Долина смерти (Искатели детрюита)

Глава шестая

Мистер Чарльз Уэсс от автомобиля отказался. О!.. Арбатская площадь — это так близко. И так приятно теперь пройтись по утренней прохладце… Нет, нет, господа, он дойдет; не беспокойтесь, право, дойдет… Кроме того, ему необходимо освежить голову. Ведь утром предстоит чрезвычайное заседание с господином, или, как его называют, — товарищем Чичериным… Нет, нет, не надо… Мистер Уэсс тронут российским радушием, но от автомобиля он категорически отказывается…

Краскупец Серегин остался обиженным в самых лучших своих чувствах. Еще бы! С середины ночи побеспокоился он об автомобиле для важного гостя. С каким шиком промчались бы они теперь по Тверской: он — красный купец г. Москвы — и член английской торговой делегации, мистер Чарльз Ричард Фредерик Уэсс… Правда, на Тверской в столь ранний час свидетелями торжества краскупца Серегина были бы весьма немногочисленные прохожие, но все-таки!.. Одним словом, обидел англичанин русского купца, жестоко обидел, — можно сказать, испортил ему все впечатление от шикарно проведенного вечера.

Но мистер Чарльз Уэсс, видимо, не чувствовал за собой никакой вины. Мистер Уэсс шел и улыбался. Улыбался своим мыслям, взбудораженным шампанским; ветерку, льнущему к горячему лбу; милиционерам — и спящим, и бодрствующим на постах… Всему улыбался мистер Уэсс в святом неведении относительно скверного самочувствия радушного хозяина.

Совсем немного, очень мало, нарушилось мотыльковое порхание мыслей уэссовских при воспоминании о разговоре на вечере, касавшемся проделок старого чудака — лорда Керзона.

— Тэ-тэ-тэ-тэ… Little Керзон, нельзя же так часто беспокоить Россию всякими придирками. Вы очень мало думаете, dear lord, о своих соотечественниках, по вашим же заданиям находящихся в России… Если бы вы, respectable lord, были сегодня на моем месте, у купца Серегина, вы услыхали бы очень маленькую, но очень неприятную — поверьте! — басню о слоне и моське… А ведь так и получается, dear lord, получается так, как говорится в басне… я забыл, как там говорится, но, в общем, верно, что Россия — большой слон, очень большой слон, который совсем не хочет воевать, как его ни щипли, как на него ни тявкай, он хочет только торговать, только торговать… Да-да, little sir Керзон! Может быть, и мы станем торговать, только торговать? Клянусь богом, это во сто крат спокойней и, может быть, ближе к цели. Клянусь богом, уважаемый сэр, гораздо ближе к цели…

Мистер Уэсс решил, что он уговорил Керзона, старого чудака Керзона, и снова отдался мотыльковому порханию мыслей.

— Вот проснулись дворники… Тэ-тэ-тэ… дворники. Чудные в России дворники, лохматые и сердитые, и всегда с метлой, а улицы всегда сорные…

Вот висит плакатик. Свежий плакатик. Красивый плакатик… Любит Россия плакатики… Оригинальный плакатик… тэ-тэ-тэ-тэ… А зачем из аэроплана кулак торчит?.. Уль-ти-ма-тум… тэ-тэ-тэ… Ерунда, ерунда… Малоостроумно. Совсем не остроумно… Однако, dear lord Керзон, нам с вами надо подумать, крепко подумать насчет наших ультиматумов… О-о, как надо подумать.

К Арбатской площади м-р Уэсс подходил почти со свежей головой и с деловым настроением. Часы на площади показывали шесть.

— Два часа спать. Десять минут — ванна. Пять минут — туалет. Пятнадцать минут — завтрак, двадцать минут — приведение мыслей в порядок. К девяти на заседание, — распланировал м-р Уэсс время, очень довольный собой и существующим светом.

Но все его расписание разлетелось вдребезги по воле неожиданных обстоятельств. В витрине ювелирного магазина «Канцельсон и сын» было вырезано стекло — ровным четырехугольником, вырезано и аккуратненько поставлено внизу, под витриной.

У мистера Уэсса порхающий взгляд преобразился в ястребиный.

— Тэ-тэ-тэ… «Таинственный грабитель»… «Новое орудие взлома».

У мистера Уэсса родилась идея; она зрела уже давно.

— Чарльз Ричард Фредерик Уэсс, на вас смотрит Великая Британия!

Чарльз Уэсс зорко осмотрелся: прислонясь головой к мусорному ящику, мирно спал милиционер; больше — ни души.

В каждом англичанине живет по сыщику, в мистере Уэссе их было два.

Мистер Уэсс тщательно осмотрел каждый сантиметр вырезанного стекла, не жалея брюк, исползал каждую пядь тротуара перед витриной… А слона заметил — лишь когда кончил осмотр, отряхнул брюки и выпрямился…

Это был кусок теста, скромно приютившийся в пыли, у самого плинтуса окна; с одной стороны, он обнаруживал хорошее знакомство со стеклом — был гладок и глянцевит, с другой — с пальцами любителя ювелирных драгоценностей: все пять пальцев оставили свой отпечаток на куске теста.

