Его Величество Флинт

ГЛАВА 12.

Покрученная нога Питрика здорово мешала ему, сегодня он уже порядком походил на ней, не прибегая к помощи обезболивающего бальзама золотого корня. События сегодня развивались настолько стремительно, что у него совсем не оставалось времени наколдовать упреждающих чар, или даже подумать о том, чтобы использовать кольцо телепортации.

Подтягиваю распухшую ногу за собой еще больше, чем обычно, советник тана Рилгара почувствовал облегчение, когда увидел перед собой железную дверь в свои апартаменты, на блестящих латунных петлях, и с огромным выгравированным усмехающимся ликом, неясно видневшемся в слабом свете факелов. Он ненавидел весь этот свет факелов – ненавидел политику, призывающую к слабому свету факелов на всех больших дорогах и уровнях города Тейваров. С помощью медитации и высокой магии, Питрик мог видеть даже без него, в отличии от большинства дерро. Уже на подсознании он пробормотал единственное слово «шивал!» и нетерпеливо махнул рукой. Ибо, насколько это было ему видно, на расстоянии ста футов факелы источали яркое свечение, шипя и дымясь.

Глаза Питрика быстро привыкли к привычной, полной темноте. Его мягкая, бело-голубая ладонь без мозолей коснулась многогранной брильянтовой дверной ручки и, как обычно, ее прохладная, безупречная поверхность придала ему чувство полной безопасности. Взрыв магической молнии сражал любого, кто касался ручки, кроме него самого, или же того, кого он хотел сам. У Питрика было множество врагов в городе Тейваров и окрестных кланах, которые бы заплатили любые деньги за то, чтобы приблизить кончину мудреца. Многие из них уже умерли ужасной смертью на этом самом месте.

Но даже эти прекрасные воспоминания не могли развеять его мерзкого настроения. Он вошел в свою мрачную прихожую, и позвонил в звонок, призывая своего прислужника херрна.

– Легаэр, чтоб тебя! Почему ты не ждешь меня у двери? – горбун перенес вес на свою здоровую ногу и начал считать секунды, пока к нему не приблизилась тень слуги.

Питрик наотмашь ударил Легаэра по лицу, края кольца телепортации оставили кровавый след на щеке другого напуганного горного гнома, на которой и так уже было множество шрамов.

– Опоздал на пять секунд! Надо бы мне придумать наказание для такого ленивого слуги! – Питрик прервал свою тираду, чтобы пристально вглядеться в Легаэра. – Я же, кажется, приказал тебе не снимать той вуали? Меня тошнит от твоего безобразного лица! – мудрец смял свой плащ и ткнул его в руки слуге. – Тебе повезло, что у тебя такой терпимый хозяин, ибо никто другой не выдержал бы твоего гнусного присутствия! – Питрик прошагал мимо гнома в свои покои.

За свой отталкивающий вид Легаэру следовало благодарить Питрика. Поступив на службу сразу после скоропостижного самоубийства двадцать третьего по счету слуги Питрика, Легаэр ощущал гордость за возможность служить такой важной особе, как помощник тана. То, что Питрик выбирал себе в слуги самого привлекательного из работников кузниц, было не случайностью. Питрик держал их в заключении в своих апартаментах, используя в качестве рабов и предметов своих магических экспериментов. Если его магический эксперимент не удавался, «случайно» обезображивая лицо слуги, он либо убивал их, либо калечил, в качестве наказания за какие-то проступки. Они никогда не держались долго. Питрику они быстро надоедали после того, как он ломал их дух.

– Захвати мне кружку подогретого масгейла с пряностями. – приказал он запуганному слуге, следовавшему за ним по пятам. – И в этот раз, ему бы лучше быть точно комнатной температуры, в противном случае – наказание тебе известно! – Легаэр исчез во мраке. Питрик уже про себя придумал новую пытку, так как уничтожить лицо Легаэра, а его уши уже были срезаны с головы.

Питрик упал на каменную лавку перед потухшим очагом, в центре главной комнаты. В мире и мраке, он попытался расслабиться.

