Договор крови

Глава 14

— Констебль Кушнер слушает.

— Это полицейский уч... сток?

— Так точно, мэм.

Доктор Брайт глубоко вдохнула и, стараясь отчетливо произносить слова, выговорила:

— Я хотела бы пог... ворить с детективом Фер...гюсоном, пжалста... если можно...

— Соединяю вас с отделом убийств.

— Очнь любезны... — С полузакрытыми глазами доктор Брайт почти лежала на телефонной трубке.

— Отдел убийств. Детектив Брансвик.

— Пчему Брнс.вик? Детктива Ферг...сона, пжл..ста.

— Детектива Фергюсона сейчас нет на месте, могу ли я помочь вам?

— Нет здесь? — Она отвела трубку ото рта и злобно посмотрела на нее расплывчатым взглядом. — Что вы несете, как это — «нет на месте».

К тому времени, когда она вспомнила, что другую половину трубки она должна держать около уха, она пропустила первую половину ответа детектива Брансвика.

— ...не хотите ли оставить ему сообщение?

— Сб...щение? — Потягивая виски, она решила поразмыслить над этим вопросом. — Ладно. Я сбираюсь... признаться. Пвденческ... теории гласят, что признание необ...хдимо. Но, если его... там нет, мжет быть, и я не буду.

Детектив Брансвик произнес тоном, явно показывающим: «давайте будем относиться с юмором к помешанным»:

— Если вы сообщите мне свою фамилию, я смогу передать ему, что вы звонили.

Заставив себя, насколько это соответствовало ее возможностям, выпрямиться в кресле, доктор Брайт заявила властным тоном: — Я — декан... билогичск...ого фкльтета. Ему известно, кто я.— И повесила трубку.

— Достаточно... для это... — Она напряглась и стянула ветровку Дональда с письменного стола к себе на колени. — Я и в самом деле чувствую себя... ужасно. Я все сделаю... для тебя. Ты увидишь. — Некая идея у нее в голове, благодаря выпитому виски, уже возникла. — Пнимаешь, если рботает грметичный бокс, то и рфрижератор рботает тоже, и тебе, взможно, холодно. — Вцепившись в подлокотник кресла, женщина с трудом заставила себя встать на ноги. — Если тебе холодно, ты захочешь надеть куртку. — Опустошив стакан одним глотком, она едва не свалилась на пол. Покачнулась, устояла на месте и поплелась к двери. — Я намерена вернуть тебе твою... куртку.

Сквозь плотную завесу, созданную алкоголем, откуда-то прорвался ужасающий вопль: «Нет!»

Доктор Брайт не обратила на него никакого внимания.

— Сколько же может быть распределительных щитов в этом окаянном здании? — Тяжело дыша, Вики отступила в коридор, поочередно высвечивая фонариком все направления. Потом, напряженным шепотом, сквозь зубы произнесла: — Всякий раз, когда мы открываем дверь, я ожидаю, что увижу за ней свою мать.

Селуччи наклонился и обнял ее за плечи, другой рукой взял за запястье и отвел световой луч в сторону, чтобы он не слепил ему глаза. Хуже не придумаешь, если бы им обоим вслепую пришлось блуждать по этому проклятому лабиринту.

— Позволь мне открывать двери, — спокойно предложил он, поворачивая ее к себе лицом.

— Нет. — Женщина покачала головой. — Ты не понимаешь. Она — моя мать.

— Вики... — Майк вздохнул, потому что и в самом деле не мог что-либо на это возразить. Если только одна мысль, что, открыв дверь, он увидит за ней Марджори Нельсон, уставившуюся на него мертвыми глазами, и его приводит в ужас, то лишь Господь ведает, что может испытывать Вики. Одного Дональда Ли было бы вполне достаточно, но Марджори Нельсон, как любезно напомнила им доктор Брайт, способна самостоятельно передвигаться. Встала и ходит, мертвая. Но, если у Вики достало мужества перенести это, у него тоже хватит сил, чтобы встать с ней рядом. И кроме того, как бы ему ни хотелось, чтобы Генри Фицрой никогда снова не появился с ними рядом, он не мог оставить его в таком же жутком состоянии живого трупа, в такой же ужасной ловушке, в которой находился Дональд. — Давай отключим побыстрее энергию, найдем Фицроя и смотаемся отсюда.

Она едва заметно кивнула. Вокруг женщины сомкнулись тени: они будто стремились подчеркнуть, сколь ненадежным было равновесие, которое ей удавалось удерживать только невероятным напряжением воли. "Мы должны найти Генри. Для этого нужно сделать невозможным его перемещение с этажа на этаж. Так что мы должны отключить напряжение.

Затем придется переворачивать вверх дном каждый этаж по очереди. Мы должны найти Генри. Я не предам его, как предала собственную мать". Пока Вики оставалась одержима этой мыслью, она была способна действовать. Пусть рассеются тени последних сомнений.

В воздухе цокольного этажа витали запахи сырого бетона, плесени и затхлости, и само строение потрескиваю, оседало, хранило собственные тайны и создавало больше шума, чем они двое; казалось, звуки их дыхания оставались позади, не поспевая за ними. Комнаты по правую сторону коридора располагались вдоль наружной стены, и, следовательно, каждую из них надо было проверить, одну за другой; открывать дверь, пробегать внутри лучом фонарика и вздыхать с облегчением, ничего не найдя. Им удалось отыскать два электрощита с панелями, на которых были пометки: «Лаб. 3», «Лаб. 4», «Аудитория 1», но к рубильникам они не прикасались.

