Глава 2


Лондо покачнулся от удара. В первый момент он даже не понял, что произошло, и, запаниковав, решил было, что в него выстрелили из бластера. Странно, но его повергло в раздражение такое предположение. В конце концов, еще до окончания ночи он и сам собирался убить себя, так что с его стороны было неблагодарностью гневаться на того, кто хотел просто сэкономить ему силы.

Но затем Лондо вдруг сообразил, что раз он по-прежнему в состоянии мыслить, то, значит, в него не выстрелили, а просто чем-то швырнули. И даже заметил, чем: камень, на котором осталось после удара красное пятно, отскочил от лба Лондо и лежал теперь возле его ног.

Эскорт гвардейцев, шествовавших следом, отреагировал незамедлительно. Половина из них в тот же миг сомкнулась вокруг Лондо, образовав непробиваемую стену тел - барьер против любых возможных покушений. Остальные бросились в сторону, откуда прилетел камень. Лондо едва успел мельком заметить стройную фигурку, метнувшуюся во мрак возле стены ближайшего здания.

- Идемте, Ваше Величество, - сказал Дурла, потянув Лондо за руку. - Мы должны уйти отсюда… вернуться во дворец…

- Нет.

- Но мы…

- Нет! - прогремел Лондо с такой силой, что гвардейцы вокруг него отпрянули. Это дало возможность Лондо прорваться сквозь их строй и побежать следом за группой, преследующей нападавшего.

- Ваше Величество! - в ужасе вскричал Дурла, но Лондо уже успел отбежать на приличное расстояние.

Тем не менее, в одно мгновение гвардейцы пришли в себя и бросились в погоню за императором. Настигнуть его оказалось для них, молодых и хорошо физически подготовленных, делом несложным. Гвардейцы бежали теперь по бокам от императора, а Лондо обнаружил, что уже запыхался, и почувствовал мрачное раздражение, что позволил себе так обрюзгнуть.

Возможно, сурово подумал он, ему не следовало пренебрегать советом Вира. В последнее время Вир ухитрялся поддерживать себя в изумительно хорошей форме.

- Как тебе это удается? - спросил его однажды Лондо.

- Меньше есть, не употреблять алкоголя и заниматься гимнастикой.

- Радикально, - отозвался Лондо и разочаровано хмыкнул.

Но теперь, когда его сердца учащенно бились, а дыхание хрипело в груди, он решил, что, в конце концов, Вир был не столь уж неправ.

Дурла держался всего на шаг позади императора и кричал на бегу:

- Ваше Величество! Это в самом деле неуместно! Там может быть засада! Это безумие!

- С какой стати… засада? - отдувался Лондо. - Ты сам… сказал… что это безумие… Кто ж будет… устраивать ловушку… в расчете на безумие… мишени?

Погоня заметно замедлилась. Дорогу то и дело преграждали завалы от рухнувших зданий. Впрочем, гвардейцев это задержать не могло: они карабкались по развалинам со всей прытью, на которую были способны. Для них было делом чести изловить того, кто совершил столь подлую попытку покушения на их императора.

А затем гвардейцы разом остановились, выстроившись полукругом возле уцелевшей стены. Поняв, что они настигли злоумышленника, Лондо замедлил свой бег, затем остановился и оправил свой мундир и жилет, чтобы восстановить внешнее достоинство. Дурла, все это время бежавший за ним попятам, выглядел омерзительно свежим и ни в малейшей степени не сбившим дыхание.

- Ваше Величество, я, в самом деле, вынужден настаивать… - начал он.

- Ох, ты вынужден? - сказал Лондо, резко обернувшись. - И на чем именно ты смеешь настаивать?

- Позвольте мне отвести вас назад во дворец, там вы будете в безопасности…

Но тут они услышали девичьи крики:

- Пустите меня! Пустите меня, уроды! И их не трогайте, они тут не при чем!

- Да это же детский голос, - сказал Лондо, глядя на Дурлу с откровенным презрением. - Ты что, хочешь сказать, что по пути во дворец меня должен охранять эскорт вооруженных гвардейцев только для того, чтобы я мог избежать гнева маленькой девочки?

Похоже, Дурла собирался что-то возразить, но, очевидно, вовремя осознал, что ничего убедительного сказать все равно не сможет.

- Нет, Ваше Величество, конечно, нет.

- Хорошо. Потому что я определенно не хотел бы думать, что ты подвергаешь сомнению мою храбрость.

На это раз Дурла отреагировал мгновенно.

