Доктор и Апокалипсис

Глава первая. Невероятный Человек-Доктор

— … и ещё в восемьдесят девятом году я зимой… Нет, в восемьдесят седьмом году это было… Так вот, зимой восемьдесят седьмого я поехала в Крыжонеж, на поминки двоюродной бабки, тогда ещё очень снежная зима выдалась, застряла на вокзале Боратова, не успела на рейс и просидела на лавке до следующего поезда… А знаете… Всё-таки это был восемьдесят девятый год… Да, точно, восемьдесят девятый. И вот тогда я почки и простудила, врачи сразу поставили диагноз пиелонефрит, тогда они были советскими, не то что теперь…

«Ох, как же ты меня зае…» — мысленно простонал я, сохраняя при этом выражение лица внимательно собирающего анамнез (1) профессионала. — «Бабушка, б№%дь, я по роже твоей вижу, что у тебя ОРВИ!»

— … утром сегодня проснулась, голова болит, я аспиринчику выпила, вроде прошла, — продолжала вещать Сапогова Зинаида Владимировна, пятьдесят шесть, швея, ожирение второй степени, Д-учёт (2) по артериальной гипертензии. — А в обед сноха мне снова все нервы истрепала, аж сердце прихватило, я корвалольчику полложечки накапала, прилегла, успокоилась как-то. Но сейчас горло саднит, насморк, температуру градусником замерила, тридцать девять!

Э-х-х-х… Одна и та же картина. Корвалол жрёт как лошадь, но это вообще не моя проблема, а из моей сферы я вижу у неё признаки банального сезонного гриппа. Пошлю её на общий анализ крови, мочи, а то чего доброго, преставится в ближайшие пару недель не дай Босх, а мне прикрыться нечем. Так хоть результаты анализов будут…

— Прошу прощения, покашляйте несколько раз, — прервал я историю жизни Зинаиды Владимировны.

— Кхе-кхе-кхе! — от души раскашлялась пациентка.

Влажный. Значит, точно не сегодня утром заболела. Это она, конечно, привирает. Придётся лезть в глотку…

— Откройте рот, пожалуйста, — попросил я пациентку. — Мгм…

Воспалено. Надо послушать лёгкие…

В общем, спровадил бабушку. ОРВИ, посторонних шумов и хрипов нет, температура 36,9, но это она заполировала свой любимый корвалол конской дозой порошкового парацетамола в кипятке. По идее, лаборатория уже должна была прислать мне результаты…

Опаньки, вот я дегенерат! Уже полчаса результаты на компе! Нужно больше кофе, но на рабочем месте нельзя, запрещено!

Так, что-то слишком тихо за дверью, даже бабки не бубнят друг на друга ненавистно. Пойду выгляну аккуратно.

Пусто. Это хорошо. Нет, такое бывает, пусть и редко. Сейчас исчезну ненадолго и в ординаторской бахну кофейку…

Прикупил недавно недешёвый кофе в зёрнах. Утром заварил, но попить не успел, ибо попёрли пациенты. Сейчас затестим…

В ординаторской за столом сидела Эльвира, интерн, сильная на передок, неприступная как Петропавловская крепость, симпатичная, кудрявые каштановые волосы, пронзительные карие глаза, но… парни вроде меня её точно не интересуют.

Кто я?

Погуляйкин Георгий Мартынович, девяностого года рождения, холост, неспортивной кондиции, хотя когда-то в юности был чемпионом области по греко-римской борьбе, детей нет, своей квартиры нет, машины тоже нет, как и каких-либо карьерных перспектив. Девушкам, которые готовы рискнуть вступить в отношения с немолодым врачом, могу предложить богатый и профессионально деформированный внутренний мир, консультацию по пульмонологическим заболеваниям, кое-что из остросюжетной экстренной реанимации, точнее то, что не забыл за годы, прошедшие со студенческой подработки фельдшером скорой помощи, пивной живот, какие-то неявные признаки алкоголизма, выраженную никотиновую зависимость, а также красноглазый взгляд пашущего по четырнадцать часов врача…

Эльвира уткнулась в смартфон и агрессивно переписывалась с кем-то. Как я это понял? С таким выражением лица можно макать кого-то головой в унитаз, а не писать сообщения в чат.

