Дорога на Элинор

Глава девятая

Он рвался проводить гостью, тем более, что часы показывали половину второго, и отпускать женщину одну, когда на ночных московских улицах творится беспредел, было не просто неприлично, но возмутительно, преступно и невозможно. Однако Жанна Романовна сказала коротко: «Спасибо, сама», и в словах этих заключалось столько властной энергии, что Терехов не нашелся с ответом, так и стоял посреди гостиной, пока Медовая собиралась – подкрашивала губы (зачем? ночью? по пути домой?), поправляла пряжку на поясе и искала что-то в сумочке.

Подойдя уже к двери, Медовая сказала, улыбнувшись одними губами, не губами даже, а кончиками губ:

– Ваши последние слова можно расценивать, как признание?

И ушла, тихо закрыла за собой дверь, не став выслушивать ответа.

А ведь действительно, по сути он, Владимир Эрнстович Терехов, будучи в здравом уме и твердой памяти, несколько минут назад признался в том, что отправил на тот свет Эдуарда Викторовича Ресовцева, не будучи с ним знаком и не имея никаких реальных мотивов.

Сначала они, сев друг против друга за обеденным столом, зафиксировали (фиксировал Терехов, а Медовая внимательно следила за тем, чтобы он записывал правильно) надежно установленные (то есть, признанные обоими за истинные) факты. К таковым с обоюдного согласия отнесли:

эпизод в метро номер 1 – похищение атташе-кейса с дисками;

эпизод в метро номер 2 – возвращение атташе-кейса с подмененными дисками мальчишкой лет двенадцати, похожим, как две капли воды, на юного Ресовцева;

эпизод номер 3 (по времени, однако, предшествовавший второму эпизоду) – переданное Терехову по телефону требование выкупа (символического по сути) за похищенные диски;

эпизод номер 4 – хакерская атака на компьютер Терехова, в результате которой оказались потеряны все написанные им и сохраненные на «винчестере» тексты;

эпизод номер 5 – передача Тереховым для публикации чужого романа, выданного за собственный;

эпизод номер 6 – посещение Ресовцева человеком, похожим (как две капли воды) на Терехова, вечером накануне выхода книги из печати;

эпизод номер 7 – исчезновение с «винчестера» Ресовцева всех файлов, связанных с разработкой и текстом романа «Вторжение в Элинор»;

эпизод номер 8 – звонок Ресовцева Терехову с обвинением в плагиате, после чего Ресовцев покончил с собой, повесившись на собственной кухне.

Включение в список эпизодов за номерами 1–4 было признано компромиссом со стороны Медовой, а эпизодов за номерами 6 и 7 – со стороны Терехова. Два эпизода – за номерами 5 и 8 – не вызвали возражений у обеих сторон, и потому только они могли считаться доказанными.

Когда согласованный текст был вычитан и перепечатан Тереховым на компьютере (Жанна Романовна в это время готовила яичницу из четырех яиц, потому что оба проголодались, ничего более существенного, чем яйца, в холодильнике не обнаружилось, а яиц оказалось всего пять, одно решено было оставить Терехову на завтрак), стороны сели друг перед другом за пластиковым кухонным столиком, впервые за последние часы посмотрели друг другу в глаза и неожиданно почувствовали, что совместная работа и оттачивание приемлемых выражений создали странный эффект – независимо от их желания возникло притяжение: притяжение мыслей, взглядов и даже, как ни сопротивлялся этому Терехов, притяжение тел тоже возникло, а может, оно появилось прежде всего, он с удовольствием смотрел на свою гостью – мужским взглядом, оценивающим и оценившим, он видел, как под натянутой материей топорщились упругие соски, а в глазах прыгали чертики желания, да, да, прыгали, и пусть эта женщина говорит, что ненавидит его, что он ей противен, потому что погубил ее мужа, но чертики в ее глазах все равно прыгали – даже если он выдавал желаемое за действительное.

Он положил свою ладонь поверх ее руки, когда она потянулась за хлебом, и Жанна Романовна руки не отдернула, даже не попыталась, а потом их пальцы случайно соприкоснулись, когда он передавал ей сахарницу, и еще пару раз возникало нечто такое, неопределимое, без физических прикосновений, но чувственное и влекущее.

Между тем разговор шел жесткий и совершенно не соответствовал возникавшей близости.

– Почему вы так поспешно дали согласие отформатировать диск? – спросила Жанна Романовна. – Нужно было выяснить – или хотя бы попытаться это сделать, – с какого компьютера произведена хакерская атака.

– Это невозможно, – заявил Терехов. – То есть, мне это было не по силам, Сергей ничего такого не предложил, диск, по его словам, был безнадежно испорчен… Послушайте, может, файлы с компьютера вашего мужа тоже исчезли из-за атаки?

– Чушь, – отрезала Медовая.

– Кому? – воскликнул Терехов. – Кому все это было выгодно?

Медовая впервые за весь вечер промолчала – по ее мнению (и Терехову не нужны были уши, чтобы это услышать), выгодно все произошедшее было только и исключительно Терехову.

И тогда, отчаявшись найти хоть какую-то логику в цепи бессмысленных событий, Терехов воскликнул (Медовая уже встала из-за стола и искала что-то в косметичке):

– Если бы не этот проклятый роман, ваш муж был бы жив!

Медовая ничего не ответила и на это восклицание, она больше не смотрела в сторону Терехова, собиралась быстро, на предложение проводить ответила коротким «Спасибо, сама» и уже около двери сказала: