Дракон-детектив и тайна жертвы (СИ)

Глава 12. Голубая бухта

Вечер опускался на город лениво и размеренно. На небе летали и спорили пузатые чайки, в траве у обочины возились насекомые. Асфальт на узеньком серпантине остывал после жаркого дня. Пахло морем, сухой травой и дорогой. Светлая старомодная машина выехала из-за поворота на небольшой скорости и свернула на пыльный съезд. Под колёсами зашуршали мелкие камни, брызгами разлетавшиеся в разные стороны. Дорога к морю была изъезженной, но никому и в голову не приходило класть в этом месте асфальт.

Голубая бухта лежала у подножия серпантина во всей своей красе. Солнечные лучи бликовали на воде, сверкая, словно грани драгоценных камней. В вечернем свете бухта была особенно живописна. Круглая гладь воды в огранке из двух массивных скальных выступов выглядела безопасной и безмятежной. Белые птицы парили в воздухе, грелись на скалах, дрались за пойманную рыбу и метили камни белыми росчерками прямо в полёте. Но впечатление безмятежного умиротворения было обманчивым, ведь не далее, чем вчера в этом месте нашли убитым человека. В том, что мужчина не утонул и не стал жертвой несчастного случая, Вальтер Третьяк был уверен, хотя местный полицейские его мнения не разделяли. Стражи порядка в Подгорице издавна были ленивы и инертны, оттого дракон и возвращался в это место из раза в раз, не боясь быть разоблачённым или узнанным спустя годы.

Машина выехала на небольшую площадку и остановилась. Дальше предстояло двигаться пешком. Вальтер вышел из авто, сделал глубокий вдох. Пахло свежестью моря, разморёнными на солнце дикими травами, вечерней пылью. На городских улицах такого запаха не встретишь, даже когда с моря приносит бриз, цепляющий за верхушки зонтики разноцветных гераней, выставленных в горшках на ступеньках домов. Третьяк обошёл машину спереди и открыл дверь с пассажирской стороны.

— Барк, — потребовал Плут, наклонив голову набок, отчего одно из больших ушей свесилось почти до уровня лап.

— Сам, — отказался брать на руки пса мужчина и принялся снимать пиджак.

Вальтер сделал несколько шагов, открыл скрипучий багажник и достал сумку со сменной одеждой.

— Барк! Барк!

— А я говорю, что не очень высоко. Прыгай, не надо из себя строить бедного пёсика, зрителей тут нет, — мужчина закрыл багажник, поставил сумку поверх, принялся её расстёгивать.

— Барк? Барк? — воодушевился Плут.

— Ещё чего, так пока походишь, ошейник я сниму внизу.

— Барк! — обиженно констатировал бассет-хаунд и неуклюже спрыгнул с сидения в пыль, завалившись по приземлению набок.

— Сам зануда, — недовольно парировал Третьяк и потёр белый след на шее, который неприятно зудел.

Появление чужого шрама сильно беспокоило Вальтера. Его шея была, по сути, единственной, которой не касался меч рыцарей. И если след после отрубания головы был частью жизненного пути Первого или Плута, то Третьяку удалось этого избежать. Теперь же спонтанное единение со старой чуть на короткий миг оставило видимый след на человеческом теле. Что могло стать причиной этого срыва, Вальтер не знал. На теле пса давно не было видно подобных отметин, как не было бы их видно и на теле дракона, но вот человеческое тело имело свои изъяны. Сейчас дело было вовсе не в красоте, а в чувстве опасности, которое зудело также, как этот чёртов шрам. Плут, почувствовав эмоциональное состояние Третьяка, перестал требовать к себе внимания и проковылял к обрыву.

На вершине скалистого утёса, расположенного с правой стороны бухты, виднелись немногочисленные развалины старой постройки. Пёс узнал их. В его памяти всплыл небольшой замок с трёхэтажной круглой башней, увенчанной шпилем с флюгером. Вальтер подошёл сзади и присоединился к созерцанию. Сколько раз они были здесь? Сколько раз разглядывали это небо, воду, камни? За сотни лет этот вид почти не изменился и в то же время каждый раз был неповторимо новым. Когда-то из-за этого пейзажа дракон и выбрал бухту местом своего пристанища. Дело было вовсе не в золоте, вернее, не в металле. В Голубой бухте были самые драгоценные закаты и рассветы на побережье. Когда лучи летнего солнца скользили по белёсым прожилкам скал утром или вечером, они горели золотым огнём, искрились, рассыпались блеском золотистой пыли. Такого Вальтер не видел больше нигде в мире.

Жители этих земель забыли, почему местность некогда назвали Подгорицей. Вовсе не потому, что первые поселенцы строили дома под горой, как сейчас рассказывают туристам экскурсоводы. Так бывает, название осталось, а память была утрачена. Кому бы в здравом уме пришло в голову селиться в месте, которое облюбовал дракон? Рыбу можно и в другой бухте ловить, благо побережье большое. Сотни лет назад Подгорица была точкой на карте, куда ходили в поисках славы и богатства смельчаки. А всё потому, что в подводной пещере под горой, на которой сейчас высился каменный остов старого замка, обитал кровожадный дракон. Впрочем, в каком-то смысле он до сих пор там.