Долгие сумерки Земли

I

Неумолимый закон существования заставлял их тянуться выше и выше, распространяясь буйно и беспорядочно подавлять все окружающее, в своем единственном стремлении выжить.

Тепло, свет, влажность оставались неизменными на протяжении… Но никто не помнил, когда наступило это великое постоянство. Никто не искал ответа на вопросы, которые начинались словами «Как долго?…» или «Почему?…» Никто не задавал подобных вопросов. Разума больше не существовало, осталось сознание, обслуживающее лишь простейшие инстинкты. А еще были растения, огромное множество видов и форм, росших как в теплице…

В лучах далекого света резвились дети. Играя, они побежали вдоль ветви, негромко окликая друг друга. Но каждый из них был начеку, кругом — враги. Пространство ниже площадки, на которой они играли, за время их сна заросло неттльмосом. При приближении детей он зашевелился.

— Убейте его, — спокойно сказала Той.

Девочка десяти лет была Вожаком в группе, и десять раз в ее жизни цвело фиговое дерево. Остальные дети, даже Грэн, слушались ее. Выхватив палки, которые каждый ребенок носил при себе, подражая взрослым, они набросились на крапиву. Забыв на миг об осторожности, стали рубить растение, сбивая ядовитые шипы.

Клэт, пятилетняя девочка, самая младшая из детей, оступилась и упала. В руки ей вонзились ядовитые шипы. Она закричала. Крик ее подхватили другие дети, но никто из них не бросился ей на помощь.

Маленькая Клэт визжала, пытаясь выбраться из крапивы. Ее пальцы скользнули по грубой коре — она сорвалась и, пролетев какое-то расстояние, упала на большой лист.

— Зови Лили-йо! — закричала Той Грэну.

Тот помчался назад и столкнулся с молодой самкой тайгерфлай, явно недовольной тем, что ее побеспокоили. Он сбил ее ударом кулака, даже не остановившись. Мальчику было девять лет, а мальчики рождались теперь очень редко. Невероятно смелый, ловкий и гордый ребенок. Изо всех сил он бежал к жилищу Старшей Женщины.

С ветви свисало восемнадцать огромных орехов. Пустые внутри, они прикреплялись к ветви цементом, изготовленным из растения актиойл. Здесь жили восемнадцать человек, каждый в своем орехе: Старшая Женщина, пять женщин, мужчина и одиннадцать оставшихся в живых детей.

Услышав крик Грэна, из своего ореха вылезла Лили-йо и подошла к мальчику.

— Клэт упала! — закричал Грэн и бросился назад, к зарослям крапивы.

Сильно ударив палкой по суку, Лили-йо кинулась за ребенком.

На ее сигнал появились шесть взрослых: женщины — Флор, Даф, Хай, Айвин, Джури и мужчина Харис. Они быстро выскочили из своих орехов и приготовили оружие.

На бегу Лили-йо громко и отрывисто свистнула. И сразу же сверху, из кроны деревьев, вылетел дамблер и завис над ней, раскрыв свой зонтик, покрытый множеством волосков.

Все собрались вокруг Лили-йо, которая смотрела вниз на Клэт. Девочка по-прежнему лежала на листе.

— Лежи спокойно, Клэт! Не шевелись! — крикнула Лили-йо. — Я иду к тебе.

Девочка замерла, повинуясь приказу.

Лили-йо ухватилась за основание дамблера и тихо засвистела. Она была единственной из всех, кто в совершенстве постиг искусство управления дамблерами, наделенными слухом — плодами дерева уисл. Похожие на перья перепонки поддерживали зонтик и оканчивались семенами странной формы. Уловив колебания воздуха, они превращаются в уши, «слышащие» даже легкое дуновение ветра, который подхватит семена-зонтики и разнесет их. Потратив многие годы, люди научились использовать эти уши в своих целях. Использовала их сейчас и Лили-йо.

Дамблер нес ее вниз к беспомощному ребенку. Клэт лежала на спине и видела, как они приближаются. Она все еще смотрела вверх и надеялась на спасение, когда лист, на котором она лежала, пробили зеленые щупальца. Под листом трэппер, почувствовав добычу, приготовился к нападению. Это была рогатая, похожая на кокон «штуковина» с большими квадратными челюстями, усеянными множеством длинных зубов. С одного конца кокона торчал толстый, толще человеческого тела в обхвате, стебель, похожий на огромную шею.

— Прыгай, Клэт! — закричала Лили-йо.

Но девочка успела только встать на колени. Щупальца мгновенно обвились вокруг ее талии. Стебель выгнулся и понес Клэт вниз к невидимой за зеленью земле, к развергнутой у самых корней зубастой пасти.

Управляя дамблером при помощи свиста, Лили-йо вернулась обратно. Клэт уже ничего не могло спасти. Все было кончено.

Взрослые и дети быстро разошлись. Ибо, оставаясь долгое время на ветви, они могли привлечь своих бесчисленных лесных врагов. Кроме того, смерть Клэт одна из многих, в их полной опасностей жизни.

Когда-то группу Лили-йо составляли семь женщин и двое мужчин. Две женщины и мужчина погибли в зелени. Восемь женщин родили двадцать два ребенка, из них лишь пятерых мальчиков. Теперь, с утратой Клэт, у Лили-йо осталось меньше половины детей. Она знала, что это ужасно высокий уровень смертности, и во всем винила только себя. Зелень полна опасностей, но о них знали, и от них защищались. Но главное, в чем винила она себя, то, что среди живых детей остались только трое мальчиков: Грэн, Поас и Вегги. Где-то в глубине души смутное чувство подсказывало Лили-йо, что из всех троих именно Грэн создан для неприятностей.

В лучах зеленого света Лили-йо по ветви возвращалась домой. Дамблер, оставшись без ушей, улетел куда-то в сторону. Подойдя к домам-орехам, Лили-йо остановилась и, используя ветви и стебли в качестве лестницы, спустилась в один из них. Орех Клэт… Старшая Женщина едва смогла протиснуться внутрь — такой узкой была дверь, Люди старались делать их как можно более узкими и расширяли проем только тогда, когда проникновение в дом было крайне затруднено. Это позволяло избавиться от непрошенных гостей.

В жилище Клэт все было крохотным. Постель, сделанная из мягких внутренних волокон ореха. Пятилетняя девочка спала здесь, когда у нее появлялось желание: на лес никогда не опускалась ночь, а только неизменный, вез время одинаковый зеленый свет… Сейчас на кровати Клэт лежала маленькая деревянная фигурка. Лили-йо взяла ее и засунула за пояс. Затем вылезла из ореха, достала нож и несколько раз с силой ударила по тому месту, где орех крепился к дереву. Домик Клэт качнулся, оторвался от дерева и полетел вниз. И сразу же раздался громкий треск и шелест листьев: там, внизу, кто-то уже дрался за право стать хозяином того, что упало сверху.

Лили-йо забралась на ветвь и тяжело вздохнула. Дышать становилось все труднее. Она построила слишком много жилищ, родила слишком много детей и слишком часто ей приходилось сражаться за свою жизнь. Она посмотрела на свои обнаженные зеленые груди. Они уже утратили упругость, присущую им в бытность ее первого мужчины — Хариса, Сейчас они обвисли и совсем утратили форму. Инстинктивно она чувствовала: молодость прошла и настало время Ухода.

Люди стояли у Впадины и видели Лили-йо. Она побежала к ним быстро и уверенно, как всегда, хотя сердце сжималось в смертельной тоске. Похожая на перевернутую подмышку впадина образовалась в месте, где ветвь соединяется со стволом, и хранила запас воды.

Взрослые и дети смотрели на вереницу термитов, поднимавшихся по стволу дерева. Время от времени кто-нибудь из термитов кивал людям в знак приветствия. А в ответ люди макали руками. Если у них и имелись союзники, то это были термиты. Только пять больших семей сумело выжить в этой буйно разросшейся зелени: тайгерфлай, древесные пчелы, плантанты и термиты. Каждая семья имела свой общественный строй, была могущественна и непобедима. Пятую семью представляли люди. Слабые и неорганизованные. Последний животный вид в мире, завоеванном растениями.

Лили-йо подошла к группе. Она тоже запрокинула голову и смотрела на термитов до тех пор, пока они не исчезли в листве. Термиты могли жить на любом уровне Великого леса, на Верхнем уровне или на Земле. Они были первыми и последними из насекомых; термиты и тайгерфлай будут существовать до тех пор, пока на Земле будет оставаться хоть что-то живое.

Опустив голову, Лили-йо достала фигурку, которую она взяла в домике Клэт, подняла ее над головой, чтобы всем было видно, и сказала:

— Клэт погибла в зелени. По закону, ее душа должна покоиться на Верхнем Ярусе. Флор и я отнесем ее сейчас же, пока мы можем идти вместе с термитами. Даф, Хай, Айвин и Джури, — вы останетесь здесь и будете охранять Хариса и детей до нашего возвращения.

Женщины закивали головами. Потом поочередно подошли и прикоснулись к деревянной фигурке Клэт.

Это была маленькая, грубо вырезанная из дерева фигурка женщины. Когда рождался ребенок, отец вырезал тотем — куклу, олицетворяющую человеческую душу. Порой, когда человек погибал в зелени, не оставалось даже костей, чтобы захоронить их. Поэтому на Верхнем Ярусе хоронили душу.

Пока остальные совершали ритуал прикосновения, Грэн, никем не замеченный, ускользнул. Почти одного возраста с Той, он был такой же подвижный и сильный. Он не только быстро бегал и лазал по деревьям, но и умел плавать. И еще обладал силой воли. Не обращая внимания на окрик своего друга Вегги, он подобрался к Впадине и прыгнул в воду.

Под водой, открыв глаза, он рассматривал мрачный и холодный подводный мир. Несколько зеленых стеблей зашевелилось при приближении мальчика и попыталось обвиться вокруг его ног. Грэн увернулся и, сделав сильный гребок, нырнул еще глубже. И тут он увидел кроксок — до того, как растение заметило его.

Растение-полупаразит, кроксок встречался только в воде. Живя во Впадинах, при помощи присосок, усеянных острыми зубами, оно пробивает кору дерева и питается его соками. Но верхняя часть, грубая и похожая на язык, также могла кормиться самостоятельно. «Язык» развернулся и плотно обвился вокруг левой руки Грэна.

Грэн ожидал этого. Одним ударом ножа он разрубил кроксок на две части. И, наблюдая, как беспомощно забилась нижняя часть, отплыл в сторону.

У самой поверхности он обнаружил рядом с собой Даф. Опытная охотница с ножом в руках готовилась защитить его. Из уголков плотно сомкнутых губ выступали пузырьки воздуха, а взгляд не сулил ничего хорошего.

Грэн улыбнулся ей, выплыл на поверхность и выбрался на берег. Пока он как ни в чем ни бывало отряхивался, на берегу появилась Даф.

— Никто не бегает, не плавает, не лазает по деревьям в одиночку, — сказала она, цитируя один из законов. — Грэн, неужели тебе не страшно? Или у тебя в голове репейник вместо мозгов?

Другие женщины тоже выражали явное недовольство его поведением. Но Грэна никто и пальцем не тронул. Он был мальчиком. Он — табу. Только он мог вырезать тотем, только он мог приносить детей, точнее, сможет, когда станет взрослым. А это наступит уже скоро.

— Я Грэн! Грэн — мужчина, — гордо выпалил он, выпячивая грудь.

Грэн искал глаза Хариса. Он хотел увидеть в них одобрение, но Харис отвернулся. Теперь, когда Грэн вырос, Харис не подбадривал его, как это частенько случалось раньше.

Немного обескураженный, с половиной кроксока, все еще болтающейся у него на руке, Грэн запрыгал вокруг женщин, всем своим видом показывая, как мало они для него значат.

— Ты еще ребенок, — прошипела Той, которая была старше его на год.

Грэн промолчал. Придет время, и он им еще покажет, что он не такой, как все.

Нахмурившись, Лили-йо сказала:

— Должно пройти много времени, прежде чем ребенок станет взрослым. Когда мы с Флор спустимся с Верхнего Яруса, мы разделимся. Пришло время. А сейчас — будьте предельно осторожны. Мы уходим.

Лили-йо махнула рукой и отвернулась.

Оставшиеся молча смотрели вслед удалявшимся женщинам. Все знали: рано или поздно им придется разделиться, но думать об этом не хотелось. Счастливое время, когда они чувствовали себя в безопасности (по крайней мере им так казалось), закончилось. Возможно — навсегда. Для детей начнется период тяжелых испытаний, придется заботиться о себе самостоятельно. Взрослых ждут старость, опасности и, наконец, смерть — Уход в неизвестность.

II

Лили-йо и Флор легко взбирались вверх, словно на прогулке, по дороге, выложенной камнями. Иногда по пути им попадались растения-враги: тинпин или плаграг. Но их не стоило бояться, такую мелкоту не трудно загнать обратно в зелень. Их враги были врагами и термитов, движущаяся колонна которых с легкостью разделывалась с мелюзгой. Лили-йо и Флор подобрались поближе к термитам, радуясь таким попутчикам.

Путь предстоял долгий. На одной из ветвей они устроили привал. Раздобыв пару семян репейника, они разрезали их на части и утолили голод белой маслянистой сердцевиной. На своем пути один или два раза они встречали группы людей. Последние иногда робко махали им руками.

Они шли по ветви, которая одновременно была и стволом. Дерево — огромное и старое, живущее дольше всех в этом маленьком мире, имело множество стволов. Очень-очень давно — два миллиарда лет назад — росло множество разновидностей деревьев, зависящих от почвы, питающей их корни, климата и иных условий.

С повышением температуры деревья начали стремительно разрастаться и вступили в единоборство с другими видами растений.

На этом континенте буйно разрослось дерево баниан, которое благодаря сложной системе веток-корней постепенно установило свое доминирующее положение над другими растениями. В процессе эволюции банианы приспособились к новым условиям окружающей среды. Они умножали свои ветви, тянулись ввысь, становились шире, защищая основной ствол от врагов, число которых увеличивалось. Баниан обсаживал себя своими же ветвями-корнями до тех пор, пока единственную и полную защиту от врагов могло обеспечить лишь срастание с соседним банианом, образуя густые заросли. Ни одно дерево не могло пробиться к далекому небу. Баниан стал властелином леса. А после этого пришло бессмертие.

На континенте, где жили люди, теперь рос только баниан. Вначале он стал владыкой леса, а потом и весь лес превратился в один большой баниан, которым заросли пустыни, горы и болота. Весь континент опутали переплетенные ветви. И только по берегам больших рек да на взморье — там, где на них могли напасть смертоносные морские растения, банианы не росли.

Не росли они и в той части континента, где жизнь прекратилась и царила ночь.

Подъем замедлился. Женщинам требовалась дополнительная собранность и осторожность: а вдруг навстречу вылетит тайгерфлай?! Вокруг все переливалось разными красками: цвели лианы и грибки. Одиноко летали дамблеры. Воздух стал чище и свежее, а от многоцветий у людей начинало рябить в глазах: голубой и бордовый, желтый и розово-лиловый. Однако они знали: рядом — опасность, вокруг лишь красивые ловушки, которыми изобилует природа.

Дрипперлип выпустил несколько розовых капелек клея, и они покатились вниз по стволу. За ними устремились несколько тинпинов, которых тут же атаковали и уничтожили. Лили-йо и Флор только перебрались на противоположную сторону ствола, не задерживая подъем.

Их окружали растения самых фантастических форм: одни из них походили на птиц, другие — на бабочек.

— Смотри, — прошептала Флор, показывая рукой вперед.

Поперек древесной коры шла почти невидимая на глаз трещина. И вдруг часть коры зашевелилась. Вытянув руку с палкой, Флор подалась вперед и с силой воткнула свое оружие в трещину. Кусок коры отвалился, открыв зловещую пасть. В засаде, превосходно замаскировавшись, сидел остер. Не теряя ни секунды, Флор вонзила палку прямо в пасть, а когда та захлопнулась, потянула изо всех сил, в то время, как Лили-йо страховала ее. Остер явно не ожидал подобного поворота событий. Мощным рывком Флор выдернула его из засады, и он, зависнув на какое-то мгновенье в воздухе, полетел вниз, где и стал легкой добычей райплана.

А Лили-йо и Флор продолжали свой путь.

Верхний Ярус — загадочный мир, королевство растений в его самом экзотическом и имперском блеске.

И если лесом правили банианы, которые этим же лесом и являлись, то в Верхнем Ярусе властвовали траверсеры. Именно они придавали Верхнему Ярусу его особую неповторимость: повсюду свисали гигантские паутины, а на верхушках деревьев раскачивались большие гнезда.

