Экватор

Вечерние тени длинными полосами легли на космодром. Это было время, когда — казалось — чувствуешь, как вращается земной шар. В лучах утопающего солнца пыльные пальмы вокруг космодрома выглядели, как лакированные ножки от буфета. Днем эти пальмы отливали металлом, к вечеру — казались сделанными из папьемаше. В тропиках нельзя полагаться на зрение: в жару все колеблется и пульсирует.

Пальмы чуть наклонились, когда патрульный корабль АХ-25 взмыл в небо, осыпав их еще одним слоем пыли.

Команда звездолета — три человека — на несколько секунд вжалась в противоперегрузочные кресла. Затем Аллан Конлиф встал, потягиваясь, и подошел к иллюминатору. При виде его спокойного лица никому бы и в голову не пришло, что экипажу предстоит весьма рискованное дело.

— Как будто снова начинаешь жить, — сказал он глядя на мир внизу с некоторой гордостью.

Подойдя к Аллану, он тоже стал смотреть вниз.

И с удивлением заметил, что величественная панорама заката стала лишь красным пятном на ковре, расстилавшемся под ними; Суматра лежала поперек экватора, как рыба на сковородке. И вокруг — звездная пустота. Впрочем, в желудке та же картина. Снова начинаешь жить… Но это был первый рейс Тони в патрульном звездолете. Снова жить — это добавочный адреналин в крови, мурашки, бегающие по коже, и — пустота в желудке.

— Да, за столом в конторе такого не испытаешь, — заметил он.

Аллан кивнул, не сказав ни слова. В то время как весь остальной мир молол языком, как никогда раньше, Аллан Конлиф пребывал в молчании. Безусловно, и в нем бушевали те же чувства, что и у всех людей на Земле по отношению к роскам, но он держал их глубоко в себе. Именно это — наряду с многими другими его качествами — и привлекло к нему Тони еще задолго до того, как он пошел по стопам своего друга и стал работать в Космической Патрульной Службе.

— Пошли к Мюррею, — сказал Аллан, дружески хлопнув Тони по спине. То, как относился к нему Тони, вряд ли было для него секретом.

Звездолет был небольшим, одним из многих на линии «Хайнам», трехместным, с легкими двигателями «Медменхам-Х». Третьим членом экипажа и начальником — был капитан Мюррей Мемфорд, один из первых, кто увидел росков четыре года назад.

Он улыбнулся, когда они вошли к нему в рубку, включил автопилот и повернулся к ним.

— Будем на Луне ровно в пять, — сказал он.

Кто хоть раз видел Мюррея, уже не мог забыть. Физически это был самый обычный — великолепный — образец широкоплечей человеческой расы. Но достаточно было побыть с ним пять минут. — и вы убеждались в его отнюдь не обычной гипнотической силе, которая без всяких слов обращала его потенциальных врагов в восторженных почитателей. Тони, будучи весьма восприимчивым, прекрасно знал об этой магнетической силе и относился к ней с подозрением: он отлично понимал, что сам Мюррей о ней тоже знает и частенько ею пользуется.

— Ну и каков будет план действий? — спросил он, принимая из рук Аллана мескахаль сигарета с особым сортом табака) и стараясь держаться свободно.

— Тебе для первого раза работенку выдали легкую, если повезет, улыбнулся Мюррей. — Принципиальная площадь, как вы знаете, Луна, сектор 101. Лунная разведка сообщила о неизвестном объекте около одного из куполов росков. Предмет небольшой, в настоящее время неподвижный — насколько можно судить с такого расстояния. Он находится около купола по южному периметру Сектора 101, а это значит, что его трудно наблюдать.

— Как там сейчас со светом, Мюррей? — спросил Ал-Заход в Гримальди, где находится Сектор 101, был четыре часа назад. Разведка подозревает, что роски там что-то затеяли: на трассе Земля — Луна в последнее время появилось слишком много их кораблей. Поэтому нам приказано подлететь с ночной стороны и посмотреть, в чем там дело, по возможности — незаметно. И ничего страшного: просто обычный осмотр местности в скафандрах. Мы выйдем из корабля не более чем на двадцать минут. Затем отправимся обратно на Землю, но уже героями.

Тони опять почувствовал в желудке звездную пустоту. Действие — он одновременно и желал его, и боялся.

Он взглянул на лунную карту, куда небрежно указывал Мюррей. Один маленький квадратик — внизу, в третьем квадрате Гримальди, — был закрашен желтым: Сектор 101.

Рядом с ним, тоже желтым карандашом, было написано одно слово: «Роск».

Тони заметил, что Мюррей внимательно изучает его лицо, и поспешно отвернулся.

— Правительство Земли сделало большую ошибку, разрешив роскам создать базу не на Земле, — сказал он.

— Это ты был дипломатом, когда мы с Алланом еще только начинали свою службу в Космическом Патруле, — улыбаясь, сказал Мюррей. — Так что это ты нам должен сказать, почему им был предоставлен Лунный Сектор.

— Официально было сказано, — вступился Аллан за друга, — что, раз мы отнеслись к ним по-доброму, мы не вправе ожидать от них, чтобы раса, покорившая космическое пространство, оставалась прикованной к одной планете. Мы чувствовали себя морально обязанными предоставить им часть территории Гримальди и включить их корабли в полеты по трассе Луна — Земля.

— Да, так было объявлено официально, — согласился Тони. — Когда правительство Земли поставило этот вопрос на повестку дня, Совет Объединенных Наций так в заявил: «Морально обязаны». На самом деле это все болтовня, они нас просто опутали словами. Роски настолько сильнее нас в спорах и логике, что могут своими разговорами добиться всего, чего хотят.

— Политики оплошали, а Космический Патруль должен это расхлебывать, заметил Мюррей.

Это походило на камешек в чей-то огород: Тони никак не мог забыть, что когда-то он занимался политикой, в теперешнем своем нервном состоянии он не пропускал эти слова мимо ушей.

— Вы бы лучше подумали, Мюррей, как работает Космический Патруль. Отношения между людьми и росками достигли в прошлом году такого взаимного непонимания, что если нас поймают в Секторе 101, это будет роскошным поводом для начала войны.

— И дипломат не сказал бы лучше! — саркастически воскликнул Мюррей.

Следующие четыре с половиной часа они провели за чтением, едва разговаривая друг с другом.

— Будьте наготове. Отложите книги. — Мюррей внезапно вскочил и скрылся в рубке.

— Не бери в голову — он часто ведет себя, как строгий учитель, смеясь, сказал Аллан.

Не так уж часто, заметил Тони про себя, не желая спорить с другом. Они с Мюрреем часто сидели в ресторане отеля «Мердека» на Суматре, и он тогда вовсе не был строгим школьным учителем. Тони вспомнил, как Мюррей до самого утра пил кариоку и, поспав всего несколько часов, с огромным аппетитом завтракал, а они с Алланом и в рот не могли взять ту малоприятную на вид пищу, которой их потчевали в отеле.

Размышления Тони были внезапно прерваны: он увидел наплывающий на них огромный черный сегмент Луны. У него возникло странное чувство, будто они падали в узкую пропасть. Ведомый радарами корабль перестал быть их собственным маленьким миром, которым они безраздельно владели.

Впереди сверкало несколько огней: огни росков в Секторе 101.

— Пристегнуться! — донесся из динамиков голос Мюррея.

Они тормозились. В начале казалось, будто они пробиваются сквозь воду, потом сквозь масло, патоку, наконец — дерево. Потом они вообще перестали что-либо чувствовать. Они были легче пуха. Раздался щелчок, и корабль остановился. Они были на Луне.

— Полный порядок. Приготовьте, пожалуйста, ваши удостоверения космических пришельцев, — пошутил Аллан.

Он дружески улыбнулся Тони, пока тот ломал голову, пытаясь понять, что чувствует Аллан на самом деле.

Мюррей вышел из рубки, щеголевато прошелся перед ними. Он был приятно возбужден. Для него это было в порядке вещей — жить, не заботясь о будущем.

— Пока все тихо, — сказал он. — По всей видимости, наши лунные друзья нас не обнаружили. Никаких сигналов тревоги. Влезайте в скафандры, и побыстрее.

Не меньше получаса облачались они в тяжелые космические скафандры, и Тони окончательно взмок; он все думал, заметили их наблюдатели росков или нет. Но выбирать не приходилось. Скафандр был их защитой — неповоротливый, тяжелый, он давал им возможность выжить там, где трудно было рассчитывать на выживание.

Прежде чем надеть, его приходилось невыносимо долго проверять. Все как один космолетчики Системы не жаловали свои скафандры и не было ни одного, который бы не завидовал скафандрам росков — легким, удобным и разнообразным.

Наконец они проверили, застегнули, перетянули и привинтили все, что было можно. Три устрашающего вида робота неуклюже толкались в выходной камере.

Пятью минутами позже они уже стояли на поверхности Луны в полной темноте.

В те спокойные и счастливые времена, что раньше, до прибытия росков, Тони частенько бывал на Луне — и по делу, и просто так, чтобы отдохнуть. Он не был готов к тому, что сейчас это место покажется ему таким холодным и неприглядным. Гримальди в темноте выглядел как пустыня смерзшейся сажи.

— До нужного нам купола меньше полумили, — сказал Мюррей. Его шепот отдавался в голове через наушники. — Пошли.

Сейчас они видели все в инфракрасных лучах. Мюррей вел их по самому краю кратера, обходя попадающиеся на дороге камни. Показались купола пришельцев, черные дыры на усыпанном блестками шелке. Сквозь небольшую прозрачную решетку скафандра окружающий мир представлялся Тони гипсовым слепком реальности, — реальности слишком странной, чтобы быть реальной. Сам он казался себе пигмеем в стальной коробке робота, идущего навстречу разрушению. Борясь с этим чувством, он буквально заставлял себя идти вперед, к тому предмету, ради которого они прилетели.

И вдруг взгляд Тони зацепился за что-то — но никак было не разглядеть, темно. Он дотронулся до руки Аллана.

Последний резко повернулся, затем посмотрел, куда указывал Тони. Мюррей тоже остановился, неуклюже и нетерпеливо махнул рукой, призывая их следовать за собой и не задерживаться. Возможно, он чувствует себя таким же уязвимым, как и я, с симпатией подумал Тони, вновь вытягивая в темноте руку, уже специально для Мюррея.

В следующую секунду яркий луч прожектора высветил их неподвижные фигуры.

Свет бил не из куполов, но из точки рядом с кратерной стеной. Тони замер на месте, ослепленный, с одной лишь мыслью: они попались.

— Падайте! — закричал Аллан.

— Стрелять в прожектор! — приказал Мюррей.

Его большая металлическая лапа опустилась и ухватила громоздкий космический пистолет, стреляющий без отдачи. Аллан и Тони ощущали выстрел только по глухой вибрации скафандров через микрофон Мюррея.

Он попал в прожектор. Наступила темнота, но в ту же секунду из ближайшего купола ударил другой луч и быстро их высветил. В них, возможно, тоже стреляли, подумал Тони, но так ли это — не узнаешь, пока в тебя не попадет. Он тоже вытащил свой пистолет и стрелял, никуда особенно не целясь, в том направлении, откуда мог подойти враг.

— Вот они! Беги к кораблю, Тони! — крикнул Аллан, Зажглось еще несколько прожекторов, и Тони на секунду увидел приближающихся росков, роски были готовы к встрече!.. Затем страшный удар обрушился на его плечо, и сумасшедшая боль пронзила все его тело. Задыхаясь, он слышал, как трещит его скафандр, так трещит, падая, рубленное дерево… И он куда-то все падал… проваливался… Последнее, что он увидел, — это фигуры росков рядом.

Когда роски прилетели в Солнечную Систему, четыре с половиной года назад, в самый обычный майский день 2189 года, — пришел конец старой эпохе, хотя осознало это лишь несколько человек. Кончилось время человеческой изоляции, и человек больше не мог считать себя единственным разумным существом во Вселенной. У его порога стояла раса, превосходившая его не только в научном плане, но, может быть, и в плане духовном.

Это событие наиболее тяжело отразилось на тех странах, которые на протяжении нескольких столетий привыкли считать себя правителями мира и вершителями судеб. Сейчас они находились в положении задиристого школьника, который, случайно обернувшись, увидел склонившегося над ним учителя.

Роски прибыли на одном огромном корабле, и в то время как четверть мира тряслась от страха, а другая четверть веселилась и праздновала, более разумная половина просто выжидала, что из всего этого получится.

Некоторые из них и четыре с половиной года спустя все продолжали выжидать. В росках было ничуть не легче разобраться, чем в самих землянах.

Внешне роск напоминал человека. Не белого человека, но, скажем, малайца. Как и люди, они не были на одно лицо, но у большинства из них была светло-коричневая кожа, черные глаза и совсем не было переносицы.

Температура тела - 105,1 градуса по Фаренгейту: их родиной была более горячая планета…

Когда они прилетели, Тони был самым молодым вторым помощником секретаря Британской Миссии в Совете ООН. Он был свидетелем того бесконечного заискивания и угодничанья, которое разгорелось в высших кругах при выяснении вопроса об отношениях с росками.

А в том, что эти отношения существовали, причем весьма сложные и запутанные, сомневаться не приходилось, в особенности после того, как был преодолен языковой барьер.

Речь перед людьми держал желтоволосый роск по имени Тоделл Ко Барр, один из первых роскианских ораторов в Совете Объединенных Наций.

— Мы прилетели к вам, — начал он, — на межзвездном корабле, несущем на борту четыре межпланетные ракеты и около тысячи росков — мужчин и женщин. Большинство из нас — колонисты, ищущие мир, в котором мы могли бы жить. Мы прилетели к вам из системы, которую вы будете теперь называть Альфа Центавра II, и это наше первое межзвездное путешествие с нашей прекрасной, но — увы — перенаселенной планеты. Мы направлялись к ближайшей Солнечной Системе в поисках места, где мы смогли бы жить, и обнаружили, что единственная подходящая планета — ваша планета — уже заселена. И хотя мы счастливы встретить другую разумную расу, глубину нашего разочарования невозможно измерить: наше путешествие, наше долгое путешествие было напрасным.

