Двойная переадресация

ГЛАВА 15

Последующие два дня снова безудержно тратил деньги в Новороссийске. Пять тысяч ушли легко и быстро, словно их и не было у меня никогда. Оделся с ног до головы, обулся на все случаи жизни, купил ещё одну, большего размера, кожаную сумку, дипломат, две кепки, а кроме этого полностью выкупил кассеты, найденные мной в двух, специализированных магазинах портового города. Новые видеомагнитофоны в отделы с техникой пока не поступали, вот я и прихватил их на все оставшиеся, после основных покупок, деньги. По всей видимости, кинозалы вскоре станут моим основным источником дохода. Ещё пара недель карантина и комиссионные отделы с тряпками, можно будет смело закрывать. Хорошо, что сам в такой не вложился. Сейчас бы точно локти кусал или бегал, скупая у барыг остатки импортного барахла. Интересно, что будет делать Герман, когда узнает о ситуации в порту?

Новой одежды и обуви у меня набралось столько, что был вынужден ехать домой на такси. Красиво жить не запретишь, как сказал кто то очень умный и не умеющий собственные деньги считать. Вот и я, следую его советам. Одалживаю тысячи, катаюсь на арендованной машине, золото чуть ли не в слитках скупаю, знать бы ещё, чем закончится такая, моя небрежная расточительность. Не хотелось бы снова оказаться на обочине жизни, второй раз так приподняться я, может быть, уже и не смогу. Монеты, кстати, оказались вполне себе ничего — золотые. Перед самым отъездом я о них кое что разузнал. Побывал в местном «Доме быта» и показал тамошнему ювелиру, но всего лишь одну. Теперь думаю, не тот ли это случай, когда есть чего откладывать на чёрный день. Откуда то мне известно, что главное в бизнесе не заработать, а не потратить всё, на разную ерунду. Места эта «мелочь» занимает мало, транспортируется незаметно для окружающих и при реализации её, есть на кого сослаться. «Бабушкино наследство» — так обозвал царский червонец мужчина, принявший его у меня. Но основное достоинство николаевской монеты не в её габаритах, а в привлекательности для определённого круга лиц. В мастерской мне предложили сразу, без документов и оформления, выкупить мой единственный золотой, причём и денег за грамм давали больше, чем того требовал прейскурант. Прав был Вахид: две цены от закупа, на девятисотую пробу, в наших краях мы легко сможем получить.

Дома было всё без изменений. Кино парни крутили согласно расписания, тасуя его чуть ли не каждый день. Народ так и продолжал заполнять наши крохотные помещения до отказа, а людская молва, разносившая по городу бесплатную рекламу о нас, лишь способствовала получению максимально возможной выручки с каждой моей точки. Джинсы медленно, но продавались, пополнив мою вечно дырявую кассу, чуть больше чем пятью сотнями рублей и даже в арендуемом жилище, за время моего двухдневного отсутствия, тоже почти ничего не изменилось. Может быть сыростью пахло чуть больше обычного, да пыль без хозяйского присмотра, чувствовала себя веселей, а в остальном всё тоже самое. Полы скрипели, кровать, как зависла внизу, так наверх возвращаться и не собиралась, тумбочка, как и прежде, хромала на одну ногу и отказывалась закрывать отсыревшую дверь. И это, когда на улице ещё не очень холодно. Хотел бы я знать, что будет здесь после того, как зарядят дожди и погода окончательно испортится? Герман тоже, так и продолжал торговать ни шатко ни валко, нервничая по поводу упавшего до немогу сбыта, даже не подозревая, как ему, по этому поводу, повезло. Успокоился он только после моего рассказа о ситуации с завозом контрабанды, хотя и не на долго. Предприниматель быстро сообразил, что на горизонте замаячила новая проблема, похлеще той, что существует сейчас. На следующий же день, озабоченный владелец комиссионного отдела лихо переписал все ценники, увеличив их процентов на пятьдесят и продолжил торговать с тем же успехом, что и вчера, а вечером снова разговаривал со мной, но уже о том, где ему взять новый товар и как быть, если он совсем кончится.

