Две жизни пилота Климова

- Вот ты и уступил мне место, брат. Прости, что оставляю тебя здесь, но если бы ты сделал так же, я бы не обиделся.

Закрываю фонарь, активирую движки и подключаюсь к рации. Тяга есть, заряда должно хватить даже на оружие. Вперёд. В эфире царят хаос и паника.

- Клим здесь. Иду к вам для поддержки.

- Клим, отходить к ангару. Поддержать обороняющихся, - командует какой-то незнакомый мне капитан, и я с горечью понимаю, что Вяземского, скорее всего, тоже уже нет.

Уж я отойду и поддержу. Я, конечно, не говорю об этом вслух - слишком уж вольная формулировка, но смысл моих планов от этого не меняется. Я вижу, как дроны взламывают очередной ангар. Те ворота, что рядом, уже зияют брешами, через которые я вижу только пустоту, но здесь кто-то ещё обороняется. Им я и помогу.

Силовая установка Лёхиного корабля тоже знавала и времена получше, разгон ни к чёрту, но, учитывая, что мне не нужно много и усиленно маневрировать, то он вполне сгодится. Мне лишь нужно разогнаться и обрушиться на врага. В идеале, конечно, нужно бы послушаться приказа и уйти за станцию, но, боюсь, этого мне точно сделать не удастся. Где наши корабли, там и дроны, а они, к слову, нас почти подавили. Вскоре снаружи станции не останется никого. Благо, улей перестал испускать эти адские машинки, если верить тактическому интерфейсу. Ну, одна хорошая новость, хоть на данный момент она почти ничего и не меняет.

Первыми в очередную проделанную брешь влетело несколько маленьких машин. За ними потянулся большой пятилепестковый дрон. Я навожу на него лазеры и нажимаю на кнопку атаки. Плазменные турбины моего корабля теряют тягу, значит, питание пошло, но лазеры не работают. Дрон очень неудобно расположился, потому что не только атакует обороняющихся, но ещё блокирует путь мне. Если я постараюсь его обойти, то он меня уничтожит. Так что, вслед за многими героическими предками я иду на таран.

Удар я не помню. Знаю лишь, что не мог промахнуться в силу того, что у меня была совершенно прямая траектория, а мимо этого дрона нельзя было пролететь, настолько он большой. В конце концов, от чего-то же я потерял сознание?

- Помогите, - говорю я, даже не зная, слышит ли меня кто-то, уж точно не вживую, а потом отбрасываю фонарь насовсем.

- Мы идём. Вы ранены? - раздался чей-то голос.

В себя я пришёл, когда мне помогали выбраться из кабины. Неизвестные мне бойцы в форме, принадлежность которой я не смог сразу определить. Явно, не простая пехота и точно не десант. Солдаты Доминиона. Чёрт возьми, на поле боя они смотрятся гораздо лучше, чем на хитбольной площадке.

- Кажется, нет, только голова, - отвечаю я, хоть и с запозданием.

- Ещё бы, такой таран, - замечает другой боец.

Истребитель - обломки. Хоть он и раньше был не очень, теперь лучше вообще на него не смотреть. Ближайший лифт сломан. Меня проводили до дальнего. Хоть было и тяжелее, чем я ожидал, всё получалось.

- Вы доберётесь до медблока, лейтенант? - спрашивает меня один из бойцов.

- Нет, - отвечаю я, - я найду ещё одну машину и полечу. Около станции ещё много наших. Если они погибнут, я себе не прощу.

- Вы не можете лететь, вас шатает, - его слова меня разозлили. По моему мнению, я очень твёрдо стою на ногах.

- Я разберусь, рядовой. Выполняйте свою задачу, а я выполню свою. Они просчитались с этим штурмом, и грех этим не воспользоваться.

На том мы и прощаемся. У них тяжёлая ситуация, у меня тоже.

Как же, в медблок. Я думаю, там есть кого принять с ранениями посерьёзнее моих. Подумаешь, кружится голова да ноги немножко подкашиваются. Это сотрясение, причём не очень сильное. Выживу, и даже кораблём управлять смогу. Кстати, о кораблях. Есть очень дерзкая и от этого безудержно манящая идея.

6

Особая палуба встречала меня темнотой, что выглядело очень непривычно, учитывая окружающую обстановку. Конечно, что делать людям в ангаре, где хранятся корабли, штатное использование которых не предусмотрено общей доктриной? А раз здесь нет людей, то и дронам это место не интересно.

Машины выглядят классно. Они длиннее наших стандартных истребителей, немного выше, а пилоны с двигателеми шире. Сами двигатели, к слову, тоже новой модели, что вполне соответствует виденному мною на симуляторе. Проверяю герметичность костюма, начинаю запуск. В другой момент я бы не смог выполнить и предполётную подготовку, но сейчас условия экстренные, и, учитывая, что датчики неоднократно засекали атаку, не требуется даже офицерский допуск большого уровня, чтобы сейчас сесть в один из этих кораблей и вылететь в пространство, чтобы там продолжить бой.

Сложно описать всю гамму эмоций, которые я испытал, когда верхний броневой щит опустился на меня сверху, а приборы активировались и показали мне, что всё в порядке. Пусковое устройство перешло в разгонный режим, я тут же дал отклик, и оно ускорилось. Заметно резвее, чем было в мой первый выход в пространство сегодня.

И вместе с этим новым заходом, начиналась моя вторая жизнь. Я ощущал это во всём: в большем подхвате, в больших количествах приборов, показывавших состояние боекомплекта, в понимании, что ты находишься внутри серьёзной боевой машины, и будь наш флот поддержки оснащён такими полностью, сегодняшнее сражение могло бы пройти совсем по-другому.

- Это Клим, приём, ожидаю ваших указаний.

- Клим, ты не идентифицируешься. Где ты?

- Ожидаю указаний. Обхожу станцию по объёму ноль-семь. Ухожу на север.

- Продолжай, - отвечает мне незнакомый капитан, - но ты не идентифицируешься.

- Не могу знать.

Конечно, могу, и конечно, эта машина не может интегрироваться в общую схему, потому что пока не была предназначена для использования. Однако испытания намечались полностью боевыми, иначе как объяснить наличие боекомплекта?

Хорошо, что они не видят, на чём я, иначе не избежать выговора. Хоть сейчас это самое лучшее из того, что вообще может быть. Учитывая скорость и маневренность этих дронов, уверенно противостоять им можно только на таких машинах.

И вот мой фирменный вход. Жаль, никто не расскажет, какие эмоции испытал при моём появлении. Я прогремел словно гром, хоть в космосе и нет звуков. Одним своим выходом я уничтожил троих четырёхлепестковых дронов, желавших атаковать звено ракетных крейсеров, представлявших собой чуть ли не последний наш рубеж обороны. Только мы стояли на пути машин, желающих проделать во внешних слоях Ориума очередную брешь и войти внутрь. Мы не могли избавить обороняющихся от необходимости отражать атаки, но мы могли облегчить их участь, и мы это делали.

- Что за хрень? - слышу я удивлённый и немного недовольный возглас.

- Виноват, - всё, что я могу сказать.

Тут я разворачиваюсь и делаю новый заход. Ещё два дрона становятся воспоминанием. Я понимаю, что вполне мог бы слышать слова вроде "гаубтвахта" или даже "трибунал", но пока я побеждаю, меня не будут судить.

- Клим прикрой третьего.

Речь о ракетном катере, который находится несколько в отдалении от остальных, но его уже одолевают дроны, а я смогу добраться до него быстрее других.

- Быстрее.

Я слышу знакомый голос Котовой, и у меня с души падает камень.

- Котэсса, - шутливо говорю я, посылая первому дрону ракету, - что это тебя сняли с истребительного взвода?

- Лучше помогай! - кричит она.

Представляю, насколько ей тяжело. Даже мне с этим противником начинает не хватать скорости и маневренности моей машины, а ведь они сейчас самые большие, которые только могут быть. Наверное, быстрее только какой-нибудь разведчик, находящийся в этом проекте и частично унифицированный с этой машиной, но он, конечно же, не идёт ни в какое сравнение в плане защиты и вооружения.

Однако моя сестрица по крылу находится сейчас в ещё более плохих условиях. Перед ней даже не штурвал, а сенсор, на котором можно отдавать команды, при чём возникает ощущение, что этой машиной управляет калькулятор, потому что между тем, как ты отдаёшь команду и тем, как машина начинает её исполнять, проходит заметное количество времени, не говоря уже о том, что для того, чтобы выдвинуться в нужный объём, нужно очень постараться.

Зато, когда речь заходит об огневой мощи, тут начинаются сплошные плюсы, потому что только благодаря тому, что катер испускает серии смертоносных снарядов, к нему не приблизился ни один дрон, и только поэтому он ещё функционирует. Однако и эта сила не вечна, поэтому нужен я. Признаться, для меня эти дроны - забава. Может показаться, что я за этот бой получил больше опыта, чем за множество тренировок. Так оно и есть, но лишь частично. Я всегда был таким сильным и уверенным, мне просто нужно было раскрыться. У меня отличный заход, быстрый и точный, жаль, что нужно было пройти через несколько кругов боевого ада, чтобы это вышло на поверхность, не просто вошло в привычку, а стало моей сущностью. Пожалуй, если останусь жив, я сочту это лучшей наградой за этот бой. Орденов-то всё равно не видать за нарушение инструкции.

Однако не мы одни решили сконцентрироваться в этом объёме. Дроны по-прежнему грозны, и они стремятся нас раздавить. Но логика их, конечно же, предсказуема - они находятся здесь только потому, что здесь находимся мы. Если бы все они просто устремились в станцию, нам бы сложно было бы что-то с этим сделать. Не атаковать же мощными ракетными залпами свой же Ориум? Но опять же, если им жизненно важно уничтожить всех нас, невзирая на важность, то они всё делают правильно.

- Я тоже хочу такой корабль, - говорит мне Котова меж делом, блокируя основной канал. Ещё бы, зачем командиру слышать эти слова.

- Тебе ещё рано. Сначала нужно догнать меня в счёте дронов. Мне уже скоро бортов не хватит.

Да, если эти корабли отправятся в серию, то война пойдёт как по маслу. Конечно, противник тоже может что-то придумать, да и где гарантии, что мы сражаемся с его передовой техникой? Но всё равно хочется верить в собственную непобедимость, пусть стараться реализовать её за счёт одной только боевой машины и глупо. Посадите в это кресло пилота с начальными навыками и единственным, кого он собьёт, будет такой же пилот-неумеха из его же звена. Причём, лишь случайно, и притом тараном.

- К тебе идёт приличная стая, Котэ, если ты не видишь, то забирай к объёму одиннадцать-одиннадцать.

- У тебя и радар, что ли тоже экспериментальный? Хотя...

- Вот об этом я и пытался тебе сказать!

Она трубит отход, а я с кучей звездолётов направляюсь вперёд, чтобы дать отпор. Конечно, будь рядом со мной дюжина таких же машин, нам бы это удалось, хоть и с трудом. Всё за счёт возможности быстро подавить дронов, отлетающих от общей стаи. Однако для моих соратников сейчас есть возможность отвлечь на себя лишь часть мощного отряда.

Я сбиваю двух дронов, ухожу от огня ещё одной тройки и, закрутившись штопором и уходя от их зарядов, быстро захожу на четырёхлепестковую машину, преследующую звездолёт, отмеченный, как командирский. Он тут же ловко заходит в хвост к моим преследователями и сбивает их.

- Постараюсь спасти тебя от трибунала, - я слышу женский голос, и мне не приходится долго раздумывать над тем, кто это.

- Тогда сначала от похорон с почестями, госпожа капитан первого ранга.

- Постараюсь. Нужно их догнать.

- Есть.

Я даю на двигатели полную тягу и лечу назад. Туда, где мы оставили крейсеры, сейчас осыпающие наступающего врага сериями ракет. Дроны жмут очень серьёзно и не менее целенаправленно, что, однако, не мешает им избегать наших попаданий со стороны хвоста. А ведь мы при этом очень рискуем попасть под свои же ракеты. Да, их системы наведения будут стараться нас обходить, но от случайных столкновений никто не застрахован.

- Слабо, Котэ, очень слабо, - говорю я, снимая очередного дрона, который, к моему сожалению, успел повредить крейсер.

- Всё ты. Жёстче надо работать.

- Уж это я могу.

Тем более, на такой-то машине. Но это мы оставим в стороне, потому что без меня машина тоже мало что могла бы. Пожалуй, даже если меня накажут, телеметрия настоящего боя будет очень полезна для создателей. Наверное, я первый использую эту машину не на учениях.

Я закручиваюсь спиралью вокруг корабля Котовой, разбрасывая в стороны малые ракеты, которые вкупе с теми, что испускает она, создают вокруг нас серьёзный заслон. Но это лишь один крейсер, объём вокруг которого вспыхнул всполохами. Если бы они не несли смерть в том числе нам, я, наверное, сказал бы, что это красиво. Хотя, может быть, именно смерть придаёт им особый шарм?

Время ненадолго замедляется. Реакции обострились, зрение вышло за пределы, доступные человеку. Мне кажется, что я вижу заряд, испускаемый дронами ещё раньше, чем он успел отделиться от излучателя, и уже подаю корабль в манёвр, позволяющий избежать его попадания. Со временем я сбиваюсь со счёта, потому что зарядов становится слишком много. Логика этих машин уже подстроилась под меня, что, конечно же, является плохой новостью. Хоть я и чертовски силён сейчас, всё же не неуязвим. При должном напоре и старании они смогут меня задавить.

- У тебя на хвосте пятёрка, сбрасывай, мы уже идём, - я слышу голос Симоновой.

- Иду.

Я бросаю машину в винт то в одну сторону, то в другую. Скажи мне кто-то до этого боя, что я буду так делать, да ещё с такой скоростью, я бы сказал, что я раньше захлебнусь в собственной рвоте, прежде чем меня уничтожат дроны. Однако плюс моего положения состоит в том, что желудок мой пуст, и уже очень давно. Нет даже тошноты, и это меня радует - я укрепляюсь в ощущении, что слился воедино с этой машиной. Мои движения стали её движениями, а её сила - моей силой. Я уже не двигаю рукой, чтобы сделать вираж вправо - я просто делаю вираж вправо. Я не выжимаю ускорение правой ногой, я просто ускоряюсь и замедляюсь ровно так, как мне надо.