— День, — поздоровался я с Эльвирой.

— День, — ответила она, не отвлекаясь от экрана американского смартфона.

«Добрым днём» то, что у нас уже который месяц происходит, назовёт только слепой и глухой оптимист.

Я открутил крышку подаренного когда-то батей термоса и, вдыхая запах настоящего кофе, налил содержимое в белую чашку, вытащенную из буфета.

— О, это кофе? — отвлеклась Эльвира.

— Будешь? — без особого энтузиазма предложил я.

— Если не затруднит, — ответила интерн или интернка, или интернуха.

Да, забыл сказать, что у неё куратор — Белугина Татьяна Степановна, ярая радикальная феминистка, которая лично меня, за то что я шёл по поликлинике, но делал это без должного уважения, заклеймила почётным званием «х№%мразь», а также присудила степень «законченный шовинист». На самом деле, я к ней небезуспешно подкатывал когда-то, но это было очень давно, впрочем, такие особы ничего не забывают. В общем, у интерна нашего образовалось вполне себе однозначное мнение обо мне.

Налил я ей кофе, взял из шкафа чучалинский учебник по пульмонологии за две тысячи восьмой год, и уселся на диванчик. Заслужил перерыв, как-никак, мне вообще за вредность молоко должны давать…

Лёгочная артериальная гипертензия, надо держать знания в свежести, пусть всем и насрать…

— О, а вот и вы! — вошёл зам главврача по поликлинике. — Георгий Мартынович, вас главврач ищет!

О-о-о-о-х…

Зам по поликлинике — старый хрыч, Степашкин Максим Константинович, сухой низкорослый дядя, любитель позаглядываться на молоденьких медсестричек или студенток, заслуженный кто-то там, где-то там, когда-то там, не практикует уже лет десять, полностью уйдя в бюрократию. Именно благодаря таким как он, только наверху, у нас в обороте куча бесполезных бумаг, которые, надо быть честным с собой, иногда прикрывают задницу, но большую часть из них, применительно к заднице, можно использовать по-другому.

Ищет врачей лично, считает, что так быстрее, чем слать медсестёр, которых нынче тоже очень мало.

Почему мало-то медсестёр?

А потому что попробуй на четырнадцать тысяч в месяц просуществуй!

И врачей сейчас нет по тем же причинам: у меня зарплата в прошлом месяце была двадцать тысяч, в этом будет заметно больше, так как я сейчас конкретно так на двух ставках сижу. Конечно, шесть часов приёма пациентов — это уже каторга, но это ведь далеко не всё: я сегодня после приёмов буду сидеть и заполнять бумаги.

В восемь пришёл — в двенадцать ушёл, круто же, правда?! Но вот только пришёл утром, а ушёл ночью…

Ненавижу свою работу, но бросать не буду!

Какого хрена могло понадобиться целому главврачу от рядового, ма-а-аленького врача-пульмонологчика, который сейчас совершенно забил на пульмонологию и х№%рит две ставки участковым, б№%дь, терапевтом?!

«Ты же будешь исполнять обязанности пульмонолога всего по четыре часа в неделю, а я не могу платить тебе полную ставку за это, поэтому 0,25…» — цитирую этого гнусного п№%ераста!

— Сейчас буду, — коротко ответил я зам-замычу и залпом выпил кофе, поставив книжку на место и прихватив термос с собой.

