Двое на дороге

Часа через два после того, как они свернули на объездную дорогу, смолкла последняя радиостанция.

Хрипловатый женский голос, воркующий популярную в восьмидесятых песню, сгинул, захлебнувшись на полуслове. Ольга никак не могла вспомнить, кто поет, и перебирала в уме имена закатившихся звезд. Нужное не вспоминалось, ускользало.

А потом растаял и сам голос.

Она на всякий случай пробежалась пальцами по кнопкам, но в эфире остались только шипение и потрескивание. Реклама, новости, незатейливые мотивчики, назойливые шутки диджеев – ничего этого. В машине сразу сгустилась неловкая, неуютная тишина. Когда нечего сказать друг другу, ситуацию спасают лишь телевизор или радио. Интересно, как в былые времена люди обходились без этих подпорок?

Ольга повернулась и посмотрела на мужа. Недавно он коротко постригся, и многие утверждали, будто это его молодит. Она послушно повторяла то же самое вслед за всеми, но в душе считала, что новая прическа делает лицо Игоря проще и грубее.

Муж сосредоточенно глядел перед собой, и Ольге вдруг показалось, что если он скажет что-то или попробует улыбнуться, его каменное лицо треснет, рассыплется на миллионы осколков. Стало страшно, захотелось коснуться его руки, лежащей на руле, убедиться, что она теплая и живая. Или хотя бы сказать что-то, о чем-то попросить…

Только как просить человека, который тебя ненавидит?

Игорь делал вид, что не замечает ее взгляда. Не отрываясь от дороги, протянул руку к полочке слева от себя и взял электронную сигарету. Последние полгода он пытался бросить курить. Собственно, уже бросил, однако тяга никуда не делась, и чтобы как-то притупить ее, приходилось сосать леденцы, покупать ириски и семечки. Это почти не помогало, выручал лишь электронный суррогат.

У самой Ольги, которая перестала курить пять лет назад, во время первой беременности, это получилось на удивление легко, и с тех пор желание взяться за сигарету не возвращалось. Хотя, если вдуматься, это было противоестественно: бывшие курильщики часто закуривают в стрессовых ситуациях.

Она откашлялась и сказала:

– Это как-то странно, да?

– Что именно? – откликнулся муж.

– Ты же понял. Почему здесь радио не работает? Эта дорога…

– Перестань, пожалуйста. – Игорь раздраженно сморщился и вытащил сигарету изо рта. – Не ловит и не ловит.

– Все началось, когда мы сюда свернули. Может, не надо было…

– Что значит – не надо? – Он опять не дал ей договорить. – Как ты себе это представляешь? Ты что – не видела знак объезда? Видимо, там дорогу ремонтируют.

– Мартыновы каждое утро ездят с дачи в город на работу. – Ольга старалась говорить спокойно и рассудительно. – Почему они ничего не сказали нам про объезд? Да мы и сами только вчера тут проезжали, никакого ремонта не было.

– А теперь, значит, есть!

– Его в воскресенье затеяли?

– Слушай, чего ты добиваешься? Может быть ремонт, авария, бог знает что! Был знак объезда – я свернул!

– Не кричи, пожалуйста. Я просто беспокоюсь, потому что…

– А ты вечно беспокоишься! Беспокоишься сама и выносишь мозг мне! Почему из всего обязательно нужно делать проблему, нервничать, плакать, пить таблетки… Ах ты, зараза!

Игорь поздно заметил яму и резко вывернул руль влево, чтобы ее объехать. Машину тряхнуло, что-то глухо ударило о днище. Он снова выругался.

– Ладно, забудь. Я просто… Забудь, – дрогнувшим голосом повторила Ольга и отвернулась к окну.

Оказывается, пошел дождь. Не летний – шумный и радостный, а по-осеннему нудный, обещающий лить и лить, пока все вокруг не пропитается подвальной сыростью.

Выходные на даче у Мартыновых были плохой затеей. Как и все прочие попытки реанимировать их брак. Когда они поженились, невозможно было вообразить себе этот их диалог. А теперь Игорь едва терпит ее присутствие. Недавно Ольга узнала, что время от времени он видится с первой женой. Она прикусила губу, чтобы не расплакаться.

– Скоро выберемся обратно на шоссе, и все будет нормально. До города километров двадцать. Потерпи.

Муж произнес это неожиданно мягко, совсем не так, как они разговаривали теперь – отчужденно, сухо, словно малознакомые люди. Короткая фраза вызвала в памяти прежние долгие беседы, и плакать захотелось еще сильнее.

– Прости меня, – вырвалось у нее.

– За что, Лека? – Ласковое прозвище тоже было эхом далекого прошлого, и слезы, которые больше не получалось сдерживать, потекли по щекам.