Он любил свой дом. Он настолько близко приближался к высоким стандартам, как и все, чем он себя окружал, хотя он обошелся совсем не даром. Два десятка лет тому назад, когда он только получил свою власть, он сам выбрал место для постройки своего места уединения – в то время третий уровень не был таким популярным – а также угольно-серый оттенок гранита, в той части Торбардина. На протяжении пяти лет, команда из пятидесяти ремесленников трудилась, выскабливая и вырезая гранит, следуя рекомендациям Питрика; покои для сна, маленькая кухня, прихожая, ведущая в главную комнату, а за пару шагов от нее – рациональный кабинет и лаборатория. Вся мебель – круглый камин, его кровать, лавки в центральной комнате, стол и кресло в кабинете, даже опорные колонны – все это было тщательно вырезано из подстилающей породы, оставшейся нетронутой, дабы никакие линии или соединения не искажали плавности пространства.

Еще одна команда из пятидесяти человек десять лет стирали пальцы до кости, полируя и обрабатывая каждый дюйм гранита, чтобы на вид он был, как мрамор, а на ощупь – как стекло.

Питрик вспомнил, что единственным местом, где огонь ему нравился, был камин: когда он зажигался для отопления, оранжево-желтые языки пламени бросали зловещие тени, танцующие на каждом дюйме сияющей поверхности его дома. Питрик щелкнул пальцами, и уголь в камине тот час же лизнуло пламя; он поддерживал огонь достаточно низко, что вызвать призрачные тени на стенах.

Наконец-то, приполз Легаэр с кружкой пряного напитка, его голова низко склонилась, когда он поднес масгейл своему хозяину. Питрик выхватил его из рук слуги и отослал его взмахом руки. Сегодня он был не в настроении, чтобы нагонять ужас на запуганного гнома.

Питрик отрешенно отпил немного тепловатого варева, сделанного из очищенных грибов балик, ожидая начала эффектов их слабого галлюциногенного действия. Горбун полагал, что масгейл повышал его ощущения и позволял ему сосредоточиться за пределами жалкой отвлекающей действительности, достигая уровня настоящей медитации. Легаэра с кружками масгейла вызывали еще три раза, чтобы Питрик, наконец, смог достичь того эфирного состояния, для которого обычно хватало и одной.

Питрик искал причины этого. Он знал, что это вряд ли было связано с его физическим истощением. Даже так, в его ослабленном состоянии ему нужно было гораздо меньше. Нет, подумал он, причиной была депрессия. Будто бы, из его жизни исчезла какая-то искра, его жажда власти оказалась не такой уж и желанной. С этим, он понял и причину.

Его вынудили толкнуть Периан Циприн в Яму Зверя. Все остальное – включая, похоже, и самого тана – слишком легко сгибалось под волей Питрика. Он проложил себе путь от бедного наследия в трущобах города Тейваров, до высокопоставленного поста Советника Тана. Он никогда никому не нравился, но за его силу его боялись и уважали, а власть и страх он считал лучшими из инструментов. Но только не в случае с Периан.

Только одна она упиралась его силе и, в какой-то мере, была лучше него. Горбун испытал все, о чем только мог подумать, чтобы завоевать ее – физическое устрашение, магия, шантаж. Но воин-фролин была сильнее него, и она вновь и вновь повторяла ему, что скорее умрет, чем испытает его касание. Она была невероятно сильна в сопротивлении магии, возможно, из-за своих Хайларских корней; однако, получить ее с помощью чар, все равно было бы довольно пресной победой.

Он был уверен, что она поддастся его угрозам раскрыть ее происхождение полудерро тану, так как она очень ценила свое положение капитана личной гвардии. Но она вновь и вновь распознавала блеф Питрика, так как знала о своей ценности для него, понимая, что он не желает ее изгнания из клана, так как это могло бы вырвать ее из его рук. Секрет ее власти над ним только раздувал огонь желания Питрика овладеть ей.

Питрик никогда не имел сомнений, что ему удастся добиться ее, хотя и не понимая, как долго он жил, ожидая этого самого дня. Нагруженный масгейлом разум дерро одолело какое-то незнакомое чувство. Он не раз слышал, как другие называли его сожалением. Он никогда не голосил относительно какого-то поступка в своей жизни, но он был поражен, когда был вынужден признаться самому себе, что, собственно, сожалел о том, что был вынужден толкнуть Периан в яму, выбрасывая ее из своей жизни.

Вся ответственность возлагалась на гнусного гнома с холмов, да и на саму Периан, которая зашла слишком далеко, защищая его. Тот воодушевленный взгляд, которым она наградила другого гнома, тогда как Питрику никогда не доставалось ничего, кроме отвращающей ненависти, довели Питрика до грани безумства. Конечно же, во всем была виновата она. Но Питрику впервые было все равно, кто виноват, так как Периан была мертва и находилась вне сферы его влияния. Он никогда больше не увидит ее, не будет лицезреть ее дрожащее тело у своих ног, как это было с Легаэром. А никогда – это очень-очень долгий период времени.

Именно в этот момент, в его комнату прокрался прислужник с очередной кружкой хмельного напитка. Искалеченный гном ценил эти мгновения медитации, поддерживаемые порциями масгейла, так как только сейчас он мог стать полностью независимым от власти логики. А потом… старые удовольствия неустанно возвращались.

Легаэр быстро поставил под руку хозяина кружку масгейла, осторожно, чтобы не потревожить его транса и никаким знаком не подать о его присутствии.

Но Питрик все равно ощутил присутствие ненавистного прислужника, и это подало ему отличную мысль. Просто идеальную идею. Его рука метнулась, чтобы схватить остолбеневшего слугу за горло. Масгейл повысил силу Питрика, и он с легкостью оторвал гнома от пола, будто бы он был каким-то жуком.

– Возможно, все еще есть возможность вернуть Периан. Да! У меня есть выход! И она может стать моей прислугой! Хотя, конечно, эта должность уже занята.

Глаза Легаэра в ужасе вылезали из глазниц. Но Питрик лишь улыбнулся, проворачивая шею гнома, пока она не хрустнула, а глаза его закатились.

– Но теперь-то место свободно.

Мудрец небрежно бросил мертвого гнома на полированный пол, поднялся и закружил вокруг тела. Он поднял полную кружку, потом вновь поставил ее на стол; еще немного эля, и он не сможет сосредоточиться на волшебстве, которое должно воскресить Периан из мертвых.

Номскул снял с пояса кошель и бросил его в лицо Флинту, от чего нос гнома окутала туча пыли. Флинт закашлялся и забрызгал слюной, изрыгая ругательства.

– Чего ты добиваешься, идиот проклятый? Хочешь, чтобы я подавился пылью?

Шаман Отстойника выглядел удивленным.

– Это не грязь! Это быть магия! Почему ты не быть поражен, как Агар? – он некоторое время подумал над этим. – Я знаю! Это доказывать, что ты есть король! Номскул не может заколдовать король!

Флинт устало обдумал упрямую склонность Номскула.

– Ты не можешь заставить кого-то быть вашим королем! – он отчаянно пытался высвободиться от своих пут.

Но квадратная челюсть овражного гнома осталась на месте.

– Это быть не я. Это есть отрочество. Ты должен покоряться.

– Но это не моя судьба! – не успокаивался Флинт. – Потому что мне наплевать на ваше пророчество!

Неожиданно, на Номскула снизошла неприкаянность.

– Так ты говорить, что не хотеть быть наша король? Это есть большая честь. Мы долго ждать твоя приход. Еще долго-долго до Номскула.

С дрожащей нижней губой, он выхватил клинок от кинжала без рукоятки и покрытый плесенью медальон из своих многочисленных карманов своей меховой куртки, поднося их к Флинту.

– Если ты не король, который должен получать сокровища Агаров, спасать после Катаклизмы? Кто быть наш король? – комната взорвалась симфонией воплей, причитаний, стонов и криков овражных гномов, которые в отчаянии упали на колени и бились головами о землю.

