Два одиночества

Глава 8

Виола

Я стояла в ложе для вип-персон в клубе Феликса «Алый бархат», смотрела вниз в небольшой зал, где круглые столы были заняты лишь наполовину. Расторопные стальные безликие роботы-официанты скользили между посетителями разнося заказы.

Клуб меня впечатлил — большой, двухуровневый. Мы были в тихой зоне, как объяснил Феликс, уводя меня к лифтам. В интерьере преобладали бордовые и алые тона. Много зеркал, золота. Небольшая сцена пустовала. Но люди подсаживались к ней ближе, мирно ужиная. Я ловила на себе заинтересованные взгляды и понимала, что стала сенсацией для завсегдатаев заведения.

Но это всё было маловажным, так как я впервые с ужасающей ясностью осознала в полной мере кто же такой Феликс. Обычно мы общались лишь вдвоём без свидетелей. И для меня он стал кем-то близким, к кому я спокойно обращалась неформально и говорила на очень откровенные темы. А тут он царь и бог! К нему тянулся каждый лишь для того, чтобы поздороваться. Его любили, уважали, и я испытывала ревность и злость, когда жаркие соблазнительные леди в вечерних туалетах призывно кидали ему томные взгляды.

Спасибо Феликсу, что вырядил меня по своему вкусу. Узкая юбка не давала сделать полноценный шаг, да и каблуки не способствовали хорошему настроению. Мне нравилась лишь гипюровая блузка розового цвета и приятное к телу бюстье, приподнимающее грудь. Но я выглядела подобающе заведению и не стыдилась себя. Я была соблазнительна, в чём меня заверили и продавец дорогущего бутика, и сам Феликс. Но, откровенно сказать, я чувствовала себя неуютно в таком наряде, не моё это. Слишком всё стягивало, дышать сложно. Я привыкла чувствовать себя свободнее, когда ветерок заглядывал под юбки и ласково гладил бёдра. Но Феликс не замечал моих мучений, вёл за собой осторожно, не представляя меня своим знакомым вообще никак. Молча кивал, кому-то жал руку и вёл меня подальше от посторонних глаз. Основная масса посетителей уходила влево, во второй зал, вход которого охраняли два мускулистых альбиноса. Мы же, поднявшись в вип-ложу, вновь остались с Феликсом тет-а-тет.

— Я не поняла, а почему бы нам не внизу попрактиковаться? — недоумевала я.

Обернувшись к Феликсу, поморщилась. Он опять общался с кем-то по коммуникатору и не обращал на меня внимания. Небольшой столик был накрыт на двоих, и бутылка игристого вина венчала этот натюрморт.

Мужчина прищурил глаза, чуть мотнул головой, заставив меня замолчать, а сам вновь заговорил на своём языке с голограммой соотечественника. Мой порочный Ангел изменился до неузнаваемости: такой строгий, командный голос, холодный взгляд и губы сжаты в тонкую линию, словно он был чем-то недоволен.

Я вновь облокотилась о перила, разглядывая посетителей. Энтос заверил, что внизу меня рассмотреть невозможно из-за экранирующего защитного барьера. В клубе очень высокий уровень безопасности, и я могла не переживать и пялиться на посетителей сколько вздумаю, пока он немного поработает. И попросил меня подождать. Хорошее развлечение мне придумал, но я не отчаивалась. Просто рассматривала клуб, чтобы более ярко и как можно подробнее описать его в романе. Мне понравилось интересное расположение ламп. Они извивались по потолку цепочкой в причудливом узоре, а лучи света, падая вниз, освещали лишь проходы между столиками.

Некоторые посетители, поужинав, уходили во второй зал, показывая пропуск охранникам. Стало так любопытно узнать, что там находилось. Вдруг на сцене вспыхнул свет, и все посетители повернули к ней головы, зааплодировали, приветствуя четверых музыкантов. Они были в чёрных строгих костюмах, включая и девушку-солистку. Красивое и стильное зрелище. Алые галстуки ярко выделялись в чёрно-белой палитре, как и алые губы певицы. Сама девушка была жгучей брюнеткой с короткой стрижкой.

