Дремлющая Бездна

Обнаружить ошибку оказалось на удивление легко. Но Троблум догадывался, что у Эмили Альм не было времени, чтобы ее скрыть, да она и не предполагала, что кто-то станет ее искать, по крайней мере в ближайшее время. Она ввела несколько изменений в рабочий проект; каждое из них само по себе казалось вполне невинным, что, безусловно, должно было затруднить поиски, но в совокупности эффект оказался губительным. На устранение сбоя Троблуму понадобился всего один час, а потом он снова запустил процесс изготовления.

Затем юз-дубль установил скрытую одностороннюю связь с квартирой Троблума. Теперь, когда было ясно, что Марий пытается им манипулировать и пойдет на все, лишь бы достигнуть желаемой цели, Троблум убедился в необходимости подготовки путей отступления. Ускользнуть от представителя фракции он мог только в колониях. После войны против Звездного Странника у старых Династий остались ковчеги — космические корабли, построенные на случай победы праймов и способные переправить верхушку каждой Династии в безопасное место на другой конец Галактики. Учитывая затраченные на сооружение ковчегов средства, лидеры Династий не захотели отказаться от них по той лишь причине, что человечество одержало верх. Вместо этого корабли были посланы на поиски новых миров и цивилизаций, абсолютно независимых от Содружества. В путь отправилось около четырех десятков ковчегов, но эта цифра была приблизительной, так как лидеры Династий не горели желанием признавать, сколько денег они вложили в собственное спасение в ущерб всем остальным. В течение последующих столетий было построено еще несколько таких кораблей. Тогда они взяли на борт не только представителей Династий, но более широкий круг семейств, идеологических и религиозных обществ, стремящихся к полной независимости, которой невозможно было достичь даже во Внешних мирах Последний громкий старт состоялся в 3000 году, когда Найджел Шелдон лично возглавил флотилию из десяти космических кораблей — самых больших из когда-либо построенных людьми, — чтобы основать где-нибудь еще «новую жизнь человечества». В то время ходили упорные слухи, что эти корабли способны на трансгалактический переход.

После установления канала связи с апартаментами Троблум поручил юз-дублю со всеми предосторожностями прочесывать унисферу в поисках любых намеков на возможные координаты колоний внутри Галактики. Всего нашлось около сотни сообщений о стартах ковчегов и тысячи статей посвященных каждой из флотилий в более позднее время. Большая часть рассуждений касалась одного и того же вопроса: почему ни одна колония не выходила на связь хотя бы с кратким сообщением о прибытии на место назначения. Не было ни одного упоминания о том, что корабли флота обнаружили где-то еще человеческие миры, но они не имели возможности исследовать и доли процента от общего числа пригодных к жизни планет Последователи Воплощенного Сна во всеуслышание заявляли, что бóльшая часть экспедиций — а может, и все — закончилась в Бездне. Но встречались и работы серьезных ученых, вычислявших наиболее вероятные цели, хотя оставшиеся Династии делали все возможное, чтобы свести на нет их усилия Даже при условии, что предположения ученых были верны, область, где пришлось бы вести поиски, измерялась сотнями световых лет. С другой стороны, «Искупление Меллани» — прекрасный корабль, он вполне способен пролететь пятьдесят тысяч световых лет до звездного скопления Драси, куда, по слухам, направилась Династия Брандт.

Троблум знал, что не будет скучать по Содружеству, его здесь ничего не удерживало, а большинство колоний наверняка достигли высокого уровня цивилизации. Если ему повезет обнаружить мир Династии Брандт, возможно, они с удовольствием выслушают его рассказ о бионониках, появившихся намного позже отправления ковчегов. Ему оставалось решить только проблему артефактов. Расстаться со своей коллекцией он не мог, а если попытаться перевезти ее в ангар, Марий обязательно это заметит. Троблум ввел инструкции в домашнюю систему насчет фрахта, а потом, хоть и с большой неохотой, обратился за помощью к коротышке Флораку.

На создание сверхсветового двигателя, перемещающего планеты, неймановым машинам потребовалось тридцать два часа. По окончании процесса Троблум стоял под сверкающим цилиндром, выходящим из экструдера, и восхищался его элегантностью. Полевое сканирование подтвердило устойчивый баланс между сгустком концентрированной энергии и гипернапряженной материей. Устройство обеспечивало настолько бурную активность экзотических частиц, что его можно было считать почти самостоятельной сингулярностью.

Если в колонии не заинтересуются бионониками, это им наверняка понравится.

В полном удовлетворении он смотрел, как силовое поле перемещает цилиндр в «Искупление Меллани». Наконец модифицированный грузовой отсек закрылся, и Троблум перевел двигатель в режим ожидания. Взломать код управления кораблем было не под силу даже АНС. Двигатель принадлежал только ему, и никто другой им воспользоваться не мог.

Убедившись в надежной сохранности своего детища, он вернулся в кабинет и восстановил в проектном плане изменения, внесенные Эмили Альм, а к ним добавил и собственные, на более глубоком уровне. Теперь двигатель стал действительно уникальным.

Через пару часов его вызвал Марий.

«Ты еще не закончил свой анализ?»

— Почти закончил. Я думаю, придется полностью изменить каналы разгона экзотических частиц.

«Звучит не слишком обнадеживающе, хотя я даже отдаленно не представляю, о чем ты толкуешь».

— Это действительно не очень хорошо.

«Я уверен, тебе хватит на эту работу наших фондов. Но я хочу попросить тебя об одном одолжении».

— Да?

— Я хочу, чтобы ты забросил на станцию нашего коллегу.

— Взять пассажира? — с тревогой переспросил Троблум.

Если на борту окажется кто-то еще, ему не удастся спокойно улететь. Мысль о том, что именно этим и была обусловлена «просьба», повергла Троблума в полное уныние. Неужели Марий что-то заподозрил? Он мог поклясться, что его кодировку никому не под силу взломать, но, с другой стороны, он ведь имеет дело с фракцией АНС.

«Проблемы? Твой корабль может вместить не одного пассажира, да и полет будет не слишком длинным. В конце концов, мы все еще находимся в пределах Содружества».

У Троблума больше не осталось сомнений.

— Никаких проблем. Но мне надо провести предполетную подготовку.

«На это потребуется не больше часа. Приятного путешествия».

Никаких вежливых вопросов о его личной готовности, скорее, завуалированный приказ. К раздражению Троблума добавилось легкое любопытство. «Что же еще им от меня надо?»

— Троблум?

— Что?..

Троблум развернулся со всей скоростью, какую позволяла его грузная фигура. В кабинете стоял человек. Это был очень высокий мужчина с почти голым черепом, если не считать островков коротко подстриженных рыжеватых вьющихся волос. Простая одежда серого цвета подчеркивала необычную длину его конечностей.

— Кто ты, черт побери?

Биононики мгновенно окутали его защитным силовым полем, а вживленное оружие было готово к стрельбе по незваному гостю.

— Я Лакен. Надеюсь, ты меня ждал?

— Так ты…

— Твой пассажир. Корабль готов?

— Как ты сюда попал?

Выражение лица Лакена осталось абсолютно невозмутимым.

— Тебе нужна какая-то помощь в подготовке к полету?

— Э-э, нет.

— Тогда приступим.

Троблум с негодованием по поводу его бесцеремонности одернул свой старый костюм.

— Насосы уже подключены. Мы стартуем сразу, как только наполнятся баки. Не хочешь пройти в свою каюту?

— Ты намерен подняться на борт?

— Нет. У меня есть одно важное дело, которое я хотел бы закончить.

— Я подожду. Поднимусь на корабль вместе с тобой.

— Как хочешь.

Троблум откинулся на спинку своего кресла и активировал объемные проекции — просто чтобы показать, что ему абсолютно все равно.

Лакен не шелохнулся. Но и не сводил глаз с Троблума.

Похоже, полет будет долгим.

Станция словно перенесла его в далекое прошлое. В последний раз Троблум видел ее лет пятьдесят назад и даже не думал, что когда-нибудь сюда вернется. По правде говоря, он даже удивился, что она еще существует. На перелет с Аревало до безымянного красного карлика «Искуплению Меллани» потребовалось трое суток. Вокруг неяркого красноватого пятна, излучавшего свет, не было ни твердых, ни газообразных планет, только огромный диск бесформенных углеводородных астероидов. Но с тех пор, как Троблум здесь работал, астероидов стало меньше. Он улыбнулся, вспомнив тот запуск тестовой программы. Тогда он напился в последний раз и ничуть не беспокоился о том, каким дураком он выглядит.

«Искупление Меллани» вышел из гиперпространства в десяти а. е. от звезды и в восьми тысячах километров точно над пунктом назначения. Троблум задал ускорение в семь g и направил корабль в центр темного тороида, диаметр которого составлял около пяти километров. Эскадрилья патрульных кораблей, сбросив маскировку, взяла судно в плотное кольцо. Их корпуса длиной более ста метров каждый были похожи капли ртути, застывшие в падении и распространяющие пульсирующие поля, а элегантным и плавным полетом они напоминали стаю водяных существ, заигрывающих с незнакомым пришельцем. Вот только в их анализаторах, исследующих «Искупление Меллани» на квантовом уровне, не было ничего игривого. Троблум, затаив дыхание, ждал, выдержит ли их сканирование передний отсек его корабля, снабженный дополнительной защитой. Барьер устоял, ведь не зря же Троблум лично принимал участие в проектировании этих быстроходных патрульных судов семьдесят лет назад. Он даже удивился, что за прошедшие десятилетия не появилось ничего нового. Видимо, человеческие технологии достигли своего наивысшего развития, и Эмили Альм была права насчет флота. По ее словам, во Вселенной не существовало ничего нового, только разнообразные модификации уже созданных устройств.

Патруль проводил «Искупление Меллани» до самой станции. Корабль спустился за край тороида и скользнул в широкую трубу внутреннего перехода. Троблум осматривал сооружение при помощи скрытой сенсорной сети корабля и по пути отметил, что целые секции были восстановлены. Черную титановую оболочку пересекали длинные тонкие штрихи, словно всю станцию разрисовал сильный мороз. Большая часть полосок светилась белоголубым огнем, но между ними в случайном на первый взгляд порядке встречались и тускло-красные отрезки, как будто уловившие фотонный поток ближайшей звезды.

Троблум подвел «Искупление Меллани» к основанию красного зубца, оказавшегося примерно семисот метров длиной. Дверь ангара открылась, пропуская корабль. Когда створки сошлись, Троблум не мог не вспомнить о двери древней тюремной камеры, закрывающейся за узником.

— Спасибо, что воспользовались «Линиями Троблума», желаю приятного дня, — легкомысленно бросил он.

Лакен открыл шлюз и вышел наружу. С самого начала полета этот человек не произнес ни слова. Он даже не спал, просто все время сидел в центральной каюте. К тому времени, когда Троблум открыл небольшой чемодан и надел костюм изумрудного цвета, Лакена и след простыл. Корабль в гигантской глянцевой белой камере выглядел маленьким и почти жалким. Из-под пола высунулись трубы насосов и подключились к заправочным люкам. В стенах не было никаких признаков наружных дверей или какого-то другого выхода в помещение станции. Троблум шагнул по изогнутому полу и отметил, что направление гравитации все время изменяется, так что он как будто постоянно находится в вертикальном положении. В сочетании с визуальным эффектом это производило странное впечатление.

У носа корабля его поджидала женщина. Она была примерно одного с ним роста, с абсолютно безволосым черепом и большими, совершенно круглыми глазами, выделяющимися на плоском лице. Ее шея длиной около двадцати сантиметров была полностью закрыта рядом тонких золотых колец, словно какая-то сегментированная металлическая конечность. Кожа женщины излучала мерцание плащ-костюма серо-стального цвета. Троблум предположил, что подобный эффект был достигнут путем модификации всей поверхности кожи. Впрочем, Высшие перед загрузкой в АНС нередки экспериментировали со своей физиологией.

— Приветствую вас на станции, — заговорила она приятным молодым голосом. — Я много о вас слышала.

— Жаль, но не могу ответить вам тем же, — сказал он, руководствуясь протоколом поведенческих программ, открытым в экзозрении.

— Я Неския, руководитель станции. Мой предшественник очень высоко отзывался о ваших способностях. Наша фракция благодарна вам за согласие вернуться.

«Можно подумать, у меня был выбор».

— Прекрасно. Но какова цель моего визита? Неужели в работе роя возникли сбои?

— Ничего подобного.

Плавным жестом она указала направление, и ее змеиная шея повторила движение руки, причем лицо осталось повернутым в сторону Троблума. Он шагнул следом, и чемодан послушно поспешил за хозяином, держась прямо над его головой. Над ними открылась дверь-диафрагма. Да, внутренность станции за семьдесят лет, безусловно, изменилась.

— Ого.

— Вы, кажется, разочарованы? — спросила она, помедлив у двери.

Троблум так и не понял, то ли пол изогнулся таким образом, что дверь оказалась впереди, то ли гравитация на станции вела себя еще более странно, чем он думал. Но полевое сканирование он применять не стал. Попытки дезориентировать его в пространстве казались чересчур ребяческой выходкой.

— Нет, не разочарован. Я полагаю, что прибыл сюда с целью проинспектировать и укрепить рой на случай наихудшего варианта развития событий. Сценарий паломничества начинает оправдываться. Несколько последних разработок позволят повысить эффективность машин.

— Рой рассредоточился в соответствии с заданной целью. И он постоянно модернизируется. Мы не думаем, что экспансия Бездны создаст какие-либо проблемы.

— Вот как? Значит, именно поэтому станция продолжает работать?

— И поэтому тоже.

Женщина миновала дверь и вышла в коридор с голубовато-серыми стенами, которые Троблум тотчас узнал. Похоже, они не все здесь изменили.

— Я отвела вам номер в секторе семь-В-пять, — сказала Неския. — Вы можете изменить его по своему вкусу, просто скажите интел-центру станции, чего вы хотите.

— Спасибо. И какова же все-таки причина моего присутствия здесь?

— Мы собираем двенадцать ультрадвигателей для флотилии паломников. Ваш опыт в используемой нами технике сборки был бы для нас весьма полезен.

Троблум так резко остановился, что чемодан едва не ударил его по затылку.

— Ультрадвигатели?

— Да.

— Вы не шутите? Я всегда думал, что это лишь слухи.

— Нет, не слухи. Вы будете работать с небольшой командой, состоящей из пятидесяти экспертов. Изготовление осуществляется при помощи неймановых машин, создавших рой.

— Великолепно. — Его уныние и мысли о шантаже и угрозах начали рассеиваться. — Но я хотел бы изучить теорию, лежащую в основе работы двигателей.

— Конечно. — Ее огромные глаза моргнули. — Мы устроим брифинг, как только вы будете готовы.

— Я готов прямо сейчас.

Пока не приехала Шелли, чтобы вступить в права владения квартирой, Араминта оставалась там. Она не обязана была при этом присутствовать, поскольку фирма Крессиды оформила сделку, значит, все в порядке. Но личное участие в сдаче работы служило лишним подтверждением профессионализма, а репутацию в бизнесе нельзя купить ни за какие деньги.

Араминта с балкона наблюдала, как капсула Шелли приземлилась на специально обозначенной площадке рядом с домом, а следующий за ней грузовик опустился на общественную стоянку. После удаления чехлов с мебели квартира показалась Араминте совершенно непривлекательной, и все тщательно выбранные ею детали и элементы только подчеркивали разнородность обстановки.

— Все в порядке? — спросила Шелли у открывшей ей дверь Араминты.

— Да. Я только хотела убедиться, что вы всем довольны.

— О да. Не могу дождаться переезда.

Шелли, сверкая радостной улыбкой, прошла мимо Араминты, с довольным видом оглядывая почти пустые комнаты. Эта высокая привлекательная девушка уже открыла в районе собственный салон. Араминта немного завидовала ей: та была на год моложе нее, но уже обзавелась своим бизнесом. «Но ведь она не делала таких ошибок, как я с Ларилом».

Взгляд Шелли остановился на большом букете цветов, стоявшем на рабочей кухонной панели.

— О, спасибо, вы очень любезны.

— Не за что. — юз-дубль Араминты переслал Шелли коды активации квартирной сети. — Если возникнут какие-то проблемы, звоните мне, пожалуйста.

Спускаясь по лестнице, она была вынуждена придерживаться за стену. Мимо нее на антиграв-лифте проплыл наверх большой красно-черный диван. Араминта и сама от такого бы не отказалась, но… Она тряхнула головой и вышла из дома.

Старенькая капсула перенесла ее через весь Колвин-сити в район Боданат, где приземлилась на общественной стоянке. Утро было пасмурным, ветер с моря гнал грязновато-медные тучи, грозившие дождем. Араминта выбралась из капсулы и с улыбкой окинула взглядом шестиэтажный жилой дом. Он был построен по стандартному проекту, со сплошными белыми ребрами балконов, увитых разноцветными лозами и лианами. По углам здания стояли черные стеклянные колонны, внутри которых непрерывно проскакивали светящиеся красные и синие штрихи, то поднимающиеся, то опускающиеся, словно мелкие ползучие зверьки. Крышей дома служил прозрачный золотистый купол, под которым располагался общественный бассейн и спортивный зал. Под целыми рядами аккуратно подстриженных лужаек и клумб, украшавших фасад, скрывались личные гаражи жильцов.

С ненастного неба спустилась изящная капсула Крессиды и приземлилась рядом с Араминтой.

— Поздравляю с успехом, дорогая.

Сегодня на кузине было пушистое черно-белое пальто, ласково льнувшее к ее телу при каждом движении. Она окинула взглядом фасад здания и прищурилась, заметив груды испорченных вещей на трех балконах.

— Я получила коды доступа и сертификат владельца. Может, мы поднимемся?

Араминта купила весь четвертый этаж дома, где располагалось пять больших квартир. Весь дом подлежал реконструкции, и, когда Икор, один из застройщиков, решил выставить свою часть на продажу, Араминта не смогла устоять перед открывающимися перспективами.

Крессида вошла в первую из квартир и закатила глаза.

— Не могу поверить, что ты решилась.

— Почему нет? Это для меня превосходный шанс.

Араминта усмехнулась, видя страх Крессиды, и подошла к балконной двери. Стеклянные створки плавно разошлись, приглашая на свежий воздух. С других этажей донеслись слабые звуки работающих инструментов. Остальные владельцы уже готовили свои помещения к сдаче в аренду.

— Дому всего девяносто лет, он нуждается только в косметическом ремонте. Ты посмотри, какой открывается вид.

Крессида поджала глянцево-синие губки и выглянула на парк района Боданат, простиравшийся до самого Кэрнса. Как раз напротив дома от набережной тянулся причал, а стоявшие на берегу домики сияли белизной, словно только что вышли из плавильной печи.

— Ты выбрала не ту сторону парка, дорогая. Вон там обитают настоящие деньги. Кроме того, отсюда всего несколько кварталов до района Хельи. Нет. правда!

— Перестань ворчать. Я доказала, что могу, и тебе это прекрасно известно.

— Мне известно и то, сколько ты заплатила за здешние лачуги. Да, дорогая, по сотне тысяч за каждую. Как тебя заставили на это пойти?

— В каждой квартире по три спальни. И работы здесь намного меньше, чем в предыдущих помещениях. Из двух апартаментов открывается отличный вид. А с прошлой квартиры я получила сорок тысяч чистой прибыли.

— И все-таки я не могу поверить, что вот на это банк выдал тебе ссуду.

— Это стандартный коммерческий кредит. Мой бизнес-план им понравился, — с гордостью сказала Араминта.

— Ага, и Оззи вернется, чтобы нас спасти. Ладно, уж мне-то ты можешь сказать. Ты переспала со всеми сотрудниками банка?

— Это простая экономика и ничего больше.

— Ха! Ты только что доказала, что не представляешь, о чем говоришь. Экономика никогда не бывает простой.

— Я обновлю лучшую из квартир — допустим, эту — и буду ее демонстрировать, чтобы люди увидели, что можно сделать, и оценили качество работы. Задатки окупят стоимость работ.

— И это лучшая? О боже!

— Да, лучшая квартира. А район Хельи быстро развивается и весьма перспективен. Не будь такой брюзгой. Это раздражает.

В ее словах прозвучало больше недовольства, чем она хотела высказать.

Крессида неожиданно смягчилась.

— Извини, дорогая. Но моя жизнь теперь лишена всякого риска. Честно говоря, твое участие в этой игре меня восхищает. Но ты должна признать, что играешь, причем очень азартно.

— Конечно, играю. Но в жизни ничего не достигнешь, если не будешь рисковать.

— Ну-ну, надо же, как изменилась маленькая девчонка из захолустного Лэнгхэма.

— Она умерла. И на ее похороны никто не пришел.

Бровь безукоризненно изящного рисунка удивленно поднялась.

— Кого же я выпустила в этот мир?

— Я думала, ты обрадуешься, что я иду вперед.

— Я рада. А ты опять будешь выполнять всю работу сама?

— Большую часть. У меня есть несколько новых роботов, и теперь я знаю, где искать материалы и арматуру. Это будет престижное жилье с отделкой по высшему классу.

— Да, конечно. А тебе известно, что отели в городе заполнены до отказа?

— А какое это имеет значение?

Крессида смахнула рукой пыль с перил балкона и прислонилась к ним.

— К нам хлынул колоссальный поток приверженцев Воплощенного Сна. Ходят слухи, что на Виотии обнаружился Второй Сновидец.

— Я об этом ничего не знала, но я и не подключалась к новостным шоу уже несколько недель — была очень занята работой.

— Об этом не говорят вслух, но правительство очень обеспокоено проблемой размещения людей и прочими аспектами — например, общественного порядка.

— Ой, брось!

— Серьезно. За семь недель к нам прибыло более двух миллионов человек. А знаешь, сколько уехало?

— Нет.

— Ни одного. И если все они обратятся с просьбой о предоставлении жилья, нас ожидает демографический кризис.

— Что ж, значит, мы снова принимаем иммигрантов. Это обычный путь развивающихся планет. И спрос на жилье возрастет. Так что я только выиграю.

— Я лишь хочу сказать, что во времена гражданских потрясений цены на недвижимость падают.

— Все так серьезно?

Араминта внезапно забеспокоилась; в конце концов, Крессида всегда была отлично информирована.

— Знаешь, к Эллезелину у нас всегда относились с некоторой неприязнью. А если число приверженцев Воплощенного Сна будет расти такими темпами, осложнений не избежать. Кому захочется жить в теократическом мире?

— Да, но ведь они собираются организовать паломничество. И все снова вернутся на Эллезелин, не так ли? Вряд ли они отыщут своего дурацкого Сновидца, тем более у нас. По-моему, все это какие-то политические игры нового Пастыря. Как ты считаешь?

— Кто знает. Но я бы настоятельно советовала тебе подыскать какого-нибудь простофилю, который сразу купил бы у тебя эти апартаменты, и как можно скорее.

Араминта вдруг вспомнила, как настойчиво предлагал Икор заключить сделку. И дело показалось ей выгодным, по крайней мере на тот момент. «Может, простофиля — это я?»

— Пожалуй, присмотреть такого клиента не помешает, — сказала она.

Четыре мистера Бови разразились проклятиями, пытаясь протащить старинную каменную ванну через холл и дверь ванной комнаты. Честно говоря, холл в этой квартире был не слишком большим, да еще и угол поворота они выбрали неудачно.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — крикнула с кухни Араминта.

Вместе с тремя роботами она вносила последние изменения в схему разводки, чтобы подключить заказанные приборы.

— Я справлюсь, спасибо, — раздался в ответ хор четырех ворчливых голосов.

Оттенок обиды в их отказе вызвал у нее смех.

— Хорошо.

Прошло еще минут двадцать, прежде чем один из мистеров Бови зашел на кухню. Это был тот, с которым она встретилась в отделе ванных комнат, — пожилой мужчина с кожей цвета черного дерева. Хоть он и сохранял облик биологически старого человека, тем не менее от физической работы не отказывался. В морщинках на его лбу блестела испарина.

— Я приготовила чай, — позвала Араминта и показала на чайник с набором старинных чашек. — Похоже, что небольшой перерыв тебе не помешает.

— Согласен, пусть работу заканчивают мои более молодые «я». — Он улыбнулся, увидев поднимающийся над чашками пар и пакет с чайными пирамидками. — Все это ты сделала сама?

— В ожидании доставки кулинарного процессора, — подтвердила она, изобразив мученический вздох.

— Обещаю, его доставят следующим рейсом, — сказал он. принимая чашку. Его взгляд упал на пакеты с едой и печь-гидратор. — Ты здесь и живешь?

— Да. Экономия небольшая, но какой смысл снимать квартиру? Я владею пятью апартаментами, и они не так уж плохи — крыши не текут, а остальное только дело вкуса. В течение нескольких месяцев я могу это выдержать.

— Я тобой восхищаюсь. Немногие люди в твоем возрасте решились бы на подобный проект.

Она иронично приподняла брови.

— А в каком это возрасте?

— Честно? Не имею понятия. Но, как мне кажется, ты живешь первую жизнь.

— Да, верно.

— Могу я предложить тебе замену полуфабрикатам на сегодняшний вечер? Я знаю одни неплохой ресторанчик.

Она усмехнулась и поднесла к губам кружку с чаем.

— Звучит неплохо. Только я ненавижу карри!

— Это не страшно, некоторые из нас тоже его не любят.

— У вас разные вкусы?

— Конечно. Вкус определяется биохимическими процессами, а в каждом человеческом теле они протекают по-разному. И ты не сможешь отрицать, что мне есть из чего выбирать.

— Хорошо. — Она смущенно опустила взгляд. — Но я должна спросить. Я никогда раньше не встречалась с мультилюдьми. За столиком со мной будут сидеть все твои варианты?

— Нет, я думаю, это было бы для тебя слишком сложно, не так ли? Кроме того, мне надо управлять магазином, осуществлять доставку, установку и тому подобные дела. Моя жизнь продолжается непрерывно.

— Ну да. — Тут сложно было что-либо возразить.

— А вот если бы и ты стала мультиличностью, дело пошло бы совсем по-другому.

— Как это?

— Мы бы заказали целый ресторан со столиками на двоих и собрались бы все вместе. Все ты и все я одновременно вели бы пятьдесят разных бесед и пробовали бы все блюда в меню и все вина, указанные в карте. Что-то вроде ускоренного развития свидания.

Она рассмеялась.

— А ты когда-нибудь проделывал такое?

— Я отвечу тебе сегодня вечером.

— Хорошо. И какой же из вас будет сидеть со мной за столиком?

— Выбор за тобой. Сколько и какие из меня.

— Один. И ты меня вполне устроишь.

Араминта бесконечно долго размышляла, что надеть и какие выбрать косметические мембраны. Одеваться она начала за два часа до назначенного времени. Придирчиво осматривала себя в зеркале и отвергала один вариант за другим. Пятьдесят минут спустя все чемоданы в ее спальне были открыты. Вся одежда, купленная за последние два месяца, лежала на всех предметах мебели и на полу, почти не оставив свободного места. Араминта испробовала четыре разных стиля, используя масштабные мембраны. Она взбивала и приглаживала волосы. Смазывала их маслом и делала пышные локоны. Украшала красными мерцающими звездочками, потом голубыми, зелеными и ярко-белыми.

В конце концов — за одиннадцать минут до встречи — они приняла волевое решение: быть естественной. Мистер Бови не тот человек, которого можно поразить внешним блеском. Его капсула приземлилась на площадке рядом с домом, и она вызвала лифт. Кабина доставила ее в пыльный вестибюль, заваленный строительным мусором и упаковочной тарой. Все это было залито безжалостно яркими лучами временного освещения.

Мистер Бови, одетый в светло-серый плащ-костюм с минимальным поверхностным блеском, встретил ее у самых дверей и улыбнулся.

— В наше время женщина, которая не опаздывает, дорогого стоит.

Она окинула его взглядом и одобрительно кивнула, невольно представив себе брошенных покупателей, задержки в установке аппаратуры и транспортные капсулы, мечущиеся по городу из-за неправильно выданных адресов.

— А выглядишь ты, — он сглотнул, стараясь подобрать слова, — фантастически. Просто великолепно.

— Спасибо.

Она завела руки за спину и подставила щеку для формального приветственного поцелуя, словно молоденькая инженю. Значит, выбор она сделала правильно. Черное платье без рукавов из гладкой шелковистой ткани широким разрезом спереди, едва скрепленным парой тонких изумрудных цепочек, так, что создается впечатление, будто девушка вот-вот вырвется из одежды. Золотисто-каштановые волосы двумя волнами спускаются ниже плеч. Никаких изменений в лице, кроме того, что губы стали чуть темнее естественного оттенка, а на веках зажглись изумрудные искры. И самая важная деталь облика: легкая полуулыбка, гарантирующая помутнение разума всей мужской половины человечества.

Мистер Бови справился со своими эмоциями.

— Ну что, едем?

— Хорошая идея.

Выбранный им ресторан назывался «У Ричарда». Небольшое, но роскошное заведение занимало два этажа старинного белокаменного здания в районе Адно. Его владелец был также и шеф-поваром и, как рассказал мистер Зови, имел небольшой катер, на котором пару раз в неделю отправлялся в дельту реки и сам ловил рыбу для фирменных блюд.

— Так как, ты встречался с другими мультиличностями? — спросила Араминта после того, как они сделали заказ.

— Конечно, — ответил мистер Бови. — Хотя на Виотии нас не так уж и много.

— А что насчет браков? Вы заключаете союз только с себе подобными?

— Однажды я был женат. На мультиженщине по имени Рион. Это было… — он нахмурился, словно что-то вспоминая, — довольно приятно.

— Но звучит ужасно.

— Нет, я к ней несправедлив. Мы прекрасно проводили время, пока длился наш союз. Секс был просто потрясающим. — Он бесстыдно ухмыльнулся. — Вообрази, тридцать меня и тридцать ее. И все вместе каждую ночь. Вы, одиночки, даже не представляете себе, что это такое, несмотря на все ваши оргии.

— Но и ты не знаешь, как я веду себя в оргиях.

Не успела она договорить, как почувствовала, что у нее покраснели уши. Она удивила его уже второй раз за этот вечер, а свидание не продлилось еще и часа. «Крессида бы мной гордилась».

— Ну, все равно, — продолжал он, — мы решили, что пора заканчивать лет через семь после женитьбы. Никакой враждебности между нами не было, мы и сейчас остаемся друзьями. К счастью, мы не объединили свой бизнес.

Брачный контракт никогда не помешает, каким бы ни был союз.

— Да, я усвоила это после сурового урока.

— Ты была замужем?

— Да. Наш брак оказался неудачным. Но ты прав, я еще молода. Моя жена утверждает, что научиться можно только на собственных ошибках.

— Твоя кузина права.

— Так ты сегодня собираешься обратить меня?

— Обратить?

— Убедить поверить в преимущество мультиличности. Мне казалось, что ты считаешь неизбежным переход к такой форме жизни.

— Да, считаю. Но я не проповедник. Хотя кое-кто из нас действительно стал ярым пропагандистом, — признал мистер Бови.

— И ты встречаешься?..

— С представителями другой веры? Конечно. Каждый человек представляет интерес, независимо от его убеждений.

— Высшие, по-моему, слишком скучны. Если это позвучало чересчур резко, могу пояснить: мой бывший сейчас как раз в процессе миграции.

— Значит, это не совсем беспристрастное мнение.

Араминта приподняла свой бокал.

— Помоги нам, Оззи, надеюсь, что нет.

— Стремление стать Высшим — не самый лучший вариант, это путь технократии. А мы решаем проблемы смертности и эволюции гуманистическими методами.

— Но и вы зависите от технологии.

— В очень малой степени. Лишь несколько гея-частиц, чтобы объединить наши разумы. Это простейшая процедура.

— Ага! Ты все-таки пытаешься меня обратить.

Он усмехнулся.

— Это паранойя.

— Это свойство всех разведенных. А среди твоих вариантов есть женщины?

— Нет. Некоторые мультиличности действительно бисексуальны, но это не для меня. Слишком смахивает на мастурбацию.

— У меня возник еще вопрос, и ты должен ответить, иначе будет нечестно.

— Что нечестно?

— Ну, ты можешь не сомневаться, что у меня сегодня не назначено других свиданий…

— А, — он лукаво усмехнулся. — Значит ты подумала, что другие «я», кроме занятий в бизнесе, могут сидеть в другом ресторане и болтать с другими женщинами?

— Да, — призналась Араминта.

— А впрочем, почему в другом ресторане? — Он обвел жестом весь зал. — Скажи честно, ты могла бы определить, что среди посетителей нет другого меня?

От таких слов у Араминты перехватило дыхание, и она оглянулась по сторонам.

Мистер Бови рассмеялся.

— Нет, ничего подобного, — заверил он ее. — Сегодня меня интересуешь ты и только ты. — Его взгляд остановился на разрезе ее платья. — Да и как может быть иначе?

— Очень лестно. — Она отпила глоток вина. — Спасибо.

После этого их свидание продолжилось по более или менее стандартно-сценарию.

Могучие создания свободно летели в грандиозных переливающихся потоках, сиявших на фоне бесконечной черноты. Они огибали огромные пурпурные выступы, простирающиеся на много световых лет, поднимались и пускались над переливающимися лентами холодных разреженных газов. Все, что испытывали их тела во время полета, мерцающим сиянием отражалось в мыслях, словно они плыли по океану воспоминаний другого существа. И это было недалеко от истины, особенно в такой близости от ядра их Вселенной.

То существо, с которым она связана, медленно поворачивается вокруг своей оси, не теряя контакта с сородичами. Стая растянулась на миллионы километров. На расстоянии диаметра планеты парит его другая сущность; по обеим сторонам от его продолговатого тела размером с гору широко распростёрты вакуумные крылья — тончайшие скопления молекул, каждое величиной с атмосферный фронт, мерцающие в слабом свете звезд. Колоссу известно, что где-то на другой стороне бескрайней бездны с поверхности твердого мира поднимается слабый шепот мыслей. И среди них снова есть мысли отдельных личностей, которые становятся все сильнее и постепенно вплетаются в ткань этой галактики. Огромное существо купается в мягком сиянии звездной туманности и размышляет, когда же мысли станут достаточно сильными, чтобы влиять на реальность. И оно, и его сородичи уверены, что рано или поздно такой момент настанет. И тогда стая покинет прекрасную туманность, чтобы искать новых пришельцев и направлять их мысли к ядру, где осуществляется кульминация всей жизни.

Приятная перспектива вызвала у Араминты вздох удовлетворения, хотя огромное существо уже исчезало в далекой тьме. Звездное мерцание превратилось в подвижные язычки свечей. Призрачное касание космической пыли сменилось скользящими движениями сильных пальцев. Другая пара рук поглаживала ее живот, еще одна ласкала грудь. Теплое масло втиралось в кожу с настойчивой чувственностью. Языки проникали в самые интимные уголки ее тела.

— Пора просыпаться, — прозвучал негромкий голос.

С противоположной стороны от нее раздался другой голос:

— Пора снова предаваться наслаждениям.

Все еще в приятной дремоте, Араминта перевернулась, подчиняясь движению рук и приоткрыла глаза. Мистер Бови, с которым она ужинала в ресторане, стоял у края широкой кровати и улыбался ей, глядя сверху вниз.

Она ответила ему ласковой усмешкой и вдруг ощутила, как в нее входят сзади. Ее изумленный и взволнованный вздох осветил его лицо восторгом. Еще одна пара рук смяла ее ягодицы. Она приоткрыла рот и приняла член совсем молодого мистера Бови.

Она не знала, сколько его вариантов с ней на этот раз совокуплялись. Не знала, утро сейчас или еще полночь. Ей было все равно. Вся ее Вселенная сейчас заключалась только в ее плоти и наслаждениях.

После ужина в ресторане «У Ричарда» они в капсуле мистера Бови отправились в его большой городской дом на южном берегу, с лужайками доходящими до самой реки. Еще не было даже полуночи. Несколько его вариантов сидели в гостиной, двое на кухне занимались приготовлением каких-то блюд, трое плавали в большом бассейне. По его словам, остальные отдыхали в спальнях на верхних этажах.

Араминта словно бы оказалась хозяйкой большого приема. Два мистера Бови сидели по обе стороны от нее на мягком диване, а остальные расположились у ее ног на больших подушках. Потребовалось немало времени чтобы она смогла победить инстинктивное ощущение, что все они разные люди. Он с удовольствием поддразнивал ее, то подхватывая чей-то разговор на середине фразы, то затевая спор с самим собой. Но совместный смех всех его тел звучал ласково и добродушно. Это было очень медленное и мягкое соблазнение.

А потом тот, с кем она ужинала, наклонился и поцеловал ее. От вина и предвкушения к этому времени у нее уже лихорадочно стучало сердце, а кожа горела огнем.

— Выбор за тобой, — прошелестел его голос.

— Выбор?

— Сколько и какие из нас.

Она окинула взглядом лица, и на каждом увидела одинаковое выражение восторга и желания. На то долгое мгновение все лица показались ей абсолютно одинаковыми, словно это были клоны. Тогда ее подсознание и постигло тот факт, что все они — один человек.

— Безусловно, ты, — сказала она своему компаньону по ужину. — Это ведь ты сделал самую тяжелую работу, убедив меня прийти сюда. — Затем она стала просто показывать. — Ты — очень красивый парень. — И ты. — Молодой и мускулистый, это она заметила, когда он выбирался из бассейна.

Выбранная троица проводила ее наверх. Араминта думала, что вела себя достаточно отважно, но затем мистер Бови стал обучать ее приемам, осуществить которые можно было только в группе, и ночь превратилась в горячее сексуальное приключение.

— Доверься мне, — сказал он, открывая перед ее лицом аэрозоль. — Это стимулятор. Он усилит наслаждение и уравняет наши возможности.

Араминта вдохнула газ. Он оказался довольно мощным средством.

Они собрались вокруг нее, поддерживая сильными руками в разных положениях. По мере того как стимулятор насыщал кровь, Араминта достигала оргазма с каждым по очереди. После третьего она в приятной истоме пала на матрац. И только тогда заметила, что вокруг постели в полной наготе стоят другие варианты мистера Бови, молча ожидая ее внимания. Она не стала возражать, видя их горящие желанием лица.

— Да, — выдохнула она.

Новые тела одновременно приблизились к кровати.

Той ночью Араминта в экстазе не раз отключалась от реальности. Каждый газ мистер Бови давал ей немного отдохнуть, а потом снова начинал возбуждать. В один из таких периодов она и увидела тот странный сон.

Она проспала почти до полудня. А когда наконец проснулась, все подробности прошедшей ночи слились в непрерывную череду почти животного секса. Араминта сама удивилась, что соглашалась на все, что он ей предлагал.

В постели рядом с ней лежал мистер Бови, пригласивший ее в ресторан. Больше в спальне никого не было.

— Доброе утро, — ласково произнес он.

Она все еще ощущала невероятную усталость и неприятное раздражение. Действие аэрозоля закончилось, а ее кожа стала холодной и слегка липкой.

— Ты знаешь, что ты очень красива, когда спишь?

— Я… Раньше мне никто об этом не говорил.

— Как ты себя чувствуешь?

— Вроде бы неплохо.

— Ладно, — с понимающей улыбкой сказал он, убирая с ее лба прядь волос. — Тогда я спрошу прямо: ты бы хотела повторить такую ночь?

— Да, — прошептала она, сознавая, как лицо заливает краска.

Несмотря на порой полуобморочное состояние, эта ночь была лучшей в ее жизни. О чем-то похожем говорила Крессида, когда рассказывала о сексе с несколькими партнерами одновременно, но такого Араминта в силу своей застенчивости попробовать не решалась. Этой же ночью она занималась любовью с одним и тем же человеком и потому не стыдилась своего возбуждения — почти.

— Я надеялся, что ты согласишься. Не каждый моночеловек способен вести себя со мной таким образом. Ты необыкновенная женщина, Араминта.

— Я… — Она помедлила, не решаясь на откровенность. Какая глупость! — Я чувствовала, что становлюсь частью тебя. Я это себе выдумала?

— Нет. В таком эмоциональном состоянии гея-поля могут смешиваться, а между нами почти все время существовала близость. Ты делала это по доброй воле?

— Во мне нет гея-частиц.

Он посмотрел на нее с удивлением.

— Интересно. А мне всегда казалось… Ладно, это не важно. Ванна для тебя уже готова.

— Спасибо. А куда мы отправимся потом?

— В «Империи Бродвея» идет неплохая пьеса, комедия с реальными актерами. Я купил билеты на сегодняшний вечер.

Это было не совсем то, на что она надеялась.

— Прекрасно. А потом?

— Я бы хотел, чтобы ты вернулась сюда, в эту постель. Правда, мне очень понравилось.

Араминта застенчиво кивнула.

— Согласна.

Она не надеялась, что вчерашняя ночь повторится. Первый опыт всегда особенный. Но, если Араминта будет такой же возбужденной, как накануне, секс станет самым горячим во всем городе. Она выбралась из постели и охнула, выпрямляя тело.

— Гм, сколько же у тебя тел?

Пришла его очередь проявить сдержанность.

— Больше трех десятков.

— А сколько… прошлой ночью?..

— Шесть, — ответил он и очень по-мужски удовлетворенно ухмыльнулся.

— Великий Оззи!

«Вот это да, я теперь законченная распутница. Скорее бы увидеться с Крессидой и все рассказать. Она мне позавидует».

— Что бы ты хотела на завтрак? — спросил мистер Бови, остановив Араминту на пороге ванной комнаты.

— Апельсиновый сок, кофе, черный и крепкий, и круассаны с джемом из клубники и хиджани.

— К твоему выходу все будет готово.

Над поросшей кустарником пустыней антиграв-капсула увеличила скорость. За прозрачным корпусом мертвые иссушенные растения, почти того же цвета, что и почва, из которой они росли, слились перед глазами Аарона в сплошное мутное мелькание. Дрожащее пятно внизу искажало визуальную перспективу, и было трудно определить, летят они на высоте нескольких метров или нескольких километров. Аарон не раз ловил себя на том, что ищет глазами черную тень, скользящую по земле.

За пару минут до приезда на ранчо он увидел забор: выбеленные солнцем деревянные столбики ограничивали участок, ничем не отличающийся от остальной пустыни. Между столбиками была натянута ржавая колючая проволока. По мере приближения капсулы к дому внизу мелькнули еще какие-то изгороди. Обнесенные ими участки были намного меньше и ближе располагались друг к другу. Наконец появились и строения самого ранчо — небольшое скопление в центре паутины колючей проволоки.

— Что он здесь разводит? — спросила Корри-Лин.

— Корримулов, — ответил Аарон.

— Я не вижу, чтобы там хоть что-нибудь двигалось.

— Полагаю, сейчас неподходящий сезон.

Корри-Лин с сомнением посмотрела на пустыню.

— А здесь есть какие-то сезоны?

— Да. Раз в десять лет идет дождь.

— Черт побери, какое счастье для фермеров!

Капсула сделала круг над ранчо. Аарон насчитал восемь больших отдельно стоящих амбаров из древнего ржаво-коричневого композита и белокаменный дом в центре, окруженный изумрудной зеленью обширного сада, Бассейн под открытым небом сверкал насыщенной бирюзой. По широкому выгулу скакали земные лошади.

— Ну, вот это по крайней мере выглядит неплохо, — ворчливо заметила Корри-Лин.

Юз-дубль Аарона доложил о широкоспектральном сканировании капсулы.

— На рай немного непохоже, — пробормотал он.

Его собственное пассивное сканирование выявило внизу мощные источники энергии. Располагались они по всему периметру ранчо — своего рода оборонительный рубеж.

Капсула приземлилась на специальную площадку у самого края сада.

— Ты не могла бы… — заговорил Аарон и тотчас заметил на лице женщины выражение глубокого равнодушия. — Предоставь все переговоры мне, хорошо?

— Конечно. Может, мне просто остаться здесь? Или ты сначала заткнешь мне рот? А может, предпочтешь упрятать в передвижную стазис-камеру?

— Очень соблазнительно, — ухмыльнулся он, игнорируя ее хмурый взгляд.

Поль Алкофф, одетый в выцветший джинсовый костюм, со стетсоном на основе, поджидал их, облокотившись на ворота выгула. Этот высокий худой мужчина наконец позволил проявиться своему возрасту в семь с половиной столетий. Его длинные волосы, аккуратно зачесанные назад, сильно поредели и стали совсем белыми. Суставы рук и ног, видимо, утратили гибкость, и их движения были несколько замедленными. На сильно загоревшем лице выделялись бледно-голубые глаза. Еще одной отличительной особенностью была аккуратно подстриженная бородка. Даже Аарон понял, что встретился с непростой личностью. Он сразу же задумался, сколько повидал этот человек за свои семьсот пятьдесят лет.

— Сэр, спасибо, что согласились встретиться со мной.

Его уважительный тон вызвал удивленный взгляд Корри-Лин.

Поль слегка улыбнулся, приподнял свой стетсон ровно на дюйм и чуть наклонил голову в сторону Корри-Лин.

— Добро пожаловать, мэм.

— Хм, привет, — выдавила основательно смущенная Корри-Лин.

— Как правило, я не пускаю в дом таких, как вы, — обратился Поль к Аарону. — Так что не обижайтесь, что не приглашаю преломить хлеб.

— У меня только боевые биононики, я не Высший.

— Угу. Полагаю, в наши дни это не так уж важно, сынок. Битва случилась много лет назад.

— И вы победили?

— Планета все еще принадлежит людям, так что я считаю, мы тогда не напрасно старались.

— Так вы Протектор?

— Мои бывшие партнеры просили меня сдать землю в аренду. Я навел справки и понял, что на них надавили высшие чины, люди, о которых мы давно ничего не слышали. Вы это допустили, сынок, так что я бы не хотел, чтобы ты снова начал ту же игру.

— Я здесь не для того.

— Что же тебе нужно?

— Информация.

— Я так и думал. — Он повернулся и поставил локти на верхнюю перекладину ворот. — Видишь, вон там Джорджия? Крапчатая кобыла.

Корри-Лин и Аарон подошли к воротам.

— Да, сэр, — ответил Аарон.

— Резвая малышка, верно? Я могу проследить ее родословную до земных арабских скакунов середины девятнадцатого столетия. В ней нет ни капли чужой крови. И никаких модификаций в генах. Зачата естественным путем и рождена из чрева своей матери, как и все ее предки. Для меня это истинная красота. И я не хочу, чтобы ее испортили. Нет, в самом деле, не желаю, чтобы ее жеребят улучшали. Она и ее сородичи имеют право существовать в этой Вселенной в том виде, в каком их создал родной мир.

Аарон проводил взглядом скачущую галопом лошадь с развевающейся гривой.

— Мне это понятно, сэр.

— В самом деле? А моя шляпа?

— Сэр?

Поль снял стетсон, внимательно его осмотрел и снова водрузил на голову.

— Должен сказать, что это настоящая вещь. Одна из последних, выпущенных в Техасе двести пятьдесят лет назад на фабрике, которая изготавливала шляпы почти тысячу лет, пока АНС не прикрыла ее якобы за ненадобностью. Потомки людей, живущие в том несчастном мире, больше не делают их даже в кустарных мастерских. Я купил целую партию и храню в стазис-поле. Как только одна шляпа изнашивается, я надеваю новую. Осталось всего две штуки. Это вопиющее безобразие. Хотя я не думаю, что протяну так долго, чтобы износить последнюю. Она будет покоиться на крышке моего гроба.

— Прискорбно это слышать, сэр.

— А скажи-ка, сынок, что ты обо мне думаешь?

— Э-э, не знаю.

Поль уставился на Аарона пронизывающим взглядом.

— Если уж я так расстраиваюсь, говоря о подлинности шляпы, подумай, я испытываю, когда исчезновение грозит всему человеческому наследию.

— А!

— Да. Я Протектор и горжусь этим. Я немало постарался, препятствуя распространению мерзопакостных фальсификаций и ханжеской идеи превосходства среди этих великолепных звезд. Высшие — не фанатики какой-нибудь старомодной религии или идеологии. С теми, даже имея различные взгляды, можно было всю ночь проспорить за бутылкой виски, а утром посмеяться и по-джентльменски разойтись. Но только не с Высшими. Я смотрю на них как на физический вирус, который необходимо уничтожить. В противном случае он заразит всех нас. Те, кто рождается с бионониками в клетках, уже лишены права выбора. Они обязательно загрузятся в АНС. Вот так. Нет выбора, нет альтернативы. Твоя сущность украдена еще до рождения. Люди, настоящие люди, обладают свободой воли. У Высших этого нет. И быть не может.

— А жизнь, которой они живут между рождением и загрузкой? — спросила Корри-Лин.

— Не имеет значения. Это все равно что домашние собачки, вернее, скот, окруженный заботой и охраной машин до того момента, когда они решают принести своему железному богу последнюю жертву.

— Так какой же смысл этому богу их создавать?

— В конечном итоге какая-то цель должна быть. Несмотря на прошедшие годы, это еще только начало. АНС считает, что таково наше будущее. Если дать им волю, система нас уничтожит.

— Многие расы живут в стабильности постфизического состояния, — заметил Аарон. — Для большинства сингулярность является процессом регенерации. Те, кто не согласен с этим, отделяются и осваивают новые звезды.

