Дворец для любимой

Глава 5 Вылазка

На следующий день мы проснулись рано, еще до рассвета. Тумана не было, а значит, можно было с большой степенью вероятности утверждать, что сражение начнется с самого утра. За завтраком в шатре герцога доложили, что ночью в стане Готома опять был переполох, снова что-то взорвалось, но такого фейерверка, как при наступлении темноты, уже не было.

Работают люди Горднера, работают, главное, чтобы не попались. Хотя и знают они немного, да и люди все как на подбор, но развязать язык можно каждому. Тогда нетрудно будет узнать методы подготовки, возможности, вооружение, а затем принять необходимые меры для противодействия. На века конечно же все это не скроешь, так и задачи такой нет. Главное сейчас – выиграть эту войну.

От предложения герцога остаться при ставке я отказался. Даже в случае его гибели командование ко мне не перейдет, да я и сам его не приму. Ведь тут именно командовать нужно, а не увлекать за собой личным примером, так что какой смысл.

Перед тем как вернуться к себе на правый фланг, я заехал к пулеметчикам. Все же герцог не до конца доверял новому оружию, и потому их позиция оказалась не на самом переднем крае, а в глубине обороны. Во втором эшелоне, если можно так выразиться.

«Прямо заградительный отряд получился, – усмехнулся я про себя. – Ведь в том случае, если передовые части начнут отступать, стрелять по врагу будет невозможно, только по своим».

Чтобы объяснить ситуацию, пришлось возвращаться к герцогу. В принципе моей власти вполне хватило бы на то, чтобы передвинуть позицию пулеметов на четверть лиги влево, на вершину невысокого холма. По крайней мере, в этом случае появляется возможность палить через головы своих солдат. Но пользоваться этой властью я не стал, армия – это единоначалие, это даже я понимаю.

Герцог, выслушав мои объяснения, с легкостью пошел навстречу. И даже дал приказ убрать с пригорка, куда я намерен был переместить пулеметы, батарею из трех пушчонок. Вот и славно, мешать друг другу не будут.

В пулеметчики мы отобрали наиболее толковых ребят. Ведь то, с чем им приходилось сталкиваться раньше, не шло ни в какое сравнение с новым оружием. Со стороны пулеметы смотрелись не очень внушительно: высокие, значительно выше тележных, стальные колеса и блок из пяти стволов, вращающихся вокруг центральной оси. Пулемет получился весьма похожим на изобретение Гатлинга, по крайней мере, как я его помнил.

Да и принцип работы тот же самый. Несложный механизм с рукояткой приводил во вращение стволы. Под собственным весом в ствол, оказавшийся на самом верху, подавался патрон из кассеты емкостью в сто патронов. Плюсов у такой системы множество: стволы, несмотря на плохое качество металла, не перегревались, поскольку крутились вокруг центральной оси с приличной скоростью, успевая за оборот охладиться. Осечка тоже не являлась проблемой – невыстреливший патрон вываливался, когда ствол оказывался внизу. Пулемет был не требователен к качеству пороха, отлично подошел и дымный. И скорострельность вполне нас устраивала, порядка пятисот выстрелов в минуту.

Минусы были тоже, как же без этого. Тяжелый и неповоротливый, ему даже до максима было ох как далеко. Правда, и война сейчас еще не такая маневренная, какой она станет в будущем.

Каждый гатлинг обслуживала команда из шести человек. Прежде всего конечно же наводчик. Следом шел человек, крутивший рукоять для вращения стволов, так и хочется назвать его оператором. Ну и остальные четверо – заряжающий, помощники перечисленных выше и коновод прикрепленной к каждому пулемету упряжки.

Сюда пулеметы мы доставили на повозках и собирали их уже на месте, из опасения, что при транспортировке в собранном виде не избежать поломок. Собранный пулемет никого из окружающих не впечатлил, митральезы с множеством стволов ружейного калибра давно существовали и в этом мире. Только на них могло быть до сорока стволов, а здесь их всего пять.

В работе же гатлинги видели считаные единицы. Да и то… Герцог, например, тоже ведь видел, но уважением к пулеметам так и не проникся. Ну да, одно дело – в белый свет палить, а другое – в плотную колонну наступающего неприятеля.