— Весьма разумная речь, — прокомментировал Тони, когда услышал ее.

А потом последовали другие разумные речи, и каждая из них хоть слегка, но касалась цели визита росков. К несчастью, мало кто обратил внимание на этот факт…

Когда миновала первая волна шока, охватившего Землю, последовал прилив оптимизма, который погасил то, что должно было насторожить. Но выяснилось это лишь гораздо позднее… Роски были героями. Многие люди с успехом скрыли свое разочарование тем, что у пришельцев нет третьего глаза или щупальцев. Не обеспокоились они и тогда, когда Тоделл Ко Барр объявил, что у росков диктаторская политическая система и что ими правит великий Ап II Дол.

Большой космический корабль кружился вокруг Земли на орбите спутника, а несколько росков прилетали и обращались с речами о дружбе или в Совете ООН, или просто к народу. Они часто посещали земные города.

В благодарность за гостеприимство они подарили людям микрофильмы об общественной и политической жизни на Альфе Центавре II, а также образцы их литературы и искусства наряду с некоторыми образцами флоры. Но ни одному человеку не было разрешено подняться на их корабль. Учтиво и вежливо в этом было отказано и ученым, и политикам, и репортерам.

— Приглашать на наш корабль — это все равно что приглашать в склеп. Ко Барр был мрачен. — Очень многие из нас умерли в пути. Многие умирают сейчас; от недостатка пищи, от разницы в солнечном излучении, от мозговых расстройств из-за долгого пребывания в космосе. Ведь мы путешествовали в холодном темном космосе более двух живущих поколений. Мы не можем лететь дальше. Все, о чем мы вас просим, молим вас, это о небольшом местечке, где мы могли бы отдохнуть и прийти в себя после долгого пути.

Местечке… но каком? Вначале эта казавшаяся невозможной просьба не имела решения: Совет ООН заседал без перерыва неделями. Впервые в истории все нации пришли к согласию: никто не хотел пускать росков на свою территорию.

В конце концов два вопроса встали ребром: предоставить ли роскам базу на Земле и — если да — то где?

И решать нужно было как можно скорее.

Даже Тони, начинающий политик, понимал, к чему все идет. Страх и зависть переполняли людей, но даже если отбросить в сторону естественную жалость к измученным роскам, нельзя было требовать от них, чтобы они покинули Солнечную Систему, — это могло привести к войне. А ведь никто не знал, какое оружие находилось в их распоряжении. К тому же все тогда считали, что их наука продвинет далеко вперед науку Земли…

Разместить же их надо было где-то в районе экватора, где температура была примерно такой же, как на их родной планете. Предоставить им центральную часть Африки оказалось не слишком удобным для людей, разговор о маленьком острове тоже быстро затих, так как росков не хотели предоставлять самим себе.

К тому времени могущественная Бразилия объявила, что она не потерпит присутствия росков вблизи своих границ. В конце концов, после множества споров, пререканий, речей, протестов и наложений вето на Суматре, к югу от Паданга, была выделена для базы росков площадь в восемь квадратных миль.

— За этот небольшой подарок мы безгранично признательны, — сказал Ап II Дол в один из своих редких визитов на Землю.

Многие тогда сокрушались — ах, гордому роску приходится говорить такие слова, но были и те, кто считал, что он их произнес не случайно.

Итак, роски посадили свой огромный корабль на Землю. И вскоре стало ясно, что они вообще-то не собираются покидать ее, они были сыты космосом по горло.

Волей-неволей Земле пришлось играть роль гостеприимного хозяина. Роски на своей базе, которую они моментально начали тщательнейшим образом охранять, представляли собой угрозу для человечества. Но что было делать? И тут государственных деятелей Земли осенило: надо приобщить росков в обычной земной жизни, растворить в массе людей…

К сожалению, чем больше они пытались сделать это, тем меньше у них получалось.

Нация за нацией посылали своих представителей на Суматру, стремясь выведать у росков хоть какой-нибудь секрет и уж, конечно, посмотреть все, что было дозволено глазу. В зале заседаний Совета ООН в Паданге люди и роски произносили речи, настаивали и уступали, блефовали и спорили. Ситуации складывались одновременно и смешные, и трагичные. Надежда на то, что люди что-то выиграют от контакта с росками, таяла в воздухе.

Кроме как по дипломатическим поручениям, земляне не допускались на базу росков, а роскам не разрешалось выходить за территорию, но на деле эти законы нарушались обеими сторонами. Паданг был наводнен шпионами: государство шпионило за государством, раса за расой. Положение осложнилось еще больше, когда, пытаясь снискать расположение росков, Совет ООН предоставил пришельцам в пользование небольшой участок на Луне — «Сектор 101», куда они могли летать на своих межпланетных ракетах.

— Это деяние тронуло мою душу, — заявил Тоделл Ко Барр. — Мы пришли незваными, вы увидели и встретили нас как друзей. Вместе — люди и роски построят новую прочную цивилизацию.

К тому времени эфемерность подобных речей уже была ясна каждому. Впрочем, правду он говорил или нет, но о такой цивилизации мечтали многие.

К сожалению, это было его последнее публичное выступление. Тоделл исчез на базе росков, и больше о нем не было ни слуху, ни духу. В дипломатических кругах было высказано мнение, что желтоволосый роск был слишком уж хорошо настроен по отношению к людям, чтобы это понравилось его деспотичному господину.

И наконец настало время, когда диктатор Ап II Дол решил, что пора переходить к действиям. За стол Совета ООН вместе с землянами теперь сели его люди, и отношения между двумя расами начали медленно, но верно портиться.

Космический Патруль, в котором служили Мюррей, Аллан и Тони, был естественным следствием этих новых отношений.

Что-то похожее на лимон… или арбуз… Нет, вытягивается, — огурец?.. Впрочем, нет — оно сгибается, — это банан… или все-таки кусок арбуза?.. Да нет же, целый арбуз. А может — все плыло перед глазами — может, это лицо? Расплывающееся, но постепенно приходящее в норму. Вот линия челюсти, глаза, уставившиеся па него… Ну да, это Мюррея Мэмфорда.

— Ох, — простонал Тони.

Он лежал на своей койке, и рядом был Мюррей.

— Ну что? — спросил Мюррей. — Полегчало?

— Воды, — сказал Тони.

Он выпил принесенную воду одним глотком. В голове слегка прояснилось, и он вспомнил все, что произошло на Луне, включая страшный удар в плечо.

— Где мы, Мюррей? — спросил он.

— Уже целый час летим. Погони нет, скоро будем дома, — ответил Мюррей. — Когда роски сообразили что к чему, вы уже были далеко. Я уж боялся тебе конец… Как ты себя чувствуешь?

— Эта часть моего тела чувствует себя лучше, — c мрачной иронией произнес Тони, поднимая свою левую руку в перчатке.

Под перчаткой у него находились стальные пальцы и ладонь: руку ампутировали несколько лет назад, после авиакатастрофы.

— Думаю, что и остальное тоже в порядке, — сказал Мюррей. — Всего лишь несколько царапин. Роски в нас стреляли, и одна пуля попала в тебя. К счастью, никакие соединения не были повреждены, а амортизаторы смягчили удар. Как это получилось, ума не приложу: может, ты носишь на шее магическую кроличью лапку?

— Как я здесь очутился? Разве я не потерял сознание?

— Еще как. Ты свалился, как бык на бойне. Я, скорее, приволок, чем принес тебя сюда, — сказал Мюррей. — К счастью, когда ты отключился, мне удалось попасть во второй прожектор.

— Спасибо, Мюррей, — сказал Тони, и только тогда он вдруг понял, что совсем забыл о своем друге. — А где Аллан?

Мюррей отвернулся и нахмурил брови, словно что-то мучило его.

— Боюсь, у Аллана ничего не вышло, — наконец произнес он.

— Что ты имеешь в виду, говоря «ничего не вышло»?

Мюррей резко повернулся к нему, и слова вдруг хлынули потоком: Слушай, Тони, может, тебе трудно будет понять все это сразу. У нас там ничего не вышло, ты знаешь. Мы чудом спаслись. Когда ты упал, я подхватил тебя и взвалил на плечо. Аллан закричал, чтобы я бросил тебя и спасался сам. Это была просто минутная паника, я думаю. Он хотел оставить тебя роскам. Я приказал прикрывать ему наше отступление, и в следующую же секунду он направил свой пистолет мне прямо в лицо со словами, что убьет меня, если я тебя не брошу.

— Аллан! — запротестовал Тони. — Это сказал Аддан?

— Ты имеешь представление о том, что такое паника? — спросил Мюррей. Существуют ситуации, когда абсолютно теряешь контроль над собой и не помнишь и не понимаешь, что говоришь и делаешь. Когда же я увидел пистолет Аллана у своего лица и почувствовал, что роски приближаются сзади, я… я тоже потерял контроль над собой!

Мюррей весь напрягся — Тони никогда не видел его таким… У него вдруг пересохло во рту, и он хрипло спросил:

— Что ты сделал, Мюррей?

Они скользили в пространстве — холодном, опасном пространстве, безразличном к словам Мюррея:

— Я убил Аллана. Пуля попала ему в живот.

Тони застыл. Что он мог сделать — разве что бессильно размахивать кулаками — механическим и обыкновенным.

— А что еще оставалось? — беспощадно продолжал Мюррей, схватив Тони за кулак. — Послушай меня, Тонн, неужели я должен был бросить тебя — там, на Луне? Никто не знал, что мы будем в Секторе 101, по крайней мере, официального разрешения не было. Подумай, как бы мы себя чувствовали, если бы, придя в себя, увидели вокруг росков, отнюдь не склонных к жалости? Я сделал единственно возможную вещь. Аллан Конлиф взбунтовался, и я как капитан покончил с мятежом прямо на месте. Вот и все.

— Но я знаю Аллана! — вскричал Тони. — Как он мог… он не такой человек, чтобы…

— Чужая душа — потемки! — тоже закричал Мюррей.

Лицо его потемнело, ярость расписала его пятнами лихорадочного румянца.

— Мы даже не знаем самих себя. В момент опасности в нас пробуждается что-то такое… о чем мы и не подозреваем. Вот что произошло с Алланом. А сейчас заткнись и подумай… Надеюсь, ты поймешь, я сделал все, что мог.

Он стремительно пересек каюту и выскочил за дверь.

Тони остался один.

Он лежал, не двигаясь, вспоминая все с самого начала. Он никак не мог поверить ни в то, что его друг мертв, ни в то, что он потерял контроль над собой. Но ничего другого ему не оставалось. В конце концов, между Мюрреем и Алланом всегда существовало некое соперничество. Возможно, в эти пугающие секунды в темноте оно прорвалось наружу.

Перед приземлением Мюррей зашел к Тони. Чувствовалось, что напряжение все еще не оставило его.

— Как ты себя сейчас чувствуешь? — поинтересовался он.

— Я не хочу тебя видеть, — угрюмо ответил Тони. — Я увижу тебя не раньше, чем на допросе. А пока держись от меня подальше.

С застывшим лицом Мюррей пересек каюту и жестко положил свои руки Тони на горло.

— Думай, что говоришь и кому, — прошипел он. — Я рассказал тебе, что произошло там. Это факты. Мне они так же неприятны, как и тебе. Если бы Аллан не оказался трусом, он сейчас сидел бы здесь, с нами.

Тони поднял левую, стальную руку и схватил Мюррея за запястье, сжимая все сильнее и сильнее. Вскрикнув от боли, Мюррей выдернул руку: его запястье опоясывал кровавый браслет. Он бросил на Тони угрожающий взгляд, затем повернулся, вышел и заперся в рубке.

Снова увидел его Тони лишь очень много времени спустя.

Когда они приземлились, Тони некоторое время лежал спокойно, затем стал звать Мюррея, чтобы тот пришел и освободил его. Прочные ремни, закрепленные под койкой, не позволяли ему освободиться самому. На его крики не последовало никакого ответа. Минут через двадцать щелкнул замок холодной камеры, и в каюту вошли двое людей из медицинского персонала с носилками в руках.

От них Тони узнал, что патрульный корабль сел неподалеку от Главного Штаба Патруля. Мюррей позвонил прямо в госпиталь, чтобы они его забрали с корабля для обследования.

— Обследоваться я буду позже, — решительно сказал Тони. — Сейчас же мне нужно срочно доложить обо всем Командору. — Не беспокойтесь, он уже информирован о состоянии вашего здоровья, — сказал один из санитаров.

Несмотря на протесты Тони, они остались непреклонны. По их виду Тони понял: Мюррей явно намекнул им, что у него не все в порядке с головой. В результате он был доставлен на носилках прямо в военный госпиталь, Процедуры здесь велись не быстрее, чем в любом другом госпитале. Спустя продолжительное время врачи наконец пришли к выводу, что Тони вполне разумен, но раздражен, что у него всего несколько царапин, не таких уж и опасных. Его несколько раз обследовали, время тянулось медленно. И все это, со злостью думал Тони, докуривая пачку мескахаля, было делом рук Мюррея.

Капитан звездолета сделал все для того, чтобы рапорт Тони задержался. Ну да ничего, Мюррея он еще достанет. Его ждут большие неприятности.

Через два часа, застегнув последнюю пуговицу на своей форме, он поспешил в Управление. Там его поджидал большой сюрприз. Мюррей не докладывал о том, что они вернулись из полета. Мюррея никто там не видел. С подозрением и внезапно проснувшимся любопытством Тони поспешил к общежитию. Там Мюррея тоже никто не видел. Его комната была пуста, и все его вещи аккуратно лежали на месте. Над постелью миле улыбалась с фотографии девушка. Детским почерком на ней было написано: «С любовью от Мины».

Солнце уже начало печь вовсю. Не обращая внимания на жару, Тони подбежал к сидящему под зонтиком дежурному у главных ворот. Да, капитан Мюррей уехал в город на служебной машине сразу же после завтрака.

— Спасибо, — поблагодарил Тони.

Он поймал попутку и трясся до города целых пять миль по жаре и пыли.