Я выбрасываю "овец", чтобы дать идущим за мной союзникам уничтожить дронов, которые пойдут на ложный манёвр. Попутно с этим, пользуясь преимуществом в скорости, я закладываю мощную петлю в диагональном направлении, конечным результатом которой станет мой выход в спину этому отряду дронов. Он попутно редеет, оттого что боевые сёстры тоже не лыком шиты, и не дадут врагу, так целенаправленно идущему за мной, даже продохнуть.

- Объём двадцать четыре-один! - кричу я, вижу на интерфейсе кучу мелких целей и подозреваю в них этих противных дронов с огромными пулями.

Однако я оказался неправ. А ещё слишком принизил огневую мощь машин, идущих на нас. Это мелкие дроны, стреляющие зарядами, и вскоре они подтвердили это, когда их ровный боевой порядок озарился множеством вспышек. Несмотря на размер, они оказались ещё мощнее и ещё маневреннее. И против нашей силы нашлась сила...

Я тут же накрываю облако лазерами и ракетами. Иду навстречу, издавая при этом злобный рык, который сам даже не слышу из-за натужного воя плазменных турбин за моей спиной. Я только осознаю, что у меня жутко болит горло.

Однако такая яростная атака хоть и помогла избежать гибели некоторым моим боевым товарищам, положила конец моей неуязвимости. Один из моих пилонов почти оторвался, и ограничители запретили выжимать максимум из двигателей, расположенных на нём. Теперь я смогу лишь поддержать кого-то на расстоянии, но кто в этот момент закроет меня.

- Они тебя достанут. Катапультируйся, Климов! - кричит Котова, - им нужен корабль, а не ты.

- По крайней мере, не так легко, - я разряжаю остатки боезапаса, назначая им цели в отряде дронов, которые перегруппировались и заходят на меня. Потом делаю несколько выстрелов лазерами. Оставлять машину мне очень больно, тем более, что нарушилась моя с ней ментальная связь, но я хочу продолжить эту войну, пусть и воспользовавшись глупостью противника.

Корабль, являющий собой чудо человеческой инженерной мысли вспыхивает через секунду после того, как я улетаю в спасательной капсуле. Это не помогает, и дроны по-прежнему прут на меня.

- Мы закроем тебя, держись.

- Держусь.

Однако уже в следующий момент моя капсула содрогается так сильно, что сознание начинает меркнуть. Я лишь успеваю понять, что это был не заряд, но что тогда? Последнее, что я вижу - множество кораблей. Наших кораблей...

7

Нет, мне это точно снится, потому что ни в аду, ни в раю не может быть какой-то странной капсулы, которая куда-то движется. Или боги прошлого всё же используют технологии, по уровню близкие к нашим?

Однако как бы мне не интересно было бы увидеть техногенную валгаллу, после окончания движения я оказываюсь в самом обычном медблоке, а на меня смотрит самый обычный доктор - седой сухой мужчина лет шестидесяти в аккуратных очках. Выглядит, как самый настоящий профессор, затеявший серьёзное исследование. А я тогда, выходит, его лабораторная крыса?

- Вы в порядке? - спрашивает он.

- А не должен?

Я опускаю глаза, и вижу, что к моим рукам в месте локтевых изгибов подходят несколько тонких манипуляторов, которые сейчас плавно извлекаются. Боли нет, но благодаря необычному ощущению я и обратил на них внимание.

- Это было необходимо для впрыска вспомогательных препаратов, - пояснил доктор, - мы сочли травму незначительной для того, чтобы копаться в вашей голове, но установку для восстановления мозга применить всё же пришлось.

- Я думал, экспериментальные системы безопасности в порядке.

Я высвободил одну руку из-под ремня, и потрогал голову. Мне почему-то казалось, что для восстановления мозга меня нужно обрить, но всё оказалось не так мрачно. Небольшие датчики всё же крепились к коже головы, но волосы этому не мешали.

- Позвольте, я вам помогу.

Доктор отложил свой электронный планшет с данными приборов, контролировавших моё состояние, и помог мне избавиться от ремней и прочего. Потом он обработал следы уколов дезинфицирующим и стимулирующим растворами. Глазом моргнуть не усеешь, а на коже уже не останется следов.

- А что до систем безопасности, то они действительно в порядке. У вас не было травм черепа, но мозг был повреждён. Видимо, это явилось не только следствием финального столкновения, но и всего пережитого вами. Вы находились на пределе больше шести часов.

- Так Ориум спасён? - спрашиваю я.

- А вот на этот счёт, пожалуй, я вас не обрадую. В вашей характеристике отмечено, что вы человек стойкий и мужественный, и только поэтому вам это сообщаю я.

- Что с Ориумом? Что с остальными?

- Это немного шокирующая информация, но станции нанесён критический урон, а семьдесят четыре процента личного состава потеряны безвозвратно.

- Что?

- Успокойтесь, я уже начинаю жалеть, что сказал вам это.

Он осторожно взял меня за плечи и усадил на кушетку. Я заметил, что он, пользуясь тем, что от моей головы отсоединены ещё не все провода, смотрит на данные, которые идут от датчиков.

- А где мы сейчас?

- Боевая станция "Звёздный-17". Её гарнизон пополнен теми, кто выжил при обороне Ориума.

- Нашу станцию переплавят?

- Насчёт этого я не знаю.

- А кто ещё выжил?

- Две девушки приходили справиться о вашем здоровье. Про остальных ваших боевых товарищей я сказать не могу. Я думаю, вам дадут ознакомиться со списками.

- Девушки, - я закрываю глаза, вспоминая Лёху. Остальные, видимо, тоже не выжили. Конечно, с интерфейса просто так за один миг не исчезают, - как они выглядели?

- Это были Елена Котова и Ольга Кутузова, если это вам о чём-то говорит. Предвидя сложности, они назвались.

- Говорите так, будто проверяете мою память.

- Вынужден признать, что это так и есть. Моя задача - дать заключение о том, что вы физически годны к дальнейшим полётам.

- Тогда давайте заканчивать ваши тесты, и я уже сам разберусь со всем остальным.

- Собственно, первый этап вы уже прошли, - он отсоединил от моей головы остальные контакты, - машина утверждает, что вы в порядке. Далее вы пройдёте серию тестов, вполне вам привычных, и если выполните, окажется, что машина права.

- И часто она права?

- Всегда, при условии, что случай схож с вашим.

- Спасибо. Только, куда мне теперь идти?

- Форма для вас приготовлена в соседней комнате. Я могу сообщить вашим сослуживцам о вашем выздоровлении. Признаться, у нас сейчас некоторая суматоха, и я не знаю, где расквартировано пополнение.

- Спасибо. Вы очень меня обяжете.

- Выздоравливайте, Александр, и возвращайтесь в строй.

Это не я долго одеваюсь, это Котова бегает быстро, как кошка. Едва я успеваю выйти в общий зал блока, как она бросается мне на плечи. Ничего, ни единого слова, только слёзы. Я глажу её по мягким русым волосам, заплетённым в аккуратную косу, а она сжимает меня всё крепче. Те, кто проходит мимо, смотрят на нас с сочувствием. Ещё бы, окажись эта станция на нашем месте, неизвестно, насколько более удачным для них был бы исход.

Наверное, я должен был бы сказать ей что-то успокаивающее, но не могу. Знаю, что не поможет. Ни ей, ни мне, ни нашей бесконечной горечи. Справедливо ли это, что машины уничтожают живых людей, одушевлённых, если вам такая формулировка нравится больше, а мы, как бы злобно не мстили, можем уничтожить всего лишь механизм? Пусть и достаточно совершенный, но всё же механизм. Механизм, который не будет страдать, не раскается, не осознает ничего. Он просто, что называется, отдаст концы, но не больше. Честно это?

- И Уля? - тихо спрашиваю я.

Ленка кивает, и я это ощущаю. Зачем я это спросил? Я ведь знал. Или мне хотелось надеяться, что она поведёт себя, как и положено при наших отношениях, едва ли вышедших за рамки проскочившей искры, то есть не придёт? Нет, она бы точно пришла. Может, последней моей надеждой было то, что она серьёзно ранена, и я вышел из блока раньше неё? Может быть, и было. Но я знал заранее.

Я не знаю, сколько мы так стояли. Наверное, долго. Потом боевой пилот Котова подавила свою женскую часть, взяла себя в руки и вытерла слёзы.

- Валькирия, - она осеклась, - капитан первого ранга Симонова взяла меня в свой отряд. И тебя хочет пригласить. Я сказала, что ты не будешь против.

- Не буду.

- Идём, покажу тебе наш блок.

- Но я же ещё не принят.

- С этим тоже будут трудности, но размещаться ты всё равно будешь с нами.

Лена мягко коснулась моей руки, чтобы указать направление, и я пошёл вслед за ней.

- Какие трудности? - спрашиваю я, когда мы выходим в коридор и остаёмся одни.

- Ты же должен понимать.

- Корабль?

- Да. Чушь всё это, но Симонова сказала, что разбираться всё равно будет нужно.

- Разберёмся.

- Я уже сказала ей, что тебя выписали. Ты ведь не против?

- Нет. Быстрее начнём разборки, быстрее закончим.

Блоки на этой станции скомпонованы несколько по-другому. Здесь имеется небольшой общий зал, некое подобие нашего офицерского клуба, а не доходя до него располагаются двери отделений. Здесь они поделены на мужские и женские, и мужчины в этом полку в меньшинстве.

В отделении десять блоков - для пяти человек каждый. Я уже ожидал знакомства с новыми сослуживцами, но Котова провела меня в пустое помещение. Ещё бы, все понесли потери, и полк ожидал пополнения.

- Если ничего не изменится, ты будешь ночевать здесь, - говорит она, когда за нами закрывается дверь, - мы ждём пополнения сразу после окончания траура.

Я киваю. Мне в принципе всё равно, где располагаться. Я мечтаю поскорее разобраться со своим наказанием, пройти лётные тесты и обрушиться на врага. Понятно, что после такого разгрома мы уйдём в глухую оборону, чтобы подготовиться, и я это время использую с максимальной выгодой для себя.

Симонова уже ждёт нас в общем зале. По слухам, ей уже прилично за тридцать, но на вид сказать нельзя, а со спины она и вовсе выглядела, как курсантка - стройная, подтянутая, с красивой фигурой. Тем не менее, один взгляд её строгих глаз располагает к тому, чтобы вытянуть руки по швам и поднять подбородок вверх, а после отдать честь.

Возраст, пожалуй, выдают лишь небольшие морщинки около глаз, но и они же одновременно своего рода символ мудрости.

- Лейтенант Климов по вашему указанию прибыл! - чеканю я заученную фразу.

- Вольно, господа и дамы, - говорит Симонова, - и как я вас проворонила раньше, лейтенант Климов?

- Не могу знать.

- Если бы вы оба начинали в составе моего полка, всё могло выйти по-другому. И если бы у нас были особые корабли.

На миг в её глазах отразилось сожаление, но офицер такого ранга обязан контролировать и его, и все прочие эмоции. Когда ты управляешь боевым формированием под яростной атакой неизвестного врага, кто-то неизбежно погибает, и если в этот момент окончательно расклеиться и пустить слезу, то ты потеряешь и всех остальных. Нужно оставаться твёрдым до конца.

- Вы угнали один из них, Климов, вы знаете, что за это бывает? В других обстоятельствах это могло быть расценено чуть ли не как дезертирство.

- Бортовой компьютер должен был зафиксировать факт моего участия в бою. Можете просмотреть носитель, - говорю я, сдерживая возмущение.

- Мне не нужен носитель для того, чтобы подтвердить то, что я видела своими глазами. Как зовут вашего лётного инструктора из академии?

- Капитан-лейтенант Молотов.

Она ухмыльнулась так, как будто бы знает его. Что же, это вполне не исключено.

- У Молота все еле-еле сдают при выпуске, а потом становятся героями в бою. Его бы уже давно уволили, если бы не куча благодарностей. Пожалуй, я пошлю ещё одну, как только стану вашим непосредственным командиром, Климов.

- Благодарю, - киваю.

- Первое, что мне нужно - ваше согласие на службу. Я уже переманила всех ваших бывших сослуживцев. Тех, кто остался жив. Дело за вами.

Я осторожно перевожу взгляд на Котову. Она легко улыбается и медленно поднимает брови, показывая, что тоже ждёт моего ответа.

- Я согласен.

- А теперь у меня приказ доставить вас к капитану первого ранга Краснову. Для выяснения.

- Так точно.

- Мне подождать здесь, капитан? - осторожно интересуется Лена. Я слышал, что Симонова очень не любит, когда её называют госпожой.

- Подожди. Идёмте, Климов.

8

- Если он будет напирать на тебя, дави на то, что ты исполнял боевой долг, но твой корабль уже был для этого непригоден, ты ошибся палубой и не стал терять время.

Она инструктирует меня так, будто бы мы сослуживцы. Её голос тише и мягче, чем пять минут назад, но всё же интонации уверенные.

- А что если сказать, как есть? - смело интересуюсь я, - я ведь намеренно туда направился. В других ангарах уже, наверное, и не было кораблей.

- Краснов нормальный мужик, но ему будет нужен протокол. Видишь ли, все остальные корабли почти не пострадали. Дроны не тронули тот ангар, и если бы не ты, ход испытаний не был бы нарушен.

- А я не провёл испытание? Это самое лучшее, что могло бы быть!

- Послушай, - она остановила меня, взяв за руку в районе локтя, - мне нравится твой настрой и задор, но сейчас тот момент, когда всё это нужно будет засунуть в задницу, подставить затылок под оплеуху от начальства, а потом идти проходить полётные тесты. Сейчас война, и если ты сегодня всё сделаешь, как надо, то завтра об этом никто уже помнить не будет. Здесь у всех дел по горло.

- Да я и не думал перечить начальству.

- А я говорю тебе то, что он захочет услышать. Он, если что, сам всё скажет, а ты только кивай. Понял?

- Так точно.

