленно похоже на жизнь.

У каждого свои приоритеты, с этим не поспоришь. Виола еще раз пожала плечами и потрясла головой – в шестнадцатый раз после прибытия.

– У меня до сих пор перед глазами золотые блики летают – стояла в двух шагах во время его выброса.

Расспросить Эдмуса о его семье мы не успели: вопль Макаренко «Почему нет?!» кардинально отвлек нас от беседы.

Йехар времени зря не терял. Грушняк уже держался за виски, на лице Игнатского светилось ажно два апокалипсиса, а «железная леди» Темного Отдела сжимала кулаки и готова была взорваться от ярости. Посреди всего этого восседал светлый рыцарь, который, ясное дело, только что в двадцать какой-то раз отказался убивать Повелителя Тени. Причем, каждый раз приводил разные аргументы, кроме одного, самого неотразимого. Его он оставил на закуску.

– Почему нет, спрашивается? Вы – Поводырь Дружины! Вы – светлый странник!

Йехар скромно пожал плечами.

– Он мой брат, – привел он тот самый аргумент.

Триада начальников не ожидала такого индийского решения проблемы, открыла рты и примолкла разом. В наступившей тишине послышался судорожный вздох Андрия и звук его же падения на стул – подогнулись колени.

– А Оля – наша двоюродная мама, – сладко вздохнул спирит.

На секунду на лицах стало еще больше ужаса, потом сознание ко всем не-дружинникам медленно вернулось. Спектакль продолжился после антракта:

– Если он ваш брат… он может подпустить вас на расстояние удара?

– Еще как, - процедила Виола и тут же уточнила: – Своего удара.

Все посмотрели на Глэрион и вспомнили, какого диаметра может достигать развертка тени. После чего было короткое, очень естественное раздумье, и лица начальников начали обращаться ко мне.

Кажется, улыбка на моем лице испугала не только Макаренко, но и Грушняка.

И однажды утром, когда она проснется, у ее кровати уже будет стоять сборная солянка светлых сил, которые сообщат веселенькую новость: знаешь, тут у нас Повелитель Тени объявился. И мы решили, что он не подпустит нас на расстояние удара, потому что… а, они же знают, я не подпущу.

Ты знал об этом. Ты об этом знал.

Слова, которые Игнатский готовил полгода и теперь выпихивал из себя через силу – все же он был хорошим человеком – тонули где-то в пространстве и не доходили до меня.

И тогда ей протянут артефакт, над которым проведены сотни обрядов, который заряжался тысячи лет для такого случая. И ты хочешь сказать – она не возьмет?

– Давайте, – хрипло прервала я шефа, когда смотреть на его мучения стало выше моих сил. Он поднял красные от недосыпа глаза и удивился по-настоящему:

– Что, Оля?

– Штуку, которую вы принесли. Оружие. Или вы думаете, я Глэрион у Йехара одолжу?

– Вересьева, а ты точно… – начала Макаренко, но я и ей не дала договорить.

– Неточно. Но если вас заедает совесть, потому что вы не сделали этого, когда он еще не принял стихию – берите эту штуку и ищите его сами.

Прекрасно. Грушняк, который до недавнего времени не подозревал, что по территории его страны расхаживает Повелитель Тени, медленно, картинно повернулся к Макаренко:

– Тамара, ты что, зна…

Игнатский на отвлекающий маневр не купился. Он порылся во внутреннем кармане холостяцкого пиджака с протертыми локтями и торжественно извлек оттуда монтировку.

– Ну, чтобы убить его этим мне придется постараться, – спокойно заметила я, взвешивая «орудие» в руке.

– Наша Дружина прикроет тебя молотками и зубилами, – утешил Эдмус.

Шеф буркнул что-то невнятное и обратился к поиску в других карманах. На свет появились бутылочка с подозрительными пилюлями, помятый портсигар с серпом и молотом, три комплекта ключей и фото начальницы отдела Статистики и Учета. Грушняк и Макаренко оставили разборки и следили за ним более чем напряженно.

– Ты что его – потерял?!

– Да хорошо бы…но вот.

Это был цветок розы в тонком стеклянном футляре. Живой и как будто даже переливающийся от избытка жизненных сил, между тем, как у него не было ни стебля, ни корней. Мне показалось, что я слышу характерный аромат… Пришлось сделать шаг назад и прикрыть рот рукой, чтобы избежать большого конфуза.

Ненавижу розы. Кажется, теперь я их буду ненавидеть куда больше.

– Роза Эдема, – щека шефа скривилась в подобии улыбки. – Странное название, да? Это роза была сорвана в те времена, когда мир был еще единым, и многие поколения магов ее заряжали…

Для такого случая, – прозвучал у меня в голове резкий голос одного знакомого алхимика. Я постаралась побороть тошноту и взяла цветок двумя пальцами.

– Что делать с этой флорой?

– Разбить рядом с ним. Как можно ближе. Оля, ты же понимаешь, что придется…

Шефу в очередной раз стало трудно говорить, а мешки под глазами у него будто бы даже увеличились. Да ну… к чему мелодрамы, на первый призыв Дружины он посылал меня куда с меньшим волнением.

Я понимаю. Полгода заставляла себя понять.

Я стиснула холодную, хрупкую коробочку в ладони. Перед глазами встало лицо Веслава – человеческое – когда он понял, что Теодор, будущий Поводырь Великой Дружины, не может отразить даже одного его удара.

– Он хотел бы этого, – ответила я на взгляд Йехара. – Если бы был человеком.