Когда траверсеры покидали свои гнезда, их тут же занимали какие-нибудь живые существа, в них росли другие растения, украшая своими цветами Верхний Ярус. За много лет сухие ветки и другой мусор скопились в гнездах и превратились в прочные площадки. На них рос бернун, растение, необходимое Лили-йо для похорон тотема Клэт.

Карабкаясь изо всех сил, две женщины наконец забрались на одну из площадок. Укрывшись под огромным листом от возможной опасности с воздуха, они решили намного передохнуть. Даже в тени жара была почти невыносимой. Прямо над ними, закрыв собой полнеба, пылало гигантское солнце. Оно посылало изнуряющий зной, находясь постоянно в одной точке бескрайнего неба, и обречено было оставаться там до того дня, — а день этот уже не казался таким уж невозможно далеким, — пока не сгорит.

Здесь, на Верхнем Ярусе, защищаясь с помощью солнца от своих врагов, берлун правил неподвижными растениями. Его чувствительные корни уже «сообщили» ему о появлении чужаков.

На листе, под которым укрылись женщины, появился светящийся круг. И круг этот двигался. Он скользил по поверхности, затем остановился и уменьшился до размеров точки. Лист начал тлеть и вдруг вспыхнул. Концентрируя солнечную энергию одним из своих цветков, растение боролось с пришельцами ужасным оружием — огнем.

— Бежим! — закричала Лили-йо, и они бросились в сторону, к дереву уисл. Укрывшись за стволом и осторожно выглядывая, они наблюдали за бернуном.

Глазам женщин предстало незабываемое зрелище. Растение цвело. Каждый из шести цветов достигал размеров человека. Сомкнутые лепестки оплодотворенных цветов напоминали многогранные коробочки. Попадались и такие, в которых уже ясно виднелись созревающие семена. И, наконец, там, где семена созрели, коробочка — теперь уже пустая и чрезвычайно прочная — становилась прозрачной, как стекло, и превращалась в страшное оружие. Им и пользовалось сейчас растение.

Перед огнем отступали все растения и живые существа, за исключением одного — человека. Только человек мог победить бернун или использовать его в своих целях.

Двигаясь с большой осторожностью, Лили-йо отрезала большой лист, росший недалеко от площадки, на которой находились женщины. Прижимая лист к себе, она побежала прямо на бернун и достигла его прежде, чем растение успело сфокусировать на ней своими коробочками-линзами солнечные лучи.

— Давай! — закричала она Флор.

Ожидавшая команды Флор бросилась вперед без промедления.

Лили-йо подняла лист над бернуном, и зловещие коробочки оказались в тени. Словно осознавая, что система обороны разрушена, растение сразу же обмякло, его цветы и коробочки опустились и беспомощно повисли на стеблях.

Одобрительно хмыкнув, Флор ударом ножа отрубила одну из больших прозрачных коробочек. Держа ее вдвоем женщины побежали обратно к дереву уисл, туда, где они прятались с самого начала. Как только лист, закрывавший бернун, упал, растение вернулось к жизни; под палящими лучами солнца с легким перезвоном поднялись коробочки-линзы.

Женщины добежали до своего укрытия как раз вовремя; с неба на них бросился вегберд, но, промазав, напоролся на шип.

В следующее мгновенье десятки мелких хищников, питающихся падалью, дрались за свою добычу. Воспользовавшись возникшей суматохой, Лили-йо и Флор занялись делом. При помощи ножей, прилагая неимоверные усилия, им удалось немного приоткрыть коробочку и просунуть тотем Клэт вовнутрь. Затем грани захлопнулись, и маленькая деревянная фигурка навсегда осталась в своем прозрачном саркофаге.

— Уходи. И пусть путь твой ведет на небеса, — произнесла Лили-йо ритуальную фразу.

Наступил момент завершения перехода. С помощью Флор она поднесла саркофаг к одной из паутин, свитых траверсерами. В верхней части коробочки, ранее там находились семена, выделяется очень липкий и прочный клей. Женщины закрепили коробочку в паутину, и она повисла, переливаясь на солнце.

Наступит время, и траверсер поползет по своей паутине. Последнее пристанище души Клэт приклеится к одной из ног траверсера и вознесется в небеса.

Едва они закончили работу, как их накрыла тень. На них опускалось огромное, длиной в целую милю тело. Растение, похожее на паука, траверсер спускался на Верхний Ярус.

Женщины поспешили покинуть площадку. Ритуал соблюден, и следовало возвращаться домой. Прежде чем скрыться в зеленом мире Среднего Яруса, Лили-йо оглянулась. Траверсер двигался медленно. Множество прозрачных волосков покрывали его тело, ноги и челюсти. Перед Лили-йо разворачивалась картина пришествия могущественного бога. Он спускался по паутине, уходившей высоко-высоко в небо.

Из леса в небо тянулось множество паутин. Некоторые из них сверкали на солнце. Один центр притягивал их к себе. Искрящиеся нити вели туда, где видимое даже в слепящих лучах вечного солнца, плавало серебристое небесное тело — холодное и далекое.

Там находилась Луна, неподвижная уже в течение многих лет. Сила ее притяжения настолько возросла, что вращение Земли вокруг своей оси постепенно прекратилось. Дни и ночи становились длиннее, а затем и вовсе перестали сменять друг друга: на одной стороне планеты воцарился вечный день, на другой — нескончаемая ночь. Торможение Земли оказало влияние на Луну. Удаляясь все дальше и дальше от Земли, планета перестала быть спутником и заняла место в вершине огромного равностороннего треугольника, а в остальных углах замерли Земля и Солнце. И теперь Земля и Луна — обломки Вселенной — застыли лицом к лицу. И обречены оставаться в таком положении до тех пор, пока не пересыпется песок в часах Времени или не перестанет светить Солнце.

III

Обратный путь проходил спокойно. Лили-йо и Флор неспеша возвращались к себе в Средний Ярус. Лили-йо не торопилась: ведь по прибытии придется разделить группу, а этого не хотелось. Она старалась скрыть свои невеселые мысли.

— Скоро для нас наступит время Уйти, как Ушла Клэт, — сказала она Флор.

— Так будет, — ответила женщина, и Лили-йо знала: других слов она не услышит. Ей и самой не хотелось говорить на эту тему: души человеческие огрубели за последнее время, ибо их окружала очень суровая жизнь.

Группа встретила женщин молчанием. Лили-йо устало махнула рукой в знак приветствия и ушла в свой домик-орех. Через некоторое время Джури и Айвин принесли ей поесть, оставив все у порога, ибо входить в дом Старшей Женщины запрещено. Поев и выспавшись, она вылезла из ореха и собрала взрослых и детей.

— Быстрее, — крикнула она Харису, который и не думал торопиться.

Почему он вел себя так? Ведь он знал о благосклонном отношении Лили-йо к нему. Почему добытое е трудом было таким дорогим? Почему то, что дорого, приходится добывать с трудом? Думая так, Лили-йо на какое-то мгновенье забыла об осторожности. И, словно почувствовав это, из-за дерева вывалился длинный зеленый язык. Он развернулся и, зависнув на секунду в воздухе, обмотался вокруг талии Лили-йо, прижав ее руки к бокам. Она закричала и яростно забила ногами, досадуя на свою неосторожность.

Харис выхватил нож и с силой метнул его. Просвистев в воздухе, оружие пробило язык, пригвоздив его к дереву. Не медля ни секунды, Харис бросился к Лили-йо. За ним устремились Даф и Джури, а Флор тем временем отвела детей в безопасное место. В агонии язык ослабил свой захват.

Что-то сильно колотило по противоположной стороне ствола. Казалось, под ударами дрожит весь лес. Лили-йо засвистела, и сразу же у нее над головой появились два дамблера. Уцепившись за них, она вырвалась из зеленых колец и опустилась на ветку. Рядом корчился от боли раненый язык. Четыре человека приготовили оружие, собираясь покончить с хозяином извивающегося перед ними языка, чьи удары раскачивали дерево. Осторожно пробираясь вдоль ствола, они увидели огромный перекошенный рот.

Немигающим взглядом своего единственного глаза с перепончатым зрачком на них смотрел уилтмилт. Со страшной силой, пенясь и изгибаясь, он обрушивался на ствол дерева. Люди и раньше встречали уилтмилта, но при виде этого они задрожали. Забравшись на такую высоту, уилтмилт оставался в несколько раз толще ствола. При необходимости он мог вытянуться до Верхнего Яруса, но удлиняющееся тело становилось тоньше. Как отвратительный попрыгунчик, растение прыгало в поисках пищи, безрукое и безмозглое, передвигаясь по лесу на широких и мощных ногах.

— Пригвоздите его! — закричала Лили-йо. — Не дайте чудовищу оторваться и уйти!

Во многих местах, так, на всякий случай, люди оборудовали тайники, где прятали острые колья. Этим оружием они и стали пронзать язык, со свистом рассекающий воздух у них над головами, стараясь пригвоздить его к дереву. В конце концов довольно длинный кусок языка оказался намертво прихваченным к дереву.

— А теперь мы должны уходить, — сказала Лили-йо.

Человек не мог убить уилтмилта. Жизненно важные органы растения находились далеко внизу и оставались недосягаемы. Однако громкий шум уже привлек внимание растительных хищников: тинпинов, райпланов, трапперов, гаргойлов и других неразумных обитателей Среднего Яруса. Они разорвут неподвижного уилтмилта на части, если поблизости окажется человек… Поэтому группа быстро исчезла за плотным зеленым занавесом из листьев.

Внутри у Лили-йо все кипело от злости. Ведь именно она во всем виновата. Будь она внимательнее и осторожнее, ее бы не схватил неповоротливый уилтмилт. Лили-йо не давала покоя мысль о том, что она плохой лидер. Теперь им предстояло второй раз подниматься на Верхний Ярус. А ведь можно было все сделать сразу. Возьми она всю группу с собой, когда они с Флор шли хоронить тотем Клэт, и не нужно было бы сейчас вновь преодолевать этот полный опасностей путь. Ну почему она тогда не подумала об этом?

Она хлопнула в ладоши, призывая к вниманию. На нее преданно смотрели шестнадцать пар глаз. От осознания того, насколько сильно эти люди верят в нее, она еще больше разозлилась на себя.

— Мы, взрослые, стареем, — сказала она, — Мы становимся глупыми. Я стала глупой настолько, что меня поймал медлительный уилтмилт. Я не могу вести вас. Для взрослых пришло время Уйти и вернуться к богам, сотворившим нас. Дети создадут новую группу, которую поведет Той. К тому времени, когда ты действительно станешь Старшей Женщиной, Грэн, а затем и Вегги, будут уже взрослыми и смогут принести вам детей. Береги мальчиков. Не дай им погибнуть в зелени, иначе вымрет твоя группа. Умри сама, но не дай вымереть группе.

Лили-йо никогда так длинно не говорила. Некоторые не поняли ее речь. Зачем рассуждать о чьей-то смерти в зелени? В зелени погибали, но ничто не может изменить заведенный порядок. Жизнь есть жизнь, и разговорами ее не изменить.

Девочка Май весело сказала:

— Когда мы останемся сами, мы сможем делать все, что захотим.

Флор шлепнула ее по уху.

— Сначала ты проделаешь трудный путь к Верхнему Ярусу.

Лили-йо распределила места в колонне: кому — вести, кому — замыкать. Люди молчали, и только Грэн негромко сказал:

— Теперь Лили-йо накажет всех нас за свою ошибку.

Вокруг них шумел лес: зеленые твари спешили урвать свой кусок уилтмилта.

— Подъем будет трудным. Поторопитесь, — Лили-йо окинула группу взглядом, посмотрев на Грэна с особой злостью.

— Зачем лезть, — не удержался он, хоть и почувствовал ее неприязнь. — При помощи дамблеров мы легко долетим до Верхнего Яруса.

Он еще не понимал, что летящий в воздухе человек более уязвим, чем человек, защищенный стволом дерева: в случае нападения всегда можно укрыться за выступом коры.

— Пока я веду, ты — идешь, — сказала Лили-йо. — Ты слишком много разговариваешь.

Но она не могла ударить Грэна. Ведь он был мальчик. Табу. Они забрали свои тотемы. Торжественного прощания со старым домом не последовало. Заложив тотемы за пояс, они взяли в руки свое оружие — самые острые и прочные шипы, какие удалось найти, и побежали за Лили-йо. Прочь от раздираемого на части уилтмилта, прочь от своего прошлого.

Им предстоял очень долгий путь на Верхний Ярус: дети замедляли продвижение. Хотя люди научились преодолевать различные препятствия, с усталостью, заполнившей руки и ноги, они бороться не могли. На полпути к Верхнему Ярусу они устроили привал, укрывшись в тени фаззипазла, красивого, но бесформенного грибка. Он слегка напоминал неттльмос, только несколько крупнее., зато не причинял вреда людям. Тем не менее при их приближении он зашевелил ядовитыми пестиками с явным отвращением. Фаззипазл питался только растениями. Группа забралась вовнутрь, и все заснули. Их покой охраняли зеленые и желтые стебельки.

Первым, почувствовав опасность, проснулся Харис. Он приподнялся и толкнул Джури. Ему не хотелось вставать; кроме того, в его обязанности входило держаться подальше от опасности. Джури села. И вдруг, издав пронзительный крик, она бросилась к детям.

Внутри грибка находились четыре крылатых существа. Они схватили мальчика Вегги и девочку Байн, заткнули им рты и связали их так быстро, что дети даже толком не успели проснуться.

На вопль Джури крылатые обернулись. Это были флайманы.

Чем-то они напоминали людей: одна голова, длинные и крепкие руки, короткие ноги и сильные пальцы на руках и ногах. Лишь вместо гладкой зеленой кожи, как у человека, их тела покрывало какое-то грубое вещество, отливающее черным и лиловым оттенками. Большие крылья, похожие на крылья вегберда, начинались на запястьях и заканчивались на лодыжках. На их умных резко очерченных лицах сверкали глаза.

Увидев приближающихся людей, флайманы схватили двух связанных детей и сквозь стебельки фаззипазла беспрепятственно бросились к краю ветви, чтобы спрыгнуть с нее.

Флайманы были достойными противниками. Люди видели их редко, но тем не менее очень боялись. Они всегда нападали внезапно. И хотя флайманы убивали только, когда вынуждали обстоятельства, защищая свою жизнь, они похищали детей, а это считалось еще более тяжким преступлением. Поймать их практически невозможно. Летали флайманы не очень хорошо, зато на своих планерах стремительно уходили от преследования.

Джури неслась вперед изо всех сил. Рядом бежала Айвин. Она схватила одного флаймана за лодыжку, как раз в том месте, где крыло соединяется с ногой, и крепко вцепилась в нее. Флайман качнулся, потерял равновесие, и, стараясь освободить ногу, развернулся, выпустив Вегги. Его напарник, теперь уже в одиночку державший мальчика, остановился и выхватил нож, приготовившись защищать свою жизнь.

Айвин яростно бросилась на него. Мать Вегги, она не даст унести его. Нож флаймана пронзил ее насквозь, и она упала с ветви, даже не вскрикнув. В следующую секунду внизу все ожило: трэпперы уже дрались за свою добычу.

Отброшенный назад в столкновении с Айвин, флайман отпустил Вегги. Оставив своего спутника в одиночку сражаться с Джури, он расправил крылья и, тяжело оттолкнувшись, полетел вслед за первой парой, которая уже скрылась в зеленых зарослях, унося с собой Байн.

Вся группа уже выбралась из своего временного пристанища. Лили-йо молча развязала Вегги. Ребенок не плакал, ведь он был мальчиком. А тем временем Харис поспешил на помощь Джури, молчаливо сражавшейся е флайманом. Выхватив нож, он опустился на колени.

— Не убивайте меня! Позвольте мне уйти! — закричал флайман.

Он издавал хриплые звуки, и люди с трудом различали слова. Один его вид вызвал у Хариса прилив жестокости. Оскалив зубы, он со всей силой четыре раза ударил флаймана ножом в живот.

Тяжело дыша, Джури поднялась. Схватка измотала ее, и она оперлась о плечо Флор.

— Я старею, — порывисто прошептала она. — Раньше для меня не составляло труда убить флаймана.

Джури с благодарностью посмотрела на Хариса. А ведь он способен не только приносить детей. Ногой она столкнула труп флаймана с ветви. Безжизненное тело, переворачиваясь в воздухе, полетело вниз.

IV

Они лежали, укрывшись большими листьями дерева уисл. Их путь подошел к концу. Дети, впервые увидевшие Верхний Ярус, онемели от восторга.