Заиграл джаз. Саксофон заплакал лиричную мелодию, а девушка здоровалась с посетителями, которые явно знали группу и её репертуар. Я опустилась на локти, прислушиваясь к чистому и красивому голосу Эмили. Она была сильной певицей, и я невольно заслушалась, погружаясь в историю, которую она поведала. Историю любви. Извечная притча. Девушкам на роду написано ждать, надеяться и верить. Хранить свою любовь, нести через года, а он… А он погиб и ждать его уже нет смысла.

— Виола, — шёпотом позвал меня Феликс, и я вдруг окунулась в тепло его объятий. Робко обернулась, затравленно глянула на него снизу вверх. — Вытри слёзы. Тебя сейчас соблазнять придут, а ты тут плачешь.

— Песня красивая, — буркнула себе под нос, опустив взгляд.

Феликс протянул мне платок, настоящий, хлопковый и осторожно прижал к себе, словно пряча от посторонних глаз.

— Эмили лучшая джазовая певица на станции. Сложно было уговорить её выступать. Она долго сомневалась, но всё же решилась, и теперь каждый четверг развлекает посетителей. Ей и её группе нравится здешняя публика.

Я кивнула, соглашаясь с ним. Даже по галанету выступления звёзд эстрады меня так за душу не трогали, как сильный и высокий голос Эмили.

Затем я зацепилась за слова альбиноса и удивлённо воззрилась на него, переспросив:

— Кто меня придёт соблазнять?

— Я выбрал двоих моих знакомых. Я им доверяю и знаю, что они со всей серьёзностью подойдут к процессу. Так что можешь расслабиться и получать удовольствие, — закончил Феликс как-то слишком резковато.

Я не привыкла к такому тону, поэтому и вздёрнула голову, с вызовом посмотрев на альбиноса.

— Уверен, что я получу удовольствие? Мы же работать сюда пришли.

Феликс улыбнулся и отступил назад.

— Это я работать, а ты учиться. Но ты права. Надеюсь, удовольствия ты не получишь.

— Почему? — опять оскорбилась я на его высказывание, а вкупе с ухмылкой, так вообще разозлилась.

— Это заденет моё самолюбие.

Искренность его признания меня подкупила, и я успокоилась. Кто-то начал сомневаться в своих силах? Мне казалось, что лучше моего порочного Ангела никого и быть не может. А он, похоже, знал парочку таких личностей, но доверял им, а значит, и мне нервничать не стоило. Только вот чем больше я думала об этом, тем больше заводилась и сильнее сжимала платок. Как будет проходить обучение? Что потребуется от меня? И почему не сам Феликс решил меня научить, а позвал кого-то другого?

В руках Ангела появилась повязка на глаза из приятного бархата алого цвета.

— Правила просты, Виола, — спокойно говорил Феликс, а я нервничала и смотрела на него с подозрением.

Зачем повязка? Зачем кто-то другой для соблазнения? Зачем всё это? Я запаниковала и с трудом сглотнула, сильнее стиснув зубы. Только бы не сорваться и не струсить. Я же доверяла Феликсу и понимала, что он не позволит ничему плохому случиться. Не тот он человек, то есть манаукец. Он заботился обо мне, я это знала. Он переживал за мою жизнь. Но ситуация меня откровенно пугала.

— Виола, ты меня слушаешь? — обеспокоенно спросил Феликс, и я вернулась в реальность.

Подняв взор от повязки, нервно облизнула губы и прокашлялась. Хотела объяснить, что боюсь, но Феликс был прозорливее и понятливее, чем любой другой мужчина на его месте. Он обнял моё лицо ладонями, мягко улыбнулся, и я вновь попала под его очарование, когда он заговорил своим низким соблазнительным голосом с томной хрипотцой.

— Виола, успокойся. Они просто заговорят с тобой, может, прикоснутся, не более того. Ты должна будешь уловить притяжение, а не выбирать глазами какой лучше. Это будет интереснее для читательниц, когда Доминика заведётся не видя лица мужчины. Тебе это нужно прочувствовать.

