Eastерн: Закон калибра 9 мм

Глава 5

Май 1992 года

Что такое Первомай, будь он неладен? Правильно, ещё год тому назад это были бы добровольно-принудительные демонстрации, куда сгоняли бы массовку со всех госучреждений, заводов, учебных заведений и так далее по списку, угрожая в противном случае оргвыводами, лишением премий и прочей хренотенью. Сейчас же… Такой массовости уже не ожидалось, но вместе с тем демонстрации обещались быть не в пример более добровольными. Больше скажу, на порядок оживлённее и агрессивнее.

Воистину, Ленин помер, но дело его живёт. Хоть большая часть людей и была за свержение власти коммунистов, но присутствовала и меньшая, сохранявшая верность идеологии. Я сейчас не про партийную номенклатуру, те как раз в большинстве своём ничего не потеряли, сбросив лишь «верхний слой», функционеров высшего эшелона, да и то далеко не всех. Персоны же второго и третьего ряда, те, радостно выкинув одни партбилеты, уже примеривались или даже обзавелись другими. Да и нынешняя власть была ну вот прямо совсем-совсем из них. Вот не было произведено действа на букву Л, которое только и могло их реально испугать. Какого именно действа? Люстрации, конечно, подобной той, что случилась в большинстве стран Восточной Европы. Той самой, которая уже начинала приносить оченно неплохие результаты.

Впрочем… Высокая политика и моё нынешнее положении слабо совместимы. Равно как и те проблемы, которые предстояло решать. Да, предстояло, но однозначно не сегодня, не в Первомай, провались он ниже девятого круга преисподней. Сегодня исключительно дома, подальше от толп, демонстраций, красных и прочих знамён и особенно от ментовки, в изобилии присутствующей на городских улицах с утра до самой до ночи.

К слову сказать, я и домой то прибыл не столь ранним утром, предварительно позаботившись о том, чтоб проводить Карину до дома, поцеловать на прощанье, а заодно взять номер телефона, дать свой и обещать отзвониться в самом скором времени. Реакция? Исключительно положительная вкупе с напоминанием, что в ближайшие дни будет большей частью свободна, а также, что предпочитает красивые цветы. Но только не лилии, на которые у неё аллергия, хоть и лёгкая. Информация была принята к размышлению, осмыслена и в связи с этим скорректированы кой-какие нюансы.

Васька с Тротилом? Тоже побрели по домам. Первый сразу, второй, как и я, предварительно проводив уже свою ночную любоффь до дому до хаты. Оба добрались, в чём я в обязательном порядке удостоверился, благо телефоны у обоих кадров дома имелись. На кой? Обычная мера предосторожности, пусть малость параноидальная, но имеющая под собой основание. Ввязываясь в конфликт с видными по городским меркам представителями криминального мира, всегда стоит заботиться как о собственных мерах безопасности, так и о том, чтоб отслеживать состояние связанных с тобой людей. Азы, спору нет, однако слишком многие ими пренебрегают. Многие, но я к их числу точно не собираюсь относиться.

Квартира встретила меня нехилой такой суетой. Причина? Оксана вознамерилась праздничным порядком прогулять дочь, ну а братец, этот совсем в другую степь намылился. Куда именно? Митинговать под красным знаменем, требуя не то возврата СССР, не то отставки правительства и проведения сколь-либо разумной экономической политики. Если со вторым я охотно соглашался, то вот первое… Спасибо, но к дефициту, уравниловке и отсутствию мало-мало пристойных товаров в подавляющем большинстве магазинов, равно как и к понятию «Граница на замке. Особенно изнутри!» я вот на все сто сорок шесть процентов не стремился. Цифра какая-то… странная, но почему-то очень яркая, вызывающая определённый отклик. Ай, ладно!

Братец Миша изволил свалить без каких-либо попыток подписать меня на эту митинговую тряхомудию. Понимал, биологически родное сердце, что мне на стоны по коммунизму глубоко положить. А вот Оксана, та попыталась другим порядком воздействовать.

— Сева, может сходишь вместе с нами? Оля любит, когда не просто со мной, а ещё с кем-то. Но Миша, он, ты сам видишь…

— Вижу, — поневоле усмехнулся я. — Ты за ним следи, а то того и гляди трансформируется из хомо сапиенс в хомо демонстратус. Сперва по «красным дням календаря», а потом и вовсе во вкус войдёт.

— Издеваешься над братом?

Улыбочку с морды лица убираем, сейчас она ну совсем неуместна. И лишь после этого ответ.

— Тут несколько сложнее. Издеваться я могу над ним, но ты тут точно не при делах, равно как и мелкая. Ты действительно, отслеживай его, Ксан. А что до сегодня… Вот просто не могу, глаза закрываются, хоть спички вставляй. Это я на вид бодрячком, а по факту если и удалось урвать время на сон, так час-другой. да и то вполглаза. Отдыхали с друзьями и не только.

— Если только так…

— Так и есть. Но вам желаю как следует отдохнуть. Только особенно не задерживайтесь и от демонстраций подальше. равно как и от доблестной нашей милиции. Она в такие дни нездорово возбуждённая бывает. И может этим своим нездоровьем с другими щедро поделиться, но уже не в переносном, а в самом прямом смысле.

— Скажешь тоже, — отмахнулась девушка. — Мы же не преступники какие. Это пусть они милицию боятся. А ты иди уже, спи, бедовый.

— Уже иду. И да, на днях что-то в дополнение к той кукле с аксессуарами присмотрю для Оли. Пусть проникается духом нового времени. Как следует, чтоб, по выражению одного бывшего классика, не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

Но сейчас спа-ать. И провались оно всё пропадом до тех пор, пока вновь не почувствую себя живым, бодрым и готовым к дальнейшим свершениям.

Проснулся я и впрямь заметно посвежевшим, готовым к труду и обороне во благо собственной персоны. Взбадривающий дух крепкий сладкий чай — нормальный, а не та хренотень, которую прошлый раз тут пить пришлось за неимением лучшего — после чего можно завалиться на диван с книжкой, попутно слушая музыку и гоняя по извилинам мысли относительно дальнейших своих действий. Они, к слову сказать, могли раскрутиться несколькими путями-дорожками, пускай ведущими примерно в одном направлении. Каком именно? Приподниманию собственной персоны от статуса «студентус вульгарис безкопеикус» к чему-то куда более значимому. Первые шаги уже сделаны, откровенно то говоря. Образ сменился на куда более значимый. В случае обострения ситуации есть чем огрызнуться в плане свинцового привета, да и на кармане не вошь на аркане, а какая-никакая сумма, даже в заграничных дензнаках. Чистому смех, конечно, если по меркам нынешних только проклюнувшихся «хозяев жизни», но в сравнении с тем, что было несколько дней назад — небо и земля.

Но это что касается чисто материального, а ведь есть ещё и более высокие и неощупываемые материи. Верно говорят, что возможности буквально лежат под ногами, надо лишь иметь достаточно мозгов, чтоб их заметить, а ещё достаточно решимости, чтоб подобрать. Ну и, чуть ли не самое главное — защитить подобранное, дабы другие не скоммунизмили, возможно даже в особо жёсткой манере.

Чужая беда порой помогает. Это я про проблему с карточным долгом, в которую со смачным звуком вляпался Василий. Нет, вытаскивать Геолога надо, кто спорит, но тут я специально подвёл к наиболее жёсткому варианту из возможных. Намеренный переход к обострению ситуации с тем каталой, Степом, после чего его прессовка с целью выжать максимум информации уже о другом объекте, Леснике. Вот он то, рожа синяя, к ростовщичеству и галимому беспределу склонная — пусть в его зоновских понятиях это не совсем так — и будет назначен главным источником. Чего источником? А всего, чего получится. Процентов на девяносто девять уверен, что этот хрен с горы попрёт на Ваську, словно паровой каток на плюшевого кролика, рассчитывая получить вполне понятный и естественный при подобном раскладе результат. Только вот не выйдет. Совсем-совсем не выйдет. Нужно лишь грамотно обставиться и разыграть партию в неожиданном для противника ключе. Не зря ж я собираюсь в самом скором времени узнать о Леснике и его окружении как можно больше, да во всех подробностях. Тут мелочей не бывает.