— Согласен. Но это совсем другое. — Поль снова отыскал взглядом Джорджию. — Если ее не защищать, Вселенная никогда не будет такой, как прежде. Это неправильно. Нельзя этого допускать.

— Радикальное движение внутри АНС почти уничтожено, — сказал Аарон. — АНС следит за тем, чтобы не было несанкционированного доступа.

Поль слабо улыбнулся.

— В том-то все и дело. Может, добрый Бог просто смеется над своим железным соперником.

— Я хочу спросить вас о тех временах, когда вы были активным Протектором.

— Валяй, сынок. Я не знаю, кто ты, но абсолютно уверен, что ты не полицейский в любой их разновидности.

— Нет, сэр, я не полицейский.

— Рад это слышать.

— Я здесь ради Иниго.

— А! Он один из первых в моем списке. Вы ищете его?

— Вы знали, что он был Высшим?

Реакция Поля удивила Аарона. Старик хлопнул ладонью по перекладине ворот и просиял широчайшей улыбкой.

— Сукин сын! Я знал, черт побери, знал. Да, он был хитрой бестией. Знаете, сколько времени мы за ним следили?

— Так вы подозревали?

— Конечно, подозревали.

— Значит, Высшим был Эрик Хорови?

— Эрик? Нет. Бедняга! Проклятый ангел его просто использовал, так же как и сестер.

— Сестер? Вы говорите о тетке Иниго?

— А вам не так уж много об этом известно, не так ли?

— Нет, сэр. Но я должен во всем разобраться. И срочно.

— Ха! Всегда все срочно. В наши дни вся Вселенная куда-то торопится. Я‑то понимаю это, потому что я стар…

— Эрик, — мягко напомнил ему Аарон.

— Давай-ка начнем с ангела. Вам известно, кто это такие?

— Я о них слышал.

— Высшие — радикалы хотели обратить в свою веру целые миры. Они не собирались предоставлять людям право выбора. Как я говорил, рожденный с бионониками человек не мог выбирать, как провести свою жизнь. Так вот. в те времена ангелы высаживались на планету и начинали свою грязную работу: сеяли заразу, которая должна была поразить все население. Протекторы организовали наблюдение за космопортами и стали следить за всеми носителями бионоников. Как я полагаю, они и сейчас этим занимаются. Так вот, ангелы приспособились высаживаться где-нибудь в глуши. Они прыгали с корабля, находящегося на низкой орбите, а силовые поля спасали их от последствий аэродинамического торможения. — Он внимательно посмотрел на Аарона. — А ты можешь такое проделать?

— Да, наверное, смогу. Весь вопрос в форматировании. Но тогда это была новейшая технология.

— О, эти мерзавцы получали все, что хотели. Из-за своих силовых полей они и получили свое название. У них как будто вырастали крылья, несущие тела в огненном потоке. Многим удавалось и вовсе остаться незамеченными В тот раз нам повезло. Сочувствующий нашему движению рыбак заметил термальный след и известил нас. Я и моя команда проследили этого ублюдка до Кухмо. Но мы опоздали. К тому времени, когда мы туда добрались, он уже подцепил Эрика Хорови и Эмильду Виатак, они в то время встречались, как это бывает у нормальных подростков. Ангелы обладают одной особенностью: они гермафродиты, и еще они очень красивы. По-настоящему красивы. А тот был исключительным экземпляром даже для своего рода — то ли прекрасный юноша, то ли потрясающая девчонка, зависит от пола партнера. Ангел подружился с Эриком и Эмильдой и переспал с ними обоими. Сначала с Эриком. И это очень важно. Он впрыснул ему свою сперму с биониками. А потом он соблазнил Эмильду, и она забеременела от измененной спермы Эрика.

— А меры предохранения? — спросил Аарон.

— Бесполезно. Ангелы нейтрализуют любую контрацепцию быстрее, чем медики. Так что вскоре молодые люди поняли, что Эмильда ждет ребенка, а анализ ДНК показал, что отцом без сомнения был Эрик. Обнаружить бионики в зародыше чертовски трудно даже в наши дни. Они не проявляют себя до полового созревания, а тогда уже слишком поздно. Стоит заразить ими часть населения, и через несколько поколений большинство младенцев будут рождаться Высшими. Но мы вовремя разрушили этот любовный треугольник.

— Пожар в колледже? — спросила Корри-Лин.

— Да, мэм. Вы скажете, что ангелы хорошо вооружены, но мы все равно справились с ним. Победить обладателя бионоников можно, только следует подобрать более мощное оружие. Здание гуманитарного отделения при этом сильно пострадало.

— А что стало с ребенком?

— Мы отвезли Эрика и Эмильду в свою штаб-квартиру. Она была беременна, как мне помнится, около двух недель, и эмбрион оказался заражен.

— Я думал, это невозможно определить.

Взгляд Поля устремился за горизонт.

— Выяснить всегда можно. Надо только исследовать саму клетку.

— Ох, Оззи, — выдохнула Корри-Лин и сильно побледнела.

— Мы извлекли из Эмильды эмбрион и исследовали его. Такой процедуры не вынесет ни один зародыш. К счастью, мы успели вовремя.

— Что бы вы ни говорили, это бесчеловечно.

Аарон метнул в ее сторону сердитый взгляд. Корри-Лин хотела еще что-то добавить, но только махнула рукой и ушла.

— Извините за эту сцену, — сказал Аарон. — Что же было дальше?

— Стандартная процедура, когда женщина знает, что она беременна, как в случае с Эмильдой. Мы не могли стереть две недели из ее памяти, это было бы слишком заметно. Потому мы извлекли ее яйцеклетку, оплодотворили спермой Эрика и поместили в матку. После этого им обоим удалили память о вечере, проведенном в нашей штаб-квартире. На следующее утро ребята проснулись с головной болью и не могли вспомнить, что делали накануне. Обычный случай среди молодежи.

— Что же не получилось?

— Нет, сынок, все прошло великолепно. Спустя девять месяцев у них родилась хорошенькая девочка. Вполне нормальная.

— А как же был зачат Иниго?

— У Эмильды была сестра.

— Сабина.

— Да. Они были близнецами. Однояйцевыми близнецами.

— А, вот теперь я начинаю понимать.

— Я должен был учесть такое развитие событий. Это же мечта каждого подростка, да и большинства мужчин тоже!

— Он спал с ними обеими.

— Да. И он, и ангел. И ты только что подтвердил мою догадку. После стольких лет. Частью процедуры зачистки для Протектората является исследование памяти ангела, чтобы узнать, кого он успел заразить. Взламывать чей-то разум — ужасно, это одно из тяжелейших прегрешений современной медицинской технологии. На то, чтобы преодолеть защиту бионоников. уходит несколько дней. Да простит меня Бог, в нашей команде этим занимался я. Тяжелая необходимость. Другого способа узнать, что натворили отродья дьявола, не существует. Процесс нельзя назвать чисто научным опытом сейчас, нельзя было и тогда. Разум — это не просто небольшое хранилище наподобие кристалла памяти. Мне приходилось погружаться в его разум и терпеть его коварные мысли в своей голове. При исследовании последних по времени воспоминаний я чувствовал себя так, словно сам переспал с Эмильдой. — Он прикрыл глаза, явно страдая от болезненных воспоминаний. — Я помню ее лицо в нескольких дюймах от моего. Она… она была такой красивой! Хотя я не могу с уверенностью сказать, что запомнил именно ее. Я не отличал одну сестру от другой. Черт, в то время я и не знал, что должен был искать различие между ними.

— Выходит, Иниго появился на свет в процессе инфильтрации Высших.

— Да. Мы были в шоке, когда обнаружили, что Сабина беременна, но это случилось уже накануне родов. Мы долго спорили, как поступить.

— Выкрасть ребенка и протестировать его.

— Да, это был один из вариантов. Наиболее мягкий. — Поль оглянулся на Корри-Лин, сидевшую на бетонном бордюре, идущем вокруг одного из амбаров. — Но с течением времени вмешательство становилось все более проблематичным, особенно после рождения ребенка. Мы не… Между прерыванием беременности и детоубийством существует огромная разница — по крайней мере для меня. Раз уж младенец появился на свет, он имеет законное право на существование. Даже если бы мы забрали его у матери и доставили в Центральные миры, его бы тотчас отослали обратно. Таковы наши законы. Протекторат для того и задумывался, чтобы прекратить этот кошмар, пока он не повлек за собой политических осложнений.

— И что же вы решили?

— Я никогда не верил, что рождение детей у двух сестер с разницей в две недели может оказаться простым совпадением. Если Иниго был заражен, он обязательно выдал бы себя, так всегда происходит.

— Но этого не произошло.

— Нет. Мы не спускали с него глаз, пока ему не исполнилось двадцать пять лет. И он ни разу не ошибся. Он вел себя в точности как любой другой нормальный человек. Школа. Университет. Средние успехи в спорте. Травма во время игры в футбол. Потом он нашел работу. Держался вдалеке от местной политики. Заключил контракт с финансовой компанией, страхующей процесс омоложения. Когда попробовал аэрозоли, достиг желаемого эффекта. Занял невысокую скучную должность в департаменте космологии государственного университета. Ничто не указывало на присутствие в его организме бионоников. До самого вашего сегодняшнего появления я еще сомневался, что он заражен. Я склонялся к мысли, что его рождение все-таки было случайным совпадением. Поверь, сынок, если бы мы нашли подтверждение своей догадке, по достижении совершеннолетия ему был бы предъявлен негласный ультиматум.

— Жить или умереть.

— Да. Другого пути бороться с ними не существует.

— А потом он покинул этот мир, не так ли? И попал на станцию «Центурион».

— Да. И надо же, чем все кончилось! Половина чужаков в этой Галактике хотят нас уничтожить. И кто может их винить?

— Нам угрожает только Окайзенская Империя.

— Ты хотел сказать, что только они открыто высказывают свое недовольство. Не думаю, что остальные спокойно сидят и ждут, пока мы уничтожим их звезды.

Кто знает. Если мне удастся его отыскать, может, мы сумеем предотвратить паломничество.

— Мне следовало уничтожить его в утробе матери при первой возможности.

— Ну, кем бы он ни был, Высшим его назвать нельзя.

— Может, он и не развращен их культурой, но это пока.

— Скорее всего, вы правы. Он нашел альтернативу пути, который вы считали неизбежным. Его судьба — в Бездне, а не в АНС.

Поль пожал плечами.

— Как бы то ни было, это не судьба нормального человека.

— Наша судьба такова, какой мы себе ее выстроим. Свободный выбор, вы сами об этом сказали.

— Ты ошибаешься, сынок. Я вижу, что ты веришь в себя, и желаю, чтобы так было и дальше. Но здесь ты ошибаешься.

— Ладно, тут наши мнения расходятся. А что произошло с Эриком?

— Утрата тела. — Поль заметил изумленный взгляд Аарона. — Не тут ни при чем. Обычный несчастный случай. Он упорно работал, чтобы поддержать обеих сестер. Полагаю, он был порядочным малым. Фе которому он помогал, не следил за своими машинами. Агробот сильно ранил Эрика. Парень к тому времени уже выплатил страховку, но не успел загрузить в хранилище воспоминания. Так часто бывает. В новом теле осталась лишь память о нескольких месяцах, а этого для воссоздания личности явно недостаточно. В новом теле он остался ребенком, и, возможно, к лучшему, поскольку настоящего детства он не знал. У Эрика больше не было эмоциональных связей ни с сестрами, ни с собственными детьми. Но Эмильда очень постаралась, и ей удалось это исправить. Они уехали вместе. Сабина и маленький Иниго остались. Так в большой семье возникла глубокая трещина. С тех пор сестры не разговаривали друг с другом.

— И поэтому тетя Эмильда была вычеркнута из официальной семейной хроники.

— В общем-то, да.

— Никогда не встречала личности, более достойной презрения, — сказала Корри-Лин, как только антиграв-капсула поднялась с ранчо. — Даже по сравнению с нашим дражайшим Духовным Пастырем.

— А ты когда-нибудь встречалась с ангелом Высших?

— Нет.

— То-то же.

— И все? — сердито крикнула она. — А что ты сам думаешь?

— Я не пытаюсь никого оправдать. Я только хочу сказать, что на каждое действие находится равное противодействие. То, что они делали, было обусловлено эпохой.

— Он психопат. Черт знает сколько он убил младенцев. Он заслужив небытия до конца вечности.

— Смерти, ты хотела сказать.

— Какая разница! — отрезала она и плюхнулась в кресло.

Ее привлекательное личико исказила гримаса ярости.

— Я же просил предоставить все переговоры мне.

— Заткни пасть.

— Что ж, по крайней мере он нам помог.

— Чем это?

— Знаешь, если ты не перестанешь беситься…

— Пошел к дьяволу! Держу пари, до лишения памяти ты и сам был Протектором. Тебе это очень подходит.

— Нет.

— Ты же не можешь знать наверняка. Иначе откуда у тебя такие связи в этой мерзкой организации?

— Мне просто известно, кого в данной ситуации надо спрашивать. Информирование не означает согласия, и мне неизвестен источник моих знаний.

— Пф!

Она отвернулась и уставилась на пролетающую внизу пустыню.

Аарон немного подождал, пока Корри-Лин отойдет. И не дождавшись, молча улыбнулся.

— Иниго оплатил полис на омоложение, — произнес он немного погодя.

— И что?

Она умудрилась вложить в эту фразу больше капризной раздражительности, чем пятилетний ребенок.

— Это часть его плана поддерживать иллюзию нормальной жизни. Обладатели бионоников не нуждаются в омоложении, оно — участь Профессоров и нормальных людей. Биононики поддерживают клетки человеческого тела в оптимальном состоянии, после двадцати пяти лет организм не становится старше. Иниго сделал это в попытке одурачить Протекторат. Он ведь знал о своем наследии, соответственно, знал и о том, что с ним сделают, если он допустит ошибку.

— И как нам это поможет?

— Он должен был завести и хранилище памяти. Скорее всего, как раз перед тем, как отправиться на станцию «Центурион».

— Жаль, что ты внезапно оглох. Я спросила: как это нам поможет?

— Где-то на Анагаске сохранилась электронная копия юного Иниго. Алкофф дал мне название компании, где он покупал полис.

— Я не намерена… Всемогущий Оззи! Ты же не собираешься?..

Аарон весело усмехнулся.

— Наконец-то эту планету что-то встряхнет.

До войны со Звездным Странником, когда население Содружества было однородным и состояло преимущественно из физических лиц, правительство учредило весьма серьезный комитет, названный Советом внешней защиты Содружества, в чьи задачи входила оценка степени угрозы со стороны каждой новой расы чужаков. После того как АНС вступила в действие а взяла на себя управление всеми операциями флота, угроза стала несущественной. Если уж старое Содружество нашло в себе силы победить праймов, то АНС с ее почти постфизическими технологиями вряд ли могло угрожать нечто менее могущественное, чем постфизическое зло. Но исключать вероятность ударов со стороны физического сектора Галактики тоже было неразумно, и потому Совет внешней защиты продолжал функционировать внутри АНС, но независимо от правления.

Заседания совета собирались крайне редко, поэтому на призыв адмирала Казимира откликнулись все делегаты, впрочем, догадывающиеся о причине созыва. Они встретились в нейтральной реальности внутри АНС, представляющей собой старомодный зал заседаний, хотя и обставленный экстравагантной мебелью оранжево-белой расцветки, с большим панорамным окном, за которым виднелись равнины Моллавии и стена водородных вулканов.

Казимир, активировав реальность восприятия, появился в кресле во главе стола. Через миллисекунду справа от него возник Гор, следом за ним прибыла и Джастина. Следующей появилась Иланта — хрупкая на вид женщина, одетая в серо-голубое трико. Ее коротко подстриженные темные волосы украшали пурпурные пряди, созданные не ради каких-то усовершенствований, а лишь в довершение внешнего облика. Казимиру казалось, что он узнал этот стиль, но без обращения к усиленной нейронной памяти назвать его не мог. Иланта не стоила того: она представляла в Совете фракцию Ускорителей и с удовольствием вносила суматоху в любые мероприятия. Самым главным при общении с ней было не попасться на уловки.

Криспин Голдрич появился рядом с Джастиной. Более тысячи лет назад он был сенатором и членом первоначального Совета внешней защиты. С тех пор он этого поста не покидал. Казимир и правление АНС позволили ему остаться, поскольку среди всех членов правления ему не было равных в вопросах политического урегулирования любых конфликтов. К несчастью, его полезность ограничивалась ксенофобией по отношению к любым представителям чужих рас. Несколько членов семьи Голдрича пропали на Наттавааре во время войны против Звездного Странника, и с тех пор его мнение о чужаках ничуть не изменилось. В силу своих убеждений он всегда поддерживал фракции Изоляционистов и Интерналистов.

Последними прибыли Грииван и Джон Телвелл, представлявшие в Совете фракции Хранителей и Дарвинистов соответственно.

— Благодарю всех за согласие присутствовать на заседании, — произнес Казимир. — Я созвал совет по той причине, что наши отношения с Окайзенской Империей вступили в новую стадию. Корабли флота, базирующиеся в секторе Ханчер, обнаружили многочисленную флотилию Империи. Траектория ее движения нацелена на Содружество, а если точнее, то на сектор, где находится Эллезелин.

— Сколько в ней кораблей? — спросила Джастина.

— Две тысячи восемьсот семнадцать, — ответил Казимир. — Девятьсот из которых — класса «Старслайер», самые мощные и дорогие из имеющихся у окайзенов кораблей. Для их производства Империи в последние сорок лет пришлось сильно напрячь экономику. Эти корабли вооружены боеголовками, подобными квантовым ракетам. Окайзены считают, что нам неизвестно об их оружии, но мы засекли их испытания еще сорок пять лет назад.

— У них появились квантовые ракеты? — переспросил Голдрич.

— Некоторое их подобие, — сказал Казимир. — Этого надо было ожидать. По сравнению с Империей наши милитаристы эры атомных бомб выглядят кучкой пацифистов.

— Наше предполагаемое неведение Империя рассматривает как фактор собственного превосходства. Если мы обнародуем тот факт, что у Империи имеются смертоносные ракеты, мы со своей стороны лишимся преимущества, к тому же сильно пострадает уверенность нашего населения в собственной безопасности.

— Они сошли с ума, — пробормотал Грииван. — Император должен знать том, как мы реагируем на подобные угрозы. Им известно, насколько мы сильны.

— На самом деле это не совсем так, — возразил Казимир. — Помимо правления АНС и меня лично, никто не в состоянии точно оценить способности наших сдерживающих сил.

— Надеюсь, они справятся с Окайзенской Империей?

— На этот счет можете не сомневаться. Империя не представляет для нас существенной угрозы.

— Окайзены действуют в одиночку? — спросил Гор. — Посланник вполне определенно высказывался о каких-то могущественных союзниках.

— Неимперских кораблей в их флотилии нет, — заверил его Казимир.

— Ты становишься настоящим политиком, мой мальчик. Можем ли мы быть уверены, что эти «Старслайеры» вооружены только квантовыми ракетами, или чужаки отыскали какие-то остатки вооружения расы, перешедшей в постфизическое состояние?

— Для того чтобы точно ответить на этот вопрос, нам бы пришлось захватить «Старслайер» и исследовать его содержимое, — сказал Казимир. — Но я бы не советовал так поступать. Для окайзенов это равносильно объявлению войны. Кроме того, мы бы преждевременно обнаружили свою мощь.

— Ладно, а что бы ты посоветовал, черт побери? — воскликнул Криспин. — Они и так скоро о ней узнают.

— Я бы хотел этого избежать. В отношении окайзенов я бы предпочел прибегнуть к интенсивному дипломатическому воздействию, чтобы они развернули флотилию и отправились домой.

— Это невозможно, — сказал Грииван. — Если уж Империя решила запустить стиль весь свой флот, она не остановится, пока не устранит угрозу паломничества. Никакие уговоры не подействуют на окайзенов. Нам придется применить силу.

— А если возникнет другая, более существенная угроза Империи? — предложила Джастина. — Какие-нибудь неизвестные корабли, подошедшие с противоположного направления? Мы ведь сможем такое устроить, не так ли?

— Да, — согласился Казимир. — Но это лишь отложит конфликт на некоторое время. Мы можем создать видимость угрозы, но, если флотилия вернется, наш блеф будет раскрыт. Я не имею права отдать приказ уничтожать звезды лишь для поддержания иллюзии. И дело не только в морали, возникнет значительная физическая проблема радиации. Наш проект «Огненный вал» это подтвердил.

— Сколько осталось времени до прибытия окайзенов? — спросила Иланта.

— Расчетное время приближения к Эллезелину — семьдесят девять дней, — ответил Казимир. — И это очень важно, поскольку флот паломников еще не будет построен. Окайзены собираются ударить по кораблям еще на поверхности планеты. Если Воплощенному Сну удастся подняться в космос, перехватить их будет намного труднее, особенно для Империи.

— В таком случае я не понимаю твоего нежелания организовать диверсию. Как только флотилия паломников поднимется, атака Империи будет нейтрализована. И не надо никаких драматических шагов вроде взрыва звезды на противоположной от Империи стороне. Запустите тысячу дронов с фиктивными опознавательными знаками, чтобы они были похожи на приближающийся к Империи флот. Выиграйте время для Воплощенного Сна.

— Они догадаются, — сказал Гор. — Все дело в выборе времени. Они послали флотилию. Нам необходимо ее задержать, и вдруг из космоса появляется неизвестная армада. Даже окайзены не настолько глупы, чтобы поверить в простое совпадение.

— Не стоит на это рассчитывать, — тихо пробормотал Джон Телвелл.

— Чтобы заставить их вернуться, необходимо нечто более существенное, — сказал Казимир.

— Подкрасться к границам Империи и взорвать пару звезд или хотя бы планет.

— Мы слишком буквально воспринимаем слово «Империя», — заметила Джастина. — Более точно их название переводится как «миры, в которых мы гнездимся». Мне жаль, что наш Совет демонизирует окайзенов в оправдание силовых мер. Мы должны отыскать мирное решение.

Гор метнул в сторону дочери сердитый взгляд, на что Иланта отреагировала торжествующей улыбкой.

— Если бы они не посылали к нам флотилию с квантовыми ракетами, способными уничтожить все планеты Содружества, я не стал бы относиться к ним как к компании сумасшедших придурков, — огрызнулся Гор. — А в данных обстоятельствах мы собрались для того, чтобы помочь флоту выбрать соответствующий ответный шаг. Ты встречалась с Посланником. И как ты считаешь, к каким мирным предложениям прислушается Империя?

— Мы должны предложить им встречные меры, — сказала Джастина. — Предпочтительно такие, которые помогут им сохранить лицо.

— Например усилить давление на Воплощенный Сон, чтобы они отказались от своего идиотского паломничества, — предложил Грииван.

— Это вне компетенции флота, — быстро возразила Иланта. — Мы обязаны помочь флоту выбрать ответные меры. — Она даже не посмотрела в сторону Гриивана. — Если тебе так хочется, подними вопрос на политическом уровне или в правлении АНС.

— Это убедительный аргумент, — сказала Джастина.

— Но не здесь. Здесь мы решаем, сколько звезд надо превратить в сверхновые, чтобы убедить окайзенов повернуть назад.

— Никто не собирается превращать солнца Империи в сверхновые, — сказал Казимир. — Как я уже говорил, их флотилия не представляет для Содружества никакой физической угрозы. Она может быть эффективно нейтрализована.

— Довольно смелое заявление, — отметила Иланта. — Ты в этом уверен?

— При условии, что у окайзенов не было доступа к постфизическим технологиям, уверен полностью.

— Так нейтрализуйте их корабли. Оставьте без движения в межзвездном пространстве. Вряд ли у них найдется еще один флот, чтобы послать его на выручку в случае неудачи.

Казимир обвел взглядом всех сидящих за столом.

— Все согласны с такой рекомендацией?

— Нет, конечно, — воскликнула Джастина.

— А какой план ты предлагаешь? — насмешливо поинтересовалась Иланта.

— Предупреждение, — сказал Джон Телвелл. — Или, учитывая, с кем мы имеем дело, несколько предупреждений. Сопровождаемых демонстрацией пашей мощи и намерений.

— Неоднократной демонстрацией, не так ли? — едко спросила Джастина. — Чтобы ни у кого не осталось сомнений, насколько мы опасны.

— Если они поймут, что не смогут воспрепятствовать паломничеству, им придется повернуть назад.

— Это при наличии разума и логического мышления, — заметил Криспин. — Но мы говорим об окайзенах. Они вознамерились нас остановить — не оставят своих попыток до гибели последнего корабля.

— Их корабли будут нейтрализованы, но не уничтожены, — вмешался Казимир. — Я не могу допустить потери жизни в таких масштабах.