— Только все одновременно, — решительно заявила Вики. — Иначе мы лишь насторожим ее.

Перед поворотом за угол оставалась одна дверь; проверив, что за ней находится, они завершат осмотр северной стороны здания. Селуччи бросил взгляд на часы. «Четверть двенадцатого? Всего-то?» Впереди больше половины ночи. «Не столь уж и много», — уточнил он, осознав, что, возможно, это все время, которое у них осталось.

Квадратик невыцветшей краски на стене с отверстиями от креплений по краям указывал на то, что раньше здесь была привинчена какая-то табличка Наличие же сломанного турникета говорило о том, что в помещении этом в свое время содержалось нечто достойное охраны.

— Это может быть здесь. — Отведя штангу, Вики попробовала открыть тяжелую дверь. Проржавевшие петли пронзительно взвизгнули, выражая протест, и звук этот заскрежетал внутри черепа, словно железо по стеклу. Она скрипнула зубами и повела лучом фонарика, всматриваясь сквозь темноту.

Что-то двигалось прямо на границе света.

Она замерла Вместе с ней застыл и световой круг.

Снова какое-то движение.

Все, что ей следовало сделать, — это слегка пошевелить рукой, передвигая луч света. Все, что ей нужно было сделать...

Одинокая голая лампочка, защищенная сеткой, обрисовывала черные силуэты сложных переплетений труб. Отвратительное сгорбленное существо с голым хвостом исчезло в какой-то невообразимо узкой щели на уровне примерно четырех футов от земли.

— Крыса, — сказала Вики вслух, так как надо было сказать хоть что-нибудь; дыхание у нее перехватило.

— Или какая-то подопытная мышка отважилась сбежать от очередного безумного гения, — предложил свой вариант Селуччи, все еще державшийся рукой за выключатель. Проведя ладонью по губам, он, в свою очередь, тоже попытался успокоить дыхание. — Я подумал, что, обнаружив то, что ищем, мы станем чувствовать себя куда лучше, чем теперь, когда испытываем постоянный страх, что это найдем.

Вытирая слезящиеся глаза, женщина, сглатывая горькую слюну, боролась с комом, образовавшимся у нее в желудке. «Ох, если я еще сейчас допущу, чтобы меня вырвало...» Через мгновение она вскинула голову и, пробормотав: — Боюсь, что ты прав, — поправила очки.

— Очевидно, здесь была комната со спринклерной противопожарной системой. Вовсе не то, что мы ищем.

Выйдя в холл, Вики остановилась и сказала перед тем, как спутник последовал за ней:

— Оставь там свет.

Майк догнал ее в тот момент, когда она открывала дверь первого помещения вдоль западной стены. Нахмурившись, он всматривался вдоль коридора: его внимание привлек блеск металла.

— Вики, здесь на двери замок.

Женщина обернулась. Конуса света, протянувшегося от ее руки, оказалось недостаточно. Она не только не смогла разглядеть замок, но вынуждена была поверить Селуччи на слово, что там вообще была дверь.

— Судя по моему опыту, — продолжил он, — комнаты запирают только тогда, когда не хотят, чтобы люди туда входили.

— Или выходили из них, — кивнула Вики. — Пошли.

На двери помещения, в отличие от предыдущей, сохранилась табличка. «Берегись! Высокое напряжение! Не входить!»

— Похоже, это и есть электрощитовая. — Женщина передала Селуччи фонарик. — Подержи. Мне понадобятся обе руки. — Она разыскала в своей бездонной сумке связку отмычек и, опустившись на одно колено, попыталась вставить одну из них в замок.

Руки у нее дрожали так сильно, что сделать это ей никак не удавалось. Или просто стоит попробовать другую отмычку? Вторая попытка также не увенчалась успехом.

Предприняв третью, она уронила отмычку. Та, отскочив от ее колена, зазвенела на кафельной плитке и успокоилась, зацепившись за носок ботинка Селуччи. Вики проводила ее раздраженным взглядом, после чего уставилась на оставшиеся отмычки, зажатые в руке так крепко, что побелели кончики пальцев.

— Проклятье!

Она не могла унять дрожь в руках. Она была не в состоянии открыть проклятый замок. Они затратили столько сил, чтобы разыскать эту проклятую электрощитовую. Они собирались отключить электроэнергию. Предотвратить возможность перетаскивания Генри в лифте с места на место. Они намеревались перевернуть вверх дном все здание, этаж за этажом. Они намеревались найти Генри. Она была одержима этой идеей. Это было единственное, что ей осталось. И теперь это все разлеталось на куски! Вики хотелось биться головой об дверь и вопить от охвативших ее страха и отчаяния.

Как если бы он прочел мысли подруги, Майк нежно обхватил пальцами ее подбородок и осторожно повернул к себе.

— Дай-ка мне попробовать.

Не доверяя своему голосу, женщина только кивнула и встала, протянув ему оставшиеся отмычки.

— Нет. Это не в моем стиле. — Передавая ей фонарик, он добавил: — Подожди-ка...