– Я… сделала тебя несчастным. Увела у подруги, лишила Катю отца, и теперь девочка тебя знать не хочет. А сама так и не сумела родить тебе ребенка.

– Перестань, не нужно этого, Оля, – попросил он. – Все прошло.

«Не сказал, что это неправда, – машинально отметила Ольга, – не сказал, что любит». Ей вдруг захотелось говорить и говорить ему, какая она гадкая, как много боли ему причинила. Говорить лишь затем, чтобы он в ответ принялся это отрицать. Может, они поговорили бы по душам, и все стало как прежде…

Ольга не считала себя плохим, подлым человеком. Она хотела, чтобы все было правильно и никто не страдал из-за того, что она делает. Ее мучила вина перед бывшей подругой – возможно, это и стало причиной пяти выкидышей. Клушей она не была тоже, но почему-то все чаще говорила и делала то бабское, глупое, за что раньше презирала других женщин.

– Нельзя увести человека из семьи, если он сам не хочет. Я ушел от Лены, потому что хотел быть с тобой. Кстати, если тебе станет легче, мы с дочерью помирились и общаемся.

Легче не стало. Выходит, в его жизни что-то налаживается, а в ее? «Я эгоистка», – подумала Ольга и спросила, не успев удержаться:

– Ты поэтому стал встречаться с Ленкой? Решили снова быть вместе?

Он усмехнулся и сказал обычным своим прохладным тоном:

– У Лены есть мужчина. – Показалось, или он в самом деле произнес это с затаенной грустью? – Она простила меня, мы общаемся как друзья ради Кати. Довольна? Желаешь знать еще что-то?

– Тебе не кажется, что ты мог поставить меня в известность…

– Не мог. И, как видишь, правильно делал, что молчал. Так нервы целее.

– Почему ты прямо не скажешь, что разлюбил меня? – отчаянно выкрикнула она. – Что хочешь развестись! Ты ведь этого хочешь?

Игорь молчал, и это усталое, задумчивое молчание пугало. Ольга хотела бы сделать так, чтобы ее вопрос никогда не прозвучал, но он висел в воздухе, как грозовое облако. И молния ударила – не могла не ударить.

– Наверное, нам пора перестать мучить друг друга.

Она ахнула, будто он дал ей пощечину, и спрятала лицо в ладонях. Игорь машинально повернулся к ней, погладил по волосам, желая успокоить. Ольга отреагировала неожиданно: жадно схватила его руку и прижала к губам. Поцелуй получился просительный и чуть жалкий в своей горячности, так что он смутился и потянулся к ней, отведя взгляд от дороги.

Именно тогда это и случилось.

То, что с объездной дорогой не все ладно, Игорь понял раньше Ольги. Пожалуй, стоило обсудить это с женой, особенно когда она сама упомянула про замолчавшие радиостанции, однако говорить не хотелось: в последнее время общение с ней раздражало и выматывало. Теперь он сознавал, что это вовсе не та женщина, с которой ему хотелось прожить жизнь. Вместе с тем он понимал, почему восемь лет назад бросил первую жену и ушел к Ольге.

Молчаливая, правильная, слишком земная Лена казалась пресной и скучной. Ольга вся была – сплошная эмоция. В ней восхищало все: восторженность, импульсивность, страстность натуры и даже полная неспособность к ведению хозяйства. Игорь сходил от воздушной красавицы с ума – и она снисходительно принимала его любовь.

Незаметно они поменялись ролями.

Муж стал для Ольги чем-то вроде последней попытки доказать свою состоятельность после череды профессиональных провалов (не вышло из нее ни театральной звезды, ни кинодивы) и неудачных попыток забеременеть. Ему же приелись ее экзальтированность и склонность к аффектам. От былых чувств осталась грустная жалость с привкусом обиды – не то на жену, не то на себя.

Поэтому он и не стал обсуждать с ней то, что увидел, пока она дремала.

Вернее, чего не увидел.

Ведь отсутствие автомобилей на дороге, ведущей в город, в воскресенье вечером было необъяснимо. Тем не менее их пока не обогнала ни одна машина – и точно так же никто не ехал навстречу.

Да и сам путь по проселку был чересчур длинным. По всем расчетам, они уже давно должны были снова оказаться на трассе, обогнув место аварии или ремонта, однако объездная дорога и не думала заканчиваться.

Но и это еще не все. Бензин – вот что казалось по-настоящему странным. Когда они выехали от Мартыновых, бак был почти пустой, горючего точно не хватило бы до города. Это не пугало: Игорь по давней привычке возил с собой полную канистру. Но нужды в дозаправке не было.

Стрелка расхода бензина замерла на отметке, где находилась, когда они свернули на объездную. С тех пор прошло больше двух часов, а она упорно стояла на месте. Можно было подумать, что спидометр сломался, но вряд ли дело было в этом. Бензин, который давно должен был закончиться, все никак не кончался.

