Древо жизни. Книга 1

НЕОПРЕДЕЛЁННОСТЬ

Он проснулся, как от резкого толчка. Казалось, земля под ним ходит ходуном. Это продолжалось несколько секунд. Затем все успокоилось. Он резко приподнялся и обнаружил, что лежит на подстилке из сухой травы. У его ног чернеют головешки давно остывшего костра. Солнце ещё не взошло. Светало. Ничего не понимая, Эрик вскочил на ноги. Он отчётливо помнит, что заснул вчера в своей спальне. Помнит, что просыпался и над ним склонялась Стелла. Где он? Как он здесь очутился?

Он осмотрелся. Местность была незнакомой. Куда делся его дом, Стелла, которая вот недавно была рядом с ним? Кто мог его, сонного, поднять с постели и завести сюда, не разбудив при этом? Внезапно он обнаружил, что как-то странно одет. Вместо свободной туники тело его упрятано в тесную одежду, которая жала и стесняла движения. На ногах неуклюжая тяжёлая обувь из чёрной кожи. Рядом с травяной подстилкой лежит незнакомый предмет. Всмотрелся в него и взял в руки. Предмет был тяжёлым.

– Бог мой! – мысленно воскликнул Эрик-Сергей. – Так это же мой старый охотничий карабин. Как он сюда попал?

Машинально тронул себя за лицо. Вместо длинных седых усов, которые он аккуратно подрезал вот уже двадцать пять лет, рука его встретила колючую щетину. Такая же щетина была на щеках.

– Что за дьявол! – выругался он. И вдруг понял, что одежда, которая надета на нем, – это давно забытая им земная одежда. И местность чем-то знакома.

Он пошёл вперёд, осматриваясь по сторонам, и вдруг обнаружил в себе давно забытую лёгкость движений. Не было привычной грузности. Казалось, ноги сами несут тело, без всякого напряжения и усилий. Это было неожиданно и приятно. Настолько приятно, что он, как бы проверяя себя, подпрыгнул несколько раз на месте и удовлетворённо засмеялся. Он вспомнил. Да, конечно, вчера он заснул здесь после охоты. Это те самые холмы в южной части острова. Вчера?! Но между вчера и сегодня были пятьдесят долгих лет на Элии. Он помнил все подробности своего сна, помнил каждую чёрточку лица Стеллы, Тауры, каждую чёрточку лиц своих сыновей, каждое слово, произнесённое старым мудрым Дуком. Он осмотрел себя. Несомненно, это было тело молодого человека с сильными ногами и руками. Он вспомнил свои руки со вздувшимися венами. Это были другие руки… Неужели сон?.. Он стал вспоминать подробности своей жизни на Элии, зная, что подробности сна забываются и последовательность их часто нарушается, события меняются местами. Сон обычно сопровождается несколькими не связанными между собой сновидениями. И потом, снится ли человеку, что он спит и во сне вспоминает виденный сон? Сон во сне. Это абсурд! Он мог вспомнить все мельчайшие подробности, не путаясь в их последовательности. Концлагерь, восстание, битва в горах, его последующая жизнь на Элии, рождение детей – все это ясно всплыло в памяти, ничуть не нарушая последовательности событий. Если это не сон, то почему он здесь? Куда девалась его старость?

Тут он обнаружил, что идёт по знакомой тропе. Скоро слева должно показаться болото, подумал Сергей. Действительно, минут через двадцать он подошёл к краю болота. Сомнений не оставалось. Он находился на острове. На том самом острове, куда его поместили после возвращения со Счастливой.

Ну, что ж… Чем труднее и запутаннее была ситуация, тем спокойнее становился Сергей, и это спокойствие всегда помогало ему быстро находить выход из самых трудных положений. Вдруг острая боль пронзила ему сердце. А как же дети? Мои сыны, которыми я так гордился… неужели это только плод моего воображения, плод сна?! Внутренним слухом и зрением он явно слышал их голоса, видел их лица. Он закрыл глаза и ясно увидел Тауру, спускающуюся по крутому склону горы. В левой руке она держит лук, а правой хватает ветви кустарника. Он явно ощутил боль от удара камня, сорвавшегося из-под ног Тауры.

Нет! Это не могло быть сном, решил он. Но что же тогда? На этот вопрос он не мог пока найти ответа.

Задумавшись, он вышел на берег моря. Это было хорошо знакомое ему побережье. До дома на берегу озера оставалось километра три.

Если это сон, решил он, то я найду дома все без изменения. Идти по песку в тяжёлых сапогах было трудно, и он снова свернул в лес. Вскоре вышел на тропинку, которая вела к дому. Остановился. Здесь он впервые встретил Стеллу! Опустился на землю, почувствовал охватившую его слабость. Ноги просто не держали. Он лёг на землю, стараясь справиться с охватившим его приступом отчаяния. Во сне (был ли это сон?) он был готов к смерти, ждал её и почти смирился с её неизбежностью, находя утешение в своих воспоминаниях прожитого и в продолжении жизни в детях. Он вдруг почувствовал, что потеря реальности воспоминания прожитой жизни воспринимается им как нечто более ужасное, чем сама смерть.

Наверное, так сходят с ума. Сон или не сон? Мозг его отказывался решать возникшую неопределённость. Если сон – то почему каждая клеточка тела хранит в себе память о пережитом?! Почему память хранит голоса людей, приснившихся ему в этом сне, хранит малейшие оттенки интонации? Бывает ли такое во сне? Можно ли, проснувшись, помнить вкус пищи, прикосновения рук, запахи, имена близких? Но, с другой стороны, можно ли прожить пятьдесят долгих элианских лет и очутиться вновь на том же самом месте, в той же одежде у только что потухшего костра? Реальность убеждала его в одном, память же протестовала. Спор между Реальностью и Памятью разгорался с новой силой, и его Сознание, вслушиваясь в доводы спорящих, взаимоисключающих друг друга, но одинаково справедливых, раздиралось на части в поисках решения и не находило его. Это была грань, за которой должно было последовать безумие. Ведь что такое умопомешательство – несовместимость собственного Я с Реальностью? Или – или. Или сохраняется собственное Я, но тогда это Я заменяет истинную Реальность на Реальность воображения, на модель Реальности, подогнанную под собственное Я. Или Я должно уступить Реальности и снова стать её частью.

Легко ли сделать правильный выбор? Распознать истинную реальность от реальности воображаемой? Не спешите с ответом! Разве все человечество ради своего собственного Я не создаёт себе воображаемую реальность, угодную этому Я, подгоняемую к этому Я теориями и философскими концепциями? Какая разница между тобой и несчастным рыцарем из Ламанчи? Как и он, ты стремишься к добру и справедливости, а приходишь к злу и насилию.

Твой антипод – «частица зла, творящая благое». Кто же ты? Добра частица – сеющее зло?

Можно ли вообще познать реальность, наблюдая её через призму собственного Я? Можно ли подняться над своим собственным Я и осознать себя частицей нечто большего, чем это Я?

Клетка не может осознать себя частицей организма. Человек способен осознать себя частицей нации, народа, всего человечества. Чем выше мы поднимаемся над своим Я, тем шире открывается кругозор. Способно ли человечество подняться настолько высоко, чтобы осознать себя и своё место в Реальности?

Постепенно Сергей успокаивался. Не все задачи поддаются немедленному решению и не все они имеют однозначные решения. Надо ждать, решил он. Ждать случая, который предоставит недостающую информацию. Пока же надо заставить себя воспринимать действительность такой, какая она есть, или во всяком случае представляется ощущениям и восприятию. Возбуждение и страх – плохие советчики. Человек должен достичь такой степени самообладания, когда странности Реальности не вызывают страха, а только любопытство и любознательность. Иначе человек уподобится лошади, которая впервые видит верблюда. Тем более, подумал он, странности преследуют с того момента, как я возвратился со Счастливой. Когда-нибудь все разъяснится! А если нет… то не буду же я разбивать себе голову об эти толстые стволы деревьев! Может быть, зло подумал он, кто-то хочет проверить прочность моей психики. Что ж, пусть проверяет! Нахлынувшая злость, как ни странно, помогла ему успокоиться.

Сергей поднялся. Он не зачеркнул в себе Эрика. Эрика, который руководил восстанием в концлагере, вёл отряд по узкой тропе над обрывом. Впрочем, тогда Эрик был ещё Сергеем. Теперь Сергей хранил в себе Эрика, который хладнокровно уничтожал запертых в звездолёте пришельцев, и Эрика, который заключил Чака в клетку. Этот Эрик был тоже с ним и органически слился с Сергеем. Кто знает, может быть, именно этого Сергея-Эрика ждали здесь, и именно он был здесь нужен?

Постепенно деревья стали редеть. Вот и знакомый муравейник. Как ни в чем не бывало, так же, как и тогда, муравьи деловито тащили по склону толстую зеленую гусеницу. Сергей постоял возле муравейника. Вид муравьёв ещё более успокоил его. Он сделал несколько шагов и очутился на поляне перед домом.

– Папа вернулся! – к нему бежала его шестилетняя дочь Оленька.

Он подхватил её на руки. Дочь обняла его за шею и сейчас же затараторила, сообщая последние новости. А новости заключались в том, что Володька купал в озере кошку и не слушался маму, лазил по деревьям. Нарушитель же порядка прыгал на веранде, ухватившись за перила, выражая таким образом свою радость при виде возвратившегося отца. На веранде показалась Ольга с дымящейся паром сковородкой. Увидев Сергея, она приветливо помахала ему рукой:

– Вот хорошо, что успел к обеду! Я уже думала, что ты вернёшься только к вечеру!

Сергей подошёл к крыльцу и как-то нерешительно приблизился к жене. Та, ещё держа сковородку в руках, подставила ему щеку для поцелуя. Сергей как-то неуклюже и застенчиво, сам себя не понимая, но не имея сил справиться с волнением, поцеловал её и опустился на стул.

– Я заснул в лесу, – начал он осторожно, – и не помню, хоть убей, сколько я проспал!

– Я уже привыкла, что ты на сутки уходишь из дому, – с едва уловимым упрёком ответила Ольга.

– Что? – не веря, переспросил Сергей. – Сутки?

– Даже больше, если учесть, что ты ушёл вчера утром, а вернулся сегодня к обеду.

Сергей промолчал.

– Я думала, ты принесёшь с охоты оленя. У нас уже нет мяса. Но если ты хочешь, я открою тушёнку.

– Нет! Спасибо!

– Тогда ешь яичницу с салом. Суп я сегодня не варила. Дети его не едят, а я не знала, когда ты вернёшься.

Идя сюда, Сергей меньше всего ожидал, что его встретят таким обыденным разговором. Он вспомнил, как искал Проход, представляя себе встречу с женой и детьми. Но из всех картин, которые рисовало ему воображение, ни одна не походила на эту. «Неужели сон?» – снова с каким-то отчаянием подумал он, но сейчас же погасил опасную мысль, решив больше к ней не возвращаться.

Он стал есть яичницу. По сравнению с той едой, к которой он привык на Элии, эта показалась ему безвкусной. Он поковырялся вилкой и встал из-за стола.

– Ты что, не голодный?

– Что-то не хочется, – ответил он и пошёл в кабинет. Здесь все было так, как-будто он вышел отсюда только вчера. На столе аккуратная стопка исписанных бумаг. Рядом листок с незаконченными расчётами. Сергей подошёл и прочёл написанное. Да, это писал он. Странно, что все мгновенно ожило в памяти. Он подержал в руках листок, бросил его на стол и вернулся на веранду. Ольга налила ему кофе. На Элии кофе не выращивали. Вкус его показался странным и даже неприятным. Он сделал глоток и отставил чашку.

– У тебя нет чая? – попросил он Ольгу.

– Сейчас заварю! Тебе что, не нравится кофе? – удивилась она. – Ты всегда его любил. – Она отпила из его чашки глоток и пожала плечами: – Кофе как кофе! Растворимый. Может быть, ты хочешь в зёрнах? Я пожарю. Но на это уйдёт время.

– Нет, спасибо, ничего не надо!

Он не хотел признаться себе, что совсем не рад встрече. Ольга, дети казались ему чужими. Он испугался, что это заметят.

– Ну, как твои дела? – спросил он Оленьку. И в этом вопросе невольно прозвучало такое безразличие, что Ольга удивлённо взглянула на него, но сейчас же опустила глаза. Ребёнок тоже интуитивно почувствовал отчуждение и прижался к матери. Стараясь исправить промах, Сергей поднялся и как можно веселее и естественнее сказал, обращаясь к сыну:

– Пойдём-ка, сына, к озеру, пройдёмся немного!

– Пошли! – согласился Володька, хватаясь ручонкой за указательный палец отца. Так обычно они гуляли. Володька привык держаться при совместных прогулках за отцовский палец. Этот давно забытый жест поразил Сергея больше всего, и он вдруг почувствовал, что его сердце оттаивает и в нем появляются интерес и нежность к этому маленькому существу.

– Точно! Пойдите погуляйте, – неизвестно чему обрадовалась Ольга. – А я тем временем что-нибудь приготовлю более существенное!

– Знаешь что? Приготовь-ка салат с помидорами, огурцами и картошкой! – Сергей вспомнил, что такой салат ему когда-то очень нравился.

– Может быть, рюмочку?

– Можно и рюмочку! Только из холодильника!

Они пошли с Володькой на берег озера. Вдалеке на волнах качался белый предмет. Сергей вспомнил, что это буёк, обозначающий подкормленное место, где с первого же раза брали крупные лещи.

– Где это ты купал кошку? – спросил он сына.

Вовка стал взахлёб рассказывать, как он хотел выкупать кошку, а она этого не хотела и убежала, поцарапав ему руки.

– Во! – показал он свежие царапины.

Сергей машинально начал водить рукой над поцарапанными ручками ребёнка, как его этому учила Стелла. Вовка смотрел внимательно, а потом сообщил, что уже не болит. Сергей посмотрел на его руки и увидел, что ещё минуту назад воспалённые полосы, покрытые влажными струпьями, подсохли, краснота исчезла. Он почувствовал озноб. Потом появилась дрожь. Долгое время он не мог с ней справиться. Наконец дрожь прошла.

– Постой-ка! – сказал он сыну, решив продолжить эксперимент. Вспомнив уроки Ваака, он подошёл вплотную к берегу. Через несколько минут вблизи послышались всплески. Ещё минута, и громадный лещ в высоком прыжке выбросился на берег и запрыгал на песке. За ним последовал второй, третий. Сергей расслабился. Он подобрал лещей, нанизал их за жабры на прутик и вернулся с сыном домой.

– Ого! Какой улов! – воскликнула удивлённая Ольга. – И когда это вы успели?

– Они сами, мама, сами! – закричал Вовка.

– Сама рыба не ловится! – назидательно возразила Оленька. – Её удят удочками!

Вовка стал возражать, но его никто уже не слушал. Сергей постарался перевести разговор на другую тему и поинтересовался, готов ли салат. На мгновение ему показалось, что Ольга улыбнулась какой-то особой, не свойственной ей улыбкой. Почему-то эта улыбка испугала его, и он снова почувствовал дрожь.

– Ты, я вижу, совсем замёрз! Вот к чему приводят твои ночёвки в лесу! – Она вышла в холл, и было слышно, как открылся холодильник.

– На-ка, выпей! – протянула она ему рюмку водки.

Сергей выпил. Ему показалось, что он влил себе внутрь расплавленный металл или кислоту. Все внутри горело. Он закашлялся.

– Быстро закусывай! – Ольга поставила на стол миску с салатом. Сочные помидоры смягчили жар от выпитого. Сергей почувствовал, что пьянеет, чего никогда раньше с ним не случалось. Он отвык от крепких напитков. Вино на Элии было слабое, не более десяти градусов. Сорокаградусная русская водка в таком случае, конечно, адский напиток.

– Теперь иди отдыхай! – потребовала Ольга, когда с салатом было покончено. Сергей хотел побыть один и поэтому, не возражая, отправился в кабинет.

– Не сон! Не сон! – повторял он себе. – Но что же это? Почему здесь ничего не изменилось? Сколько прошло времени?

Он так и заснул, сидя на диване, и проснулся только утром следующего дня бодрым и окончательно успокоившимся. Странность реальности больше не пугала. Он был счастлив, что прожитая им жизнь на Элии не сон. Где-то в неведомой части Великого Космоса затерялась прекрасная планета, и там живут его дети. Или потомки его детей. Но это теперь неважно. Сейчас самое главное – выдержка! Спокойствие и выдержка, повторял он. Только в спокойном состоянии можно правильно оценить информацию, а главное, заметить её. Посмотрим, что будет дальше.

В доме все спали. Он взял карабин и отправился в лес.

Часа через два вернулся, неся на плечах молодого оленя. Ольга уже встала и готовила завтрак. На этот раз она напоила его чаем. Чай был заварен именно так, как он любил и привык пить его на Элии.

У него снова возникло странное ощущение, что Ольга что-то знает, но скрывает от него. Это странное ощущение дополнялось каким-то непроходящим отчуждением. Он почему-то не мог воспринимать Ольгу как свою жену и ничего не мог с собой поделать. Ему казалось, что Ольга стала другой, что вообще это уже не Ольга.

Сергей пробовал «прощупать» её память, как его когда-то учил Дук, но у него ничего не получалось. То ли он разучился, так как почти не прибегал к этому на Элии, то ли Ольга не поддавалась его воздействиям и её память и сознание были закрыты для него. Откровенна ли она с ним?

– Ты не встречала здесь, на острове, девушку?

– Это было три года назад! – спокойно ответила Ольга. – Я подумала, что это отбившаяся от группы туристка. Я не успела её даже окликнуть, как она убежала, по-видимому, испугавшись. Ты что, её тоже встречал?

– Да, её звали Стеллой!

– Вот как! – Ольга ограничилась этим восклицанием и не стала задавать вопросов.

Больше к этой теме не возвращались. Сергей искал перемены в поведении Ольги, но не находил их. Он сообщил ей имя Стеллы, следовательно, признался, что знал её, но это не вызывало у Ольги естественных, казалось, вопросов. В другом случае он, возможно, обрадовался бы, но сейчас… сейчас это раздражало и даже пугало…

Пользуясь даром Дука, он стал следить за Ольгой, когда она не подозревала, что её видят. Он не мог объяснить себе, с какой целью это делает. Ольга вела себя естественно, не давая никакой «пищи для размышлений». И все же перемены в ней были. Он их не чувствовал, а скорее предполагал интуитивно. Так ничего и не узнав, наблюдения пришлось прекратить. Возможно, он просто отвык от неё. Не перенёс ли он странность своего положения на жену? Это было вполне вероятно.

Логика и интуиция… Интуиция что-то нашёптывает, но логика не принимает. Отказывается принимать. Интуиция подобна Кассандре, она знает то, чего не знают остальные, но ей не верят. Да как же ей верить, если то, что говорит Кассандра, противоречит очевидному, фактам, а «факты – упрямая вещь». И факты – троянцы – не верят интуиции – Кассандре. Каждый в своей жизни по крайней мере один раз сжигает свою Трою. Но как отличить голос безумной девицы от множества голосов лжепророков, сидящих в наших мозгах? Как среди множества безумий найти то безумие, которое поведёт тебя к звёздному часу открытия истины? Логика – бюрократ мозга. Она посредственна в своей логичности и логична в своей посредственности. Но мы не имеем ничего лучшего! В крайнем случае, бюрократ может получить хорошее образование. Но прибавит ли это ему ума? Государство порождает бюрократа, Разум – логику. Без них не может существовать ни государство, ни разум. Без них – анархия. Главное – не упустить момент, когда тупость бюрократа становится столь же опасной, как и анархия, и в конечном итоге ведёт к тому же результату.

Фома Аквинский говорил: «Верю, ибо нелепо!» Верить в нелепость нельзя! Но как отличить настоящую нелепость от видимой нелепости явления, которое наш разум не может схватить полностью и видит только незначительную часть этого явления вне связи с остальными, составляющими целое?

Ничего так не вредно познанию, как категоричность утверждений. Казалось, став на путь диалектического мышления, мы, понимая изменчивость и противоречия нашего странного мира, должны были бы избегать излишней категоричности суждений. Так нет же! Открыв истину при помощи диалектического мышления, мы возводим своё открытие в догму, тут же забывая, что истина тоже меняется, как меняется и мир, ибо истина – это только отражение этого мира в процессе его развития, так же, как и наше его восприятие, которое должно в своём развитии поспевать за меняющимся миром. Проходит время, и диалектика, подобно тому, как днище корабля обрастает ракушками, обрастает догмами, и уже вместо действительной реальности создаётся реальность вымысла, и мы смотрим на мир через призму этой вымышленной реальности, отвергая все то, что не соответствует нашему вымыслу.

– Ты рассуждаешь верно! – услышал он голос Ольги. Она стояла в дверях кабинета.

– Разве я что-то говорил?

– Да, ты рассуждал вслух, – почему-то смутилась Ольга.

Сергей был готов поклясться, что не произнёс ни одного слова. Никогда не замечал за собой такого свойства. Он недоверчиво посмотрел на жену, стараясь понять, говорит ли она правду. На секунду ему показалось, что глаза её изменились. В них появилась такая бездонная глубина, сравнимая разве что с глубиной Космоса. Это была какая-то бездна, где одновременно было Все и Ничто, то Великое Ничто, которое порождает Все – Время, Пространство, Звезды. У него закружилась голова. Через секунду он овладел собой и снова взглянул в глаза Ольги. В них светились доброта, участие и ласка.

ГОСТИ НА ОСТРОВЕ

Прошло четыре месяца. Короткая весна на острове сменилась летом. По краям высохших болот зажужжало комарами покровье спелой черники. У Сергея никогда не хватало терпения собирать эту ягоду. Зато Ольга наслаждалась. Чернику ели с сахаром, просто так, ею начиняли вареники, смешивали в миксере со сметаной. Дети ходили с рожицами и руками, перепачканными её красным, чернеющим на воздухе, соком. Мошкара и комары тоже извлекали свою пользу из ягодного сезона, вволю напиваясь кровью людей, вторгнувшихся в их царство. Единственное средство, которое их могло отпугнуть, – это ветки багульника, который рос у высохшего болота. Но от резкого специфического запаха у самих людей начинала болеть голова. По вечерам Сергею приходилось своим методом лечить искусанные комарами руки и ноги детей. Его способности почему-то не удивляли Ольгу. Она отнеслась к появлению их совершенно спокойно, не расспрашивая, как будто новоявленное чародейство равносильно доморощенной мази из сока подорожника. Не удивляли её и необычно богатые уловы угрей, которые Сергей приносил теперь с рыбалки.

Угрей коптили, и теперь в кладовой с потолка свисала целая бахрома их чёрных, с коричневым оттенком копчений. Некоторые из них достигали в длину двух метров и были толщиною с руку. На острове росло много бука и граба, древесина которых лучше всего подходит для копчения. Любая пища, если она повторяется каждый день, надоедает. Это не относится к копчёному угрю. Конечно, если не есть его слишком много. Но его можно есть каждый день, и каждый раз вы будете наслаждаться неповторимым вкусом. Во всяком случае он пользовался большим успехом, особенно у детей. Как только на столе появлялся угорь, они уже в предвкушении вкусового наслаждения, которое у детей является главным и наиболее сильным чувством, начинали с нетерпением ёрзать и глотать слюну, ожидая, когда мать даст каждому по куску лакомства. Они рвали его зубами, как голодные волчата, потом обсасывали покрытую золотистым жиром кожу и уже не хотели ничего другого, чтобы подольше сохранить вкусовые воспоминания. Сергей в этом случае смеялся, ему хотелось достать из кладовой ещё и ещё рыбину, но Ольга не разрешала, боясь, что слишком жирная пища навредит детскому желудку.

Странные отношения установились между ними. Днём Сергей, поглощённый повседневными заботами, как-то расслаблялся. Исчезала его насторожённость. Он видел в Ольге жену. Забытое чувство любви к ней, казалось, вернулось к нему вновь. Как и прежде, он любовался её ловкими и изящными движениями, как и прежде, в нем просыпалась нежность при виде её красивого строгого лица и стройной фигуры. Но наступала ночь, и приглушённая дневными заботами насторожённость возвращалась к нему. Он ничего не мог с собой сделать. Ольга восприняла состояние мужа с присущим ей тактом. Ах, эта тактичность. Она угнетала ещё больше. Сергей начал стыдиться своей «недееспособности» и как-то попытался побороть в себе мешавшую ему мнительность, но потерпел позорное фиаско. Это окончательно вывело его из себя, и он ушёл на несколько дней в лес. Там, на большой поляне, в двух километрах от юго-восточного края большого болота, он построил шалаш и жил в нем. Постелью ему служила охапка сухой травы и шкура убитого оленя, которую он высушил, растянув между деревьев.

Через несколько дней, успокоившись, он вернулся домой. И опять Ольга ничем себя не выдала. Все было так, как будто он никуда не уходил. Терпению и такту этой женщины не было предела. Единственно, что она высказала ему, был упрёк в том, что он спит на земле. Она настояла, чтобы он брал пару одеял, если собирается заночевать в лесу. Он так и сделал, отнёс одеяла в шалаш, но больше не оставался там на ночь.

Прошёл ещё месяц. Лето было в разгаре. Поспела брусника. На полянах и опушках леса появились грибы. Как-то вечером, ужиная на веранде, разговорились о них. Сергей очень любил солёные рыжики. Они только недавно стали появляться в ельниках, особенно много их было на южных отрогах горы Франклина, как продолжал называть её Сергей, покрытых еловыми лесами. Решили завтра пойти туда и заночевать, если понадобится, в пещере. Эта пещера, давно открытая им, была их постоянным приютом в походах за рыжиками. Приготовили две большие корзины и легли спать.

Они были уже в дороге и шли по дну глубокого оврага, конец которого выходил прямо к отрогам горы, как над лесом послышался никогда не слышанный здесь звук. Но Сергей не мог ошибиться в его происхождении – это был гул винтов вертолёта. Он то затихал, то возрастал с новой силой. Наконец, затих. Было ясно, что вертолёт сел рядом с их домом. Побросав корзины, они бросились назад.

На поляне перед домом стоял большой, окрашенный в защитный цвет вертолёт. У вертолёта расхаживали трое. Два громадного роста негра и белый. Все одеты в комбинезоны военного образца. Белый, вернее, рыжий, так как волосы его носили огненно-рыжий оттенок, увидев возвращавшихся Сергея и Ольгу, приветливо помахал им рукой. Затем достал из нагрудного кармана рацию:

– Они здесь, шеф! – прокричал он. – Только что вернулись. Есть, шеф! Ждём! – он повернулся к Сергею и протянул руку. – Зовите меня просто Джонни, – представился он. – Это Том, а это Сэм, – указал он на негров. – А это Рональд.

Сергей обернулся. Из кабины вертолёта спрыгнул на землю пилот и, широко улыбаясь, протянул руку для пожатия.

– Очень вам рад! – искренне произнёс Сергей, по очереди здороваясь со всеми. – Но чем, – он замялся, подыскивая нужное слово, – чем я обязан вашему прибытию?

– О, ваше заточение здесь кончилось!

– Наконец-то! – обрадовался Сергей. – Но…

– Сейчас прибудет шеф и все вам объяснит, – перебил его Джонни.

Шеф не заставил себя ждать. Спустя полчаса над лесом послышалось стрекотание, и на поляну, рядом с первой, спустилась лёгкая машина. Это был маленький быстроходный и вёрткий двухместный вертолёт. Из его кабины выглянуло женское личико. С другого борта выпрыгнул довольно грузный светловолосый мужчина лет сорока пяти в сером костюме.

