6

— Вы уверены, сэр, что хотите попасть туда? — спросил пилот небольшого челночного корабля Ретифа, облаченного в облегающий тело спортивный костюм. На голове его был шлем, за спиной — тяжелый парашют, на груди баллончики с кислородом и маска.

— Мне что-то не очень нравится пейзажик там, внизу, — продолжал пилот. Он глянул через прозрачный люк на раскинувшиеся внизу просторы. Даже с такой большой высоты было видно, что земля какого-то бледного, болезненного оттенка, бесплодна, изрыта огромными кратерами-ямами, из которых в небо взметались языки голубого пламени, будто призраки.

— Боюсь, что отступать поздно, Джек, — отозвался наконец Ретиф. — Главное: не забудь подобрать меня через двенадцать часов в условленном месте. У меня такое чувство, что здесь большие проблемы с транспортом. Если не прилетишь — я останусь здесь надолго.

— Я буду там точно по часам, Ретиф. Надеюсь вы не подведете меня. В конце концов, под нами — Гроа. Если эти пятиглазые дьяволы застукают меня в их воздушном пространстве, — а ведь никакого разрешения, как вы понимаете, у меня нет, — боюсь, устроят мне быстрый суд.

Ретиф глянул на свой астрокомпас.

— Приехали, Джек. Давай вниз.

Джек кивнул и подал от себя какой-то рычаг. Корабль круто, на огромной скорости пошел вниз, в нижний слой стратосферы планеты. С треском от напора воздуха распахнулась десантная секция люка. Внутрь корабля ворвался сильный ветер и холод.

— Счастливой посадки, — пожелал Ретифу Джек.

— К черту, — ответил тот и вывалился из люка в пустоту. Его тут же подхватили бушующие воздушные течения и стали переворачивать как пушинку и трепать в разные стороны. Наконец ему удалось занять устойчивое положение свободного падения: спина выгнута, руки и ноги раскинуты. Спустя три минуты, как указывала светящаяся стрелка его наручных часов, он выпустил первый тормозящий парашют. Он раскрылся с резким хлопком и треском, Ретифа здорово тряхнуло. Когда скорость его падения упала ровно в два раза, парашют автоматически отсоединился и в одну секунду пропал где-то вверху. Ретиф пролетел в свободном падении еще тысячу футов и тогда уж открыл свой основной парашют. Почти беззвучно, — только тихо поскрипывали стропы и со свистом гулял воздух под надувшимся куполом, сделанным из полиона, — Ретиф приближался к неровной поверхности планеты Гроа.

Планируя вниз, Ретиф сверился по специальному прибору со своим местоположением относительно намеченного для приземления места, подтянул чуть-чуть стропы, чтобы подкорректировать свой курс. Его понесло, как он и ждал, влево и вперед, к непроницаемо черному пятну, окруженному низкой стеной круглого кратера. Внизу расстилалась грязно-желтого оттенка, изрытая трещинами и кратерами земля. Она стремительно приближалась к Ретифу. Казалось, не он на нее падает, а она на него.

Ретиф разглядел выкрашенный в желтое бульдозер, переваливающий неуклюже через стену кратера, словно жук в муравейнике. Спустившись еще ниже, Ретиф поймал на себе изумленно-ошарашенный взгляд гроасца из-под козырька, который отбрасывал лунную тень на капот машины. Вскоре эта смешная и нелепая физиономия исчезла. Парашют перенес Ретифа через гребень круглого кратерного хребта, мимо довольно крутых склонов, сплошь, казалось, покрытых какими-то пищевыми отходами, мусором. В глубине этой чаши, которая была здесь главной шахтой, пылал желто-синий огонь. Языки бледного пламени без конца вырывались оттуда вверх, жадно лизали склоны шахты, а некоторые били прямо в небо. Один из таких языков пламени едва не спалил Ретифа, когда его проносило мимо.

Наконец Ретиф встал ногами на твердую землю и отцепил парашют, рвавшийся дальше. Он осмотрелся и обнаружил, что находится на краю пятидесятифутовой дыры в земле. Он настроил свой визор так, чтобы можно было максимально точно рассмотреть окрестности, затянутые плотным дымом огня и смрадными испарениями.

Вскоре он обнаружил, что всего в каких-то десятках футов от него, на склоне шахты сделана небольшая платформа. На ней лежал мужчина. Он лежал на спине, его руки и ноги были раскинуты в стороны и, как заметил Ретиф, прикованы к платформе крепкими кандалами.

Ретиф пошел в сторону платформы и расслышал слабый крик закованного пленника:

— Убийцы! О могущественный Флит! Взываю к тебе во дни бедствий! Сейчас я переживаю самый ужасный час в моей жизни! Избавь меня от него, и я больше никогда ни о чем тебя не попрошу!