Может, мы и сплочённый коллектив, но от халявы никто не откажется. А кофеиновое топливо, беззащитно стоящее на столе — это самая настоящая халява. Тут все по четырнадцать часов в сутки х№%рят, поэтому кто-то может пойти ради хорошего кофе на всё — даже слизнуть его с ободка унитаза. М-да, загоняюсь, шуточки сортирные пошли…

Покинул поликлинику, прошёл мимо «антитеррора», то есть поста охранников, которые даже меня остановить смогут не с первого раза, вошёл в отделение «АДМИНИСТРАЦИЯ», кивнул Боре, реаниматологу, с которым познакомился только на позапрошлогоднем корпоративе, натянуто улыбнулся заму главврача по АХЧ, вот сука…

Терпеть её не могу. В прошлый раз сцепился с ней за спирт для дезинфекции: кончился на складе санитайзер, у меня эта хреновина тоже опустела, я лично пришёл за добавкой, так как положенной моему участку медсестры вечно нет или ей не до сук, ибо она одна на три участка колпачит, но меня в итоге послали выкручиваться самостоятельно.

Хаматова Глафира Юрьевна, низкорослая грымза лет пятидесяти двух, вечно не в духе, сражается за запасы расходки как за собственное имущество.

В общем, предложил ей дать мне спирт и глицерин, я сам, по ВОЗовскому рецепту сделаю забубенный дезраствор, но АХЧшка подумала, что я прошу глицерин для прикрытия, а спирт с целью бухнуть, или, ни дай Босх, РЕАЛИЗОВАТЬ НА СТОРОНЕ! В общем, ничего не добился, зажала она спирт, хотя должна была знать, что в него добавляют какую-то шнягу, делающую его неупотребимым внутрь, ну или трудноупотребимым…

Мне же за это потом прилетело от зама поликлиники по колпаку: «почему нет раствора в санитайзере?!» Вроде объяснил ситуацию, но этого хрыча вообще не взволновало и не возбудило.

Обожаю свою работу.

Вошёл в предбанник кабинета главврача. Тут за здоровенным столом сидит вторая после бога, первая после главврача, секретарша Мариночка…

Ангельское создание… для кого-то вне больницы.

Рыжеволосая, объективно красивая, если бы всё не портило вечно недовольное выражение лица, с сиськами где-то третьего размера, задницу её я почти никогда не видел, так как весь рабочий день она проводит за столом, лет ей двадцать два, но самомнения на все сорок, характер ригидный, поднасрать любит и умеет, в основном мелко.

Вот, уже протыкает меня неодобрительным взглядом, дескать: «Х№ли припёрся, батрак? Опять милостыню просить? А ну пшёл отсюда, пока плетей не всыпали!»

Ну, технически, мы и есть батраки. Не каждого гастарбайтера заставишь х№%рить по четырнадцать часов в сутки с одним выходным, а если выпадет дежурство, то и вообще без.

— Мне назначено, — ухмыльнулся я, глядя Маришке прямо в глаза.

Она начала листать книгу посещений.

— Не назначено! — с чувством превосходства выплюнула она свою фирменную фразу.

— Ну, тогда я пойду? — улыбнулся я самой доброй и лучезарной из своих улыбок.

— Стаять! — вторая дверь кабинета главврача ещё не открылась, а он уже начал говорить. — Куда собрались, Погуляйкин?

— К работе вернуться собрался, — ответил я.

— Я вас ещё не отпустил, — промолвил этот до№%я воображающий о себе дяденька.

Мне кажется или они сегодня по-особенному ох№%вшие?

— ? — вопросительно уставился я на главврача, Шарохина Сергея Сергеевича, низкорослого и толстого дядьку лет шестидесяти с припухшим лицом опытного алкоголика, заслуженного чего-то там, причём намного заслуженнее, чем у зама по поликлинике, ну, судя по грамотам в кабинете, а также обладателя второй степени ожирения, если верить моему намётанному взгляду. Индекс массы тела и процент содержания жира в организме я ему, конечно, не замерял, но первая степень у него есть 100 %, причём сильно стремящаяся ко второй.

— Пройдёмте в кабинет, — пригласил меня Шарохин С.С., главный врач ГУЗ СО «Мольская районная больница», как было указано на золотого цвета табличке.