- У меня и в мыслях подобного быть не могло, Ваше Величество.

- Хорошо. Надеюсь, теперь мы понимаем друг друга.

- Да, Ваше Величество.

- Что ж, тогда… я хотел бы узнать, с кем мы имеем дело, - сказал Лондо и указал жестом в сторону скопления фигур впереди.

Дурла кивнул и отправился получить отчет о происшедшем у гвардейцев, схвативших «злоумышленника». Выражение его лица менялось по мере того, как он выслушивал доклад, и когда он вернулся к Лондо, то был явно в замешательстве.

- Вы правы, Ваше Величество. Это юная девица, не больше пятнадцати лет от роду.

- Есть с ней еще кто-нибудь?

- Да, Ваше Величество. Семья… вернее то, что от нее осталось. Они соорудили там себе что-то вроде убежища из подручных материалов. Они заявляют, что приютили девушку, потому что она скиталась по улицам, и им стало её жалко.

- Понятно.

- Да, и они выглядят несколько… сердитыми… Они считают, что девица подставила их, поскольку теперь на них может обрушиться гнев императора.

- В самом деле? Тогда скажите им, что мой гнев сегодня еще не успел войти в полную силу, несмотря на несвоевременные провокации, - сказал Лондо, осторожно коснувшись ссадины на своей голове. Там уже выросла большая шишка. - Хотя, нет, лучше я скажу им сам.

- Но это может быть уловка, Ваше Величество, - предупредил Дурла. - Некая ловушка.

- Будь это так, Дурла, они приготовили бы для меня бластер или что-нибудь помощнее, - сказал Лондо, положив руку на плечо капитану. - И я нисколько не сомневаюсь, что ты бросился бы на выстрел и прикрыл меня своим собственным телом, и умер с молитвой о своем возлюбленном императоре на устах, не так ли?

Дурлу, похоже, не привела в смущение такая сентенция.

- Для меня было бы великой честью, Ваше Величество, сослужить для вас такую службу.

- Тогда будем вместе надеяться, что такая возможность сейчас представится, - сказал Лондо.

По-прежнему обнимая Дурлу за плечи, Лондо подошел к гвардейцам, окружавшим нападавшего. Они не решались пропустить Лондо в круг, но едва Дурла подал им молчаливый знак, тут же расступились. Почему-то это вызвало крайнее раздражение Лондо. Он ведь император. Но какой от этого толк, если даже гвардейцы не торопятся исполнять его пожелания, пока не получат соответствующий приказ от своего капитана?

Впрочем, в конце концов гвардейцы все-таки расступились, и Лондо оказался лицом к лицу с ранами и болью Примы Центавра.

Перед ним, под сделанным из подручных материалов навесом, стояла центаврианская семья. Отец с низко подстриженным волосяным гребнем, и молодая мать, с длинным, по традиционной моде, хвостом волос. Такая прическа требовала ухода, её, волосы, произрастая пучком на лысой в основном голове, выглядели неопрятно и неряшливо.

Вместе со взрослыми стояли трое детей, два мальчика и девочка, почти погодки, лет двенадцати - пятнадцати. Даже если бы Лондо и не знал уже, кто из юнцов решил попрактиковаться в метании, используя его в качестве мишени, он смог бы это отгадать с первого взгляда. Мальчики, как и их родители, глядели в землю, опасаясь не то что камень, но даже взгляд бросить в лицо своему императору. Отец - отец, единственный из всех! - дрожал от страха. Отличный пример центаврианского мужества, нечего сказать.

Но девочка… Она не отвела глаз и не съежилась от страха при приближении Лондо. Горделиво выпрямившись, она смело и дерзко смотрела ему прямо в глаза. Девочка выглядела исхудавшей, выпиравшие скулы и пухлые губки несколько портили ее черты. На губах виднелась свежая кровь.

- Тебя кто-то ударил? - строго спросил Лондо, и, не дожидаясь ответа, повернулся к гвардейцам: - Кто это сделал?

- Я, Ваше Величество, - сказал один из гвардейцев и сделал шаг вперед. - Она сопротивлялась, и я…

- Пошел вон, - приказал Лондо без колебаний. - Если ты не можешь справиться с одним-единственным ребенком, не прибегая к грубой силе, тебе не может быть места в свите императора. И не смей смотреть на Дурлу! - крикнул он, чувствуя, как вскипает в нем гнев. - Пока еще я здесь властвую, а не капитан моих гвардейцев. И я говорю, что ты уволен. Немедленно уходи.

