Дороги домой больше нет

Глава вторая. Резкие повороты я люблю!

– Где я? – задумчиво спрашиваю я и не сразу замечаю, что мужчина какое-то время назад замолчал и, кажется, задал какой-то вопрос.

– В Колдграде, Слава Прародителям! – следует ответ, будто это само собой разумеющееся. – Вася, к счастью, успел тебя вытащить оттуда. Ты ведь Анна Кошечкина?

– Ну, я, – честно отвечает великая и неповторимая я, только сейчас решив осмотреться.

Кажется, меня занесло в больницу, и сейчас я лежу на одной из многочисленных кроватей. Запах, на который я обратила внимание миг назад, явственно говорит в пользу моего предположения.

Так, надо взять себя в руки и не раскисать!

Я решительно спрыгиваю с постели, радостно обнаружив, что мои до ужаса грязные ботинки от вечно дождливых улиц стоят рядом с кроватью и портфелем, битком-битком набитым школьными книжками и тетрадками. В школе всё-таки есть один большой плюс – там бывает интересно. И чем я старше, тем интереснее.

Очки тоже никто не потрудился с меня снять. Это неожиданно, но приятно: иначе бы мир дальше двух метров стал бы для меня недосягаем. Я принимаю быстро зашнуровывать обувь, не замечая, что мужчина явно собирается возразить что-то, однако не успевает: дверь на другом конце зала распахивается, и внутрь влетают двое.

Тот самый парень, что вытащил меня, если верить словам мужчины, из «другого мира» и у которого на скуле красуется синяк. Кажется, я знаю откуда тот появился на этом симпатичном личике… И ещё один взрослый, удивительно похожий на мальчишку, который всё также одет в свою куртку на несколько размеров больше нужного. Сходство между ними я обнаруживаю просто поразительное. Одинаковые светло-русые волосы, одинаковые причёски, офигенные голубые глаза, черты лица, даже походка похожа!

Это сходство наталкивает меня на предположение, что они отец и сын, но меня сейчас не это волнует, а то, где я и как сюда вообще попала. Кажется, частичный ответ на свой последний вопрос я знаю: мы, то есть они и я, находимся в неком Колдграде благодаря тому парню. Я на вид возраст не умею определять, поэтому сказала бы, что ему лет пятнадцать.

– Олег, она должна лежать! Её ведь перебросило через миры без подготовки. Неужели ты забыл, чему нас учили? – сходу испуганно выдаёт довольно гневную тираду новоприбывший; зато я, кажется, выясняю имя второго мужчины.

– Между мирами?! – переспрашиваю я достаточно громко, чтобы на меня обратили внимание все присутствующие. Неужели я оказалась в другом мире?

Очень бы хотела, чтобы так оно и было, но здравый смысл не позволяет мне так просто смириться и ужиться с этим фактом. Мне не могло так «сказочно» повезти.

Тот из взрослых, чьего имени я не знаю, меряет меня уставшим и почему-то недовольным взглядом, после чего произносит удивительно спокойно и мягко, будто говоря с маленьким ребёнком, объясняет:

– Ты в другом мире, не в Неизведанных Землях, Слава Прародителям! Здесь колдуны и им подобные мифологические для тебя существа – реальность.

– А почему вы меня искали? – тотчас с любопытством спрашиваю я, даже позабыв про рюкзак, который только что собралась поднять с пола. Парнишка бросает заинтересованный взгляд на, предположительно, отца, но тот лишь хмурится и теперь уже сердито глядит на Олега.

– Длинная история, расскажу как-нибудь позже, хорошо? Раз ты в порядке, то мы можем идти, нас ждут. Совет собирались навестить тебя, но теперь мы можем сами прийти к ним. Они не верят, что ты наша, хотя сами прекрасно знают, что человек бы умер на твоём месте… – решительно отрезает он и добавляет гораздо мягче, будто спохватившись. – Главы нашего мира хотят убедиться, что ты на самом деле из колдунов, и Вася не ошибся.