Мне? Да я и так знала, каково это — пылать от сладкого голоса, от жарких ладоней на моих щеках, и внешность тут не главное. Ведь Феликс не являлся заурядным красавцем гламурных журналов. Он был удивителен своей поразительно ненормальной красотой альбиносов. Когда я с ним разговаривала, казалось, что… Ах да. Я же и так разговаривала с инопланетянином. Что-то я забылась. Опустила глаза, попыталась кивнуть. Я с особой болезненной ясностью поняла, что стала воспринимать Феликса землянином. Кем-то родным, а он манаукец. Красивый и невероятно далёкий манаукец.

Грусть инеем покрыла сердце, и стало отчаянно тяжело. Но когда Феликс поцеловал меня в лоб, то я опять всё ему простила. Пусть и не поняла, поцелуй это или он лишь прижался губами, согрев своим дыханием. Я замерла, ощутив его губы на своих волосах. Сердце забилось, словно сломанный мотор. То срывалось вперёд, то пропускало шаг. Мне нужно было разобраться в себе. Я словно муха, запутавшаяся в паутине. Не понимала что со мной. Почему-то то радовалась, то грустила, то злилась на Феликса, то опасалась, что он перестанет со мной разговаривать. Я отчаянно боялась конца книги, когда придёт момент истины. Это ужасно.

— А вот и они.

Мой Ангел выпустил из объятий своих горячих ладоней моё лицо и отступил назад, чтобы ловко надеть повязку. Я только начала поворачиваться, чтобы посмотреть на гостей, а в итоге еще и получила выговор от Феликса!

— Виола, я же сказал, не подсматривай. Снимешь повязку, лишь когда закончится урок. Договорились?

Я расстроенно кивнула. А у меня был выбор? Нет, так как мой Ангел уже всё распланировал. Но как же было любопытно узнать, кого позвал Феликс.

— Замолчите, — холодный властный приказ Феликса меня поразил, и я чуть не отшатнулась от него, но сильные руки придержали. — Ни слова, я же сказал. Испортите эффект. Она должна услышать ваши голоса, лишь когда начнётся занятие.

— Какое занятие? — Я несколько растерялась.

— Не только у тебя урок, милая, но и у них.

Мягкое снисхождение в голосе Феликса раздражало, но останавливала от ругани мысль, что я сама напросилась.

— Не поняла?

Растерянность брала надо мною верх, и рука сама потянулась снять повязку, но Феликс опередил вновь. Он аккуратно схватил за запястье и настойчиво заставил опустить руку. Я почувствовала на своей пояснице его горячую ладонь.

— Побудешь учебным материалом для парней. Они тоже хотят научиться заводить женщину с пол-оборота. Взаимовыгодный урок.

Я слышала весёлость в голосе альбиноса, но мне было не до смеха.

— Ты сказал, что доверяешь им.

— Доверяю. Поэтому они и здесь. Расслабься. Поверь, я не позволю им ничего лишнего. Помни о книге.

Я кивнула. Опять у нас всё вернулось к этой теме. Я бы и рада сказать, что именно из-за неё я здесь, да только всё теперь уже не казалось таким значимым. Лишь бы стоять в его объятиях в кромешной темноте, слышать его голос, утопать в его аромате и медленно, но верно умирать. Сердечко, моё сердечко, что же ты наделало, глупое!

— Ши, вы помните, что я вам говорил? Надеюсь, вы продумали стратегию и выберете правильную тактику соблазнения. Двух попыток вам будет достаточно.

— Двух? — вновь встряла я, так как считала, что и одной им за глаза будет.

— Виола, они только учатся знакомиться с землянками.

— Я думала, ты опытных выбрал.

— Зачем тебе опытные, — проворчал Феликс, развернул меня спиной к гостям и легко подвёл к перилам. — Не отвлекаемся, милая. Ты Доминика и сейчас к тебе будет клеиться Борис, — ехидно закончил гадкий Ангел и отступил назад.