Тони знал, что обязан был доложить начальству, прежде чем покинуть лагерь. И он также знал, что надо подать рапорт о смерти Аллана. Но где-то внутри он смутно чувствовал, что сейчас важна каждая секунда. Пусть он не знает, куда делся Мюррей, но по горячему следу его можно — и нужно — найти. Времени было 10.50.

Паданг был одним из самых интересных городов Земли, а близость росканской базы накладывала на этот город отпечаток лихорадочной активности. По его горячим, полным всевозможных запахов улочкам бродила смутная уверенность, даже ожидание, что вот-вот что-то произойдет — что-то из ряда вон выходящее. Паданг был международным городом. В толпе местных жителей, индонезийцев и китайцев, важно шествовали делегаты Совета ООН со всех уголков Земли, их друзья, жены, любовницы. Уличные торговцы были разрисованы самыми разнообразными национальными эмблемами — от восходящего солнца до лука-порея. Паданг был также первым межпланетным портом Земли, так как делегаты росков очень часто, нарушая запрет, бродили по его улицам и заглядывали в рестораны. И наконец, — это был город шумных реклам и кричащих сенсаций. На Тида Anna вздымались небоскребы. Среди пальм вились живописные улицы с двухэтажными зданиями. Над их крышами по жаре трепетало более пятидесяти различных флагов.

Кроме политиков, здесь жили бизнесмены и проститутки. Подмигнув из окна своего отеля, вы могли купить себе юриста, девушку или долгое путешествие вниз по канализационной трубе.

Высадившись в центре города у почты, Тони быстро прошел черный рынок и направился к Бакит-Безар, где находился отель «Мердека». Ему казалось, что поиски Мюррея лучше всего начинать отсюда. Для Аллана, Тони и Мюррея «Мердека» был почти что родным домом. Они привыкли и полюбили и небрежное обслуживание, и неважную пищу, и бесконечный шум.

Сейчас отель был переполнен теми мелкими служащими дипломатического корпуса, к числу которых в свое время принадлежал и Тони, — нервные, издерганные люди, потягивающие виски, скрывающие от полуденного зноя и ждущие… ждущие и наблюдающие. Пробравшись через зал, Топи направился к лестнице, ведущей к черному ходу. Ему показалось, что в конце коридора он заметил Амира, тот оглянулся и поспешил скрыться. Но этого не могло быть. Амиру, самому приятному юноше из всего обслуживающего персонала, незачем было прятаться. Он стал почти что другом для каждого из них.

Поднявшись по лестнице и достав из кармана ключ, Топи подошел к 6-й комнате. Здесь жили Аллан, Тони и Мюррей… Раньше жили… Открыв двери, он вошел.

С притоком иностранцев в Паданге остро встал жилищный вопрос. Комнату в гостинице невозможно было найти: только платя за неделю вперед, вы могли наслаждаться ею по уик-эндам.

По комнате № 6 прошелся ураган. Тони присвистнул. Их чемоданы, их одежда — все, что у них было, лежало разбросанное по полу. Кто-то провел обыск, торопливый, но тщательный. — Кто? Зачем?

— Мне это не нравится, — громко сказал Тони. Он вышел из комнаты и, перегнувшись через перила лестницы, крикнул служанку.

Дожидаясь ее, он стоял среди разбросанных вещей и думал. Вокруг него творилось что-то непонятное. Неизвестно, что произошло на Луне: он не был уверен, что ему сказали всю правду. И непонятно, что произошло здесь. Почему Мюррей скрылся? Куда он пошел? Тони начал подозревать, что он нарочно убил Аллана, а вовсе не в порядке самозащиты. Но зачем?

Он опять вышел на лестничную площадку и еще раз позвал служанку.

Ненависть к Мюррею переполняла его. Он начал перебирать в памяти прошлое. Приятные манеры Мюррея уже больше не казались ему таковыми, он был высокомерен и жесток. Его веселая улыбка на самом деле была гримасой убийцы. Но, допустим, он убил Аллана… он ведь мог с легкостью соврать, что Аллана застрелили роски. Тони ведь все равно был без сознания, когда все это произошло. Да, мрак… Одно только Тони знал наверняка: ему надо найти Мюррея и вытрясти из него всю правду.

Он снова вышел из номера и на сей раз чуть было не столкнулся с маленькой служанкой.

— Где Амир? — спросил он.

— У Амира сегодня выходной.

— Что? В первый раз слышу, что у него вообще есть выходные.

— Амир плохо себя чувствует. У него болит голова, и он принимает лекарства. Что вам принести?

Внезапно ему захотелось, чтобы в комнату никто не входил. Он чувствовал себя слабым, усталым и голодным. Впервые ему приходилось выслеживать человека.

— Принесите мне что-нибудь горячее.

— Это займет много времени, сэр.

— Тогда что-нибудь перекусить. Все равно что.

Вернувшись в комнату, он запер за собой дверь. Затем аккуратно принялся раскладывать одежду по своим местам. Ему было тяжело брать в руки вещи Аллана, вещи, которыми тот никогда больше не воспользуется.

Несколько гражданских костюмов Мюррея отсутствовало, но форма была здесь. Так…

Ему принесли ленч: холодные сосиски с капустой и рисом и студень из планктона. Новый планктонный завод на побережье в Семпанге снабжал остров все большим и большим количеством пищи, но, скорее, именно количеством, нежели качеством.

Перекусив, Тони почувствовал, что настроение его поднялось. В конце концов, он отказался от дипломатической карьеры, потому что в нем жила неистребимая жажда действий, активной жизни. И сейчас его жизнь обещала быть воистину активной. Раньше он был ровным, спокойным человеком, и отец выбрал ему карьеру, и он безропотно покорился, но все это наскучило ему до смерти. Раньше он просто убивал время, нет, — терял его!

Но Экватор — самая горячая часть планеты, часть, которая вращается быстрее других, хотя это и нельзя ощутить. Сейчас у Тони было то, к чему он так стремился.

Выходя из комнаты, он столкнулся с хозяином гостиницы и спросил его, где Мюррей.

— К сожалению, я его сегодня не видел, — ответил Ниап Нам. — Может, он и приходил. Кстати, вам лучше выйти черным ходом, а то Недовольные устраивают очередную заварушку. Эти глупые люди могут даже стрелять.

— Спасибо, Ниап, — поблагодарил Тони.

Он еще раньше слышал на улице какой-то шум, но не обратил на него внимания. Вдруг раздался выстрел, послышались крики, шум бегущей толпы. Тони вышел черным ходом и скользнул через двор. Недовольными — так называли группу террористов — были, в основном, местные, жители туземных кампонгов; их эвакуировали с территории, отданной под базу росков. Ежедневно они совершали какой-нибудь террористический акт — например бросали бомбы в лимузины дипломатов… Это придавало жизни в Паданге неизъяснимую остроту.

Тони спешил в «Рокси». Уж если кто и знает, где скрывается Мюррей, то это малышка Мина, датчанка наполовину (другую половину так и не удалось установить точно), которая отнимала у Мюррея почти все свободное время. Полдень уже миновал, и его враг — а он сейчас думал о Мюррее как о враге имел фору в четыре с половиной часа.

«Рокси» был кинотеатр, открытый днем и ночью. Его вывеска сверкала двадцать четыре часа в сутки. Фойе было большим, прохладным и весьма оживленным.

За лотком с мороженым стояла Мина, она взвизгнула от удовольствия при виде Тони. Да, она была приятной девочкой: темноволосая, живая, симпатичная. Возможно, после того как Мюррей не стоял у него больше на дороге…

— Ну конечно, он забегал ко мне, — ответила Мина на вопрос Тони. — У него что, неприятности, мистер Лесли? Скажите мне. Он выглядел так, будто что-то произошло, и не слишком хорошее.

— Наверное, просто надел правый ботинок на левую ногу, — сказал Тони и принялся терпеливо ждать, пока девушка кончит трястись от смеха. Он совсем забыл, что даже самая глупая шутка всегда смешит ее.

— Мне надо найти его, Мина, — сказал он. — Он срочно нужен Командору. Он не сказал, куда идет?

— Нет, мистер Лесли. Он даже не поцеловал меня, а просто сказал «привет». Поэтому я и подумала, не случилось ли что-нибудь…

— Да, да, не слишком хорошее, я знаю. Что он еще сказал, кроме «привет», Мина? Он не назначил тебе свидания, попозже, вечером?

— Простите, пожалуйста, одну минутку.

Она повернулась, улыбаясь, к высокому пакистанцу, и отпустила ему мороженое.

— Все, что он мне сказал, — продолжила она, — это то, что он собирается пойти на планктонные плантации. С какой стати ему туда идти, мистер Лесли?

— Наверное, захотел перекусить, — предположил Тони, поворачиваясь, чтобы уйти, в то время как Мина опять залилась смехом.

За каким чертом он потащился туда? Размышляя, Тони рассеянно шел вперед и чуть было не налетел на толстого человека в белом полотняном костюме.

— Если хотите узнать о Мюррее, следуйте за мной, — сказал толстяк, почти не разжимая губ и делая вид, что не замечает Тони. Тот изумленно уставился на него, но толстый человек уже скрылся за дверью одного из баров. Тони постоял в недоумении, затем пожал плечами и вошел в бар.

Над стойкой бара медленно колыхалась картинка на небольшом экране. Звука не было, а изображение было довольно странным — только половина кадра, — в расчете на то, что заинтересованные посетители бара заглянут в кинозал посмотреть, хороша ли и другая половина.

Сейчас на экране колыхалась верхняя часть тела Лулу Балтазар, откинувшейся на подушки.

Тони перевел взгляд с экрана на толстяка. Тот сидел за столиком в углу, лицом к двери. Он поднял вверх два пальца, подзывая официанта. Официант поспешил на зов, кивая и улыбаясь, как игрушечный болванчик. Посетителей было мало, лишь несколько человек сидело в зале.

— Кто вы? — спросил Тони толстяка, присаживаясь за его столик. Простите, но я вас не припомню.

— Садитесь, мистер Лесли, — ответил незнакомец. — Ведите себя прилично и благодарите свою счастливую звезду, что я нашел вас раньше, чем кто-либо другой.

— Я спросил, кто вы? — повторил Тони. — Вы хотите передать мне что-нибудь от Мюррея?

— А вот и виски, — сказал толстяк, улыбаясь официанту, расставлявшему бокалы. — Ваше здоровье.

Тони гнул свое.

— Я спешу, — сказал он. — Откуда вы знаете, что я ищу Мюррея? Вы, наверное, подслушали, о чем я говорил с продавщицей мороженого? Вы хотите мне помочь или просто валяете дурака?

Толстяк выпил виски и, с любопытством глядя на Тони, придвинул к себе бокал, не заботясь о том, чтобы ответить хотя бы на один вопрос. Наконец он сказал:

— Если уж вам так важно знать, кто я, то можете звать меня, например, Стобарт, а впрочем, это не важно. Я агент Совета Безопасности ООН. Я могу арестовать вас, даже если вы до меня и не дотронетесь — если только мне придет это в голову.

На экране волновалась уже другая часть — и весьма соблазнительная Лулу Балтазар. Официант все так же улыбался и кивал новым посетителям.

— Как в кино. Вы уверены, что вы не оттуда? — спросил Тони.

— Не беспокойся, сынок, — жестко ответил Стобарт. — Попробуй повести себя не так, и ты увидишь, что я абсолютно реален. И помни, у меня нет чувства юмора.

— Ну хорошо, вы реальны, — согласился с ним Тони. — Тогда скажите мне вот что. С какой стати агент Совета Безопасности ООН будет вести себя так, как вы? Зачем это он вдруг заинтересуется мной или Мюрреем? Если б здесь был болван полицейский из летного лагеря, тогда понятно.

— Не думаю, чтобы ты смог понять его. Послушай, сынок, ты ходишь по краю пропасти. Не вмешивайся! Найти Мюррея Мэмфорда необычайно трудно, и ты только будешь путаться под ногами у многих, заинтересованных в этой партии.

Произнося свою речь, он придвинул бокал с виски обратно Тони, который машинально взял и выпил его.

Стобарт снова поднял два пальца, и официант поспешил к их столику с двумя очередными бокалами.

— Посвятите меня в эту тайну, — сказал Тони. Ему не понравилась нотка мольбы в собственном голосе. — Зачем Мюррей убил Аллана Конлифа? Почему его ловят агенты Совета Безопасности, а не полиция и не Космопатруль?

— Ты любопытен, — тяжело сказал Стобарт.

Тони покраснел. Он взял один из бокалов в левую руку и сжал его. Он продолжал его сжимать, пока на столе не осталось лежать сверкающая кучка стеклянного порошка.

— Ответьте на мои вопросы, — сказал он.

Стобарт рассмеялся.

— У тебя есть характер, — сказал он и сдунул порошок на куртку Тони.

Прежде чем Тони успел сделать хоть малейшее движение, его собеседник с неожиданной силой схватил его за левое запястье.

— Послушайте-ка, меня, мистер Лесли, — сказал он. — Не вмешивайтесь. Мэмфорд солгал вам, я не сомневаюсь в этом. Он не мог позволить вам узнать правду. Я хочу сначала услышать, что он рассказал вам о происшествии в Секторе 101, а потом я расскажу вам, что произошло там на самом деле. По моему, это справедливо.

Тони послушно пересказал все, что Мюррей сообщил ему на борту звездолета.

— Какая чушь! — воскликнул Стобарт, выслушав его. — Пока вы были на Луне без сознания, роски поймали вас и Мэмфорда. Он просто не успел бы дойти до корабля, да еще с вами на плече. Они поймали его с такой же легкостью, как вы целуете женщине ручку, и заставили его взять с собой жизненно важную информацию сюда, на Землю, для одного из роскианских агентов в Паданге, который затем доставит ее на базу.

— Как они могли заставить его? Что это была за информация? Почему он не мог сказать мне правду?