- Смотри. Если всё будет как надо - ты сегодня уже будешь в строю. Тесты я тебе устрою быстро.

- Хорошо.

Капитан первого ранга Краснов слегка прихрамывает на одну ногу, но всё равно важно выхаживает по кабинету, в котором едва заметно ощущается запах табачного дыма. Он указал нам садиться, а потом замолчал, как будто размышляя.

- Думаю, можно обойтись без предисловий. Ты понимаешь свою вину?

Я поднял глаза на Симонову и наткнулся на её строгий взгляд.

- Так точно, господин капитан первого ранга, - сухо отвечаю я.

- Представь, что ты сейчас пошёл в ангар и, пользуясь своими навыками, угнал бы корабль такого уровня и ценности. Даже не столько материальной, сколько научно-технической. Как это было бы расценено?

- Как преступление.

- Тяжкое преступление, лейтенант Климов.

- Тяжкое преступление, - киваю я, - господин капитан первого ранга.

Я думал, мне придётся прогибаться, переступать через себя, но он говорит правильно. Не о той ситуации, в которой я был, а в другой, когда моё деяние могло быть истолковано только как преступление.

- Но в то же время мы оба с тобой знаем обстоятельства. Рапорт твой не нужен, хватит бортовых записей и записей следящей станции, но это не значит, что у нас нет проблем.

Он замолкает, и в кабинете повисает немой вопрос - а какие именно у нас проблемы?

- Видишь как, наказать тебя вроде как и нужно, чтобы ты понимал, что наш флот это не твоя личная песочница, и то, что командир немного не уследил за тобой в горячке боя, ещё ничего не значит. Но, с другой стороны, если бы не это происшествие, тебя надо бы наградить. Так что, мы в небольшом затруднении.

Я смотрю на Симонову. Её взгляд смягчился. Она лучше меня чувствует окружающую обстановку, так что это хороший знак. Видимо, всё идёт, как надо.

- Тут и повышение, и орден, и медаль, - говорит тем временем Краснов, - так что наказанием тебе будет приостановка награждения и получения нового звания. Я надеюсь, лейтенант Климов, вы усвоили урок?

- Так точно, господин капитан первого ранга.

- Несите службу с честью и мужеством, - он вытянулся и отдал нам честь.

Мы тоже встаём и отдаём честь, а после он нас отпускает. Потом мы возвращаемся в блок, а Лена уже нас встречает. Она красиво улыбнулась, когда Симонова сказала, что я помилован, но не награждён. Думаю, если бы здесь не было нашего командира, она бы меня обняла. Почему-то я осознал, что мне даже хотелось бы этого.

- На Звёздном хорошая команда, но такие, как мы, всё равно на вес золота. Мы первыми встретили нового врага, - говорит Симонова, закончив свой рассказ.

- Насколько нового? Это разве не левики?

- Не левики, - мрачно отвечает она, - прошло ещё мало времени, но скоро мы всё узнаем. Ты поможешь ему освоиться?

Она вопросительно смотрит на Котову.

- Да, конечно, - кивает Ленка с готовностью.

- Тогда начинайте. Через час - тесты, Климов. Не опаздывай.

- Никак нет, - киваю я.

- Сегодня же весь состав должен быть в строю. И поосторожней с Острой, она не видела твоих пируэтов вживую. Пока ещё.

На этих словах она уходит.

- Острая? - спрашиваю я, когда двери зала закрываются.

- Капитан-лейтенант Острова. Командир эскадрильи, в которой пока что только ты да я да мы с тобой.

- Ждём пополнение?

- Ага, - улыбается Лена.

- Ну, тогда давай осваиваться, пока не наступили тесты.

- Сначала я хотела попросить.

- Что?

- Мы решили сегодня немного помянуть ребят. Завтра церемония, но завтра уже, наверное, будет никак.

- Хорошо. Давайте. Нужно что-нибудь? У меня были баллы. Много.

- Нужно явиться. Я потом тебе всё скажу.

- Явлюсь, это вообще не вопрос.

- Ладно, место ты своё уже знаешь, тогда сразу пойдём к Островой, если она у себя.

Мы поднимаемся на этаж выше. Над жилыми блоками нашего сектора располагаются информационные и тактические залы, а также симуляторы. Подразделение является полностью самостоятельной ячейкой. Такая компоновка более сложна, но в то же время весьма удобна. Не нужно ехать на лифте и проходить несколько пролётов коридора, чтобы попасть к симулятору или в тактическую комнату, которые на Ориуме находились на информационных уровнях, и до них тоже нужно было добираться, а не просто подняться на один этаж.

В информационном зале находится несколько человек. Единственная знакомая мне - Оля, и ещё двух девушек я всего лишь пару раз случайно видел на Ориуме. Трёх парней, которые тоже находятся здесь, я не видел вообще.

- Лейтенант Климов прибыл, - говорю я, вытягиваясь перед невысокой молодой женщиной с каплеевскими погонами.

Она смотрит с недоверием. Мне этот взгляд не очень нравится, но глупо было бы рассчитывать, что тебя встретят как героя, хотя у тебя на счету и есть-то что только один бой.

- Я думала, вы немного ниже ростом.

На секунду воцарилось неловкое молчание.

- Мы как раз разбирали ваш бой. Ту его часть, где вы прикрыли крейсер усилиями одного корабля. Где вы научились этому методу?

- Нигде. Скорость позволяла, и я делал самое очевидное.

- И простое, поэтому эффективное, - Острова отвернулась к виртуальной карте, выведенной на центральный дисплей тактической комнаты.

В углу дисплея находится запись с камер одного из звездолётов, находившегося в стороне. Да, выглядит классно, и лучше не говорить, что я всего лишь дал волю своим инстинктам. Это чем-то хорошо, но боец должен быть всегда готов применять свои самые лучшие навыки, а не ждать, пока инстинкты выйдут наружу.

- Кстати, познакомься, Климов, это Инга, Лена, Виктор и два Алексея, ну а ещё одну Лену и Олю ты, насколько я понимаю, знаешь.

- Так точно.

- Отлично. А теперь скажи мне, ты представляешь свои действия с тактической точки зрения? Можешь всё объяснить?

- Я по большей части выполнял приказы и действовал так, как нужно было в данный конкретный момент. Если я мог уничтожить дрона или нескольких, я делал это. Если с этим можно было совместить прикрытие, я тоже делал это.

- То есть, то в лес, то по дрова, - она складывает руки на груди и с вызовом смотрит на меня.

Ей приходится немного поднять голову, и мне становится понятно, почему она предпочла бы, чтобы я был ниже ростом.

- Скажу честно - инженерная группа, прибывшая сюда, очень восторгается твоим выходом. Они уже всё просмотрели и достали меня вопросами о том, когда смогут поговорить с тобой. Но я их восторга не разделяю. Ты угнал крутой корабль и смог показать его возможности, только и всего. Обучение пилотированию это работа, постоянная работа, и её нельзя сделать за один час. У тебя есть задатки, но их нужно развивать, и серьёзно развивать. Что, если завтра новое сражение, а нас не оснастят этими кораблями, хотя уже и обещают?

- Всех? Так быстро? - восхищаюсь я.

- Ты слушаешь, что я говорю? - она сжимает свои тонкие губы, и на них образовывается множество складочек.

- Виноват, - осекаюсь я.

- Если ты готов работать, то добро пожаловать, если нет - тебе вообще здесь не место.

- При всём моём уважении, каплей, меня уже приняли, из этого я заключаю, что этим распоряжаетесь не вы. Сомневаетесь в том, что я на что-то способен, и то, что вы видели не является для вас свидетельством - загляните в моё личное дело. Готов ли я работать? Да, готов. Я готов ко всему. Чего я больше всего хочу? Мощный корабль, чтобы поквитаться за тех, кого я потерял. Я выбью душу из любого, у кого она есть, а дронов - превращу в металлолом.

Она слушает меня с лёгкой ухмылкой. Может быть, все её слова были нужны для того, чтобы услышать примерно такой ответ. Я чувствую на себе взгляды всех присутствующих.

- Ты прошёл тесты?

- Ещё нет.

- Тогда сегодня разберись с этим и с господами из инженерной комиссии. Их, кстати, в том числе, можешь благодарить за то, что тебя не наказали.

- Поблагодарю, - отвечаю я.

- И без сарказма. Если бы они начали давить на то, что ты потерял такую драгоценную игрушку, которую ещё не включили в общую схему, и она формально даже не принадлежала флоту, то решение командования могло бы быть ещё более жёстким.

- Я и не думал о сарказме. Они создали шедевр.

На этом наш разговор завершился. Новые ребята мне понравились. Правда, называя одного из своих новых товарищей по крылу Лёхой, я ещё долго буду содрогаться и видеть окровавленные дыры в груди и голове.

9

Тесты я прошёл быстро и отлично. Что бы там не говорила моя новая знакомая капитан-лейтенант, я чувствую, что мой первый бой многому меня научил. Мой мозг считал, что достиг своего предела реакции и скорости мышления и принятия решений, но там, в стрессовой ситуации этот предел был отодвинут дальше, и сейчас я показывал результаты даже лучше, чем до обороны Ориума. Хотя, как мне объяснили в тестовом центре, лёгкое сотрясение я получил уже при первом таране дрона. Помню, что меня пошатывало, но это быстро прошло.

После тестов, когда я был признан полноправным боевым пилотом, меня ждало множество формальностей, кульминацией которых была моя встреча с инженерной группой проектировавшей этот корабль. Конечно же, не со всей. Ещё в академии мы просмотрели множество материалов, в которых достаточно подробно описывался процесс создания и производства кораблей, на которых мы летаем, и я знаю, что армии участвуют не только в эксплуатации машин. Там, ещё до начала применения, стоят другие армии - конструкторов, инженеров, рабочих. Именно всех их и представляли те три человека, с которыми я встретился в небольшом информационном зале.

- Здравия желаю, господа, - говорю я, входя. Хоть общее настроение к этому и не располагает, но с лёгкой улыбкой.

- Здравствуйте, Александр, - говорит ближайший ко мне.

Он невысокого роста, пожалуй, постарше меня, а короткие волосы стоят ёжиком. Он в очках, как и все остальные, но я подозреваю, что это не из-за проблем со зрением, а наоборот - чтобы не слишком портить глаза вечным смотрением в разного рода мониторы.

Второй инженер, пожалуй, самый младший. По крайней мере, лицо у него самое мальчишеское. Не верится, что он сделал серьёзный вклад в создание настолько сложной боевой машины, но я подозреваю, что впечатление это обманчиво, а он может оказаться юным гением. Ну и третий, самый старший не только по возрасту, но и, похоже, по званию. Мужчина лет тридцати пяти с зачёсанными назад волосами. На нём брюки, водолазка и пиджак в отличие от относительно молодёжных рубашек и джинсов двух молодых коллег.

Я пожимаю руки и усаживаюсь на предложенное мне место.

- У вас, наверное, мало времени, - говорит самый старший, - но мы постараемся надолго вас не занимать.

- Я, признаться не понимаю, что я могу рассказать сверх носителя, на котором записано функционирование всех систем.

- Как он в целом? - с загоревшимися глазами спрашивает самый молодой, - ну, в целом, ощущения. Лёгкий, тяжёлый или...

- Ну, в этом плане все они лёгкие. Ну а этот, кстати, даже названия не знаю.

- Чеглок, - сказал средний, - ну, это если согласятся.

- Это, кажется, тоже птица есть такая?

- Да. Верно, - говорит молодой, - ну так как вам наш Чеглок?

- После наших стрижей - очень и очень быстрый. Но к этому легко привыкнуть. Потом появляется обратное чувство, что штатный корабль плетётся. Ну а так, и слушается легко, пожалуй, слишком легко. Подозреваю, что для курсантов он не годится.

- Ваша догадка верна, - говорит самый старший, - уже многие эксперты, которым довелось с ним ознакомиться, отмечали сложности пилотирования. Но вам ведь удалось с первого раза.

- Признаюсь, не совсем с первого. Мой друг достал настройки симулятора, и мы разок полетали на имитации. Но в жизни он оказался немного другим. Даже быстрее. Видимо, этот шаблон составляли на глаз, и тот, кто это делал, немного его недооценил.

- Всё равно. Симулятор не показывает полную картину, - запротестовал самый молодой.

- Ну, как пожелаете. По большому счёту, это, кстати, мало что значит, потому что даже если машина сложна в пилотировании, это не делает её плохой. Если в кабине новичок - это да, но если там человек, который умеет обращаться с этой машиной, то она может быть лучше многих.

Как я не хотел и не старался побыстрее от них уйти, наша встреча продлилась почти два часа. Мы часто отходили от темы экспериментального корабля к более общим, но потом возвращались. Среди прочего они извинялись, что меня чуть было не наказали, но справедливо ссылались на то, что от их решений мало что зависело. Это в любом случае неважно. Для меня самым худшим наказанием было бы отстранение от полётов, но до этого, к счастью не дошло.

Когда я прихожу в блок, у Ленки уже расстёгнуты верхние пуговицы кителя - наверное, стало достоверно известно, что никто из командиров сегодня больше не появится, и пора приступить к скромным поминкам.

Котова молча указывает мне следовать за ней и проводит в общий блок. Там сидят Оля и Виктор вместе с двумя Алексеями, которых я уже сегодня видел. Все мрачные, молчаливые. Один из столиков отодвинут в сторону так, чтобы его не было видно сразу от входа. На нём стоят маленькие стаканчики из нержавейки и небольшая алюминиевая фляжка. Кроме этого - лимонад из автомата, чтобы запить. Вполне приличный набор. Учитывая, что у нас пьянство не одобряется ни в каком виде - такого минимума хватит, чтобы помянуть ребят, не теряя человеческое лицо.

Выпиваем не чокаясь. Мне начинает казаться, что находящаяся рядом Лена сидит ко мне слишком близко, но мне от этого приятно. Наверное, вспоминая о том, скольких мы потеряли за один этот бой, делают меня уязвимым, и я подсознательно хочу, чтобы кто-то меня поддержал. Я даже не считаю это слабостью. Слабость - открыто жалеть себя и требовать, чтобы кто-то другой тоже тебя пожалел.

