Долгожданный любовник

И никакой удушливой паники по окончании.

— Вы собирались что-то сказать? — напомнила женщина.

АйЭм был прав. Ему не нужна была вся эта херь. Черт, ему даже не нравилась эта риэлторша. Она стояла перед ним, вся такая доступная, и это обручальное кольцо на ее пальце означало, что, вероятно, она не собирается создавать в конце много проблем, потому, что ей было чего терять.

Трез отступил.

— Послушайте, я… — Когда его телефон разразился звонком в кармане пальто, он подумал «очень вовремя» и проверил его. Это был АйЭм. — Простите. Мне надо ответить. Эй, братишка, что делаешь?

Ответ АйЭма был тихим, словно он понизил голос:

— У нас гости.

Тело Треза напряглось.

— Кто и где.

— Дома.

Вот дерьмо.

— Кто?

— Расслабься, не твоя суженая. Это ЭнсЛэй.

Верховный жрец. Зашибись.

— Вообще-то я занят.

— Он здесь не для того, чтобы повидаться со мной.

— Тогда ему лучше убраться туда, откуда он приперся, потому что, в противном случае, я предприму действия. — Когда на другом конце наступила тишина, все, что он испытывал — это желание надрать задницу. Не в силах оставаться на месте, Трез начал нарезать круги. — Послушай, каких действий ты от меня ждешь?

— Прекращай бегать и разберись с этим.

— Здесь не с чем разбираться. Я свяжусь с тобой позже, лады?

Трез подождал ответа. Вот только на другом конце трубки сохранялось молчание. Опять же, когда ожидаешь, что брат подчистит твое дерьмо, он, вероятно, будет не в духе для затянувшегося прощания.

Трез завершил звонок и оглянулся на риэлторшу. Широко улыбнувшись, он подошел и посмотрел на нее сверху вниз. Помада имела слишком яркий коралловый оттенок для ее лица, но Трезу было все равно.

Эта хрень недолго останется на ее губах.

— Позвольте продемонстрировать вам мою способность поднять температуру этого места, — произнес он с ленивой улыбкой.

***

А тем временем, в особняке Братства, в комнате Лэйлы, между заинтересованными сторонами было достигнуто подобие компромисса.

Фьюри больше не пытался вколотить Куина в стену. Лэйла получила оценку своего состояния. Дверь была закрыта, поэтому все происходившее не предполагало иметь больше четырех свидетелей.

Куин ожидал вердикта дока Джейн.

Наконец она убрала стетоскоп с шеи и села. Выражение ее лица не оставило Куину надежды.

Он не понимал происходящего. Куин видел свою дочь у врат Забвения. Когда его избили Хранители Чести и бросили умирать на обочине дороги, он бродил лишь одному богу известно где, и подошел к белому порталу… в котором увидел девчушку, глаза которой сначала были одного цвета, а потом стали разноцветными — один зеленый, другой — голубой, как его собственные.

Если бы он не стал очевидцем того, что видел, то, скорее всего, не переспал бы с Лэйлой. Но он был так уверен в предначертанном, что такое никогда не приходило ему в голову…

Дерьмо, а может малышка была результатом соития с какой-то другой женщиной… чуть позже в его жизни.

Но неужели он будет с кем-то еще? Когда-нибудь?

Это невозможно. Только не после того, как он уже раз заполучил Блэя.

Не-а.

Даже если он никогда больше не окажется в одной постели со своим бывшим другом, Куин никогда ни с кем больше не будет. Кто может сравниться с Блэем? И целибат куда лучше второсортного секса… который могла предложить остальная часть населения.

Док Джейн прочистила горло и взяла Лэйлу за руку.

— Твое давление чуть понижено. Пульс вялый. Думаю, оба этих показателя может улучшить кормление…

Куин тут же подскочил с кровати и протянул запястье.

— Я сделаю это… тут же. Сколько потребуется…

Док Джейн положила руку на его плечо и улыбнулась.

— Но беспокоит меня не это.

Куин замер… и краем глаза заметил, что Фьюри тоже напрягся.

— Есть проблема. — Доктор снова сосредоточила взгляд на Лэйле, говоря мягко и четко: — Я не так много знаю о вампирской беременности… поэтому, как бы мне ни противно было это говорить, но тебе придется обратиться к Хэйверсу. — Она подняла руку, словно пресекая на корню все возражения. — Это ради блага ее и ребенка… Нам необходимо доставить их к тому, кто сможет оказать квалифицированную помощь, даже если при других обстоятельствах никто бы не постучал в дверь этого парня. И, Фьюри… — Джейн оглянулась на Брата, — ты должен отправиться с ней и Куином. Твое присутствие упростит для всех дело.

Куин и Фьюри еще больше поджали губы.

— Она права, — в конце концов, ответил Куин. А затем повернулся к Праймэлу. — И ты должен сказать, что приходишься отцом ребенка. В этом случае к ней отнесутся с б ольшим уважением. А в моем? Он вполне может отказать в помощи… если она пала и трахнулась с дефективным? Хэйверс может послать нас.

Фьюри открыл рот… и закрыл.

Тут нечего было добавить.

Когда Фьюри достал телефон и позвонил в клинику, чтобы проинформировать персонал об их прибытии, его тон четко говорил, что он испепелит это место, если Хэйверс со своими помощниками не подсуетятся.

Когда вопрос был решен, Куин подошел к Лэйле.

— На этот раз все будет иначе. Он проследит за всем. Не беспокойся… к тебе будут относиться как к королеве, — негромко проговорил он.

Глаза Лэйлы были широко распахнуты, но она сохраняла спокойствие.

— Да. Хорошо.

И что в итоге? Брат не единственный, кто собирался броситься в бой. Если Хэйверс настроит глимеру против Лэйлы, Куин выбьет все эго из этого парня. Лэйла не заслужила подобного дерьма… даже сделав выбор в пользу помощи Куина во время периода жажды.

Блядь. Может и лучше, что она теряет ребенка. Неужели он и правда хотел приговорить ребенка к своей ДНК?

— Ты тоже пойдешь? — спросила она, словно не следила за ходом разговора.

— Ага. И я тоже.

Когда Фьюри завершил звонок, он перевел взгляд с Куина на Лэйлу и его желтые глаза прищурились.

— Ладно, они примут нас в ту же секунду, как мы там появимся. Скажу Фритцу прогреть «мерседес», но поведу я.

— Простите, — произнесла Лэйла, подняв взгляд на громадного мужчину. — Я понимаю, что опозорила Избранныхи вас… но вы приказали нам прийти на Эту Сторону и… жить.

Фьюри уперся руками в бедра и выдохнул. И когда покачал головой, стало ясно, что он не выбрал бы для нее такой участи.

— Да, приказал. Приказал.

ГЛАВА 32

«О… с цепи спущена могучая сила», думал Кор осматривая своих солдат. Каждый был вооружен и рвался в бой. После двадцатичетырехчасового отдыха, последовавшего за групповым кормлением, они не могли дождаться, когда выйдут наружу и надерут своим врагам задницы, и Кор уже готов был выпустить их из подземного пространства под складом.

Только была одна трудность. Кто-то ходил этажом выше.

Словно в подтверждении этой мысли шаги пересекли люк над его головой.

Последние полчаса они отслеживали передвижения своих непрошеных гостей. Один был тяжелым — мужская фигура. Другой легче и походил на женщину. Однако, запахи были не уловимы; подземный уровень был герметично закрыт.

Скорее всего, это парочка проходимцев — хотя Кор не мог взять в толк, зачем кому-то, кроме бродяг в столь холодную ночь шастать по такому ветхому строению. Однако кем бы они ни были, и какие бы причины не привели их сюда, у Кора не возникнет проблем в отстаивании незаконно захваченной собственности.

Но ожидание не повредит. А если сможет избежать устранения нескольких бесполезных людишек? Он со своими солдатами без помех может продолжить использовать это пространство.

Никто ничего не сказал о продолжающейся ходьбе.

Голоса звучали по очереди: низкий и более высокий. Затем зазвонил телефон.

Бесшумно переместившись к другому люку, где остановился говоривший, Кор сосредоточился на звонке и последовавшем разговоре. Замерев, он напряженно вслушивался и уловил часть совершенно неинтересного разговора, не давшего ничего, помогающего идентифицировать стороны.

Немного погодя, до них долетели безошибочные звуки секса.

Зайфер тихо рассмеялся и Кор сердито глянул на ублюдка, чтобы тот заткнулся. Хоть все люки и были заперты снизу, однако никогда не знаешь, какого рода проблем ждать от этих бесхвостых крыс.

Он проверил часы. Подождал, пока стихнут стоны. Затем жестом велел своим солдатам, чтобы те не сходили с места.

Бесшумно перемещаясь, он направился к люку в дальнем конце склада, тому самому, который открывался вверх и вел туда, где когда-то наверняка располагалась диспетчерская. Открывая его, он обхватил ладонью один из своих пистолетов, дематериализовался наружу и потянул вдох.

Не человек.

Ладно, один точно, но… другой был чем-то иным.

За углом хлопнула, закрываясь, наружная дверь и щелкнул замок.

Кор словно привидение пересек помещение, прислонился к крепкой складской кирпичной стене и выглянул через один из сегментов мутного стеклянного окна.

Внизу, перед ним, на крошечной площадке для парковки, вспыхнул свет фар.

Дематериализуясь наверх из разбитого окна, он пулей рванул к крыше склада по другую сторону улицы.

Так-так! Ну разве это не интересно…

Там внизу за рулем «BMW», с опущенным стеклом с водительской стороны сидел Тень. Человеческая женщина прислонялась к внедорожнику.

Вот уже второй раз он натыкается на Тень в Колдвелле.

Они были опасны.

Он достал телефон и набрал Тро, найдя его картинку у себя в контактах. Затем приказал своим солдатам отправляться на битву. Он сам разберется с уезжавшими.

Там внизу, Тень протянул руку, привлек к себе за шею женщину и поцеловал ее. Затем дал задний ход и без оглядки уехал.

Перемещаясь по крышам, Кор сменял местоположения, чтобы не упустить мужчину из вида. По бежавшей параллельно реке дороге, Тень направился к клубному району.

Сначала, ощущение в его теле навело на мысль об изменении ветра. Холодные порывы, вроде бы, пришли сзади, а должны были, сперва, ударить в лицо. Но затем понял… «нет не так». Все исключительно внутри. Какие бы волны он не чувствовал, они проносились под кожей…

По близости была его Избранная.

Его Избранная.

Мгновенно прекратив слежку за Тенью, он бросил все и направился в сторону реки Гудзон. «Что она там забыла?..»

В машине. Она путешествовала в машине.

Инстинкты подсказывали, что она едет на большой скорости, но отследить ее все же можно. Объяснялось это тем, что она на Норсуэй и движется со скоростью шестьдесят-семьдесят миль в час.

Он вернулся обратно к рядам складов и сосредоточился на пойманном сигнале. Прошли месяцы с тех пор, как Кор от нее кормился. Поэтому панически боялся обнаружить, что созданная ее кровью в его венах связь ослабела настолько, что ему будет трудно засечь машину.

К счастью роскошный седан замедлился и остановился перед узким съездом на мост и Кор зафиксировал машину. Дематериализуясь вверх, на балки он прочно поставил свои ботинки на вершину одной из стальных опор, и ждал, пока его Избраннаяпроедет под ним.

Вскоре после этого она появилась в его поле зрения и продолжила двигаться вперед, направляясь в другую часть города на противоположном берегу.

Он продолжал следовать за ней, придерживаясь безопасного расстояния, хотя, кого он пытается обмануть? Если он может чувствовать свою женщину?

Тоже самое, логично предположить, может и она.

Но он не оставит ее след.

***

Сидя на пассажирском сидении «мерседеса», всю дорогу на бедре Куина незаметно покоился «Хеклер&Кох» сорок пятого калибра, а глаза беспрерывно метались от зеркала заднего вида к боковому окну и лобовому стеклу. Рядом с ним за рулем находился Фьюри, руки Брата сжимали руль на десять-два с такой силой, будто он кого-то душил.

Черт, столько гребаного дерьма навалило разом.

Лэйла с малышом. Крушение «Цессны».Инцидент, произошедший с ним и его кузеном в прошлую ночь. А затем… в общем, события с Блэем.

«О, боже милостивый на небесах… события с Блэем».

Когда Фьюри подъехал к ведущему на мосты съезду, мозг Куина с беспокойства о Лэйле переключился на воспоминания всех образов, звуков… и вкусов дневных часов.

Умом он понимал, что то что между ними произошло не было сном… и его тело чертовски хорошо все помнило, как будто секс оказался своего рода выжженным клеймом на плоти, навсегда изменившим его взгляды на жизнь. И все же, когда дело дошло до разыгравшейся с ним очередной гребаной ситуации, слишком короткая встреча с Блэем казалась доисторической, нежели произошедшей не менее ночи назад.

Куин боялся, что это был один-единственный раз.

«Не прикасайся ко мне так».

Куин застонал и потер голову.

— Дело не в твоих глазах, — нарушил молчание Фьюри.

— Что?

Фьюри оглянулся назад:

— Эй, как там у вас дела? — спросил он женщин. Когда Лэйла и док Джейн дали положительные ответы, он кивнул: — Послушайте, я на минутку подниму перегородку, о'кей? Все будет в порядке.

Брат не дал им шанса что-либо ответить, и Куин напрягся на своем месте, когда начала подниматься перегородка, разделившая седан на две части. Он не собирался бежать от противостояния, но это не означало, что он с нетерпением ждал второго раунда трепки от Брата — а если Фьюри решил поднять перегородку, она не минуема.

— Твои глаза — не проблема, — пояснил Брат.

— О чем ты?

Фьюри глянул на него.

— Я вышел из себя не из-за каких-то там дефектов. Лэйла в тебя влюблена…

— Это не так.