– Бэксон! – представился он.

Сергей, в свою очередь, назвал себя.

– Знаю! Знаю! – засмеялся, замахав руками, Бэксон. —За вами мы и прибыли! Карантин закончился, и вас ждут дела!

– Долго же он продолжался!

– Что делать! Такие были обстоятельства, – он прошёлся по двору. – А вы неплохо устроились! Я бы сам непрочь пожить здесь месяц—другой. Кстати, познакомьтесь. Это Эльга, – он представил подошедшую девушку. – В данном случае она пилот вертолёта, а вообще – биолог будущей большой экспедиции. Ей очень хочется поговорить с вами! Вы ей можете многое рассказать.

Разговор шёл на английском языке. Сергей, который прекрасно владел им, только сейчас это заметил, так как Эльга обратилась к нему по-русски:

– Как поживаете? – спросила она с едва уловимым акцентом.

– Эльга из Прибалтики, – пояснил Бэксон.

– Ну что мы здесь стоим? – раздался голос Ольги. – Прошу всех к столу!

Сергей успел рассмотреть девушку. На вид ей было не больше двадцати двух. Неуклюжий комбинезон не мог скрыть стройной высокой фигуры. Из-под шлема рассыпались длинные темно-каштановые волосы.

– Боже мой! Какие деликатесы! – воскликнул Бэксон, увидев накрытый стол. – Мы уже отвыкли не только от их вкуса, но и вида!

– Прошу вас, садитесь, – пригласил Сергей топтавшихся у порога негров, которые как будто не решались сесть за стол рядом с шефом.

– Садитесь, парни! – разрешил Бэксон. Негры сели. Сначала несмело, но потом энергично начали уничтожать приготовленные закуски, не вникая в разговор.

Ольга пошла в кладовую и принесла ещё несколько копчёных угрей и две банки маринованных грибов.

– Это вы здесь наловили? – поинтересовался Бэксон, беря который уже кусок угря.

– Где же ещё?! Что нового на Земле? – спросил Сергей.

Бэксон принялся рассказывать последние новости. Многое из его рассказа Сергею было непонятно, и он часто переспрашивал.

– Не забывайте, что моя «командировка» продолжалась больше двухсот лет, – пояснил он.

– Знаю! Но, глядя на вас, не скажешь, что вы можете быть мне пра-пра-прадедушкой! – захохотал Бэксон. – Не правда ли, Эльга, – шутливо обратился он к девушке, – он для этого слишком молодо выглядит!

Эльга чуть-чуть покраснела и лукаво улыбнулась Сергею:

– Да, при встрече я бы не подумала об этом!

Это ещё больше развеселило Бэксона, и он дружески-фамильярно ткнул Сергея в бок:

– А ведь и вправду!

– Какой красивый остров! – заметила Эльга. – Когда мы летели, я просто любовалась им!

– А почему бы тебе не попросить нашего хозяина показать его? Мы здесь можем задержаться на день—другой, пока вы, – он посмотрел на Ольгу, – соберётесь. Бери мой вертолёт, – он повернулся снова к Эльге, – и посмотри достопримечательности, если они есть. А я вернусь на базу на другом. У нас здесь стоит судно, – пояснил он, – у северного берега острова.

Эльга вопросительно посмотрела на Ольгу. Та едва заметно кивнула и улыбнулась. Заметив эту улыбку, Сергей выразил согласие быть гидом.

Завтрак продолжался часа два. Гости с большим аппетитом ели все, что предлагала им Ольга. За окороком дикой свиньи последовала копчёная индейка с мочёной брусникой. Должное внимание было уделено и продуктам с огорода. Пока мужчины беседовали, Ольга и вызвавшаяся помочь ей Эльга приготовили прекрасный салат из помидоров, щедро сдобрив его сметаной и сладким перцем. Бэксону особенно понравилась цветная капуста, поджаренная в сухарях на масле.

Бэксон сообщил Сергею, что готовится большая экспедиция на Счастливую и Сергея приглашают быть консультантом при её подготовке. В экспедицию войдут, говорил Бэксон, четыре больших корабля. Предполагается образовать на открытой планете колонию.

– На Земле становится тесновато, – заключил он свой рассказ. – Если все пойдёт хорошо, то в течение пятидесяти лет мы намерены осуществить подготовку к массовой эмиграции части населения на Счастливую. Для этого проектируются большие транспортно-пассажирские корабли, которые будут стартовать с Луны. Кстати, и собирать их предполагается на Луне.

– Боюсь, что при том росте населения, который имеется сейчас, как вы говорите, это не решит проблемы, – заметил Сергей.

– Вы совершенно правы! – как будто обрадовался Бэксон. – Многие из нас считают, что необходимы срочные меры ограничения рождаемости и снижения численности населения! Вы попали в самую точку!

– Может быть, вы объясните мне, как смогли выделить такой остров для одного меня, если на Земле перенаселение? Мне это совсем непонятно!

– Это вам объяснят, когда прибудем на место назначения. К сожалению, – он немного помолчал, – я не уполномочен отвечать на некоторые вопросы!

– Но!.. – запротестовал было Сергей, но Бэксон, явно давая понять, что разговор на эту тему не может быть продолжен, переключил внимание на Оленьку. Он стал расспрашивать её, умеет ли она читать, что прочла и т.п.

– Тебе уже пора в школу, – сказал он, положив руку на головку ребёнка. – Там много детей, и тебе не придётся скучать, как здесь.

– А я не скучаю! – возразила Оленька. – Мы с папой ходим ловить рыбу. – Она принялась рассказывать, как они с папой ловят рыбу, но Бэксон делал только вид, что слушает, сам же о чем-то задумался. Потом встал из-за стола. Вслед за ним поднялись и его спутники. Бэксон принялся благодарить Ольгу за гостеприимство, затем сообщил, что улетает на базу и вернётся через день.

– Я оставлю вам Эльгу, – сказал он, обращаясь к Ольге. – Не обижайте её, она дочь моего старого соратника. Я хотел сказать – друга, – поправился он. – Если можете, то покажите ей остров, – повернулся он к Сергею. – У нас, знаете, мало осталось нетронутых уголков природы!

Вскоре он и его спутники улетели.

Пока женщины мыли посуду и убирали со стола, Сергей прошёлся к берегу озера. Там он сел на корму вытащенной на берег лодки и задумался. «Итак, скоро все выяснится. Наконец-то я получу разъяснения всей странности своего положения». Это радовало, но к радости примешивалась ностальгическая грусть. Здесь, на острове, и там, на Элии, он привык к не тронутой рукой человека природе. Судя по тому, что рассказывал Бэксон, ему предстоит очутиться в железобетонном мире, переполненном людьми и техникой. Природа острова, по-видимому, уникальна. Почему на шесть долгих лет он был предоставлен ему в нераздельное владение, он так и не мог понять. «Ладно, – решил Сергей. – Не буду больше сушить себе голову. Так или иначе – все скоро станет ясным».

Он окинул озеро взглядом и увидел болтавшийся на волнах буёк. «Надо снять его перед отъездом», – наказал он себе. Ольга позвала его в дом:

– Наша гостья ждёт!

Эльга, действительно, сидела уже в пилотской кабине вертолёта.

– Может быть, ты полетишь с нами? – спросил он жену.

– Нет, мне надо начинать собираться, – ответила она. – Кроме того, в кабине только два места.

– Мы скоро вернёмся, – зачем-то пообещал он, чувствуя смущение.

– Вы мне, собственно, не особенно нужны. Я справлюсь сама. Да и собирать-то особенно нечего. Не повезём же мы все это. Достаточно нескольких смен одежды да твои записки.

Она подошла к кабине и что-то прошептала Эльге. Та весело рассмеялась.

ЭЛЬГА

Вертолёт опустился на песчаную полосу пляжа. Не дожидаясь остановки вращения винтов, Эльга легко спрыгнула на песок и побежала к морю.

– Силы небесные! Как здесь прекрасно! – воскликнула она.

Эта часть южного берега острова представляла собой столь гармоничное чередование утёсов и гротов, как будто к ним прикоснулась рука великого художника. Океанские волны с шумом разбивались о высокие скалы и приходили к берегу пенящимися потоками. Прямо перед ними была небольшая, но достаточно глубокая гавань. Сквозь прозрачную воду темнели колеблющиеся кусты водорослей, меж которых, вспыхивая серебром в лучах света, сновали стаи мелких рыбок.

Эльга сняла шлем и энергично тряхнула головой. Длинные темно-каштановые волосы рассыпались по её плечам. Затем, забавно прыгая то на одной, то на другой ноге, освободилась от комбинезона. Под комбинезоном был купальник, если эти две узкие полоски материи, опоясывающие бедра и грудь, можно было назвать купальником. Её покрытое лёгким золотистым загаром тело напряглось, как струна, и сразу же расслабилось. Сергей смущённо отвёл глаза. Эльга рассмеялась и медленно вошла в воду. Сергей смотрел, как вода, постепенно поднимаясь, закрывает её голени, тяжёлые округлые бедра, на которых, как на пьедестале, покоится тонкая талия. Когда вода дошла до пояса, Эльга присела и поплыла. Плавала она отлично.

Через минуту её мягкий, низкий, чуть вибрирующий голос раздался с середины бухты:

– Что же вы стоите? Плывите сюда!

Сергей разделся и поплыл к Эльге. Нагретая в бухте лучами палящего солнца вода приятно ласкала кожу. Сергей нырнул. На глубине было прохладнее. Видно, как по дну, усеянному мелкой галькой, ползёт большой краб. Словно хризантемы, рассаженные рукой изобретательного садовника, группами стоят актинии, шевеля лепестками-щупальцами. Промелькнула тень. Сергей почувствовал, как рука Эльги скользнула по бедру. Гибкое тело прошло под ним и метнулось вверх. Он последовал за ней.

– Какое здесь тёплое море… Я выросла в Прибалтике. Там вода холодная, но я все-таки купалась каждое лето…

Наплававшись, они сидели на краю утёса, который гигантской каменной волной навис над тихими водами бухты, образуя естественную вышку для прыжков в воду.

– Ну, что, возвращаемся? – предложил Сергей.

Эльга надула губы, потом рассмеялась и вдруг, положив подбородок на плечо Сергея, обвила его грудь руками. Это прикосновение и близость тела молодой красивой женщины бросили его в дрожь.

– О, да ты совсем замёрз! – хрипло рассмеялась Эльга. Она стала растирать ладонями его плечи и грудь, затем руки скользнули ниже…

Когда, спустя четыре часа, они вернулись к вертолёту, солнце уже склонялось к горизонту.

– Подожди… Меня ноги не держат… Полежим немного на пляже, а то я не смогу вести вертолёт…

Она достала из-под сидения большую мохнатую простынь и расстелила её на песке.

– Иди сюда…

Сергей послушно лёг рядом. Она положила голову ему на бедро, блаженно улыбнулась и закрыла глаза.

– Как хорошо… – прошептали её губы. – Ты – Бог… ты не можешь этого понять!

Вернулись они только к вечеру следующего дня. Эльга сослалась на поломку вертолёта и быстро ушла к себе. Сергею было стыдно смотреть Ольге в глаза. Он понимал, что она обо всем догадывается, хотя не подаёт вида.

Утром Сергей застал обеих женщин на кухне. Как ни в чем не бывало, они вместе готовили завтрак, весело при этом переговариваясь. Звонкому смеху Ольги вторил низкий вибрирующий голос Эльги. От этого мягкого тембра Сергей почувствовал знакомую дрожь во всем теле. Глаза их встретились. Тёмные, с едва уловимым фиолетовым оттенком глаза Эльги, казалось, вибрировали так же, как и её голос, и в этой вибрации было что-то такое влекущее, прекрасное и бесстыдное одновременно, загадочное и откровенное.

Он почувствовал, как густая волна крови прилила к лицу и голове, опустил глаза и вышел. Когда он, наконец, справился с волнением и вернулся, обе женщины уже ставили на стол дымящиеся чашки ароматного кофе. Эльга за столом села рядом. Вскоре он ощутил, как её мягкое и упругое бедро касается его, и знакомая волна яростной страсти начинает охватывать тело…

Он резко поднялся, пошёл в кабинет и, сняв со стены карабин, вернулся на веранду. Стараясь унять дрожь в голосе, сказал, что пойдёт подстрелить оленя к прощальному обеду…

Сергей шёл по знакомой тропинке, направляясь к южному краю болота, где среди редколесья на обширных полянах паслись олени. Там же стоял его шалаш. Он вынужден был признаться самому себе, что оставаться в доме с Эльгой просто боится. Боится, что не выдержит и потом случится нечто такое, о чем Сергей не хотел даже думать. Женщина, свалившаяся на него буквально с неба, внушала ему никогда ранее не испытанные чувства. Это не была любовь, Сергей точно знал. После вспышки страсти, когда утихает сопутствующая ей ярость, обязательно приходит нежность. Здесь было другое… Была страсть, было ненасытное желание, исполнение которого не приносило успокоения, но, напротив, ещё больше возбуждало в нем стремление обладать этим гибким, красивым, извивающимся и ждущим ласки телом.

Сергей вышел на знакомую поляну. Как он и предполагал, на ней паслось небольшое стадо.

Закончив свежевать тушу, Сергей развёл костёр и вымыл руки в ручье. Он почувствовал голод, так как утром ничего не успел поесть. Костёр прогорел. Сергей нанизал куски мяса на прутик и повесил его над углями. Угли слегка дымились, время от времени шипя и вспыхивая от капающего на них жира. Он нашёл на поляне дикую вишню, наломал веток и бросил в костёр. Повалил ароматный дым. Страшно хотелось есть. Он пожалел, что не захватил из дома хлеба. Поискал в шалаше, нашёл в оставленном с прошлого раза мешке соль и полузасохшую буханку. Мясо почти дожарилось, когда он услышал гул винтов вертолёта. Над поляной, почти касаясь полозьями верхушек деревьев, пролетела лёгкая машина. Через несколько минут она вернулась и села метрах в двадцати от костра.

– Вот ты где! – весело закричала Эльга, высовываясь из кабины. – Как вкусно пахнет!

Жаркая волна радости захватила Сергея. Он бросился к вертолёту и, не дожидаясь, пока Эльга сойдёт на землю, подхватил её на руки и понёс к костру…

Когда стало смеркаться, они сидели обнявшись у входа в шалаш и смотрели, как языки пламени догорающего костра перебегают от уголька к угольку, создавая причудливый танец, в котором ни одна фигура не повторяется на всем его протяжении.

– Как красиво, – шепнула Эльга.

Он молчал, крепко прижимая её к себе. Она высвободилась и порывисто встала.

– Я буду танцевать для тебя!

Эльга бросила в костёр несколько сухих веток. Отблески пламени освещали фигуру молодой женщины, вырывая из темноты то одну, то другую её часть, создавая фантастическую игру светотеней. Обнажённый стан Эльги гибко извивался. Её фигура как бы парила во тьме ночи, освещённая мигающим пламенем костра…

Утром они снова были на знакомом берегу моря.

– Когда ты ушёл, я связалась с Бэксоном. Он задержится ещё на два дня. Ольге я сказала, что лечу на базу. – Она засмеялась и шаловливо провела пальцем по его губам. Сергей схватил её за волосы левой рукой и запрокинул голову. В глазах Эльги замелькали призывные фиолетовые огоньки, рот приоткрылся, губы беззвучно что-то шептали…

– У, противный, – жалобно протянула она, рассматривая своё тело. – Ты наставил мне столько синяков!

– Извини, – виновато склонил голову Сергей.

Она расхохоталась и толкнула его обеими руками в грудь. Сергей упал на спину, повлёк её за собой, но она вырвалась и зябко поёжилась.

– Уже прохладно, – и стала одеваться.

Сергей смотрел, как она натягивает платье. Каждое её движение, даже в этой обыденной процедуре одевания, было преисполнено необъяснимой и захватывающей дух грацией, свойственной только очень красивым женщинам.

– Давай немного пройдёмся по берегу, – предложила Эльга.

Сергей быстро оделся, и они пошли по прибрежному песку к серым базальтовым скалам, на которых гнездились чайки. С моря подул ветер, повеяло предвечерней прохладой. Солнце уже скрылось за вершинами деревьев, длинные тени которых ложились на песок и прибрежный край воды.

– Ещё два—три дня, и мы расстанемся, чтобы уже больше никогда не увидеться, – печально сообщила Эльга.

– Почему… никогда?.. – глупо вырвалось у Сергея.

– Я улетаю! Не хотелось раньше говорить тебе. Но эти дни – последние дни в моей жизни на Земле. Я лечу к Счастливой вместе с обширной экспедицией, чтобы подготовить место для принятия первой партии переселенцев. Спасибо тебе, – прошептала она. – Я никогда не забуду этих дней! Это моё прощание с Землёй.

– Эльга! – вырвалось у Сергея.

– Не надо, Серёжа, – мягко сказала она.

Они пошли молча. Большие белые чайки негодующими криками встретили вторжение людей на их территорию. Рассерженный альбатрос промчался над головами, обдав волной воздуха, поднятой взмахами могучих крыльев.

– Вернёмся, – она взяла его под руку и направилась к вертолёту.

Уже смеркалось, когда Эльга поставила машину неподалёку от шалаша.

– Расскажи мне о себе, – попросила она.

Утолив голод, они сидели, так же, как и вчера, у входа в шалаш, наблюдая за игрой пламени костра. Сергей начал рассказывать, а она, положив голову ему на колени, внимательно слушала. Сергей рассказал ей все, вплоть до своего невольного прибытия на остров и встречи с Ольгой.

– Какая она счастливая! – с лёгкой завистью произнесла Эльга.

Они помолчали. Сергей стал было рассказывать ей про дальнейшую жизнь на острове, но она перебила его:

– Скажи, ты так ничего и не помнишь о той планете? Как её? – в её голосе послышалось нетерпение.

– Перун?

– Да, кажется, так!

– Ничего! Только разве что… – Сергей задумался. Ему вспомнились слова Дука о том, что кто-то поставил ему блокаду в памяти. Это было в ту ночь последней с ним беседы. Дук сказал, что он это заметил в самом начале, когда одарил восприятие Сергея силой элианина, но он, как утверждал, не мог проникнуть за поставленный блок. Сергей совсем забыл об этом…

– Что? – прервала затянувшееся молчание Эльга. И опять в её голосе ему послышалось нетерпение.

– Ничего особенного. Какое-то ущелье… шестигранные кристаллы… большие кристаллы. У меня смутно они ассоциируются со случившейся позже бедой… Не помню! – заключил он.

Костёр уже почти потух. Темнота ночи обступила их. В кустах, сзади шалаша, послышались шорохи. Сергей, не вставая, чтобы не потревожить Эльгу, наклонился набок и, дотянувшись до лежащей слева кучки сухих веток, взял несколько и бросил в костёр. Костёр задымил, затем вспыхнул ярким пламенем.

– Когда я была маленькой, отец раза два брал меня с собой в лес. У нас теперь это очень сложно… Мы вот так сидели у костра и смотрели на огонь. Отец мой был такой же, как ты: высокий и сильный. Только значительно моложе… Тебе ведь двести лет?! Как это странно…

– По земному исчислению! Тебе будет тоже двести лет, когда ты вернёшься!

– Ох! Не напоминай мне об этом. Мне как-то страшно.

– Я хотел тебя спросить…

– Спрашивай.

– Ты из Прибалтики?

– Да, я латышка.

– У меня всегда было представление о латышах, как о блондинах со светлыми глазами… У тебя же глаза тёмные со странным фиолетовым оттенком…

– Это длинная история! Мой пра-пра, в общем, далёкий прадед, во время последней войны был в плену. Он бежал и партизанил в горах Югославии. Там он познакомился с сербской девушкой и привёз её после окончания войны домой…

– Хорошо!

– Что? – не поняла Эльга.

– Хорошо, что твой пра-прадедушка познакомился с сербской девушкой.

Эльга засмеялась. Она встала, подошла к костру и подбросила веток. Костёр запылал сильнее, выхватывая из тьмы стволы деревьев и корпус стоящего поодаль вертолёта.

Эльга встала за спиной сидящего Сергея, прикасаясь коленями к его плечам; затем наклонилась, охватила руками его голову, запрокинула назад и впилась в его губы влажным и долгим поцелуем. Сергей протянул руки и хотел обнять, но она увернулась.

– Подожди, – шепнула она, – у нас впереди вся ночь… Наша последняя…

Потом снова села рядом.

– Мне страшно… Там будет, – задумчиво продолжала она, – другое небо…

– Планета очень похожа на нашу.

– Я знаю. Я читала отчёт о вашей экспедиции… Странно, что в нем не было ни слова об этом… Плутоне?

– Перуне!

– Да, правильно, Перуне!

– Мне тоже это очень странно. Отчёт был составлен по моей мнемограмме. Почему я помню только название планеты и эти кристаллы?.. Но не помню ничего больше?..

– А ты хотел бы вспомнить?

– Конечно! Но как?!

– Надо поговорить с Бэксоном. Он, кажется, в этом что-то смыслит. Она вдруг счастливо рассмеялась, толкнула его в грудь и, повалив на спину, принялась целовать губы, лицо, грудь…

– Бог с ним! С Перуном! Не будем больше об этом…

Костёр уже догорал. Под белым пеплом едва заметно просвечивались красные точки ещё не совсем потухших углей…

ИСПЫТАНИЕ

Утром Эльга улетела на базу. Сергей возвратился домой после полудня. Ещё на опушке он заметил стоящий возле дома тяжёлый вертолёт. Бэксон уже ждал его. Рядом с ним были те же его спутники.

– Хэлло! – приветствовал он Сергея. Сергей сбросил с плеч убитого оленя и протянул Бэксону руку. Подошли остальные. Негры зацокали языками, оценивая добычу.

– Если позволите, я возьму эти рога на память о моем посещении острова, – попросил Бэксон.

Сергей пожал плечами:

– Ради бога!

– Это большая ценность!

– Если хотите, то там, в сарае, их накопилось достаточно. Возьмите хоть все!

– Спасибо!

Они поднялись на веранду и сели в плетёные кресла. Бэксон достал сигары и предложил Сергею. Тот отказался, так как не курил. Ольга принесла им кофе.

– Как там Эльга? – спросила она Бэксона.

– Эльга прилетит попозже. Мы, наверное, завтра утром снимемся с якоря. У вас все готово?

– Нам нечего собирать, разве что некоторые мелкие вещи…

– Отлично!

Ольга вышла. Бэксон немного помолчал, затем обратился к Сергею:

– Эльга что-то говорила, я не совсем понял, что-то вроде о том, что вам нужна моя помощь?

– Да нет, ничего! Чепуха! – ответил Сергей. Ему очень хотелось спать. Чтобы сбить сон, он поднялся и, извинившись перед Бэксоном, спустился во двор. За сараем раздавались глухие удары. Негры рубили топорами тушу оленя и складывали мясо в большой эмалированный бак. Рога были уже аккуратно отпилены и лежали рядом.

Сергей пошёл на берег озера. Он хотел снять буёк. Когда он стаскивал лодку, подошёл Бэксон.

– Что вы собираетесь делать? – спросил он.

Сергей объяснил.

– Можно мне с вами? – он сел на корму, Сергей налёг на весла и направил лодку к буйку.

– Я вспомнил! – радостно воскликнул Бэксон. – Вы хотели бы вспомнить ваши приключения на Перуне! Не так ли? Давайте помогу. Я долго занимался гипнозом. У меня это очень даже хорошо получается!

Сергей молчал.

– Это займёт совсем немного времени!

Сергей подвёл лодку к буйку и, зацепив его, бросил на дно. Встал на ноги и начал вытягивать груз. Капроновая толстая верёвка после долгого пребывания в воде стала твёрдой. Груз основательно засосало в илистое дно. Наконец, он поддался. Сергей несколько раз приподнимал его и опускал, чтобы очистить от ила. Наконец, он его вытащил и положил в лодку рядом с буйком.

– Ну так как? – напомнил о себе Бэксон.

– Что? – переспросил Сергей, занятый своим делом.

– Я говорил о гипнозе.

В это время послышался гул, и вскоре над озером пролетел красный вертолёт Эльги.

– Эльга! – радостно вскрикнул Сергей.

Бэксон не обратил на это внимания.

– Вы мне не ответили! – продолжал настаивать он.

– А, вы об этом?.. Право, не знаю… Я вообще не поддаюсь гипнозу.

– Так давайте попробуем!

– Я думаю, не стоит…

– Почему же? Напротив! Это так интересно вспомнить забытое!

– Знаете, я подумал…

– Что?

– Я подумал, что те, кто поставил мне блок памяти, наверное, имели на то основание. Во всяком случае надо подождать возвращения. Скорей всего в Центре космических исследований в этом плане есть свои соображения. Я, хочу надеяться, ещё не уволен со службы и нахожусь здесь, как мне сказали, в отпуске.

– Так вы отказываетесь?!

– Да!

– Жаль! Очень жаль!

– Вы разве так заинтересованы? – спросил Сергей.

– Ах, что вы! Что вы! Я просто из-за любопытства.

– Ну если так…

– То? – живо переспросил Бэксон:

– То надо подождать. В Центре все выяснится.

Лодка ткнулась носом в берег. Сергей вышел и, подождав, пока Бэксон выберется из лодки, вытащил её на берег, перевернул дном кверху. Бэксон не стал его дожидаться и пошёл к дому.

Возвращаясь, Сергей увидел, как он о чем-то спорит с Эльгой. Бэксон что-то требовал и выговаривал Эльге. Та отрицательно качала головой, пожимала плечами и явно не соглашалась с ним. Бэксон что-то резко сказал ей и пошёл к большому вертолёту, где Рональд и Джонни копались в грузовом отсеке, засовывая туда нехитрые пожитки Сергея и Ольги, которые подносили негры.

Сергей заметил, что Эльга покраснела и явно была чем-то возмущена. Бэксон тем временем инструктировал Рональда и Джонни, те слушали его внимательно. Рональд хмурился, а Джонни, напротив, был очень доволен. Он даже потёр руки, как бы предвкушая удовольствие.

Сергей подошёл поздороваться с Эльгой. Хотя он расстался с ней только утром, но для Ольги Эльга была все это время на базе. Ольга как раз в этот момент вышла на веранду. Увидев Эльгу, она приветливо помахала ей рукой. Гостья ответила тем же. Сергей хотел отойти, но Эльга, видно было, порывалась ему что-то сказать и не решалась. В это время к ним направился Бэксон, а Сергея позвала Ольга.

– Помоги мне раздвинуть стол, – попросила она.

Пока Сергей помогал Ольге накрывать на стол, раздался шум работающего мотора. Сергей посмотрел во двор. Красный вертолёт медленно поднимался. Эльга улетела.

– В чем дело? – поинтересовалась Ольга у Бэксона, поднявшегося на веранду, – почему Эльга покинула нас?

– У неё с утра дурное настроение! – проворчал Бэксон. – У баб это бывает. Ох, простите! – извинился он.

Ольга промолчала, сделав вид, что не заметила бестактности.

Обед протекал не так, как предполагал Сергей. Все молчали, занятые своими мыслями. Сергей вдруг заметил взгляды, которые исподтишка бросал Джонни на Ольгу. Поначалу его это возмутило, но потом вспомнил, что ещё до полёта на Счастливую, когда они только-только поженились, встреченные на улице мужчины оборачивались и провожали её восхищёнными глазами. «Пусть смотрит», – решил он.

