Доспех духа. Том 9

Глава 8

Преодолеть пять участков с высокими заборами, глубокой ночью, в дождь, когда вокруг не горел ни один фонарь, для Василия не представляло никакой сложности. Будь он один, то давно бы скрылся, но с девушками уйти далеко не получилось. Младшая княжна умудрилась подвернуть ногу, спрыгивая с очередного высокого забора, а старшая глубоко порезала ладонь об острый край жестяного карниза. Ко всему прочему в район продолжали стягиваться люди князя и его союзников. На дороге всё чаще мелькал свет фонариков, а буквально в сотне метрах на севере дважды сверкнула молния. Яркие вспышки не порождали гром, а значит, это был кто-то из мастеров второй ступени.

Молнии немного помогли, выхватив из темноты гараж, куда вломился Василий. Пропустив внутрь девушек, он прикрыл дверь и щёлкнул фонариком, позаимствованным у Дашкова. Помещение не имело окон, а почти всё внутреннее пространство занимал большой серебристый внедорожник. Младшая из сестёр доковыляла до табуретки у стены с инструментом и, морщась от боли, уселась, вытягивая ногу.

— Руку покажи, — Василий взял за руку Елизавету. Порез у девушки пересекал ладонь и неприятно кровоточил. — Сейчас поправим. Не смотри, и болеть меньше будет.

Аптечка нашлась в бардачке машины и на то, чтобы обработать и перевязать руку, ушло несколько минут.

— Нога сильно болит? — Василий осторожно ощупал коленку младшей, заохавшей от боли, стоило слегка надавить. — Просто растяжение.

— А на машине уехать можно? — спросила Мария, показывая на внедорожник.

— Боюсь, что так просто сделать это не получится, — сказал Василий, доставая из кармана комбинезона сотовый телефон. Он немного промок, но не смертельно и даже включался. На месте значка сети горел перечёркнутый кружок. — Глушат капитально. Это что-то военное, простым смертным недоступное… Нам бы только до Геннадия Сергеевича дозвониться, и он порядок тут быстро наведёт. Давай приглушим фонарик. И надо подумать, как идти дальше. Задерживаться на одном месте… Тсс…

Василий показал жестом, чтобы княжна выключила фонарик, затем в два шага оказался у двери. Ему почудилось, что с той стороны мелькнула сила, причём очень близко. Резко открыв дверь, он шагнул на улицу, собираясь схватить притаившегося у двери мастера, но немного не рассчитал расстояние. Высокая фигура в чёрном оказалась проворнее. Скользнув вперёд, Василий нанёс короткий удар в голову и встретил жёсткий блок.

— Вася, не шуми, — раздался знакомый голос. — Свои. Не признал?

— Никита? — узнал Василий мужа сестры.

— Кто же ещё? — хмыкнул тот. — Я тут вас спасать приехал.

— Ага, — удивлённо произнёс Василий. — А как нашёл?

— Видел, как вы через забор сигали. Хотел сразу вмешаться, но там твой друг с дубиной неплохо справился.

Василий кивнул на дверь, откуда появился. Мужчины прошли в гараж, где стало уже тесновато. Снова включили фонарик и можно было увидеть, что Никита одет в военный комбинезон чёрного цвета и такую же маску с узкой прорезью для глаз.

— Что там насчёт нашего спасения? — спросил Василий, на всякий случай встав между Никитой и княжнами.

— Если честно, я плохо понимаю, что происходит, — признался Никита. — Меня двадцать минут назад только разбудили, сказали, что вы с Кузьмой в какую-то беду попали, и надо вас вытаскивать как можно быстрее. Что с вами должны быть…

Он вытянул шею, оценивающе посмотрев на девушек.

— Должны быть княжны Романовы, — закончил он.

— Кто разбудил? — терпеливо спросил Василий.

— Да генерал этот, горластый… Рудный, что ли.

— Руднев. Дмитрий Леонидович.

— Он самый, — кивнул Никита. — Лучше бы я в Америку смотался… Ладно, не время об этом сейчас. Кузьма где? Только не говори, что он в том доме, который с землёй сравняли и продолжают утрамбовывать.

— Там, — тяжёлым голосом подтвердил Василий.

— Х… хреново.

— Ты скажи, если там, — он показал пальцем наверх, — знают, что происходит, они что-нибудь делать собираются? Кого-нибудь ещё с тобой прислали?

— Мне показалось, что не собираются, — в излюбленной манере хмыкнул Никита. Василий терпеть не мог эту его привычку, но сдержался. — Чувство такое, как будто ждут, пока само всё не рассосётся.

— Никита, говори яснее, чтобы я тебя понимал. В другой ситуации я бы тоже посмеялся, но сейчас не время.

— Я толком и говорю, — насупился Никита. — Меня только что разбудили, вручили комбез и в машину посадили. Хорошо, что я этот район Москвы знаю, не пришлось плутать. Съезд на Питерское шоссе двумя фурами перекрыли и гаишника поставили с жезлом, чтобы посторонних отгонял. Я ещё подумал, что проверку какую-то решили мне устроить, а тут настоящая война. Повезло, что заметил, как твой друг через забор сиганул и олуха какого-то по голове дубиной приласкал. Ну что, я вас вывожу или ещё поболтаем?

— Выводи, — неохотно согласился Василий. — Машину ты где оставил?

