Дьявол и темная вода

6

Сэмми Пипс болтался в воздухе, его руки и ноги торчали из сети, в которой его поднимали на борт «Саардама».

– Будешь дергаться, кандалы утянут тебя вниз! – крикнул ему капитан стражи Якоб Дрехт из лодки.

Сэмми напряженно улыбнулся:

– Меня уже давно не принимали за дурака, капитан.

– В безвыходной ситуации люди иногда глупеют, – буркнул Дрехт, снимая шляпу и вскакивая на веревочный трап.

Арент последовал за ним, хотя и гораздо медленнее. Годы военной службы сказались на нем в нелучшую сторону, колени хрустели, лодыжки трещали. Он чувствовал себя мешком с обломками.

Наконец он перевалился через фальшборт и очутился на шкафуте – самой широкой из четырех верхних палуб. Друга нигде не было видно, вокруг царила суматоха. Сгрудившись кучками, пассажиры ждали, когда им объяснят, куда идти, матросы драили шлюпки и забивали в стволы орудий пыжи из пеньки. На рее пронзительно вопили попугаи, юнги махали руками, пытаясь их согнать.

Опускание грузов в люки трюма сопровождалось бранью и раздачей нелестных прозвищ. Самый громкий голос принадлежал карлику в парусиновых штанах и жилете. В руках он держал развернутый свиток и зачитывал имена пассажиров. Кряжистый, с грубым обветренным лицом, он напоминал пенек, оставшийся от дерева, в которое ударила молния.

Пассажиры называли себя, карлик помечал их имена в списке, с сильным акцентом объявлял, где чье место, и махал рукой, указывая, куда идти. Большинство пассажиров он отправлял вниз, в кубрик – вонючую душегубку, где они будут спать почти друг у друга на головах и станут легкой добычей хворей.

Арент с сочувствием смотрел им вслед.

Во время плавания в Батавию почти треть пассажиров кубрика умерли. У Арента сжималось сердце при виде детей, которые весело спускались по трапу, радуясь предстоящему путешествию.

Пассажиры побогаче, которые все же не могли позволить себе каюту, проходили под широким сводом направо и спускались в каюту под галфдеком, где среди припасов и инструментов висели парусиновые койки. Здесь хватало места, чтобы стоять и даже лечь – если не вытягивать ноги, – но, главное, тут были ширмы.

Месяц в море – и возможность хоть как-то уединиться будет казаться роскошью.

Аренту была отведена койка здесь по пути в Батавию, и ему снова предстояло спать в ней. Спина сразу отозвалась болью. Корабельная койка подходила ему так же, как быку рыболовная сеть.

– А вот и твой приятель! – прокричал ему Дрехт с другого конца палубы и помахал рукой.

Он мог бы этого и не делать. Не заметить залихватского красного пера на его шляпе было невозможно.

Два мушкетера извлекали Сэмми из сети, хрипло шутя, что вот, мол, какая рыба попалась и не выбросить ли ее обратно в море.

Казалось, что Сэмми стоически переносит унижение, но Арент видел, что его взгляд непрестанно скользит по их одежде и лицам в поисках секретов.

Каких угодно.

Арент знал этих двоих еще с Батавии. Неприглядная парочка в заляпанных жиром мундирах и с немытыми физиономиями. Того, что повыше, звали Таймен. У него были гнилые зубы и редкая рыжая бородка. Коротышку звали Эггерт; его лысую голову покрывали болячки. Он их ковырял, когда нервничал, а нервничал он почти все время.

– Куда его, капитан? – спросил Таймен, когда к ним подошли Арент с Дрехтом.

– В камеру на носу корабля, – распорядился Дрехт. – Проведите его баком, мимо каюты парусного мастера.

Пассажиры и матросы расступались перед ними; в воздухе, словно мухи, роились шепотки. Никто не знал, почему Сэмюэль Пипс в кандалах, хотя у каждого была своя версия. Арент чувствовал, что это отчасти его вина. Все эти пять лет он писал заметки о приключениях Сэмми. Сначала истории предназначались только для клиентов, которые хотели убедиться, что не зря платят деньги, но постепенно их полюбили клерки, потом торговцы и, наконец, простая публика. Их переписывали и отправляли во все порты, куда заходили корабли Компании. Их разыгрывали на сцене, а барды слагали о них песни. Сэмми стал самым знаменитым человеком в Республике Соединенных провинций[1], но его приключения были столь удивительными, а дедуктивные методы столь невероятными, что многие считали его шарлатаном. Одни говорили, что он сам же и совершал эти преступления, а иначе как бы он их раскрыл? Другие утверждали, что он прибегает к помощи темных сил и явно продал душу дьяволу в обмен на сверхъестественные способности.

Сэмми ковылял по палубе, а пассажиры показывали на него пальцами и шептались, радуясь, что их жалкие подозрения оправдались.

– Попался наконец, – говорили они.

– Доумничался.

– Так-то сделки с дьяволом заключать.

Под злобным взглядом Арента они мгновенно умолкали, но стоило ему пойти дальше, и шепот поднимался снова, как поднимается примятая трава.

Раздосадованный медленным шагом узника, Эггерт подтолкнул его, из-за чего тот запутался в цепях и упал. Таймен, хихикая, собрался его пнуть, но не успел он занести ногу, как Арент схватил его за рубашку и швырнул на поручни с такой силой, что древесина затрещала.

Выхватив кинжал, Эггерт бросился на Арента.

Наемник стремительно шагнул Эггерту за спину, выкрутил ему руку и приставил кинжал к горлу.

Капитан стражи Дрехт тоже не медлил. Он выхватил из ножен шпагу и упер ее острие в грудь Арента.

– Руки прочь от моих солдат, лейтенант Хейс, – спокойно предупредил он, приподнимая шляпу и глядя в глаза Аренту. – Отпусти его.

Кончик шпаги давил на кожу. Еще немного – и Арент был бы пронзен насквозь.