DOOM: Ад на Земле

20

Растерянность Альберта странным образом придала мне смелости. Получив премию за Знаменитое Последнее Слово, я потратила ее на то, чтобы вступить в общество «Психи — это мы». Ситуация была настолько безумной, что я предвидела от этого некоторую пользу.

Мы повернули за угол и увидели сидящую на полу женщину-зомби с двумя свечами, пакетом древесного угля и зажигалкой — четыре предмета на две руки. Она никак не могла решить, что выбрать: брала две вещи, потом бросала, чтобы взять две следующие, и так без остановки.

Обернувшись к Альберту, я попробовала прибегнуть к телепатии. С нулевым результатом, так что живущие по соседству скептики могут не беспокоиться. Поскольку Альберт не реагировал на мое безмолвное послание, пришлось действовать самой. Когда леди бросила в очередной раз свечу и зажигалку, я нагнулась и подняла их.

Теперь, когда я разрешила ее недоумение, она поднялась и неуверенно затопала по проходу с доставшимися ей свечой и углем. Я хотела было отдать зажигалку Альберту, но потом передумала и дала ему зажженную свечу. Пусть лучше источник огня останется при мне.

Где-то на задворках памяти маячили старые фильмы ужасов, где монстры боялись только огня. Когда я в детстве тайком упивалась по ночам этими фильмами, в то время как все остальные спали, могла ли я подумать, что накапливаю информацию? Хорошо еще, что мне до сих пор не пришлось пускать против них в ход молоток или кол, но я оставляю за собой право выбора.

Мы побрели по проходу, стараясь по возможности походить на зомби. В овощной секции мы набили целлофановые пакеты омерзительными остатками лимонов и лаймов, всем, что нашлось.

Лаймы уже даже не были зелеными, а приобрели какой-то уныло-серый цвет и покрылись черными пятнами. Лимоны, правда, кое-где еще сохранили желтизну, но большая часть поверхности потемнела и производила отталкивающее впечатление. Такие цвета никогда не входили в число моих любимых.

Вокруг начали собираться зомби, окружая нас плотным кольцом. Возможно, наши целенаправленные действия были слишком уж целенаправленными. Неужели этим кретинам хватает мозгов, чтобы понять, что кто-то ведет себя не как зомби?

Я постаралась принять самый что ни на есть тупой вид, но требовалось не это. Притворяться вообще безмозглой куда труднее. Собрав побольше слюны, я по-идиотски раззявила рот. Альберт на сей раз оказался более внушаемым и тут же включился в игру. Тот факт, что у него получилось весьма убедительно, вовсе не дает нам права сразу думать о человеке гадости. Однако когда он бессмысленно выпучил глаза, видик у него был, скажу я вам, именно тот, что надо!

Спектакль немного помог. Зомби покинули нас ради чего-нибудь более любопытного. Только какой-то здоровый негр в спортивном костюме — бывший когда-то негром, конечно, — продолжал преграждать нам путь, уставясь при этом почему-то на корзинку с гнилыми лимонами, а не на нас. Он начинал действовать на нервы. Стоило мне подвинуться вправо или влево, как он тоже делал едва заметный шажок, достаточный тем не менее для того, чтобы заблокировать нас, если мы вздумаем двинуться дальше.

А мы как раз собирались двинуться дальше, потому что толпа сзади начинала напирать, перекрывая путь к отступлению. Я не могла вспомнить, закрыли мы дверь, когда вошли или нет. Если не закрыли, в магазин могли набиться новые зомби, несомые мертвыми ногами и ведомые мертвыми мозгами, чтобы урвать кусочек канувшего живого прошлого.

Откуда-то возник звук. Настолько странный, что я не сразу поняла, что он идет от сжимающегося вокруг нас кольца ходячих трупов. Он был похож на слабое подвывание, рвущееся из грудей, в которых не бьются сердца. Утробный, тонкий, пустой, потерянный, тоскливый звук — хор, взывающий из ада ко всем живым:

«Придите к нам, жизнь совсем не так заманчива, как вам кажется! Присоединяйтесь к нам, и мы будем вместе. Мы жаждем компании. Вы можете оставаться самими собой. Привычки не исчезают только потому, что из вас выветрилась жизнь. Если вы при жизни носили в руках оружие, то можете носить его и в смерти. Заведенный порядок останется прежним. Исчезнет только постоянное стремление показать себя, необходимость делать выбор, демонстрировать свою гордость. Не судите — в смерти все равны».

Мне хотелось закричать. Хотелось вытащить свой 10-миллиметровый и палить до тех пор, пока не сотру всю нечисть Земли. Земля принадлежит людям! Мертвые должны оставаться под землей и кормить червей, которые по крайней мере выполняют свою задачу!

Зомби представляли собой толпу, лишенную интеллекта и индивидуальности. Разглядывая их в колеблющемся свете свечей, я вспомнила, как всегда ненавидела Линуса ван Пелта, который говорил, что любит человечество, но не выносит людей. Много раньше я читала книгу Х.Л. Менкена, который писал, что не питает любви к человеческой расе в целом, для него важны личности.