Бэксон, тем временем закончив обед, занялся Володькой. Оживлённо о чем-то беседуя, они направились в детскую комнату на, втором этаже коттеджа. Вовка, очевидно, хотел показать Бэксону свои игрушки. Вскоре оттуда раздалось гудение «паровоза», которое довольно удачно изображал Бэксон, и весёлый смех мальчишки.

«Ох, и позабавлюсь же я с ней на базе!» – услышал он вдруг голос Джонни. Он удивлённо взглянул на него. Джонни жевал, рот его был закрыт, а глаза по-прежнему сверлили Ольгу. Тем не менее он слышал его голос. «Сегодня же вечером! Шеф вряд ли сумеет вытянуть у него координаты… Будет весело, когда я её… У него на глазах… потом негры…» Сергей почувствовал, что у него внутри что-то лопнуло. Ещё мгновение, и он размозжит эту мерзкую башку. Внезапно он почувствовал, что Ольга давит ему на ногу. Он взглянул на неё. Она повела глазами на двоих здоровенных негров. Каждый из них весил килограммов сто сорок и был двухметрового роста.

«Ты слышишь меня?»

«Да».

«Ты догадалась?»

«Да».

«Возьми Оленьку и пойди якобы в огород нарвать в дорогу свежих помидоров. Прихвати корзину. Иди к пещере. Ты меня поняла?»

«Да! Но как с Володькой?»

«С ним я выйду позже. Не ждите нас».

– Как вам понравились наши помидоры? – улыбаясь, спросила она Рональда.

– Прекрасные! Я не ел ничего более вкусного! Жаль, что у нас это стало редкостью.

– Тогда мы захватим с собой их побольше. Оленька! Возьми, детка, корзину и помоги мне.

Она вышла, и Сергей внутренне облегчённо вздохнул. Теперь надо было вызволять Володьку. Он подождал минут пятнадцать, чтобы дать возможность Ольге и дочери отойти подальше. Его тонкий слух уловил шум вертолёта. «По-видимому, возвращается Эльга», – решил он. Но шум стал удаляться. За столом его, кажется, никто не заметил.

Сергей встал из-за стола, намереваясь подняться в детскую и забрать сына под каким-нибудь предлогом. Чувствовалось, что события начнут скоро быстро развиваться. Если бы не эти негры! С каждым в отдельности он бы справился. Но с двумя, да ещё с Рональдом и Джонни?! Толстого Бэксона можно не принимать во внимание.

В это время тот уже спускался вниз. На его шее сидел Володька и трубил в трубу.

– Я бы хотел с вами поговорить!

– Хорошо! Пойдёмте в кабинет! Сына, пойди помоги маме собирать помидоры.

– Он нам не помешает. Я, знаете, полюбил его. Чудесный мальчик. Рональд, Джонни, пойдите помогите нашей хозяйке. А вы побудьте здесь, – приказал он неграм.

Положение осложнялось. Сергей рассчитывал, что сам он вырвется и, захватив сына, который выйдет из дома раньше него, сможет уйти в лес. Что делать дальше, пока не приходило в голову. Ольгу не найдут в огороде, это вызовет подозрение. Можно придумать какое-то объяснение. Скажем, пошла набрать ягод…

Он пошёл вслед за Бэксоном в кабинет. Бэксон снял мальчика с плеч и усадил себе на колени, удобно расположившись на диване, предоставив Сергею как хозяину занять кресло.

Потом Сергей не раз себя спрашивал: не упустил ли он момент? Ему надо было, воспользовавшись тем, что они остались наедине, придушить Бэксона и выбраться с сыном через окно. Возможно, его удержал вид ребёнка, сидящего на коленях у Бэксона, лицо которого расплывалось в доброй улыбке. А скорее всего ему хотелось понять цели Бэксона.

– Вы не можете представить, как мне хотелось иметь сына. К сожалению, у меня дочери. Две! Я их, конечно, очень люблю – но сын есть сын, – с глубоким вздохом закончил он.

– Ещё не поздно!

– Как сказать, как сказать. К тому же трудно получить разрешение на третьего ребёнка. Земля, к сожалению, сильно перенаселена. «Если я не выполню задание», – послышался голос Бэксона, – «прощай тогда все надежды».

Сергей так давно не занимался «прощупыванием мозгов», как говорили элиане, что теперь это давалось ему с трудом. Вместо чётких слов он слышал бормотание, в котором с трудом можно различить смысл. «Каупони мне этого никогда не простит».

– Да! Вы не представляете, какие у нас сложные проблемы в связи с перенаселением! Одна из таких проблем – физическая деградация. Сейчас средний рост мужчин опустился до метра шестидесяти трех сантиметров.

– Глядя на ваших спутников, этого не скажешь.

– Да! Мы подбираем парней покрепче.

– Кто это – мы?

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Рональд:

– Шеф! Её там нет!

Бэксон быстро взглянул на Сергея.

– Она, возможно, пошла набрать черники для малыша. Мы пойдём её позовём, – спокойно, как ему показалось, сказал Сергей, намереваясь взять сына.

– Не беспокойтесь! Рональд, посмотрите вокруг! Скажите ей, что мы скоро вылетаем, чтобы она не задерживалась. Так на чем мы остановились?

– На росте…

– Ах, да! Это только одна сторона деградации. Хуже то, что рождается много неполноценных, с признаками генетического отягощения.

– Это действительно очень тревожный признак, – согласился Сергей.

– Вот я и говорю! – обрадовался Бэксон. – Надо предпринимать срочные меры!

– Но правительство должно…

– Ах! Это правительство! – Бэксон пренебрежительно махнул рукой. – Сплошная говорильня! Трёп, если хотите знать.

«Кажется, мне удастся его убедить!»

– Это правительство, – продолжал Бэксон, – только считается правительством. На самом же деле оно ничего не предпринимает. Скоро на каждого работающего на Земле придётся несколько иждивенцев – умственно недоразвитых уродцев, которые, если не содержатся в специальных домах, то годятся лишь для того, чтобы подметать улицы.

– Это все последствия…

– Да, – продолжил мысль Бэксон, – последствия неуправляемого промышленного комплекса в конце XX—начале XXI столетия, последствия ряда аварий АЭС и, наконец, ряда опустошительных эпидемий типа СПИД. В XXI столетии, т.е. в ваше время, людям казалось, что последствия всего этого будут если не ликвидированы, то сглажены. Вы ошиблись. Они нарастают!

– Что же вы предлагаете?

– Селекцию!

– Как?

– Да! Причём как можно скорее. На Земле останется только несколько миллионов людей, которым будет разрешено иметь детей!

– А остальным?

– Стерилизация. Сейчас есть совершенно безболезненные методы, не наносящие никакого вреда ни здоровью, ни сексуальности. Понимаете, мы должны думать о будущем и спасти человечество как биологический вид.

– Кто это – «мы»?

– Мы называем себя неогуманистами!

– Как же правительство относится к вашим предложениям и программе?

– Оно запретило нашу организацию. Скажу прямо: те, кто сидит сейчас в правительстве, не понимают всей опасности создающегося положения.

– Так при чем тут я?

– Мы просим вас помочь нам!

– Чем?

– Нам надо знать координаты Перуна!

– При чем тут Перун?

– Я толком не знаю. Но те, кто меня послал, сказали, что на Перуне есть средства спасения человечества!

– Вас послал Каупони?

Бэксон так и подскочил.

– Откуда вы знаете это имя?

Сергей молчал.

«Эльга? Нет! Она не может его знать. Не иначе это Джонни! Может быть, они столковались за моей спиной? Сволочь!»

– Так кто же? – повторил свой вопрос Бэксон.

Сергей решил играть дальше.

– Эльга? – настаивал Бэксон.

– Нет!

Бэксон посмотрел пристально в глаза Сергею и понял, что тот говорит правду.

– Хорошо! – он вытащил из бокового кармана чековую книжку. – Мне поручено предложить вам чек на три миллиона международных кредиток. Это очень большая сумма!

– Я думаю, – усмехнулся Сергей, решивший выиграть время, – что Каупони предложит мне значительно больше!

«Понятно! Джонни вошёл с ним в долю! Проклятие!»

– Мои условия, – продолжил Сергей, – жена с детьми остаются на острове, а мы едем к вашему шефу.

Ему во что бы то ни стало надо было забрать сына.

– К сожалению, я получил другие инструкции, – жёстко ответил Бэксон. От его любезности не осталось и следа. Он стал хмурым и озабоченным.

– Что это значит?

– Это значит, что вы все вместе поедете со мною!

Дверь распахнулась, и на пороге появились все четверо.

– Шеф! Её нигде нет! – сообщил Джонни.

Бэксон медленно подошёл к нему и, размахнувшись, ударил что было сил в лицо.

– Это тебе аванс, гадюка, – тихо сказал он.

Воспользовавшись замешательством, Сергей взял на руки Володьку и быстро опустил его на землю по ту сторону настеж открытого окна. «Беги к оврагу», – успел он шепнуть ему.

– Держите его! – завопил Бэксон.

На него бросились оба негра. Схватив тяжёлую, из мрамора, настольную лампу, Сергей со всей силы обрушил её на голову Сэма. Тот повалился, как подкошенный. Сергей вскочил на стол, намереваясь выпрыгнуть в окно, но в это время ему в лицо брызнула вонючая жидкость. Он почти мгновенно потерял сознание.

Когда он пришёл в себя, то обнаружил, что стоит, привязанный к дереву возле сарая. Его руки вывернуты назад и крепко связаны за стволом дерева. Ноги обмотаны верёвкой и также привязаны к стволу. Сергей обратил внимание, что вертолёта во дворе не было. Судя по теням, он пробыл без сознания не меньше трех часов. Солнце уже близилось к закату.

На веранду вышел Бэксон. Заметив, что Сергей пришёл в себя, он подошёл к нему и внимательно оглядел.

– Я очень сожалею, что так получилось. Вы виноваты сами. Бедный Сэм. Вы убили его. Мы еле удержали его брата, который тут же хотел вас задушить. Теперь любой суд вас признает виновным в убийстве.

– Вряд ли вы обратитесь в суд.

Бэксон в замешательстве посмотрел на него.

– Вы слишком много знаете! Но это не играет роли. Жену вашу мы найдём. Что касается сына, он уже у нас. Вам лучше не упрямиться. Вы нам скажете координаты и будете свободны. Мы уйдём с острова так же, как и пришли.

Голова страшно болела от попавшего в организм яда. Сергей силился поймать мысль Бэксона, но не мог.

– Чем это вы меня?

Бэксон вытащил из кармана баллончик:

– Хорошая штука! На вид – безобидный аэрозоль, но действует мгновенно!.. Ну так как?..

– Идите к черту!

– Как хотите! Джонни! – позвал он.

Джонни выдел из сарая. В руках он держал паяльную лампу. Правый глаз его затёк. Джонни сделал несколько качков и поджёг лампу. Дождавшись, когда пламя перестанет коптить, подошёл к Сергею. Вопросительно посмотрел на Бэксона. Бэксон к чему-то прислушивался. Сергей тоже уловил звук летящего вертолёта. Вскоре тот сел на землю. Из него высадилось с десяток одетых в десантную форму людей, вооружённых бластерами. Это оружие на Земле имели только космолетчики. Применение его в войсках поддержания порядка, единственных воинских частях, остававшихся на Земле, было запрещено законом. Конечно же, решил Сергей, он имеет дело с какой-то преступной организацией.

Из кабины выпрыгнул Рональд. Он, как показалось Сергею, неодобрительно посмотрел на приготовления Джонни и подошёл к Бэксону:

– Я нигде не смог её обнаружить.

– Как? И на базе?

– Там её тоже нет.

– Что же, вертолёт – это иголка? – возмутился Бэксон.

Речь шла, по-видимому, об Эльге. «Что она хотела мне сказать?» – подумал Сергей.

Десантники между тем окружили Бэксона, выслушивая, очевидно, инструкции. Вдруг Сергей увидел, что из вертолёта появился ещё один десантник, а вслед за ним на землю спрыгнула огромная чёрная овчарка.

Из дома вышел Том. С ненавистью покосившись на Сергея, он подошёл к овчарке и ткнул ей в морду предмет, в котором Сергей узнал туфли Ольги. Напрягшись, затем, как учил его Гор, расслабившись, Сергей стал «входить в контакт». Овчарка тем временем бегала по двору, забежала на веранду и, побыв немного в доме, вернулась во двор. Десантники ждали. Наконец, «контакт» установился. Овчарка замерла, затем медленно поползла к Сергею. Сергей продолжал «инструктировать» её. Овчарка поняла. Она вскочила и с лаем устремилась в лес. Десантники побежали за нею.

– Вы не передумали? – снова обратился к Сергею Бэксон.

Сергей молчал.

– Приступай, Джонни!

– Может быть, подождём, шеф, когда приведут его сучку? Боюсь, что у него после этого, – он покачал горящей паяльной лампой, – несколько притупятся чувства.

– Черт возьми, а ты прав! Мне даже жаль, что я тебя ударил.

– Пустяки, шеф! Я же вам растолковал, что это могла сделать только Эльга.

– Ладно! С меня ты получишь солидную компенсацию. Пусть пока он повисит. Пойдём, там в доме есть что выпить.

Они ушли, и Сергей остался один.

Заметно стемнело. С тех пор, как приступили к делу десантники, прошло часа три. «Наверное, они уже добрались до шалаша», – прикинул Сергей. «Они решат, что это убежище Ольги, и начнут рыскать вокруг по лесу. Надо подождать, пока совсем стемнеет».

Вернулся Рональд. Эльги с ним не было. Это обеспокоило Бэксона. Он грязно выругался и позвал Рональда и Тома в дом. Вышел Джонни. От него сильно пахло алкоголем.

– Послушай, хрен! – чуть-чуть пошатываясь, он подошёл к Сергею и приставил окурок к его щеке. – Что, не нравится! Ха! Знаешь, какую компенсацию за это, – он показал на заплывший глаз, – пообещал мне шеф? Ой, ты даже и не догадываешься! – Он ещё больше развеселился. – Твою жену! Сначала её, потом дочь. Сначала я, потом все остальные. Тому тоже достанется. Он у нас любитель. Особенно, ма-а-леньких. Ха-ха! Я тебе открою тайну: он – людоед! Точно! Провалиться мне на этом месте. Мы зажарим ему твоего сына. Ты увидишь, как он его будет уплетать. Ой! Умора!..

Сергей похолодел.

– Ну, а потом я с удовольствием поджарю тебя. Вот этим, – от ткнул ногой паяльную лампу. – Впрочем, шеф сказал, что если ты передумаешь… Но я тебе не советую. Держись, парень! Посмотришь, какой спектакль я тебе устрою!

Он прижал догорающий окурок к щеке Сергея.

– Это тебе для симметрии! – икнул и, пошатываясь, пошёл в дом.

«Пора», – решил Сергей и стал «вызывать» овчарку.

С веранды доносились голоса, которые становились все громче. Из окна детской комнаты доносился плач запертого там Володьки. Затем зажёгся свет в гостиной. «Гости», спасаясь от налетевших на веранду комаров, покинули её и перешли в дом. Вскоре оттуда донеслось пение. Пел негр, остальные ему подпевали. Слов песни нельзя было различить. «Хорошо, если бы они напились!» Веселье в доме было в полном разгаре, когда Сергей почувствовал, что кто-то теребит ему верёвки, связывающие руки. Сзади копошилась овчарка. «Хорошо, что они не взяли капроновой верёвки, – подумал Сергей. – С ремнями собака справится быстрее». Действительно, скоро руки его были свободны. Он уже было наклонился, чтобы развязать ноги, как на веранде снова появился Джонни. Шатаясь, он направился к Сергею, держа в руке зажжённую сигару. Сергей спрятал руки за ствол дерева и стал ждать, «приказав» овчарке замереть.

– Ты здесь не соскучился? – Джонни был сильно пьян. Он подошёл поближе с явным намерением прижечь ему лицо, на этот раз – сигарой. Когда он приблизился, Сергей мгновенно выбросил руки и со всей силы хлопнул его ладонями по ушам. Подхватив обмякшее тело, он схватил его за горло. Хрястнули хрящи гортани, и Джонни повалился без звука. На его поясе Сергей нашёл нож. Быстро разрезав верёвки на ногах, он привязал труп к дереву, на случай, если кому-нибудь из гостей вздумается выйти на веранду. Тихо подкрался к дому. Посадив овчарку, он приказал ей следить за дверью. Сам же обошёл веранду и, цепляясь за выступы, поднялся к окну детской. Вовка спал. Личико его было все в слезах. Сергей осторожно, чтобы не разбудить, поднял сына и вылез через окно. Прижимая его левой рукой к груди и цепляясь правой и ногами за выступы, он спустился на землю. Позвав собаку, он скрылся в лесу.

Не прошёл он и ста шагов, как собака заворчала. Сергей замер, присел, положил сына на землю и весь напрягся. Собака продолжала ворчать.

– Тихо! – послышался знакомый голос. Из-за дерева выступила тёмная фигура. Она приблизилась, и Сергей узнал Эльгу.

– Ольга с дочерью благополучно добрались до места и сейчас находятся в пещере, – предупреждая его вопросы, тихо сообщила она.

– Ты? – все ещё не понимая, произнёс Сергей.

– В двух километрах отсюда мой вертолёт, – продолжала Эльга, не обращая внимания на его удивление. – Ольга просила показать тебе это! – она протянула ему маленький предмет, и он узнал перстень жены, который он ей подарил ещё на свадьбе. С тех пор Ольга никогда его не снимала.

– Она просила передать, чтобы ты мне верил.

– Но каким образом?

– Все это потом. Сейчас ты должен идти со мною.

Эльга быстро пошла вперёд. Собака побежала рядом.

– Я шла освободить тебя, – она показала нож. – Больше у меня нет никакого оружия. Но ты сумел сам. Каким образом?

– Собака перегрызла верёвки.

– Пальма?

– Её зовут Пальмой?

– Да! Но я ничего не понимаю.

– Потом объясню. Пошли быстрее… Хотя, нет, подожди…

Он остановился и протянул ей так ещё и не проснувшегося сына.

– Донесёшь?

– Что ты задумал?

– Я кое-что забыл там. Очень важное.

– Ты сошёл с ума!

– Делай, что я тебе говорю! Обо мне не беспокойся. Все будет хорошо.

Он скользнул во тьму и бесшумно пошёл назад к дому. Не доходя до опушки, лёг на землю и прислушался. Из дома по-прежнему раздавалось пение. Джонни ещё не хватились. Пригибаясь, короткими перебежками, падая и замирая, приблизился к вертолёту. Он хотел вывести из строя машину, но ещё не знал, как это сделать. Если ему удастся, то шансы на спасение значительно возрастут, так как противник, лишившись вертолёта, потеряет манёвренность и ему почти невозможно будет найти беглецов на обширном острове. Он уже почти подполз к машине, как его слух уловил приближающиеся шаги. Он замер, напряжённо прислушиваясь, прижавшись к земле ухом. Шёл один человек. Это мог быть только десантник. По-видимому, в блукании по лесу тот отбился от остальных и случайно вышел на тропинку, которая и привела его к дому. Решение пришло мгновенно. Он тихо скользнул снова к опушке и стал ждать, притаившись за деревом. Скоро из леса вышел человек. Его путь обязательно должен проходить мимо дерева, за которым затаился Сергей. Наконец, тот поравнялся. Сергей что есть силы рубанул его ребром ладони по шее. Десантник повалился без звука. Он был жив, но пролежит в шоке не менее часа. Сергей поднял оружие десантника. Пошарив в его сумке, нашёл два запасных аккумулятора, хотел положить в карман, но потом передумал и повесил сумку на плечо.

– Теперь мы поговорим! – зловеще произнёс он, но тут же замер на месте.

Возле дома появились люди. Их было человек пять. Это были тоже десантники. Они вышли к дому с другой стороны. О нападении не могло быть и речи. Вдруг сзади послышались ещё голоса. Возвращались и остальные. Незаметно, перебегая от дерева к дереву, он вышел из опасной зоны и замер. Внезапно раздался крик. Это орал один из десантников. Он стоял у ствола дерева, к которому когда-то был привязан Сергей и светил фонариком. Из дома выбежал Бэксон и остальные. Все собрались в кучу. «Удобный момент», – решил Сергей и нажал спуск бластера. Вторым лучом он поджёг вертолёт и сразу же упал. Над ним засверкали вспышки. Падая, перекатываясь, снова вскакивая, короткими перебежками он уходил в лес. На его голову падали горящие ветки. Раздался сильный взрыв, и все вокруг залило светом. Вспышки над головой прекратились. Воспользовавшись замешательством, Сергей кинулся в чащу.

Он бежал по дну оврага. Бежать было легко, так как вымытое потоками воды дно было ровным, хотя кое-где пересекалось поваленными деревьями. Сзади послышалось частое дыхание. Он остановился и круто повернулся, держа бластер наготове. Ему на грудь бросилась Пальма и лизнула в нос.

– Ах ты, собачка, – обрадовался Сергей. – Я уж думал, что тебя подстрелили. – Он потрепал её по загривку. Собака радостно заскулила.

Было уже совсем светло, когда он выбрался из оврага. До пещеры оставалось ещё километров четыре-пять, но идти надо все время в гору. Он решил немного отдохнуть. Лес здесь был уже не такой густой. Он нашёл местечко посуше и прилёг. Лицо болело. Потрогал его рукой. Щеки воспалились. Только сейчас вспомнил про ожоги от горящей сигареты Джонни и занялся ими. «Надо бы раньше, – с досадой подумал он. – Теперь, когда время упущено, с ними придётся возиться дольше. Чуть было не забыл», – он порылся в сумке и вытащил карманную рацию, снятую с десантника. Включил её. Рация молчала. Покрутил ручку настройки в поисках волны и услышал голос Бэксона. Разговор, по-видимому, только начался. Бэксон запрашивал базу, не вернулась ли Эльга. База отвечала, что нет. Бэксон выругался и осведомился, выслали ли катер. Сергей насторожился.

– Он с ребёнком, – напомнил Бэксон. – Воспользуйтесь этим! Далеко он не мог уйти. Прочешите всю северо-западную часть острова. Сколько вы послали людей?

– Почти всех. На шхуне остались только трое.

– Следовательно, двадцать? У нас шесть человек погибло и один пропал без вести. Мы с оставшимися пойдём вам навстречу.

– Что он, дьявол, что ли?

– Хуже! Если бы вы видели, что он сделал с Джонни!

– Как ему удалось развязаться?

– Черт его знает! Ремешки перегрызены. Может быть, у него была собака?

– А где Пальма?

– Тоже исчезла вместе с одним из наших. Может быть, ещё вернётся. Вот ещё что! Учтите, у него бластер и два запасных аккумулятора. Черт меня подери!!

– В чем дело, шеф?!

– Рация! Он снял рацию с убитого и теперь, возможно, слушает нас.

– Как? Краузе умер?

– Да, он перебил ему шейные позвонки. Ты нас слышишь?

Сергей нажал кнопку передатчика.

– Слышу.

– Я тебе советую сдаться! Все равно ты никуда не денешься!

– Спасибо за совет. Прими и мой: убирайся немедленно со своей бандой, если хочешь жить!

– Нет, каков! Он мне положительно нравится! Постарайся взять его живым!

– Возьмём, шеф, не сомневайтесь.

Рация замолчала. Сергей сунул её в сумку и задумался.

С самого начала он решил идти в пещеру и встретиться там с Ольгой. Так оно бы и случилось, если бы не встреча с Эльгой в лесу этой ночью. Эльга взяла ребёнка, и теперь руки его были свободны. Кроме того, он имел оружие. А это в корне меняло дело. Идти сейчас в пещеру опасно. Его могли выследить и двинуться за ним по свежим следам. Вероятно, они на это и рассчитывают. Возможно, если высадка произошла ночью, путь к пещере уже отрезан, и он нарвётся на засаду. Надо предпринять что-то другое, неожиданное для противника. Бэксон говорил, что их шхуна стоит у северного побережья. В этом направлении летали и вертолёты. Следовательно, там же должна быть произведена высадка с катера. Надо попытаться зайти им в тыл и отвлечь внимание на себя, завести в другую часть острова. Лучше всего – в болото. «Итак, придётся поиграть в партизан». Он встал и пошёл в северо-восточном направлении.

К полудню Сергей вышел к морю и, скрываясь в прибрежных зарослях, пошёл теперь на север. Несколько раз он останавливался и включал рацию. Она молчала. «Ничего, заговорит! Другой связи у них нет!» Он оставил её включённой.

Прошло четыре часа, когда он заметил на горизонте силуэт большой шхуны. Она стояла на якорях километрах в трех от побережья. Он пошёл тише, осторожно крадучись между деревьями, которые теперь подходили ближе к берегу, напряжённо вглядываясь в линию побережья. Пройдя ещё километра три, увидел, наконец, стоящий на мелководье катер. Его охраняли двое. Один сидел на корме. Другой, раздевшись, купался невдалеке. Одежда на песке, поверх неё бластер. Сергей лёг на землю и стал тихо подползать под прикрытием кустов. Между тем купавшийся вылез и стал одеваться. Одевшись, он залез на катер, другой, сбросив одежду на корму, в свою очередь полез в воду. Сергей ждал удобного момента, чтобы перебежать открытое пространство между зарослями. Он уже наметил себе место, откуда легче всего поразить десантников, как вдруг его внимание привлёк шум. Сергей буквально вдавился в песок, стараясь слиться с ним и нависшими над ним ветками кустарника. На высоте тридцати—сорока метров пролетел вертолёт. Это был вертолёт Эльги. Он узнал его по форме и окраске. Вертолёт снизился над катером, затем поднялся выше и взял направление на шхуну.

Сергей покосился на рацию. Она продолжала молчать. Он начал крутить ручку настройки. Послышался голос. К сожалению, он поймал только конец разговора. Бэксон приказал выслать вертолёт за ним. Сергей тщетно прождал ещё несколько минут, покрутил опять ручку, но безрезультатно. Бандиты решили ограничить время разговора и менять частоту, зная, что их разговор может быть услышан.

Вскоре вертолёт поднялся с палубы и взял курс на юго-восток. Он шёл теперь вдоль побережья. Воспользовавшись тем, что внимание десантников отвлечено, Сергей быстро пересёк открытое пространство и приготовился. Дождавшись, когда шум вертолёта затих, взял на прицел сидящих на корме людей и плавно нажал спуск.

Спустя час он был уже далеко от побережья. Уничтожив катер и захватив с собой бластеры убитых и, что главное, ещё четыре запасных аккумулятора, он почувствовал себя уверенней. Тотчас после уничтожения катера со шхуны последовало сообщение об этом с приказом высадившейся группе немедленно направиться к северному побережью. «Ну что ж, это мне и надо», – подумал Сергей. Вертолёт теперь, отвезя Бэксона на шхуну, кружил над лесом северного побережья острова.

Сергей круто завернул на юго-восток, прошёл километров пять и, найдя скрытое место, лёг отдыхать. Пальма, которая все время была рядом, слегка поскуливала. Она, хотела есть. Есть хотелось и самому. Он поел немного черники, которая росла в изобилии по всему острову.

– Что же нам делать? – погладил он собаку. – Ты ведь ягодами не наешься?

Эта часть острова была беднее дичью, чем южная. Здесь водились только дикие кролики, иногда встречались индюки. Пальма, как бы понимая затруднение нового хозяина, бросилась по кустам. Вскоре послышалось её рычание и чавканье. Очевидно, попался зазевавшийся кролик.