Узнай противника — получишь заметное преимущество. Как следует узнай себя — точнее сказать, разумно прикинь собственные возможности — и вот тогда. да с учётом первой части, расклад станет ещё более хорошим.

Эх, жаль, что сегодня и впрямь лучше не бегать по городу из-за этого клятого Первомая! Звонить же кому либо? Нет, а вот кому вообще в такой ситуации я набрать то могу? Нет у меня покамест связей в этой среде, а значит и по душам поговорить не с кем с пользой для дела. Посему сидим, читаем. Музыку попутно слушаем, тех самых «Scorpions», которые, в зависимости от подборки песен, почти под любое настроение годятся. Оксана с мелкой явно до вечера на прогулке, культурно-развлекательная программа будет по полной откатана. Михаил… Вот уж кого чем дольше не будет, тем оно и лучше. Бесит, причём вот сильно. Посмотрим, когда…

Внезапно зазвонивший телефон отвлёк от мыслей интересных и не слишком. Заставив подняться с дивана и сделать пару шагов. Поднимаю трубку и прежде, чем успеваю что-либо сказать. слышу знакомый голос:

— Ты там как после ночного отдыха. Сев, жив-здоров?

— Чего и отдельным взрывчатым личностям желаю. Ты просто так, языком потрепать или по чему-либо нужному и важному?

— По важному, Сев. Тому, с чем сам не первый месяц занят, да и ты интересовался об ассортименте антикварной коллекции. Ну той, которую лучше сперва восстанавливать и только потом…

— Понял, чай, не дурак. Вот дурак бы не понял. Только шляться по улице в этот бывший отрадный для всех пролетариев и сочувствующих день меня ни разу не прельщает. Может, сюда притопаешь?

— То же самое предложить хотел. Конечно, если у тебя можно нормально поговорить.

— Можно, — усмехнулся я. — Вот прямо сейчас я один дома, а если мои и вернутся… Уж во двор выйти проблем нет, это вне оного разное происходить может. У одних «кипит их разум возмущённый», у других просто водяра в крови играет, третьи, что в форме и при погонах, тем паче меня не радуют. Но последние и первые по дворам особо не шастают, что до вторых… Им хуже будет, право слово.

— Ага, — я слово наяву увидел, как Тротил лыбится своей шрамированной харей. — Тогда я через четверть часа у тебя.

— Быстро!

— А что мне собираться? Для бешеной собаки семь верст не крюк. А мне до тебя гораздо меньше.

— Тогда жду. Чай поставлю, а вот пить — это уволь. Сам не буду и тебе не советую.

— И не надо. Вчера уже норму на пару дней вперед выбрал. Уф-ф! Даже хорошая выпивка должна быть умеренной.

Звяк. Повесил трубку, энергичное создание. Наверняка уже понёсся кроссовки надевать и совсем скоро у меня будет. Мне же, как и обещал, сейчас чайник ставить. Вадим тоже чай уважает, причём свежезаваренный, крепкий до черноты. У каждого свои вкусы, потому как для меня подобная крепость — явный перебор. А разговор… Хм, послушаем, что там у него за идея родилась. Или не родилась, а давно выношенная и просто нуждается в озвучивании.

Одновременные события. Просто «обожаю» их! Закипающий чайник и звонок в дверь. Здраво рассудив, что лучше пусть чайник пошипит-поплюётся, нежели званый гость будет стоять у двери, попёрся открывать, предварительно, конечно, посмотрев в глазок. Ага, Вадик Тротил собственной легко опознаваемой персоной, одетый не по погоде лёгко, в одну рубашку. Нет, джинса тоже имелась, но суть понятна.

— Проходи, любитель экстремального закаливания, — махнул я рукой, открывая дверь. — Закрой за собой, разберёшься с замком, полагаю, а у меня зверь-чайник завывать изволит.

Уверен, Тротил это и сам слышал, ибо глухотой точно не страдал. Повезло… учитывая многократные риски и даже парочку серьёзных взрывов с последствиями.

— На кухню или к тебе в комнату?

— Да мне пофиг. А вот разуться тебе один бес придётся.

— Уже!

— Вот и славно. Ага, ты уже сам сюда прибыл, — констатировал я прибытие Вадима на кухню. — Тогда располагайся, сейчас заварку залью и покалякаем о делах наших важных. Ведь важных, да?

Кивает, а сам с интересом смотрит на упаковку, из которой я засыпал заварку. Ага, оценивает, что именно будет сейчас пить: советскую хрень, «сено индийского покоса» или же нормальный чай. Судя по расслабившемся выражению лица, удостоверился, что напиток вполне можно отнести к последней категории. Это я его понимаю, ибо что грузинский хлам, что «индийский со слоном», что похожие непотребия сам готов заваривать лишь при отсутствии какой бы то ни было альтернативы.

Зная привычки приятеля, время до того, как напиток настоялся, был разлит по чашкам и продегустирован, я воздерживался от расспросов, ограничившись лишь несколькими фразами про недавний отдых и тех, без кого бы он точно не задался, то есть про прелестных фемин. Но вот Тротил, стерев с лица довольную улыбку, уже совсем иным тоном произнёс:

— Тебе всё ещё интересно то, что достают из-под земли копатели, Сев?

— В свете вполне возможно предстоящих нам сложностей — несомненно. Но и дальше подобное задвигать в дальний угол или прятать под сукно было бы… неразумным.

— Там много, там разное. Копаные и нуждающиеся в восстановлении стволы — это лишь вершина. А под ней — антики.

— Не так уж их и много, — поморщился, я, отхлебнув слишком большой глоток горячего чая. — Время от времени, непостоянно, случайность во всей красе.

— Случайность, да. Это не стволы, которые, если знаешь где, всегда можно поднять, а потом восстановить. Но те находки, которые редкие, они куда дороже. А ещё — выход на серьёзных людей, которые это покупают. И не только наших, но и забугорных.

— Вот прям-таки оттуда?

— Оттуда, — твёрдо, без тени сомнений произнёс Вадим. — Ты даже не поверишь, сколько может стоить наградной кинжал офицера СС. Фамильный портсигар с инкрустацией драгоценными камешками. Родовой перстень… тоже сам по себе шедевр для ювелира и антиквара. Десятки тысяч даже не марок, а баксов.

— А с падением совка открылись границы, — понятливо усмехнулся я. — Только вот абы с кем эти люди дела вести не станут. И только что вылезшие из-под земли чумазые копатели — не тот контингент, с которым готовы вести светско-деловые беседы.

— Не тот. А вот если есть выход за кордон на постоянной основе…

Ага, вот ты куда метишь, друг ситный. Я тебя услышал, я тебя хорошо понял. Есть у нас один хорошо знакомый кент, который пусть не сам по заграницам шастает, но всё же, всё же.

— Только поэтому?

— Не только, но и потому тоже, — чуть ли не эхом отозвался Тротил. — Одно к одному зацепилось, потом в голове завертелось, а вдобавок ещё и ты тему копателей теребить начал. Вот я и прикинул хрен к носу.

— И неплохо прикинул. Почему бы не совместить правильное дело с выгодным, раз уж так карты сложились. Главное не играть с Геологом втёмную, а аккуратно ввести человека в тему, которую, как я понимаю, мы оба теперь планируем постепенно, шаг за шагом. развить. Возражения?

— А никаких. Что я, гнида какая?

— Нет. Иначе мы б сейчас за чашкой чая не сидели, варианты будущего не прикидывали. Однако, возвращаясь к нашим баранам, то есть извлекаемому из-под земли арсеналу, нуждающемуся в восстановлении. Есть что-то серьёзнее твоего «тэхи»? И я сейчас не про взрывающиеся подарочки, про них у меня даже близко сомнений нет.