«Хотя, возможно, герцог не выставил их впереди из опасения, что они достанутся врагу», – размышлял я, уже подъезжая к месту, где расположилась бригада фер Дисса.

Позиции для оставшихся в моем распоряжении трех пулеметов были оборудованы что надо – прикрыты бруствером из заполненных грунтом мешков. Распределены сектора для стрельбы, замерены дистанции до ориентиров. Еще бы пристрелять следовало, ну да ладно, по ходу дела разберутся: на учебных стрельбах патронов сожжено немало, не экономили. В тылу, в поросшей ракитником низинке, стояли наготове лошади, на случай экстренной эвакуации гатлингов или смены позиции.

Проблемы, кругом одни проблемы. Для стволов нужен качественный металл, с добавками, а где их взять? Мы с трудом дотянули до ресурса в семьсот выстрелов у винтовок, что стреляли патронами с бездымным порохом. Патроны с бездымным порохом изготавливались поштучно, вручную, работа тонкая, недаром же при их изготовлении ювелирными весами пользуются. И на все деньги, деньги, где их только брать?

В принципе была неплохая возможность заработать как раз на Готоме, вернее, на войне, которую он развязал. Мой управляющий делами Герент Райкорд чем-чем, а отсутствием нюха на возможную прибыль никогда не страдал.

Посчитав войну с Трабоном неизбежностью, Герент вложил значительную сумму в покупку муки и зерна. Во время войн цены на продукты первой необходимости всегда взлетают, а учитывая то обстоятельство, что Готом претендовал на провинцию Тосвер, основную имперскую житницу, нетрудно было предположить, какой именно товар подорожает в первую очередь. Хотя плодородных земель в Империи хватает, да и климат благодатный, позволяющий снимать два урожая в год, но людей, чтобы освоить эти земли, нет.

С Герентом у меня всегда были самые доверительные отношения, я полностью полагался на его нюх и деловую хватку, так что количество зерна и муки, лежавшее на складах, стало для меня полнейшей неожиданностью. После чего у нас и состоялся разговор, в конце которого он сказал:

– Почему-то именно так я и думал.

И ничего удивительного, Герент, мы ведь знаем друг друга не один год. Я успел убедиться в твоей порядочности и хватке, но и ты не питаешь по отношению ко мне лишних иллюзий.

В общем-то на сумму, потраченную им на приобретение запасов муки и зерна, случись такое единовременно, я непременно обратил бы внимание. Но большие деньги Герент из оборота не изымал, а на малые я попросту смотрел сквозь пальцы, зная его многочисленные проекты, к слову говоря, в подавляющем большинстве удачные. До годового отчета, когда меня ждала кошмарная неделя рытья в финансовых документах в попытке найти что-нибудь подозрительное, было далеко, так что он своим заявлением застал меня врасплох.

Конечно, Империя имела стратегический запас и муки, и зерна на случай неурожая или войны, но его бы явно не хватило, чтобы удержать рынок в спокойствии. И самым глупым в этой ситуации стала бы попытка назначить фиксированную цену, ведь никогда и никому такое действие не помогало.

В этом смысле даже неважно, как скоро закончится война и кто победит. В конце концов, Готома из провинции Тосвер мы изгоним, нисколько в этом не сомневаюсь. Как не сомневаюсь и в том, что провинция будет разорена, уж он-то постарается. Так что в любом случае ближайшего урожая нам не видать.

Вот об этом у нас с Герентом и состоялся разговор. Он получил указание постараться удержать цену продажей партий муки и зерна, имеющихся у него на складах. В принципе денег мы не теряли, но все же лишались возможности заработать их много. Да и как тут заработаешь? На любимой лица не будет от создавшейся ситуации, а я постараюсь использовать момент.

От грустных размышлений меня отвлек голос фер Дисса:

– Они пошли.

Со своего привычного уже места на вершине холма я видел, что Готом двинул свои войска вперед. Основной удар, судя по построениям колонн, он, как и вчера, опять направил по центру обороны имперской армии. Только сейчас его штурм обещал быть куда более решительным.