Селуччи исчез с ее глаз прежде, чем Вики смогла возразить, и в течение краткого ужасающего мгновения ей показалось, что жуткая темнота поглотила его навсегда. Однако через несколько секунд послышался знакомый лязг металла, и что-то метнулось в дальнем конце коридора, проявившись если не в фокусе, то, по крайней мере, в поле ее зрения.

«Что, черт подери, ему понадобилось в комнате, оборудованной противопожарной системой?»

Еще спустя миг, даже не позаботившись закрыть за собой дверь, Майк снова появился, держа в обеих руках... какую-то длинную трубу?

Просунув конец трубы в дужку замка, Селуччи уперся им в металлическую поверхность двери и, собравшись с силами, бросил весь свой вес на свободный конец трубы.

Труба, подцепив металл, заставила его изогнуться.

С потемневшим от натуги лицом Майк прорычал какой-то неразборчивый боевой клич, довольный, что наконец сможет сбросить часть адреналина, скопившегося за эту кошмарную ночь.

Металлическая накладка медленно выгибалась.

— Майк?..

— Подожди. Сейчас.

Один за другим начали вылетать шурупы.

— Сейчас. Еще немного...

Когда выпал последний, его отбросило назад, а вся конструкция обрушилась на пол. Вики шагнула вперед и извлекла свою упавшую отмычку из-под груды мусора и обломков.

— Очевидно, специалист по взломам, который обучал тебя, предпочитал, в отличие от моего, более прямолинейные методы, — мрачно пробормотала она.

Селуччи хватал ртом воздух.

— А как ты догадалась?

Невольно застигнутые врасплох простейшей потребностью нормального человеческого общения, они на миг уставились друг на друга; затем губы женщины изогнулись в нечто напоминающее улыбку, она подняла руку и отвела с его лба упрямую прядь.

— Хорошо, а теперь, — она растягивала слова, ощущая, что вместе с ними отступает и отчаяние, — послушаем, что говорит на эту тему тестостерон.

Майк фыркнул, выпрямился и отшвырнул трубу.

— Лично меня удивляет, что ты не извлекла из этой сумки, которую вечно таскаешь с собой, упаковку пластида. — Оттолкнув носком ноги погнутую накладку, он распахнул дверь и принялся шарить в углу в поисках выключателя.

Без сомнения, они нашли именно то, что искали. В прямом смысле слова.

— Вики...

Она старалась овладеть голосом.

— Я вижу.

Запах крови выманил его из пропасти, в которую повергло изнеможение, и вновь выпустил на волю утихнувший было голод.

Кто-то, что-то непрерывно стучало по внутренней поверхности бокса.

— Генри? — позвала Вики, осторожно приближаясь к боксу.

Ответа не последовало; стук, тем не менее, продолжался без остановки.

Она была не в состоянии произнести другое имя, так как опасалась, что за ним последует ответ.

— Вики, позволь мне...

— Нет. Это я должна делать сама.

— Разумеется, сама, — рявкнул Селуччи, стараясь преодолеть беспомощность, охватившую его при виде металлического бокса. «Будь все проклято, Вики, почему бы тебе не убраться отсюда подобру-поздорову? Тогда бы и я смог последовать за тобой».

Женщина видела, как увеличивается, по мере приближения к боксу, ее отражение в его блестящей поверхности. Чем ближе она подходила, тем упорнее разум настаивал, что она должна держаться от этого как можно дальше, но вот она оказалась почти что вплотную к боксу... перед ее глазами все расплывалось, она поправила очки, но ничего не изменилось. Ее преследовало ощущение, что все происходящее не укладывается в рамки реальности.

«Я никогда не испытывала пристрастия к фильмам ужаса, — сказала она себе. — Какого черта я тогда согласилась играть главную роль в одном из них?»

Словно со стороны, она увидела, как ее ладонь застыла над задвижкой, а потом сдвинула ее в сторону.

Крышка резко откинулась, ударив ее по руке.

Перед глазами женщины промелькнуло бледное лицо, обрамленное золотисто-рыжими волосами. Затем, прежде чем она успела отреагировать, что-то черное и тяжелое внезапно налетело на нее, и она, споткнувшись, отступила назад, едва удержавшись на ногах. Холодное и липкое, оно туго обхватило ее голову и обняло за плечи с бесстыдной узнаваемостью. Ее горло напряглось от пронзительного вопля неконтролируемого ужаса, и она с бешеным неистовством принялась вырываться.

Наконец, когда ужас начал сменяться яростью, ей удалось сорвать с себя это чудовище и отшвырнуть его на пол. Ее очки, висевшие на одной дужке, грозили вот-вот свалиться; боязнь потерять их вернула Вики к реальности, и ей удалось водрузить их на место.

У ее ног лежал ворох черной кожи.

Кожаный плащ Генри.

И сразу, словно включился процесс узнавания, она услышала угрожающе рычание, выкрики ругательств и удары плоти о плоть. Обернув ремень своей сумки вокруг запястья — сейчас это было ее единственное оружие, — женщина резко повернулась и увидела, как Селуччи удалось упереться ногой в грудь Генри, и, воспользовавшись преимуществом в росте, отшвырнуть соперника.