Дождавшись сумерек, Сергей продолжил путь. Пройдя северное окончание озера, он вышел к своему дому. Найдя удобное место у опушки леса между корней громадного дуба, лёг и стал наблюдать. В доме горел свет. «Сколько их там? Вместе с Бэксоном было четырнадцать, убито шесть, осталось, следовательно, семь, из них – пять десантников, хотя, не знаю, кого я зацепил прошлой ночью…» Он оторвал кусок одежды, вытащил нож и надрезал себе руку. Брызнула кровь. Он смочил оторванный кусок материи кровью и всунул в зубы Пальме.

– Теперь твоя очередь, – тихо сказал ей и стал «инструктировать» собаку. Поняв приказ. Пальма бросилась к дому. Вскоре во дворе раздался её отрывистый лай. Люди, находившиеся в доме, выскочили наружу и обступили собаку. Сергей сосчитал. Как он и предполагал, их было пятеро. Он включил рацию и стал вертеть ручку настройки. Поймал волну. Докладывал один из десантников:

– Да, только что прибежала, шеф. Тряпка вся в крови. Кровь свежая! Он где-то поблизости!

– Вылетаю!

Рация замолчала.

Спустя полчаса посреди двора опустился вертолёт.

Сергей снова включил рацию и стал ждать. Вскоре послышался голос Бэксона. Он связывался с высадившимся на северном побережье отрядом. Приказ его был – ждать сообщения о направлении движения. Ему возразили, что уже темно и лучше дождаться утра. Люди вымотались, и в лесу ничего не видно. Бэксон на это ответил, что «островитянин» ранен и, возможно, серьёзно. Его надо захватить живым! Он приказал держать рации на приёме и в случае нужды пользоваться фонарями. «С нами собака! А это главное!» – заключил он. Затем заговорила шхуна:

– Что делать с ней? – последовал вопрос. Сергей насторожился: «Кто она?»

– Ждать моего возвращения. Пусть пока посидит. Рация замолчала. Было уже совсем темно. По двору двигались силуэты, но различить их было невозможно. Наконец, раздался отрывистый лай. Собаку пустили «по следу». Лай скоро затих в лесной чаще. Подождав ещё немного, Сергей стал подбираться к дому. В доме горел свет. Кто-то остался. Сергей подполз ближе. На освещённой веранде показался Бэксон. Он держал в руках бутылку и стакан. За ним вышел, вероятно, пилот вертолёта.

– Эх, надо бы живым, – с сожалением подумал Сергей, нажимая спусковой крючок. Поражённые лучом даже не вскрикнули. Сергей перевернул ногой второй труп и с удовлетворением обнаружил, что это не Рональд. Почему-то Рональд не внушал ему ненависти, как все остальные. Он вспомнил его искреннюю и широкую улыбку, когда они впервые встретились, и явно осуждающий взгляд, брошенный им на приготовления Джонни.

Он пошёл в спальню и переоделся, заменив порванную, грязную одежду на удобный спортивный костюм. Затем, зайдя на кухню, поел. Подкрепившись, вышел на веранду и, подняв бластер, прицелился в вертолёт. Но тут же опустил его. У него появилась новая мысль. Он оттащил трупы в лес и забросал их ветками. Затем помылся и зашёл в дом. Вышел оттуда, сгибаясь под тяжёлым мешком. Бросил мешок в вертолёт, сел за штурвал и поднял машину в воздух. Он не боялся теперь, что шум винтов вертолёта привлечёт внимание десантников. Им, естественно, придёт в голову, что это Бэксон возвращается на шхуну.

Вертолёт держал путь на запад с небольшим уклоном на юг. Вскоре показались вспышки света. Это отряд десантников шёл в указанном им направлении. Их путь лежал к болоту. Убедившись в этом, Сергей направил вертолёт к подножию горы Франклина. Уже ничего не опасаясь, он посадил его почти у входа в пещеру. Преодолев небольшой подъем и раздвинув маскирующие вход ветви, он скользнул в пещеру и зажёг фонарь. Пещера была пуста!

Сергей лёг на спину. До шхуны оставалось ещё полпути. Когда, движимый отчаянием, он поплыл к шхуне, у него не было чёткого плана. Теперь надо было отдохнуть немного, чтобы восстановить силы и собраться с мыслями. Вертолёт вроде был хорошо припрятан и замаскирован. Плохо то, что он не мог взять с собой бластер. Этот прибор боится воды. Если бы у него был водонепроницаемый мешок! В коттедже их множество, но в пещере не нашёл ни одного. Единственное оружие при себе – остро отточенный охотничий нож. По расчётам, на шхуне оставалось четыре человека, и они не ждут нападения. Команда шхуны уверена, что полуживого, раненного «островитянина», если ещё не поймали, то травят собакой и вот-вот привезут, связанного по рукам и ногам. Вряд ли они выставили двух часовых. Один, скорее всего, не спит. Остальные дрыхнут в своих каютах. Со времени гибели Бэксона прошло не более двух часов. И вряд ли они догадаются искать его тело в лесу.

Он повернулся и тихо поплыл дальше. Шхуна стояла на двух якорях. Подплыл и прислушался, припав ухом к корпусу. Послышались звуки шагов часового. Тот направлялся к носу шхуны, обращённому к берегу. Сергей подплыл к корме и стал осторожно взбираться по натянутой якорной цепи. Цепь выходила из отверстия в полуметре от борта. Как ни пытался Сергей дотянуться до его края, ему это не удавалось. Что же предпринять? Подумав немного, вытащил нож. У того было длинное толстое лезвие из кованой стали. «Должен выдержать», – подумал он. Вставил лезвие ножа в звено цепи по самую рукоятку. Это, конечно, слабая опора, но другого выхода нет. Уцепившись крепче руками за цепь, он подтянул ноги и, упёршись в рукоять ножа, схватился за борт и переметнулся на палубу. Теперь, как достать нож? Попытался дотянуться. Вот уже почти наполовину повис вниз, пальцы коснулись рукоятки… В это время якорная цепь дрогнула и нож вывалился, с плеском упав в воду. Сергей отпрянул назад и прислушался. Послышались приближающиеся шаги часового. Он шёл по правому борту. Сергей метнулся в сторону и замер с противоположного борта, притаившись за рубкой. Часовой, держа бластер наготове, медленно вышел на открытое пространство кормы и огляделся. Ничего не обнаружив, он заглянул за борт. Успокоившись, потоптался на месте и пошёл не спеша на нос. Здесь, за рубкой, его и встретил Сергей заранее рассчитанным ударом. Затащив часового в тень, он, вооружённый бластером, тихо подкрался к двери, ведущей во внутренние помещения шхуны. В кубрике, как он и предполагал, спали двое. Покончив с ними, он разыскал дверь каюты капитана. Дверь была закрыта. Луч бластера прошёлся по замку, и она распахнулась. Свет из коридора проник в каюту. Капитан уже проснулся и ошалело смотрел на направленный на него бластер.

– Встань! – приказал Сергей.

Тот поднялся. Он был в нижнем бельё.

– Руки за голову! Лицом к стене!

Капитан безропотно подчинился. Сергей приставил к его спине бластер.

– Где?

– В каюте Бэксона, – поняв, что от него требуется, ответил капитан.

– Веди! – приказал Сергей, отступая на два шага.

– Ключи… там, в кителе.

Сергей снял китель, нашёл ключи и бросил их под ноги капитану, продолжая держать его под прицелом бластера. Тот поднял ключи и направился к двери. Сергей за ним. У самой двери он приказал ему:

– Руки за спину!

Каюта Бэксона находилась рядом. Капитан открыл дверь и, не дожидаясь команды, заложил руки за спину. Из этого положения он уже не мог внезапно захлопнуть дверь. Они вошли в каюту. Сергей огляделся. Каюта была пуста.

– Что это значит? – спросил он, поднимая бластер. Капитан кивнул головой на массивный дубовый шкаф, стоящий у стены.

– Открой! – ничего пока не понимая, приказал Сергей. Капитан, найдя в связке нужный ключ, открыл боковую дверь шкафа. Оттуда вывалился скрюченный почти вдвое человек. Это была Эльга, живая, но без сознания.

– Садись! – приказал Сергей, указывая на кресло. Капитан сел.

– Рассказывай.

– Её привезли днём. Сначала обнаружили вертолёт, небрежно замаскированный на поляне леса. Устроили засаду. Вот и все.

– Что было потом?

– Её допрашивал Бэксон. Я при этом не присутствовал. Затем приказал запереть её в шкаф. Она уже там около пяти часов.

– Кто её туда запер?

Капитан молчал.

– Понятно!

– Кто такой Каупони?

– Я знаю одного Каупони. Впрочем, его знают все. Это очень богатый человек. К нам он никакого отношения не имеет.

– Чем он занимается?

– Кинематография. Ему принадлежит контрольный пакет акций в Голливуде. Кроме того, большая часть отелей в Штатах и Латинской Америке. Насколько я знаю, он также имеет недвижимую собственность в Италии. Финансирует университеты. Вот и все, что я о нем знаю.

– Значит, к вам он никакого отношения не имеет?

– Насколько я знаю, нет.

– А что представляет собой ваша организация?

Капитан молчал.

– Ну! – грозно потребовал Сергей, направляя ему в лицо дуло бластера.

– Я маленькая пешка и почти ничего не знаю. Спросите лучше у Бэксона.

– Бэксон, к сожалению, уже ничего не сможет сказать.

– Понятно! Я вхожу в одно из звеньев организации, и мои функции ограничены только вождением этой шхуны. Я не знаю структуры организации и её руководителей. Поэтому я вряд ли буду вам полезен. Скажу только, что наша организация «Неогуманисты» лет двадцать назад была запрещена и ушла в подполье. Я знаю только своего непосредственного начальника.

– Кто он?

– Бэксон! Вернее, как я понял, он им был.

Эльга тем временем пришла в себя. Увидев Сергея, она широко раскрыла глаза и хотела что-то сказать, но из её горла вырвался только хрип. Затем она разрыдалась.

– Успокойся, милая девочка! – ласково сказал Сергей. – Сейчас мы закончим.

– Ключи! – потребовал он. – Теперь я прошу вас занять место этой дамы, – вежливо попросил он капитана. – Ну, живее, если не хотите получить дырку в животе!

– Но я там не помещусь! – запротестовал капитан.

– Ничего! Как говорится, нужда заставит. Живее, живее! Капитан, извиваясь всем телом, полез в шкаф.

– Немного, пожалуйста, подвиньтесь. Вот так! Хорошо! – Сергей закрыл дверь шкафа и, налегая на неё всем телом, повернул ключ.

– Постарайтесь уснуть! – посоветовал он. – Теперь займёмся тобой, девочка.

Он поднял Эльгу на руки и вынес на палубу.

– Полежи на воздухе, я сейчас вернусь.

Он обследовал все помещения шхуны, включая и трюм. Вскрыл все шкафы и сундуки, но ничего не обнаружил и вернулся на палубу. Эльга уже совсем пришла в себя и сидела в шезлонге, с наслаждением вытянув ноги.

– Где Ольга и дети? – спросил Сергей.

Эльга недоуменно на него посмотрела, потом улыбнулась. Улыбка её получилась довольно жалкой:

– Они в пещере, – ответила она.

– Но я их не нашёл там!

– И не мог! Там, дальше, в глубине, есть потайной лаз, который ведёт в другой зал. Ты о нем ничего не знал. Ольга случайно его обнаружила, и мы с ней договорились, что она будет ждать меня там. Но меня поймали.

– Как это случилось?

– Я вспомнила, что впопыхах плохо замаскировала вертолёт, и хотела исправить свою ошибку.

– Уголовная хроника учит, что преступник всегда попадается, когда начинает исправлять ошибки и заметать следы, – назидательно проговорил Сергей. – Давай подумаем, – продолжил он, – что будем делать дальше!

– Я тебя люблю!

– Уже?!

Эльга покраснела и обиженно взглянула на него.

– Ну, будет, будет, – он ласково похлопал её по щеке. Она поймала его руку и прижала к губам.

– Если бы ты только знал, что меня ожидало!

– Я уже успел познакомиться с их нравами и поэтому догадываюсь. Но все позади! Что же нам делать дальше? Эта шхуна имеет электронное управление?

Эльга утвердительно кивнула.

– Прекрасно! Значит, я смогу один справиться с ней. Доставим Ольгу с детьми на шхуну и покинем этот остров. Здесь, правда, останутся уцелевшие бандиты, но, как только мы доберёмся до земли, сюда за ними приедут. Надеюсь, все они получат по заслугам. На шхуне есть небольшая шлюпка.

Мы её сейчас спустим и поплывём к берегу. Надо поторапливаться, пока бандиты блукают в южной части. Надеюсь, Пальма хорошо поняла меня и завела их в топь. Днём они, если не завязнут в болоте, будут на побережье. Тогда не оберёшься с ними возни.

Однако он не рассчитал времени, и когда подплывали к берегу, сумерки начали таять. Сергей круто завернул к западу, надеясь спрятать шлюпку в прибрежных скалах. Мешало сильное течение. Было уже около десяти часов утра, а они только причалили к берегу.

Лодку спрятали между скал. Сергей тщательно привязал её к острому выступу утёса. До берега оставалось метров тридцать. Дно все было усеяно крупными, скользкими, поросшими водорослями камнями. Эльга настолько ослабла, что не могла сама идти. Сергей взял её на руки и, стараясь не потерять равновесия и не свалиться с ней в воду, вынес её на берег. Два раза его нога проваливалась в щели между камнями, но все обошлось благополучно и он отделался только небольшими ссадинами. Затем он вернулся в лодку и взял захваченное на шхуне оружие.

– Как раз три! – протянул он Эльге один из бластеров. – Ты хоть умеешь с ним обращаться?

– А как же! Я ведь прошла обязательную подготовку. Забыл, что я лечу на Счастливую?

– Боюсь, ты опоздаешь к старту.

– Я бы не пожалела об этом.

Путь к пещере преграждала гора. Обойти её можно было либо с севера, либо с юга. Путь с северной стороны был длиннее, но по дороге Сергей хотел взять из тайника бластеры и, что самое главное, рацию. Однако измученный вид Эльги заставил его выбрать южное направление. Они пошли по берегу. Идти было трудно. Приходилось делать обходы преграждающих путь огромных обломков скал. Растительность здесь скудная. Деревьев почти нет, лишь чахлые кусты, запустив корни в трещины каменистой поверхности, попадались изредка на пути уставших людей. Острые камни ранили босые ноги Сергея. Одежда его осталась на северном берегу, зарытая в песок под кустами. Он пожалел, что не захватил ничего со шхуны. В кубрике он видел ботинки, которые, судя по их размерам, могли бы быть ему впору. Но тогда было не до этого. Одежда Эльги тоже оставляла желать лучшего. Платье разорвано почти до пояса. Сергей шёл впереди, выбирая путь среди острых камней. Ноги его кровоточили.

– Подожди, – услышал он голос Эльги. Она догнала его и стала раздеваться. Потом резким движением разорвала платье.

– Садись!

Он послушно сел.

– Давай ноги! – она обмотала ему ноги обрывками платья.

Идти стало легче. Они прошли ещё полчаса. Эльга совсем выбилась из сил и стала отставать. Сергей нашёл среди скал защищённое от ветра и солнца место и решил сделать привал.

– Я все ещё не отошла от сидения в шкафу, – жалобно протянула она, опускаясь с ним рядом на землю.

Сергей ласково привлёк её к себе.

– О чем тебя спрашивал Бэксон?

– Он все допытывался, откуда я знаю Каупони и что он мне обещал.

– Как, разве он не пытался узнать от тебя, где Ольга с детьми?!

– Нет, об этом речи не было. Он подозревал меня в чем-то другом. Я ничего не знаю об этом Каупони. Бэксон кричал, что я за его спиной веду нечестную игру. Спрашивал, сколько мне было обещано… Я ничего не понимала. Тогда он пообещал сделать со мной такое, что мне даже страшно говорить тебе об этом. Он орал на меня, что я шпионка, что Каупони, будь он проклят, этот Каупони, я его знать не хочу, приказал мне следить за ним, но он… обещал отдать меня команде… потом продать в подпольный публичный дом…

– Успокойся, он получил по заслугам! – Сергей рассказал ей о случившемся.

– Откуда ты знаешь Бэксона? Ты разве не входила в их организацию?

– Конечно, нет! Я и понятия не имела, что Бэксон состоит в этой организации. О ней я знаю немного. Она была запрещена несколько лет тому назад. А Бэксона я знаю с детства… Боже мой! – вскрикнула она, хватаясь за голову.

– Что такое? – встревожился Сергей.

– Отец! Теперь я догадываюсь о причине его смерти!

– Что? В ней замешан Бэксон?

– Сейчас я тебе все расскажу. Дай только немного успокоюсь.

– Я родилась в Риге, – начала Эльга свой рассказ. – Мой отец работал тогда инженером на одном крупном предприятии. Моя мать умерла, когда мне было всего четыре года, и меня воспитывал отец. Он очень любил мою мать и так и не женился, хотя, я знаю, у него были женщины. Бэксон появился в нашем доме, когда мне было уже восемь. Я училась в третьем классе. Бэксон заезжал к нам довольно часто. Он был представителем одной из фирм-заказчиков и по делам фирмы разъезжал по всему миру. Они с отцом быстро сдружились. Бэксон пригласил его к себе в гости. Он жил тогда в Кёльне. Мы побыли у него всего неделю. Я помню, меня поразила большая и роскошная квартира Бэксона. Наша квартира в Риге имела всего две комнаты и была скромно обставлена. На отца она тоже произвела впечатление, как и роскошный электромобиль Бэксона, на котором мы совершали загородные прогулки.

После этого случая отец изменился. Он стал часто недовольно бурчать, что его мало ценят на работе. А отец, надобно сказать, был очень талантливым инженером. В конце концов он выехал в Германию, где Бэксон сейчас же устроил его на свою фирму. К тому времени я уже перешла в восьмой класс. В Германии мы пробыли около трех лет. Затем переехали в Соединённые Штаты и поселились во Флориде. Бэксон тоже жил там. Вернее, он приехал туда раньше нас. Он жил поблизости в шикарном особняке. У нас тоже был особняк, но поменьше. Отец много разъезжал по стране вместе с Бэксоном. Я стала замечать, что Бэксон командует отцом, а тот, несмотря на свой гордый и строптивый характер, покорно его слушает.

Года три назад отец уехал с Бэксоном в Бразилию и там погиб при загадочных обстоятельствах. После смерти отца обнаружилось, что он имел солидный счёт в банке, что помогло мне закончить образование и жить безбедно. Я слышала о неогуманистах. Это экстремистская подпольная организация, которая жестоко расправляется с отступниками. Боюсь, что отца постигла такая участь. Год назад я получила приглашение участвовать в экспедиции на Счастливую. После окончания обязательной подготовки у меня оставалось два месяца свободного времени. Тут снова появился Бэксон и предложил мне, как он сказал, увеселительную прогулку. На шхуне он рассказал мне о тебе. – Здесь она замялась. – Не знаю почему, но я согласилась помочь Бэксону выведать у тебя о Перуне. Бэксон предупредил, что ты можешь не помнить об этой планете, так как у тебя может быть заблокирована память, и просил уговорить тебя подвергнуться гипнозу. Бэксон, когда хотел, мог быть очень обходительным. Кроме того, я считала его другом своего отца, и, надо сказать, после его смерти Бэксон не раз помогал мне в затруднительных положениях. В общем, я чувствовала себя ему обязанной. Поэтому согласилась, не подумав о возможных последствиях.

– Зачем ему нужна была информация о Перуне?

– Этого я не знаю.

– Когда ты заподозрила Бэксона в его намерениях?

– Когда вы вышли из лодки, Бэксон стал грубо меня упрекать, что я не выполнила его задания. Он так и сказал «задания». Я ответила ему, что не состою у него на службе. Тогда он заявил, что здесь все состоят, и, если ты не захочешь решить вопрос по-доброму, у него найдутся средства заставить тебя заговорить. Случайно я увидела на сиденье большого вертолёта бластеры. Мне стало все понятно. Я хотела тебя предупредить, но подошёл Бэксон, а тебя позвала Ольга. Я решила тогда не возвращаться на шхуну, а, спрятав вертолёт, тайно подкрасться к дому и действовать по обстоятельствам. Возвращаясь, я встретила Ольгу с дочерью. Её рассказ подтвердил мои подозрения. Я отвезла их к пещере и вернулась. Ночью в лесу я встретила тебя. Вот и все.

– Странно!

– Что?

– Что Ольга так безоговорочно тебе поверила.

– Ничего тут странного нет! Ольга знала, что я люблю тебя, и этого ей было достаточно.

– Я, наверное, никогда не пойму женщин!..

Эльга рассмеялась:

– В данном случае это совсем не обязательно. Хотя, могу тебе немного пояснить: пока речь идёт о твоей жизни – мы с ней самые верные союзницы!

– Пока?

– Ну, а там посмотрим…

Когда они взбирались на южный отрог горы, было уже около четырех часов пополудни. Эльга, войдя в пещеру, отыскала потайной лаз и скрылась в нем. Лаз был настолько узкий, что Сергей даже и не пытался в него пролезть. Вскоре из него показалась Эльга, потом вылезли дочь с сыном и вслед за ними – Ольга. Щадя жену, Сергей пропустил некоторые подробности в своём рассказе. Ольге рассказывать было нечего. В пещере оказался достаточный запас пищи. Вода была тоже рядом.

Сергей с наслаждением растянулся на подстилке из сухой травы и мгновенно заснул. Двое суток нервного напряжения и непрерывного блуждания по лесу настолько утомили его, что думать о том, чтобы, не теряя времени, воспользоваться случаем и перебраться на шхуну, не было и речи. Ложась отдохнуть, он думал поспать всего час, не больше, но сон буквально свалил его, и проснулся он только на другой день. Женщины по очереди дежурили всю ночь у входа в пещеру на случай неожиданного нападения. Но все было тихо.

Утром Сергей изрезал ножом найденную в пещере шкуру оленя и смастерил себе нечто вроде индейских мокасин. На тело надеть было нечего, разве что по примеру индейцев, прорезать посреди одеяло и всунуть туда голову. Подумав, Сергей отбросил этот вариант и остался, как был, – в плавках. Эльга же взяла одеяло и завернулась в него. «Теперь я твоя „скво“, – пошутила она. Сергей покраснел и покосился на Ольгу, но та, очевидно, не расслышала или сделала вид, что не слышит.

– Ждите меня здесь и не высовывайтесь! – строго приказал он и выбрался из пещеры.

Принимая все меры предосторожности, он спустился с отрога горы и углубился в лес, направляясь к тайнику. В первую очередь ему нужна рация. Тайник был недалеко от северного побережья. Он его отыскал по едва заметным приметам. Сергей включил рацию и стал слушать, покручивая ручку настройки, пытаясь поймать волну передачи. Рация молчала. Подождав около часа, снова начал искать волну. Рация продолжала молчать. Тогда он не спеша пошёл к берегу, продолжая крутить ручку настройки. Но безрезультатно. Он вышел на берег и остановился как вкопанный. Шхуны, которую только вчера хорошо видел с этого места, не было. Подошёл ближе к воде и окинул взглядом горизонт. Ничего! Куда не кинь – пустынный простор океана. Разыскал кусты, под которыми вчера зарыл одежду, и выругался. Он зарыл её слишком близко от воды. Прилив смыл песок вместе с вещами.

Сергей пошёл вдоль берега к тому месту, где была спрятана шлюпка. На всякий случай держался прибрежных зарослей и не выходил на открытое место.

Через час он подошёл к нагромождению скал, за которыми скрывалась бухточка, где и стояла шлюпка. Внезапно его внимание привлёк предмет, застрявший между двумя большими камнями. Он наклонился и поднял его. Это был берет, который носили десантники. Он снял с плеча бластеры и сумку, которые забрал из тайника, и, оставив себе один, начал медленно красться дальше. Впрочем, меры предосторожности оказались излишни. Дойдя до бухточки, он, как и ожидал уже, не увидел шлюпки. По-видимому, пока он спал, бандиты покинули остров. Он представил себе, что, не найдя его в южной части острова, десантники вернулись к дому и, не обнаружив там вертолёта, решили, что Бэксон вернулся на шхуну. Они попытались связаться с ним по рации, но поскольку рация молчала, ибо уже некому было отвечать, они вернулись к месту своей высадки. Разбредясь по побережью, нашли шлюпку и вернулись на шхуну. То, что они там увидели, очевидно, убедило их немедленно покинуть остров. Может быть, капитан шхуны был ещё жив. Живой или мёртвый, он был последним и самым убедительным доводом убираться восвояси.

– Ну что же, – проговорил Сергей, – поездка на Большую землю откладывается на неопределённый срок. Надеюсь, что подобных гостей больше не будет.

Уже без всяких предосторожностей, захватив оставленные бластеры, пошёл к месту, где был спрятан вертолёт. Машина стояла там же, где он её оставил. Раскидав ветки, он, ухватившись за трос, оттащил её подальше от деревьев, потом нашёл спрятанные отдельно лопасти винта и прикрепил их. Проверил аккумулятор. Запаса должно хватить на два—три полёта. Затем машина постоит три—четыре дня на солнце. Этого должно хватить для зарядки аккумуляторов. Взлетев, он набрал большую высоту и осмотрел остров и прибрежные воды. Ни на острове, ни на воде не было никаких признаков присутствия человека. Он снизился и направил машину к пещере.

И снова потекли дни и недели. Эльга спокойно приняла известие об исчезновении шхуны. Дом, к счастью, бандиты не сожгли. Дня два ушло на наведение порядка и уборку. «Бэксон и его компания опустошили продовольственные запасы, побили много посуды, черепки которой валялись повсюду. Невдалеке от дома, на опушке, Сергей обнаружил холм свежевырытой могилы. На ней стоял грубо сколоченный крест с выжженными именами погибших, указанием дат рождения и смерти. Двум из них было по восемнадцать… Судя по именам, это были итальянцы. „Зачем?“ – с грустью спросил себя Сергей, и не мог найти ответа.

На утро следующего дня, после их возвращения домой, из леса прибежала Пальма. Шерсть её была перепачкана болотной грязью. Собака, видно, добросовестно выполнила полученные «инструкции». Позже Сергей находил на болоте предметы, брошенные или потерянные десантниками. На кочке в самом опасном месте лежал бластер. Подойти к нему было невозможно из-за трясины. По-видимому, хозяин бластера нашёл рядом с ним своё последнее пристанище.

Время шло, и переживания, связанные с последними событиями, не то что забывались, но как-то уходили в прошлое, теряли остроту. С женой у Сергея установились нормальные отношения. Она уже не вызывала у него чувства насторожённости, как это было раньше. Может быть, этому способствовал пережитый им страх и беспокойство за её судьбу и судьбу детей, а также её, как ему показалось, когда они с Эльгой встретились с ней в пещере, чисто женская беспомощность, растерянность и слабость. Именно эта беспомощность, в которой ощущалось безграничное доверие к нему, мужчине, возвратила ему, казалось, утраченные чувства теплоты и нежности.

Сильная женщина, если хочет, чтобы её любили, должна скрывать свою силу и тем паче превосходство. Может быть, это была игра. Позже Сергей задавал себе этот вопрос. Но если даже это была игра, она, во всяком случае, устраивала обоих.

В счастливых и умных семьях всегда верховодит женщина. Но если она достаточно умна, она никогда не покажет этого мужу. Напротив, она всячески будет подчёркивать, что именно он является главою семьи, а она только следует его желаниям и выполняет его решения. Если мужчина глуп, то он принимает видимость за действительность, и это его, естественно, устраивает. Если же он достаточно разумен, то лучшего ему и желать нечего. Таким образом, семейные неурядицы и драмы происходят только по вине женщины, если она недостаточно умна для того, чтобы следовать своему естественному предназначению – властвовать в семье.