В кабинете было, как любит говорить мой давний школьный приятель Васька Шурупов, «дорохо-бохато!»: дорогой и массивный рабочий стол, по-фрейдовски намекающий на какие-то комплексы владельца, шкафы и секретеры того же дизайна, недешёвый паркет, занавески стоимостью в пару моих месячных окладов в студенческую бытность фельдшером скорой помощи, когда я зарабатывал чуть больше, чем сейчас… В общем, кучеряво.

— Какие-то претензии, замечания, жалобы? — спросил я сходу.

Знаете, за работу я не держусь. Скажет сейчас, что уволит — хрен с ним, пойду в скорую, ну или электротехникой буду торговать, или вообще нахрен свалю из этого города, а там посмотрим…

— Какие претензии и замечания, Георгий Мартынович? — заулыбался своей фирменной «сейчас я трахну твой мозг» улыбочкой главврач. — Какие жалобы?

— Вы мне скажите, — грустно усмехнулся я.

Да, был недавно эпизодик, когда престарелая пациентка утверждала мне, что я ЛОР-врач и должен её принять, где-то через двенадцать минут, когда истекло время приёма, я её выпроводил и вызвал охрану, так как она продолжала щемиться в дверь кабинета и разосралась со следующим записанным на приём ходоком. М-да… Могла и жалобу накатать на портал, а там и премии можно лишиться на этих щщах.

— У меня есть для вас предложение! — ещё шире, хотя казалось, что это невозможно, заулыбался главврач. — Появился временный кадровый пробел в реанимации, а как я хорошо знаю из вашего личного дела, у вас есть всё ещё действующий сертификат реаниматолога…

Ага, есть такое дело. В общем-то, сдуру и от наличия шальных деньжат получил дополнительное образование. Думал, с таким широким перечнем специализаций в Боратов переведусь, ну или в Москву даже… Но увы, не срослось, а подтверждённый сертификат вот он, лежит копией в руках загадочно улыбающегося главврача.

— Ну так как? — вкрадчиво спросил он у меня, посерьёзнев.

— Оплата какая предполагается? — деловито поинтересовался я.

У меня так-то компьютер полусобранный стоит в родительской квартире, поэтому денежки нужны. Да, я его при всём желании в будние дни юзать не смогу, но ведь существуют выходные и отпуск… До отпуска надо успеть докупить много чего…

— Не обидим, Георгий Мартынович, — снова заулыбался главврач.

Обидят. Меня второй раз на том же финте не проведёшь!

— Нет, мне нужно конкретно знать, сколько мне заплатят за смену в реанимации, — потребовал я.

Он, наверное, думает: «Совсем о№%ел Погуляйкин…» Во всяком случае, на физиономии у него написано именно это.

— Полная оплата по утверждённой тарификации… — нехотя и очень тихо ответил главврач.

— Требую письменного подтверждения с печатью и подписью, иначе не выйду на смену в реанимационное отделение, — я уже даже сам начал чувствовать, насколько о№%ел.

Главврач смерил меня долгим и неодобрительным взглядом. Хрен тебе! Терпи! Я забесплатно колпачить в реанимации не собираюсь!

— Хорошо, будет тебе письменное подтверждение, — кивнул наконец главврач. — Но подобное действие потребует от меня действий по поиску этих средств в бюджете… Денег у нас сейчас нет.

Поцелуй меня в з№%&пу, мудак. Денег, б№%дь, нет у него… Я там сутки здоровье своё оставлять буду, а у него, сука, денег нет! Наш законно избранный президент Лутин же чётко на последнем общении с народом вещал: выделяется достаточно средств, должно на всё хватать!

Ещё и, сука, обязательно на планёрке выскажет, что я меркантильная сволочь, не могу войти в тяжёлое положение больницы… Да пошёл он…

Вообще, я раньше удивлялся, что у нас СЕРЬЕЗНО обсуждаются вопросы по оплате честной работы специалистов, не просто пребывания на рабочем месте, а страшного суточного п№%дореза в реанимации, где каждый пациент может умереть! А теперь не удивляюсь. И вы не удивляйтесь.

— Тогда договорились, но приступлю только тогда, когда увижу подписанный вами приказ с печатью, — любезно улыбнулся я.