— Тогда я не понимаю, для чего нас здесь собрали, — обиделся Криспин.

— Правление АНС и я сам не хотели бы раскрывать наших возможностей до того, как возникнет реальная угроза, которой пока нет.

— Тупик, — буркнул Гор. — Единственный способ их убедить без значительных потерь жизней — это демонстрация технологий АНС, что, в свою очередь, насторожит всех чужаков физических миров нашего сектора Галактики.

— Будем обсуждать вопросы морали? — ехидно осведомилась Иланта.

— Такой шаг может вызвать беспокойство даже у райелей, — сказала Джастина.

— Поддерживаю, — согласился Гор. — Высокомерные подонки. Давно пора хорошенько тряхнуть их пьедестал.

— Ой, прекрати, — взмолилась Джастина.

Гор слегка наклонился вперед.

— Надо послать предупреждение на командный корабль, — сказал он. Если оно будет проигнорировано, вывести его из строя. Если окайзены после этого продолжат наступление, нейтрализовать значительную часть флотилии. Но использовать низший уровень технологии, лишь бы достичь желаемого эффекта.

— Согласен, — произнес Криспин.

— Должен заметить, что во главе флотилии, скорее всего, стоит кто-то из гнезда Императора, — сказал Грииван. — Последствия поражения представителей правящего гнезда крайне нежелательны. Высока вероятность нестабильности.

— Нам нет никакого дела до этого, — возразил Джон Телвелл. Он окину Хранителя презрительным взглядом. — Мы и раньше устраивали выволочку Императору, но окайзены ничему не научились.

— Наше положение накладывает на нас определенные обязательства, — сказала Джастина.

— Только с точки зрения человеческой морали, — парировала Иланта. — А мы обсуждаем чужаков.

— Спасибо, но я бы хотела остаться верной своим принципам, — строго заметила Джастина.

— Да, конечно.

— Я не согласен ни на какое применение силы против флотилии Императора, даже приемов сдерживания. Мы должны найти другое решение.

— Спасибо, мама, — поблагодарил ее Казимир. — Кто-нибудь еще против последнего предложения?

Грииван поднял руку.

Казимир обвел глазами стол.

— В таком случае оно принимается большинством голосов. Флот направит предупреждение на командный корабль и в случае игнорирования нейтрализует его. Я немедленно отдам соответствующий приказ.

— А если движение флотилии продолжится после того, как командный корабль выйдет из строя? — спросила Джастина. — Ведь никто не сомневается, что так оно и будет.

— Тогда я снова соберу заседание совета, — ответил Казимир.

Джастина с шумом выдохнула и в нарушение всех правил этикета мгновенно исчезла. Присутствующие уставились на опустевшее место, а реальность восприятия сгладила последствия ее отсутствия.

— Вот что делает пребывание в физическом теле, — насмешливо отметила Иланта.

— Ультиматум мы, безусловно, отправим по закодированному каналу, — сказал Казимир. — И вы все сможете отслеживать дальнейшие события.

— Как скоро окайзены получат наши требования? — спросил Джон Телвелл.

— Мне придется задействовать корабль с оснасткой, позволяющей нейтрализовать командный «Старслайер» без потери жизней, — пояснил Казимир. — В эскадрилье над Ханчером такие есть. Полетное время — около десяти дней. Сроком выполнения ультиматума пусть будут земные сутки.

— Значит, мы снова соберемся здесь через пару недель, — вычислил Гор.

Меньше чем через секунду после официального закрытия заседания Иланта направила Гору запрос о встрече в его личной реальности. Он этого ожидал и потому сразу же разрешил доступ на пляж с белым песком, лежащий под его владениями. Иланта вышла из моря в бело-голубом бикини.

— Совсем как Урсула Андресс, — одобрительно хмыкнул он.

Прическа в стиле Кэт кардинально изменилась, и теперь Иланта стряхивала капли с длинных медово-золотистых прядей.

— Благодарю. — Она прищурилась в лучах полуденного солнца, прикрыв глаза бледной ладонью. — Управляющие этим местечком довольно жестоки. Мне грозит солнечный ожог?

— Никакой жестокости. Обычные предосторожности от проникновения троянов и прочих неприятных сюрпризов. Нет, ожоги тебе не грозят, но фактор пигментации кожи не мешало бы повысить.

— Ага. — Она моргнула, наблюдая, как бледная кожа приобретает густой бронзовый оттенок. — Все-таки для меня это слишком земной пейзаж. Ты собираешься меня напоить и соблазнить?

— Секс между врагами — довольно обычное дело.

— Ах, Гор, — промурлыкала она. — Мы не враги. Кроме того, мы оба в ходе заседания получили то, чего хотели.

— В самом деле?

— Мы голосовали за одно и то же предложение. Почему? Джастина все еще дуется?

Он зашагал вдоль кромки воды.

— Хочу дать один совет: никогда не стоит недооценивать мою дочь. Я порой еще допускаю эту ошибку. И напрасно.

— Предупреждение принято. Ты считаешь, что Казимир ради нее задержит дело?

— Ни за что. Он самый исполнительный служака из всех, кого ты видела. Правительство отдает приказ, он щелкает каблуками, салютует и нажимает на кнопки.

— Какой ты старомодный. Тебе обязательно надо обновить программные ссылки.

— Что? Перетащить себя целиком в двадцать пятое столетие?

— Постепенно, шаг за шагом.

— Это ведь время твоего рождения, не так ли?

Она хихикнула.

— Они правы. Ты настоящий дьявол.

— Кто это «они»?

— Ну, почти все.

— В таком случае, наверное, правы. Итак, что же я могу для тебя сделать?

— Мы способны договориться?

— Относительно паломничества? Конечно.

— Любопытная уступка. И почему я не могу тебе поверить?

— Паломничество обещает стать значимым событием, и об этом знают во всех фракциях. Черт, снаружи начинают просыпаться даже некоторые животные. Дарвинисты того и гляди описаются от волнения. Да и твоя компания не намного лучше, бегают вокруг, суетятся и суются куда не следует.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Этот засранец Марий намотал немало световых лет.

Она изобразила удивление и даже схватилась рукой за горло.

— Не больше, чем ваш Экспедитор.

— Настоящие Консерваторы всегда в той или иной степени подвержены паранойе. И у них есть на то причины.

— Разве ты не один из них?

— У меня с ними крепкая связь.

— Забавно. Согласно твоему личному файлу, ты председатель правления.

— Это тебе надо бы обновить программные ссылки.

Она подняла руки на бедра.

— Послушай, ты собираешься договариваться или нет?

— А в такой позе ты очень соблазнительно выглядишь. Тебе об этом известно?

— Гор!

— Ладно, что же ты предлагаешь?

— Ослабить давление. Чуть меньше манипуляций с обеих сторон.

— Хочешь сказать, пусть животные сами решают? Не думаю, что могу поверить этому предложению, если оно исходит от тебя. В любом случае мы так долго расставляли свои фигуры, что теперь они продолжат двигаться и без нашего участия. — Он слегка наклонил голову набок и усмехнулся. — Или я что-то пропустил?

— Нет.

— В самом деле? Возможно, ты стараешься ради того, чтобы какое-то важное событие прошло гладко?

— Такие моменты, как этот, впоследствии тщательно описываются историками и скрашивают их скучное существование. Нет таких факторов, которые могли бы решить судьбу паломничества.

— Вот как? А ты не пробовала сказать Оззи или Найджелу, что действия отдельной личности не влияют на ход истории?

— Ими никто не манипулировал. В этом-то вся разница. Мы просто хотим, чтобы обе стороны немного успокоились.

— Значит, фракция Ускорителей предоставляет животным решать судьбу Галактики. Гм. Ничего удивительного, что тебе не нравится этот пейзаж, в нем нет никаких летающих свинок.

— Это твой ответ?

— Нет. Но мне становится интересно. Если не вмешается правление АНС или какая-нибудь из фракций, паломничество состоится. И на что же рассчитывают Ускорители, когда Бездна поглотит всю Галактику, включая и нас самих?

— Этого не произойдет. Я и пришла сюда ради того, чтобы сказать о принятых нами предосторожностях.

Гор остановился и посмотрел на нее с искренним удивлением.

— О чем ты, черт побери, толкуешь?

— Если границы Бездны расширятся до этого сектора Галактики, Земля и АНС останутся в полной безопасности.

— Ты не можешь этого знать.

— Нет, мы знаем.

— Я искренне, искренне надеюсь, что ваши утверждения не базируются на каких-то продуктах боевой технологии, которые вам удалось получить при помощи пары устаревших репликаторов. Райели не способны пробить границу Бездны. Даже правление АНС не может предсказать, что произойдет в случае ее расширения.

— Подобный уровень расширения настолько маловероятен, что граничит с невозможностью. Во-первых, звезды Стены обладают колоссальной массой. Этого достаточно, чтобы в течение многих столетий исполнять волю каждого паломника Воплощенного Сна. А утверждение о том, что Галактика будет поглощена Бездной, абсолютно ошибочно. Пропаганда райелей, подхваченная окайзенами. Райели принадлежат к древней несостоявшейся расе, настолько же неизменной, как сама Бездна, и они не имеют права диктовать нам свою волю. Даже если поглощение затронет самое ядро Галактики, это не имеет значения. Там нет ничего живого, одни лишь насыщенные радиацией обломки скал. Ты и сам все понимаешь, но обвиняешь Ускорителей в стремлении к поглощению. Я тебе уже об этом говорила?

— Нет. Я прекрасно знаю, чего хотят Ускорители: слияния. Вы собираетесь соединить АНС с тканью непрерывности Бездны. Вы считаете, что так мы сможем достичь постфизического состояния.

— Ты ведь изучал сны Иниго, нам известно, что Консерваторы анализировали их так же тщательно, как и все остальные. Внутри Бездны мысль воздействует на ткань Вселенной, мы могли бы сами управлять своей судьбой.

— Нет, нет и нет! — крикнул Гор. — Бездна — не Вселенная, черт побери, а микровселенная, крохотный, ничего не значащий сгусток пустоты. В космологии этот объект даже не регистрируется. Вы можете изображать там богов, как делает Идущий-по-Воде. Но богами вы останетесь только там и нигде больше. Это версия АНС для чужаков, вот и все. Не достижение превосходства, а уход от действительности, да так далеко, что больше вы ничего не увидите.

— Это превосходная возможность роста. Бездна установилась, она не меняется миллионы-миллиарды! — лет. Мы сумеем вселить в нее новую силу. Люди всегда так поступали. Достойные сострадания животные теперь овладели ментальной мощью, какую даже мы с трудом можем себе представить. Подумай, что произойдет, если АНС получит доступ к этой технологии и даст ей новое направление.

— Всемилостивый Оззи, сострадания достойны вы сами. Я бы презирал себя, если бы считал вас разумными существами, вам не дано даже этого.

— Мы знали, что ты будешь возражать против слияния, и потому выдвинули иное предложение.

— Ну-ка? — с подозрением произнес Гор.

— Мы продублируем АНС. Те, кто захочет достичь слияния, останутся здесь, кто не захочет, смогут свободно переместиться в другое пространство.

— Это ничего не решает, девчонка. Нельзя позволить Бездне сливаться с постфизическим разумом или даже с АНС, которой, надо заметить, там пока нет.

Взгляд Иланты ожесточился.

— Твои слова выдают тебя с головой. «Нельзя позволить»? У тебя нет права на подобные заявления. Эволюция продолжится, и не важно, подтолкнет ее паломничество или более прямое вмешательство. Вполне возможно, что расширение Бездны способен спровоцировать и Идущий-по-Воде.

— Он существовал тысячу лет назад, возможно, и десять тысяч лет назад.

— Внутри Бездны время не имеет значения.

— Проклятье! Вы больше не Ускорители, вам явился свет, и вы примкнули к Воплощенному Сну.

— Мы увидели возможность усовершенствования и решили ею воспользоваться. Мы никогда и ни от кого не скрываем своей цели.

— Ускорители никогда ранее не пытались заигрывать с Бездной.

— Теперь твои слова выдают твой возраст и твою неизменную натуру.

— Значит, я просто должен уйти с вашего пути, не так ли? Может, мне самоуничтожиться? И не препятствовать Новому Порядку?

— Ты сам отвечаешь за свою судьбу. — Она пожала красивым плечиком. — Это твой выбор.

— Согласен. И будь уверена, я его сделаю. Но предположим, что вы правы и Бездна не превратится во всепоглощающее космическое цунами, когда паломники проникнут внутрь. Как вы намерены добиться слияния ее с АНС?

— Нам не придется этого делать. На кораблях паломников отправятся и Высшие. Они изучат истинную природу Бездны и поддерживающий ее механизм.

— Если это было построено однажды, — пробормотал Гор, — это может быть построено снова.

Иланта усмехнулась.

— Теперь ты все понял. Мы создадим вторую Бездну здесь, в Солнечной системе, и тогда произведем слияние. АНС пройдет следующий этап эволюции.

— Чудесный научный эксперимент. А что произойдет, если он не удастся? АНС представляет собой ядро цивилизации Высших, а Земля — физический центр Содружества. В случае неудачи пострадают обе цивилизации.

— Никогда не думала, что увижу такое: Гор Бурнелли — плаксивый либерал. Натуралы, Прогрессоры и Высшие получат возможность прокладывать свой путь во Вселенной. Это и есть эволюция.

— Ага, в Галактике, которую вы по своему невежеству обрекаете на весьма недолгое будущее.

— Наше предложение удовлетворит все фракции. И каждый из нас сможет жить как и прежде.

— Ты даже родилась не на Земле. А я родился там. Это мой дом. И я никому не позволю им рисковать.

— В таком случае ты еще более отсталый тип, чем мы думали. Наше предложение остается в силе. Я уверена, остальные фракции, увидев неизбежность грядущих событий, его поддержат.

— А флотилию Империи вы планируете выбить из космоса?

На лице Иланты отразилось искреннее негодование.

— Нет, конечно. Окайзены не играют никакой роли. Так или иначе Казимир с ними справится. — Она холодно улыбнулась. — Гор, прошу тебя обдумать наше предложение. Оно составлено в духе примирения. В конце концов, если кого-то и можно назвать отцом АНС, то только тебя. Наверное, пришло время позволить ребенку искать собственный путь в жизни.

После этих слов она пробежала по песку и нырнула в воду.

Гор посмотрел, как она исчезает в волнах, и мысленно проследил ее уход из его личной реальности.

— Проклятье! — буркнул он.

Поднявшись по тропинке к дому, он обнаружил, что у бассейна под башней его уже поджидает Нельсон. На столе перед ним, как обычно, стоял высокий бокал.

— Ты все видел и слышал? — спросил Гор, усаживаясь рядом с Нельсоном.

— Да. Вот только не думаю, что всему можно верить. Для начала она чересчур бойко предсказывает проникновение кораблей паломников внутрь Бездны. Что ты собираешься делать?

— Я знал, что Ускорители стремятся овладеть технологией Бездны, это логическое продолжение пути к постфизическому состоянию, но способ исследования вызывает у меня тревогу. Я ни за что не поверю в кучку самоотверженных академиков, собравшихся лететь вместе с паломниками, чтобы узнать, как все работает. Нам придется удвоить усилия и раскопать их истинные намерения. Выясни все, что удастся, об этом Марии и его визите на Аревало, где он встречался с ученым по фамилии Троблум.

— Будет сделано. А что если АНС все-таки найдет способ завершить переход к постфизическому состоянию?

— Я с самого начала знал, что такое произойдет. В этом весь смысл организации АНС. И в обретении способностей надежно защитить Содружество.

— Ты собираешься этому помешать?

— Ни в коем случае. Я просто хочу, чтобы процесс шел естественным путем. А для этого нам надо быть очень осторожными.

Антиграв-капсула приземлилась на стоянке рядом с административным зданием клиники Святой Марии глубокой ночью. Аарон вышел и осмотрелся. Клиника располагалась в четырех милях от края густого леса, и на ее территории стояло множество небольших индивидуальных домиков. Вокруг посадочной площадки высилась темная стена деревьев-гистрел, чьи длинные перистые листья полностью скрывали из вида отдельные виллы, лечебные корпуса и спортивно-оздоровительные комплексы. Кругом было темно, и только в тридцати метрах от стоянки черные стволы освещались огнями приемного покоя.

Корри-Лин остановилась рядом с Аароном и одернула блузу. Ее лицо недовольно сморщилось.

— Господи, в этих темных джунглях того и гляди наткнешься на диких зверей. Хорошенькая встреча.

— Может, пока мы в клинике, нам удастся вылечить тебя от маниакально-депрессивного психоза.

— Пошел к черту.

— А теперь запомни, дорогая, у нас должны быть счастливые лица.

Он сжал ее руку и изобразил широкую радостную улыбку. Она едва не попыталась вырваться, но, припомнив что-то, тяжело вздохнула.

— Ладно. Только пусть все это поскорее закончится.

Двери приемного покоя распахнулись, как только Аарон и Корри-Лин подошли к невысокому зданию. Внутри их ждал роскошный интерьер, казалось, высеченный из розового и золотистого мрамора. В стенах просторного центрального зала открывались ниши, в основном служившие витринами невероятно дорогих магазинов дизайнерской одежды и аксессуаров.

Навстречу прибывшим вышла Рут Стол, их персональный врач-консультант, — ее внешность могла служить отличной рекламой самой клиники. Тело юной богини было изящно задрапировано серебристо-розовым шелком. Даже Аарон, полностью сконцентрировавшийся на предстоящей миссии, помедлил секунду, наслаждаясь жизнерадостной улыбкой женщины, и с удовольствием пожал безупречной формы ручку. Детекторы засекли сканирование, производимое системой безопасности клиники, но он легко блокировал его, представив сенсорам образ слегка располневшего мужчины. Дополнительный объем вокруг его туловища занимала портупея с целым набором оружия.

У Рут Стол никакого оружия не имелось, но макроклеточных узлов было больше, чем у среднего Прогрессора, и ее нервная система работала с такой скоростью, какой нормальному человеку удалось бы достичь только при помощи значительной дозы ускорителей.

— Спасибо, что вы выбрали нашу клинику, мистер Тефлер, — сказала она.

Ее пальчики кокетливо сжали ладонь Аарона. Биононики отреагировали тестом на выделение феромонов. Паранойя! Но ее голос и прикосновение действительно возбуждали, и графики в экзозрении показали учащение сердцебиения и увеличение температуры кожи.

«Инфильтрации не обнаружено», — доложил его юз-дубль.

Значит, все естественно. Но это и не удивительно.

— Не стоит благодарности.

Голос Корри-Лин был пронизан таким холодом, что мог покрыть инеем весь зал.

— Э-э, да, — с запозданием ответил Аарон. Он неохотно отдернул руку и с удовольствием отметил озорной блеск в ясных зеленых глазах доктора. — Я рад, что вы сразу же согласились нас принять.

— Мы с удовольствием помогаем супружеским парам достичь гармонии в их отношениях, — сказала Рут Стол. — Как я помню, вы говорили, что хотели бы близнецов?

— Близнецов? — беспомощно повторила Корри-Лин.

— Да, верно. — Аарон обнял Корри-Лин за плечи и ощутил, как напряжены ее мышцы. — И самых лучших, насколько это возможно.

— Конечно, — кивнула Рут Стол. — Мальчиков или девочек?

— Дорогая? — обратился Аарон к Корри-Лин.

— Мальчиков, — ответила она.

— У вас есть какие-то особые требования к их физиологическому состоянию?

— По крайней мере не хуже, чем у вас, — заявил Аарон и получил очередную улыбку. — Кроме того, я бы хотел, чтобы и мы сами немного улучшились в этом отношении. В последнее время я совсем за собой не следил. — Он похлопал рукой по выступающему вперед животу. — Вероятно, придется подправить процесс метаболизма.

— Я была бы этому очень рада, — сказала Корри-Лин. — Его вид абсолютно невыносим. Не говоря уж о сексе.

— Дорогая, ты обещала об этом не упоминать.

Она ответила широкой улыбкой.

— Выявить все проблемы с самого начала крайне важно, — заметила Рут Стол. — Вашей семье скоро будут завидовать окружающие. Завтра утром мы начнем оздоровительные процедуры и подберем наиболее подходящий курс. Наши первоклассные специалисты ускорят процесс, и я надеюсь, что он займет не более двух недель. Вы собираетесь сами вынашивать близнецов? — спросила она у Корри-Лин. — Или предоставите это утробе-резервуару?

— Я еще не решила, — с улыбкой ответила Корри-Лин. — Я, конечно, достаточно люблю своего мужа, чтобы стерпеть физические неудобства, но прежде, чем принять окончательное решение, хотела бы узнать, что вы можете предложить для облегчения этой ноши.

— Очень разумно. Утром я ознакомлю вас с полным пакетом мер для всего периода беременности, и не забывайте, что позже вы всегда сможете изменить ход процесса.

— Отлично.

— Мы отвели вам виллу под номером сто шестьдесят три. Там есть собственный бассейн, и расположена она недалеко от третьего корпуса, где будут проходить процедуры.

— Прекрасно, — сказал Аарон. — Я, пожалуй, сначала осмотрю главный бассейн и загляну в рестораны, в первую очередь в «Сингапурский гриль», о котором уже наслышан. А ты, дорогая?

— День был очень долгим, я отправлюсь к вилле. — Она окинула взглядом витрины. — Только немного познакомлюсь со здешними магазинами. Некоторые модели мне очень понравились.

— Только не трать слишком много.

Аарон на прощание прикоснулся к ее щеке губами и направился к выходу. Его юз-дубль извлек из внутренней сети план клиники, что пока выглядело вполне нормально.

— Ты можешь проникнуть в хранилище? — спросил Аарон.

«Нет. Информационных каналов связи с хранилищем не обнаружено».

Аарон выбрал дорожку, ведущую от посадочной площадки к зданию общего плавательного бассейна — огромному голубоватому куполу, под которым укрывалась пышная тропическая растительность и собственно бассейн, построенный в виде лагуны. Дорожка под ногами загорелась полосой желтого тумана.

— А как насчет системы безопасности? — спросил Аарон у юз-дубля.

«Доступ получен только к нижним уровням. Все гости постоянно остаются под наблюдением, кое-кто из них помечен красными иконками».

— Вот как? А на нас эти метки есть?

«Нет».

— Будет ли известно, если я сверну с дорожки?

«Да. интел-центр принимает сигналы различных пассивных сенсоров».

— Тогда запусти отвлекающие маневры. Устрой несколько сигналов тревоги подальше от меня. Но ничего серьезного, что повлекло бы вызов полиции.

«Выполняю».

Аарон свернул с дорожки и побежал между деревьями. Его костюм активировал маскирующее поле. Через минуту, незаметно проскользнув между стволами, он оказался у административного блока. Над землей поднимались два этажа, тогда как ниже поверхности сканирование показало еще десять. Секретное хранилище располагалось на самом нижнем уровне. Стены здания и прилегающий участок парка охранялись сложной системой наблюдения. Аарон воспользовался усиленными мускулами, стремительно пробежал между деревьями до края лужайки, а потом подпрыгнул и растянул силовое поле в пару длинных, загнутых назад лепестков. Невидимые крылья понесли его; словно бесшумную ракету, к техническому окошку на верхнем этаже. Аарон усмехнулся бьющему в лицо ветру. Начало нарастать возбуждение, с которым могли справиться только его биононики. Он знал, что сейчас предстоит сделать, и несмотря ни на что испытывал наслаждение. Ради таких моментов он и существовал.

Выпущенный им электромагнитный импульс вывел из строя датчики и источники мощности вокруг окна. Когда до цели оставалось пять метров, Аарон включил дезинтегратор. Последовал мягкий хлопок, как будто встряхнули мокрую ткань, и стекло превратилось в белый порошок, который потоком воздуха втянуло внутрь. Аарон отменил формирование крыльев, нырнул в проем и кувырком прокатился по полу.

Он оказался в продолговатом помещении бухгалтерии. Пустом и темном. Дверь была заперта. Аарон даже не стал использовать дезинтегратор, а просто вышиб замок при помощи усиленных мускулов плеча. Оранжевое аварийное освещение рождало на стенах странно изогнутые тени. Многофункциональный шифратор отключил связь в половине здания. Аарон выскочил на пожарную лестницу, перегнулся через перила и с громким стуком упал на бетонный пол, но силовое поле предохранило его от удара. Он осмотрелся.

В контрольном центре сидели два тяжеловооруженных охранника. Их неподвижные позы говорили о том, что оба через своих юз-дублей подключаются к общей охранной системе клиники, чтобы понять, что произошло в лесу.