Я же внутренне подобралась. Всегда мечтала стоять с закрытыми глазами и ждать, когда со спины ко мне подберётся незнакомец, чтобы спросить:

— Прекрасный вечер, таинственная незнакомка. Не желаете пропустить бокальчик вина?

— О-о-о-й, — расстроенно выдохнула, почувствовав, как меня прижали за бедро к большому мужскому телу. И голос мне не понравился, наглый какой-то, слишком напористый.

— Сразу нет, — прокомментировал мою реакцию Феликс. Я почувствовала свободу, даже толком испугаться не успела. — Виола, не трогай повязку, еще не всё, — приказал он мне остановиться, когда я уже чуть не стянула её вниз.

Я так и знала, что это гиблая идея — звать других. И вообще, неужели он думал, что меня можно вот так вот легко завести?

— Дешёвые подкаты не прокатят, — предупредила я незадачливого «Бориса». — Лучше придумайте что-то своё, оригинальное.

— Виола, всё новое — это давно забытое старое, — отозвался на моё замечание Феликс откуда-то справа и дальше, чем я его до этого слышала.

— И всё же, хочется чего-то более изысканного и утончённого, — продолжала упрямиться я. В конце концов, это меня соблазняют, а не его.

— Не в этот раз, милая, — явно подначивал меня Феликс. Он, похоже, расположился на диванчике и, наверное, со всеми удобствами наблюдал за представлением. Вот ведь. А еще Ангелом я его звала. Впору рожки выдать. Самый настоящий демон. — У нас Борис доминант, а значит, он знает себе цену, и лирикой точно не расположен заниматься. У него есть цель — затащить тебя в кровать.

— Как грубо, — огорчённо шепнула я, уже устав стоять и препираться.

— Это эротический роман, если ты забыла, и там всё достаточно грубо и прозаично.

Я нахмурилась, ловя себя на непонятном ощущении, словно ещё немного и что-то пойму. Меня царапало назойливое и противное чувство, что я чего-то не вижу, хотя это лежало на поверхности.

Не Феликс ли говорил мне о том, что я Виола Эйлонская, а значит, у меня всё должно быть…

— Потанцуем?

Я вздрогнула и даже готова была взвизгнуть от неожиданности, когда в меня врезалось чужое тело, прижав к перилам, а наглая лапа обняла за талию и стремительно взвилась вверх.

— Эй! — вскрикнула я, попытавшись отцепить от своей груди чужие пальцы.

— Слишком грубо, — прокомментировал Феликс и от меня отступились.

— Всё, хватит с меня подкатов! — строго высказала я своё мнение и хотела стянуть повязку.

— Виола, замри, — грозно так приказал Феликс, и я, не знаю почему, подчинилась. Поджала губы и опустила руку. Неужели я еще надеялась на чудо?

— Феликс, мне неприятно. Это совершенно не то, что я планировала описывать. Это грубо, пошло и никакого воспитания! Где это видано так руки распускать с незнакомкой?

— В эротических романах и видано, — усмехнулся в ответ Феликс где-то ближе. — Дай парням вторую попытку. Они никогда не знакомились с землянками. Им тоже сложно понять как к тебе подойти.

— Да нормально ко мне подойти, не лапать!

— Категорически нет.

Холодный отказ возмутил, но я прикусила язык, когда услышала, что Феликс заговорил с «Борисами» на своём непонятном языке. Мужчины! Могла бы, не только расстроенно вздохнула, но и глаза закатила, если бы не повязка. Эх.

Меня резко развернули обратно лицом к перилам, и я покорно положила на них ладони. И вот чего я такая послушная? Ведь другая бы на моём месте давно бы истерику закатила. Плюнула бы и ушла, а я… то ли слишком любопытная и бесстрашная, то ли просто глупая. Как бы ни было это больно признавать, но не могла я уйти, Феликс же для меня старался, друзей позвал. Обалдеть какая стала совестливая! Как бы не пожалеть об этом.