Не понимаю, что дала ему вчерашняя атака. Скорее, она принесла ему только вред. Пусть она вчера и не была затяжной и сильной, но имперская армия смогла убедиться, что противник вовсе не такой уж и непобедимый. И то, что он так же, как и все остальные, может отступать и падать замертво от пуль, ядер или клинков. Во время сегодняшнего утреннего совещания эта мысль неоднократно озвучивалась. Как же много все-таки зависит от боевого духа солдат.

Колонны солдат Трабона медленно, но неуклонно приближались, солдаты Империи застыли в ожидании, пройдет не так много времени – и наши армии сблизятся. На моих глазах вперед опять высыпали застрельщики, именно они первыми начинают бой. В бинокль было хорошо видно, как они, припав на одно колено, выжидали, когда противник приблизится на расстояние верного выстрела.

Вот появился дым от их выстрелов. В армии Готома первые потери, падали идущие впереди. Колонны, сомкнув строй, продолжали идти дальше под барабанный бой. Барабанов много, и даже сюда доносится их мерный грохот. Есть в нем что-то завораживающее, в бое барабанов. По-разному звучит он для своих солдат и для вражеских. Когда враги сблизятся и бросятся в атаку, бой барабанов станет совсем уж частым, словно вторя топоту ног бегущих людей. Быть может, для этого он и нужен? Говорят, у страха глаза велики, а здесь еще и ритм подтверждает то, что увидели испуганные глаза: противника много больше, вон как гремит земля под его ногами.

Протяжный свист отвлек меня от созерцания речной долины, где с минуты на минуту должно было начаться генеральное сражение, и я повернулся на его источник. Свистел фер Дисса, совершенно позабывший в этот миг о том, что свистеть людям его происхождения и его положения в общем-то неприлично. Но я отлично понял его, сам бы засвистел, если бы не открыл рот от неожиданности. Да уж, настал и наш черед. И черт бы меня побрал со всеми потрохами, если мы не станем героями.

«А вдруг эти всадники – варды?» – промелькнула в голове надежда на чудо.

Крохотные фигурки скачком приблизились, когда я поднес бинокль к глазам.

Всадники, очень много всадников. И показались они с той стороны, откуда их меньше всего ждали.

– Вайхи, – произнес стоявший рядом со мной командующий егерями фер Энстуа, не отрываясь от окуляров.

Что варды, что вайхи – народ степной, и все же они отличаются. Фер Энстуа знаком с вайхами неплохо, так что его словам можно доверять. Да и не могут появиться здесь варды, как бы мне этого ни хотелось, слишком уж это будет похоже на чудо, случившееся в нужный момент.

– Вайхи не одни, – сказал фер Дисса. – С ними трабонская конница – тяжелые кирасиры. Не меньше двух полков, – после секундной паузы добавил он.

Фер Дисса и фер Энстуа, вскочив на коней, отправились к своим людям.

Позади, в долине, слышался грохот сражения, нараставший с каждой секундой. Но было уже не до него, теперь у нас своя задача – не допустить удара вражеской кавалерии во фланг.

Вероятно, ее подхода и ожидал король Готом, чтобы приступить к решительным действиям. А вчера была всего лишь разведка боем. Но где же была наша собственная разведка, конные разъезды, обязанные предупредить о подходе врага? Ведь передвижение такой массы войск очень сложно не заметить.

С холма было хорошо видно, как перестраиваются егеря фер Энстуа и кавалеристы Антонио, готовясь к отражению атаки. Егеря выстраивались в каре, у них дульнозарядные винтовки, пусть и с капсюльным замком. У людей фер Дисса тактика несколько другая, так ведь и оружие у них иное – кавалерийские карабины, пусть и однозарядные, но с затвором. Скорострельность такого карабина – выстрелов семь в минуту, с учетом запаса в пятьдесят патронов – минут на десять боя. А дальше они будут атакованы кавалерией, и единственной защитой от нее станут пики.

В тот миг я мысленно клял себя последними словами за то, что передал в распоряжение герцога четыре из семи пулеметов, потому что три оставшихся казались против приближающейся массы всадников такой несерьезной мелочью. Плюс ко всему я приказал фер Дисса отослать половину его людей в резерв ставки.

Мысль показалось мне тогда далеко не самой глупой, потому что тысяча прекрасно для этой эпохи вооруженных и отлично обученных всадников может в нужный момент повлиять на исход битвы, а то и переломить ее.