Еще раз Лили-йо и Флор подобрались к бернуну, но на сей раз им помогала и Даф. Когда прикрытые листьями стебли растения беспомощно повисли, она обрубила шесть больших прозрачных коробочек, их будущих саркофагов. Хай помогла ей перенести их в безопасное место, в то время как Лили-йо и Флор продолжали прикрывать бернун. Затем все укрылись под деревом уисл.

Мимо пролетала стайка папервингов, пестрая окраска которых поражала взор, привыкший видеть только зеленое.

Один из папервингов плавно опустился на пучок сочных зеленых веток недалеко от людей. Пучок оказался дрипперлипом. Почти мгновенно папервинг утратил голубые, желтые, бронзовые цвета, оставшись серым, А потом он рассыпался, словно зола; из него высосали все соки.

Осторожно поднявшись, Лили-йо повела группу к ближайшей паутине траверсера. Каждый взрослый нес свою коробочку,

Траверсеры — самые крупные из всех существ, обитающих в этом новом мире, никогда не спускались в лес. Они вили паутины в кроне деревьев Верхнего Яруса.

Выбрав подходящую паутину и не видя поблизости траверсера, Лили-йо знаком приказала опустить коробочки. Затем она обратилась к детям:

— А теперь помогите нам забраться в бернуны. Затем отнесете нас к паутине и прикрепите к ней. Вот и все. Прощайте. Настал час Ухода, и мы оставляем группу в ваших руках. Вы остаетесь жить!

Той, стройная девочка, с грудью, похожей на груши, нерешительно попросила:

— Не уходи, Лили-йо. Ты нужна нам. Ты не знаешь, как нужна нам.

— Так нужно, — твердо вымолвила Лили-йо.

Приоткрыв одну из граней коробочки, она протиснулась в свой гроб. Остальные взрослые при помощи детей сделали то же самое. По привычке Лили-йо оглянулась, убеждаясь, что с Харисом все в порядке.

Наконец взрослые оказались в своих прозрачных камерах. И удивительная прохлада и мир снизошли на них.

Все вместе дети начали переносить гробы, время от времени посматривая на небо. Им было страшно. Они чувствовали себя беспомощными, И только мальчик Грэн, казалось, получал удовольствие, ощущая собственную независимость. И в большей степени не Той, а он руководил остальными, когда те крепили коробочки-гробницы к паутине.

Лили-йо вдохнула полной грудью. Незнакомый дурманящий запах внутри коробочки притупил ее ощущения, придавая происходящему нереальный оттенок. Она разглядывала мир за стенками своего прозрачного саркофага, который висел на паутине. Рядом беспомощно раскачиваются в таких же коробочках-гробах Флор, Харис, Даф, Хай и Джури. Она заметила детей, бегущих к укрытию. Не оглядываясь, они нырнули в густую листву и исчезли.

Высоко над Верхним Ярусом завис траверсер, не опасаясь нападения врагов. Траверсеры добывали пищу на земле, процессы жизнедеятельности требовали большого притока солнечных лучей. Вот и сейчас, приняв очередную солнечную ванну, траверсер развернулся и пополз вниз.

Поблизости расположились и другие траверсеры, неподвижно висящие на своих паутинах. Время от времени один из них с шумом выпускал облако кислорода или подергивал ногой, пытаясь стряхнуть назойливого паразита. Здесь никто никуда не спешил. Солнце принадлежало траверсерам, оно работало на них и будет работать, пока однажды не вспыхнет еще ярче и, превращаясь в «новую звезду», сожжет их и себя.

Траверсер опускался на зеленые ветви, тяжело раскачиваясь на паутине. Здесь, в воздухе над деревьями, жили его враги. Враги уступали траверсерам в размерах, но компенсировали это жестокостью и сообразительностью. Их врагами являлись насекомые, представители одной из уцелевших пяти семей. Только тайгерфлай могли убить траверсера.

За прошедшие тысячелетия, с повышением уровня солнечной радиации, установилось абсолютное господство растений. Осы тоже эволюционировали. В то время, как животный мир пришел в упадок и исчез, поглощенный океаном зелени, количество ос увеличивалось, а сами особи стали крупнее. Со временем они превратились в основных врагов паукоподобных траверсеров. Нападая роем, они обрушивались на примитивные нервные центры гигантов, парализуя их, оставляли погибать. Кроме того, тайгерфлай откладывали яйца прямо в тело своего поверженного врага, и когда из них появлялись личинки, они питались свежей мякотью растения.

Спасаясь от единственной смертельной опасности в течение многих миллионов лет, траверсеры поднимались все выше и выше в небо. И здесь, в, казалось, внешне негостеприимном мире, они достигли своего чудовищного совершенства.

Они нуждались в мощной радиации. Первые астронавты природы сумели изменить вид небосвода. Человек прекратил свою деятельность и вернулся на деревья — туда, откуда пришел. И за освоение Космоса взялись траверсеры. Спустя много лет, когда разум, достигнув уровня своего совершенства, начал деградировать, траверсеры неразрывно соединили паутиной зеленую планету с ее бывшим спутником, этим древним символом упадка и запустения.

Траверсер медленно двигался уже среди ветвей Верхнего Яруса. На его спине дыбом торчали зеленые и черные волоски — единственная маскировка траверсера. Пока он спускался, к ногам прицепились несколько живых существ. Спокойно всосав их внутрь и подождав, пока утихнут булькающие звуки, траверсер затих.

Из состояния дремоты его вывело жужжание. Перед его примитивными зрительными рецепторами мелькнули желтые и черные полосы. Тайгерфлай! Они обнаружили его! Траверсер рванулся, быстро и легко, словно пыльца, а не огромное, длиной в милю тело, стал уходить вверх, к спасительному вакууму.

Он уходил, обвешанный различными спорами растений, запутавшихся в паутине. Прихватил он и шесть прозрачных коробочек, в каждой из них находился потерявший сознание человек.

Пройдя несколько миль, траверсер остановился. Успокоившись, он выпустил пузырь кислорода и аккуратно прикрепил его к паутине. Щупальца его дрожали. Отдохнув еще какое-то время, он двинулся вперед, в открытый Космос. По мере уменьшения силы земного притяжения тело его удлинялось.

Траверсер двигался все быстрее. Прижав к телу лапы, он начал выпускать клейкую жидкость, словно прядильный станок отматывал нити паутины. Тело самостоятельно двигалось вперед — огромное, полностью лишенное каких-либо ощущений растение медленно вращалось, обеспечивая равномерный нагрев всей поверхности.

Траверсер вошел в полосу чудовищной радиации и наслаждался ею, ибо ее воздействие составляло неотъемлемую часть его существования.

Даф пришла в себя. Она открыла глаза и посмотрела вокруг. Окружающее показалось ей бессмысленным. Она знала только одно — она Уходит. Предстояла другая жизнь, а значит, все приобретет новый смысл. Часть стенок ее коробочки покрывало что-то желтое, похожее на волосы и солому. Все остальное имело неясные очертания, и было непонятно: залито ли все слепящим светом или вокруг — непроглядная тьма.

Постепенно Даф начала различать и другие предметы. Особое внимание привлекло полушарие, похожее на плод и сверкающее бело-голубыми и зелеными красками. К нему вели блестящие паутины — много паутин, и все они переливались серебряным или золотым в этом сумасшедшем свете. Она продолжала разглядывать этот мир богов, хотя ничего не понимала. Яркий свет вызвал боль.

Даф теряла сознание. Тело наливалось тяжестью и немело, хотелось расслабиться и замереть. Незнакомый запах внутри коробочки становился гуще, происходящее казалось ей зловещим сном. Даф открыла рот, с трудом раздвигая челюсти, и закричала. И — не услышала собственного голоса. Она чувствовала только боль, разрывающую тело. И даже когда она вновь закрыла глаза, рот ее застыл в немом крике.

Похожий на огромный мохнатый шар, траверсер плыл к Луне. Туда, где среди беспорядочно развешанной паутины замерли другие траверсеры. Здесь они обрели дом, который любили больше, чем Землю, где воздух был густым, а движения — неуклюжими. Они первыми пришли сюда, если не считать микроскопических существ, исчезнувших задолго до появления здесь траверсеров. Венцы творения, самые большие и могущественные, они наслаждались своим долгим полуденным превосходством.

Достигнув ближайшей паутины, траверсер замедлил движение и неторопливо стал опускаться на поверхность Луны.

Устраиваясь в мертвенно-бледной кроне деревьев, он цеплялся за ветки, которые с покрывающих его тело волосков срывали все принесенное с Земли: различные семена, песчаник, орехи и листья зеленых деревьев. Среди прочего мусора сорвались и упали шесть прозрачных коробочек бернуна.

Харис проснулся первым. Застонал от резкой боли в боках и попытался сесть. В голове гудело и он с трудом припомнил последние события. Подобрав под себя ноги, он стал на колени, упершись спиной в стенку коробочки, и надавил. Какое-то мгновенье ничего не происходило, а затем его прозрачный саркофаг разлетелся на части и Харис вывалился из него. За время путешествия в вакууме материал стенок стал хрупким.

Состояние Хариса не позволило ему подняться и он остался лежать там, куда упал. Голова раскалывалась, а легкие наполнял неприятный запах. Харис с жадностью вдыхал свежий воздух, хотя поначалу он показался ему разреженным и холодным.

Через некоторое время он почувствовал себя лучше и осмотрелся.

Из ближайших зарослей к нему осторожно тянулись длинные желтые усики. Встревоженный, он по привычке оглянулся в поисках женщин, обязанных защитить его. Но никого не увидел. С трудом вынув из-за пояса нож, он перевернулся на бок и отбросил усики в сторону. Это был слабый противник!

При виде своего тела Харис невольно вскрикнул. Он неуверенно вскочил на ноги, рыча от отвращения. Все тело покрывали струпья. Но намного хуже выглядели руки, ребра и ноги, покрытые чем-то похожим на перья. Он поднял руки и увидел нечто вроде крыльев. Его красивое тело погибло!

Услышав звук, он обернулся и вспомнил о своих спутниках. Лили-йо с трудом выбиралась из-под обломков коробочки. Она приветливо взмахнула рукой.

К своему ужасу, Харис убедился, что женщина оказалась так же отвратительна, как и он. Более того, он вообще с трудом узнал ее, настолько она походила на ненавистных флайманов.

Харис рухнул на площадку и зарыдал от страха и злости.

Слезы были чужды Лили-йо. Не обращая внимания на боль в изуродованном теле и тяжело дыша, она отправилась на поиски остальных четырех коробочек.

Первым она нашла саркофаг Флор и разбила его камнем. Лили-йо приподняла подругу, так же изменившуюся до неузнаваемости, и через некоторое время та проснулась и, с шумом вдыхая незнакомый воздух, села. Лили-йо оставила ее и пошла искать остальных. Несмотря на боль, во всем теле чувствовалась какая-то легкость, вызывающая приятные ощущения.

Даф умерла. Даже после того, как Лили-йо разбила коробочку и позвала ее, она не пошевелилась. Из ее открытого рта торчал распухший язык. Даф, которая так любила жизнь и умела так хорошо петь, была мертва.

Хай тоже была мертва. Сжавшись в комочек, она лежала в своем саркофаге, треснувшем при переходе из одного мира в другой и взаправду превратившемся в гроб. Хай, родившая мальчика, стремительная, быстрая Хай умерла.

Коробочку Джури она заметила последней. Подходя к ней, Старшая Женщина разглядела за прозрачными стенками движение. А уже через минуту Джури сидела, тяжело дыша, с выражением отвращения на лице, осматривала свое тело. Джури выжила.

Пошатываясь, к женщинам подошел Харис. В руке он держал тотем.

— Четверо! — воскликнул он. — Так нас приняли боги, или нет?

— Мы чувствуем боль — значит, мы живем, — сказала Лили-йо, — Даф и Хай погибли в зелени.

В отчаянии Харис швырнул свой тотем и наступил на него.

— Посмотри на нас! Лучше быть мертвым! — закричал он.

— Прежде, чем мы решим, так ли это, мы поедим, — спокойно сказала Лили-йо.

Осторожно ступая, они направились к ближайшим зарослям. Флор, Лили-йо, Джури и Харис шли, поддерживая друг друга. На время все забыли, что существует табу.

V

Так они и шли — потерянные, беспокойно озираясь, страдая от боли, не зная, где они находятся и почему. Привычный образ жизни полностью изменился. Ведь они жили инстинктами, а не разумом. Без группы, без деревьев, без Земли они не представляли себе жизни. И они не знали, как все должно быть, а как — не должно. Поэтому группа устроила привал, не приняв никаких мер предосторожности.

Укладываясь, Лили-йо осмотрелась по сторонам. Ничего знакомого. Ей стало не по себе.

И хотя солнце светило по-прежнему ярко, небо было темно-синее, и на нем голубым, зеленым и белым сверкало полушарие, Лили-йо даже не поняла, что когда-то она жила там. Туда уходили призрачные серебряные нити, а все ближнее небо окутывали блестящие паутины траверсеров, а сами они, словно огромные облака, медленно плавали над ними.

Это была империя, венец творения траверсеров. Впервые придя сюда много миллионов лет назад, они в прямом смысле посеяли здесь семена жизни. Сначала они засыхали и гибли тысячами на негостеприимной золе. Но даже мертвые, они приносили сюда свою долю кислорода и других газов, кусочки земли, споры и семена. Некоторые из этих семян проросли на плодородных трупах гигантов. Прошли столетия, растения выжили и обосновались здесь. Сначала они были низкорослые и болезненные. Но упорно продолжали расти. Они распространялись. Постепенно освещенная поверхность Луны покрылась буйно растущей зеленью. Даже в кратерах зацвели цветы. На разбитых склонах появилась петрушка. С появлением более плотной атмосферы жизнь на планете начала творить чудеса, она стала более ритмичной и скоростной. Более основательно, чем это пытались сделать другие, траверсеры колонизировали Луну.

Маленькая Лили-йо мало что знала об этом. И не хотела знать. Она опустила голову.

Флор подползла к Харису. Она лежала в объятиях Хариса, наполовину укрытая его новой кожей, и гладила его по голове.

В ярости Лили-йо вскочила. Она ударила Флор ногой, а затем бросилась на нее, кусая ее и царапаясь. Подбежала Джури и помогла Лили-йо оттащить Флор в сторону.

— Сейчас не время спариваться! — закричала Лили-йо. — Как ты посмела прикоснуться к Харису?!

— Отпустите меня! Отпустите меня! — отбивалась Флор. — Харис первый дотронулся до меня.

Харис вскочил. Он был напуган. Вскинув руки, он взмахнул ими и легко поднялся в воздух.

— Посмотрите! — голосом, полным тревоги и удовольствия одновременно, закричал он. — Посмотрите, что я умею!

Он сделал круг над их головами, а затем, потеряв равновесие и перевернувшись в воздухе, с раскрытым от ужаса ртом, шумно плюхнулся в лужу.

Три взволнованных, перепуганных и влюбленных женщины одновременно бросились его спасать.

Обсыхая, они услышали доносящийся из леса шум. И сразу же насторожились, став такими, какими были на Земле. Они приготовили оружие и посмотрели на заросли.

Появившийся уилтмилт был совсем не похож на своих земных собратьев. Здесь он не прыгал, как попрыгунчик, а полз медленно, на ощупь, подобно гусенице. Потом они увидели перекошенный глаз. Не желая испытывать судьбу, они развернулись и побежали.

Казалось, опасность осталась далеко позади, но они все еще шли быстро, не зная, правда, куда они идут. Они ели, спали и вновь пробирались сквозь бесконечные растения. И все это время светило солнце. Наконец они обнаружили, что лес перед ними кончился. Казалось, он был, и вдруг — исчез. Они вышли из леса и прямо перед собой увидели широкую расселину, на другом конце которой снова был лес. Но как преодолеть пропасть? Четыре человека стояли в зарослях папоротника у края бездны, не зная как поступить.

Лицо Хариса перекосила гримаса боли, а это означало, что в его голове родилась какая-то идея.

— То, что уже делал. Полет в воздухе, — начал он неуверенно. — Если сделаем это все сейчас, мы по воздуху перелетим на другую сторону.

— Нет! — сказала Лили-йо. — Когда поднимаешься вверх, то очень быстро падаешь вниз — Ты погибнешь в зелени.

— На этот раз я сделаю это лучше. Мне кажется, я уже умею.

— Нет! — повторила Лили-йо. — Ты не полетишь. Это опасно!

— Пусть летит, — сказала Флор. — Ведь он говорит, что уже умеет.

Женщины посмотрели друг на друга уничтожающими взглядами. Воспользовавшись этим, Харис поднял руки, взмахнул ими, немного приподнялся над землей и заработал ногами. Он перелетел через расселину быстрее, чем успел испугаться.

