ДРАКОНОБОЯЗНЬ Тери Макларен

— Иди сюда, повесь этот ключ обратно на шею! И перестань слоняться без дела, лучше принеси мне чистую тряпку, Карлана, — едва слышно ворчал Френзиль, закрывая книгу с рецептами, запирая дверь и поднимаясь из пивного погреба. — И счастливый взгляд, девочка. Сколько раз сегодня ты падала на это лицо, а?

— Но, отец… — возразила Карлана, торопливо прокладывая путь среди бочонков и кружек, чтобы добраться до тряпки, лежавшей всего в нескольких дюймах от самого Френзиля. Она устало поставила переполненный поднос и сдула прядь медно-рыжих волос с бледного лица. — Я работала весь день и ни секунды еще не отдыхала.

— Счастливый взгляд, я сказал, — резко прошипел Френзиль. — А теперь подними поднос и возвращайся обратно.

Карлана наградила отца долгим тяжелым взглядом и вытерла непролитые слезы безысходности, до краев переполнявшие ее огромные синие глаза. Она надела на шею тяжелую цепь, на который висел еще более тяжелый ключ от пивного погреба, и устало подняла поднос, хотя улыбаться отказалась.

Френзиль хмуро посмотрел ей в спину и начал полировать ту же самую кружку уже в пятый раз с начала времени ланча, энергично преследуя пятнышко грязи, размазавшееся в сальную полосу, когда он потер его. Опять зола? Снова сажа? Он вздохнул, уставившись на черное пятно, появившееся на куске белой ткани.

— Эдак ты в ней дырку протрешь, — улыбнулся Гисиб со своего старательно надраенного табурета. — А эта девочка когда-нить оставит тебя так быстро, что ты успеешь услышать тока, как дверь хлопнет.

— Только не моя Карлана. Она не посмеет. Когда-нибудь все это будет принадлежать ей, — пробормотал Френзиль, швыряя тряпку в сонную муху над головой Гисиба. Его прицел оказался вернее, чем он ожидал, и насекомое обреченно спикировало долговязому фермеру прямо в пенную шапку эля. Гисиб покачал головой, посмотрел слезящимися от золы глазами на озабоченного трактирщика и жестом попросил другую порцию. Френзиль отодвинул в сторону почти полную кружку и неохотно протянул Гисибу новую. Его последний бочонок почти опустел, а Фестиваль Середины Года начинался уже завтра. Для фестиваля всегда требовалось много эля, но в этом году вареву понадобилось больше времени, чтобы в должной мере вызреть. Френзиль знал, что к следующему дню все будет готово. Он протянул к Гисибу руку за платой.

— Я 'ить сюда не жрать пришел, Френзиль. Шо до меня, так эта должна идти за бесплатно, — возразил Гисиб, глядя на пухлую ладонь Френзиля. — Скажи-ка мне лучше, что, новый летний эль будет готов к празднику? Традиция…

— Завтра все будет готово, Гис. Ради праздника и, конечно же, традиции, — ответил раздраженный вопросом трактирщик.

— Когда я жил в Дориэтте, наши пивовары завсегда доставали че-нить пораньше на пробу, — покачал головой Гисиб, слишком хорошо знавший Френзиля, чтобы доверять.

— Конечно, и ты говоришь мне это каждый год, — холодно ответил тот.

Гисиб постоянно твердил о своей родине. Из-за этого старого Гисиба даже после семнадцати лет, прожитых здесь, в Скрытой Гавани, все еще считали новичком.

— Мне пора уходить. Наслаждайся своим элем. — Френзиль вернул чрезмерно отполированную кружку на полку и дал знак Кардане занять его место за стойкой.

— Лады. Только плесни мне еще кружечку, пока ты еще не ушел наблюдать за войной, — сказал Гисиб, на этот раз протягивая деньги. — И смотри, не пропусти там драконов, — сухо добавил он.

Френзиль опять тяжело вздохнул, и в его слезящихся голубых глазах внезапно проступило жесткое выражение. Когда Гисиб поднял свою кружку, Френзиль ловко выхватил дохлую муху из эля, долил и подал старику. Карлана, наблюдавшая за ним в испуганном молчании, бросила поднос на пол и убежала в двери, ведущие к ее комнате, откуда тут же раздался приглушенный звук рвоты. Гисиб поднял брови, покачал головой и, не сумев определить причину внезапного бегства Карданы, сделал долгий, удовлетворенный глоток из своей «новой» кружки.

Френзиль ехидно улыбнулся, опустил монету Гисиба в карман и накинул легкий плащ, укрывшись от вечерней прохлады. В это время воздух обычно был довольно свеж, что делало приятным для трактирщика исполнение своих наиболее тягостных и скучных обязанностей — дежурства на стенах. Но сегодня, как и вчера, ветер был кисловатым и дымным. «И откуда только приносит эту проклятую сажу? Не могла же война настолько приблизиться», — подумал он.

Дойдя до края города, Френзиль заметил, что улицы Скрытой Гавани были необыкновенно пустынны. Только несколько женщин, сгорбившись над общественным огородом, со смехом пропалывали сорняки… и не засмеялись ли они громче, когда увидели Френзиля? Его взгляд принудил их к должному почтительному молчанию, а потом трактирщик незаметно проверил свои штаны, когда мимо проехал фургон, груженный сеном, заглянул себе через плечо, пытаясь посмотреть, не измазан ли его плащ вездесущей сажей, и раздраженно потряс головой.

