Э.Р. Другой мир

1

– Почему у одних – деньги, красивая жизнь, брэндовые шмотки, путешествия, а другим надо вкалывать, чтобы чего-то добиться? – Массажистка молча перешла с ног на живот девушки, она понимала – вопрос задан не ей. – Эмке повезло, золотой ребенок, а я?! Родители – простаки, ни миллионов, ни крутой машины. Хорошо хоть квартирка в центре Москвы.

– Осторожнее, пожалуйста, здесь неприятно, – она недовольно покосилась на специалиста спа-центра.

Женщина виновато улыбнулась.

– У нее есть все, чего она только может пожелать, так нет же – любви ей хочется, романтики! Вот дура-то!

Массажистка поддакивала, вздыхала, а руки продолжали делать свое дело – проминать, поглаживать, постукивать.

– У меня один шанс пробиться на Олимп – найти богатого мэна, —клиентка перевернулась на живот и замолчала.

2

Раздался знакомый звук. Эмилия, поправив застежку на сандалии, посмотрела на экран смартфона – такси уже подъехало.

– Мам, я ушла, – крикнула она вглубь холла и поспешила выйти.

Удивленно посмотрела по сторонам – машины нет. Рядом с соседским коттеджем тоже пусто. Зато она увидела трусившую по мощеной плиткой дорожке собаку породы бассет-хаунд.

«Почему собака разгуливает одна? Без хозяина? Без поводка? – Она пригляделась: – Даже без ошейника!»

Пес бежал спокойно и целенаправленно. Эмма любила собак, у них жила болонка Джесс – всеобщая любимица – и сторожевой пес по кличке Рэкс.

«А вдруг он потерялся? Надо посмотреть, куда пойдет, а такси подождет!» – решила девушка и пошла за собакой.

Они жили в одном из элитных поселков Подмосковья, соседствуя с бизнесменами, политиками и другими богатыми и известными людьми государства. Девушка знала всех поименно. Ей было интересно, чей это пес.

Пройдя всю улицу, собака свернула к последнему заброшенному участку. С тех пор как папа купил дом, до них регулярно доходили новости о попытке найти хозяина полуразвалившегося двухэтажного деревянного «особнячка». Участок был лакомым кусочком для перспективных покупателей. Но то ли хозяин старой хибары был несговорчив, то ли была другая причина, но в конце самой престижной улицы их поселка красовалась развалюха, где вполне могла обитать нечистая сила. Бассет-хаунд навалился передними лапами на калитку и скрылся в заброшенном саду.

Эмма подошла к забору, посмотрела на ветхое строение в глубине. Увидела, как собака, смешно подпрыгивая на ступеньках, забежала на крыльцо и протиснулась в приоткрытую дверь веранды. Подчиняясь любопытству, Эмма толкнула калитку, по разбитой дорожке подбежала к крыльцу и, перешагивая через две ступеньки, проделала тот же самый путь. «Удивительно. Даже не скрипнули», – промелькнула у нее мысль. Это касалось и калитки, и ступеней, и входной двери.

На большой застекленной веранде было душно и пахло пылью. Свет из забитых крест-накрест окон причудливыми полосами ложился на некогда крепкий, а теперь выщербленный дощатый пол. Эмилия подошла к стеклянным двустворчатым дверям, ведущим дальше, взялась обеими руками за ручки и медленно открыла. Свет, ворвавшись в отрытые створки, растворился в недрах дома. В сумраке выделялась широкая лестница на второй этаж, у подножия валялся сломанный стул.

– Собака-а-а, – позвала шепотом Эмма, – пё-о-сик ты где?

Осторожно ступая, она начала подниматься по лестнице вверх. На втором этаже было темно. Солнечный свет почти не проникал сюда сквозь наглухо заколоченные ставни. В свете единственной приоткрытой двери в конце коридора она увидела собаку.

– Вот ты где! – Эмма подошла ближе.

Из дверного проема доносились незнакомые звуки, похожие на работу большого насоса. На их фоне раздавался противный, скрипучий голос. Эмма не испугалась, сработало рациональное мышление – дом находится в элитном поселке, следовательно, ничего страшного случиться не может. Но откуда тогда этот шум?!