Как только он опустился, Лили-йо и Флор, повинуясь инстинкту, бросились за ним в пропасть. Раскинув руки, они с криками полетели к нему. Оставшаяся на другой стороне Джури закричала в бессильной ярости им вслед.

Сохраняя равновесие, Харис тяжело опустился на выступ скалы. Две женщины, крича и ругаясь, опустились рядом с ним. Прижавшись к скале, все они посмотрели вверх.

Все, что они увидели, были отвесная стена и узкая полоска неба. Джури видно не было, но до них доносился ее крик. Они покричали ей в ответ.

За выступом, на котором они стояли, в глубь скалы уходил тоннель. Вся поверхность скалы была усеяна множеством отверстий, что делало ее похожей на губку. Из тоннеля бежали три флаймана: два мужчины и женщина. В руках они держали копья и веревки.

Прежде чем трое людей успели понять, что происходит, они были свалены на землю и связаны. Появились другие флайманы. Они вылетели из отверстий в скале. Здесь их полет был более уверенным, более грациозным, чем на Земле. Наверное, какое-то отношение к этому имело то, что люди здесь были легче.

— Понесли их внутрь, — раздалось сразу несколько голосов.

Флайманы подняли своих пленников и понесли их во мрак тоннеля.

Лили-йо, Флор и Харис так и не вспомнили о Джури, которая все еще оставалась на краю скалы. Больше они ее не видели.

Тоннель плавно уходил вниз. После поворота он перешел в другой тоннель — прямой, с ровными стенами, который, в свою очередь, выходил в огромную, правильной формы, пещеру.

Пещера находилась на самом дне расселины, и поэтому один ее край был залит солнечным светом.

Троих пленников вынесли на середину пещеры. Отобрав ножи, их развязали. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, озираясь по сторонам.

Один флайман выступил вперед и заговорил:

— Мы не причиним вам вреда, если вы сами не заставите нас этого сделать. Вас принес сюда из Тяжелого Мира траверсер. Теперь вы здесь. Когда вы узнаете, как мы живем, вы присоединитесь к нам.

— Я — Лили-йо, — гордо сказала Старшая Женщина. — Вы должны отпустить меня. Мы трое — люди, а вы — флайманы.

— Да, вы — люди, а мы — флайманы. Но так же и мы люди, а вы — флайманы, потому что мы все — одинаковы. Просто сейчас вы ничего не знаете. Когда вы увидите Пленников, то будете знать много больше. Они о многом поведают вам.

— Я — Лили-йо. Я знаю много.

— Пленники расскажут тебе намного больше, — настаивал флайман.

— Если им есть, что рассказать, то я должна знать это, потому что я — Лили-йо.

— Я — Банд Аппа Бонди, и я хочу, чтобы ты увидела Пленников. Ты говоришь так, как говорят все пришедшие из Тяжелого Мира.

Несколько флайманов начали вести себя агрессивно, и Харис, толкнув Лили-йо, прошептал:

— Давай сделаем так, как он хочет. Хватит с нас неприятностей.

С явным недовольством Лили-йо позволила отвести себя и двух своих товарищей в соседнюю пещеру. Воздух в пещере был затхлый, а сама она имела неправильную форму.

Дальний конец ее отвалился вообще, и сквозь трещину пробивался один-единственный, но очень яркий луч света. Здесь находились Пленники.

— Не бойтесь их. Они не причинят вам вреда, — сказал Банд Аппа Бонди, выходя вперед.

Эти слова были сказаны как раз вовремя, ибо внешний вид Пленников не располагал к общению.

Их было восемь. И каждый из них находился в большой прозрачной коробочке бернуна, которые были расположены полукругом. Банд Аппа Бонди ввел Лили-йо, Флор и Хариса в центр.

На Пленников больно было смотреть. Каждый имел какие-то отклонения в развитии. У первого отсутствовали ноги, у второго — нижняя челюсть. Третий имел четыре кривых маленьких ручки. У четвертого большие пальцы рук короткими кожаными перепонками срослись с мочками ушей, и поэтому руки постоянно находились у лица. Руки пятого были без костей и свисали по бокам, как плети. И еще у него была такая же нога. Шестой расправил над собой чудовищных размеров крылья. Седьмой прятал свое хилое тело за собственными экскрементами, обмазав ими прозрачные грани коробочки. Восьмой имел две головы, вторая — маленькая и морщинистая — росла прямо из первой. Ее единственный глаз злобно смотрел на Лили-йо. Последний, восьмой пленник, который, кажется, был здесь за главного, заговорил. Точнее, заговорила основная голова.

— Я — Главный Пленник. Я приветствую вас и приглашаю вас познать себя. Вы пришли из Тяжелого Мира; сейчас вы в Истинном Мире. Вы с нами, потому что вы — одни из нас. И хотя ваши крылья пока не оформились, а шрамы еще болят, мы с радостью примем вас!

— Я — Лили-йо… Мы — люди, а вы всего лишь флайманы. Мы не будем с вами.

Пленники устало заворчали. Главный Пленник заговорил вновь:

— Вы, пришедшие из Тяжелого Мира, всегда говорите так. Поймите, что вы у лее с нами, потому что стали такими, как мы. Вы флайманы, мы флайманы. Вы знаете мало, мы знаем много.

— Но мы…

— Прекрати свои глупые речи, женщина!

— Мы…

— Замолчи, женщина, и слушай, — сказал Банд Аппа Бонди.

— Мы знаем много, — повторил Главный Пленник. — Кое-что расскажем вам сейчас, чтобы вы поняли. Все, кто приходит из Тяжелого Мира, меняются. Некоторые умирают. Большинство остается в живых, и у них вырастают крылья. Между двумя Мирами существует много сильных лучей. Они невидимы, и их невозможно почувствовать. Вот они-то и изменяют наши тела. Когда вы приходите сюда, в Истинный Мир, вы становитесь истинными людьми. Личинка тайгерфлай — не тайгерфлай до тех пор, пока не превратится в него. Так меняются и люди, превращаясь в тех, кого вы называете флайманами.

— Я ни слова не понимаю из того, что он говорит, — пробурчал Харис и уселся на землю. Но Лили-йо и Флор слушали внимательно.

— Сюда, в этот так называемый Истинный Мир, мы пришли умирать, — сказала Лили-йо с сомнением в голосе.

Пленник, у которого не было нижней челюсти, произнес:

— Когда личинка превращается в тайгерфлай, она думает, что умирает.

— Вы еще молоды, — прорычал Главный Пленник. — Вы начали новую жизнь. Где ваши тотемы?

Лили-йо и Флор посмотрели друг на друга. Убегая от уилтмилта, они побросали тотемы. А Харис вообще наступил на свой. Немыслимо!

— Вот видите! Тотемы вам больше не нужны. Вы еще молоды и, наверное, сможете иметь детей? Некоторые из них будут рождаться с крыльями.

Пленник с руками без костей сказал:

— Некоторые из детей могут родиться с отклонениями, как мы. А некоторые будут нормальными.

— Вы слишком отвратительны, чтобы жить! — прорычал Харис. — Почему не убивают таких уродов, как вы?

— Потому что мы все знаем, — ответил Главный Пленник. Его вторая голова поднялась и заговорила сиплым голосом:

— Не самое главное в жизни — иметь правильные формы. Куда важнее — обладать знанием. Потому что мы не можем нормально двигаться, мы можем думать. Живущие в Истинном Мире понимают ценность мысли в любом ее проявления, и поэтому мы руководим живущими здесь.

Лили-йо и Флор застыли с раскрытыми ртами.

— Вы хотите сказать, что вы, жалкие Пленники, правите Истинным Мирим? — наконец выдавила из себя Лили-йо.

— Да!

— Тогда почему вы Пленники?

Флайман, у которого большие пальцы рук срослись с мочками ушей, отчего казалось, что он вскинул руки, как бы протестуя, впервые заговорил сдавленным голосом:

— Править — значит служить… Те, кто обладает властью, являются ее рабами. Свободен только изгнанник. Потому что мы Пленники, у нас есть время разговаривать, думать и строить планы. Те, кто обладают знаниями, приказывают тем, у кого в руках оружие. Мы — это власть, хоть и правим мы без власти.

— Никто не причинит тебе вреда, Лили-йо, — добавил Банд Аппа Бонди. — Ты будешь жить среди нас и радоваться этой жизни.

— Нет, — сказали одновременно обе головы Главного Пленника. — Прежде, чем начать радоваться жизни, Лили-йо и ее подруга Флор — от мужчины пользы не будет — помогут нам в осуществлении наших планов.

— То есть нам следует рассказать им о вторжении? — спросил Бонди.

— Почему бы и нет? Флор и Лили-йо, прибыли вы сюда как раз вовремя. У вас еще свежи воспоминания о Тяжелом Мире и его обитателях. Нам нужны эти воспоминания. Поэтому мы просим вас вернуться назад и помочь нам в осуществлении нашего Великого плана.

— Вернуться назад? — задохнулась Флор.

— Да. Мы собираемся напасть на Тяжелый Мир. Вы должны помочь нам вести наших воинов.

VI

Медленно тянулся долгий полдень Вселенной, — эта длинная золотая дорога, которая когда-нибудь приведет к вечной ночи. Время шло, и в мире ничего не происходило, га исключением незначительных событий, казавшихся их участникам очень существенными.

Для Лили-йо, Флор и Хариса за последнее время произошло много событий, основным из которых было то, что они научились летать.

Боль, возникавшая каждый раз, когда они работали крыльями, вскоре прошла, а новая кожа и сухожилия стали крепкими и красивыми. Люди получали огромное удовольствие от состояния свободного полета.

Они научились летать и охотиться группами. Когда пришло время, их посвятили в планы Пленников.

Люди, впервые попавшие в этот мир в коробочках бернуна совершенно случайно, только по прошествии многих миллионов лет поняли, как им повезло. Потому что постепенно человек лучше приспособился к жизни в Истинном Мире, Он научился выживать. И если люди и относились здесь враждебно к чему-либо, то только не к растениям.

Лили-йо очень быстро поняла, насколько проще и легче жить в новых условиях. Приказ Пленников отправляться в Тяжелый Мир пришел, когда Лили-йо, Флор и еще человек десять ели мягкий плаггираг.

Трудно было выразить словами то, что Лили-йо почувствовала.

— Здесь мы в безопасности, — сказала она, показывая на мир зелени, раскинувшийся под серебряными паутинами.

— Да. Если не считать тайгерфлай, — согласилась Флор.

Они отдыхали на высокой отвесной скале. Воздух здесь был плотным настолько, что не росли даже растения. Под ними раскинулось море зелени, — почти как на Земле — только в море этом часто попадались огромные кратеры.

— Этот мир меньше, — продолжала Лили-йо, которой очень хотелось, чтобы Флор догадалась, какие мысли тревожат ее. — Мы здесь больше. Нам не нужно так много сражаться.

— Скоро нам придется сражаться!

— А потом мы вновь сможем вернуться сюда. Это хорошее место, и здесь нет такого количества врагов. Тут можно жить, не опасаясь все время чего-то. Я думаю, что Вегги, Той, Грану и другим детям здесь бы понравилось.

— Они бы скучали по деревьям.

— Скоро мы перестанем по ним скучать. Ведь теперь у нас есть крылья. Все дело в привычке.

Они разговаривали в тени огромной скалы Над ними, словно громадные серебряные шары на фоне лилового неба, медленно двигались траверсеры. Наблюдая за ними, Лили-йо подумала о плане, который выработали Пленники.

Да, Пленники знали. Они сумели заглянуть в будущее, — то, чего она сделать не смогла. Она и ее спутники жили, как растения, жили, как придется. А Пленники не были растениями, Находясь в своих коробочках в пещере, они видели больше, чем те, которые были снаружи.

Да. Пленники знали все. У людей, которые первыми пришли в Истинный Мир, родилось мало детей. И потому, что они были старыми, и потому, что невидимые лучи убили в них способность к деторождению. Здесь было хорошо, по людей было очень мало. И одним из способов увеличения их количества была «доставка» детей и младенцев из Тяжелого Мира.

Это совершалось бесчисленное множество раз. Отважные флайманы возвращались в другой мир и похищали детей, Флайманы, напавшие на группу Лили-йо, и выполняли такого рода задание. Они взяли Байн, чтобы принести ее в Истинный Мир, но ни один из них до сих пор так и не вернулся.

Слишком много опасностей и роковых случайностей подстерегало их на долгом пути туда и обратно. Из тех, кто уходил, возвращались единицы.

Сейчас Пленники придумали лучший и более дерзкий план.

— Траверсер, — сказал Банд Аппа Бонди, отвлекая Лили-йо от ее мыслей. — Приготовились.

Он возглавил группу из двенадцати флайеров, отобранных для нового дела. Вместе с восемью остальными, трое из которых были мужчины, пятеро — женщины, в состав группы входили Лили-йо, Флор и Харис. Только один из них. Банд Аппа Бонди, был принесен в Истинный Мир ребенком; остальные прибыли сюда как же, как и Лили-йо.

Все осторожно поднялись и расправили крылья. Пробил час Великого события. И тем не менее им не было страшно. Ведь все они, за исключением Банд Аппа Бонди и Лили-йо, не заглядывали в будущее, как делали это Пленники. Лили-йо мысленно успокаивала себя: «Так должно быть». Двенадцать человек расправили крылья и взлетели навстречу траверсеру.

Траверсер ел. Он поймал одного из своих самых «вкусных» врагов — тайгерфлай. Он поймал ее в свою паутину и высосал все, оставив только чешую. Затем опустился на зеленую постель, тяжело придавив ветви, и начал медленно расти. А потом он отправится туда, куда звали его тепло и радиация. Он был рожден здесь, в этом мире, и еще ни разу не совершал этого пугающего и одновременно желанного путешествия в другой мир.

Траверсер был молод, но уже болен, хотя он и не знал об этом. Его поразил враг-тайгерфлай. Но траверсер этого тоже не знал. Его огромное тело ничего не чувствовало.

Двенадцать человек, мягко спланировав, приземлились на спину траверсера в месте, достаточно удаленном от глаз гиганта, чтобы чувствовать себя в безопасности. Они тихо стояли, спрятавшись в больших волосках траверсера, которые доходили им до плеч. Впереди мелькнул и исчез райплан. Мимо прошелестели три тамблевида. Кругом было тихо, как будто они находились на небольшом пустынном холме. Наконец они выстроились цепью и осторожно пошли вперед, глядя себе под ноги. Тело было неровное, бугристое, со множеством шрамов, так что двигались они очень медленно. Разных цветов волосы траверсера — зеленые, желтые, черные — росли в определенном порядке и естественно маскировали его тело. Во многих местах прямо из тела росли паразиты, питающиеся соками своего хозяина. Большинство из них погибнет во время перехода траверсера из одного мира в другой.

Люди старались, как могли. Каждый раз, когда траверсер ворочался, устраиваясь поудобнее, они все валились с ног, а когда начался подъем, продвижение стало совсем медленным.

— Есть! — закричала И Коин, одна из женщин.

Наконец-то они нашли то, что искали, то, зачем послали их Пленники.

Сгрудившись вокруг И Коин, все посмотрели туда, где волосы были аккуратно выгрызены и оголялся квадратный участок, сторона которого равнялась длине человеческого тела. В центре квадрата был круглый струп. Лили-йо наступила на него и почувствовала его необычайную твердость.

Ло Джинт приложил к струпу ухо. Тишина.

Все посмотрели друг на друга и одновременно, словно по команде, опустились на колени. Воткнув ножи по периметру струпа, они начали поднимать его. Траверсер зашевелился, и все упали ничком. Почка, рослая рядом, хлопнула, покатилась по склону и упала на землю. И тут же стала добычей тинпина. Люди продолжали свою работу.

Наконец они вскрыли струп и подняли его. Их взорам открылся темный тоннель, из которою потянуло теплом и влагой.

— Я пойду первым, — сказал Банд Аппа Бонди.

Он опустился в отверстие, и за ним последовали все остальные. Когда последний человек спустился в тоннель, струп задвинули на место, и тут же раздался хлюпающий звук, говорящий о том, что начался процесс заживления.

Долгое время они сидели без движения, внимательно прислушиваясь и держа ножи наготове. Крылья их были сложены, а сердца громко стучали. Ведь они находились на, вражеской территории. Когда-то, в лучшие времена, траверсеры выступали союзниками только тогда, когда были нужны; они поедали людей так же просто, как и все остальное. Но эта нора — результат работы их злейшего врага — тайгерфлай… Из немногих оставшихся в живых насекомых выносливый к коварный тайгерфлай сделал самого неуязвимого из всех живых существ своей добычей.

Самка-тайгерфлай прорывает такой тоннель. Вгрызаясь в тело траверсера, она через некоторое время останавливается и заканчивает рытье тоннеля чем-то вроде камеры. Своим хвостовым жалом она парализует внутренности траверсера, препятствуя заживлению раны. Здесь, в камере, она откладывает яйца и уж затем выбирается на поверхность. К моменту появления личинок уже имеется много вкусной свежей пиши.

Банд Аппа Бонди подал знак, и группа осторожно двинулась вдоль тоннеля. Дышать было трудно, и видимость была минимальной. Они пошли еще медленнее, еще осторожнее: впереди что-то двигалось. Неожиданно все вокруг пришло в движение

— Берегись! — вдруг закричал Банд Аппа Бонди. На них кто-то нападал из темноты.

Сами не понимая как, они оказались в камере. На них двигались сотни личинок, в ярости щелкая челюстями, достигающими человеческих размеров.

Банд Аппа Бонди успел срубить только первую личинку. Вторая откусила ему голову. Он упал, и его товарищи, переступая через труп, бросились в темноту, навстречу клацающим челюстям.

За крепкой головой у личинок было мягкое тело. Один удар ножом — и они лопались, разбрызгивая свои внутренности. Личинки дрались, но делать это не умели. Люди рубились яростно. Потерь больше не было. Прижавшись спинами к стене, они рубили и кололи, ломая челюсти и вспарывая мягкие животы. Они убивали и убивали, без ненависти, но и без жалости; убивали, стоя уже по колено в слизи. Рыча от удовольствия, Харис покончил с последней личинкой.

Одиннадцать уставших человек ушли обратно в тоннель переждать, пока сойдет слизь, Им предстояло куда более долгое ожидание,

Траверсер зашевелился. Какое-то беспокойство охватило его. Что он сделал? Что он должен сделать? Что сделано — то сделано, а что предстоит сделать — он сделает. Выдохнув кислород, траверсер поднялся.

Он медленно пополз по паутине туда, где воздух был разрежен. Раньше он всегда останавливался здесь. Теперь же в этом не было смысла. Воздух был ничто. Осталась только жара — обжигающая и пронзающая, согревающая и расслабляющая.

Траверсер выбросил порцию паутины. Набирая скорость, он уходил все дальше и дальше оттуда, где летали тайгерфлай. Далеко-далеко впереди, светясь и переливаясь белым, голубым и зеленым, плавало полушарие…

VII

Большая часть леса утопала в тишине. Но это вовсе не указывало на отсутствие жизни. Все было полно ею. Но возросший уровень радиации, которая уничтожила мир животных, явилась причиной триумфа жизни растений. Неповторимые в своем многообразии, везде царили растения, А растения были немы.

Новая группа во главе с Той двигалась по лесу, ничем не нарушая этой глубокой тишины. После того, как они побывали на Верхнем Ярусе, зеленая кожа их стала темнее. Постоянно помня об опасности, они с максимальной осторожностью продвигались вперед. Их гнал страх. И хотя они не знали, куда идут, движение давало им обманчивое ощущение безопасности. Поэтому они двигались.

Они замерли, увидев белый язык, который медленно опускался вдоль древесного ствола. Волокнистый, грубый и обнаженный, чем-то напоминавший змею, он бесшумно сползал с Верхнего Яруса.

— Сакерберд, — сказала Той. И хотя ее лидерство в группе находилось еще под вопросом, дети — все, за исключением Грэна, собрались вокруг нее и испуганно смотрели на движущийся язык.

— Он не причинит нам вреда? — спросила Фай. Ей было пять лет, и она была на год старше маленькой Фай.

— Мы убьем его! — воскликнул Вегги и высоко подпрыгнул. — Я знаю, как убить его. Я убью его!

— Я убью его, — твердо вымолвила Той, как бы подчеркивая свое лидерство. Она шагнула вперед, одновременно сматывая с талии веревку.

Остальные смотрели с тревогой, не очень-то доверяя умению Той. Большинство из них были уже подростками — широкоплечими, с сильными руками и длинными пальцами. Среди них было трое юношей: умный Грэн, самоуверенный Вегги и тихий Поас. Грэн, самый старший, сделал шаг вперед.

— Я тоже знаю, как поймать его, — обратился Грэн к Той, одновременно наблюдая за опускающимся языком. — Я буду держать тебя, Той, тебе понадобится помощь.

Той повернулась к нему. Она улыбнулась, потому что он был красивым и когда-нибудь станет ее мужчиной. И сразу же нахмурилась, ибо она была лидером.

— Грэн, ты теперь мужчина. К тебе можно прикасаться только во время сезона спаривания. Я сама поймаю его. А потом мы все пойдем на Верхний Ярус, убьем его и съедим. У нас будет праздник. Мы будем отмечать мое лидерство.

Грэн и Той обменялись вызывающими взглядами. Но насколько она была еще не готова взять на себя роль лидера, настолько он не принял на себя — его, честно говоря, не привлекала роль бунтаря. Свое несогласие с ней он старался пока не показывать, Грэн отошел, положив руку на тотем — это маленькое изображение его самого, которое вселяло в него уверенность.

— Делай, как знаешь, — сказал он, но Той уже отвернулась.

На самой верхушке леса сидел сакерберд. Растительное происхождение наложило отпечаток на его разум и нервную систему: их состояние находилось на зачаточном уровне. Однако такое положение компенсировалось огромными размерами сакерберда.

Имея форму двукрылой споры, сакерберд никогда не складывал крыльев. Они у него почти не двигались. И тем не менее, именно благодаря своим крыльям, которые достигали в размахе двухсот метров и были покрыты чувствительными волосками, сакерберд стал хозяином воздушных потоков, господствовавших в этом мире, похожем на большую теплицу.

Осторожно, в любой момент готовый увернуться от возможной опасности, которыми был полон этот лес, язык медленно опускался, аккуратно минуя плесень и грибки. Наконец, он достиг земли, сырой и тяжелой от огромного количества пищи, и, погрузившись в нее, принялся сосать,

— Все, — сказала Той. Она уже была готова к чувствовала, как за ее спиной волнуются остальные. — Теперь — ни звука.

На одном конце веревки был привязан нож. Она подалась вперед и завязала на языке скользящий узел. А потом со всей силы вонзила нож в дерево. В следующее мгновение язык раздулся и увеличился по всей длине: сакерберд начал всасывать землю в свой «желудок». Узел затянулся. Сакерберд и не подозревал, что он уже пленник и не может взлететь со своего насета.

— Здорово! — восхищенно воскликнула Пойли. Она была лучшей подругой Той и во всем старалась подражать ей.

— Быстро, на Верхний Ярус! — крикнула Той. — Сейчас мы убьем его!

И все устремились вверх по ближнему стволу дерева. Все, за исключением Грэна. По своей природе Грэн не был непослушным, просто он знал более легкий путь на Верхний Ярус. И сейчас Грэн сделал то, чему в свое время научился у Лили-йо и Хариса: он засвистел.

— Грэн, пойдем! — позвал его Поас. Грэн покачал головой, и Поас, пожав плечами, полез вслед за остальными.

Сверху, из кроны деревьев, подчиняясь команде Грэна, выплыл дамблер и завис над ним. Ухватившись за него, Грэн засвистел вновь, и дамблер медленно понесся вверх. Грэн прибыл на Верхний Ярус почти одновременно с остальными детьми. Но в отличие от них, взмокших и запыхавшихся, он был бодрым и веселым.

— Ты не должен был этого делать, — сердито сказала ему Той. — Ты был в опасности.

— Меня ведь никто не съел, — ответил Грэн и вдруг похолодел при мысли о том, насколько права была Той. Лезть по дереву было трудно, но безопасно. Парить среди листьев, где полно страшных чудовищ, нападавших молниеносно, было легко и в то же время смертельно опасно. Тем не менее он жив, а все остальные очень скоро оценят его способности.

Белый язык находился рядом. Его хозяин, расположившийся прямо над детьми, непрерывно вращал своими огромными глазами. Сакерберд не имел головы. Между двумя неподвижными крыльями было подвешено тяжелое тело, похожее на мешок, на котором торчали протуберанцы-глаза и семена-луковицы. Между последними — сумка, из которой свешивался язык. Той разместила свои силы таким образом, чтобы нападение на чудовище началось со всех сторон одновременно.

— Убейте его! — закричала она. — Прыгайте! Быстро!

Они бросились на птицу, крича от волнения и охватившей их ярости.

Сакерберд дернулся, взмахнул крыльями. Восемь человек — все, за исключением Грэна, — свалились огромному существу на спину, покрытую легкой листвой, и стали наносить удары ножами, стараясь поразить его нервную систему, Но именно в листьях таилась главная опасность: прямо на Поаса выполз самец тайгерфлай, вероятно, дремавший здесь же к потревоженный детьми.

Увидев перед собой огромного, размером с человека, желто-черного врага, Поас повалился назад, пронзительно крича.

Вегги бросился другу на помощь. Слишком поздно! Тайгерфлай уже был над Поасом, который так и на успел вскочить на ноги. Полосатое тело изогнулось, и мощное жало вонзилось в незащищенный живот Поаса. Лапы насекомого обхватили мальчика, и, громко жужжа, тайгерфлай унес свою парализованную жертву. Нож, брошенный. Вегги, так и не достиг цели.

Времени оплакивать потерю не было, Почувствовав боль, сакерберд рванулся изо всех сил. И только веревка, привязанная Той, удержала его. Но и она могла порваться в любой момент.

Грэн был под животом у этой твари, когда услышал крики Поаса и понял: что-то случилось. Затем он увидел, как огромное тело поднялось и ударило крыльями в воздухе. На мальчика посыпался дождь из листьев и мелких веток. Сук, за который держался Грэн, задрожал.

Грэна охватила паника. Единственное, о чем он думал, так это, что сакерберд может вырваться и улететь. И, чтобы этого не случилось, его нужно убить, причем как можно скорее. Изо всех сил он стал наносить удары ножом по языку, который корчился и извивался, пытаясь освободиться от веревки. После очередного удара на языке появился разрез, и в ту же секунду из него хлынул поток жирной грязи, окативший Грэна с ног до головы. Сакерберд рванулся еще раз, и рана увеличилась.

С ужасом Грэн понял, что сейчас произойдет. Он бросился вперед и вцепился в одно из семян-луковиц. Все, что угодно, но только не это — быть брошенным в лесном лабиринте, где он может блуждать всю оставшуюся жизнь, так и не встретив никогда людей.

Сакерберд упорно пытался освободиться. С каждым рывком края раны на языке расширялись. И, наконец, оборвав язык, сакерберд взмыл в небо. В смертельном страхе Грэн пополз туда, где, тесно прижавшись друг к другу, сидели семь человек.

Сакерберд быстро уходил в слепящее небо. Сияло солнце, медленно приближаясь к тому дню, когда оно превратится в «новую звезду» и сожжет себя и планеты. А внизу раскинулась бескрайняя зелень, упрямо поднимаясь навстречу источнику своего существования.

— Убейте эту тварь! — закричала Той, вставая на колени и замахиваясь ножом. — Убейте ее! Быстро! Разорвите ее на части. Иначе мы никогда больше не вернемся в джунгли!

Грэн ударил первым. За ним — остальные. Они вырывали большие куски коры и сбрасывали их вниз. Куски становились добычей хищников, которые хватали их прямо в воздухе, не давая упасть в листву.

Дети смертельно устали, а птица летела. Но оказалось, что и ее выносливость имеет пределы. Из рая сочился сок, взмахи крыльев становились все реже. Наконец сакерберд начал снижаться.

— Той, Той, посмотри, куда мы летим! — закричала Дрифф, указывая на сверкающее пространство, раскинувшееся перед ними.

Они были молоды, и еще ни разу не видели моря. Интуитивно дети почувствовали: перед ними — величайшая опасность.

Они увидели полоску берега. Именно здесь развернулось самое жестокое сражение за выживание. Жители суши встретились тут с обитателями океана.

Цепляясь за листву, покрывавшую сакерберда, Грэн подполз к Той, сидевшей рядом с Пойли. Он видел свою вику в том, что они оказались сейчас в таком положении, и очень хотел хоть как-то исправить это.

— Мы можем вызвать дамблеры, и они отнесут нас домой.

— Это хорошая идея, Грэн, — сказала Пойли, но Той лишь посмотрела на него.

— Попробуй, вызови дамблера, Грэн, — сказала она.

Грэн засвистел, но сильный ветер тут же унес этот звук. Мальчик надулся и замолчал.

— Если бы эта идея была хорошей, она бы уже пришла мне в голову, — сказала Той, обращаясь к Пойли. Грэн решил не обращать на них внимания.

Попав в теплый восходящий воздушный поток, птица стала опускаться еще медленнее. Все попытки птицы развернуться и полететь обратно в лес, привели лишь к тому, что сейчас она летела параллельно береговой черте, и люди могли видеть, что их здесь ждет.

Здесь шла война, не прекращающаяся тысячи лет. Война без главнокомандующих. Правда, одна из воюющих сторон все же имела своего генерала — дерево, которое, развиваясь и разрастаясь, покрыло всю землю — от берега до берега, — обрекая на голодную смерть и вымирание своих соседей и врагов. Дерево подчинило себе весь континент, всю его освещенную часть.

Оно почти покорило Время, ибо продолжительность жизни его многочисленных стволов была бесконечна. И только море оно не смогло покорить. Дойдя до побережья, это могущественное дерево остановилось и отступило.

Здесь, среди прибрежных скал, песков и болот, обрели свое последнее пристанище деревья, побежденные банианом.

Берег был их негостеприимным домом. Иссохшиеся, уродливые, непокорные — они росли здесь, как могли. Земля, на которой деревья росли, называлась Номансланд — Ничейная земля. С обеих сторон они были окружены врагами: с одной стороны безмолвно возвышались деревья, а с другой — были ядовитые морские водоросли и другие враги. А над всем этим, безразличное ко всему, светило солнце.

Птица быстро падала, и люди уже могли слышать плеск водорослей. Все они сбились плотной кучей в беспомощном ожидании. Сакерберд развернулся над морем. Прибрежная полоса его была сплошь покрыта водорослями, корни которых уходили в спокойную воду. С трудом птица направила свой полет в сторону узкого каменистого полуострова, врезавшегося в море.

— Смотрите, внизу — скала! — закричала Той.

Скала возвышалась над полуостровом. Высокая, узкая, серая. И она стремительно приближалась. Сейчас птица врежется в нее. Очевидно, уже умирая, она увидела небольшую площадку у подножия скалы и выбрала ее как единственное безопасное место. Но крылья уже были не в состоянии нести огромное тело: птица стремительно падала, а навстречу ей — так же стремительно — приближалась земля с торчащей скалой.

— Держись! — закричал Вегги.

В следующее мгновенье они врезались в верхушку скалы и их бросило вперед. От удара одно крыло треснуло и сломалось, но сакерберд все же удержался на скале.

Той поняла, что произойдет в следующею секунду: птица не сможет удержаться и все равно упадет, а вместе с ней и люди. Гибкая, как кошка, Той прыгнула вниз и приземлилась на один по скальных выступов. Затем она позвала своих товарищей. По одному они запрыгали к нем. Осталась одна Май. Но вот и она, крепко сжав свой тотем, прыгнула навстречу спасению.

Сакерберд беспомощно посмотрел на них своим полосатым глазом. Той заметила, что от удара тело птицы раскололось, и глубокая трещина рассекла его поперек. Птица поползла вниз. Ее изуродованное крыло заскользило по уступам скаты. Захват ослабел. Она сорвалась и упала, а дети, перегнувшись через свое естественное укрытие, следили за ее падением.

Сакерберд упал у подножия скалы и откатился. Удивительно живучий, он не погиб и на этот раз.

Он поднялся и, медленно, тяжело покачиваясь, стал отползать от скалы, волоча за собой крылья. Однако крыло, прошелестев по прибрежной гальке, окунулось в воду.

Поверхность моря, неподвижная еще секунду назад, ожила, и из нее показались длинные жесткие стебли морского растения, густо покрытые наростами. Медленно, как бы нехотя, один из стеблей поднялся и ударил по крылу. И если первый удар можно было назвать вялым, то последующий был нанесен уже в полную силу, а дальше — в работу включились остальные стебли. И вот уже на четверть мили море закипело под их ударами — ударами растений, слепо ненавидящего любую иную форму жизни.