— Ты закройся на недельку. Напиши объявление, что у тебя, допустим, переучёт, а сам в Новороссийск смотайся и скупай там всё подряд. Может и продержишься до окончания карантина, не на всегда же его ввели — давал я дельные советы, согреваясь чаем, в хорошо протопленном, хозяйском доме.

— Думаешь это поможет? Я сейчас наберу барахла, по высоким ценам, а потом не буду знать, куда его девать. Не проще ли полностью расторговаться, а потом закрыть точку и заняться, чем нибудь другим?

— Не знаю, может и проще, если знаешь чем.

— Да вон, хотя бы к тебе пойду работать. Кассету в видеомагнитофон и обезьяну вставлять, можно научить — попробовал Герман, забросить удочку в моё, цветущее болото.

— Это точно — усмехнулся я. — Только ты не обезьяна и работать на дядю, после того, как сам всем руководил, у тебя может и неполучиться.

— Думаешь?

— Да почти уверен — не задумываясь, ответил я.

— Но я же не навсегда к тебе в подёнщики собираюсь. Ситуация изменится и я снова открою свой, комиссионный отдел. Даже разрешение на торговлю, пока закрывать не буду.

— А налоги? Их же тебе никто не отменит. Чего, просто так будешь деньги отдавать?

— Ну и что, заплачу, если надо — с сомнением в голосе, ответил коммерсант.

— Может тебе лучше, временно, на молокозавод или мясокомбинат устроиться? Там коллектив, уважение и от общественности почёт.

— На сто рублей? Ты чего Антон? Издеваешься? Да я лучше на барахолке толкаться по субботам и воскресеньям буду, а туда не пойду. Да и кем? Водилой? У меня же кроме прав больше нет ничего.

— Так иди учиться. Поступи в институт или хотя бы в техникум. Через пару лет, глядишь и станешь дипломированным специалистом. А там вперёд и с песней, по служебной лестнице. Ещё до директора успеешь дослужиться — посоветовал я другу, хотя сам не знаю, зачем.

— Ага и к сорока годам буду старшим бухгалтером или начальником молокоразливочного цеха, с окладом в сто сорок рублей — откликнулся он на мой призыв, смехом. — Да и кто меня в этот институт примет? В моём аттестате одни тройки.

Проговорили мы долго, я даже успел результат десятилетней учёбы моего друга посмотреть. Действительно, в аттестате у него были почти одни тройки. Пятёрка стояла по физкультуре, а единственная четвёрка по географии. Остальное было точно так, как он говорил. Интересно, какой аттестат у меня, неужели такой же? Я же тоже толком ничего не знаю.

Болтать прекратили в первом часу ночи. Остановились на том, что если Герману всё же придётся закрыть свою точку, то он непременно придёт на работу ко мне, а остатки товара продолжит продавать по выходным, на стихийном рынке, именуемым здесь «Барахолка». Но для этого мне необходимо будет разжиться хотя бы ещё одним помещением, а с этим в приморском городе не просто. Они конечно есть, но либо расположены непонятно где, либо не подходят для очага культуры по размеру, а то и вовсе находятся в таком ужасном состоянии, что связываться с ними себе дороже.

На протяжении всей недели безвылазно занимался переводом, озвучкой и записью. В понедельник позвонил продавец из комиссионки, где оставлял заказ на кассеты и я по быстрому смотался туда. Выкупил четыре фильма и сходу обратно. Достались мне два симпатичных кино про звёздные войны и столько же про китайский мордобой. Народу он нравиться, хотя там и снимают про одно и тоже. Гонконговские боевики к прокату подготовили быстро. Прошлись по ним по отработанной схеме, сделали из главных героев очередных борцов за справедливость и поставили на полку. А вот с фантастикой этот номер не прошёл. Как не крутился переводчик, а политику пришить туда, мы не смогли. Пришлось работать с оригинальным текстом. На свой страх и риск оставили всё, как есть, хотя к чему здесь можно придраться ни он, ни я не понимали. Мои навыки работы над человеческим сознанием могут заставить комиссию принять всё, что угодно, но контролировать всех, кто вздумает посмотреть это эпическое кино, даже я не в состоянии. А вдруг, у кого то из них, после просмотра, появится нестерпимое желание поделиться своими сомнениями с компетентными органами и как нам быть тогда. Ладно, для начала попробуем сдаваться в таком виде, а уж если не прокатит выстраданный нами вариант, тогда будем рвать сюжет на отдельные линии и делать из героя Форда, инопланетного ленинца. Кстати, его обаятельная физиономия, мне показалась уже знакомой. С первых же кадров создавалось такое впечатление, что этого парня знаю чуть ли ни с раннего детства. С чего бы это? Может я сам американец? Было бы не плохо, но про это здесь лучше никому не говорить, сдадут в контору и не спросят, как моё настоящее имя.