— За съездом на обочине бросил, — серьёзно ответил Никита. — Если что, ключи в замке зажигания. Эх, вместе с учителем и Олегом мы бы их всех разом разогнали бы…

Сабина Каролина Бурбон-Сицилийская, Москва, дом семьи Матчиных

Когда выключили свет и всё вокруг начало взрываться, сверкать и греметь, Сабина испугалась. Она прижалась к Кузьме, с силой зажмурилась и могла только ждать, когда всё закончится. В темноте кричали люди, что-то постоянно осыпалось с потолка, слышалась стрельба, стихнувшая довольно быстро. Несколько раз с неба срывались ослепительные молнии, падали струи огня, едва не устроившие пожар в уцелевшем доме. Затем последовал сильнейший удар, от которого вздрогнули полы и рухнули ближайшие стены. Всё это происходило одновременно, рядом и словно в другом мире, отгороженном от них с Кузьмой невидимым куполом.

Неожиданно грохот и взрывы прекратились и их место сменил звук дождя, барабанящего по прозрачному куполу над головой. Сабину с Кузьмой, стоявших в центре своеобразного стихийного бедствия, выхватили ослепительные лучи фонарей и почти сразу откуда-то из темноты прилетел обломок каменной колонны, застывший в воздухе в пяти метрах от них. Он качнулся и громко рухнул на пол, раздробив паркет и обломки дивана, ещё час назад спокойно стоявшего на втором этаже дома. Прошло несколько секунд и прилетел ещё один обломок стены, даже больше предыдущего. Он замер в воздухе чуть выше, но с тем же успехом рухнул на землю, встав дыбом. Скрывавшийся в ночной темноте великан несколько минут швырял в них куски стен, но добился лишь того, что перед защитным куполом выросла труднопроходимая баррикада.

В свете мелькающих фонарей лицо Кузьмы казалось ещё более бледным, чем час назад. Он стоял с закрытыми глазами, словно не замечая происходящего вокруг.

— Кузьма? — Сабина крепко сжала его ладонь.

— В ушах звенит, ничего не слышу, — сказал он, не открывая глаз. — Дай мне немного времени.

Завалы перед куполом дрогнули и начали рассыпаться, освобождая главную лестницу перед домом. Во дворе вспыхнул оранжевый огонёк, вырывая из темноты несколько фигур. Первыми к лестнице направились двое немолодых мужчин, первый в домашнем свитере, с большим чёрным зонтом, второй в костюме и жёлтой полиэтиленовой накидке от дождя. Поднявшись и осторожно перешагивая через небольшие обломки, они подошли почти вплотную к куполу, внутри которого паркет оставался чистым и нетронутым. Даже вода, бегущая по полу, огибала защиту и стекала во двор по лестнице. Мужчины остановились, о чём-то тихо переговариваясь. Жаль, что светящаяся сфера осталась за их спинами во дворе и Сабина не могла толком разглядеть лица. Похоже, что они совещались, думая, как ловчее разрушить барьер.

— Я Сабина Каролина, дочь герцога Франциско ди Фердинанда Бурбон-Сицилийского, — повысила голос Сабина. — Час назад разговаривала с отцом, и он знает, где я нахожусь. Если вы не уберётесь сейчас же, то сильно пожалеете об этом.

Мужчины, наконец, обратили на них внимание. Тот, что держал зонт, поднял его повыше, как будто он мешал.

— Если не верите, то можете позвонить послу, он подтвердит мои слова, — добавила Сабина.

Неизвестно, что они сделали, но в защитный купол что-то ударило, отчего пространство вокруг слегка загудело. Сабина смогла расслышать только: «должен скоро устать» и «очень мало времени».

— Вы об этом сильно пожалеете, — пообещала Сабина. Её накрыло неприятное чувство бессилия, и она попыталась успокоиться, чтобы не поддаваться ему. Нужно было что-то делать, а не паниковать.

Достав из кармашка платья телефон, девушка посмотрела на значок сети, показывающий, что сигнал отсутствует. Найдя нужные иконки, она перевела его в режим подачи сигнала бедствия, после чего экран погас, чтобы не тратить заряд батареи, а маленький огонёк на корпусе начал медленно мерцать красным. Специалист по безопасности семьи Бурбонов говорил, что сигнал смогут принять, даже если с мобильной сетью неполадки или же телефон основательно испорчен. Ещё оставалась надежда, что Лука сможет выбраться и позвать на помощь.

Несколько минут парочка, стоявшая на границе защитного купола, тщетно пыталась пробить его. Сабина знала, что опасно находиться рядом с мастером, когда тот использует много сил, но сейчас не чувствовала ничего необычного. Напротив, звук дождя и голоса немного притихли, а купол стал менее прозрачным и лучи фонарей проходили сквозь него уже не так легко. Парочка немолодых мастеров тоже это заметила и почему-то заволновалась. К тому же на площадке перед домом, рядом с оранжевым огоньком начали бегать люди, как будто что-то случилось. Сабина заметила, как кто-то споткнулся и повалился на землю, но окружающие и не думали ему помогать, начав разбегаться в разные стороны. Прошло несколько секунд, прежде чем двор снова погрузился в темноту, а откуда-то с улицы, из-за забора, в крышу соседнего дома ударил поток яркого огня. Одновременно с этим крыша взорвалась, разбрасывая вокруг куски металлической кровли. В то же место с нескольких сторон начали бить яркие молнии, затем несчастный дом накрыл ещё один поток огня. Все как будто забыли про парочку, спрятавшуюся под неприступным куполом, и обрушили гнев на крышу дома. Сабине показалось, что кто-то бегал по двору, размахивая руками и пытаясь остановить собравшихся, но из-за грохота и шума дождя его не было слышно.

— Им бы лучше уходить, — тихо сказал Кузьма, по-прежнему не открывая глаз. — Они рассердили Танзанийского дьявола и хорошо, если к утру хоть кто-то останется жив. Прости, что втравил в эти проблемы. Как только я снова начну слышать, сможешь высказать мне всё, что думаешь по этому поводу.

— Глупый мужчина, — сердито произнесла Сабина. Она хотела стукнуть Кузьму, но передумала, накрыв его ладонь своей. — Не думай обо мне плохо. Я не сержусь.

