Киношный меридиан. Том 1. Дрим-каст

Глава 1

— Наш самолёт приступил к снижению, — произнёс пилот хрипловатым, но бодрым голосом. — Через двадцать минут мы совершим посадку в аэропорту Нью-Пасифик-Сити. Пристегните ремни, возможна лёгкая турбулентность. Просим вас сохранять спокойствие и не покидать свои кресла.

Мой сосед слева тяжело заворочался, но так и не проснулся — кряжистый здоровяк с окладистой бородой, купец второй гильдии. За четыре часа пути от Владивостока он пересказал мне подробности своей биографии, включая несостоявшуюся женитьбу на дочке графа и охоту на пятнистых оленей в уссурийской тайге, опустошил коньячную флягу и под конец перешёл в режим пассивного отдыха.

Я посмотрел в окно. Гладь Тихого океана расстилалась до горизонта, лилово-синяя, подёрнутая зыбким туманом. На высоте же воздух был кристально прозрачен, без облаков. Золотистый утренний свет заполнял пространство, хотя солнца не было видно — оно сейчас находилось прямо по курсу, и мы летели ему навстречу, преодолевая пятнадцать вёрст за минуту на реактивной тяге.

— Прошу прощения, мистер.

Рядом со мной остановилась бортпроводница, одетая в соответствии с восхитительной новой модой. Форменная бордовая юбка открывала стройные ножки до середины бедра, а блузка обтягивала высокую грудь. Глаза у девчонки были по-европейски большие, но чуть раскосые, с тёмным азиатским отливом. Она улыбнулась без профессиональной натужности, попросив меня по-английски:

— Будьте добры, ремень пристегните.

— Да, мисс, конечно.

Она кивнула и пошла дальше, и я, чуть свесившись через подлокотник сиденья, проводил её взглядом. Затем, напомнив себе, что я уже не прыщавый пубертатный юнец, а здоровый лоб, разменявший на днях четвёртый десяток, снова сел прямо.

Минуты тянулись медленно. Неопределённость, в буквальном смысле подвешенность в зимнем воздухе между прежней жизнью и новой, начинала надоедать. Хотелось выяснить поскорее, что меня ожидает в точке прибытия.

Чтобы чем-то себя занять, я вытащил из сумки под креслом толстый блокнот в картонной обложке, потрёпанный и пожухлый. Перелистал страницы. Рабочие журналистские записи за последние месяцы — и пометки на будущее, нарочито скупые, состоящие из отдельных слов или сокращений, понятных только мне одному. Как будто я сам боялся себе признаться, что запланировал всё это всерьёз.

Пилот стал закладывать пологий вираж, приближаясь к аэродрому. Справа теперь виднелась береговая линия — песчаная серость вдоль полосы прибоя, мшистые скалы. Слева по-прежнему синел океан, а солнце заглянуло-таки в иллюминатор, наискосок.

Самолёт ощутимо вздрогнул, но тут же выровнялся. Мы угодили, видимо, в воздушную яму, как и предупреждал пилот. Мой сосед-купец приоткрыл глаза, потёр затёкшую шею и пробурчал:

— Приехали, что ли? Ну, поглядим… У здешних-то алеутов, если народ не брешет, всё на свой лад, шиворот-навыворот…

— Алеуты — севернее, — сказал я. — А здесь — вообще не они, совсем другой остров. Ты рейсы не перепутал?

— Пошути мне ещё, ага. Остряк-самоучка…

Колёса мягко коснулись посадочной полосы, кто-то из пассажиров зааплодировал. Через пару минут мы подкатили к зданию терминала. Прямоугольная призма со стеклянными стенами нарядно блестела, по ней скользили солнечные лучи.

— Температура за бортом — минус пять по Цельсию, — оповестил пилот. — Благодарим, что воспользовались услугами «Пасифик Бриз Эйрлайнс».

Спустившись по трапу, я приостановился и сделал глубокий вдох. Воздух показался на вкус иным, чем у нас в Империи; я чувствовал в нём солоноватую свежесть и обещание чего-то невероятного. Хотя понимал, что это всего лишь разыгралась фантазия.

Пожилой азиат на визовом контроле поинтересовался вежливо:

— Цель вашего визита?

— Сбор материала для книги. Журналистика.

Он посмотрел внимательно, словно чуял подвох, догадывался, чем я собираюсь ещё заняться. Я сделал честный вид. Контролёр, как почудилось, усмехнулся — и шлёпнул мне в паспорт штамп, подтвердив прилёт.