Зря я волновался. Кино про космические войны прошло проверку на вшивость с первого же раза. Члены клуба любителей зарубежных фильмов смотрели его не отрывая глаз от телевизора, а по окончании сеанса бурно обсуждали и героев, и сам увлекательный сюжет.

— Почему у нас, на «Мосфильме», не снять такое? — спросил остальных, простодушный лейтенант. — Наши артисты ничем не хуже и в космос мы первые вышли. Представляете, сколько наше государство на этом денег смогло бы заработать, если такое перенести на большой экран.

Училка и комсомолец дружно молчали, а я быстро завёл разговор о другом. Вот только провокаций, о силе и мощи нашего родного государства, мне, как раз для полного счастья и не хватало.

— Ну что, если здесь всё в порядке, тогда давайте приступим к следующему фильму? — предварительно прокачав людям из комиссии мозги, предложил я ещё немного размяться.

— Да, да — дружно закивали они головами и я махнул Сане рукой.

Первую часть «Звёздных войн», показали широкой публике уже этим вечером. Генка, по моей просьбе, заранее заготовил проект протокола, а сделать так чтобы его подписали прямо здесь, мне не составило особого труда. Так что уже в начале шестого я обладал заветной бумажкой, позволяющей моему прокату распространять новинки среди всех желающих. Длились космические приключения дольше обычного, поэтому и цену на их просмотр сделал чуть больше, полтора рубля. В обычных кинозалах, почему то позволяют себе продавать билеты на премьеры дороже, а чем мы отличаемся от них? Надо зарабатывать деньги, пока дают такую возможность. На бедолагу Германа смотреть жалко, а он тоже небось думал, что поймал жар птицу за хвост и теперь она рядом с ним вечно будет жить.

Вот, как не крути, а комсомол — организация полезная и очень нужная, особенно в плане воспитания подрастающего поколения. А уж, как я уважаю второго секретаря нашего горкома, об этом можно просто легенды складывать. Тосты я ему, в приватной беседе посвящать буду, а своё восхищение, его способностью держать данное товарищу слово, выкажу прямо сейчас, прилюдно.

— Огромная вам благодарность, Геннадий Андреевич, от всех любителей и прокатчиков — пожимая влажную ладонь одного из лидеров местной молодёжи, сказал я, поглядывая на стоящую рядом директора санатория «Золотой Берег». — Вы, и многоуважаемая Лидия Павловна, даже не представляете, какую важную работу проделали. Теперь наши люди, отдыхая на берегу Чёрного моря, в этих прекрасных и комфортабельных корпусах, смогут ещё и с шедеврами мировой киноиндустрии познакомиться, а это, на минуточку, уже политический вопрос. Не зря же Владимир Ильич, в своей беседе с товарищем Луначарским, ещё на заре становления нашего государства, говорил: — «… Из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк». С цирком в нашей стране всегда было всё в порядке, а вот кино, мы ещё недостаточно уделяем внимания. И вы, дорогие мои друзья, можно сказать стоите в первых рядах его пропагандистов. Так сказать, на самом переднем крае, в авангарде людей делающих нашу жизнь ещё лучше и ещё прекраснее.

Понимаю, что несу ересь и откровенный подхалимаж, но удержатся не могу. А чего? В газетах разную хрень писать можно, а мне разок выступить, почему нельзя? Такое классное помещение Генка отыскал. Да я за это готов ему не только на словах благодарность выражать, а даже проставиться в самом крутом ресторане этого города, несмотря на довесок, в виде племянника директрисы, претендующего на роль основного распорядителя в будущем видеосалоне. Шестьдесят посадочных мест, вся мебель в наличии, телевизор в прокат, отдельный вход, пожарный выход, круглогодичные заезды отдыхающих, возможность рекламировать кинозал у многочисленных соседей. Разве это не подарок?