Девушка присела рядом с собакой. Пес лежал, положив голову на передние лапы, смешно раскинув по бокам большие коричневые уши. Он поднял на нее умные грустные глаза и вздохнул.

– Хороший мальчик, – она погладила его по голове, – что там у тебя?

Перешагнув через него, Эмма протянула руку, осторожно взялась за ручку. Пес насторожился, зарычал. Но, поводив носом и принюхавшись, успокоился и занял свою прежнюю удобную позицию – головой на передних лапах.

Эмма припала к щелке и выглянула наружу. Улица, двухэтажные некрашеные дома.

«Этого не может быть!» – она прижалась к двери, с удивлением разглядывая пейзаж. Под ее тяжестью дверь резко распахнулась, и Эмма вывалилась на землю – прямо под ноги проходившему мимо мужчине.

3

Оперлась на протянутую грязную руку и поднялась.

Ладони саднило. Эмма аккуратно стряхнула с них налипшие мелкие камушки, подула. «Черт!» Поморщившись от боли, неловко откинула рукой за спину длинные русые волосы и взглянула на незнакомца.

Высокий молодой человек был одет в поношенный грязный комбинезон и грязно-голубую рубаху с закатанными по локоть рукавами. Худое скуластое лицо, внимательный взгляд карих глаз, волнистые волосы собраны на затылке в растрепанный хвост.

– Спасибо, – поблагодарила она, бесцеремонно его разглядывая.

– Что ты там делала? – он взглянул на дом у нее за спиной. – Здесь давно никто не живет.

Эмма обернулась и увидела позади себя знакомую развалюху, а вот элитный поселок исчез без следа.

– Где я? – голос у нее дрогнул, рациональное сознание отказывалось верить в происходящее.

– В поселке рудокопов. – Незнакомец устало провел рукой по небритой щеке.

«Рудокопы. Что за старомодное слово?» – удивилась Эмма.

– Прости, мне пора, я со смены, очень хочу есть и спать. – Он попытался обогнуть ее.

– Подожди, я с тобой.

«Остаться здесь одной? Да ни за что!» Эмилия догнала его и, подстраиваясь под шаг обутых в старые берцыног, пошла рядом.

Одетый в тряпье попрошайка молча проводил парочку единственным глазом. Много россказней он слышал про этот заброшенный дом, но чтобы такое… Оборванец сплюнул в сторону строения и вновь принялся гундосить противным, скрипучим голосом.

– Как тебя зовут? – Эмма первая нарушила молчание.

– Роб, – он покосился в ее сторону, – а тебя?

– Эмилия.

– Красивое имя.

Они шли по абсолютно пустынной улице. Вдоль дороги стояли покосившиеся деревянные дома. Откуда-то из сознания Эммы выплыло название – бараки. Оно идеально им подходило. Рядом с каждым домом лепились строения непонятного назначения, громоздились кучи мусора.

– Где все, почему нет людей? – задала она следующий вопрос.

– Как где? На работе. Где же им еще быть? – он остановился и прищурившись на нее посмотрел. – Мы пришли, это мой дом, – он небрежно махнул рукой в сторону дома – точной копии остальных.

Эмилия растерялась, бросила взгляд по сторонам – остаться одной в незнакомом месте не очень хотелось.

– Зайдешь? Я переоденусь, поем и отведу тебя куда скажешь, – как будто угадав ее мысли, предложил Роберт.

Она согласно кивнула и вслед за ним вошла в подъезд. В нос ударил неприятный запах. Под лестницей раздался шорох, мелькнула чья-то тень. Эмма вскрикнула и схватила своего провожатого за руку.

– Не бойся, – он слегка сжал ее пальцы своей шершавой ладонью.

Держась за руки, они поднялись на второй этаж. Роб подвел ее к простой деревянной двери, возле которой кучкой лежал электронный хлам.

– Это в ремонт, – объяснил он в ответ на ее удивленный взгляд.

Наклонившись к порогу, он вынул из-под плинтуса плоский длинный ключ, открыл дверь и, посторонившись, пропустил ее в свое жилище.

Девушка помедлила и, сделав шаг, с интересом стала разглядывать убранство единственной комнаты.