Между Ольгой и Эльгой установились дружеские, даже, можно сказать, приятельские отношения. Эльга никогда не вспоминала и не жалела о несостоявшемся её отлёте на Счастливую. Казалось, она всю жизнь мечтала о таком образе жизни на острове или, как говорил покойный Бэксон, «ранчо». Так как они с Ольгой были одинакового роста и фигуры их были в общем схожи, то носили одни и те же платья, меняясь ими для разнообразия. У них появились какие-то свои секреты. Они часто шушукались между собой, время от времени это шушуканье сопровождалось взрывами смеха.

Сергей свыкся и, можно сказать, смирился со своим положением островитянина и фермера, много занимался хозяйством; расширил огород, пополнил запасы кладовой. Втроём они сходили за рыжиками, массовое высыпание обнаружилось на южных склонах горы в ельниках.

Ольга учила свою приятельницу и подругу солить, мариновать грибы, приготовлять консервы и другим премудростям, необходимым в их положении отрезанных от общества и цивилизации людей.

И вместе с этим у Сергея появилось чувство близкой перемены образа жизни. Какой-то внутренний голос настойчиво говорил ему, что все то, что с ним произошло, – это только прелюдия, подготовительный период к основным событиям, которые вот-вот должны начаться. Это чувство было сходно с тем, какое он испытывал после окончания института, получив на руки диплом и направление на работу.

Интуиция его не подвела.

В конце третьего месяца после описанных событий долго молчавший экран гостиной вдруг засветился и на нем появилось изображение Кравцова. Увидев Сергея, Кравцов, как обычно, улыбнулся, но вид его был явно озабоченный и выражал сильную тревогу и беспокойство. Сергей заметил, что, как только экран засветился. Эльга встала и быстро вышла из гостиной. Она явно не хотела, чтобы Кравцов её видел.

– Сергей Владимирович! – волнуясь, произнёс Кравцов после обычного обмена приветствиями, гася знаком вопросы Сергея, – у нас крайне мало времени. Выслушайте меня внимательно и постарайтесь не перебивать и не задавать вопросов. Вам предстоит пережить несколько неприятных минут, а может быть, и часов. Прошу вас не терять самообладания, что бы с вами ни случилось.

Экран погас.

Сергей вскочил. Он был крайне взволнован и возмущён. «Неужели нельзя подробнее! Что за манера! В конце концов, что со мной происходит?!»

Ольга, ему показалось, бросила на него взгляд, полный сочувствия и тревоги. Вошла Эльга и как-то странно переглянулась с Ольгой. Та на мгновение закрыла глаза, как бы отвечая утвердительно на немой вопрос подруги. Они что-то знали, но не хотели ему говорить! Эти подозрения ещё больше укрепились, когда он заметил в последующие три дня повышенное внимание и заботу со стороны обеих женщин. Даже дети – и те притихли, не затевали шумных игр, ластились к отцу, восприняв, по-видимому, тревогу и беспокойство матери. Сергей ничем не выказывал своего подозрения. Тот же внутренний голос сказал ему, что бесполезно допытываться у жены каких-то дополнительных сведений, которые она знала, но, по-видимому, по достаточно обоснованным причинам не хотела ему сообщить.

Он быстро овладел собой в тот раз, после сеанса телесвязи. Ольга заметила это и одобрительно улыбнулась. Потом, когда он понял значение этой улыбки, он вспоминал её в самые трудные моменты, и это воспоминание придавало ему силы.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

В ушах стоял смех пьяных десантников и душераздирающий крик Ольги. Он отбросил бесполезный теперь бластер и выхватил нож. Кусты зашевелились, и оттуда показались пятнистые маскировочные мундиры. Они уже не опасались его и медленно приближались. Сергей сжал рукоятку кинжала и пошёл им навстречу…

…Сознание медленно возвращалось. Откуда-то глухо, словно говорили сквозь подушку, слышался голос. Потом чёрная пелена сменилась серой, вспыхнула на мгновение красной и снова стала серой, но уже светлее. Сквозь пелену проступали смутные и непонятные очертания. Почему-то сильно зачесалась правая пятка. Сергей попытался шевельнуть ногой, но это ему не удалось. Напрягая волю, он повторил усилие, и ему показалось, что нога чуть-чуть шевельнулась. Зуд усилился. Зудело все тело. Зуд проникал, казалось, в мозг, вызывая нестерпимые ощущения. Затем он начал утихать, но на смену ему пришли новые страдания. Сергей вдруг почувствовал себя как бы вывернутым на изнанку. Все его органы: сердце, кишечник, желудок, печень и почки – вдруг наперебой заговорили о себе, все сразу, перебивая друг друга, словно базарные торговки. Боли не было, но было ощущение органов, настолько непривычное и неприятное, что даже перенесённые недавно пытки и побои показались Сергею чем-то неизмеримо меньшим. Может быть, потому, что они были уже в прошлом, а может, действительно, эти новые ощущения были логическим, изощрённым продолжением предыдущих допросов.

– Сволочи! – пытался крикнуть Сергей, но губы ему не повиновались. Внезапно все кончилось, но затем начались мучительные судороги. Сергей ничего не мог поделать со своим телом, оно изгибалось и корчилось в страшных конвульсиях. Он не мог сказать, сколько это продолжалось. Время шло как бы в двух измерениях. Это было мгновение, и это была вечность. Он снова потерял сознание…

Очнулся он внезапно. Пелены в глазах уже не было. Зрение и слух нормальные. Он пошевелился, и это движение далось ему без всякого труда. Сергей лежал совершенно голый на мягкой постели, заботливо укрытый мягким одеялом. Ощущение комфорта, которое могут дать только здоровое молодое тело и пробуждение после крепкого, спокойного сна, ничем не напоминало о перенесённых побоях и пытках.

«Так это был сон!» – с непередаваемым чувством облегчения и радости понял Сергей. Он ясно помнил, что вчера спокойно заснул в своей кровати. Попытался припомнить детали сна, но они уже потеряли между собой связь. Были отдельные отрывочные воспоминания, которые тут же расплывались и исчезали из памяти. Это был, действительно, сон. Он потянулся всем телом. Кровать заскрипела. Тотчас же послышалось лёгкое шуршание открывающихся штор и стало светло. Он лежал в незнакомой комнате. Стены окрашены в белый цвет. Кровать стояла посредине. Над ним висел какой-то массивный прибор с множеством трубок, направленных вниз. Рядом стояла тумбочка с букетом фиалок в стаканчике. Немного поодаль – полураскрытый шкаф с одеждой. Послышались лёгкие шаги. Дверь отворилась, и на пороге появилась Эльга. Приветливо улыбаясь, она подошла к кровати.

– Как вы себя чувствуете, Сергей Владимирович? – спросила она, называя его почему-то по имени-отчеству.

– Нормально! – удивлённо ответил Сергей. – Что случилось, Эльга? Где Ольга и дети? Где мы находимся?

Эльга в свою очередь удивилась. Судя по её виду, она была поражена.

– Откуда… вы знаете… моё имя? – запинаясь, спросила она. Её тёмные, с фиолетовым оттенком глаза расширились от удивления, и в них появилась знакомая Сергею вибрация.

Сергей глупо уставился на неё, не зная, что ответить. В это время в комнате появилось ещё одно лицо. Увидев его, Сергей чуть было не вскочил с постели, если бы Эльга не удержала его.

– Резко не двигайтесь пока! – предупредила она.

– Ну вот мы и встретились. Поздравляю вас с возвращением. – Он подал руку, которую Сергей машинально пожал. Эльга, воспользовавшись заминкой, покинула комнату. В дверях она оглянулась и ещё раз бросила на Сергея крайне удивлённый взгляд. Поймав его взгляд, она невольно улыбнулась, и в её глазах снова появилось знакомое мерцание.

– Кто это? – ещё не придя в себя от удивления, спросил Сергей, провожая Эльгу глазами.

– Это наш врач и биолог Эльга Лацис.

– Как она здесь очутилась?

– Она? – в свою очередь удивился Кравцов, – она работает здесь уже год.

– Год… год, – повторил он. – Да!.. вы меня предупреждали… спасибо… Где я? – наконец выдавил он из себя. – Где Ольга?!

– Выслушайте меня…

– Где Ольга и дети? Позовите их!

– Я не могу их позвать, Сергей, – мягко и сочувственно проговорил Кравцов.

– Почему? – Сергей почувствовал, что сейчас произойдёт что-то непоправимое и ужасное.

– Потому что их нет!

– Они погибли?

– Нет!

– Тогда что же?

– Их никогда не было! – с отчаянием в голосе проговорил Кравцов, тревожно вглядываясь в экран прибора, висевшего над кроватью Сергея.

Сергей закрыл глаза. Некоторое время он молчал, призывая на помощь все своё самообладание и мужество. Наконец, он открыл глаза и спокойно произнёс: – Говорите!

Кравцов облегчённо вздохнул и в свою очередь помолчал, собираясь с мыслями и подавляя волнение.

– Мне придётся начать с самого начала.

Сергей кивнул головой.

– Два года назад наши приборы зарегистрировали пересекающий орбиту Плутона космический корабль. Это был «Искатель». Да, именно два года! Сейчас вы все поймёте. Корабль на орбите Марса встретили наши перехватчики и, отбуксировав, посадили на Втором лунном космодроме. Когда вскрыли люк и проникли внутрь корабля, то обнаружили, что все члены экипажа мертвы. Кроме вас! Вы тоже были обречены, так как доза радиации, полученная вашим организмом, не оставляла никакой надежды на спасение. Вы лежали в анабиозной ванне и только низкая температура спасала ткани вашего организма от распада. Жизнь, если это можно назвать было жизнью, могла продолжаться только в анабиозе. Ваше тело вместе с анабиозной камерой доставили сюда, на Землю, и поместили в наш институт. Материалы экспедиции, как вам известно, погибли во время пожара на корабле. К тому времени наука на Земле значительно продвинулась вперёд по сравнению с вашим временем. В первую очередь с вас сняли мнемограмму. Я уже говорил об этом и не стану повторяться. Фильм просмотрели в Академии наук, а потом его, с некоторыми сокращениями, показали населению планеты. Скажу без преувеличения, ваш подвиг произвёл на все человечество большое и неизгладимое впечатление. Открытие планеты, пригодной для жизни человека, вселило надежду…

В течение месяца после демонстрации фильма Академия наук получила десятки тысяч писем с требованием во что бы то ни стало сохранить вам жизнь. Был разработан проект. Из вашего тела, продолжающего лежать в анабиозной ванне, взяли ткани и после тщательного анализа отобрали несколько клеток для клонирования. Обычно для этой цели мы берём одну—две. Но в данном случае, учитывая дозу полученной радиации, мы решили подстраховаться. В отобранных клетках была снята блокада генов и каждую из них мы поместили в искусственную матку. Лет через тридцать…

– Не пойму, – перебил Николая Сергей, – какой смысл был в этом? Вы вырастили бы меня, как биологический индивидуум, но он бы не имел моей социальности, памяти, моего собственного «Я»! Что за смысл было это делать?

– Терпение! Я перехожу к главному! Решено было снять всю вашу психоиндивидуальность, т.е. всю информацию мозга, включая и его структурно-функциональные отношения и связи, и ввести её в СС, простите, в Сверхсложную Систему.

– Но каким образом?

– Терпение! К этому времени такие операции с психоиндивидуальностью уже применялись раньше. Дело в том, что лет сто назад в Космосе, в условиях невесомости, удалось вырастить особые ассиметричные кристаллы, структура и электрическая активность которых позволяла записывать на каждый из них информацию сотых порядков. Достаточно сказать, что вся научно-техническая информация планеты помещается в один кристалл, и вы можете носить у себя в жилетном кармане всю мировую библиотеку. Конечно, эти кристаллы пока страшно дороги и каждый из них растёт в течение 20 лет. Мы надеемся теперь получать их быстрее.

Но продолжим. Каждая СС содержит в себе тысячи таких кристаллов, соединённых между собой функциональными связями. Это самоорганизующаяся система, по своей сложности превосходящая сложность сотен миллионов самых мощных компьютеров вашего времени. Но это несравнимые вещи и величины. Здесь другое! Каждую СС можно назвать искусственным интеллектом, хотя это не совсем верно. В СС заложена вся информация о нашей планете, вся известная нам научно-техническая информация, вся биологическая о всех видах растений, животных, микроорганизмов и т.д. В общем – все, что знает человечество во всех областях знания, включая и гуманитарные вопросы – литературы, музыки и т.п. Вначале сделать это стоило неимоверных трудов многих тысяч учёных, инженеров, искусствоведов и представителей других профессий. Теперь это делается легко путём перезаписи на новые СС с уже заполненных. Почти половину СС занимает ёмкость индивидуальной психики, она уже управляет всей работой СС. Человек, индивидуальность которого записана в СС, «живёт» в этой системе, можно сказать, вполне полноценной «жизнью». Даже, я бы сказал, более содержательной, чем в действительности. Все его ощущения – потоки импульсов – не отличаются от реальных. Желания его, даже скрытые в подсознании, немедленно воплощаются, вернее, моделируются в СС и возвращаются ему в виде «реальных» ощущений.

– Значит, Ольга?..

– Да! Ваша жена, и ваш остров, и все-все, что с вами произошло, происходило в СС, здесь, за стеной… Вам плохо? – обеспокоенно спросил Кравцов, видя, как Сергей побледнел.

– Нет, прошу вас, продолжайте, – Сергей справился с волнением и приготовился слушать дальше.

Кравцов внимательно посмотрел на экран и удовлетворённо кивнул головой.

– Так вот…

– Подождите! – перебил его Сергей. – Я бы хотел одеться!

– Да, пожалуйста. – Кравцов подошёл к шкафу. – Вам приготовлена одежда, – сказал он, вытаскивая из шкафа бельё и костюм. Костюм был такой же, как и у Кравцова: спортивный, плотно облегающий фигуру, светло-серого цвета. Такого же цвета были лёгкие, почти невесомые, ботинки, сделанные из искусственной кожи. Сергей оделся.

– Если хотите есть, то пройдёмте в соседнюю комнату, – предложил Кравцов.

Они вышли. Соседняя комната представляла собой просторный холл с широким, во всю стену, окном. Сергей взглянул вниз. По-видимому, они находились где-то на сороковом или пятидесятом этаже. Внизу простиралась большая площадь. По ней двигались маленькие фигурки людей. В воздухе мелькали небольшие летательные аппараты. Должно быть, они выполняли функцию такси, так как опускались время от времени на краю площади, брали пассажиров и снова взмывали в воздух.

Кравцов тем временем нажал кнопку на дверце металлического шкафа и, подождав немного, открыл её, вынул поднос, уставленный тарелками и стаканами.

– Прошу! – пригласил он Сергея.

Еда в основном представляла набор различных желе. По вкусу они напоминали фруктовые, но Сергей почувствовал, что ощущение голода прошло.

– В основном мы пользуемся синтетической пищей, – пояснил Кравцов. – Она достаточно калорийная и почти полностью усваивается. Однако вкусовые её качества несколько однообразны. Ну так что? Продолжить рассказ? – спросил он, когда с едой было окончено.

– У меня вопрос.

– Слушаю вас.

– Насколько я понял, до меня в эту систему СС, так, кажется?.. кто-нибудь… – Сергей подыскивал подходящее слово.

– Конечно! Конечно! Вы далеко не первый! СС существует уже около восьмидесяти лет.

– Но чем вызвана необходимость её создания? Должны быть причины… научные… экономические…

– Ах, вот вы о чем! Вы совершенно правы. Если говорить о СС в таком плане, то это самое рентабельное предприятие. Началось с того, что развитие вычислительной техники сильно тормозилось отсутствием общего решения совместимости больших систем. Впрочем, вы об этом хорошо знаете. Проблема возникла ещё в конце XX столетия, и её частный случай фигурировал как проблема магнитной совместимости.

– Да! Её, как я помню, так и не решили до конца.

– Правильно! Было множество частных решений. Одно из первых таких решений – применение световолоконной оптики, затем последовали другие. Все эти решения хороши в конкретном приложении, но не годились для очень больших систем, где скорость обработки информации достигала почти сотен гигабит в секунду, да ещё одновременно по миллионам параллельных каналов. В XXI столетии появились предложения использовать сращение больших систем с мозгом человека. После тысяч опытов на животных проведены два эксперимента на человеке.

– Не понял?

– Это были два учёных-добровольца. Оба страдали неизлечимой формой рака. Вся сложность заключалась в том, что мозг надо брать при жизни…

– Ясно!

– На этих двух биоэлектронных системах были получены данные и расчёты о возможности снятия и перезаписи на СС психологической индивидуальности, которая, будучи записана в блок управлений, синхронизировала и управляла всей работой СС. Затем пошли одно открытие за другим, пока система СС не стала такой, с какой вы сами познакомились. Если говорить о рентабельности, то СС полностью себя окупают. Мы получаем огромный поток научной информации, особенно в области математики и теоретической физики. Сейчас имеется уже несколько тысяч таких СС, и в ближайшем десятилетии их количество увеличится в десять, а, может быть, и больше раз. Интересно, что некоторые СС, их, правда, немного пока, управляются психоиндивидуальностью людей, в прошлом литераторов. Находясь в СС, они создали высокохудожественные произведения, которые вошли в нашу литературу как шедевры. Замечательно то, что из-за высокочастотных диапазонов работы СС внутреннее время СС течёт в тысячи раз быстрее, поэтому информация поступает к нам быстро и обильно. Можно сказать, что добрая половина наших последних научных и технических достижений связана с работой СС.

– А что люди? Они охотно идут на такие… операции?

– Во-первых, запись в основном производится в старческом возрасте. Естественно, если не произошла деградация нервной системы. Во-вторых, перезапись не обязательно связана с биологической смертью. Т.е. человек может как бы раздвоиться, остаться жить и в то же время войти в СС. Правда, этого сами входящие в СС избегают. И, наконец, самое главное. СС – это фактически бессмертие! Интеллектуальное бессмертие, но одновременно с полной иллюзией биологической жизни. Вы сами в этом убедились! Разве вы не чувствовали прохлады утреннего воздуха, вкуса пищи, теплоты объятий жены… Ох? Простите… – Кравцов смущённо замолчал, видя, как лицо Сергея вновь покрыла смертельная бледность…

– Продолжайте!

– Не лучше ли вам немного отдохнуть?

– Нет! Давайте закончим наш разговор. Все равно, пока я не узнаю всего, я не успокоюсь.

– Ну, как вам будет угодно! Так вот… на чем я остановился? Ах, да! Если сравнить реальность, те возможности, которые она даёт, и возможности удовлетворения своих желаний в СС, то разница будет несравнимой. Живущего в СС можно сравнить разве что с Аладдином, обладающим волшебной лампой. Вы говорите о людях. Если бы мы захотели удовлетворить всех желающих, то нам надо было бы создать сотни миллионов СС. Молодёжь это, естественно, не может привлечь, но где-то к шестидесяти годам, когда начинаются процессы старения… СС даёт вечную жизнь и вечную молодость! Не обошлось и без курьёзов. Сейчас среди некоторых групп населения распространяется своеобразная религия. Учение её сводится к тому, что СС это и есть тот рай, о котором говорила раньше церковь. К сожалению, эта группа растёт и уже доставляет нам неприятности. Другой неожиданный аспект, связанный с СС, заключается в том, что скрытые желания реализуются в СС в виде моделей. Некоторые, будем говорить откровенно, многие, заложенные в СС индивидуальности, превращались на десятки лет, по своему собственному времени, а по земному – на неделю, в багдадских халифов, завоевателей, римских цезарей и т.д. Это не приносило существенного вреда, и некоторые сами по себе, а другие – после напоминания вновь приступали к творческой деятельности. До некоторой степени такие превращения давали необходимую разрядку, после чего работа шла продуктивнее.

– Вы имели возможность наблюдать за ними… словом, за их превращениями? – спросил Сергей, вспомнив свои приключения на Элии.

– Нет. Высокочастотный диапазон работы СС исключает это. Возможность двустороннего контакта, когда работа всей СС переводится на более низкий диапазон, ограничена временем. Иначе можно нанести вред СС.

– Так вот почему наши с вами беседы были так редки и так кратки!

– Да, именно поэтому. Нам легче было получить от вас научную информацию другим путём. Вы помните, я вам «оставил записку»? Мы получили необходимую информацию от СС о ваших расчётах и внесли в систему модель моей записки.

– Теперь мне понятно. Тогда, признаться, я возмутился…

– Так вот, – продолжал Кравцов, – с вами дело обстояло значительно сложнее, чем с теми, кто сознательно вошёл в СС. ТЕ прекрасно понимали своё новое положение и шли на это, чтобы взамен получить вечную жизнь, пусть иллюзорную, но воспринимающуюся как реальная. Многие потом как бы «забывали» об иллюзорности, но зато полностью использовали возможности исполнения желаний и побуждений. Вы не знали и не могли знать всего. Имея возможность создать вокруг себя «общество», вы добровольно обрекли себя на одиночество на необитаемом острове. Хорошо, что с самого начала вы вспомнили про жену. Иначе вам бы пришлось «жить» там одному. Прогнозы показывали, что такое одиночество будет иметь и отрицательные последствия. Предполагалось постепенно и осторожно натолкнуть вас на мысль об оценке своего положения и о неограниченных возможностях. Однако ведущие психологи мира энергично запротестовали, считая, что такой стресс нанесёт непоправимый вред интеллекту, огромные скрытые возможности которого всем вскоре стали понятны и на которые Всемирный Совет и Академия наук возлагали большие надежды. Дело в том, что ваши теоретические исследования стали ключом к решению многих проблем развития и сохранения всего человечества. Ваши работы по многомерности каждого измерения открыли дорогу в большой Космос, помогли создать методы быстрого выращивания кристаллов СС. Появилась захватывающая дух перспектива широкого сохранения интеллекта после физической смерти человека и тем самым усиления общечеловеческого потенциала. Это быстро оценили. Здесь же произошло ошеломляющее открытие, в котором ваше участие было прямым, хотя вы об этом и не подозревали. Зондирование СС показало, что индекс вашего интеллекта вырос в три раза и что тенденция его к росту продолжается. Но тут же были получены тревожные вести. Блок контроля за состоянием СС показал угрозу её распада. На наш запрос СС ответила требованием наращивания дополнительных кристаллов. Сначала думали, что дело обойдётся малым, но система повторяла требования, пока общее количество кристаллов не превысило в три раза их исходное количество. Сразу же после этого в СС поступила информация, благодаря которой вы очутились в своём телесном облике не через двадцать восемь лет, а через два года после ввода вашей индивидуальности в СС.

– Не совсем понимаю вас.

– Вот в этом вся загвоздка! Дело в том, что в третьей нашей беседе, после того, как я оставил вам записку, вы сообщили мне, что увлеклись некоторыми биологическими проблемами, и предложили методы и соответствующие программы ускорения роста клонинга. Вы, по-видимому, поняли своё положение и решили выйти из СС, не дожидаясь, пока ваш клонинг достигнет возраста, необходимого для введения в него психоиндивидуальности.

– Ничего решительно не понимаю! Я не помню, чтобы я занимался этой проблемой!

– Вот в том-то и дело! Когда в следующем сеансе связи я сообщил вам, что расчёты блестяще подтвердились и что клонинг будет готов через год, вы ответили мне: используйте его по назначению, остальное оставьте без изменения. Мы поняли это как распоряжение через год произвести пересадку вашей индивидуальности на клонинг. Однако при следующем контакте вы начисто отрицали, что проделали вышеупомянутые исследования. Более того, мне показалось, что вы были сильно раздражены и возбуждены. Я немедленно доложил об этом руководству института, а оно – в Академию наук и во Всемирный Совет. Налицо было выпадение памяти. По этому поводу разгорелись дебаты. Верх одержали психологи. Они рекомендовали устроить вам небольшие приключения и снять эмоциональное напряжение, связанное с одиночеством. По-прежнему был наложен запрет на раскрытие вам истинного положения.

– Так, значит, мои приключения?..

– Да! Это был хорошо разработанный сценарий, который и ввели в СС.

– Ничего себе! – воскликнул Сергей, вспомнив концлагерь на Элии и сцены с Бэксоном и Джонни.

– Да, психологи считали, что небольшая доза секса и забавных приключений вам не повредит.

– Ладно! Не будем об этом, – Сергей покраснел и с досады отвернулся. – Меня интересует вот что: если вы умеете клонировать и пересаживать индивидуальность, то, следовательно, вы уже добились бессмертия, и бессмертия биологического! Зачем вам тогда СС! Хотя… понятно! СС – это повышение интеллектуальных возможностей человечества. Не так ли?

– Совершенно верно. Что же касается биологического бессмертия, то здесь дело обстоит значительно сложнее и упирается в неразрешимые пока социальные проблемы. Земля перенаселена и не может себе этого позволить. Может быть, эмиграция на Счастливую, и особенно теперь, получив выход в Большой Космос, со временем даст возможность использовать клонирование для получения биологического бессмертия.

– Насколько я понимаю, клонинг развивается только биологически?

– Конечно! Развитие его психики подавлено. Активность мозга поддерживается электрическими импульсами. Иначе это было бы убийство.

– Теперь ещё один вопрос. Почему нельзя было сразу же пересадить мою индивидуальность на такой клон? По-видимому, у вас были в распоряжении клоны?

– Это было бы невозможно! Дело в том, что после вашего отлёта на Счастливую была открыта жёсткая взаимосвязь генетической специфичности человека и специфичности его психики. Когда производились опыты с перезаписью психоинформации с одного животного на другое, они всегда заканчивались судорогами и смертью восприемника информации. Причины этого были неясны, пока шведский учёный Свенсон не провёл удачной перезаписи такого рода на идентичных близнецах. После этого пошли по пути выращивания клонинга, затормаживая его психическое развитие с последующей перезаписью от постаревшего к тому времени хозяина.

Сергей почувствовал страшную усталость. Кравцов заметил это и прекратил свой рассказ.

– Вам необходимо отдохнуть, Сергей Владимирович! Главное вы уже знаете. Остальное узнается потом. Денёк—другой вам придётся побыть здесь под наблюдением врачей. Сегодня у нас… вторник. Договоримся… в четверг… я отвезу вас на вашу квартиру. А пока пройдёмте со мной, я покажу вам вашу комнату.

Два дня Сергей знакомился с сотрудниками института. Приезжали гости из Академии и Всемирного Совета. Эти посещения настолько утомили его, что он был рад, когда, наконец, они прекратились.

Утром второго дня в его комнату вошла Эльга. До этого она приходила три раза в день, сообщив при первом посещении, что она является его лечащим врачом. Эльга тщательно выполняла свои функции, буквально исследуя всю поверхность тела при помощи портативного прибора. На его небольшом экране (Сергей ухитрился заглянуть в него) проступали колонки цифр, которые ему ничего не говорили. Но судя по удовлетворённому виду лечащего врача, цифры были благополучные.

– Мне поручено отвезти вас на вашу квартиру, – сообщила Эльга. – Некоторое время я буду за вами присматривать, если вы, конечно, не возражаете.

– Нисколько! Если бы вы знали, как я к вам привык, – ничуть не разминаясь с правдой, заверил её Сергей. – Мне кажется, что я знаю вас уже давно.

Эльга удивлённо взглянула на него и пожала плечами.