С жуликами только так, ребята.

— Можете быть свободны, — указал в сторону двери недовольный главврач.

Так, две тысячи рублей триста с копейками, считай у меня в кармане.

Добавлю к накопившемуся запасу и SSD-шник куплю!

Вот знаете, играю только в Герои меча и магии 3, но с голодного студенчества есть мечта собрать мощнецкий ПК, чтобы на нём самые «ААААААААА!!!» класса игры запускались как калькулятор. Уже три года откладываю, закупаю комплектующие потихоньку.

Родители сейчас в Таиланде, на слонах катаются. Мама на пенсию вышла три месяца назад, а папа только её и ждал. Расчехлили заначки и рванули в Таиланд, как давно планировали.

В юности их вояж означал бы, что я устрою многодневную тусу на дому, ну или баб водить буду, но сейчас на это просто нет времени.

Серьёзной девушки у меня нет, хотя мальчику уже тридцать три года! Были раньше, но потом затянула работа, разбилась серия карьерных перспектив и мечтаний, а потом я утонул в рутине и даже не помышляю сейчас что-то в этом направлении предпринимать, кроме как вечерком созвониться с Веркой, продавщицей из гастронома с говорящим названием «Пятница». Пусть она не королева красоты, но кое-что из себя представляет и ей не надо ничего. Просто проводим вместе ночи время от времени. Я её даже в ресторан пару раз водил…

Кхм-кхм.

Вернулся в кабинет, продолжая держать свой термос с кофе. Сел, открутил крышку, налил в неё кофе и, в нарушение всех правил по технике безопасности врача на рабочем месте, начал его пить.

На самом деле, перегорел я что-то. Только сейчас осознание пришло.

Но я знаю, что не уйду если не попрут. Ведь эта кроха того наивного студента в моей душе всё ещё есть. Что я делаю полезную работу, по-настоящему помогаю людям, много кто не умер благодаря моим действиям, а ещё у долбанной кучи народу не ухудшилось навсегда качество жизни… На этом и держимся. Ну и на двадцати тысячах в месяц.

//Следующее утро//

Утро началось с кофе. Заварил мощнецкого, термоядерного! Ведь в пять утра только это может разбудить моё не выспавшееся тело.

Умылся, побрился, почистил зубы, оделся, захватил термос и три бутера с колбасой, закрыл дверь и пошёл на работу.

Утро третьего сентября две тысячи двадцать третьего года…

Дождавшись маршрутки, с запахом бензина и потных носков в салоне, домчался до больнички и с «особым удовольствием» дошёл до забора и пустого КПП больницы.

Террористы совсем охренели, если верить Дмитрию Сбитневу из программы «Россия завтра». Взрывают метро, режут совершенно случайных людей, недавно зачем-то траванули какого-то видного оппозиционера, но тот выжил и сейчас лежит в Москве, в палате интенсивной терапии в Склифософского.

Короче, какая-то нездоровая хрень сейчас происходит, а мне насрать, я работаю.

Если твой рабочий день длится где-то около 14 часов, то у тебя нет времени думать, размышлять, беспокоиться… Мы почему не жалуемся-то? Времени нет.

Вообще, так нельзя по трудовому кодексу, но ситуация такая, что просто шиздец. Я не знаю, почему мы ничего с этим не делаем, позволяем так с собой обращаться и вообще… Короче, не люблю я думать о том, во что превратилась наша система здравоохранения…

После той эпидемии гриппа 2020, прозванного второй Испанкой, вроде как дела начали налаживаться, но потом всем снова стало насрать и всё вернулось на круги своя. Но мне немножко народной любви всё же перепало, я тогда был не особо опытным сотрудником, подписался на красную зону, вытаскивал людей с того света, по телевизору даже пару раз показывали в общей куче… Да, были времена. Мы выглядели героями в глазах народа, медбюджет даже увеличили, но мы этого не особо заметили, так как на уровне зарплаты это никоим образом не сказалось. И вот, спустя три года, та же херня, что и раньше.