- Ты уже слышал новости? - спрашивает Ленка.

- Нет. Какие?

- Там был всего один инопланетянин, - она показывает указательный палец.

- Один? - мне кажется, мои брови вот-вот достанут до чёлки от удивления.

- Да. Управлял этим кораблём и дронами. Одновременно.

- У них такой интеллект?

Все молча кивают.

- Они очень сильные, - говорит Лёха Одинцов, - говорят, при захвате ему сильно повредили скафандр, и он выжил при нулевом давлении.

- Ого, - я удивляюсь, но с большим положительным оттенком - гада ведь взяли, - наши флотские его захватили на корабле?

- Нет. Он сам атаковал Ориум, чуть не уничтожил весь генералитет.

- Ничего себе.

- А взяла его та девчонка, из-за которой тогда Серёга сокрушался, - сказала Лена.

- С ней был её мужик, - возражает Витя, - это он его гранатами закидал.

- Ничего так пехота работает, - замечаю я, а в голове моей стоит Серёга - живой и здоровый, а не прах в урне, который я завтра увижу на церемонии прощания.

- И всё равно - только один, представляете? - немного неуверенно спрашивает Ленка, и мне это, наверное, кажется, но она прижимается ко мне.

- Мы на всех найдём управу, - говорю я, строго смотря на неё, - если они не напали толпой, а закрылись железом, у них есть на это причины. Либо их очень мало, либо они разобщены.

- Первый вариант, - говорит Оля, - ну, если верить его показаниям. Он не очень горит желанием сотрудничать, но наши спецы из кого угодно выбьют слова.

- Это хорошо, чем-то. Потому что на этих чёртовых дронов мы точно управу найдём. Штат флотов точно увеличат, новыми кораблями постараются оснастить, новое оружие - и пожалуйста.

- Они умеют блокировать выход из подпространства, - говорит Витя, начиная разливать по ещё одному стакану, - помнишь, что подкрепления не было долго, хотя рывок из ближайшей системы занимает максимум час, а наших выбросило в межзвёздном, и они своим ходом почти пять часов шли.

- И сами они могут там куда угодно перемещаться, да?

Он кивнул, потому что понял, что я улавливаю мысль.

- И они могут хоть на Землю сейчас рвануться? - не я один холодею внутри.

- Первый Земной в боевой готовности, - медленно отвечает Витя, подняв на меня глаза и не отрываясь от наливания водки в стакан.

- Мы тоже, кстати, - добавляет Оля, - хотя, как я слышала от самой Валькирии, что выход на Землю оценивается как один к миллиону. Даже если они располагают картами и могут примерно представить размеры нашего пространства, то им неизвестно, где наш центр. Чтобы вычислить это, нужно засылать разведчиков, но наши бы уже их заметили.

- Но у нас вероятность выше, - говорю я, - к нам же уже летал один, и он пропал.

- А ты думаешь, здесь просто так пять флотов и пять станций в этой системе? - спрашивает Виктор, - ладно, давайте, за ребят.

Мы поднимаем стаканы и, не чокаясь, выпиваем. Ленка сильно морщится, запивает лимонадом, а потом протягивает стакан мне. Я хоть и не очень стойкий к алкоголю, но мне хватает терпения. Так и должно быть - она же девушка, их пьянство ещё больше не красит. Тем не менее, я отмечаю, что у неё щёки приятно порозовели, а в основании шеи, которое видно благодаря расстёгнутым пуговицам, выступает лёгкий пот.

- Не знал про пять флотов, - говорю я.

- Ещё бы, в капсуле провалялся. Мы очень боялись, - говорит Оля, - только обрели героя, и сразу его потерять.

- Герой, - усмехаюсь я, - скажешь тоже. Тут чуть ли не в дезертиры записали. Хотя куда тут бежать, ума не приложу - с одной стороны левики-недобитки. С другой - эти дроны. Кстати, как мы этот вид называем?

- Если упростить их произношение и усреднить на наш манер, то название нации звучит как "отаио". Вот мы и называем их отаионами, - отвечает Оля.

- Будем знать, хоть из кого душу вытрясать.

- Насчёт дезертирства, ты это серьёзно? - спрашивает Витя, - правда шьют?

- Ну, сшили бы, если бы не вышло так, что я звено прикрыть помог, причём удачно. Выходит, не хотел бежать, а то, что если бы и хотел, на этом корабле никуда не деться, никого не волнует.

- Но так отстали? - спрашивает Оля.

- Отстали. Награды и звание, сказали, приостанавливают, но и наказывать не будут.

- Хоть бы звание дали и медальку, а то вообще не по-людски.

- Да и ладно. Главное, дали тесты пройти и в строй вернуться. А остальное успеем. Если нам дадут таких чеглоков, то можно вообще никого не бояться, - говорю я.

- Кого? - спрашивает Лена.

- Чеглок - корабль этот экспериментальный так называется.

- Это тебе инженеры рассказали?

- Да.

- А вообще, они что интересного говорили? - спрашивает Оля, - они на тебя ничего там не написали, чтобы тебя построже наказали?

- Нет. Они вообще рады, что такой шанс выпал заранее боевые испытания провести. Представляешь, если именно этот корабль станет основным флотским? Это ж какие заказы! Они рады без памяти, что им теперь его будет проще протолкнуть.

- Я думала, уже почти всё решено.

- Видимо, не всё, - развожу руками.

- Ну ладно хоть с тобой всё обошлось.

- Кстати, как тесты? - спрашивает Ленка.

- Хорошо. Всё отлично. Говорят, даже лучше, чем было.

- Значит, завтра летим тренироваться? - она радостно улыбается.

- Прямо летим? Или на симуляторе?

- Летим, - говорит Оля, - Валькирия прошлась по верхам и выбила нам особое разрешение. Будем жечь казённое электричество.

- Отлично, - вот это уже точно искренне меня радует.

О чём бы мы ни говорили в тот вечер, всё сводилось к войне и, собственно, к причине нашего собрания. Мы выпили ещё немного, а потом просто сидели. Если я и запьянел, то немного. Даже Котова была бодрая, хотя я ожидал, что ей будет немного плохо. Однако всё было хорошо и прилично. Пожалуй, если бы кто-то из старших офицеров зашёл к нам, даже учуяв запах, ничего бы не сказал. Потом все мы простились и разошлись по блокам в предвкушении нового дня, который даст нам возможность тренироваться и подготовиться к встрече с врагом, с которым мы жаждем поквитаться.

10

Я уже успел сомкнуть глаза и почти уснуть. Даже открывшаяся дверь блока показалась мне частью сна, и я не придал этому значения, но человека, забирающегося в моё спальное место, было сложно проигнорировать. Открыв глаза, я вижу Ленку, которая уже лежит на мне.

- Тихо, - она закрвает мне рот ладонью.

Потом, убрав её, она крепко целует меня в губы. Она проводит рукой по моим волосам. Так мягко.

- Не говори ничего. И не проси уйти.

Она расстёгивает куртку. Под молнией белое бельё. От неё веет жаром, и она очень приятно пахнет.

- Ты точно не будешь жалеть? - спрашиваю я, - может, стоит подумать?

- Ты обещал молчать, - она отвлеклась от расстёгивания и поцеловала меня в губы, - и вообще, это должны делать мальчики, разве нет?

- Должны, - я улыбаюсь.

Я помогаю ей снять куртку, потом расстёгиваю тугой ремень и помогаю выбраться из форменных штанов. Бельё она снимает сама, и я целую её девичью грудь. Я не могу выразить, насколько это приятно. Она снимает резинку с волос и распускает свою русую косу. Я переворачиваю её и нависаю сверху.

Она инстинктивно сводит ноги, и я окончательно убеждаюсь в её девичестве.

- Ты не, - протягиваю я осторожно.

Она отрицательно качает головой, а глаза её наполняются невинностью. Я крепко обнимаю её и осторожно двигаюсь вперёд. Она сдерживает крик, но я чувствую, что ей больно. Она держит меня за плечи и впивается в них своими коротко остриженными ногтями. Я целую её в губы. Барьер пройден, и теперь можно немного расслабиться.

- Подожди, - говорит она, останавливая меня.

- Что?

- Мне нужно в душ. Я быстро.

- Вот так? - я, признаться, немного ошеломлён.

- Правда, прости, я быстро. Будь здесь и позаботься о простыне.

Передо мной снова прагматичная Котэсса. Хоть один плюс - теперь я точно осознаю, что всё это она предприняла в трезвом уме, и никому из нас не придётся потом чувствовать себя неловко.

Признаться, это тот момент, когда думать лишний раз вредно. Перестелив простыню, я ложусь обратно и успеваю поругать себя за недавнее событие, а также за то, что по сути, это измена. Можно было бы оправдаться, что наши с Улей отношения практически отсутствовали и были больше нужны для того, чтобы каждый мог утешить себя, но по моим принципам, это всё равно плохо.

Она возвращается в полном обмундировании. Хоть сейчас на плац. Не хватает разве что полётного комбеза, но и наша повседневка выглядит убедительно. Она всё это скидывает быстрее, чем предписывает флотский норматив, и устремляется ко мне в кровать. Она закрывает шторку сбоку, как будто в пустом блоке нас может кто-то увидеть.

Она нависает надо мной, мгновенно вызывая эрекцию и полностью рассеивая моё желание спать. Впрочем, причина бессонницы очень приятная. Мало того, что её запах приятен сам по себе, сейчас к нему добавилась ещё и свежесть.

Мы не говорим, это нам не требуется. Она, конечно, в силу своей неопытности не понимает всё сходу, но в этом есть даже что-то милое. Единственное, что меня смущает, я не могу понять, больно ей или наоборот. Эти вопросы пропадают, когда в конце она радостно вскрикивает и после мило улыбается. Я не эксперт, но мне хочется надеяться, что это был её первый оргазм.

Она прижимается ко мне. Такая горячая, но, пожалуй, мне это очень нравится.

- Ты удивлён? - спрашивает она негромко.

- Да, - честно отвечаю я.

- Ты, Климов, не видишь ничего, кроме космоса, и никаких намёков не понимаешь, - она поглаживает мне волосы.

- Почему же? Я верно понял намёк на то, что мне нужен счёт.

- Дело не в счёте.

- А в чём?

- Не знаю. В каком-то ощущении, - она немного привстала, продолжая прикрывать грудь покрывалом, - я ведь тоже толком никогда не сражалась, и там всё оказалось по-другому. Не так, как кто-то рассказывал или я сама представляла.

- Понимаю. Но теперь, я надеюсь, можно считать, что я к тебе посватался?

- А ты на мне женишься? - она спросила и хихикнула. Да, согласен, звучит глупо и даже пошловато, особенно сейчас.

- Да, - отвечаю я.

- Но мои родители не должны ничего знать о том, что было сегодня. И ещё будет.

- Вот я прямо возьму и расскажу.

Она вновь наклоняется ко мне и целует. Потом мы обннимаемся и ещё некоторое время лежим. Денёк и правда был нелёгким, даже слишком, но перед сном мы всё же ещё раз занялись сексом, а потом, когда буря снова утихла, появились призраки.

Нет, не бледные облачка непонятной формы, которые свойственно время от времени видеть людям. Это всё уж точно чепуха. Настоящих призраков не видно. Но если их нет, то почему мы закрыли шторку и так и спали? Почему утром Лена очень старалась не шуметь, как будто могла разбудить кого-то кроме меня? Почему я, выбравшись из кровати, почему-то ожидал очередных Лёхиных шуточек? Вот они, настоящие призраки прошлой жизни. Ощущение, что те, кто был рядом с тобой, всё ещё рядом с тобой.

Чем больше погибших в бою, тем более обезличенным становится каждый из них. Таков финальный циничный штрих этой не менее циничной трагедии. Все, кого ты уважал, ценил, а может быть, даже любил - лишь небольшие именные капсулы с прахом, который получат родные. Это, конечно, более личное, чем просто имя в списках соответствующих информационных блоков, но всё равно недостаточно.

Что до самой церемонии прощания, то она для нас одна на всех. Не нужно отдавать приказ о том, чтобы склонить головы и снять головные уборы. Каждый из нас сейчас вспомнил всех, кто не пережил ту ночь. И каждый для себя решил, что поквитается за своих. Я уж точно решил. Будет у меня Чеглок, или останусь я на Стриже, лучше им бояться моего гнева.

Лена никак не показывает, что мы теперь вроде как вместе, и вообще старается держаться. Она ни разу не заплакала, пока мы не остались с ней наедине в небольшом информационном зале. Ничего, скоро у нас будет отличная возможность забыться, потому что после завтрашней церемонии награждения у нас начнутся полноценные тренировки. Награждение, кстати, пройдёт в том же зале, что и прощание, что вкупе с малым сроком, разделяющим две церемонии, ещё одно выражение цинизма. С другой стороны, пытаться его прикрыть было бы ещё более цинично, и, больше того, совершенно нечестно. В конце концов, человечество не изобретало войну саму по себе, равно как и все сопутствующие ей дополнения.

- Интересно, а что твои подружки из блока думают о том, где ты проводишь ночи? - я глажу Лену по волосам и улыбаюсь.

- А это неважно, - отвечает она, - если кто-то из них уходит и потом не рассказывает, то мы не пытаемся выяснить или тем более упрекнуть.

- Но ты же хотела сохранить всё в тайне.

- От отца. Он может не понять. Для него я всё ещё маленькая, и подумаешь, что у меня сорок четыре дрона на счету.

- А у меня восемьдесят девять, - я шутливо показываю ей язык.

- Я догоню, - она щипает меня за нос, а потом целует.

Котовой, кстати, дали орден мужества, как и всем остальным, кто остался в живых. Ну, кроме меня. Мои наградные документы ещё ждут, пока меня можно будет наградить. Но даже это неважно. Я хочу поскорее оказаться в кабине новенького Чеглока и дать отаионам и их дронам прикурить.

- А что мы будем делать, когда к тебе подселят пополнение, - спрашивает она, оперев голову подбородком на мою грудь.

- Будем ходить в душ по ночам. Благо, не рядовые какие-нибудь, с которых можно спросить. Да и общий зал, если ты заметила, можно закрыть изнутри.