Мне удаётся сохранить лицо, хотя слова колдуна о том, что будь я человеком – умерла бы; а потом приходит странное и очень непривычное облегчение: я колдунья, это правда. Наконец-то хоть что-то произошло, и к счастью, не плохое. Это «что-то» просто за гранью моей реальности, но это не трагедией всей жизни.

– Я не ошибся! – горячо возражает парень, Вася. Своим высказыванием он заслуживает чуть снисходительный взгляд от «не отца». Его реплика звучит так по-детски, что я, не удержавшись, негромко хмыкаю. – Чего?

– Они хотят убедиться в этом как можно скорее, поэтому просили закончить осмотр после встречи, – напоследок говорит отец Васи и, когда я спешу за ними, на ходу надевая рюкзак, всё-таки представляется. Дмитрий Васильевич (странно).

Мы выходим в длинный, удивительно широкий и высокий коридор. Мне кажется, будто я нахожусь сейчас в замке, хотя… Почему нет? Если подумать о том, что мы находимся в другом мире, – во что я не до конца, но уже частично верю, – то я не удивлюсь, если это и правда замок!

Шаги гулким эхом отдаются от стен, отчего о чём-то приближении можно легко узнать. Я предпочитаю оставаться для остальных незаметной, поэтому я тотчас начинаю следить за своим шагами и добиваюсь, по-моему, хорошего результата: меня почти не слышно.

Через пару минут у меня не остаётся сомнений: это замок. Все эти каменные стены, то узкие, то широкие проходы, винтовые и огромные лестницы, стоящие в нишах доспехи, небольшие окна и крепкие двери…

Дмитрий быстро шагает по известному только ему одному маршруту; Вася, кажется, тоже без понятия, куда мы держим путь. Мужчина за всю дорогу не произносит ни слова и явно очень волнуется, это можно заметить даже не вооружённым взглядом и с моей «невнимательностью». Неожиданно он останавливается перед какой-то дверью, медлит, чего-то ждёт, решительно стучит и входит, не дождавшись разрешения.

Вася прошмыгивает вслед за Дмитрием, я миг сомневаюсь и следую за ними.

Мы оказываемся в огромной, светлой комнате, где собралось не меньше десятка людей. Все они смотрят не на представителей мужского пола, а на меня одну-единственную. Нет, что вы, я не против, я внимание люблю, но ещё больше люблю, когда знаю, что происходит. А особенно, когда знаю больше остальных.

Я делаю над собой усилие, чтобы выглядеть спокойно. Будто бы и не мне до смерти интересно узнать, всё, что только возможно о них и новом мире. Тихонько вздыхаю и чувствую, что мне теперь на самом деле не так уж и важно, что здесь случиться, лишь бы побольше разговаривали, чтобы интересно было слушать. Люди продолжаю на меня внимательно смотреть, украдкой поглядывать, а я отвечаю им тем же. Да, одежда у них очень… необычная и непривычная…

Длинные, в пол платья и плащи, расшитые непонятными, но красивыми узорами, куча каких-то украшений: подвесок, браслетов, колец и серёг… я бы сказала, очень дорогих украшений!

Нет, я не имею в виду, что это им не подходит, просто для меня эти вещи непомерно дорогие, поэтому я с удивлением рассматриваю такую роскошь. У половины собравшихся длинные волосы заплетены в необычайные и невероятно прекрасные причёски, хотя могу сказать, что в одни руки такое не сотворить.

Молчание затягивается, но его нарушает один из, как я полагаю, колдунов.

– Это она? – мне кажется, или в его голосе звучит брезгливость? В любом случае его наружность тоже не заставляет меня проникнуться симпатией к этому человеку. – Это та человеческая девчонка?

– Да, я ведь говорил, что мы найдём её. Рано или поздно, – отвечает Дмитрий.