Договор с родственником, руководитель «Золотого Берега» заключила через день, сразу же после того, как он получил разрешение на определённый вид деятельности, а кино крутить мы начали тем же вечером, запустив в первом кинозале Пионерского проспекта наши «Звёздные войны». Просидев со своим новым сотрудником, всего то полтора дня, я отпустил его в свободное плавание, а сам занялся закупкой часов и фотоаппаратов, их в этот раз нам очень много надо. Вахид предложил увеличить партию в три раза и я с ним согласился. Золото, оно и в Африке золото, будем брать пока есть возможность. Цены на него в магазинах города приличные, а купить изделия из благородного металла, в них, всё равно толком нельзя. Спрос сильно превышает предложение. За часами обратился к Виктору из торга, а по поводу фотоаппаратов обработал директора пригородного магазина «Культтоваров». Заставил её поверить, что мы старые друзья, попросил выгрести из того же торга всю необходимую мне фотоаппаратуру и пообещал заехать через день. Устал я носиться по магазинам и скупать там разное барахло, пора переходить на оптовые покупки.

В воскресенье, как и обещал, пригласил Гену в ресторан, заранее предупредив, что буду там с другом. Пришло время знакомить Германа со вторым секретарём горкома комсомола и отдавать старые долги. Когда то я воспользовался наработками приятеля, а теперь могу и сам помочь ему. Тем более товар в его лавке подходит к концу и если бы не мои джинсы, которые торгуются уже по триста пятьдесят рублей за штуку, то совсем бы плохо пришлось владельцу очень скромного, комиссионного отдела. Пора готовить парню запасной аэродром, а достойного помещения, под новый видеосалон, мы с ним пока, так и не обнаружили. Вся надежда на отчаянного комсомольца, у него прямо талант, быстро находить решения по вопросам, обломавшим зубы всем остальным.

Геннадий Андреевич воспользовался приглашением по полной программе. Привёл с собой подругу и ещё двух, её подруг. И ничего не скажешь, заслужил чертяка.

— Знакомьтесь девчонки — галантно придвигая стул одной из девушек, сказал Гена, кивнув в мою сторону головой. — Это Антон, мой приятель и просто хороший парень. Хотя, в данный момент и не член ВЛКСМ.

— А это Герман — попав в окончание его фразы, представил я, уже сидевшего за столом, друга.

— Вера, Татьяна, Света — по очереди назвав свои имена, мило прощебетали девушки.

Барышням было лет по двадцать, не больше. Вели они себя раскованно, выглядели симпатично, но ни одна из них на сердце мне, так и не легла. Ощущение того, что оно у меня уже занято, никуда не делось, а ломать его, именно сейчас, не хочу. Нет, весь вечер я проявлял знаки внимания, к сидевшим за одним столом со мной и исправно танцевал с теми девушками, что пришли сами по себе. Травил им смешные анекдоты, рассказывал интересные истории, якобы происходившие когда то со мной и вообще старался быть, что называется душой компании, тем более необходимые для этого средства всегда находятся со мной. Но делал это из благих побуждений и ни в коем случае не мечтал о каком либо продолжении вечера в приватной обстановке, с одной из обосновавшихся рядом девиц. Я, конечно, не железный и физиологические потребности у меня тоже имеются, однако мартовским котом, в последние два месяца, себя совсем не ощущаю и с кем попало кидаться в омут, даже пробовать не хочу. Вру. Вот же дурацкая привычка и откуда она только у меня взялась. Дело тут совсем ни в моём принципиальном характере и нежном чувстве к симпатичной школьнице, похоже потерянной мной навсегда. Прикидываюсь моралистом из-за специфических особенностей моего организма, отчего то опустившего моё либидо до самого нижнего уровня. Смешно? Ну да, сам бы смеялся, если бы плакать не хотелось. Изменения в себе начал замечать недавно, примерно в тоже самое время, когда невероятно быстрыми темпами увеличил свой рост. Этот гад, организм, перестал обращать внимания на женщин и полностью переключился на улучшение собственных характеристик. Кроме роста у меня начали меняться размеры тела, мышцы ростут, как на дрожжах и есть хочется порой так, будто меня не кормили вечность. Плечи пловца, планомерно принимают облик плечь штангиста, руки крепнут даже там, где их никогда не качал, ноги и вовсе, становятся, как у велосипедиста, хотя спец техники, для их развития, я тоже не применял. И вот как, в таком нелепом состоянии, я ещё и к девчонкам буду приставать? Да у меня в башке остались лишь обычные хотелки, среди которых главная — пожрать.