– О, Боги, во имя всего святого, прекратите это ужасное визжание! – заорал Флинт. В комнате неожиданно стало тихо, и все глаза обернулись к нему.

Включая и Периан. Флинт совсем позабыл о ней, отчаявшись сбежать. И в этот момент он увидел себя, каким он должен был быть в ее глазах, распластанным на стуле, его дурацкий вид только разозлил гнома. Хватит, значит хватит.

Флинт обратился в Номскулу, который колол его в подбородок:

– У меня есть идея. Похоже, что быть вашим королем намного веселее, чем я думал, поэтому я решил, что вам тоже должно быть весело. Я за день сделаю из тебя короля.

Но вместо криков радости, Номскул выглядел оскорбленным.

– В отрочестве так не говорить. – мрачно заявил он. – Моя не падать по грязному склону с королева.

Флинт бы с удовольствием разочарованно закрыл свое лицо руками, если бы мог к нему дотянуться. Он обдумал свои альтернативы. Он мог оставаться привязанным к стулу и попытаться выдержать их взрывы внимания. Однако, эти Агары выглядели крепким народцем, и, похоже, что терпенье не было одним из их достоинств. Почему бы тогда, хоть немного, не попытаться быть их королем? У него не было никаких неотложных дел, кроме как отомстить за смерть Айлмара. Для того, чтобы пройти в Торбардин и добраться до Питрика, надо было все хорошо спланировать; может, эти несносные овражные гномы могли бы помочь.

Было ли в самом деле провидением то, что он с Периан исполнили пророчество Агаров? Это действительно было странным стечением обстоятельств.

– Освободите меня. – неожиданно прорычал он, его голос едва можно было отличить от шепота. – Я стану вашим королем.

– Чего? – Номскул от неожиданности заморгал.

– Я сказал, что буду вашим королем. – погромче сказал Флинт.

Номскула терзали подозрения.

– Твоя обещать? Твоя не убегать?

Флинт закатил глаза.

– Я клянусь честью Огненных Горнов, что буду вашим королем и не сбегу.

– Насколько? – Номскул прищурился, сосредоточившись.

– Обещание есть обещание. – вздохнул Флинт. – Я буду вашим королем, пока буду вам нужен.

– А я буду вашей королевой. – сказала Периан выйдя вперед, и с улыбкой подмигнув Флинту. Он подмигнул ей в ответ.

По толпе Агаров в зале прокатился возглас одобрения, который передался всем ждущим у входа.

– Принести корону! Принести корону! – Флинт увидел, как что-то передавалось по рукам овражных гномов вперед, пока предмет, наконец, не оказался в руках Номскула. Шаман овражных гномов протянул вперед иззубренную металлическую корону, которую он с гордостью опустил на взмокшую от пота голову Флинта. Металлическое кольцо немедленно соскользнуло и, проехавшись перед глазами гнома с холмов, с дрязгом упало на грязный пол. Номскул немедленно водрузил ее на месте, но та вскоре вновь не удержалась и очутилась на ручке трона, после чего, отскочив, взлетела в воздух.

– Ух ты! Игра! Толкни корону! – захихикал Номскул в лицо Флинту. – Твоя быть смешной король. – он вновь натянул корону ему на голову.

– Только не зубьями вниз, ты, придурок! – завопил гном. Номскул поспешно снял регалию и поправил ее.

Как подумалось Флинту, сидит неплохо, да и выглядит недурственно.

– Теперь, развяжите меня! – комната превратилась в шквал овражных гномов, которые спешили исполнить желания своего короля: одни пытались стянуть веревки, другие – перегрызть их зубами. Наконец, путы Флинта упали, и он поднялся, растирая ноги и запястья.

Агары пребывали в радостном неистовстве, их «спаситель» явился. Номскул громким свистом призвал к тишине.

– Заааааааааткнууууууутьсяяяяяяя! – проорал он, но никто его не слушал. Раздраженно нахмурившись, шаман выхватил из-за пояса свой красный кошель, и усиленно хлопнул по нему, посылая в воздух облачко пыли над головами Агаров, которые замолчали, будто под действием волшбы.