— Не делай опрометчивых и необдуманных обещаний относительно будущего, Бэн, — раздался где-то совсем рядом придыхательный голос гроасца.

— Расслабьтесь, господин Маньян, — сказал Ретиф, подходя. — Это всего лишь я. Уверен, что вы бы сейчас не отказались от глоточка крепенькой для бодрости, а?

С этими словами Ретиф отцепил от своего пояса флягу и протянул ее Маньяну. Тот беспомощно потянулся ртом в сторону горлышка.

— О, боги! Это и в самом деле сработало! Может быть, есть в этом что-то… — Маньян оборвал сам себя, сделал еще глоток и поднял глаза на Ретифа: — Ретиф, умоляю вас, освободите меня от этих кандалов! У меня от них страшно ноют руки и ноги, честное слово! Ах, проклятье, как больно!

— Смирись, Бэн, — снова раздался совсем рядом шипящий гроасский голос.

— И учти: на этот раз ты вплотную придвинулся к богохульству. Проклинать что-нибудь — это кощунство, запомни. И потом, что это ты там говорил насчет «может быть», а?

Ретиф освободил Маньяна от ручных и ножных оков четырьмя короткими лучами из своего лазера. Маньян тут же схватил обеими руками фляжку и приник к ней ртом.

— Благодарю тебя, о Флит! — крикнул он, тяжело дыша после последнего глотка.

— Причем тут Флит? Кстати, откуда здесь взялся его голос? — спросил Ретиф.

— Все просто. Легкий в обращении и абсолютно надежный передатчик, предназначенный для круглосуточных молитв и благодарственных молебнов. Создает отличный тембр при приеме и передаче. Ну вот вы скажите, разве хоть у одной еще религии существует на вооружении такая штука? — У Маньяна были нелады с дыханием: оно было мелким и частым. Заметив это, Ретиф отцепил от пояса запасную кислородную маску и протянул ее бедняге.

— Благодарю тебя, о Флит! — хрипло воскликнул Маньян. — И вас также, Ретиф. Как посредника его божественного провидения — эти серные пары окончательно меня достали.

Вдруг где-то сверху раздался какой-то шум, треск и в следующую минуту на дно шахты хлынула волна странных предметов величиной примерно с футбольный мяч. Они, подпрыгивая на склоне, понеслись вниз, в дымящуюся и горящую бездну, откуда сразу сильно потянуло запахом, чем-то напоминавшим запах жареного арахиса.

— Что это такое? — удивленно спросил Ретиф.

— Урожай дынь сорта «Хуб», зараженных личинками гриблей. Гроасцы избавляются от этого гнилья, сбрасывая его в шахту со священным огнем.

— Не пойму, какая может быть святость в горящей сере? — спросил Ретиф.

— Спросите епископов, я просто работаю здесь и не задаю вопросов, — проговорил Маньян.

— Работаете?! Но когда я подходил, вы не очень-то утруждались.

— О, да, вы пришли! Вы пришли, Ретиф, как это хорошо! А работа моя состоит в неустанном чтении молитв милосердному Флиту, чтобы он принял эту жертву из миллионного дынного урожая, как знак нашего благоговения перед ним и доказательство нашей коленопреклоненности. А мы — убогие подвижники его учения. Я как раз хотел немного передохнуть, как вдруг появились вы! Знаете, в последнее время мной овладело отчаяние. Я чуть не стал отступником веры, так как перестал чувствовать поддержку Флита и мне стало казаться, что он покинул меня на произвол судьбы.

— Понимаю вас, Маньян, но не убивайтесь так неистово, а то можете перевеситься через край и окончить свой жизненный путь, поджариваясь внизу вместе с гнилыми дынями, — сказал спокойно Ретиф. — Неужели старейшины всерьез полагают, что Флит настолько туп, чтобы рассматривать миллион тонн пищевого мусора в качестве подходящего жертвоприношения?

— Мусора, вы сказали? Ретиф, да вы шутите! Эти дыни все без исключения были первого сорта и самой безупречной формы, пока в них не свили себе гнезда личинки гриблей. И не забывайте: в каждой дыне около двух миллионов гриблей, каждый из которых по достижении зрелости может предоставить отличного качества и площадью в три квадратных дюйма шкурку! Но… с прискорбием вынужден констатировать, что им теперь никогда не достигнуть зрелости. Как один из основателей ОПЗПВ я чувствую… или по крайней мере должен чувствовать страшную ярость и негодование, наблюдая за всем этим. Но, с другой стороны, Ретиф, ведь это делается во благо: во имя славы милосердного Флита!

— Так значит, торговать одеждой из шкурок червей больше не хотят? — спросил Ретиф. — Гроасцы что, решили всех ползучих уничтожить?