Пару недель почти ничего не делал, отправку Вахида за кордон, как работу уже не воспринимаю. Каждое утро болтался в районе пляжа и если позволяла погода, плавал, но не так долго, как бы того хотел, вода была уже достаточно холодной. Днём слонялся по видеосалонам, когда просили, подменял кого нибудь из персонала, сутками сидеть у видеомагнитофона тоже не очень легко. Вечером беседовал с хозяином и хозяйкой дома, где, как и прежде, снимаю жильё, а ближе к ночи, почти в одно и тоже время, слушал голоса из-за рубежа. Пытался наши новости осилить, но там болтали про мало значащую ерунду, а меня интересовало совсем другое, чего родная страна замечать не хотела в упор. К примеру, было бы интересно узнать, как долго продлится карантин в Новороссийске, какой режим приёма кораблей в других советских портах, а если это невозможно рассекретить, тогда хотя бы честно рассказали, что происходит в мире, нельзя же относиться к нам, как к малограмотным рабам. Не можете, ну тогда и не возмущайтесь по поводу того, что население не верит в вашу приторную пропаганду. Буржуи, из приёмника, тоже не про всё народу вещают, но они хотя бы пытаются самое важное обозначать. Сегодня, к примеру, сказали, что Вирус Дейна поразил многострадальную, южную часть Африки вдоль и поперёк. Поведали о тамошней сухопутной границе, которую, соседям африканской республики, удалось взять под полный и неусыпный контроль, о том, что морские входы и выходы патрулируют англичане, а воздух у берега полностью принадлежит их заокеанским друзьям. Долго болтали о сложной ситуации в мире, куда злобный вирус пока не смог добежать, о плавучем госпитале, специально пришедшем к берегам ЮАР из США и в котором врачи пытались избавить от заразы ни много ни мало, а целых сто семь человек. Вот почему бы, то же самое и нашему «Маяку» не рассказать? Включаешь «Океан», а от туда родным голосом заявляют, что карантин в Новороссийском порту продлиться, ну допустим, ещё неделю или две и с болью в душе советуют, мол терпите товарищи контрабандисты, и торговцы импортным шмотьём, недолго вам ждать осталось, светлое завтра уже на подходе. Так нет молчат, как шпионы на допросе. А нам, чего остаётся? Вот и приходится слушать вражеские голоса, а они, кроме всего прочего, пытаются поливать грязью мою, горячо любимую страну. Понятно, что я не дурак и смогу отделить котлеты от мух, но всё равно обидно. И куда только смотрит, наш вездесущий, партийный контроль?

Далёкие страны и события в них, резко отошли на второй план, как только я озаботился давно созревшим вопросом о более комфортабельном жилье, способном обеспечить меня не только теплом, но и мало мальским уютом, без которых встречать зиму, даже в этом, солнечном городке, опасно для жизни. Днём в домике ещё ничего, а ночью сырость достигает таких колоссальных параметров, что приходится открывать дверь или окно. Здоровье у меня крепкое, оно и не с такими трудностями успешно справлялось, но снова подвергать его необязательным испытаниям, когда на руках скопилась необходимая для покупки дома сумма в рублях, достаточно нерационально. Тем более, куда дальше девать эти самые деньги, я так пока и не придумал.

