Дриада для повелителя стихий

ГЛАВА ВТОРАЯ

Рабы, по-другому нас назвать было невозможно, спали на открытом воздухе, бросив на землю кучи рваного тряпья и сделав себе из этого что-то наподобие лежанки. Как я выяснила на собственной шкуре, ночи здесь были холодные. Пытаясь закутаться в старую вонючую рубаху, которая до меня явно принадлежала не одному человеку и прослужила как минимум два десятка лет, я свернулась калачиком и стучала зубами, стараясь прогнать озноб, распространяющийся по всему телу, при этом изредка поглядывая на происходящее.

Огни костров вспыхивали все сильнее, голоса охранников становились громче, смех и сальные шутки слышались со всех сторон. Было прекрасно видно, как воины поглощали одну за другой кружки с вином или что у них там было. Скорее всего, что-то покрепче, потому как пьянели они прямо на глазах. Мне удалось подсчитать точную цифру наших надсмотрщиков. Тридцать человек плюс глава каравана и насколько я могла судить по их внешнему виду и поведению, все довольно неплохие воины. И пусть их было в три раза меньше, чем невольников, но справиться с женщинами, детьми и несколькими изможденными мужчинами им было раз плюнуть. Поэтому, если сначала и промелькнула в голове мысль о побеге, то быстро исчезла. Мне моя новая тушка была дорога, и быть порезанной на кусочки огромным мечом точно не входило в ближайшие планы. Вот несколько человек из охраны поднялись с места и под одобрительные возгласы остальных направились в сторону невольников, внимательно вглядываясь в лица и фигурки испуганных женщин.

Сиваш, хоть и был изрядно пьян, но внимательно следил за тем, чтобы его воины ни в коем разе не тронули невинных рабынь. Это стало понятно потому, как один из охранников подошел к совсем еще молоденькой девчонке и, схватив за волосы, поднял на ноги, вызвав у нее визг ужаса, но был остановлен зычным голосом.

– Эту не тронь. Ценный товар!

– Сиваш ты чего? – Пьяно пробормотал мужчина и, прижав брыкающуюся девчонку одной рукой, второй пробежался ей по бедрам, нагло задирая наполовину оборванную юбку. Глава каравана ничего не сказал, только зло сузил глаза и, встав, направился к посмевшему перечить охраннику.

– Я не ясно выразился, Матис?

– Дык, – икнул воин, даже не думая прекращать свои действия, – а чего, от нее убудет что ли?

Девчонка, уже не вырывалась, замерла на месте, как испуганная лань, явно приготовившись к самому худшему, а мужчина проскользнул рукой под подол, хозяйничая по голому телу руками.

Сиваш, видя все это, больше не проронил ни слова, лишь молниеносным движением выхватил из-за пояса меч и точным движением, распорол ткань, при этом точно попадая по кисти, ослушавшегося его подчиненного.

Мужик взвыл, тут же оттолкнув от себя несчастную девушку, которая плача беззвучными слезами, упала на землю, смотря на разворачивающуюся перед ней картину.

– У-у-у! – Застонал воин, баюкая покалеченную руку, на которую пришелся, удал меча.

– Скажи спасибо, что не отрубил полностью. Лекис, Вирмс, – окликнул он двоих мужчин, находящихся ближе всех к нему. – Берите тех, на кого я укажу, и тащите в сторону.

Воины кивнули.

Сиваш быстро пробежался мимо рабынь, тыкая пальцем в сторону нескольких женщин, в том числе и меня.

Нас с пинками и руганью, вытолкали на самую окраину лагеря.

– Этих не трогать! – оглянулся он на своих людей, а затем перевел взгляд на нас. – Чтобы сидели здесь и не рыпались, иначе пожалеете.

Мы все дружно закивали головами, даже я. Ни у кого не было желания находиться в поле зрения пьяных и похотливых мужчин.

