Егерь: Назад в СССР 3

Глава 24

Прошло два месяца. Снег на полях осел под весенним солнцем, а потом и вовсе растаял. Его смыли апрельские дожди, унесли бурными ручьями в переполненные талой водой канавы.

На покрытых сухой травой бугорках уже отцветала мать-и-мачеха. По ночам, тревожно крича, тянулись к югу огромные гусиные стаи.

— Эх, и я бы с вами выбрался, — грустно вздохнул отец.

Он сидел на лавочке возле медпункта и щурился на весеннее солнце.

Я развёл руками.

— Да куда, батя? Ночами до сих пор заморозки, а у тебя иммунитет ещё не восстановился. Не дай бог, застудишься! Трифон, хоть ты ему скажи!

Трифон, стоя на крыльце, только покачал головой.

— Да говорил он мне уже, — с досадой махнул рукой отец.

— Ничего, батя! Не последняя весна в нашей жизни. Постреляешь ещё, поохотишься!

Я хлопнул отца по коленке.

— Да и мама с Ольгой завтра приедут. Кто их встретит?

После выздоровления отцу хотели дать путёвку в санаторий. Но мама решительно воспротивилась:

— Не отпущу! Пусть дома побудет. Тут и Трифон Алексеевич недалеко, если вдруг что. Мне так спокойнее.

— Да что я буду дома сидеть? — заспорил отец. — От безделья с ума сойду. Лучше уж на работу выйти.

Точку в споре неожиданно поставил Трифон:

— На работу рано, не выпишут тебя. И я не разрешаю. Но и в квартире бездельем маяться нечего. Поживи пока у меня. Я тебя понаблюдаю, ты мне по хозяйству поможешь.

Так отец и остался в Черёмуховке.

— Кажется, едут!

Со стороны сельсовета послышалось тарахтение автомобильного мотора. Через минуту в проулок к медпункту свернул знакомый «Уазик». Машина остановилась возле крыльца. Рустам, сверкая белозубой улыбкой, выскочил из-за руля.

— Здорово, Андрюха!

Я пожал ему руку.

Георгий Петрович вылез из кабины и, прихрамывая, подошёл к нам.

— Привет честной компании! Ну, что, Андрей Иванович? Прилетели утки?

Я, улыбаясь, кивнул.

— Прилетели. И вальдшнепы уже тянут по вечерам — заслушаешься!

— Вальдшнепы? — обрадовался генерал. — Значит, не зря мы собак взяли!

С заднего сиденья, чертыхаясь, вылез Владимир Вениаминович. Возле его ног молниями крутились знакомые рыжие спаниели.

— Сколько можно мучиться на этом тарантасе, Жора? — спросил он генерала. — Я ног не чувствую! Ты же генерал — ну найди себе машину попросторнее!

— Договорились, — хмыкнул Георгий Петрович. — В следующий раз «ГАЗ-66» возьму. Только уж поедешь в кузове, Володя — не обессудь! Зато простор!

— Да ну тебя, — махнул рукой Беглов и повернулся к отцу:

— Ну, как вы, Иван Сергеевич?

— Выздоравливаю, — ответил отец.

— Поразительный случай!

Беглов покрутил головой на мощной борцовской шее.

— Доктор Молле до сих пор не верит в благополучный исход. Говорит, что звонил вам, просил приехать, но вы послали его к чёрту.

— Пусть туда и идёт, — проворчал отец. — Чуть не угробили меня в этой вашей ленинградской больнице!

— А ведь он с нами просился. Очень хотел вас осмотреть. Но места в машине не было.

— И хорошо, — кивнул отец. — Всё равно я бы ему не дался.

— Так когда едем, Андрей Иванович? — спросил меня генерал.

По глазам было видно, что ему не терпится оказаться на озере, своими глазами убедиться, что утка есть, и завтрашняя охота будет удачной.

— Да хоть сейчас, — улыбнулся я. — Базу я вчера протопил, лодки подготовил. Вы проголодались с дороги?

— До базы потерпим, — решил Георгий Петрович. — А там сообразим что-нибудь из домашних припасов. А хорошо тут у тебя, Андрей Иванович! Правда ведь, Володя? Хорошо?

— Весной везде хорошо, — пророкотал Беглов. — А поживи тут зимой! Сугробы до крыши, вокруг деревни волки воют! А волчью охоту ты, Андрей Иваныч, так меня и не позвал!