Мать моего самого близкого друга отнеслась ко мне, как к родному. Каждый вечер она обзванивала своих подруг и знакомых, пытаясь подыскать мне приличный вариант, из не очень большого перечня продаваемых в городе домов. Занималась женщина, этим нелёгким делом упорно, целенаправленно и почти целую неделю, а сегодня, наконец то, выдала список состоящий аж из пяти адресов. Охватывал он только центральный район, но имел очень большой разброс по стоимости, по площади земельного участка и по количеству хозяйственных построек установленных на нём. Основное строение по размерам гуляло ещё круче. Самый маленький из домов легко обходился всего тремя десятками квадратных метров полезной площади, а его более крупный собрат вобрал в себя почти сто. Кроме этого список изобиловал таким количеством сносок, приписок и коротеньких оговорок, что глядя на него я сразу заскучал. Мне и до этого не очень было понятно, в каком именно доме я хотел бы дальше жить, а с таким количеством тонкостей проблема выбора становилась и вовсе почти неразрешимой. Браться одному за такое дело, это всё равно, что идти с ножом на пулемёт. Посмотрел на сидящего рядом Германа, сделал ему пару пасов головой, а затем, как бы невзначай, поинтересовался.

— Чего, пойдёшь в воскресенье со мной на смотрины? — спросил его, мысленно подсказав нужный мне ответ.

— Конечно — с готовностью ответил, ничего не подозревавший парень. — Всё равно завтра магазин закрыт на выходной. Сходим.

Два с лишним часа мы катались на машине друга по сонному городу, внимательно изучая незатейливые постройки послевоенной архитектуры, сооружённые из саманных блоков и кое где, из стареньких кирпичей. По всем адресам нас встречали приветливо и даже радушно, не стесняясь показывая всё, куда можно было зайти. Откровенно говорили о привлекательности крохотных домишек, в которых, по мнению хозяев, спокойно помещалось бесчисленное множество гостей, задумчиво рассуждали о пережитых землетрясениях, уверяя нас в том, что конкретно их строениям, они нисколько не страшны. По одному из адресов заставили покушать, не принимая мой довод о том, что я всего час назад плотно поел, в другом налили самодельной чачи и Герман выпил, хотя я видел, что делать это приятель совсем не хотел. Покажи мне кто нибудь один из этих домиков ещё недавно и предложи навечно поселиться в нём, то счастью моему не было бы предела и я остался бы с радостью в нём. Но сегодня, это не вчера и запросы мои уже немного поменялись. Не могу я позволить такой важной персоне, у которой только видеомагнитофонов, привезённых из далёкой заграницы, целых четыре штуки, поселиться в доме, насквозь пропитанном древней стариной. А если серьёзно, то ничего из предъявленного, мне попросту не понравилось. Да, земли много, в домах от печки тепло, заборы каменные и высокие, ворота железные и крепкие, но всё это не важно, если к будущей собственности не лежит душа. Дом — он, как девушка. Вроде бы всё у него на месте и всё, как у всех, а если с первого взгляда не понравился, так хоть цену в два раза сбавляй, а жить в таком будешь без радости.

— Последний остался — глядя в список, предупредил меня дармовой водитель.

— И самый дорогой — в тон ему подтвердил я, написанное на бумаге.

— Но зато и расположен всего в квартале от нашего дома, и в ста метрах от магазина тёти Зины — обозначил приятель географическое расположение выставленной на продажу собственности, числившейся в нашем списке под номером пять.

— Ну да, рядом — снова согласился с ним я. — Вот только стоят эти хоромы на две тысячи больше, чем у меня под кроватью лежит.

— Да не думай ты про деньги, не хватит у матери одолжишь. Деньги что? Ветер. Из одного кармана выдуло и тут же в противоположный занесло. Заработаешь.

— Ладно, заводи давай. Философ. Сначала посмотрим, чего там на самом деле стоит, а потом будем про жизнь рассуждать и про всё остальное думать. Может там и смотреть то не на что.

Кроме того, что дом оказался угловым, был он ещё очень длинным и широким. Пять его окон выходили на одну улицу и три на перпендикулярную ей.

— Громадный — высказал Герман общее впечатление, от увиденного.

— Ага — подтвердил я масштабы жилья. — Только не очень понятно, где у этого монстра вход. Вот это, к примеру, чего такое? Вход или уже выход.