«Куда все подевались?» — задумался он, но тут пустые переулки перестали беспокоить его, поскольку по тени, отбрасываемой солнечными часами на городской площади, он определил, что уже добрых полчаса как опаздывает на свою вахту. А ведь время было военное, и вечерний ветерок часто приносил с другого конца долины отзвуки далеких сражений.

Френзиль раздраженно взобрался на огромные древние деревянные ворота Скрытой Гавани и уставился на темные облака, затянувшие восточный горизонт, подобно савану.

«Грозы давно не было… за несколько недель ни единой молнии», — подумал он, и узкое, одутловатое лицо трактирщика скривилось, когда он облизнул отогнутый палец и подставил его ветру, проверяя, правильно ли работает проржавевший флюгер.

Внизу пробежала стайка мальчишек с румяными, смеющимися лицами, их руки были полны миниатюрных деревянных рыцарей и лошадок.

— Видишь там сражение, господин Френзиль? — прокричал один из них, в котором трактирщик с трудом признал сына пекаря. — Можно нам подняться и тоже посмотреть? Сегодня все говорят о войне. И о драконе! Вы знаете, он направляется сюда.

Френзиль лишь посмотрел с негодованием на нетерпеливые лица внизу и пошел дальше по стене. «Сегодня значительно больше дыма, чем вчера, — размышлял он. — Да и на день раньше… и за день до того тоже. Ветер его несет прямо в нашу сторону. Какая досада! Дым будет здесь как раз во время Фестиваля Середины Года». Трактирщик посмотрел на клубящиеся темные облака, давая имена их очертаниям: кружка, бочонок, денежный мешок. Он медленно покачал головой, отвернувшись от сурового неба, чтобы посмотреть на свой опрятный маленький городок. Двадцать или тридцать ярких полотен уже свисало с намытых перед праздником окон. Какая жалость, что они запачкаются!

Ухоженные лавки, окруженные розариями и мощенными булыжником улицами, образовывали широкую, тенистую городскую площадь. С высоких ворот, которые так долго не открывались, что их петли и замки проржавели, Френзиль отлично видел его гордость и отраду, Дом Отменной Выпивки. С верхнего окна он вывесил большое красное полотно, на котором было начертано: «Добро пожаловать. Лучший эль в мире». Причудливо прописанные буквы танцевали над пенящейся кружкой. «Это действительно лучший эль в мире», — самодовольно подумал он, ведь никто, кроме него, не делал такого.

Партия нынешнего сезона, пятьдесят огромных бочонков, доверху заполненных отменным прозрачным янтарным напитком, заполняли особым образом сработанный погреб Френзиля. Благодаря такой обильной поставке он окажется на верном пути к тому, чтобы стать самым богатым человеком в этом маленьком городке. Когда-нибудь он может даже стать мэром.

«Но пока я стою здесь и слишком много думаю о цвете неба, а не о цвете своего эля», — нахмурился трактирщик. Долетевший резкий запах дыма заставил его поморщиться. Френзиль начал спускаться по лестнице. Еще обход или два вокруг площади («Которую пора бы хорошенько покосить», — критически заметил он, делая в памяти заметку выбранить ответственного за это парня) — и он вернется обратно в гостиницу, вне зависимости от того, его ли очередь дежурить или нет. Несмотря на затянутое дымом небо, Френзиль не видел, чтобы в долине что-нибудь происходило, да и, в конце концов, Скрытая Гавань была слишком изолирована, чтобы принимать участие в войне.

За семнадцать лет город не имел никаких контактов с другими поселениями, разбросанными по долине. Если не считать Гисиба, трех пастухов, двух шахтерских семей да нескольких крестьян-арендаторов, обрабатывавших полосу земли, окружавшую западную сторону городских стен, вряд ли кто-нибудь из обитателей Скрытой Гавани куда-либо путешествовал. Френзиль бросил последний долгий взгляд на восток и, пробормотав особо цветистое ругательство в покрытое сажей небо, начал неуклюже спускаться по хрупкой старой лестнице.

— Эй, на воротах! — прокричал слабый, приглушенный голос откуда-то слева от трактирщика.

От изумления он пропустил последние две ступеньки, начисто обдирая оба узловатых колена под прекрасными мохнатыми гетрами. Ругаясь еще громче, Френзиль закружил в поисках поприветствовавшего его бестактного болвана. Но женщины были далеко за пределами слышимости, а возница заходил в трактир, чтобы выпить, так что Френзиль оказался перед выбором — разговаривать с ослом или с кем-то, зовущим его из-за ворот.

Он отряхнул колени и повернул голову к низким и узким пастушьим воротцам, которыми пользовались те, у кого были какие-либо дела вне стен города. Они тоже были надежно заперты.

Трактирщик снова фыркнул и собрался уходить.

— Милостивый государь, если вы еще там, пожалуйста…

Френзиль остановился, снова прислушался, развернулся, осторожно приблизился к большому смотровому окну в главных воротах и выглянул наружу, плотно прижимаясь к нему одним налитым кровью глазом.