– Кто из вас её притащил сюда? – смерив меня коротким, презрительным взглядом, спрашивает он. Я хочу убрать отсюда куда-нибудь подальше. Не видеть этих разодетых и расфуфыренных, надменных, красивых лиц.

– Мой сын… – начинает говорить колдун, подтверждая моё предположение о родстве Дмитрия с Васей, как в разговор довольно таки бестактно вклинивается не кто иной, как я.

Изначально я ничего против кого-либо из собравшихся в этом зале не имею, но пренебрежение не переношу. Особенно по отношению к себе! Этот человек меня ещё даже не знает, а уже смотрит, как на мусор, поэтому я не считаю нужным сдерживаться, лишь мгновение перед этим обдумав фразу:

– Эй, я вообще-то здесь! И хочу заметить, что с вами ещё не знакома, поэтому, нельзя ли начать не с презрения, ибо я пока вам ничего плохо не сделала! Ну, или, хотя бы сначала представиться? – я ведь уже говорила, что натура вспыльчивая? Нет, вроде бы нет.

Хорошо, «я вспыльчивая». Теперь всем об том известно.

На мои слова этот некто, кому я не понравилась, лишь ещё более презрительно хмыкает. Дмитрий опускает руку на моё плечо и сжимает его. Полагаю, тем самым намекая, чтобы не лезла, куда не следует, но я слишком резко сбрасываю её с себя и отступаю от колдуна на шаг.

Дмитрий, думаю, не понимает, что я уже закончила и не намерена продолжать ссору, потому как мне это не интересно, да и лениво как-то… Своё мнение я высказала, поэтому продолжение разговора для меня не имеет никакого смысла. Пускай сами разбираются.

Неожиданно вперёд выступает невысокий мужчина с непривычно длинными волосами до плеч и серыми, внушающими доверие глазами. Он прямо сияет улыбкой и мягко произносит, обращается вначале к тому, что высказывался так резко в мою сторону, а затем ко мне:

– Анатолий, не будь так суров к девочке, она не виновата в случившемся. Ты ведь Анна Кошечкина, верно? Что ж, рад познакомиться, Анна, я советник Илья.

Другой советник, чем-то напоминающий эльфа наклоняется и тихо что-то говорит советнику Анатолию.

– Если вы не будите говорить мне гадости, то я с удовольствием отвечу вам, что тоже рада знакомству, – приветливо отвечаю я, и мои губы складываются в лёгкую улыбку: если ко мне по-хорошему, то и я с меньшей вероятностью буду кусаться и огрызаться!

– Не буду, не буду. Это только Анатолий у нас любит говорить, что хочет, но он, смею заметить, отличный стратег и сильный колдун, – добавляет советник Илья, явно желая сгладить ситуацию. У него это хорошо получается. Не удивлюсь, если кто-то скажет, что советник Анатолий – стратег, а советник Илья – дипломат. – Мы собрались здесь, чтобы быть уверенным «наверняка», что ты та, кого мы искали.

– А кого вы искали? И что если это не я? – тотчас спрашиваю и невольно щурю глаза.

Ответ на этот вопрос теперь интересует меня больше всего, ведь всё остальное потеряет ценность, если я не та, кого они ищут. Кто знает, что они со мной сделают?

– Ты сейчас жива, и это говорит о том, что ты одна из нас, колдунов, поэтому можешь не беспокоиться. А кого именно мы искали, я не могу рассказать. По крайней мере сейчас, пока мы не уверенны в том, кто ты такая, – серьёзно заканчивает он и зачем-то протягивает мне руку. Я не двигаюсь с места, ожидая пояснений. – Проверка не займёт больше нескольких секунд, просто возьми меня за руку и закрой глаза.

Все остальные присутствующие в зале мужчины и женщины, кажется, задерживаю дыхание от волнения, когда я, преодолев себя, шагаю вперёд и тоже протягиваю руку. Я не знаю, кого они искали, чего хотели от него, но почему-то мне хотелось быть именно той, кто им нужен. Возможно, мне всего лишь требуется почувствовать себя по-настоящему значимой… Более точно ответить не в моих силах.

Закрываю глаза, чувствуя себя поразительно глупо. Все немногочисленные звуки зала внезапно обрываются, наступает мёртвая, чем-то притягательная тишина, спокойствие…

Я словно перестаю существовать. Словно бы я покидаю своё тело и сейчас лечу навстречу небытию. И страшно, и интересно, поэтому я хочу узнать, что там, где-то впереди… К слову, а где это «впереди»? Я ведь даже не знаю, где нахожусь и как долго. Здесь время будто бы остановилось, или стало густым, словно подмерзший соус.

Внезапное приятное подобие забытья нарушает чей-то оглушительный, мощный рёв, а затем темноту прорезают какие-то золотые искры. От неожиданности я дёргаюсь назад и открываю глаза. Передо мной стоит бледный советник Илья. Он на нетвёрдых ногах отступает назад и обессилено опускается на ближайший стул.

Я тоже чувствую себя не лучшим образом, в первую очередь почему-то болит голова, а такое со мной случается не чаще трёх раз в год. Делаю шаг назад не особо уверенно. Кто-то придерживает меня за плечо, чтобы я тоже не упала, а я зачем-то снимаю очки и тру глаза.

Становиться лучше, поэтому я обращаю внимание на происходящее вокруг. Стоит звенящая тишина, все ждут слов от советника, но тому явно нездоровилось ещё больше чем мне, хотя сейчас я уже чувствую себя как обычно. Не могу сказать, что хорошо, слово «терпимо» больше подойдёт.

– В-вы в порядке? – неуверенно уточняю я у советника Ильи, надеясь тем самым напомнить ему о присутствии других, а не узнать всё ли с ним хорошо, ведь невооружённым взглядом понятно, что нет.

Мужчина бормочет что-то нечленораздельное и поднимает на меня теперь испуганный взгляд. Я не привыкла, что меня боятся. Не любят – да, но боятся – нет.

Кажется, он пытается убить меня, не двигаясь с места. Поразительно, что с ним стало за тот миг, пока я «путешествовала по темноте». Советник Илья теперь напоминает не величественного мудреца и колдуна, а бедного странника, шатавшегося много лет по улица и внезапно примерившего «королевские одежды».

– Зверь жаждет свободы, – негромко произносит колдун удивительно уставшим тоном. Под глазами у него залегли тени, руки еле заметно дрожат, голова полуопущена вниз.

Я непонимающе посмотрела на него. Какой зверь? Или он говорит о том непонятном рыке, который издал невесть кто? Неужели советник Илья тоже его слышал? Тогда мне интересно, кому именно принадлежит такой мощный рёв и что за золотые искры появились после него. У меня мелькает мысль, что те самые искры и могли означать, что зверь желает вырваться на свободу. Но я отбрасываю их из-за слишком большой неправдоподобности.

– Она угроза! – восклицает эльфо-подобный советник.

– Она ещё ребёнок! – возражает тёмноволосая женщина.

– Раньше её возраста земляне спокойно воевали, а она жила с ними, напоминаю, всю свои жизнь! – сердится Анатолий.

– С неё нельзя сводить глаз!

– Её надо защищать, а не арестовывать!

– Отправьте её обратно к людям!

– Да, пусть сами с ней разбираются!

– Да она ведь их всех погубит, если не они её…

– Она не виновата, и наш долг, как советников помочь ей. – Это говорит та сама тёмноволосая женщина, которая уверяла, что я ещё ребёнок.

– А я ещё здесь!.. И, как бы, всё слышу, – тишина наступает мгновенно, после моего вмешательства. Они что, серьёзно позабыли про меня?

– Я пойду, отведу её обратно к Олегу Михайловичу, он ещё не закончил осмотр, а затем присоединюсь к вам, – решает Дмитрий, и в вмиг повисшей тишине никто не смеет ему возражать.