…А потом Игорь на какое-то мгновение отвлекся, и это произошло.

Автомобиль на полном ходу на что-то наткнулся, будто они врезались в стену или дерево. Их бросило вперед, потом швырнуло назад, и Ольга громко вскрикнула. На миг она даже потеряла сознание, но быстро пришла в себя. Игорь сидел, вжавшись в кресло.

– Что случилось? – испуганно прошептала она.

– Ты цела?

Ольга кивнула:

– Кажется, все в порядке. А ты?

– Ни царапины, хотя приложило нас, конечно… Хорошо, что были пристегнуты. – Он ждал, что жена начнет истерить, но она вела себя на удивление сдержанно. – Пойду гляну, что там. Сиди тут.

Он вышел из машины и увидел, что Ольга выбирается следом. Игорь собрался было сказать, чтобы она оставалась внутри, но передумал. Хочет – пусть идет.

Дождь перестал моросить, но небо не прояснилось: низко над головой нависали серые тучи, похожие на комки грязной ваты. Автомобиль застыл посреди дороги. Справа вдоль нее тянулся жидкий лесок, за которым просматривалось желто-зеленое поле. Слева лес был темнее и гуще. Интересно, водятся ли там звери?

Было тихо – настолько тихо, что тишина казалась звучной. Игорь подумал, что никогда не слышал такого безмолвия. Всегда слышится что-то – голоса, обрывки мелодий, детский смех, шорох шин… Даже в деревне у бабушки Милы, даже на даче у Мартыновых, куда не докатывается городской шум, можно услышать, как по соседству живет и дышит целый мир: деревья потирают на ветру ладони-листья, деловито стрекочут и жужжат насекомые, перекликаются птицы…

Здесь же все молчало.

Игорь сделал несколько шагов вперед и озадаченно нахмурился. Преграда, в которую они врезались со страшной силой, отсутствовала. Дорога впереди была абсолютно пуста. Он на всякий случай заглянул под машину – ничего. Осторожно провел руками перед носом автомобиля, словно препятствие, встретившееся им на пути, могло оказаться невидимым. Руки, разумеется, свободно пронзили воздух. Во что же они врезались? Возможно, это какое-то необычное природное явление?

– Слава богу, никого не сбили, – почти спокойно произнесла Ольга.

– Угу, – пробормотал он, осматривая автомобиль. Ни единой царапины, ни малейшей вмятины. Но при таком ударе неизбежно должны были остаться хоть какие-то следы!

– Машина не повреждена. Это как-то… ненормально, – высказала она вслух то, о чем он думал.

– Точно. – По спине пробежал холодок. Он попытался примерить улыбку и сказал: – Видно, мы с тобой везунчики, Лека.

Уже второй раз за день Игорь непроизвольно назвал жену старым прозвищем, и ему почему-то показалось, что она стала ближе, понятнее. Ее тихая задумчивость действовала успокаивающе.

Он легонько хлопнул по капоту и пошел на водительское место.

– Садись, поехали. Иначе застрянем тут до темноты. Хорошо хоть дождь перестал, а то…

– Игорь!

Оклик прозвучал звонко и вместе с тем придушенно, будто горло ей свела судорога. Он вздрогнул и почувствовал, что ладони стали влажными, во рту появился противный привкус. Обернулся и увидел, что жена пристально смотрит вперед, на дорогу. «Я не хочу видеть то, что видит она. Не хочу говорить таким тонким, насмерть перепуганным голосом». Захотелось прыгнуть на сиденье и убраться отсюда куда подальше. Но ноги сделались вялыми и непослушными, как во сне.

– Смотри! – Теперь она вытягивала руку, и ему пришлось поглядеть, на что она показывает.

Поначалу он ничего не увидел. Просто у обочины приткнулся обычный дорожный знак.

Обычный?

Прямоугольная табличка со стрелкой на порыжелом столбике. Желтая краска поблекла и облупилась, буква «е» в слове «Объезд» почти стерлась. Короткий столбик был зачем-то перевязан белой лентой, словно раненый – бинтом.

Он вздрогнул: именно такое сравнение пришло тогда в голову…

Выходит, это тот самый знак, который давно, быть может, сотни лет назад, приказал им свернуть с оживленной трассы и заманил в немое, застывшее место. Теперь он пыльным грибом торчал там, где его не могло быть.

– Это невозможно. Мы ни разу не свернули. Откуда он взялся?

Игорь завертелся на месте, беспомощно оглядываясь по сторонам. Показалось, кровь загустела в жилах: стало трудно дышать, грудь сдавило.