- Ты не считаешь, что мы слишком быстро вот так вот? - неловко интересуется она.

- Не считаю.

Конечно, я понимаю, что она имеет в виду и Ульяну в том числе. И я правда считаю это очень неправильным. Но и что-то менять не хочу. Ещё мне кажется, что она хочет говорить о любви. Спросить, люблю ли её я, или сказать, что сама любит. Но, как ни парадоксально, для этого действительно прошло мало времени. Но, как бы это не прозвучало, я ощущаю стойкое желание хотеть её любить. Не знаю, почему и как это выразить.

- А ты не боишься, что кто-то из нас погибнет? - спрашивает она тихо.

- Боюсь. Но мы ведь постараемся?

- Конечно, - она красиво улыбается.

11

Новая жизнь проявляется во всём. Её девиз - "Нет времени на скорбь". Я как будто бы второй раз пошёл в лётную академию. Зарядка, общая физическая и военная подготовка. Душ, обед, имитация боевого вылета. На Чеглоках. Как будто бы командование знало, что для нас это лучшая награда, и до последнего момента держало в тайне тот факт, что у Империи уже есть достаточное число этих кораблей для оснащения передовой группировки, к которой мы, на своё счастье, относимся.

Мы занимаемся, отрабатывая взаимодействие, и в то же время готовы в любой момент отражать нападение, если таковое состоится. Учитывая особенности нашего нынешнего врага, он может нагрянуть в любой момент. Представляю, в каком напряжении пребывают люди во флотах центральных систем. Мы здесь, вроде как, уже и битые и пуганые, а у них, кроме как из записей и не известно, какого именно врага нужно ждать, так что нам хоть чем-то проще.

После вылета мы тут же имитируем выдвижение в нужный сектор, потом условно атакуем противника и тут же выдвигаемся в другую точку, где тоже становится напряжённо. Перестроения, заходы, выходы, разлёты, сходы: с новыми кораблями всё нужно повторять, но это же и способ вывести свои умения на новый уровень. Со времён академии я не спал без задних ног ночью, и теперь мне действительно некогда думать о чём-то лишнем. Положительный момент состоит в том, что я вышел на пик своей лётной формы. Вкупе с новейшим оснащением мы точно найдём, что показать своим новым врагам.

Но, признаться, не только одними усиленными учениями прекрасна новая жизнь. Несмотря на то, что по-настоящему сражаться нам не нужно, мы чувствуем дыхание войны. В систему, которую мы занимаем, прибывают всё новые и новые формирования. Среди прочего мы занимаемся самым настоящим сопровождением и прикрытием тех, кто не может защититься сам.

Мне уже не нужно было выискивать свежие слухи о том, что происходит в системе - я сам был в курсе свежих новостей. Я знал, что наши учёные и инженеры уже приоткрыли завесу тайны над высокими способностями отаионов, касающихся подпространства. Правда, возникали трудности с воспроизведением самого устройства, полностью соответствующего трофейному, но общая концепция становилась понятна. Именно наши прототипы, сопровождаемые целыми инженерными флотами, прибывали в систему и занимали позиции. Они устанавливали блокировку системы, чтобы отаионы не смогли ворваться в неё там, где нам это неудобно.

Судя по тому, что некоторые корабли, оснащённые новыми силовыми установками и позволявшие нам контролировать подпространство, лишились внимания инженерных формирований, можно было сказать, что они исправно функционируют. Пространство вокруг одного из них, который прикрывал Звёздный, охраняли мы.

В соседнем объёме находились мощные ракетные крейсеры, которые в теории должны были обеспечить нам надёжное прикрытие, пока мы будем уничтожать врага в ближнем бою. Ох, как же я ждал, что сюда прибудет ещё один корабль, похожий на тот, который напал на Ориум. В тот раз всё вышло очень нехорошо, но сейчас мы имеем, что предъявить нашим злым друзьям, которых мы неофициально называем беляками. Все уже так или иначе знали, как они выглядят. Кто-то видел снимок, кто-то - слышал описание.

Они выше нас, у них крупнее мозг и в целом голова. Она выглядит очень непропорциональной, особенно когда они не облачены в свои мощные доспехи. На голове непривычно большой рот и ещё более крупные глаза. Прозвище своё они получили из-за почти белоснежной кожи, на которой лишь в некоторых местах видны тёмные сосуды.

Учёные говорят, что их интеллект выше нашего, но это не помешает нам победить. В конце концов - мы тоже не амёбы. Смогли одолеть одного в неудобной для себя ситуации - одолеем и остальных, тем более, что их немного.

Что касается причин их низкой численности, то тут всё просто. У них не существует полов, вероятность появления потомства очень мала, а их биологические механизмы являются священными. Учитывая уровень развития их медицины, они могли бы как-то повлиять на свою физиологию, но они этого не делают. Стоит упомянуть, что они эволюционировали настолько, что у них уже нет естественного процесса деторождения - в этом им помогают роботы, однако и свой плюс тоже есть. В отличие от других человекообразных, известных нашей науке, плод не так уязвим, поскольку прикрыт прочными костями, да и скафандры их, которые они почти не снимают, сконструированы таким образом, чтобы обеспечить ещё большую защиту.

Но самый интересный момент - это их высшая вера в себя. Левики - их рабы. Рабы, рабская сущность которых чуть ли не обоснована научно. Механика их мира такова - левики осваивают миры, вроде бы как что-то даже создают, при необходимости ведут войну, но случись кому-то из отаионов захотеть себе во владения один из миров, формально принадлежащий левикам - он может его брать с разрешения короля. Да, забыл упомянуть, что их государственное устройство чем-то напоминает феодализм.

При отъёме мира мнение левиков никого не интересует. Когда-то они устраивали восстания, и со временем беляки поступили проще - лишили их собственной воли. Теперь те уж точно не взбунтуются. Никогда.

Самый отвратный момент состоит в том, что и нас они считают своими рабами. Вот просто так, даже несмотря на то, что никого из нас никогда не видели и не знают. Атаку Ориума они воспринимали сугубо как возвращение себе контроля над своим миром. Если и дальше следовать их логике, то все миры, принадлежащие нам, по их мнению, являются их собственностью. То есть, завтра ни у кого из них не шевельнётся ни один нерв в их развитом мозгу, когда они начнут забирать себе Землю.

Дальше больше - если уж они не признают, что кто-то, кроме них, имеет право владеть территориями, то и для переговоров с ними мы тоже недостойны. Так что у нас война без вариантов. Как минимум до тех пор, пока нас не признает их высшее величество. Вот в полном смысле слова битва за место под галактическим Солнцем. Что же, уж мы её проведём по всем канонам Имперской тактики и стратегии.

12

Между тем корабли в систему продолжали прибывать. Это уже не походило на укрепление для обороны. В самом деле, для чего собирать такой мощный флот в относительно ограниченном пространстве, если не для нападения на кого-либо. Это ни для кого не было секретом, и все мы ждали этого момента. Наши навыки находились на небывалом уровне, и вся наша армия и флот были могущественны, как никогда.

Левики нам теперь казались не просто ботами самого низкого уровня, они были в шаге от того, чтобы перестать вообще считаться противниками. Лично я к ним испытывал чувство, напоминающее жалость. Если бы не отаионы, которые, фактически, лишили их разума, мы могли бы заключить с ними союз, и это было бы вполне неплохо, однако всё вышло так, как вышло.

Мы получили пополнение, и Лена уже не могла приходить ко мне в блок. Пожалуй, если бы мы жили, как раньше - то есть с Лёхой и Серёгой - то можно было бы ещё как-то договориться, но своих новых сослуживцев я в подробности своей личной жизни посвящать не хотел. Напротив - между ними и мной как будто стоял невидимый барьер. Вроде бы и ребята нормальные - плохие к Симоновой в полк не попадают - вроде бы и причин особых нет им не верить, но всё же я не спешил полагаться на них. Наверное, должно было пройти время или несколько боёв, чтобы мы сошлись.

Может быть, потому что теперь и я, и все, кого я знал до Ориума, стали старше на одну войну, а им повезло находиться в тот момент в резерве? Может быть, и они в любом случае не виноваты, но такой уж мой характер. Плохо то, что я не могу изобразить полностью дружеское отношение, поэтому они, наверное, чувствовали, но, к счастью, у нас всех было не слишком много времени, чтобы думать об этом.

А с Леной мы виделись либо в душевой, либо в общем зале. К счастью, на ночь блок вымирал, и у нас было немного времени, чтобы побыть вдвоём, а потом и самим отправиться спать, чтобы начать ещё один день. Увлекательный день, потому что кроме как во время первичных тестов, я больше на симуляторе не бывал. Хоть и стреляли мы понарошку, но ничто не заменит тебе ощущения, что ты сидишь за настоящим штурвалом настоящего корабля и выполняешь манёвры в настоящем пространстве. Да и натуральная отработка тактики даёт гораздо больше, чем её имитация в капсуле - в этом все мы убедились.

Единственное, что тревожило, это уже не слабость, а неопределённость. Мы ждали врага к нам в гости со дня на день, но время шло, а он не появлялся. Казалось, что энергия слишком застоялась в распределительных блоках нашего оружия, но появление неприятеля всё равно зависело не от нас. Может быть, им тоже нужно было подготовиться?

Как бы то ни было, мы с подготовкой управились раньше. Финальной её частью стало переоснащение наших Чеглоков. Главное оружие, коим до этого был лазер, заменили на мощный космический дезинтегратор, а маломощные относительного главного лазеры разнесли по бокам. В целом, учитывая характер противника, с которым нам предстоит столкнуться, это перемены к лучшему, но к новому оружию нужно привыкать. Лазер оружие почти мгновенное, в отличие от дезинтегратора, скорость импульса которого в вакууме хоть и приближается к скорости света, всё же не достигает её.

Последнюю неделю нашего пребывания в системе Иргинона, мы переобучались. Это, к счастью, оказалось не так сложно, как я боялся. Но в конце мы стали настоящими машинами уничтожения чёртовых дронов. Говорят, если их не модифицируют, одного попадания нашего дезинтегратора будет достаточно, чтобы уничтожить одну единицу, а если просто задеть, то можно лишить его защиты, и он погибнет от чего угодно - хоть от тарана или самых простых снарядов.

Мы не знали точно даты начала наступления, но каждый новый день ждали, что нам её назовут, и она будет очень близко. Когда в один из дней слишком затянувшейся подготовки нам раньше обычного сказали сворачиваться и возвращаться на базу, лично мне всё сразу стало понятно.

После душа и ужина вместе со всеми, Симонова собрала нас в большом информационном зале. На проекции за её спиной уже развёрнута карта системы. Карта неизвестной системы, что означает ровно одно - наступление. Вид у неё немного усталый, видимо, она принимала участие в военных советах, которых не могло не быть в сложившейся обстановке. Нападение всегда риск, причём существенный, а нападение на практически неизвестного противника риск вдвойне, поэтому все вполне резонно были на взводе.

- Начну без лишних предисловий. Вы и сами уже всё поняли, так что будет достаточно, если я расскажу вам часть генерального плана. Завтра, в полдень по бортовому времени первый эшелон нападения уйдёт в направлении системы Н-Ао, карту которой вы видите позади меня. Мы идём вторым эшелоном вместе со всей массой войск. Если взятие системы под контроль будет происходить в соответствии с прогнозом, то мы выступаем в шесть часов вечера в свёрнутом виде. Сильного сопротивления не ожидается, поскольку собственник, так сказать, этой системы нами захвачен, а большая часть его армии находится в деактивированном состоянии, плюс, ещё одна часть нами уже уничтожена при обороне Ориума. Однако не обольщайтесь. В состоянии металлолома пребывает только десять процентов. Остальные девяносто потенциально боеспособны.

Не сказать, что я испытиваю страх после этих её слов, но, признаться, я не ожидал, что дронов будет так много. Я встревожился, но в то же время у меня зачесались руки. Это будет нелегко, но мы сможем. Однако прежде чем испытывать точный набор эмоций, нужно дослушать то, что тебе говорят.

- В любом случае, первичное получение контроля над Н-Ао будет осуществлять первый эшелон. Мы в лучшем случае будем выполнять прикрытие разворачиваемых подпространственных кораблей нового образца, но дальше начнётся самое серьёзное. Командование ожидает масштабное прибытие вражеских войск. Мы будем блокировать подходы, но это сможет только задержать их и помешать выйти в тех местах, которые наиболее для них удобны. Войск будет очень много. Это будет большое сражение, и тот, кто в нём победит, будет обладать стратегической инициативой. Лично я хочу, чтобы это были мы. А вы?

Все ответили единогласно.

- В этот раз врагов точно хватит на всех. Я понимаю, как многие из вас рвутся в бой, но попрошу сделать ваше желание победить хладнокровным. На этот раз план операции составляем мы, и от слаженности наших действий будет зависеть то, как долго сражение будет разворачиваться по нашему сценарию. По нему в Н-Ао отаионы найдут закат если не своей нации, то эпохи рабовладения и подавления воли у других, так давайте притворим его в жизнь.

Закат нации. Жестокое словосочетание, особенно если ты занимаешь видное место на просторах галактики, развит технологически и научно и владеешь обширным пространством. Если мы всё сделаем как надо, то отаионов ждёт закат. А если у них есть выдающийся план противодействия? Закат ждёт нас? Чёрта с два. Только через мой труп. И, уверен, нас тут много таких героев.

- Конкретную работу в звене и взаимодействие мы отработали. Никаких нареканий у меня нет, - завершает Симонова свою речь, - есть у кого-то вопросы?

Но, пожалуй, не я один не имею, что спросить. Всё было предельно ясно - завтра в шесть наступаем. Конкретно мы - ждём своего часа, а потом задаём жару. Мы с Леной сидели в одном из первых рядов, поэтому нам приходится ждать своей очереди, чтобы покинуть зал.

- Идём на смотровую? - негромко спрашивает она, приблизившись к моему уху.

- Конечно, - киваю я.

Пожалуй, у всех, кто сегодня был здесь, похожие выражения лиц и глаза, смотрящие вдаль. Наверное, отсюда можно увидеть звезду, к которой мы завтра рванём, преодолевая световые годы за часы, и там нас ждёт сражение, ставка в котором - жизнь и процветание нации.