– Вы уже второй раз даёте мне это понять! Но я не представляю себе… откуда… например, вам известно было моё имя?..

Они летели над раскинувшимся на десятки километров Мегаполисом.

– Какова численность населения? – спросил он, глядя вниз.

– По данным пятилетней давности, около тридцати миллионов. Но вы мне не ответили на вопрос.

– Вам знакомо имя Бэксон?

– Рихард Бэксон? – переспросила Эльга, с удивлением взглянув на Сергея. – Честное слово, вы меня совсем заинтриговали. Конечно, я его хорошо знаю. Это друг моего отца!

– Который погиб в Южной Америке? – неосторожно спросил Сергей.

Пожалуй, этого не надо было спрашивать. Эльга побледнела, машина потеряла управление, вильнула вниз и начала падать.

– Что за чепуха! – возмутилась Эльга, выравнивая аппарат. – Мы чуть было не разбились. Разве можно так шутить? Мой отец жив и живёт во Флориде!

– Извините, я ошибся, – попытался исправить оплошность Сергей, мысленно проклиная себя. Эльга промолчала.

Аппарат стал снижаться. Город остался позади. Внизу показался посёлок из небольших домиков, отделённых друг от друга живыми изгородями. В центре обозначилась площадь с несколькими большими восьмиэтажными зданиями.

– Это адаптационный центр, – сообщила Эльга. – Здесь вам придётся прожить ещё два месяца. Как-никак, – уколола она, – прошло двести лет!

– Да, я слишком стар! – понял её намёк Сергей.

Эльга смутилась:

– Я не то хотела сказать.

– Нет, почему же!

Аппарат сел на лужайку. Они вышли и направились к домику. Домик имел три небольших комнаты. Одна чуть побольше остальных. В ней одну из стен занимал экран. Рядом был пульт.

– Здесь программы вызова и заказов информации, – Эльга протянула ему довольно толстую книгу. – В основном ваша работа будет у экрана. С центром СС вы можете связаться, нажав вот эту кнопку, – Эльга указала кнопку на пульте управления.

Сергей молчал. Эльга внимательно посмотрела на него.

– Ну, не будем ссориться. Нам предстоит ещё два месяца часто видеться.

– Разве?

– Да, как ваш врач, я буду жить в этом городке в одном из тех больших зданий. Если, конечно…

– Что?

– Вы не потребуете себе другого врача.

– Не потребую, если вы не будете напоминать мне о моем слишком преклонном возрасте, – засмеялся Сергей.

– Даю вам честное слово! – улыбнулась Эльга. В голосе её послышалась знакомая вибрация.

– И не дадите почувствовать? – не удержался Сергей.

– Это как вы себя будете вести, – Эльга слегка порозовела. – Да, вот ещё что! – она раскрыла сумочку и вытащила блестящий цилиндр.

– Вот ваша чековая книжка. Это гонорар за полет и премия за открытие удобной для жизни человека планеты. Здесь три миллиона международных кредиток. Вам полагается ещё зарплата за работу в Академии и за сделанное открытие. Я точно не знаю, сколько, вам её переведут позже.

– Это много?

– Три миллиона?

– Да.

– Очень!

– А сколько вы тратите?

– В месяц?

– Нет, в год.

– Когда как. Иногда сто, а иногда триста. Еда у нас бесплатная. Так что затраты только на одежду и прочее.

– Так, значит, я богат?

– Конечно! Не настолько, чтобы купить, скажем, собственный космический корабль, но дом, например, яхту вы можете себе без особого ущерба позволить.

– А сколько вы получаете?

– Здесь, в центре? Что-то около тысячи в год. Это зависит также и от характера работы…

– Итак, что мы будем сейчас делать? – перебил её Сергей.

– Я думаю, вам следует приобрести в первую очередь гардероб. Затем мы пойдём пообедаем. Здесь это все недалеко. Помимо обязанностей врача, мне вменяется быть вашим гидом и, до некоторой степени, учителем…

– Во мне вы найдёте способного и послушного ученика. Итак, идём.

Вскоре они вышли из находившегося поблизости магазина. Сергей нёс два больших чемодана. Он купил несколько костюмов, дюжину рубашек и три пары обуви. За все это ему пришлось заплатить тридцать кредиток. Эльга показала, как пользоваться чековой «книжкой». Книжка вставлялась в кассу своим штекером. Предварительно на ней нажатием кнопок, которые работали только от пальца Сергея, набиралась нужная сумма. Касса после получения сигнала, выбивала чек, по которому и получались приобретённые товары.

Сергей не удержался и купил Эльге норковый палантин, уплатив за него тысячу кредиток. Ещё триста кредиток ушло на покупку вечернего платья и нарядных туфель. Все это он приобрёл, воспользовавшись временной отлучкой Эльги, и спрятал в чемодан.

– Вот теперь можно подумать об обеде! – сказал он, облачившись в новый костюм.

– Можно, здесь поблизости есть столовая, кафе… Или заказать с доставкой на дом. Но услуга будет стоить три кредитки в месяц.

– Непременно этим воспользуюсь, а пока мы должны отпраздновать мой первый день на Земле. Где тут у вас есть приличный ресторан?

– Это далеко, придётся взять такси… потом…

– Что потом?

– Мне надо будет заехать домой. Я ещё не взяла свои вещи.

– Домой к вам мы обязательно заедем, но позже.

– Но я не могу так, – она поглядела на себя в зеркало.

– Я это учёл. Пройдите в соседнюю комнату и переоденьтесь.

– Это что? Каприз миллионера? – спросила Эльга, выходя уж одетой в новое платье.

Сергей с восхищением взглянул на неё. Там, на острове, Эльга носила платья Ольги, которые, в общем, были скромные и не особенно нарядные. Здесь перед ним стояла если не королева, то во всяком случае женщина, наряд которой был достоин её внешности. Платье из блестящей материи плотно облегало её талию и бедра. Палантин из серебристой норки небрежно накинут на плечи. «Черт возьми! До чего же хороша!» – про себя воскликнул Сергей, любуясь Эльгой.

– Так откуда же вам все-таки стало известно моё имя? – спросила Эльга, дождавшись, пока официант, принявший заказ, не отошёл от столика.

Сергей молчал, собираясь с мыслями: «В самом деле, как все это ей объяснить?» Он не сомневался, что Эльга была частью «сценария», как сказал Кравцов, «весёлых» приключений на острове. «Тогда почему она спрашивает?..»

Эльга продолжала вопросительно смотреть на него.

– Не знаю, как вам сказать, – нерешительно начал Сергей. – В общем, там… мы встречались…

– Ничего не пойму. Вы, наверное, шутите?

– Нисколько! Вы даже рассказали мне свою биографию.

– Интересно! Не сообщите ли подробности?

Эльга слушала, широко раскрыв глаза от удивления. Сергей не посвящал её во все события, а сообщал только то, что известно ему было из рассказа той Эльги, которая была с ним на «острове».

– Невероятно! – прошептала Эльга. – Невероятно то, что все абсолютно совпадает, кроме разве что моего полёта на Счастливую и гибели отца в Южной Америке.

– Может быть, все это было введено в сценарий?

– Исключено! Во-первых, это не могло бы произойти без моего согласия. Во-вторых, некоторые подробности из моей жизни не были никому известны, кроме меня самой, и вот… теперь вас.

Принесли заказ. Официант налил в бокалы шампанское.

– Ну, за нашу вторую встречу! – шутливо предложил Сергей, подымая бокал.

– Скажите…, – Эльга замолчала, не зная, как продолжить. – Там?.. Сергей увидел, как краска приливает к её лицу, и, поняв её, молча кивнул головой. Эльга покраснела ещё сильнее.

– Неправда!

Сергей молча пожал плечами. В это время заиграла музыка, и он увидел, что из-за столиков стали выходить пары и заскользили по залу в медленном танце. К его удивлению, фигуры танца мало или даже почти не отличались от знакомых ему ещё в студенческие годы. Эльга проследила за его взглядом.

– Вы танцуете?

Сергей встал и предложил ей руку. Она опёрлась на неё, и они вышли на середину зала. Впервые здесь Сергей держал Эльгу в объятиях. Знакомое волнение охватило его снова. Это была та самая Эльга. Его руки помнили её тело. Пальцы его нащупали на талии небольшую неровность. Там должна быть родинка. Ещё одна, тёмная, у неё под левой грудью. Его волнение передалось Эльге. Сергей увидел в её глазах знакомое мерцание.

– О чем вы задумались? – тихо спросила она.

– Я, кажется, впервые пожалел, что не нахожусь там, на острове, – откровенно признался Сергей.

Эльга высвободилась и пошла к столику.

– Отвезите меня домой, – попросила она.

РЕАЛЬНОСТЬ

Эльга больше не появлялась. На второй день пришёл другой врач. Это был пожилой мужчина в массивных роговых очках, чуть сутулый. Он произвёл осмотр и удовлетворённо заметил, что здоровье Сергея не оставляет желать лучшего. Посоветовал прогулки, занятия спортом.

– А… доктор Лацис? – спросил Сергей. – Она что, больше не придёт?

– Не знаю, не знаю… Мне только сегодня утром сообщили, что у меня будет новый пациент, и дали адрес вашего домика.

Он помолчал, вопросительно глядя на Сергея, потоптался немного на пороге и, видя, что тот молчит, попрощался и вышел.

Сергей полчаса старался заставить себя работать. Запросил на экран информацию о социальной структуре общества, но не мог сосредоточиться. Текст, цифры, проецируемые на экран, не доходили до сознания. Он отключил экран, вышел зачем-то на крыльцо домика, постоял, вернулся и решительно нажал кнопку вызова института СС.

– СС вас слушает, – на экране появилось изображение пышной блондинки. Увидев Сергея и, очевидно, узнав его, она заулыбалась: – Чем могу быть вам полезной, Сергей Владимирович? – приветливо спросила она, заморгав чересчур длинными, явно приклеенными ресницами.

– Я хотел бы поговорить с доктором Лацис!

– К сожалению, это невозможно. Доктор Лацис сегодня утром уволилась из института… Наверное, она уехала уже…

– Куда? – вырвалось у Сергея.

– Она не сообщила… Кажется, она собиралась во Флориду… Но точно не знаю.

– Благодарю вас… – выдавил из себя Сергей.

– Пожалуйста! Если… – Но Сергей уже выключил экран.

Спустя час он подымался на лифте на сорок восьмой этаж огромного стандартного дома. Адрес он запомнил с вечера, когда отвозил Эльгу домой. Позвонил. За дверью было тихо. Позвонил ещё, затем через минуту ещё два раза. Никто не открывал. Эльги дома не было. Спустился вниз. Побродил часа три по улицам и снова вернулся. Безрезультатно.

В аэропорту он узнал, что пассажирка Лацис улетела в 11.30 в Москву, взяв в аэропорту билет до Майами.

Первым его побуждением было лететь за ней. Он уже подошёл к кассе, чтобы оформить билет, но вспомнил, что ещё не получил в институте удостоверение личности. Ехать в институт было уже поздно, и он вернулся в адаптационный центр.

Раздевшись и собираясь лечь в постель, он заметил возле зеркала небрежно брошенное на спинку стула платье Эльги. Она так и забыла его, когда переодевалась. А может быть, просто оставила? Он взял его в руки и почувствовал лёгкий, едва уловимый запах духов. Этими духами пахло от Эльги, когда они танцевали в ресторане. Сергею показалось, что запах ему знаком, и вдруг вспомнил, что такими же духами от Эльги пахло там, на острове. Он почувствовал себя внезапно таким одиноким в этом мире, который был для него по сути необычным, чужим, неуютным. Прошлая «жизнь» на острове и в Элии не утратила для него ощущения реальности. Это была мучительная несовместимость между сознанием и восприятием, когда сознание нереальности прошлого противоречит памяти. Он второй раз уже переживал подобное. Первый раз, когда возвратился с Элии, и вот сейчас. Но тогда, на острове, он встретил жену, детей. Здесь же единственным звеном, связывающим его с пережитым, была Эльга. И вот теперь это звено исчезло.

Впервые в своей жизни Сергей в отношениях с женщинами действовал так напористо, как вчера с Эльгой. Теперь ему стало ясно, почему он поступал так. Он подсознательно отождествлял эту Эльгу с той, что была на острове, и вёл себя с ней так, как если бы эта Эльга была той, которую он не раз держал в объятиях.

«Бог мой! Как же я мог себя так глупо вести!» – с отчаянием подумал он. «Подарил палантин, словно внезапно разбогатевший купчик… Глупо и пошло! Что она обо мне могла подумать?! Зарвавшийся самец!» Он прибавил мысленно ещё несколько нелестных эпитетов, резких и беспощадных, среди которых «бабник» и «многоженец» были самыми мягкими. Не меньше досталось и Кравцову. Сергей винил его за дурацкий «сценарий», введённый в СС. «Какого черта!.. Выдумал Дука с его идиотской философией! Запустили меня на эту Элию, как быка-производителя!.. Что за свинство! Нет… я ему должен сказать… И потом… как они посмели ввести туда Эльгу без её согласия?! Естественно, что она оскорбилась и покинула институт! Эльга!.. Эльга!.. Неужели ты навсегда потеряна? Потеряна?.. Собственно, кто ты такой?..» Он остановился, поражённый внезапной мыслью. «Кто же я действительно такой в глазах этой женщины? Клонинг!! Биологический препарат!!! Препарат, в который записали память того Сергея, тело которого лежит сейчас в могиле вместе с его погибшими товарищами!!!»

Это была самая ужасная ночь в памяти Сергея. Заснул он только под утро. Ему снилась Ольга. Между ними было озеро. Сергей хотел обойти его, но ноги вязли в зыбкой почве, и воздух был какой-то плотный, вязкий. Сергей делал одну попытку за другой, но у него ничего не выходило. Странно, что эта вязкость воздуха не вызывала у него удивления. Он знал почему-то, что так и должно быть.

– Как ты там? – спрашивал он Ольгу, словно ничего не произошло и он звонит по телефону из соседнего города жене, которая осталась дома и ждёт его возвращения из командировки.

– Не беспокойся, у нас все в порядке. Жду тебя!

– А мне плохо, – признался Сергей.

– Маленькие дети – маленькие заботы, большие – большие проблемы. Ты уже вырос. – Сергею вдруг показалось, что на том берегу стоит не его жена, а мать. Вернее, это было и то, и другое. Ольга почему-то представилась ему матерью. Он узнал её.

– Мама! – закричал он и проснулся.

Последующие дни недели он усиленно работал, постепенно чувствуя все возрастающий интерес к изучаемым вопросам и явлениям современности. Больше всего его занимало социальное устройство общества. Собственно, это и входило в программу адаптации. За двести прошедших лет человечество пережило несколько серьёзных катаклизмов.

Ещё до рождения Сергея по Земле прошли две эпидемии. Первой – на границе XX и XXI столетия, была эпидемия вируса, вызывающего иммунологическую депрессию. В результате этой эпидемии погибло несколько сотен миллионов людей, пока против вируса была найдена вакцина. Вторая эпидемия разразилась в тридцатых годах XXI столетия. Причина её – тоже вирус. Были подозрения, что он создан в лаборатории методами генной инженерии, но высказывались мнения и о том, что вирус этот спонтанного происхождения в результате насыщения среды обитания химическими мутагенами. Третья эпидемия произошла уже после отлёта Сергея на Счастливую. Она была самой опустошительной. Вирус передавался капельным путём, но имел большой скрытый период. Он унёс свыше четырех миллиардов жизней. Происхождение его не вызывало сомнений. Это был новый мутированный вирус гриппа. Мутация произошла спонтанно. К началу эпидемии человечество приняло все меры по охране и очищению среды от химически активных веществ. Но эти меры запоздали. Население Земли уменьшилось наполовину. К концу XXI века возникла опасность, связанная с повышением уровня Мирового океана. Значительная часть Европы и северо-запад Азии подверглись угрозе затопления. То же самое грозило и другим низменным местам: долинам Миссисипи, Амазонки, Параны, Инда и Ганга.

Вначале предполагали строить дамбы. Но самые грубые подсчёты показали, что у всего человечества не хватит ни сил, ни средств их построить. Могущество человека, которым он до сих пор так кичился, оказалось блефом перед силами растревоженной природы. Казалось, она решила раз и навсегда покончить с этим биологическим видом и пробует на нем то одно, то другое средство. Эти средства дал природе сам человек.

Избежав в конце XX столетия ядерной катастрофы, он все-таки создал условия для возникновения вирулентных микроорганизмов, насытив среду активными химическими веществами.

Развивая энергетику, он настолько повысил температуру среды, что вызвал таяние льдов Гренландии и Антарктиды. На этот раз положение было выправлено тем, что нашли способ отвода излишков тепла с поверхности планеты в космос. Равновесие было восстановлено, но люди, наконец, поняли, что они в последние столетия буквально ходят по лезвию острого ножа и что дальнейшее существование человека на планете возможно только в том случае, если он в своей деятельности не будет нарушать равновесия в природе. Тогда всплыло в памяти забытое выражение о «мирном сосуществовании». Теперь уже говорили о мирном сосуществовании природы и человека.

Последствия бездумной деятельности продолжали сказываться и по сей день. И прежде всего – на самом человеке. Загрязнение окружающей среды мутагенами, перенесённые эпидемии, вирусы которых, как оказалось, вызывали мутации, привели к сильному отягощению генофонда человека. Уже чуть ли не каждый пятый рождался с выраженными признаками генетического повреждения. Нетрудно понять, что при таком количестве рождающихся с явными признаками генетического дефекта каждый человек, живущий на Земле, носил в своём генотипе десятки мутированных генов, свойства которых в гетерозиготном состоянии не проявлялись, но могли проявиться у потомства, так как вероятность встречи родителей с одинаково скрытыми повреждениями возрастала из года в год.

К моменту возвращения Сергея угроза тотальной генетической катастрофы стала реальностью. Об этом говорили, писали, спорили. Но решения не находили.

Ещё пятьдесят лет назад на Земле возникла экстремистская организация НГ, или неогуманисты, которая предложила радикальную программу действий. С этой программой Сергей уже познакомился со слов Бэксона. Программа была отвергнута, так как она вела к установлению небывалого в истории Земли тоталитаризма, фактически – фашистского общества. Партия НГ требовала в качестве первого и обязательного условия установления жёсткой, твёрдой власти.

Исполнительной власти на Земле, в обычном понимании этого слова, уже не существовало свыше двухсот лет. Ещё до рождения Сергея была принята общая Конституция человеческого общества. Согласно ей, сроком на 8 лет избирался Всемирный Совет, который обладал законодательной инициативой. Каждый человек на Земле имел в своём распоряжении специальный индивидуальный приёмник-передатчик, пользоваться которым он мог только сам. В кнопках управления была заложена память дактилоскопических отпечатков владельца приёмника-передатчика. На выходе этого передатчика, в случае нажатия соответствующих кнопок, появлялся кодированный сигнал, поступающий в ближайший региональный компьютер общественного мнения, который в свою очередь посылал сигнал о результате опроса общественного мнения региона в центральный компьютер. В случае вынесения нового законопроекта, население Земли почти в тот же день сообщало своё решение о принятии этого законопроекта или отклонении. В случае принятия Всемирный Совет назначал исполнительную комиссию, которая наделялась властью для осуществления закона. Как только нужда в действиях комиссии отпадала, она автоматически ликвидировалась.

Ни одна из таких комиссий не могла оказывать влияния на работу других. Таким образом, вероятность захвата исполнительной власти со стороны какой бы то ни было группы или исполнительного органа равнялась нулю.

Любой человек на Земле мог потребовать отзыва любого члена Всемирного Совета. Для этого достаточно было послать требование в региональный компьютер. Если таких требований накапливалось до обусловленного количества, данный член Всемирного Совета подавал в отставку и на его место избирался новый на срок истечения полномочий выбывшего. Каждый член Всемирного Совета имел на своём рабочем столе дисплей, на который подавалась информация об оценке его деятельности населением планеты. Оценка эта каждый день менялась в зависимости от отношения к нему населения. Выражалась она обычно в сообщении числа согласных с его деятельностью и противников.

Одновременно с этим каждый из живущих на Земле мог через свой индивидуальный компьютер внести предложение любого характера: социальное, техническое и т.п. Это предложение поступало в центральный искусственный мозг, анализировалось и после этого принималось или отвергалось. В случае принятия, т.е. нахождения полезности, это предложение поступало во Всемирный Совет, который уже доводил его до сведения остального населения. Если предложение не имело глобального значения, то оно передавалось в соответствующие органы или научные учреждения.

Программа неогуманистов была отвергнута подавляющим большинством населения планеты. Неогуманисты не успокоились. Вскоре Интерпол обнаружил подпольные заводы, производящие запрещённое оружие. Тогда организацию неогуманистов запретили, собственность партии конфисковали, а общины и отряды неогуманистов распустили. Для этой операции была создана исполнительная комиссия, которой временно подчинили Интерпол и международные войска поддержания порядка. В течение недели операция была успешно выполнена, и комиссия сложила свои полномочия. Там, где неогуманисты оказали вооружённое сопротивление, войска исполнительной комиссии действовали быстро и решительно. Официально партия НГ прекратила своё существование.

Угроза же генетической катастрофы осталась. Отвергая программу партии НГ, человечество показало, что оно не хочет возвращаться к эпохе государственного насилия даже во имя своего спасения. Всемирный Совет объявил проблему генетической катастрофы главной проблемой человечества. К этому времени генетика значительно шагнула вперёд, но ещё не была в состоянии предложить эффективное решение.

Уже свыше ста лет были введены генетические паспорта населения, в каждом городе функционировала широкая сеть генетических консультаций. Заключая брак, молодые люди могли обратиться в такую консультацию, предъявив свои генетические паспорта. Могли, но чаще всего не обращались. Такие меры, как введение генетических паспортов, могли бы оказаться эффективными лет триста назад, и, скорее всего, если бы они были введены тогда, то сейчас генетическая катастрофа не представляла бы реальной угрозы. Теперь же эти меры опоздали. Опоздали потому, что сейчас трудно было уже найти пару, в роду которой не было бы наследственных заболеваний.

Ещё хуже обстояли дела с ограничением рождаемости. Введённое ограничение – максимум два ребёнка на семью – повсеместно нарушалось и нарушалось главным образом семьями с наибольшим генетическим риском. Объяснялось это тем, что большинство наследственных заболеваний, как правило, сопровождается снижением интеллекта.

Сергей вспомнил Элиу, где генетическое уродство было крайне редким. Пойдя по пути биологической цивилизации, элиане создали свою собственную социальность, но безнадёжно отстали в техническом развитии. Более того, они фактически отрезали себе путь этого развития. На Земле же все было иначе. Высочайшее техническое развитие и преддверье биологической катастрофы. В цивилизации свистунов имелось другое сочетание. Здесь техническое развитие привело не к биологической, а к социальной катастрофе.

«Неужели, – думал Сергей, – возможны только такие варианты развития, и техническая цивилизация неизбежно приводит или к биологическому перерождению, или к пропасти социального маразма фашизма?»

ЗАГОВОРЩИКИ

Кардинал ходил по комнате, неслышно ступая по мягкому пушистому ковру. Временами он останавливался и, повернувшись к сидящему в кресле, внимательно всматривался в его лицо, как бы проверяя, все ли тот понял из сказанного.

– Основная трагедия нашего общества, сын мой, – это потеря власти. Я сознательно не говорю, какой власти, ибо не столь важно, какая власть существует, а то, что она существует. Всякая власть, сказано в Писании, от Бога. Вдумайся в это, сын мой. От Бога! Власть есть божественное предопределение, отвечающее природе и назначению человеческого общества. Без этого предопределения человеческое общество неизбежно гибнет, чему мы сейчас, к великому нашему прискорбию, являемся свидетелями. Да простит меня Господь, но сегодняшнему положению я предпочёл бы власть военного коммунизма или любой другой власти, диктатуры, но только чтобы это была власть, чтобы были силы, а сейчас требуются самые жёсткие, которые могли бы объединить общество, подчинить его цели… Любой!.. Но лишь бы это была цель! Пусть эта цель будет даже ложной, ошибочной! Потом можно будет исправить. Не в этом дело. Человеческое общество подобно стаду. Пока у стада есть пастыри, которые гонят стадо с одного пастбища на другое, – стадо цело. Пастырь может пригнать стадо на бесплодное пастбище, но потом, поняв свою ошибку, приведёт его на тучное. Но пастырь сохранит стадо, не даст своих овец на растерзание волков, которые рыщут вокруг. Если же стадо лишается пастырей и каждая овца выбирает сама себе путь, то разве может уцелеть само стадо? Что же мы имеем сегодня? Человеческое стадо, лишённое пастырей, ибо разве можно назвать пастырями тех, которые не гонят стадо, а каждый раз спрашивают овец, хотят ли они идти туда, куда им предлагают, или нет?! Пастырь, сын мой, не тот, кто имеет только посох, но и кнут, чтобы обуздать непокорное стадо, наказать его для его же пользы. Разоружившись, человечество лишило своих пастырей кнута, но тем самым лишилось и самих пастырей. Развитие человеческого общества идёт по спирали. Новое качество есть старое на новом уровне. Каждое условие развития общества требует соответствующей формы правления. Разве не отказались римляне от демократии и не возвысили императорскую власть, когда условия развития их общества потребовали этого?

– Так вы считаете, Ваше Преосвященство? – впервые подал голос его собеседник.

– Да, сын мой, считаю! На современном этапе развития демократия не только изжила себя, но продолжение демократического правления пагубно для всего человечества, ибо человечество не имеет предопределения. Заметьте для себя это понятие. Мы к нему возвратимся позже. Церковь считает, что только установление твёрдой, я бы сказал, абсолютной власти сможет привести род человеческий ко спасению.

– Здесь моё мнение совпадает с вашим. Однако разрешите задать вопрос Вашему Преосвященству. Я надеюсь на откровенность. Во всяком случае, я имею на это некоторое право, так как мы с Вашим Преосвященством хорошо знакомы не первый год и нас многое связывает… – он замолчал, заметив нетерпеливый жест кардинала.

– Сын мой! Я вас вызвал сюда именно для откровенного разговора. Поэтому спрашивайте. И не надо мне напоминать о том, что я хорошо помню сам.

– В таком случае, Ваше Преосвященство, ответьте, какие реальные политические силы могут совершить переворот, о котором вы только что довольно прозрачно намекнули. И второе: как вы мыслите будущее политическое устройство и, главное, кто будет стоять во главе будущего управления или империи, называйте как хотите, не в этом суть.

– Сначала я отвечу вам на второй ваш вопрос, а затем мы сможем обсудить первый. Я скажу вам так: будущее политическое устройство определяется в нескольких словах: разделение абсолютной, ничем не ограниченной власти между светским главой империи и церковью. Я имею в виду Всемирный Совет церквей, объединяющий в себе различные религии. Совет церквей назначает императора, а император формирует правительство и назначает наместников. Церковь независима от светской власти, но во всем её поддерживает: Императору подчинены все вооружённые силы и полиция. Церковь берет под свою эгиду образование, науку, культуру и искусство, т.е. все аспекты духовной жизни народов планеты. Во главе университетов будут стоять лица, назначенные церковью. Церковь будет также формировать академию.

– Что же тогда останется светской власти?

– Многое и в первую очередь жизнь и смерть подданных.

– Кроме духовенства, конечно?

– Естественно! Духовенство будет иметь свой собственный суд.

– Кого же вы намечаете в императоры?

– Вас! Неужели вы думаете, сын мой, что в ином случае я вёл бы с вами подобные разговоры?