Пытаясь уйти от нападения, сакерберд предпринял усилия, чтобы отползти подальше в сторону. Но длина ожившего растения казалась бесконечной. На птицу сыпался град ударов, и все попытки уклониться от них ни к чему не привели. Некоторые удары были так сильны, что наросты на стеблях лопались, а из них во все стороны разлеталась желто-коричневая жидкость. Место на птице, куда попадал яд, пенилось, и появлялся отвратительный коричневый дым, Сакерберд терпел боль молча, ибо он был нем. Медленно, запинаясь, он уползал с полуострова к берегу, уворачиваясь от ударов и уходя от захватов, волоча за собой тлеющие крылья. Но этот мрачный берег таил в себе и другие опасности. Как только длинные стебли, устав сечь птицу, скрылись под водой, из нее тотчас же показались щупальца, усеянные большими зубами. Сакерберд уже почти добрался до берега, когда зубы вонзились в его тело. На этот раз вырваться он уже не смог: несколько щупальцев пронзило свояки зубами его тело и крылья. Силы оставили его. Он пошатнулся и упал в воду, которая, принимая его, раскрылась и превратилась в один большой рот.

Восемь испуганных человек видели все это, находясь на вершине скалы.

— Мы никогда не выберемся отсюда, — сказала самая маленькая из них — Фай и заплакала.

Морские водоросли захватили добычу, но еще не стали ее полноправными хозяевами, потому что зашевелились растения Номансланда. Зажатые между джунглями и лесом, некоторые из них, похожие на мангровое дерево, уже на протяжении многих лет бесстрашно подбирались к воде. Другие, паразиты по природе, росли на своих соседях, вытянув к воде длинные крепкие ветви, похожие на удилища.

Эти и другие обитатели ничейной территории рванулись к добыче, намереваясь отобрать ее у своих морских врагов. Из-под воды взметнулись их корни, в одно мгновенье обвившие птицу. И закипела битва.

Казалось, все побережье ожило, когда двинулись в бой боевые порядки двух противоборствующих армий. Растения бешено извивались. Над морем поднялась завеса из облака брызг, делая из всего происходящего еще более кошмарное зрелище. Из леса на поле боя уже спешили хищники, стремящиеся урвать свою долю добычи. В этой безумной, бескровной битве о птице все забыли, и ее разорванное тело, уже никому не нужное, валялось в прибрежной пене.

Той встала.

— Мы должны идти сейчас, — голос ее был полон решимости. — Сейчас самое время добираться к берегу.

Для семерых перепуганных людей ее речь была словами обезумевшего.

— Но мы там все погибнем, — сказала Пойли.

— Нет. Как раз сейчас мы не погибнем. Они дерутся между собой и слишком заняты, чтобы обращать на нас внимание. Если мы не отправимся сразу, то потом будет слишком поздно.

Авторитет Той не был абсолютным. Никто не двинулся с места. Тогда, разозлившись, Той ударила Фай и Шри. Но главными ее противниками были Вегги и Май.

— Да нас убьют, как только мы появимся там, — сказал Вегги. — По-моему, пути к спасению пет. Мы все только что видели, что произошло с таким сильным существом, как сакерберд.

— Мы не можем просто оставаться здесь и ждать смерти, — зло ответила ему Той.

— Но мы можем остаться и подождать еще немного, — сказала Май. — Пожалуйста, давайте подождем!

— Но ведь ничего не изменится, — Пойли приняла сторону Той. — Будет только хуже. И никто, кроме нас самих, нам не поможет.

— Нас убьют, — упрямо повторил Вегги.

В отчаянии Той обернулась к самому старшему из ребят — Грэну.

— А что ты скажешь? — спросила она. С застывшим выражением лица Грэн наблюдал за происходившим на берегу. Он повернулся к ней. и лицо его по-прежнему ничего не выражало.

— Ты ведешь группу. Той. Те, кто хотят подчиняться тебе, — пусть делают это. Таков закон.

Той поднялась.

— Пойли, Вегги, Май и все остальные, — за мной! Мы пойдем сейчас, пока они слишком заняты собой, чтобы заметить нас. Мы должны вернуться обратно в лес!

И без промедления она перевалилась через край уступа и начала спускаться вниз. Остальные, испугавшись, что вообще останутся одни, поспешили за ней.

На поле боя стоял оглушительный гвалт. Уничтожая друг друга, растения не обращали внимания на людей, уже успевших насквозь промокнуть.

Поверхность моря бурлила от взрывов. Некоторые деревья, растущие на Номансланде и осаждаемые со всех сторон, на протяжении долгих веков уходили корнями в глубь песков не только в поисках пищи, но и в целях защиты от своих врагов. Они обнаружили уголь, добрались до серы и открыли месторождения нитрата калия. У себя внутри они очищали ископаемые и смешивали их. Полученный в результате этого процессе порох по капиллярам поднимался наверх и откладывался в особых коробочках на самых верхних ветвях. Именно последние бросали сейчас свою взрывчатку в морские водоросли, которые извивались и гибли под обстрелом.

План, предложенный Той, был непродуманным: ставка в нем делалась на везение, а не основывалась на четком расчете. На одной стороне полуострова водоросли и морские растения в огромном количестве выползли далеко на сушу и опутали дерево, бросающее коробочки с порохом. С помощью всей своей массы водоросли пытались с корнем вырвать дерево и утащить его, и битва здесь шла не на жизнь, а на смерть. Люди промчались мимо и исчезли в спасительных зарослях пырея.

И только теперь они заметили, что среди них нет Грэна.

VIII

А Грэн по-прежнему лежал под палящими лучами солнца, укрывшись за выступом скалы.

Ему было страшно, но страх не являлся единственной причиной того, почему он остался. Конечно, он понимал, и сказал об этом Той, насколько важно для всех подчиниться ей в сложившейся ситуация. Но вот он-то по своей натуре как раз и не был склонен к подчинению. Особенно сейчас, когда план, предложенный Той, давал так мало надежды на спасение. Кроме того, в его голове уже возникла другая мысль, хотя он и не знал, как выразить ее словами.

«О, да разве можно это высказать? — обратился он к себе. — У меня даже слов на это не хватает!»

Его очень заинтересовала скала. Все другие члены группы не были склонны к умственному анализу. Упав на скалу, Грэн, единственный из всех, понял, что это — не просто каменная глыба. Это — какое-то сооружение, построенное разумными существами. Термитник! И в нем должен быть подземный, совершенно безопасный, ход на побережье.

Итак, еще раз посмотрев, как его товарищи с трудом пробираются к берегу, Грэн рукояткой ножа постучал о скалу рядом с ним.

Ответа не последовало. И вдруг кусок скалы позади Грэна отодвинулся в сторону. Услышав слабый звук, он обернулся — из темноты на него смотрели восемь термитов.

Когда-то непримиримые враги, сейчас термиты и человек относились друг к другу почти по-родственному тепло, словно канувшие столетия сблизили их. Теперь, когда человек являлся, скорее, изгнанником, а не хозяином Земли, его отношения с термитами строились на равных.

Термиты окружили Грэна, изучая его. Он стоял спокойно, не шевелясь, а их белые тела неторопливо передвигались вокруг него. Термиты были такие же крупные, как и он, и от них исходил резкий, но не отталкивающий запах. Убедившись, что Грэн безвреден, термиты направились к краю выступа. Судя по всему, они смотрели на битву, развернувшуюся внизу. Грэн не знал, могут ли они видеть в ослепительных лучах солнца. Но уж грохот-то, доносящийся снизу, они наверняка слышали.

Грэн осторожно шагнул к открытому входу в термитник, из которого веяло прохладой м исходил незнакомый запах.

Два термита тут же двинулись наперерез и преградили ему путь. Их челюсти находились как раз на уровне его горла.

— Я хочу спуститься вниз, — сказал он. — Я не причиню никому вреда. Пропустите меня внутрь.

Один из термитов исчез в проходе, и через минуту их вернулось уже двое. Грэн отпрянул назад, у второго термита на голове был гигантский нарост.

Нарост был коричневого цвета, пористый, как губка, и похожий на пчелиные соты. Он обрамлял череп термита, уходил вниз и кольцом смыкался на его шее. Страшная ноша, казалось, совсем не беспокоила насекомое. Термит шагнул вперед, и остальные расступились, пропуская его. Он пристально посмотрел на Грэна и отвернулся.

Царапая по песку, термит принялся рисовать. Примитивно, но предельно понятно он изобразил термитник, прочертил линию, а затем соединил их двумя параллельными линиями, образовавшими узкую полоску. Было очевидно, что одна линия — это берег, а полоска — полуостров. Грэн страшно удивился. Он и не подозревал о наличии подобных способностей у насекомых. Он обошел рисунок. Термиты отступили, внимательно глядя на Грэна. Они чего-то ждали от него. Взяв себя в руки, Грэн наклонился и дополнил рисунок. Он прочертил линию из верхней точки термитника до его середины, затем через полоску, и к берегу. И показал на себя.

Было непонятно, поняли его насекомые или нет. Они просто развернулись и поспешили вовнутрь. Грэн последовал за ними, справедливо рассудив, что ничего другого ему не остается делать. Ему не препятствовали: очевидно, что просьба его была ими понята.

В нос ударил незнакомый запах. Грэн весь напрягся, когда различил звуки и понял, что закрывают вход. После яркого солнца снаружи здесь стояла непроглядная темень.

Для Грэна спуск был легким; со всех сторон его окружали выступы различной величины, за которые он хватался, опускаясь все ниже и ниже.

Когда его глаза привыкли к темноте, Грэн увидел, что тела термитов излучают слабый свет, и понял, почему они принимают самые различные очертания. Некоторые из термитов двигались совершенно бесшумно. Как привидения, они скользили по многочисленным ходам. Грэн не мог понять, чем они заняты.

Наконец, опустившись на самый низ термитника, они остановились. Согласно расчетам Грэна, они находились ниже уровня моря. Воздух здесь был влажный и тяжелый. Теперь с Грэном остался только термит с наростом; остальные ушли стройной колонной, даже не оглянувшись. Только сейчас Грэн обратил внимание на какой-то странный зеленоватый свет. Сразу он не мог определить его источник, так как почти бежал, поспевая за своим проводником. Коридор, по которому они шли, был неровным и тесным от большого количества термитов, занятых своими делами, Здесь были и другие живые маленькие существа, которых либо в одиночку, либо по нескольку пар сопровождали термиты.

— Не так быстро! — закричал Грэн. Но проводник не обратил на его слова никакого внимания.

Стало светлее. Зеленый свет шел с обеих сторон тоннеля. Грэн увидел, что он пробивается сквозь слюдяные окна, и поразился гениальности строителей. Окна смотрели прямо в море, и сквозь них можно было наблюдать зловещих морских растений.

Грэн очень удивился всему увиденному: все обитатели подземелья были заняты своим делом. Никто не обращал на него внимания. И только однажды живое существо, принадлежащее термитам, приблизилось к нему. Пушистое, на четырех лапах, с хвостом и светящимися желтыми глазами, оно было почти одного роста с Грэном. Глядя на него, существо произнесло «Мяу!» и попыталось потереться об него. Содрогнувшись, Грэн увернулся и поспешил за своим проводником.

Пушистое существо с явным сожалением посмотрело ему вслед, затем отвернулось и направилось за термитами, которые терпели его и кормили. Чуть позже Грэн увидел несколько таких же существ; некоторые из них почти полностью были покрыты грибковым наростом.

Наконец, проводник подвел Грэна к месту, где широкий тоннель разделялся на несколько более узких. Не раздумывая ни секунды, проводник выбрал тот, который плавно уходил вверх. И вдруг темнота рассеялась — это термит отодвинул плоский камень, закрывавший вход, и вылез наружу.

— Вы были очень добры, — сказал Грэн, выбравшись. Он старался держаться как можно дальше от коричневого нароста.

Термит развернулся и исчез в норе, даже не оглянувшись.

Грэну не нужно было долго думать, чтобы понять, что перед ним — Номансланд. Он слышал запах моря. До него доносился шум битвы, развернувшейся между земными растениями и морскими водорослями. Он ощущал предельное напряжение во всем, что окружало его, и подумал, что жить в лесу — куда спокойнее. А над головой его по-прежнему светило солнце.

Грэн решил, что самым правильным сейчас будет доползти до границы полуострова и попытаться найти следы Той. Добравшись до морского берега, он сможет хорошо просматривать полуостров, который и станет для него отличным ориентиром.

Грэн абсолютно точно знал, где находится море, потому что сквозь уродливые деревья мог видеть сухопутную границу Номансланда. С этим все было ясно.

Вдоль всей границы стеной стоял великий баниан. Стоял непоколебимо, несмотря на то что его стволы и ветви носили следы многочисленных атак со стороны моря и Номансланда. Чтобы помочь дереву отражать нападения отверженных растений Номансланда, здесь собрались те, кому баниан служил домом и укрытием: трэпперы, уилтмилты, плаггираги и другие, готовые пресечь любое, даже малейшее, движение вдоль границы.

Оставляя у себя за спиной столь мощное прикрытие, Грэн осторожно двинулся вперед.

Шел он медленно, вздрагивая от каждого звука. Однажды, бросившись па землю, он едва успел увернуться от тучи длинных смертоносных игл, запущенных в него из зарослей. Приподняв голову, он увидел кактус, которой раскачивался, перестраивая свою оборону. До этого он ни разу не встречал кактуса. Ему стало не по себе при мысли о неизвестных опасностях, окружавших его.

Немного позже Грэн увидел нечто еще более странное. Он уже занес было ногу, чтобы переступить через дерево, скрученный ствол которого напоминал петлю, как вдруг эта петля захлестнулась. Только благодаря своей мгновенной реакции Грэн успел выдернуть ногу, ободрав при этом кожу. Пока он лежал, приходя в себя от испуга, на расстоянии вытянутой руки проползло какое-то животное.

Это была рептилия — длинная, с крепкой и грубой кожей, с усеянной множеством зубов пастью. Когда-то (в те давно ушедшие времена, когда у человека для всего имелись названия) рептилия называлась ал лига го-ром. Глянув на Грэна, аллигатор исчез под стволом.

Почти все животные вымерли еще миллионы лет назад. Буйно развивающаяся под палящими лучами солнца растительность сломила и уничтожила их. Но вместе с некоторыми из старых деревьев, загнанными на болота и побережье океана, отступили несколько видов животных. Здесь они влачили свое существование, наслаждаясь жарой и получая удовольствие от жизни, насколько это было возможно.

Двигаясь с еще большей осторожностью, Грэн шел вперед. Шум битвы остался далеко позади, и он продвигался в абсолютной тишине. Все вокруг молчало, казалось, в ожидании чего-то.

Грэн остановился. На сердце было неспокойно. Вдруг очень захотелось быть вместе с остальными. Его охватила тоска. Однако причиной ее было не то, что он не подчинился и зашел сюда через термитник, а то обстоятельство, что все остальные повели себя глупо, не предложив ему лидерство.

Внимательно посмотрев по сторонам, Грэн засвистел. Ответа не последовало. И вдруг стало так тихо, что, казалось, его слушают даже эти растения, у которых не было ушей. Грэна охватила паника.

— Той! — закричал он. — Вегги! Пойли! Где вы?

На крик Грэна из листвы опустилось нечто, похожее на клетку, и придавило его к земле.

Как только Той и шесть ее товарищей достигли берега, они бросились в высокую траву, пряча друг от друга глаза и приходя в себя после пережитого испуга. Продираясь сквозь поле боя, они насквозь промокли. Успокоившись, заговорили о Грэне. Поскольку он был мальчиком, он был ценен. Они не могли вернуться за ним, но могли подождать его. Оставалось только найти относительно безопасное место, где они смогли бы дождаться его возвращения.

— Мы не будем долго ждать, — сказал Вегги. — Грэн не должен был оставаться. Давайте бросим его и забудем о нем.

— Он нужен нам для спаривания, — возразила просто Той.

— Я буду твоим мужчиной, — сказал Вегги. — Я буду со всеми вами еще до того, как зацветет фиговое дерево. Я уже взрослый.

В волнении он вскочил и заплясал перед женщинами, демонстрируя свое тело, к которому они не испытывали отвращения, а, учитывая то, что Вегги остался их единственным мужчиной, даже желали его.

Вегги бросился к Май, которая поднялась, чтобы потанцевать вместе с ним. Увернувшись, она побежала прочь. Дурачась, Вегги устремился за ней, Она смеялась, он — кричал.

— Вернитесь! — одновременно и яростно закричали Той и Пойли.

Не обращая внимания на их крики, Вегги и Май выбежали из травы на песчаный склон. И тут же из песка взметнулась большая рука и схватила Май за ногу. Она закричала, а из песка появилась еще одна рука и обвилась вокруг нее, затем — еще одна… Май упала. Вегги бросился ей на помощь, вынимая на ходу нож. Из песка появились другие руки и обвились уже вокруг него.