— Под вами, — прохрипел голос.

Трактирщик опустил взгляд. И не мог поверить тому, что увидел.

Там, в терновой живой изгороди, дрожал измученный, полумертвый незнакомец.

— Пожалуйста, сударь, я не стал бы беспокоить вас, но я ничего не ел и не пил уже два дня, с тех пор как пришлось оставить реку, — произнес человек. — К тому же, сэр, я безоружен. Пожалуйста…

Френзиль отвернулся от смотрового окна и бросил взволнованный взгляд через плечо. С этим предстояло иметь дело именно ему — и побыстрее. И вероятно, для этого могло понадобиться выйти наружу. Трактирщик вздохнул, вернулся к оконцу и обратился к человеку самым холодным тоном.

— Ты это… рассказывай, по какому делу пришел, и вылезай из живой изгороди. Не могу позволить тебе подохнуть в терновнике, особенно во время моей вахты.

«И какого демона тебя сюда принесло», — подумал он тем временем и вытащил из рукава маленький, украшенный драгоценными камнями кинжал на случай, если придется избавляться от незнакомца с применением силы.

Чужеземец с трудом выбрался из-под укрывавшего его терновника, попутно заработав еще несколько новых глубоких царапин. Френзиль не испытывал к нему большого сочувствия, поскольку его собственные колени все еще ныли. Трактирщик отомкнул главные ворота и распахнул их, впуская чужеземца.

— Спасибо, сударь. А я-то было подумал, что со мной покончено. Вы первый человек, которого я увидел с тех пор, как в бегах. Пытался открыть ваши ворота, но, вот забавно-то, они оказались заперты, — сказал потрепанный человек. — Но я так думаю, это из-за всех этих войн. А может, вы уже знаете о грядущей опасности?

Человек посмотрел вверх, нервно осматривая небо. Опасность? Френзиль не видел никаких признаков опасности. Незнакомца с ног до головы покрывала сажа, рукава и подол его одежды были опалены, а волосы почти полностью сгорели. Половину его лица покрывали огромные белые водянистые пузыри, и он ужасно хромал. Его долговязая фигура возвышалась над Френзилем как минимум на полтора фута. Чужак благодарно улыбнулся и протянул трактирщику очень грязную, крайне мозолистую руку, когда тот снова запер ворота. Пальцы незнакомца были обмотаны клочком плаща, покрытым темными пятнами. Френзиль в ответ только убрал кинжал за спину и проигнорировал протянутую руку.

— Я спрашиваю еще, какие дела тебя привели и как тебя зовут? И о какой опасности ты говорил? — с сомнением в голосе спросил он. По его загривку поползли мурашки, как это всегда происходило, когда открывались ворота.

— Гаральд, сударь, и я побеспокою вас только затем, чтобы немного выпить, придав себе отваги, а ногам силы пройти еще несколько лиг туда, где будет безопасно, — произнес незнакомец, тревожно посматривая в дымные небеса. И вдруг споткнулся и рухнул прямо на неприветливые руки Френзиля. Запах дыма, исходивший от пришельца, практически сбивал трактирщика с ног.


— Ну, наконец-то ты проснулся. А теперь рассказывай, о каких это опасностях и безопасном месте ты говорил и где это так обгорел? — Френзиль убрал раздавленную головку чеснока, которую до того держал прямо под раздувшимся, разбитым носом чужака. Гаральд медленно сел и оглядел окружающую его удобную комнату покрасневшими слезящимися глазами.

— Где это я? — начал он, и в его скрипучем голосе прозвучали нотки восхищения.

— В моем трактире. Я пошел против своих суждений о том, как с тобой стоило бы поступить, притащив тебя на своей спине, а ты слишком долго провалялся без сознания. К тому же ты испачкал и меня, и мое кресло, так, может, ты все же будешь столь любезен и ответишь на мои вопросы? — Френзиль с трудом сдерживал свое нетерпение.

Осознав, что находится в закрытом помещении, Гаральд вскочил со стула, но только для того, чтобы упасть на него обратно, явно израсходовав все свои силы на это резкое движение. Он обхватил голову и плотно закрыл глаза. Не предлагая никакой помощи, Френзиль вздохнул и забарабанил пальцами по деревянной поверхности стола.

— Сударь, конечно же, я расскажу, — зашептал Гаральд. — Но мне так хочется пить. Пожалуйста…

— Конечно, конечно, — пробормотал трактирщик, мрачно поглядывая на гостя. — Моя дочь принесет тебе чего-нибудь, чтобы история пошла побыстрее; пинта нашего самого лучшего эля должна помочь расслабить твой язык и заставит почувствовать себя в безопасности. Мне лично всегда помогает, — добавил он себе под нос, обеспокоенным хмурым взглядом впиваясь в длинное, узкое лицо гостя.

«Измученный жаждой чужак, — подумал Френзиль. — Ничего, кроме неприятностей, это не принесет». — И позвал Кардану.

