Электрополис

ГЛАВА 5

Сегодня ровно год, как я прибыл в Пустынный город. Год! Мне кажется, что прошло десять лет. Я посмотрелся в зеркало. Если бы мои берлинские друзья увидели меня, то, пожалуй, не узнали бы. Правда, фигура осталась та же, но черты лица заострились и кожа приняла совсем другой оттенок. Сегодня воскресенье, и мы не работаем. Холльборн улетел на юг, дядя отправился на гору Руссель. Ему опять нужны деньги, и он пошел за частицей своих сокровищ. На этот раз он взял с собой. Моравца, которого он назначил главным инженером. Моравец чрезвычайно способный человек. Он великолепный электротехник, и в нем есть дух творчества.

Кажется, правительство в Канберре уже стало проявлять любопытство к «Пустынному городу». Нам предложили провести железную дорогу в наши владения. Это нетрудно сделать, так как она уже доходит до горы Маргариты, а оттуда всего несколько километров до наших южных границ. Тогда мы были бы соединены с гаванью Фремантль на восточном побережье Австралии, которая гораздо удобнее нашей Кембриджской бухты, часто очень опасной для судов. Но дядя — против железнодорожного сообщения с Австралией; он не хочет, чтобы австралийцы знали, что делается у нас.

Во всяком случае, у них уже проснулось любопытство. Они смеются над нами и качают головами. Несомненно, господа из Канберры думают, что вся наша затея слишком фантастична, и убеждены в том, что у дяди скоро иссякнут деньги и что он покинет страну.

О нас пишут удивительные вещи. Австралийские газеты знают, что в нашем распоряжении имеются суда и большие воздухоплавательные аппараты — у нас уже три цеппелина, но никому не известно, какой цели они служат. Никто не понимает, откуда берутся миллионы, которыми мы располагаем, но все иронизируют над тем, куда мы их расходуем.

Я предпринял небольшую прогулку на холм, расположенный позади нашей центральной станции. Отсюда открывается вид на «Пустынный город», который за этот год действительно превратился в настоящий маленький город. В нем проложены улицы и устроены дома. Разумеется, это не обычные дома, их части прибыли к нам уже готовыми, и мы их только собрали. Дома сделаны из металла и снабжены холодильниками. В них прохладно и приятно жить.

Я живу вместе с мистером Холльборном в одном из таких домиков почти у самых ангаров для цеппелинов. За ангарами аэродром, а дальше во все стороны бегут рельсы — узкоколейная полевая дорога. Рельсы сходятся в центральном узле, напоминая гигантскую паутину.

В Пустынном городе около пятисот человек, из них триста человек — немцы.

Я вспоминаю вечер, когда мы с дядей мчались в автомобиле к горящим баракам золотоискателей. Легкие строения вспыхнули, как карточные домики, и когда мы приехали на место пожара, от них не осталось уже ничего. Золотоискатели тоже исчезли. Разобрав обуглившиеся бревна, мы нашли несколько убитых и в их числе хозяина кабачка, а также старого Джима.

Когда я спросил дядю, будем ли мы разыскивать бежавших, он ответил:

— Зачем? Очевидно, они решили рыть где-нибудь золото на свой страх и риск… — И добавил: — Видишь, насколько спокойнее иметь дело с машинами?!

Я знаю, что дядя недаром поехал на гору Руссель. На этот раз ему нужно не только взять образец урановой смоляной руды, но и еще кое-что обдумать.

За последнее время к дяде несколько раз приходил вождь дикарей — Мормора. Это были необычайные визиты. Мормора появлялся в полном военном одеянии, в сопровождении двух воинов и заклинателя Тена-Инжит, разодетого самым фантастическим образом, вымазанного какой-то грязью и изукрашенного пестрыми перьями. Мормора высылал молодого воина с докладом о себе, дядя торжественно выходил ему навстречу, и затем они удалялись в пещеру.

Многие из европейцев удивлялись дружбе дяди с вождем дикарей. Но Мормора со своим племенем все еще живет в лесу у горы Руссель и как бы охраняет горные недра.

Страж он надежный, так как эти горные недра он считает жилищем древнего бога. Что же касается радия, то Мормора не знает о его ценности.

В последнее время, по его словам, в окрестностях горы появились белые люди. Возможно, что это были золотоискатели, бродившие где-то поблизости.

Недавно в руднике нашли мертвого. Лучи радия убили его; но Мормора, конечно, говорит, что его казнил горный бог.

Во всяком случае, нужно принять меры предосторожности: здесь скопилось слишком много подозрительных людей, и надо испытать действие лучей Риндель-Маттью, которые со временем будут охранять нашу область от вражеских вторжений.