За моей спиной кто-то встал. Я чувствовала это особенное давление крупного горячего тела. Удивительно, насколько манаукцы горячее землян. Видимо это особенность их расы. Размышляя о различиях, я ждала каких-либо действий или слов, но их не последовало. Я начала нервничать. Ведь ощущала, что стоял кто-то, слышала как дышал. Я робко стала поворачиваться, хотела уже спросить в чём дело, откуда такая скромность не к месту, как вдруг на мои бёдра легли горячие большие ладони. Вскрикнула, попыталась оттолкнуть, но манаукец присел, его ладони огладили мои бёдра, спускаясь к коленям, а я, потеряв опору, завалилась вперёд.

— Эй! — возмутилась я, а потом… — Ты что делаешь?! — вопрошала я в ужасе, когда меня подняли, держа под коленками, и закинули на жёсткое плечо. Еле успела руками опереться о широкую спину, чтобы не клюнуть носом в это каменное изваяние под названием наглый манаукец.

— Феликс! — испуганно позвала я. — Феликс!

— Я здесь. Магнас, спасибо, верни её на место.

Я опять вскрикнула. Чёртова повязка, я так хотела её снять, но от того, как легко меня перевернули, я смогла лишь очередной раз запищать, а затем оказалась прижатой к крепкой груди Магнаса. Он удерживал меня на руках и смеялся приятным низким смехом.

— Она такая лёгкая, как пёрышко. И мягкая, не такая, как наши женщины.

— Поставь её, Магнас.

Сердитый голос Ангела успокоил меня, что он где-то рядом и не даст меня в обиду. Я же стянула повязку вниз и встретилась взглядом с манаукцем, который слегка подкинул меня на руках, словно прикинув мой вес. Он был брюнетом и весьма молодым, намного моложе Феликса. Улыбка мне его понравилась, весёлая, добрая. Магнас поставил меня и отступил, даже поклонился.

— Благодарю за доставленное удовольствие. Никогда не общался с землянками. Наши женщины более решительные и за то, что я с вами сделал, они бы меня поколотили. А вы такая милая, хрупкая. Мне очень нравятся землянки. И я польщён, что мне выпал шанс помочь вам.

— Так, всё, Магнас, умолкни. А ты, Виола, повязку обратно надень, занятие еще не закончилось.

Я бросила взгляд на недовольного и поэтому хмурого альбиноса, поразившись тому, как гармонично он выглядел со своей бледной кожей в противовес брюнету. Слишком сильный контраст между алебастровой кожей, алыми губами и смоляными волосами. Жуть жуткая. Во сне приснится — не отпинаешься. Я сглотнула и поспешила надеть повязку, чтобы мужчины не смогли увидеть мой страх. И только когда я очутилась в кромешной темноте, вспомнила, что третьего я так и не разглядела, слишком увлечённо рассматривала Магнаса, весьма учтивого и воспитанного манаукца. И поэтому возникал вопрос: «А что, собственно, происходит?» На урок подката к землянкам это уже больше никак не тянуло. И казалось мне…

— Ой! — испуганно ахнула я, когда меня очередной раз грубо прижали к мужской груди и пошловато заявили:

— Зря отказалась потанцевать со мной, куколка. Всё равно ты станешь моей.

— Ай! — вскрикнула, когда меня развернули к перилам спиной, выставила руки и попыталась оттолкнуть от себя сильное, огромное по габаритам тело.

— Феликс, мы так не договаривались! — выкрикнула я, когда манаукец грубо схватил меня за подбородок и приподнял лицо. Его палец очертил нижнюю губу, чуть надавил, так же как раньше делал это Феликс на смотровой площадке, с той лишь разницей, что у него это получилось нежно и чувственно, а тут неприятно, отвратительно и страшно.

Я ударила мужчину по руке и чуть не взвыла от боли. Проще по бетонной стене колотить!

— Ты красивая, — прошептал манаукец.

Я сдёрнула повязку вниз, чтобы она мешала незнакомцу продолжать трогать мои губы, и гневно воззрилась в алые глаза напористого наглеца. У него голос был выше, чем у Магнаса и парфюм слишком сладкий. И опять же моложе Феликса, крупнее и на вид опаснее.