Повесив на плечи две дорожные сумки, я вышел на улицу. По окрестностям гулял ветерок, подпитанный бесснежным морозцем. Асфальт был сух.

Толпа перед зданием шумела разноязыко. Одевались здесь ярче, чем в том же Владивостоке и даже в Питере. То и дело мелькали куртки из блестящей синтетики — красные и оранжевые, жёлтые и горчичные, фиолетовые и ультрамариновые. Я в сером пальто смотрелся на этом фоне снобом и ретроградом.

Вопреки ожиданиям, азиатские лица не составляли явного большинства. Людей с европейской внешностью тоже было порядком. Моя среднестатистическая славянская ряха не вызвала интереса ни у кого из встречных.

Напротив терминала прибытия стоял гигантский билборд со стилизованной картой. Чётко просматривались Евразия и Северная Америка, а на полпути между ними — участок суши, похожий на скособоченный ромб, величиной с полторы Гренландии. Под ним аршинными буквами констатировалось: «We are more than an island». На верхней оконечности ромба виднелась жирная точка, обозначавшая Нью-Пасифик-Сити.

Больше, чем остров, говорите?

Ладно, проверим, что это значит.

В киоске я купил карту города и толстый путеводитель. Местные деньги у меня были, некоторую сумму я поменял заранее, перед вылетом из Империи — рубль стоил приблизительно полтора тихоокеанских доллара.

Пока я расплачивался, на глаза мне попался перекидной календарь, лежавший на витрине киоска. На титульной странице изображалась фигуристая девица в бикини, которая подмигивала и напоминала, указывая на цифры, что тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год уже наступил.

Призывно бибикнуло городское такси — шафрановый «чекер» со сдвоенными фарами впереди, вместительный и помпезный, как в Штатах. Но я направился к железнодорожной станции, которая виднелась поодаль. Там дожидалась длинная электричка, выкрашенная в малиновый цвет.

Я забросил сумки на багажную полку, и мы поехали.

Декорации сменялись неспешно. Пригород — таунхаусы с гаражами и палисадниками, подстриженные лужайки. Многоквартирные скворечники в черте города — коричневато-бурый кирпич, железобетон. Путепроводы и транспортные развязки. Парки и скверы — облетевшие лиственные деревья, хвойная зелень. И небоскрёбы в деловом центре, сверкающие на солнце, как хрустальные иглы.

До небоскрёбов, впрочем, я не добрался. Сверившись с картой, вылез в небогатом районе с жилой застройкой.

Нужное здание я опознал мгновенно, ещё не сойдя с перрона. Блочный доходный дом для приезжих из-за границы, занимающий полквартала. Народонаселения в нём, как выразился некогда Гончаров по другому поводу, хватило бы на целый уездный город.

Подошла ещё одна электричка, откуда-то с другой стороны. Её пассажиры, переговариваясь, разбрелись по своим делам, задержалась только одна молодая дама — тоже наверняка иностранка, приехавшая на заселение.

Выглядела она колоритно — кожа оттенка кофе со сливками, длинная лебединая шея и гордый профиль, «хвост» на затылке и смоль волос. Латиноамериканка-мулатка, судя по виду. Фигурой напоминала тростинку, тонкая и высокая. Наряд её, по нынешним временам, смотрелся довольно строго — тёмная юбка средней длины, короткое пальтишко и туфли на каблуках.

Ещё у неё имелся при себе чемодан — не то чтобы чудовищного размера, но для хрупкой девицы совершенно нетранспортабельный. Она не могла его даже приподнять — получалось лишь волочь по перрону, рывками по два-три метра. Но она не сдавалась, а на её лице была написана мрачно-сосредоточенная решимость.

Догнав её, я окликнул:

— Мисс! Позвольте помочь.

Мулатка смерила меня взглядом и ответила холодно:

— Спасибо, я справлюсь.

— Не сомневаюсь, просто хочу ускорить процесс. Насколько я понимаю, вам — в тот огромный дом? Мне тоже туда, вместе будет проще.

— Мистер, вы плохо понимаете по-английски? Помощь не требуется.

— Тогда подержите, если не трудно.

Я протянул ей одну из двух своих сумок — ту, что была поменьше. Взяв её машинально, мулатка посмотрела с недоумением. Воспользовавшись этой заминкой, я поднял чемодан. Тот весил пуда два с лишним, но переноске всё-таки поддавался.