— И правильно сделал! — ехидно подхватил генерал. — Ты со своими габаритами всех волков распугал бы! Полезай в машину, охотничек! Поедем на базу. А Андрей Иваныч нас догонит.

— Да зачем вам тесниться? — спросил я. — Идёмте, Владимир Вениаминович — поедем на моей машине. И собакам просторнее будет.

— И то верно, — кивнул Беглов и свистнул собак:

— Арчи, Рони! Ко мне!

— Ну, что, Андрей Иванович, — спросил меня Беглов, когда я тронул машину от калитки. — Вы составили список?

За спиной громко лаяли Серко и Бойкий. Собаки обиделись, что хозяин уехал на охоту и не взял их с собой. Но что поделать? Весенняя охота на птицу не для лаек — не работают они по водоплавающей дичи.

— Составил, — кивнул я, не отрывая взгляд от дороги. — Речь шла о людях, которым, на мой взгляд, нужно было хоть как-то приоткрыть правду о будущем. Приоткрыть для того, чтобы они понимали, к чему всё идёт, и могли осмысленно сотрудничать с нами.

Я вытащил из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист бумаги. Этот лист я вырвал из середины школьной тетради и тщательно заполнил мелким почерком.

— Однако! — удивлённо протянул Беглов, рассматривая исписанные страницы. — Вы всех своих знакомых здесь перечислили?

— Нет, — покачал я головой. — Не всех. Там нет Кати и моих родителей. С ними я поговорю сам, без вашей помощи. Думаю, что справлюсь. Да! Ещё в этом списке нет Трифона.

— А его вы почему исключили? Тоже надеетесь на его благоразумие и своё красноречие?

— Нет.

Я покачал головой.

— Просто он и так всё уже знает.

— Откуда, если не секрет? С вашей стороны было неосторожно рассказывать всё…

— Он давно догадался, — прервал я Беглова.

Владимир Вениаминович озабоченно причмокнул губами.

— И всё-таки, с вашего разрешения, я проверю список. Мне кажется, фамилий в нём многовато.

— Проверяйте, — кивнул я. — Только учтите, что это список на годы вперёд.

— В каком смысле? — удивился Владимир Вениаминович.

Дорога была размыта весенними дождями. Машина так и подпрыгивала, влетая в многочисленные ямы, заполненные бурой грязной водой.

Я нажал на педаль тормоза и остановил автомобиль. Не хватало ещё улететь в канаву, увлёкшись разговором.

— Вы же психолог, Владимир Вениаминович, — сказал я, повернувшись к Беглову.

— Что вы имеете в виду? — заинтересованно прищурившись, спросил он.

Я вздохнул.

— Малой группой мы ничего не добьёмся. Слишком мало у нас влияния на ситуацию. И если даже каким-то чудом мы доберёмся до ключевых фигур — где гарантия, что они не используют это знание на пользу себе, а не обществу?

— Верно, — кивнул Беглов. — Да и мы с вами это уже обсуждали.

— Значит, остаётся только вариант своеобразной коммуны. Секты, если хотите. Осторожно вводить в свой круг одного человека за другим и создавать коллектив, который сможет хоть как-то успешно противостоять грядущим переменам.

— Да. Это именно та мысль, к которой мы пришли в итоге. А к чему вы клоните?

— Да к тому, что у каждого человека, которого мы выберем, есть родные и близкие. Любимые люди. Как вы думаете — кто не захочет помочь своим близким, зная о том, что ждёт страну? Наверное, все захотят, так ведь?

— Пожалуй, — согласился Беглов.

— Вот, к примеру, Фёдор Игнатьевич. Если мы расскажем о будущем ему — неизбежно узнает и Мария Антоновна. Кроме того, у Фёдора Игнатьевича есть сын. А у него — жена. Сколько времени продержится наша тайна?

Владимир Вениаминович почесал подбородок.

— Да, я понимаю, к чему вы клоните. Рано или поздно, информация выйдет из-под нашего контроля.

— Вот именно, — подтвердил я.

— Но мы же можем тщательнее отбирать людей! — воскликнул психотерапевт.

— Нет, не сможем. Вот у Георгия Петровича есть дочь, Лиза. Она учится на истфаке, но Георгий Петрович хочет, чтобы она перевелась на экономический факультет. А как он её убедит?