Наверное, даже немного бояться в таких обстоятельствах это нормально. Но я бы не сказал, что мы боимся. Это просто тревожное волнение. Тогда, на Ориуме, враг обрушился на нас неожиданно, и у нас даже не было возможности осознать происходящее. Сейчас же отчётливым было это ощущение прикосновения к вечности. Ощущение величия и бесконечности пространства вокруг нас и существ его населяющих. Отаионы, наверное, намного древнее нас. Это нация со своей культурой, философией, наукой. В других обстоятельствах, наверное, было бы варварством воевать с ними, и тем более уничтожать, но закон космоса в большинстве случаев такой же жестокий, как закон джунглей - убивай или будешь убит. И в этот раз данная фраза актуальна, как никогда.

Если бы не случилась война с левиками, мы бы не встретили отаионов ещё много лет, но потом эта встреча могла бы быть гораздо более неприятной. Она могла бы начаться, к примеру, с нескольких потерянных миров и колоссальных человеческих жертв, гораздо больших, чем потери при Ориуме.

Лена мягко берёт мою руку, я поворачиваюсь к ней, и глаза наши встречаются. Если я и боюсь чего-то сейчас, так это потерять её. Может быть, это слабость, но она является единственной причиной для меня не желать войны. Однако война уже здесь, мы здесь, и нет здесь места только для одного - для слабостей. Но Лена для меня одновременно была и источником силы. Как знать, может быть, она являет собой всё, чего мне не хватало в этой жизни. Главное, суметь это удержать. А если представить отаионов с их верными дронами, человеческая жизнь может показаться очень зыбкой и призрачной по сравнению с их силами, но, уверяю, это лишь кажется. Имперский солдат, встречающий врага грудью, неуязвим.

- Я люблю тебя, - тихо говорю я и вижу, как в её глазах появляются слёзы, слёзы счастья.

- Я люблю тебя, - отвечает она.

Пожалуй, если в нескольких метрах от вас находится холодный и безжизненный космос, это самое настоящее тепло, которое может помочь развеять не только его, но и все тревоги. Начинаешь с восторгом думать о том, что настоящая война, начавшись с обороны Ориума, быстро подходит к своей кульминации.

13

В полдень следующего дня мы торжественно проводили наших сослуживцев в подпространство. Я думал, что меня захлестнёт новый приступ волнения, но всё вышло ровно наоборот. Мне стало как-то легко и спокойно. Даже если в первый же час зазвучит тревога, и нам прикажут за пять минут подготовиться к броску, я всё буду делать хладнокровно.

Однако тревога не звучит ни в первый час, ни во второй, ни в третий. После трёх мы своим кругом собираемся возле объёмной карты системы Н-Ао, которая за время боя стала заметно подробнее. Наверное, у командования на карте в реальном времени выводится ещё и текущее положение войск, но для нас это пока не было важно. Мы получили приказ ознакомиться со структурой мира, чтобы потом не спрашивать, где первая планета, а где спутник три-один.

Такие обозначения очень удобны. Конечно, можно было перевести хитрые названия беляков или дать свои, но для мгновенного освоения ни то, ни другое не было удобно. Это устройство Солнечной Системы мы знаем наизусть, можем сказать, какой спутник к какой планете относится, здесь же это всё надо учить. А если обозначать условно, то всё понятно - не Ао-Э-Ао, а первая планета, и мы знаем, что она ближе всего к звезде. Не Оа-Эну, а спутник три-два, то есть второй по удалённости спутник третьей планеты. То есть просто по умолчанию мы получали понимание на таком уровне, как если бы речь шла о нашем родном доме.

Что до непосредственного устройства системы, то она оказалась вполне стандартной. Планеты один и два находятся ближе всего к звезде. При этом первая слишком близко, чтобы быть обитаемой для стандартных человекообразных, к которым, кстати, относятся и отаионы, а вторая чуть ближе, чем Земля, и именно эта планета является домом того представителя их нации, которого мы захватили.

Планеты один и два отделены от остальной системы поясом астероидов, в котором для удобства выделено двадцать четыре объекта, являющихся самыми большими и поэтому подходящими для ориентирования. К тому же вокруг этих объектов пояс астероидов особенно плотный, чем очень напоминает учебные пространства из симуляторов академии.

На приличном удалении от пояса астероидов находится планета три - газовый гигант, немного уступающий в размерах Юпитеру. Он имеет множество спутников, но ключевую роль командование присвоило только семи из них - самым, как нетрудно догадаться, крупным. Они, как и положено, пронумерованы в соответствии с удалённостью от планеты.

Ещё один газовый гигант находится на значительном удалении от первого. Планета четыре имеет шесть спутников, выделенных командованием, один из которых особенно крупный. Я уже представлял, как за него развернутся особенно серьёзные баталии. Это объединение вполне может быть серьёзным пограничным бастионом.

За планетой четыре находился очень редкий пояс астероидов, в котором не выделено ни одного объекта, что говорит о том, что бой идёт далеко оттуда. Однако где именно, мы не знали. Не стоило забывать, что вне зависимости того, насколько легко будет обойти вражеские бастионы, нам всё равно нужно владеть окраинами, чтобы развернуть группировки контроля подпространства. В любой момент может загреметь тревога, и мы должны будем выдвинуться вперёд, но раз этого пока не происходит, генеральный план командования исполняется.

И хотя карта системы почти не меняется, мы сидим и смотрим на неё, как зачарованные. Иногда между нами возникает разговор, но длится он, как правило, недолго. В начале пятого в зал приходит Острова в сопровождении Игоря и Вити. Она оглядывает нас, а потом просто вводит коды доступа к данным, и наша карта прямо на глазах расцветает красками условных обозначений наших формирований и формирований врага.

Взглянув на неё я понимаю, что ситуация очень удачная. Правда, нужно сделать поправку на то, что, раз командующий группировкой у нас, враг сражается в полностью автоматическом режиме, плюс, как стало известно раньше, часть армии и вовсе бездействует, но ведь и мы дерёмся не в полную силу. Нам ещё понадобится наша мощь, когда кто-то явится в эту систему. А кто-то непременно явится, возможно даже, что уже выдвинулся.

- Итак, - начинает Острова, - ввожу вас в курс дела. Планеты охраняются дронами и левиками, но это всё безголовая змея. Досаждают нам, но не более, однако в подпространстве уже наметилось движение. Пока что осторожное, но это только передовые отряды. Наша блокировка усложнит им подход, но не сможет его предотвратить. Мы выходим по расписанию, но тревога всё ещё вероятна. Основные очаги сражения находятся возле подавляемых гарнизонов систем. Нужно прикрыть высадку десанта и учёных, чтобы они смогли обезвредить ту часть дронов, которые находятся в неактивном состоянии. Пока что эта задача выполняется.

- А около блокировщиков тихо, - осторожно замечает Оля.

- Да, - кивает Острова, - развёртывание проходит полным темпом, и хотя дроны вообще не реагируют на наши корабли, прикрытие идёт по плану. Немного завышено, даже командование это признаёт, но мы можем не заметить подход беляков.

- А какова степень контроля над системой? - спрашивает Лёха.

- Тридцать процентов и растёт очень быстро. Но сразу говорю - никому не расслабляться. Мы сразу знали, что вначале будет легко, а настоящая бойня развернётся, когда придёт их подкрепление.

Личный компьютер Островой издаёт сигнал, говорящий о входящем голосовом вызове. Она выходит, чтобы ответить, а потом возвращается, надо сказать, с хорошими новостями.

- Мы выходим первым эшелоном для поддержки обороны объекта девять. Звёздный десантирует нас, а потом отойдёт. Это наиболее вероятное место появления противника из подпространства. Оно очень неудобно для нас, поэтому туда уже выдвинулась группировка. Ориентировочное время развёртывания - двадцать тридцать. К этому времени мы уже должны быть там. Если нам удастся удержать сектор и прикрыть станцию, то сегодня уж точно всем можно будет спать спокойно. В пять начать подготовку, без десяти шесть каждый должен уже быть в кабине. Это ясно?

- Так точно, - в один голос отвечаем мы.

- А теперь разойдись. Отдохните хоть немного.

Мы выполняем приказ, и уходим из информационного зала, последний раз бросив взгляд на карту, где остаются метки, обозначающиеся сражающиеся соединения.

Кто-то направляется в общий зал, кто-то в свой жилой блок, а мы с Ленкой в душ. В её исполнении фраза "Я хочу ещё разок перед боем" звучит очень непривычно, но сильно заводит. Ощущения действительно необычные - особенно яркая страсть, ведь в этот раз мы точно знаем, что у нас будет бой. Самый настоящий, а не просто патрулирование в ожидании появления врага, которого даже в этом случае быстрее сцапает кто-то другой. Нет, мы точно будем драться.

Чтобы не афишировать лишний раз наши отношения, о которых многие, наверное, уже догадались, мы обнялись и поцеловались перед входом в ангар, оставшись наедине. На нас уже комбезы, а в руках мы держим шлемы. До выхода остаётся чуть более десяти минут.

Все знают это чувство, когда смотришь на близкого тебе человека и видишь его взгляд, даже если на нём надет шлем. Так и я, глядя на Лену через два защитных фонаря, видел не затемнённое стекло шлема, а её красивые зеленоватые глаза. И мне становится радостно от мысли, что в самые тяжёлые моменты они будут со мной. Всегда будут со мной.

Всё как и положено: мы вылетаем в месте десантирования, выстраиваемся в боевые порядки и движемся к цели, которая уже видна. Корабль блокировки очень большой, и если бы я не знал, то сказал бы, что это сверхмощный боевой крейсер. Она примерно так и выглядит, только в центре его утолщение сферической формы. Скорее всего, именно там и располагается эта чудная силовая установка, способная манипулировать подпространством.

Как бы то ни было, мы прикрываем процесс развёртывания, который нам не виден снаружи. Если бы местная группировка имела центральное командование, то все соединения дронов сейчас должны были бы устремиться сюда, но их командующий у нас, и поэтому, следуя их логике, атаковать будут только те из них, в пространство которых мы непосредственно вторглись.

К слову, у отаионов не оказалось никакого механизма пробуждения армии в случае гибели так сказать, бодрствующей части группировки, хотя подобная вещь была бы очень уместна. Подозреваю, что причиной этого отсутствия является то, что они слишком прониклись своей высшей сущностью и слишком успокоились, почив на лаврах своих прошлых побед. Как бы то ни было, факт перед нами, и им нужно пользоваться.

- Клим и Ранни, - командует Острова, - выйдите в объём два, туда могут податься дроны, которых оттесняют из четвёртого. Встретьте их там.

- Есть выдвинуться, - говорю я, и мы с Леной отделяемся от пятёрки и движемся в назначенный объём, готовясь открыть свой счёт на сегодня.

Подозреваю, что раньше мы бы с ней чуть ли не поспорили, кто в звене будет ведущим, а сейчас как-то само собой вышло, что веду я, а она меня прикрывает.

- Опасность в третьем объёме, будьте готовы, - говорит кто-то из другой пятёрки.

- Понял вас.

Сердце начинает биться. Видимость вперёд ограничивает корабль, и мы вот-вот достигнем цели. Единственное, что я успеваю заметить, это как дрон выплёвывает в меня заряд почти в упор. Хвала мощным маневровым двигателям! Закрутившись в штопор, я ухожу, наугад посылая во врага дезинтеграционный импульс. Убедившись, что передо мной нет ещё одного противника, выравниваю машину и поворачиваюсь.

- Ты как, Ранни? - интересуюсь, хоть и вижу живую отметку на интерфейсе.

- У меня на одного больше.

- Это пока.

Я уже вижу цель, а Лене удалось усилить мой азарт. Выполняю манёвр, атакую из дезинтегратора, а на финал посылаю ракету. Его мощная защита ослаблена, и он разлетается на куски. Очень хорошо.

- Один-один.

- Зараза! - говорит Лена, и я чувствую, как она улыбается.

- Это не соревнования по академической гребле, - сухо, но сурово замечает Острова, - идите в пятый объём и поддержите Плотника.

- Есть поддержать Плотника, - говорю я, подавляя улыбку.

Подумать только, ещё недавно я ругал отаионов за то, что они, почив на лаврах, слишком сильно расслабились, а сейчас я и сам такой. И Острова, и я сам напоминаю себе о том, что это война. Настоящая война, и то, что у тебя крутое железо, не отменяет необходимости концентрации, постоянного слежения за боем и необходимости действовать в соответствии с уставом и приказами.

Но Чеглок резвый, я довольный, и вот мы пинаем дронов, как в какой-то компьютерной игре. Разве что, все игры с громкими звуками и яркими взрывами, а здесь лишь голубоватые сполохи дезинтеграционных импульсов, ударяющих в защиту, да искры разрушаемой электроники, прячущейся под бронёй. Кроме этого, разве что, короткие и совсем не красочные вспышки разрывов снарядов и ракет, а из звуков, помимо рации, в основном лишь гул - отзвуки вибраций силовой установки и сервомеханизмов. Больше ничего.

Конечно, на благо концентрации это не очень идёт. Но, сразу скажу, что все наши проделки, хоть мы порой и слишком наглели, в тот день сошли нам с рук. Пожалуй, были и положительные моменты. Я осознал, что после Ориума побаиваюсь дронов, особенно если они двигаются боевым порядком, особенно, если ведёт четырёхлепестковый, а два трёхлепестковых его прикрывают. Сейчас, после этого победоносного шествия, коим обернулось начало первого этапа сражения за эту систему, эти предрассудки полностью оставили моё сознание.

Знаю, здесь тоже важно слишком уж сильно не расслабиться, но Ориум и мои погибшие товарищи всё ещё стоят перед глазами. Я избавился от излишнего страха, но всё равно знаю, что этот противник жесток и коварен. Тем более, он не всегда будет без командования. Когда отаионы явятся в эту систему, чтобы устроить нам генеральное сражение, всё будет гораздо тяжелее.