Горящая крыша соседнего дома давала достаточно света, чтобы увидеть две дюжины людей, собравшихся во дворе дома Кузьмы. Кто-то пытался спрятаться за высоким забором, кто-то прижимался к стене гаража.

— Выдохся, — услышала Сабина голос одного из мастеров, стоявших рядом с защитным куполом.

Мастер в нелепом дождевике поспешил к лестнице, но споткнулся и кубарем полетел вниз. Сабина могла поклясться, что видела, как в его голову что-то попало, сорвав капюшон. Второй мужчина пригнулся, отбросил зонт в сторону и метнулся к лестнице, едва не упав, перебираясь через завалы. Дом, стоявший слева, постигла та же участь, что и соседний. Кто-то выпустил в ту сторону поток огня, затем последовал хлопок и двухэтажный коттедж сложился как карточный домик, не выдержав удара. А ещё где-то на востоке прозвучало несколько приглушённых взрывов. В этот момент на лестнице мелькнула смазанная фигура, прыгнувшая прямо в защитный купол. Сабина даже толком не успела понять, что происходит, вцепившись в руку Кузьмы, а нападавшего уже что-то схватило в воздухе и скрутило с такой силой, что послышался звук хрустнувших костей. В повисшее тело что-то ударило, отбрасывая в темноту двора.

Какое-то время площадку перед домом освещал только пожар, разгорающийся в соседнем дворе, но буквально через несколько минут там снова разгорелся оранжевый огонёк. К разрушенному дому Матчиных неспешно шли четверо мужчин, спокойно поднявшихся по лестнице и подойдя прямо к защитному куполу. Свет бил им в спину, и Сабина не могла разглядеть лица, но она узнала великого князя Воронцова. Отец как-то приглашал его во дворец и знакомил с Сабиной, но после той встречи дела он вёл исключительно со старшим братом, Разумовским. Стоило бы ещё тогда поинтересоваться, почему отец так поступил. Князь, к слову, Сабину узнал.

— Приятная встреча, даже при столь неприятных обстоятельствах, — сказал князь, неплохо говоря на итальянском. — Как Вас угораздило оказаться здесь именно сегодня?

Сабина не ответила, холодно глядя на него. Воронцова это не сильно задевало, так как он легко улыбался. Вытянув руку, князь подождал, пока в неё ляжет короткая железная стрела. Бегло осмотрев её, вручил своему помощнику или телохранителю.

— Всё приходится делать самому, — произнёс Воронцов. — Кузьма Фёдорович, не скажете, кто это? Кто-то из Ваших друзей наёмников?

На минуту повисла неловкая пауза. Сабина заметила, что двое из подручных князя, пытаются что-то сделать, так как защитный купол слегка дрожал.

— Выходите, госпожа Бурбон-Сицилийская, — сказал князь. — Оставаться здесь небезопасно. Обещаю, что с Вами ничего не случится. Ссориться с Вашим отцом у меня нет никакого желания.

— Покину это место только в присутствии посла, — сказала Сабина. — После того, что я увидела, у меня нет основания доверять Вам.

— Увы, это невозможно, — наигранно печально произнёс князь. Он снова поднял руку, подождал несколько секунд, пока к нему подлетит ещё одна короткая стальная стрела и всё так же передал её помощнику. — Станислав Маркович сейчас установит огненную бомбу, которая выжжет всё в радиусе пятидесяти метров. Это будет очень неприятная смерть от высокой температуры или от удушья, так как огонь будет полыхать минимум двадцать минут, оставив Вас без кислорода. Если бы я хотел причинить Вам вред, то оставил бы здесь, а не предлагал уйти.

Сабина снова не стала отвечать, крепче сжимая ладонь Кузьмы. Князь выждал минуту, затем махнул одному из своих людей. Где-то далеко прогремело ещё несколько взрывов, зазвучала сирена пожарной службы или скорой помощи, но быстро затихла. В руках помощника князя появился маленький огонёк, который он опустил на землю и принялся колдовать над ним, делая его ярче и злее.

В этот самый момент зазвенела мелодия из старой итальянской песни. Сабина удивлённо запустила руку в карман, доставая сотовый телефон. На тёмном экране светилась только одна зелёная иконка, а красной не было и в помине, как бы намекая, что отказаться от вызова не получится.

— Ciao, — сказала Сабина, нажав кнопку вызова.

— Сабина, это папа, — раздался голос герцога, тяжёлый, но одновременно добрый, в котором мелькнуло облегчение. — Что случилось? Почему посол мне не может ничего внятного сказать?

— Всё в порядке, папа, — сказала Сабина, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Пока всё хорошо, но прямо сейчас князь Воронцов устанавливает перед нами какую-то огненную бомбу, собираясь выжечь всё вокруг.

На несколько секунд в трубке повисла тишина. Сабина уже подумала, что связь снова отключилась, но услышала, как шумно выдохнул папа.

— Он знает, что ты там? — спросил герцог Бурбон.

— Мы с князем прекрасно поговорили, — подтвердила Сабина.

— Можешь передать ему трубку?

— Боюсь, что не могу…

— Сколько у вас времени? — голос герцога потяжелел.

— Я не знаю, — мягко сказала Сабина. — Может, минут десять.

— Держись, я скоро перезвоню.

В трубке раздался короткий гудок и экран телефона потемнел. Сабина улыбнулась князю, который прекрасно слышал разговор и убрала сотовый обратно в кармашек платья. Воронцов дёрнул головой, наверняка перестав улыбаться. Он посмотрел на подручного, продолжающего возиться с огоньком, значительно увеличившемся в размерах.

— Герцог далеко, — в итоге сказал Воронцов, — а второго шанса может и не представиться. — Кузьма?! Хочешь забрать их всех с собой?