Мы выходим из комнаты, и мужчина тотчас обращается к сыну, веля тому отправляться домой и прося предупредить маму, что он, Дмитрий, возможно, опоздает к ужину.

– Пока, ещё увидимся! – весело бросает мальчик мне и бегом несётся в противоположную сторону от той, куда идём мы. Я почему-то думаю, что расспрашивать его лучше не под прицелом десятка глаз, а потому не упускаю возможность и, пользуясь случаем, спрашиваю всё, что хочу знать, как только мы отходим на некоторые расстояние. Выходит немного сумбурно: хотя у меня и было время подумать, и составить примерный «план вопросов», я несколько раз сбиваюсь с мысли.

Колдун хмурится, задумывается, а после отвечает, старательно подбирая слова.

– Звери, или по-другому духи, бывают разные: добрые и злые. Злых держат в тюрьме, а добрые живут среди нас. Самая надёжная тюрьма для духа – защитник, колдун, в чьё тело запечатали зверя. Около шестнадцати лет назад один злой дух вырвался на свободу, и нам не было известно, что с ним стало. Теперь ответ наконец-то найден: кто-то вновь заточил зверя в защитника. Я понимаю, звучит пугающе, но для тебя это не несёт никакой опасности. Пожалуйста, не говори никому, что ты защитница, – он на какое-то время замолкает, но я вижу, что это не конец и он что-то обдумывает, поэтому тоже ничего не говорю.

Через какое-то время мужчина действительно продолжил:

– До того, как мы узнаем, почему ты оказалась в Неизведанных Земля, и родные ли тебе люди, с которыми ты жила до сего дня, будешь жить с приёмной семьёй. Алиса и Федор Зверевы – хорошие колдуны, они присматривают за заповедником с редкими животными. Они могут также помочь тебе освоиться в новом мире, если ты жила раньше с неродной семьёй и вам придётся расстаться.

Я ничего не отвечаю. До того момента, когда Дмитрий этого не говорит, я даже как-то не задумываюсь над тем, почему я колдунья, но оказалась в мире людей. И уж тем более мыслей о расставании ко мне не прилетало!

Радость от известия о новом мире частично гаснет, когда я думаю о том, что мне придётся расстаться с моими братом, сестрой, родителями. На сердце остаётся гадкий оттенок соли. Мне сложно назвать нас идеальной семьёй, у нас бывали разногласия и довольно часто, но мы всегда пытались как-то поддерживать друг друга и заботиться.

Правда, в последнем я не особенно-то преуспела: не умею это делать, также как и общаться со сверстниками. Ровесники меня либо сторонятся, либо, как бывшие одноклассники не трогают и опасаются; а ещё я просто-напросто не умею хорошо ладить с людьми при долгом и близком знакомстве. У меня никогда не было друзей, и я никогда не стремилась их заводить. Не готова доверять кому-то хоть малую часть своей жизни.

Всегда надо выбирать, так неужели, чтобы быть колдуньей, придётся расстаться со своей семьёй? Осознание этого сильно подпортит общую «картинку» дня, но всё-таки я слишком долго мечтаю изменить свою жизнь, чтобы отказаться. Если бы у меня был выбор: остаться с семьёй, но не быть колдуньей или быть колдуньей, но остаться одной в новом мире, то мой ответ прост.

С тяжёлым сердцем я выбираю последнее. Потому как не могу больше жить в «дне сурка» – это слишком невыносимо, а ещё я слишком плохого о себе мнения. Словно у меня впервые есть шанс найти «настоящую» себя и место в мире. Пускай и чужом.

Если я есть в этом мире, значит, можно найти способ попасть в тот мир, человеческий мир, а если раз и два получится, то почему мне не удастся проворачивать этот трюк, чтобы видеть родных? Однако в случае, если я человек, то мир колдунов для меня, по словам Дмитрия, – смерть.