— Вы наивный дурак! — сказал Стобарт. Он отвернулся от Тони, словно потерял к нему всякий интерес, и принялся разглядывать других посетителей бара. — Неужели вы думаете, что Мэмфорд сказал бы кому-нибудь правду? Он стал предателем! Он помогает роскам, и не трудитесь спрашивать меня, что они предложили взамен и что это была за информация, я все равно ничего не скажу.

— Я не верю в это! Почему роски не могли доставить эту информацию сами? Между Луной и Землей летают четыре их ракеты.

— Если б мы знали ответы на все эти вопросы, мы бы сейчас не искали Мэмфорда. И больше я ничего не скажу, — заключил Стобарт. — До свидания, Лесли, идите. Возвращайтесь в лагерь и играйте в космонавта, пока еще не началась заварушка.

— Вы пьяны, судя по вашим разговорам и вашему виду, — холодно сказал Тони. — Или ваша губа всегда отвисает вниз, как старый красный носок?

— У стойки бара, в одежде бизнесмена с Суматры, сидит роск, и он нацелился на нас, как ястреб, — заметил Стобарт с безразличным видом.

— А я и сам с Нептуна, — сказал Тони. — С чего вы это взяли, Стобарт?

Толстяк выругался.

— Думаете, я скажу вам? В последний раз говорю: убирайтесь отсюда, Тони. Вы слишком многим мешаете. Вы никогда не найдете Мюррея Мэмфорда. Вставайте и уходите. Бесплатного виски больше не будет.

Чей-то кусочек тела боролся с кусочком Лулу Балтаз ар, когда Тони проходил мимо бара. Внутри у него все кипело. Он ненавидел каждый кубический сантиметр тела Стобарта, но что-то говорило ему, что этот человек был прав. Если Мюррей действительно так глубоко увяз, то это дело Тони явно не по зубам.

Стараясь не глядеть на Мину, он сошел по ступенькам «Рокси». Шел сильный дождь, улицы утопали в воде. Чуть подальше на улице рядом с дымящимся русским автомобилем стояло два жалких полисмена: работа Недовольных. Было 1.15.

Сидя в баре кинотеатра, Стобарт с удовлетворением заметил, как агент росков соскользнул со своего стула у стойки и вышел почти сразу же за Тони Лесли. Стобарт любил свою работу. Если держать себя в руках, работа становилась такой же безопасной, как и старое кресло.

Главное — правильный психологический подход, и любой человек сделает для вас все что угодно. Даже такой непредсказуемый, как мистер Тони Лесли.

Тони решил сократить путь, пробираясь переулками.

Чем скорее он доберется до базы, тем лучше: у него и так будут неприятности из-за того, что он не доложил О своем прибытии после операции. Он чувствовал горечь поражения. Он даже забыл спросить этого слизняка Стобарта об Аллане.

Капли дождя стекали по шее за воротник. Его легкий тропический костюм промок в одно мгновение. Вдруг рядом остановилось такси, обдав его ноги водой.

— Садитесь скорее, сэр! — весело крикнул шофер китаец.

Это была неплохая мысль. Когда Тони наклонился, намереваясь открыть заднюю дверь, она внезапно быстро распахнулась. Сильные руки схватили его за запястья и буквально втащили внутрь. Он почувствовал, как рванулась машина, но ему было не до того: он барахтался под тяжелым ковром, который на него набросили. Кто-то взгромоздился сверху, не давая ему пошевелиться. Тони боролся изо всех сил, стараясь высвободить стальную руку, но тут на его шею обрушился удар.

Ему казалось, что он пролежал под этим ковром целую вечность, полузадушенный, теряя сознание и вновь приходя в него. В голове мелькали и кружились грозовые сполохи. Автомобиль начал подпрыгивать, когда они свернули с шоссе, и Тони опять почувствовал интерес к жизни. Снаружи слышался странный шипящий звук: они продирались сквозь высокую траву.

Человек на заднем сиденье сполз о Тони и сейчас спорил с шофером. Речь шла о ремонте, который потребуется машине после такой поездки. Были предложены деньги, от которых шофер отказался.

Наконец машина остановилась. Тони сопротивлялся, когда его руки связывали за спиной. Пальцы, дотрагивавшиеся до него, были лихорадочно горячи. Несомненно их температура была не меньше 105,1 градуса по Фаренгейту.

Его бесцеремонно вытащили из автомобиля за плечи и швырнули в мокрую, по колено, траву. С трудом поднимаясь, он увидел, что шофер взял-таки толстую пачку долларов, довольно ухмыльнулся и завел мотор.

Роск ухватил Тони за брючный ремень и оттащил в сторону, пока машина разворачивалась. Вскоре она исчезла из виду, человек и роск остались вдвоем.

Высокие деревья окружали их, почти как в джунглях, куда не ступала нога человека. Впрочем, след человека был; невдалеке стояла старая туземная хижина, просевшая под собственной тяжестью. Издали доносился шум проезжающих Машин — значит, шоссе было не слишком далеко.

— Прогуляемся? - любезно предложил роск, подталкивая Тони вперед.

— Ну если вы не можете предложить ничего лучшего…

Все еще лил дождь, но уже не такой сильный, как раньше. Тони видел своего похитителя только мельком.

Он выглядел как малаец. Ирония судьбы, подумал Тони, эта раса обосновалась именно на Суматре! Здесь они могли ходить где угодно, на них никто не обращал внимания. В Англии роска узнали бы за милю, — Вероятно, вам нравится эта страна… — заметил Тони.

— Идите вперед.

Дорога стала хуже. Дождь перестал, выглянуло солнце. Тони стало жарко. В просветах между деревьями показался океан. Еще немного, и он раскинулся перед ними — плоский, как неудачная шутка, расслабленный и бесстыдный в своей наготе.

Берег был крутой, скалистый. Тони со своим похитителем с трудом преодолевали опасный склон. Внизу виднелись три пальмы, их каменные стволы нависали над водой, а из-под воды торчали корни, как пальцы утопленника, среди этих корней Тони даже ухитрился рассмотреть какую-то рыбу. Затем его без всякого предупреждения столкнули в воду.

Он полетел вниз, вода моментально заполнила его рот и нос. Он отчаянно боролся. Он тонул! Со связанными сзади руками он был совершенно беспомощен.

Впрочем, времени на дальнейшие переживания ему не дали. Рядом с ним уже плыл роск, таща его за воротник. Буквально через секунду вода потемнела — они плыли под рифом, по узкому проходу в скале, и вскоре оказались в пещере. Тони жадно глотал ртом воздух, вода текла у него из носа и с одежды, когда роск тащил его по грубым каменным ступеням.

Со стороны моря вход в эту пещеру разглядеть было невозможно загораживали пальмы. Зато вполне реальна была возможность подцепить клаустрофобию: условия самые что ни на есть подходящие. Липкий потолок поднимался над водой примерно фута на два. Убежать отсюда, бредя по грудь в воде, со связанными руками, вряд ли возможно. Тони с горечью вспомнил, что роски — великолепные мастера любого водного спорна.

В самом центре пещеры, где было поглубже, плавала небольшая субмарина. Она выглядела смирной и местами была покрыта ржавчиной. Она вполне могла быть из «ветеранов» Малайского Военно-Морского Флота — впрочем, Тони не мог поручиться за точность.

Люк был открыт. Оттуда появилась темная голова и перекинулась несколькими резкими отрывистыми фразами с похитителем. Тони незамедлительно был переправлен на подводную лодку.

Внутри было очень тесно и очень жарко. Тони положили на проволочную койку, без всякого матраса, с руками, все еще связанными за спиной. Вскоре субмарина тронулась с места, но Тони почти не ощущал движения.

Закрыв глаза, он попытался собраться с мыслями, но ни одна дельная мысль не шла в голову. Он только знал, что предупреждение Стобарта имело веские основания, хотя и слегка запоздало. И еще он знал, что у него уже никогда не будет той спокойной жизни, какую он вел, будучи чьим-То там помощником.

— Пора, — сказал роск, ткнув его меж ребер.

Они прибыли.

Подталкиваемый и направляемый сзади, Тони взобрался по стальному трапу и подставил голову под палящее солнце. Берега не было и в помине. Рядом дрейфовало небольшое туземное суденышко, и канат с него был переброшен на лодку. Трое росков с явным интересом следили за появлением Тони. Наклонившись к нему, они подняли его под мышки и опустили на палубу кеча.

— Спасибо — сказал Тони. — Как там насчет полотенца, раз уж вы такие вежливые?

Когда его первый похититель перебрался на палубу, Тони повели в кают-компанию. Кеч, вероятно, был стотонным; похоже, он возил пассажиров с одного острова на другой, пока не попал в руки к роскам.

В кают-компании сидело шестеро росков — пятеро мужчин и женщина. В своих роскианских одеждах, вычурных, каких-то маслянистых на вид, они выглядели совершенно нелепо здесь на Экваторе, и сейчас их внеземное происхождение стало гораздо заметней. Рты их, очевидно, из-за того клацающего отрывистого языка, на котором они говорили, были немного странной формы, жесты их выглядели неестественными. Даже то, как они сидели на деревянных стульях, выдавало в них чужеземцев.

Таковы были существа с Альфы Центавра II, существа, похожие на людей но не люди. Физическое сходство, казалось, только подчеркивало несхожесть мышления. И так-то на Земле не сладко жилось, подумал Тони, a уж с ними…

Роск, который захватил Тони в Паданге, давал отчет на своем языке вожаку группы, суровому типу с ноздрями, как у гориллы, и с копной седых волос. Он внимательно расспрашивал похитителя Тони о деталях, но, видно по всему, был доволен. Наконец он обратился к Тони на английском: — Ну что ж, перейдем к делу. Я военный полковник Будо Будда, слуга великого Апа II Дола, диктатора Альфа-Земли. Нам требуется от вас информация, и мы Пойдем на все, чтобы получить ее. Как вас зовут?

— Мое имя Пандит Неру, — не моргнув глазом, ответил Тони.

— Положите его на стол, — приказал Будда.

Двигаясь почти одновременно, остальные роски схватили Тони и, несмотря на его сопротивление, тяжело опустили его на самую середину стола.

— Пандит Неру был одним из руководителей в вашей истории, неторопливо сказал Будда. — Попробуйте еще раз.

— Мартин Тодпадл, — ответил Тони, раздумывая, знают они его имя или нет.

По всей видимости, имени его они все-таки не знали.

— В половине двенадцатого по вашему времени в кинотеатре «Рокси» в Паданге вы разговаривали с агентом Совета Безопасности ООН, — сказал Будда. — О чем?

— Он советовал мне менять носки почаще.

Страшный удар обрушился чуть пониже его правого уха. Вселенная взорвалась, посыпались звезды. Он совсем забыл, какой неприятной может быть боль. К тому моменту, когда он немного пришел в себя и снова мог слышать, почти вся его храбрость испарилась.

— Мы, люди с Альфа Центавра II, не разделяем вашей человеческой склонности к юмору, — сказал он. — К тому же мы очень ценим время. Мы собираемся отрезать вам один палец и вынуть глаз, если вы быстро и откровенно не скажете нам, о чем говорили с агентом Совета Безопасности.

Тони взглянул со стола на их плоские лица. Что эти создания думают и чувствуют? И насколько это отличается от того, что люди думали и чувствовали бы, будь они на их месте, это был один из самых важных вопросов, которым никогда толком не задавались и на который, уж конечно, не ответили, хотя со времени прибытия росков прошло уже почти пять лет. Такое великое и прогрессивное событие, как встреча чуждых, но схожих рас, было затянуто туманом политики. Соединение двух культур вылилось в избиение на столе.

Если сравнить политику с линией передач, то раньше Тони был рядом с передатчиком, — зато сейчас он явно разместился у приемника.

— Я все скажу, — проговорил он.

— Это мудрое решение, Тодпадл, — сказал Будда, но выглядел он разочарованным. То, что роск не сомневался в его фальшивом имени, опять придало Тони сил. Он начал бессвязно рассказывать о смерти своего друга Аллана, не называя, впрочем, места, где это произошло.

Через минуту роск, который захватил Тони в плен, вышел вперед и стал что-то со злостью клацать на своем языке.

— Он говорит, что вы лжете, — заметил Будда. — Почему вы ни слова не сказали о Мюррее Мэмфорде?

Повернув голову, Тони взглянул на своего похитителя. До сих пор ему не удавалось разглядеть его внимательно. Но сейчас наконец он узнал его. Это был тот самый роск, который пил в баре у стойки и о котором Стобарт упомянул как о шпионе. Он все еще был одет в костюм преуспевающего бизнесмена. Но раз Стобарт знал этого агента, значит, его люди или он сам следили за ним и, возможно, находились поблизости. А может быть — при мысли об этом на лбу Тони выступил холодный пот, — Стобарт просто использовал Тони как приманку, чтобы тот привел его к врагу. И вообще, если подумать, сам Стобарт был ничуть не лучше, чем три роска, вместе взятых, даже если двое из них были Ап II Дол и Будда.

Мысли полностью смешались в голове Тони, он молчал.

По лающей команде Будды один из его подчиненных принялся расстегивать на Тони одежду.

— Ну, хорошо, — решил Тони: достаточно было одного взгляда на Будду, облизывавшего губы, чтобы поспешить с ответом. — Вот что сказал мне Стобарт…

Они стояли вокруг него, и он рассказал им все, скрыв только тот факт, что он лично замешан в этой истории на Луне. Пока он говорил, Будда отрывисто переводил его рассказ другим.

Одна подробность особенно заинтересовала военного полковника: Стобарт сказал вам, что Мэмфорд должен был встретить одного из агентов росков в Паданге?

— Да, - Мэмфорд не собирался отправиться на нашу базу?

— Я знаю только то, что сказал мне Стобарт. Почему бы вам не захватить его?

— Стобарта не так легко захватить, как вас, Тодпадл. У нас даже существует поговорка: «Мелкую рыбку поймать легко, а большая умирает естественной смертью».

— Оставьте свои поговорки при себе. Что вы собираетесь со мной делать?

Будда не ответил. Подойдя к шкафчику, он достал какой-то простой на вид аппарат, по всей видимости, радиотелефон. Что-то в манере его речи подсказало Топи, что Будда связался с начальством, возможно, на базе в Суматре. Заинтересованный, Тони присел на столе. Никто не сбил его с ног и не уложил обратно. Допрос был окончен.