— Послушай, сейчас ты конкретно меня злишь.

— Спроси ее.

— Пока она теряет твоего ребенка? — рявкнул Брат. — Ага, именно так я сейчас и сделаю.

Когда Куин поморщился, Фьюри продолжил:

— Послушай, все дело в твоем поведении. Ты любишь ходить по лезвию ножа и совершать дикие поступки. Честно говоря, полагаю, это помогает тебе выбраться из той фигни, через которую ты прошел со своей семьей. Если будешь бороться с предрассудками во всем, то ничто не сможет причинить тебе боль. И, хочешь верь, хочешь нет, с этим у меня не возникает проблем. Веди себя как заблагорассудится, и проживай дни и ночи так, как тебе вздумается. Но как только ты разбил сердце самой невинности… особенно, той, что находится под моей защитой? Именно тогда между мной и тобой возникла проблема.

Куин уставился в боковое окно со своей стороны. Во-первых, он уважал этого здоровяка. Мысль о том, что проблема заключается в самом Куине, а не в генетическом дефекте, которого он не просил, поменяла взгляды на происходящее. И, эй, не то, чтобы он не был согласен с парнем — по крайней мере, не до периода около года назад. А вот до того? Черт, да, он выходил из-под контроля во многих сферах своей жизни. Но все изменилось. Он изменился.

Очевидно, растущая недоступность Блэя стала тем пинком по яйцам, в котором Куин нуждался, чтобы наконец-то, блядь, повзрослеть.

— Я больше не тот, кем был раньше, — ответил он.

— Значит, ты на самом деле готовился соединиться с ней? — Когда Куин не ответил, Фьюри пожал плечами. — И вот к чему все пришло. Итог — я несу за нее ответственность, юридически и морально. В некоторых отношениях я не могу выполнять свои функции Праймэла, но к остальной предписанной этой должности работе отношусь чертовски серьезно. От мысли о том, что ты втянул ее во весь этот бардак, у меня сводит живот, и мне очень трудно поверить, что она пошла на это не ради того, чтобы осчастливить тебя. Ты же говорил, что вы оба хотели ребенка? А ты уверен, что не ты один его хотел, а она пошла на это не только ради того, чтобы сделать тебя счастливым? Очень уж это в духе нашей Лэйлы.

Понятное дело вопрос риторический. И не похоже, что Куин мог раскритиковать логический вывод, даже если он был и не верен. Но запустив руку в волосы, он понимал, что факт о том, что именно Лэйлапришла к нему, он оставит при себе. Если Фьюри хотел считать, что во всем произошедшем виноват Куин, пусть будет так — он вынесет этот груз. Все, что угодно, что снимет давление и внимание к персоне Лэйлы.

Фьюри уставился на Куина через сиденья.

— Это неправильно, Куин. Настоящие мужики так не поступают. А теперь взгляни на ситуацию, в которой она оказалась. Именно тывтянул ее в это. Тыпривел к тому, что сейчас она на заднем сиденье этой машины, и это просто неправильно.

Куин зажмурился. Ладно, не похоже, что эта мысль не будет долбить по его черепушке следующую сотню лет. Плюс-минус.

Когда они въехали на мост, оставив позади мерцающие огни города, Куин держал свой гребаный рот на замке, да и Фьюри сохранял молчание.

С другой стороны, Брат выплеснул все накопившееся.

ГЛАВА 33

Эссэйл закончил дальнейшее выслеживание добычи за рулем своего «рендж ровера». Так было гораздо удобнее… и не потому, что местоположение женщины было проблемой: пока Эссэйл ждал около «ауди», когда она выйдет из дома, он прикрепил к нижней поверхности бокового зеркала отслеживающее устройство.

Об остальном позаботился его iPhone.

После того как она в спешке покинула окрестности его владений, благодаря тому, что он специально дематериализовался дабы окончательно ее добить — она пересекла реку и направилась на задворки города, где ютились обшитые алюминиевым сайдингом небольшие домишки.

Пока он катил позади нее, сохраняя дистанцию между их тачками, по крайней мере, в пару кварталов, Эссэйл рассматривал яркие цветные огоньки окрестностей от натянутых между кустов, свисающих с краев крыш и обрамляющих окна и двери тысячи нитей гирлянд. Но это было далеко не все. На маленьких лужайках умостились рождественские атрибуты, которые также подсвечивалась. А еще там были подсвеченные изнутри жирные белые снеговики с красными шарфами и синими штанами.

Эссэйл мог поспорить, что в отличие от сезонного антуража, статуи Девы Марии здесь были всегда.

Когда машина женщины остановилась и больше не сдвинулась с места, Эссэйл сократил расстояние, припарковался в четырех домах позади и вырубил фары. Она не сразу вылезла из машины, а когда все-таки это сделала, то оказалась одета не в те парку и обтягивающие лыжные штаны, в которых вела за ним наблюдение. Теперь же на ней был толстый красный свитер и джинсы.

Она распустила волосы.

И тяжелая копна вьющихся на концах каштановых волос, рассыпалась за ее плечами.

Эссэйл зарычал в темноте.

Легким шагом она быстро преодолела четыре бетонные ступеньки, ведущие к скромному входу в дом. Распахнув и подперев бедром дверь с проволочной сеткой и причудливым металлическим узором, она отперла вторую дверь, вошла и закрыла ее за собой.

Когда зажегся свет первого этажа, Эссэйл проследил за ее пересекшим гостиную силуэтом — тонкие шторы давали ему лишь представление о ее передвижениях, но не четкую картину.

Он подумал о собственных экранах на окнах. Ему потребовалось немало времени, чтобы усовершенствовать это изобретение, и дом на реке Гудзон стал идеальным местом для его тестирования. Барьеры даже превзошли все его ожидания.

Но ей хватило ума не купиться на аномалии, и Эссэйл ломал голову, что раскрыло его тайну.

На втором этаже зажегся свет, будто некто отдыхающий пришел в движение с ее приходом.

Клыки Эссейла запульсировали. Мысль о том, что какой-то человеческий мужчина дожидался ее возвращения в их супружеской спальне, заставила его пожелать установить свое доминирование… даже если в этом и не было смысла. В конце концов, он выслеживал ее ради собственной безопасности и ничего более.

Абсолютно ничего.

В тот момент, когда Эссэйл нащупал дверную ручку, зазвонил его телефон. Как вовремя.

Увидев, кто звонит, он нахмурился и поднес телефон к уху.

— Два звонка за столь короткое время. Чем обязан такой чести?

Ривенджу было не до смеха.

— Ты не перезвонил мне.

— А должен был?

— Следи за языком, мальчишка.

Взгляд Эссэйла был прикован к маленькому домику. Он отчаянно желал знать, что же там происходит внутри. Поднималась ли она вверх по ступенькам, по пути раздеваясь?

От кого именно она скрывала род своих занятий? А она точно это скрывала, иначе, зачем было переодеваться в машине, перед тем как зайти в дом?

— Алло?

— Я ценю любезное приглашение, — услышал Эссэйл собственный голос.

— Это не приглашение. Теперь, когда ты находишься в Новом Свете, ты являешься ебучим членом Совета.

— Нет.

— Что ты сказал?

Эссэйл вспомнил о собрании в доме Элана в начале зимы — то, о котором Ривендж не знал и то, на котором Банда Ублюдков показала, на что способна. Затем о попытке покушения на Рофа, Слепого Короля… которая, кстати говоря, произошла в его доме.

На его взгляд, уж слишком драматично.

С привычной непринужденностью Эссэйл сказал тоже, что и тогда Кору и его людям.

— Я бизнесмен со своими предпочтениями и целями. Со всем уважением к текущей верховной власти и силе Совета, я не могу отрывать силы и время от своих дел. Ни сейчас, ни в будущем.

Наступило долгое молчание. А затем с другого конца трубки послышался низкий, все такой же злой голос:

— Я слышал о твоем бизнесе.

— Да неужели.

— Я сам был в нем долгие годы.

— Значит ты меня понимаешь.

— Мне удавалось все совмещать.

Эссэйл усмехнулся в темноте.

— Возможно, я не такой талантливый как некоторые.

— Хочу кое-что прояснить. Если не покажешься на этом собрании, я решу, что ты играешь не за ту команду.

— Судя по постановке вопроса, ты признаешь, что их две, и они ведут противостояние.

— Думай как знаешь. Но если ты не со мной и королем, то ты мой враг и его.

Именно это и сказал Кор. С другой стороны, в этой разгорающейся войне была ли еще сторона?

— Эссэйл, в короля стреляли, когда он находился в твоем доме.

— Я это помню, знаешь ли, — сухо пробормотал Эссэйл.

— Думал, ты будешь не прочь отвести от себя все подозрения.

— Уже. Еще в ту самую ночь я сказал Братьям, что не имею к этому никакого отношения. Я предоставил им транспорт, на котором им удалось вывезти короля. Зачем мне совершать такого рода поступки, если предатель я?

— Чтобы спасти свою задницу.

— Уверяю, что нахожусь вне подозрений даже без этого разговора.

— Ну, так как там у тебя с расписанием?

Свет на втором этаже погас, заставляя Эссэйла задуматься, что делала женщина в темноте… и с кем.

Он непроизвольно обнажил клыки.

— Эссэйл, ты реально достал меня со своей фигней о проблеме выкроить время.

Эссэйл нажал на газ и «рендж ровер» тронулся с места. Он не собирался торчать здесь, на обочине, пока внутри происходило то… что происходило. Очевидно, она приехала домой на ночь и там и останется. Кроме того, его телефон предупредит, если ее машина снова придет в движение.

Выехав на шоссе и прибавив скорость, он продолжил говорить по телефону.

— Настоящим хочу оставить свою должность в Совете. Мой нейтралитет в этой войне за престол не должен подвергаться сомнению ни одной из сторон…

— Тебе известно кто игроки.

— Сколько можно тебе повторять… Ривендж, я не поддерживаю ни одну из сторон. Не знаю, как доходчивее объяснить… но меня не втянут в эту войну, ни ты с королем, ни другие. Не пытайся на меня давить, и знай, что нейтралитет, который я держу по отношению к вашей стороне, я точно так же поддерживаю и по отношению к противоположной.

Вообще-то, он дал клятву Элану и Кору не выдавать их личности, и собирался ее сдержать — не потому что думал, что эта группа вернет ему услугу, а по той простой причине, что, в зависимости от того, кто выиграет это противостояние, сторонник любой из сторон будет рассматриваться либо как осведомитель, которого необходимо убрать, либо герой, которого необходимо одарить похвалой. Проблема в том, что он не узнает этого до самого конца, но Эссэйла не интересовала подобная авантюра.

— Значит, к тебе уже пытались подкатить, — констатировал Рив.

— Да, я получил копию письма, которое они отправили весной этого года.

— Это единственный контакт?

— Да.

— Ты лжешь.

Эссэйл остановился на светофоре.

— Нет ничего, что бы ты мог сказать или сделать, чтобы втянуть меня в это, дорогой лидер.

С приличной угрозой в голосе, мужчина на другом конце трубки прорычал:

— Не надейся на это, Эссэйл. — На этих словах Ривендж завершил звонок.

Эссэйл выругался и швырнул телефон на пассажирское сидение. Затем сжал кулаки и ударил по рулю.

Нет ничего хуже оказаться втянутым в водоворот чужих споров. Ему насрать, кто восседает на троне или верховодит глимерой. Он просто хочет, чтобы его оставили в покое и дали делать свои деньги за счет этих бесхвостых крыс.

Неужели это так чертовски трудно понять?

Свет сменился на зеленый, и он утопил педаль газа, даже не обдумав конкретное место назначен. Эссэйл просто вел машину в случайно выбранном направлении… и минут пятнадцать спустя, обнаружил, что пересекает реку по одному из мостов.

О, значит «рендж ровер» решил отвезти его домой.

Когда Эссэйл оказался на противоположном берегу, его телефон издал тихий писк, и он почти проигнорировал его… но близнецы отправились за последней поставкой Бенлуиса и он хотел знать, показались ли, наконец, те жалкие дилеры за своей квотой.

Но это оказался ни звонок, ни смс.

Черная «ауди» снова пришла в движение.

Эссэйл дал по тормозам, подрезал засигналивший, будто матерясь, полуприцеп, и пересек занесенную снегом разделительную полосу.

Он буквально влетел на ведущий в город мост.

***

С этой выгодной точки на довольно большом расстоянии, Кору требовался бинокль, чтобы как следует видеть свою Избранную.

Машина, в которой она путешествовала — большой черный седан — за мостом продолжала ехать вперед, пройдя восемь-десять километров прежде чем съехала на ведущую на север проселочную дорогу. Спустя еще несколько километров, без какого-либо предупреждения, он свернул на грунтовую дорогу с односторонним движением, зажатую с обеих сторон выносливым вечнозеленым подлеском. Наконец, он припарковался перед приземистым бетонным зданием, которому не доставало не только претензий любого рода, но и окон, и, походу, дверей.

Он напряженно вглядывался, когда спереди вышли двое мужчин. Одного он узнал мгновенно… его выдали волосы. Фьюри, сын Агони… который, согласно слухам был произведен в Праймэлы Избранных.

Черное сердце Кора тяжело застучало в груди.

Особенно, когда он узнал вторую фигуру. Это был боец с разноцветными глазами, с которым он сражался у Эссэйла, пока увозили короля.

Оба мужчины повыхватывали пистолеты и осмотрелись.

Поскольку Кор находился по ветру, и казалось, вблизи больше никого нет, он думал, что разумно ожидать — за исключением, того, что его местоположение будет раскрыто его Избранной— что парочка продолжит то, что они запланировали для его женщины.

Фактически, казалось, что ее везут в тюрьму.

Только. Через. Его. Труп.

Она была не повинна в этой войне, кем-то безо всякой собственной вины использованной для низких целей… но очевидно, ее собирались казнить или заточить в камере до конца ее земных дней.