От нашей центральной станции проводится в гору ток высокого напряжения. Это дело поручено Моравцу. Не знаю — почему, но у меня не лежит сердце к этому человеку. Я не отрицаю, что он самый способный из всех и что дядя недаром назначил его главным инженером… Но мне не нравится его взгляд, его ускользающие глаза и насмешливая улыбка, которая дрожит на губах, когда он разговаривает с дядей.

Однажды я поделился моими наблюдениями с мистером Холльборном. Он засмеялся и сказал:

— Вы ревнуете!

Это рассердило меня, и я замолчал. Дяде я не говорил ничего, боясь, что он тоже упрекнет меня в ревности. Говоря по правде, мне не нравились также и Стобицер, и Гельдинг, и Курцмюллер, но все они, как нарочно, были способными и очень дельными инженерами.

Может быть, я и в самом деле ревнив? Уже не раз я замечал, что по воскресеньям, сидя в специально устроенном для инженеров казино, где они проигрывали иногда все свое большое жалование, эти люди отпускали по адресу дяди насмешливые словечки.

По-моему, это недостойное поведение.

Прошло еще полгода. Временами мне становится страшно за дядю. Целыми ночами он сидит над своими планами, а дни проводит на работе и почти не спит.

Сегодня был интересный день: Моравец закончил сооружение станции высокого напряжения на горе Руссель. Мы все собрались там. Это был настоящий пикник, на который пригласили и Мормора со всем его племенем.

В горе была вырыта пещера. Над входом в рудник и над старой пещерой ацтеков. Мы знаем, что рыли ее не ацтеки… Но нам надо было как-нибудь назвать ее, а сохранившиеся в ней остатки скульптуры напоминают произведения ацтеков.

Во вновь вырытой пещере Моравец установил мощные машины, которые питались током высокого напряжения нашей центральной станции и должны были производить лучи Риндель-Маттью.

Мы все стояли в саду, который расцвел еще пышнее с тех пор, когда я видел его в первый раз.

Моравец пошел к машинам. Раздался свисток — он включил лучи. С горы послышалось равномерное громкое жужжание. Это был предупредительный сигнал, известный всем членам нашей колонии и туземцам.

«Когда раздается жужжание на горе, приближаться к ней нельзя.»

Все притаились и замерли… Но вдруг собака инженера Моравца, прежде чем мы успели удержать ее, стрелой помчалась вперед, отыскивая своего господина. Внезапно собака очутилась в кольце вспыхивающих маленьких молний, вот уже она объята пламенем и сгорает на наших глазах.

Моравец еще не знает о том, что погиб его четвероногий друг…

Сейчас начнется испытание автоматического управления аэропланами. Дело в том, что у нас есть несколько маленьких воздушных моделей, которые посредством установленной здесь машины, соединенной с сетью тока высокого напряжения, должны летать без пилота. Устроены они так: в аппарате имеется приемник, длина волны которого равна длине волны отправителя, установленного на земле и регулирующего каждый поворот руля посредством передаточного аппарата.

Пробные испытания полета этих аэропланов и должны начаться сейчас. Аппараты пущены; одни летят совсем низко, другие повыше, третьи высоко над горой. Двадцать маленьких моделей в различных направлениях пересекают воздушное пространство.

И вот, как по сигналу, все они вспыхивают и сгорают в одну секунду…

Дядя улыбается.

— Кажется, наш радий в безопасности!

Дикари дрожат в смертельном страхе, Мормора едва отваживается протянуть дяде руку. Когда жужжанье на горе прекращается и Моравец подходит к нам живой и невредимый, дикари бегут от него, как от дьявола…

Вечером, прощаясь с инженером Моравцом, дядя сунул ему что-то в руку. Я убежден, что это была очень крупная сумма. А ночью я увидел этого же инженера Моравца, сидевшего вместе со Стобицером в кабачке, выстроенном рядом с казино. Здесь обычно собираются погонщики верблюдов. С инженерами сидели два каких-то парня с физиономиями беглых каторжников. Вероятно, это были сбежавшие после пожара золотоискатели. Вся компания была так пьяна и так поглощена игрой в карты, что даже не заметила моего присутствия.

Люди, которых я принял за золотоискателей, потряхивали мешочками, а время от времени вытаскивали из них крупинки золота и бросали их на стол. Я заметил, как они, тасуя карты, плутовски подмигивали и злорадно ухмылялись.

В конце концов, что мне за дело до всего этого? Дядины инженеры вольны проигрывать свои деньги кому угодно, хотя бы даже и этим висельникам.