Гвардеец неловко поклонился императору и поспешно зашагал прочь. Лондо вновь повернулся к девочке и не обнаружил ничего, кроме презрения, на ее лице.

- Ты не одобряешь моих действий? - удивился он.

Лондо рассчитывал, что вопрос останется риторическим, но ответ последовал незамедлительно:

- Ты уволил одного гвардейца и теперь мнишь себя защитником народа? Не смеши меня.

- Неслыханная дерзость! - вскричал Дурла с такой яростью, будто оскорбили его, а не императора. - Ваше Величество, пожалуйста, разрешите мне…

Но Лондо поднял руку, призывая его к спокойствию, и посмотрел на девочку уже более пристальным и заинтересованным взглядом.

- Я ведь видел тебя раньше? Не так ли?

Девочка молчала.

- Отвечай своему императору! - рявкнул Дурла, и на сей раз Лондо не возражал. Одно дело юношеская дерзость - терпимость к ней, безусловно, следует считать добродетелью. Но если император задает тебе вопрос, то, Великий Создатель, ты либо отвечаешь на этот вопрос, либо отвечаешь за последствия своего неповиновения.

К счастью, девочке хватило здравого смысла, чтобы почувствовать границы дозволенного.

- В прошлом… мы уже виделись пару раз, во дворце, во время официальных церемоний, - и, поскольку Лондо, по-видимому, по-прежнему не узнавал ее, добавила: - Моей матерью была леди Целес, а отцом… лорд Антоно Рефа.

Это имя обрушилось на Лондо, как удар кузнечного молота. Лорд Рефа, некогда его союзник, мастер политических интриг, которые в конце концов обернулись для Лондо утратой всего, что было ему дорого в жизни. (12)

Одержимый жаждой власти, Рефа без раздумий устремился по пути, ведущему во тьму, погряз во лжи, двуличии и предательстве - неотъемлемых условиях успешной политической карьеры в великой Республике Центавра. Рефа, стратег и интриган старой школы, поднаторевший в хитростях властолюбивый подонок, нес прямую ответственность за гибель нескольких близких к Лондо людей. (13) И Лондо отомстил в той же манере, организовав Рефе жестокий и бесславный конец от рук разъяренных нарнов. (14)

И только много позже Лондо узнал, в какой огромной степени и он, и Рефа были всего лишь марионетками Теней. Каким бы подлецом ни был Рефа, но Лондо приписал ему ответственность за несколько деяний, в которых тот на самом деле замешан не был. (15) И часто с тех пор Лондо являлись видения, заставлявшие его почувствовать, что должен был пережить Рефа, умирая под ударами окровавленных дубинок и кулаков нарнов. В свое время мысль об этом доставляла Лондо некоторое удовольствие; теперь эти переживания наполняли его лишь отвращением и самоосуждением.

И тут Лондо вдруг вздрогнул от неожиданной догадки.

- Твоей матерью «была» Леди Целес? Это значит она…?

- Умерла, - сказала девочка бесцветным голосом.

- Я… сожалею о твоей потере, - пробормотал Лондо в ответ.

Дурла поспешил добавить:

- Как бы то ни было, императорское сочувствие не извиняет твоего отвратительного покушения на его жизнь.

- Его жизнь? Да я просто бросила в него камень, - встрепенулась девочка. - А какое еще отношение, скажите на милость, он мог заслужить своими преступлениями?

- Мои преступления, - Лондо подавил горькую усмешку. - Да что ты знаешь о моих преступлениях, дитя?

- Я знаю, что императору полагается защищать свой народ. Ты обвиняешь Регента, будто это он довел нас до такого состояния, но именно ты поставил Регента на его пост. (16) Если бы ты остался на Приме Центавра, если бы не бросил свой народ на произвол судьбы, улетев валять дурака на какой-то далекой космической станции, то, возможно, смог бы все это предотвратить!

- И куда теперь ты нас поведешь? - добавила девочка, и указала на императора дрожащим пальцем. - И к чему все эти слова о центаврианах, стоящих в гордом одиночестве? Что это за напыщенная глупость. Ведь мы пострадавшая сторона! И вместо того, чтобы добиваться справедливости, мы соглашаемся выплачивать репарации, которых не выдержит наша искалеченная экономика. А что дальше - залижем наши раны и будем сидеть, надувшись, во тьме? Почему мы не потребовали, чтобы Альянс помог нам всем, чем можно!

- А как же центаврианская гордость? - тихо спросил Лондо. - Как с этим быть, а?