Либо нет.

Он обхватил ладонью один из своих пистолетов.

Хорошая ночь, чтобы разобраться с этим делом. Более того, сейчас его шанс заполучить ее для себя, спасти от любого выпавшего на ее долю наказания за то, что невольно помогла и поддержала врага. И, возможно, обстоятельства несправедливого приговора расположат ее к врагу и спасителю.

Его глаза на миг закрылись, и он представил ее в своей постели.

Когда Кор снова поднял веки, Фьюри открыл заднюю дверь седана и протянул руку кому-то внутри. Когда брат выпрямился, из машины была вытащена Избранная… и взята под обе руки, Бойцы поддерживали ее с двух сторон и вели по направлению к зданию.

Кор приготовился к броску. Спустя столько времени, словно пролетела целая жизнь, она еще раз оказалась в пределах его досягаемости, и он не собирался зря тратить этот подаренный судьбой шанс. Не теперь… не тогда, когда ее жизнь так явно висела на волоске. И он одержит победу… угроза ей породила в его теле невообразимую силу, а ум стал настолько остр, что одновременно преисполнился возможностями атаковать и оставался совершенно спокойным.

Как бы то ни было, ее конвоировали всего двое мужчин… и еще одна женщина, которая не только казалась безоружной, но и не всматривалась в окрестности так, словно не была обучена или не намеревалась оказывать сопротивление.

Он был более чем достаточно силен, чтобы справится с тюремщиками своей женщины.

Он уже приготовился прыгать, как сильный, ледяной порыв ветра донес запах его Избранной. Этот мучительный аромат, присущий лишь ей, едва не сбил его с ног…

Мгновенно он распознал изменение.

Кровь.

У нее было кровотечение. И что-то еще…

Он неосознанно переместился поближе. Его фигура вновь приобрела материальную форму и вес на расстоянии всего каких-то трех метров от нее, позади отдельно стоящей пристройки.

Он понял, что она не была заключенной, которую ведут в тюрьму или на казнь.

Его Избраннойбыло трудно идти. А те воины с осторожностью поддерживали ее; даже с оружием наготове, оглядывая окружающую территорию в поисках признаков нападения, они были нежны с ней, как с самым хрупким бутоном.

С ней неплохо обращались. Она не была отмечена следами побоев или рубцами. Пока троица приближалась, она взглянула на одного мужчину, затем на второго и заговорила, словно пыталась их в чем-то переубедить… так что, по правде говоря, совсем не агрессия придала тем мужчинам сосредоточенный вид.

По сути, это был тот же ужас, что почувствовал он, учуяв ее кровь.

Сердце Кора заколотилось еще быстрее, его разум пытался придать смысл происходящему.

А затем он вспомнил кое-что из собственного прошлого.

После рождения мамэн избегала его, Кор был брошен у приюта в Старом Свете и предоставлен собственной судьбе. Среди немногочисленных нежеланных, большая часть которых имела физические дефекты, как и он, Кор оставался почти десятилетие… вполне достаточно для того, чтобы навсегда сохранить воспоминания, полученные в этом печальном, одиноком месте.

Достаточно долго, чтобы вспомнить, что значит, когда одинокая женщина появляется у ворот, ее впускают внутрь, а затем она кричит часами, иногда днями… перед тем как произвести на свет, в большинстве случаев, мертвого младенца. Или случается выкидыш.

Запах крови тогда давно был весьма специфический. А этой ночью холодный ветер принес точно такой же.

Его нос учуял запах беременности.

Впервые в своей жизни Кор услышал от себя звук полнейшей агонии:

— Славная Дева в Забвении…

ГЛАВА 34

Мысль о том, что в Колдвелле находились члены с’Хисби наполняла Треза желанием собрать свои манатки, прихватить брата и рвануть прочь из города.

Пока ехал со склада в «Железную маску» в его голове плескалось столько дерьма, что он вынужден был заставлять себя думать о поворотах, на которых нужно свернуть, знаках «СТОП», у которых надо остановиться и о том, где припарковаться, когда подъехал к клубу. А затем, заглушив мотор «X5», он просто сидел за рулем и глазел на кирпичную стену своего клуба… наверное, где-то с год.

Чертова метафора, но у него все валилось из рук.

Не то чтобы он не знал, насколько подводил свой народ. Ну и что? Ему было насрать. Он не станет жить по старым обычаям. Жизнь, что он вел сейчас, принадлежала лишь ему самому, и он отказывался позволять данному при его рождении обещанию, заключать, его, взрослого, в клетку.

На-ка выкуси!

С тех пор, как Ривендж сделал доброе дело века, спася задницы Треза и его брата, для него все изменилось. Им с АйЭмом приказали присоединиться к симпату за пределами Территории, чтобы отработать долги, и это «насильственное» погашение стало его билетом в один конец, выходом, который он искал. И хотя Трез сожалел, что втянул в это АйЭма, в конце концов, и братцу пришлось отправиться с ним, а это стало еще одной частью идеального спасения, в котором он сейчас жил. Отлучение от с’Хисби и вступление во внешний мир стало откровением, первым восхитительным вкусом свободы, где не было ни протоколов, ни правил и никто не дышал ему в спину.

В чем ирония? Это должно было стать подзатыльником за смелость выйти за пределы Территории и присоединиться к Непознанным. Наказанием, целью которого было поставить его на место.

Ха!

И с тех пор в глубине души он надеялся, что такое тесное сплетение с Непознанными за прошедшее десятилетие или около того осквернит его в глазах с’Хисби и лишит дарованного ему при рождении право «чести», наказав вечной ссылкой, в которой сейчас пребывал.

Проблема в том, что отправка сюда верховного жреца ЭнсЛэя, означала, что цель не достигнута. Если только он прибыл не для того, чтобы отречь Треза.

Хотя, он бы об этом услышал от АйЭма, верно?

Трез проверил телефон. Ни видео, ни текстовых сообщений. Они с братом снова оказались в немилости… если только АйЭм не решил плюнуть на всю эту херню и вернулся в клан.

«Проклятье…»

Резкий стук в окно не только заставил Треза повернуть голову, но и выхватить пушку.

Трез нахмурился. У его тачки стоял парень размером с дом. У незнакомца был пивной животик, но мощные плечи намекали на регулярное занятие физическим трудом, а тяжелая, грубая линия подбородка выявляла как принадлежность этого парня к родословной кроманьонцев, так и заносчивость, присущую большинству крупных, безмозглых животных.

Когда парень наклонился и постучал в окно, из его ноздрей валил пар, как у разъяренного быка. А его кулак, естественно, оказался размером с футбольный мяч.

Да, очевидно, детина хотел привлечь к своей персоне немного внимания, и знаете что… Трез оказался более чем готов ему его уделить.

Он без предупреждения распахнул дверь, саданув ею парня по яйцам. Когда человек отшатнулся и схватился за промежность, Трез выпрямился в полный рост и засунул пистолет за пояс — вне пределов видимости, но в пределах досягаемости. Когда мистер Агрессивность достаточно оправился, чтобы взглянуть вверх, высоко-о-о вверх, казалось, на мгновение он растерял весь свой энтузиазм. С другой стороны Трез был выше парня сантиметров так на сорок пять и тяжелее на тридцать пять — сорок пять килограмм. И это несмотря на мамон парня.

— Меня ищешь? — спросил Трез тоном, подразумевавшим «Ты хорошо подумал, большой парень?»

— Ага, я искать.

Так, значит у него проблема не только с оценкой риска, но и с грамматикой. Вероятно, та же фигня со сложением и вычитанием однозначных чисел.

— Ищу, — сказал Трез.

— Што? — невнятно произнес он.

— Я поправляю: «да, ищу», а не «искать».

— Можешь поцеловать меня в зад. Как тебе это? — Парень приблизился. — И держись от нее подальше.

— От нее? — О, да, это сужает круг до сотни тысяч людей?

— Моей девочки. Она не хочет тебя, не нуждается в тебе, и больше не собирается иметь с тобой дел.

— О ком конкретно идет речь? Имя. — И, кто знает, может, даже оно ничего не даст.

Вместо ответа парень замахнулся. Вероятно, это должен был стать удар исподтишка, но маневр получился таким вялым и неуклюжим, что даже язык не поворачивался его так назвать.

Трез перехватил кулак, будто словил баскетбольный мяч. А затем стремительным движением заломал руку парня, развернув кусок этой туши, удерживая его в захвате — доказывая, что болевые точки и впрямь работают, и запястье было одной из них.

Трез заговорил на ухо мужчины, чтобы наверняка донести до его сведения:

— Сделаешь так еще раз, и я раздроблю каждую кость твоей кисти. Мгновенно. — Он подчеркнул слова рывком, заставившим парня взвыть. — Потом переключусь на саму руку. А после займусь твоей шеей. Вот что с тобой случится. А теперь, какого хуя тебе надо?

— Она была здесь прошлой ночью.

— Здесь много было женщин. Не мог бы ты быть более конкретен…

— Он говорит обо мне.

Трез оглянулся. Ох… ебическая сила.

Это оказалась телочка, что безобразно себя вела — его маленькая славная сталкерша.

— Я говорил тебе я сделать это! — закричал ее дружок.

Ага, ну-ну, парень и впрямь стоит из себя главного. Что ж, очевидно они оба заблуждаются (возможно этим и объясняются их отношения). Он думает, что она супермодель, а она предполагает, что у него имеются мозги.

— Это твое? — спросил женщину Трез. — Потому что если это так, не могла бы ты забрать это с собой, пока тебе не понадобился ковшовый погрузчик, чтобы убрать это дерьмо.

— Я сказала ты не приходить сюда, — заверещала женщина. — Что делать ты здесь?

А-а-а, еще одно свидетельство того, почему эти двое — заключенный на небесах союз.

— Как насчет того, чтобы выяснить это между собой? — предложил Трез.

— Я в его люблю!

На какой-то миг он не врубился в суть происходящего. Но потом, отбросив помойный акцент, до него дошло. Проститутка говорила о нем.

Смерив женщину взглядом, Трез понял, что этот случайный перепих вышел ему боком.

— Не любишь!

Ладно, по крайней мере, в этот раз ее парень произнес глагол в правильной форме.

— Люблю!

И вот тогда начался полный пиздец. Бычара рванул на женщину, вывихивая собственное запястье, чтобы освободиться. Затем эти двое сцепились друг с другом, выкрикивая непристойности.

Однозначно, практики в этом им было не занимать.

Трез осмотрелся по сторонам. На парковке и тротуаре никого не было. Однако, разворачивающиеся на задворках его клуба семейные разборки ему нужны были в последнюю очередь. Рано или поздно это кто-то увидит и наберет 911, или еще хуже, эта сорока пяти килограммовая потаскушка доведет своего дружка тупаря-качка и тот как следует ее отделает.

Вот если бы у него было ведро воды или садовый шланг, чтобы их расцепить.

— Послушайте, ребятки, почему бы вам не заняться этим…

— Я люблю тебя! — выкрикнула женщина, повернувшись к Трезу и одернув на себе перед бюстье. — Неужели не понимать ты? Я тебя люблю!

Учитывая потный блеск ее кожи (несмотря на то, что было около нуля градусов) стало очевидно, что она под чем-то. Возможно кокаином или метамфетамином. Экстази обычно не вызывает подобной агрессии.

Чудно. Еще одна красотка.

Трез покачал головой:

— Детка, ты даже не знаешь меня.

— Знаю!

— Нет, не знаешь…

— Прекрати, мать твою, разговаривать с ней!

Парень направился к Трезу, но женщина преградила ему дорогу, встав на пути скоростного поезда.

Бля, пора вмешиваться. Никакого жестокого обращения с женщинами в его присутствии. Никогда, даже самого незначительного.

Трез двигался с такой скоростью, словно для него застыло время. Он вывел свою «защитницу» с линии огня и нанес удар, угодив пьяному скоту прямо в челюсть.

Да… результат практически нулевой. Словно шлепнул корову свернутой газеткой.

Трез получил в глаз и из него «посыпались искры». Однако, то было скорее удачное попадание, нежели результат скоординированных действий. Сдача оказалась жестокой. Удары были молниеносными и мгновенно достигали цели, обрабатывая пузо парня и превращая его циррозную печень в живую, дышащую боксерскую грушу, покуда дружок девушки не сложился вдвое и не замолил о пощаде.

Трез закончил начатое, нокаутировав эту стонущую тушу.

После чего достал пистолет и ткнул дулом прямо в сонную артерию здоровяка.

— У тебя последний шанс убраться отсюда, — спокойно сказал Трез. — Вот что ты сейчас сделаешь… поднимешься и молча, даже несмотря в ее сторону, отправишься к клубному входу, где поймаешь тачку и уберешься нахуй отсюда.

В отличие от Треза у парня не было хорошо развитой и тренированной кардио-системы. Он пыхтел как паровоз. Однако, судя по тому, как его водянистые налитые кровью глазки с опаской вылупились на Треза, тому все же удалось придти в себя, невзирая на гипоксию, и до него дошло чертово сообщение.

— Если ты хоть как-то ей навредишь, или она из-за тебя сломает хотя бы ноготь, или ее собственности причинят кто-то ущерб… — Трез наклонился поближе, — я нанесу удар незаметно, ты не узнаешь о моем присутствии и не переживешь того, что я с тобой сделаю… обещаю.

Ага, у Теней были свои способы избавляться от врагов и, хотя он и предпочитал нежирное мясо типа курицы или рыбы, он бы сделал для него исключение.

Дело в том, что, как в личной, так и в профессиональной жизни он часто видел, как усугублялось домашнее насилие. Во многих случаях, приходилось вмешиваться кому-то посильнее, чтобы разорвать этот круг. И, что вы думаете, он вполне подходил на эту роль.