Последнее князь прокричал, но ответа не дождался.

— Делай его ярче, — бросил князь подручному. — Чтобы все, кто прячется в ночи, почувствовали. Пусть слетаются как мотыльки на огонь и горят… горят!

То же самое время, северная часть квартала

Никита Громов бежал первым, постоянно оглядываясь. За Василия он не переживал, зная о его прошлом и службе в спецподразделении. В отличие от княжон, он не пропадёт даже во время апокалипсиса. Сейчас в пределах всего сотни метров можно было почувствовать пять мастеров, и любая шальная техника, даже самая слабая, способна оборвать жизнь девчонок. А судя по тому, что творилось вокруг, мастера так боялись, что и не думали сдерживаться. В таком состоянии они легко могут поубивать друг друга, шарахаясь от каждой тени. Непонятно, пытались ли они перекрыть дорогу, ведущую вглубь квартала или просто создавали суету.

Жестом остановив Василия, Никита поманил его, приглашая в небольшую нишу у забора.

— Видишь? — спросил Никита, показывая на выезд из квартала, с двух сторон зажатый высокими кирпичными заборами. — Обойти не получится, здесь подъём к шоссе и столько грязи, что не взобраться, при всём желании.

— Два мастера?

— Два, — подтвердил Никита, глядя на пять человек, один из которых прятался от дождя в машине. — Ты знаешь всю местную знать, кто они, какой силой владеют?

— Не разглядеть толком, — поморщился Василий.

— Одного мастера я вынесу с ходу, пока они дождём любуются. Как только второго из машины вытащу, бегите следом.

Со стороны центра района прозвучал громкий взрыв, затем с неба сорвалось с десяток молний, бьющих в землю. Группа, охраняющая выезд из квартала, поспешила к правому забору, чтобы лучше рассмотреть последствия взрыва. В этот момент Никита сместился, используя технику теневого шага. Он её терпеть не мог, по той причине, что каждый раз как будто проваливался в бездну, не в силах контролировать падение. Неосторожные адепты, бездумно использовавшие технику, ломали ноги и разбивали головы, на полной скорости врезаясь даже в незначительное препятствие. Никита предпочёл бы просто добежать до поворота, но дорога в этом месте была прямая и открытая, что дало бы противнику преимущество.

Когда смещаешься во время дождя, кажется, что проходишь сквозь водопад и окунаешься в ледяной бассейн. Никита всё рассчитал правильно, выйдя рядом с невысоким и откровенно толстым мастером. Тот даже удивиться не успел, когда бывший адепт культа черепов подскочил к нему, нанося серию ударов в грудь и ещё два в голову. Последний удар, прошедший сквозь доспех духа, отбросил толстяка на капот ближайшей машины, как раз туда, где сидел второй. Не обращая внимания на очередь из компактного пистолета-пулемёта, Никита бросился к машине, выбивая боковое стекло. Запустить руку в салон он не успел, так как машина буквально взорвалась изнутри. Сидевший там мастер использовал какую-то огненную технику, разом выбившую окна и за долю секунды, превратив машину в яркий факел.

Никита никогда не сталкивался с мастерами, владеющими техникой огненного тела. Учитель объяснял, как действовать в такие моменты, но в реальности всё оказалось несколько сложнее. Пока огненный выбирался из машины, он успел раскидать людей из прикрытия, не способных сравниться с ним в скорости. Лишь последний не растерялся, сменив магазин в автомате, но не успел ничего сделать, так как его накрыл поток горячего огня.

Не выходя из режима, Никита побежал к огненному силуэту, неповоротливому и какому-то несуразному. Доспех духа прекрасно защищал его от высокой температуры, но пришлось задерживать дыхание и лёгкие сразу начали гореть. Находясь в огненной технике, любая попытка вдохнуть обернётся тем, что ты хапнешь раскалённый воздух и обожжёшь всё внутри. Чтобы добраться до противника и достать его ударом ноги в прыжке, хватило нескольких секунд. Подкреплённый особой техникой, удар легко прошёл сквозь защиту мастера, отбрасывая его на десяток метров, в глубокую лужу. Огонь, созданный силой, почти моментально исчез, оставив только горящую машину, которая напомнила о себе, взорвавшись, разбрызгивая вокруг искры. Хорошо, что она стояла ближе к левой стене, оставляя возможность проскочить мимо.

Тяжело дыша, Никита махнул рукой Василию, чтобы не тянули время. От проезда до брошенной машины было рукой подать и следовало бежать из района как можно быстрее. Со стороны двух пожаров в центре района тянуло очень неприятной силой, не предвещающей ничего хорошего.

— Силён, чертяка, — сказал подбежавший Василий, нёсший на руках младшую из княжон.

— А ты думал? — хмыкнул Никита, всё ещё пытаясь отдышаться. — Осталось немного…

Мастера почти одновременно обернулись, глядя вглубь проезда, зажатого между заборами. По дороге в их сторону неспешно шёл крепкий мужчина в костюме. В свете огня от горящей машины можно было заметить, что дождь огибал его фигуру, а лужи буквально расступались в стороны. Никита оттеснил с дороги Василия и девушек, прижимая их к забору. Ему ещё никогда не было так страшно, отчего во рту пересохло, а в животе предательски похолодело. Он словно заворожённый смотрел, как неспешно шёл незнакомец, как остановился и недовольно посмотрел на горящую машину, распространяющую вокруг удушливый дым. В тот же миг огонь накрыла невидимая простыня, прижимая к земле и спустя всего несколько секунд он полностью исчез. В темноте слышался лишь шипящий звук воды, испаряющейся на раскалённом металле.