- Да гори она ярким пламенем, эта центаврианская гордость! - запальчиво ответила девочка. - А как насчет центаврианской крови? А как на счет груд центаврианских тел? Я видела плачущих младенцев, пытавшихся найти молоко в груди своих мертвых матерей. Ты их видел? Я видела людей, потерявших зрение, потерявших руки, потерявших надежду. Ты их видел? Ты заявил, что желаешь пойти в храм в одиночестве, чтобы что-то там символизировать. Какая чушь! Тебе просто не хотелось смотреть в глаза людям в день своей коронации. Ты ведь знал, что ты увидишь в их глазах, и не желал портить свой триумф, глядя на тех, кто пострадал из-за твоей глупости. Ты не желал видеть мертвые тела, по которым вскарабкался к власти!

- Замолкни! - взорвался Дурла. - Ваше Величество, ну, в самом деле, это уж слишком. Оскорбления, дерзости…

- Почему ты так бесишься, Дурла? - спокойно спросил Лондо. - Она просто швыряется теперь словами, а не камнями. А слова это такая забавная штука. Ведь только от тебя самого зависит, поранят тебя чужие слова или нет… Не то, что камни, которые все равно оставят ссадину, хочешь ты того или нет, - он сделал паузу, а затем продолжил тихо. - Ты ошибаешься, дитя. Ошибаешься во многом, очень многом… но кое в чем ты права. В чем именно ты права, я, пожалуй, пока оставлю при себе. Считай это одной из привилегий императора. - Лондо задумчиво поскреб подбородок, а затем обернулся к Дурле: - Проследите, чтобы этих людей - эту семью - накормили и переодели, и подыщите им подходящее жилище. Деньги для этого возьмите из моего резервного фонда. А что касается тебя, - он ткнул пальцем в сторону девочки, - то… как тебя звать? Мне следовало бы помнить по нашим предыдущим встречам, но, увы, я забыл.

- Сенна, - ответила девочка. Она, очевидно, с надеждой и некоторой настороженностью ожидала, что будет дальше. Это понравилось Лондо. Похоже, ему удалось несколько поколебать ее прежнюю убежденность, что император Моллари - бессердечный мерзавец, которому дела нет до его народа.

- Сенна, - повторил Лондо. - Так вот, Сенна… ты отправляешься во дворец. Со мной.

- Ваше Величество! - воскликнул шокированный Дурла.

Сенна была потрясена не меньше.

- С чего бы это? У меня ни малейшего желания нет превращаться в императорскую наложницу.

Ее слова заставили Лондо ехидно усмехнуться.

- Это очень кстати, потому что, уверяю тебя, нет для женщины на Приме Центавра более безнадежного дела, чем пытаться стать моей наложницей.

Сенна потрясла головой в недоумении.

- Тогда зачем?

- Твой дух, Сенна, - заявил Лондо. - Я вижу, что в тебе живет дух, великой Республики Центавра. Той республики, какой она была когда-то, и что гораздо важнее, какой она снова может стать. Мне… очень недостает этого во дворце.

Ошеломленная Сенна явно не могла найти нужных слов в ответ.

- Ваше Величество… - бормотала она. - Со всем уважением…

- Дитя, от моей головы только что отскочил брошенный тобой камень. Слишком поздно говорить об уважении.

Но момент уже был упущен, прежний дух противоречия вернулся к девочке.

- Ваше Величество… вы наговорили много очень красивых слов. Но я по прежнему не желаю ничем быть обязанной вам.

- И незачем. Если желаешь, можешь рассматривать это, как дань памяти твоим родителям. Лорд Рефа был… моим союзником, по крайней мере, некоторое время. Я чувствую себя, в некоторой мере, ответственным за его…

«Смерть. За его смерть».

- …семью, - продолжил Лондо. - За его семью, от которой осталась только ты. Я не ошибаюсь? - Сенна кивнула, и Лондо завершил, - что ж… значит, так тому и быть.

- «Так» - это как?

- Сенна, - сказал Лондо, терпение которого тоже начало иссякать. - Я предлагаю тебе жить в доме, что значительно лучше, чем жить на улице. Ты будешь жить в комфорте, ты сможешь завершить свое образование под руководством лучших учителей, и никогда ни в чем больше не будешь нуждаться. А что касается меня…

- Вы купите себе душевный покой?

Лондо еще некоторое время смотрел на нее, а затем повернулся к Дурле.

- Во дворец, капитан. Мы попусту теряем здесь время.

И так они вернулись во дворец, в ту ночь, которую Лондо считал последней ночью своей жизни.


Загрузка...