Призадумавшись, Тротил с неприятным звуком поскрёб ногтем по стеклу вазочки с кусковым сахаром. Сам же от этого звука поморщился, после чего внимательно так посмотрел на меня и процедил:

— Есть, только не моё. Выкупить придётся. Этому парню взамен взрывчатку не отдашь. Ему бабло нужно и только оно.

— Что и как дорого?

— По божески, если я сам брать буду. А что… Винтовки простые и самозарядки тебя, я думаю, не волнуют?

— Верно думаешь. Не та ситуация, чтоб в «зоркого глаза» играть. Наверно. А сами по себе самозарядки того времени — те ещё бандуры. Нафиг.

— Тогда пистолет-пулемёты и пулемёты просто. Как «немцы», так и местный производитель.

— «Made in USSR» пусть идёт густым эстонским лесом, — поморщился я. — Мы ж сейчас не про пистоли, из которых ТТ реально хороши. а про трещотки речь ведём.

— Оп-па! А чём тебя «дегтярь» не устраивает? Машинка то мощная, всё насквозь шьёт.

Лениво отмахиваюсь. Дескать, не пробивной мощью единой. Но всё ж поясняю, дабы неясностей не осталось.

— Если в целом — хреновым диском, в котором патрон то и дело может заклинить. Немецкий MG в этом плане куда как более надёжен. А избыточная мощность далеко не всегда нужна. Да и вообще, это явно не сейчас хотя бы по причине важной, финансовой. Уверен, что за такой товар твои знакомцы денег сдерут куда больше, чем лично я готов заплатить.

— Не сейчас, так чуть позже, — не особо погрустнел тротил. — Тогда просто автоматы, да?

— Да, один или два, по финансам смотреть нужно. И не ППШ, разумеется.

— Машинка серьёзная, кстати. Мощная.

— Ага, а ещё массивная, которую просто так не скроешь, к примеру, под курткой. А длинные плащи в чикагском стиле у нас как-то не в моде. Да и мы с тобой ни разу не Джонни Ди и не Аль Капоне.

— Последний ладно, слышал кое-что. А первый?

— Тоже из того времени, но не глава бутлегеров и прочего народа, а типичный грабитель банков, чуть ли не самый из них известный. Это они могли себе позволить с автоматами Томпсона шляться, но в нашем случае это не самый умный ход. А вот у МР-40 и приклад складной, и габариты поскромнее.

Лёгкие раздумья и подтверждающий кивок. дескать, согласен с доводами. Но и без уточняющих вопросов не обошлось.

— Так уверен, что с этим Лесником без стрельбы обойтись не удастся?

— Почти на все сто процентов. Более того, нам тупо выгоднее помножить на ноль как его, так и пристяжь, чтоб даже пискнуть не успели. Но непременно после первой попытки наезда, пусть даже не самой жёсткой.

— И на кой тебе?

— Репутация. Светить своё участие. конечно, смысла нет, но если всплывёт… Тут наглость, жадность и сомнительные даже для той среды методы должны будут сыграть против, я полагаю и надеюсь, уже трупа. А отсюда вопрос появляется у меня. Ты как в плане пострелять, без сомнений с колебаниями обойдётся?

— Я уже несколько лет со взрывчаткой дело имею, Сева! И если уж этого не боюсь, то пострелять точно смогу. И умею, хотя тренировался больше из пистолетов. Ну винтарей. А трещотку, если купим, отстрелять есть где. За городом тихих мест много, где всякие посторонние не шастают, да и вообще почти никого нет.

В этом то я не сомневаюсь, только вопрос был несколько не о том. Как я понимаю, Тротил у нас пока «чистый», то есть ему не приходилось кого-то к Харону на переправу через Стикс отправлять. Следовательно, надо сей факт учитывать и, случись что, подстраховать. Впрочем… есть кой-какие варианты, могущие оказаться небесполезными. Да, точно есть.

— Непременно отстреляем. И да, ещё один плюс «германцев», так это то, что у них патроны обычные парабеллумовские. Их, если ты помнишь, и теперь множество стволов кушает: «Вальтер», «Штайр», «Хеклер-Кох» и иные, чуть менее известные. А про выяснить насчёт того, где сейчас Лесник обитает и как к нему лучше подобраться… Криминал у нас в городе друг с другом связан. А Степ может и случайно, но ниточку путеводную дал. Лесник ходит под Греком, а тот первым делом на Холме рулит, там у него основная «кормовая база».

— Поясни.

— Легко, — говоря это, подливаю себе как заварки, так и воды из чайника, потому как уже того, опустела чашка. — На Грека по факту пашут все, кто занимается не совсем законными и совсем незаконными делами на Холме. Вот нам и стоит кого-то из подобного народца прихватить с целью вдумчиво побеседовать. Методику уже знаю. Вот, послушай, какая забавная история лично со мной недавно там произошла.

Рассказываю Вадиму во всех подробностях о тех двух придурках, Буче с Сохатым, равно как и о том, как именно они ухитрились вляпаться в проблемы на ровном месте. Затем добавляю к событиям, имевшим место быть, предварительный план относительно событий будущих. Ведь если на Холме частенько выпасают сторонних людей с большим баблом на кармане, то почему бы не предоставить очередным страдальцам такую возможность. Ну и завести в уже доказавшую свою эффективность ловушку. Уловляя, да будут уловлены, а уж под стволом выбить из болезных всё, что они знают о Леснике и его подручных — это дело техники. Заодно и Тротила кровью окрестить надо, а тут такой случай прелестный подвернётся. Про последнее я, разумеется, ему не сказал. Лишнее оно.

— И когда?

— А можно прямо завтра на Холм. Покрутишься там, деньги засветишь.

— А они у меня есть? — саркастически хмыкнул Тротил. — Такие, чтоб точно клюнули.

— «Куклу» смастрячим. Не простую, а валютную, чтоб точно слюнки потекли у болезных. И да, лучше всего у кого-либо из холмовских скупщиков засветиться. Крупных там трое вроде как, но у одного «сына израилева» тебе лучше не появляться.

— Это у того, у которого к тебе те двое на хвост упали?

— Натурально.

— Понимаю.

— Даже не сомневаюсь, что ты. Тротил, дураком отродясь не был. Один случай — случай. А вот сразу два уже в подозрения перерастут, что нам ни разу не выгодно. Лучше уж какое другое место использовать. А уж куда именно ты их приведёшь — это предварительно выберем, чтоб и безлюдно, и в то же время у господ любителей чужих денег особых подозрений не вызвало. Ну типа удирает будущая жертва, да только не совсем удачно это делать пытается. Натюрлих?

— Годится. А стволы?

— У тебя есть, у меня тоже. Более мощного и габаритного для конкретной цели не нужно. Сам же понимать должен. А Васисуалию туда и не надобно покамест, он из нас наиболее мягкий, лучше осторожно, поэтапно.

Лыбится Вадим, и я его понимаю. К каждому свой подход, для каждого свои методы убеждения и доводки. Слово за слово, вот и совсем уж мелкие нюансы стали обсуждать, которые можно и за рамками оставить, но всё же не стоит по возможности. И тут звук открывающейся двери, заставивший прекратить разговор, а меня так и вовсе встать и выбраться в коридор, проверить, кто это там прибыл. Ага, не братец, митингом утомлённый, а Оксана с мелкой — обе хоть и уставшие, но явно не просто так ноги по улицам бившие. Особенно Олька светилась, улыбаясь во все сорок четыре зуба.

— Вернулись, однако. Судя по лицам, не зря день прошёл, да?

Понимая, что обращаюсь по большей части не к ней, Оксана разве что улыбнулась, а вот ребятёнок аж пискнул этак радостно:

— Там так хорошо было, дядь Сев! Карусели, мороженое, эти ещё… игровые автоматы новые. Там человечки снежками в сов кидаются, а те перья роняют и так забавно летают в разные стороны. Я туда ещё хочу!