Трактирщик раздраженно утер брови, когда дочь налила Гаральду кружку эля, дал ей знак щедро разбавить напиток водой и попросил принести пинту для себя, не спуская глаза с сутулой фигуры Гаральда. «Прошло семнадцать лет с тех пор, как последний чужак появлялся в Скрытой Гавани, — подумал он. — Семнадцать лет мира и спокойствия псу под хвост. Что подумали бы люди, увидь они, как я тащу в город этого нищего? Однако Гаральд упомянул об опасности и, судя по виду, может знать, откуда приносит весь этот дым. Лучше выслушаю этого чужеземца, а потом быстренько выставлю туда, куда он шел. И желательно в темноте. Завсегдатаи скоро начнут занимать комнаты. Надо действовать быстро».

— Ты никого не замечал до того, как позвал меня? — мягко поторопил утомленного гостя Френзиль, когда тот сдул пену с кружки и одним длинным глотком осушил эль.

Мужчина поднял на трактирщика темные, отстраненные глаза:

— О нет, сударь, нет, совсем никого. Я устроился в густой тени живой изгороди, чтобы немного передохнуть. И тут появился ты, к счастью. Посмотри на меня — и все поймешь. Мой вид напугал бы ваших добрых жен и детей, наткнись они на меня, да и большинство мужчин тоже. Я ведь прекрасно понимаю, что выгляжу так, словно вылез из Бездны.

Он дрожал и старался говорить тихо. Френзиль, посмотрев на почерневшее и покрытое волдырями лицо, согласно кивнул.

— Тогда скажи мне… м-м… — начал он, стараясь не чихнуть, — паленый запах был слишком силен.

— Гаральд, как я уже говорил. Сударь, пожалуйста, ты не будешь возражать, если я попрошу еще кружечку? Твой эль неслыханно хорош. Ничего, если я раскурю трубку? Мои пальцы… — Мужчина вытянул руки перед собой, чтобы стала заметна их дрожь.

— Да! В смысле, конечно, нет, пожалуйста, зажигай свою трубку. А я плесну еще эля, — воскликнул Френзиль, подумав, что аромат табака, каким бы скверным он ни оказался, будет перекрывать удушливую вонь, исходившую от обгоревшей одежды чужака. Но человеку стоило начинать говорить побыстрее. Бесплатный эль, даже основательно разбавленный, не был характерной чертой этого дома.

Вторую кружку чужеземец опрокинул в себя столь же быстро, как и первую, и вытер рот рукавом, а точнее, тем, что от него осталось.

— Ну что ж, сударь… я пришел с Яшмового Хребта. С вершины его холмов. Я лесоруб по найму. Никогда и никому не доставлял неприятностей; просто рубил свои бревна и сплавлял их вниз по реке в город под холмами. Возможно, ты знаешь про него?

— Дориэтт. Да. Я, конечно, знаю, что такой есть, но, вообще-то, больше ничего. Мы здесь, в Скрытой Гавани, держимся обособленно. Пожалуйста, продолжай, — сказал Френзиль, еще раз бросив взгляд на дверь. — Что это за опасность, о которой ты упомянул?

— Что ж… я пришел в Дориэтт, чтобы забрать плату с мельницы, когда увидел его, — медленно произнес Гаральд, закусывая мундштук своей трубки и, по-видимому, не обращая внимания на нетерпение Френзиля. — И никогда, за все прожитые мной дни, ничто не пугало меня так, как…

— Как?… — Френзиль уставился своими синими глазами в черные и испуганные — Гаральда.

— Как дракон, — прошептал тот.

Он стряхнул со своей шляпы немного золы. Трактирщик последил за тем, как зола тихо и неторопливо оседает прямо на свежевымытый пол, а потом его лицо потеряло свой цвет с той же скоростью, с какой чужеземец осушал кружку.

— Постой-ка. Я правильно расслышал?… Ты говоришь о настоящем… драконе?

— О драконе, сударь. Огромном красном, который, без сомнения, бежал с войны. Он пролетел прямо надо мной, извергая дым и пламя, словно кузнечный горн. — Гаральд раскурил трубку несколькими быстрыми вдохами. — И смердел, точно конец света. Посмотрев на него, я потерял способность двигаться, и просто чудо, что мне повезло остаться в живых. Ведь и не остался бы, не выбери по случайности более длинную дорогу к городу, чем обычно… ту, где деревья дают хорошую тень. А у дракона на уме явно оказалось нечто большее, чем я.

Дракон? Настоящий? Френзиль тяжело сглотнул, пытаясь думать. Все, что приходило на ум, так это то, что Дориэтт был уродливым, шумным и грязным речным портом. Там не ценили по-настоящему прекрасных вещей… в особенности добрый эль. «Они там могли напиться воды из лужи и считать, что это нектар, — думал он. — Возможно, в конце концов, это можно счесть и хорошими новостями».

— А что, говоришь, случилось с городом?

— Это было ужасно, сударь. Не осталось ничего, кроме пепла. Я даже спустился туда, чтобы убедиться, но потом пришел в себя и побежал с такой скоростью, с какой только мог, в другую сторону, когда увидел вблизи, что натворило это чудовище. Просто удача, что я увидел тебя на воротах. Это было нелегко из-за высокой изгороди. Клянусь, мне крайне неприятно затруднять тебя, но мне было не обойтись без твоей помощи. Я бы наверняка умер, не найди ты меня. Думал, что горожане уже могли знать о драконе и пожарах и уйти, но я очень рад, что вы еще не сделали этого. Самое меньшее, что я могу сделать, так это предупредить вас.