В тот момент я отчетливо поняла, что начальник отряда очень расчетливый, продуманный и опасный человек, ибо за столь короткое время он прекрасно изучил каждого из нас, наши повадки и поведение, узнал всех рабов в лицо или, во всяком случае, наиболее ценных и терять выгоду из-за желаний и потребностей пьяных воинов был не намерен. Такого человека стоило опасаться.

Когда воины повернулись и направились обратно, я огляделась и поняла, что тех, кто оказался рядом со мной очень мало: восемь девушек на вид от четырнадцати до восемнадцати лет. Совсем соплюшки по моему мнению. Интересно, а сколько лет моему телу? Судя по ощущениям, не намного больше чем им.

Я старалась не смотреть и не слушать то, что происходило в лагере. Хотелось заткнуть уши и закрыть глаза, но почему-то не получалось. Отчаянные крики женщин, гогот мужчин, звуки ударов и блики от костра, освещающие равнину, навсегда останутся в моей памяти, как самый худший кошмар. Мне, выросшей в цивилизованном мире двадцать первого века, все это казалось диким ужасом, кошмаром. Кошмаром, который происходил на яву. Девчонки, сидевшие рядом, тихонько поскуливали, обхватив себя руками и опустив головы. Многих трясло, как и меня. Я честно пыталась взять себя в руки, понимая, что намного старше, жавшихся друг к другу невольниц, но понимала, что просто не могу. Слезы сами собой градом текли по лицу, размывая видимость ужасных картин, встававших перед глазами.

Хотелось кинуться вперед и заорать:

– Что же вы делаете, сволочи! – но я прекрасно осознавала, что поступи я так и моя невинность меня не спасет, а быть изнасилованной толпой пьяных средневековых воинов мне определенно не хотелось.

Поэтому, я сидела на месте с остальными «счастливицами» и издалека вглядывалась в противные рожи тюремщиков, чтобы в будущем, если подвернется такая возможность отомстить им за всех покалеченных сегодня женщин. Где-то в глубине сознания билась мысль, что здесь, в чуждом и незнакомом мне мире – это норма, так устроена жизнь и чтобы ее поменять, нужны столетия, но сердце не хотело с этим мириться.

Я никогда не была верующим человеком, но сейчас почему-то молилась, молча, давясь всхлипами и пытаясь усмирить, начавшую подниматься жгучую ненависть.

Постепенно пыл охранников начал угасать, а женские крики становиться все тише.

Сиваш, хоть и сам участвовал и «развлечениях», но при этом не забывал, что завтра предстоит двинуться в путь, поэтому не давал своим людям очень уж сильно калечить невольниц, прекрасно понимая, что если это произойдет, то караван не сдвинется с места еще несколько дней.

Избитые и истерзанные женщины, под шлепки и издевки, буквально доползали до своих импровизированных лежанок и со стоном опускались на землю.

Когда удовлетворенные и еле державшиеся на ногах от алкоголя воины разбрелись по своим палаткам, оставив в карауле пятерых человек поддерживать костер и следить за «товаром», нам указали возвращаться на свои места. Добравшись до груды тряпья, которые были моим спальным местом, я хотела только одного, заснуть и никогда больше не просыпаться, но видимо не судьба. Сбоку послышался сдавленный стон и я, повернув голову, увидела лежащую на боку Лелею. Женщина схватилась за грудь, и расширенными глазами смотрела в одну точку, словно ничего не видя перед собой. На меня будто обрушился водопад, а потом, я словно вынырнула на поверхность. В голове что-то щелкнуло и прояснилось.

– Какого черта я сижу тут как идиотка и жалею себя? Я же врач! Я давала клятву Гиппократа! Какая разница в своем мире я или нет? Люди везде одинаковы. Хватит распускать сопли, – разозлилась сама на себя, – пора браться за работу.

Посмотрев на Лелею, я поняла, что у той однозначно болевой шок. Осторожно, чтобы не навредить своими действиями, я отвела руки женщины в стороны и расстегнула тунику. Стоило мне дотронуться до кожи, как женщина испуганно вздрогнула и со страхом уставилась на меня.