Она с запозданием разгадала мой коварный манёвр — возмущённо фыркнула и попыталась отобрать груз, однако я не позволил и зашагал вперёд. Моя новая попутчица зацокала рядом, хмурясь и метая глазами молнии.

В этом наэлектризованной тишине мы сошли с перрона, обогнули большую будку с фастфудом и оказались в скверике. Там росли пушистые корейские кедры, стояли деревянные лавки, а между ними шла асфальтовая дорожка.

До цели оставалась сотня шагов, и я сделал передышку. Поставил чемодан на асфальт и спросил примирительно:

— Познакомимся? Меня зовут Дмитрий.

— Джессика, если вам от этого легче.

— А откуда приехали?

— Из Бриджтауна.

— Не соображу с ходу. Это в Вест-Индии? Британские владения?

— Малая Антильская федерация. У нас независимость уже третий год!

— Простите, не хотел вас обидеть. Про вашу федерацию знаю, просто не сразу вспомнил столицу. Я не специалист по Южной Америке и окрестностям.

Она собиралась, кажется, выдать колкую реплику, но сдержалась. Стояла молча и зябко ёжилась, пристукивая каблучком по асфальту. Я вновь поднял чемодан:

— Пойдёмте, скоро согреетесь. Не привыкли к зиме?

— У нас её не бывает, — буркнула Джессика. — Температура весь год выше двадцати. Про мороз я только в книжках читала.

Дорожка, по которой мы шли, расширилась в небольшую площадку. В центре лежала круглая каменная плита, её по диаметру пересекала гладкая полоса из нержавеющей стали шириной в две ладони, с выгравированными цифрами — единица, восьмёрка, ноль.

— Занятно, — прокомментировал я. — Поселимся точно на сто восьмидесятом меридиане. Линия смены даты.

— Вообще-то она проходит не здесь — огибает остров, чтобы он оставался в одном и том же часовом поясе, для удобства.

— Я в курсе. Но всё равно, по-моему, символично. Тут даже есть легенда, что этот меридиан на острове получает некие волшебные свойства.

— Глупости.

— Да, я понял, вы барышня прагматичная и серьёзная.

Мы добрели до дома — он был восьмиэтажный, с унылым железобетонным фасадом и квадратными окнами без балконов. В вестибюле светились люминесцентные лампы, за стойкой сидел консьерж-азиат в очках.

— Добрый день, — сказал я, — мы забронировали жильё.

— Приветствую вас, — кивнул он, придвигая к себе гроссбух. — Вы сделали верный выбор. Наши апартаменты для супружеских пар комфортабельны и уютны…

Страдальчески закатив глаза, Джессика внесла коррективы:

— Мы не женаты, приехали по отдельности.

— О, тысяча извинений! Будьте любезны, назовите ваши фамилии…

Уладив формальности, мы получили ключи и двинулись к лифту. Тот недовольно заухал в шахте, зловеще лязгнул, но всё-таки довёз нас до пятого этажа, где располагалась комната Джессики.

Затащив в эту комнату чемодан, я с облегчением выпрямился и огляделся. Обстановка была спартанской — крашеные белые стены с крупнозернистой текстурой, линолеум на полу, деревянный стол с двумя стульями, полумягкое кресло, шкаф, широкий топчан, торшер в изголовье. Имелась кухонька-ниша с плитой и раковиной, а рядом — дверь в миниатюрный санузел.

— Не царские палаты, — резюмировал я, стоя у порога. — Ну ладно, не буду больше надоедать. Устраивайтесь.

— Послушайте, Дмитрий… Не обижайтесь, если я показалась слишком недружелюбной. Я благодарна за помощь. Сама я этого монстра, конечно, не дотащила бы. Просто я терпеть не могу быть кому-то в чём-то обязанной, ненавижу буквально, поэтому ощетинилась…

— Никаких обязательств, не беспокойтесь.

— Что ж, ещё раз спасибо.

Она взялась за дверную ручку, чтобы выпроводить меня, однако в этот момент снаружи раздался стук. Джессика удивлённо обернулась ко мне, но я лишь развёл руками. Стук повторился, и она приоткрыла дверь.

— Соседи, привет!