Обнаженный до талии, торс вампира сверкал, как белоснежный алебастр, фиолетовые синяки отмечали множественные следы уколов на внутренних поверхностях обеих рук. Мгновенно вскочив на ноги, он, рыча, снова рванулся к Селуччи.

Майк, крякнув, отразил нападение, ударив Генри локтем в висок, но, похоже, особого впечатления на того прием не произвел.

Пару раз в течение последнего года Вики дано было увидеть, что, в сущности, таится под маской цивилизованности, обычно скрывающей истинное лицо вампира. И теперь, когда здравый смысл приказывал ей «беги!» и холодный пот каплями стекал по коже, она не могла не восхищаться, с какой легкостью Фицрой владеет своим смертоносным могуществом.

Он однажды предупреждал ее: «Зверь у подобных мне созданий намного ближе к поверхности, чем у обычных людей».

Не было сомнений, что теперь зверь вырвался на волю.

Селуччи едва успел осознать, что крышка ящика откинута, когда обнаружил, что лежит на спине, сражаясь за свою жизнь. Он был брошен на пол, а руки Фицроя обхватили его за шею, и уцелел он в первые секунды только благодаря тому, что одна рука Генри, распухшая и практически не действующая, не могла создать достаточное усилие для такой хватки.

Удерживая левым предплечьем подбородок Фицроя, а правой рукой пытаясь разомкнуть его стальные пальцы, сдавливающие горло, Майк внезапно осознал сущность вампиров.

Ему удалось на мгновение уловить их сущность прошлым летом, когда на его глазах был убит Марк Уильямс, но тогда это ощущение быстро рассеялось на фоне спектра впечатлений, которые произвел на него Генри. Даже застилающая взор пелена ревности не помешала ему признать мощное влияние личности Фицроя. Когда же он стал свидетелем того, как Генри преграждает путь Анвару Тауфику, владеющему смертоносной для него силой, результатом этого стало уважение. О других, испытываемых им по отношению к вампиру чувствах, гораздо менее поддающихся определению, Майк старался не задумываться.

Теперь все это следовало, во имя сохранения собственной жизни, подвергнуть коррекции.

«Он неизмеримо сильнее меня. И быстрее». К тому же безумное бешенство нападения дало ему преимущество. Ударив Генри ногой в живот, Селуччи отшвырнул уступающего ему в росте противника. Молниеносно вскочив на ноги, Фицрой снова набросился на него.

— Будь ты проклят!

Острые ногти глубоко оцарапали ему щеку. Отвернув голову в сторону, он услышал, как зубы щелкнули у него за ухом. "Черт подери, никогда не замечал, что у этого типа такие длинные и острые, будь он проклят, зубы!

Я для него — просто кусок мяса.

Похоже, мне пришел конец".

Это не имело ничего общего с местью. Он жаждал крови! Эмоции требовали, чтобы Вики немедленно вмешалась в схватку и вырвала Селуччи из рук Генри, вцепившегося ему в горло. Глубинная же реакция, нечто напоминающее интуицию, требовала, чтобы она спасала собственную жизнь. Она горько негодовала на обоих и, дрожа от ярости, не двигалась, тем не менее, с места «Проклятье, Нельсон, придумай хоть что-нибудь! Вспомни, что он тебе рассказывал!»

Фицрой говорил, что стремление к насыщению, жажда крови существует подсознательно, и он должен постоянно заботиться о том, чтобы не выпустить ее из-под контроля.

«Все правильно. Генри утратил контроль над собой. Он голоден». Вывод этот был очевиден; его голод был просто осязаемой реальностью, он прямо-таки колотился о стены этой небольшой комнаты. "Эти подонки, возможно, весь день выпускали из него кровь для своих опытов. Кровь — это все, что есть у Генри. Ему необходимо любым путем возместить ее потерю. Он вцепился в шею Майка, чтобы напиться его крови.

Значит, я должна дать ему доступный источник. За который он не должен будет бороться".

Бросившись на колени, Вики вывернула на пол содержимое своей сумки и принялась искать нож.

Майк Селуччи был крупным мужчиной, в великолепной физической форме, скорость его движений и сила обострялись сознанием того, что если он потерпит поражение, то неизбежно погибнет.

К счастью для него, Генри ослаб не только из-за потери крови, но, кроме того, был измучен неравной борьбой с рвущимся наружу голодом.

Каковое обстоятельство только отдаляло неизбежное.

Истекая кровью из полудюжины небольших ранений, со стиснутым безжалостными стальными пальцами горлом, отчаянно выворачивая шею, по мере того, как зубы Фицроя медленно, но верно продвигались к своей цели, несмотря на все свои усилия, Селуччи сознавал с трезвой уверенностью, что он проигрывает. И ничего не может с этим поделать.

Кровь начала стекать ей в ладонь, когда Вики подскочила к сцепившимся в схватке мужчинам и, схватив Генри за волосы, рванула его голову вверх.

Майк ощутил, как его кожи коснулись холодные губы. И почувствовал легчайший, подобный поцелую укус.

Вики снова попыталась оттолкнуть мужчин друг от друга, на этот раз более решительно.

Завывая от ярости, Фицрой откинул назад голову. Женщина почти утратила равновесие, но успела обхватить его рукой, кровь из которой уже пропитала рукав ее блузки и капала вампиру на лицо.