— Кивни, если усек. — Когда последовал кивок, он еще сильней вдавил ствол в эту мясистую шею. — А теперь, посмотри мне в глаза… и знай, я не шучу.

Опустив взгляд, Трез поместил внушение непосредственно в головную кору, с такой уверенностью, будто вживил микрочип между полушарий. Который пришел бы в действие от любой «выдающейся идеи», касательно этой женщины, его эффект был бы абсолютным убеждением, что собственная смерть человека была бы быстра и неизбежна, вздумай он выполнить задуманное.

То был самый лучший вид когнитивно поведенческой терапии.

Стопроцентный успех.

Трез отступил и дал жиртресту шанс быть хорошим мальчиком. И, о да, сучье отродье утащило свою тушку с тротуара, встряхнувшись словно собака, широко расставив ноги; его свободная рубаха болталась.

Уходя, парень прихрамывал.

А затем он уловил, как кто-то хлюпает носом.

Трез обернулся. Женщина дрожала от холода, ее «взгляни на меня» прикид, был никчемной защитой от декабрьской ночи. Ее кожа была бледна, кайф улетучился, словно приставленный сороковой калибр к горлу ее дружка отрезвил ее.

Тушь стекала по ее лицу, пока она наблюдала за отступлением своего принца Собачонки Чау-Чау.

Трез уставился в небеса, споря сам с собой.

В конце концов, он не мог бросить ее тут, на стоянке предоставленную самой себе, особенно учитывая ее нестабильное состояние.

— Где ты живешь, детка? — Даже он слышал изнеможение в собственном голосе. — Детка?

Женщина взглянула в его направлении и выражение ее лица мгновенно переменилось.

— За меня никто раньше не заступался.

Так, теперь ему хотелось побиться головой о кирпичную стену. И какая удача, одна находилась совсем рядом.

— Давай отвезем тебя домой. Где ты живешь?

Когда она приблизилась, Трез приказал своим ногам не двигаться. А она, конечно же, прижалась к нему всем телом.

— Я люблю тебя.

Трез зажмурился.

— Эй, — сказал он, отодрав ее от себя и ведя к машине. — У тебя все образуется.

ГЛАВА 35

Пока Лэйлу на дрожащих ногах вели в клинику, у нее едва не случился инфаркт. К счастью, у Фьюри и Куина не было проблем с поддержанием ее веса.

Однако на этот раз, ее посещение клиники оказалось совершенно другим… благодаря присутствию Праймэла. Когда наружная панель входной двери отъехала в сторону, их встретила одна из медсестер, и немедленно препроводила в другую часть клиники, совсем не похожую на ту, в которой накануне была Лэйла.

Пока их вели в смотровую, Лэйла озиралась по сторонам в замешательстве. «Где… где это они?» Стены задрапированы бледным шелком, через равные промежутки расстояний в золотых рамах висели картины. Здесь не было смотрового медицинского стола, на котором лежала прошлой ночью… вместо нее застеленная элегантным покрывалом постель, заваленная горой толстых подушек. А еще, вместо раковины из нержавейки и простых белых шкафчиков, целый угол комнаты был отгорожен ширмой с рисунками… за которой, предположительно, хранились медицинские орудия труда Хэйверса.

«Их что, отправили в личные покои доктора?»

— Он незамедлительно подойдет, — сказала медсестра, улыбаясь Фьюри и кланяясь. — Вам что-нибудь принести? Кофе или чай?

— Просто доктора, — ответил Праймэл.

— Уже иду, Ваше Превосходительство.

Она вновь поклонилась и поторопилась прочь.

— Давай положим тебя сюда, ладно? — сказал Фьюри, поворачиваясь к постели.

Лэйла покачала головой.

— А ты уверен, что мы в правильном месте?

— Ага. — Праймэл подошел и помог ей пересечь комнату. — Это одна из их VIP-палат.

Лэйла обернулась. Куин уселся в углу напротив ширмы, его затянутое в черное тело походило на угрожающую тень. Он оставался неестественно спокоен, его глаза сфокусировались на двери, дыхание было ровным, а руки сложены за спиной. Однако он не был расслаблен. Он казался готовым и способным убивать, и на миг ей стало страшно. Она никогда прежде его не боялась, но опять же, она никогда не видела его в таком потенциально агрессивном состоянии.

Что ж, по крайней мере, это сдерживаемое неистовство, казалось, было направлено не на нее, и даже не на Праймэла. И, конечно же, оно не было направлено на дока Джейн, когда женщина присела в обтянутое шелком кресло.

— Давай же, — мягко повторил Фьюри. — Вот сюда.

Лэйла попыталась приподняться, но матрас оказался слишком высоко от пола, а ее верхняя часть тела была такой же слабой, как и ноги.

— Я тебя держу. — Фьюри заботливо скользнул руками за ее спину и под колени; затем осторожно поднял. — Вот так.

Садясь на кровати, она ойкнула, резкий спазм сдавил ее в области таза. Когда все глаза в комнате обратились к ней, она попыталась скрыть гримасу за улыбкой. Безуспешно, хотя кровотечение и не усиливалось, волны боли становились интенсивнее, спазмы продолжались дольше, а промежутки между ними становились все короче.

Если так будет продолжаться, скоро все это превратиться в одну непрерывную агонию.

— Я в порядке…

Ее оборвал стук в дверь.

— Можно войти?

Одного лишь звука голоса Хэйверса было достаточно для того, чтобы ей захотелось сбежать.

— О, дражайшая Дева-Летописеца, — пробормотала она, собираясь с духом.

— Да, — мрачно сказал Фьюри. — Входи…

То что произошло далее было настолько яростным и стремительным, что она могла описать это лишь коллоквиализмом выученным у Куина.

Весь ад вырвался на свободу.

Хэйверс открыл дверь, сделал шаг внутрь… и из своего угла Куин налетел на него с кинжалом.

Лэйла закричала, предупреждая… но он не стал убивать мужчину.

Однако, Куин и впрямь закрыл дверь с помощь тела медика… а может и лица мужчины. Трудно сказать, то ли прозвучавший удар был результатом того, что Хэйверса ударили о дверной косяк толи того, что его впечатали в дверь. Возможно, и то и другое.

Устрашающе острый клинок прижали к горлу мужчины.

— Догадываешься, что ты сперва сделаешь, задница? — прорычал Куин. — Ты извинишься перед ней за то, что обращался как с долбаным инкубатором.

Куин рывком развернул мужчину. Черепаховые очки Хэйверса разбились, одна из линз покрылась паутиной трещин, а дужка с другой стороны выгнулась под неестественным углом.

Лэйла глянула на Фьюри. Праймэл не казался особо обеспокоенным. Он просто сложил руки на своей широченной груди и оперся о стену позади нее; очевидно, происходящее его вполне устраивало. На другом конце комнаты док Джейн, сидевшая в кресле, выглядела точно также, ее зеленые как лес глаза спокойно взирали на драму.

— Посмотри ей в глаза, — со злостью прошипел Куин, — и извинись.

Когда же боец схватил целителя за грудки и встряхнул, как тряпичную куклу Хэйверс промямлил нечто невнятное.

Черт. Лэйле полагалось быть леди и не испытывать наслаждения от зрелища, но месть и впрямь была сладка.

А так же грусть, потому, что никогда не должно было дойти до такого.

— Принимаешь ли ты его извинения? — злым голосом потребовал ответа Куин. — Или предпочла бы, чтобы он пресмыкался? Я буду безмерно счастлив превратить его в коврик у твоих ног, черт побери.

— Этого было достаточно. Благодарю.

— А теперь ты скажешь ей…, — Куин снова встряхнул врача, руки Хэйверса щелкнули в суставах, его просторный белый халат заколыхался как флаг, — и только ей о том, какого черта творится с ее телом.

— Мне нужна… диаграмма…

Куин обнажил клыки и приблизил их к уху Хэйверса… будто намеревался его отгрызть.

— Херня! И даже если ты и говоришь правду? Этот провал в памяти будет стоить тебе жизни. На месте.

Хэйверс и без того бледный, стал как простыня.

— Начинай говорить, доктор. И если так охеренно тебя впечатливший Праймэл, окажет любезность сказать от его имени, чтобы при этом ты смотрел на нее, будет здорово.

— С удовольствием, — подтвердил Фьюри.

— Ничего не слышу, док. А я и впрямь далеко не из терпеливых.

— Вы… — Глаза мужчины из под разбитых очков встретились с ее. — Ваш малыш…

Она почти желала, чтобы Куин прекратил вынуждать Хэйверса на зрительный контакт. Слышать такое и без того было достаточно тяжело, чтобы еще смотреть в лицо доктора, который так плохо с ней обошелся.

С другой стороны, это Хэйверс должен был смотреть, не она.

Глаза Куина, вот куда она смотрела, когда Хэйверс закончил фразу:

— Вы теряете ребенка.

В этот момент, точка, куда она смотрела, размылась, говоря о выступивших на глаза слезах. Как бы то ни было, она ничего чувствовала. Словно ее душа вышла из тела, все, что придавало ей жизнь и связывало ее с этим миром ушло, словно этого никогда и не было.

Куин не выказал никакой реакции вообще. Он не моргнул. Не сменил позицию, не отвел руку с кинжалом.

— Можно что-то сделать с медицинской точки зрения? — спросила док Джейн.

Хэйверс хотел было покачать головой, но замер когда острие клинка ужалило его шею. Выступившая кровь потекла на накрахмаленный воротничок его строгой рубашки, красный цвет гармонировал с его галстуком.

— Ничего из того, что мне известно, — коротко сказал терапевт. — Во всяком случае на Земле.

— Скажи ей, что это не ее вина, — потребовал Куин. — Скажи ей, что она не сделала ничего плохого.

Лэйла закрыла глаза:

— Допуская, что это правда…

— У людей обычно так и происходит, если не было никакой травмы. — Вмешалась док Джейн.

— Говори, — рыкнул Куин. Его рука начала слегка вибрировать, словно бы он был на волоске от применения насилия.

— Это так, — прокаркал Хэйверс.

Лэйла взглянула на доктора, выискивая его взгляд за уничтоженными очками.

— Ничего?

Хэйверс начал быстро говорить:

— Спонтанный выкидыш происходит в одной из трех беременностей. Я верю, что как и у людей он вызван способностью организма к саморегуляции, обеспечивающей то, что различные дефекты не будут выношены весь срок.

— Но я определенно беременна, — сказала она убитым голосом.

— Да. Тесты вашей крови это подтвердили.

— Существует какой-нибудь риск ее здоровью, — спросил Куин, — пока это все продолжается?

— Ты ее уорд ⁵⁴? — выпалил Хэйверс.

Фьюри вмешался:

— Он отец ее ребенка. Так что обращайся с ним с тем же уважением, что и со мной.

После такого терапевт выпучил глаза и его брови задрались над разбитыми стеклами. Что самое забавное, именно тогда Куин хоть как-то прореагировал, просто вспышка в мимике перед тем как ожесточенные черты вновь приняли агрессивное выражение.

— Ответь мне, — резко сказал Куин. — Она в опасности?

— Я, я… — Хэйверс с трудом сглотнул. — В медицине нет гарантий. Говоря в целом, я бы сказал, что во всем остальном она полностью здорова, а выкидыш, кажется, происходит самым обычным образом. Далее…

Пока доктор продолжал говорить, своим интеллигентным, хорошо поставленным голосом, который сегодня был куда менее резким, нежели предыдущей ночью, Лэйла отключилась.

Все пошло на убыль, звуки исчезали, как и ощущения температуры в комнате, кровати под ней и остальных стоящих рядом тел. Все, что она видела, были разноцветные глаза Куина.

Она могла думать лишь о том, как он держал тот нож у горла другого мужчины.

Даже будучи не влюбленными друг в друга, он был именно таким, каким она хотела бы видеть отца своего ребенка. С тех пор, как Лэйла приняла решение участвовать в реальном мире, она узнала, какой жестокой может быть жизнь, как другие могли плести заговоры против тебя… как иногда основополагающая сила была всем, что сопровождало тебя на протяжении ночи.

Последнего у Куина было в избытке.

Он был великолепным, внушающим страх защитником, в котором так нуждается женщина, когда она беременна, ухаживает или заботится о малыше.

Именно это и его врожденная доброта делали его благородным в ее глазах.

Цвет его глаз не имел никакого значения.

***

Почти в пятидесяти милях к югу от клиники, где практически до смерти запугали Хэйверса, Эссэйл сидел за рулем своего «рендж ровера» и недоверчиво качал головой.

С этой женщиной становилось все интереснее и интереснее.

Благодаря GPS он на расстоянии отслеживал ее «ауди», когда она решительно покинула свой квартал и выехала на Норсуэй. На выезде каждого из пригородов он ожидал, что она остановится, но когда Колдвелл остался далеко позади, он начал подозревать, что, возможно, она направляется дальше в Манхеттен.

Как бы не так.

Вест Пойнт, место, где находится престижная человеческая военная школа, был на полпути между Нью-Йорком и Колдвеллом и, когда она съехала с магистрали в этом месте, он испытал облегчение. Чего только не бывало там, где почтовые коды начинались с 100-ки и ему не хотелось удаляться слишком далеко от дома по двум причинам. Во-первых, он так еще и не услышал от близнецов, объявились ли те мелкие дилеры или нет. Во-вторых, когда-то наступит рассвет и ему не нравилась мысль о том, что придется бросить свой конкретно прокаченный и бронированный «рендж ровер» где-то на обочине потому, что он будет вынужден дематериализоваться обратно в укрытие.

Съехав с автострады, женщина продолжала движение по окраине города со скоростью ровно сорок пять миль в час мимо автозаправок, мотелей и бистро. Постепенно все это быстро-легко-дешево сменилось видами подороже. Неожиданно начали возникать большие дома из тех, что располагались на лужайках, которые выглядели как ковры. Их низкие стены из потрескавшегося камня причудливо осыпались по краям дороги. Однако, она объехала все эти поместья, наконец, остановившись у маленького парка с видом на реку.