— Предупредить нас? Что еще за пожары?

— Сударь, я не могу здесь больше оставаться, хоть ты и был столь же добр и мягок по отношению ко мне, сколь прекрасен вкус твоего эля. Дракон наверняка летит сюда, и даже если сам не пожалует, то вызванные им пожары уже через день будут у ваших ворот, а может, и раньше, в зависимости от того, как будет меняться ветер. Мне теперь намного лучше, и, если ты не возражаешь, я просто уйду. Хочу сказать, что буду рад, если вы захотите пойти со мной. — Он посмотрел на Френзиля, потом на Кардану, с тоской глянувшую на него в ответ, но промолчавшую, — В пещерах в дальних холмах достаточно места, — продолжал чужак. — Думаю, мы сможем добраться туда еще до темноты. Но выходить надо прямо сейчас.

Гаральд подогнул оборванные края своей шляпы, окинул долгим почтительным взглядом опрятную комнатку, благодарно улыбнулся Кардане и медленно пошел к дверям.

— Уходить? Покинуть Скрытую Гавань? Ты не можешь говорить серьезно… да ведь завтра Фестиваль Середины Года! Мой эль… мои деньги! — испуганно глядя на чужеземца, забормотал Френзиль, обращаясь по большей части к самому себе.

— Ну что ж, раз так, сударь, да хранят вас ваши Боги. — Гаральд остановился на полушаге, в его темных глазах читались беспокойство и жалость. — Я уже не стану возвращаться этим путем. На Яшмовом Хребте не осталось деревьев. Да и здесь довольно скоро не останется. От души благодарю тебя за то, что приютил чужеземца. Пусть тебе воздается за твое благословенное великодушие.

— Нет, Гаральд, пожалуйста, подожди. Гм-м… расскажи мне побольше об этом драконе, если можешь.

— Но, сударь, я уверен, что ты уже и так знаешь, сколь эти звери ненавидят города и тому подобное. Думаю, мне, в самом деле, пора уходить, пока дракон и пожары не поймали попутного ветра к вашему городу. Я определенно не хочу снова увидеть такое. — Гаральд захромал к двери.

— Но ты же не можешь уйти прямо вот так, Гаральд, ты должен рассказать мне, как тебе удалось выжить и что в точности случилось с Дориэттом. В смысле, неужели все… — умолял Френзиль.

— Мертвы? Без сомнения, все. — Мужчина терпеливо повернулся к трактирщику лицом, но было очевидно, что он предпочел бы уже находиться в пяти шагах за дверью. — Я видел это собственными глазами. Мне, сударь, остаться в живых удалось только благодаря случаю и защите, которую Боги даруют честному паломнику. Все, что я могу сказать, так эта то, что тварь просто не увидела меня посреди горящего леса. И какой бы ни была причина, но она выплеснула на город всю свою ярость. Нет, сударь, не могу я здесь оставаться, как бы мне этого ни хотелось. Ты был добр ко мне. Ой, прости… я же совсем забыл заплатить. Вот монета. Я нашел ее на улице в Дориэтте. Правда, она немного оплавилась по краям, но серебро не потеряло в весе. — Гаральд покопался в своем заплечном мешке и вытащил погнутый серебряный диск. — Достойная плата за достойный приют, — произнес он, улыбаясь и снова отряхивая шляпу. — Думаю, что сам смогу найти выход.

— Буду счастлива показать тебе дорогу, сударь, — пробормотала Карлана, предлагая ему свою дрожащую руку. Изувеченное лицо Гаральда рассекла удивленная улыбка. Он мягко и осторожно принял руку девушки, стараясь не испачкать ее сажей.

— Гм… Гаральд, а ты не мог бы в точности сказать мне, что видел? Я имею в виду, как именно дракон напал на город? — вклинился Френзиль, решив вытрясти из пришельца всю информацию до последней крупинки. — Они пытались наладить какую-нибудь оборону? И почему у них это не получилось?

— Предполагаю, что их просто не предупредили, сэр. Вот так оно и могло случиться. — С этими словами Гаральд исчез через черный ход таверны, похромав в прохладный, пронизанный дымом сумрак в сопровождении Карланы.

Френзиль крепко ударил кулаком по полированному столу и, кипя от возмущения, несколько минут пытался сообразить, что делать дальше.

— Френзиль! Почему твое лицо так угрюмо, мой добрый друг? Расставляй, и будем играть, — прогрохотал звучный голос со стороны противоположной двери. — И что за запах? Тебе стоит прочистить дымоход, — добавил мэр. — Ха, а может, нам всем стоит это сделать, а? Тебе не кажется, что последние несколько дней воздух просто омерзителен?

Трактирщик кивнул, его мысли были заняты надвигавшимся разрушением всего, ради чего он работал. Ему надо было рассказать мэру о Гаральде и его новостях.

— Сударь, только что произошла престраннейшая штука…

— О, ты ведь имеешь в виду того чужеземца, которого притащил сюда Генрих? Мне едва удалось пробиться через толпу, чтобы отвести его в тюрьму, — захохотал мэр. — Очень жаль его семью, если, конечно, его истории можно хоть чуточку верить. Мне вот кажется, что он немного тронутый. Тебе так не кажется? Он пытался пробраться внутрь с овцами! Точно тронутый. — Мэр покрутил пальцем у виска и закатил темные глаза под тяжелые веки.

— Сударь, ты хочешь сказать, что есть дру… в смысле, в городе чужеземец? — Френзиль, словно пытаясь обрести равновесие, опустил одну руку на свою пустую кружку. — И где он сейчас?

— Ну, конечно же, под моей надежной опекой. Разместили его в тюрьме — все равно ею никто не пользуется. Не могу же я позволить, чтобы он свободно разгуливал по городу и болтал с жителями. Но скажи мне, а разве была не твоя очередь стоять на часах, а? Я-то думал, ты видел его или хотя бы толпу, которую он собрал, пока Генрих вел его ко мне. — Мэр, прищурившись, посмотрел на Френзиля поверх своей пенящейся кружки.

— Ну да… да, это была моя вахта, сударь. И я действительно был там, а не где-то еще, но полагаю, что, должно быть, отошел в сторону… э-э-э… на мгновение отвлекся на заросшую площадь. Ох уж этот садовник! — Трактирщик принялся нервно врать, догадавшись теперь, где находились остальные обитатели Скрытой Гавани, когда он нашел Гаральда.

Но мэр, который был более заинтересован в своих новостях, чем в оправданиях Френзиля, сделал щедрый глоток эля и покачал головой:

— Превосходный эль, Френзиль, что бы ни говорил старый Гисиб. Надеюсь, что и партия этого года будет не менее хороша. Ах да, вернемся к новостям… Генрих оттащил человека прямо ко мне, а теперь пытается разогнать толпу. Там предстоит долгий и серьезный разговор. Многие переволновались и готовы покинуть город. А самые пугливые уже перебрались через стену. Это угрожает сорвать Фестиваль Середины Года. Что ж, надо убедиться, что он уберется сегодня же вечером с наступлением темноты, получив достаточно еды, чтобы подальше уйти, и хороший удар по голове, чтобы забыть, где побывал. И все-таки он рассказал престраннейшую историю. Ты только представь себе — о красном драконе! Конечно же, как я уже говорил, ну кто, кроме особо слабохарактерных, станет придавать значение подобным сплетням? Человек вне себя от страха и, я уверен, совершенно спятил, — бормотал мэр.

Френзиль смог только сухо сглотнуть.

— Я отнесу ему поесть, — торопливо произнес он и поспешил на кухню, оставив изумленного мэра наедине с пустым стулом.

Набрав сушеной репы и черствого хлеба, Френзиль накинул плащ и побежал к тюрьме. Когда он добрался до невысокого каменного здания в конце самой темной улицы города, там все еще стояла небольшая толпа. Люди переговаривались тихими голосами, а лица их были мрачны и сосредоточенны. Генрих не слишком хорошо справился со своей работой. Оказалось, что он и сам сбежал из города.

— …не можем оставаться здесь! Это же ясно, что он его видел! — раздался в толпе паникующий голос.

— Я сейчас же увожу свою семью. Если вы хотите пойти с нами, встречаемся у пастушьих ворот через пять минут. Я не собираюсь ждать, пока явится дракон… тогда будет уже слишком поздно, — откликнулся другой. — Но куда податься?

— Пещеры в холмах! Под покровом леса. Надо спешить! — Толпа рассеялась, и несколько горожан даже врезались во Френзиля, спеша к своим домам, чтобы собрать провиант.

Увернувшись от них, трактирщик скользнул к черному ходу тюрьмы и снял со стены светильник. Раздув его, он высоко поднял засверкавшую лампу, двигаясь по темному коридору.

Мужчина сидел в подвале на грязной соломе, раскачиваясь на пятках взад и вперед, бормоча что-то снова и снова. Увидев Френзиля, он отвернул голову от света и тихо застонал.

— Ну, ну, мой милый друг. Это же всего лишь я, старина Френзиль, который принес тебе немного покушать. Говори погромче и расскажи мне, что же тебя так напугало. — Трактирщик бросил через прутья молодому человеку репу и корку хлеба, но чужак только уставился на него из-под капюшона дикими от ужаса глазами, его лицо было неестественно бледным и покрытым сажей.

— Он идет за мной, да? Дракон придет, и мы все умрем! Пожалуйста, вы должны выпустить меня, мне надо убираться отсюда, — оглушительно завопил он.

— Ох… потише, приятель. Просто расскажи мне об этом драконе, а мы уж позаботимся, чтобы он до тебя не добрался, ладно? Понимаешь, здесь ты в полной безопасности. Это же самое безопасное место в городе, — засмеялся Френзиль, постукивая по стене мыском сапога. — И над, и вокруг тебя толстый слой отличного камня. Можно сказать, что это место драконоустойчиво.

Молодой человек, похоже, нашел эти слова успокаивающими и немного пришел в себя.