Кто же тогда мог знать, что все обернется именно таким образом? Теперь нас осталось полторы тысячи человек против… сколько их там? Тысячи три с половиной, а то и все четыре. Двух полков тяжелых кирасир, усиленных степной конницей вайхов, для прорыва по флангу будет вполне достаточно. Вайхи кто угодно, только не трусы, да и воевать они умеют. И пусть в ставку уже послан гонец с сообщением, пусть герцог немедленно примет решение в изменившейся обстановке…

Даже если он решит послать войска нам на помощь, а не создавать новую линию обороны, воспользовавшись тем, что мы на какое-то время сумеем задержать противника, что было бы более логично, существует вероятность того, что будет очень много погибших. И как в этом случае поступить мне? Бросить людей, которых я сюда привел? Ведь война даже в случае проигранного сражения не закончится, у меня будет время осознать все и подготовиться к следующей битве лучше.

Невдалеке, чуть ли не у подножия холма, лихорадочно передвигали пулеметы, устанавливая их на новую позицию. Она не была подготовлена на том направлении, с которого приближалась вражеская конница. Кто же мог знать, что Готом сможет зайти к нам почти в тыл. Нет, слава о короле Трабона как о великом стратеге ничуть не преувеличена.

Среди пулеметчиков мелькала широченная спина барона Сейна, бросившегося им на помощь.

«Давай, Прошка, давай, – думал я, наблюдая за всем этим. – Три пулемета – это практически все, на что у нас есть хоть какая-то надежда».

Вражеская конница приближались. Вот до нее осталось две имперские лиги – четыре земных километра. Сейчас противник пустит лошадей в галоп, и, учитывая то, что вайхи вряд ли станут вырываться вперед, а тяжелым кирасирам быстрее двадцати километров не разогнаться, остается минут десять – пятнадцать до того, как все они сблизятся с нами вплотную. И здесь станет очень жарко.

«Нет бы мне, дураку, в ставке остаться, ведь предлагал герцог, даже настаивал. Да и сейчас еще не поздно. И повод отличный – за подкреплением».

Лицо растянула улыбка, наверное, не слишком уместная в тот момент.

Слитно грохнули все три наши пушки, установленные на опушке небольшой кленовой рощицы. Пушки отличные, скорострельность у них ничуть не меньше, чем у карабинов, и даже противооткатное устройство имеется. Но и беда все та же – низкое качество металла у стволов. Не вынесут они интенсивной стрельбы, именно потому их так мало. Отработанной технологии производства недостаточно, необходимы присадки в сталь, а где их взять, если они все еще неизвестны, и я в этом не помощник. Одна надежда на открытые мной при столичном университете факультеты металлургии и горного дела, но когда от них еще будет толк. В общем, пушек у меня всего три единицы, длительного боя из-за перегрева стволов они не выдержат, но в создавшейся ситуации мы их беречь не будем.

Орудия вновь дали залп, и в бинокль хорошо было видно, что снаряды легли в цель. Снаряды шрапнельные, и трубки установлены как раз на эту дистанцию. Когда враг подойдет вплотную – будем бить картечью.

Вайхи действительно не стали вырываться вперед, следуя по обеим сторонам от кирасир Готома. Вот все они перешли в галоп. Снова залп, и на этот раз снаряды тоже попали туда, где я и хотел бы увидеть поднятые ими столбы земли и пламени. Конница неслась уже на полном скаку, стремительно сокращая разделявшее нас расстояние.

Все, дистанция пулеметного огня. Я взглянул на пулеметы, на людей, застывших у них и ждавших только команды. Ну что же вы, черт бы вас всех побрал! Куда уж тянуть дальше?

Словно услышав мои мысли, Прошка махнул рукой. Смотри-ка, он сам себя в командиры пулеметной роты произвел. Хотя какая же это рота, пулеметы и в полном составе до нее не дотягивали.

Первым заработал гатлинг, установленный посередине. Спустя несколько мгновений к нему присоединился еще один, и уже потом, через небольшой промежуток времени, начал стрелять последний пулемет.