Когда на Земле растения вытесняли все живое, наименее подверженными данному процессу оказались растительные обитатели моря. Эта среда была на так чувствительна к изменениям, как земля. И тем не менее изменение размеров к бурное распространение морских водорослей заставило многих морских обитателей преобразовать характер и места произрастания.

Новые чудовищные водоросли мастерски ловили крабов, опутывая их своими вечноголодными стеблями. Они даже научились вытаскивать их из-под камней в то время, когда крабы были абсолютно беззащитны: старый панцирь они уже сбрасывали, а новый был еще мягким. Через несколько миллионов лет крабов не осталось вообще.

Тем временем у осьминогов начались большие неприятности с водорослями. С исчезновением крабов они лишились своей основной пищи, Вынужденные одновременно спасаться от водорослей и искать себе пропитание, многие из них покинули океан. Они стали обитателями побережья — и появился песчаный осьминог.

Той и остальные бросились спасать Вегги. единственного оставшегося у них мужчину. С яростью они набросились на щупальца. Однако у песчаного осьминога их было достаточно, чтобы справиться со всеми ими. Даже не показывая из песка своего тела, он обвил всех семерых своими щупальцами, несмотря на то что люди отбивались изо всех сил. Ножи оказались бесполезными — щупальца повалили людей на песок и постепенно их крики начали стихать.

На Номансланде, где происходила наиболее жестокая борьба за выживание, процесс имитации был наиболее заметен. Живой и самый яркий пример подобной имитации — уиллы. Их невозможно было отличить от песчаного осьминога. И, став таковыми, они — закрепились как самые неуязвимые существа на всем зловещем побережье.

Уиллы жили под песком или галечником, а на поверхности оставалась только их листва. Со временем корчи уиллов приобрели гибкость и, превратившись в щупальца, стали прочными, как сталь. Одному из этих существ люди и были обязаны своей жизнью.

В интересах осьминога было задушить свою жертву как можно быстрее. Длительная борьба привлекала его врагов — уиллов; ставшие похожими на осьминога, они превратились в ею смертельных врагов. Сейчас они приближались к ному. Двое из них прокладывали себе дорогу под песком, неся по поверхности листья, похожие на безобидные кусты, за которыми вился шлейф взрыхленной грязи.

Они напали мгновенно, без предупреждения. Их корни были длинными и ужасно сильными. Первый — с одной стороны, второй — с другой, они захватили щупальца осьминога. Последний знал этот смертельный захват и его чудовищную силу. Ему ничего не оставалось делать, как отпустить людей и вступить в смертельную схватку со своим давним врагом. Рванувшись так, что люди разлетелись в разные стороны, он появился из песка с раскрытой пастью и круглыми от страха глазами. Взвившись, один из уиллов сильным движением перевернул осьминога вверх ногами. Перевернувшись еще раз, осьминог вошел в первоначальное положение, освободив яри этом от захвата все свои щупальца, кроме одного. Быстрым движением челюстей он откусил его с такой яростью, как будто его собственное тело было его злейшим врагом, Море находилось рядом, и, повинуясь своим инстинктам, он решил искать спасения там. Но корни-щупальца уже со свистом резали воздух, ища его. И они нашли его! Осьминог поднял целую тучу песка и щебня в ярости, что путь к отступлению отрезан. Но уиллы уже держали его, и на двоих уиллов приходилось около тридцати пяти щупалец.

Люди забыли о том, где они находятся, и замерли, наблюдая за неравной дуэлью. Но вдруг в их направлении метнулись щупальца.

— Бежим! — закричала Той, первая приходя в себя и увидев, как песок взметнулся у ее ног.

— У него Фай! — услыхала она крик Дрифф.

Самая маленькая из группы была в беде. Одно из белых щупалец обвилось вокруг нее с такой силой, что девочка не могла даже крикнуть. Ее лицо и руки стали багровыми. В следующую секунду щупальце оторвало ее от земли и со страшной силой ударило о ствол стоявшего рядом дерева. Люди видели, как ее изуродованное, окровавленное тельце скатилось в песок.

— Все, — хрипло сказала Той, — пошли!

Они добежали до ближайших зарослей и повалились на землю, тяжело дыша. Все еще переживая потерю своего младшего товарища, они услышали, как песчаный осьминог был разорван на части.

IX

Ужасные звуки утихли, а шесть человек все еще лежали на земле. Наконец, Той поднялась и заговорила.

— Видите, что произошло из-за того, что вы не позволили мне вести вас. Грэн пропал, Фай мертва. Скоро мы все погибнем, а наши тотемы сгниют здесь.

— Мы должны выбраться из Номансланда, — проговорил Вегги. — Это все — сакерберд. — Он понимал, что в происшедшем виновен только он.

— Мы никуда не выберемся до тех пор, пока вы не будете меня слушаться, — отрезала Той. — Или вы хотите умереть прежде, чем поймете это? После того, что произошло, вы все будете делать то, что скажу я. Понятно, Вегги?

— Да.

— Май?

— Да.

— А вы, Дрифф и Шри?

— Да, — был ответ.

— Оставайтесь здесь, — приказала Той. — Мы с Пойли пойдем за Грэном и вернемся.

Крик Грэна они услышали, когда шли мимо деревьев уисл. Пройдя еще немного и осторожно обойдя кактус, они увидели мальчика. Он лежал на животе под деревом, похожим на то, под которым они отдыхали, убежав от осьминога. Он был придавлен к земле чем-то вроде клетки.

— О, Грэн! — воскликнула Пойли. — Как нам не хватало тебя!

Они уже бежали к нему, когда от ближайшего дерева метнулся трайлер — вьющееся растение с широко раскрытым мокрым красным ртом, яркое, как цветок, и неприятное на вид. Оно нацелилось на голову Грэна.

У Пойли заныло в груди. Не раздумывая, она бросилась на трайлера и перехватила его в воздухе. Мгновенно вытащив нож, она одним ударом обрубила стебель. Рот остался у нее в руке, и ока отбросила его в сторону: теперь он никому не причинит вреда.

— Пойли! Сверху! — предупреждая подругу, крикнула Той.

Паразит, почувствовав опасность, выпустил с десяток извивающихся стеблей, каждый из которых оканчивался отвратительным ртом. Быстрые и смертоносные, они извивались над головой Пойли. Но Той была уже рядом. Несколько быстрых и точных ударов ножами, и — обрубленные рты лежали у их ног, извиваясь и разбрызгивая сок. Реакция у растений не была самой быстрой во Вселенной, наверное, потому, что они почти не чувствовали боли.

Тяжело дыша, девушки подошли к Грэну, который по-прежнему лежал, придавленный к земле клеткой.

— Вытащите меня отсюда, — попросил он, беспомощно глядя на них.

— Конечно. Ведь я же лидер, — сказала Той, — Клетка — это часть дерева. Сейчас мы заставим ее подняться и освободим тебя.

Некоторые деревья, такие, как, например, мангровое, добрались до моря и для пропитания вылавливали морские водоросли. Другие, такие, как уиллы, переняли привычки животных и охотились как плотоядные, питаясь разложившейся плотью. Но дуб за многие миллионы лет сплел из своих ветвей клетку и отлавливал зверей живьем. Пока звери существовали, они удобряли землю своим пометом, а умирая — разлагались и уже в таком виде питали корни дуба.

Пойли и Той начали рубить ветви, каждую из двенадцати, по очереди. Вероятно, дуб предположил, что разрушения, причиняемые его клетке, серьезнее, чем они были на самом деле; неожиданно ветви взметнулись вверх, и все сооружение исчезло в листве.

Забыв о табу, девушки схватили Грэна и побежали с ним туда, где их ожидали остальные.

Не без доли хвастовства Грэн поведал о своем пребывании в термитнике, но ему не верили.

— Да вы все видели его! Мы сидели на нем.

— В лесу термиты не такие умные, — сказала Май.

— Это не лес, — ответил Грэн. — Здесь все по-другому.

— У тебя в голове все по-другому, — передразнила его Май. — Ты вернулся и рассказываешь нам небылицы, чтобы мы забыли, как плохо ты себя вел, не слушаясь Той.

— Я рассказываю вам только о том, что видел. — Грэн был зол. — На Номансланде все по-другому. Я видел, как у многих термитов на голове растет грибок. Такого я еще не видел никогда. А вот здесь я это видел и не один раз. Это нехорошо.

— Где ты это видел? — спросила Шри.

Грэн подбросил кусок стекла странной формы и поймал его в воздухе.

— Когда я попал в клетку, то успел посмотреть вверх, в листву. Там что-то было, И когда листья зашевелились, я увидел, что это такой же грибок, что и на головах у термитов. И он блестел и переливался на солнце.

Той встала.

— Слишком многое несет здесь смерть, — сказала она. — А теперь нам нужно возвращаться в лес, где мы будем в безопасности. Ну, все. Вставайте.

— Пусть Грэн закончит свой рассказ, — попросил Вегги.

— Вставайте все. Засовывайте тотемы за пояс и делайте то, что я говорю.

Грэн вскочил первым. Всем своим видом показывая что готов слушаться, Остальные тоже начали подниматься, и вдруг впереди что-то громко затрещало и перед ними промелькнули два сцепившихся в схватке райплана.

Над Номансландом летало много птиц: и таких, которые питались в море, и таких, которые находили себе пищу на суше. Все они пролетали над этой ничейной полоской земли не снижаясь, так как очень хорошо знали обо всех опасностях, таящихся здесь.

Но райпланы были так заняты выяснением отношений, что, упав в листву дерева, под которым собрались люди, даже не поняли, что они уже на ничейной земле.

В одно мгновение Номансланд ожил. Голодные растения вскинули свои ветви. Зашевелились огромные неттльмосы, развернулись зубастые стебли. Кактус изогнулся и выпустил иглы. Кламберы вскинули стебли, усеянные присосками. Пушистые существа, похожие на тех, что Грэн видел в термитнике, промчались мимо. Все, что могло двигаться, оживилось, подгоняемое голодом. Через секунду Номансланд превратился в машину смерти.

Даже те растения, которые не имели возможности двигаться, приготовились к дележу добычи. Деревья уисл, возле которых лежали перепуганные люди, в предвкушении затрясли колючками. Безобидный в обычных условиях, здесь, на ничейной земле, — в условиях жестокой борьбы за выживание, уисл стал очень агрессивным. Он был готов наброситься на любого проходящего мимо. Точно так же, как и сотни других растений, маленьких, неподвижных, но вооруженных. Они не обратили внимания на обреченных райпланов, но приготовились полакомиться теми, кто, забыв об осторожности, возвращаясь с кровавого пиршества, пройдет мимо них.

Из песка, шевеля своими корнями-щупальцами, показался огромный уилл я, разбрасывая в стороны грязь и песок, бросился к несчастным райпланам, которых уже разрывали на части другие хищники.

Вокруг царил хаос. У райпланов с самого начала отсутствовали шансы остаться в живых,

— Смотрите — грибок! — закричал Грэн.

Среди коротких змеевидных ветвей, которые образовывали голову уилла, виднелся зловещий нарост. С того момента, как началась драка из-за райпланов, Грэн уже на нескольких растениях наблюдал подобное. Он содрогнулся, но на других это, казалось, не произвело впечатления. В конце концов, смерть многолика. Об этом знали все.

Впереди, теперь уже победители, растерзавшие райпланов, дрались между собой.

— Мы находимся в очень опасном месте, — сказала Пойли. — Пошли отсюда.

— Я как раз собиралась сказать то же самое, — сердито одернула ее Той.

Все поднялись и осторожно пошли вперед. У них в руках были длинные палки, которыми они пробовали землю прежде, чем сделать шаг. Беспощадный уилл вселил осторожность в их сердца.

Они шли долго, преодолевая препятствие за препятствием, не раз избегая смертельной опасности. Все уже устали настолько, что еле передвигали ноги. Они обнаружили упавшее дерево с полым стволом. Выгнав из него при помощи палок какое-то живое существо, покрытое листьями, они залезли внутрь и сразу же уснули. Проснулись люди пленниками: оба конца ствола были запечатаны.

Проснувшаяся первой Дрифф заметила это и, закричав, разбудила всех остальных. Сомнений не было — они были в ловушке и очень скоро могли задохнуться. Стены, вначале сухие и мягкие, стали липкими, и с них на людей капал сладкий сок. Упавший ствол был ничем иным, как большим желудком, в который они сами вошли. И сейчас этот желудок их переварит.

За прошедшие тысячелетия белэлм полностью оставил всякие попытки добыть себе пропитание на негостеприимном побережье Номансланда. Сохранив всю свою корневую систему, ныне он существовал исключительно в горизонтальном положении, замаскировавшись под обыкновенное бревно. Его листья и ветви в процессе эволюции превратились в живое существо, покрытое листьями, — то самое, которое люди выгнали из ствола, существо, служившее хорошей приманкой, заманивавшей добычу в желудок своего партнера. И хотя обычно белэлм питался растительной пищей, живая плоть также удовлетворяла его потребности в еде. И сейчас семь маленьких людей были как нельзя кстати.

А тем временем семь человек отчаянно рубили стены бревна, пытаясь выбраться наружу. Безуспешно. Сладкий дождь стал сильнее: белэлм «нагуливал» аппетит.

— Так дело не пойдет, — выдохнула Той, — давайте отдохнем и подумаем, что можно сделать.

Сидя на корточках, Грэн постарался сконцентрироваться и не обращать внимания на капли, бьющие его по спине. Он попытался вспомнить, как выглядит ствол снаружи. Они искали место, где можно было бы поспать, когда пришли сюда. Поднявшись вверх по склону и обойдя подозрительный участок голого песка, на самом краю склона они обнаружили белэлм, лежащий в невысокой траве. Снаружи он был гладким…

— Ха! — воскликнул Грэн в темноте.

— Что случилось? — спросил Вегги. — Чего ты смеешься? — Он был зол на всех. Разве не был он мужчиной, которого все должны беречь и защищать от опасностей?

— Мы все вместе сейчас бросимся на эту стену, — сказал Грэн, — может быть, так нам удастся раскачать дерева

Вегги хмыкнул:

— И что это нам даст?

— Делай, что он говорит, ты, маленький червяк! — голос Той дрожал от ярости.

Все вскочили, как будто их ударили. Она, как и Вегги, не понимала, чего хотел Грэн, но ей нужно было показать свою власть.

— Все толкайте эту стену, быстро!

В темноте они все прикоснулись друг к другу, чтобы убедиться, что все будут толкать в одном направлении.

— Все готовы? — спросила Той. — Толкайте! Еще раз! Толкайте! Толкайте!

И, скользя в липкой жиже, они толкали. Белэлм качнулся. Уразумев, что у них получается, все закричали и с новой силой бросились на стену. Ствол качнулся еще раз. Затем еще раз. И — покатился.

Как и предполагал Грэн, дерево теперь само катилось вниз по склоку, а внутри ствола кувыркались семь человек.

— Будьте готовы выскочить, как только у вас появится возможность! — крикнул Грэн. — Если только такая появится. Ведь дерево может расколоться от удара, когда скатится со склона.

Попав на песок, белэлм покатился медленнее, а вскоре остановился совсем. Его напарник, существо в листьях, которое все время бежало следом, наконец догнало его. Вскочило на ствол и вцепилось в него своими ветвями. Но привести себя в порядок оно не успело.

Песок зашевелился. Появилось одно белое щупальце, затем — другое. Они качнулись и обхватили белэлм как раз посередине. Существо в листьях бросилось спасать свою жизнь, а из песка показался уилл. Внутри ствола люди слышали, как застонал белэлм.

— Приготовьтесь, — прошептал Грэн,

Мало кто мог противостоять объятиям уилла. Его нынешняя жертва была абсолютно беспомощна. Сдавленный мощными щупальцами, с громким треском белэлм развалился на части.

Как только люди увидели свет, они бросились врассыпную. Только Дрифф не смогла, выпрыгнуть. Ее зажало в одном конце ствола, и она, дико крича, пыталась выбраться, но безуспешно. Остальные, добежав до высокой травы, остановились и посмотрели назад.

Той и Пойли, обменявшись взглядами, бросились на помощь девочке.

— Вернитесь, глупые! — закричал Грэн. — Он ведь схватит вас!

Забыв об осторожности девушки бежали к Дрифф. В панике Грэн бросился за ними.

В трех ярдах от них возвышалось огромное тело уилла. На голове у него блестел грибок — отвратительный грибок, который Грэн видел уже много раз. Смотреть было страшно, и Грэн не мог понять, почему не уходят остальные. Он набросился на Той, крича, чтобы она уходила и спасала свою жизнь.