– Видеть? – Номскул наградил Флинта щеголеватым видом. – Говорить тебе – это магия!

Он обернулся спиной к собравшимся.

– Мы планировать пир в честь коронации для… – его глаза забегали по сторонам, пока он обдумывал решение. – Как вас звать? – обратился он к Флинту и Периан. Те быстро назвались. – Пир, как можно скорее в Небесной Комнате для Его Величества Короля Фланца II и Королевы Перины! Я варить много еда, и все танцевать! – множество овражных гномов, словно лемминги, побежали прочь из комнаты, чтобы начать приготовления к предстоящим торжествам.

Хотя Периан даже рассмеялась на тем, как извратили ее имя, она насторожилась при упоминании о сваренной Номскулом еде. Она быстро оттянула Флинта в сторону.

– Надо сказать ему послать Агаров на северные участки, чтобы они принесли какой-то сносной еды, а не из тех мусорных куч, на которые они обычно наведываются. Я могу сказать, что конкретно принести, и где это взять. – ее лицо прояснилось. – Скажи-ка, а может, им удастся отыскать и немного моховой травки, а?

– А разве набег на Торбардин не будет рискованным занятием? – спросил Флинт.

– Агары постоянно этим занимаются. – ответила Периан. – Я просто скажу им быть более избирательными.

Флинт посчитал ее предложение резонным и приказал Номскулу вырядить парочку овражных гномов на северные участки, снабдив их точными указаниями Периан.

Собственно, идея оказалась настолько хорошей, что он решил послать еще двух гномов,, в этот раз – через «гротреска», как его называл Номскул, чтобы решить более важное дело: Базальт. Его племянник, должно быть, уже давно вернулся в Хиллоу, и, скорее всего, считал своего дядюшку безвременно ушедшим. От Номскула Флинт узнал наверняка, куда выходил грот из Отстойника – Харолисова гряда, возможно на расстоянии брошенного камня от Озера Каменного Молота. Флинт лично отобрал двух молодых херрнов по имени Кейнкер и Гарф, отдав им как можно более точные указания относительно того, где находится Хиллоу, а также общее описание Базальта.

Флинт запихнул в карман куртки Кейнкера поспешно намазюканную записку.

– Передайте это моему племяннику. – приказал он, отсылая их в дорогу. – Это сообщит ему, что я в безопасности. – на самом деле, он не питал иллюзорных надежд по поводу того, что им удастся, но попытаться стоило.

Заинтригованная возможным скорым появлением моховой травки, Периан даже позволила толпе фролин увлечь себя для подготовки к празднеству. Таким образом, Флинт, позаботившись о неотложных королевских делах, впал, наконец, в беспамятный сон.

Капли пота стали струйками стекать с висков Питрика, собираясь над губами. Толстый язык инстинктивно слизнул их, пока он склонялся над толстым томом, затянутым в кожу. Колдун сидел за резным гранитным столом, который вздымался прямо из пола его удобного кабинета за три ступени направо от главной комнаты. Слева от него, вздымались от пола до потолка полки с книгами, заполненные тяжелыми переплетенными книгами, потускневшими футлярами свитков, кувшинами с зубами, лоскутками меха. Там также завалялся череп гарпии, бивень клыкастого людоеда, пера для писания и бутылочки с чернилами, ногти с пальцев ног, пробирка, наполненная дыханием семи младенцев и другие высушенные ингредиенты. Полочки справа предназначались для бутылочек с необработанными компонентами всевозможных цветов, запахов и густоты, включая: железы жаб в фосфоресцирующей болотной воде, кровь золотого грифона, раскаленная докрасна лава, потовые железы медвежука, ртуть, слюна гигантского слизня, выпотрошенная девственная гремучая змея.

Питрик просмотрел последнюю страницу книги заклинаний, прослеживая слова мягким и мясистым кончиком указательного пальца. Нахмурившись, он захлопнул лежащую перед собой книгу и поднял глаза к пламени в камине.