Вики вскрикнула, когда зубы впились глубже в плоть, а пальцы его здоровой руки сжали ее руку едва не до самой кости. Потом она вскрикнула снова, когда он стал высасывать кровь, отчаянно впившись тубами в запястье.

Едва сознавая, что Селуччи приходит в себя, она выползла из-под тела Генри и, оказавшись на коленях позади него, свободной рукой стала поглаживать вампира по голове и плечу. Не открывая глаз, она ощущала, как кровь, вытекая из ее тела, вливается в него, чувствовала настойчивую потребность Фицроя увлечь ее за собой; внезапно женщина осознала, что и ее засасывает водоворот голода. Больше года назад, в первый раз, он воспринимал ее кровь в почти бесчувственном состоянии, она сама тогда настояла на этом. Сейчас же он был отнюдь не пассивен.

Таковой оказалась реальность, она обжигала, поглощала воспоминания обо всех прежних моментах, когда Генри насыщался ее кровью.

Глаза Вики внезапно широко раскрылись, когда, рыча от разочарования, он оттолкнул в сторону ее запястье и резко повернулся, чтобы взглянуть ей в лицо. Она отшатнулась. Он, с окровавленными губами и зубами, наклонился над ней, глазами повелевая подставить горло, безмолвно требуя подчиниться.

Женщина почувствовала, как начинает подниматься ее подбородок.

— Прекрати немедленно! — раздался ее хриплый яростный шепот. — Если я предлагаю тебе руку, бери то, что тебе дают!

Крови оказалось недостаточно. Она поступала слишком медленно.

Вампир, отстранившись от раны на запястье, прижался зубами к мягкой плоти на шее и вдохнул ароматный запах жизни.

Жизнь...

Он знал эту жизнь.

Затем голод рванулся вперед, вырвался из-под контроля, и его зубы прокусили кожу.

Неожиданный удар пришелся ему в бок. Он выпустил из рук свою жертву, развернувшись при падении, и упал на спину, свирепо глядя на темноволосого мужчину, осмелившегося помешать ему наслаждаться добычей.

Еще удар. Он сумел схватить соперника за ногу, резко дернул ее в сторону и, не прерывая движения, поднялся на колени.

Вики вздрогнула, когда Селуччи ударился об стену, но не отвела взгляда от Генри. Лишь на миг она ощутила, что голод дрогнул. Она могла прорваться к нему. Она должна это сделать. Это был единственный шанс для всех троих.

Зажав правой ладонью место над раной — по вспыхнувшей боли женщина догадалась, что зубами вампир сделал отверстие в вене значительно шире, чем ее первоначальный надрез, — она протянула ему руку.

Он изготовился к прыжку, но, внезапно замерев, медленно перевел взгляд с брызнувшей крови на ее лицо.

Голод противился и извивался, но он уже был в состоянии удерживать его под контролем, черпая силу из крови, которую успел поглотить.

— Генри?

Генри. Имя, посредством которого можно держать голод в узде. Он заставил губы произнести другое имя, которое помогло бы ему полностью овладеть своим голодом.

— Вики.

Она нахмурилась, увидев как вампир покачнулся, и, не вставая с коленей, подползла к нему поближе.

— Генри, ты должен продолжить насыщение. Ты получил намного меньше, чем тебе необходимо. Кроме того... — Женщина взглянула на запястье и тут же быстро отвела глаза. — Кроме того, — повторила она, — сейчас я теряю ее совершенно напрасно.

Вампир застонал и рухнул на пол.

Вики подхватила его, измазав текущей с запястья кровью спину. Неловко удерживая Фицроя, она села на пол и положила его голову себе на колени.

— Нет... — Он оттолкнул от себя ее руку, когда она приложила запястье к его губам. Мгновенное ощущение вкуса ее крови едва не выпустило голод на свободу. Один лишь запах крови разрушал поспешно возведенные барьеры. — Я не доверяю... себе самому.

Женщина снова прижала запястье к его рту, кровь текла по сомкнувшимся губам и окрашивала алым щеки. То, что он не мог остановить ее просто из-за своей слабости, доказывало ее правоту.

— Ох, ради Бога, Генри, не строй из себя мученика. Я доверяю тебе.

Она почувствовала, что он колеблется, ощутила, как губы его прижались к ее запястью и раздвинули в стороны рваные края раны, начиная высасывать кровь. Женщину окатило волной боли, мышцы напряглись, но ей удалось не отстраниться, и постепенно знакомый ритм отодвинул боль в сторону, и все ее тело стало отзываться на происходящее, как это бывает при соитии. Опершись щекой на макушку Фицроя, Вики вздохнула.

— Дочего потрясающее зрелище, — отирая кровь с лица, злобно рявкнул наблюдавший за этой сценой Селуччи. — Воистину, любовь побеждает все. — Шумно дыша сквозь сжатые зубы, он присел на корточки, стараясь рассмотреть лицо Вики. — Ты уверена, что сможешь все это выдержать?

Вопрос был задан в тот момент, когда ей было необходимо безотрывно следовать за действиями Генри, так что она не могла даже повернуть голову; Вики не стала бы ему отвечать, если бы не прозвучавшая в голосе Майка тревога, которая требовала немедленного ответа.