Положив аппарат на место, Будда начал выкрикивать команды своим подчиненным.

Тони скользнул со стола на пол и выпрямился. Его костюм все еще был мокрым и прилипал к телу. Веревки, которыми руки были связаны за спиной, казалось, врезались в кожу все сильнее и сильнее.

— Мы плывем домой? — спросил он.

— Если считать домом Обитель Вечности, — ответил Будда. — Вы сослужили хорошую службу, мистер Тодпадл, и я очень вам признателен. Нам надо спешить и поскорей найти Мэмфорда, эта милая леди остается с вами. Мисс Бенда Иттаи зашьет вас в мешок и бросит в воду. Так издревле хоронят на Альфе Центавра II. Прощайте!

— Но вы не можете меня так бросить!.. — закричал Тони.

Дверь каюты закрылась за последним роском.

Тони повернулся к женщине.

Он знал, что она красива. Он отметил это сразу, как только появился на корабле, хотя мысли его были заняты другим. Теперь же он увидел, что она была не только красива, но и решительна. Небольшого роста, подвижная и гибкая, с великолепной фигурой, которую не могли скрыть даже тяжелые роскианскив одежды, — и с ножом. Клинок был местный, индонезийский.

Она быстро подошла к нему, что-то клацая на своем родном языке.

— Не затрудняй легкие, Мата Хари, — посоветовал Тони. — Я все равно ни хрена не понимаю.

Он слышал, как остальные роски спускались по железному трапу в субмарину. Они там будут, как сельди в бочке, подумалось ему. Когда они отплывут, он сможет сбить ее с ног, избавится от веревки и снова будет свободным.

Но маленькая женщина знала свое дело. Она принесла из трюма старую парусину и расстелила ее на полу. Двигаясь по-кошачьи мягко и быстро, она схватила Тони — ну просто мастер джиу-джитсу — и бросила на парусину. Прежде чем Тони сообразил, в чем дело, он был уже плотно закутан в материю. Бороться было бесполезно. Он лежал и вслушивался. Бенда Иттаи зашивала его автоматической иглой, и очень быстро. И тут он испугался по-настоящему.

Оставив его абсолютно беспомощным, она поднялась на палубу. Вернувшись через минуту, она обвязала его веревкой и принялась тащить по узкой лестнице. Когда они достигли палубы, Тони взмолился по пощаде, но голос его был безнадежно заглушен толстой парусиной.

Его перекинули на веревке через борт. Он взмок, чувствуя, как его спускают вниз. «Вот и все, Лесли!» — сказал он себе в бессильной ярости. Веревка вдруг перестала натягиваться, и он почувствовал под собой благословенную жесткость лодки.

Тони все еще никак не мог поверить, что избежал смерти, но вздохнул с облегчением. Затем девушка уселась рядом с ним, и лодка мягко двинулась, все убыстряя ход. Значит, на ней был мотор, но работал он бесшумно.

На секунду ему пришло в голову, как смело действовали роски и сколь многого они успели добиться. Средний индонезиец с Суматры — человек, как правило, очень бедный. Его потребности ограничены экономическими нуждами. Он вряд ли понимает, что такое — лояльность по отношению к своему миру — и шанс выгодно продать рыбачью шлюпку, нож или кеч он никогда не упустит.

К своему великому облегчению, роски обнаружили, что они на нейтральной территории. Политика — это хобби, которое бедняки не могут себе позволить. Ну а абсолютная нищета, как и абсолютная власть, всегда находят общий язык.

— Я могу тебе немного помочь, Тодпадл, — сказала Бенда Иттаи, положив руку на зашитого в парусину Тони.

К этому времени ситуация уже настолько вышла из-под контроля, а английская речь была таким неожиданным бальзамом, что он смог только ошалело промямлить сквозь парусину: — Меня зовут Тони Лесли.

— Другие роски не знают, что я говорю на земном языке, — сказала она. — Я научилась ему втайне от всех, из ваших передач.

— Мне кажется, они многого о вас не знают, — сказал он. — Вытащите меня наконец из этой портативной гробницы! И уж поверьте, вы меня напугали, как никто и никогда в жизни.

Она разрезала парусину своим острым ножом, но сделала только отверстие для лица, так что он выглядел, как тряпичная кукла.

Бенда Иттаи явно была не в своей тарелке.

— Не глядите на меня так, будто я предатель своего народа, неуверенно сказала она. — Это не так.

— Я думаю совсем о другом, — ответил он, непроизвольно улыбаясь. — Но какое вы имеете к этому отношение? Что вы собираетесь делать с Мюрреем?

— Оставьте меня в покое! И не лезьте в чужие дела! Все это для вас слишком сложно. Радуйтесь, что я вас не утопила. На один день с вас и этого достаточно.

На море стояла озерная тишь. Клочья тумана висели вокруг. Бенда справилась по компасу, и через минуту вдали показался небольшой островок с кронами неизбежных пальм. Девушка выключила мотор, и они начали медленно дрейфовать к небольшому пляжу, окруженному буйными зарослями тропической растительности.

— Я высажу вас здесь и дам вам шанс спастись, — сказала она. — Когда Будда вернется на корабль, я скажу ему, что выполнила свой долг. Вода здесь достаточно пресная. Я перережу ваши веревки, и вы сможете добраться до берега. Наверняка вас кто-нибудь заметит и подберет.

— Послушайте, — сказал Тони в отчаянии, когда она срезала с него парусину. — Я вам очень признателен за то, что вы спасли мою жизнь, но скажите, пожалуйста, в чем все-таки дело?

— Я уже сказала, все слишком сложно. Это вам не по плечу, не вмешивайтесь. Пожалуйста, удовлетворитесь этим ответом.

— Пусть вас не беспокоят мои плечи. Это моя забота. Я просто хочу знать, что произошло. Почему так важна информация Мюррея, что из-за нее совершаются убийства?

Она помогла ему выкарабкаться из лодки в воду и только тогда разрезала веревки, остававшиеся на руках, чтобы он не смог кинуться на нее. Он стоял по пояс в воде. Она бросила ему нож, и пока он пытался его достать, бултыхаясь под водой, как рыба, она крикнула:

— Ваш Мюррей привез сюда то, что вы называете микрофильмом. В нем полный отчет о надвигающемся вторжении космической эскадры с Альфы Центавра II на Землю. Паш звездолет, прибывший сюда пять лет назад, совсем не то, что вы думаете, ваш народ обманули. Это только разведчик, который должен подготовить почву для тех, кто придет за ним. И какие бы чувства мы ни испытывали, — ни вы, ни я не в силах помешать той войне, которая нас ожидает. Слишком поздно. Прощайте!

Тони беспомощно стоял в море, наблюдая, как она исчезает в золотистом тумане.

Солнечная Система путешествовала к недоступной летней звезде Веге. Земля и Луна — хозяин и слуга-бездельник — путешествовали рука об руку вокруг Солнца. Планета вращалась вокруг своей воображаемой оси. Океаны тяжело шевелились в своих глубоких постелях. А на маленьком острове сидел просто так человек и пил кокосовое молоко прямо из ореха.

На его часах было 4.20 по местному времени. Через три часа стемнеет. Если туман продержится до захода солнца, шансов, что его подберут сегодня, почти не будет.

Тони поднялся на ноги, все еще пережевывая кокосовую мякоть, и бросил пустой орех в воду. Через несколько минут орех снова прибило к берегу. Тони бесился от собственной беспомощности. Не видя солнца, он даже не мог сказать, в какой стороне Суматра. Но где бы этот остров ни находился, именно там решалась судьба человечества. Если только Мировому Совету удастся заполучить этот микрофильм, то сразу будут приняты необходимые меры. Стобарт туманно говорил об «информации»; знал ли он на самом деле, какова истинная ценность того, что скрывал Мюррей? Вполне возможно, Тони был единственным человеком в мире, который точно знал, что поставлено на карту.

Или Мюррей тоже об этом знал?

Мюррей убил своего друга и собирался предать свой народ. Почему? Зачем ему это нужно?

«Если я когда-нибудь доберусь до него…» — с мрачной надеждой подумал Тони.

Он твердо решил, что не будет пешкой в этой игре.

Уж он постарается взять инициативу в свои руки. До сих пор он был игрушкой в руках могущественных сил, настало время покончить с этим.

Тони обошел островок, на который его высадили. Он был небольшим, акров десять, скорее всего, один из Ментавских островов. На противоположной стороне, на скале, выдающейся далеко в море, Тони обнаружил руины старого форта, середина двадцатого века, наверно, — когда были стычки между Явой и Суматрой.

Полуразрушенное строение состояло из двух комнат.

В одной из них Тони нашел гнилой стол и ржавый сундучок, в котором лежали сломанный фонарь, шпага и кирка.

Следующие несколько часов были загружены работой: Тони пытался огородить себя от возможных осложнений в будущем. Он не собирался легко даваться им в руки, хватит с него и одного раза.

Пока он работал, мозг его лихорадочно прокручивал то, что сказала роскианка. Он одновременно удивлялся и наивности землян, поверивших той сказочке, что сочинили роски, и лживости роскианской расы, сыгравшей на великодушии и благородстве людей. С другой стороны, трудно было представить, как еще они могли бы себя повести. У землян не было причин не верить роскам. А если роски действительно готовили вторжение, то предварительная разведка физического и духовного развития землян была просто необходима.

Тони весь кипел, страсти бушевали в нем, как бушевали они в былые времена на заседаниях Совета ООН.

Глупо упрекать кого-нибудь в создавшейся ситуации — так уж создан человек и так уж (но по-другому) создана роск.

Примерно через час после того, как он начал работать, поднялся легкий ветерок. Туман разошелся, показалось солнце. Низкие облака на горизонте обозначали направление на Суматру. Одежда Тони высохла, зажигалка снова стала работать. Когда солнце зашло, он разжег большой костер.

Закончив работу, Тони повалился на песок, поглядывая время от времени в сторону пляжа, где его высадила Бенда Иттаи. Огни одного-двух грузовых пароходов показались было в отдалении, но вскоре исчезли. Он заснул.

Проснулся он от холода и сырости. Дул пронзительный ветер. Было только 9.40. Низко над морем поднялся кусочек луны, холодной и прекрасной. А к острову направлялась небольшая рыбачья лодка.

Спасен!..

Упоительно-знакомый силуэт туземной лодки привел его в такой восторг, что он начисто позабыл про кеч Будды.

— Сюда! Сюда! На помощь! — закричал он по-малайски, подпрыгивая и размахивая выхваченной из костра веткой. Рыбачья лодка двигалась быстро и уже находилась в пределах слышимости.

На лодке горел тусклый фонарь. В ней сидело трое.

Один ив них прокричал что-то в ответ, пока они спускали парус. Нос лодки прошуршал по песку, лодка остановилась.

Тони побежал было им навстречу и вдруг встал как вкопанный. Это люди были одеты как арабы, и один из них… у него в руках было оружие! Тревога охватила Тони. Он круто развернулся и бросился бежать.

— Стой, Тони Лесли!

Он споткнулся от неожиданности и машинально повернул голову. Один из двоих людей, спрыгнувших с лодки на песок, откинул капюшон. Тони в ошеломлении смотрел, как сверкает в лунном свете седое облако вокруг головы. Это был военный полковник Будо Будда, и пистолет в его руке был нацелен прямо на Тони.

Их не разделяло и двадцати ярдов. Будда и его подчиненные стояли у самого моря, Тони — на узком пляже недалеко от деревьев. Это была прекрасная ночь, такая тихая, что, казалось, слышно, как бьется сердце.

— Очень любезно было с вашей стороны зажечь костер, — сказал Будда. Мы уже устали обыскивать эти маленькие острова.

После этих слов Тони понял, что нашли его отнюдь не случайно. Ему стало еще больше не по себе, когда он понял, что существует только один источник, из которого они могли узнать, что он все еще жив. Не подумав, он выпалил:

— Где Бенда Иттаи?

Будда рассмеялся. Его смех был похож на кашель.

— Она у нас в руках. Она глупа, но опасна. Мы давно подозревали ее и наконец устроили ловушку, в которую она и попалась. Мы сказали, что оставим ее одну, но там был спрятан наш человек. Когда она вернулась — одна, без вас — он слегка прижал ее, и она быстро раскололась.

Но что бы они ни сделали с ней, она его все-таки не выдала, не сказала, где именно она его высадила. Славная девчонка, а что роскианка, так это не ее вина. У Тони просто сердце разрывалось от жалости при мысли о том, что ее поджидало на кече. Он вспомнил ее нервное состояние, и перед его глазами внезапно всплыло ее лицо.

— Ты дьявольски умен, Будда! — закричал он. — Смотри, как бы не помереть от избытка мозгов!

— Не сегодня, — ответил Будда. — Идите сюда, Тони. Мне надо знать, что успела сказать вам эта Иттаи.

Так вот почему они не убили его сразу! Они хотели сначала выяснить, не сболтнула ли ему Бенда чего лишнего.

Не отвечая, он повернулся и побежал по пляжу, петляя между деревьями. Почти сразу же началась стрельба: шипение дальнобойного роскианского револьвера калибра 88 ни с чем нельзя было спутать. Но он уже был среди деревьев, в их успокоительной и надежной темноте.

Он сразу же начал забирать влево, чтобы под укрытием деревьев поскорее выйти обратно к морю. Время от времени он оглядывался. Будда и его подчиненный в первое мгновение застыли на месте. После той трусости, которую выказал Тони, побывав в их руках, они никак не ожидали от него решительных действий. Посовещавшись, они взяли с лодки фонарь и быстро пошли по пляжу, выкрикивая его имя.

К тому времени Тони уже зашел к ним с фланга. Он забрался на низкую скалу недалеко от пляжа. Проведя рукой по земле, нашел три увесистых булыжника.