И возникнет закономерный вопрос: а какого хрена у нас вечный некомплект специалистов и никто ничего не делает?

А такого хрена, что всего месяц назад часть сотрудников, забив на наш фиктивный профсоюз, устроила стачку и забастовку, чтобы улучшить положение врачей и среднего медицинского персонала под угрозой массового ухода.

В общем, у нашего главврача на самом верху Боратовской области охрененно мощная крыша, раз ему простили массовое увольнение всех бастовавших как не вышедших на работу. Его даже ругать никто за это не стал, хотя по телеку его крутили недели две, причём в негативном свете. Хрен его знает, что за крыша у него, но она точно железобетонная.

И сейчас, после всей этой «оптимизации», когда логично распределить так жестоко освобождённый зарплатный фонд на сверхурочки и допставки, этот хер моржовый, б№%дь, в лицо мне утверждает, что денег нет!

Я чего-то не понимаю в этой жизни…

Так, я на месте. А, сука, покурить забыл.

Как так вообще? Погрузился в думки так глубоко, что аж не покурил перед заходом на территорию больницы. За забором-то уже всё, нельзя, поэтому я встал возле урны в свободной от некурения зоне и с наслаждением закурил. Сигареты у меня дешманские, беспонтовые, но тяжёлые, поэтому в ближайшие пару часов даже не задумаюсь о том, чтобы по-тихому выскочить и покурить.

Скурив две подряд и на последней страшно закашляв, я щелчком метнул бычок в урну и уверенно пересёк территорию больницы.

— Фу, опять накурились! — проходя в служебных вход, наткнулся на старшую медсестру реанимационного отделения.

Высокая, русоволосая, короткостриженная женщина сорока лет, слегка полноватая, но с признаками физической подготовки, говорят, она выступала на международной олимпиаде в составе сборной по плаванью. Не знаю, насколько не врут слухи, но чувствовалось в ней что-то такое, олимпийское…

— Здравствуйте, Марья Денисовна! — улыбнулся я ей. — Да, каюсь, накурился.

— Хорошо хоть сигаретами, а не чем-нибудь ещё… — пробормотала у меня за спиной санитарка того же отделения, Валентина Аскольдовна, седовласая женщина среднего роста, худощавая и выглядящая на все сто, хотя ей примерно лет шестьдесят с чем-то.

Ей бы на пенсию, но нет, продолжает вкалывать…

В ординаторской реанимационного отделения переоделся в свежую спецодежду, затем в костюм-«презерватив» с респиратором из оргстекла и фильтров, налепил на физиономию усталое выражение, поздоровался со всеми и начал работать.

Ну, как работать…

Планёрка началась. Зав реанимацией провёл всё как положено, меня дали на подхват Борису, типа мы уже снюхались давно.

Тут я узнал, что подписался не на разовую акцию, а на целую неделю через день! Зав реанимацией, Валерий Петрович, ещё удивился, когда я глаза выпучил. Вот п№%ор, главврач! Надо бы ему по морде дать, но это непрофессионально…

Приняли с Борисом первую палату, две койки из трёх заняты пациентами, одна на старте.

Я уже примерно знал, что да как с этими двоими: один мотоциклист, перелом шеи, пальцев обеих рук, перелом шейки бедра, ожог третьей степени 10 % тела, ещё и наш особый грипп прибавился от другого пациента. Это про№б того, кто распределил пациента, но с другой стороны, второй пациент без симптомов прибыл…

У второго пациента тоже переломы, правда, он вообще не мотоциклист. Пацан шестнадцати лет, спрыгнул с хрущёвки от неразделённой любви. Пять этажей — мелковато для гарантированной смерти, но подбирать здание повыше ему, видимо, было ссыкотно. Рухнул в куст сирени, потом ребята из него ветку минут десять извлекали. Руки-ноги, позвоночник. Ещё и гриппом болел, в скрытой форме, хотя анализ на особый грипп, который у нас обязательно проводят всем прибывающим пациентам, в первый раз дал отрицательный результат, а времени на повтор уже не было.