Никита мог поклясться, что на правой руке мужчины был золотой перстень с серебряным черепом. Выделяло украшение — отсутствие камней в глазницах черепа. Учитель говорил, что даже у верховного магистра в черепе на перстне были прозрачные и чистейшие бриллианты. Никому не дозволялось носить перстень без опознавательного знака, указывающего на твой ранг и положение. Что странно, в прохожем не ощущалось ни капли силы, словно перед ними был обычный человек, но при этом липкое ощущение страха не отпускало.

В темноте было плохо видно, но показалось, что, заметив вжавшихся в мокрый забор людей, мужчина коротко кивнул и направился дальше по улице в сторону центра квартала. Пройдя несколько шагов, он остановился и обернулся.

— Храни секреты, молодой адепт, — сказал мужчина на русском языке с едва уловимым акцентом. Он поднял руку, как бы показывая наверх, затем повернулся и двинулся дальше по улице, довольно быстро пропав во мраке.

— Лучше бы я уехал в Америку, — тихо повторил Никита, сглотнул ком в горле. Посмотрев наверх, увидел что-то тёмное нависающее над забором. Он протянул руку, но нерешительно остановился.

— Там вьющиеся розы, — тихо сказала Мария. — Я видела, когда машина горела.

Никита тихо выругался и побежал по улице, спеша как можно быстрее покинуть район. Ему внезапно захотелось вернуться в маленькую комнату без окон, куда его поселили и попросить генерала запереть снаружи.

В то же самое время, на противоположной стороне дороги от дома Матчиных, за высоким металлическим забором пряталась пара мастеров, давно разменявших шестой десяток лет. Оба приехали на встречу к князю Воронцову в дорогих костюмах, поэтому под ночным ливнем успели промокнуть до нитки. Николай Егорович Каменский даже не помнил, где потерял большой дорогой зонт, подаренный внуками. Как мастер молний он мог создать защиту от обычного дождя, но, когда лило как из ведра, она вряд ли смогла бы помочь. К тому же в такую погоду от него толку было не больше, чем от огненного мастера под водой.

Сидя на корточках за кирпичной тумбой, Николай Егорович думал о том, что зря согласился на это глупое и нелепое мероприятие. Он не знал, чем Матчин не угодил Воронцову, но отказаться просто побоялся. Корил себя за слабые мысли о том, что два десятка сильных и умелых мастеров без особых проблем сметут талантливого, но молодого Кузьму, о котором в последнее время так много говорят, особенно телеканалы и газеты, подвластные Разумовскому. Кто же знал, что в доме, помимо Матчина окажется кто-то очень сильный, убивший Томина и одного из поляков так легко, как будто это простые люди, а не сильнейшие мастера в армии Воронцова. Николаю Егоровичу было безумно жалко Михаила, водителя и старого друга семьи. Он не знал, как теперь смотреть его супруге и дочерям в глаза, что говорить, как оправдываться.

— Егорыч, — к Каменскому на четвереньках подполз старый товарищ, Нилов. — Бежать надо.

— Вижу, — прорычал Николай. — Куда бежать?

— Да хотя бы — туда! — Нилов махнул рукой на запад, в сторону дома, во дворе которого они прятались. — Дворами. Главное — подальше отсюда.

— Ты же мастер воздуха, сделай что-нибудь.

— Что, мать вашу, я могу?! — выругался тот и показал пальцем в небо. — Там Метатель. С большой буквы. Ты знаешь, кто это? А я манипулятор. Я снаряд перехвачу, только когда он во мне дыру проделает сквозную. Тут только китайцы с их полями защитными могут что-то сделать. Да к чёрту его! И князя туда же!

Нилов на четвереньках пополз к дому.

— Стой… — Николай Егорович пару раз сжал кулаки и пополз следом, поняв, что где-то по пути потерял туфлю.

В шуме дождя что-то тихо свистнуло и больно ударило Николая в плечо, бросая его на землю. Лопатка отдала дикой болью, до ярких пятен в глазах, а рука просто отнялась. Почти сразу к резкой боли добавился жар, как будто проткнули раскалённой кочергой, пригвоздив к земле. Сильная рука схватила Николая Егоровича за ворот пиджака и потянула по мокрой траве так, что дорогая ткань затрещала, а пуговицы рубашки больно впились в шею.

— Убьёмся все, — тихо ругался Нилов. Пригнувшись, он бежал в сторону дома, таща за собой товарища. — Или разделим судьбу Орловых, будь они неладны… Орлов князя послал, и мы должны были…

Рядом ещё что-то свистнуло и с хрустом пробило каменную плиту дорожки. Николай Егорович спиной чувствовал, как позади, буквально в пятидесяти метрах, в темноте притаился настоящий демон. Князь воронцов, подгоняемый глупыми и недальновидными амбициями, пытался разбудить его, бросая камни и палки. И мастер воздуха, которого Нилов назвал «метателем», оказывал людям услугу, отгоняя их от логова демона.

Обычно я не спешу во время тренировок и не подгоняю себя, но сегодня старался изо всех сил. Мне вспомнились слова мистера Ма, когда он упоминал, что несколько дней отходил от секундного взгляда на мировое «ци». Нет, столько времени у меня в запасе не было. Если бы не шум в ушах, мешающий внятно мыслить и которым можно пытать, я бы разобрался со всей этой ерундой куда быстрее. Любая попытка открыть глаза вызывала яркие вспышки, вонзающие иголки прямо в мозг. Похоже, что тело просто не знало, как реагировать, и сбоило. Мало того что я постоянно чувствовал запах пепла, смешанного с озоном, так ещё и на языке появился этот незабываемый отвратительный привкус.

Борясь с неприятными ощущениями, я только через несколько часов понял, что мне их просто не победить. Единственный выход, который я смог найти — это отгородиться глухим барьером, тем более что с ними у меня всегда ладилось. Но даже отстранившись от мирового «ци», понадобился ещё час, чтобы прийти в себя.