— Да что вы в самом деле?! На каждого червя, брошенного в серную шахту, народится еще целый миллион, который с удовольствием уничтожит все, что еще осталось от дынного урожая. Мы все только и надеемся на Флита. Что он даст нам какое-нибудь умное средство спасти дыни, а заодно и шкурки гриблей.

— Тогда ему пора засучить рукава. Кстати, нам тоже не стоит сидеть сложа руки. Пойдемте, господин Маньян. Через два с половиной часа нам нужно быть на северной окраине серных разработок. Там нас подберет вертолет.

— Что?! Покинуть мой пост?! — отпрянув, в изумлении вскричал Маньян. — Да вы что, Ретиф? А если мы даже выберемся, что ждет меня потом?

— О карьере и ее перспективах лучше поразмышлять за пределами этой могилы, — ответил Ретиф.

— Нет, нет, так нельзя, — угрюмо закачал головой Маньян. — Подумайте, ну каково будет бедному Флиту в одиночестве, если все его рьяные подвижники вдруг перестанут молиться и бросят его?!

— Последнее время говорят, что он окружил себя гроасскими сиротами на Голубой Лагуне и успешно продолжает традицию, которой положил начало министр Оливорм, — заметил Ретиф.

— Ну конечно! — вскинул руки Маньян. — Мой бог — сама добродетель. А сейчас, если вы позволите, Ретиф, я должен вернуться к своим молитвам.

— А вы уверены в том, что не хотите вернуться в Сектор, принять ванну, наложить бальзам на искалеченные кандалами руки и ноги, вкусно пообедать и отдохнуть в чистой постели?

— Ах, Ретиф, подобные прелести материального мира потеряли для меня все свое значение в свете моего духовного преображения и дарованного мне недавно богом глубокого понимания надприродных сил. Вам этого не понять.

Ретиф поймал себя на том, что морщится, вдыхая «аромат» серных паров, горелой дыни и жареных червей-грибль, исходящий из недр шахты.

— По-моему, здесь царствует настоящее зловоние, — заметил он. — Почему вы сняли кислородную маску?

— А, знаете, Ретиф, я привык к этому запаху и он мне даже нравится, — сказал блаженно Маньян. — Ведь это, друг мой, не просто испарения. Это испарения, исходящие из источника, освященного гроасской государственной церковью. От этого они приобретают какой-то новый статус. Начинаешь ценить их, видеть их достоинства.

Наверху слышался лязг гусениц работавших бульдозеров, и вскоре вниз по склону шахты низвергнулся новый каскад обреченных на сожжение дынь. Пухлые плоды стремительно катились навстречу огню, подскакивали на кочковатой поверхности склона. А некоторые из них даже раскалывались на части и выпускали из себя полными пригоршнями маленьких, слепых, лишенных конечностей и отвратительно белесых личинок червей, которые, едва вывалившись из-под кожуры треснувшей дыни, как мотыльки вспыхивали над огненной чашей охровым цветом и плыли над шахтой невесомым красным туманом.

— Великолепно! — объявил Маньян, с наслаждением вбирая через ноздри в легкие полную порцию приторного воздуха. — Вы можете говорить мне сколько угодно про мясные вырезки и павлиньи грудинки, Ретиф! — вскричал он, будто опьяненный атмосферой. — А я лично предпочитаю горсть вот этих восхитительно вкусных, замечательно хрустящих, жареных мясных орешков! — С этими словами он протянул руку с обращенной вверх ладонью, схватил несколько поджарившихся личинок, молниеносно засунул их в рот, аппетитно пожевал и, блаженно улыбаясь, проглотил. — Попробуйте немного, Ретиф! Привыкаешь, как к наркотику.

Ретиф откланялся.

— Я лучше пока перетерплю, а когда вернусь домой, зажарю трехдюймовый ломоть вырезки и запью бутылочкой редкого «Божоле-69». С вашего позволения, разумеется.

Маньян тем временем загреб рукой еще пригоршню червячков и жадно запихнул их в рот.

— Когда будете возвращаться, Ретиф, все же внемлите моему совету — возьмите с собой несколько бушелей этого изумительного деликатеса. На пробу. Не пожалеете.

Сказав это, Маньян стал подниматься на ноги, но у него подкосились колени и, перевалившись через край платформы, он опрокинулся вниз. Слава богу, он успел зацепиться в последний момент рукой за скобу, к которой он еще час назад был прикован, и в таком положении повис над адской бездной.

Ретиф не растерялся и уже через несколько секунд вытащил Маньяна обратно на платформу.

— Нужно будет только научиться лущить их, как семечки, счел нужным сообщить Маньян в первую очередь, выплюнув в сторону несъедобную кожицу личинок. — Странно, но вы правы, Ретиф: их вкус чем-то напоминает миндаль и орехи-пекан.

