Его Величество бомж (СИ)

Глава 16

А в шесть меня бесит будильник! Деваться некуда, пора вставать. Ощущение такое, будто всю ночь били палками! Надо было, всё-таки, послушать Ирину Геннадьевну и оставить Костю в больнице ещё на сутки, под наблюдением был бы! А теперь что?

Разглядываю его лицо в предрассветном полумраке, по мне так, подушка живее выглядит! Надо будить, и если всё хреново, тащить его за собой в больницу! Вот нажила хлопот, засмеют!..

Ну и хрен с ними, пускай смеются! Мало что ли смеялись? Не убудет!

Глажу, успевшую стать немного колючей, щеку. Тёплая. Измучился несчастный, а главное, за что всё это?! Ни в чём ведь не виноват!..

Он, не открывая глаз, сверху кладёт свою ладонь на мою. Слегка сжимает пальцы и подносит к губам, а потом целует! И я понимаю, ожил!

— Костя, мне на работу, — говорю тихонько, — сможешь без меня прожить день и ночь? До завтра?

Он открывает в предутреннем полумраке глаза, мне не видно, но представляю сожаление, отражающееся в них сейчас, потому что отрицательно мотает головой.

— Умрёшь? — головой-то мотает отрицательно, а губы потом расплываются в улыбке, поэтому я ему не верю, — постарайся выжить. Еда в холодильнике, правда, я ничего не сготовила, но там сосиски, яйца, хлеб… Не пропадёшь! Воды тебе хватит, чайник вскипятить сумеешь. Туалет, если что на дворе, — хочется убедиться, что я не стенам это всё поведала, а человеку, — понял?

Судя по отрицанию, стены поняли больше!

— Тогда, поднимайся, пошли завтракать и на экскурсию! — времени в обрез, но я не могу бросить его, как попало! Не для того из беды вытащила, чтобы он в новой оказался. Да и не очень хочется явиться через сутки на пепелище, одно по соседству уже есть.

Чайник в своём желании уйти на взлёт, аж трясётся в кипящем экстазе, я быстро закидываю несколько яиц и всю пачку сосисок в кастрюлю, заливаю кипятком и ставлю на плитку. Из него же плескаю в ковш и, смешав с холодной, заправляю умывальник, а пока чищу зубы, кипячу ещё.

Мой гость только сейчас начинает изучать пространство, ночные метания диван — улица прошли для него, как в тумане, понял ли он, вообще, как здесь очутился. Судя по виду, парень в недоумении.

— Ты у меня дома, — разъясняю, после умывания и накрываю стол, — я увезла тебя к себе. Помнишь, что случилось?

Он морщит лоб, потом, по мгновение назад расслабленному лицу, пробегает тень, и Костик начинает мотать головой!

Всё время мотает, хорошая профилактика остеохондроза — мелькает несуразная мысль. А мой гость опять порывается рухнуть на колени и хватает меня за руки. Догадаться не трудно,

— Да знаю, ни в чём ты не виноват, — пресекаю попытку очередного самоуничижения, — Катька ещё та змеюка! Вот и пришлось тебя сюда забрать, а то от неё можно любой подлости ожидать! Ты хочешь у меня остаться?

Наконец-то не крутит головой, кивает энергично! Ну, это тоже для разгона застойных явлений полезно. Я выкладываю на тарелку сваренные вкрутую яйца, сосиски освобождаю от слюды, широко нарезаю хлеб, достаю соль и горчицу,

— Вот, давай подкрепляйся, чем Бог послал, — а то всё что нажито непосильным трудом двух последних недель, выдал за одну ночь. Достаю из шкафчика огромный бокал, — будет твой! — завариваю чай.

Константин ест с аппетитом, и это радует, значит, опасность миновала, интоксикация прошла, по любому выживет до моего возвращения,

— Дом в твоем распоряжении, печку топил, когда-нибудь? — лицо в сомнениях, — не мудрено, я тоже не представляла, пока не попала из городской квартиры в старую избу.

Учить мне его некогда, так что бросаю парня на произвол судьбы, вариантов нет.

Спешно собравшись, показываю туалет и холодильник, надеюсь, ничего не перепутает. Целую в щёку и опрометью к автобусу.

На мою удачу по дороге встречается тётка Вера,

— Привет, Танюшка, а я к Щаповым за молоком ходила, люблю сразу из-под коровки.

— Ой, как здорово Вы попались, тёть Вер, не смогли бы моего квартиранта проведать, пока я на работе?

— Квартиранта? — изумляется соседка, — откуда ты его взяла? — хорошо, что наш разговор заглушает лай соседских собак, можно сделать вид, что не расслышала.

— Беженец, временно поселила, пока не устроится, — всё-таки, версию надо кинуть, чтобы лишних фантазий не плодила.

— Временно, ага! Вон у меня погорельцы так и живут, а администрации хоть бы тебе что! — у неё своя тема.

— Ну, так присмотрите?

— А, чего ж не присмотреть. Может и накормить? Я теперь на такую ораву готовлю, что мне одним ртом меньше, одним больше, без разницы.

— Это было бы, вообще, супер, а ещё печку истопить или хоть показать, как это делается, — мне уже пора бежать.

— Не боись, помереть не дам! Беги стрекоза…

— Танюшка, как ночь прошла? — старшая очень обеспокоена.

— Ох! Кошмарно! — по мне, наверное, видно.

— Он и на тебя напал?! — видимо об этом и волнуется.

