ДРАКОНиЯ тайна

Глава 8. Скучен день до вечера, коль спалить нам нечего

Что ж мне так не везёт? Что потребовалось в архиве надутому индюку Диего де ла Ньетто? Я только погрузилась в работу…

Мне без труда удалось раздобыть списки выпускников факультета за последние двадцать пять лет. Почему четверть века? Потому что цифра красивая. И совершенно точно включает годы маминой учёбы в Академии. А в первую очередь мне нужно было узнать настоящее имя мамы.

Одних списков выпускников для этого было недостаточно, но списки поступивших мне бы никто не дал. Кому интересны жалкие неудачники, которые не осилили программу обучения? Никому. А ведь я даже толком не знала, с какого курса маму выгнали. Только год. Отгадка хранилась в архивах. В конце каждого учебного года студенты защищают курсовую работу. Исключение – выпускной курс, после которого защищался диплом. Но дипломы меня не интересовали. Нужно было сравнить студентов, которые сдавали курсовые, с выпускниками. Мне предстояло проверить четыре набора, составить список отчисленных девушек и дальше отбирать из них.

И тут нарисовался он.

Меньше всего мне бы хотелось, чтобы кто-то узнал о том, чем я занимаюсь. Отдать идею презентации другим факультетам было обидно. Зато мои изыскания получали официальную легенду, что тоже немаловажно. Нет худа без добра.

А ещё докучливое внимание ко мне со стороны Диего наконец было вознаграждено по заслугам. Ухоженная блондинка из благородных, та самая, что визжала в столовой из-за таракана, рассчитывала застать его в одиночестве. И вряд ли для того, чтобы вместе поработать с каталогом. Судя по реакции де ла Ньетто, он на блондинку тоже имел планы. Вот и имел бы свои планы дальше. Что ко мне привязался?

Вроде всё складывалось, как надо. Но чувства радости я больше не испытывала.

Я думала, что если посмеюсь над этой сценкой в своей компании, мне станет легче. Но Марта неожиданно насупилась:

– Чем ты зацепила Диего, что он так за тобой бегает?

– Ой, кто, де ла Ньетто? Он не бегает, он докапывается.

– Раньше он так ни до кого не «докапывался». Из девушек. Лишь снисходительно допускал жаждущих до собственной персоны.

– Марта, может, и докапывался. – Я возилась вилкой в тарелке. – Просто ты не обращала внимания.

– На Диего невозможно не обращать внимания, – ответила она, глядя мне в глаза.

– Не знаю. По-моему, он – безответственный хам, который считает себя пупом земли, и от лишнего внимания его самомнение распирает ещё больше.

– Ты его просто не знаешь! – горячо возразила лекарша.

И тут у меня возникло очень нехорошее подозрение. Подозрение, что я перебежала дорогу своей единственной в Академии подруге.

– И знать не хочу. Но готова тебе поверить. Пусть он будет самый замечательный, но подальше от меня. Хорошо?

Марта промолчала. За нашим столом повисло напряжённое молчание.

– А что ты делала в архиве? – разбил его Рик.

Я никого не собиралась посвящать в свои планы. Не потому что не доверяла друзьям. Просто чужая тайна, как говорится, жжёт под хвостом. Слишком велика вероятность, что проговорятся. Не тому человеку. Или дракону. И меня будет ждать ещё какое-нибудь неожиданное и неприятное открытие, вроде отношений между Диего и Мартой.

– Черпала вдохновение для конкурса первокурсников, – расплывчато ответила я, памятуя, что в Академии студент студенту – конкурент, соперник и враг. А значит, моя полуправда должна быть воспринята как норма.

– Не представляю, что можно начерпать в архивах, – скривился Рикардо.

– Не скажи! Одни темы курсовых чего стоят! «Мышиный помёт как фактор глубины и продолжительности формируемых любовных переживаний в эликсире „Вечная любовь“». Просто интересно, кто согласился выступить в качестве испытуемых?

– И как они измеряли глубину любовных переживаний, – поддакнула Марта.