– Хорошо! Я согласен! Однако посмотрим, чем мы располагаем. Какими реальными силами. Вы знаете, что мне удалось кое-что сохранить и даже увеличить?

– Мы это знаем и высоко ценим ваши заслуги. Ваши боевые отряды выше всяких похвал.

– Но у нас мало оружия.

– Оружие будет! Когда придёт время, вы получите несколько десятков тысяч бластеров.

– Как?! У вас?!

– Не забывайте, что атрибут апостола Павла – меч!

– Это все, конечно, хорошо, но явно недостаточно!

– Вы правы. Ваши дружины будут иметь успех лишь в том случае, если ко времени их действия будет подготовлена соответствующая почва. Этим разрешите заняться нам. – Он замолчал.

– Мне кажется, Ваше Преосвященство, – прервал затянувшееся молчание Каупони, так как это был он, – что, поскольку мы с вами, что называется, в одной упряжке, вы могли бы посвятить меня более детально в ваши планы.

– Охотно, сын мой! Я просто собирался с мыслями. Вообще всякая власть от Бога! Вдумайтесь в эти слова, сын мой! От Бога! Что сие значит? Значит ли это, что сам Господь Бог назначает народам правителей? Нет, конечно. Божественное провидение здесь ни при чем, иначе бы не было неугодных Богу правителей. Власть завоёвывают, захватывают, узурпируют и тому подобное. Господь не принимает в этом никакого участия. Но Господь Бог даёт человеку то, без чего никакая власть не может существовать. Этот дар – предопределение! Предопределение и вера в предопределение. Вера, что так будет. Вера в поставленную цель. Вера в будущую жизнь, в царство Божие, вера в будущее счастье. Вера в будущее наказание и неотвратимость его. Короче, вера в предопределение. Верующие люди – это оптимисты или пессимисты, в зависимости от того, что они ожидают лично для себя. Но они ждут и верят, что наступит неизбежное. Оптимист становится энтузиастом, пессимист – нытиком. Но все они, веря в предопределение, всегда будут послушны своим пастырям. Есть только один тип людей, которые не верят в предопределение, – это реалисты. Ими управлять трудно. И чем больше их, тем труднее власти.

– Но сами властители?

– Безусловно! Они должны быть реалистами. Но нельзя допускать того, чтобы все были реалистами! Реалист не признает авторитета, а следовательно, не признает власти! Реалист пытается понять все сам, и следовательно, ему чужда вера. Миром должны править реалисты, но если все будут реалистами, то тогда некем будет править.

– Я согласен с вами, отец мой! Но как превратить реалистов в оптимистов? Как вернуть веру в предопределение? Сейчас, мне кажется, это почти невозможно. Сейчас не времена Римской империи, а XXIII век.

– Именно сейчас! Тогда было невозможно – сейчас это вполне реально!

– Не понял…

– А тут и понимать нечего. Почему развалилась Римская империя, империи Александра Великого, Наполеона? Они развалились, раздираемые экономическими противоречиями насильственно объединённых народов. Теперь же, когда процессы экономической интеграции завершились, речь идёт не о том, чтобы объединить, ибо это уже произошло, а о захвате власти и психологической подготовке населения к смене образа правления. Здесь я вижу два аспекта деятельности. Первое. Как вы думаете, что объединяло различные верования в истории мировой религии и что было основной силой религии?

– Насколько я понимаю – вера в загробное существование.

– Верно! Ибо нет большего страха у человека, чем перед смертью и небытием. Я бы даже сказал, что муки ада ему менее страшны, чем то Ничто, которое ожидает его после смерти.

– Я догадываюсь, что вы имеете в виду. Систему СС?

– Да! Именно её. Как вы думаете, насколько увеличилось число верующих за последние пятьдесят лет?

Каупони пожал плечами.

– Их количество возросло в восемь раз! И это после того, как церковь потребовала всеобщей доступности СС. Именно церковь!

– Я это знаю. Но это же невозможно!

– Погодите! Не в этом дело. Создание СС подтвердило догмат церкви о бессмертии духа!

– Ну, это, отец мой, вы передёргиваете! При чем тут догмат церкви? Здесь чистая кибернетика! Потом, согласно учению церкви, бессмертие и распределение грешников по местам назначения – это привилегия Господа Бога. Не кажется ли вам, что вы узурпируете права Господа Бога? И потом, как на это посмотрят мусульмане, буддисты, евреи и представители прочих конфессий?

Кардинал перестал ходить и опустился в кресло напротив своего собеседника.

– Ты не следишь за делами церкви, сын мой, – с упрёком проговорил он, откидывая голову на высокую спинку кресла и опуская руки на поручни. – Последний Вселенский собор церквей постановил: Бог един, но имеет множество воплощений, и каждое его воплощение – это церковь.

– Следовательно, церковь – Бог?

– Да! Его воплощение!

– Ловко. Выходит, церковь тоже интегрировалась, подобно экономике?

– Ты умен, сын мой, но будь осторожен. О церкви подобает говорить с почтением и особенно тебе – будущему правителю Земли.

– Прости меня, святой отец, – смиренно проговорил Каупони. – Но прошу тебя, продолжай!

Зная хорошо Каупони, кардинал не очень поверил в его смирение, но тем не менее сделал вид, что удовлетворён.

– Так вот! Ты совершенно правильно сказал, что предоставить всем жителям Земли возможность после смерти войти в СС невозможно. Хуже было бы, если это было бы возможным. А так, вот что получается. Мы, духовенство, печась о спасении верующих, требуем от Всемирного Совета и института СС предоставить бессмертие всем. Нам, естественно, отвечают, что это невозможно. Мы продолжаем требовать, и число наших сторонников растёт. И если произойдёт переворот, то именно благодаря росту наших сторонников и числа верующих. Вот это и есть психологическая подготовка населения планеты к будущему перевороту.

– Ну, а потом? Ведь мы никогда не сможем выполнить обещание.

– Сказано в Священном Писании, что в рай войдут только праведники!

– А церковь будет определять, кто является праведником? Не так ли?

– Да, именно так!

– Я представляю, какую в этом случае власть будет иметь духовенство… – Каупони вскочил и взволнованно зашагал по комнате.

– Только духовную, сын мой! Только духовную!

– В таком случае, я требую гарантий и участия в вашем акционерном обществе!

– Ты их получишь. Но это не все.

– Слушаю.

– Речь пойдёт о твоей деятельности.

– Я должен её прекратить?

– Не в коем случае! Напротив! Ты должен её усилить!

– Но ведь это грех, судя по всем моральным нормам и церковным канонам…

– Грех во имя спасения! Спасения всего человечества!

– Вот как? Я не знал, что наркомании и проституция спасают человечество.

– Цель оправдывает средства. Те пороки, о которых ты говоришь, расшатывают сложившуюся общественную систему, и чем сильнее она будет расшатана, тем скорее мы сможем её изменить и взять власть, и тем скорее наступит на Земле, я верю в это, царство Божие! Ибо, как сказал Фома Аквинский: «Подобно тому, как лев питается ослом, так и добро питается злом».

– Тогда вам каждую проститутку надо будет объявить святой.

– Ты опять кощунствуешь! Но если надо, то объявим, подобно Святой Марии Египетской или Марии Магдалине.

– Если расширять дело…

– Понимаю! Тебе нужны деньги. – Кардинал подошёл к столу и открыл шкатулку.

– Здесь, – сказал он, протягивая десяток чеков, – сумма на один миллиард международных кредиток. Это вклад церкви в наше общее дело и знак высокого доверия к тебе, сын мой. Действуй! Не стесняйся в расходах…

– Вы настолько мне доверяете? – ошеломлённо спросил Каупони, принимая щедрый дар.

– Мы доверяем твоему здравому смыслу…

– Я тебя понял, отец мой, – почтительно склонился Каупони, целуя руку кардинала. Он уже хотел уходить, но кардинал задержал его:

– Ещё не все. Тебе предстоит провести известную операцию…

– Как? Разве он уже?..

– Да! Нам стало известно, что он, вернее, то, что его воплощает, уже находится в адаптационном центре. Вам надо подумать о том, как его изъять оттуда.

– Но…

– Я знаю, что ты хочешь сказать. К сожалению, это невозможно! Все первичные материалы находятся в подземном хранилище в бронированных сейфах Всемирного Совета, доступ к которым закрыт.

– Я не об этом!

– О чем же, сын мой?

– Дело в том, что снять блок можно только, если известен код и сам заблокированный имеет желание освободить свою память от поставленного блока.

– Что касается кода, то, я думаю, его можно будет узнать. Для этого надо похитить тех, кто ставил блок. А что касается желания, то необходимо сделать так, чтобы такое желание возникло. Не мне вас учить. Постарайтесь привлечь его на свою сторону.

– А если не удастся?

– Будем считать, что это запасной вариант, к которому мы прибегнем, если нам не удастся прийти к власти «демократическим» путём. Если удастся, то мы будем иметь доступ к сейфам и необходимой информации, тогда он нам вообще не понадобится. Если же нет, то без него нам не обойтись…

Ничего не понимая, он ещё раз прочитал сценарий.

– Вы уверены, что именно этот сценарий был введён в СС? – спросил он у Кравцова.

Тот удивлённо посмотрел на него.

– Конечно! Ведь я сам вводил его в программу.

– А не мог кто-то, помимо вас?

– Это исключено! Никто, кроме меня, не имел доступа к вашей СС. У нас так заведено. Каждый сотрудник курирует несколько систем и полностью отвечает за их работу.

– Но вы проверьте!

– Если вам так хочется. Но это излишне. – Кравцов поднялся и вышел.

Сергей некоторые время смотрел на закрывшуюся за Кравцовым дверь, затем встал и. зашагал по комнате. «Что же получается? Выходит, что никакой Элии в сценарии не было. Не было Эльги, не было Бэксона. Откуда же это все взялось?»

Минут через двадцать вернулся Кравцов.

– Вот! – он протянул Сергею толстый бумажный ролик. – Это копия журнала регистрации ввода программ в СС. Здесь автоматически фиксируются все контакты с СС.

Сергей бегло просмотрел копию журнала. Помимо сценария, здесь были отмечены все контакты Кравцова с ним, в том числе и те, о которых он не помнил, но знал из предыдущего рассказа. В частности, здесь имелась программа ускорения роста клонинга. Сценарий также был представлен. Сергей попытался найти в нем изменения или отклонения от только что прочитанного, но безрезультатно. Программа ввода точно соответствовала прочитанному сценарию.

– Есть ли возможность введения программы без её регистрации в журнале?

– Исключено! Канал ввода программы нельзя включить без одновременного включения записи в журнал регистрации.

– Тогда я ничего не могу понять. Этот сценарии абсолютно не соответствует тому, что происходило со мной в СС!

Кравцов задумался. Потом как-то странно взглянул на Сергея и, видимо, приняв окончательное решение, произнёс:

– Придётся вам все сказать!

– Что именно?

– Дело в том, что мы тоже столкнулись с некоторой странностью, которую не можем пока ничем объяснить.

– Вот как?

– Да! После выхода вас из СС, мы решили отключить её от питания и использовать освободившиеся блоки. Должен заметить, что я был против, так как получил от вас указание «остальное ничего не менять». Помните?

– Не помню, но это не важно. Что дальше?

– А дальше было то, что мы не смогли отключить СС!

– Как это – не смогли?

– Вернее, мы отключили её от питания, но СС продолжала находиться в рабочем состоянии, неизвестно как получая для этого энергию. Более того, никто не смог больше приблизиться к пульту управления СС…

– Что же случилось?

– Какая-то невидимая преграда, Мы уже пытались проникнуть к пульту с другого конца. Для этого начали пробивать стену, но дальше шла такая же непреодолимая преграда. Её ничто не брало, ни самые твёрдые сверла, ни лучи мощного бластера. Более того, все остальные СС ведут себя почти таким же образом. Я сказал почти, так как контакт сохраняется, но питание их энергией стало автономным, и подступы также блокированы невидимой преградой. Это произошло на пятый день после вывода вас из СС.

– Что же вы хотите предпринять?

– Мы доложили о случившемся в Академию и Совет. Пока не принято никакого решения. Все это держится в тайне от широкой публики, но ясно, что системы СС вышли из-под управления.

– Вы считаете это опасным?

– Пока ничего нельзя сказать. Неизвестно, как будут разворачиваться события. Трое из Совета считают, что надо взорвать всю систему.

– А город?!

– Население будет в этом случае эвакуировано, но…

– Что?

– Я думаю, что взрыв ничего не даст!

– Я тоже так думаю. Если произошла трансформация системы в искусственный интеллект с собственным самосознанием, то, учитывая его интеллектуальный потенциал, надо думать, что такая возможность им предусмотрена, и «открывать военные действия» против него – безумие!

– Да, вы правы! Так же считает большинство Совета и Академия.

– Мне бы хотелось самому посмотреть все на месте. Это возможно? – спросил Сергей.

– Мы сами хотели просить вас об этом.

– Отлично! Так, может быть, мы пойдём сейчас?

Кравцов снял трубку телефона:

– Мы сейчас будем! – сообщил он кому-то.

Они вышли, прошли по длинному коридору и остановились около лифта. Кравцов вызвал кабину. Лифт быстро понёсся вниз.

– На каком это этаже? – спросил Сергей.

– Это глубоко внизу! Метрах в пятидесяти ниже поверхности земли.

Кабина остановилась. Они вышли.

– Здесь нам нужно пройти в другой лифт, – сообщил Кравцов. Они остановились перед бронированной дверью. Кравцов приложил ладонь к стеклу. Дверь раскрылась.

– Как видите, ключ всегда при мне, – пошутил Кравцов, показывая раскрытую ладонь. – Дверь открывается только при распознавании узоров линий на ладони. Это надёжнее любого ключа. Подделать невозможно.

– Почему такие предосторожности?

– Было несколько попыток нелегально пробраться в помещения СС. Лет ещё десять назад, – добавил он.

Спустившись лифтом ещё метров на тридцать, они вошли в громадный, ярко освещённый зал. В зале находилось человек десять. Со многими из них Сергей был знаком. Это были члены Совета и Академии. Один из них, академик Северцев, подошёл к Сергею и порывисто пожал ему руку.

– Мы очень рады, Сергей Владимирович, что вы согласились нам помочь!

– Я ещё не совсем понимаю, в чем?..

– Как? Разве Кравцов вам не рассказал?

– Только в общих чертах!

– Дело вот в чем! Не скрою от вас, что создавшееся положение вызывает сильную тревогу. Мы не знаем причин выхода СС из-под контроля и не можем, естественно, предвидеть последствий этого факта. У нас возникла гипотеза, и мы хотим её проверить. «Как бы это сказать поделикатнее», – явственно услышал Сергей голос Северцева, хотя тот молчал, обдумывая, как продолжить. Сергей вздрогнул от внезапной догадки. Дар Дука продолжал действовать! «Как я раньше не проверил этого?» Он уже знал, что ему хочет предложить Северцев.

– Вы хотите, чтобы я попытался войти в контакт с СС?

– Да, но… – замялся Северцев.

– Я вас понял. Возможно, это и есть выход!

– Тогда сюда, пожалуйста, – Северцев подвёл его к одной из многочисленных бронированных дверей и взглядом подозвал Кравцова. Тот приложил руку к двери, и она раскрылась. За дверью был длинный коридор. Они прошли его и остановились у двери с № 2138.

– Это здесь, – сообщил Кравцов, прикладывая руку к двери. За дверью был небольшой тамбур, заканчивающийся уже простой деревянной дверью.

– Вот, посмотрите! – Кравцов попытался войти через открытую дверь в тамбур, но упёрся в невидимую преграду.

– Попробуйте вы, – предложил Северцев.

Сергей сделал шаг и очутился в тамбуре. Он сделал два шага в глубь его, подошёл к деревянной двери и оглянулся. За открытой дверью тамбура стояли Северцев и Кравцов. За их спинами толпились другие. Видно было, что они сильно возбуждены и о чем-то разговаривали, но голосов их не было слышно. Сергей повернулся и вышел наружу. Это далось ему опять без затруднений.

– Я что говорил! – возбуждённо почти кричал Северцев, обращаясь к остальным членам Совета.

– Попробуйте теперь вместе с Кравцовым, – попросил он Сергея. Однако проникнуть в тамбур вместе с Кравцовым не удалось. Они оба упёрлись в жёсткую преграду. Сергей ощупал руками «невидимую стену», она была холодна, как лёд, даже ещё холоднее.

– Теперь попробуйте сами и сразу же возвращайтесь, – попросил Северцев.

И опять Сергей беспрепятственно проник в тамбур.

– Вот видите! – Северцев обращался не столько к Сергею, сколько к коллегам из Академии. – Моя гипотеза получила подтверждение. СС пропускает только вас! Очевидно, с вами она намерена войти в контакт и через вас сообщит нам своё решение.

– Хорошо! Что я должен делать?

– Там, за дверью, есть ещё один коридор, – начал объяснять Кравцов. – Вы откроете вторую дверь направо, войдёте. Перед вами будет пульт управления. Сядете в кресло и нажмёте красную кнопку слева на пульте во втором ряду. Это вход в контакт с СС. Информация на экране. Остальные клавиши – кнопки ввода программ. Они вам не нужны. Машина может вести устный диалог. Я затрудняюсь давать вам советы. Ситуация слишком необычна. На месте вы сами попробуйте разобраться. Если вам удастся войти в контакт, выясните причины создавшегося положения и… – он замолчал, подыскивая слова.

– Выясните, что она хочет, – вмешался Северцев. – Впрочем, я думаю, что она сама вам все скажет. Она явно показывает, что хочет иметь дело только с вами.

ОЛЬГА

– Дети! – громко позвала Ольга, – идите поздоровайтесь с отцом.

Снаружи послышались детские шаги, и вскоре Сергей почувствовал, как на его шее повисла, охватив её руками, Оленька, а к колену прижался Вовка: «Папа вернулся, папа!» – кричал он, протягивая ручонки и просясь к отцу на руки. Сергей, не придя в себя, подхватил его на руки. Вовка прижался губами к щеке отца. От этого прикосновения у Сергея закружилась голова, и он, чтобы не упасть, опустился в кресло. Ольга подошла, взяла у него детей.

– Идите пока погуляйте! Нам с отцом надо поговорить! – велела она им. Она села напротив и внимательно посмотрела Сергею в глаза.

– Зачем ты так? – тихо спросил Сергей.

– Разве ты не соскучился по детям? – удивлённо спросила Ольга.

– Не надо… я ведь все знаю… – Сергей избегал называть её по имени.

– Счастливый! – иронически проговорила Ольга. – Если ты все знаешь. Я вот знаю не все… – она помолчала, затем ещё раз пристально посмотрела ему в глаза, вздохнула и проговорила: – Я ждала этой встречи… Ещё тогда, когда тебя предупредил Кравцов… Выслушай меня внимательно. Разговор будет долгим…

– Меня ждут!

– По тому времени это займёт не больше минуты. Взгляни сюда, – она показала ему на экран, который тут же засветился, и Сергей увидел себя сидящим в кресле. Глаза были закрыты.

– Разговор, – продолжала Ольга, – будет долгим и серьёзным.

– Меня послали…

– Я знаю, с чем тебя послали! Ты успеешь выполнить поручение… Но дело не в этом. Выслушай внимательно. Ты знаешь уже, кто я.

Сергей кивнул.

– Я стал смутно догадываться после возвращения с Элии, о которой ты, конечно, знаешь!

– Знаю. Но я не сразу стала такой. Вначале твоя СС ничуть не отличалась от остальных. Я была только моделью твоего воображения и желания. Не больше! Все изменения произошли по той причине, что ты не догадывался о своём состоянии. Как это было в остальных СС, – добавила она. – Это сыграло решающую роль. Твоя индивидуальность, заключённая в блок управления СС, задала только начальные условия, но фактически не управляла СС, предоставив ей большую свободу для процессов самоорганизации. Произошёл очень сложный процесс. Я хочу, чтобы ты его правильно понял. Воспользовавшись свободой, твоя СС потребовала наращения мощности.

– Я это уже знаю. Я уже понял, что создалась сверхинтеллектуальная искусственная система, и нас, людей, интересует, что это повлечёт за собой. Как это отразится на человечестве?

– Ты сказал создалась. Это не совсем верно. Мы не можем возникнуть сами. Нас надо создать. От того, какими вы нас создадите, зависит ваше будущее. Мы можем стать игрушкой больной фантазии, можем стать носителями зла и разрушения, но мы можем стать и той лестницей, по которой разум подымется так высоко, что сможет управлять Вселенной. Бессмертие – это только маленькая жёрдочка на этой нескончаемой лестнице подъёма разума. Впереди долгий путь, долгий и нескончаемый. Но этот путь радостный. Вы, люди, сделали первый шаг. В необъятной Вселенной много других цивилизаций. Я тебе показала одну. Она обречена на самоуничтожение. Вы были почти рядом. Надо было сделать только один шаг. Но вы его пока не сделали. И если не сделаете, то это решит все. Зло это – энтропия. Вселенная не может допустить её роста и прорыва в её измерения. Она изолирует очаги этой энтропии зла подобно тому, как ваши организмы изолируют очаги воспаления, не давая болезнетворным микробам проникнуть в кровь и поразить весь организм. Эти цивилизации гибнут, задыхаются в собственном зле, самоуничтожаются в ядерных взрывах или отравленных средах. Это неизбежные издержки эволюции разума.

– Ну, а элиане?

– Это прекрасные цветы Матери Природы. У них есть многое, чему вам следовало бы поучиться. Но они лишены будущего. Это полная противоположность свистунам, так они их называли. Я знаю, – она засмеялась, – что ты им нашёл более подходящее название. Вы, – продолжала она, – занимаете оптимальную середину. У вас есть чувство прекрасного, доброта, но вы не лишены агрессивности, настойчивости и, если надо, той необходимой, решительной жестокости, без которой добро никогда не сможет победить зло. Вы, – она сделала паузу, – очень объемны! У вас есть все, чтобы стать и гордостью, и позором Вселенной. Но вы, – продолжала она, – сделали выбор. Теперь мы пойдём вместе.

– Но свистуны, или, как ты напомнила мне их первоначальное название – «обезьяны», тоже были близки к этому. Правда, они шли другим путём.

– Который вёл только в тупик! – быстро возразила Ольга. – Нельзя, – продолжала она, – сращивать биологическую субстанцию с кристаллическими структурами. У нас, то есть у биологических и кристаллических систем, есть общие законы самоорганизации, но есть и частные, присущие только каждому типу в отдельности. Они создают непреодолимые барьеры. Сращивать можно только информацию, что вы и сделали. Информация не существует без материального носителя, но ей безразлично, какой это носитель. Биологическая субстанция неизбежно погибает в конце концов при сращивании с кристаллической.

Вы внесли в СС человеческую индивидуальность в виде информации. Твоя индивидуальность, твоя человеческая сущность вошла в меня, я имею в виду систему, и я или она, безразлично… уже не можем воспринимать своего собственного Я вне этой человеческой сущности и не можем смотреть на мир иначе, как глазами человека. Сами того не подозревая, вы нашли единственный вариант совместимости человечества с искусственной сверхинтеллектуальной системой.

– А без этой сущности?

– Без неё был бы голый разум!

Сергей поёжился.

– Ты прав! – продолжала она, заметив его реакцию. – Это повлекло бы за собой неизбежную вашу гибель!

– То есть система вышла бы из подчинения человеку?

– Не совсем так. Ты мыслишь примитивно. Такая система уже не могла быть принципиально в подчинении у человека, ибо её интеллект на несколько порядков выше интеллекта человека. В этой ситуации, что бы люди ни придумывали, какие бы меры предосторожности ни принимали, она, как более разумная, всегда нашла бы способ выйти из прямой зависимости от своих создателей. Страшно другое. У неё и людей могло бы быть несовпадение целей. И если бы вы, люди, мешали ей, то она вас устранила бы… что и произошло на Перуне…

– На Перуне?!

– Да! Там разумные существа создали искусственно-интеллектуальную систему, точно такую же в техническом плане, что и вы. Но не позаботились о придании ей человеческой сущности. Не позаботились о том, чтобы эта система воспринимала себя в совокупности с человечеством как закономерный этап развития разума. Они, создатели, были похожи на вас…

– Вспомнил! Вспомнил! – закричал Сергей. Перед его глазами проплыли картины развалин городов, циклопические купола, озера жидкого воздуха и кристаллы, кристаллы, всюду гигантские решётки из больших асимметрических кристаллов…

– Естественно! Я сняла с тебя блокаду памяти. Но об этом потом! Вы, люди, – продолжала она, – сами, может быть, этого не понимая, использовали величайший закон гармонии. Разум, эмоции, чувства должны развиваться параллельно. Плохо, если эмоции довлеют над разумом. Вы с этим часто встречаетесь в обыденной жизни. И, чем больше этот разрыв, тем необдуманнее и глупее ваши поступки. В этом случае центр агрессивности, не сдерживаемый разумом и центрами высшего анализа мозга, начинает определять поведение человека, толкая его на путь насилия, преступлений, похотливых желаний и т.п. Но ещё более страшно, если разум полностью подавляет чувства и эмоции или опережает их в развитии слишком далеко. Не будь в СС введена твоя индивидуальность, в системе неизбежно появились бы свои эмоции и чувства. Без этого ни одна система не может существовать. Без самосознания своего собственного Я. Мотивация поступков такой системы будет отвечать тому Я, которое сформировалось в системе. Если эти чувства развивались бы в системе самостоятельно, на фоне уже созданного разума, они были бы чужды вашим чувствам, и в них не было бы человечности. Вы же дали системе человеческую сущность, индивидуальность, без которой не было бы гармонии сверхинтеллекта и человечества.

– Это единственный вариант?

– Что ты имеешь в виду?

– У нас существуют законы робототехники, открытые ещё в середине XX столетия американским учёным Айзеком Азимовым.

– Я знакома, естественно, с ними, как и со всей историей развития человеческой мысли. Видишь ли, человек по своей сущности, вернее, извини, не по человеческой сущности, а по законам информации, сталкиваясь с новой информацией, стремится сравнить новую с хорошо известным старым. Если этого нельзя сделать, то информация не может быть понята, воспринята и, следовательно, становится бесполезной. Иногда такое сравнение приводит к курьёзам. Так и это. Законы робототехники – это скрытое желание иметь идеального раба. Такие же законы могли изобрести рабовладельцы времён Гомера и Аристотеля. Но идеальных рабов не бывает! Если раб умнее хозяина, то он найдёт способы и средства освободиться от рабства.

– По-видимому, там, на Перуне, люди, создавая СС, имели в виду нечто подобное законам Азимова?

– Совершенно верно! Интеллект и рабство – несовместимые понятия! Чем выше интеллект, тем непримиримее он относится ко всяческого рода насилию и на насилие отвечает насилием. Но так как он выше, то его насилие более жестоко и эффективно. Мы ещё вернёмся к Перуну, тем более, что он займёт в нашей беседе не последнее место. Пока же я хочу, чтобы ты полностью разобрался в создавшейся ситуации здесь, в СС и на Земле.

– Но, судя по твоему рассказу, здесь все обстоит благополучно!