— Не беспокойся. — Но потом, с опозданием осознав, что Майк все же заслуживает большего, женщина добавила: — Уверена, что у меня все в порядке.

— Превосходно. — Он переменил позу. То, что происходило между ними, казалось Майку гораздо более интимным, чем самый откровенный акт любви. Ему едва удалось справиться с желанием вцепиться Генри в глотку и засунуть его обратно в герметичный бокс. — Как ты сможешь узнать, что он наконец насытился?

— Он сам это поймет. И тогда остановится.

— Вот как? А что будет, если ему нужно больше, чем ты можешь ему дать?

Вики снова вздохнула, но на этот раз ее голос прозвучал совершенно иначе.

— Он не возьмет больше, чем я могу ему дать.

Селуччи рывком поднялся на ноги.

— Извини, но я не слишком-то в этом уверен. Всего несколько минут назад он готов был убить нас обоих.

— Это было несколько минут назад...

— А что теперь изменилось? Весьма глубокое заблуждение, Вики. Полная ерунда. Он должен закончить за пятнадцать секунд, или я сам оторву его от «сиськи».

— В этом не будет необходимости, детектив. — Эти слова, хотя и произнесенные едва слышным голосом, прервали дальнейшее обсуждение вопроса.

Генри, оторвавшись от своего занятия ровно настолько, чтобы сказать это, снова прильнул губами к ране, прижимая края разорванной плоти, чтобы смог подействовать коагулянт, содержащийся в его слюне. Он ощущал, что жизнь Вики обвилась вокруг его собственной, и, хотя в этот момент вампир менее всего хотел прекратить насыщение, оно могло угрожать опасностью им обоим. Его подруга могла умереть от потери крови, а он умрет, если потеряет ее. Он взял от нее ровно столько, сколько было можно.

Вики спасала его уже во второй раз. В первый — она не знала об опасности, и голод, побежденный демоном, затаился во тьме и не нуждался в надзоре. На этот раз она понимала, на что идет, но все равно предложила ему себя, не обращая внимания на неистовую ярость голода, вырвавшегося на волю. «Я хотел, чтобы она сказала: я люблю тебя. Разве только что я не услышал эти слова?»

А что он может дать взамен?

— Прости меня, Вики. — Он склонил голову ей на грудь, стремясь не растерять ту малую силу, которую ему удалось вернуть. — Я остановил кровотечение, но не в состоянии залечить рану. Тебе надо перевязать руку.

Женщина взглянула вниз, на свое запястье, и ее охватила волна тошноты.

— Черт побери. — Желчь подступила у нее к самому горлу. — Рана выглядит так жутко, что я должна бы чувствовать куда большую боль. — Потом, совсем неожиданно, руку пронзила резкая боль. — Ох, черт побери...

Селуччи выхватил из бокса рубашку Генри и снова присел на корточки рядом с Вики.

— Чтоб тебя в самом деле черт побрал, Фицрой, проклятое ты животное!

Генри спокойно встретил бешеный взгляд соперника.

— Это вряд ли произойдет, по крайней мере, пока я не захочу этого сам, — бесстрастно произнес он.

— Вот как? Ну, что же, посмотрим. — Майк первым отвел глаза, скрывая замешательство. «Он едва не прикончил нас обоих. Он прогрыз эту проклятую огромную дыру на руке Вики. И я еще должен чувствовать к нему сострадание?» — Тебе повезло, — прорычал он, бинтуя рану рубашкой Генри. — Снаружи выглядит ужасно, но не думаю, что пострадали связки. Попробуй пошевелить пальцами.

— Больно!

— Шевели, шевели, это необходимо.

Беззвучно бормоча проклятия, женщина повиновалась, и все трое тревожно наблюдали за движениями руки.

— Что я тебе говорил. — Облегчение вызвало дрожь в пальцах Селуччи, когда он закрепил повязку на ее запястье и растянул рукава рубашки. — Мы используем их вместо перевязи, чтобы зафиксировать руку, но ты должна немедленно обратиться к врачу, сразу, как только мы выберемся отсюда. — Вики наклонила голову, когда он завязал узлом рукава у нее на шее, и он на миг прикоснулся губами к волосам подруги, что сразу же напомнило ему, как она сама дотрагивалась несколькими минутами ранее до щеки Генри, все еще опиравшегося на ее здоровую руку. — Я думал... — Он думал, что она умирает, когда он оторвал от нее вампира. Он думал, что она вела себя как самоубийца, когда предложила ему себя. И когда всего этого удалось избежать, он думал... он думал... — Я думал, что все кончено, — запинаясь, закончил он. «А если она все-таки станет настаивать, что я думаю по поводу всего этого, не знаю, что смогу ей ответить».

Потом зрачки его глаз расширились, и Майк издал сдавленный смешок.

Генри выглядел озадаченным; все еще не вставая с пола, он заставил себя выпрямить спину.

Брови Вики сдвинулись.

— Хотелось бы узнать, что тебя так рассмешило? — осведомилась она.

Селуччи махнул рукой и снова фыркнул.

— Просто на минуту я вспомнил скульптуру Микеланджело «Пьета» — Богоматерь, оплакивающая Христа. Помнишь статую мадонны, держащей на коленях его тело?