Сейчас роски подбегали уже к концу пляжа. Тони задержал дыхание. И вот они вскрикнули, фонарь отлетел в сторону, и они свалились в ловушку, изготовлению которой Тони посвятил несколько часов. Чтобы застраховаться от всяких неожиданностей, Тони воспользовался шпагой и киркой и вырыл в песке яму — как раз на той тропинке, по которой пошел бы всякий, высадившийся на остров. Прикрытая гнилыми досками из форта и слегка присыпанная сверху песком, яма стала великолепной ловушкой. И стоило только роскам ступить на прогнившие доски — как те моментально обрушились под их тяжестью. Благодаря особой сыпучести песка в этих местах, края ямы сразу стали обваливаться и засыпать их.

Но преимущество Тони было лишь временным — от силы несколько минут. Когда роск, оставшийся в лодке, выпрямился, чтобы посмотреть, в чем там дело, Тони кинул в него первый камень. Фигура роска четко была видна на фоне светлой воды, и он находился всего в нескольких ярдах. Камень ударил его по руке. Он развернулся, выхватывая свой 88-й, но булыжник размером с хороший ботинок угодил ему в живот.

Почти сразу же Тони соскочил с низкого уступа скалы и бросился на роска, сбив его с ног. Третий камень опустился на голову, и роск остался недвижим.

Тони быстро стащил его на мокрый песок, выпрыгнул сам и начал сталкивать лодку в море. Затем он взобрался на борт и поднял парус. Пуля с берега разбила фонарь на мачте; Тони почувствовал, как на него брызнуло стеклом и маслом. Он засмеялся.

Обернувшись, он увидел две черные фигуры на фоне песка: роски выбрались из ловушки и бежали к воде. Они опять выстрелили. Большие пули с плевком погрузились в море, в то время как Тони распластался на дне лодки.

Роски плавали, как акулы. В первый год их пребывания на Земле, еще до того, как начались всякие осложнения, они участвовали в Олимпийских играх и с легкостью выиграли все водные призы. Без всякого сомнения, они могли плыть так же быстро, как и рыбачья лодка, подгоняемая легким бризом.

Шаря по дну лодки, стальная рука Тони нащупала револьвер, выроненный роском. Шепча неизвестно кому слова благодарности, он твердо сжал рукоятку.

Будда и его спутник разыскали фонарь и, направив луч в море, продолжали стрелять. Их фигуры представляли отличную мишень. Чуть приподняв голову, Тони прицелился в военного полковника, стараясь приспособиться к движению лодки и не обращая внимания на то, что большая пуля прошипела буквально в нескольких дюймах от его лица.

Странно было убивать человека в такую прекрасную ночь.

…Сейчас!

Роскиапское оружие было великолепно. Тони не почувствовал никакой отдачи. На пляже у самой воды Будда что-то квакнул, как лягушка, и рухнул в море вместе с фонарем.

— Боже ты мой! — уважительно произнес Тони.

Он повторял это вновь и вновь, пока его лодка набирала скорость… Шок после убийства прошел, и наступило ликование. Тони ощутил такое варварское упоение, что даже испугался. Он мог сделать все. Он мог спасти мир!

Восторги поубавились, когда он задумался, есть ли у росков загробная жизнь и — если есть — то где сейчас может быть Будо Будда, тело которого плавало в воде.

Впрочем, Тони быстро переключился на более насущные вопросы.

До полуночи оставалось еще часа полтора. Время скользило со скоростью рыбачьей лодки. Мюррея нужно было найти прежде, чем до него доберутся роски, если, конечно, он еще не попал к ним в руки. Очевидно, первое, что должен был сделать Тони, достигнув берега, это доложить обо всем Стобарту или любому другому агенту Службы Безопасности. Продолжать в одиночку гоняться за Мюрреем было глупо, и все же Тони поймал себя на мысли, что хочет именно этого — встретиться с ним лицом к лицу…

Да, он хотел убить этого здорового, немногословного космического волка. Даже — и он с испугом почувствовал в себе нарастающее возбуждение мечтал его убить!

Но другая — спокойная — половина его мозга просто хотела решить загадку исчезновения Мюррея и понять, что за этим крылось. Просто! Тони снова вспомнилась Луна, Сектор 101. О том, что там произошло, Мюррей сказал одно, а Стобарт — совсем другое. Они оба могли говорить правду и оба могли лгать, но что произошло в действительности — большой вопрос. Правда была похожа на гравитацию: она существовала всегда, по многие просто не обращали на нее внимания.

Сунув в карман роскианский револьвер, Тони глубоко вздохнул. Он вспомнил одно из самых первых своих впечатлений. Ему было три года. Он выбрасывал из коляски игрушки. Игрушки падали на землю. Каждый раз, когда он бросал игрушку, она падала на землю. Вниз.

Он пытался бросать другие игрушки, ботинки, шляпу, одеяло. Все они падали вниз. Он до сих пор помнил свое тогдашнее разочарование. И даже сейчас продолжал ненавидеть эту безысходность, это отсутствие выбора.

То же самое происходило и с правдой: ему просто надо было не обращать внимания на факты, откидывать их в сторону, и тогда правда откроется сама собой. А от правды этой сейчас зависело будущее Земли.

Но в настоящий момент все это было чистой абстракцией. Он знал, что должен ненавидеть росков — пять тысяч из них на Земле и миллионы на Альфе Центавра II.

А ненависти не было. Быть может, потому, что он теперь знал одного из них? Точнее, одну… Храбрая такая, красивая…

Он переключил свое внимание на управление лодкой.

Парус был квадратным, и им легко было управлять.

Тони подумал, что ему, вероятно, потребуется больше времени для того, чтобы добраться до Суматры, чем нужно ракете на трассе Земля — Луна. Прогресс был той лихорадкой, к которой многие части мира были иммунны. Пройдут тысячи веков, а все равно землю будут вскапывать где-нибудь мотыгой.

Тони повезло. Юго-восточный муссон наполнил парус, и через полчаса уже показалось побережье. Еще через час он был уже у скалистого берега, высматривая место, где можно высадиться. На небольшом участке каменистого берега стояли две хижины, в одной из них горел желтый свет. Днище лодки проскрипело по песку и камням. Тони выбрался из нее и побрел к жилью.

Среди деревьев стояла маленькая лачуга. Оттуда славно пахло: дымом и едой. При свете луны Тони заметил старика с трубкой, тот довел его до дороги. Пока они шли, Тони с большим облегчением узнал, что находится всего милях в двенадцати от Паданга.

— Примерно в часе ходьбы отсюда, — сказал старик, — есть телефон, по которому вы можете поговорить со столицей. Если вы попросите прислать за вами машину, вы быстро будете в городе.

— Спасибо. Конечно, я так и сделаю. Где этот телефон, вы говорите? В частном доме или в магазине?

— Нет, телефон этот на новой фабрике, которая делает пищу из морской воды.

Тони понял старика: тот имел в виду планктонный завод в Сампанге. Когда они дошли до дороги, он с чувством поблагодарил старика и попросил принять в подарок ту рыбачью лодку, на которой он прибыл. Восхищенный туземец почти насильно впихнул Тони пакет — еду, завернутую в пальмовый лист. Тони поблагодарил и с легким сердцем зашагал по дороге. Он поел на ходу.

Хотя дорога была узкой, он отчетливо видел ее в лунном свете. По обеим ее сторонам простирались джунгли.

Минут через пятьдесят он увидел перед собой завод по переработке планктона. К этому времени Тони уже несколько выдохся и устал. Луна неожиданно скрылась за облаком. Прислонившись к дереву, он постоял, отдыхая и обдумывая положение. Над верхушками деревьев прокатился раскат грома, и Тони вдруг осенило.

Мина, когда он расспрашивал ее в «Рокси», сказала, что Мюррей пошел сюда, на плантацию планктона.

У капитана Космической Патрульной Службы могла быть только одна причина, чтобы идти на этот завод.

Ведь завод был полностью автоматизирован, и из людей здесь был только один инженер — днем, и сторож — ночью. Мюррей, должно быть, выбрал это место, чтобы скрываться здесь, пока не установит контакта с агентом росков. Вряд ли бы кому пришло в голову искать его здесь.

Тони решился. В кармане у него лежал роскианский револьвер. Если Мюррей здесь, Тони сам его найдет.

У него с Мюрреем свои счеты. А после этого у него будет достаточно времени, чтобы позвонить Стобарту или в Совет Безопасности.

Сквозь деревья виднелся завод планктона. В лунном свете он выглядел, как айсберг. И, как у айсберга, нижняя часть его находилась под водой, потому что сам завод стоял на берегу моря — фасад красовался на земле, а производственные помещения глубоко вдавались в Индийский океан.

Каждый день миллионы тонн морской воды проходили через его огромные чаны. Воду отделяли от планктона, крошечные микроорганизмы отфильтровывались в танкеры с нейтральным раствором, где вырастали до нужных размеров, затем проходили синтезацию и превращались в прессованные кубики пищи, может быть, и неаппетитные, но высококалорийные. Такие заводы располагались на относительно равном друг от друга расстоянии по всему побережью Индийского океана и Китайских морей и в значительной степени решили проблему питания в этих местах.

Тони осторожно подошел к заводу.

Хотя он никогда и не бывал здесь раньше, место показалось ему знакомым благодаря той широкой рекламе, которая и принесла популярность этим заводам. Он знал, что на завод почти невозможно было пробраться. Где же в таком случае мог скрываться от погони человек?

Только один ответ казался возможным: со стороны моря.

Многочисленные залы, арки, переходы в той части завода представляли собой прекрасное убежище, и чтобы найти там человека, надо было здорово потрудиться.

Что и собирался сделать Тони.

Он обошел пустынную стоянку автомобилей. Вновь появилась луна, и он был рад, что все хорошо видно. Он подошел к высокой стене. Над стеной возвышалась громада основного здания. Подкатив пустую бочку из-под масла, Тони встал на нее, присел и изо всех сил прыгнул вверх. Уцепившись за край стены, он стал отчаянно подтягиваться — и, наконец, оказался наверху. Там он замер и прислушался. Тихо. Только шорох моря да журчащий зов какой-то ночной птички. Лишь сейчас он увидел, насколько неприступно здание. Сплошные белые стеньг поднимались над ним футов на сто пятьдесят, но неподалеку виднелась вертикальная едва заметная черная линия. Тони пригнул голову и пополз по стене. Темная линия превратилась в стальную лестницу, начинавшуюся примерно в четырнадцати футах от земли и идущую до самой крыши.

Тони полз, пока не очутился напротив лестницы. Он вновь прыгнул — тело перелетело узкий проход, отделявший стену от основного здания. От неожиданно сильного удара его стальная рука чуть было не вывернулась — он неподвижно висел на лестнице, пока не утихла боль. Становилось все темнее и темнее. Опять наползли тучи, и над головой загремел гром. Тони начал карабкаться наверх.

Не успел он добраться до середины лестницы, как начался ливень. С мрачной иронией Тони подумал о том, сколько уже времени он находится в мокрой одежде.

Вскоре он добрался до крыши и огляделся вокруг, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в мокрой темноте.

Справа он увидел высокие вытяжные трубы вентиляторов, по которым колотил дождь. Тони вслух выругался.

Он проклинал всю вселенную, солнце, луны и планеты, в особенности планеты, за то, что на них зарождалась жизнь и существовало такое явление, как дождь.

Он полз на четвереньках к той части завода, что была погружена в море. Еще один опасный подъем, опасный спуск — и он очутился на вершине фасада, обращенного к морю. Ниже находились те самые арки и пустынные переходы между ними, где он надеялся найти Мюррея. Еще ниже лежало неспокойное сейчас море.

Он с трудом видел сквозь сетку дождя. Сразу под ним находился относительно спокойный участок воды. Специальная сеть отгораживала его от моря: ее мелкие ячейки пропускали только планктон.

В окружающем его шуме Тони потерял всякую осторожность. Он выпрямился и, приложив руки ко рту, закричал: — Мюррей!

Крик его растворился в шуме воды. Второй раз он не стал кричать.

Он вновь опустился на четвереньки и пополз дальше в поисках следующей стальной лестницы, которая дала бы ему возможность спуститься вниз, к морю. Дождь стекал по его лицу.

Лестница была неподалеку. Удовлетворенно улыбнувшись, он перекинул тело через край крыши и сделал первый шаг вниз по стальным ступенькам. И в это время прозвучал выстрел.

Тони замер. Тело его напряглось. Невозможно было сказать, откуда стреляли: сверху или снизу. В течение долгих секунд, показавшихся ему вечностью, он не шевелился. Затем начал спускаться по лестнице, торопясь изо всех сил, не обращая внимания на боль в руке. Ветер свистел в ушах.

Выстрелов больше не было. Но в темноте кто-то преследовал его.

Тони сошел с лестницы в узкий проход. Здесь он мог укрыться. Архитекторы, отвечавшие за отделку этой части здания, прорезали по фасаду арки, соединив их сетью узких переходов. Если Мюррей действительно скрывался на заводе планктона, то, вероятнее всего, он был именно здесь. Едва Тони зашел за первую арку, вспугнутая морская птица пролетела мимо его лица, громко хлопая крыльями. Тони расслабленно прислонился к стене. Когда сердце перестало выскакивать из груди, он двинулся в путь, от одной арки к другой — в поисках Мюррея. Довольно нервное занятие, особенно если учесть, что под ногами был скользкий птичий помет, и Тони несколько раз чуть было не свалился в море.

Он уже дошел до третьей арки, когда на секунду выглянула луна. Тони настороженно обернулся и вдруг увидел невдалеке чей-то силуэт: кто-то спускался по ступенькам, которые он только что оставил. Человек или роск? А если человек — это Мюррей?.. Недолго думая, Тони рванулся к преследователю. Его нога скользнула по птичьему помету и прежде чем он успел что-либо предпринять, он уже падал. На какую-то секунду его десять пальцев — пять металлических и пять болезненно живых — пытались за что-нибудь уцепиться, но безрезультатно.

Вода летела ему навстречу, готовясь принять его в свои мрачные объятия. Со всего размаха он врезался в нее плечом. Когда же, задыхаясь, вынырнул на поверхность, то обнаружил, что находится в массе планктона.