— Да, что Вы, Ирина Геннадьевна! Костик ни на кого не нападал! Катька сама на него напала! А ночь кошмарная, потому что ему плохо было! То ли побочка от укола, то ли девочки, будь они не ладны, дозу превысили!

— Вот заразы! Оклемался?!

— К утру только, — вздыхаю, — одного на сутки бросила. Как он там?

— Рисковая ты всё же девчонка! Вынесет всё, и поминай, как звали!

— Разве что мебель! — смеюсь. Представила Костика, которого чуть ли не на себе таскала всю ночь туда-сюда, по крайней мере, держался за меня, а другой рукой за все углы, выносящим мебеля!

— Я тут Галке вчера звонила, — успокаивается старшая и меняет тему, — помнишь из «Гулливера»?

— Помню, — как же забыть, — очень помогла мне!

— Они там с девчонками так прониклись судьбой твоего великана, что спрашивают всё время, а вчера, как узнали, что ты его домой забрала, решили оказать гуманитарную помощь! — Ирина Геннадьевна в этот момент напоминает фею из сказки… добрую фею.

— Какую помощь? — чего спрашиваю, любой рада.

— Должны со своих мужиков поснимать кое-что, — смеётся, а я туплю,

— Поснимать?!

— Так ведь у каждого есть вещи, которые стали малы или надоели, или ещё по каким причинам не носятся. Галина сказала, что он без обуви остался, так?

— Да! Я уже думала, где-то купить, опять к Галине собиралась! — в душе я честно простилась со своими вожделенными ботфортами, не до них! Косте нужней!

— Вот к обеду и сгоняй к ней по-быстрому, они сегодня принесут подарки! — я немею! И это строгая начальница?! — она понимает моё замешательство, — на полтора часа так и быть отпущу! Сама сяду на твоё место!

— Ириночка Геннадьевна! Как же я Вас люблю! — кидаюсь обниматься, честно, я бы её зацеловала! Ведь не обязана же так помогать!

— Беги, работай пока! — смеётся старшая, а я пою и спешу работать, как никогда!..

Никитична снова в строю, за три дня восстановилась вроде. Как узнала, что тут случилось, пока её не было, взорвалась негодованием,

— Попадётся мне эта сучка Катька, все ноги пообрываю!

— Повезло, что не в одну смену работаем, а то точно бегать бы ей на руках остаток жизни! — санитарка меня веселит своей неподдельной гневливостью. Но это сегодня мне смешно. Вчера сама была готова Катьку разорвать.

— Это ж надо! На больного мужика полезла! Вот шалава! — не унимается Никитична.

— А всем нажаловалась, что он сам напал! — подливаю масла в огонь.

Но, когда Анна Никитична узнала, что Костика ещё и прикрутили к кровати, да накачали всякой дрянью, так что катало всю ночь напролёт, вот тут Фантомас разбушевался не на шутку!

— Убью! — коротко, но ёмко! И кулаком по столу! — Попляшут у меня, козы! — Одна надежда, что до следующей смены остынет, но она, как в воду глядит, — жаль ты поздно мне рассказала, уже домой ушли, но через три дня Катька на орехи огребёт!

— Ой, не надо! — я уже ничего не хочу, отлегло. Может, и бабуська моя охолонёт.

А Никитична всю смену периодически возвращается к больному вопросу и энергично, сочно клянёт нашу местную Чичолину! Интересно, уши у Катьки просто горят или уже отвалились?..

К обеду, как и обещано, Ирина Геннадьевна отпускает меня в «Гулливер». Как я поняла, в продавщицы туда идут с умыслом: у всех не мужья, а громилы! Потому что одежды Костику теперь не сносить!

Оттуда тащусь, как вьючный ослик, еле в автобус влезла! Девчонки — молодцы! Утеплённые кроссовки вполне ещё ничего, почти новые кеды на лето и даже мокасины, лишь бы с размером угадать! Куртка на меху, точно должна подойти, я его габариты представляю теперь. По мелочи всякого барахла, как приданого невесте.

Но главный мой груз не это всё, а… валенки! Это — бомба! Огромные, немного растоптанные, что даже хорошо для его ног, голенища, если поставить к моей ноге, почти до бёдер! Пока тащила в пакете, он по земле волокся! Остальное в большом клетчатом бауле, как у челночников, что на рынках торгуют. Вот это я затарилась!..

Во второй половине дня, когда всё стихает, меня проведывает Лёха,

— Скучно без Костяна, — жалуется парень.

— Так он же молчал, какое с ним веселье?

— Он крутой, с ним без болтовни здорово было! Как там обосновался у тебя?

— Вот и я об этом думаю, — делюсь сомнениями, и тут приходит идея, — куплю старый мобильник бэушный, буду оставлять, чтобы эсэмэски писал, когда на сутки ухожу.

— Не прокатит, — рыжий мою идею рубит на корню.

— Почему?

— Он писать не умеет…

Охренеть!

— Бред! — не верю, — может, ты чего не понял?

— Я ему бумагу с ручкой с самого начала подал, он знаешь, чего там нарисовал?

— Чего?! Не томи!

— Такие каракули! Причём, со знанием дела! Красивые, ровные, только ни фига не понятные! Я загуглил, думал, через переводчик перекину!

— Иии?!

— Гугл не знает такого языка!

— Но он же нас понимает? — не могу смириться.

— Понимает, факт! Но пишет, какую-то хрень!..