— Феликс! — выкрикнула я требовательно, так как не могла отцепить от себя очередного брюнета.

— Саваж, отбой, — короткий приказ и молодой манаукец, задорно улыбнувшись, подмигнул мне, отступил назад, а я смогла перевести дыхание. Правда, чуть не поперхнулась, когда Саваж вместо извинений стал кидать претензии:

— Ты почему не дерёшься?

Я даже опешила от такого обвинения.

— Чего? — переспросила, вдруг я не то что-то от страха услышала.

— Ты почему не дерёшься? Магнас прав, ты хрупкая и не должна позволять прикасаться к себе. Ты даже не попыталась ударить меня хотя бы коленом в пах. Я же достаточно близко стоял. Ну или пощёчину должна же захотеть влепить.

Я от возмущения глубоко вздохнула и прикрыла глаза.

— Да как я должна была с завязанными глазами тебе влепить пощёчину, — возмущённо вскричала, размахивая рукой, — если я даже не знала, где находится твоя голова! И это урок! Феликс сказал, что я в безопасности. Я ему доверяю.

— Доверие — это, конечно, хорошо, но всё же. Ты не должна быть настолько пассивной. Ты же женщина.

Я ничего не понимала. Вот ровным счётом ничего. Поэтому выразительно взглянула на подошедшего Феликса, который хоть и не улыбался, но вроде больше не хмурился. Зато достаточно резко отодвинул в сторону Саважа.

— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — тихо спросила я у этого коварного Ангела, который заслонил меня собой от любопытных брюнетов. А они были именно любопытными, так как глаз с меня не сводили и улыбались так доверительно, словно я приз какой или подарок на день рождения. Меня уже начало потряхивать от пережитого. Никому бы не пожелала подобное испытать в жизни.

Я хотела услышать ответы Феликса, я должна была понять его замысел, его обалденный хитрый план по совращению глупой и ничего не понимающей землянки.

— Чуть позже, — отозвался мой строгий наставник и взялся за повязку, висящую на шее, чтобы вновь завязать мне глаза.

— Феликс? — я отступила назад и больно врезалась в перила.

— Последний раз, обещаю, — заверил меня альбинос и настойчиво завязал глаза, а затем аккуратно развернул спиной к себе.

Его ладони мягко сжимали мои плечи, а я расстроилась. Неужели опять по новой? Я не хотела, чтобы меня опять облапали эти молодые манаукцы. Я устала, и страшно представить, на что ещё они решатся, но. Тут я взяла себя в руки. В этот раз я буду драться. Хотят увидеть разъярённую землянку? Они её получат!

— Готова? — Ласковый шёпот пробрался в мои мысли.

И почему я позволяла ему делать со мной всё, что вздумается? И даже если не готова, и даже если не хотела. Просто бы стояла вот так вот спиной к нему, чуть откинувшись назад на надёжную твёрдую грудь Ангела, чтобы ощущать его тепло, окунуться в волнующий аромат свежего морского бриза. Ради этих моментов я готова простить ему всё.

Да разве к такому непонятному и экстремальному совращению можно быть готовой? Успокаивала я себя мыслью, что чем быстрее всё закончится, тем лучше. Но вот только я не ожидала того что произошло, стоило Феликсу отстраниться.

Я крепко схватилась за перила, нервничала и глухо ненавидела его. За что? Да за всё! Хотя бы за то, что он сам не решился меня соблазнять, других позвал, и причину я видела в себе. Недостойна? Ведь именно о нём я думала, когда мы пришли в этот клуб. Размечталась, что он сам будет меня соблазнять в образе Бориса. И мне даже не было бы обидно, что он не видел во мне женщину, лишь автора, если бы делал это сам. А он. Галактическая клизма, что я всё время мечтала не о том и не о тех? Дарила себе надежду, придумывала то, чего нет и быть не могло.