– Тихо, Лелея. Это всего лишь я, не шевелись и ничего не бойся. Мне нужно определить, какие травмы ты получила. Все хорошо, – попыталась я успокоить напуганную невольницу, которая еще не совсем понимала, что страшная ночь для нее закончилась.

Пропальпировав грудную клетку, стало предельно ясно, что у Лелеи перелом двух ребер.

– Эх, сюда бы рентгеновскую установку, – пробормотала я, и грустно усмехнувшись, обвела взглядом лагерь.

Волосы на голове зашевелились от понимания того, что большинству сейчас нужна помощь, и оказать ее смогу, скорее всего, только я. Только вот как? Никаких медицинских препаратов у меня с собой не было. Да здесь даже простых анальгетиков взять негде. Ладно, будем действовать по старинке.

Подозвав к себе ближайшую девчонку, я на мгновение задумалась.

– Тебя как зовут?

– Аяна.

– Аяна, я Вета, – представилась я данным мне здесь именем. – Я врач.

Девушка недоуменно посмотрела на меня, а я покачала головой от своей глупости.

– Лекарь.

Невольница просияла от моих слов.

– Вы маг? – Прошептала она, наклоняясь ко мне.

Вот тут я обалдела. Такое мне и в голову бы не пришло. Конечно, в этом мире определенно есть магия, иначе бы как я тут оказалась. Да и амулетик, всученный мне старикашкой, никак не походил на обычный камушек. Но что бы я, да и маг? Глупости.

– Нет, я не маг, – попыталась разубедить уж больно радостно смотревшую на меня девчонку, – просто кое-что умею.

Она кивнула, но точно не поверила ни единому моему слову.

– Так что ты хотела? – перешла девушка на ты.

– Посмотри, пожалуйста, кому хуже всего и позови меня. – Невольница хотела уже сорваться с места, но я дернула ее за руку. – И еще, мне нужны целебные растения. Поспрашивай, может, у кого из женщин есть сушеные травы?

– Хорошо, кивнула девчонка и побежала выполнять мое поручения, а я подумала, что неплохо бы сделать Лелее бандаж или что-то наподобие нашего лечебного корсета, чтобы ребра срастались и при движении не могли повредить внутренние органы.

Ничего подходящего не нашлось и пришлось стягивать грудную клетку обычными тряпками.

Женщина уже более-менее пришла в себя и осознанно смотрела за моими действиями.

– Так, слушай внимательно. Чтобы быстрее поправиться старайся не махать руками, не опираться на них и не поднимать выше пояса. Если что-то будет нужно, зови меня, я помогу.

– Спасибо, Вета, – прошептала Лелея, а я подняла с земли холодный камень и вытерев его об свою юбку прислонила к щеке женщины, где расплывался яркий черно-фиолетовый синяк.

– Держи. Холод уменьшит отек и немного снимет боль.

Мне срочно нужны были антисептики и обезболивающие, а я даже не представляла где можно их найти.

– А ведь в лагере есть лекарь, – зло подумала я, – и этот гад даже не показал носа, чтобы помочь бедным женщинам, наверняка вместе с остальными всю ночь глумился над несчастными, а теперь дрыхнет в своей палатке.

Руки так и чесались придушить незнакомого эскулапа.

– Вета, – подбежала ко мне вернувшаяся Аяна, – вот, это у Тарилы было. Все что нашла, больше ничего ни у кого нет, – и протянула маленький мешочек, внутри которого находился сухоцвет какого-то растения.

Достала щепотку и, потерев пальцами, понюхала, удивленно вскинув голову.

– Ромашка? – Я не могла поверить своему везению.

Отвар ромашки обладал антимикробным, противовоспалительным и ранозаживляющим действием. Это была потрясающая находка. Я не знала, как лечили в этом мире, но собиралась использовать все свои знания и умения, а самое главное возможности, которые как мне кажется, здесь были невелики.

– Ромашка? Никогда не слышала такого названия. Это Римула, она растет весной на полях Таргезии. Обычный сорняк. Не знаю, откуда она у Тарилы.

Я подняла голову и увидела идущую к нам и прихрамывающую на правую ногу женщину среднего возраста.

Видно было, что она тоже пострадала от «внимания» мужчин, но держалась стойко и уверено. Все в этой женщине говорило, что она не так проста, как хочет казаться. Нет, здесь среди невольниц было несколько девушек, которых бы я отнесла к знати. Они выделялись, как белые вороны, среди черного поля своей хрупкостью, аристократичностью черт и высокомерным характером, который ввиду нынешнего их положения, был сбит тюремщиками. Скорее всего, за них просто попросят выкуп, а не будут вместе со всеми продавать на рынке рабов. Остальные казались обычными, ничем непримечательными жителями Сферуса (как я выяснила, так назывался мир, в который я попала), а вот Тарила не была похожа ни на кого из них.

– Ярких тебе солнц, Вета, – поприветствовала она меня и опустилась рядом, – я осмотрела женщин. Почти все в норме, если можно так сказать. Синяки, ссадины и ушибы не считаются. Давай-ка заварим Римулу, да поговорим. Аяна, брысь отсюда!

Девчонка тотчас скрылась из вида.

– Лелея, попробуй, поспи. А я к утру подумаю над обезболивающим.

Та в ответ только кивнула и прикрыла глаза.

– Возьми миску, а то мне за своей ковылять не хочется. Тарила выставила вперед ногу, и я увидела ее распухшую лодыжку.

– Вывих? – Удивленно приподняла брови я. – Как ты с ним больных осматривала?

Женщина только пожала плечами.

– Нужно вправить.

– Да, но сама не могу, – криво улыбнулась Тарила, – духа не хватает.

– Сейчас. Я помогу. Постарайся не сильно кричать.

Мы разговаривали шепотом, чтобы не разбудить заснувшую Лелею.

– Конечно. Не хватало еще, чтобы эти ироды сюда заявились.

– На счет три. Раз, два…

– Ай-ай! – Воскликнула женщина, и закрыла рот ладонью, впиваясь зубами в кожу, когда я резко дернула за ногу, вправляя выскочивший сустав.

– Ну, вот и все.

– Спасибо, – произнесла Тарила, отдышавшись, и пошевелила лодыжкой, – уже легче.

Достав миску с ложкой, я помогла встать невольнице, и мы потихоньку пошли к костру и молча, поставили кипятиться отвар. Никто из нас не решался заговорить первой.

– Ты не похожа на других, – повернулась я к светловолосой женщине.

– Ты тоже, – хмыкнула в ответ та.

Диалог опять зашел в тупик.

– Тарила, ты сказала, что сильных повреждений нет, но как же тогда, – я на секунду замялась, не зная принято ли здесь обсуждать такие вещи, – наверняка у многих внутренние разрывы и кровотечения.

– Все так, – вздохнула женщина, – но что ты предлагаешь сделать? Эти упертые курицы ни за что не позволят проверить степень нанесенного им вреда. Не можем же мы их заставить их насильно.

– Мля. Дремучее средневековье.

– Что ты сказала?

– Ничего, – отмахнулась я от Тарилы.

– Нужно побольше наварить отвара и напоить каждую.

– Точно, – поддержала я женщину, а еще прокипятить тряпки и пусть они оботрутся ими. Об остальном подумаем позже.

Пришлось привлечь к этому делу еще нескольких женщин. Почти до самого утра мы занимались тем, что усиленно следили за тем, выполняли ли невольницы наши с Тарилой требования. Мне даже пару раз пришлось перейти к запугиванию. Если Римулу они пили с удовольствием, то обтираться никак не хотели. Я даже боялась, что на мой нервный рык прибежит кто-нибудь из охраны, но воины только лениво поглядывали в нашу сторону, никак не реагируя на действия невольниц.

Наутро все мы были не выспавшиеся, усталые и разбитые. Те, кто чувствовал себя получше, после завтрака приступили к сворачиванию лагеря, а после обеда по каменистому плато разносился цокот копыт и гулкий звон колодок. Караван двинулся в путь.