Казалось, кто-то издалека позвал его. Дождь стучал так, что взрывал фонтанчики воды, и казалось непонятным, откуда он идет — сверху или снизу.

Топи поплыл к стене.

И тут послышался какой-то новый шум. Он был низким и продолжительным, как рев огромного злого быка.

Тони почувствовал, что не может больше плыть, ноги не слушались, как будто этот звук парализовал его. Тони тянуло под воду. Борясь изо всех сил, захлебываясь в крике, он вдруг понял, что произошло. Открылись внутренние ворота завода, — а он был за сетью, вместе с планктоном! Сейчас его будут перерабатывать в питательную планктонную массу.

Где-то внизу широко распахнулись створки. Его потащило под воду, все дальше и дальше… Исчезли последние проблески света, и нечем стало дышать…

Грохот воды звучал предвестником смерти.

В окружающем мраке перед его глазами стали возникать яркие, лихорадочно сменяющие одна другую картины — образы его прошлой жизни, казалось, разделяющие его агонию. Вся жизнь пробежала у него перед глазами, как бы защищая от той боли, которую он испытывал сейчас. Затем все кончилось.

Его голова снова оказалась над поверхностью воды.

Жадно хватая ртом воздух, Тони пытался удержаться на плаву. Слабые отраженные огни плыли рядом с ним. Он был где-то внутри огромного завода, слабо освещенного разноцветными лампочками по ходу процесса. Этот завод был полностью автоматизирован. Никто не спасет его, если только он сам о себе не позаботится.

Чувствуя огромное облегчение оттого, что он опять может дышать, Тони даже не представлял себе, что его ждет. Он просто поднимался наверх вместе с массой планктона, болезненно и с наслаждением вдыхая воздух.

За толстым стеклом он видел заводские резервуары, c бесконечными трубами и прессами. Он видел также и пол, постепенно скрывающийся из виду, в то время как масса поднимала его все выше и выше.

Постепенно в голове у него прояснилось. Тони внимательно огляделся вокруг. Он находился в большой стеклянной трубе примерно пятнадцати футов в диаметре и высотой этажей в шесть.

С возрастающей тревогой Тони увидел, что рядом вздымаются такие же трубы, словно в гигантском органе. Трубы доходили до самой крыши завода, и сейчас они торопливо заполнялись прибывающей морской водой.

Тони взглянул наверх. Потолок приближался. Труба скоро будет заполнена водой.

Только теперь он понял, куда попал. В эти входные трубы набиралась вода. Когда они наполнялись, большие пресс-фильтры опускались вниз, пропуская воду и прессуя планктон, и не только планктон, но и все, что там было, на дне трубы. Правда, эти прессы опускались медленно, так что у Тони был шанс утонуть, прежде чем он будет раздавлен о дно.

Сейчас между поверхностью воды и штемпелем пресса оставалось футов девять, и расстояние это быстро сокращалось.

Барахтаясь в массе, Тони сунул руку в карман брюк.

Роскианский револьвер все еще был там. Крепко уцепившись за рукоятку, Тони поднял его над поверхностью воды.

Между ним и штемпелем оставалось шесть футов.

Он молил Бога — только бы человек, который когда-то сказал ему, что на оружие росков вода не действует, не солгал. Встряхнув револьвер, он перевернулся на спину и прицелился в стекло, заключившее его в плен.

Пять футов воздуха над ним.

Он нажал на спуск. Невероятное оружие — еще раз подивился он, никакой отдачи. Большая пуля пробила стекло, оно треснуло и освобожденная вода хлынула в образовавшееся отверстие, увлекая за собой Тони.

Какую-то секунду поток воды держал Тони в воздухе, и за эту секунду ему удалось вцепиться в перила ограждения. Мускулы затрещали от напряжения, но он удержался. Тони казалось, что он провисел так целую вечность, а вода старалась его смыть, поранить осколками стекла. Из последних сил он стал карабкаться вверх, еще не сознавая, что спасен.

И тут, наконец, он услышал звук сирены — она включилась сразу после повреждения трубы.

Если его здесь поймают, это будет конец всему. Он лишится последнего шанса отыскать Мюррея. Мало того — он не сможет даже сообщить о том, что рассказала ему Бенда Иттаи. Эти сведения навсегда будут потеряны для людей. Тони выпрямился, откидывая мокрые волосы с глаз. Он стоял в узком проходе в нескольких футах от того места, где прессованный планктон подавался на конвейер. И совсем близко слышались чьи-то торопливые шаги.

Темнота была пронизана разноцветными огоньками: красные, желтые, голубые — они были довольно далеко друг от друга. И Тони увидел, как в этой темноте движется к нему темная фигура. Две фигуры! Кто бы не преследовал его снаружи, он позаботился о том, чтобы составить ему компанию и здесь. Кто-то с ключами от этого места.

— Лесли! Тони Лесли! — позвал голос.

Голос был усилен и из-за акустики зала отдавал металлом. Тони не узнал бы его и в более благоприятных условиях. Внезапно нахлынул страх, и Тони почти уверил себя в том, что это роски. Он прыгнул на ленту конвейера.

Он поскользнулся, сбил в сторону прессованный планктон: конвейер двигался значительно быстрее, чем ему казалось раньше. В тревоге Тони опустился на колени, оглядываясь назад, где был его преследователь, и в этот момент попал в яркий желтый свет лампочки.

Выругавшись, Тони вновь посмотрел вперед — туда, куда уносила его движущаяся лента.

Там было входное отверстие.

Тони испуганно вскрикнул и распластался на конвейере. Почти сразу же темнота поглотила его. Он был в туннеле. Его локоть прошуршал по боковой стене, и он непроизвольно отдернул руку. Голову поднимать он не собирался. Ничего не оставалось делать, как неподвижно лежать между кубиками планктона.

Внезапно лента конвейера вышла в ярко освещенный разгрузочный зал. Робот сгружал планктон с транспортера на грузовики; двери их автоматически захлопывались, когда они были заполнены до отказа. Это было не для Тони. Он успел схватиться с конвейера как раз перед тем, как робот попытался ухватить его.

Ему некогда было раздумывать над тем, как бы поудачнее спрыгнуть. Он болезненно распластался на полу, затем с трудом встал. На его часах — 3.30 ночи. Ему следовало сейчас лежать в постели и спать. Все тело ныло.

Пока он вставал с пола, на ленте конвейера показались фигуры преследователей. Они — не в пример Тони — представляли, что их ждет, так как, стоило им очутиться в зале, они мягко и весьма уверенно один за другим соскочили с конвейера. И не успел Тони шевельнуться, как они уже были рядом.

— Пойдемте, Лесли, мы выведем вас отсюда, — сказал один из них, крепко ухватив его за локоть.

Они были в масках.

За плотной тканью, скрывавшей их лица, Тони не мог ничего разглядеть, кроме глаз и части лба.

— Кто вы? — измученно спросил он. — К чему эти маски?

— Объяснения потом, — ответил один из них. — Надо как можно скорее выбраться из здания, пока половина Паданга не сбежалась сюда выяснять, из-за чего подан сигнал тревоги.

Сирена все еще надрывалась; люди в масках отвели Тони вниз, открыли дверь специальным ключом и вытолкнули его на улицу. Быстрым шагом они сошли с холма, путь им освещали молнии. Дождь все еще шел, но уже не такой сильный — шторм постепенно стихал.

В стене была еще одна дверь. И снова один из них, по всей видимости начальник, достал ключ и распахнул дверь настежь.

Они миновали пустую автомобильную стоянку недалеко от того места, где Тони начал свой путь в недра завода. По мокрой земле они побежали до машины — это был немецкий «Мевег». Начальник уселся за руль, а его спутник и Тони — на заднее сиденье. Через секунду машина рванулась с места.

Не успели они обогнуть завод, как навстречу им попался первый автомобиль, спешивший на сигнал тревоги: это была полицейская машина, и на крыше ее ярко горел прожектор. Когда «Мевег» проезжал мимо, из полицейской машины выглянул кто-то в форме и махнул рукой, приказывая остановиться. Но человек за рулем только прибавил скорость.

— Черт побери, теперь они записали наш номер, — бросил он через плечо. — Неприятностей не оберешься.

Придется свернуть на боковую дорогу: сейчас не время давать объяснения местным властям.

Мимо них промчалась пожарная машина, а где-то наверху слышался шум геликоптера. К заводу, на котором не переставая выла сирена, мчались потоки транспорта.

Они свернули с дороги на узкую просеку, ведущую в джунгли.

Она была такой узкой, что по ней могла пройти разве что туземная повозка. Листья и ветки хлестали по стеклам пробирающегося вперед автомобиля.

Это сумасшествие, подумал Тони. Сплошное сумасшествие! Он подумал о том уважении, которое всегда испытывал к людям действия. Они жили как бы на экваторе жизни, в самых горячих точках, и он восхищался ими, их умением выходить из любого, самого трудного и опасного положения. Но сейчас Тони увидел оборотную сторону медали. Постоянная опасность подстерегала их. Они ходили по кругу — то охотники, то добыча. Они быстро принимали решения, но не потому, что быстро оценивали действия противника, нет — они просто не могли бросить игру, бесконечную Большую Игру.

Игра! Вот в чем секрет! Они потому и играли, что не думали о ставках таких туманных, таких нереальных! — а ведь ставками были жизнь и смерть. Это были те же шахматы, только играли в них с помощью адреналина, а не ума. Об обычных правилах здесь не могло быть и речи.

И самое скверное, подумал Тони, что, хотя он все это прекрасно понимает, он тоже в игре — причем сам туда сунулся. Мировые события казались теперь слишком далекими, чтобы думать о них серьезно. Тем более что можно и не думать — достаточно погрузиться с головой в маниакальный мир действия, где царил блеф и пылали страсти. И кстати, в соответствии с законами этого мира, понял Тони, время сейчас играет ему на руку. Это люди застигли его врасплох. Что ж… Он был в их руках, но сейчас он мог расслабиться и отдохнуть, хотя и с ушами на макушке. Ему пока не о чем было беспокоиться — это они находились в трудном положении. Ему надо только выждать определенного момента, а тогда уж он застанет их врасплох. Это было неизбежно — таков закон Игры. Затем, конечно, все опять повернется другим концом…

— Ну, кажется, мы достаточно далеко, — сказал начальник, когда они отъехали на несколько сот ярдов от дорога.

Человек рядом с Тони так и не произнес ни слова.

Машина остановилась, и Тони с трудом вернулся на землю. В уме он уже обосновал ту теорию, о которой думал, и даже дал ей название: Компенсационная теория активных действий («Эффект Лесли»).

Человек, сидевший за рулем, выключил фары, и сейчас их освещали только огоньки на приборной доске.

Дождь снаружи прекратился, хотя капли воды падали с деревьев и стучали по крыше. Было 4.15.

— Ну хорошо, — сказал Тони. — А теперь вы, может, просветите меня насчет ваших планов?

Отодвинув ткань, прикрывавшую нижнюю часть лица, начальник повернулся к Тони.

— Прежде всего, — сказал он мягким интеллигентным голосом, — нам следует извиниться перед вами, мистер Лесли, за то, что мы вас похитили. Но время идет, и у нас не было выбора. Мне надо, вероятно, прибавить простите мое эту вольность, — что все это было бы не обязательным, если б вы дождались нас и выслушали наши объяснения на крыше завода. Ваш прыжок в море был эффектным, но ненужным.

— Я не прыгал, — сухо сказал Тони. — Я… поскользнулся.

Человек за рулем разразился смехом, к которому присоединился и Тони. Обстановка несколько разрядилась. Сосед Тони даже не шевельнулся.

— Ну что ж, — произнес начальник. — Кстати, меня зовут Диккенс. Чарльз Диккенс. Не родственник, безусловно. Я работаю с человеком, которого вы знаете как Стобарт, агента Службы Безопасности. Я его первый помощник. Вы пропадали неизвестно где несколько часов, и мы были весьма обеспокоены. Видите ли, ваше положение несколько двусмысленно; естественно, нам интересно было бы знать, где вы находились.

— Естественно? А почему вы решили искать меня на заводе планктона? - спросил Тони. — Или, может быть, я не имею права задавать такой вопрос?

— Мы не искали вас, — ответил Диккенс. — И мы начали обыскивать завод еще до того, как вы там появились. Как и вы, мы надеялись обнаружить там Мюррея Мэмфорда.

— С чего вы взяли, что я ищу Мюррея?

— Вы позвали его там, на крыше, помните? С другой стороны, девушка Мюррея, Мина, сказала вам, что Мюррей будет на плантации планктона.

Тони вздрогнул. Слова Диккенса воскресили в его памяти одно видение, одну мысль, впервые возникшую у него, когда он тонул в массе планктона. Он внезапно понял, где может быть Мюррей. Надо как можно скорее избавиться от Диккенса и его молчаливого сообщника, но вначале он вытянет из них всю возможную информацию. Вновь с трудом переключившись на них, он спросил:

— Как вы узнали о Мине, Диккенс?

— Не я, Стобарт. Он допросил ее сразу же после вашего ухода. Мы не могли сидеть сложа руки.

— Не говорите мне о Стобарте. Этому человеку сначала следует научиться вежливости, а потом уж общаться с людьми.

— Стобарт немного психолог, — пояснил Диккенс. — Он намеренно облек свой приказ оставить в покое Мюррея в такую форму, чтобы вы его не послушались.

Тони улыбнулся про себя. Эти люди думают, что у них есть ответы на все вопросы. Они пе знают только, что он перестал думать о Мюррее в тот момент, когда роск захватил его в плен и увез на такси к морю. Стобарту полезно было б это знать, изучая психологию.

— Итак, Стобарт хотел подсунуть меня им специально, — сказал он. Почему?

— Это была просто одна из его идей экспромтом. Когда вы прибыли в «Рокси», роски загнали Стобарта в угол. Вы были той приманкой, на которую они могли клюнуть. В этом отношении вы были полезны вдвойне. После того, как роски увезли вас на кеч…

— Что? — взорвался Тони. Он вдруг почувствовал бешеную ярость. Человек, молча сидевший рядом с ним, успокаивающе положил руку на его плечо, но Тони стряхнул ее своим железным кулаком. — Так вы знали об этом кече? И ничего не предприняли? А меня там мучили… почти пытали! Вы позволили этому головорезу Будде делать все, что он захочет! И все это время вы знали о кече и могли запросто вызволить меня оттуда!