В ту же ночь я должен был слетать по поручению дяди в «город Аллистер», в Кембриджскую бухту. Он разросся еще шире, чем наш «Пустынный город», и теперь там жило уже не двести китайцев, а больше тысячи…

Вернувшись домой, я опять увидел выходящих из кабачка инженеров. Они покачивались и что-то бормотали заплетающимися языками. До меня донеслись слова Моравца:

— Все деньги к дьяволу! Сто тысяч марок в одну ночь! Лучше было бы мне улететь с первым же аэропланом в Европу… Что я за несчастный человек!

Стобицер утешал своего приятеля:

— Глупости! Ты в любой момент можешь опять разбогатеть.

— Каким образом?

— Ведь ты же стоишь у источника. Что сделается со стариком, если у него будет радия на несколько крупинок меньше?..

Моравец схватил его за шиворот.

— Ты предлагаешь мне стать вором?

Стобицер забормотал что-то бессвязное. Я нарочно задержался позади них. Мне не хотелось, чтобы они знали, что я слышал их разговор. Возможно, впрочем, что завтра оба уже забудут то, что говорили сейчас.

Я пришел домой, раздумывая:

«Сказать мне об этом Холльборну? Не высмеет ли он меня снова? Или, может быть, передать все дяде?»

Но быть доносчиком казалось мне слишком недостойным! Я решил молчать, но зато глядеть в оба.

Сегодня у дяди был опять большой день. Мы закончили прокладку рельс, или, как мы называем это, — нашей «паутины». На всех рельсах уже стоят сельскохозяйственные машины. Огромные плуги с вертикальными, движущимися вокруг своей оси лопастями и острыми лопатами, предназначенными взрывать землю; за ними идут машины поменьше, которые должны будут разрыхлять глыбы земли; затем красуются бороны и, наконец, сеялки. В центре этой «паутины», точно пауки, стоят наши аппараты. Здесь же выстроена и платформа, на которой стоит стол с множеством электрических кнопок, и у этого стола священнодействует дядя, окруженный своими двенадцатью инженерами.

Сегодня все эти машины будут впервые пущены в ход по кругу диаметром в двести километров.

Впервые мы принимаем сегодня гостей из Канберры. Дядя послал за ними большой цеппелин, на котором прибыл со своей свитой лорд Альбернун.

— Я не заставлю вашу светлость дожидаться, — говорит дядя. — Мы сейчас же начнем.

Лорд улыбается и переглядывается со своим секретарем мистером Спенсером. В этой улыбке сквозит явная насмешка.

— Могу я узнать, что здесь должно произойти?

— Мы должны разбить маисовое поле на этом круге. Для этой цели мы должны будем автоматически обработать землю.

Лорд не может удержаться от иронии:

— И вы полагаете, господин волшебник, что здесь может что-нибудь расти?

— Разумеется! Эта почва, отдыхавшая тысячу лет, представляет собой отличный перегной.

— Возможно. Но я слышал, что для того, чтобы земля была плодородной, она должна быть орошаема водой.

— Вы совершенно правы.

— Следовательно, вы собираетесь поливать ее из леек? — На этот раз насмешка звучит так откровенно, что лица многих инженеров вспыхивают.

Дядя же отвечает совершенно спокойно:

— Нет, я сперва орошу землю дождем. Я сделаю это так, как в тропиках. Каждый день в течение двух часов над этим полем будет идти дождь.

Лорд Альбернун становится серьезен и испытующе смотрит на дядю. Для меня ясно, что он считает его сумасшедшим.

— Вы собираетесь?..

— Делать дождь. При современных достижениях науки это совсем не трудно. Разрешите начать, ваша светлость?

Лорд тяжело опускается в кресло.

— Я чрезвычайно заинтригован.

— Будьте добры взять подзорную трубу и наблюдать за этими башнями.

На одинаковом расстоянии друг от друга стоят четыре четырехугольных башни.

— Я начинаю! — Дядя нажимает кнопку. В первые моменты не заметно ничего особенного, затем дядя говорит: — Если вы вглядитесь попристальнее, то увидите легкий туман над башнями и заметите слабое вибрирование воздуха.

Действительно, над всеми четырьмя башнями постепенно сгущались маленькие облачка. Они с каждым мгновеньем становились все гуще и темнее… Вот уже клочья разорванной тучи несутся по небу, но они не расплываются по сторонам, а каким-то странным образом собираются в центре, равномерно распределяясь над всем кругом нашей «паутины».

Проходит полчаса, час. Теперь все небо покрыто черными тучами.

— Разрешите — я пущу дождь.

Никто не отвечает. Дядя нажимает другую кнопку. Вспыхивает молния, гремит гром, и в тот же миг потоки дождя низвергаются на высохшую землю, дождь брызжет нам в лицо и отскакивает от земли маленькими жемчужинками.

Лорд невольно застегивает все пуговицы пальто. Дядя улыбается.