Как только она вышла, он проехал прямо мимо нее. Его голова повернулась в направлении женщины, оценивая ее.

Сотню метров спустя, там, где она не могла его видеть, Эссэйл остановил свою машину на обочине дороги, вышел на жалящий ветер и застегнул пуговицы своего двубортного пальто. Его туфли плохо подходили для слежки в снегу, но Эссэйлу было все равно. Его ноги свыкнутся с холодом и сыростью, а дома в шкафу у него есть еще дюжина пар ждущих, когда их оденут.

Поскольку следящее устройство находилось на ее машине а не на ее теле, он не выпускал ее из вида. Как и ожидалось, она нацепила эти свои лыжи, а затем в белой лыжной маске на голове и светлом покрывающем ее гибкое тело камуфляже, она практически растворилась на фоне голубоватого зимнего ландшафта.

Он не отставал от нее.

Перемещаясь вперед каждые пятнадцать-двадцать метров, он использовал сосны для укрытия, пока она продвигалась в обратном направлении к особняку и ее лыжи поглощали покрытую снегом землю.

«Она направляется к одному из тех больших домов», догадался он, держась наравне с ней, предвосхищая ее направление и, по большей части, угадывая.

Всякий раз, когда она проходила мимо не догадываясь о его присутствии, его тело жаждало броситься на нее. Повалить ее. Укусить.

По какой-то причине эта человечишка делала его жутко голодным.

Мышь с котом — это так эротично, особенно когда кот знает, что игра началась.

Имение, куда она, в конечном счете, проникла, находилось на расстоянии около мили, однако, невзирая на это, она нисколько не сбросила свой стремительный темп. Женщина проникла с переднего правого угла лужайки, перемахнув крепкую низкую стену, и возобновила движение по намеченному курсу.

В этом не было смысла. Если ей будет грозить опасность, она окажется дальше от своей машины. Однозначно, войти с более близкого края было разумнее, так? В конце концов, в любом случае, теперь она была на виду без деревьев, предоставляющих ей укрытие и возможность защиты от обвинения в попытке проникновения, в случае ее обнаружения.

Если только она не знала владельца. В таком случае, зачем прятаться и красться в ночи?

Лужайка в семь или восемь акров постепенно поднималась к каменному строению площадью от полутора до двух тысяч квадратных метров, модернистские скульптуры, словно незрячие, светящиеся часовые, восседали на подступах к зданию, позади которого расположились сады. Все это время она держалась у стены и, наблюдая за ней с расстояния двадцати с лишним метров впереди, он обнаружил, что впечатлен ею. Она передвигалась по снегу подобно легкому ветерку, невидимая и быстрая, отбрасываемая ею тень на серой каменной клади создавала иллюзию будто она полностью исчезла…

А-а-а-а-а.

Ее маршрут был выбран специально для этого.

И даже более того, угол падающего лунного света отбрасывал ее тень точно на камни, эффективно создавая дополнительную маскировку.

Его охватила странная дрожь.

Умный ход.

Эссэйл дематериализовался вперед, и, найдя укромное местечко, принял форму среди зеленых насаждений у дома. С такого близкого расстояния он отметил, что гигантский особняк не новый, хотя и не древний… с другой стороны, в Новом Свете редко наткнешься на нечто, построенное ранее восемнадцатого века. В доме оказалось множество освинцованных окон и крытых входов. Террас.

А в целом? Богатый и оригинальный особняк.

И, без сомнения, охраняемый кучей систем безопасности.

Не похоже, что она собиралась просто шпионить за этим домом, как делала с его собственностью. Во-первых, у дальней стороны каменной стены, что она перемахнула, находилось кольцо разросшегося кустарника. Женщина могла скинуть лыжи, преодолеть это ежевичное препятствие высотой от трех до шести метров, и добиться отличного вида на дом. А во-вторых? В таком случае ей не потребовалось бы то, что находилось в рюкзаке у нее за спиной.

Вещица была довольно не малых размеров — таких, что в ней можно было спрятать тело, и она была полной.

Как по команде женщина остановилась, достала бинокль и осмотрела территорию, оставаясь максимально неподвижной, лишь слегка двигая головой. А затем она начала пересекать лужайку, двигаясь быстрее прежнего буквально несясь в сторону дома.

В сторону Эссэйла.

Серьезно, она направлялась прямо к Эссэйлу, к этому стыку между высаженными перед особняком кустами, и высокой изгородью, огибающей сад позади дома.

Женщина явно знала это место.

Эссэйл выбрал идеальную точку.

И по мере ее приближения, он лишь чуть отступил… потому что не возражал быть застуканным на шпионаже.

Женщина подкатила на лыжах на расстояние всего в полтора метра от Эссэйла, оказавшись так близко, что он мог уловить ее запах не только носом, но и задней стенкой горла.

Эссэйл едва удержался, чтобы не заурчать.

После приложенных ею усилий быстро пересечь эту лужайку, женщина тяжело дышала, но ее сердечнососудистая система быстро приходила в норму… признак отменного здоровья и не дюжей выносливости. И скорость, с которой она теперь двигалась, оказалась не лишена эротизма. Женщина сбросила лыжи. Скинула рюкзак. Открыла его. Вытащила…

«Она собралась на крышу», понял Эссэйл, когда женщина начала собирать нечто похожее на гарпун, затем прицелилась им вверх и нажала на спусковой крючок. Мгновение спустя сверху послышался лязг металла.

Подняв взгляд, он осознал, что она выбрала один из каменных участков, на который не выходили окна… и который был защищен очень длинной стеной высокого кустарника, скрывающего и самого Эссэйла.

Она направлялась внутрь.

В этот момент Эссэйл нахмурился… и дематериализовался с того места, откуда вел за ней наблюдение.

Приняв форму у задней части дома на уровне земли, он заглянул в несколько окон, прижимая ладони к холодному стеклу и склоняясь ближе к нему. Внутренняя обстановка по большей части утопала во тьме, но не полностью: тут и там были включены лампы, их свет лился на мебель, которая являла собой сочетание антиквариата и современного искусства. Забавно-забавно. В своей мирной дремоте это место больше походило на музей или некую картинку в журнале: все находилось в таком идеальном порядке, что Эссэйл задумался, не использовалась ли линейка, когда расставляли мебель и предметы искусства.

Никакого беспорядка: ни тебе оставленных газет, счетов, или писем с квитанциями. Ни плащей, накинутых на спинку кресла или скинутой у дивана обуви.

Все до единой пепельницы находились в идеальной чистоте.

На ум ему пришел один-единственный человек.

— Бенлуис, — прошептал он самому себе.

ГЛАВА 36

Судя по постоянной вибрации в его нагрудном кармане, Кор знал, что его ищут его солдаты.

Он не отвечал на звонки.

Кор стоял за пределами учреждения, в которое ввели Избраннуюи был не в силах покинуть это место — даже, несмотря на постоянный поток приезжающих или материализующихся ему подобных перед дверями, в которые ее провели. Судя по тому, сколько народу входило в здание и из него выходило, сомнений не оставалось — это клиника.

По крайней мере, никто, казалось, его не замечал, хотя Кор стоял вне укрытия — все были слишком заняты своими делами…

Боже, от самой мысли о том, чтопривело сюда его Избранную, ему становилось дурно так, что приходилось прочищать горло…

Ледяной воздух в легких позволял справляться с подступающей тошнотой.

Когда у нее наступил период жажды? Скорее всего, это произошло сравнительно недавно. После того, как он в последний раз ее видел…

«Кто отец? — в сотый раз задался вопросом Кор. — Кто взял мою…»

— Не твою, — оборвал он себя. — Не. Твою.

Однако, это говорил его разум, не инстинкты. В самом нутре, в наиболее мужской части его сущности, она была егоженщиной.

И — кто бы мог подумать! — именно это удерживало его от штурма здания (со всеми его солдатами, если потребуется). Поскольку ей оказывали помощь, прервать этот процесс было самой последней вещью, которую он хотел.

Пока время шло и информационный вакуум доводил его до безумия, до него дошло, что он даже не знал об этой клинике. А если бы она была его? Он бы понятия не имел, куда обратиться за помощью. Конечно же, он бы послал Тро найти что-то, кого-то, чтобы о ней позаботились. Но что бы он делал в случае крайней медицинской необходимости? Час или два, потраченные на поиски доктора, могли означать разницу между жизнью и смертью.

С другой стороны, Братство точно знало куда доставить ее. А когда ее отпустят, они, несомненно, вернут ее в теплый, безопасный дом, где будет полно еды, мягкая постель и непоколебимая сила как минимум шести чистокровных воинов, защищающих ее, когда она спит.

Он нашел успокоение в этом представлении — вот ведь ирония судьбы! Но, опять же, общество Лессенинг было очень серьезным противником, и, что бы не говорили о Братстве, за века они доказали, что являются достойными защитниками.

Внезапно его мысли обратились к складу, в котором нашли приют он и его солдаты. Это холодное, сырое, негостеприимное сооружение действительно было куда лучше некоторых мест, где им приходилось разбивать лагерь. Если бы она была с ним, где бы он ее разместил? Никогда, ни один мужчина в его присутствии не смог бы посмотреть на нее, особенно, если она должна была принять ванну или переодеться…

Из его горла вырвался рык.

Нет. Ни один мужчина не глянул бы на ее тело, иначе он заживо содрал бы с него кожу.

О, Боже… она соединилась с другим. Открылась и приняла другого мужчину в свою священную плоть.

Кор спрятал лицо в ладонях, боль в груди заставила его покачнуться.

Должно быть, то был Праймэл. Да, конечно же, она возлегла с Фьюри, сыном Агони. Именно так размножались Избранные, если верить слухам и воспоминаниям.

Незамедлительно его разум заволокло изображение ее совершенного лика и стройной фигуры. Мысль, что иной раздел ее и накрыл своим телом…

«Остановись, — сказал он себе. — Прекрати».

Вытягивая себя из этого безумия, он поставил задачу назвать хоть одну подходящую обитель, которую он мог бы ей обеспечить. При любых обстоятельствах.

Единственной мыслью, пришедшей ему на ум, было вернуться и убить ту женщину, от которой кормились его солдаты. Тот коттедж был красив и изыскан…

Но чем будет заниматься днем его Избранная?

Кроме того, он никогда не осквернит ее, позволив хотя бы просто пройтись по тому ковру, где происходила вся та оргия.

— Простите.

Оборачиваясь, Кор потянулся к пистолету под курткой. Однако, в применении силы нужды не было — то была просто миниатюрная женщина со своим малышом. Очевидно, они вышли из универсала, припаркованного в десяти футах от него.

Малыш спрятался за матерью, а в глазах женщины плеснулся страх.

Как всегда — повстречавшегося на их пути монстра, с радушием не приветствуют.

Кор низко поклонился, в основном потому, что вид его лица, никак не смог бы помочь ситуации.

— Да конечно.

С этими словами он отвернулся от них и вернулся на исходное место. Даже не осознавая, насколько был выставлен напоказ.

И ему не хотелось драться. Не с Братством. Не сейчас, когда его Избраннаяв таком состоянии. Не… здесь…

Закрывая глаза, он желал вернуться обратно в ту ночь, когда Зайфер принес его на луг и Тро, якобы спасая, приговорил его к своеобразной ходячей смерти.

Связанный мужчина без своей пары?

Мертв, хотя и в движении.

Без предупреждения двери снова разъехались в стороны и появилась его Избранная. Инстинкты Кора незамедлительно завопили «действуй», несмотря на все причины оставить все как есть.

«Возьми ее! Сейчас же!»

Но он этого не сделал. Мрачные лица тех, кто сопровождал ее с такой заботой, заморозили его на месте. За время пребывания внутри, им сообщили плохие новости.

Как и ранее, ее практически несли в машину.

И в воздухе по-прежнему висел запах ее крови.

Его Избраннуювновь усадили на заднее сиденье седана рядом с другой женщиной. Затем Фьюри, сын Агони и воин с разноцветными глазами сели впереди. Машину развернули медленно, словно бы беспокоились о ценном грузе в заднем отсеке.

Кор следовал по пятам, он быстро материализовывался, приноравливаясь к равномерной скорости, набранной автомобилем, сперва, на проселочной дороге в конце переулка, а затем — и на автостраде. Он вновь засек машину с вершины самой высокой балки, когда та приблизилась к подвесному мосту. После того, как внизу мимо проехала его женщина, он перескакивал с крыши на крышу, пока седан объезжал центр города.

Кор двигался за машиной на север до тех пор, пока та не съехала с шоссе и не въехала в сельскохозяйственный район.

Он ни на минуту не упускал ее из вида.

И так обнаружил местоположение Братства.

ГЛАВА 37

Пока Блэй крутил фамильный перстень с печаткой вокруг указательного пальца, его зажженная сигарета медленно тлела в другой руке, а его задница становилась все онемевшей… никто так и не вернулся через вестибюльные двери.

Сидя на нижней ступеньке парадной лестницы, он не собирался выполнять свое обещание матери приехать домой. По крайней мере, сегодня. После сумасшествия предыдущей ночи с аварийной посадкой и сопутствующей драмой, Роф приказал Братству и бойцам взять двадцатичетырехчасовой отдых. Так что, формально, ему бы следовало позвонить предкам и сказать маме доставать моцареллу и мясной соус.

Но он ни за что не покинет дом. Не после того, как слышал крики из комнаты Лэйлы и видел, как ее практически снесли вниз по лестнице.

Естественно, Куин был с ней.

Джона Мэтью не было.

Поэтому, чтобы там не стряслось, это было важнее обязанностей аструкс нотрама и могло означать только одно… по-видимому, она теряла ребенка. Лишь что-то настолько серьезное подошло бы.