— Об этом мы уже думали, — поспешно сказал Беглов. — И, кстати, хотели познакомить её с вами. Чтобы вы, под моим наблюдением, ввели Лизу в курс дела.

— Допустим, — ответил я. — А теперь представьте, что через год или два Лиза встретит молодого человека и соберётся замуж. Вы и его привезёте знакомиться со мной?

— Ладно, Андрей Иванович! Я понял. Согласен, мы не осознали всю глубину проблемы. Но можно же что-то придумать!

Мотор тихо тарахтел. Кузов автомобиля еле заметно вибрировал. Позади нетерпеливо скулили Арчи и Рони.

— Дайте, пожалуйста, список, — попросил я.

Беглов отдал мне измятые листы.

Я сложил их пополам и разорвал. Потом ещё раз, и ещё. До тех пор, пока от них не остались только мелкие клочки. Эти клочки я положил в карман.

— Брошу в печь, когда будем на базе. Не получится у нас всё быстро и легко, Владимир Вениаминович. Придётся идти шаг за шагом, человек за человеком. И окончательное решение всегда буду принимать только я. И только посоветовавшись с вами. По-другому не получится.

— Понимаю, — помедлив, кивнул Беглов.

— Но что-то мы, всё-таки, сможем сделать, — улыбнулся я. — И это гораздо лучше, чем ничего. Единственное, о чём я вас прошу — поговорите об этом с Георгием Петровичем, ладно? Объясните так, чтобы он тоже понял.

Владимир Вениаминович внимательно посмотрел на меня.

— Андрей, а почему вы решили завести этот разговор именно сегодня?

Я пожал плечами.

— Предчувствие. Я подумал, что вы с генералом решите поторопить события. А мне это кажется ошибкой.

— Надо же!

Владимир Вениаминович изумлённо покачал головой.

— Ну, хорошо. Однако удивили вы меня, Андрей Иванович! То есть, теперь нам придётся действовать, руководствуясь только вашими личными симпатиями?

Я завёл мотор и посмотрел на Беглова.

— Руководствуясь нашими общими симпатиями. Или вообще никак. Вы умный и взрослый человек, Владимир Вениаминович. Но никогда не жили при капитализме. Знаете, в чём его главная мерзость?

— В чём? — спросил Беглов.

— В оценке людей по принципу полезности. Симпатия куда лучше и надёжнее, уж поверьте.

— Ну, где вы пропали? — воскликнул Георгий Петрович, когда мы с Бегловым вылезли из машины. — Мы с Рустамом уже и ужин приготовили, и баню затопили! Случилось что?

— Случилось.

Владимир Вениаминович ухмыльнулся в цыганскую бороду.

— На Андрея Ивановича снизошло озарение. Он раскусил наш с тобой хитрый план и объяснил мне, почему он никуда не годится.

— Какой план? И в каком смысле «раскусил»?

Георгий Петрович непонимающе посмотрел на Беглова.

Владимир Вениаминович рассмеялся и махнул длинной, как мачта, рукой. А потом обнял генерала за плечи.

— Идём, я тебе всё объясню.

— А мне ничего не хотите объяснить? — спросил я. — Что за план?

Владимир Вениаминович приостановился.

— Пожалуй, нет. Думаю, выражение вашего лица, Андрей, когда вы всё узнаете, будет мне достойной наградой за сорванные великие замыслы.

— Ну, и чёрт с вами! — в сердцах сказал я.

Беглов расхохотался.

Я не выдержал и тоже рассмеялся. Охота двум бравым разведчикам подержать интригу — ну, пусть подержат. Переживу, не помру от нетерпения.

Георгий Петрович с Бегловым ушли в баню, над трубой которой вился еле заметный дымок. Собаки, оставшись без хозяйского присмотра, радостно бросились исследовать местность. А я закинул на плечо рюкзак, подхватил ружьё и направился на базу.

Рустам накрывал на стол. На примусе исходила паром тушёная картошка с курицей. Пахло мясом, луком и лавровым листом — изумительное сочетание!

— Не многовато тарелок ты ставишь? — спросил я Рустама, сбрасывая с плеч рюкзак. — Нас всего четверо!