Аарон ворвался в помещение через разбитую дверь. Оружейная система под его костюмом выпустила восемь энергонакопителей. Черные диски размером с кулак пролетели в воздухе, словно кибернетические шершни, и ударили в охранников, не дав им возможности произвести хотя бы выстрел. Оба мгновенно превратились в силуэты из ослепительно-белого света; их защитные поля оказались безнадежно перегружены, от пылающих фигур метнулись миниатюрные молнии. От ковра из-под их ног поднялись струйки дыма. Люди отчаянно заметались под невыносимо пронзительный визг энергетических разрядов. Потолочная панель освещения взорвалась и рассыпалась вихрем пластиковых осколков.

Аарон заметил, что ореол света вокруг первого охранника начал угасать, и вытащил гель-ружье. Защитное поле охранника замерцало пурпурными и оранжевыми разводами. Яркость свечения уменьшилась, так что проступили темные пятна дымящейся формы. Аарон выстрелил. Тело охранника, превратившись в студенистую массу, расплескалось по комнате кровяными сгустками. После этого Аарону оставалось только подождать, пока энергонакопители закончат работу со вторым охранником и силовое поле рассеется. Женщина почти без сознания со стоном упала на пол бесформенной грудой, и комната погрузилась в темноту.

Аарон опустился рядом с ней на колени и достал из кармана хирургический резец. Небольшое серебристо-черное устройство, осторожно приложенное к голове, выпустило восемь малметаллических манипуляторов. В отличие от Рут Стол, охранники явно не пользовались возможностями клиники. У лежавшей перед Аароном женщины было плоское круглое лицо с темными глазами, выдающими наличие усилителей зрения. Смуглая кожа на щеках успела покраснеть от электрических ожогов. При виде Аарона у женщины потекли слезы.

— Пожалуйста, — прохрипела она.

— Не беспокойся, — сказал он. — После оживления ты не вспомнишь эту ночь.

Резец, словно летучая мышь, прижался к черепу и приставил манипуляторы к покрасневшей коже. Через мгновение выдвинувшиеся микрохирургические волновые лезвия начали свою работу. Аарон ждал в тишине, нарушаемой только падающими с потолка каплями липкой крови.

«Процедура закончена», — спустя некоторое время доложил юз-дубль.

Аарон нагнулся и легонько потянул за корпус резца. С негромким чавкающим звуком прибор поднялся, увлекая за собой и верхнюю половину черепа. По краям разрезанной кости выступили мелкие капельки крови, быстро исчезнувшие в спутанных волосах. В слабом свете аварийных фонарей, пробивающемся из коридора, блеснула светло-серая масса обнаженного мозга.

Аарон поднес к нему левую руку, остановив ее в паре сантиметров от мягкой бугристой поверхности. Кожа на ладони вздулась семью небольшими бугорками. Из каждого потянулись гибкие щупальца. Аарон опустил руку на мозг и, стараясь ни на волос не сдвинуть ладонь, при помощи своего силового поля установил связь. Щупальца тем временем стали углубляться в ткань, разветвляясь снова и снова, словно корни растения в поисках влаги. Гибкие манипуляторы отыскивали устойчивые нейронные связи, лишая мозг возможности контролировать не только тело, но и мысли.

Вскоре защитная реакция была нейтрализована, и интеллектуальная программа Аарона начала выделять из потока хаотических импульсов смысловые последовательности.

Вирц Акку. Возраст — сто семнадцать лет. Прогрессор по рождению. В настоящее время состоит в браке с Ашером Лелом. Двое детей. Младшему, Гарри, исполнилось два года. Необходимость выходить в ночную мену ее огорчает, поскольку Гарри очень любит, когда она читает ему перед сном.

Программа Аарона перевела фокусировку ближе к настоящему времени.

Все предыдущие эмоции смыло волной непреодолимого ужаса. Сигналы восприятия, почти подавленные импульсами боли при обрушении силового поля, были очень слабыми. Одно воспоминание преобладало над остальными: приближающийся хирургический резец. Оно повторялось снова и снова. Бессвязные мысли разлетались в состоянии наступающей паники. Реакция тела выражалась во вздрагивании конечностей.

«Забудь об этом», — продиктовал инструкцию мозгу Аарон. Ему пришлось хорошенько сосредоточиться, чтобы подавить ощущение ужаса. Эффективность внушения усиливалась безупречно выбранным расположением щупалец, искажающих работу нейронов и лишающих разум возможности сопротивляться. Затем началось ментальное давление иного рода. Сознательные мысли начали слабеть, постепенно погружая разум в состояние комы.

«Встань», — скомандовал Аарон телу-марионетке.

Женщина поднялась, и вместе с ней поднялся он сам. Благодаря скрепляющему полю его рука оставалась точно над обнаженным мозгом.

«Система безопасности клиники».

В их общем экзозрении появилась схема расположения постов охраны. юз-дубль Аарона, получив доступ к системе безопасности, прекратил отвлекающие маневры и разослал подложные сообщения об исправности оборудования, которое на самом деле Аарон вывел из строя.

«Коды».

Из собственной памяти Вирц и ее макроклеточных узлов тут же начали поступать файлы с кодами для всех возможных ситуаций в клинике. Аарон воспользовался ими, чтобы подавить систему безопасности и свести степень защиты к нулевому уровню. Следующая череда команд устранила тревогу интел-центра, убедив его в том, что полученные сигналы были ложными и охранники держат ситуацию под полным контролем.

Поступил вызов с поста оперативников на другой стороне парка.

— Все в порядке. — Вирц повторила команду по служебному каналу. — Был кратковременный сбой, эти проклятущие глинты опять добрались до кабельной сети. Мелкие пакостники загадили узловой модуль. — Словечко «проклятущий» Вирц употребляла при каждом удобном случае, а глинтами назывались мелкие местные грызуны, населявшие лес и постоянно причинявшие неприятности, несмотря на две незаконные попытки персонала от них избавиться.

Объяснение в общих чертах было принято. Вирц обменялась с коллегами еще несколькими специфическими фразами и отключила связь.

«Хранилище».

Они пошли по коридору первого этажа бок о бок, рука Аарона по-прежнему лежала на голове женщины. Код Вирц открыл двери лифта. Аарон отыскал узлы корректировки и удалил часть изображения, скрыв свое присутствие.

На уровне, где располагалось хранилище, возникли проблемы. Все пространство здесь покрывала сеть сенсоров, передающих информацию по секретным каналам непосредственно в интел-центр. Аарон понял, что откорректировать изображение не удастся. Если сенсоры его заметят, то немедленно затребуют данные о его личности.

С этого момента миссия стала сверхсрочной.

Как только лифт остановился на нижнем уровне, Аарон ЭМ-импульсами нейтрализовал все датчики и незащищенные системы. Шифратор вывел из строя секретный канал связи. Теперь интел-центру было известно, что произошло какое-то нарушение, но он не мог определить какое. Весь этаж стал электронной мертвой зоной.

Свободной рукой Аарон отодвинул створку лифта. Металлическая дверь оказала значительное сопротивление, механизм привода под натиском издал пронзительный скрип. Аарон шагнул в темноту. Полевой сканер и инфракрасный фильтр показали, что короткий коридор впереди пуст. Вместе с зомбированной Вирц Аарон прошел в самый его конец, до двери хранилища, изготовленной из усиленного малметалла. Стену и дверь защищало мощное силовое поле, источник питания которого находился внутри. Свободной рукой Аарон провел по незащищенной стене коридора, пока его пальцы не наткнулись на армированный кабель, несущий часть служебной сети связи. Аарон прижал к стене ладонь. Импульс дезинтегратора небольшой мощности разрушил бетон. Не обращая внимания на летящую пыль, Аарон запустил ладонь в отверстие. Добраться до кабеля ему удалось только после того, как рука по локоть ушла в стену. После небольшого столкновения силовых полей кабель подался, обнажив скрытые внутри оптические проводники.

Кончики его пальцев пронизали волокна кабеля, погрузившись в сияние когерентных вспышек внутри линии связи. Теперь собственные системы Аарона имели прямой контакт с интел-центром через незащищенный канал. юз-дубль запустил серию разрушительных помех, разъедающих основные программы интел-центра, словно кислота кожу. В первые восемь миллисекунд атаки интел-центр потерял больше половины управляющей мощности. Аварийные программы отключили его от системы хранилища.

Юз-дубль Аарона перешел к другому концу захваченного кабеля и обнаружил отдельную систему охраны подземелья. Меньше секунды понадобилось на то, чтобы выявить ее основные узлы, выйти из-под контроля интел-центра и избежать процедур проверки. Силовое поле отключилось, и массивная дверь открылась с легким малметаллическим шорохом.

Аарон вытащил руку из дыры в стене. Он и Вирц одновременно прошли сквозь воздушно — пылевой занавес — охранное поле лишь издало легкое жужжание. Сработала независимая система освещения, и впереди открылся светлый продолговатый зал, заставленный высокими, до самого потолка, стеллажами с кубиками из прозрачного розового пластика.

Прямо напротив двери стояла невысокая металлическая тумба — системный реестр.

Вирц подсоединилась к заключенной внутри неактивной программе и получила запрос о сертификате личности согласно ДНК.

У самого порога Аарон провел сканирование и обнаружил признаки двух странных источников энергии в противоположной стене хранилища — последний рубеж защиты полумиллиона бесценных ячеек памяти, хранящихся в зале. Эти меры предосторожности нигде не числились. Весь комплекс был давным-давно вывезен из Центральных миров, где подобная технология стала уже привычной: два тяжеловооруженных охранника в состоянии временного небытия, поддерживаемом контейнерами из экзотической материи. Их оружие было готово к бою еще в самом начале двухлетней смены. Вернувшись в реальность, они не стали задавать вопросов, а сразу открыли огонь.

Силовое поле Аарона, которым он попытался защитить себя и Вирц, мгновенно напряглось почти до предела. Под энергетическими лучами, бьющими и в него, и в женщину, невыгодное положение стало для Аарона очевидным. Плотные алые потоки фотонов в слепящей ярости уперлись в его грудь и плечи. Он с трудом сделал полшага назад.

«Введи сертификат личности».

Однако программа реестра была сугубо гражданской, в таком электромагнитном вихре она не могла принимать и проверять информацию.

— Проклятье!

Боевая система Аарона выпустила партию дронов и пять нуль-губок. Охранники уклонились от угрозы, спрятавшись за стеллажами. Аарон свободной рукой схватился за верхушку колонки. Очередной энергетический залп еще больше истощил его защитное поле. Тонкие волокна выступили из кончиков пальцев и попытались проникнуть в провода и кабели, скрывающиеся под металлом.

Оба охранника выскочили из-за стеллажей и снова открыли огонь. Нуль-губки активировались и собрались в одном месте. Энергетические лучи причудливым образом вильнули в воздухе и, не причинив никакого вреда, исчезли в непроницаемо черных пятнах, почти неподвижно висящих перед Аароном. Их область поглощения быстро стала увеличиваться. Охранники достали кинетические карабины. Сверхбыстрые снаряды беспрепятственно миновали скопление нуль-губок и ударили по Вирц и Аарону. Защитное поле вспыхнуло яркой медью с оттенком кармина. Шквальный залп едва не опрокинул его, удержаться помогли только усиленные мускулы.

«На колени!»

Вирц быстро упала на блестящий пол. Она представляла меньшую мишень и была более устойчива. Нитевидные пробники уже проникли сквозь металл и начали внедряться в тончайшую оптоволоконную сеть.

В сторону Аарона полетели два энергогасителя. Он сбил их простым ионным импульсом излучателя, закрепленного в предплечье. Защитное поле на мгновение реформировалось, чтобы пропустить поток ионов, и охранники усилили обстрел, спеша воспользоваться этим преимуществом. Аарон почувствовал, как кинетические снаряды пронзили плечо и верхнюю часть груди. Боевая система доложила о пяти прямых попаданиях и начала сканирование, чтобы определить природу чужеродных тел. Номер один: разрывной снаряд, нейтрализованный гасящим полем, превратившим его в кусок раскаленного металла. Номер два: пакет тончайших шипов, которые распространяются в теле, поражая плоть на клеточном уровне, самовоспламеняются и повреждают органоиды бионоников. Этот заряд можно нейтрализовать только особым частотным дезинтегратором, что приведет к ослаблению еще действующих в области поражения бионоников. Номер три: заряд нервнопаралитического вещества, способный уничтожить пятьсот человек. Биононики быстро объединяют усилия и обезвреживают смертельный яд. Номер четыре: обычная взрывчатка, нейтрализованная вместе с первым снарядом. Номер пять: блок микроизлучателей-генераторов размером с микроб, подавляющих действие нервной системы, а также замедляющих работу бионоников и боевых систем. Вторичный эффект — болевые импульсы. Для их уничтожения потребуется активация помехоизлучателя.

Из рваных ран хлынула кровь, путь ей преградило реформированное защитное поле. Ткань разорванного костюма быстро стала влажной. Биононики сконцентрировали усилия, стягивая края ран, закрывая разорванные вены, артерии и капилляры. Распространение шипов в теле прекратилось, после того как дезинтегратор разрушил их молекулярную структуру. Но этот процесс слишком затянулся, и внутренние органы оказались сильно повреждены. Действующие микроизлучатели усилили эффект.

В его мышцах и кровеносных сосудах шла настоящая война микротехнологий, и Аарон, запрокинув голову, издал мучительный стон. Но Вирц и реестр хранилища все еще оставались под его контролем.

Биононики отключили целую серию нервных окончаний, устранив боль и все другие ощущения в плече и руке. На медицинском дисплее в экзозрении красным цветом окрасился опасно большой сектор. К горлу подступила тошнота. Руки и ноги мелко затряслись. Полевая аптечка, внедренная в бедро, впрыснула в кровь дозу ингибитора.

На Аарона обрушился очередной залп кинетических снарядов. Он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Биононики и боевые системы работали на пределе своих ресурсов. Противодействующие дроны делали все возможное, чтобы сбить прицелы противников, но в небольшом замкнутом пространстве оказались почти бесполезны.

Пробники Аарона наконец-то подключились к реестру.

«Введи сертификат личности».

Управляющая реестром программа признала полномочия Вирц. Юз-дубль тут же бросился на поиски личного хранилища Иниго. Как только он нашел ячейку памяти, ее физические координаты загрузились в боевую систему Аарона. Этот объем в восемь кубических сантиметров должен сохраниться невредимым, а все остальное хранилище можно уничтожить.

Аарон разъединил контакт с реестром и с Вирц. Женщина упала вперед, встряхнув ничем не защищенный мозг. Вдоль среза черепа появились кровавые пузырьки. Нуль-губки прекратили вращение, черные поглощающие пятна стали уменьшаться. Аарон поднял голову и хищно оскалился, глядя на охранников. Они прекратили стрельбу и оценивали обстановку.

— Пора платить по счетам, — решительно воскликнул он.

Первый же импульс дезинтегратора превратил драгоценные стеллажи в тучи оплавленного пластика. Оба охранника попятились. Гель-ружье ударило по их защитным полям. Энергогасители подобрались к ним с обеих сторон. Черные пятна нуль-губок сжимались и расширялись, подобно инверсным сверхновым звездам. Кинетические снаряды ударили в бетонные с мраморные стены. Еще несколько стеллажей обрушились со звоном антикварного стекла. Загоревшиеся пластиковые контейнеры начали отекать, славясь и разбрызгивая искры.

Аарон занял позицию между охранниками и ячейкой памяти Иниго, защищая ее от любых возможных повреждений. Ему удалось пробить силовое поле одного из противников, и в образовавшуюся пробоину ударил заряд гель-ружья. Нога человека мгновенно превратилась в жидкую массу разрушенных клеток. Охранник с криком упал. Силовое поле сомкнулось вокруг обрубка, и вязкая масса, исходя паром, стекла на пол. Энергогасители хищными грызунами впились в защиту пострадавшего и сократили поле до критического минимума.

Аарон остался один на один со вторым охранником. Они двигались друг к. другу, полагаясь только на оружие. Теперь исход битвы решали не программы и не человеческий опыт. Победить могла только грубая сила.

Под конец они оба стали подобны летящим навстречу друг другу атомным зарядам. Они столкнулись с ослепительной вспышкой, испепелившей все, что было рядом. И один из огненных шаров внезапно угас.

Аарон поднялся над кучкой пепла, секунду назад бывшего его противником. Не отводя взгляда, он поднял непострадавшую руку. Из предплечья появилось дуло рентгеновского лазера. Его луч пронзил голову одноногого охранника и вильнул немного вверх, чтобы наверняка уничтожить ячейку памяти. Аарон испустил протяжный вздох и поморщился от тупой боли в плече. Кровавое пятно уже расползлось по всей груди. Из-под обугленной и рваной ткани костюма виднелся участок потемневшей, сочащейся кровью кожи. Медицинский дисплей показывал, что шипы глубоко проникли в тело и нанесли значительные повреждения. Острая боль в левой ноге заставила Аарона невольно вскрикнуть. Колено подогнулось. Биононики вовсю старались нейтрализовать микрогенераторы, переносимые потоком крови. Аптечка в бедре все впрыскивала и впрыскивала лекарства, предотвращающие болевой шок. Если он не доберется до медицинского учреждения, потеря крови тоже скоро станет серьезной проблемой. Но Аарон все еще оставался в сознании, хотя испытывал необходимость в деактивации остатков нервно паралитического яда. Биононики свидетельствовали, что еще не вся отрава вышла из организма. Сканер поля самостоятельно настроился и снова произвел исследование.

Аарон приблизился к стеллажу с ячейкой памяти Иниго. Нуль-губки подлетели ближе и скрылись в боевой портупее. Под ногами хрустнули обломки пластика, слипшиеся от крови. Аарон протянул руку и взял ячейку. Самая трудная часть миссии осталась позади.

Направляясь к выходу из хранилища, он заметил, что одежда Вирц уже загорелась. Женщина так и не шевельнулась после того, как упала на пол. Аарон направил в ее голову луч рентгеновского лазера. Этот акт милосердия он совершил на тот случай, если ее ячейка памяти еще продолжает что-то фиксировать. Вообще-то подобные поступки были несвойственны Аарону, но победитель может позволить себе проявить великодушие.

Через три минуты Аарон уже был на крыше административного здания. Прерывисто дыша, он подошел к краю. Онемевшее плечо уже начало невыносимо холодить, отчего по всему телу распространялись волны слабости, с трудом сдерживаемые бионониками. Ужасная боль терзала колени, живот и спину, ослепляя, едва не сбивая с ног. На дисплеях в экзозрении, которые Аарон уже едва видел, появился отчет бионоников о прогрессе: оставшиеся восемь микрогенераторов, отравлявших его кровь, были успешно нейтрализованы.

Аарон медленно, с трудом выпрямился, постоял, качаясь и чуть не упав со второго этажа. юз-дубль, подключившийся к унисфере сразу после того, как Аарон вышел из шахты лифта, известил его о том, что остаток интелцентра клиники вызывает на помощь полицию по всем сохранившимся каналам связи.

«Оперативный отряд полиции принял вызов, — доложил юз-дубль. — Охрана клиники наготове. Периметр под наблюдением».

— Пора выбираться отсюда, — с напускной храбростью заявил Аарон. Он морщился от фантомной боли в уничтоженной выстрелом ключице и вызвал Корри-Лин. — Поехали. Я на условленной позиции 1-А.

«Ох, — донесся ее ответ. — Ты уже закончил?»

На мгновение ему показалось, что она шутит.

— Что?

«Я не думала, что ты так быстро управишься».

От ярости он весь заледенел. Составленный им график четко обозначал ее действия. Ни внезапное появление охранников, ни последующая перестрелка не задержали его больше, чем на сорок секунд.

— Где ты находишься?

В его экзозрении появился план клиники с приближающимися на скорости восемь М полицейскими капсулами.

«Э-э… Я все еще в приемном покое. Знаешь, у них здесь действительно отличная одежда, и советы Рут Стол мне очень помогают. Кто бы мог подумать? Я уже примерила пару прекрасных шерстяных…»

— Быстро марш в капсулу! Сию же секунду! — заорал он.

Тактическая программа выдала рекомендации, соответствующие собственным соображениям Аарона. Позиция на крыше была слишком открытой. Переждав еще один приступ дрожи, он упал через ограждение, полностью положившись на боевую систему. Силовое поле трансформировалось, смягчив падение. Но, несмотря на это, боль, казалось, взорвалась в самом мозгу, Аарон перекатился через голову и поднялся на ноги. Слишком медленно.

«Дверь не открывается, — пожаловалась Корри-Лин. — Я не могу добраться до капсулы. Здесь завыл сигнал тревоги. Подожди-ка… Рут говорит, чтобы я не двигалась».

Аарон со стоном заковылял через лужайку, окружающую административное здание. Деревья, конечно, не обеспечат ни малейшей защиты, тем более от сил, которые за ним охотятся. Желание скрыться в темноте было продиктовано чисто животным инстинктом.

— Выруби эту суку, — крикнул он Корри-Лин.

«Что?»

— Ударь ее. Вот боевая программа. — Его юз-дубль переслал Корри-Лин соответствующий файл. — Примени обезвреживающий удар. Без колебаний.

«Я не могу этого сделать».

— Давай. И быстро вызывай капсулу. Она разобьет двери.

«Аарон, а нельзя просто вызвать капсулу? Как-то неудобно бить человека безо всякого предупреждения».

Аарон добрался до деревьев. Ноги подогнулись, он упал и покатился пс земле, заросшей колючими лианами. В раненом плече вспыхнула боль, не имеющая ничего общего с оставшимися микрогенераторами.

— Помоги, — прохрипел он. — Проклятье! Корри-Лин, давай сюда капсулу.

Он начал ползти. Вокруг сужающегося поля зрения заплясали неразборчивые экзообразы.

«Эй, она меня схватила».

— Корри-Лин…

«Корова!»

— Я не могу тебе помочь.

Он уперся здоровой рукой во влажную песчаную почву, пытаясь подняться на ноги. Над головой безмолвно пролетели две полицейские капсулы Через секунду их гиперзвуковая волна снова бросила его на землю. Жестокий удар сбил с деревьев несколько веток. Аарон жалобно застонал и перекатился на спину.

«Ох, Оззи, сколько крови. Кажется, я сломала ей нос. Я и ударила-то совсем не сильно».

— Вытащи меня, — прошептал он.

Он мысленно послал единственную команду нуль-губкам, остававшимся в портупее. Небольшие шарики взмыли в ночную темноту, огибая ветви деревьев. С неба, словно фиолетовые молнии, ударили лазерные лучи.

— Напрасно, — прошептал он полицейским.

Нуль-губки собрали энергию, посланную в них с капсул. Теоретически нуль-губки до полного насыщения могли поглотить миллиарды киловатт-часов. Аарон запрограммировал им намного меньший предел. Энергия полицейских лазеров быстро насытила губки, и поглощение сменилось выделением.

Пять мощных взрывов осветили ночной лес, создав гигантские перепады давления. Повредить полицейские капсулы они не могли, для этого защитное поле было слишком сильным. Но взрывные волны преодолели направленную силу антиграв-двигателей, завертели машины в воздухе и отбросили за границы леса. Внизу деревья, словно сделанные из бумаги, начали падать друг на друга, создавая эффект домино, распространившийся вокруг эпицентра.

Шквал, несущий гравий и обломки веток, приподнял Аарона и прокатил по земле метров на пять, после чего сильно стукнул о ствол. Он очнулся, лежа на спине и глядя в небо, испещренное сложным узором мерцающих ионных потоков. Как ни удивительно, ячейка памяти все еще была зажата в его руке.

— Корри-Лин, — в отчаянии позвал он.

Огни в небе стали меркнуть, и в поглотившей Аарона тьме не было видно ни одной звезды.

ЧЕТВЕРТЫЙ СОН ИНИГО

Сразу после восхода солнца караван покинул лагерь и еще три часа провел в пути, пока наконец не поднялся на последнюю гряду, отделявшую его от прибрежной равнины. Всплеск адреналина вызвал у Эдеарда радостную улыбку. После почти целого года странствий он смотрел в свое будущее. Салрана, остановив рядом с ним ген-лошадь, пронзительно ахнула и хлопнула в ладоши. В повозке О’Лрани от неожиданного шума недовольно захрюкали несколько свиней.

Эдеард придержал своего ген-коня. Мимо повозка за повозкой тянулся караван. Впереди предгорья кряжа Донсори круто спускались к бескрайней равнине Игуру. Плоская местность простиралась на многие мили. И повсюду плодородная земля была возделана, разделена на огромные поля, сулящие богатые урожаи. Неглубокие реки, ограниченные земляными дамбами, питали обширную цепь оросительных каналов. Однообразие рельефа нарушали редкие и невысокие вулканические конусы, в нижней части покрытые лесами. В расположении вулканов Эдеард не видел никакой закономерности, их вершины были хаотически разбросаны по всей равнине.