Пулеметчики плавно водили блоками стволов из стороны в сторону, конструкция позволяет передвижение градусов на тридцать. Помощники (уж не знаю, как их и обозвать) плавно крутили рукоятки, приводившие стволы в движение. Все это было отработано заранее, мы добивались того, чтобы стволы у всех пулеметов крутились с одинаковой скоростью. Это важно, потому что когда замолк пулемет, что начал вести огонь первым, остальные два продолжали стрелять. Магазин второго пулемета закончился чуть позже того момента, когда первый был уже перезаряжен. То же произошло и с третьим.

Справа грянул первый залп карабинов людей фер Дисса, и сразу же слева ударили егеря. Казалось бы, пятьсот человек – это так много. Но сейчас, когда егеря встали в пять шеренг, с высоты холма они казались пятью короткими несерьезными строчками. Снова залп справа, и чуть ли не сразу же вслед за ним пальнули егеря.

Браво, фер Энстуа! Надо же, какая выучка у его людей! Ведь они почти не уступают моим парням в скорострельности, несмотря на разницу в оружии.

Пространство перед нами затягивало дымом, черт бы его побрал, дымный порох. Если бы не легкий ветерок, тянувший от реки, так вообще бы уже ничего не было видно. А кирасиры со степняками все приближались, и казалось, ничто не сможет остановить их атаку.

По мере их приближения пулеметы заметно увеличили темп стрельбы. Ничего удивительного – система механическая: крути рукоять быстрее, и пулемет прибавит в скорострельности. Ее вообще можно довести до фантастических в этом мире тысячи выстрелов в минуту.

Но кассета, металлический короб, вмещает всего сотню патронов, и заменить опустевшую кассету на новую – это не секундное дело. Да и нет у нас огромного запаса патронов, половину уже точно успели сжечь.

Пушки били почти непрерывно, затем одна из них умолкла, и, судя по тому, что ее обслуга перешла к двум оставшимся орудиям, стрелять она уже точно больше не будет.

Замолчал один из пулеметов. Возле него лихорадочно засуетились люди, и через несколько томительных мгновений он снова начал стрелять. Залпами палили егеря фер Энстуа, стреляли кавалеристы Антонио, уже вразнобой, но огонь они вели плотный.

Когда до наших позиций оставалась всего пара сотен метров, враг дрогнул и начал придерживать лошадей, пытаясь их завернуть. Сзади напирали те, кто еще не видел чудовищ на высоких колесах, непрерывно извергающих несущий смерть огонь.

«Нельзя останавливаться, нельзя атаковать в сплоченном строю, – думал я, наблюдая за топтавшимся на месте врагом. – Ваше спасение заключается в том, чтобы рассеяться и проскочить оставшееся расстояние. Вас и сейчас достаточно для того, чтобы смять нас, если дело дойдет до сабель. У нас слишком мало пулеметов, чтобы охватить всю ширину фронта в том случае, если вы рассыплетесь».

И счастье было увидеть то, что они не услышали моих мыслей и не последовали им. А пулеметы продолжали бить. Бить в скучившихся всадников, в оставшихся без седоков лошадей и в людей, потерявших своих коней. И это было уже не отражение атаки, а избиение.

На взмыленном коне подскакал гонец, соскочил с него, подбежал ко мне, чтобы сообщить весть из ставки, взглянул на поле и застыл. Он стоял и смотрел, как бьют пулеметы в кучу обезумевших людей, у которых на всех была одна общая мысль: спастись, сохранить свою жизнь, и пропади оно пропадом все остальное.

«Да, брат, такой она скоро и будет, война, – думал я, глядя на гонца, ошеломленного представшим перед ним зрелищем. – Пройдет немного времени, и спрятаться от нее можно будет только в узких земляных щелях, где под ногами хлюпает жидкая грязь. Или в завшивленных и пропахших портянками блиндажах. Да и то ненадолго, совсем ненадолго».

Затем пулеметы смолкли, но еще некоторое время крутились, охлаждаясь, стволы.

Мы справились, справились благодаря тому, что должно было прийти в этот мир лет на триста позже. Но мы справились, и в бинокль было видно, что остатки вайхов повернули назад, на север, к родных степям. А оставшиеся в живых кирасиры уходили в сторону своих войск, на запад. Они уходили, даже не подобрав раненых, хотя мы давно уже не стреляли и не стали бы им мешать.