И вот третья попытка от брюнетистых «Борисов», а всё потому, что я не хотела оставаться одна. Хотела растянуть время, которое проводила рядом с Феликсом. Саму себя впору жалеть. Ведь понимала, что всё напрасно. Итак, что же он хотел донести до меня этим уроком?

Я отвлеклась от своих мыслей, тяжело вздохнула, всё равно перед смертью не надышишься, и кивнула.

— Готова.

За спиной раздался насмешливый хмык, а дальше…

— Как я рад, что в этот вечер нашёл то, что так долго искал.

Я замерла, не веря своим ушам. Феликс? Это был он. Его голос я узнала бы из тысячи, даже если он вдруг звучал непривычно надменно и холодно.

На мои кисти рук опустились горячие большие ладони, сжав в тиски. Было не больно, но волна дрожи прокатилась по телу. Что он задумал? Я просто терялась в догадках и с трудом боролась со своим телом, которое привычно реагировало на близость с моим Ангелом. Я попыталась отнять руки, но не могла даже сдвинуться, тут же оказалась в его объятиях.

— Ты как самый большой бриллиант в моей коллекции, слишком соблазнительная, чтобы пройти мимо.

Феликс нашёптывал вкрадчиво и проникновенно. Его ладони гладили мои руки, медленно поднимались вверх. Я задрожала, зажмурилась, чтобы перебороть слабость. Как у него это каждый раз получалось? Вот не хотела, а невольно попадала под его очарование голоса, нежности и даже не слышала, что он говорил, лишь бы не умолкал, продлил этот очаровательный, полный интимного подтекста миг.

— Я хочу поднять подол твоей юбки и взять тебя на глазах у этих никчёмных мужчин, чтобы они видели, какая ты страстная, как соблазнительна, когда кричишь моё имя. Но!

Я закусила губу, в ужасе представив эту картину. Она получилась слишком яркой и жаркой, что хотелось застонать, моля не делать этого при всех. Сердце в груди заходилось в бешеном ритме. Я сжимала кулаки, готовясь вырваться из объятий Феликса, влепить ему пощёчину за такие пошлости. Но! Это слишком долгое «но»! Я хотела услышать продолжение, поэтому и стояла, чуть не крича, чтобы договорил уже, в конце-то концов. Что там за «но»!

— Я слишком ревнив, — наконец решил не мучить меня мой порочный Ангел.

Его шёпот опалил чувствительную кожу шеи, подбираясь к уху. Я пребывала в странном состоянии транса. Я так ждала, а чего ждала, даже не знала. Просто ловила каждое его движение рук: одна крепко прижимала меня за талию к Феликсу, а вторая ласкала шею, приподнимая лицо за подбородок. Очень откровенно и так волнующе. Он был настоящим доминантом, знал себе цену и умел играть с моим телом. Мне казалось, что еще немного и взорвусь, просто не выдержу такого сладкого и порочного напряжения. Я пылала от желания прикоснуться к его губам, обнять за шею, прижаться к его паху, тереться об него бёдрами, чтобы хоть немного утихомирить разбушевавшуюся страсть.

— Мы сделаем это в моих апартаментах, — соблазнял меня Феликс, касаясь губами кожи скул. — Ты любишь жёсткий секс?

Я вздрогнула от такого прямого вопроса. Секс? Уже? Так сразу?

— Хотя у тебя нет выбора. — Тихий смех больно бил по натянутым нервам. Феликс явно забавлялся своей игрой и заметил мою реакцию на его вопрос. — Я буду так глубоко в тебе, радость моя, что ты увидишь небо в алмазах.

Я чуть не всхлипнула, представив нас в душе. Да, мне срочно нужен холодный душ или Феликс, на выбор. Вот только есть ли он у меня? Я сдёрнула повязку, внимательно всмотрелась в лицо Феликса, а он подарил мне улыбку с лёгким налётом грусти и быстро поцеловал в самый уголок губ.

— Теперь тебе ясно, как действует доминант?

Неловкий вопрос разбил вдребезги весь флёр чувственности и томительного желания, воцарившегося в вип-ложе. Я кивнула, опустив взгляд. Ну вот, Виола, лотерея проведена и достался тебе холодный одинокий душ.