Приятель подёргал обшарпанную ручку, крепко приваренную к узкой, металлической калитке тёмно зелёного цвета, расположенной, как раз напротив меньшего количества окон, продаваемого дома. Безуспешно. Попытался заглянуть на противоположную сторону забора через верх, потом попробовал просунуть руку между решётками железной изгороди, отыскивая засов и снова неудачно.

— Не а. Вход с другой стороны. Этим они совсем не пользуются — авторитетно заявил приятель, скорее всего зная, о чём говорит.

— А для чего тогда он? — не удержался я от вопроса.

— А хрен его знает. Странноватый какой то домишко. Но ты раньше времени не паникуй. Сейчас внутрь прорвёмся, всё внимательно разглядим, разузнаем. Первое впечатление оно знаешь, не всегда правильным бывает — сказал в ответ Герман и зашагал в сторону настоящих ворот.

По сравнению с тем, что мы до этого видели, данный вариант выглядел очень симпатично. На участке в десять соток стоял дом, площадью девяносто восемь квадратных метров, когда то разделённый на две отдельных половины, имелась отапливаемая кухня в восемнадцать метров, мастерская, раньше служившая предыдущим хозяевам ещё одним местом для приготовления пищи и вобравшая в себя почти двадцать квадратных метров земли, а так же скромный гараж, размером пять на четыре. Кроме этого здесь прижились: большая баня, трёх лет отроду, сложенная из ошкуренных брёвен, два каменных туалета, расположенные на разных концах длинного участка и огромный погреб, в три метра глубиной, куда заходить, я отказался. Углубление такой направленности меня навряд ли когда либо заинтересует, а рассматривать хозяйские заготовки, при наличии других, мало изученных мест и необходимости срочно принимать какое то решение по покупке, мне не хотелось категорически.

— Дороговато — с сожалением в голосе сказал я хозяину, после беглого осмотра его владений и мысленно предложил старичку немного снизить, первоначально заявленную цену.

Мне не составило бы труда сбросить её и до не прилично низких размеров, но дом продаёт ветеран последней войны, а отношение к ним у меня всё ровно, что к детям малым, хотя я откровенно не пойму, почему.

— Ребятки. Пятьсот рублей, как полагается, сброшу. А больше даже не просите, не могу. Дочка, в Ленинграде, притащила двойню, а у них и до этого было два пацана. На заводе обещали квартиру, как многодетным, но когда и какую, конкретно не говорят. А шесть человек на двенадцати метрах, в мужней коммуналке… — дед не договорив, крепко ругнулся и кому то невидимому, резко махнул рукой.

Пошли ещё раз на смотрины. По очереди заглядывали в печку, толпой забирались на чердак. Потом дедок таскал нас в баню, водил на пару с Германом в уютный туалет. На кухне пили кофе с пирожками, а после этого, на большей половине, внимательно разглядывали документы.

— Вот, домовая книга и моя прописка в ней. Тут, когда вторую часть соседи мне отдали, указаны их метры и объединённый план. Вот здесь квитанции за воду, свет и по налогу. Это разрешение на баню, а кухню, в мастерскую, я переделал просто так. Никто ж не знает, чего в ней на самом деле — раскладывая на столе бумаги, с надеждой в голосе, знакомил нас старик с историей продаваемого дома. — Всю мебель вам оставлю. Дрова на зиму, есть. Соленья и варенье тоже ваши будут. Смотрите парни, дом хороший, не вы, так купит кто нибудь другой.

— А с телефоном, как? — спросил его, мой более расторопный приятель.

— Что с телефоном? — не понял дедушка, о чём вопрос.

— Сможете договориться о его передаче новому владельцу?

— Сложно. Но за взятку, думаю, оставят. Знаешь, наверное, как это делается у нас.

— Значит, последняя цифра четырнадцать с половиной? — чувствуя, что созрел для покупки, ещё раз уточнился я по цене.

— Меньше никак — ответил старик, сильно вздыхая. — Сам посуди. Мебель придётся там, заново брать. Одежонку себе прикупить, обувку, билеты. На старость немного оставить. Детишкам отдать. А внуки? Нет, меньше никак.