— Георгий Петрович сказал, что ещё два охотника подъедут к ужину, — улыбаясь, ответил Рустам.

— А что за охотники? — спросил я.

Видимо, это и был тот самый сюрприз, который обещал мне Владимир Вениаминович.

— Не знаю, — пожал плечами Рустам. — Какие-то их знакомые.

— Служат вместе? — продолжал допытываться я.

— Не знаю, — с улыбкой повторил Рустам.

По выражению его лица было понятно, что знает он намного больше, чем говорит. Ну, да ладно! Приедут гости — разберёмся!

— А вот и они! — сказал Рустам, показывая в окно.

Я выглянул и сквозь стекло увидел чёрную «Волгу», которая парковалась возле забрызганного грязью «Уазика».

— Пойду, встречу гостей, — сказал я Рустаму и вышел на крыльцо.

— Из-за руля «Волги» вылез незнакомый мне черноволосый крепыш. Фигурой он напоминал борца в среднем весе — невысокий, но кряжистый, основательный. На крепыше была форма защитного цвета без знаков различия. На ногах — резиновые сапоги.

— Вылезай, Володя! — наклонившись к окну, сказал крепыш пассажиру. — Приехали! Забирай свои вещи!

Пассажир тоже вылез из машины, и я узнал его.

Высокий лоб, чуть прищуренные внимательные глаза под низкими бровями, слегка выступающие губы и небольшой подбородок. Взгляд исподлобья и прямые светлые волосы, зачёсанные направо. Парень был моим ровесником. Ну, может, на пару лет постарше.

Сердце поневоле бешено заколотилось.

Вот чёрт! Ну и устроил мне встречу Георгий Петрович!

А впрочем… Какая разница?

Пассажир, не торопясь, обвёл глазами озеро, тёмную кромку дальнего леса и приземистые строения базы. В конце концов, его взгляд остановился на мне.

Я спустился с крыльца и протянул ему руку.

— Андрей, егерь.

— Володя.

Несмотря на невысокий рост, рукопожатие его было крепким, уверенным.

— Георгий Петрович сейчас подойдёт, — сказал я. — Баню топит. Вы пока располагайтесь. Ваша комната — слева от входа.

Если Володя и удивился, почему баню топит генерал, а не егерь, то виду не подал. Кивнул и пошёл к открытому багажнику «Волги», откуда уже слышался нетерпеливый голос крепыша:

— Ну, где ты там? Я твой рюкзак не потащу!

— Сидящую птицу не бьём! — строго-настрого предупредил я. — Только влёт! Ради развлечения не палим. И внимательно следите за соседней лодкой. Да и вообще. Сейчас тут не должно быть охотников, кроме нас. Но чем чёрт не шутит!

Охотники серьёзно кивнули.

— Володя, Максим! Вы едете с Рустамом. Георгий Петрович и Владимир Вениаминович — со мной. Расплываемся в разные стороны, чтобы не мешать друг другу. Встречаемся на базе в полдень.

Я взглянул на наручные часы. Пять тридцать утра.

— Насколько я понимаю, все тут офицеры, — продолжил я. — Стрелять умеете. Постарайтесь не наделать подранков. Ну, ни пуха, ни пера!

— К чёрту! — дружно отозвались охотники и стали грузиться в лодки.

Бледная полоска рассвета только-только подсветила небо. Озеро ещё было тёмным. Где-то в камышах спокойно дремали утки. Изредка над водой раздавалось сонное кряканье.

Я бесшумно опускал лопасти вёсел в воду. Лодка неторопливо продвигалась вдоль берега.

— Возьми чуть левее, Андрей Иванович! — попросил генерал.

Он сидел на корме, положив на колени свой «Зауэр». У нег генерала спокойно дремал Рони. Арчи вместе с Владимиром Вениаминовичем устроился на носу лодки.

Я сделал пару гребков правым веслом.

— Да, так хорошо, — кивнул Георгий Петрович. — Там куртинка камышей приметная. Чует моё сердце — есть в ней утки!

Он замолчал, а потом так же тихо спросил:

— Ну, что думаешь насчёт Володи? Он парень хороший, серьёзный. Я его в Германию рекомендовал.

Я молча пожал плечами. Всё было сказано вчера, и отступать от своих слов я не собирался.

Георгий Петрович понял меня правильно.