Открыв в очередной раз глаза и не увидев вспышек и ярких росчерков, я с облегчением выдохнул. Исчез гул и навалилась звенящая тишина, но постепенно в неё начали врываться отдалённые голоса, звук работающего двигателя и хруст камня. Барьер, который я успел поставить перед самым первым взрывом, выстоял и к утру стал похож на тёмное матовое стекло. Если присмотреться, то можно увидеть, как снаружи мелькают силуэты людей. А ещё я ощутил тепло ладони Сабины, которая так и держала меня за руку. Она сидела на стуле, наверное, единственной уцелевшей вещи, так как дом превратился в груду обломков, обступивших нас полукругом. Рядом с лестницей, ведущей во двор, осталось немного места, или же его успели расчистить.

— Который час? — спросил я у Сабины, задумчиво смотрящей сквозь мутный купол на мелькающие силуэты.

— Часов шесть утра, — ответила она, затем посмотрела на меня, широко распахнув глаза. Вскочив со стула, крепко обняла.

— Ты в порядке? — уточнил я.

— Со мной всё хорошо, — сказала она и целую минуту не отпускала. — Я очень за тебя переживала. Ты плохо выглядел. У вас говорят, что краше в гроб кладут.

— Умеешь ты подбодрить, — я улыбнулся. — Чувствую себя на семь баллов из десяти, но этого достаточно, чтобы раздать кое-кому на орехи. Сейчас я соберусь с силами и пойду сворачивать шеи… негодяям.

— Кому? — она всё же отстранилась и посмотрела на меня немного устало. — Нападавшие разбежались. Сейчас спасатели работают. Час назад вытащили из-под завалов дворецкого и горничную по имени Люда. Они в подвал успели нырнуть, а его потом завалило немного и водой залило, но они чудом уцелели.

— Что значит, разбежались? — не понял я. — А подраться?

Сабина покачала головой, стукнула меня кулачком в плечо.

— Что-нибудь известно о княжнах? — спохватился я. — Скажи, что с ними всё в порядке.

Я нырнул в карман за телефоном, попытался включить, но увидел сообщение, что в батарее не осталось заряда. Сабина посмотрела на меня осуждающе, когда я принялся тихо ругаться на итальянском.

— Прости, — сказал я. — Сейчас барьер уберу, надо только сосредоточиться, а то руки дрожат. Недавно ведь из отпуска вернулся, а уже устал на целый год вперёд.

— И хотел драться в таком состоянии?

— Надрать кое-кому задницу сил у меня хватит.

Вздохнув, я решительно отпустил контроль над силой. Барьер послушно исчез, обдав нас лёгкими брызгами воды. Дождь к утру закончился, но небо по-прежнему было пасмурным, с низкими тяжёлыми тучами. Вокруг же было шумно, во дворе работал дизельный генератор, звук которого я слышал сквозь барьер. Там же развернули два больших шатра, установили столы и огромные лампы, до сих пор светящиеся мягким жёлтым светом. В ближайшем шатре я заметил братьев Орловых, в знакомых комбинезонах, их военного начальника и главу полиции. А вообще, суеты вокруг было много. Оглянувшись, я посмотрел на то, что осталось от дома, и погрустнел. Порушили его знатно, немного подкоптив огненными техниками. Участок пола, оставшийся целым и невредимым, смотрелся нелепо посреди окружающего разгрома.

Взяв за руку Сабину, я помог ей перебраться через завалы к лестнице. У спуска дежурил незнакомый мне мужчина лет сорока, в дорогом костюме и со сложенным зонтом-тростью в руках. Он нетерпеливо мерил шагами площадку у лестницы. Недалеко от него стояла женщина в плаще, которая увидела нас, всплеснула руками и бросилась навстречу, зачирикав на итальянском. Она едва не вырвала из моих рук ладонь Сабины, успев её обнять и осмотреть, не пострадала ли она. Мужчина поспешил ей на помощь, а в его взгляде мелькнуло облегчение.

— Позвоню тебе, как только освобожусь, — сказала Сабина, глядя на меня обречённым взглядом. Её уже вели к дорогой чёрной машине, на которой красовался флажок Италии.

Я помахал ей рукой, очень надеясь, что отец заберёт её домой и одной проблемой у меня станет меньше. И хорошо бы герцог не сильно осерчал на то, что втянул его дочку в неприятности, едва не стоившие ей жизни.

На больших оранжевых ящиках, справа от шатров, я заметил командора Ливио, над которым хлопотала Милена. Голова у итальянца была обильно забинтована, и Сова пыталась понять, промокли ли бинты. В самом шатре меня тоже заметили, но я решил сначала поговорить с Ливио.

— Шеф, — он попытался встать, но Милена положила ему руку на плечо, не дав подняться.

— Сиди уже, — недовольно сказала она и посмотрела на меня. — Шеф, отправь в больницу этого упёртого болвана. Он ведь меня понимает, но упирается, как…

Ливио на русском говорил примерно так же, как Милена на английском, то есть, с горем пополам. Интересно, как они находят общий язык? Я заметил несколько парней из отряда итальянцев, хмурых из-за того, что их не пропустили сюда с тяжёлым вооружением.

— Потерь нет, — сказал Ливио. — Микель из группы прикрытия сильно обгорел и Марко посекло осколками.

— А что с остальными? Где Алан?

— Он там, — Ливио показал на второй шатёр. — Что с другими я не знаю.

— Хорошо, — сказал я. — Езжай сейчас в больницу, присмотри за парнями. Если будет что-то нужно, звони.

— Да шеф, — он кивнул.

— Милена?

— Да, я поняла, — ответила тем же тоном. — Присмотрю за ним.