Ему придется, видимо использовать свиток желаний. Чары для поднятия трупа, воскрешения мертвых, клонирования кого-то – все они требовали тела мертвеца, или хотя бы, его часть. Колдун также пытался оживить Периан насильно, а никто не мог после этого предсказать поведение новой формы умершего, а Периан в виде насекомого Питрику была не нужна. Кроме того, для этого тоже нужно было тело.

Полдня поисков привели гнома к самому простому из найденных решений. Никаких сложных, омерзительных или редких компонентов, не надо было запоминать никаких длинных магических формул, никакой пиротехники для охочих к развлечениям зевак. Редко когда желания не исполнялись – что-то всегда происходило – хотя заклинатели редко получали именно то, чего они желали. Это потому, что приводились в действие точные слова желания, а останавливаться, обдумывая точность произношения, было нельзя.

Желания также требовали огромной цены: от них заклинатель мгновенно старел на пять лет, в независимости от того, вызывал ли он тарелку каши, или возвращал из небытия фролин с волосами цвета меди. Но и это была малая цена за то, что Питрик считал целью всей своей жизни.

Колдун повернулся к полкам и начал поиски среди свитков, пока не нашел тот, что хоте: ветхий пергамент, помеченный потускневшими красными чернилами. Это было величайшее из тех сокровищ, что он обнаружил среди личных вещей своего учителя, после того, как отравил старого колдуна много лет тому назад. Питрик приберегал его для особого случая, и его пальцы все не решались дотронуться до него, пока, наконец, не потянули за атласную ленточку, стягивающую свиток. Ему следовало было точно произнести свое желание до того, как раскрыть свиток, высвобождая его огромную силу.

Засунув его под руку, он зашагал в том маленьком свободном пространстве, что окружало его стол, чтобы, наконец, остановиться перед очагом – боль в его ноге была на мгновение позабыта.

– Чего же я хочу на самом деле? – громко спросил он самого себя. – Я хочу ее живой, у себя в прислужниках, и такой же прекрасной, какой она была до того, как ее проглотил зверь. – он остановился, и его брови причудливо приподнялись вверх. – Я могу вернуть ее такой, которая была бы податливой, боготворящей меня! – он потряс головой. – Нет! Это была бы не та Периан, и перед не стояло бы вызова приручить ее, насладиться ее ненавистью или моей властью над ней. А ведь это все, что является важным!

Питрик остановился к опорной колонны, у тела убитого слуги, чтобы поднять кружку, наполненную масгейлом. Он сделал только глоток, чтобы промочить горло, а потом выплюнул напиток в огонь. Языки пламени взметнулись вверх, едва не достав до вытяжки на потолке, а гладкую комнату наполнило еще больше теней. Теперь властный колдун дерро был готов.

Взяв из-под руки свиток, он развязал ленточку, освобождая пергамент. Это был момент истины, и Питрик пытался стоять так прямо, как это только позволяла его сгорбленная спина. Держа свиток раскрытым, он закрыл глаза и составил в уме ту фразу, которую так долго репетировал.

– Я хочу, чтобы Периан Циприн воскресла из мертвых, вернув свою прежнюю красоту здесь, передо мной, неспособна покинуть мое жилище и неспособная убить себя саму или меня. Вот мое желание. – Питрик открыл глаза.

Завывающий ветер возник из ниоткуда, беспощадно пронесясь по полированным комнатам, сметая со стола бумаги, притушив огонь в очаге, вырывая пергамент из рук. Питрик вцепился в ближайшую колонну, ожидая ослабления эффектов заклинания.

Медленно, очень медленно завеса ветра превратилась в легкий бриз. Потом воздух вновь стал спокойным и тихим, как сама смерть. А потом – ничего.

Колдуну не пришлось искать Периан в других комнатах. Он мог ощутить – знать это с ужасающей уверенностью – Периан там не было. Он стоял, будто застыв на месте, со сжатыми кулаками, ногти вились в плоть его ладоней.

Каким-то образом, Питрик знал, что он стал на пять лет старше.

Но, каким-то непостижимым образом он понимал, что заклинание провалилось.