— Значит, пойдём медленным путём? Но надёжным? Но соблазн-то велик, а? Одним ходом — и в дамки!

Я усмехнулся.

Соблазн, да. Вот только куда он нас заведёт, этот соблазн? Чаще всего он заводит туда, откуда уже нет выхода.

— Ладно, — кивнул Георгий Петрович. — Жизнь покажет.

Вот именно. Только жизнь может показать — что сделано правильно, а что нет.

— Что вы там шепчетесь? — сердито окликнул нас Владимир Вениаминович. — Уток спугнёте!

И в этот момент раздалось испуганное кряканье. Громко хлопая крыльями, утки побежали по воде, взлетели! Георгий Петрович вскинул ружьё, провожая их стволами, прищурился и нажал на спуск.

За моей спиной громыхнул выстрел Беглова. Я увидел, как утка, резко подломившись в полёте, упала в воду.

— Есть! — радостно закричал Владимир Вениаминович, — Есть!

Ещё две запоздавшие утки поднялись из камышей и, быстро работая крыльями, пошли к тёмной полоске берега.

Собаки вскочили в лодке, вытянули шеи. Хвосты их крутились, словно пропеллеры. Рони не выдержал первым — перескочил через борт и поплыл в сторону сбитой Владимиром Вениаминовичем утки. Схватил её в пасть и потащил к лодке.

— Молодец! Ай, молодец! Ну, отдай, отдай!

Владимир Вениаминович с трудом отобрал у спаниеля добычу. Растянул её за крылья и, улыбаясь, показал нам.

— Какова, а?

Рони запрыгнул в лодку и отряхнулся, обдав хозяина веером холодных брызг. Владимир Вениаминович зажмурился, а пёс, воспользовавшись моментом, снова вцепился зубами в утку.

— Фу, Рони, фу! — кричал рассерженный Беглов.

А мы с Георгием Петровичем хохотали в голос.

С другого края озера тоже послышались выстрелы.

Весенняя охота началась.

В середине мая до меня дозвонился Дмитрий Николаевич Сюзин.

— Андрей Иванович! — радостно закричал археолог в телефонную трубку. — Земля просохла!

— И что? — не понял я.

— Как что? Можно раскапывать курган! Там, на поляне колдуна, помните?

Ох, чёрт!

У меня только что закончился сезон весенней охоты, а в июне предстояли экзамены и курсовые. У Кати тоже начиналась сессия, и мы планировали спокойно подогнать хвосты, сидя в Черёмуховке, где никто не будет нас отвлекать.

— Конечно, помню, Дмитрий Николаевич, — мрачно сказал я в трубку.

— Я согласовал в институте экспедицию! Послезавтра выезжаю, и к вечеру буду у вас. Можно временно расположиться на вашей базе возле озера?

— Думаю, да, — обречённо вздохнул я. — Со своим начальством я договорюсь. А много вас?

— Да в том-то и дело, что приеду только я, и два моих студента! Остальные продолжат работы в Старой Ладоге. Скажите — у вас в Черёмуховке есть школа, или какое-нибудь училище? Возможно, ребятам было бы интересно поучаствовать в настоящих раскопках?

Я усмехнулся.

— Конечно, Дмитрий Николаевич! Но лучше приезжайте сначала в Черёмуховку, а отсюда поедем на базу. С ребятами что-нибудь решим.

— Ещё одна просьба, Андрей Иванович! Тот человек, Трифон… он по-прежнему, живёт там? К нему можно будет обратиться за помощью?

— Нет, — ответил я. — Трифон теперь там не живёт. Но я постараюсь с ним договориться.

— Спасибо! — выкрикнул археолог. — Так послезавтра мы у вас!

И повесил трубку.

Фёдор Игнатьевич с интересом посмотрел на меня.

— Что там, Андрей Иванович?

— Археологи приедут, — вздохнул я. — Будут копать поляну, на которой жил Трифон.

— Да ты что?!

Фёдор Игнатьевич оживился.

— Хорошее дело! Как говорится — у того, кто забыл своё прошлое, нет и будущего! А? Золотые слова!

— Золотые, — кивнул я. — Только очень уж они не вовремя. У нас с Катей сессия на носу. Да ещё и со школьниками просят договориться, чтобы помогли.

— Так ты Алексея Дмитриевича подключи к этому делу! Воронцова! Он тебе столько желающих найдёт — не отобьёшься!