– У меня есть версия, но она не для девушек, – будто между прочим проронил Рик.

Мир и покой были восстановлены. По крайней мере, их видимость.

На следующий день у нас начались настоящие занятия, а не вводные беседы. Предмет назывался «Общая теория зелий». Все двукрылья проходили в лабораторном ангаре. Конечно, ни до каких зелий нас не допустили. С точки зрения нашей преподавательницы, доньи Агаты, мы пока не заслужили даже собирать для них пресловутый мышиный помёт. Но занятия всё равно оказались интересны. Донья Агата начала с техники безопасности. Говорила она бесстрастно, безучастно. Но количество примеров, которые преподавательница приводила, просто потрясало. Как и количество зелий, которые она с гордостью демонстрировала.

Раздраконенное новым жизненным опытом воображение требовало выхода. Мне в такие моменты лучше держаться от людей подальше. Для их же пользы. Я шла по тропинке в лесу, в стороне от учебных корпусов, когда надо мной промелькнула тень. Ещё раз. В третий раз дракон полетел мне прямо в лобовую. Это был огромный тёмный дракон. К сожалению, количество рогов я от страха пересчитать не успела. Не долетев до земли буквально несколько метров, он начал приобретать знакомые черты Диего де ла Ньетто, с ходу превращаясь из огромного ящера в обнажённого красавчика.

– Ну как? – рисуясь, поинтересовался дракон.

Я стояла как вкопанная и смотрела на его грудь.

Тело Диего с помощью магии стремительно покрывалось одеждой. Мне показалось, что на рельефной грудной мышце слева чернело знакомое по маминым рисункам изображение с треугольником. Но это не точно. Всё происходило слишком быстро. Через мгновение он уже был полностью одет.

– …молчишь? Дар речи потеряла? – пробился к моему сознанию голос де ла Ньетто.

Как всё непросто! Почему нельзя, как в приюте, подойти к обидчику, дёрнуть за шкирку со всей магической дури, и сразу находится общий язык? Правда, донья Антония всегда говорила, что драка – плохой способ для выяснения отношений. Да и в драке с боевым драконом шансов, что за шкирку дёрну я, гораздо меньше, чем наоборот.

– А? Да. Бельё – хоть выжимай.

– Так меня хочеш-ш-шь? – самодовольно прошипел у моего носа боевик.

У меня прямо руки зачесались расцарапать эту физиономию. В прямом смысле этого слова. Потребовалась вся моя воля, чтобы не почесаться.

– Больной, что ли? От страха!

– Мне казалось, что ты вообще ничего не боишься. – Он мне явно не поверил.

– Не боюсь, конечно. Но донья Антония, моя опекунша, учила, что иногда нужно говорить приятное.

– А что именно нужно говорить, чтобы другим было приятно, она не научила?

– Не успела. Но я самосовершенствуюсь. Хотела спросить: а что там у тебя свисало такое сморщенное между ног? Это не до конца вывернутый копулятивный орган? Так и должно быть, или у тебя какая-то болезнь?

– Знаешь, совершенствоваться у тебя получается плохо.

– Да? Ну давай я ещё раз попробую.

– Спасибо, больше не надо.

– Нет? А я ещё хотела спросить: вы моетесь? Ну, в принципе?

– А как же! Даже поговорка есть: «В тихом омуте драконы моются». – Де ла Ньетто игриво дёрнул бровью.

– Я и подумала: может, рядом ни одного тихого водоёма не нашлось? Начёркал что-то на груди и до сих пор не оттёр.

– Будешь хорошо себя вести – дам мочалку и позволю отмыть, – заявил дракон, многообещающе улыбаясь. И знаете, на какое-то мгновение мне захотелось попробовать!

Интересно, какое заклинание он использует?

Без своих приятелей Диего позволял себе гораздо больше. Понятное дело – на публике репутация превыше всего. Другое дело – наедине с какой-то человечкой без роду-племени. Можно вести себя, как вздумается левой задней лапе.

– Значит, всё-таки не моетесь… – сделала вывод я.