Шатенка, стоявшая за порогом, была совсем ещё юной, лет восемнадцати-девятнадцати. У неё был красивый, сочный акцент — итальянский, кажется:

— Я услышала, как вы дверь отпираете, и не утерпела! Живу напротив, но не подслушивала, честное слово, просто случайно так получилось. Справа и слева комнаты тут пустые — ну, то есть не пустые, жильцы там есть, но работают допоздна, и с ними не пообщаешься, а мне одной скучно…

Всё это она тараторила совершенно без пауз, громко и звонко, словно горох сыпался на противень. Я тем временем разглядел её лучше. Она была чуть пониже Джессики, в светлом вязаном мини-платье. Талию тоже имела тонкую, но остальные формы выглядели пышнее — подчёркнуто-округлые бёдра, полная грудь. Волнистые волосы с мягкими завитками слегка отливали медью.

— У меня сегодня был кастинг, и опять неудачный, поэтому я расстроилась, хотела себе пирожных купить как утешительный приз, но они здесь дороговатые, и фигуру жалко, так что взяла только шоколадку. Пришла домой, заварила чай, а тут как раз вы пришли, и я вас услышала. Пойдёмте ко мне, у меня есть чашки! Расскажете, откуда приехали, когда поженились…

Тут я не удержался от смеха, и даже Джессика улыбнулась уголком рта. Соседка тоже с готовностью рассмеялась и, взяв нас за руки, потянула через порог в коридор.

— Погоди секунду, — сказал я, — дай хоть сумку сниму. Как тебя зовут-то?

— Ой, да, забыла же! Я Розанна!

Мы перешли к ней в комнату. Там она первым делом усадила Джессику в кресло и закутала в ворсистое одеяло, чтобы согреть, а сама вскипятила воду и поставила на стол чашки, не умолкая при этом ни на минуту.

Как явствовало из её монолога, она приехала из Италии две недели назад с намерением стать актрисой и несколько раз уже побывала на студийных кастингах, но пока без успеха.

— А итальянские киностудии тебя не устраивают? — спросил я.

— Ой, ты не понимаешь! Я хочу в зрелищное кино, в дорогое! Чтобы большие съёмки и декорации грандиозные! А такое сейчас только здесь снимают! Все ведущие студии сюда переехали, потому что удобно…

— Да, — подтвердила Джессика. — Здесь налоговые льготы для кинобизнеса, совершенно беспрецедентные.

— Вот и я о чём! А ты, Джессика, не хочешь попробоваться? Со мной за компанию? У тебя потрясающая фактура! Смогла бы даже Клеопатру сыграть, я думаю…

— Но я же не египтянка.

— Какая разница? Типаж — вот что главное! И талант!

— Спасибо, в актрисы я не гожусь, — усмехнулась Джессика. — Я в финансово-юридическим колледже отучилась. Хочу теперь здесь найти работу по специальности.

— Ну, тоже неплохо…

Узнав, как мы с Джессикой познакомились, Розанна долго хихикала, затем принялась рассказывать о своём сегодняшнем посещении киностудии «Харпер Бразерс», а заодно о том, как увидела там мельком суперзвезду-блондинку Грейс Дейли.

— Меня, наверное, из-за акцента отсеивают, — призналась Розанна. — Ну, по крайней мере, сегодня. Там надо было американку сыграть, девчонку из Калифорнии, и меня завернули сразу — даже не стали врать, что, мол, позвонят в случае чего. А у тебя английский родной, по-моему, Джессика? Тогда тебе здесь проще устроиться…

— У меня к языкам вообще способности с детства, — сказала Джессика. — Они мне легко даются. Знаю испанский, французский почти свободно. Японский понимаю более или менее. Сама изучала, потому что интересуюсь международным бизнесом.

— Может, и по-русски болтаешь? — спросил я в шутку.

— Говорить не могу почти, потому что практики нет. Ты, собственно, первый русский, с которым я познакомилась. А вот читать умею.

— Серьёзно?

— Ну да. Зачем мне тебя обманывать?

— Гм, логично.

На несколько минут я выключился из разговора. Моё пребывание на острове началось всего пару часов назад, но интересные совпадения уже наблюдались. Возможно, стоило об этом задуматься…

— Дмитрий, — укорила меня Розанна, — почему ты молчишь? Мы с Джессикой уже рассказали, зачем приехали. Твоя очередь.

— Ищу здесь материал для книги нон-фикшн, — сказал я. — Но это — только одна причина, причём не самая главная. Есть ещё кое-что.