То, что не было потерь, меня немного успокоило. Каждый раз, слушая отчёт об очередной операции, внутри что-то сжимается в ожидании плохих новостей и, узнав, что всё хорошо, искренне радуешься. Вроде бы за столько времени можно было привыкнуть к плохим новостям, но не получается.

Алана я действительно нашёл во втором шатре, сейчас больше похожем на склад. Я уже понял, что ночью пострадал не только мой дом, но и несколько соседних. К примеру, дом, стоявший слева от нас, просто исчез. Перед его забором до сих пор дежурила карета скорой помощи и машина спасателей со спецоборудованием. Я сразу и не сообразил, зачем нужно было разрушать соседние дома.

Дожидаясь меня, Алан отдыхал на раскладном стуле, листая что-то на экране телефона. Выглядел он вполне себе бодро и невозмутимо, разве что слегка промок.

— Привет, — я опустился на соседний стул.

— Утро, — он не стал добавлять «доброе» к приветствию.

Алан огляделся, сделал непонятный вращательный жест указательным пальцем и приложил его к губам. Я понятливо кивнул, чувствуя разлитую в воздухе силу. Набрав на телефоне пару фраз, он показал мне. Было написано, что Василий и девушки успешно покинули район.

— Устал, поэтому ночью срубило так, что не смог достойно гостей встретить. Так обидно, что… — я не смог сразу подобрать слова и поморщился, сжав кулак. Сейчас сердиться можно только на себя.

— Противник всегда выбирает момент, когда ты слаб, — сказал Алан серьёзно. — И бьёт в самое слабое место, поэтому мы должны действовать так же.

— Должны, — согласился я. — И обязательно сделаем, но потом. Сейчас надо прийти в себя. Езжай домой, дальше я справлюсь сам. Спасибо, что поддержал.

Алан кивнул, положил руку мне на плечо и слегка сжал. Встав, он вышел из шатра, ловко свернув направо, чтобы не столкнуться с полковником Назаровым, начальником подразделения, в которое входили братья Орловы. За ним шёл полковник Дорошин, начальник полиции, и ещё кто-то, чей отголосок силы я встречал, но не смог сразу вспомнить, кому он принадлежит. Говоря об этом, я чувствовал присутствие всех мастеров не только в радиусе сотни метров, но и вообще, во всём квартале. К примеру, мог сказать, что у съезда с шоссе появился Геннадий Сергеевич. Эх, ректору стоило приехать пораньше, я бы посмотрел, как он тонким слоем размазывал бы нападающих по дороге перед домом.

Как оказалось, компанию двум полковникам составил Дашков, Павел Георгиевич, средний сын князя и ныне глава княжеского рода. Всех троих я уважал, поэтому встал, пожал им руки, затем снова плюхнулся на складной стул.

— Это катастрофа, Кузьма Фёдорович, — серьёзно сказал полковник Назаров.

— Умеете вы подбирать нужные слова, — съязвил я. — У меня на языке вертятся совсем другие, озвучивать вслух которые не буду. Мама не любит, когда я грязно ругаюсь.

— Ночью было убито двадцать шесть человек, — сказал он. — Девять мастеров из шести родов.

— Хватило бы на целую армию, — хмыкнул я. — Но меня больше интересует, ушёл ли кто-то живым? Я плохо себя чувствовал и не смог встретить их, как подобает. Или же вы сокрушаетесь, что убиты они, а не я?

— Полковник хочет сказать, что сместился баланс сил, — сказал Павел Георгиевич. — В который уже раз. Среди убитых есть несколько мастеров, принявших силу и являвшихся сдерживающим фактором для сторонников Разумовского.

— Я-то им что сделал? — я обвёл взглядом мужчин. — Зачем они ко мне пришли? Я ни с кем не воюю, никого не поддерживаю, кроме наследника Императора. Что теперь, воевать со всеми подряд?

— Думаю, что это будет весьма скоротечная война, — в шатёр шагнул Геннадий Сергеевич. — И Вам, господа, следует это учесть.

Последнее он сказал полковникам. Я снова встал, пожал ректору руку и ощутил давление силы. Это было странное давление, с которым раньше сталкиваться не приходилось. Ледяной лотос внутри ощетинился, защищая внутреннее море от посягательств, и я неосознанно поставил барьер вокруг него, а уже потом вокруг себя. Мы боролись с ректором буквально несколько секунд, после чего он неохотно отступил и всё исчезло. Я посмотрел вопросительно, но он сделал вид, что ничего не произошло.

— Я слышал, что здесь должна была взорваться огненная бомба? — спросил ректор у полковников.

— А, так вот что это было, — оживился я, вспомнив тот сгусток силы, который оставили рядом с барьером, где мы прятались. — То-то мне показалось, что-то знакомое. Что? Я её разобрал, а то шумела невыносимо, даже голова разболелась.

— Разобрал? — уточнил полковник Дорошин.

— Кстати, не очень сильная бомба была, — добавил я, пропустив вопрос мимо ушей. — Раз в десять поменьше той, что горела в Риме.

Все почему-то посмотрели на Дашкова. Павел Георгиевич взгляды выдержал, даже не поморщился.

— Лукин это был, — недовольно сказал он. — Я уже распорядился, чтобы он с семьёй переехал во Владивосток, к родственникам. Отец предлагал его на Курильские острова сослать, но там скоро будет тесно и без него… Да не знал я!

Последнее Дашков произнёс так, что назвать его сердитым, было бы большим преуменьшением. От главы рода в прямом смысле можно было прикуривать, даже края шатра тлеть начали.

— Он племянника угробил, надежду семьи, — хмуро сказал Павел Георгиевич. — А остальных не жалко, идиотов.

— Много убитых? — спросил ректор.

— Девять мастеров, — ответил полковник Дорошин. — Такое чувство, что Кузьма Фёдорович засаду устроил, а князь их на убой повёл.