И все же бой для нас был еще не закончен. Я оглянулся в поисках человека, чтобы направить его к фер Дисса с приказом о преследовании кирасир. Все были там, внизу, так что пришлось отправить гонца герцога, который был до такой степени впечатлен увиденным зрелищем, что едва смог передать мне слова главнокомандующего о скорой подмоге. И только после этого я обратил внимание на тишину, стоявшую вокруг нас. И на грохот боя, доносившийся из долины.

Беглого взгляда в долину было достаточно, чтобы понять – солдаты Готома не смогли прорвать оборону имперских войск, и даже до пулеметов дело еще не дошло. Внизу по-прежнему шел бой, бой яростный, с треском ружейных залпов и грохотом орудий. Очень хотелось надеяться на то, что благодаря нашим действиям и сложилась подобная ситуация, когда шансы на победу стали равны у обеих армий.

А у меня сейчас создался самый подходящий момент для того, чтобы попытаться исполнить свой план, касающийся ставки короля Готома. Все пять стрелков из Доренса уже сидели в седлах, когда ко мне подвели Ворона. Нам много не требуется, добраться по следам убегающих кирасир вон до той возвышенности. С ее высоты дистанция позволит стрелкам дотянуться до ставки Готома. И если даже самого его убить не удастся, то число его генералов наверняка удастся сократить. Главное, не зарываться, добраться до холма, отстреляться, и сразу же назад.

Я снова припал к биноклю, чтобы еще раз убедиться в том, что в долине все нормально. «Держатся имперские полки, держатся», – скользнул я по полю сражения вооруженным биноклем взглядом. По центру, в месте основного удара сил Готома, оборона прогнулась, но герцог не вводил даже часть из резервных войск. Так что наша получасовая отлучка не должна навредить, а при определенной удаче вообще сможет повлиять на общий исход боя.

Позицию останутся удерживать егеря фер Энстуа, среди них потерь нет, у нас их вообще не оказалось, всегда бы так.

Останутся пулеметы, у которых еще треть неизрасходованного боезапаса, да и две пушки из трех по-прежнему могут стрелять. Скоро должно подойти подкрепление, обещанное герцогом. И хотя он наверняка уже знает о том, что мы успешно отразили атаку, направленную во фланг, вряд ли Ониойский станет отменять приказ. Ведь он может посчитать, что атака вкоре повторится. Но все объяснения герцогу потом, сейчас нельзя терять ни минуты. Если мне удастся сделать то, что задумано…

Путь до выбранной мной возвышенности нам успели расчистить кавалеристы фер Дисса. Доренские стрелки соскочили с лошадей, сразу же припав к земле. Дистанция до холма, на котором располагалась ставка Готома, даже для их винтовок являлась предельной, но подойти ближе нам никто не даст. У нас и так на все про все буквально несколько минут, в нашу сторону, набирая ход, уже мчались всадники из резерва, – если судить по обмундированию, это был один из полков конной гвардии Готома.

Щелкали выстрелы винтовок диверов, и стоявший рядом со мной фер Дисса только качал головой: он знал, куда направлены выстрелы, и расстояние его впечатлило. В ставке Готома метались люди, спеша покинуть ставшее вдруг смертельно опасным место. Некоторым из них уже было не до суеты этого мира. Возможно, среди них был и сам Готом, но разве сейчас разберешь, кто из них кто.

А гвардия короля приближалась все ближе. Я взглянул на Антонио, и тот тоже ответил мне взглядом: только прикажи. Ведь не один я мечтал о том, чтобы его бригада встретилась с хваленой конницей Готома в открытом бою. Сейчас и соотношение сил равное, и местность такая, что как нельзя лучше подходит для конного боя.

До войск противника, расположенных на левом фланге, достаточно далеко, чтобы они могли вмешаться. И если не увязнуть до того как к гвардии Готома подойдет подкрепление, то вполне можно и испытать наконец в работе бригаду против такого достойного противника.

Фер Дисса продолжал выжидательно смотреть на меня. Тянуть дальше некуда, необходимо отдать приказ к отходу или дать ему время перестроить своих людей перед атакой и успеть набрать встречный ход.

