Дом для рыцаря

Глава 18. Дом у реки

Ощущение опосредованности исчезло. Его место заняло противоположное чувство — чувство, что всё происходящее вокруг имеет прямое отношение к нему самому.

Родерик не выпускает из рук принадлежащие Ясмин Лимбург вещи и документы. Разглядывая её фотографии, ощущает, как возвращаются воспоминания. Теперь он знает, кого ищет. Видимо, сама судьба так распорядилась.

— Ещё один, — недовольно заметил Давид.

Родерик поднял взгляд к дороге.

Их машина приближается к контрольному пункту, возле которого стоят полицейские и, вроде бы, суорийские военные.

Давид сбросил скорость.

— Если не прикажут, не останавливайся, — распорядился Родерик.

Они уже встречали представителей суорийских властей, и если в первые два или три раза сильно нервничали, то потом успокоились и старались особо не обращать внимания. Объявленное новым правителем Боккории перемирие до сих пор кажется зыбким и хрупким, поэтому ни одна из сторон на рожон не лезет, не провоцирует оппонента.

Вначале суорийцы спрашивали, с какой целью боккорийские офицеры заехали так глубоко в тыл, но вскоре перестали. Вместо этого напоминали, что боккорийцам осталось всего пять дней, после которых они потеряют право на свободное перемещение по суорийской территории — так указано в подписанном при перемирии циркуляре.

В свою очередь, спецназовцы обещали уложиться в срок и никоим образом не нарушать достигнутых договорённостей.

Полицейский приветливо махнул рукой, на что Родерик продемонстрировал открытые ладони. По замыслу жест символизирует добрые намерения. Суориец понял его и кивнул в ответ.

— Как мило, — хмыкнул Давид.

— И не говори, — согласился Родерик. — Как будто и не воевали вовсе. Надо полагать, такая картина близка твоему сердцу?

— Ещё бы! Тишь и благодать. А ты разве не рад?

— Да как тебе сказать… — Родерик задумался.

Всё это крайне нелепо. Вчерашние враги открыто улыбаются друг другу. Солдаты, которые несколько дней назад буквально вгрызались в землю зубами, не пуская врага на свою территорию, ныне открывают двери, да ещё и машут вслед ручкой.

— Видимо, ты был бы счастлив, если бы погиб и возвращался домой в титановом гробу? — зло съязвил Давид.

Родерик хотел сказать о долге перед родиной, об офицерской чести, но передумал — слишком часто в последние дни спорили. Устал от бесконечных идейных разногласий и с лёгким раздражением в голосе ответил:

— Да рад я, рад! Только успокойся и хватит уже об этом!

Давид победоносно на него посмотрел и самодовольно усмехнулся.

— Злая, старая, никчёмная железяка! — в шутку подразнил Родерик.

Давид нисколько не обиделся и продолжал улыбаться.

Путешествие подходило к концу, и это радовало обоих.

Близость Ясмин — такой родной и горячо любимой, потерянной и почти вновь обретённой, единственного человека, который связывает Родерика с прошлым, — возвращает в детство. Если сестра всё ещё там — а Родерик в это искренне верит — то через час или около того они наконец встретятся.

Нужно столько всего сказать, столько вспомнить! Ведь они не виделись двадцать лет — всю сознательную жизнь!

При этой мысли Родерика охватило ощущение, что ему снова семь лет — как в тот момент, когда они расстались. Захотелось по-детски показать Давиду язык, но сдержался — не стоит раньше времени выказывать чувства.

— И как мы должны себя вести, когда с ней встретимся? — вслух подумал Давид.

— Что-что? — Родерик вернулся к реальности.

— Я к тому, что она всё-таки принцесса. Правомерность свержения Лимбургов до сих пор вызывает споры. Более того — никто не лишал их власти каким-либо официальным документом. Формально, Её Высочество — всё ещё наследница престола. Насколько помню, по правилам придворного этикета, мы должны будем преклонить головы, а по военному уставу, принятому при Августе II, сложить оружие к её ногам. Представляешь?

— Да уж! — теперь усмехнулся Родерик. — Ну и дела!