– Так. – Де ла Ньетто одёрнул одежду и пригладил волосы. – Ты пока на ком-нибудь ещё потренируйся в приятноговорении. – Он панибратски похлопал меня по плечу. – А я потом оценю прогресс. Если он вообще возможен.

И ушёл в сторону основных корпусов.

А я осталась стоять, глядя ему вслед. Интересно, как бы он реагировал на меня, если бы знал, что я, возможно, его сестра?

Зато Марта сразу бы успокоилась, если бы я призналась, что её замечательный де ла Ньетто – потенциально мой родственник.

Но увы, не могу.

После этой нечаянной (для меня – точно) встречи осталось много вопросов. Например, всегда ли после обратного оборота люди, которые раньше были драконами, сначала голые? Или это эксклюзивный показ? И если это показ, то чего? Вдруг он успел меня вычислить и татуировку продемонстрировал как предупреждение: «Я всё про тебя знаю. Не подходи ближе!».

И главное: что она всё-таки означает?

Мой собеседник не смутился. Не попытался отшутиться или замять обсуждение. Значит, символ не является чем-то неприличным. Выспрашивать напрямую было бы неосмотрительно. Если он ещё не догадался о главной причине интереса с моей стороны, то после расспросов свести два и два сможет даже совсем недалёкий. А Диего де ла Ньетто при всех недостатках впечатления идиота не производил.

Я дождалась, пока он скроется среди кустарников, и пошла в столовую. Никого из моей компании там не оказалось. Не было и представителей драконьей пятёрки. Все нормальные студенты едят на обеденной перемене после второго двукрылья. И только неудачники-предметники ленятся бежать в столовую из экспериментального павильона.

Спокойно покушав, не заглядывая в общагу, я направилась в архив. Кроме других задач мне добавилась ещё одна: искать студента по фамилии де ла Ньетто. Я устроилась за облюбованным ранее столом, поставила перед собой ящик с карточками работ и стала их листать. После сытного обеда на меня наползала дремота. Я совсем расклеилась и решила, что ничего не случится, если я полчасика вздремну…

…Проснулась я от пощёчины. Глаза не размыкались, голова трещала, будто по ней дали кувалдой сразу с трёх сторон.

– Ты с ума сошла?! – шипел на меня де ла Ньетто. – Специально, что ли?

– Что… специ… – Я зевнула и почувствовала, как к горлу подкатывает рвота. – Простите… – И помчалась в сторону уборной.

Как-то я лучше думала о студенческой столовой.

Назад я вернулась бледно-зелёной. К цвету глаз де ла Ньетто.

– Ты какой Падшей Тени творишь? А если бы я хоть чуть-чуть опоздал?! – Моё вынужденное отсутствие и бледный вид ничуть не остудили его воинственный пыл. С другой стороны, боевой дракон он или кто?

– При чём здесь ты? – Я села за ящик с карточками, но меня снова замутило.

– А что, непонятно, из-за кого ты решила когти отбросить?!

Я как-то сразу взбодрилась:

– Сьерр де ла Ньетто, я понимаю: три звёздных года всеобщего внимания способствуют снижению критичности. Но ведь не настолько!

– Тогда ради чего? «Последний сон», между прочим, относится к запрещённым зельям. За его изготовление можно вылететь.

– К-какой «С-сон»? – До меня стали медленно доходить странности состояния.

– А ты что, думала, что покупаешь приворот?

– Ничего я не покупала. Никого я не приворачивала. Я пришла работать. Взяла ящик. Захотела спать. Проснулась – по лицу бьют.

– Тебя нужно было вывести из дрёмы, пока не поздно. То есть ты не пыталась покончить с собой?

– Псих ненормальный! Зачем оно мне надо?

– Чтобы я тебя спас!

Я прямо опешила:

– Слушай, ты, когда на себя в зеркало смотришь, сразу кульминацию ловишь или через какое-то время?

– То есть ты не сама… Похвально. В таком случае нужно вызывать старшего библиотекаря. – Он с неохотой встал из-за стола. – Необходимо зафиксировать факт покушения.

Я категорически помотала головой.