— Насчёт второго нисколько не сомневаюсь, — вставил Назаров.

— Они ж не телки́, чтоб их безвольно куда-то тащить, — меня этот разговор начал немного напрягать, так как я совсем не понимал, что от меня хотели. — Всем понятно, зачем они пришли ко мне в гости. Мне что, их теперь жалеть? Ничего, я семью спрячу и…

— Никаких и, — остановил меня ректор. — Силу в ближайшее время тебе использовать нельзя.

— Не понял? — я посмотрел на него, затем на полковников. — С чего это вдруг?

— Мы сейчас с Евгением Константиновичем соберёмся большой коллегией и запретим.

— Ага… — протянул я, ещё раз обведя всех взглядом. В голове замелькали мысли о том, можно ли сбежать от великого мастера и как это сделать лучше.

— Вид у тебя больно сердитый, — Геннадий Сергеевич улыбнулся, положил руку мне на плечо, словно прочитав эти мысли. — Силу тебе использовать не стоит, пока внутри всё не успокоится. Это опасно не для тебя, а для окружающих, в том числе для твоей семьи. К тому же мы действительно должны собрать Высокую комиссию, которая наложит немало ограничений на использование силы, на мой взгляд, вполне оправданных.

Я всё ещё смотрел на ректора, не понимая, почему тот улыбается и что хорошего находит в случившемся.

— Поздравляю, Кузьма Фёдорович, — первым нашёлся Дорошин. Начальник полиции крепко пожал мне руку. — Хотя ситуация и не располагает к поздравлениям.

— Аналогично, — пожал мне руку Назаров. — Это хорошо, это очень хорошо.

— Не серчай Кузьма Фёдорович, — сказал Дашков. — Искупим. Ничего непоправимого не произошло.

— Так, — произнёс я, перестав понимать, что происходит. — Если вы этим хотите сказать, чтобы я проглотил обиду, то зря стараетесь. Это… вообще…

Я показал в сторону разрушенного дома, пытаясь подобрать слова, но не получалось. Ещё пару раз ткнув в ту сторону пальцем, я набрал в грудь побольше воздуха и долго выдохнул.

— Всё, я домой. Приму душ, высплюсь хорошенько. И ещё телефон надо зарядить…

— Кузьма, похоже, что ты меня плохо слушал, — сказал ректор, всё ещё держа ладонь на моём плече, крепче сжав его. — Тебе сейчас нельзя идти домой, чтобы не навредить родным. А зная твои методы тренировок, то гарантирую, что так оно и будет. Я вижу, что ты устал, поэтому объясню по-другому. Уверен, что у тебя в арсенале есть какая-нибудь ненужная, бесполезная, но очень затратная по силе техника. Используй её сейчас.

Я оглянулся, нашёл взглядом изогнутый ломик. Сходив за ним, продемонстрировал ректору и свёл концы вместе, согнув в подкову. Металл оказался хорошим, даже не расслоился и не лопнул в месте сгиба от такого издевательства, но жалобно скрипнул.

— Так пойдёт? — язвительно спросил я.

— Замечательный пример, — кивнул он. — А теперь повтори, только сосредоточься на том, сколько внутренней энергии ты тратишь.

Недовольно засопев, что меня заставляют заниматься такой ерундой, я всё же сосредоточился, заглядывая во внутреннее море и снова столкнулся с ледяным лотосом. Эта зараза меня не пускала, как бы спрашивая, зачем я его беспокою, если сила для техники у меня есть. Но у меня сейчас совсем не было настроения с ним миндальничать, поэтому я запустил руку во внутреннее море, невзирая на его недовольство. Потянув за нить силы, сделал доспех духа эластичным, чтобы плотно обхватить изогнутый ломик, и остановился.

— Как любит повторять один мой ученик, — сказал Геннадий Сергеевич, — чисто технически, чтобы считаться великим мастером, достаточно использовать мировую «ци», не задействовав собственные силы. Только, Кузьма, давай ты примешь душ, выспишься как следует, а уже потом будешь экспериментировать. Любые манипуляции с внешней энергией могут быть опасны.

Я задумчиво кивнул и осторожно опустил согнутый лом на раскладной столик. Непонятно, почему сразу не увидел этой странности. Как говорится, слона в комнате не заметил. Но я не виноват, он за шкафом притаился.

— Евгений Константинович, проводите Кузьму Фёдоровича на вашу подмосковную базу, — попросил ректор. — Я улажу срочные дела и сразу приеду.

Погружённый в свои мысли, я даже не заметил, как сел в машину вместе с полковником и братьями Орловыми, как мы выехали из района и помчались куда-то на северо-запад. При этом Полковник Назаров лично сел за руль.

— Домой позвонить надо, — зацепился я за мысль о Тасе. Достал телефон из кармана. — Сотовый разрядился.

— Какой разъём? — спросил Роман, ехавший на переднем сидении. Он повернулся, посмотрел на телефон, полез в спортивную сумку и вынул оттуда тяжёлую батарею с коротким хвостиком провода. — Подожди немного, пока схватит зарядку и включай.

— Надо было нам звонить, — тихо сказал Григорий. — Или предупредить. Такое событие, а мы не поучаствовали…

— Я всё слышу, — сказал полковник, не отвлекаясь от дороги.

Григорий подмигнул и изобразил телефон, приложив ладонь к уху.

— И что, ему это в очередной раз сойдёт с рук? — спросил у начальника Роман, но поймав его короткий взгляд, насупился. — Там ещё девять трусливых собак разбежалось…

— Отправлю обоих на учения, — пообещал полковник. — В Мурманск.

Надо сказать, что угроза подействовала и парни сразу притихли. Я же включил телефон, подождал немного, пока загрузится и набрал номер Василия.