— Хочешь, значит и пойдёшь. В скором времени. Может даже с подружками. Вместе то веселее, да?

Кивает, а потом опять массу своих впечатлений на меня вывалить пытается, малолетний вечный двигатель. С минуту слушаю, а потом вежливо отговариваюсь от дальнейшего «приседания на уши» тем, что надо гостя проводить. Понимание в глазах Оксаны, которая как никто иной знает о способности своей дочери выедать мозг, пусть в предельно позитивном ключе. И лёгкий интерес Тротила, который уже успел поздороваться с Оксаной, мимоходом сделать ей комплимент, а заодно сильно заинтересовать мелкую видом своей шрамированной физиономии. Не испугать, а именно что заинтересовать. Мда, Оля хоть и шестилетка, но явно не кисейная барышня, чтоб разных мелочей бояться.

Уф-ф, вот я и во дворике. Подальше от кое-чьего повышенного любопытства, хотя б на некоторое время. Вдохнуть полной грудью свежий воздух, потянуться до хруста в суставах, порадоваться, что во дворе пока что ещё нет в жопу пьяного пролетариата и сочувствующих… а они обычно в любой праздничный и даже просто выходной день оккупируют дворы в центре города и около-рядом, дабы раздавить бутылку-другую и немалой частью так и остаться почивать под лавкой или на ней. Пьянь, она пьянь и есть, особенно учитывая тот факт, что борьба с зелёным змием, не столь давно по историческим меркам завершившаяся, сейчас откатилась обратно, изображая из себя маятник.

— Сев, поделись сигареткой, — попросил Тротил. — Я свои, голова беспамятная, дома забыл.

— Да на здоровье. Только у меня «Camel», а ты его…. не очень, насколько помню.

— Когда другого нет и на халяву — сойдёт, — отозвался Вадим, вытаскивая из протянутой пачки курительную палочку. — Огниво не надо, своё есть.

Странным было бы, не будь оного у этого фаната всего взрывающегося и горящего. Тротил вообще порой мог этак медитировать, глядя на горящий огонь или просто на язычок пламени из постоянно носимой с собой зажигалки. Любовь к огню, она такая. Не он первый, не он последний.

Задымил и сам, с удовольствием вдыхая дым первой за этот день сигареты. Курение убивает? Бесспорно, но жизнь вообще есть хроническая болезнь с неизменно смертельным исходом, передающаяся половым путём. К тому же сигареты оказывают действительно серьёзный ущерб, если курить по пачке и более. В моём же случае — под настроение, порой не каждый день, да и то в предельном варианте штук пять, может шесть. Очень умеренно с любой точки зрения. Плюс не было в принципе ситуации, про которую курильщики говорят «уши пухнут». Иными словами, полное отсутствие чисто физиологической зависимости. И уж точно вреда поменьше, чем от разных горячительных жидкостей, особенно когда их вливают в себя без чувства меры и вне понимания качества оных.

О, вспомнил, а живые иллюстрации легки на помине! Это я про нескольких типичных ханыг непонятного, с трудом определимого возраста, решивших пристроиться в этом конкретном дворе для продолжения распития какой-то бурды. По рожам видно, что эти гаврики привыкли пить всё, что горит, включая дешёвый одеколон, тормозуху, а уж про табуретовку на курином помёте и говорить нечего, это для них вообще нектар богов. И да, про куриный помёт я не оговорился, потому как некоторые производители самогона с городских окраин и особенно из сельской местности порой добавляли туда такое, что аж оторопь брала. На кой? А чтоб клиентов быстро и качественно с ног валило, что тамошними гавриками воспринималось как особый уровень качества покупаемого продукта. Что до возможных тяжёлых последствий для здоровья… Ха-ха три раза, их слабовато развитый и напрочь пропитый мозг сколь-либо абстрактными категориями оперировать в принципе не мог.

— Нигде от них нет покоя, — плюнул на асфальт Вадим, тут же растерев плевок подошвой. — И во время полусухого горбачёвского периода пили, и сейчас продолжили с ещё большим размахом. И откуда только деньги берут? А ещё стонут о том, что «злобные демократы» рабочему классу зарплату плохо платят!

— Им сколько ни плати — всё пробухают. Не станет водки, будут стеклорез с тормозухой в жаждущие пасти вливать, средство от тараканов в вине растворять для пущей крепости и тому подобную хрень творить. Их не остановишь, не перевоспитаешь, — покривился я. — Скорее бы сбухались, выродки, в чей генофонд изрядно помочилась природа вот уже не в первом поколении.

— Сурово!

— Да нет, реалистично, — глубоко затянувшись и выпустив пару колечек ароматного дыма, я пояснил. — При совке некоторые пили по велению души, как вот эта вот полуразумная фауна. Некоторые же просто от безысходности и отчаяния, понимая. что ни перспектив толком нет, ни жизнь свою построить как хочется.

— Э-э… Ты сейчас вообще о чём?

— Пример нужен? Не вопрос, этого добра у меня навалом. Вот поступает вчерашний советский школьник в универ, желая стать врачом, учителем, инженером по той или иной отрасли. Учится все пять лет, грызёт гранит науки… А потом бац — распределение подоспело. Ты ж знаешь о таком, твои предки наверняка под него либо попали, либо с большим трудом от сей пакости отмазались.

— Мать отмазалась, за отца замуж выйдя, — проворчал Тротил. — Ехать в Тмутаракань ей совсем не хотелось. И дыра, и жильё… ни разу не квартира как молодому специалисту. На хера ей нужна была сперва общага, а потом сраная комната в зассанной коммуналке? Отдельные квартиры как правило передовикам производства в правильной биографией своей и родни выдавались. А у меня… не совсем то по материнской линии. То есть совсем не то. Не совсем — это по отцовской.

Смотрю и молчу. Только едва заметно улыбаюсь. А поскольку Вадим парень догадливый, потому и процедил сквозь зубы;

— Ты про это свинство, да?

— В том числе и про него. Заканчивает человек институт и вдруг из крупного и относительно комфортного по советским понятиям города его р-раз и распределяют в глушь. Ну ладно, бывает. Так ведь жить ему в той самой общаге, а потом комнату скорее всего дадут… в коммуналке. Или если уж повезёт, сразу комнату. Не квартиру, а комнату, то есть условия жизни — полный мрак и абсолютная жуть. Мало того, он внезапно или «внезапно» обнаруживает, что зарплату ему платят, скажем так, откровенно маленькую. И если начинающий врач либо учитель могут не сразу осознать всю мерзость ситуации — по причине. что не с кем наглядно сравнивать в месте. в котором работают — то вот инженер на производстве… Он же не тупой и не слепой. Он видит, что рабочий с его «образованием» родом из ПТУ получает в полтора, а то два и больше раза, нежели квалифицированный спец из хорошего универа. Единственный же способ получать хотя бы вровень со всеми этими фрезеровщиками, токарями, банальными подсобниками даже — стать хотя бы замначальника отдела или там цеха. А такое удаётся отнюдь не всем. Просто должностей мало, а людей много.

— Нагоняешь ты тоски, Сев!

— Не я, а та жизнь нагоняла, — поправляю собеседника и окончательно расставляю точки над «ё». — Вот ты представь себя на месте того инженера, над материальным достатком которого бывший двоечник с образованием «восемь классов плюс ПТУ» может поржать не хуже лошади. Зарплата мизер. Место жительства — комната в коммуналке. Перспектив особых нет, несколько лет по любому сидеть в дыре придётся. Некоторые начинают прикладываться к бутылке сразу, другие держатся до той поры, пока не возвращаются в родные края или в иной большой город и не пытаются ещё раз. Потом несколько лет, женитьба не всегда по любви, а чтоб поскорее квартиру хотя б однушку дали «ячейке общества» да ещё если с ребёнком. Ещё большие проблемы с деньгами, ведь ребёнок их как пылесос вытягивает. Нервы, срывы, недовольство жены, которой тоже не позавидуешь… Так не обязательно случалось, но процент подобного был не столь мал. Вот и выпивка как средство ухода от проблем. Не буйное пьянство, а тихушное. И слышал, и лично видел, поскольку о конкретных примерах говорил. О, а вот и буйство!