— И вы считаете, что я не слишком подходящая фигура для воплощения Христа? — осведомился вампир.

Майк окинул пристальным взглядом своего соперника, увидел его тело, покрытое синяками; ужас, все еще мечущийся в карих с ореховым оттенком глазах; смесь физической юности и духовной зрелости; его ощущение самого себя, которое уже прочно восстановилось, и покачал головой.

— На самом деле, — проговорил он, — что касается Христа, то я видел и пострашнее, но вот насчет Мадонны... — Смех снова овладел им, когда Вики метнула в него негодующий взгляд. — Со всей определенностью могу заявить, что на роль Мадонны актриса в данном случае была выбрана неудачно.

Губы его подруги задрожали.

— Ты просто грязный подонок, — начала она, но тут же запнулась и застонала от смеха.

Что вызвало у Селуччи настоящий взрыв хохота.

Фицрой помедлил; причиной его замешательства были оголенные нервы и сомнения в том, что его могут счесть виновным в богохульстве, хотя и не преднамеренном. Собственная порядочность заставляла его признать, что у Майка Селуччи на то были веские основания. Однако, не способный сопротивляться необходимости катарсиса, он присоединился к общему смеху.

И если в охватившем его безудержным смехе слегка проскальзывали истерические нотки, остальные присутствующие, не сговариваясь, таковой факт проигнорировали.

— Эй, Фергюсон! Ты чего вернулся?

— Забыл здесь кое-что. — Детектив Фергюсон снял со своего письменного стола бумажный пакет, из которого вытащил флакон шампуня для ванны в форме черепашки-ниндзя, и показал его коллеге. — Дочка, понимаешь, послала меня за этой ерундой. И заявила, отправляясь в постель, что, когда нарушаешь обещанное, на языке выскакивают волдыри.

— Сколько ей лет стукнуло, четыре? Пять?

— Пять уже.

Детектив Брансвик покачал головой.

— Всего пять, и она уже заставляет тебя делать все, что ей захочется. Парень, когда она станет подростком, ты будешь бегать высунув язык, исполняя любой ее каприз.

Фергюсон раздраженно фыркнул, засовывая флакон с шампунем в карман пальто:

— К тому времени, хотелось бы надеяться, матери удастся слегка ее притормозить. — Он нагнулся над своим письменным столом и уставился на листок розовой бумаги, красовавшийся поверх кипы отчетов, словно квадрат глазури на торте. — А это еще что такое?

— Какая-то пьяная баба позвонила, хочет тебе признаться.

— Признаться в чем?

— В потоплении «Лузитании»[7], наверное. А может, в убийстве Джона Фитцджеральда Кеннеди. Откуда мне знать? Мне она рассказать об этом не пожелала.

— О Господи, ну почему я всегда должен иметь с ними дело?

Брансвик ухмыльнулся и щелкнул затвором своего пистолета.

— Потому что ты такая лапочка.

— А не пошел бы ты... — пробормотал Фергюсон рассеянно, пробегая взглядом записку. — Декан биологического факультета?..

— Похоже, она считает, что я должен ее знать. Вообще-то она заявила, что все обязаны ее знать. — Брансвик увидел, как меняется выражение лица коллеги, и ухмылка с его лица исчезла. — Ты что, считаешь, что в этом действительно что-то есть?

— Не знаю... — Фергюсон скомкал записку и запихнул к себе в карман вместе с шампунем; лицо его теперь напоминало морду собаки, почуявшей кость. — Может быть. — Он пожал плечами и вздохнул. — А может быть, и нет, надо проверить.

— Вы даже не пытаетесь убедить меня, что нам следует сию же минуту убраться отсюда, — прорычал Селуччи. — В вас, — он ткнул пальцем в Генри, — горючего всего на полбака. А о тебе, — его палец остановился у Вики перед самым носом, — вообще говорить нету смысла.

— Ну, это ты зря, — возразила женщина, хотя, по правде говоря, пари держать по поводу своего состояния она бы не стала.

Селуччи проигнорировал ее высказывание.

— Все мы выглядим так, словно прошли через небольшую локальную заварушку с использованием атомного оружия. Давайте поживее отсюда сматываться, и пусть со всем этим дерьмом разбирается полиция.

— Майк...

— Я всю жизнь Майк. И я хочу, чтобы на твое запястье как можно скорее взглянул доктор, потому что иначе начнется гангрена, и тебе эту руку непременно оттяпают по локоть.

— Рана не инфицирована, — сказал Генри спокойным, уверенным тоном. — И лично я иду в лабораторию. — Он вытянул обе руки. Хотя синяки побледнели и из багровых превратились в зеленые, а сломанные кости пальцев начали срастаться, следы от уколов все еще оставались заметными. — Все образцы и результаты моих анализов должны оставаться там. Они должны быть уничтожены.

— Да бросьте, Фицрой, — вздохнул Селуччи. — Никто не поверит ни одному слову этих гениев, после того как все узнают, что они пытались изображать из себя потомков доктора Франкенштейна.

— Я не могу рисковать.

Майк перевел взгляд с вампира на Вики и снова на него, а потом раздраженно запустил обе пятерни себе в волосы.

— Иисусе, вас, я вижу, не переубедить. Хорошо, хорошо — идем.