— Сир, меня зовут Саймон Бэлл, я пришел из Мерцающих Ключей. Моя семья заживо сгорела во время нападения, и только мне удалось бежать. Когда дракон… — При воспоминании об этом у него перехватило дыхание, но напряженный интерес на лице Френзиля убедил его продолжить. — Когда дракон появился, я так испугался, что даже разучился правильно переставлять ноги. Убегая, я упал и разбил голову. — Он коснулся уродливого фиолетового синяка на виске. — Когда я пришел в себя, все были мертвы… тела моих бедных родителей лежали надо мной, а пожар сожрал остатки единственного дома, который я когда-либо знал… — Пришелец затих, его глаза приобрели отстраненное выражение и наполнились вернувшимся ужасом, — Мне надо убираться отсюда! Но я так устал и проголодался. — Он пододвинулся к хлебу, и на его лице появилась легкая кривая улыбка, когда он с благодарностью вгрызся в черствую корку. — Спасибо тебе, милостивый сударь. Да благословят тебя Боги за доброту.

Френзиль немного подумал над историей молодого Бэлла, пока тот жевал. А потом удалился, оставляя человека, который снова принялся тихо бормотать в своей темной камере. Поднявшись по каменным ступеням к вечерней прохладе, трактирщик повесил светильник обратно на крюк рядом с ключами и медленно пошел обратно к Дому Отменной Выпивки.

«Мерцающие Ключи всего лишь в нескольких днях пути на восток, — думал он. — А Дориэтт находился в двух днях от них. Дракон явно собрался искоренить всякие признаки цивилизации в долине и стремительно движется на запад. Я должен объяснить мэру, что это всерьез; надо предупредить всех, но что же будет с моим элем?»

Френзиль сжал в кулаки ладони костлявых рук, а сердце его наполнилось дурными предчувствиями. Завтра должен был начаться Фестиваль Середины Года.

Но дракон мог показаться в любую минуту. И люди покидали город!

Трактирщик вытер пот со лба и постарался успокоиться, решив, что лучше всего разобраться с этой проблемой, не поднимая паники.

Но тогда Френзиль еще не знал о третьем чужеземце.

Одетый в зеленое лучник стоял возле трактира вместе с мэром и настороженно прислушивающейся группой горожан, собравшейся вокруг него.

— Но что же нам делать? — закричал один из торговцев, человек, который только что вложил сбережения всей своей жизни в недавнее расширение лавки.

— Насколько, говоришь, он был большим? — раздался обеспокоенный женский голос из задних рядов толпы.

— Но ты бежал… неужели он уже так близко?! — воскликнул Гисиб, все еще сжимая пустую кружку.

Лицо лучника, мужчины лет пятидесяти, вспыхнуло красным под густой, седеющей бородой, и он призвал к тишине, подняв руки. Его туника насквозь пропиталась потом.

— Добрые люди, у меня нет времени объяснять — только предупредить. Повторяю, лучше всего будет для вас бежать со мной в холмы. Я единственный, кто остался в живых из моего отряда. В любой момент вы можете увидеть жуткое создание в небе над вами, но тогда будет уже слишком поздно. При виде его вас охватит невероятный ужас. Как вы думаете, почему все мои товарищи умерли прямо на месте? Я умывался дождевой водой, когда увидел отражение твари за плечом, из ее огромных ноздрей извергалось пламя, а чешуи были настолько ярко-красными, что казались огнем, отраженным бриллиантами. Ярость дракона обрушилась на наш лагерь и моих бедных спутников, и теперь все они лежат, где упали, только кучка опаленных костей среди пепла, оставшегося от нашего снаряжения. Говорю вам: либо мы уйдем, либо присоединимся к ним! Может быть, зверь уже на подлете!

Как только лучник закончил свою речь, половина охваченных паникой горожан немедленно помчалась к воротам для овец, бросая дом и очаг в надежде спасти свои жизни.

Тогда закричал Френзиль, и его голос перекрывал все остальные, в нем зазвучали командные нотки, которых прежде никогда не было. Кроме того, ему в голову только что пришла светлая мысль.

— Остановитесь! — проревел он оставшимся жителям, трясясь всем своим тощим телом. — У меня есть идея. Давайте спустимся в наши крепкие подвалы, где, без сомнения, будем в безопасности, и пусть зверь пролетит над нами. Когда снаружи не окажется никого, кто бы вызывал его гнев, он решит, что Скрытая Гавань брошена, и оставит и нас, и наш замечательный город в покое.

«И когда вылезут все остальные, я вытащу свой эль, — думал он тем временем. — И продам его вам за двойную цену. Вы будете мне настолько благодарны за спасение ваших жизней, что заплатите и больше, если мне захочется».

Лучник обернулся, мгновенно отыскав Френзиля своим острым взглядом:

— О, сударь, это замечательная идея, достойная действия. И в самое время, ведь небеса выглядят в точности так, как в тот час, когда создание обрушилось на нас. Ведите нас, и мы спасемся.

— Да, давайте последуем совету Френзиля, — добавил мэр, и остатки толпы немедленно бросились к своим погребам, сталкиваясь в спешке.

Трактирщика сбили с ног прежде, чем он смог развернуться среди этого панического бегства, но лучник успел подхватить его до того, как двойняшки-кузнецы пробежали по нему своими подбитыми гвоздями сапогами.