Ханыги и впрямь начали выяснять отношения не то на предмет «Ты меня уважаешь?!», не то из-за делёжки бутылки в стиле «Ты шо, мне меньше, чем себе набулькал? Да я ша тебя!» Может и что другое, это особой роли не играло. Результат всё едино заключался в пьяной и не шибко умелой драке с нелепым размахиванием кулаками, пустыми бутылками, если таковые имелись, порой и разными оказавшимися под рукой тяжёлыми предметами. Иногда это заканчивалось лишь несколькими синяками и последующим примирением с продолжением пития, порой… иначе.

— Привычная картина. Я этих алкодыров сколько себя помню, столь и видел. То тут, то там, — скривился Тротил. — Некоторым так и хочется под жопами тротиловую шашку подорвать, чтоб хоть раз широко мозгом раскинули.

— Гуманитарная помощь?

— Она самая, Сев! Нет, похоже, сегодня не подерутся. Парой плюх обошлись, сейчас запивают едва не состоявшуюся серьёзную драку.

— Да и бес с ними.

— Согласен, но ты всё равно мрачно смотришь на людей. Мизатроп ты, вот!

— Есть маленько, — не собирался спорить я. — Только вот скажи, друже, а в чём я, собственно, неправ то, а? Молчишь…

— Думаю. Да, всё не очень хорошо было, но не все ж сдавались. Многие карабкались вверх, несмотря на этих, которые восьмилетка-ПТУ. А даже если и не удавалось, не пили, а находили увлечения, ими и жили. Да и семья, друзья. Это важно.

— Кто б спорил, но только не я. Только ты сравни уровень препятствий, через которые приходилось перебираться в ныне подохшем совке, да с какой угодно европейской страной. Именно европейской, потому как Россия то всегда была частью той самой Европы, несмотря на то, что разные ублюдки всеми силами пытались раз от разу тянуть её в дремучее азиатское болото.

— Уговорил. Посижу на досуге, книги полистаю, предков попытаю, они у меня умные и начитанные.

— Вот и отлично. Ну а завтра ближе ко времени обеденному — милости просил на Холм. Сперва осмотреться в окрестностях, а затем и рыбку криминального окраса ловить. Договорились?

— Ещё там, у тебя в квартире. Лады. Сев. До завтра.

— Угу. Созвонимся, увидимся.

Попрощавшись, я развернулся к подъезду и потопал обратно. День вроде как и не был насыщен действиями, но зря точно не прошёл. Удалось договориться, пускай предварительно, об очень важных вещах. Да и встреченное понимание. приправленное деловым таким энтузиазмом со стороны Вадима, оно немало значило. Этот человек просто так языком болтать не привык. Следовательно…. Завтрашний день тоже многое покажет, не в последнюю очередь степень той самой решимости. Не моей, Тротила.

Лёгкий, но противный такой дождик с самого утра. Даже не капли, а какая-то мельчайшая взвесь в воздухе, от которой, казалось, просто не было спасения. Вот и появилось было опасение, что сегодня если что и удастся, так исключительно предварительная разведка на местности. Но нет, уже часам к одиннадцати эта морось прекратила, а к полудню даже солнышко осторожно так выглянуло. Выглянуло и вновь скрылось за облаками, но хоть дождь не возобновился, и то есть хорошо.

Мы же с Вадиком Тротилом были заняты — внимательно осматривали местность близ Холма, подыскивая точку, наиболее отвечающую плану. Но не ту, которая уже была мной использована. Два раза пользовать одно и то же — признак даже не лени, а хуже того, глупости и наивности. Не-ет, если туда когда и возвращаться, то лишь после длительного перерыва. Психология, она штука такая, необходимая для учёта во всех выстраиваемых стратегиях. Вот я про неё, родимую, и не забывал.

Ещё не забывал про необходимость не бросаться людям в глаза, не дать себя запомнить. Себя и Тротила. Насчёт последнего это было далеко не самым простым занятием, учитывая его явную и яркую примету — шрам на физиономии. Однако… Решаемо практически всё. за исключением того, что не решаемо в принципе. И я сейчас отнюдь не про пластического хирурга. Он бы убрал шрам как таковой, но это время. деньги, что сейчас неприемлемо. Зато временно скрыть — эт-то совсем иное. К — косметика. Та самая, женская, часть коей вполне можно было применить в целях маскировки, а отнюдь не украшательства. В частности, слой тонального крема, правильно нанесённый, был в состоянии на какое-то время скрыть столь явную примету как шрам. Плюс тёмные очки, бейсболка, типичный по нынешним меркам джинсовый комплект и вуаля — хрена с два кто опознает Тротила в его временном обличье, когда он будет крутиться на Холме и светить своё валютное как бы богатство.

Кукла, кстати, была готова. Сверху дойчмарки, снизу они же, а вот внутри банальная резаная бумага. Желающий обмануться пусть обманется, благо эту публику ни разу не жалко. Сам же Вадим должен был сперва зайти в скупку, которой на вполне себе официальных правах заправлял некто Матвей Новичков, более известный как Зяма — как раз один из видных кадров, что ходили под Греком и приносили солидный доход, торгуя не только официально, но и скупая разное, и перепродавая всё подряд. Тротил и вовсе упомянул, будто этот типус ещё и наркотой приторговывает. Не сам из-под полы, ясно дело. Ему дают деньги, а он отправляет жаждущего «уколоться и забыться» или там курнуть с той же целью в конкретное место, где товар передают из рук в руки или просто нужно изъять оный из нычки. Слухи без доказательств, но и они могут быть полезны. Подтвердятся, опровергнутся… там посмотрим.

Всё? Да нет, потому как дальше его путь будет лежать к Плюшкину, он же Алексей Уткин. Почему такое прозвище? Банальная логическая цепочка: утка, торгаш, Гоголь… Плюшкин. Тут и нехилая прижимистость человека образованию прозвища поспособствовала, чего скрывать. Этот самый Плюшкин держал на Холме пункт видеопроката, хотя и продавал кассеты и сами видики, пластинки, аудиокассеты, да и магнитофоны с плейерами. Само по себе дело выгодное, а если добавить к этому работу практически с любой валютой, прибыль становиться в разы выше, особенно учитывая спрос на деньги, что не обесцениваются чуть ли не каждый день.

Это по обязательному маршруту в пределах Холма. А вот по поведению на каждом участке — тут везде своё. У Зямы требовалось просто присмотреться к товарам, полюбопытствовать касаемо того, другого, изображая клиента денежного, но мающегося дурью. После этого купить какую-то безделушку из числа недорогих в цифрах абсолютных, но для своего товарного класса отнюдь не дешёвую. Естественно, засветить при этом куклу. Затем выйти и, вне зависимости от того, упали ли на хвост любители поживиться чужим добром, направиться к Плюшкину. Там, что логично, учитывая направленность бизнеса последнего, присмотрев пару аудио или там видеокассет — аудио, полагаю, потому как видика у Тротила не было, а значит не факт, что захочет бесполезные для себя вещи брать — «внезапно» обнаружить, что рублей в достаточном количестве нет, осталась лишь мелочь, коей ни на что путное не хватит. Обнаружив же, достать «куклу» и выцепив верхнюю купюру, попросить обменять дойчмарки на рубли, дабы можно было расплатиться. Уж Плюшкин или кто-то из его помощников точно не откажут в такой любезности — как ни крути, это чуть ли не основная статья их дохода.