После горных перевалов, густых лесов и долин открывшаяся картина казалась странной. Эдеард пожал плечами, удивляясь необычному виду, прищурился на восточный край горизонта. То ли в силу воображения, то ли из-за легкой дымки море Лиот показалось ему узкой сероватой линией. Зато представлять себе сам город необходимости не было. Маккатран поднимался над горизонтом, подобный освещенной солнцем жемчужине. В первый момент Эдеарда разочаровали скромные размеры города, и лишь потом он вспомнил о разделявшем их огромном расстоянии.

— Потрясающий вид, не так ли? — произнес Баркус, поравнявшись с Эдеардом.

— Да, сэр, — ответил Эдеард. Все слова восхищения показались ему в этот момент лишними. — Как далеко мы от города?

— Еще по крайней мере полдня пройдет, пока мы спустимся в долину, это последний довольно сложный отрезок пути. Потом встанем на ночлег в Клипшаме — первом настоящем городе на равнине. И нам понадобится еще целый день, чтобы добраться до самого Маккатрана.

Баркус доброжелательно кивнул и снова тронул своего ген-коня.

«Почти два дня пути». Эдеард устремил на столицу восторженный взгляд. Говорят, что это единственный настоящий город на Кверенции. Караван проходил обширные поселения с многочисленными жителями, где одни только парки площадью превосходили весь Эшвилль. В то время Эдеард считал эти города огромными и не мог представить себе что-то еще большее. «Заступница, какой же я чурбан».

— Ты в чем-то сомневаешься? В таком месте? — спросила его Салрана. — В твоей голове бродят какие-то печальные мысли.

— Я просто раздавлен, — сказал он.

В ее разуме сверкнули искры радости, а на лице вспыхнула задорная усмешка.

— Задумался о Франли?

— Не вспоминал о ней уже несколько месяцев, — с достоинством ответил он.

Салрана озорно рассмеялась.

Франли он встретил в Плаксе, главном городе провинции по ту сторону гор Ульфсен. Череда неприятностей в пути, включая ломавшиеся колеса и болезни животных, привела к тому, что в Плакс караван пришел с опозданием. А в результате необычно ранней зимы, засыпавшей снегом дороги пришлось остаться в городе на целых шесть недель. Вот там Эдеард и встретил Франли, ученицу из гильдии эгг-шейперов, свою первую настоящую подружку. Большую часть ненастных дней они проводили вместе — либо в постели, либо в дешевых городских тавернах. Мастер гильдии, распознавший талант Эдеарда, предлагал ему остаться в качестве старшего подмастерья и обещал статус помощника мастера через год работы. И Эдеард чуть было не остался.

Но последнее обещание, данное Акииму, не позволило ему свернуть с пути. Оправиться от горя он смог только к концу зимы, по другую сторону от хребта Ульфсен, отделившего его от Плакса. Да еще помогла Розейлин. встреченная в одной из горных деревушек. И Далиция. И… еще несколько девчонок в разных местах.

— Ты только посмотри, — искренне воскликнул он. — Мы правильно поступили, отправившись в путь.

Салрана запрокинула голову и прикрыла глаза от яркого утреннего света.

— Забудь про город, — сказала она. — Я никогда не видела так много неба.

Он поднял голову и понял смысл ее слов. С высоты, где они остановились, открывался отличный вид на бескрайний лазурный купол, нависший над равниной. Небольшие облачка были настолько тонкими, что и сами отсвечивали голубоватым цветом. Они сплетались над Игуру узкими и хрупкими жгутами и только в термальных потоках над горами становились плотнее и темнее. «Ветер в городе всегда дует с моря, — припомнил Эдеард слова Акиима, — а уж если он поворачивает в другую сторону, берегись».

— Что это за запах? — озадаченно спросил он.

Воздух вокруг казался свежим и бодрящим, но в то же время с привкусом какой-то гнили.

Из проходящей мимо повозки раздался смех.

— Эх ты, темная деревенщина, — насмешливо крикнул возница. — Это же запах моря.

Эдеард снова опустил взгляд к горизонту. Он никогда еще не видел моря. По правде говоря, с такого расстояния оно не производило особого впечатления: какая-то расплывчатая серо-голубая линия. Он решил, что вблизи море окажется более интересным.

— Спасибо, старик, — крикнул он в ответ, сопровождая слова издевательским жестом.

К этому времени он успел подружиться почти со всеми семействами каравана, и расставание в Маккатране грозило стать не меньшим огорчением, чем в Плаксе.

— Поехали, — поторопила его Салрана.

Она тронула коня, и спустя несколько мгновений Эдеард последовал ее примеру.

— За завтраком я разговаривала с Магрит, — сказала Салрана. — Она говорит, что по этой самой дороге Рах повел своих товарищей после долгих споров, которые последовали за приземлением корабля на Кверенции. Он должен был впервые увидеть город с этого же места.

— Удивительно, во что он превратил равнину, — пробормотал Эдеард.

— Знаешь, порой я совсем тебя не понимаю. Мы добрались до Маккатрана, во что раньше я с трудом могла поверить. Мы, два жалких беженца из Эшвилля, оказались в центре всего мира. А ты говоришь о каких-то дурацких фермах вокруг.

— Извини. Просто… это место кажется мне очень странным, вот и все. Оглянись по сторонам, горы отступают, словно их кто-то остановил.

— Я уверена, твой интерес порадует географическую гильдию, — фыркнула Салрана. — Любопытно, ты сумеешь туда вступить?

— А что, это идея, — неожиданно оживился он. — Ты думаешь, будет очень трудно?

— Ах ты!.. — сердито воскликнула Салрана. Ее третья рука обхватила его за пояс, пытаясь стащить с седла. Эдеард ответил тем же, и Салране пришлось натянуть поводья. — Эдеард! Осторожнее!

— Прости.

В караване уже давно шутили, что он не знает своей силы. Юноша тряхнул головой и сосредоточился на группе ген-форм, идущей в караване. Он убедился, что ген-лошади исправно тянут повозки, ген-волки держатся поблизости, а ген-орлы описывают в небе широкие спирали. Перед караваном расстилалась отличная дорога, выложенная плоскими каменными плитами, почти как в большом городе. Не зря же она шла через горы до самой столицы. Глазами и про-взглядом он постоянно замечал на петляющей трассе то повозки, то группы всадников. Навстречу каравану неторопливо двигался отряд мужчин, сопровождаемый ген-волками. По расчетам Эдеарда, они должны встретиться примерно в полдень.

Открытое восприятие дало ему возможность прислушаться к постепенно усиливающемуся эмоциональному фону города. Негромкое неутихающее бормотание было похоже на ауру любого другого поселения, но пока Эдеард находился слишком далеко, чтобы даже при своем таланте ощутить настроение жителей Маккатрана. Кроме того, темп человеческих мыслей здесь был другим — более медленным и спокойным. Общее впечатление сводилось к ощущению праздного летнего дня, сплетенного в одну бесконечную мелодию. Он зевнул.

— Эдеард! — окликнула его Салрана.

Юноша моргнул. Беспокойство в голосе подруги мгновенно заставило его собраться. Его ген-лошадь брела по самому краю дороги. На этом отрезке никакой опасности не было, но чуть дальше начинался очередной поворот, и откос круто уходил вниз. Пара мысленных инструкций, обращенных к лошади, исправили положение.

— Давай попытаемся добраться до места целыми и невредимыми, — едко заметила Салрана. — Всемилостивая Заступница, ты так до сих пор и не научился ездить верхом.

Он был слишком взволнован, чтобы продолжить вечную перебранку. И даже не слышал больше смутных мыслей горожан — в его крови шумел излишек адреналина. Теперь, когда город уже показался впереди, Эдеард ощутил неподдельное волнение. Ужасное прошлое наконец осталось далеко позади.

В середине дня, как обычно, караван остановился, наполнив окрестности стуком дерева, лязгом металла, криками животных и негромкими разговорами людей. Повозки растянулись на добрые полмили на длинном повороте, загородив почти всю дорогу. Капитан милицейского патруля извинился за неудобство, но настойчиво попросил караванщиков задержаться.

Эдеард в это время ехал за пару повозок от переднего экипажа, так что без труда услышал вопрос Баркуса:

— Какие-то проблемы, сэр? Наш караван приходит в столицу каждый год и хорошо известен местным властям.

— Я и сам вас узнал, Баркус, — сказал капитан, поглядывая на ген-волков.

Капитан сидел верхом на угольно-черной земной лошади и в форменном синем с красным кантом мундире с начищенными медными пуговицами выглядел весьма внушительно. Эдеард не удержался и при помощи про-взгляда исследовал содержимое его белой кожаной кобуры. Оказавшийся там револьвер был удивительно похож на тот, что хранился в семье Генрила. Вооружение остальных членов патруля оказалось вполне обычным — ничего даже отдаленно похожего на то, что Эдеард видел у бандитов. Он не знал, радоваться этому или огорчаться. Хорошо хоть, что не грозит ужасная битва, как в Эшвилле.

— Однако я не припомню, чтобы у вас было так много ген-волков, — заметил капитан.

— В прошлом году мы проходили через провинцию Рулан, там бандиты дотла сожгли одну из деревень и опустошили несколько ферм. Осторожность никогда не помешает.

— Проклятые дикари, — воскликнул капитан. — Наверное, два племени дрались из-за какой-нибудь шлюхи. Не понимаю, ради чего вы туда ездите, Баркус, по-моему, от них нельзя ждать ничего, кроме неприятностей. Эдеард медленно выпрямился и, не сводя глаз с капитана, усилил свою защиту.

«Успокойся», — телепатировал ему Баркус.

— Эдеард, — тихо прошептала Салрана.

В ее мыслях он ощутил едва сдерживаемую ярость. Мысли остальных членов каравана были наполнены печалью и сочувствием.

— Это выгодно, — спокойно ответил Баркус. — Мы очень дешево покупаем там некоторые товары.

Капитан, не обращая внимания на разразившуюся вокруг эмоциональную бурю, громко рассмеялся.

— А потом, полагаю, намного дороже продаете моим друзьям.

— В этом весь смысл торговли, — сказал Баркус. — В конце концов, риск путешествий мы берем на себя.

— Что ж, удачи вам, Баркус. Но я в ответе за безопасность Маккатрана, поэтому должен предупредить, что в стенах города вы должны держать своих зверей на привязи. Вряд ли они знакомы с цивилизацией. И нам не нужны никакие неприятности.

— Безусловно.

— Вам придется познакомить их с порядком, как только выйдете на равнину.

— Я сам за этим прослежу.

— Всего хорошего. Да, и никакой торговли с обитателями района Сампалок, ладно?

— Конечно.

Капитан и его люди освободили дорогу и неспешно поехали дальше, уводя своих ген-волков.

Баркус, убедившись, что караван снова тронулся в путь, подъехал к Эдеарду и Салране.

— Мне жаль, что вам пришлось это выслушать, — сказал он.

— Но ведь не все жители города так думают? — с тревогой спросила Салрана.

— О, Заступница, конечно, не все. Офицерами милиции обычно становятся младшие сыновья из старинных семей, молодые глупцы, ничего не знающие о жизни. В силу своего положения они до крайности высокомерны, но денег им не достается. Служба в милиции позволяет поддерживать определенный статус, пока не найдется богатая невеста. К счастью, патрули не причиняют особого вреда.

Рассказ Баркуса вызвал изумление у Эдеарда.

— Если они нуждаются в деньгах, почему не вступают в гильдии, почему не развивают свои способности или не организуют какое-нибудь дело?

К его не меньшему удивлению, Баркус разразился хохотом.

— Ох, Эдеард, ты проделал с нами огромный путь, но сколько же еще тебе предстоит пройти! Чтобы благородный отпрыск зарабатывал себе на жизнь?

Он опять рассмеялся, дернул поводья и отъехал к соседней повозке.

После Клипшама Эдеарду захотелось погнать лошадь галопом до самого Маккатрана. На это ушло бы всего несколько часов. Но он сумел сдержать свое нетерпение и послушно трусил рядом с повозками, помогая успокаивать ген-волков, не привыкших бежать на сворке.

На равнине было тепло, и мягкий ветерок приносил с моря влажный воздух, странным образом подбадривавший Эдеарда. По словам Баркуса. зима здесь длилась немного меньше, чем в провинции Рулан, но в холодные месяцы случались и жестокие морозы, и снежные бури. Лето же, наоборот, было очень знойным и продолжалось более пяти месяцев. Богатые семьи в разгар жаркого сезона предпочитали переезжать в виллы в горах Донсори.

Благоприятный климат сказывался на сельском хозяйстве, и все поля вокруг выглядели поразительно. Вдоль дороги тянулись узкие полосы пальм, окутанных лентами синего мха и увенчанных лохматыми метелками алых и зеленых листьев. Многие растения на полях Эдеард видел впервые. Зерновых было очень мало, а вместо них тянулись плантации цитрусовых и плодовых деревьев, сменяемые акрами винограда и ягодников. Местами встречались делянки тростника, который уже сжигали, и к чистому небу с земли поднимались темные столбы дыма. Вулканическая почва способствовала процветанию фермеров не меньше, чем частые дожди, регулярно падавшие со щедрого на солнце неба. В полях под присмотром верховых суетились целые толпы ген-мартышек. Дома фермеров, выбеленные известкой и покрытые красной черепицей, не уступали размерами комплексам эшвилльских гильдий.

Караван час за часом шел по равнине, но панорама с обеих сторон оставалась удручающе однообразной. Только вулканические конусы и отмечали его путь. Эдеард замечал на их склонах серебристые нити ручьев, исчезающих под темно-зеленым пологом деревьев, но кратеров не было, все конусы заканчивались округлыми вершинами.

На узких выступах кое-где виднелись небольшие, но изящные строения. Друзья объяснили Эдеарду, что это всего лишь летние домики зажиточных горожан, проводящих праздные дни среди великолепия природы. Еще чаще там жили любовницы богачей.

По мере приближения к Маккатрану движение на дороге усиливалось. Здесь вместо ген-лошадей чаще встречались их земные аналоги, а всадники щеголяли роскошными одеяниями. К рынкам и складам столицы тянулись вереницы повозок, нагруженные продукцией с ферм и из поместий равнины. Мимо каравана проносились элегантные экипажи с занавешенными окнами. К удивлению Эдеарда, почти все они были окутаны слабым подобием его маскирующей защиты, а сидевшие снаружи лакеи свирепыми мыслями предостерегали встречных от проявления назойливого интереса к пассажирам.

Последний отрезок пути перед городом изумлял разнообразием растущих вдоль дороги деревьев. Древние серые и черные многовековые стволы часовыми стояли с обеих сторон, их узловатые ветви смыкались над головой арками. В первый момент Эдеард решил, что здесь произошло какое-то землетрясение: все деревья, независимо от возраста и вида, наклонялись в одну сторону, их ветви загибались в том же направлении. И только потом догадался, что причиной тому был постоянно дующий с моря ветер. Последнюю четверть мили караван шел среди лугов, где паслись отары овец. Вскоре деревья расступились, и Эдеард увидел город впервые с тех пор, как спустился на равнину. Перед ним встала хрустальная стена, отвесно поднимающаяся с уровня земли на тридцать ярдов вверх. Несмотря на прозрачность, она обладала золотистым оттенком, который искажал очертания стоящих внутри зданий и мешал составить точное впечатление о самом городе. Стена по правильной окружности огибала его с трех сторон и заканчивалась лишь у порта, позволяя волнам плескаться у причалов. Слабые приливы и отливы Кверенции не оказывали на нее видимого воздействия: кристалл был настолько прочным, что не поддавался ни природным силам, ни каким-либо другим посягательствам. Разрушить его не могли ни пули, ни кирки, к гладкой поверхности даже не прилипала глина. Стена являла собой почти идеальный оборонительный рубеж.

Материал был восприимчив лишь к телекинезу, способному постепенно одолеть его прочность. Именно таким образом Раху удалось открыть город для своих людей. Обладавший мощным даром, Рах постепенно разрезал хрусталь, сформировав трое ворот. Легенды утверждали, что на каждые ворота у него ушло два года работы. Его спутники зажали отсеченные сегменты в огромные металлические скобы, превратив в плотно прилегающие створки. За два тысячелетия, прошедших с тех пор. ворота закрывались восемь раз. Последние семь веков они были постоянно распахнуты.

Караван вошел в город сквозь северные ворота. Их ширина в основании составляла семь ярдов, а потом проем постепенно сужался, образуя арку высотой в десять ярдов. Створка ворот была плотно закреплена на внутренней стене. Эдеард никак не мог заставить себя поверить, что такая громадина способна двигаться; массивные шарниры показались ему ужасно примитивными, но содержались они отменно — нигде не было ни пятнышка ржавчины, и все поверхности лоснились от масла.

Внутри, сразу за воротами, с левой стороны вдоль стены тянулся ряд загонов, называемый Высоким Рвом, и заканчивался он у припортового района Верхний Конец. Поскольку лошади не допускались на главные улицы города, многие семьи строили тут простые деревянные стойла; здесь же находились загоны для скота, предназначенного на продажу, помещения для путешественников и даже пара дешевых рынков. С другой стороны от дороги подобный полукруг составлял Низкий Ров, заканчивающийся у Главных ворот. По внутренней стороне оба Рва ограничивал канал Северная Дуга, облицованный тем же светлым материалом, из которого состоял: большинство городских построек. Он напоминал снежный мрамор, но по прочности превосходил любой металл, получаемый людьми в кузницах Кверенции.

Снующие по каналу гондолы привели Эдеарда в восхищение. Лодки он видел и раньше, в Селе-на-Воде и в других городках их было предостаточна Но по сравнению с изящными черными корабликами те суденышки казались неуклюжими и неповоротливыми. При низкой осадке нос у каждой гондолы высоко поднимался над водой и заканчивался искусно вырезанной фигуркой. Мягкие скамьи в середине лодки были защищены от солнца белыми навесами, а сам гондольер стоял на корме и ловко направлял кораблик длинным шестом. При каждой гондоле имелось не менее двух ген-кошек При виде традиционных ген-форм, грациозно резвящихся в соленой воде. Эдеард радостно улыбнулся. В отличие от раздутых существ, сформированных им для колодца в Эшвилле, эти звери обладали стройными вытянутыми телами, перепончатыми лапами и длинными гибкими хвостами. Ген-кошки непрерывно охотились за проворными водяными крысами или жевали стебельки водорослей трилан, так что вода в канале ни на минуту не оставалась спокойной.

— Милосердная Заступница, — воскликнула Салрана, разглядывая город.

— Мы правильно поступили, — решительно заявил Эдеард. — Да, правильно.

Внутри хрустальных городских стен его окутала истинная аура города Он никогда еще не ощущал такой жизненной силы, такого опьяняющего эмоционального заряда, какой мог возникнуть только в результате скопления множества человеческих существ. Выделить индивидуальности в этом потоке не получалось, но общий фон казался источником неиссякаемой энергии. Эдеард чувствовал себя намного бодрее просто от того, что стоял и впитывал бесконечные звуки и зрительные образы.

Караван свернул с дороги. После недолгого разговора Баркуса с городским мастером движения им было отведено три отсека в Высоком Рве, где они могли расположиться. Повозки, постукивая на каменной мостовой, двинулись к финальной цели.

Эдеард и Салрана подвели своих ген-лошадей к Баркусу. Это было почти как в Селе-на-Воде, когда они обратились за помощью к караванному мастеру. Члены семьи Баркуса опять устанавливали навес рядом с повозкой. Тогда они смотрели на чужаков с любопытством и подозрением. Теперь Эдеард успел хорошо познакомиться с каждым из этих людей, со многими — подружиться, и оттого становилось еще труднее. Мысли Салраны, обращенные к Баркусу, тоже были подернуты печалью.

Старый мастер окинул взглядом заплечные мешки в руках у молодых людей.

— Значит, вы действительно решили остаться здесь?

— Да, сэр.

Он по очереди обнял обоих. Салране пришлось смахнуть пару слезинок с ресниц. Эдеард и сам с трудом удерживался от слез.

— У вас достаточно денег?

— Да, сэр, все в порядке.

Эдеард похлопал по внутреннему карману брюк, где держал все свои сокровища. По пути он продал достаточно ген-пауков, чтобы несколько недель платить за постой в приличной таверне. И он снова обзавелся пристойной одеждой.

— Если что-то не получится, мы будем здесь еще неделю. И с радостью примем вас обратно. Вас обоих. У нас вы всегда можете рассчитывать на дом в дороге.

— Я никогда не забуду вашей доброты, — сказал Эдеард.

— И я тоже, — добавила Салрана.

— Тогда уходите, и покончим с этим.

По взволнованным мыслям старика Эдеард видел, что прощание для него менее болезненно, чем для них. Прежде чем уйти, он пожал Баркусу руку и отвернулся. Салрана обняла караванного мастера за шею и крепко поцеловала.

Дорога, которая привела их в город, заканчивалась у канала Северная Дуга. Эдеард и Салрана прошли немного вдоль водного пути до ближайшего моста. Он был возведен из того же материала, что и большинство городских построек, только коричневато-желтого цвета, а впоследствии с обеих сторон появились деревянные ограждения. По мосту шло так много людей, то Эдеарду пришлось крепче прижать к себе рюкзак. Но он не заметил, никаких животных, даже ген-мартышек. Мост привел путников в район Илонго, застроенный небольшими двух-и трехэтажными домиками-коробками с высокими готическими крышами и стенами, зачастую отклоняющимися от вертикали. Общей формы окон тоже не наблюдалось: среди них встречались узкие полумесяцы, косые щели, овалы, круги, но не было ни одного прямоугольника. Вместо стекол окна закрывали прозрачные кристаллические панели, которые увеличивались, формировались и самостоятельно заменялись по мере роста самого здания. Входами служили простые арочные или овальные проемы, а деревянные двери навешивали сами жильцы. закрепляя петли гвоздями, вбиваемыми при помощи телекинеза. Материал постепенно выталкивал инородные тела и затягивал отверстия, так что каждые десять лет приходилось все начинать сначала. Постоянное обновление вещества, из которого состояли дома, придавало городу свежий вид словно его только-только построили.

Проходы между домами порой были настолько узкими, что Эдеард протискивался через них боком, но иногда попадались широкие вымощенные тротуары, где свободно могли идти несколько человек в ряд. По пути встречались небольшие площади и скверы, повсюду были фонтаны — из их широких колонн с журчанием сбегали струи свежей воды.

— Неужели здесь никто не работает? — с удивлением спросила Салрана после того как им пришлось минут десять проталкиваться сквозь толпу на узком тротуаре. — Похоже, что на улицы вышли все горожане.

Эдеард лишь пожал плечами. Весь район представлял собой запутанный лабиринт. Только здесь Эдеард понял, что строительный материал города почти непроницаем для его про-взгляда. За стенами он различал только смутные силуэты, а уж с другой стороны здания и вовсе ничего не было видно. Эдеард не привык к такому ограниченному обзору, и это его немного нервировало. В конце концов он призвал на помощь своего ген-орла и послал кружить над крышами, указывая нужное направление.

Эдеард хотел попасть в район Тоселла, где стояла Синяя башня гильдии эгг-шейперов. Он располагался к востоку от Илонго и отделялся от него Скрытым каналом. Несмотря на сравнительно небольшое расстояние, их с Салраной пришлось минут сорок бродить по Илонго, пока не нашелся простой деревянный мост, пересекающий узкий канал.

В районе Тоселла они обнаружили более высокие здания, чем те, что встречались им прежде. Длинные прямоугольные дома с узкими вытянутыми окнами громоздились друг на друга и достигали высоты в шесть этажей, а крышей им служили круглые концентрические купола, пересекающиеся между собой, словно мгновенно замерзшие волны. Высокие тонкие столбы у стен отделяли общественный тротуар от панно с разными символами, выложенными яркой блестящей мозаикой. Нижние этажи были построены в виде изогнутых галерей, охватывающих маленькие внутренние дворики, где в длинных желобах под рассеянным светом, проникавшим сквозь высокую крышу, росли цветы. Здесь Эдеард впервые после приезда в город ощутил присутствие ген-форм. В одном из таких домов нижний этаж был переоборудован в стойла. Он даже успел заметить подмастерьев и старших учеников в каком-то дворике и уловил их беспокойство по поводу настроения мастера. Эдеард с улыбкой вспомнил рассказы Акиима о тяжелой участи подмастерьев Маккатрана.

— Я знаю, что об этом спрашивает каждый, — сказала Салрана, когда они задержались у одного из особняков, чтобы полюбоваться радужными бликами, играющими на его снежно-белом фасаде. — Но интересно, кто построил этот город?

— Я думал, Первожители. Разве не так говорила Заступница?