Пока же мы, как обычные рабочие, отработали свою смену и направились обратно на звёздный. Помню, ещё в академии получил квалификацию на вождение автомобиля. Взял небольшую машину напрокат и иногда катался. Со времени окончания академии больше не ездил, да и не те обстоятельства, собственно. Вспоминаю я это потому, что уж больно это путешествие от развёрнутой станции до Звёздного напоминает возвращение домой поздно ночью. Правда, в широком смысле слова, за пределами планеты всегда день, но день, когда можно видеть звёздную сферу. Я усталый, спокойный и умиротворённый. Движки работают, расстояние уменьшается.

Мы с Леной задержались в общем зале дольше остальных, а потом закрылись и занялись сексом даже несмотря на то, что нам обоим очень хотелось спать. Завтра наша смена начнётся в полдень и будет длиться до шести, если ничего непредвиденного не случится. По прогнозам - не должно. Но кто знает - война вещь нестабильная.

14

Промежуток между этапами сражения был тем периодом, когда я снова начал завидовать пехотным формированиям. Это они завоёвывали планеты, спутники, крупные астероиды. Их поддерживала штурмовая атмосферная авиация, высаживала и перебрасывала - десантная, а мы в лучшем случае обеспечивали прикрытие при следовании крупных кораблей между атмосферами.

В первый день я подбил четырнадцать дронов, четыре из которых были четырёхлепестковыми, что считалось шиком из-за их повышенной маневренности и огневой мощи. Во второй день - восемь и ни одного о четырёх лепестках. На третий день мы встретили только одного заблудшего трёхлепесткового дрона, который выглядел так, будто его система управления дала сбой. Он даже не пытался нас атаковать. Его на свой счёт записала Лена. Дальше пошла и вовсе рутина. Сопровождение было нужно выполнять потому что так положено, а не потому что существовала реальная угроза. Сколько человеку ни давай, всё равно будет мало. Помню, на Меларе, я бы за одни только ежедневные выходы в космос благодарил, а сейчас вон как, глядите. Дронов мне подавай, да побольше. Эх, Мелара, как же давно это было.

Помню, тогда я обижался от того, что считал, будто Империи нужны все, а мы почему-то всё равно сидим в резерве. А ведь Империи действительно нужны все, просто тогда ещё не настал момент, когда без всех и каждого она не устоит. Этот момент пришёл к нам поздно ночью, почти утром на пятый день нахождения в Н-Ао. В районе одного из кораблей требоавалась срочная поддержка, и мы оказались ближе всех. Один резерв уже выдвинулся, но их сил недостаточно.

Сон мгновенно прошёл, я ощутил бодрость, готовность, а главное - желание ринуться в бой. Один поцелуй Лены, прикосновение её рук, и я сажусь в кабину своего Чеглока. Наконец нас ждёт суровый бой, о котором мы мечтали с того момента, как оказались здесь.

- Разбиться на двойки, - командует меж тем Острова, - идём вертикальным уступом, не зевайте, здесь особые дроны и улей поблизости. Нужно разметать охрану и помочь абордажникам его захватить.

Особых дронов я увидел не сразу. Я ожидал, что это будут большие серьёзные машины, которые одним махом оттеснят нас от станции, но всё оказалось немного не так. Они действительно пытались оттеснить нас, и у них это неплохо получалось на первом этапе, но машины были небольшими. Очень небольшими. Помню маленьких и шустрых шестилепестковых дронов при обороне Ориума - у этих было не меньше десяти лепестков. При этом они были такими же по размеру, но заряды, испускаемые ими, выглядели более грозно. Наверное, дело в почти ослепляющей яркости, которая говорила о более высокой энергии пучка. Интересно, откуда они берут столько энергии? У них, должно быть, вшит очень мощный и при этом миниатюрный реактор.

- Клим, Ранни, - голос Острой вырывает меня из размышлений, - вместе с Буги и Севеном отгоните дронов от ракетчиков в объёме тринадцать.

- Есть, - отвечаю я.

- Есть, - так же добавляет Буги, он же Алексей, мой сосед по комнате, с которым мы по-прежнему очень мало общаемся.

Мы выходим в нужный объём. Движемся всё так же, уступом. Мы с Леной немного впереди, а они чуть сзади слева. Ракетные крейсеры, освещаемые только тусклыми вспышками запускаемых ракет, становятся всё ближе. Постепенно всё более заметным становится бой, идущий почти рядом с ними. Силы наших и дронов примерно равны, и мы нужны для того, чтобы обеспечить перевес.

- А вы можете быстрее? - раздаётся нервный и грубый мужской голос в рации.

- Идём на полной тяге, господин капитан-лейтенант.

Я уже вижу его имя на интерфейсе. Это достаточно известный господин Болотов, командир особой эскадрильи. Они тоже отличились при обороне Ориума, хоть и, как все, потеряли приличное количество человек. Однако они до сих пор не до конца пополнились по причине жёсткого отбора, который всё время проводит Болотов. Чтобы попасть к нему в эскадрилью, нужно быть очень хорошим пилотом. Чертовски хорошим. Интересно, по результатам обороны Ориума, он бы согласился взять меня к себе? Или это слишком самонадеянно? Впрочем, нет. К Симоновой тоже попробуй пробейся, особенно если ты не девушка. Если ты мужчина, и она взяла тебя, то ты можешь собой гордиться.

- Поддержите третьего, туда ушло две тройки дронов. Будьте осторожны.

- Есть, - отвечаю я, - Буги, выравниваемся.

- Принято.

Мы немного разлетаемся в стороны и равняемся, чтобы немного усилить нашу огневую мощь. И вот перед нами предстают они. Маленькие светящиеся точки, которые видны даже без подсветки радара. Они, не меняя порядка, идут прямо на нас. Сначала первая тройка, потом вторая. В принципе, они уже могли атаковать ракетный крейсер, но логика этих машин пока правильна. Они не смогут уязвить большой корабль за короткое время, но, нападая на него, станут лёгкой мишенью для нас, так что лучше сначала разделаться с внезапно возникшей охраной, которая тоже непроста.

Предугадывая его выстрел, я даю импульс и ухожу с траектории. То же самое делает Лена, и в первой тройке становится на два дрона меньше. Последнего добил Буги, а вот Севен, тоже, кстати, мой сосед, промахнулся, отчего мы остаёмся один на один со второй тройкой. Мы огибаем крейсер, загоняя дронов на его ближнюю оборону. Пусть покажут, на что способны.

Серии ракет достают врага, но их мощи слишком мало, чтобы пробить высокоэнергетическую защиту. Вот почему здесь нужны мы. Мы маневренны, мощны и неудобны для дронов. Нетрудно догадаться, что полностью заменить все оборонительные ракетницы крейсера дезинтеграторами гораздо сложнее, чем переоснастить маленький и ловкий Чеглок, который хоть и относится к тяжёлому классу истребителей, на фоне того же крейсера выглядит воробушком.

Хотя, это немного некорректное сравнение, поскольку есть у нас корабли под названием "Воробей". Это как раз таки лёгкий разведчик-штурмовик. Ещё есть "Снигирь" - лёгкий разведчик-истребитель. Здесь, правда, для них неподходящие условия. Против дронов они слишком слабы, а никаких антирадарных систем, которые разведчики должны подавлять, у отаионов нет. Они открыто ведут бой, может быть, это минус, хоть какой-то. В остальном же они очень сильны. Если бы не Чеглоки, эти дроны сейчас бы догнали нас и уничтожили, но мы, выжав из своих машинок все соки, уходим от них.

- Мы у них на мушке, - говорит Лена.

- Сейчас, сейчас, ох, чёрт, уходи! Право! Право!

Я готов был расцеловать инженеров, с которыми тогда встречался по поводу этих кораблей. Если бы не их возможности, моей любимой сейчас бы было плохо. Не хочу даже думать о том, что заряд, пролетевший мимо и оставивший чёрную отметину на обшивке крейсера, мог бы её убить. Нет, я точно понял, что если она погибнет, уж этого я точно не переживу. Мы можем с кем-то встречаться, говорить себе, что любим, можем спать с кем-то, но однажды ты понимаешь, что всё это не показатель. Встретив того единственного, ты осознаёшь, что самое главное, это когда ты не можешь помыслить жизнь без этого человека.

- Веди его, веди, я зайду сзади.

- Давай. Смотри, моя жизнь в твоих руках, если он пальнёт, мне некуда уходить.

- Я знаю. Я лю....

Это было даже не "лю", а скорее "ль", потому что она осеклась на половине слога. Неважно. Я полностью доверял ей. Пожалуй, я также доверял когда-то Лёхе и Серёге, но сейчас просто так не доверился бы тому же Буги или Севену. Хоть как бы они на меня обижались. Я даже не мог бы это обосновать на словах, потому что это где-то на уровне подсознания, но это имеет место, и я доверяю своей интуиции. В конце концов, Котова смогла выполнить чудовищной сложности манёвр боковой пространственной петли, выйти на тройку дронов, сделать три импульса и двумя из них попасть. Но главное, она смогла сказать мне, когда нужно уйти влево, чтобы самому случайно не попасть под её дезинтеграцию. Вот же женская способность концентрироваться на нескольких вещах одновременно. Но речь не об этом. Речь о том, что она смогла всё это проделать, и я доверился ей, потому что подсознательно знал, что она сможет. А что касается моих новых соседей, то какими бы хорошими ребятами они не были, я в них не настолько уверен.

Уничтожение третьего дрона было ерундой, и после него мы выполнили своё первое задание на сегодня. Первое из такого количества, что я не заметил, как сбился со счёта.

Нагрузка, связанная с применением врагом более совершенных машин, кажется возросшей только первое время. Мы входим во вкус, и бойцы Болотова уже не кажутся нам асами, превосходящими нас. Нам лишь приятно от того, что они не хуже нас и не отстают, а так и не скажешь, что они нас круче.

Мы прикрываем ракетчиков, которые в свою очередь прикрывают корабль блокировки подпространства. Чем дольше мы удерживаем этот и прилегающий объёмы, тем меньше шансов у отаионов переломить ход этого боя. Всё дело в том, что персональный корабль, или, как мы их называем, улей, не может приблизиться и усилить тем самым натиск. Так он только увеличит эффективность ракетного и лазерного заслона, который наводят из отдалённых объёмов наши корабли. Отаионы вынуждены выполнять задачу по уничтожению станции под шквальным огнём, и могут послать на нас только ограниченное число дронов, которых мы, будучи оснащены Чеглоками, уничтожаем без лишних проблем. Уже ни у кого не возникает ни малейших сомнений по поводу того, что будь мы во время обороны Ориума оснащены такими кораблями, она сложилась бы иначе. Мы и так это знаем.

В этом свете печальна участь старых добрых Стрижей. Их, конечно, модернизируют, но до Чеглоков, которые, пожалуй, даже перескочили через поколение, им далеко. Со временем они, возможно займут свою нишу в общей доктрине Имперского флота, как в своё время это сделали Воробьи и Снегири, но им не быть основными тяжёлыми истребителями. Кстати, что касается пилотирования, то Стриж не в пример легче, чем Чеглок, так что из парков лётных академий они не исчезнут очень долго.

Что же касается нашего боя, то немного обидно из-за того, что станция, которую мы должны были защищать, так и осталась где-то вдалеке, и мы не поучаствовали в героических сражениях в непосредственной близости от неё. Ну а что касается количества поражённых машин, то сегодня мы серьёзно пополнили свой счёт. Лена немного опередила меня, но это нестрашно. Такова специфика сражения с дронами - ведущий чаще становится их целью, а ведомый, прикрывая, уничтожает больше. В этом свете даже хорошо, что вёл я. Может быть, это и проявление слабости, но мне не хотелось бы видеть, как они заходят на Лену.

- Буги и Севен, остаётесь с Болотовым, - это уже не Острова, а сама Валькирия, значит, дело по-настоящему серьёзное, - Клим и Ранни к станции на полной тяге.

- Есть, - отвечаю я за нас двоих, - время подлёта девять минут двадцать секунд.

- Ждём вас.

Симонова отключается, и Лена спрашивает немного встревоженно по нашему отдельному каналу:

- Как думаешь, что там?

- Думаю, что штурм улья. Последние сорок минут дронов в этом объёме почти не было, значит, он уже не так силён, как было в начале. Учитывая, что станцию он не уничтожил, то уйти в подпространство у него не получится.

- Да ты стратег, дорогой мой.

- Стараюсь, дорогая моя. Не расслабляйся - нежности будут потом, а сейчас у нас дело.

- Есть, - мягко говорит она, - но не забывайте, господин ведущий, что я превосхожу вас по количеству уничтоженных противников.

- И по количеству орденов. Что, конечно же, ничего почти не значит. Особенно для них.

- А для вас?

- О, я расскажу вам это в душе сегодня ночью, ну или ближе к утру.

- О, жду не дождусь.

- Серьёзно. Сосредоточься.

- Серьёзно. Сосредоточилась. Идём.

Я угадал. К моменту нашего подхода улей всё ещё выглядит живым. Издалека это может походить на нечто дымящееся. Сначала белые клубы валят во все стороны - они густые и их много. Так выглядит улей, когда дроны только начинают от него отделяться. Сейчас же они, подобно лёгкому дымку, едва заметно клубятся лишь около потухшего объекта, некогда источавшего этот самый дым. По виду их ещё вроде как много, но уже можно понять, что всё это объёмное движение лишь предсмертная агония уже уничтоженного противника.

- Клим на связи. Ждём указаний.

- Двигайтесь к четвёртому условному объёму, - отвечает Симонова, - переходите в подчинение абордажному кораблю.

- Есть.

Не сбрасывая скорости, мы закладываем крутую дугу и направляемся к указанному объёму. Условный он потому, что существует внутри уже обозначенного объёма. Сделано это для удобства ориентирования. Четвёртый условный это ближе к корме вражеского корабля, и именно туда готовятся зайти абордажники.

У них особые корабли. Сочетают в себе качества десантных и штурмовых одновременно, и в определённых условиях им даже не требуется поддержка, но сейчас явно не такие. Маленькие вёрткие дроны, обладающие колоссальной для такого размера огневой мощью, не дадут нашим кораблям подойти вплотную и совершить высадку абордажных команд.

- Ожидаем указаний, - говорю я в нерешительности, потому что слышу разговоры абордажников, которые не обращают на нас внимания, - звено тяжёлых истребителей.