Справа у стены стояла аккуратно застеленная покрывалом большая кровать, рядом – комод. Слева на стене висело несколько кухонных шкафчиков, висела раковина, рядом – кухонный стол, на нем – духовка. Напротив входа, под окном, от одной стены до другой тянулся длинный стол, весь заваленный приборами, микросхемами и запчастями. Над ним висели деревянные самодельные полки, на которых громоздились коробки, приборы и разные неизвестные ей приспособления и инструменты. Также имелось два разнокомплектных табурета и старый, покосившийся, без одной дверцы шкаф.

«Ну и берлога!» Не разуваясь, Эмилия прошлась вдоль зоны кухни, подняла и небрежно вернула на стол ложку.

Хозяин, кинув сумку рядом с входной дверью, расшнуровал разноцветные шнурки на берцах, разулся и стал носить от двери хлам и складывать на свободное пространство стола.

Эмма смутилась, вернулась, сняла сандалии и поставила рядом со старой обувью Роба. Нахмурилась на яркий контраст и переставила свою пару с другой стороны от двери.

Хозяин ушел в ванную, раздался шум и всплески воды. Удивившись отсутствию холодильника, она заглянула в шкафчики: несколько выщербленных тарелок, одна ложка и удивительной белизны большая кружка – больше ничего.

«Что это за место такое?» – размышляла девушка, разглядывая в окно улицу с одинаковыми домами. Все вокруг говорило о нищете. «Странно: ни машин, ни детских площадок, ничего».

Пустынная улица оживала. Точно в таких же комбинезонах и ботинках, как у Роба, один за другим с большими сумками через плечо шли мужчины. Расходились по домам. Раздавались женские голоса, иногда до ее слуха долетала брань, какой она в жизни не слыхивала.

Отворилась дверь, хозяин квартиры вышел из ванной комнаты. Одет он был в чистые комбинезон и рубашку. Даже не взглянув в ее сторону, он босиком прошлепал к сумке, подхватил ее и направился к кухонному столу. Пристроив сумку на табурет, расстегнул молнию и стал выкладывать в шкафчик небольшие пакеты. Опустошив сумку, сбросил ее на пол.

– Ты будешь завтракать? – спросил Роб, встряхивая один пакет и помещая его в печь.

Эмма с удивлением разглядывала устройство печи: то, что она приняла за духовку, на деле оказалось чем-то вроде стандартной микроволновки, только с неведомым ей управлением. Панель с несколькими мигающими лампочками при открытии дверцы выпала сбоку.

– Нет.

– Как хочешь, а я после смены голоден. – Набрав комбинацию, он задвинул панель и захлопнул дверцу.

Через несколько минут, по сигналу, он извлек увеличенный в два раза пакет. Открыл клипсу, выложил содержимое в тарелку, уселся на табурет и, быстро орудуя ложкой, стал поедать рассыпчатую кашу. Пахло вкусно, но на вид она не смогла определить, что это – гречка, рис, киноа?

«Вряд ли что-то диетическое». Она принесла второй табурет и присела рядом с ним.

– А чай или кофе у тебя есть? – наблюдая, как быстро каша исчезала из тарелки, спросила Эмма.

– Я не беру кофе, – Роб развел руками, – предпочитаю получить лишнюю порцию еды.

Это уж вообще было непонятно. «Что значит „получить“, он что, работает за еду? Что это за место, где работают за еду? Куда я попала?»

– Что это? – она махнула рукой в сторону заваленного стола.

– Это? – Роб ложкой подбирал остатки каши со дна тарелки. —Приборы. Люди несут. Что могу – ремонтирую. Собираю новое, если получается.

– Что получается?

– Ну вот, например… – Он отложил ложку, подошел к столу и взял с полки тяжелый металлический блок с антенной. Покрутил тумблер – замигали лампочки. Из динамика раздались голоса и негромкая музыка.

«Радио», – поняла девушка. Кивнула.

– Что это все время пыхтит? – спросила она про непонятный звук, который услышала еще в старом доме.

–Где? – Хозяин поставил приемник на место. Они помолчали, прислушиваясь.

– Ну вот же, слышишь?

– А, это. Я настолько к нему привык, что не сразу понял, про что ты спрашиваешь. – Роб зевнул. – Это меха. Они нагнетают воздух в шахту. – Он прошлепал к порогу и прямо на босые ноги надел берцы. – Пойдем, я тебя провожу. А то засыпаю на ходу, устал сегодня.

