Единое королевство

ГЛАВА 8

Ключи к этой комнате имелись далеко не у всех. Диз гордился тем, что у него они были.

Как обычное помещение комната ничего особенного собой не представляла — маленькая гостиная с камином и дверь, ведущая на балкон. Именно балкон делал эту комнату такой важной, поскольку он выходил в обнесенный стеной сад. Диз ни разу не видел его днем и не знал, красив ли он или зарос сорняками — но почему-то ему казалось, что сорняков там быть не должно.

Он толкнул дверь, стараясь стукнуть посильнее, чтобы предупредить о своем появлении, а затем вышел на балкон. Ночь благоухала ароматом цветов, а воздух наполняла ласковая влага, которой нет в садах, где дорожки выложены камнем.

— Из-за тебя улетел мой соловей, — сказала женщина, ее нежный голос донесся откуда-то снизу.

Диз заглянул в темный сад, стараясь привыкнуть к темноте. Звездный свет почти не проникал сюда сквозь развесистые кроны деревьев. Сад теней.

— Извини, — тихо проговорил Диз. — Я совсем неподходящая замена соловью.

Тихий смех был ему ответом.

— Длин, у тебя все хорошо?

Снова смех, легкий, точно мягкий ветерок.

— Разумеется, у меня все хорошо. А у тебя, благородный рыцарь? Как успехи на турнирах?

— Совсем неплохо. Торен победил меня во всех схватках, так что я занимаю второе место после лучшего рыцаря в стране.

— И это тебя огорчает?

— Наоборот. Я польщен тем, что оказался в такой компании.

— Но если бы не лорд Торен, победителем сезона стал бы Диз Реннэ…

Несколько мгновений он не знал, что ответить.

— В тени всегда прохладнее, кузина, — сказал он наконец.

Она прошептала «да»? Или ее ответ унес ветер — Диз не знал. Он уже мог разглядеть ее. Лунный луч играл золотистыми волосами, но лицо оставалось в тени. Длин скрывалась под пологом листьев, хотя он различал ее силуэт.

— Ты принес мне какие-нибудь семейные новости? Сплетни?

— А я рассчитывал, ты расскажешь мне что-нибудь интересное, — ответил Диз.

Ллин, дочь кузена его отца, знала о семье и всем, что происходило внутри, намного больше, чем он, — и гораздо больше, чем он хотел знать, по правде говоря, — что само по себе удивительно, поскольку Ллин жила затворницей в большом замке. Ей прислуживали три верные служанки — самые надежные, каких Диз только встречал на этом свете.

В детстве Ллин стала жертвой страшного пожара. Чудом выжила и с тех пор не выходила за стены своего дома, прячась от людей. Из членов семьи с ней общались только избранные: Диз, Торен, несколько кузин и две тетки. На самом деле Диз не знал, сколько людей навещает Ллин, но не сомневался, что их совсем немного. Он испытывал к ней почти невыносимую жалость, хотя Ллин часто повторяла, что не нуждается в сочувствии.

— Свежих новостей у меня практически нет, хотя я могу многое рассказать о прошлом.

— Как продвигается твоя работа по изучению истории славного Дома Реннэ?

— Хорошо, но должна сказать тебе, Диз, что когда начинаешь внимательно рассматривать все факты — по-настоящему их анализировать, вместо того, чтобы принимать на веру сочиненные нами самими мифы… получается, что чести и славы в наших деяниях не так много, как принято считать.

— Да, — проговорил Диз и на мгновение закрыл глаза. — Думаю, ты права.

— Если бы я представляла себе, сколько времени и сил отнимет у меня история нашей семьи, то бы никогда за нее не взялась. Столько всего утеряно с тех пор, как королевство разделилось, — погибла Библиотека Королей и хроники многих благородных семей. Годы войны уничтожили нашу историю, словно пролитые на страницу чернила. Страшно, когда такое происходит: это все равно как не знать, кто твои родители. А вдруг твои предки были поражены безумием или, может быть, какой-нибудь болезнью, которая передается из поколения в поколение?

— Но ведь песни менестрелей и легенды не умирают.

— Конечно, но в песнях менестрелей порой больше вымысла, чем правды. А что до легенд… посмотри на истории, которые принято рассказывать в нашей семье. Мы всегда страдающая сторона, мы не совершили ни одного дурного поступка, но ведь мы с тобой знаем, что это далеко не так.

— У фаэлей есть собиратели легенд, — напомнил ей Диз.

— Не надо насмешничать, кузен. Иногда мне кажется, будто я занимаюсь тем же самым — нахожу кусочки историй, а потом собираю их воедино. — Она вздохнула. — Ты часто встречаешься с Бэлдором? — неожиданно спросила она.

Диза несколько удивила смена темы разговора. Неужели Бэлдор навещает Ллин? Бэлдор!

— Слишком часто, — быстро ответил он.

— Значит, достаточно редко, — предположила Ллин.

Диз кивнул, но тут же понял, что она скорее всего не видит его в темноте. Однако, прежде чем он успел что-нибудь сказать, Ллин продолжала:

— Многие говорят, что лорд Бэлдор очень повзрослел — возмужал. Кроме того, я слышала, что он сумел справиться со своей ревностью и мелочными обидами и относится к Торену без прежней неприязни. Утверждают, будто он научился наконец держать себя в руках.