— Спокойствие, милостивый сударь! Поосторожнее, парни! Это же тот человек, который всех нас спас, — негодующе выкрикивал лучник.

Френзиль сглотнул и снова осел на землю, счищая с рукава след подкованной подошвы. Но когда улица внезапно опустела, трактирщику пришла в голову еще одна мысль.

Его собственный погреб был заперт, а Карланы — и ключа — нигде не было видно. Небо над ним вскипело черными тучами, и дождем посыпалась сажа, ее мелкие частицы, танцуя, оседали на голову Френзиля. На поиски дочери времени не было. Ему стойло поспешить в самое безопасное место в городе. В тюрьму.

Он посмотрел на лучника и попытался мягко высвободить воротник из большой, покрытой сажей руки.

— Спасибо за помощь, воин. Мне надо удостовериться, что горожане удобно устроились. В конце концов, я же трактирщик. Доброго пути, и да одарят тебя Боги должной скоростью. — Он оскалил в улыбке зубы, все еще пытаясь выдернуть свой плащ из второй грязной руки лучника. Тот не отпускал.

— Сударь, — сказал он, — я надеялся укрыться у вас, тем более что пришел предупредить вас, и теперь у меня совсем не осталось времени, чтобы искать другое укрытие. Я сошел со своего пути, чтобы помочь спасти ваш город от этой жуткой напасти, а теперь один из его самых видных и самых мудрых граждан собирается выставить меня, чтобы я появился прямо перед драконом? — Глаза человека недоверчиво расширились.

— Уходи, чужеземец, — произнес Френзиль внезапно. — Здесь тебе не найти места. Нам надо спасаться самим.

Лучник изумленно покачал головой и отпустил плащ Френзиля в тот миг, когда через стену начали перекатываться клубы дыма. Но мужчина все равно побежал следом за трактирщиком и, наконец, догнал его у дверей тюрьмы.

— Сударь, ты же владелец трактира… ты абсолютно уверен, что у тебя нет комнаты для меня? Остальные, кажется, нашли себе убежище в других местах, — умолял он, закашлявшись от клубящегося черного дыма.

Френзиль выпихнул несчастного Саймона Бэлла из дверей и захлопнул их за собой.

— Он выставил и меня, сударь, — прокричал Бэлл. — Что же нам теперь делать?

Лучник широко усмехнулся, снимая с гвоздя ключи, вставил нужный в замок и провернул до щелчка.

— Что ж, отмечать Фестиваль Середины Года, конечно же. Мне кажется, я знаю, где найдется эль, просто умаляющий, чтобы его выпили, — прокричал он из-за тяжелой железной двери, когда Френзиль, находившийся в чрезвычайном шоке и изумлении, воззрился на него через маленькое окно.

— Так, значит, Рубен, мне позвать Гайлера? — спросил Саймон Бэлл, распрямляя спину и вытирая сажу с лица.

— Да, Кево, скажи ему, чтобы он погрузил эль и открыл эти ржавые ворота, — сказал лучник. — Нам надо провести через них фургон.

— Мой эль? Фургон? Кто вы такие? — закричал Френзиль из самого безопасного места в городе.

— Мы — братья Коббин из Дориэтта, — сказал лучник, стягивая колпак и срывая фальшивую бороду. — Этот самый Дориэтт, между прочим, все еще стоит и весьма преуспевает. Он настолько богат, что у нас кончился эль для праздника. — Улыбка Рубена более чем походила на усмешку Френзиля, когда тот стоял за баром.

— А что насчет дракона? — пробормотал трактирщик.

— Дракон? Кто-то говорил про дракона? — произнес голос из-за спины Рубена. Гайлер Коббин, замаскировавшийся под лесоруба, присоединился к братьям. — Пивовары Дориэтта умеют и дым пустить, Френзиль, — улыбнулся он.

— Но вы не можете оставить меня здесь! — произнес Френзиль, — Здесь нечего есть!

— Мне кажется, я оставил там репы и немного хлеба, милостивый сударь, — откликнулся Кево, бренча ключами. — К человеку всегда возвращается его великодушие.

— Вам никогда не добраться до моего эля! — сердито выкрикнул Френзиль. — У вас нет ключа от погреба.

— Да нет, отец, он у них есть. А теперь у них есть еще и вот это, — произнес приятный, утомленный голос откуда-то из-за железной двери. Карлана подняла пыльный том аккуратно исписанных страниц перед небольшим окном.

— Мои рецепты! Кардана, как ты могла?! — закричал Френзиль, барабаня по неподатливой двери.

— Ты всегда говорил мне, что это будет моим приданым. Так вот, похоже, я выхожу замуж, папа. Гисиб освободит тебя отсюда через денек-другой, если простит тебя за то, что ты сделал сегодня с его выпивкой, — крикнула она, сжимая руку Гайлера.

— Карлана! — завопил вслед дочери трактирщик, когда дверь тюрьмы тяжело захлопнулась за ними.

— Ах, Френзиль, — улыбнулся Гисиб, бренча ключами перед его лицом. — Ну, зачем так беситься? В конце концов, мы ведь оставим тебе отстоя. Ах да… и счастливого тебе Дня Середины Года!

Загрузка...