— Об этом в точности не рассказывается ни в одном из ее учений. Она только говорила, что город оставили пришедшие раньше.

— Значит, это могли быть и не люди.

— Почему ты так считаешь?

— Ну, мы с успехом пользуемся этими конструкциями, поскольку понятие укрытия универсально для всех. Но здесь нет ничего, что создавалось бы специально для нас. Даже ворот не было до тех пор, пока не пришел Рах.

— Наверное, жители уходили и приходили морем, поэтому здесь столько причалов, — с улыбкой ответила она.

— Нет. — Он не смог поддержать ее насмешливого тона. Взгляд Эдеарда скользнул по фасаду особняка. Архитектура во всем — от функциональности до эстетики — основывается на склонностях расы, а Маккатран ничем не отвечал эмоциональному складу людей. Эдеард сам чувствовал себя здесь не на своем месте. — Люди никогда не строили этот город, мы просто приспособились к нему.

— Какой ты всезнайка! А мы ведь пробыли здесь не больше часа.

— Извини. — Он усмехнулся. — Но это любопытно, ты ведь и сама согласна.

— Говорят, что самый странный из всех Замковый район. Это в нем находится храм Пифии, единственное здание, построенное для людей. Город предоставил его Защитнице, чтобы ее паства была поближе к башням, когда вернутся Небесные Властители.

— К башням?

— Да. Именно там они спускались с неба в последний раз, когда приходили за душой Раха, чтобы унести ее на отдых в Море Одина.

— Ух ты! Постой, значит, храм Заступницы построили люди?

Салрана преувеличенно громко вздохнула.

— Вот видишь! Если б ты хоть изредка обращался к церкви, ты бы об этом знал. Так говорится в писании Заступницы.

Он снова с сомнением посмотрел на особняк.

— Похоже, будто дома формируются, как и ген-формы. Интересно, создатели города привезли с собой аморфов?

— Если тебя выгонят из гильдии географов, можешь попытать счастья в гильдии историков.

— Нахалка!

Он шутливо замахнулся на нее. Салрана отскочила в сторону и высунула язык. Непривычное поведение послушницы Заступницы вызвало несколько удивленных взглядов прохожих. Салрана состроила сокрушенную мину и скромно спрятала руки за спиной, но ее глаза и мысли все еще искрились смехом.

— Пошли, — сказал Эдеард. — Чем быстрее мы доберемся до Синей башни. тем быстрее ты окажешься в общежитии для послушниц, где тебе самое место — вдали от зла и соблазнов.

— Помнишь наши обещания? Я собираюсь стать Пифией, а ты будешь мэром.

— Помню, — усмехнулся он. — Это может занять пару лет, но мы своего добьемся.

Улыбка Салраны погасла, а в мыслях мелькнула печаль.

— Эдеард, ты ведь не забудешь меня, правда?

— Эй, конечно, не забуду.

— Я говорю серьезно. Обещай. Обещай, что мы и впредь будем разговаривать каждый день, хотя бы передавать друг другу телепатический привет Он поднял руку и повернул ладонь в ее сторону.

— Клянусь Заступницей, я тебя не забуду. Это просто невозможно.

— Спасибо. — На ее лицо вернулась озорная улыбка. — А ты не хочешь снова поцеловать меня, прежде чем мы разойдемся по разным спальням?

Он горестно застонал.

— Может, мне следовало остаться с караваном?

На этот раз Салрана попыталась его ударить.

Синяя башня стояла в центре района Тоселла и по меньшей мере вдвое возвышалась над всеми зданиями, что встречались им до сих пор. Ткань города окрасила ее стены в цвет темной лазури, и казалось, что они поглощают солнечный свет и излучают тень. Стоя под опорами ее арок, похожими на корни древних деревьев, Эдеард чувствовал себя полным ничтожеством. Нет, такое здание не могло предназначаться для тех, кто работал чтобы людям легче жилось. Эта крепость больше подходила для лесных бандитов.

— Ты уверен, что хочешь туда? — нерешительно спросила Салрана.

Грозная мощь башни поразила ее не меньше, чем Эдеарда.

— Э-э… Да. Я уверен.

Еще ему хотелось, чтобы зыбкая дрожь в его мыслях была не столь заметной.

Они вошли через главный вход, сходство которого с открытой пастью неприятно поразило обоих. Стены и пол внутри были темно-красного цвета и блестели не хуже полированного дерева. Сумрак помещения прорезали яркие лучи солнца, проникавшие в узкие остроконечные окна высоко нал головой.

В зале не было никого, кто встретил бы посетителей и указал им нужную комнату. Эдеард не знал, куда ему идти, и, чувствуя, как быстро иссякает его решимость, остановился посреди обширного помещения.

— Мне почему-то кажется, что комнаты для подмастерьев находятся не здесь, — едва шевеля губами, прошептала Салрана.

Люди в зале негромко разговаривали между собой, разбившись на маленькие группы. Поверх роскошных костюмов их окутывали отороченные мехом мантии, а на обоих концах высокого воротника золотыми нитками был вышит символ гильдии — яйцо, заключенное в неправильной формы крут. В сторону Салраны и Эдеарда обратились неодобрительные взгляды, а затем и удивительное число про-взглядов.

Собственный про-взгляд Эдеарда выявил трех вооруженных револьверами охранников, направляющихся в их сторону. Поверх безукоризненно белых мундиров на них были надеты еще и легкие жилеты из армшелка. Герб гильдии сиял на их шлемах.

Сержант сердито взглянул на Эдеарда, но к Салране, одетой в форму послушницы, отнесся менее враждебно.

— Эй, вы, — проворчал он. — Что вам здесь нужно?

— Какой теплый дружеский прием прибывшего издалека собрата по гильдии, — саркастически отметил про себя Эдеард. А потом понял, что ничуть не испугался охранников. После бандитов сержанта с его немногочисленным отрядом нельзя было считать серьезной угрозой.

— Я помощник мастера гильдии, — произнес Эдеард, удивляясь своему уверенному и спокойному тону. — Я приехал из провинции Рулан продолжить обучение.

Сержант сморщился, словно надкусил гнилое яблоко.

— Ты слишком молод, чтобы называться помощником мастера. И где твой значок?

— Путь сюда был неблизким, — сказал Эдеард, не желая рассказывать несчастье, постигшем его деревню, тому, кто не знает другой жизни, кроме городской. — Я потерял его.

— Понятно. А письмо?

— Письмо?

Сержант говорил медленно, почти не скрывая презрения, окрасившего его мысли.

— Письменное поручительство твоего мастера гильдии?

— У меня его нет.

— Ты пытаешься меня надуть, щенок? Прошу прощения, мисс, — ворчливо добавил он, повернувшись к Салране. — Убирайся отсюда, пока мы не отправили тебя в Справедливый Суд по обвинению в подлоге и краже.

— Я ничего не украл, — громко возмутился Эдеард. — Мой мастер Акиим погиб, не успев написать письмо.

— Ты проник сюда с единственной целью что-нибудь украсть, деревенский мальчишка! — закричал сержант. — И ты, на свое несчастье, вывел меня из себя. — Он потянулся за Эдеардом, но изумленно моргнул, наткнувшись за сильную телекинетическую защиту. — Ага, ты сам напрашиваешься на трепку!

Он попытался схватить Эдеарда третьей рукой.

Эдеард легко отвел его попытку, а потом приподнял над полом. Сержант вскрикнул от изумления и забил ногами в воздухе.

— Взять этого негодника, — приказал сержант своим людям.

Их третьи руки протянулись к нарушителю, но безуспешно. Охранники попытались схватиться за оружие, однако обнаружили, что их руки едва могут преодолеть сопротивление внезапно сгустившегося воздуха.

— Эдеард! — предостерегающе крикнула Салрана.

Эдеард и сам не мог понять, как потерял над собой контроль.

— Достаточно, — раздался чей-то повелительный баритон.

Про-взгляд показал Эдеарду, что через весь зал к ним направляется пожилой мужчина. За его спиной в такт быстрым шагам развевалась мантия На склоне лет он сильно располнел, и даже его брюки цвета охры были скроены так, чтобы прятать округлившийся живот, а свободная рубашка довершала маскировку. Но излишний вес выдавали и пухлые пальцы, и собравшаяся в складки шея, и отяжелевшие щеки. Тем не менее он двигался с проворством юноши, и даже без учета его решительных мыслей весь вид выдавал в нем человека высокого положения.

— Опусти его, — приказал он Эдеарду.

— Да, сэр, — промямлил Эдеард. Он уже понял, что перед ним мастер, равный Акииму. — Я прошу прощения. Но мне ничего не остава…

— Помолчи. — Он повернулся к сержанту. Охранник, ни на кого не глядя, приводил в порядок свою одежду. — А вам, сержант, следует быть сдержаннее. Я бы не хотел, чтобы Синюю башню охраняли узколобые параноики. Постарайтесь научиться более разумно относиться к людям, или вам придется заканчивать службу, охраняя поместья гильдии по ту сторону от гор Донсори. Я ясно выразился?

— Да, сэр.

— Можете идти. Я сам выясню, насколько большую угрозу представляет этот юноша.

Сержант удалился вместе со своими людьми, но прежде бросил на Эдеарда взгляд, не суливший ему ничего хорошего.

— Как тебя зовут, мальчик?

— Эдеард, сэр.

— А я Топар, мастер Совета Гильдии и помощник Грандмастера Финитана. Так что ты должен понимать, в какие неприятности впутался. Могу я узнать имя послушницы Заступницы?

— Салрана.

— Хорошо. Насколько я понимаю, вы оба недавно прибыли в Маккатран. Верно?

— Да, сэр. И я очень сожалею…

Топар раздраженно взмахнул рукой.

— Мне следовало бы рассердиться, но имя Акиима очень давно не произносилось в нашей великой башне. Я заинтригован. Я правильно расслышал, ты сказал, что он погиб?

— Да, сэр. К сожалению, это так.

Топар на мгновение утратил свой величавый вид.

— Жаль. Очень, очень жаль.

— Вы знали его, сэр?

— Нет, я его не знал. Но я отведу вас к тому, кто знал его очень хорошо. Он захочет узнать подробности. Я в этом уверен. Следуйте за мной.

Он провел их в противоположный конец зала и стал подниматься по лестнице, открывшейся за арочным проходом. По пути наверх Эдеард окончательно убедился, что город построил кто угодно, только не люди. Ступени оказались ужасно неудобными, они, скорее, напоминали застывшие волны. Закругленные края не позволяли прочно поставить ногу, да и расстояние между ними было слишком большим: мышцы голени, не привыкшие к столь суровым испытаниям, быстро налились болью.

В какой-то момент, на высоте четвертого или пятого этажа. Топар обернулся и подмигнул своим юным спутникам.

— Представьте себе, насколько я был бы круглее, если б мне не приходилось спускаться и подниматься по этой лестнице по пяти раз на дню.

Он весело усмехнулся и продолжил путь.

К тому моменту, когда они остановились в большом помещении, похожем на вестибюль, Эдеард успел запыхаться. Он не имел представления, на какую высоту они поднялись, но подозревал, что верхушка башни наверняка не дальше пары футов. Этим он и объяснил легкое головокружение.

— Подождите здесь, — сказал им Топар и скрылся за деревянной дверью. окованной узорными полосами железа.

Стены вестибюля тоже были красными, но светлее, чем в нижнем зале. Потолок над головой мерцал бледным янтарем, отчего кожа Эдеарда приобрела неприятный серый оттенок. Он бросил свой рюкзак на пол и упал в большое кресло на гнутых деревянных ножках. Салрана, растерянно оглядываясь, уселась рядом.

— Мы попали в беду или нет? — спросила она.

— Мне, кажется, уже наплевать. Какая же свинья этот сержант! Он же знал, что мы не опасны.

Она улыбнулась.

— О тебе я бы этого не сказала.

Эдеард слишком устал, чтобы спорить. Его про-взгляд ограничивали стены башни, но за деревянной дверью он ощущал присутствие двух разумов. Об их эмоциональном состоянии он почти ничего не мог сказать, но, проходя по улицам города, он уже заметил, насколько искусно скрывают свои чувства местные жители.

Топар открыл дверь.

— Теперь можешь войти, Эдеард. Послушница Салрана, надеюсь, ты согласишься подождать здесь. Скоро кто-нибудь подойдет, чтобы о тебе позаботиться.

Еще на пороге комнаты Эдеард догадался, что его принимает Грандмастер Финитан. Юноша вошел — и едва не споткнулся, настолько сильным был пронзивший его про-взгляд, подобный порыву холодного ветра. Волоски на руках встали дыбом. В голове мелькнула мысль: если кто-то и способен видеть сквозь психомаскировку бандитов, то только этот человек.

Грандмастер сидел лицом к двери за большим дубовым столом в кресле с высокой спинкой. Его кабинет, вероятно, занимал четверть всего этажа башни, но при столь огромных размерах оказался почти пустым. Никакой другой мебели, кроме стола и кресла, здесь не было. Две стены занимали книжные полки с сотнями переплетенных в кожу книг. За спиной Грандмастера стена была почти прозрачной, только с тонкими хрустальными ребрами, так что с высоты открывался превосходный вид на Маккатран. У Эдеарда отвисла челюсть. Он едва удержался, чтобы не подбежать к окну, словно восторженный ребенок. Даже с того места, где он стоял, было видно, что волнистые крыши простираются вдаль на целые мили, а каналы пересекают город серо-голубыми артериями. Этот вид убедил Эдеарда в том, что город живой, а люди — всего лишь чужеродные бактерии, поселившиеся на теле, постичь природу которого не способны.

— Прекрасный вид, не так ли? — мягко произнес Грандмастер Финитан.

Во многих отношениях он был полной противоположностью Топару.

Высокий, худощавый, с густыми, распущенными по плечам волосами, только начинающими седеть. И все же возраст успел наложить свой отпечаток морщинами на лице. Несмотря на это мысли Топара текли спокойно и были окрашены не высокомерием, а любопытством и благожелательностью.

Эдеард перевел взгляд на Грандмастера.

— Да, сэр. Э-э, я еще раз прошу прощения за сцену внизу…

Грандмастер приложил палец к губам, заставив его замолчать.

— Больше ни слова об этом, — сказал Финитан. — Ты ведь проделал долгий путь, не так ли?

— Из провинции Рулан, сэр.

Финитан и Топар переглянулись, улыбнувшись общим мыслям.

— Долгий путь, — задумчиво повторил Финитан. — Хочешь чаю?

Эдеард, обернувшись, увидел, как под книжными полками открылась дверца, слишком маленькая для человека, всего около фута высотой. Оттуда выбежали ген-мартышки с парой стульев и чайным подносом. Стулья поставили к столу Грандмастера, а поднос с серебряной посудой разместился рядом с подставкой, на которой покоилось ген-яйцо.

— Присядь, мой мальчик, — пригласил Финитан. — Итак, ты говоришь, что наш коллега Акиим мертв. Когда это произошло?

— Почти год назад, сэр.

— Это воспоминание поднимает в твоей голове какие-то темные мысли. Расскажи мне, пожалуйста, всю историю. Я достаточно стар, чтобы вынести самые ужасные подробности.

Эдеард подавил разочарование, поняв, что его разум прозрачен для Грандмастера, набрал в грудь воздуха и начал рассказ.

Он закончил, и некоторое время Грандмастер и его помощник сидели молча. Затем Финитан опустил подбородок на сплетенные пальцы.

— Ах, мой добрый бедняга Акиим. Такое завершение его жизни — это простительная трагедия. Целая деревня вырезана бандитами. Небывалый случай.

— Но это произошло, — вспыхнул Эдеард.

— Я не ставлю под сомнение твой рассказ, мой мальчик. Меня возмущает то, что часть общества, живущая в лесах, настолько отличается от нашего. И огорчает их непримиримая враждебность.

— Они настоящие звери, — буркнул Эдеард.

— Нет. Это инстинктивная реакция, и довольно справедливая в твоем случае. Но для организации такого рейда требуются немалые способности. — Финитан откинулся назад и отпил чай. — Неужели существует другая цивилизация, не отмеченная на наших картах? Эти люди обладают техникой психомаскировки и фантастическим оружием. Я всегда считал, что подобные вещи могут появляться только в нашем городе.

— У вас есть непрерывно стреляющее оружие? — спросил Эдеард.

За все время путешествия он не встретил ни одного человека, кто хотя бы слышал об этом. Целый год разочарований заставил его усомниться даже в собственных воспоминаниях о той ужасной ночи.

Финитан и Топар снова обменялись взглядами.

— Нет. И это беспокоит меня сильнее, чем искусство психомаскировки. Но хорошо, что Акиим владел техникой, доступной только мастерам гильдии.

— Он и был мастером, сэр.

— Да, конечно. Я имел в виду тех, кто входит в Совет. Печально, что Акиим не удостоился такой чести. Но это, безусловно, вопрос политики. Боюсь, мой юный Эдеард, тебе быстро придется усвоить, что городская жизнь полностью подчинена вопросам политики.

— Да, сэр. А вы были знакомы с Акиимом?

Финитан улыбнулся.

— А ты еще не понял, мой мальчик? Неужели? Я думал, ты более сообразителен. Между мной и тобой существует связь, потому что я, будучи младшим подмастерьем, учился у мастера Акиима.

— Ох.

— Но это означает, что из-за тебя у меня возникнет весьма неприятная проблема.

— Из-за меня? — с тревогой переспросил Эдеард.

— У тебя нет официального письма от мастера с подтверждением статуса. Более того, после уничтожения деревни у нас не осталось никаких доказательств, что ты вообще был принят в гильдию.

Эдеард неуверенно улыбнулся.

— Но я уже умею формировать зародыши в яйце. — Его про-взгляд проник в яйцо на столе Грандмастера и выявил силуэт свернувшегося внутри эмбриона. — Вы сформировали собаку. Я не могу разобрать отдельные детали, но это точно собака. Как я понимаю, вылупится она через пару дней Топар одобрительно кивнул:

— Впечатляюще.

— Акиим был лучшим из мастеров, — с горячностью воскликнул Эдеард Финитан тяжело вздохнул, и его лицо стало еще печальнее.

— Да, ты проходил обучение в гильдии, и я признаю твой талант и силу. В этом-то и проблема.

— Сэр, я не понимаю.

— Ты сказал, что Акиим признал тебя помощником мастера?

— Да, сэр.

— Но я не могу принять тебя в гильдию в этом качестве. Я понимаю, звучит очень жестоко, Эдеард, но есть законы, которым я должен следовать.

Эдеард почувствовал, как вспыхнули его щеки. Но не от гнева — просто невольно вспомнилась мелочность мастера гильдии в Селе-на-Воде. Гранд-мастер, стоящий во главе всей гильдии эгг-шейперов, конечно, не мог быть настолько ограниченным. Просто таковы законы.

— Я понимаю.

— Сомневаюсь в этом, но я разделяю твое раздражение. Я был бы рад принять тебя в гильдию Маккатрана, Эдеард, но ты снова стал бы младшим подмастерьем. Я не могу делать исключений, особенно в твоем случае.

— Что вы имеете в виду?

— Если я приму тебя помощником мастера без официального письма, члены Совета сразу же обвинят меня в фаворитизме.

— Политика, — добавил Топар.

— Я понимаю, — прошептал Эдеард.

Он испугался, что вот-вот расплачется. Добраться до Маккатрана, попасть на прием к Грандмастеру, а потом услышать, что все его достижения бесполезны без клочка бумаги…

— Простите мою глупость, сэр, — грустно произнес он.

— Это не глупость. Но я одобряю твою вежливость, мальчик.

Эдеард шмыгнул носом.

— Сколько времени мне потребуется, чтобы стать помощником мастера?

— Здесь, в Синей башне, при наличии соответствующего таланта на это нужно семь лет. Присвоить тебе статус помощника мастера в столь юном возрасте… было опрометчиво даже для Акиима. Но, с другой стороны, очень на него похоже.

— Семь лет, — отрешенно вздохнул Эдеард.

Семь лет повторения всех уроков и упражнений, которые он уже усвоил. На семь лет вернуться назад. Семь лет быть в подчинении помощника мастера, уступающего ему в искусстве. Семь лет!

— Я знаю, о чем ты думаешь, и для этого даже не требуется прибегать про-взгляду, — мягко сказал Финитан. — Требовать от тебя такой жертвы очень жестоко.

— Я не уверен, что смогу такое выдержать, — сказал Эдеард. — Я думал, — то в Маккатране больше всего буду стремиться к членству в гильдии, но теперь… Эти формальности… Акиим всегда говорил, что мне будет трудно с ними смириться. Я думал, он поддразнивает меня.

— Послушай меня, Эдеард, — снова заговорил Финитан. — Послушай внимательно, поскольку то, что я сейчас скажу, граничит с кощунством.

— Сэр?

— Иерархия не только в нашей, но и во всех других гильдиях существует для тех, кто стремится продвинуться в нашей политической системе.

Талант в выбранной области играет немалую роль, но важнее таланта — деньги и власть. Так обстоят дела в столице. Если ты родился не в благородном семействе, но обладаешь честолюбием, ты вступаешь в гильдию и пробиваешь себе путь наверх. А теперь будь особенно внимателен, поскольку тебе предстоит сделать выбор на всю жизнь. Действительно ли членство в гильдии эгг-шейперов — предел твоих мечтаний? Я хотел именно этого, и я добился своей цели. Я стал Грандмастером. Но подумай о сражениях, которые ожидали меня на каждом уровне. Вокруг меня столько людей, стремящихся занять мое место в этом кабинете, что я не могу сделать исключение для твоего таланта только потому, что сто лет назад обучался того же мастера, что и ты. Хочешь ли и ты так жить, Эдеард? Мне приходится ежедневно рассматривать десятки подобных вопросов, и нельзя оступиться ни на шаг — я должен поддерживать традицию, какой бы сухой и безжизненной она ни была. Таким правилам следую я, Эдеард, таким же правилам следует Топар. Временами я впадаю в отчаяние от своей беспомощности, от того, что стал зависимым от системы, которую когда-то хотел изменить и улучшить.

— Но, сэр, кто же может ее изменить, если не вы?

— Никто, Эдеард. Только не сейчас. Наше общество устоялось, а изменения вызывают нестабильность. И потому все существующие у нас организации противятся любым переменам. Сохранение статус-кво стало нашей единственной целью в жизни.

— Это неправильно.

— Да, неправильно. Но как решишь поступить ты? Хочешь ли ты надрываться еще семь лет, чтобы заработать звание помощника мастера и сделать первый шаг на пути к статусу мастера, когда твой талант перестанет иметь значение и придется вплотную заняться политикой? На каждом заседании Совета тебе придется вербовать друзей и отбиваться от врагов, чтобы заработать определенное положение и получить контроль над Советом. Но это будет всего лишь положение и контроль над Советом, в конечном итоге они немногого стоят.

— Вы советуете мне вернуться и присоединиться к каравану?

— Нет. Мое предложение вступить в гильдию — абсолютно искреннее, и оно останется в силе, пока я буду Грандмастером. Кто знает? Может, когда-нибудь ты сумеешь занять мой кабинет и что-то изменить? Но я должен тебя предупредить, что в эту должность никогда еще не вступал человек моложе ста лет.

— Я не знаю, — беспомощно признался Эдеард.

— Есть одна альтернатива. Ты уже научился формировать яйца, и, если ты вступишь в гильдию, тебе ничего не останется, кроме как заняться политикой. Однако служба городских констеблей постоянно набирает рекрутов. Это благородная профессия. Мое положение в Высшем Совете обеспечит тебе место в их рядах. И они с радостью примут того, кто обладает настолько сильной третьей рукой. Такие люди, как ты, очень нужны нашему городу, чтобы укрепить закон. Без соблюдения закона мы все пропадем.

— Констебль?

Эдеард имел об этой профессии самое смутное представление.

— Даже в таком великолепном городе, как Маккатран, существует преступность. Добропорядочные люди, особенно в бедных районах, живут в страхе перед бандами, которые хозяйничают на улицах по ночам. Купцы страдают от грабежей и, соответственно, повышают цены, что сказывается на всех нас. Ты будешь помогать реальным людям. И без промедления. В отличие от других гильдий, подмастерьев констеблей не гоняют по пустякам, чтобы облегчить жизнь мастера. Иерархия у них намного проще, чем в любых других гильдиях. И существует неплохая перспектива повышения. Ты силен и умен. Я не стану обманывать тебя, предлагая легкую жизнь, поскольку это далеко не так. Но ты уже побывал в смертельном бою, и такого опыта нет больше ни у одного рекрута. Ты справишься.

— Я не уверен.

— Конечно. Я и не жду от тебя немедленного ответа. Тебе потребуется время, чтобы обдумать будущее. От этого решения зависит вся твою жизнь Почему бы тебе не проводить твою подругу до храма, а потом просто не осмотреться? Если захочешь испытать себя на службе констеблей, телепатируй сюда, Топару, и мы позаботимся о том, чтобы тебя приняли.