И я кивнул: вперед, орлы, за матушку-императрицу, и покажите супостату, что и как. Сам я с вами не пойду, и слово давал, и необходимости не вижу. В орлов столько денег вложено. Не хватало еще мне самому шпагой махать. Как-нибудь без меня обойдетесь.

Фер Дисса мгновенно преобразился. Если еще несколькими секундами раньше он выглядел чуть ли не равнодушным к тому, что происходило вокруг него, то сейчас он представлял собой олицетворение удали. Я даже на миг засомневался, тот ли человек стоит во главе бригады? Удаль удалью, но сражение обычно выигрывает холодный расчет. Но, глядя на то, как загораются вокруг графа его люди, тут же откинул эту мысль в сторону.

Две лавины сошлись на середине ржаного поля, золотившегося под полуденным солнцем налившимися колосьями. Местная рожь низкорослая, меньше метра в высоту, и она почти не замедляла бег лошадей. Лавины сошлись, чтобы разбиться на множество поединков. Ржание лошадей, звон сабель, звуки выстрелов, крики раненых… Поначалу было совсем не понятно, кто же берет верх.

Гвардия Готома состоит из отборных рубак, прошедших победоносно не одну войну. Но и мои парни должны их стоить. Следующая мысль, пришедшая в голову, оказалась совсем идиотской: «Обмундирование моих людей смотрится куда лучше даже издалека».

Я даже сплюнул с досады: там люди гибнут, а я о тряпках.

Понемногу воины фер Дисса начали повсюду теснить кавалерию Готома, и, вероятно, только чувство гордости не позволило врагу обратиться в бегство. Ведь кавалеристы наверняка воспитаны на том, что «гвардия погибает, но не сдается».

Позабыв обо всем на свете, я наблюдал за раскинувшимся передо мной сражением, испытывая чувство гордости – ведь, по сути, это мои питомцы. И именно они теснят по всему фронту несгибаемых гвардейцев Готома. Посреди сабельного звона звучали револьверные выстрелы. Хотя и мало их, револьверов, на всю тысячу – сотни полторы, и только у командиров, но если применять их с умом…

Дальше, за полем, было видно, что остатки тяжелых кирасир, попавших не так давно под огонь пулеметов, остановлены, и среди них начали наводить порядок. Ха, я думал, что они после встречи с гатлингами до самой столицы Трабона будут драпать, пока не опомнятся.

– Ваша милость, – прервал мои мысли голос Проухва.

Прошка, что с тобой? Я давно уже не то что не милость, но и не светлость, и даже не сиятельство?! Но после того как я взглянул в ту же сторону, куда и был устремлен его взор…

Да уж, тут обо всех регалиях позабудешь. Из лощины, прикрытой рощицей кипарисов, ряд за рядом выныривали всадники.

«Легкая кавалерия, – определил я. – Их слишком много. Сейчас они развернутся в боевой порядок и ударят во фланг. Надо выводить людей».

Первым долгом следовало отправить к своим доренских стрелков. У них такое оружие, что, если враг его захватит, проблем не избежать. Не так уж и сложно с ним разобраться, а потом жди выстрела с той же дистанции, с которой они недавно и палили. И этим можно создать себе столько проблем… Дьявол, ну понятно же было, что обстрелом ставки Готома мы разворошим такой улей… Нет, захотелось еще и его гвардию потрепать.

Пронзительно пропела труба, призывая кавалеристов фер Дисса к срочному отступлению.

– Давайте, парни, давайте, – молил я. – Бросайте их и уходите, просто уходите. Вы доказали уже и чужим, и своим, что вы лучше, но сейчас самое время отступить. И чего это враг так взъярился? Неужели все-таки удалось достать Готома?

Я оглядел людей, окружавших меня. Их полусотня, и это моя личная гвардия, мой личный конвой и так далее. Все они – лучшие рубаки, все вооружены лучшим оружием, и у каждого из них есть револьвер. Но как же их мало, чтобы остановить атаку вражеской кавалерии. И остается только уйти с холма, чтобы встретиться с фер Дисса на пути его отхода.

Люди фер Дисса отступали организованно, ведь это тоже часть воинской выучки – по сигналу выйти из атаки, причем выйти правильно.