— Я и сам так думаю, — сказал я. — Фёдор Игнатьевич! А что если вы узнаете, что впереди большие трудности?

Я спросил это ни с того, ни с сего, неожиданно даже для самого себя.

— Какие трудности? — не понял председатель. — Картошку в этом году удачно посадили. Овёс по колено уже вымахал! Да и ячмень дружно в рост идёт — дождями природа не обидела. Какие трудности?

— Я теоретически спрашиваю. Вот вы войну прошли. А вдруг ещё что-то в этом роде?

— Война? — нахмурился председатель. — Да с кем? С американцами, что ли? Сплюнь! А только размажем мы их, точно тебе говорю. А ты с чего об этом задумался?

— Да так, — ответил я.

— Дело надо делать, — убеждённо сказал Фёдор Игнатьевич. — Делать своё дело, и на совесть! Тогда ничего не страшно.

— Это верно, — согласился я. — Пойду, Алексея Дмитриевича разыщу.

— Так чего его искать? В школе он, с ребятами!

— Папа, а ты правда здесь жил? — спросил Алёшка, глядя снизу вверх на отца.

Он был совсем не похож на Трифона — светловолосый, улыбчивый. Весь в мать.

Трифон осторожно положил широкую ладонь на вихрастую макушку сына.

— Правда, Алёша.

— Прямо в этой землянке? — не поверил сын. — И зимой?

— И зимой, — подтвердил Трифон.

— Не страшно тебе было? А как же волки?

— Не страшно, сынок. Только одиноко без вас с мамой.

Алёша серьёзно кивнул.

— Мы тоже по тебе скучали. Но я знал, что ты вернёшься.

Трифон поспешно отвернулся и вытер рукавом лицо.

— Комары проклятые, покою не дают! Может, сходим на речку, Алёша? Там ветерок.

Я стоял в двух шагах и, улыбаясь, смотрел на них. Позади землянки археологи азартно размечали колышками будущие раскопы.

— Дмитрий Николаевич! — звонко кричал Серёжка. — Я предлагаю здесь копать в первую очередь! Мы с Таней читали книжку про устройство курганов. Таня, скажи! Чур, это наш раскоп!

— Молодой человек!

Дмитрий Николаевич тряхнул рыжими кудрями.

— Вы собираетесь учить меня археологии?

— Нет, но…

Серёжка смешался и покраснел.

— Но если хотите взять этот раскоп — пожалуйста! Вы с Таней уже опытные землекопы, вам я доверяю, как себе.

Алёша с интересом посмотрел на Серёжку.

— А что они будут копать? — спросил он отца.

— Всякую старину, — ответил Трифон. — Кости, черепки.

— Кости? Фу! Пойдём лучше на речку, рыбу ловить! У тебя здесь есть удочка?

— Нет, — сконфуженно ответил Трифон.

— У меня есть, — вмешался я. — Идёмте!

На берегу Песенки я срезал два ореховых прута и привязал к ним немудрёную снасть — леску с крючком и грузилом-дробинкой и поплавок из гусиного пера. Одну удочку протянул Алёше, другую — Трифону.

— Червяков под камнями найдёте! Но рыбу, чур — в общий котёл!

— Дядя Андрей, а ты не будешь с нами ловить? — спросил Алёша.

— Нет, — улыбнулся я. — Пойду к ребятам.

Поднявшись на обрыв, я остановился за кустами. Глядел, как две фигуры — большая и маленькая — поочерёдно забрасывают снасти в воду.

— Спорим, я первый поймаю? — донёсся до меня голос Алёши.

— Конечно, — ответил Трифон.

Я ещё постоял и пошёл по тропинке обратно на поляну.

А надо мной тихо шумел лес, и плыли в ослепительно-синем небе белые кучевые облака.

Конец книги

Цикл «Егерь» на этом завершён. В ближайших планах — закончить книгу «Мир желаний».

И уже в апреле я запущу новый, большой проект. Вас ждёт совсем другая история — динамичная, увлекательная. В ней я хочу органично переплести недавнее прошлое с седой древностью. Надеюсь, у меня получится сделать это интересно) Чтобы не пропустить старт нового цикла, подписывайтесь на мой профиль: https://author.today/u/tonganets.

Всех крепко обнимаю!