Ретиф уже хотел что-то сказать, как вдруг Маньян обратил неистовый взор в небо и крикнул:

— Благодарю тебя, о Флит, за то, что ты не дал мне погибнуть в огне!

— Между прочим, из пропасти вас вытащил вовсе не Флит, господин Маньян, а я, — заметил Ретиф справедливости ради.

— Просто Флит решил использовать вас в качестве проводника своей воли,

— ответил невозмутимо Маньян. — Пути Флита неисповедимы.

Спустя ровно двенадцать часов после выброски Ретифа с парашютом над серной равниной Гроа, он показался с Маньяном в условленном месте, преодолев пышущую огнем и исходящую серными миазмами трассу. Нелегко дался этот переход обоим дипломатам.

Вскоре показался вертолет, стартовавший со специальной площадки челночного корабля, который поджидал беглецов в средних слоях атмосферы планеты. Едва вертолет коснулся земли и в нем открылся люк, как Маньян сломя голову бросился внутрь, прижимая к груди берет, наполненный отборными жареными личинками-грибль, которых он насобирал на своем «рабочем месте».

— О, приветствую тебя, Джек, старина, какими судьбами! — вскрикнул он, увидев пилота. — Хочешь слегка перекусить, приятель? Пальчики оближешь, уверяю тебя! — С этими словами Маньян переложил полдюжины едва не дымящихся и размером с крупный арахис личинок-грибль в подставленную для этого раскрытую ладонь пилота. — Только не жуй кожуру — выплевывай, — посоветовал «ревнитель веры».

— Мм… — с сомнением промычал Джек, принимая угощение. Он положил в рот сначала одну личинку, осторожно и прислушиваясь к себе, разжевал… Потом взял другую, третью, четвертую… Широчайшая и блаженная улыбка разлилась по его добродушной физиономии.

— Черт, а они — ничего, господин Маньян! Где это вы выкопали здесь жареную кукурузу, а? И не скажешь, что вам тут пришлось бедствовать… Вообще вы в хорошей форме, если не считать одышки, — восторженно говорил Джек. — Если по правде, господин Маньян, то я и не чаял, что вы тут долго протянете. Большинство ребят из тех, что были сосланы на здешние серные рудники, выглядели покойниками еще перед отправкой. Воды нет, жратвы нет…

— А вот этого — сколько угодно, милейший Джек! Если вы любите пожевать в свободную минутку отличную жареную кукурузу, проситесь на серные рудники!

В отверстии люка показался Ретиф. Он тащил за собой мешок, наскоро сделанный из накидки, которую одевал Маньян в минуты особенно торжественных молитв, обращенных к доброму Флиту. Ретиф забросил мешок в вертолет, поднялся сам и задраил люк.

— Послушайте, а не найдется у вас еще пригоршни этих классных хрустяшек? — с надеждой в голосе спросил Джек.

— Хоть миллион, — невесело проговорил Ретиф, присаживаясь рядом с Маньяном. — Господин Маньян, а сдается мне, что Флит еще имеет шанс извлечь выгоду из этих дынь, а? Тем самым он сможет восстановить свои пошатнувшиеся позиции среди паствы, укрепить свой культ.

— Какой там культ! — воскликнул, всплеснув руками, Маньян. — Всякая ориентированная на духовность организация, имеющая миллионный торговый оборот, прекращает быть культом.

— А знаете, господин Маньян, — вдруг с интересом сообщил Ретиф. — Меня вдруг посетило провидческое видение. Сидите вы за карточным столом и ставите на кон ваши жареные находки против повышения в должности сразу на три планки… и выигрываете!

— О, любопытно! А я и не подозревал, Ретиф, что вы обладаете вторым зрением.

— Я и не обладаю, просто меня в этом убедила третья горсть личинок, которую стащил под шумок из мешка Джек.

— Не волнуйтесь, дружище, я возьму вас в долю на этом бизнесе, — великодушно сказал Маньян. — В конце концов ведь это именно вас избрал Флит в качестве проводника своей воли во время моего освобождения. Кстати, это доказывает, что вы все-таки близки с Ним во многом, несмотря на ваш определенный скептицизм, который я подмечаю время от времени.

— Отныне можете смело зачислить меня в вашу веру, — сказал Ретиф, выбирая из кучи особенно сочную и румяную личинку. — Любое дело, которое превращает миллионные убытки от загубленного дынного урожая в миллионные доходы от нового деликатеса, достойно того, чтобы в нем поучаствовать.

— Как мило с вашей стороны, — вздохнул Маньян. — И все же я продолжаю верить в то, что вы, наконец, разовьете в себе способность подмечать подгоревшую корочку в нашем хлебозаменителе — качество, обязательное для высоко профессионального дипломата.

Загрузка...