Вот теперь из-за такого кульбита судьбы под риском мотоциклист. Не указано нигде, что он вакцинировался, не указано, переболел ли он… Проявлений пока нет, но это вопрос времени, как мы все хорошо знаем… М-да…

И теперь эти двое под моей опекой, денно и нощно в течение 24-часов следить за ними, чтобы не дай бох… А если всё-таки не дай бох, то сделать всё, чтобы вернуть пациента к жизни. Ре-анимировать. Работа адская, я уже говорил.

В палате № 3 остановка сердца у мужика с инсультом. Ему шунтирование уже сделали, но в сознание так и не пришёл.

Умер.

Иногда просто ничего нельзя сделать.

У нас пацан-прыгун начал конвульсировать, это спецэффект от особого гриппа, который наконец-то вышел из инкубационного периода.

Кстати, читывал я информацию, что Вторая Испанка, или, если проще, ВИ-грипп, каким-то образом вызывает нарушения сознания и повышает склонность к импульсивным действиям. Конечно, это пресловутые голландские учёные, впрочем, у них, может и гранты так осваивают, исследуя всякую хрень, но дело они своё знают, поэтому совсем на пустом месте говорить бы не стали…

Вкололи мощное противосудорожное — отпустило. Вообще, этот пацан — самый хреновый пациент — собрал набор несочетаемых нозологий…

Ну ничего, следим.

Циферки какие-то на фоне появились, но это мои глюки от недосыпа, 100 %.

Пожрать успел только пять минут, потом «отключился» мотоциклист. Провели процедуру реанимации. Мотор снова заработал, но взамен он «просел» по почкам, какого хрена так — я не знаю, у меня квалификация реаниматолога без многолетнего опыта! Я просто, б№%дь, делаю, что знаю и что говорит Борян!

— Гошан, там нового везут! Готовь палату! — заорал Борян, оторвав от уха мобилу. — Живее, там жопа полная!!!

Я кабанчиком метнулся исполнять указания настоящего реаниматолога, поэтому вкрутил вообще все «банки» в инфузионную стойку, похер, понадобится или нет, лучше пусть будет, отодвинул кроватку мотоциклиста чуть правее, убрал к хренам занавеску, вообще не понимаю, нахрена она здесь — эти двое по самые помидоры в коме!

Скорачи привезли пациента — вообще сюр какой-то! Здоровый мужик будто с медведем дрался: весь в крови, изрезаный, исцарапанный, кишки торчат, шея порвана, но живой! КАК?!

Закатили в операционную, начали шить жизненноважные органы, а этот муд… пациент рвётся и орёт! Теперь понятно, почему на него скорачи ремни навязали! Тележка чешская, с кучей ремней для вертолётной эвакуации, поэтому позволила опеленать этого пациента по самые не балуй.

Знаете как тяжело шить сосуды пациенту, который рвётся и царапает медсестёр?! Ещё и обезбол не работает! Что за…

— Гошан, коли максимал транквилизатор из красного ящика, полный! П№%уй, под мою ответственность! — дал мне команду Борян. — Живее, Гошан!!!

Я лихорадочно вскрыл «красный» ящик, где хранится запас экстренной наркоты, за которую потом отчитываться так, как менты за выстрелы из табельного не отчитываются!

Взял самый мощный объебол мгновенного действия. Наркоманы с окраин да и не только, мне бы глаза выцарапали и нассали туда, увидь у меня в руках такое сокровище! Доза богов!

Борян, видимо, решил, что этот пациент под какой-то особо мощной дурью, раз после всего, что перенёс, продолжает активно дёргаться. Транк его успокоит. Или упокоит. Сейчас выясним, так как если его не успокоить, он точно помрёт.

Не нахожу у него вен. Где?!

Где?!

— В бедро коли! — нашлась ассистирующая медсестра. — Дай сюда и держи ногу!

Я с готовностью передал объебол медсестре, имени которой не запомнил и вцепился в ногу потерпевшего как утопающий в бревно. И не зря, так как он ногой шевелил как танк стволом! Хрен удержишь!