— Тэ-тэ-тэ! — сказал мистер Уэсс, осторожно извлекая из пыли corpus delicti и обдувая его.

— Тэ-тэ-тэ!!. — с еще большим одушевлением повторил он, заметив на тесте след от перстня.

— О-о-о! — На тонкой полоске, вдавленной в тесто, выпукло рельефилась надпись.

Мистер Уэсс завернул обветрившийся кусок теста в бумагу и опустил в карман.

— Милиционер!

Ни звука.

— Милиционер!!. Спит, ракалия..

Мистер Уэсс твердо решил разбудить блюстителя порядка, перешел улицу и еще раз в самое ухо крикнул… Результат тот же.

…Тонкая-тонкая струйка крови, как красная ниточка, через нос делила лицо милиционера на две части. Кровь — совсем свежая. На лбу — рубиновая капелька, от нее и начиналась струйка…

Мистер Уэсс вынул из кармана убитого свисток, через платок взял его в рот и резко свистнул три раза.

Расписание было составлено заново и опять чуть не разлетелось на куски.

— Ванна — десять минут. Крепкий кофе — пять минут. Переговоры с дворником — пять минут. В милицию к 7 часам. От половины восьмого до половины девятого — сон. К 9-ти на заседание. В 10 быть дома. В 11 лететь в Англию вместе с В. В. Ипостасиным. Закусить — между делом.

— Роберт!

— Есть, сэр…

Что-то надут сегодня Роберт сверх нормы; неряшлив и небрежен, как никогда: ливрея не застегнута на все пуговицы, и из-под жилета торчит клок нижней рубашки.

— Роберт, приготовьте мне ванну и сварите крепкого кофе… Ну, что же вы, Роберт?.. Мне очень некогда…

Зажевал тонкие сухие губы молодой Роберт; длинные белесые ресницы опустил на глаза; и ресницы дрожат, и губы, и самому, видно, сильно не по себе.

— Я хотел… с вами… сэр… поговорить…

— Ну, говорите, Роберт… Но помните: мне очень некогда…

— Я, сэр… у вас… больше не служу…

Усмехнулся мистер Уэсс; недурно складываются обстоятельства. Заявление слуги не было неожиданностью; давно замечал, как прогрессировал Роберт в самоотравлении большевизмом.

— Хорошо, Роберт, я вас отпущу… Но вы ведь не откажетесь пробыть у меня до 11-ти утра этого дня?.. В одиннадцать я еду в Англию…

Вот уж никогда не ожидал Роберт столь быстрой и легкой развязки. Вспыхнул, просиял, уподобившись новенькому полтиннику.

— Хорошо, сэр!.. Спасибо, сэр!.. — и опрометью кинулся в ванную.

— Что же вас толкнуло, Роберт, на столь серьезный шаг? — спросил мистер Уэсс, нежась в прохладной воде.

— Если вы, сэр… — зажевал Роберт тонкие губы, — будете улыбаться, сэр… я вам… не отвечу…

— Нет, нет, Роберт. Я улыбаюсь не над вопросом… Меня сильно располагает ко сну ванна, а спать мне никак нельзя. Вот над чем я улыбаюсь… Вы уж ответьте, пожалуйста…

— Я, сэр, понял, что коммунистическая партия, коммунистическая партия… Я, сэр, записался кандидатом в ячейку… и буду работать над собой…

— Но, Роберт, вы ведь не знаете русского языка — это во-первых, а во-вторых, коммунистическая партия есть и в Англии… с большим успехом вы могли бы записаться в ячейку у себя на родине!..

— Я здесь недолго пробуду, сэр… Я поработаю над собой, сэр… Язык мне не помеха… А в Англию мы еще приедем. Мы скоро приедем, сэр.

— О-о… — сказал мистер Уэсс, выпрыгивая из ванны. — Позовите ко мне дворника.

Дворник, конечно, не выспался. Был всклокочен, как разодравшаяся овчарка, глядел исподлобья. Но мистер Уэсс действовал по-английски:

— Вот вам, Степан, на расходы. Вы должны будете справиться в адресном столе о местожительстве В. В. Ипостасина… и отнесите ему это письмо.

— Ответ надо, что ль? — спросил Степан, хладнокровно пряча кредитку и письмо и поворачиваясь к выходу.

— Нет, ответа не надо… Только вы сейчас же поезжайте. Срочно нужно. Поняли?..

Дворник постоял у дверей — спиной к мистеру Уэссу, — потом повернулся.

— Понять-то понял, только… куда же я сейчас поеду? Сейчас, поди, только семой час, а адрисный открывается в девять?!..

— Годдэм! — выругался мистер Уэсс. — Что же делать?

— Если вам непременно нужон адрисный стол, то не знаю…

— Тэ-тэ-тэ… Как нехорошо…

— А зачем вам адрисный-то? — спросил дворник, почесывая в затылке.

— Как зачем?! Вот чудак, нужно же мне узнать адрес этого самого В. В. Ипостасина?..

— Василь Василича?.. Чего проще… Я знаю, где он живет. Это бывший дьякон у Полувия… У Никитских он живет…

Дворник ушел. Мистер Уэсс долго смеялся, скаля крупные белые зубы.