— Если честно, Лимбурги всегда вызывали во мне восхищение. Есть в них что-то непередаваемо отважное и вызывающее уважение. Несмотря на специфику школьной программы, по которой Лимбурги — сущие деспоты, преподаватель не смог отбить у меня этого ощущения. Шервуда я всегда считал родоначальником боккорийской нации, к коей причисляю и себя, что бы ты там ни говорил о моём происхождении. Скажу больше: встреча с Ясмин Лимбург будет для меня большой честью, так что с удовольствием склоню голову перед её светлым ликом.

Родерик не удержался и громко расхохотался в ответ.

— Что тут смешного? — удивился Давид.

— Ничего. Не отвлекайся, следи за дорогой. Кажется, здесь нужно повернуть.

Джип упёрся в берег реки, где дорога резко поворачивает влево и дальше следует вдоль берега. Давид повернул и набрал скорости.

— Осталось не больше двух километров, — сказал Родерик, глядя в навигатор.

Давид помолчал, а потом вдруг вдохновенно начал:

— Знаешь, я долго думал и решил… По возвращении на Эмилию, подам рапорт на увольнение.

— Вот те раз! С чего бы это?

— Что-то поменялось. Больше не испытываю потребности находиться в армии. На этот счёт у меня есть логичное объяснение: вероятно, новое руководство Боккории решило завязать с милитаризмом, не хотят дальше удерживать киборгов в армии. Вырубили программу, понимаешь?

— Да. Кажется, понимаю.

— А сам не хочу оставаться в рядах вооружённых сил. Не для меня это, не моё.

— И что же ты намерен делать?

— Пока не решил… — Давид задумался. — Может быть, вернусь в альма-матер и получу-таки музыкальное образование.

— Ты учился в консерватории?

— Не совсем. Хэтфилдовский институт искусств.

— Серьёзное заведение, — уважительно произнёс Родерик.

— Ну вот и приехали, — неожиданно закончил Давид и указал вперёд.

Небольшой, двухэтажный домик. Белый, с красной крышей. Примостился прямо на берегу широкой, полноводной и спокойной реки. Дом выглядит обжитым и ухоженным. За оградой — дорожка каменных плит, петляет среди невысоких, плодоносящих диковинными жёлтыми фруктами деревьев.

Вышли из машины, оглядели окрестности. Не заметив чего-либо подозрительного, прошли в приоткрытую калитку и проследовали к домику.

Сердце колотится в бешеном ритме. Ещё чуть-чуть — и он увидит Ясмин! От этой мысли идти по каменной дорожке невероятно приятно и легко, волнующее ощущение.

На стук в дверь никто не отозвался. Не в силах ждать, Родерик толкает дверь, та открывается.

— Есть кто-нибудь? — выкрикнул Давид, но ему не ответили.

Родерик сбегал на второй этаж, но там тоже никого.

— Как же так?! — в отчаянии воскликнул он.

Неужели опять опоздали? Ясмин уехала? Но куда? Где её теперь искать?

— Там кто-то идёт! — Давид указал в сторону реки.

С берега, по каменной дорожке, к дому идёт девушка. Ветер развевает белое платье и длинные светлые волосы.

Родерик кинулся на улицу. Заметив нежданных посетителей, девушка остановилась.

Родерик приблизился к ней и тоже замер.

Разглядывает её пристально, в упор. Хочется сделать ещё несколько шагов, но не может решиться.

Волнистые волосы. Яркие, невероятно зелёные глаза. И взгляд — ослепительный и чувственный…

— Ясмин!..

Её лицо побледнело, глаза расширились от удивления.

— Родерик?.. — прошептала она беззвучно, только губами.

— Сестрёнка, милая сестрёнка!

Родерик бросился к ней и заключил в крепкие объятия. Ясмин изо всех сил прижалась к брату.

— Я так тебя ждала! Я ждала тебя все эти годы! — сквозь рыдания говорила Ясмин. — Никогда не оставляй меня! Слышишь?! Никогда больше не оставляй меня!..

— Никогда больше! — пообещал Родерик. — Теперь я никогда не оставлю тебя, зеленоглазка!

Апрель — июль 2012