Два места, две попытки с оч-чень большой вероятностью привлечь внимание понятно кого. Ну и просто малость пошляться по рынку невредно будет. Опасаться там стоит разве что карманников, но Вадим в этом плане учёный, а потому знает, где ни в коем разе нельзя носить деньги и вообще ценные вещи. И лишь когда нужные места окажутся посещёнными, ему следовало неспешно двинуться к выходу с Холма. Обнаружив же за собой любителей экспроприировать чужую собственность — изобразить напуганного лоха, стремящегося избежать неприятностей. Та самая попытка скользнуть во дворы, уйти от преследователей, зачастую заканчивающаяся печально. Только обычно и теперь — две большие разницы. Бегство то ложное, ведущее мнящих себя вершиной пищевой цепочки мелких урок аккурат в западню, откуда им уже тупо не выбраться.

На сей раз это не гаражи, а заброшенный, разваливающийся домишко. Когда-то тут был частный сектор, несколько лет назад его снесли, но не до конца. Три… нет, пожалуй всё ж четыре развалюхи остались. Планировали было построить новый микрорайон, даже начали завозить стройматериалы, рыть котлован, но потом… Потом случился развал страны советов со всеми сопутствующими неурядицами, в результате чего технику временно вывели на места постоянного пребывания, а едва начавшаяся стройка наглухо заморозилась «до лучших времён». Остались и те самые развалюхи, смотрящиеся по сути на стыке двух престижных районов Новиграда совсем сюрреалистично. Или это я преувеличиваю? Точно, преувеличиваю, потому как это место не одно такое, есть и ещё несколько похожих.

Вот и сижу я в одной из этих развалюх, дабы не отсвечивать на виду у возможных свидетелей. Сюда ведь то алкашня нагрянет бутылку-другую раздавить, то наркоты, число которых заметно и резко начало расти, припрутся вмазаться. Ах да, ещё стайки подростков, но эти обычно с целью просто полазить по заброшке ну и обычными сигаретами подымить, изображая из себя таких крутых взрослых.

Раз на раз не приходится. Сейчас только и пришлось, что шугануть парочку уже изрядно поддатых мужичков, которые, отнюдь не желая стоить из себя героев, свалили дальше, чем я вижу, строго последовав рекомендации.

Сижу, разминаю в пальцах сигарету, наблюдаю за окрестностями и жду появления главного действующего лица, то есть Вадима. Ненавижу ожидание! Особенно такое, при котором от тебя уже ничего не зависит, поскольку все возможное ты уже сделал, остаётся только ждать результата. В конкретном случае — нового этапа, когда вновь можно будет подключиться к активным действиям.

Время бежит… Чёрта с два! Ползёт, словно беременная эстонская черепаха. Оно вообще понятие относительное, ещё старина Эйнштейн заметить изволил. А может и не он сам, учитывая тот факт, что в авторстве приписываемых ему достижений есть неслабые такие сомнения. Ай, пофиг. Хотя всё равно мозги чем-то надобно занять, чтоб не беситься в ожидании изменения обстановки. О скором контакте с «чёрными копателями» подумать что ли? Оказывается, они ещё более перспективны, чем я предполагал, Тротил тому свидетель. Большие, пусть и не постоянные доходы, они по любому должны повышать тем уровень собственной значимости, что в перспективе предстоящих разговоров одновременно плохо и хорошо. Плохо, потому как парни будут изначально набивать себе и своим услугам цену. Хорошо в несколько ином плане, связанном…

Упс! Вот и Вадим проявился, изображающий из себя загоняемую дичину. Как сказал бы Станиславский: «Верю!». Сказал и взял бы человека на одну из значимых ролей в какую-нибудь драму или уж сразу трагедию, аккурат на роль непременно гибнущего смертью храбрых либо глупых персонажа.

Сигарету обратно в пачку, пачку в карман, «макарку» из поясной сумки и снять с предохранителя, а патрон и без того в ствол загнан. Осталось подождать лишь самую малость, пока Тротил доберется до совсем уж удобной для нас двоих точки. Как раз такой, чтобы я оказался с тылу у тех, кто его преследует. А преследовали его двое. Мда. работа парами никогда не утратит популярности и. откровенно говоря, оправданно. Зато что реально изумило — это личность одного из тех, кто вот-вот должен был попасться в организованную нами ловушку. Надо же какие люди! Не ожидал, признаться, увидеть данную персону во второй раз за столь краткое время. Или ему мало показалось и за добавкой пришёл? Ладно, это я так, иронизирую над специфической улыбкой, коей одному невезучему уголовнику удача разродилась.

Ещё немного выждать, буквально несколько секунд. Вот теперь точно пора. Через дверь выходить долго, а вот через лишённое не то что стёкол, но даже рамы окно в самый раз. Треск какой-то деревяшки под ногами, на которую я приземлился, заставил одного из парочки уловленных повернуться… и увидеть как мою искреннюю, переходящую в оскал улыбку. Так и направленный в их сторону пистолет.

— На месте стоим, оба-двое. И да, кой для кого это уже повторение пройденного.

— С-сука…

— Уй, бля!

Реакция на два голоса. Но эмоций полны штаны, причём нигде не радостных. Да и откуда взяться радости у этих двух работников с большой дороги, когда они внезапно обнаружили себя под прицелом сразу двух стволов, ПМ и ТТ, а вроде бы беззащитная, трусливо убегающая, но напичканная свободно конвертируемой валютой жертва мгновенно переменилась в лице и стала выглядеть совсем иначе. Готовность применить оружие тюремный люд чувствует сразу, это у них на уровне инстинктов. А один из двух и вовсе загрустил по понятной причине.

— Moriae Encomium! Именно так сказал бы в данной ситуации некто Эразм Роттердамский, мой ни разу не дорогой Буча. И действительно, порой стоит возблагодарить глупость человеческую, которая так много даёт людям несколько более одарённым в плане интеллекта.

— Давай мы все отдадим. Сами! По жизни должны будем.

— Буча, они ж по жизни неправы. Если их кто…

— Старина Флинт говорил, что мертвые молчат, — а это уже Тротил о себе напомнил. — Руки за спину и марш вон в ту развалюху, мясо. Иначе одного сразу пристрелю. Самого говорливого.

Умеет Вадим улыбаться. Не то волк на ум приходит, не то гиена. Та ещё у него улыбочка, но в данной ситуации самое оно для психологического воздействия. Особенно подкрепляемое «тэхой» в руке. И побрели те двое в нужном направлении. Внутри… Нет, а что внутри? Я держал гавриков под прицелом, а Тротил связывал им руки за спиной обрывками бельевой верёвки. Ноги тоже не забыл, а то вдруг помесь сайгака и страуса изображать кто станет. Может меры предосторожности и были малость излишними, но лучше уж так, нежели в экстренном порядке пытаться скомпенсировать последствия собственной непредусмотрительности.

Связали, прислонили к стеночке, а дальше пришла пора нормально так познакомиться. А то ж непорядок. Только про одного и знаю, да и то одну кликуху. Зато кто таков, чем живёт и что за душой… то есть из души можно вытащить — это пока так загадкой и остаётся. Ненадолго, ясен пень, аккурат до начала давления.

Кстати, Тротил уже и обшмонать обоих успел, хотя никаких особенных ценностей найти не удалось. Удивлён ли я? Отнюдь. Бучу совсем недавно свеженаграбленных накоплений лишил, второй… тоже ни разу не богатей. Так, кое-что имелось на кармане. Но в плане возмещения затрат времени и нервов, уже случившихся и только предстоящих, это никак не тянуло.

— Плохо работаете, граждане бандиты, — усмехнулся я, убирая жиденькие финансовые трофеи в карман. — Ну да ладно, я не в претензии по этому поводу. Особенно если вы сейчас станете птицами певчими и споёте заливистую песенку о том и о тех, чьи погоняла сейчас прозвучат.

— Да ты вообще понимаешь…

Х-хек. Хорошо Вадим бьёт, увесисто, аккурат в «солнышко». Даже слишком сильно врезал, поскольку тому. который второй, не Буча, стало совсем уж больно и тоскливо. И дышать никак не получалось, что я и заметил:

— Ну вот зачем так душевно бить то, а? А если сейчас сдохнет?

— Второй говорливее окажется.

— Эх, ты натурально не догоняешь. Инфу перепроверять надо, а для этого перекрёстный допрос использовать самое оно. Два источника, два потока инфы. Если расходятся — тогда разбираться, кто врёт. А так…. более низкий сорт. Понятно?

— Ага. Извиняй, буду осторожнее.

Буча, как уже знавший, что от меня можно ожидать, равно как понимающий на собственном опыте, что мне абсолютно плевать на тех, под кем он там ходит или кому подмахивает в любом смысле этого слова… запел соловьём. Голосок, понятно дело, был скорее как у павлина. Ну да вокальные данные — это вовсе не то, что хоть как-то волновало.

Как следовало выстроить допрос? Пришла одна неплохая идея, аккурат подходящая для этих двух субчиков, доступная их ограниченным разумам. Я решил выдать себя и Тротила за представителей залётной группы. Даже не так, не залётной, а именно что решившей перебраться из более малого и не слишком хлебного места в действительно крупный город-миллионник. Ну а поскольку только что на разведку прибыли, жалом поводить, то потому и нужны нормальные. Подробные сведения о творящемся тут. А ещё о тех, кто в Новиграде масть держит, кого следует принимать в расчёт, а на кого и плюнуть можно без каких-либо серьёзных последствий.

— Думай, Буча, думай, — ткнул я стволом под рёбра связанному, аки венская колбаса, урке. — И дружок твой тоже пусть хрен к носу прикинет, хочет жить или предпочтёт, чтоб его как собаку тут прикопали. Как его, кстати?

— Лапоть…

— Ни разу не приятно познакомиться, но запомнил. А этот твой Сохатый что, временно вне игры оказался?

— Приход словил, сука, и лежит в кайфе, — сказал, как плюнул, Буча. — Никому, бля, верить нельзя. Сучья жизнь! Где ж я ошибся то, а?

— Когда меня встретил, наверно. Впрочем, ближе к делу. А уж потом, если окажешься полезным, обсудим участь твою и Лаптя, как говорится, sine ira et studio.

— Э-э…

— Без гнева и пристрастия, руководствуясь лишь наукой под названием логика. Ну и вспоминая одну небезызвестную полушутливую притчу.

Не понял меня как Буча, так и его приходящий в относительно нормальное состояние дружок. Ну оно и к лучшему. Зато говорить стал взахлёб, благо теперь, как он думал, понял, с какого рода людьми имеет дело.

Расклад сил в городе, примерные зоны влияния, направления, окучиваемые теми или иными участниками. Разумеется, всё это было весьма косноязычно, сикось-накось, но риторики и филологии от болезных и не требовалось, исключительно крупицы истинысреди откровенного словесного шлака. Кое-что и без того было известно, но так, в самых общих чертах. Большая часть была либо совсем тайной до сего дня, либо если что и доходило до ушей моих и Тротила, так исключительно случайные обрывки.

Ликбез, однако, по криминальному миру Новиграда. Воры просто и несколько коронованных составляли ту ещё, старую власть криминального мира, с десяток лет назад бывшие единственной силой по ту сторону закона, но теперь стремительно сдававшие позиции и становящиеся лишь одной из сил. Новые бригады, ещё в эпоху перестройки начавшие заниматься рэкетом и сильно на этом приподнявшиеся. Большая часть была из качалок, спортивных секций и с классическими ворами почти не пересекалась до поры. До той, пока исколотые татухами зоновские сидельцы не осознали, что действительно большие деньги, целые их потоки уходят к новым авторитетам. А ещё были «афганцы», то бишь не нашедшие себя после ухода из армии псы войны, преданные собственной страной. Да и не только из побывавших в Афгане — это так, обобщающее понятие, не более того. Там и оказавшиеся не у дел после «горбачёв-драпа» из Европы, и разного рода военные советники из Африки и Латинской Америки и иные, пусть менее известные персоны.

Естественно, двое мелких урок, промышлявших примитивными грабежами и чисткой карманов, не могли знать всё и обо всех, но общие контуры очертить таки да сумели. Большей частью, понятное дело, относительно родной для себя касты — тех самых воров. Собственно, именно эта прослойка нам сейчас и была интересна, особенно та её часть, что была связана с Греком, под которым ходил и главный объект — Лесник.

Катала по прозвищу Степ не обманул. Грек действительно подбирался к тому. чтобы быть коронованным в течение этого года. скорее всего, ближе к зиме. Заручился кое-чьей поддержкой, занёс немалые суммы, оказал важным коронованным персонам не одну полезную услугу. В общем, обставился по полной, чтоб точно затея не сорвалась. Ещё дал довольно серьёзное обещание потеснить на некоторых направлениях бригады новых авторитетов, из «спортсменов». А для этого, что логично, нужно было опять же серьёзно вложиться. В том числе в союзников, купленных людишек из числа сидящих в кабинетах и даже носителей погон. Времена то резко переменились, а уж воры с давних времен были крепко повязаны с властью. Только раньше они были полностью зависимы от властей, а теперь ситуация не то что перевернулась с ног на голову. но начинала смешаться в желаемом для тюремной братии направлении.

О нет, Буча с Лаптем умными словами не выражались, ботая большей частью по фене, которую я понимал этак наполовину, может чуток больше. Приходилось то и дело переспрашивать, уточнять, однако…. Тротила несколько раз осаживал, не позволяя тому мешать объектам словесно испражняться в привычной им манере. Техника допроса, она такая — никогда не стоит прерывать разговорившегося. Тем более из-за того, что его манера говорить тебе неудобна либо непривычна. Ну а то, что для улучшения словесного потока приходилось мотивировать точечными ударами в особо болючие места — это дело естественное, хорошего обращения сия публика в принципе не понимает и тем паче не уважает.

Меж тем добрались и до Лесника.

— Так что, Буча, выходит, что Лесника сам Грек надоумил выжимать бабло из имеющихся должников и новых искать, с кого три шкуры собрать можно?

— Не, Грек только благословил и тех фраеров, которых пощипать надо, иногда подгонял. У Грека масло в голове есть!

— И катраны…

— Ага, на катранах тоже, — энергично так закивал урка. — Шулера жирных фраерков на вольтах с зехерами ловят, каталы просто разводят. А Лесник скупает долги, которые продувшимся отдавать нечем. Хорошо скупает, за восемьдесят рублёв или долларов за сотню. И выжимает потом вдвое или втрое больше. Долю в общак, долю Греку, и самому козырно остаётся.

Ишь ты, какой интересный бизнес! Доход большой, сверху прикрывают, ну а выжимание бедолаг досуха в самой жёсткой манере — это уже, хм, издержки производства. Вот ведь суки вислоухие. О, кстати!

— А почему на катраны вообще ещё ходят, в городе аж три приличных казино уже есть?

— Казино под «спортсменами». Подмяли под себя, парашники, и никак не откусить кусок, — совсем загрустил Буча, да и Лапоть вякнул нечто подтверждающее. — Только там расписки не возьмут и шалав прямо там не подгонят. У Грека ж всё пучком. И поднесут, и как надо, то есть что надо.

— Химия?

— Ась?

— В бокалах с вином или рюмках с водкой подсыпают что-то.

— Ну… э-э…

— Понятно. Для того, чтоб больше и играли и меньше соображали. Ладно, опять к Леснику. Где этот хрен с горы обычно обитает, кто у него в кодле из постоянных?

Вот тут Буча попробовал было вилять, однако… Резать вот прям его я не стал, а использовать для примера Лаптя, предварительно заткнув тому пасть тряпкой — это пошло на ура. Плюс пояснения в процессе, как будет плохо в скором времени самому Буче, потому как Лапоть то так, живое и дергающееся наглядное пособие, тестовый, так сказать, образец.

Неплохая, к слову, тактика. Человек видит, что будет происходить с ним, примеряет всё увиденное на себя, но вместе с тем не испытывает изменяющей сознание боли, его терзает исключительно предчувствие. Особенно хорошо против тех, кто сам любит причинять боль другим. А уж Буча как раз из упомянутой категории.