Да уж, долго себе не смогу простить, что не выдержал, отдал приказ атаковать кавалерию Готома. Сама гвардия преследовать нас не стала, но, скорее всего, это временно, сейчас они придут в себя и обязательно подключатся к преследованию, иначе им будет трудно сохранить лицо.

Но и без конницы врагов вполне хватит для того, чтобы они смогли навязать нам затяжной бой до подхода подкрепления. И частью людей придется пожертвовать, чтобы прикрыть отход. Словно подтверждая мои мысли, от основной массы отступающих отделился отряд и понесся наперерез атакующей вражеской кавалерии.

«Первый эскадрон второго полка, – сообразил я. – Только у него все лошади одной, буланой масти».

Поначалу мы хотели сделать так, чтобы полки бригады отличались мастью лошадей, но затем плюнули на это дело. На парадах-то красиво будет смотреться, но их готовили не для торжественных мероприятий. Парни пошли на верную смерть, и им нельзя помочь, такая жертва неизбежна, чтобы сохранить жизнь остальных. И дай бог, чтобы их жертва оказалась не напрасной.

Я придерживал бег Ворона, чтобы не вырываться вперед. Предоставь ему свободу – и окажешься в гордом одиночестве впереди отступающей бригады.

Вот наконец и речушка Варент. Когда мы преследовали спасающихся бегством кирасир, то едва замочили бабки лошадиных ног. Останется подняться на пригорок – и все, свои. В этом месте река, текущая от недалеких Энейских гор, делает плавный поворот. Откуда-то оттуда, со стороны гор, они и появились, кирасиры вместе с вайхами. Надо же, почему-то считалось, что ближайший перевал – в двух неделях пути отсюда. Потому и не уделялось этому направлению большого внимания. Ан нет, оказывается, существует и еще проход.

Главное сейчас – оторваться, чтобы не привести за собой преследующую нас конницу Трабона. Иначе в мешанине своих и чужих будет трудно помочь нам даже пулеметами.

А эти-то откуда взялись? Наперерез нам снова шла конница, и мы никак не успевали ее опередить. Это не ловушка, вряд ли они могли предполагать, что все произойдет именно так. Но какая теперь разница, как это случилось? Они что там, сражение остановили, чтобы всем скопом броситься к нам наперерез, отрезая от своих?

Ирония судьбы: отступая чуть ли не впереди всех, я оказался в числе первых, кто попал под атаку конницы Трабона. Так, в правую руку шпагу, в левую револьвер, ведь, чтобы управлять Вороном, мне хватит и ног. Выстрел, удар шпагой, выстрел, опять выстрел, теперь удар, вернее, укол и снова выстрел, и еще, и еще. Все, барабан пуст, и я сунул револьвер в кобуру, чтобы выхватить еще один.

Прошку, бившегося чуть в стороне, сильно пошатнуло в седле, и он припал к конской гриве. Черт, видимо, ему серьезно досталось, при его здоровье от пары сабельных ударов он только чихать бы начал. Я направил туда Ворона, свалив двумя выстрелами приблизившихся к Прошке кавалеристов Трабона и давая Сейну возможность выпрямиться в седле и оценить ситуацию вокруг.

Сколько же их! И откуда только они взялись? Все, влипли, к своим нам не пробиться. Но помощь близка, к нам спешат и егеря фер Энстуа, и вторая половина бригады фер Дисса, отданная герцогу и возвращенная им. Нам бы только немного продержаться.

Правая рука как будто чужая, и, если бы не гарда, я давно бы уже выронил шпагу. Еще один выстрел в близкое лицо, украшенное усами, и все, второй револьвер тоже пуст, а вокруг только всадники Трабона.

Но почему я до сих пор жив? Да они наверняка знают, кто я, иначе давно бы уже достали пикой. Они этого не делают, вероятно пытаясь захватить меня в плен.

Черта с два вам всем, живым не дамся. И я впервые за все то время, что у меня был Ворон, изо всех сил вонзил шпоры в его бока. Ворон – могучий конь, и он сможет вынести меня из окружения. Когда я уже было поверил, что мне это удалось, что я уже вырвался, небо внезапно поменялось местами с землей.