— Благодарю вас, сэр.

— Рад помочь. И еще одно слово, Эдеард.

— Сэр?

— Я рад, что в конце жизни у Акиима был такой одаренный ученик. Думаю, в Эшвилле ему приходилось нелегко, а ты скрасил его последние годы.

— Спасибо. — Эдеард понял, что его время истекло, и встал. — Сэр, почему Акиим ушел из Синей башни?

Финитан приветливо улыбнулся.

— Он был таким же как ты, мой мальчик. Он хотел перемен, хотел помогать людям. Здесь он мало что мог сделать. Вне хрустальных стен, в Эшвилле, я думаю, ему удалось изменить жизнь крестьян к лучшему.

— Да, сэр, удалось.

— Что там произошло? — спросила Салрана, как только Эдеард вышел из кабинета. — Ты выглядишь не слишком счастливым.

— Так и есть, — признал он и поднял рюкзак. — Пойдем, надо доставить тебя в храм до заката. А по пути я тебе все расскажу.

— Ты не должен сдаваться, — умоляющим тоном сказала Салрана, когда они с Эдеардом переходили по мосту через Садовый канал в Замковый район. — Ты так долго этого добивался!

— Но Финитан прав. Какой смысл? Я уже умею формировать яйца не хуже любого другого. Если я вступлю в гильдию, мне останется только карабкаться вверх по служебной лестнице и больше ничего. И что с того, что я могу стать Грандмастером? Сидеть на вершине башни, управлять гильдией, пока все остальные члены Совета ждут моей ошибки? У меня будет миллион врагов и ни одного друга. Ничего не изменится. Я не смогу никому помочь.

Вспомни Эшвилль. Люди не сразу поняли, что ген-мартышки способны облегчить их труд. Так вот, Маккатран поймет это еще лет через тысячу. И мы не можем создавать лучшие ген-формы или увеличить их поголовье.

— Когда ты станешь Грандмастером, ты станешь продвигать ген-формы в районы, близкие к дикому лесу. Гильдия эгг-шейперов способна изменить жизнь не только на равнине Игуру. Ты же знаешь, какова жизнь в отдаленных провинциях. Так сделай ее лучше, Эдеард, сделай ее такой же легкой, как в столице.

— Это невозможно, — сказал он. — Салрана, я не сумею этого сделать. Кроме того, я должен буду еще семь лет работать младшим подмастерьем.

А любое положение ниже помощника мастера будет для меня огромным шагом назад. Я не могу. Жаль.

Он почти увидел, как старый Акиим удрученно качает головой. Чувство вины было невыносимым.

Салрана погладила Эдеарда по щеке, чем снова вызвала изумленные взгляды прохожих.

— Я не собираюсь отказываться от тебя. И не позволю тебе сдаться после того, что нам пришлось пережить.

Я не знаю, что бы без тебя делал.

— Я с тобой, — весело воскликнула она.

Эн поднял голову: вокруг повсюду высились странные изогнутые шпили, похожие на гигантские сталагмиты. Даже самый маленький из них превосходил высотой Синюю башню. На них не было видно ни окон, ни балконов, только единственный вход у основания, откуда до самого верха поднималась спиральная лестница. Заканчивались шпили широкими круглыми платформами, ужасно неустойчивыми на вид, словно грозящими упасть в любой момент.

После нескончаемой суеты других районов здесь было почти пустынно. Приближался закат, и все верующие спешили на вечернюю службу в главный храм Небесной Заступницы, чтобы помолиться или поблагодарить свою покровительницу. Из трещин в неровных стенах башен начал пробиваться свет, окутывающий землю бледно-оранжевым сиянием. Эдеард с интересом отметил, что точно такие же отблески освещали лестницу в Синей башне. Похоже, его без всякого выделения тепла излучал материал, из которого состоял весь город.

— Где ты будешь сегодня ночевать? — спросила Салрана.

— Не знаю. Найду недорогую таверну, где сдаются комнаты.

— Ах, Эдеард, тебе будет там так одиноко. Почему бы тебе не вернуться в караван? Там тебя с радостью оставят на ночь.

— Нет, — решительно ответил он. — Я не вернусь.

Она сердито поджала губы.

— Твоя гордость тебя погубит.

— Возможно, — с усмешкой сказал он.

Центральный храм Заступницы производил неизгладимое впечатление: огромный снежно-белый купол, верхняя треть которого была сделана из того же хрусталя, что и городская стена. От центра купола отходили три крыла, обрамленные балконами.

— Я пришла, — восторженно воскликнула Салрана. В ее глазах блеснули слезы, а мысли засияли счастьем. — Сама Заступница провела здесь последние годы своей жизни. Ты чувствуешь, какая это священная земля? Она реальна, Эдеард. Послание Заступницы миру — реально.

— Я знаю, — просто сказал он.

Главные двери были распахнуты, и на широкую площадь из храма изливался золотисто-розовый свет. Несколько служительниц в роскошных серебристо-белых одеяниях стояли на пороге и приветствовали паству. Салрана расправила плечи и подошла к ближайшей из женщин. Они стали о чем-то разговаривать, и Эдеард изо всех сил старался не подслушивать В завершение беседы служительница храма обняла Салрану. На ее телепатический призыв откликнулись еще две женщины, и все вместе они стали что-то оживленно рассказывать внезапно оторопевшей Салране.

Затем она обернулась и махнула рукой Эдеарду.

— Они принимают меня к себе, — сказала она, сияя от счастья.

— Вот и хорошо, — негромко ответил он.

— Пойдем, дитя мое, — сказала первая из служительниц, покровительственно обнимая Салрану за плечи. — Молодой человек?

— Да, матушка.

— Мы благодарим тебя за помощь нашей заблудшей душе. Да благословит тебя Заступница за твои добрые дела.

Он не знал, как ей ответить, и потому просто кивнул в знак признательности.

— Ты останешься на службу?

— Я… Э-э, спасибо, но мне еще надо подыскать комнату на ночь.

Он попятился, потом повернулся и торопливо покинул площадь.

— Не забудь, — донесся до него телепатический посыл Салраны. — Завтра утром сразу же свяжись со мной. Я хочу знать, что у тебя все хорошо».

— Не забуду.

Несмотря на оранжевое сияние из причудливо изогнутых башен, Эдеард неуютно чувствовал себя в почти безлюдном районе. Высокие шпили вырисовывались на вечернем небе мрачными темными силуэтами. Эдеард сосредоточился на теплой ауре человеческих мыслей по ту сторону Садового канала. Еще даже не дойдя до моста, он принял решение. Про-взгляд Эдеарда обратился к Синей башне. За ее стенами было нелегко распознать искры мыслей, но он упорно искал, пока не нашел знакомый разум.

— Извините, если я не вовремя, сэр, — обратился он к Топару.

Помощник Грандмастера не удержался от всплеска удивления, но быстро его сгладил.

«Где ты находишься, Эдеард?»

— В Замковом районе, сэр.

«И оттуда ты проник сквозь стены Синей башни?»

— Э-э, да, сэр.

«Ну, конечно. Итак, что же я могу для тебя сделать?»

— Это, наверное, покажется вам несколько неожиданным, но я обдумал слова Грандмастера и хочу стать констеблем. Больше мне ничего не остается.

«Да, мы действительно сделали тебе такое предложение. Очень хорошо. Обратись в центральный участок района Дживон. К тому времени, когда ты туда доберешься, они уже будут тебя ждать. А письмо с поручительством доставят капитану утром».

— Да, сэр. Прошу вас поблагодарить от меня Грандмастера, сэр. Я его не подведу.

«Я почему-то уверен в этом, Эдеард. Хочу дать тебе один совет, как давнишний обитатель Маккатрана».

— Да, сэр?

«Поначалу постарайся не демонстрировать своим коллегам все, на что ты способен. Это может вызвать нездоровый интерес. Политика, помнишь?»

— Я помню, сэр.

— Подъем, мелкие негодяи!

Эдеард, чувствуя неимоверную усталость, тихо застонал и прищурился на оранжевый свет, затопивший спальню. Реальность жестоко ворвалась в уже исчезающий сон, и его мысли остались в полном беспорядке.

— Подъем! У меня нет времени нянчить ваши жалкие задницы. Какая от вас польза, если вы даже не в состоянии проснуться? Никакой. И это меня совсем не удивляет. Через пять минут вы все должны одеться и собраться в малом зале. Тот, кто не успеет войти, пока я не закрою двери, может отправляться обратно, к своей мамочке. Шевелитесь!

— Что?.. — простонал Эдеард. Кто-то подошел к его кровати и ударил пс ноющим от боли ногам дубинкой. — Ой!

— Если ты считаешь, что это больно, подожди, пока я займусь тобой всерьез, деревенщина.

Эдеард торопливо сбросил одеяло и скатился с постели. В спальне имелось шесть альковов с кроватями, и только две из них пустовали. С остальными рекрутами он познакомился только вчера вечером, но, не успели они поболтать, как Чаэ, их сержант-наставник, распахнул дверь и приказал заткнуть рты и немного поспать. «Завтра у вас ранний подъем», — предупредил он.

Эдеард, путаясь в рубашке, решил, что остальных Чаэ тоже разбудил.

— Он, верно, пошутил, — сказал Бойд, высокий блондин с большими ушами.

Четвертый сын пекаря, которому уже перевалило за двадцать, отлично видел, как старший брат постепенно прибирает к рукам всю пекарню, и понял, что отцовского наследства ему ждать не приходится. Его сестры уже вышли замуж, а остальные братья покинули дом и пытались организовать собственное дело в другом районе. Сам он не обладал предпринимательской жилкой, так что оставалось только вступить в гильдию либо записаться в милицию или службу констеблей. Но денег, чтобы купить место в милиции, не хватило, а экстрасенсорные способности Бойда были довольно ограниченными.

— О нет, он не шутит, — ответил Максен, торопливо застегивая брюки.

Его история лишь немного отличалась от истории Бойда. Он родился у любовницы патриарха одного из благородных семейств. Такие отцы, как правило, без особого шума покупают своим отпрыскам младший чин в милиции или проталкивают их в гильдию юристов или клерков. Но, на беду Максена, глава семейства отправился в путешествие на юг вдоль побережья с одним из своих торговых кораблей, когда в море Лиот разразился один из нечастых штормов. Жена и старший сын покойного выгнали Максена из домика в горах, даже не дождавшись поминальной церемонии.

Эдеард сунул босые ноги в ботинки.

— Придется выполнять его требования, по крайней мере до тех пор, пока мы не выясним, насколько серьезны здешние офицеры, — сказал он.

Он бросил взгляд на сундучок в ногах кровати, где покоился его рюкзак, и задумался о безопасности имущества. Но ничего ценного там не было. «В конце концов, это же участок констеблей».

— Чаэ вполне серьезен, можете не сомневаться, — заверил его Динлей.

Четвертый обитатель спальни тоже был младшим сыном, но родился в семье констебля. И Динлей единственный из всех уже обзавелся формой. Сейчас он застегивал серебряные пуговицы на темно-синем мундире. Начищенные металлические кружочки ослепительно сияли, на брюках были наглажены острые стрелки. То, что форма не новая, становилось понятно, только если внимательно присмотреться. Прошлым вечером он сообщил им, — то форма принадлежала его отцу, когда тот был констеблем-стажером. Из всех четверых только один Динлей относился к будущей профессии с энтузиазмом. Он перешел на телепатический посыл.

«Отец сказал, что сержант Чаэ — горький пьяница. На этот участок его отправили после того, как выгнали со всех других».

— И ему доверили тренировать рекрутов? — воскликнул Максен.

Динлей поморщился и опасливо оглянулся по сторонам.

— Не так громко. Он не любит вспоминать о том, как загубил свою карьеру.

Бойд хихикнул.

— Карьеру. На службе констеблем. Ну и шутник ты.

Динлей сердито сверкнул на него глазами и надел очки в проволочной оправе. Что-то в его наружности напоминало Эдеарду о Фахине — не только близорукость, но и уверенность в правильном выборе пути, хотя нельзя было сказать, что Динлей для этого пути создан.

Эдеард вздрогнул, несмотря на толстый шерстяной свитер. Он давно не вспоминал о Фахине. Не самое удачное начало дня.

Хотя до дня было еще далеко, Эдеард заметил это, лишь когда вприпрыжку спускался по центральной лестнице участка в маленький зал, где рекрутам предстояло провести ближайшие полгода, изучая новую специальность. Яркие созвездия Кверенции просвечивали сквозь полог перистых облаков, набегавших с моря. До рассвета оставалось не меньше часа.

Эдеард еще не привык к тому, что здания Маккатрана блокируют его про-взгляд. Поэтому он удивился, увидев в зале сержанта Чаэ и еще одного констебля-стажера. Это была девушка примерно того же возраста, что и Эдеард, возможно, немного старше, с темными, очень коротко подстриженными волосами — такой прически у женщин он еще не видел. На ее лице, на котором, казалось, навсегда застыло сердитое выражение, выделялись пухлые щеки. Даже по стандартам Маккатрана ее разум был тщательно защищен и не пропускал никакого проблеска эмоций. Эдеард старался не слишком пристально ее рассматривать, но, когда его взгляд поднялся с ног — длинных, но чересчур полных в бедрах — к груди, парень понял, что девушка тоже смотрит на него. Она насмешливо приподняла бровь. Эдеард покраснел и отвернулся.

Чаэ стоял в дальнем конце комнаты, под одной из круглых осветительных вкладок. Его гнев, к счастью, уже испарился.

— Очень хорошо, мальчики и девочки. Почти вовремя. Хотите верьте хотите нет, но сегодняшняя ранняя побудка предназначалась не для того, чтобы усложнить вам жизнь. Для этого в ближайшие месяцы у меня будет предостаточно других возможностей. Сегодня нам предстоит познакомиться друг с другом. Это означает, что мы начнем с нескольких простейших тестов, чтобы выявить ваши способности — или их отсутствие. Так мы сможем объединить вас в отряд, действующий намного эффективнее, чем если бы каждый из вас работал в одиночку. Поверьте, умение работать сообща вам очень пригодится. Здесь немало банд, которые готовы порвать вас на части только за то, что вы перейдете им дорогу.

Эдеард не слишком ему поверил, но постарался, чтобы его сомнений никто не заметил. Он сосредоточился на том, чтобы выглядеть таким же бесстрастным, как и все остальные.

— Констебль Кансин, начнем, пожалуй, с тебя, — скомандовал Чаэ.

Он показал рукой на стоящую впереди скамью. На старинной деревянной доске лежали пять металлических шаров. Самый маленький был размером с кулак, а каждый следующий — больше предыдущего. Шестой шар, дюймов восемнадцати в поперечнике, лежал на полу.

— Который? — спросила Кансин.

— Покажи мне, на что ты способна, девушка, — ответил Чаэ. В его голосе прозвучало нескрываемое презрение. — Так я определю, какое тебе дать задание. Или вовсе никакого.

Лицо Кансин стало еще более сердитым. Она остановила взгляд на четвертом шаре. Он медленно поднялся над полом.

Максен одобрительно свистнул и хлопнул в ладоши. Остальные констебли-стажеры тоже заулыбались. Эдеард, немного помедлив, выразил и свое одобрение. Он заподозрил, что Кансин получила такой же совет, как и он сам, — не показывать все свои возможности.

— Это все? — спросил Чаэ.

— Да, сэр, — пробормотала Кансин.

— Ладно, спасибо. Бойд, давай посмотрим, из чего сделан ты.

Бойд, усмехаясь, шагнул вперед. Четвертый шар дрогнул и поднялся над полом на пару дюймов. На лбу Бойда выступила испарина.

Максен умудрился поднять пятый шар. Динлей уверенно хмыкнув, поднял пятый и второй шары, чем заслужил громкие аплодисменты. К ним присоединилась даже Кансин.

— Давай, Эдеард, покажи, насколько деревенские парни сильнее городских.

Эдеард неторопливо кивнул и вышел вперед. Остальные с любопытством за ним наблюдали. Ему хотелось швырнуть шестой шар прямо в сержанта, но предупреждение Топара было еще слишком свежо в его памяти.

Третья рука Эдеарда сомкнулась вокруг пятого шара и, вращая, подняла в воздух на половину высоты зала. Остальные стажеры разразились восторженными возгласами. Он поднял и второй шар, а потом устроил целое представление с третьим, приподняв его над скамьей всего на несколько дюймов.

Первый шар вдруг сорвался с места и полетел в Эдеарда. Он усилил защиту и легко отразил удар, сразу же уронив все три поднятых шара.

Стажеры замолчали и недоуменно переводили взгляды с Эдеарда на Чаэ.

— Прекрасно, Эдеард, — протянул Чаэ. — Ты меня почти убедил. Только многовато времени между ударом и падением шаров. Тебе стоит над этим поработать.

Эдеард хмуро уставился на сержанта.

Чаэ наклонился вперед и заговорил нарочито громким шепотом:

— У меня имеются друзья в охране гильдии эгг-шейперов, приятель. Эдеард покраснел.

— Констебли в первую очередь должны быть честными, — продолжал Чаэ. — Особенно со своими товарищами по отряду. Ваши жизни во многом зависят от действий коллег. Ну, хочешь попробовать еще разок?

Эдеард подбросил вверх шестой шар. Бойд вскрикнул от удивления.

— Спасибо, Эдеард, — сказал Чаэ. — Теперь займемся про-взглядом.

Я разместил в районе несколько отметин. Посмотрим, кто сможет что-то найти.

Эдеард осторожно опустил шестой шар. Интересно, что сказал бы Чаэ. если бы знал, насколько больший вес он способен поднять.

Испытания разных способностей продолжались еще час, пока Чаэ не заявил, что с него хватит. Результаты заинтересовали Эдеарда. Про-взгляд Кансин оказался почти таким же сильным, как у него, а телепатический посыл Динлея достигал чуть ли не середины Игуру, чем парень очень гордился. Защита Максена значительно превосходила силу его третьей руки — ничем не удалось ее пробить. Бойд не отличался никакими особыми талантами. Эдеарду оставалось только гадать, то ли он сам превосходит средний уровень, то ли его товарищи по отряду значительно до него не дотягивают. Но он заметил, что сам сержант Чаэ обладает достаточно сильным даром во всех отношениях.

Чаэ отправил их на завтрак, а потом приказал решить вопрос с формой.

— Если у кого-то из вас есть деньги, я советую потратить их на мундир, кого денег нет, получат форму, но будут выплачивать ее стоимость из своего жалованья в течение шести месяцев. И я вас уверяю, к концу недели у вас от жалованья останется совсем немного.

Они промаршировали в главный зал участка — длинное помещение со сводчатым потолком и хрустальным окном в дальней стене. Несколько столов уже были заняты. Сержант указал на скамью в самом конце зала — там им предстояло сидеть до окончания стажировки. Остальные констебли не обратили на молодежь никакого внимания.

Ген-мартышки выбежали из кухни и проворно расставили посуду. Эдеард, заказывая чай и омлет, отметил, что мартышки неплохо понимают приказы. Хорошо хоть, что участок обеспечивает стажеров питанием. Затем он подумал, не послать ли весточку Салране. Солнце еще только выглядывало из-за горизонта.

— Я никогда не видел, чтобы кто-то поднимал такой вес, — сказал ему Бойд. — У тебя настоящий талант, Эдеард.

Эдеард пожал плечами.

— Я, пожалуй, буду держаться поближе к нему, когда в нас полетит дерьмо, — добавил Максен. — И пули.

— Мне кажется, вы все сможете постоять за себя, если нас загонят в угол, — ответил Эдеард.

— Выбор у нас невелик, верно? — сказал Максен. — Для гильдии маловато таланта, а купить место в милиции не на что. И вот мы здесь, тычемся в жизнь с черного хода, и это еще только начало. Начало долгого падения в сточную канаву, мои друзья — неудачники.

— Не обращай на него внимания, — посоветовал Динлей. — Он слишком зол на то, как с ним обошлись в семье отца.

— Не так зол, как будут злы они, когда я до них доберусь, — с неожиданной горячностью воскликнул Максен.

— Планируешь отомстить? — поинтересовалась Кансин.

— И планировать нечего. Эти высокомерные мерзавцы нарушают закон по десять раз в неделю. Когда-нибудь я стану достаточно влиятельным чтобы разорить и упрятать в тюрьму их всех.

— О, вот это мне нравится: честолюбивые помыслы.

— Эдеард, а почему ты не вступил в гильдию? — спросил Максен. — У тебя таланта больше, чему нас всех, вместе взятых.

— Я не хочу подчиняться чужим приказам еще семь лет, — откровенно ответил он.

— Благодарение Заступнице, — сказал Динлей. — Нам надо стиснуть зубы всего на шесть месяцев, и мы у цели.

— Интересное определение цели, — пренебрежительно заметила Кансин принимая от ген-мартышки тарелку с овсяной кашей и высокий стакан с молоком. — Отвоевывать улицы у банд и нарываться на побои в попытках предотвратить драки в тавернах.

— А почему же тогда ты оказалась здесь? — спросил Максен.

Она неторопливо отпила глоток молока.

— А ты можешь представить меня примерной женушкой какого-нибудь неотесанного лавочника?

— Не все лавочники тупицы, — с обидой возразил Бойд.

Максен проигнорировал его слова.

— Ты молодчина, — сказал он Кансин.

Она медленно повернула голову и неторопливо окинула его взглядом.

— Не интересует, спасибо.

Эдеард усмехнулся, а Бойд и Динлей громко засмеялись.

— Меня тоже, — нашелся Максен, но момент был упущен, и его слова прозвучали не слишком убедительно.

— Так что там Чаэ говорил насчет формы? — спросил Эдеард.

Он подозревал, что монет у него в кармане больше, чем у остальных.

— Как посмотреть, — откликнулся Динлей. — Если ты окончательно решил стать констеблем, то не имеет значения, как платить. Но если еще не уверен, лучше уж пусть вычитают часть зарплаты, вдруг через пару недель захочешь все бросить, тогда вернешь форму, не теряя собственных денег.

— Надо смотреть фактам в лицо, — сказал Максен. — Если уж мы оказались здесь, значит, все решено, и больше податься некуда.

— Говори за себя, — заметил Динлей. — Это наша семейная профессия.

— В таком случае прошу прощения. А у меня просто нет другого выбора.

— Ты мог бы вступить в банду, — легкомысленно заметила Кансин. — Там, вероятно, платят больше.

Максен ответил коротким пренебрежительным жестом.

— Насколько они опасны? — спросил Эдеард. — Я имею в виду банды. Я и не слышал о них, пока не приехал в город.

— Заступница, да ты и впрямь из деревни, да? — воскликнул Максен. — Когда ты познакомился с городом?

— Вчера.

— Вчера!

Он так громко выкрикнул это слово, что на их стол оглянулись несколько констеблей.

— Вчера, — настойчиво повторил Эдеард.

— Ладно, теперь все равно уже поздно. В некоторых районах действуют крупные банды, в других — поменьше. Хуже всего дело обстоит в районе палок. Для богатых они не составляют большой проблемы, но, если ты беден, приходится несладко. Они собирают дань с торговцев. Можно сказать, составляют конкуренцию налоговой системе Большого Совета.

— Но они действуют жестоко, — добавил Динлей. — Это безжалостные ублюдки, их всех необходимо истребить.

— Только после того, как суд признает их вину, — с усмешкой произнес Максен.

— Это серьезная проблема, и со временем становится все хуже и хуже, — сказал Бойд. — Мой брат вынужден платить, чтобы его пекарню оставили в покое, а он работает в десяти минутах ходьбы от центрального участка, и это очень далеко от Сампалока. Раньше там было намного спокойнее, мой отец не имел никаких проблем с бандитами.

— А почему он не пожалуется на них констеблям? — спросил Эдеард.

Максен презрительно фыркнул.

— Оглянись по сторонам, Эдеард. Ты бы стал просить нас о защите от организованной банды, если тебе угрожают побросать в канал твоих детишек и мать, привязав им камни на шеи? Или ты собираешься охранять булочную двадцать четыре часа в сутки на протяжении десяти лет? Думаешь, Чаэ тебе позволит? Да если бы и позволил, как быть с остальными жителями района? Нет. Теперь это неотъемлемая часть жизни Маккатрана. Констебли могу только поддерживать хрупкое равновесие и не давать нам скатиться к полной анархии.

— Такой молодой и такой циничный, — сказала Кансин. — Не обращай на него внимания, Эдеард. Все не так плохо, как он говорит.

— Надеюсь, — подавленно произнес он.

Может, он еще не освоился в городе, но что-то подсказывало, что Финитан не был до конца откровенным, говоря о жизни в Маккатране.