— Я сказал, что я иду, — заметил Генри. — Вам со мной идти не следует.

— Катись ты знаешь куда? — взорвался Селуччи. — Мы достаточно натерпелись, пока нашли тебя, и не выпустим теперь из виду до тех пор, пока не запихнем снова в этот проклятый стенной шкаф, когда наступит утро. Правда, вам опять может ударить в голову... — Он выразительно изогнул бровь.

Фицрой слегка улыбнулся.

— Вы оба в полной безопасности. Хотя я все еще голоден, крови Вики оказалось более чем достаточно, чтобы вернуть мне самообладание.

Рука Майка непроизвольно прикоснулась к тому месту на шее, куда вгрызались зубы Генри. Рассерженный этим, он перевел движение в резкий жест, указывая на стену с проводами и распределительными панелями.

— Мы все еще собираемся обесточить здание?

Вики кивнула и мгновенно пожалела об этом, так как ей с трудом удалось вернуть голову в прежнее положение.

— Ситуация в целом не изменилась. Если в этом здании проводится еще нечто подобное этим... экспериментам, мне бы хотелось отключить электричество. — Она помолчала, с трудом, судорожно сглотнув. Было не так-то просто предлагать отключить от сети собственную мать; стать свидетелем, как она умирает во второй раз. — Судя по виду аккумуляторных батарей, аварийное освещение будет действовать минут сорок. Достаточно времени, чтобы добраться до лаборатории, сделать все, что требуется, и выбраться оттуда. А потом полиция займется остальным. — Она уловила на себе взгляд Селуччи и без колебаний выдержала его.

— Прекрасно. — Он направился в угол комнаты, где сквозь стену проходила толстая пластмассовая труба, исчезавшая в металлическом ящике. — Это — отходящий силовой кабель, так что здесь, должно быть, находится и главный распределительный щит.

Стоя прямо позади Майка, женщина подозрительно всматривалась через его плечо.

— А ты-то откуда знаешь? Я думала, твой отец был водопроводчиком.

— Это мужские дела, неужели ты не представ... Ой! Черт подери, Вики, это был последний кусочек моего тела, избежавший синяков.

— Был, — мстительно усмехнулась Вики, включая фонарик. — Отключай рубильник.

Рубильник с рукояткой длиной примерно с фут сдаваться, однако, так просто не пожелал.

— Эту штуковину, — проворчал Селуччи, повиснув на нем всей своей тяжестью, — никто, наверное, не трогал с тех пор, как монтировали проводку в этом здании. — Рукоятка сместилась совсем немного, дальше дело не шло ни в какую. — Мне нужно что-нибудь вместо рычага. Труба, которой мы взламывали дверь...

— Позвольте? — Вампир вежливо потеснил Майка в сторону, сомкнул длинные бледные пальцы здоровой руки вокруг рукоятки и одним резким движением перевел ее в нижнее положение.

Свет в электрощитовой погас.

— Я-то думал, что вы еще не восстановили силы. — Селуччи покосился на кружок света, который отбрасывал фонарик Вики.

Генри, отступивший назад, чтобы защитить чувствительные глаза, пожал плечами.

— Я не успел восстановить их полностью.

— Дьявол! Какая же сила у вас на самом деле?

Сопротивляясь искушению похвастаться и тем самым получить преимущество перед соперником, который, как ни странно, вырос в его глазах, вампир решил поступить дипломатично.

— Видно, не столь уж я силен, если не смог освободиться самостоятельно. — Что, в конце концов, было чистой правдой.

Кэтрин, сосредоточенно сдвинув брови, всматривалась в окуляры микроскопа. Похоже все-таки, что способа использовать регенеративные свойства клеток вампира для увеличения продолжительности жизни ее бактерий не существует. Если такая возможность была, она создала бы новый вид бактерий для номера девять и не дала бы разложиться его плоти, как случилось со всеми остальными. Она подняла глаза и улыбнулась, глядя в другой конец комнаты, где номер девять, сидя на краешке кровати, терпеливо наблюдал за ней.

Внезапно все освещение погасло и монотонное жужжание компьютера стихло, будто его поглотила воцарившаяся вместе с темнотой глубокая тишина.

— Это она! — Девушка обеими руками ухватилась за стол; прошло несколько секунд, пока мир вокруг нее снова не приобрел устойчивое положение. — Это она подстроила. Хочет, чтобы ты умер. — Сбив неловким движением табурет, на котором сидела, Кэтрин замерла и с вытянутыми вперед руками, на ощупь, спотыкаясь, двинулась в сторону двери. Пришлось немного повозиться с замком, после чего она вышла в коридор.

На каждом повороте лампы аварийного освещения давали достаточно света, чтобы по коридору можно было пройти, не сломав себе при этом шею.

— Я ей этого так не оставлю. Нам нужно попасть в лабораторию. Пойдем, — обернулась она к нему. — Мы вместе зададим ей жару.

Номер девять едва различал ее силуэт в дверном проеме. Он встал и медленно поковылял к ней.

Вместе.

Ему хотелось бы получше разглядеть ее.

Взгляд перескакивал с одной тени на другую... Доктор Брайт могла оказаться где-то поблизости. Кэтрин так и не заметила, что глаза номера девять в темноте светятся слабым фосфоресцирующим светом, присущим гниению.