Двойная метка. Право на невинность

Глава 20. Трио и охотничий инстинкт

Когда наступает ночь, мне становится неловко. Секса от меня в такой период никто не требует, за что я им особенно благодарна, но вот у двери спальни беты происходит гневная словесная потасовка.

– Тебе постелили в соседней комнате. Я не пожалел и распорядился о лучших перинах для племянника вожака, – оскалился Самир, а его слова заставили меня напрячься.

– Я не поменял своего мнения за последние несколько часов, – не менее клыкасто улыбнулся Раниль, на которого я посмотрела уже совершенно другим взглядом.

– Я хочу спать, – прошептала, уже без сил прислоняясь лбом к прохладной деревянной поверхности двери.

А после этого и сама не заметила, как меня взяли на руки и уже занесли внутрь, аккуратно положили на мягкую кровать. Это выглядело странно, ведь держали меня с двух сторон, каждый пытался перетянуть мое тело на свои руки. Благо, не уронили по пути.

Какая странная метаморфоза произошла с мужчинами. То они командовали мной и пользовали мое тело, то вдруг стали ласковы со мной, но при этом грубы друг с другом.

Соперничество. Вот о чем предупреждали женщин испокон веков. Никогда нельзя флиртовать с двумя и сталкивать их лбами, иначе беде не миновать. У самцов сильно развит охотничий инстинкт, и если самочка дает взглядами, движениями понять, что благосклонна к двум, то самцы могут сделать стойку, и эту звериную жажду будет не унять, пока не прольется чужая кровь.

И сейчас я оказалась посередине, хотя поводов для такого не давала. Сидела тихо-мирно у отца под боком и с ужасом ожидала дня течки. Не начнись она так не вовремя, в самый разгар торгов Найды, может, и не случилось бы того, что я вдруг стала интересна двум волкам. И не обычным, которым можно было бы дать отворот-поворот, а рыжеволосым, правящим.

Эти двое, как опустили меня, вышли из-за кровати и встали у подножья, прислонились друг к другу грудью и вдруг ни с того ни с сего начали толкаться, не используя руки. Только бодались лбами, торсами, плечами. И рычали, скаля длинные острые клыки, прожигая друг друга полыхающими яростью взглядами.

Рев разносился по всей комнате, оглушая мои бедные барабанные перепонки.

– Что ж, – произнес Самир после основательной битвы взглядов и агрессивных рыков. – Лежишь с краю и к моему волчонку не прикасаешься!

Рявкнул так, что по позвоночнику прошелся холодок. Будь я врагом Волкодава, несколько раз подумала бы, стоит ли с ним связываться.

Но Раниль Волков – мужчина не из робкого десятка. Оскалился в ответ и даже съехидничал:

– Буду спать голым.

И с этими беспрекословными словами начал стягивать с себя одежду. Я отползла на самую середину, наблюдая за тем, как пыхтит Самир. А затем и он, не сумев повлиять на непотребство соперника, тоже скинул с себя вещи. И оба предстали передо мной в чем мать родила.

Через секунду я оказалась под прицелом двух бешеных взглядов. Не поняла посыла.

– Ничего не будет, волчонок… – начал Самир.

– … Сегодня, – добавил Раниль, удостоившись злого взора беты.

– … Но замужняя самочка не спит в одежде, – уже рассерженным тоном договорил Волкодав.

Они оба кидали то гневные взгляды друг на друга, то похотливые на меня.

– Голой? – сглотнула, представив, как это будет выглядеть.

Я спала с двумя мужчинами, была перед ними раскрытой и полностью обнаженной, но чтобы вот так… Перед двумя одновременно…

Стала медленно раздеваться перед их перекрестными взглядами, которые горели потусторонним волчьим светом. Но свои глаза не смела поднимать, слишком неловко.

И как только осталась неглиже, споро юркнула под тонкое одеяло, которое было неспособно скрыть девичьи изгибы.

А девушка ли я? Раз больше нет невинности, то теперь я женщина?

Пока я тряслась от неловкости и стыда, мужчины обогнули края кровати и стали пристраиваться каждый со своей стороны. Самир лег первым слева и сразу же притянул меня к себе лицом и обнял за талию. Таким образом не дал наблюдать за Ранилем.

Сначала ничего не происходило, только скрип кровати от такого количества тел на нем, а затем я почувствовала это.

В мои ягодички упирался знакомый длинный мужской член. Я резко открыла глаза и покраснела, чувствуя, как к щекам прилила кровь.

– Ррр, – зарычал гневно Самир, а вот у меня вырвался смешок.

Мужчины еще перекидывались злыми и ехидными комментариями, каждый не желал уступать, но я слушала это лишь краем уха.

Так я и уснула, убаюканная их шипением.

А на утро проснулась совершенно в другой позе и иных мужских объятиях. Я лежала на Раниле, чувствуя размеренный стук его сердца, а головой опираясь на твердые мускулы груди. Ниже пояса он был укрыт простыней, а моя рука бесстыдно лежала на его животе, почти у самой кромки поросли волос. Опустила глаза ниже и покраснела, наблюдая за тем, как там поднимается парус, своей мачтой грозя разорвать бедную ткань. Я засопела и зажмурилась, а когда открыла глаза, видение не исчезло.

Одна рука Волкова держала мою, в вторая обнимала за шею. И если обе его руки заняты, то на талии лежит ладонь Самира, которая собственническим жестом обхватила весь мой живот. И если ночью я засыпала, ощущая между ягодичек член Раниля, то на этот раз твердость принадлежала бете.

– Какая стеснительная самочка нам попалась, – прохрипел Раниль.

Я дернулась, а после резко замерла. Подняла стыдливый взгляд и наткнулась на смеющийся взгляд рыжеволосого.

– Нравится? – и вовсе вогнал меня в краску.

– Что? – притворилась дурочкой.

Его губы изогнулись в лукавой ухмылке, он опустил глаза, дергая бровями по очереди.

В этот момент меня сзади куснули за шею. Чувствительно так, но без отметин.

– Пр-р-рекрасное утро, – заурчал, словно довольный сытый кот, Самир, а затем утробно зарычал, посылая вибрации по моему телу: – Если бы на одного блохастого рыжего было меньше.

– От такого же рыжего слышу, – фыркнул, парируя, Раниль.

Я же вздохнула и подскочила, когда сумела освободиться из двойной мужской хватки. Повертела головой и потопала босыми ножками в ванную, лапками прикрывая стратегические места. Вот только забыла, что закрываю спереди, а им открыты мои спина и ягодицы.

Моему побегу вторил двойной мужской гортанный смех. А когда я хлопнула дверью, оказавшись наедине с собой, за ней снова послышалось рычание двух соперников, которые продолжили выяснять свои отношения.