Личности. Смысл всего развития. Личности. Единственное оправдание американской революции, капитализма, любви. На этом кладбище, которое когда-то было магазином, существовали только две личности, и одна из них — я. Другая тем временем показала мне, что корзинка полна гнилых лимонов и пора сматываться, если только мы сможем пробраться сквозь толщу синюшного, вонючего, неуклюже мотающегося из стороны в сторону мяса.

Альберт принял командование на себя. Взяв лимон, он бросил его в другой конец прохода. Это была смелая догадка, оправдавшая себя: память предков, как перебирающийся ощупью зомби, вытянула пальцы и стронула что-то в голове бывшего физкультурника. Он повернулся и зашагал за брошенным лимоном, словно это был мяч.

Мы двинулись в кильватере за проталкивающимся сквозь толпу негром. К тому моменту, когда он дошел до лимона, он уже забыл о нас, хотя говорить так — значит преувеличивать. Мы были всего-навсего чередой мимолетных впечатлений, колебаний света и звука, привлекших его на какое-то мгновение.

Впереди маячила входная дверь. Широко раскрытая, она манила нас, заставляя забыть об отсутствии электричества. Где-то на улице полыхал огонь, обозначая, куда бежать, если мы выберемся из магазина.

Последним препятствием, хотите верьте, хотите нет, оказалась длиннющая очередь у кассы, за которой сидела кассирша, производящая необходимые действия подобно тому, как остальные исполняли роли покупателей. Это уж было слишком — чего только мы ни насмотрелись, но это не лезло ни в какие ворота. Я рассмеялась. Не очень громко и почти сразу же придушила смешок.

Но на нас обратили внимание.

Возможно, остатки мозгов, сохранившиеся в голове экс-кассирши, встрепенулись после затянувшегося перерыва, не знаю, но она прекратила лупить кулаком по кассе и уставилась на меня, открыв рот, откуда вылез облюбовавший его себе в качестве дома таракан. Дырка в шее указывала на наличие предполагаемого входа в покои жильца.

Затем эта сука издала звук — совершенно новый звук, что-то вроде громкого воя, который привлек внимание остальных. Она скликала войска, и блуждающие глаза, вялые тела, вихляющиеся конечности и пустые головы ответили ей. Теперь они по-настоящему заметили нас.

— Бежим! — крикнула я, и мне не пришлось повторять.

Между нами и дверью зомби было не так-то много. Альберт сполна использовал преимущества своего мощного торса, и, пока он пробивал дорогу, я приготовила свой АБ-10.

Лишь оказавшись в дверях, я обернулась, чтобы проверить, как идут дела. Конечно, мертвяки посообразительнее ринулись в погоню. В знак восхищения их умом я разрядила в них автоматический пистолет, испытав истинное наслаждение.

Большинство зомби не имели оружия, но те, что бросились за нами, были вооружены. Я всегда знала, что между умом и желанием защитить себя существует связь — это с очевидностью проявлялось даже на таком почти животном уровне. Зомби ответили нам огнем.

Увидев, что я попала в передрягу, Альберт вернулся, держа наготове «Узи».

— Беги, я справлюсь! — крикнула я ему в тот момент, когда он уложил парочку мам и пап, которые по очереди палили в нашу сторону из семейного дробовика.

Зомби, в которых стреляла я, отступили, перезаряжая ружья. Но, прежде чем они начали очередной раунд, их нападавшие сзади собратья тоже дали залп, и пули полетели прямиком в авангардный отряд. Нам крупно повезло.

Тактика Флая полностью оправдала себя: первый ряд сделал поворот кругом и открыл огонь по своим тупоумным корешам. Мы бросились к припаркованным у бордюра изжеванным машинам, и, когда нырнули за них, схватка была уже в полном разгаре.

Откуда-то появился отряд клыкастых, которые смешались с кучей малой, отчаянно пытаясь остановить побоище.

— Отлично сработано, — шепнула я Альберту на ухо.

— Господь постарался, — с улыбкой сказал он. — Я и не думал, что они такие склочные.

Пора было возвращаться к Флаю с Джилл: они наверняка слышали шум и гадали, какое осиное гнездо мы потревожили. Да и время приближалось к десяти.

Пока мы шли, я думала об Альберте. Этот богатырского вида мормон — парень что надо, хотя вначале мне так не показалось. Нам с Флаем повезло, что он присоединился к нашему отряду — или мы к его. Я бы смело поставила на каждого из нас, даже на Джилл.

Мы наконец свернули в переулок, который после магазина показался нам родным домом. Есть одно преимущество в сражении с монстрами: не надо гадать, свой или чужой. Есть что-то такое в походке человека, что сразу отличает его от зомби. Мертвяки во многом забывают, что значит быть людьми.

Флай вздохнул и покачал головой, слово говоря одновременно «никогда больше не возьму вас с собой!» и «рад, что вы вернулись», однако не произнес ни слова. Мы вновь были вместе.