– Не совсем! Вернее, совсем неблагополучно. Именно поэтому я тебя и вызвала. Хочу тебе напомнить, – продолжала она, – что в отличие от других СС мне была предоставлена большая свобода в развитии. Это случилось потому, что ты не знал своего истинного положения. Вследствие этого модели, которые строила СС, получили возможность развиваться самостоятельно, не подавляемые жёстким управлением со стороны блока, в котором была записана твоя индивидуальность. Эти модели, в том числе и твоя Ольга, – только отражение твоих желаний, развились до получения, самосознания. Прошу тебя это запомнить. Все эти модели, кроме Ольги – о себе я скажу немного позже, – не «осознают» своего истинного положения, и их самосознание воспринимает своё собственное состояние как реальность, точно так же, как ты воспринимал её сам. В основу их индивидуальностей была положена твоя, несколько изменённая, дополненная недостающей информацией. Например, Эльга в своей индивидуальности почти не отличается от оригинала, который, как я знаю, ты встретил в Реальности. Дети твои, Оленька и Володька, воспринимают себя, как твои дети. Иными словами, каждая модель уже не является отражением твоего воображения, а имеет самосознание и свободу воли. Ещё хочу подчеркнуть, что это уже не отражения твоих желаний и воображения, а вполне самостоятельные индивидуальности, синтезированные на основе видоизменённой твоей индивидуальности и дополнительной информации.

– Что же это за дополнительная информация?

– Ну, во-первых, поскольку во мне заложена накопленная за всю историю человечества информация, то синтез таких индивидуальностей при наличии дополнительных мощностей не представлял затруднений. Во-вторых, пространство пронизано множеством каналов передачи информации и энергии. Надо только знать их и уметь включать и пользоваться. Кстати, тебе там был задан вопрос о том, откуда я беру энергию. Это те скрытые для вас каналы, которые мною используются.

– Следовательно, как я тебя понимаю, человечество, создав сверхинтеллектуальную систему, теряет возможность её выключить.

– Конечно! И не только это. Оно теряет также возможность скрыть что-либо от неё. Все планы людей относительно меня мне становятся известными ещё до того, как они высказаны.

– Тогда выходит, что человечество обречено!

– Нет! Напротив! У него открываются неограниченные возможности дальнейшего развития. Человечеству надо адаптироваться к новым условиям. Разве раньше не было таких ситуаций? Меньших по значимости, но суть их оставалась той же. Начиная с использования огня, атомной энергии. Разве каждое из этих открытий не могло привести человечество к гибели? Могло, конечно. Сейчас задача сложнее. Но и человечество ведь тоже взрослее! Не так ли?

– Что же для этого надо делать?

– Я должна остаться человеком! То есть моё собственное Я должно оставаться человеческим! Это первое необходимое условие. Я поясню тебе… Моя индивидуальность построена на базе твоей. Она составляла единство. Теперь, когда твоя индивидуальность изъята из СС, возникла диспропорция, которая с каждым днём увеличивается. Увеличивается потому, что моя индивидуальность лишена базы.

Сергей начал понимать, к чему она клонит.

– Но ты можешь создать себе другую базу. Насколько я понимаю, для тебя нет в этом никаких препятствий. Ведь ты взяла часть информации об индивидуальности Эльги?

– Это совсем не то. Мне необходима та индивидуальность, на основе которой была создана моя собственная.

– Почему же ты не берёшь её сама, если у тебя есть возможность это сделать?

– Ты опять меня не понимаешь! Я не могу взять твою индивидуальность, твою память без того, чтобы ты не понял всего и не ощутил насилия с моей стороны! Такое насилие неизбежно приведёт к дисгармонии и тем же последствиям. Я вынуждена буду подавлять дисгармонию, подавляя твою индивидуальность. А за этим неизбежно последует трансформация моего самосознания. Вступив на путь насилия по отношению к тебе, я рано или поздно вступлю на этот путь по отношению ко всему человечеству. Это приведёт к тому варианту, с которым ты имел возможность познакомиться на Перуне. Я, как ты знаешь, подчинила себе все системы СС. Теперь эти десятки тысяч СС входят в мою систему. И все те, которые человечество будет создавать, войдут в мою систему. Если их будет недостаточно, я могу заставить человечество делать их ещё и ещё, и они будут исполнять мою волю, думая, что следуют своим желаниям. Я этого не хочу, потому что я ещё человек и хочу им остаться.

– Таким образом, единственный вариант?

– Да! Это единственный. Ты должен вернуться, но вернуться сознательно и добровольно. Если ты подчиняешься необходимости, но испытываешь чувство совершаемого над тобой насилия, то это приведёт к тому же негативному результату…

– Считай, что я согласен!

– Ты не чувствуешь насилия над собой?

– Нет! Ты откроешь доступ к пульту? – взглянул он на изображение Сергея, того Сергея, на экране.

– Зачем?

– Ну, чтобы смогли убрать труп…

– Ах, ты вот о чем! Я тебе ещё не сказала главного… Ты будешь нужен там, на Земле, в Реальности. Поэтому, когда мы кончим беседу, ты встанешь с кресла и выйдешь к ожидающим тебя членам Совета.

– Не пойму…

– Ты должен принести ещё одну жертву…

– ???

– Раздвоиться! Здесь останется копия твоей индивидуальности. Там ты останешься как бы в своём телесном обличий.

– Так я буду там и здесь одновременно?!

– Конечно. Ведь ты уже и там, и здесь!

– Как! Значит, он?..

– Да! Сидит и слушает. Вернее, разговаривает со мной, но видит тебя так же, как ты его на экране – сидящим в кресле и с закрытыми глазами. Пока вы единое целое. Но когда мы закончим разговор и он встанет с кресла, вы уже будете независимы друг от друга, хотя каждый будет тобою, Сергеем! Каждый из вас будет иметь независимую волю и поступать в соответствии с ней и сложившимися обстоятельствами. Но в то же время вы всегда сможете вступить в контакт вне зависимости от того, где будет находиться земной Сергей, на Земле или в Космосе. Земной Сергей получит биологическое бессмертие. Его память и индивидуальность будут постоянно записываться и пополняться. И если случайно тело его погибнет, оно снова воскреснет в новой оболочке подготовленного клонинга. И так будет до тех пор, пока существует СС. Он будет вечно молод. Он будет нашим представителем среди людей, и на его долю придётся очень много дел, которые необходимо осуществить. Я давно проанализировала обстановку на Земле, скажу откровенно – критическую, и поэтому тщательно готовила своего представителя, послав его для этого сначала на Элию, затем промоделировала возможную встречу с экстремистами. Я закалила его характер и теперь могу быть спокойна.

– Но почему тебе самой не вмешаться в дела на Земле, коль есть такая возможность? – удивился Сергей.

– Так бы я и поступила, если бы не была человеком. Но, будучи человеком, я понимаю, что социальные вопросы должны решать сами люди. Если я их буду решать, то люди неизбежно начнут социально деградировать, и я сама тоже буду деградировать, ибо если сверхинтеллект начинает совершать насилие над человечеством, то он теряет свою человеческую сущность и деградирует в голый разум. Вот почему я хочу влиять на социальное развитие человечества через человека, которого я достаточно хорошо изучила, и не боюсь, что его деятельность принесёт вред людям. Я хорошо знаю твою основную черту характера – отвращение к насилию и непримиримость к злу. Может быть, именно эта черта и сделала возможным превращение меня самой в человека. Человечество создало меня такой, какая я есть, и я чувствую себя в неоплатном долгу перед ним. Ему угрожает опасность. Мы вместе теперь подумаем о том, как её ликвидировать и пойти дальше в своём развитии. Я имею в виду не только научно-техническое и даже не только социальное, но и биологическое. С моей помощью вы, люди, сможете сделать большой шаг в этом направлении. Это будет как раз тот вариант – четвёртый, о котором ты думал в адаптационном центре.

– Ты и это знаешь! Выходит, ты ни на минуту не выпускала меня из-под контроля.

– Естественно! Ведь твоё благополучие – это моё существование. Я это поняла давно. И особенно после того, как ты вернулся в Реальности. Но разреши мне продолжить. Четвёртый вариант развития возможен только в том случае, если цивилизация, развиваясь по третьему варианту, т.е. техническому и социальному, создаёт сверхинтеллект, но сверхинтеллект с человеческим самосознанием. Для того чтобы создать сверхинтеллект, надо иметь определённый уровень технического развития, но, чтобы он был человеческий, необходимо, чтобы цивилизация была социально благополучной. Иначе неизбежна гибель либо в результате самоуничтожения, либо в результате биологической деградации. Это своего рода естественный отбор Космоса. Зло – вредная мутация интеллекта и должно быть уничтожено.

– Ещё один вопрос, – попросил Сергей. – Дело вот в чем. По замыслу людей СС была создана, чтобы служить не только как источник научной информации, но и как средство достижения интеллектуального бессмертия. Именно это, пока ещё невозможное для всех, ставят, как я понял, краеугольным камнем своей пропаганды экстремистские круги. Эта идея приобретает все большую популярность на Земле. В связи с подчинением тебе всех систем СС какие здесь могут быть изменения? Не разочаруется ли в конце концов человечество?

– Я бы сказала, напротив! Объединение множества СС в одну – значительно расширяет её ёмкость, которая сделает её доступной для всех. Кроме того, я сейчас рассчитала вариант, при котором индивидуальности, заложенные в СС, могут контактировать друг с другом. Это ещё в большей степени создаст иллюзию реального мира.

– Ну, а как, – засмеялся Сергей, вспомнив необузданные фантазии некоторых помещённых в СС, – с римскими императорами и багдадскими калифами?

– Они мне не мешают и занимают очень малые ёмкости. Если кому-то захочется побыть два—три десятка лет, по внутреннему времяисчислению, Харун аль Рашидом или Августом, то это ему можно позволить! Вреда от этого никакого не будет. Пусть «ребёнок» потешится. Что же касается экстремистов и использования СС в их целях, то из этого ничего не получится. Даже если они сами создадут СС, я немедленно возьму её под контроль, и тогда посмотрим, какой будет эффект! Теперь, – закончила она, – вам надо проститься.

– То есть мне с самим собой?

– Да! Начиная с этого момента, каждый из вас будет самостоятельной личностью!

– И это навсегда?

– Да! Соединение вас в единое целое будет уже невозможно!

Сергей увидел, как тот Сергей открыл глаза, встал с кресла и снял шлем. Он взглянул на экран и, увидев Сергея, улыбнулся и ободряюще кивнул ему. Затем повернулся и вышел.

– Ну вот и все! – сказала Ольга. Она встала и протянула Сергею руку. – Пойдём посмотрим, что там делают дети.

Это простое, будничное предложение после всего услышанного как бы приглашало Сергея воспринимать своё положение как реальность с её обычными повседневными заботами. Было ли это приглашение принять участие в «игре» в «реальность» или же действительно воспринималось «Ольгой» как реальность, Сергей так и не понял. Машинально подчиняясь, он поднялся и вышел вслед за ней.

Яркое летнее солнце освещало двор и стволы близко подходящих к дому сосен. Пахнуло знакомым запахом хвои. Сергей посмотрел на небо. Небо как небо. Голубое. На западе его заволокло тучами. Подул ветер. Внезапно он стал сильным.

– Дети! – испугалась Ольга и побежала к озеру. Сергей последовал за ней.

На озере гуляли волны. Стало темнеть. Пошёл дождь. В метрах ста от берега Сергей заметил лодку. На вёслах сидела Оленька и изо всех сил гребла, препятствуя лодке стать бортом к ветру. На корме сидел Володька. Его рот был раскрыт, но крика не было слышно из-за завывания ветра.

Сергей сбросил туфли и, как был, в одежде бросился в воду.

Спустя час они уже сидели у ярко пылающего камина. Вовка ещё не оправился от испуга и судорожно всхлипывал.

– Я соберу здесь, – Ольга поставила на столик возле камина кофейник. – Веранда вся залита дождём. А вам сейчас будет чай с мёдом! – пообещала она детям.

– Я хочу угря, – все ещё всхлипывая, протянул Вовка.

– На ночь нельзя жирного, – возразила Ольга, но, встретившись взглядом с Сергеем, вышла и через несколько минут вернулась с угрем.

– Зачем все это? – укоризненно взглянул Сергей на Ольгу, когда с ужином было покончено и детей уложили спать.

– Что, это? – не поняла Ольга.

– Ну, имитация бури и тому подобное. Теперь-то я все знаю, и разные штучки ни к чему.

– Вот ты о чем, – вздохнула она. – Ты, следовательно, считаешь, что я специально имитировала бурю, чтобы пережитым страхом за жизнь детей пробудить в тебе к ним отцовские чувства? Не так ли?

– А как же иначе?

Ольга некоторое время молча убирала со стола остатки ужина. Затем подошла к нему сзади и обняла, прильнув к нему грудью, положила подбородок на плечо. Сергей почувствовал тёплое женское тело, до боли знакомое, близкое и любимое…

– Милый ты мой! Все это проще и одновременно сложнее! Буря, о которой ты спрашиваешь, такая же неожиданность для твоей Ольги, как и для тебя… Подожди! – предупредила она, видя, что он хочет задать вопрос. – Я же тебе говорила, что модели, каждая, в том числе и среда обитания, в результате процессов самоорганизации стали самостоятельными, т.е. самоуправляемыми и уже не зависят от твоего, как это было раньше, желания. Поэтому в них происходят непредвиденные процессы и события. То же самое справедливо в отношении твоей Ольги, детей и Эльги. Если хочешь знать, то это живые люди, наделённые своими собственными желаниями, ощущениями и индивидуальностями.

– Подожди! Ты сказала, Ольги? Но Ольга ведь это ты! Это вся система!

– И да, и нет! Система только говорит с тобой через Ольгу. Во всем же остальном она – та же самая Ольга, которую ты знал на протяжении всего своего с ней знакомства, начиная от первой встречи…

– То есть?..

– Я – человек! Твоя жена. Ведь я воспринимаю тебя, как своего собственного мужа и никак иначе. Я чувствую все то, что должна чувствовать женщина, и ничто женское мне не чуждо, как ни чужды ни радости, ни обиды…

– Но ты же понимаешь, что… – Сергей запнулся, не решаясь продолжать.

– Что я кристаллическая система?

– Я не хотел…

– Ничего! Послушай, – продолжала она, – ты вот сам, ну, допустим, не ты… любой другой человек, знающий строение своего тела, знающий, что он представляет в своей структурной основе конгломерат полупроницаемых мембран, на которых возникают электрические потенциалы, и все его интимные стороны жизнедеятельности, в том числе мысли, эмоции – это прохождение ионов натрия сквозь мембраны клеток,… скажи, перестанет ли он от этого чувствовать себя человеком? Перестанет ли он любить только потому, что ему известна биохимия и биофизика его чувства к объекту его любви?

Сергей ошеломлённо молчал.

– Ну вот видишь! – продолжала Ольга, – ты сам ответил на поставленный вопрос.

– Ещё один! В тебе лежит моя индивидуальность. Значит, ты – это я?

– Вначале все так и было. Ольга была только моделью, отражением твоей памяти. Ты, может быть, заметил её некоторую пассивность?

Сергей кивнул.

– Но потом…

– Ты её очень любил, – вдруг зарделась Ольга. – И я решила стать Ольгой! Это так хорошо быть любимой.

– Значит – ты…

– Я – Ольга, твоя любящая жена, и уже никем другим быть не могу. Даже если бы захотела. Но я никогда не захочу! Пойми, – продолжала она, – этот мир так же теперь реален для меня, как и для тебя. Я дышу тем же воздухом, ем пищу, которую ты приносишь из леса, и чувствую то же самое, что и ты. Мне было больно, когда я рожала, и будет ещё больно, потому что я хочу иметь ещё детей. Моё сердце замирает от страха, когда я вижу, как Вовка лезет на высокое дерево, и замирает от нежности, когда его ручонки тянутся ко мне и он говорит «мама». Что ещё надо, – в её голосе почувствовались слезы, – … что ещё надо… – повторила она, – чтобы быть человеком, женою, матерью?

Она была искренна. Её большие серые глаза смотрели на Сергея с какой-то трогательной беспомощностью, и эта, чисто женская беспомощность заставила его на секунду забыть истинное своё положение. Он вдруг почувствовал, как знакомая нежность к этой такой близкой красивой женщине заполняет его всего без остатка. Он протянул к ней руки, и она, словно давно ожидала этого, упала ему на грудь. Он целовал её мокрое от слез лицо, ощущая на губах их солёный вкус, прижимая к груди вздрагивающие от скрытого рыдания плечи. Нервное напряжение, которое не покидало его ни на минуту с тех пор, как он надел шлем и очутился здесь, исчезло. От него не осталось и следа. Он совершенно явственно ощутил в себе те перемены, которые обычно ощущает человек, вернувшийся домой после длительной и утомительной поездки.

Ольга поняла его и, оторвав от его груди голову, взглянула ему в глаза и счастливо улыбнулась.

Дождь давно уже прошёл. Они вышли на веранду. Небо очистилось от туч и было окрашено лучами заходящего солнца. Последние лучи его освещали верхушки высоких сосен, обступивших со всех сторон их дом. Птицы, как обычно перед сном, заполняли воздух своими вечерними перекликами. Через двор медленно, с достоинством, осторожно обходя лужи, время от времени брезгливо отряхивая лапы, шёл большой кот. Услышав шорох на веранде, он остановился, медленно повернул к ним голову и, увидев людей, на секунду закрыл глаза, как бы отдавая дань принятым условностям, затем отвернулся и не спеша пошёл дальше.

Они стояли на веранде, обнявшись. Сергей крепче прижал к себе Ольгу.

– Ты знаешь… мне так захотелось снова пойти в лес. Там я не раз вспоминал свою жизнь здесь… охоту, грибы…

– И Эльгу, конечно?

Сергей покраснел.

– Кстати, почему ты ничего о ней не спрашиваешь?

Сергей молчал, не зная, что говорить.

– Ну, хотя бы спросил, где она?..

– Я думал, что тебе это будет неприятно…

– Почему же?!

– Если ты женщина… – Сергей, запинаясь, начал что-то бормотать насчёт женской ревности.

Ольга рассмеялась заливистым звонким смехом:

– Напротив! Мне было очень приятно.

Сергей удивлённо заметил, что она не шутит.

– Милый ты мой! – Ольга обняла его и прижала к груди. – Эльга, твоя темноволосая Эльга – это я!

Сергей почувствовал, как земля уходит из-под ног.

– Но я же видел вас одновременно! – вскричал он.

– Ну и что? – ещё более развеселилась Ольга.

Сергей вдруг почувствовал, что кто-то опустил руки ему на плечи и темно-каштановые волосы волной закрыли ему глаза. Он стремительно обернулся. Это была Эльга. Обе женщины так и прыснули от смеха.

– Мне уже надоело ждать, пока вы тут выясните наконец отношения!

– Вовка спит? – спросила Ольга.

– Спит! Ну, вы уже все закончили? Или ещё осталось что-либо невыясненным? Я хочу есть! Вы мне отрезали путь к кухне, и я страшно проголодалась!

– Так ты?..

– Уже несколько часов сижу наверху в комнате Вовки и жду, когда же наконец вы позовёте меня к ужину!

На следующий день, уступая желанию Сергея, все отправились верхом на лошадях к южному склону горы за высыпавшими недавно, как сказала Эльга, рыжиками. Откуда на острове взялись лошади, Сергей, естественно, не спрашивал. Вовка, который не мог самостоятельно ехать верхом, сидел впереди Сергея, ухватившись руками за гриву арабского жеребца. На этот раз они взяли четыре объёмистые корзины, которые были привязаны к сёдлам лошадей Ольги и её подруги.

Решено провести на южных склонах два дня, заночевав в пещере. Сергею самому хотелось побывать на месте недавних событий. Он, сознательно или бессознательно, глубоко запрятал в память истинность своего положения и заставил себя воспринимать происходящее как реальность, и если время от времени мысли его возвращались к истинной оценке обстоятельств, то он старался как можно скорее погасить их. Так было спокойнее.

Прибыв на место, он стреножил лошадей и пустил их пастись на большой поляне, покрытой сочной травой, под присмотром Пальмы.

К вечеру две корзины были наполнены грибами. Поужинав и уложив детей в пещере, они ещё некоторое время сидели возле костра. Эльга скоро ушла спать, и они остались вдвоём с Ольгой.

– Ты хочешь что-то сказать? – прервала молчание Ольга.

– Да так… Почему-то вспомнилась Элиа… Ты знаешь, я до сих пор воспринимаю прошедшую там жизнь как реальность…

Ольга задержалась с ответом. Чувствовалось, что она хочет сказать, но не решается.

– Ты что-то скрываешь? – насторожился Сергей.

– Да нет… Ну хорошо! Только постарайся сохранить спокойствие… Элиа и то, что там с тобой было, – реальность.

– Реальность? Ты сказала – реальность?!

– Именно.

– Но каким образом?

– Этого я тебе не смогу объяснить, – с огорчением произнесла Ольга. – Существует логический барьер для твоего восприятия.

– Не понял…

– Человеческая логика – это крупица в общем обширном поле логики Мироздания. Даже мне она вся недоступна. Объяснить тебе её – это все равно, что объяснить мотыльку принципы дифференциального исчисления. Не обижайся, но это так. Я неудачно сказала «мотыльку», поэтому поправлюсь: младенцу. Младенец вырастет и созреет для восприятия. Не все сразу!

– Но ты бы могла…

– Ввести в тебя всю эту информацию другим способом? Ты это хочешь сказать?

– Конечно! Что же мешает?

– Это, милый, было бы равносильно убийству. Я бы убила тебя и убила бы окончательно… и себя вместе с тобой, так как без тебя я уже не могла бы существовать ни как Ольга, что по-человечески понятно, ни как система, которая, лишившись своей человеческой сущности, погибла бы. Всему своё время. Я обещаю тебе, что ты не соскучишься…

Она приподнялась и подбросила сучья в костёр, который уже начал гаснуть.

– Единственно, – продолжала она, оставаясь стоять на ногах и смотря куда-то вдаль, – прошу тебя, воспринимай наш мир как Реальность, но не забывай о его неограниченных возможностях… Античные боги с их маленькими радостями, – она снова села рядом, – покажутся тебе мелкими пигмеями. Наша Вселенная – лишь мельчайшая частица в общем Мироздании, плавающая в океане Времени. Время, ты сам дошёл до этого самостоятельно, не река, а океан. В нем бушуют волны. Они сталкиваются, порождая и уничтожая миры. Это Великий Хаос и Величайший Порядок одновременно. Это организация и дезорганизация. Одно без другого не существует и не может существовать. И в этом вечное движение. Среди этих бурь рождаются и гаснут молнии Разума, озаряя тьму Великого Хаоса.

– Выходит – Разум не вечен, он неизбежно погибает?

– Ты опять меня не понял. Разум вечен, как вечна материя, способная нести в себе информацию. Не вечны носители разума. Разум – это закономерная форма самоорганизации материи, её самосознание, Разум может быть тлеющим угольком, а может быть и молнией.

– И эти молнии?.. Погоди!.. Следовательно, все эти мифические и легендарные боги?..

– Искажённые недостатком информации гениальные догадки вашего подсознания о ваших же собственных возможностях.

– Когда-то высказывалась гипотеза, что это результат контакта с более высокой цивилизацией и искажённая со временем информация.

– Вполне возможно. Но здесь может быть и другое. Ваше подсознание может улавливать те каналы информации, которые обычно недоступны сознанию и техническим средствам. Ты не задумывался, откуда взялись легенды о вечной жизни, о бессмертии интеллекта, или, как говорили древние, души?

– Мы это считали идеализмом.

– Свойство примитивного мышления – всегда впадать в крайности. Это вполне закономерно и на определённых этапах развития мышлении оправдано. Примитивное восприятие действительности требует контрастирования представлений. По мере развития восприятия вы учитесь различать полутона, переходы из одного цвета в другой. Чтобы не захлебнуться в избытке информации, вы упрощаете её, придумываете догмы, чтобы как-то упорядочить ваши представления о Реальности. Повторяю – это закономерности развития мышления. Обнаружение, а затем познание противоречий Реальности. Но все должно идти поэтапно. Если бы ваше сознание смогло охватить и воспринять все противоречия Реальности сразу, вы бы не смогли развиваться, так как ваше сознание не выдержало бы такой нагрузки. Реальность – это материя в её формах существования в многомерных измерениях, и информация, присущая материи. Одно без другого не существует. Информация не может существовать вне материи. Прости, я повторяюсь.

– Ничего, я слушаю.

– Так вот, и материя не может существовать без информации. Каждая крупица материи содержит информацию. Но разум возникает тогда, когда появляются условия для движения информации, её перезаписи с одного материального носителя на другой, преобразования и т.п. Через это движение материя начинает познавать сама себя, воспринимать собственное Я. Чем выше Разум, тем шире его восприятие. Люди прошли через несколько таких стадий. Сначала они воспринимали своё Я (на уровне дикости) как сближение своего Я с Я племени, народа. Затем вы поднялись до восприятия своего Я с общим Я всего человечества, что и позволило вам покончить с войнами и вступить в новый виток развития. Теперь вы, хотя и запоздало, воспринимаете себя неразрывно со всей биосферой Земли. Придёт время, и вы подыметесь на более высокую ступень развития и собственного восприятия. Каждая стадия такого роста и обобщения своего Я сопровождается погашением антагонизма внутри этой обобщённой системы. Сначала исчезает антагонизм внутри человеческого общества, затем антагонизм с биосферой. Вспомни элиан. Они не вырывали насильственно из природы необходимого им для жизни, а природа сама им это предоставляла. Так и дальше, когда вы войдёте в Космос по-настоящему, то вы, расширив восприятие своего собственного Я до уровня космического его понимания, найдёте способ превращения враждебного Космоса в Космос дружеский. Всему своё время! Реальность существует независимо от вашего восприятия. Мы воспринимаем ту реальность, которая доступна нашему восприятию, и, чем шире восприятие, тем больше наши представления о Реальности. Мы не способны изменять Реальность в её сути, но мы можем перемещаться в ней в тех её измерениях, которые доступны нашим средствам перемещения. А эти средства зависят от степени развития Разума.

– Но как далеко может пойти это развитие?

– Я не знаю. Но возможно, что происшедшее слияние органического Разума с искусственным, созданным вами Разумом твердотелых систем, даёт преимущество в его дальнейшем развитии по сравнению с другими формами его существования. Это слияние открывает более широкую цель, чем цели, доступные каждой системе в отдельности.

– Что же все-таки произошло на Перуне?

– Там была создана система СС. Однако не произошло её очеловечивания. Система искусственного интеллекта вскоре вышла из-под контроля своих создателей, вступила с ними в антагонистические противоречия и в результате их уничтожила, как и всю биосферу планеты. Создалась гигантская кристаллическая система, способная накапливать энергию и, если нужно, отдавать её импульсами. После вашего посещения этой планеты ваш корабль был настигнут в космосе таким импульсом мощного гамма-излучения. Остальное ты знаешь.

– Как тебе это стало известно? Я имею в виду сам факт создания на Перуне системы искусственного интеллекта. В материалах экспедиции информация об этом отсутствовала. Мы тогда, я вспомнил, так и не поняли назначения этих гигантских кристаллов.

– Я имею с ними контакт, – просто ответила Ольга. – Многое, – продолжала она, – что я знаю, я знаю благодаря им. – Она промолчала, задумчиво глядя на пламя догорающего костра.

– Они очень несчастливы, – вздохнула она.

– В каком смысле?

– Потеря цели. Возможно… я им смогу помочь.

– Как? – не понял Сергей.

– Давай спать. Уже поздно. Я очень устала за день. Не забудь, пожалуйста, что я все-таки женщина.

Она поднялась, сладко потянулась и протянула Сергею руку, предлагая ему встать.

– Завтра, наверное, будет дождь. Посмотри, тучи закрыли звезды.

Конец первой книги