Вслед за ее словами наступила тишина. Диз слышал легкие шаги по мелкому гравию дорожки. Ллин ждала ответа, но Диз понял, что не может ничего ей сказать. Неужели Ллин что-то подозревает?

У Диза возникло ощущение, будто он вдруг потерял равновесие и перестал понимать, где верх, а где низ, что вот сейчас он свалится с балкона, унесется прямо в бездонное небо.

— Ты не ответил на мой вопрос, Диз, — мягко напомнила Ллин.

— Я не слышал вопроса, кузина. Бэлдор действительно стал вести себя по отношению к Торену более сдержанно… Я подумал, что он действительно повзрослел, и испытал некоторое облегчение.

Ллин не сразу ответила на его слова, Диз лишь слышал, как она расхаживает под балконом.

— Бэлдор никогда не изменится, кузен. Бешеная лошадь не становится ручной. Она ждет своего времени, притворяется, боится кнута, но рассчитывать на то, что к ней вернется рассудок, бессмысленно. Таков и Бэлдор. Я пыталась предупредить Торена, но он не желает меня слушать. Присмотри за ним, Диз. Обещай мне, что помешаешь Бэлду причинить ему вред.

Диз почувствовал, как во рту у него пересохло. Ему хотелось солгать ей, сказать, что Бэлдор действительно изменился, но он не смог. Каким-то непостижимым образом Диз понимал, что она сразу разгадает ложь. Какие тогда мысли придут ей в голову?

— Я сделаю все, о чем ты просишь, Длин. — Диз никогда не мог ей отказать.

Он услышал, как она вздохнула.

— Спасибо вам, лорд Диз, — ласково проговорила она. — В мире так мало благородных людей. Людей, которые держат свое слово.

«Да, — подумал Диз, — и я больше не принадлежу к их числу».

— Ты молчишь и тем самым демонстрируешь свою скромность, — сказала Ллин.

— Я должен протестовать?

— Тебе не следует скромничать со мной. Ты знаешь свои достоинства лучше, чем кто-либо другой. И недостатки.

Где-то вдалеке зазвучала едва слышная музыка, такая тихая, что Диз не смог узнать мелодию. Но было в ней что-то знакомое. Оба замолчали.

Несколько лет назад перед костюмированным балом Диз послал Ллин платье и маску. Какой она была прекрасной в легкой маске, которую воздушным золотистым облаком окутывали ее локоны, похожие на теплые лучи солнца. Они танцевали, перешептывались и много смеялись. Он обнимал ее и чувствовал, как она с каждым движением становится все ближе, ближе. Но прежде чем все сняли маски, Ллин покинула бал.

Потом целую неделю она не желала никого видеть. Они никогда не говорили о том вечере, и хотя каждую осень Реннэ устраивали балы, Ллин больше никогда на них не ходила. Диз закрыл глаза и снова почувствовал ее близость.

— Мы танцевали под эту мелодию, кузен? — спросила Ллин.

— Кажется, да.

Наступило молчание, и Дизу отчаянно захотелось, чтобы она снова заговорила, сказала, что накопилось у нее на сердце, или поведала ему о том, что чувствовала тогда.

— Мне снился сон, — неожиданно смущенно проговорила Ллин. — Три раза. Один и тот же. Прилетела маленькая птичка и села на перила балкона там, где сейчас стоишь ты. И всякий раз она издавала исполненный печали крик — «уист». А потом неожиданно открывалась дверь, и испуганная птичка уносилась прочь. На балкон выходил мужчина, но мне никак не удавалось его рассмотреть. А потом я просыпалась. — Ллин сделала несколько шагов. — Уист предвещает… несчастье, кузен.

Диз знал, что уист предупреждает о смерти.

— Да, хотя фаэли считают его вестником добра.

— Только у фаэлей нет ключа к моему балкону.

— А ты не знаешь, кто это мог быть?

Неожиданно Диз почувствовал, что ему необходимо знать. Торен. Наверное, это Торен.

— Он ничего не говорил, скрывался в тени.

— Как и ты.

— Я не прячусь в тенях, Диз.

— Нет, ты не прячешься. — Диз сделал глубокий вдох. — А ты помнишь, как мы танцевали, Ллин?

Несколько мгновений она ему не отвечала, и Диз слышал ее легкие шаги в саду. Ллин остановилась у двери.

— Помню, — прошептала она.

Прежде чем он что-нибудь сказал, быстро открылась и тут же закрылась дверь.

Он остался один. Несколько минут Диз стоял, глядя на то, как лунный свет разгуливает по саду, а ветер играет листьями деревьев.

Он не мог уйти, на что-то надеялся — может быть, Ллин вернется. Диз не знал наверняка. И вдруг на стену села птица. Диз затаил дыхание.

Звенящая песня наполнила сад, прекрасная и чистая, и почему-то пронзившая сердце Диза мучительной болью, такой сильной, какой до сих пор он не мог себе представить. Она оказалась даже страшнее, чем голос уиста, назвавшего его имя.