Подействовало. Понаблюдав где-то с минуты полторы за тем, как шкурку его подельника медленно режут кружевными фестончиками. Буча в очередной раз раскололся, да так, что я с трудом воспринимал его скороговорку. Адрес самого Лесника? Пожалуйста. Аж две штуки этих самых адресов — квартира просто снятая и хата его нынешней любовницы. Кодла? Пять человек основного состава, в то время как привлекаемые от случая к случаю особого интереса не представляли. Зато те пятеро из числа сидельцев с не самым мелким тюремным авторитетом — это совсем иное дело. Тупое и ограниченное мясо? Бесспорно, зато умеющее работать кулаками и ножами, не чурающееся огнестрела, хотя и остерегающееся носить его при себе постоянно по старой то советской памяти.

Что интересно, один из кодлы всегда при нём, этакий вариант телохранителя. Опасается Лесник за сохранность собственной шкуры, инстинкты звериные подсказывают, что промышляющему выбиванием долгов человеку лучше без охраны и сопровождения ни на един час не оставаться. Кто именно при нём? А вот этого Буча сказать не мог в принципе, ибо то один из кодлы, то другой. Этакий «сменный пост у Мавзолея», только вместо вечно неживого и нетленного Лукича стерегли в любое время вполне себе живого, пусть и не шибко здорового Лесника. Не шибко здорового, потому как не до конца вылеченный тубик, в лагерях северных подхваченный, он всегда был при матёром сидельце с пятнадцатилетним стажем пребывания за колючкой.

А по ходу всё, больше мне от Бучи и его подельника ничего и не нужно. Имена, адреса, максимум известной обоим объектам допроса информации. Они исчерпали свою полезность.

— Вот теперь помолчим. Мне поразмыслить надо, — говорю я, затыкая обоим рты импровизированными кляпами. — Немного уже осталось.

Никакой лжи. И подумать надо, и осталось немного. Как тут происходящему, так и обоим объектам. Время их заканчивалось, лишни они стали, совсем лишние. Воистину, мертвые молчат! Прав был старый пират, да и великий мастер детективного жанра ему вторил, даже один из лучших своих романов назвав таким вот образом.

Просто шило из числа тех, которые подлиннее. И, схватив Бучу за волосы, наклонив тому голову, наношу один удар в основание черепа. Недолгая судорога и вот очередное живое становится мертвым. Знавший о том, чем всё это дело закончится, Тротил второго без полминуты мертвеца прижал, чтоб тот не дёргался, после чего бросил на меня взгляд. Дескать, это ты тут специалист по подобным ударам, но никак не я. Что ж, всё верно. Второй удар, по второй цели, но в то же место. А ведь удар то поставленный, рука словно сама собой движется, на автомате. Делал я это раньше однозначно. Хороший удар, качественный. Крови практически нет, ну может капля-другая выступит, что сейчас тоже важный фактор.

А Вадим как себя ощущает? Ага, на лице недовольство… Не в мой адрес, это чувствуется, а просто по причине того, что были живые, стали трупы. Ничего, это ему ещё повезло, что прикончил я их без крови и тем паче не в варианте «кровь-кишки-потрошки». Сам не выношу всё неэстетичное. Но жизнь, она штука такая, по разному оборачивается.

— Теперь подчистить всё надо. Пока я готовлю инструменты, ты во-он те досочки подними, как раз места хватить должно.

— Сейчас, сделаю.

Какие доски? Пола, разумеется. Именно под полом этой заброшки и планировалось поместить тела. Разумеется, не в исходном состоянии, а прошедшие предварительную обработку. Материалы для оной, к слову, были принесены заранее, располагаясь во-он в той спортивной сумке. Никаких внезапных покупок в магазине, исключительно из закромов Тротила. Он, как любитель работать со взрывчаткой, имел в своих загашниках довольно специфические вещества. Вот и пришло время их использования, пускай и несколько неожиданным образом.

Промышленные респираторы, числом два, пара защищающих глаза очков, защитные перчатки. Ясно, зачем они нужны химику, пусть и несколько особенному, узкоспециализированному. Надеваю сам и напоминаю Вадиму, чтоб и тот не позапамятовал о естественных мерах предосторожности. Ага, тела уже сброшены под доски, можно переходить к «гигиеническим» процедурам. Открываю одну из двух толстостенных бутылей с кислотой. Первым делом трупам на пальцы, вытравить нафиг отпечатки, по которым можно провести опознание. Что Бучи пальчики, что Лаптя однозначно есть в ментовских базах данных.

О, зашипело, пошла реакция. Вонища! Потому и респиратор, чтоб не отравиться и случаем не сблевануть. Хотя Тротилу я бы советовал отойти подальше, от такого с непривычки реально вывернуть наизнанку может. Блевать же в респиратор… Ни разу не есть гут.

Были отпечатки, нет отпечатков. Теперь кислоту временно в сторону, пора молотком поработать.

— Вадь, ты как, норм или всё ж лучше выйдешь?

— Ничё, — голос не ох, но вроде держится. — Я слежу, чтоб никого видно не было, ты не волнуйся.

— Да я не о том. Всё ж зрелище тут паршивое, к такому с ходу не привыкнуть, — и тут же толику лжи. — Самому мерзопакостно, но тоже держусь пока.

Кивает Тротил, нервно сглатывая. Ком к горлу подкатил от избытка мерзких впечатлений, отвращения и вообще. Понимаю, сочувствую, но проделываемое здесь исключительно в целях собственной безопасности. Отпечатков нет, а теперь и по зубной карте будет весьма проблематично опознать. И вновь кислота. Теперь на лица. Ф-фу! Сейчас даже мне противно до одури стало. Плоть, слезающая, словно пластилин, обнажающая непотребное месиво из костей и каких-то ошмётков. Бр-р! Только нужно ещё кое-что, исключительно для подобных случаев с особенными клиентами.

Особая примета — вот что такое татуировки. Более того, в случае зоновского народа она ещё и их сложную биографию рассказать способна понимающим в «нательной живописи» людям. А мне оно надо? Вот именно, что не слишком. Посему и на партаки кислотой плеснём. Пальцы и запястья — там срока, их длительность и количество. Торс — тут обычно черты характера и разного типа регалки, показывающие положение в криминальном мире. Зато на голове и ногах обычно ничего не накалывают. То есть ноги порой затронуты, но редко, да и так себе информативность.

Теперь точно всё. Можно закрывать импровизированную могилу — сперва мешковиной, а сверху досками. Не исключено, что тела найдут, но вот что по ним сказать то смогут? Верно, практически ничего, кроме роста, веса и приблизительного возраста.

— De mortuis aut veritas aut nihil, — только и сказал я, когда заняла первоначальное место последняя из досок.

— Опять латынь…

— Натурально, она. Только ведь и правда о мёртвых лучше либо ничего, либо правду. А поскольку правда однозначно нелицеприятна — пойдём лучше отсюда в полном молчании. Только против запаха малость обработаем, да против собачьего любопытства составчиком присыплем. Ну и обувь поменять невредно будет. Давай, переобуваемся.

— Мудришь!

— Принимаю разумные меры предосторожности. Дне тормози уже, одни боты снял, другие одел, только чтоб пока не отойдём, они в полиэтилен закрыты были. Отпечатки на земле тоже оставлять категорически не рекомендуется.

— А эти, которые снимем, может оставить можно?

— Можно… если хочешь улику на себя любимого хранить. В мусорку, однозначно и без вариантов! И в таком виде, чтоб оттуда никто не подобрал. Всё должно с концами уходить, без малейших привязок. Понял?

— Угу, — с грустью в голосе согласился Тротил.

— Тогда переобуваемся, обрабатываем все и валим. Пора. Кстати, грим с тебя, бейсболку и прочее тоже чуть позже снимем. Да и я тоже в полностью естественный вид возвернусь.