Медсестра бахнула объебол в бедренную артерию пациенту и мы начали ждать эффекта.

Но хрен там! Две минуты! Этот тип мало того, что ещё не окочурился от кровопотери, но и эффекта транка вообще нет!

— Это, нах… — Борян начал стирать кровавые брызги с часов, надетых поверх спецзащиты.

— А-а-архгх!!! — рявкнул пациент, высвободил руку и со всей дури вмазал по груди Боряна.

— А-а-а-а! — в панике заорала одна из медсестёр.

А я стоял в ступоре. На груди Боряна возникло кровавое пятно. Он его не ударил, как может показаться, нет… Он его пальцами рубанул. И порезал защитный костюм, одежду и плоть… Кровь пошла брызгами.

— Ах ты, б№%дский… — Я взял скальпель из ванночки для отработанных инструментов и воткнул его в правую руку этой скотины.

Этот объ№%ос не только ничего не почувствовал, но и слегка вмазал мне этой же рукой по лицу. Я отлетел в металлический шкаф и потерял сознание где-то на пару секунд.

Ну, может, побольше, чем на пару секунд, сложно сказать.

Но когда я очухался, в операционной происходил какой-то кровавый сюр!

Та медсестра, которой оказали помощь после укуса этого объ№%оса, сейчас колошматила инструментальным подносом по голове лежащей без движения медсестры, которая делала укол.

Борян, пришедший в себя, сейчас прижал к стене последнюю из медсестёр и грыз ей горло!!! А-а-а!!!

Что за х№%ня!?

Я начал тихо отползать к выходу. А потом замер, так как наткнулся на внимательный взгляд объ№%оса…

Объ№%ос отмер и начал лихорадочно высвобождаться из пут транспортной каталки.

Сука!!!

Я понял, что уже похер, уже можно не скрываться и делать ноги от всей души.

Я вскочил, поскользнулся на попавшем под ногу пакете с донорской кровью, но, исключительно благодаря удаче, не банально упал на пол и сломал себе что-нибудь, а прокатился по идеально ровному и залитому кровью ПВХ-покрытию к двери.

Респиратор нихрена не работает, так как разбит ударом того объ№%оса в щепы, поэтому мне нос режет запах свежей крови, это подстёгивает панику, включает нужный режим из опций «бей или беги» и я побежал.

Нахрен, подальше отсюда! Охрана! Есть же охрана! Точно!

Так, значит, лестница…

Примечания:

1 — Анамнез — новолат. «anamnesis», что есть калька с греческого термина, обозначающего «воспоминание» — совокупность сведений, получаемых при медицинском обследовании путём расспроса самого обследуемого или знающих его лиц. Можете быть уверены (а вы должны быть уверены, так как сами проходили подобное неоднократно), что процентов шестьдесят собранных таким образом сведений являются либо форменным п№%дежом, либо очень неточными. Человеческая память такая штука, которая плохо усваивает детали, когда человеку хреново, поэтому разум «дорисовывает» картинку, в результате чего порой получается неправдивая хрень. Именно поэтому на основании исключительно анамнеза никто диагноза не ставит, если, конечно, дело не тривиальное, типа: температура, сухой кашель, насморк, головная боль = ОРВИ и то, в наших нынешних реалиях с таким набором лучше на ПЦР отправить. В общем, весна покажет, кто где срал, поэтому предварительный диагноз зачастую можно поставить на основании анамнеза И осмотра, а окончательный — только по результатам анализов. Впрочем, анамнез нужен, чтобы понять хотя бы, что болит у страждущего. Ну, это пояснение для тех, кто никогда не болел, ничем медицинским не интересовался и вообще в тайге живёт, а в интернет выходит только за продами к «Это не орочий Рон».

2 — Д-учёт — диспансерный учёт, то бишь, выявили какую-то шляпу типа АГ, поставили на учёт и пациент периодически проходит дополнительные обследования, кто-то забивает, кто-то ходит, а кого-то не зовут…