Пока он продолжал сидеть истуканом и лишь беспокойство составляло ему компанию, как и следовало ожидать, его разум решил сделать все еще хуже. Черт, он что и впрямь прошлой ночью переспал с Куином?

Хорошенько затянувшись своим «Данхиллом»,он выдохнул проклятье.

«Неужто это и впрямь случилось?»

Боже, этот вопрос бился у него в голове с тех пор, как он проснулся от адски горячего сна с убийственной эрекцией, казалось думавшей, что под боком спит другой мужчина.

В сотый раз проигрывая сцены в своей голове, все о чем он мог думать было: как этот план дал сбой. После того как он отверг стоявшего перед ним на коленях Куина, он вернулся к себе в комнату и долго расхаживал по кругу. Спор, который ему не хотелось вести с самим собой, превратил его мозг в фуа-гра.

Но уходя, он принял верное решение. В самом деле. Он его принял.

Проблема в том, что хватило его ненадолго. Пока утекали дневные часы, его мысли то и дело возвращались к тому моменту, как когда-то его застукал отец на краже пачки сигарет у одного из додженов семьи. Он тогда был молодым претрансом, и в наказание, отец заставил его сесть снаружи и скурить абсолютно весь тот «Кэмел»без фильтра. Ему было жутко плохо, и прошел год или два прежде, чем Блэй смог выносить хотя бы чужой дым.

Так что был составлен новый план.

Он хотел Куина так сильно и долго, однако все это было гипотетически и поделено в фантазиях на то, с чем он мог справиться. Но не со всем сразу, не с исчерпывающей, с перегрузом, отрывающей яйца херней… и он чертовски хорошо знал, что в реальной жизни Куин не станет сдерживаться и не будет заботливым. «План» состоял в том, чтобы получить реальный опыт и убедиться, что это просто грубый секс. Или, блядь, обнаружить, что на самом-то деле, он не очень-то и хорош.

Ты не предполагаешь, что выкурив все сигареты в пачке… только захочешь еще.

Иисус Всемогущий Христос, это было впервые, когда реальность оказалась лучше фантазий, абсолютно самым лучшим эротическим опытом в его жизни.

Однако, потом, продемонстрированная Куином нежность, оказалась невыносимой.

Вспомнив о ней, Блэй сорвался с насиженного места и начал расхаживать вокруг яблони… словно бы ему было куда спешить.

В этот момент двери открылись, но не в вестибюле.

В библиотеке.

Когда он глянул через плечо, из комнаты вышел Сакстон. Он хреново выглядел, и не только потому, что как бы быстро он не исцелялся, у него все еще оставалась припухлость на нижней челюсти, возникшая благодаря «заботе» Куина.

«М-да, — подумал Блэй. — Вот так способ выразить недовольство чьим-то поведением: дать ему вытрахать из тебя все дерьмо после того как он пытался удавить твоего бывшего».

Кла-а-а-ас.

— Как ты? — спросил Блэй и не только из вежливости.

Он испытал облегчение, когда Сакстон подошел. Посмотрел ему в глаза. Улыбнулся через силу.

— Вымотан. Голоден. И не нахожу себе места.

— Ты бы не поел со мной? — выпалил Блэй. — Я чувствую себя точно так же, и единственное что могу сделать — это поесть.

Сакстон кивнул и засунул руки в карманы своих слаксов.

— Превосходная идея.

Пара закончила в кухне, сидя бок обок лицом к залу за потертым дубовым столом. Со счастливой улыбкой, Фриц, мгновенно переключился в режим снабжения продовольствием. И что бы вы думали, спустя десять минут дворецкий поставил перед каждым по тарелке испускающей пар тушеной говядины, а также с хрустящей корочкой багет, бутылку красного вина и кусок несоленого масла на блюдце.

— Я скоро вернусь, господа, — сказал дворецкий с поклоном. А затем стал выгонять из помещения всех остальных, начиная с готовящего овощи доджена и кончая теми, кто полировал серебро, а также мойщиков окон далеко в нише.

Когда створка двери закрылась за последним из прислуги, Сакстон сказал:

— Еще бы свечи и получилось бы настоящее свидание. — Мужчина склонился вперед и с безупречными манерами принялся за еду. — Ладно, полагаю, нам бы понадобились еще пару вещей, верно?

Блэй взглянул на него и отложил сигарету. Даже с мешками под глазами и едва поблекшим синяком на шее смотреть на адвоката было приятно.

«Какого черта он не может…»

— Только не начиная снова о том, что тебе жаль. — Сакстон промокнул рот салфеткой и улыбнулся. — В этом нет необходимости, и к тому же это не соответствует истине.

Сидя рядом с парнем, ему самому с трудом верилось в то, что они расстались, как и в то, что он был с Куином. Неужели последняя пара ночей бела реальна?

Ну еще бы, того, что случилось с Куином не случилось бы, если бы они с Саксом все еще были вместе. Он был абсолютно в этом уверен… одно дело тайком дрочить, что уже достаточно плохо. Полный косяк? Ни в коем случае.

Дерьмо, несмотря на то, что они с Сакстоном расстались, он все еще чувствовал себя так, словно должен исповедаться в грехе… хотя, Куин, был прав, Сакстон, уже начал двигаться дальше.

Пока они ели в тишине, Блэй, покачал головой, хотя ему и не было задано вопроса и вообще не было разговора. Он просто не знал, что еще сделать. Иногда изменения в твоей жизни происходят так быстро и неистово, что нет возможности поддерживать связь с реальностью. Требуется время, чтобы все улеглось. Новое равновесие устанавливается лишь спустя какое-то время, в течение которого твой мозг плещется туда-сюда внутри головы.

Он все еще в зоне всплеска.

— Ты когда-нибудь чувствовал себя так, словно часы растянулись на годы? — спросил Сакстон.

— Или десятилетия. Ага. В точку. — Блэй, снова взглянул на него. — Вообще-то, я сам только что думал о том же.

— Ну мы и парочка.

— Возможно, нам стоит носить черное.

— Нарукавные повязки? — предложил Сакстон.

— Полный комплект, с головы до ног.

— Что же я буду делать со своей вспышкой цвета? — Сакстон щелкнул по своему оранжевому платочку от «Гермеса». — С другой стороны, человек может приукрасить что угодно.

— Определенно, объясняет теорию, стоящую за брэкетами для зубов.

— Розовые пластиковые фламинго.

— Франшизу «Хеллоу Китти».

Оба одновременно расхохотались. Вообще-то в этом не было ничего смешно, но дело было не в юморе. Это было разбиванием льда. Возвращением к новой нормальности. Обучением в установлении контактов иного рода — вот чем это было.

Когда все успокоилось до тихого смеха, Блэй положил руку парню на плечи и быстро его обнял. Было приятно, что Сакстон на миг прильнул к нему, принимая то, что он предлагал. Не то что бы, Блэй, думал, что раз они сели рядом, разделили трапезу и посмеялись, все снова наладится. Вовсе нет. Было неловко думать, что Сакстон был с кем-то другим, и совершенно немыслимо знать, что он сделал то же самое… особенно если учесть, с кемэто было.

От любовных отношений, длинной почти в год, за день или два не переходят к приятельской болтовне.

Однако, можно начать прокладывать новый путь.

И шаг за шагом двигаться по нему.

Для Сакстона всегда будет место в его сердце. Отношения, которые они разделяли, были для него самыми первыми… и не только с мужчиной, а вообще. Было много хороших моментов, вещей которые он пронесет с собой как воспоминания, стоящие того чтобы помнить.

— Ты видел сады позади дома? — спросил Сакстон, предлагая хлеб.

Блэй отломил кусок, а затем предал тарелочку с маслом Сакстону, когда тот тоже взял себе один.

— Они испорчены, не так ли?

— Напомни мне никогда не пытаться полоть при помощи Сессны.

— Ты не занимаешься садоводством.

— Ну, я на тот случай, если все же решу. — Сакстон налил в бокал немного вина. — Вина?

— С удовольствием.

И вот как все это было. От гуляша до персикового кобблера, чудесным образом появившегося перед ними, благодаря идеальному выбору времени Фрицем. Когда был съеден последний кусочек и последний раз воспользовались салфеткой, Блэй откинулся на диванные подушки, встроенной скамьи и тяжело вздохнул.

Это было намного больше, чем полный желудок.

— Ладно, — сказал Сакстон, кладя салфетку на стол рядом с десертной тарелкой. — Я и впрямь думаю, что наконец-то собираюсь принять ту ванну, о которой говорил несколько ночей назад.

Блэй открыл рот, чтобы обратить внимание на то, что соли, которые предпочитал мужчина, все еще стояли в его ванной комнате. Он видел их в шкафчике, когда вынимал свой запасной крем для бритья вечером.

За исключением… он не был уверен, что ему следует упоминать об этом. Что если Сакстон решит, что он просит мужчину прийти и принять ванну у него? Было ли это слишком явным напоминанием о том, как все изменилось… и почему? Что если…

— У меня есть новое средство на маслах, которое мне не терпится попробовать, — сказал Сакстон, соскальзывая со своей стороны скамьи. — Наконец-то его прислали из-за рубежа с сегодняшней почтой. Я годами его ждал.

— Звучит впечатляюще.

— Я в предвкушении. — Сакстон вновь накинул пиджак на плечи, поправил манжеты и махнул рукой, выходя размашистым шагом без каких либо признаков огорчения или напряжения на лице.

Что было и впрямь любезно с его стороны.

Смяв свою собственную салфетку, он положил ее рядом с тарелкой и, выбравшись из-за стола, потянулся, вытянув руки над головой, ощутив, как приятно прохрустели позвонки.

Войдя в фойе, напряженность снова вернулась к нему.

«Какого черта стряслось с Лэйлой?»

Черт! Не то чтобы он мог позвонить Куину. Это драма не была его собственной, или чем-то связанным с ним. Когда дело касалось этой беременности, он ничем не отличался от остальных в доме, так же видевших и слышавших это шоу и, несомненно, так же обеспокоенных, как и он… но не имевших права на незамедлительное получение новостей.

Жаль, что его переполненный желудок ничего не желал об этом слышать. Мысли о теряющем младенца Куине было достаточно, чтобы заставить его намеренно принимать во внимание местонахождение ванных комнат. Просто на случай приказа об эвакуации, выданного позывами в его горле.

В конечном итоге он расхаживал по фойе второго этажа. С этой выигрышной позиции без проблем можно было услышать дверь вестибюля, кроме того это всяко лучше, чем ждать на открытом…

Двойные двери кабинета Рофа широко распахнулись, и из королевской обители вышел… Джон Мэтью.

Незамедлительно Блэй широкими шагами пересек фойе, готовый справиться, не слышал ли чего парень… но, увидев выражение лица Джона, остановился.

Глубоко в своих мыслях. Будто получил личные новости волнующего характера.

Блэй медлил, пока его приятель не исчез в противоположном направлении, двигаясь дальше по коридору со статуями, без сомнения для того, что бы скрыться у себя в комнате.

Кажется, в жизни других людей все тоже меняется.

Великолепно.

С тихим проклятием, Блэй, оставил друга в покое и возобновил свое собственное бесцельное хождение… и ожидание.

***

Далеко на юге, в Вест Пойнте, Сола приготовилась проникнуть в дом Рикардо Бенлуиса через окно на втором этаже в конце главного коридора. С тех пор, как она побывала внутри прошли месяцы, но она полагалась на то, что контакт в системе безопасности, который она осторожно подделала, все еще оставался ее союзником.

Существовало два ключа, позволяющих успешно проникнуть в любой дом, здание, отель или учреждение: планирование и сноровка.

У нее были оба.

Свисая с лески, которую она запустила на крышу, Сола залезла во внутренний карман своей парки, достала устройство и прижала его к правому углу двухстворчатого окна. Подавая сигнал, она ждала, пристально глядя на крошечный красный огонек, горевший на обращенном к ней экране. Если по какой-то причине он не изменится, ей придется войти через мансардные окна, выходящие в боковой дворик… что будет занозой в заднице…

Беззвучно огонек сменился на зеленый, и она улыбнулась, доставая еще больше приспособлений.

Взяв присоску, она прижала ее к центру оконного стекла сразу под замком, а затем с помощью стеклореза сделала вокруг нее небольшой оборот. Быстрый толчок внутрь, и вот уже создано место для ее руки.

После того, как стекло тихо упало на восточную ковровую дорожку, она просунула руку, пошарила вверху и по сторонам, отщелкнула запирающую окно хитроумную латунную задвижку, и сдвинула вверх скользящую раму.

Нагретый воздух вырвался в теплом приветствии, словно бы дом радовался ее возвращению.

Перед тем как войти, она посмотрела вниз. Глянула мельком на подъездную аллею, выгнулась наружу, чтобы увидеть все, что сможет в садах позади.

Казалось, за ней кто-то следил… не столько, когда она въезжала в город, но скорее, когда она припарковала машину и встала на лыжи. Вокруг никого не было, однако… в любом случае, не то чтобы она могла видеть… и тогда как осведомленность была критически важной составляющей в подобной работе, паранойя была напрасной и опасной тратой времени.

Так что, пора прекращать это дерьмо.

Возвращаясь обратно в игру, она подтянулась на руках в перчатках вверх и протащила свой зад и ноги в оконный проем. В это же самое время она ослабила натяжение лески так, чтобы образовавшаяся слабина позволила ее телу пробраться в дом. Она приземлилась беззвучно, не только благодаря бежавшему по длинному коридору ковру, но и своим ботинкам на мягкой подошве.

Тишина была еще одним важным критерием успешно выполненной работы.

На краткое мгновение она остановилась на месте. В доме ни единого звука, но это ровным счетом ничего не значило. Сола была абсолютно уверена, что сигнализация Бенлуиса будет молчать, и сигнал тревоги точно не поступит ни местной полиции, ни, тем более, полиции штата. Бенлуису нравилось самостоятельно со всем разбираться. И лишь бог знал, что с теми горами мышц, которых держал на службе, у него было достаточно сил разобраться.