— Как видите, я был предусмотрителен, сделав крышу над этой платформой. Минутку терпения. Скоро все пройдет. Ночью я пущу дождь еще раз. Сейчас была только репетиция.

Начинает постепенно светлеть, облака исчезают, и наступает солнечный день. Лорд, вне себя от изумления, смотрит на дядю.

— Как это возможно?

— Все очень просто. Облака образуются от того, что вода испаряется от жара. Вы можете проследить это на любом чайнике. В эти башни я провел тоненькие трубы; по трубам идет вода, которая нагревается электричеством. Когда она достигает вершины башен, особые электрические плитки доводят ее до точки кипения. Таким образом этот пар поднимается кверху — в нагретый солнцем воздух, и из него образуются облака. До сих пор все было очень просто, трудность наступает лишь сейчас.

Вы обратили внимание на то, что весь этот круг окаймлен воздухоплавательными аппаратами? Это обыкновенные воздушные шары, прикрепленные на канатах к земле и соединенные с током высокого напряжения. У них имеется приспособление, посредством которого я посылаю в воздух волны, препятствующие моим искусственным облакам переходить за черту этого круга. Затем, благодаря электрической искре, я произвожу искусственную грозу, воздух внезапно охлаждается и падает дождь.

В общем, все это очень просто. Нужно только иметь необходимые машины и прежде всего ток высокого напряжения.

Дядя нажал на рычажок и привел в движение землечерпательные машины, которые взрыли разрыхленную дождем землю. За ними последовали плуги, затем бороны и сеялки. Медленно и планомерно двигались по рельсам эти гиганты.

Никакой помощи им не требовалось. Только один человек, стоя у стола, нажимал кнопки и переводил рычаги.

Уже поздний вечер. Гости из Канберры обедали у нас. За обедом лорд Альбернун был вынужден сказать небольшую речь, посвященную восхвалению технических чудес, которые он увидел в этом пустынном городе.

Дядя тоже ответил ему речью:

— Почтенные господа во главе с господином министром, я пригласил вас сегодня не только для того, чтобы вы присутствовали при «чудесах», но и для того, чтобы вы присутствовали при «крещении». Мои владения назывались до сих пор «Desert City» т. е. «Пустынный город». Но это наименование больше не подходит. С сегодняшнего дня этот город будет называться Электрополис — город электричества, город техники, город железных рук.

Лорд и его свита переглянулись. Нетрудно было понять, какая мысль таилась у каждого из них: «Этот субъект попросту сумасшедший, зарвавшийся в своих фантазиях…»

Несомненно, дядя прочел эту мысль в их взглядах, но молчал и улыбался.

Я покинул свое место за столом еще до того, как обед окончился. Дядя поручил мне — тайно от всех — еще раз «сделать дождь» и пустить на орошенную землю лучи радия. Я возился с этим почти всю ночь. На утро, когда цеппелин был уже подан нашим гостям, дядя попросил их еще раз подняться на платформу.

Они замерли от удивления. Над полем зеленела мягкая, кудрявая, легкая, как пух, травка. Это взошли семена.

Дядя сказал, улыбаясь:

— Тропическое солнце творит чудеса!

О радии мы, разумеется, молчали. И когда лорд Альбернун, качая головой, промолвил: «Вы волшебник», — дядя скромно ответил ему:

— Я только призываю себе на помощь силы природы.

Снова у нас сенсация, но на этот раз несколько иного сорта. Ее поднесли нам газеты, в которых крупным шрифтом, с гигантскими заголовками, напечатано: «Гора радия в пустыне», «Как лорд Альбернун продал за гроши несметное богатство мистеру Шмидту из Сан-Франциско», «Германский король Австралии», «С неба упавшие миллиарды» и т. д.

Во всех австралийских газетах было то же самое. Как они проведали об этом? Теперь всему миру известен источник нашего богатства.

Многие из тех, кто живет здесь вместе с нами, впервые узнали из этих газет о радии. Все пришли в волнение, один лишь дядя оставался спокоен.

Я спросил его:

— Что теперь будет?

— Ничего.

— Австралийцы ревут от бешенства.

— Пусть ревут.

— Они нападут на нас.

— Теперь ты понимаешь, почему я так спешил с установкой станции сильного тока? Раз она закончена, — непроницаемая завеса лучей защитит нас лучше всякого войска.

— Но кто мог выдать нас?

— Почем я знаю. Может быть, золотоискатели?

Австралийские газеты только и говорят о залежах радия. Созван парламент. Лорду Альбернун дано распоряжение спешно вернуться из отпуска.

— Я не хотел бы быть в его шкуре. — Дядя говорит это со смехом и ложится спать, в то время как мы отправляемся в казино и толпимся у громкоговорителя, передающего речи членов парламента.