Послышались аплодисменты, и я вздрогнула, вспомнив, что мы не одни с Феликсом, до сих пор придерживающим меня за талию.

— Браво, ши Энтос! — с восхищением воскликнул Магнас. — Всегда рад присутствовать на ваших уроках.

— Благодарю, — подхватил Саваж. — Я горд тем, что вы выбрали меня. Благодарю вас, наставник.

Я хмурилась, внимательно следила за Феликсом, который раздосадованно поморщился и попросил подождать его. Сам же не очень вежливо приказал молодым манаукцам покинуть ложу и проводил их.

Я осталась одна, и осознание ужасной правды накрыло меня, словно потолок обрушился, раздавив под собой. Я совсем обалдела. Что вообще сейчас было? Феликс в образе Бориса рассказал как хочет меня трахнуть, а я уши развесила, забылась, и если бы это всё было по правде, реши он на самом деле заняться со мной сексом, я бы была согласна. Я схватилась за волосы, стала нервно расхаживать по ложе в ужасе от самой себя. Ещё немного и я бы молила его взять меня. Сама бы молила! До чего я докатилась. И ведь знала, что он откажет.

— Гадство! — вздохнула я и зажмурилась, так как глаза защипало от слёз.

Глупое, глупое сердце, что же ты, миленькое, бьёшься так сильно, словно… О нет. Я влюбилась. Это было так ужасно! Почему я вечно влипала в такие беспросветные истории? Ведь между нами ничего нет, кроме рассказа. Я должна бежать, пока не поздно. Нужно остановить эту ракету под названием глупая любовь. У меня нет шансов. Без вариантов. Это же Феликс, мастер соблазнения, наставник ловеласов, а я! Кто я? Простая писака слезливых женских рассказов, недотраханная девственница.

Схватив сумку, я понеслась прочь из клуба, не разбирая дороги. Мне было так стыдно за себя, за свою наивную любовь. Что я творю? На что надеюсь? Сказок не бывает, и Золушки не превращаются в принцесс. Мне было так больно. Словно сердце вырвали из груди, и оно разбилось, поцарапав острыми осколками. Виола, Виола, дура ты, дура.

Очутившись у себя дома, я смогла лишь упасть на кровать и дать волю слезам! Что делать мне? Что делать? Как теперь скрывать ото всех свои чувства? Ведь я для Феликса просто авторша его романа. Одна из многих кого он учил, только не пойму чему. Как же больно! Аж дышать тяжело.

Прорыдав полчаса, опустошённая вошла в душ, подставив горячее от слёз лицо под ледяные струи. Я чокнутая, это точно. Наверное, давно пора сдаться психиатру. Феликс, мой порочный Ангел, как мне жить без тебя? Так страшно ждать того момента, когда я перестану для тебя хоть что-то значить. А ты пробрался под кожу, ты плавишь мою кровь, ты в каждом моём вздохе, ты всё для меня, мой Ангел. Лучше бы… Нет, я рада, что ты пришёл за мной и не дал сделать последний шаг. Я не жила до тебя. И моя агония продлилась, но теперь полна тобою. За что? Почему я? Неужели я недостойна хоть малой крохи счастья?

Любовь — как сладко это слово, но как же больно ранит острыми шипами, до крови раздирая кожу, проникая прямо в сердце.

Я зажмурилась, стиснув зубы, чтобы не стучали от ледяной воды. Обхватив себя руками, боролась за каждый свой вздох. Как же холодно, как внутри, так и снаружи. Я погрузилась в мир боли и холода. Хотела заморозить своё сердце, упрямо ждала, когда боль отступит, но она слишком ревнивая любовница и не выпускала меня из своих объятий. В какой-то момент мир перед глазами поплыл, и ноги подкосились. Я поняла в последний момент перед обмороком, что падаю. Молодец, Виола, наконец-то ты достигла конечного пункта своей никчёмной жизни, куда так сильно стремилась всего неделю назад.