— Не стоит так волноваться. Мы понятия не имели, что вас отвезли на корабль. Роски действовали быстро — вы пренебрегли осторожностью, Лесли. А сейчас в игре крупные ставки! Сегодня рано утром Ап II Дол должен лично приехать на этот кеч. Через некоторое время мы сможем захватить его. Если только нам это удастся, многие люди на Земле будут спать спокойно. Настанет конец всем неприятностям.

— Вы даже не представляете себе, каковы эти неприятности, — угрюмо сказал Тони. — Земля будет атакована флотилией роскианских военных кораблей. Все планы у Мюррея.

— Мы знаем.

— Знаете? Откуда вы знаете?

— У нас свои способы получения информации, мистер Лесли. Удовлетворитесь этим ответом.

Диккенс еще не кончил говорить, когда раздалось жужжание радиофона на приборном щитке.

Диккенс снял трубку, некоторое время слушал, затем проговорил что-то приглушенным голосом. Тони услышал свое имя.

— Вы что, немой? — спросил он человека, сидящего рядом с ним.

Тот пожал плечами и промолчал.

Вдруг Диккенс бросил трубку и принялся бешено ругаться. Было как-то неожиданно слышать эти ругательства из его уст.

— Лесли, вы все испортили, — сказал он, переводя дыхание и поворачиваясь к нему. — Это звонил Стобарт.

Он говорит, что вас высадили на маленький островок Ачия Иту и вы там отдыхали примерно до десяти вечера… Они нашли там зажигалку с вашей монограммой. Это так?

— Я бы хотел получить эту зажигалку обратно: она обошлась мне в пятьдесят чипов. Передайте это, пожалуйста, Стобарту, ладно?

— Послушайте, Лесли, вы застрелили этого чертова полковника Будду. Вы понимаете, что вы наделали? Вы спугнули нам Дола! Как только ему донесут о смерти Будды, его уже никакими силами не вытащить с базы. Наши ребята совершили налет на кеч час назад, когда вы карабкались на заводскую крышу, и не нашли там ничего стоящего.

— Не упрекайте меня, Диккенс. Считайте это одной из моих идей экспромтом, ладно? Каждый раз, когда планы Стобарта пойдут вкривь и вкось, вы мне только намекните, я буду прямо-таки счастлив услышать об этом.

— Вы едете с нами в Паданг, Лесли, прямо сейчас. Мы запрем вас в самую прочную камеру, пока вы не научитесь вовремя убираться с дороги.

— О нет, ничего не выйдет! — сказал Тони и приподнялся с сиденья.

В его бок уперлось что-то твердое. Он взглянул вниз.

Молчаливый человек-держал в руке револьвер. Его глаза чуть поблескивали из-под маски. Тони беспомощно опустился на сиденье, и Диккенс включил фары.

— Так-то лучше… отдохните, — сказал он Тони. — С этого времени вы находитесь на содержании правительства.

— Но я знаю, как можно найти Мюррея, — заметил Тони. — Клянусь вам, Диккенс, я могу привести вас прямо к нему. Ведь он вам все еще нужен, не правда ли?

— Мы и так получим его через Совет Безопасности, — спокойно сказал Диккенс, заводя мотор. — Но для вас это слишком сложно, молодой человек. Здесь нет места любителям, вы и так уже наломали дров. Да, и еще одно. Вам не приходило в голову, почему роски сами не могли переправить с Луны на Землю микрофильм толщиной меньше мизинца? Ведь недаром они заставили это сделать Мюррея. Этот микрофильм украден у росков.

— Вы имеете в виду, что роски крадут у росков?

— Именно это я и имею в виду. Вы никогда не слышали о Мирной Роскианской Фракции (МРФ) под руководством Тоделла Ко Барра? Это небольшая полулегальная организация росков, которая выступает против Ап II Дола и разрабатывает политику мира с землянами. Членов там немного, а на Луне, в Секторе 101, их вообще единицы. Но им удалось заполучить этот микрофильм, и, естественно, они хотели переправить его на базу, где расположен штаб МРФ. Я думаю, они намеревались использовать этот фильм для пропаганды: показать остальным роскам маниакальную жестокость их диктатора. Я говорю вам все это не ради красного словца. Поймите, наконец, ситуация чертовски сложна. Это как луковица — снимаешь слой за слоем, а до середины не добраться… И перестаньте, наконец, воображать, будто можете что-то сделать.

Все это время, пока Диккенс произносил свою речь, он возился с управлением. Колеса проворачивались в грязи, и машина отказывалась идти вперед. Пока они дожидались, когда затихнет сигнал тревоги, тяжелая машина погрузилась в размытую дождем дорогу. Тони, поглощенный словами Диккенса, не замечал этого. То, что говорил Диккенс, проливало свет на поведение, по крайней мере, одного роска: Бенды Иттаи, спасшей его жизнь.

— Вы что-нибудь слышали о Бенде Иттаи? — спросил Тони.

Произнося ее имя вслух, он почувствовал странное удовольствие.

— Черт побери, мы застряли, — сказал Диккенс. — о, как же я люблю Суматру! А Бенда Иттаи, по всей видимости, одна из МРФ. Люди Стобарта нашли ее на кече. Роски уже совсем было собрались убить ее. При сложившихся обстоятельствах наши люди нашли более разумным ее освободить. Я ж говорил вам: у Стобарта мягкое сердце… я бы никогда этого не сделал. Черт бы Побрал эту проклятую и грязную страну! Теперь я понимаю, откуда столько добровольцев в Лунном Патруле. Да, если бы я был начальником, я бы запер ее в камеру, я всех вас посадил бы в тюрьму. Послушайте, я все-таки выберусь наружу и подложу что-нибудь под колеса. Лесли, если вы попытаетесь удрать, мой друг прострелит вам ногу. Это очень больно. Разрешаю вам попытаться и убедиться в справедливости моих слов.

Он выбрался из машины, оставив дверцу открытой.

Нога его скользнула по мокрой траве, и он с трудом удержал равновесие, опершись о крыло машины.

Сердце Тони колотилось. Он, думал, сможет ли он справиться с человеком, который сидел рядом. Диккенс ярко вырисовывался в свете фар, подчеркивавшем настороженную темноту окружающей ночи. Он срезал ветки небольшим ножом и кидал их под колеса.

И вдруг в той стороне возникло еще какое-то движение. Что-то, мягко жужжа, спускалось сверху, пригибая ветви деревьев.

Диккенс моментально выпрямился и, великолепно владея собой, в ту же секунду бросил и нож, и срезанные ветви, выхватив из-за пояса револьвер. Прозвучало два выстрела, агент кинулся к машине и захлопнул за собой дверцу. Новая яростная попытка вытащить автомобиль из грязи. Летающий аппарат явно направлялся к ним.

— Что за черт? Что это такое? — недоуменно и в то же время испуганно спросил Тони. Ему стало жарко. Он с неприязнью вслушивался в мягкий вибрирующий звук.

— Роскианский летающий разведчик, — не поворачивая головы, сказал Диккенс. — Нечто вроде воздушного глаза. Телевизионные камеры, вмонтированные в него, показывают роскам на базе все, что здесь происходит.

Нам однажды удалось захватить один такой аппарат, и я имел возможность рассмотреть его детально. Оружия там нет, но безвредными их никак нельзя назвать. Надеюсь, он не… ох!

Машина дернулась на фут вперед, но опять подалась обратно. Разведчик покружил наверху, затем снизился почти до самой земли. Теперь Тони удалось его разглядеть. Это был большой диск примерно пяти футов в диаметре к фута два с половиной толщиной. По ободу и нижней поверхности были размещены линзы самых разнообразных размеров. Луч встроенного прожектора бил прямо в машину.

Вибрирующий звук исходил от роторов, укрепленных на гироскопе внутри диска и защищенных прочной металлической сеткой от любых неприятностей.

Внезапно диск рванулся вперед. Диккенс инстинктивно пригнул голову, когда сильный удар разнес ветровое стекло. Он громко выругался.

— База росков недалеко отсюда! — прокричал он. — Всего в нескольких милях от джунглей. Если нас опознали, эта штука может получить приказ разрушить автомобиль и держать нас здесь до прихода патруля росков. Прикройте лицо, Лесли, не дайте им увидеть ваше лицо!

Воздушный разведчик поднялся. Он кружил где-то над машиной. Они не могли его видеть, но мягкий вибрирующий звук действовал на нервы. Листья вокруг машины кружились в буре, поднятой работой его роторов. Тони повязал лицо платком, в то время как Диккенс пустил машину задним ходом. Тяжело ворча, старый «Мевег» выбрался из ямы, которую сам себе выкопал. Воздушный разведчик моментально снизился и атаковал. Удар пришелся в одно из боковых стекол, и оно разлетелось вдребезги. Линзы разведчика угрожающе блестели. Машину трясло.

Молчаливый сосед Тони приподнялся на сиденье и принялся стрелять через разбитое окно. На его лбу, над маской, выступили капли пота.

— Цельтесь в роторы! — кричал Диккенс. — Это единственный способ его сбить!

Машина все пятилась назад по просеке. Диккенс вел ее, глядя через плечо назад: руль в одной руке, револьвер — в другой.

— Эта штука расплющит нас, если мы попытаемся бежать, — сказал он. Она нас просто прижмет к земле.

— Я и не собираюсь бежать, — сказал Тони, хотя он как раз это и собирался сделать.

Пока он говорил, молчаливый человек приоткрыл дверцу машины со своей стороны, чтобы прицелиться. Диск немедленно поднялся выше и, подобравшись с другой стороны, ударил по заднему колесу машины. Машина ткнулась в кусты и замерла. Мотор работал вхолостую.

У Тони не оставалось времени на раздумья. Он понимал, что они угодили в ловушку. Эта штука могла разнести машину в клочья.

Молчаливый агент скрючился у подножки. Скользнув в открытую дверь, Тони внезапно навалился на него, выхватил из его руки револьвер и прокатился по земле.

Нырнув в кусты, он побежал вперед, не обращая внимания на царапины. Позади слышались выстрелы, но он не знал, стрелял Диккенс в него или в воздушного разведчика росков.

Тони бежал быстро. Слабый свет, возможно первые проблески зари, освещал его путь.

Он знал, что надо делать. Перемахнув через небольшой заглохший ручей, он рванул к полосе высоких деревьев с толстыми стволами и густой кроной. Несмотря на всю свою подвижность, воздушный разведчик не всесилен. Густая листва остановит его.

Тони бежал изо всех сил. Он уже не думал, в какую сторону бежит. Позади раздавался угрожающий мягкий вибрирующий звук. Луч прожектора, пытающегося обнаружить его, освещал листву. Где же эти чертовы деревья?

Тяжело дыша, он пробирался через какие-то заросли, казавшиеся бесконечными. Скатившись по небольшому склону пологого холма, он выбрался из кустарника, и деревья обступили его.

Он так устал, что с минуту, тяжело дыша, лежал на земле и не хотел вставать. Затем взглянул вверх и увидел на фоне неба слегка качающиеся ветки.

Раскачивал их ветерок явно искусственного происхождения. Застонав, Тони так и остался лежать на земле.

Все, что можно было сделать, он сделал. Он никогда не думал, что эта штука последует за ним, он не сомневался, что она останется у машины с двумя агентами Совета Безопасности. Но если трансмиттеры передали его изображение на базу росков и те его опознали как человека, с которым говорила Венда Иттаи, тогда, конечно, надеяться ему было не на что.

Трава и ветви вокруг пего гнулись от ветра. Шум работающих моторов наполнял уши. Подпрыгнув, как испуганный заяц, Тони ухватился за ветку ближайшего дерева и, подтягиваясь, забрался футов на десять — пятнадцать от земли.

Стало лучше видно. Первые лучи зари проникли сквозь ветки деревьев. С одной стороны от него лежал склон холма, с которого он скатился, с другой река, на противоположном ее берегу стояло что-то, напоминающее грузовик.

Воздушный разведчик заметил Тони. Он попытался подобраться снизу, но из этого ничего не вышло — как Тони и надеялся, ветви задержали его. Впервые он увидел разведчика росков так близко от себя. Роторы, защищенные металлической сеткой, мягко гудели. Он выстрелил в них из револьвера, отобранного у молчаливого агента. Рука дрожала, и он промахнулся.

Машина отпрянула в сторону, сотрясая деревья. Затем она стала описывать круги, пытаясь подобраться к нему с другой стороны. Почти в то же время Тони увидел Диккенса, сбегающего по холму. Он понял, где Тони, по шуму моторов.

Послышался треск ломающихся веток. Воздушный разведчик пробирался сквозь небольшие ветви примерно на высоте Тони. Но тот скользнул на другую сторону ствола. Если бы ему удалось продержаться до рассвета, этой штуке пришлось бы убраться восвояси, в противном случае ее бы обнаружили. Он поглядел вниз, но Диккенс куда-то исчез.

Тони опять переменил позицию, чтобы между ним я разведчиком оставалось как можно больше толстых веток. Для этого ему пришлось спуститься ниже. Если так будет продолжаться, он в конце концов окажется на земле, а там он будет абсолютно беззащитен. Машина сердито зажужжала, как ткацкий станок, пытаясь продраться сквозь лабиринт веток. Стоило Тони оказаться на виду, как он тут же прятался за ствол с другой стороны.

Внезапно раздался крик и удар ботинка о сталь.

Тони выглянул из-за ствола, держась настороже, как испуганный бельчонок.

Диккенс прыгнул — или упал — на воздушного разведчика!

Агент вскарабкался на соседнее дерево, а оттуда либо свалился, либо же прыгнул специально. Сейчас он был в самом центре диска и тщетно пытался за что-нибудь ухватиться, чтобы не упасть.

— Диккенс! — взвыл Тони.