К счастью, в любом случае, она была хороша в своем деле, а Бенлуис со своими головорезами до рассвета не покажется дома… в конце концов он вел жизнь вампира.

Почему-то слово на букву «в» заставило ее задуматься о, оказавшемся у ее машины, а затем, как по волшебству, растворившемся в воздухе мужчине.

Безумие. Единственный случай за долгое время, когда кто-то привел ее в замешательство. Фактически, после подобного сопротивления, она и впрямь подумывала не возвращаться в тот стеклянный дом на реке… хотя для этого была чертовски основательная причина. Не то что бы она боялась, что ее ранят. Бог знал, она полностью компетентна в самозащите.

То было притяжение.

Кода опаснее любого пистолета, ножа или кулака, поскольку волновало ее.

Пружиня на кончиках пальцев гибкими широкими шагами, Сола пронеслась по ковру, направляясь в спальню хозяина, выходившую окнами в сад за домом. Здание пахло точно так же, как она помнила: старое дерево и полироль для мебели и она знала достаточно, чтобы держаться левого края ковровой дорожки. Так ничего не скрипит.

Когда она подошла к хозяйской спальне, тяжелая деревянная дверь была заперта. Она достала отмычку даже не бравшись за ручку. У Бенлуиса была патологическая склонность к паре вещей: чистоте и безопасности. Хотя, судя по ее впечатлениям, последнее было более критичным в галерее в Колдвелле, чем здесь в доме. В конце концов, Бенлуис не держал под этой крышей ничего кроме произведений искусства, застрахованных до последнего пенни и самого себя днем… когда имел достаточно телохранителей и стволов при себе.

Фактически, по этой причине он оставался ночной совой в центре города. То есть, галерея никогда не оставалась без присмотра — он присутствовал там после закрытия, а его легальный персонал в течение дня.

Как вор-форточник, она, конечно же, предпочитала забираться в дома, когда они пустовали.

С этой мыслью она занималась запирающим механизмом двери, пружина поддалась и Сола проскользнула внутрь. Глубоко вдохнув, она почувствовала в воздухе запах табака и пряного одеколона Бенлуиса.

По какой-то причине эта комбинация заставила ее подумать о черно-белых фильмах с Кларком Гейблом.

При задернутых шторах и с выключенным светом стояла непроглядная тьма, но она сделала фотографии комнаты ранее, когда приходила на вечеринку, а Бенлуис был не из тех, кто любил перестановку. Черт, да всякий раз, когда в галерее устанавливали новый экспонат, она могла чувствовать, как он внутренне содрогался.

Ее бабуля всегда говорила, что страх к переменам — слабость.

Естественно ей это было лишь на руку.

Замедляясь, она сделала десять шагов вперед туда, где должен быть центр комнаты. Кровать будет слева у длинной стены, точно также, как и сводчатый проход в ванную и двери в гардеробную. Перед ней высились выходившие на сады, окна. Справа будет комод, письменный стол, пару кресел и камин, который никогда не использовался, поскольку Бенлуис ненавидел запах древесного дыма.

Панель отключения сигнализации находилась между входом в ванную и богато-украшенным изголовьем кровати, у бра, возвышающегося почти на метр над прикроватной тумбой.

Сола развернулась на месте. Прошла четыре шага вперед. Нащупала ножку кровати… находя ее.

Шаг вбок, один, второй, третий. Дальше вдоль огромной кровати. Один шаг в сторону, чтобы выяснить, где столик и лампа.

Протянула левую руку и…

Вот и панель сигнализации, именно там, где ей и следует быть.

Отщелкнув крышку, она использовала фонарик-авторучку, зажав его в зубах, для освещения электрической схемы. Достав из рюкзака другое устройство, она подсоединила провода, перехватив сигналы, и с помощью миниатюрного лэптопа и разработанной ее другом программы создала замкнутый цикл внутри системы сигнализации, то есть, пока подключен маршрутизатор ⁵⁵, датчики движения, которые она приведет в действие, не будут ничего регистрировать.

Пока задействована системная плата, все должно было пройти как надо.

Оставив лэптоп висеть на своих проводах, она вышла из комнаты, добралась до холла и спустилась по лестнице на первый этаж.

Это украшенное с точностью до дюйма место, в любой момент было готово для журнальной фотосъемки… хотя, конечно же, Бенлуис, слишком тщательно защищал свою частную жизнь, чтобы его берлогу фотографировали для массового потребления. Она быстрыми шагами прошла через парадный холл, гостиную слева и вошла в его кабинет.

Передвигаясь в полутьме по кругу, она бы предпочла снять свою камуфляжную парку белого цвета и лыжные штаны — да, делать это в черном трико было клише, зато практично. Но времени не было, да и куда больше ее волновало, как остаться незамеченной на фоне зимнего пейзажа, а не здесь в пустом доме.

Личное рабочее пространство Бенлуиса, как и все прочее под его крышей, скорее походило на сценическую декорацию, нежели что-то функциональное. В действительности, он не пользовался огромным столом, не сидел на мини-троне и не читал ни одной из книг в кожаных переплетах на полках.

Так или иначе, он проходил через это место. Один раз в день.

В приступе откровенности он однажды сказал ей, что каждый вечер перед уходом, он прогуливается по этому дому, разглядывая свои сокровища и напоминая себе о красоте своей коллекции и жилища, в целом.

На основании проницательности и некоторых других моментов, Сола давно вычислила, что мужчина рос в бедности. Во-первых, когда они разговаривали на испанском или португальском, его произношение изобличало почти неуловимый говор низших слоев. Во-вторых, богатые люди не ценят свои вещи так высоко, как это делал он.

Для толстосумов ничто не было редкостью, и это означало, что они все воспринимали как должное.

Сейф был скрыт за столом в секции, состоящей из книжных шкафов, сдвигающихся от нажатия кнопки, встроенной в нижнем ящике справа.

Она обнаружила это благодаря крошечной скрытой камере, установленной ею в дальнем углу во время вечеринки.

Она привела в действие открывающий механизм, и в стеллаже образовался проем, размером метр на метр двадцать, когда полки выкатились вперед и съехали в сторону. Там он и был, низкий, широкий стальной ящик, известного ей производителя.

Опять же, когда взламываешь более сотни этих треклятых штук, близко познакомишься с производителями. И она одобряла его выбор. Если бы Соле нужна была безопасность, то именно такой она бы и выбрала… и да, он был привинчен к полу.

Паяльная лампа, которую Сола достала из рюкзака была компактной, но мощной, и когда она ее зажгла, с устойчивым шипением вырвался кончик бело-голубого пламени.

На это потребуется время.

Дым от раскаленного металла раздражал слизистую ее глаз, носа и горла, но руки женщины оставались тверды, пока она делала тридцати в высоту и шестидесяти сантиметров в ширину квадрат в передней панели. В некоторых сейфах она могла подорвать дверь, но с этим можно было действовать лишь старым проверенным способом.

Это заняло вечность.

Но она справилась.

Отложив в сторону тяжелую секцию двери, Сола вновь закусила конец своего фонарика и наклонилась вперед. На открывшихся взору полках лежали ювелирные изделия, биржевые акции и несколько, оставленных под рукой, поблескивающих золотых часов. А так же пистолет, который, она была готова поспорить, был заряжен. И никаких денег.

Опять же, когда дело касалось Бенлуиса, повсюду было столько налички, что по понятной причине он не стал напрягаться и занимать ими место в сейфе.

Проклятье. Здесь не было ничего, что стоило бы всего лишь пять тысяч долларов.

В конце концов, в этой краже, она хотела забрать лишь свое честно-заработанное.

Ругнувшись, она присела на пятки. Фактически, в сейфе не было ничего дешевле двадцати пяти тысяч. И не то чтобы она могла отломать половинку ремешка от часов… блядь, как она его превратит в деньги?

Прошла минута.

Вторая.

«Хрен с ним», подумала она, и, прислонив вырезанную ею панель к стенке сейфа, закинула содержимое полок обратно. Поднявшись на ноги, Сола, с помощью фонарика осмотрелась в комнате. Все книги были коллекционными изданиями или антикварными первоизданиями. Предметы искусства на стенах и столах были не только до неприличия дорогими, но и сложно превращаемыми в наличность без помощи представителей преступного мира… людей, с которыми Бенлуис имел тесные связи.

Но она не уйдет без своих денег, черт побери…

Внезапно, она улыбнулась, решение нашлось.

На протяжении множества лет существования человеческой цивилизации, торговля существовала и развивалась при помощи бартерной системы. Так сказать, один индивидуум менял товары или услуги на товары или услуги похожей ценности.

За все время своей деятельности, Соле никогда не приходило в голову накинуть стоимость за порчу имущества ее целей: нового сейфа, системы безопасности, и дополнительных протоколов безопасности. Она могла бы поспорить, стоили они недешево… хотя далеко не так дорого как то, что она обычно забирала. И она вошла сюда в полной уверенности, что Бенлуис понесет эти допзатраты… своего рода денежный ущерб за то, что он ее наколол.

Тем не менее, теперь они были целью.

По пути назад, к лестнице, она рассматривала доступные ей варианты… и в конце подошла к стоявшей в нише скульптуре Дега, изображающей миниатюрную балерину. Бронзовое изваяние юной девушки наверняка пришлось бы по нраву ее бабушке, и, возможно, поэтому среди всех предметов искусства в доме она остановилась именно на ней.

Установленная над статуей подсветка была отключена, но шедевр все же ухитрялся сиять. Соле, особенно нравился край балетной пачки, изящный, но жесткий взрыв тюли, очерченной решетчатой металлоконструкцией, которая в совершенстве зафиксировала то, что должно было быть подвижным.

Сола подошла поближе к основанию статуи, обернула вокруг нее руки и направила всю свою силу на то, что бы сдвинуть ее с места не более чем на пять сантиметров.

Затем взбежала по лестнице, отсоединила свой маршрутизатор и лэптоп от сигнализационной панели в хозяйской спальне, вновь заперла дверь и вылезла через окно, в котором прорезала отверстие.

Не более чем через четыре минуты она вновь была на лыжах, скользя по снегу.

Не смотря на то, что в карманах ничего не было, она улыбалась, покидая имение.

ГЛАВА 38

Наконец «мерседес» подкатил к главному входу в особняк Братства. Куин первым выбрался из машины и подошел к дверце со стороны Лэйлы. Когда он открыл ее, она подняла глаза и встретилась с его взглядом.

Он знал, что никогда не забудет, как выглядело ее лицо. Ее кожа была бела как бумага и так тонка, что казалось, красивое костное строение просвечивало сквозь нее. Глаза Лэйлы запали, губы сжались в тонкую полоску.

В этот момент, Куин поймал себя на мысли, что так Лэйла будет выглядеть, когда будет умирать, через десятки, а может сотни лет в будущем.

— Я тебя понесу, — сказал он, затем наклонился и осторожно подхватил ее на руки.

Отсутствие возражения, подсказало Куину, насколько ничтожно мало теплилось в ней жизни.

Когда Фритц распахнул двери вестибюля, словно дворецкий ожидал их прибытия, Куин пожалел обо всем случившемся: о мечте, на короткое мгновение вспыхнувшей в нем в период жажды Лэйлы, о пустой надежде, о физической боли, которую сейчас испытывала Лэйла, об эмоциональных страданиях, которые они оба переживали.

«Все это сделал с ней ты».

Услуживая ей во время жажды, Куин, полностью сосредоточился на положительном исходе, в котором был уверен на все сто.

Теперь же, Куин водрузил свои ноги на твердую, смердящую землю реальности? Все это того не стоило. Даже шанс обрести здорового малыша.

Самым худшим было наблюдать за страданием Лэйлы.

Неся ее в дом, Куин взмолился, чтобы у них не оказалось много зрителей. Он просто хотел избавить ее от всего, даже если это были бы только грустные, обеспокоенные лица.

Но рядом с ними никого не оказалось.

Куин поднимался по лестнице, перешагивая через две ступени, а добравшись до второго этажа, увидел распахнутые двери кабинета Рофа и выругался.

С другой стороны, король же был слеп.

Когда Джордж тявкнул в знак приветствия, Куин просто прошагал мимо, целеустремленно направляясь в спальню Лэйлы. Открыв ногой дверь, он заметил, что внутри побывал доджен, который привел все в порядок: кровать была застелена, простыни, без сомнения, сменены, а на комоде стоял букет свежих цветов.

Похоже, Куин, не единственный, кто всеми силами пытался помочь Лэйле.

— Хочешь переодеться? — спросил он, ногой закрывая дверь.

— Я хочу принять душ.

— Сейчас устроим.

— Вот только очень боюсь. Я не… хочу видеть это, если ты понимаешь о чем я.

Куин опустил ее на кровать и сел рядом. Положив руку на ее ногу, он начал круговыми движениями поглаживать ее колено большим пальцем.

— Мне так жаль, — хрипло произнесла она.

— Черт, нет, ни за что ни извиняйся. Никогда даже не думай и не говори об этом. Поняла? Это не твоя вина.

— А чья же?

— Не важно.

Дерьмо, он поверить не мог, что выкидыш будет продолжаться неделю или около того. Как такое возможно.

Гримаса, исказившая лицо Лэйлы, сказала Куину о том, что ее накрыла очередная волна боли. Оглянувшись, ожидая увидеть дока Джейн, Куин обнаружил, что они одни.

А это рассказало ему больше, чем все иное, что нельзя ничего поделать в сложившейся ситуации.

Куин опустил свою голову и просто держал ее руку.

Все началось с них двоих.

С ними двумя и закончится.

— Думаю, что я бы поспала, — нарушила тишину Лэйла, сжав его ладонь. — Да и ты выглядишь так, словно и тебе сон тоже не помешал бы.