– Дело не в нем. – Жена медленно обошла машину и приблизилась к нему. Он смотрел на длинные ноги Ольги в голубых джинсах и спрашивал себя, когда она успела так постареть? Походка ее сделалась тяжелой, темно-карие глаза выцвели, на тонком овальном лице проступили морщины, которые его мать называла «собачьими складками». – Разве только в нем дело?

Он и сам знал, что нет.

Допустим, они каким-то непостижимым образом дали круг и возвратились обратно к повороту на объездную. Но ведь ни впереди, ни позади, ни сбоку не было и намека на широкое шоссе, с которого они съехали и куда могли бы вернуться. Они стояли посреди заброшенной глухой дороги, которая уводила вдаль и тянулась за ними, как облезлый серый хвост.

Внезапно Ольга начала кричать. Кричала и кричала, а Игорь смотрел на нее и понимал: еще немного, и он примется вопить вместе с нею, пока не сойдет с ума. Самое ужасное, что это, возможно, было бы лучше всего.

– Оля! Лека! – Он обхватил ее плечи и резко встряхнул. Голова жены мотнулась из стороны в сторону, как у мягкого резинового пупса. «Позвонки бы не повредить». Крик прекратился. – Все хорошо, слышишь? Все нормально. Сейчас мы сядем в машину и поедем. Понимаешь? Надо ехать!

Некоторое время Ольга тупо смотрела на него, и он подумал, что сейчас она откроет рот и примется голосить. Вместо этого жена прикрыла глаза и слабо кивнула.

– Вот умница. – Он облегченно вздохнул, помог ей устроиться на сиденье и пристегнул ремень. – Вот молодец.

В машине было душно. Игорь закрыл окна, отрезав от них все, что могло твориться на дороге, и включил кондиционер. Двигатель уютно заурчал, и автомобиль тронулся с места. «Вдруг опять врежемся?» – мелькнуло в голове. Судя по напряженному лицу жены, она подумала о том же.

Но ничего не случилось: они ехали.

Знак объезда быстро остался позади. По обеим сторонам дороги мелькали застывшие кусты и деревья. Стрелка спидометра оставалась неподвижной.

На безмолвной дороге машине не нужен был бензин, чтобы ехать, а им – еда, чтобы поддерживать силы. Но все-таки это – дорога, а дороги должны где-то начинаться и где-то заканчиваться.

– Рано или поздно мы куда-нибудь приедем, – произнес Игорь, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

– Рано или поздно, – эхом отозвалась Ольга и погладила мужа по щеке.

«Нет, не стоило так стричься, – подумала она. – Волосы уже не отрастут, а короткая стрижка ему совсем не идет».

Первой забеспокоилась Ира Мартынова. Подруга обещала позвонить, когда они доберутся до города, но звонка все не было, и поздно вечером она позвонила сама. Городской и мобильные телефоны Ольги и Игоря молчали.

Ира связалась с Ольгиной матерью, та – с родителями Игоря. К утру понедельника все – друзья, знакомые, соседи, коллеги, первая жена и дочь Игоря – знали, что супруги Домрачевы бесследно пропали вместе с автомобилем «Шевроле Круз» цвета «металлик».

Когда с момента загадочного исчезновения прошло положенное время, к поискам подключилась полиция. Расследование велось тщательно, версии выдвигались самые разные, но это не дало никаких результатов.

Была лишь одна зацепка – да и та оказалась ложной. Сосед Мартыновых по даче, одинокий старик Шишкин, утверждал, будто видел, как серебристая иномарка Домрачевых, за которой он ехал в город на своем «жигуленке» от самого дачного поселка, зачем-то свернула на старую проселочную дорогу. Получалось, он последним видел пропавших супругов, и его словами заинтересовались. Старика повезли показать, где именно автомобиль свернул с шоссе.

Однако найти того места Шишкин не смог: там, куда он указывал, никакой дороги не было. Окрестности объехали еще раз. Потом еще. Старик горячился, доказывал, что видел проселок собственными глазами, но его перестали воспринимать всерьез. К тому же выяснилось, что Шишкин – запойный пьяница, который вдобавок считает себя гениальным художником, следовательно, с воображением у него все не как у нормальных людей.

Ольгу и Игоря Домрачевых не нашли ни через неделю, ни через месяц, ни через год. Постепенно поиски прекратились. Родные продолжали надеяться на их возвращение, для всех остальных случившееся стало одной из тех загадочных историй, которые принято рассказывать ночью в туристических походах, когда водка выпита, песни спеты и возле костра остались лишь самые стойкие.

Неугомонный Шишкин какое-то время продолжал ездить на место, где пропавший автомобиль вроде бы свернул с шоссе, но так никогда больше и не увидел объездной дороги. В конце концов ему удалось убедить себя, что все и вправду только почудилось. Старик махнул на происшедшее рукой и зажил по-прежнему.

Правда, пить стал еще больше.