- Клим, - отвечает мне уверенный мужской голос, - капитан-лейтенант Сапожников, - отсекайте дронов от моих ребят, чтобы мы могли продвинуться. Остальное мы сделаем сами.

- Есть. Будет выполнено.

Это мне лично нравится ещё больше. Не конкретные указания, а постановка боевой задачи. Просто поубавить количество дронов в условном объёме. Вот это отлично. Мы с Ранни вместе с другими истребителями начинаем отстрел.

Корабль отаиона на самом деле огромен. Намного больше наших крейсеров, и, скорее, ближе к полноценной космической станции. Однако сейчас он напоминает обглоданный скелет. От основного корпуса в стороны отходят большие элементы конструкций - остов, нужный для того, чтобы корабль оставался жёстким, несмотря на то, что состоит из множества мелких машин. Улей, слепленный из пчёл.

Эти силовые элементы приходятся очень кстати в том плане, что за них легко уйти, обогнуть, выйти врагу в тыл. Дроны, конечно, ориентируются ещё лучше, как-никак, обороняют родной дом, но сейчас это уже не играет роли. С каждым заходом их становится всё меньше, а весь корабль уже, похоже, попал в ловушку и не может сдвинуться. Впрочем, кроме как в подпространство, ему идти уже некуда. Стоит ему выйти из-за станции, то наша задача упростится - нужно будет лишь уйти, чтобы по остаткам вражеских формирований отработали крейсеры.

Корабль зажат, и у того, кто владеет им, и сейчас находится внутри, практически не осталось шансов. В лучшем случае он сможет оказать приличное сопротивление при штурме, но это не отменит его поражения, лишь отсрочит. Но, зная характер отаиона, можно даже не раздумывать над манерой его действий - он будет бодаться до последнего, так что нашим парням из абордажных команд нужно запастись силами и храбростью. Сложно сказать, что это чудище сможет устроить, находясь в своих безраздельных владениях.

- Клим, выдвиньтесь к нам, - командует Сапожников, - мы подходим, прикройте нас.

- Есть. Ранни, ты как?

- В порядке, иду за тобой.

- Принято.

Хотя на деле это больше приятно и радостно. Осознание того, что она рядом. Только сейчас я начинаю осознавать, что такое любовь, хотя, именно в этот момент, это, пожалуй, лишнее. Мы ещё не движемся в ангар, так что расслабляться рано, очень рано. Ситуация может развернуться за секунду, поэтому нельзя терять концентрацию.

Капитан, зажатый внутри своего улья, как внутри похоронного склепа, всё ещё сохраняет контроль над своими машинами и над ситуацией, даже несмотря на то, что в данных объёмах мы доминируем.

Дроны делают рывок к абордажной связке - они знают, что это самая большая угроза, потому что это знает капитан. Он не стремится уйти, но пытается отсрочить штурм. Что же, если бы кто-то его спрашивал насчёт того, каким он хотел бы видеть этот бой, мы бы сейчас не находились здесь и не делали бы заходы на дронов.

- Выходи на параллель, накроем их на курсе перехвата.

- Есть, - отвечает Лена.

Я замедляюсь, жду, пока она выйдет на один уровень со мной, и мы врываемся в боевую зону, сметая дронов, которые уже начали подавлять боевые системы абордажных кораблей. Одно точное попадание дезинтегратора уничтожает одного дрона. Главное - точно прицелиться, с чем у нас нет проблем. Наоборот, слабым звеном в этой связке являемся не мы, а боевые системы. Мы можем атаковать почти беспрерывно, они - нет. Системе нужно некоторое время, чтобы накопить энергию, необходимую для посыла импульса.

Мы закручиваемся в спираль вокруг идущих ровным порядком абордажников и существенно прореживаем ряды дронов. Их огневая мощь тает, а остатки достаются оборонительным системам поддерживаемых нами кораблей. Ещё одна задача на сегодня.

Однако радоваться триумфу всё ещё не время. На поддержку окружённого капитана уже выдвинулись дроны от других его союзников, и нам нужно сделать так, чтобы они не смогли его деблокировать. Станция всё ещё под угрозой, и мы движемся, чтобы не дать врагам осуществить их план.

Признаться, после такого удачного боя нужно контролировать своё сознание, чтобы оно грешным делом не уверовало в собственную неуязвимость. Если позволить ему, оно до предела обнаглеет, а потом тебя в неудачный момент сцапает один из дронов, который просто окажется в нужном месте в нужное время. Нет, после такого удачного боя нельзя позволить себе так нелепо погибнуть.

Капитана в тот день так и не взяли. Он был убит при штурме. Об этом мы узнали, когда уже направлялись в ангар. Турбины не выкручены на полную тягу, боекомплект пуст, система извещает о том, что энергетический запас слишком мал для зарядки космического дезинтегратора на залп. Примерно так же ощущаю себя и я. У меня нет сил - только желание поскорее оказаться в душе и объятиях любимой. Можно и по очереди, но лучше одновременно.

Однако учитывая, что всё наше соединение сегодня отработало на отлично и почти одновременно вернулось, то уединиться под тёплыми струями воды нам удалось очень нескоро. Задора добавляет то, что в полку, активно участвовавшем сегодня в бою, нет потерь убитыми. Есть только раненые, которые в ближайшие дни снова встанут на ноги и будут готовы занять свои места в кабинах боевых кораблей.

Но подлинным триумфом для меня и Лены стало то, что наша связка сегодня уничтожила дронов больше, чем все остальные. Если брать личный зачёт, то моя ненаглядная меня опережает, но по сумме мы в лидерах, за что получаем открытую благодарность от командования в лице Островой и Симоновой.

На деле же, лучшей наградой для меня является моя Лена. Я еле дождался того момента, когда наши губы соприкоснулись, и я смог ощутить её запах. Жаль, мы совсем не можем вместе спать. Если мы узаконим наши отношения, учитывая офицерские звания, можно будет просить об отдельном блоке. Пусть и маленьком, но жить там будем только мы. Конечно, сейчас война, самый напряжённый её момент, по крайней мере, на данном этапе, поэтому нет времени на такую кучу формальностей. В будущем, когда ситуация на фронте станет легче и стабильнее, можно будет подать заявку.

Сейчас же мы не знаем, что принесёт нам завтра. Один из отаионов уже убит, что, учитывая их невысокую численность - серьёзная потеря, но это совершенно не значит, что мы сломили их. Сколько ещё представителей этой нации выйдут из подпространства несмотря на нашу блокировку? Они будут не одни - с ними будут их персональные армии, которые способны давать нам серьёзный отпор. Может быть, со временем врагов здесь станет только больше, и мы вынуждены будем сдать свои позиции. Может быть, но я приложу все силы, чтобы этого не произошло.

- Если это сражение пройдёт хорошо, то можно попросить отпуск на два дня и слетать к моему отцу, - говорит Лена, когда мы окончательно решили собираться и идти в свой блок.

- Думаешь, Симонова отпустит?

- Если мы скажем ей о настоящих причинах, то да.

- Хорошо, - улыбаюсь я.

- Ты ведь не боишься?

- Чего? - усмехаюсь я, - твоего отца? Чего мне его бояться?

- Он очень строгий, говорю сразу. И он старше нас по званию.

- Хорошо. Это примерно то, чего я ожидал.

- Намного старше, Саша.

- Хорошо, - снова киваю я, - адмирал?

- Адмирал, - отвечает она, а я искренне удивляюсь. Я думал, что он не старше капитана первого ранга.

- Ну, ладно. Или он мечтал выдать дочь не меньше, чем за капитан-лейтенанта?

- Для него звание не важно. Он разбирается в людях и без погон. Просто будь собой, и ты ему понравишься.

- Тем более.

Она уже успела надеть штаны, и стояла по пояс голая, отыскивая верхнюю часть белья. Ответив, я поднялся, поцеловал её и положил руку на талию, прижимая к себе.

- Не начинай, - мягко говорит она, немного отстраняясь, - мы только-только начали одеваться. Сейчас я захочу ещё.

- Это не проблема, - улыбаюсь я.

- Да. Я знаю, но нам нужно идти спать. Не забывай, где-то рядом идёт война, и завтра мы отправимся на ещё один заход. Нужно отдохнуть.

- Лучше перед выходом, - ехидно улыбаюсь я.

- Да, - она улыбается в ответ, - лучше перед ним. Там уж точно будут силы.

- Хорошо.

- Если отец разрешит, то сразу поженимся? - спрашивает она немного неуверенно, как будто считает, что я ещё могу изменить свои намерения.

- Как только одобрят заявку. Без него ведь мы не будем заранее её оформлять.

- Да, не будем.

- А потом отдельный блок, и там-то ты вот так вот просто от меня не уйдёшь, - говорю я, пока она надевает майку.

- Если бы ты только знал, как мне не хочется этого делать.

Она заправляет майку в форменные штаны и надевает сверху куртку.

- Ты придаёшь мне сил, - говорит она, - когда ты рядом, мне кажется, что дроны вообще мне не страшны. А тебе?

- Я иногда немного волнуюсь за тебя, но в целом чувствую примерно то же самое.

- Волнуешься? То есть, ты предпочёл бы, чтобы я ждала тебя в блоке, пока ты сражаешься?

- Ну, не совсем, - мягко уклоняюсь я, - но иногда волнуюсь.

Она смотрит на меня испытующе, что не совсем мне понятно.

- Что? - не выдерживаю и спрашиваю я.

- Ты ведь не будешь настаивать на том, чтобы я перестала летать?

- Однажды буду, - я быстро приближаюсь к ней и подхватываю на руки, - но тогда нас будет уже трое.

- Климов, - она улыбается.

- Что, Котова?

- Ничего. Умеешь ты удивить.

- И не старался удивлять, - я ставлю её на пол и целую.

- Мы ещё даже к отцу не летали.

- Если он откажет, я украду тебя у него навсегда. Победим отаионов, будем крутыми, нас возьмут в какой-нибудь вновь формируемый флот высокими офицерами, и мы вполне сможем жить.

Она на это ничего не ответила, только обняла меня и прижалась к груди.

15

Если читать про самые масштабные сражения за все времена космической экспансии землян, то нередко можно наткнуться на фразу о том, что бой шёл день и ночь, разумеется, лишь формальные в условиях нахождения вне планеты. Бой шёл несколько суток к ряду, не останавливаясь ни на секунду. Меня всегда впечатляли подобные фразы, и я даже с полной уверенностью считал, что представляю, о чём идёт речь. Как же сильно я заблуждался. Единственное, что ещё хоть как-то походило на истину, это моё представление о внутреннем состоянии участников сражения, хотя и оно в результате оказалось другим.

Первые несколько дней после наступления отаионов на Н-Ао, были сложными, но достаточно терпимыми. У нас хватало резервов, так что боец, отработав определённое время, должен был вернуться на базу для отдыха. В самых крайних случаях нужно было немного задержаться, и то только до тех пор, пока это позволяли энергетические системы корабля, но в конце всё равно нужно было сдать пост, потому что отдохнувший и свежий пилот лучше тебя справится даже со стандартной задачей.

Иногда наши ноги подкашивались после возвращения, но, поспав несколько часов, мы снова были готовы к атаке, что очень ободряло. У нас с Леной почти не было времени друг на друга. Вообще, мы чаще общались, находясь в боевых условиях, чем вне их, но мы терпели, зная, что это не будет продолжаться вечно. Как минимум, этот бой начнёт сходить на нет, когда наши флоты смогут установить полную блокировку подпространства.

Однако если бы всё дело было только в этом. Главной причиной являлись колоссальные силы отаионов. Если предположить, что наши инженерные флоты всё же смогут не допустить их в Н-Ао, то где гарантия, что завтра они не нападут на Землю, обойдя блокировку, потому что мы где-то не доглядели. Ситуация была хоть и достаточно подконтрольная, но очень сложная.

Отаионы прибывают регулярно, мы тоже получаем пополнения, и пока никто не готов отступить и сдаться. С каждым новым днём это сражение приобретает всё более серьёзный характер, становясь поистине судьбоносным. И, что ещё я могу сказать точно - это понимают обе задействованные стороны, и мы, и они. Но отаионы среди прочего уверены, что у них хватит напора для того, чтобы задавить нас. Что же, мы попробуем с этим поспорить.

- Держись осторожнее, - говорю я, потому что Лена слишком забрала в сторону.

- Здесь же никого нет, и мы сможем уйти, если что.

Мы только начали очередной патруль. Сейчас под этим словом подразумевается нечто вроде очень долгого выдвижения к нужной точке системы, где нас ждёт бой. Это нужно для того, чтобы гарантированно знать, что в объёмах, которые командование считает пустыми и безопасными, действительно нет противников, и, что ещё более важно, искривлений подпространства. Основу этого контроля закладывает разведка, а мы делаем контроль дополнительный, потому что знаний о стабильности структуры пространства не бывает слишком много. Сейчас вся наша оборона держится на станциях класса "Звёздный". Если противнику обманом и неожиданным выдвижением удастся уничтожить одну из них, то это, помимо кошмарных потерь, будет означать, что в нашей обороне зияет огромная дыра, которую просто так не заткнуть. После этого, если враг грамотно реализует преимущество - а в случае с отаионами вероятность этого почти абсолютная - наша группировка здесь начнёт медленно угасать. Нет, мы не сдадимся и сможем отбиться, но цена этого будет слишком высока.

- Ага-ага, - недовольно говорю я, - можешь просто сделать так, как я прошу?

- Зануда, - отвечает Лена, но всё же выполняет мою просьбу.

Через минуту моё недовольство сменяется торжеством, поскольку непонятно откуда рядом с нами появляется противный шестилепестковый дрон. Он уже ослаблен, притом без поддержки, то есть та ещё сложность, но не стоит забывать, что даже при наличии у него десяти процентов мощности, он может нанести Чеглоку критический урон при верном попадании. А в верности их наведения можете не сомневаться. Это, пожалуй, самая стабильная их характеристика.

- Что я говорил? - спрашиваю я, когда мощный импульс космического дезинтегратора обращает маленькую машинку в облако пыли, которое медленно расширяется в пространстве.

- Извини.

- Просто слушай меня, ладно?