Той не обращала на его удары никакого внимания. Вместе с Пойли они пытались освободить ногу Дрифф, которая попала между двумя кусками дерева. Наконец, один кусок сдвинулся, и они вытащили девочку.

Держа ее под руки, Той и Пойли побежали обратно в траву, к остальным. Побежал за ними и Грэн.

Некоторое время они лежали, тяжело дыша. Все трое были перепачканы до неузнаваемости. Той поднялась первой. Повернувшись к Грэну, холодным и злым голосом она сказала:

— Грэн, я прогоняю тебя из группы. Теперь ты — изгнанник.

Грэн вскочил, чувствуя на себе взгляды всех остальных. На глаза навернулись слезы. Изгнание было самым страшным наказанием. Даже женщин изгоняли редко. Применить подобное наказание к мужчине было делом неслыханным.

— Ты не можешь сделать это! — закричал он, — За что? У тебя нет оснований!

— Ты ударил меня. Я твой лидер, а ты ударил меня. Ты пытался остановить нас, когда мы спасали Дрифф. Ты был готов оставить ее умирать. Ты всегда все делаешь по-своему. Я не могу быть твоим лидером, поэтому ты должен уйти.

Все, кроме Дрифф, вскочили на ноги и стояли раскрыв рты.

— Это ложь, ложь!

— Нет, это правда. — Той посмотрела на остальных. — Ведь это правда?

Дрифф горячо согласилась, что так оно и есть. Ее подруга Шри тоже не возражала. Вегги и Май всего лишь молча кивнули. Они чувствовали себя виноватыми в том, что не побежали спасать Дрифф, и поэтому, оправдывая себя сейчас, поддерживали Той. Несогласной оказалась только лучшая подруга Той — Пойли.

— Неважно: правда ли то, что ты говоришь, или нет, — сказала она. — Но если бы не Грэн, мы бы все погибли внутри белэлма. Грэн спас нас, и мы должны быть ему благодарны за это.

— Нет, нас спас уилл, — настаивала Той.

— Если бы не Грэн…

— Не лезь, Пойли. Ты же видела, как он ударил меня. Он должен уйти из группы. Он должен стать изгнанником. Это говорю я.

Две женщины смотрели друг на друга, положив руки на ножи.

— Он наш мужчина, — сказала Пойли. — Мы не можем выгнать его. Все, что ты говоришь, Той, — это чушь!

— Но у нас есть Вегги, или ты забыла?

— Вегги еще ребенок, и ты это знаешь!

Вегги аж подпрыгнул от злости.

— Я достаточно взрослый, чтобы сделать это с тобой, Пойли-толстуха! — закричал он, показывая себя. — Смотрите, я такой же, как и Грэн.

Но они оттолкнули его и продолжали ссориться. Глядя на них, остальные тоже начали кричать друг на друга. И только когда Грэн расплакался, все замолчали.

— Какие вы все глупые, — сказал он, всхлипывая. — Я знаю, как выбраться из Номансланда, а вы — нет. Как вы это сделаете без меня?

— Мы все сможем сделать без тебя, — ответила Той и тут же спросила: — А каков твой план?

Грэн горько усмехнулся:

— Ты отличный лидер, Той! Ты даже не знаешь, где мы находимся. Ты даже не догадываешься, что мы — на краю Номансланда. Посмотри, отсюда уже виден наш лес.

И он показал рукой.

X

Убежав от белэлма, они еще не успели осмотреться. Не существовало никаких сомнений в том, что Грэн прав. Как он и говорил, они были на краю Номансланда.

Там, вдали, уродливые и низкорослые деревья росли гуще. Среди них — колючие деревья-солдаты, а также высокая трава, стебли которой выглядели столь острыми, что могли перерезать человеческую руку. И все это венчали воедино заросли того, что много миллионов лет назад называлось ежевикой. Сейчас это были непроходимые заросли, войти в которые приравнивалось к самоубийству. Каждое из растений стояло наготове, как армия перед лицом врага.

Но и вид этого врага тоже не радовал глаз. Великий баниан, расширяя границы своей территории, насколько это было возможно, угрожающе нависал над изгнанниками Номансланда. Ветви, дальше других выброшенные вперед, имели очень густой лиственный покров и нависали над врагом, как волна, готовая вот-вот обрушиться, закрывая как можно больше солнца от растений Номансланда. Кроме баниана, здесь были и живые существа, обитавшие в его листве: трэпперы, попрыгунчик-уилтмилт, смертоносные дридперлипы и другие. Они охраняли границы великого дерева, как сторожевые псы, Лее, войти в который люди так стремились, пока показывал им только свои когти. Грэн внимательно посмотрел на лица своих товарищей, разглядывавших эту двойную стену враждебной им растительности, которая словно замерла; тяжелые, грозные листья оставались неподвижными под дуновением легкого бриза с моря.

— Видите? — спросил Грэн. — Оставьте меня здесь! Я хочу посмотреть, как вы пройдете сквозь заросли. Я очень хочу это видеть!

Инициатива была у него, и он старался максимально использовать ее. Все посмотрели на него, на заросли и вновь на него.

— Ты не знаешь, как пройти, — неуверенно произнес Вегги.

Грэн презрительно усмехнулся:

— Знаю!

— Ты думаешь, термиты помогут тебе? — спросила Пойли.

— Нет.

— Что же тогда?

Он вызывающе посмотрел на них, а затем повернулся к Той:

— Я покажу вам дорогу, если вы пойдете за мной. Той — безмозглая, а у меня мозги на месте. Я не стану изгнанником. Я доведу вас, а не Той. Сделайте меня своим лидером, и я спокойно доведу вас до леса.

— Эх ты, ребенок, — сказала Той. — Ты слишком много говоришь, Ты все время хвастаешься.

Но остальные уже начали шептаться.

— Лидерами должны быть женщины, а не мужчины, — с сомнением в голосе проговорила Шри.

— Той — плохой лидер! — крикнул Грэн.

— Нет, — ответила ему Дрифф. — Она смелее тебя.

Остальные, даже Пойли, закивали, соглашаясь. И, хотя их вера в Той не была абсолютной, Грэну они тоже не очень доверяли. Пойли подошла к нему и спокойно сказала:

— Ты ведь знаешь законы, по которым живут люди. Они изгонят тебя, если ты не покажешь им безопасный путь.

— А если я покажу? — он успокоился, потому что Пойли можно было доверять.

— Тогда ты останешься с нами, и все будет, как прежде. Но ты не должен думать о том, чтобы вести группу вместо Той. Это — нехорошо.

— Я буду говорить, что хорошо, а что — нет!

— И это тоже не разумно.

— Ты хорошая, Пойли! Не спорь со мной.

— Я не хочу, чтобы тебя изгнали. Я на твоей стороне.

— Тогда смотри!

И Грэн повернулся к остальным. Из кармана он достал кусок стекла странной формы и положил его на раскрытую ладонь.

— Это я подобрал, когда попал в клетку, — сказал он. — Называется слюда или стекло. Может быть, его принесло море, а может, это то, что используют термиты в рамах своих окон, выходящих в море.

Той потянулась, чтобы посмотреть, но он быстро отдернул руку.

— Подержите его на солнце, и под ним появится маленькое солнце.

Находясь в клетке, я обжег себе руку с его помощью. И если бы вы не пришли мне на помощь, я смог бы выжечь себе выход. Так и мы сможем пробить себе путь из Номансланда. Подожгите несколько веток, и начнется пожар, а ветер понесет огонь на лес. Все боится огня. А там, где прошел огонь, спокойно пройдем мы.

Все уставились друг на друга.

— Грэн очень умный, — произнесла Пойли, — он спасет нас.

— У него ничего не выйдет, — упрямо сказала Той.

В порыве нахлынувшей на него ярости Грэн швырнул в Той стекло.

— Ты — дура! У тебя одни лягушки в голове. Это ты должна стать изгнанницей! Это тебя нужно гнать отсюда!

Она поймала стекло и отбежала в сторону.

— Грэн, ты — сумасшедший! Ты не понимаешь, что говоришь! Уходи! — кричала она. — Иначе нам придется убить тебя!

Грэн резко повернулся к Вегги.

— Ты же видишь, как она относится ко мне, Вегги! Она не может быть лидером. Либо мы с тобой должны уйти, либо она!

— Той никогда не делала мне больно, — мрачно проговорил Вегги, стараясь избежать ссоры. — Я не собираюсь быть изгнанником.

Той почувствовала, что именно сейчас нужно действовать.

— В группе не может быть противоречий. Иначе она погибнет. Это — закон, Грэн или я. Один из нас должен уйти, и вы обязаны решить, кто. Высказывайтесь. Говорите, кто хочет, чтобы ушла а, а не Грэн?

— Это нечестно! — крикнула Пойли.

И наступила неловкая тишина. Все молчали.

— Грэн должен уйти, — прошептала Дрифф.

Грэн выхватил нож. Вегги тут же вскочил и вытащил свой. За ним Май сделала то же самое. Вскоре они все стояли, обнажив оружие. Все против одного. И только Пойли не двинулась с места.

Грэн побледнел.

— Отдай мое стекло, — потребовал он, протягивая руку к Той.

— Оно наше, — ответила она. — Мы сможем сделать маленькое солнце и без твоей помощи. Уходи, пока мы не убили тебя.

Последний раз он посмотрел на их лица. Затем развернулся и молча пошел прочь.

Бесцельно бродя по лесу, Грэн вдруг почувствовал, как что-то легко и безболезненно упало ему на голову. Уже несколько раз на растениях и живых существах Грэн видел черный грибок, похожий на человеческий мозг. За многие миллионы лет эволюции таковым стал обыкновенный гриб-сморчок. Теперь это был морэл, постигший совершенно иной способ существования.

Некоторое время Грэн стоял, боясь пошевелиться. Потом он поднял руку. Но тут же опустил. Голове было прохладно, он почти не чувствовал ее. Наконец он сел, прислонившись спиной к большому валуну, и посмотрел в том направлении, откуда пришел.

Впереди была полоска берега, залитая солнечным светом, а прямо над ним — листва, переливающаяся различными оттенками зеленого и белого цветов. Грэн безразлично смотрел на все это, пытаясь постичь смысл окружающего.

Он знал, что все это будет существовать и после его смерти, — растительность станет еще богаче, так как растения вберут в себя фосфаты, находящиеся в его теле. Нехорошо, конечно, что он уйдет не так, как это делали многие поколения его предков, но у него нет никого, кто мог бы позаботиться о его тотеме. В конце концов, жизнь коротка, и в этой жизни он ничего из себя не представляет.

«Ты — человек», — раздался вдруг голос.

Это был тихий, внутренний голос, не имеющий никакого отношения к голосовым связкам. Как старая пыльная арфа, он дребезжал где-то внутри его головы.

Грэн удивился. В его нынешнем состоянии он бы не удивился вообще ничему. Он сидел в тени камня, прислонившись к нему спиной, у него было обычное тело; так почему не может быть голосов, соответствующих его мыслям?

— А кто это говорит? — нехотя спросил он.

«Ты можешь называть меня морэлом. Я не оставлю тебя. Я могу помочь тебе».

У Грэна возникло подозрение, что морэл никогда до этого не говорил, так медленно он подбирал слова.

— Мне нужна помощь, — сказал Грэн. — Я — изгнанник.

«Я вижу это. Я теперь с тобой, чтобы помочь тебе, и я всегда буду с тобой».

Грэн совершенно ничего не понимал, но все-таки спросил:

— А как ты поможешь мне?

«Так же, как я помогал другим существам. Попав к ним, я их никогда не покидаю. Многие существа неразумны: у них нет мозга. А я — мозг. Я собираю мысли. Я и мне подобные, мы существуем как мозг, поэтому существа, к которым мы попадаем, — разумные и способны на очень многое».

— И я стану умнее, чем другие люди? — спросил Грэн.

Берег по-прежнему был залит солнечным светом. В голове у Грэна все перемешалось. Он как будто разговаривал с богами.

«Раньше мы никогда не попадали к людям, — продолжил голос, уже быстрее подбирая слова. — Мы, морэлы, живем только на границах Номансланда. Вы — живете только в лесах. Ты — хорошая находка. Я сделаю тебя могущественным. И всюду, куда бы ты ни пошел, ты будешь брать меня с собой».

Грэн не ответил. Он сидел, по-прежнему прислонившись спиной к камню, совершенно обессиленный, и хотел только одного — чтобы поскорее проходило время.

Голос задребезжал вновь:

«Я много знаю о людях. В этом мире ужасающе долго тянется время. Однажды, очень давно, еще до того, как солнце стало горячим, двуногие, подобные тебе, правили миром. Вы тогда были большими, в пять раз выше, чем ты сейчас. Вы стали маленькими, чтобы жить в новых условиях, чтобы выжить любым возможным способом. В те дни мои предки были маленькими, но все изменяется, хотя настолько медленно, что эти изменения происходят незамеченными. Сейчас вы — маленькие существа, настолько малы, что я могу поглощать вас».

Выслушав все это и немного подумав, Грэн спросил:

— Откуда ты все это знаешь, морэл, если до этого ты никогда не встречал людей?

«Я исследую строение твоего разума. Многие из твоих воспоминаний и мыслей достались тебе от прошлого, но они хранятся так глубоко, что ты не можешь добраться до них. А я могу. По ним я читаю историю прошлого тебе подобных. Я и мне подобные могут быть такими же великими, какими были вы…»

— И я тоже стану великим?

«По всей вероятности, так оно и будет…»

И вдруг Грэн почувствовал, что засыпает. Спал он крепко, и ему снились сны. Однако потом он не мог вспомнить, что это были за сны.

Внезапно он проснулся. Рядом что-то двигалось. Недалеко от него, в лучах солнечного света, стояла Пойли.

— Грэн, дорогой мой! — произнесла она, увидев, что он проснулся. — Я покинула остальных, чтобы быть с тобой. Чтобы стать твоей женщиной.

Теперь его ум был ясен, чист и быстр, как родниковая вода. Слишком многое из того, о чем он не знал, доставляло ему боль. Он вскочил.

Пойли с ужасом увидела у него на голове такой же грибок, какой был на деревьях и уиллах. Мягко переливаясь, он уходил вниз по шее и заканчивался полукольцом у ключицы.

— Грэн! Грибок! — отшатнувшись, в страхе закричала она. — На тебе грибок!

Он подскочил к ней и схватил за руку.

— Все хорошо, Пойли. Страшного ничего нет. Грибок называется морэлом. Он не причинит нам вреда. Он может помочь нам.

Пойли не ответила. Она знала законы леса и Номансланда. Здесь каждый был сам за себя, а не за кого-то.

Смутно она догадывалась, что в действительности морэл и питался, и распространялся за счет других. А раз так, то он был достаточно умен, чтобы убивать своего кормильца как можно медленнее.

— Это плохой грибок, Грэн, — настаивала она. — Он не может быть хорошим.

Грэн опустился на колени, увлекая за собой Пойли и шепча ей ласковые слова. Он погладил ее коричневые волосы.

— Морэл многому научит нас. Мы станем намного лучше. Сейчас мы жалкие существа, и ничего плохого нет в желании стать лучше.

— Как грибок может сделать нас лучше?

У Грэна в голове заговорил морэл:

«Она, конечно же, не умрет. Две головы лучше, чем одна. Ваши глаза будут раскрыты. Вы будете, как боги!»

Почти слово в слово Грэн повторил для Пойли то, что сказал морэл.

— Наверное, тебе лучше знать, Грэн, — неуверенно начала она. — Ты всегда был очень умным.

— Ты тоже будешь со мной, — прошептал он, обнимая Пойли.

Кусок морэла упал с шеи Грэна ей на лоб. Она сжалась, попыталась поднять руки, чтобы сбросить его, а потом закрыла глаза; когда она их открыла, они были ясными и спокойными.

Пойли притянула Грэна к себе, и в теплых лучах солнечного света он стал ее мужчиной.

Наконец, они поднялись, улыбаясь друг другу. Грэн посмотрел под ноги.

— Мы уронили наши тотемы, — сказал он.

Она безразлично махнула рукой.

— Оставь их, Грэн. Все это чепуха. Они нам больше не понадобятся.

Они поцеловались и стали думать о других вещах, окончательно привыкнув к наростам на головах.

— Нам не нужно беспокоиться о Той и других, — сказала Пойли. — Они оставили нам дорогу в лес. Смотри!

Она обвела его вокруг дерева. В том месте, где огонь выжег проход к лесу, поднималась стена дыма. Взявшись за руки, они покинули Номансланд, их страшный Рай…