Эмма молча, обиженно сунула ноги в сандалии и вышла вслед за ним в подъезд. «Невоспитанный рудокоп. Разве так разговаривают с девушками? Взял и выставил меня из квартиры. Устал он, видите ли!»

В полном молчании он довел ее до дома-двойника. Остановились перед дверью.

– Я сегодня – с ночи, завтра – в день, послезавтра – в ночь. Приходи послезавтра с утра. Прости, я сегодня правда устал. – Он еще раз зевнул. —Очень хочется спать.

– Хорошо, – глядя на серые полукружия под его глазами , Эмма решила сменить гнев на милость. – Отдыхай, увидимся послезавтра.

Махнув на прощанье, она вошла в дом. Пес насторожено поднял голову, но, увидев Эмму, лениво шевельнул несколько раз хвостом, улегся обратно на лапы. Она плотно закрыла за собой дверь. Постояла, пока глаза не привыкли к полумраку, и в задумчивости пошла к выходу. Телефон тренькал как заведенный – приходили пропущенные сообщения и звонки. Все это время она была вне зоны доступа.

4

Пока шла до дома, перезвонила Диане, извинилась, что не смогла приехать. И вторую половину дня провела у себя в комнате. То ложилась на кровать, а то, подскочив, делала круг, подходила к зеркалу, внимательно себя рассматривала. Темно-русые длинные волосы, зеленые глаза, упрямо сжатые губы, немного курносый нос. Эмма пальцем разгладила задумчивую морщинку на переносице, состроила себе рожицу.

Правда ли то, что с ней произошло? Может быть, она больна или в коме и это все ей мерещится?

– Ма-а-ам, – девушка выбежала из своей комнаты на втором этаже, —ма-а-ам, ты где?

Взглянув на часы, Эмма спустилась в подвал, где был оборудован спортзал. Мама крутила педали на велотренажере.

– Какой сегодня день недели? А число? – Эмма запустила беговую дорожку и неспешно пошла рядом с ней.

Мама нахмурилась, перестала крутить педали, перегнулась через перила и приложила руку тыльной стороной ко лбу дочери.

– С тобой все в порядке? – Убедившись в отсутствии температуры, она вновь налегла на педали. – Суббота, одиннадцатое июня. Год уточнить, или год ты помнишь?

– А ты не знаешь, что за ужасный дом в конце нашей улицы? – Эмма решила зайти с другой стороны.

– Нет, с такими вопросами лучше к отцу, он у нас в курсе всего. – Екатерина Владимировна легко соскочила с велосипеда, закинула на плечо полотенце и направилась в душ. Ее спортивный час на сегодня был завершен.

Эмилия прошла еще несколько километров на дорожке, послонялась по дому, отказалась ужинать с родителями и, сославшись на головную боль, ушла к себе в комнату. Она так и не решила, как относится к произошедшему. И самое главное – идти или нет послезавтра в другой мир. Про себя она так и называла это место – «другой мир». Девушка легла спать. Ей чудился звук огромных мехов, и грязный оборванец, глядя на нее единственным заплывшим глазом, спрашивал противным голосом: «Зачем? Зачем ты вернулась?»

Она ворочалась с боку на бок, забывалась тревожным сном, выныривала на поверхность и, не осознавая, где находится, вновь проваливалась в сон и поселок рудокопов.

5

Роберт, приложив ладонь козырьком к лицу, всматривался в щель между досок. «Черт. Не видно ничего. Зачем было так наглухо забивать окна в заброшенном доме?»

Отойдя на несколько шагов, поднял голову, посмотрел на крышу, увидел на шпиле облезлый флюгер в виде собаки. «Странно, раньше я не обращал на него внимания».

Заброшенный дом, обитый потемневшими от времени досками, наглухо заколоченные окна, удивительный шпиль – все это оставалось незамеченным им. Пока вчера она не выпала ему под ноги.

Роб огляделся – ему не хотелось быть застуканным за глупым рассматриванием этого места. Никого. Лишь на крыльце соседнего дома сидел одноглазый попрошайка – вечный скиталец улиц поселка рудокопов. Он был не в счет.