Куин посмотрел на кушетку, располагавшуюся на другом конце комнаты.

— Ты не обязан со мной оставаться, — прошептала Лэйла.

— А где еще, по-твоему, я должен оставаться?

В голове Куина быстро промелькнула картинка, где Блэй раскрывает свои объятия. Какая фантазия, однако.

«Не прикасайся ко мне так».

Куин тряхнул головой, избавляясь от этих мыслей.

— Я буду спать здесь.

— Ты не можешь оставаться здесь семь ночей к ряду.

— Повторюсь: где еще.

— Куин. — Голос Лэйлы стал резким. — У тебя есть свои дела. Ты же слышал Хэйверса. Этот процесс займет столько времени, сколько ему потребуется, и, вероятно, будет не быстрым. Я вне риска истечь кровью, и честно говоря, мне кажется, что я должна быть сильной перед тобой, а у меня на это нет сил. Пожалуйста, просто приходи и проверяй мое состояние, но если ты обоснуешься здесь на время этого процесса, я просто свихнусь.

Тихое отчаяние.

Это все, что Куин чувствовал, когда сидел на краю постели, держа Лэйлу за руку.

Вскоре после этого, он встал, чтобы покинуть комнату. Конечно, Лэйла права. Ей нужно как можно больше отдыхать, и действительно, вместо того, чтобы сидеть и глазеть на нее, и заставлять ее чувствовать себя как урод, он ничего не мог сделать.

— Я всегда рядом.

— Знаю. — Она поднесла его кулак к губам, и Куина ошеломило, насколько они оказались холодные. — Ты… большее, о чем я могла просить.

— Не-а. Нет ничего, что я…

— Ты делаешь все правильно и надлежащим образом. Всегда.

Зависит от точки зрения.

— Послушай, телефон всегда будет у меня под рукой. Вернусь через пару часов, проведать тебя. Если уснешь, я не стану тебя беспокоить.

— Спасибо.

Куин кивнул и отступил к двери. Когда-то он слышал, что к Избраннымне надлежит поворачиваться спиной и решил, что соблюдение этого протокола не повредит.

Он прикрыл за собой дверь и прижался к ней спиной. Единственным, кого он хотел видеть в этом доме — парень, незаинтересованный в…

— Что происходит?

Голос Блэя выражал такой шок, что Куин, было, подумал, будто ему померещилось. А затем парень вошел в дверной проем холла второго этажа, словно все это время ждал его тут.

Куин потер глаза, а затем начал расхаживать. Его тело искало то, о чем Куин молил.

— Она теряет ребенка, — услышал Куин свой мертвый голос.

Блэй что-то пробормотал в ответ, но Куин не обратил на это внимание.

Забавно, но выкидыш не казался чем-то реальным до этого момента, пока он не сказал о нем Блэю.

— Что? — спросил Куин, осознав, что парень ждет от него ответа.

— Могу я чем-нибудь помочь?

Как странно. Куин всегда чувствовал себя так, словно бы появился из утробы матери уже взрослым. Опять же, у него никогда не было дерьма вроде «уси-пуси» и «мой маленький дорогой мальчик», никаких объятий, когда он поранился, никто не баловал его, когда он был напуган. В результате, то ли такой у него был характер, то ли его так воспитали, он никогда не возвращался мыслями в прошлое. Туда незачем было ходить.

И все же, голос, которым он произнес вопрос, принадлежал ребенку:

— Остановить это?

Как будто только Блэй мог сотворить чудо.

А потом… парень сделал это.

Впервые на памяти Куина, Блэй, приглашающе развел руки.

***

— Остановить это?

Блэй содрогнулся, когда Куин произнес эти слова. За многие годы он видел парня во всевозможных настроениях и обстоятельствах. Однако ничего подобного не было. Никогда… парень не был целиком и полностью раздавлен.

Никогда он не выглядел как потерянный ребенок.

Несмотря на необходимость держаться подальше от всякой эмоциональной, связанной с парнем, херни, Блэй, непроизвольно развел руки.

Когда Куин подошел и встал напротив, тело бойца казалось меньше и хилее, чем в действительности. А руки, обвившиеся вокруг его талии, попросту лежали на ней, будто в мускулах не осталось сил.

Блэй удерживал их обоих.

Он ожидал, что Куин быстро отстранится. Обычно парень не мог выдержать любой интенсивный контакт, кроме сексуального, более полутора секунд.

Куин этого не сделал. Казалось, что он готов вечно стоять в дверном проеме гостиной.

— Иди сюда, — сказал Блэй, затягивая мужчину внутрь и закрывая дверь. — Ложись на кушетку.

Куин последовал за ним, его говнодавы шаркали вместо того, чтобы решительно вышагивать.

Добравшись до софы, они присели лицом друг к другу касаясь коленями. Взглянув на парня, в нем самом отозвалась вся печаль Куина, затронув настолько глубоко, что не в силах остановиться, он вытянул руку и погладил эти черные волосы…

Внезапно Куин попросту ослабел, его тело согнулось пополам и буквально рухнуло Блэю в объятья.

Часть Блэя осознавала, что он оказался на опасной территории. Секс — это одно дело, и с ним непросто справиться, после того, как парень его так хорошо оттрахал. Это тихое мгновение? Было всецело губительным.

Вот почему он вылетел к черту из той спальни днем раньше.

Однако, сегодня все было иначе, он мог контролировать это. Именно Куин искал утешения, а Блэй мог отказать в нем или же дать по своему усмотрению. Быть тем на кого полагаются, совершенно отличается от того, чтобы быть просителем… или нуждающимся в помощи.

На Блэя можно было положиться. В этом была некая безопасность, уверенность, стабильность. Это было не похоже на падение в бездну. И черт, если кто и знал что это такое, так это он. Богу известно, он провел там годы.

— Я бы все сделал, чтобы это остановить, — сказал Блэй, поглаживая спину Куина. — Мне жаль…

Ай, слова тут были дьявольски бесполезными.

Так они и сидели невообразимо долгое время; спокойствие этой комнаты завернуло их в своеобразный кокон. Периодически издавали звон антикварные часы на каминной доске, а затем, спустя много времени, на окна стали опускаться ставни.

— Хотел бы я, чтобы было хоть что-то, что я могу сделать — подал голос Блэй, когда стальные панели с лязгом встали на место.

— Тебе, наверное, пора уходить.

Блэй оставил это без внимания. Правда была совсем не тем, чем он хотел бы делиться: табун обезумевших мустангов, заряженные стволы, пожарные шланги, топающие слоны... даже приказ самого короля не смог бы оттащить его от Куина.

Какая-то часть его злилась на это. Не на Куина, а на его собственное сердце. Проблема в том, что с природой не поспоришь… и он начинал это понимать. В разрыве с Сакстоном. В признании матери. В этот момент, здесь.

Куин со стоном поднял туловище вверх и потер свое лицо. Когда он уронил руки, его щеки были красными, как и глаза, но не потому, что он плакал.

Несомненно, его десятилетняя норма слез вышла из него прошлой ночью, когда он рыдал от облегчения, что спас жизнь чьего-то отца.

Знал ли он тогда, что у Лэйлы так плохи дела?

— Знаешь, что самое тяжелое? — спросил Куин, звуча более похожим на самого себя.

— Что? — Бог знает, выбрать было из чего.

— Я видел малышку.

Тонкие волоски приподнялись на затылке Блэя.

— О чем ты?

— В ту ночь, когда Хранители Чести пришли за мной и я почти умер. Помнишь?

Блэй слегка кашлянул, воспоминание было таким чертовски живым, словно бы это случилось всего час назад. Тем не менее, голос Куин был ровным и спокойным, будто он ссылался на вечер в клубе или что-то в этом роде.

— О, да. Помню.

«Я делал тебе искусственное дыхание на обочине той проклятой дороги», подумал Блэй.

— Я приблизился к Забвению… — Куин нахмурился. — Ты в порядке?

«О, конечно, все в норме».

— Прости. Продолжай.

— Я пошел туда. В смысле, это было похоже на то… что ты слышал. Белый свет. — Куин снова потер лицо. — Такой белый. Повсюду. Там была дверь, и я подошел к ней… я понимал, если поверну ручку, то окажусь внутри и никогда уже не вернусь обратно. Я потянулся к ней… и вот тогда увидел ее. В дверном проеме.

— Лэйлу, — уточнил Блэй, чувствуя себя так, словно в грудь вогнали клинок.

— Мою дочь.

У Блэя перехватило дыхание.

— Твою…

Куин посмотрел на него.

— Она была… белокурая. Как Лэйла. Но ее глаза… — Он прикоснулся к собственным. — Они были как у меня. Увидев ее, я перестал тянуться вперед… а затем, внезапно, я снова оказался на земле на обочине дороги. Позже, я понятия не имел, что все это было. Но затем, много-много времени спустя у Лэйлы наступил период жажды и когда она пришла ко мне, все встало на свои места. Я чувствовал… что так и должно было произойти. Как будто это судьба, понимаешь. Иначе я никогда бы не переспал с Лэйлой. Я сделал это всего лишь раз, потому что знал, что у нас должна появиться малышка.

— Господи.

— Хотя, оказался неправ. — Он в третий раз потер лицо. — Я оказался абсолютно, охуенно неправ… и действительно жалею, что скользнул на этот путь. Самое большое сожаление в моей жизни… ну, вообще-то, второе по счету.

Блэю пришлось задуматься о том, что же, черт подери, могло быть хуже того, что уже случилось с парнем.

«Что я могу сделать?» спросил Блэй самого себя.

Куин всмотрелся в его лицо.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ответил?

Видимо, Блэй задал вопрос вслух.

— Да, хочу.

Куин протянул руку и обхватил челюсть Блэя.

— Уверен?

Атмосфера мгновенно изменилась. Произошедшая трагедия по-прежнему давила на них, но в промежутке между двумя ударами сердца их накрыло мощное сексуальное возбуждение.

В глазах Куина вспыхнул огонь, веки опустились.

— Мне нужно… сейчас за что-то зацепиться. Не знаю, как это объяснить.

Тело Блэя мгновенно откликнулось, кровь дошла до точки кипения, член начал твердеть.

— Позволь поцеловать тебя, — простонал Куин, наклоняясь. — Знаю, что не заслуживаю этого, но, пожалуйста… именно это ты можешь для меня сделать. Позволь почувствовать тебя…

Куин потерся губами о губы Блэя. Затем еще раз. Задержался.

— Я буду умолять об этом. — Еще больше ласки его губительных губ. — Если потребуется, плевать, я буду умолять…

Так или иначе, в этом не будет необходимости.

Блэй позволил, чтобы его голову наклонили таким образом, чтобы дать больше пространства для маневра. Рука Куина на его лице была одновременно нежной и властной. А затем последовало еще больше губ одного парня на губах другого, медленных, одурманивающих, безжалостных.

— Позволь мне снова оказаться в тебе, Блэй…

ГЛАВА 39

Эссэйл появился дома за полчаса до рассвета. Он припарковал «рендж ровер» в гараже, но ему пришлось ждать, пока опустятся ворота, прежде чем выйти из машины.

Он всегда считал себя интеллектуалом, но не в том смысле, который в это слово вкладывала глимера, считая ими того, кто сидит и лопается от самомнения, вещая о литературе, философии или духовных материях. Эссэйл считал себя таковым, потому что мало что не мог постигнуть при помощи своего ума.

Какого черта женщина делала у Бенлуиса?

Она явно была профессионалкой, оборудованной по последнему слову техники и практикой в несанкционированных проникновениях. Эссэйл также подозревал, что либо у нее был план дома, либо она бывала там раньше. Она так решительно действовала со знанием дела. А он точно мог это сказать. Эссэйл следовал за ней все время, пока она находилась внутри, проникнув в окно и держась в тени.

Следуя за ней по пятам.

Но вот чего он не понимал: какой вор запарится взломом хорошо охраняемого дома, найдет сейф, взломает его, обнаружит достаточно богатства, которое можно унести с собой… но ничего не возьмет? Потому что он отлично видел, что у нее была такая возможность. Как только она покинула кабинет, Эссэйл задержался, открыл секцию в стеллаже, как делала женщина, и, посветив своим фонариком, заглянул в сейф.

Желая выяснить, что же она оставила после себя.

Когда же он покинул кабинет, избегая света, он наблюдал за тем, как женщина с минуту постояла в коридоре, уперев руки в бока и медленно вертя головой, словно просчитывая свои варианты.

А затем она подошла к статуе, которая, должно быть, была творением Дега… и сдвинула ее всего на дюйм или около того влево.

Это не имело смысла.

Возможно, она искала в сейфе нечто особенное, то, чего там не оказалось. Кольцо, безделушку, ожерелье. Компьютерную микросхему, флэшку, документ типа завещания или страхового полиса. Но задержка в зале отличалась от предыдущей расторопности… и она же зачем-то сдвинула статую?

Эссэйл мог объяснить это лишь тем, что она намеренно хотела позлить Бенлуиса.

В ее мести неодушевленным предметам не было никакого смысла. Эссэйл мог бы понять, если бы она уронила статую, прихватила ее с собой или написала на ней непристойности баллончиком с краской. Била бы по ней ломом до полного уничтожения. Но крохотный, еле заметный сдвиг?

На ум приходило только одно, что это своеобразное сообщение. И ему это совершенно не нравилось.

Видимо, она лично знала Бенлуиса.

Эссэйл открыл водительскую дверь…

— О, боже, — прошипел он, отскакивая.

— А мы думали, как долго еще ты просидишь внутри.

Когда до него донесся этот бесстрастный голос, Эссэйл выбрался из машины и с отвращением оглядел гараж на пять машинных мест. Запашок был чем-то средним между трупной вонью животного, сбитого машиной три дня назад, протухшим майонезом и просроченными дешевыми духами.